Крещение Руси (работа 7)

1.Зарождение культуры на Руси.

Культура народа является частью его истории. Ее станов­ление, последующее развитие тесно связано с теми же исто­рическими факторами, которые воздействуют на становле­ние и развитие хозяйства страны, ее государственности, политической и духовной жизни общества. В понятие куль­туры входит, естественно, все, что создано умом, талантом, рукоделием народа, все, что выражает его духовную сущ­ность, взгляд на мир, природу, человеческое бытие, на чело­веческие отношения.

Культура Руси складывается в те же века, что и станов­ление русской государственности. Рождение народа шло од­новременно по нескольким линиям — хозяйственной, поли­тической, культурной. Русь складывалась и развивалась как средоточие огромного для того времени народа, состоящего поначалу из различных племен; как государства, жизнь ко­торого развертывалась на огромной территории. И весь ори­гинальный культурный опыт восточного славянства стал до­стоянием единой русской культуры. Она складывалась как культура всех восточных славян, сохраняя в то же время свои региональные черты — одни для Поднепровья, дру­гие — для Северо-Восточной Руси и т.д.

На развитие русской культуры влияло также то, что Русь складывалась как равнинное государство, открытое всем как внутриплеменным отечественным, так и иноплеменным меж­дународным влияниям. И шло это из глубины веков. В об­щей культуре Руси отразились как традиции, скажем, полян, северян, радимичей, новгородских славян, других восточно­славянских племен, так и влияние соседних народов, с кото­рыми Русь обменивалась производственными навыками, торговала, воевала, мирилась, — с угро-финскими племена­ми, балтами, иранскими племенами, другими славянскими народами и государствами.

В пору уже своего государственного становления Русь испытывала сильное влияние соседней Византии, которая для своего времени была одним из наиболее культурных го­сударств мира. Таким образом, культура Руси складывалась с самого начала как синтетическая, т.е. находящаяся под влиянием различных культурных направлений, стилей, тра­диций.

Одновременно Русь не просто слепо копировала чужие влияния и безоглядно заимствовала их, но применяла к сво­им культурным традициям, к своему дошедшему из глубины веков народному опыту, пониманию окружающего мира, сво­ему представлению о прекрасном.

Поэтому в чертах русской культуры мы постоянно стал­киваемся не только с влияниями извне, но с их порой зна­чительной духовной переработкой, их постоянным прелом­лением в абсолютно русском стиле. Если влияние иноземных культурных традиций было сильнее в городах, которые сами по себе являлись центрами культуры, ее наиболее передовых для своего времени черт, то сельское население было в ос­новном хранителем старинных культурных традиций, связан­ных с глубинами исторической памяти народа. В селах и де­ревнях жизнь текла в замедленном темпе, они были более консервативны, труднее поддавались различным культурным новшествам.

Долгие годы русская культура — устное народное твор­чество, искусство, архитектура, живопись, художественное ремесло — развивалась под влиянием языческой религии, языческого мировоззрения. С принятием Русью христианст­ва положение резко изменилось. Прежде всего новая рели­гия претендовала на то, чтобы изменить мировоззрение лю­дей, их восприятие всей жизни, а значит и представлений о красоте, художественном творчестве, эстетическом влиянии.

Однако христианство, оказав сильнейшее воздействие на русскую культуру, особенно в области литературы, архитек­туры, искусства, развития грамотности, школьного дела, биб­лиотек — на те области, которые были теснейшим образом связаны с жизнью церкви, с религией, так и не смогло пре­одолеть народных истоков русской культуры. Долгими года­ми на Руси сохранялось двоеверие: официальная религия, которая преобладала в городах, и язычество, которое ушло в тень, но по-прежнему существовало в отдаленных частях Руси, особенно на северо-востоке, сохраняло свои позиции в сельской местности. Развитие русской культуры отразило эту двойственность в духовной жизни общества, в народном быту. Языческие духовные традиции, народные в своей ос­нове, оказывали глубокое воздействие на все развитие рус­ской культуры раннего средневековья.

Под влиянием народных традиций, устоев, привычек, под влиянием народного мировосприятия новым содержани­ем наполнялась и сама церковная культура, религиозная идеология. Суровое аскетическое христианство Византии на русской языческой почве с ее культом природы, поклонени­ем солнцу, свету, ветру, с ее жизнерадостностью, жизнелю­бием, глубокой человечностью существенно преобразилось, что нашло отражение во всех тех областях культуры, где византийское, христианское в своей основе культурное влия­ние было особенно велико. Не случайно во многих церков­ных памятниках культуры (например, сочинениях церков­ных авторов) мы видим совершенно светские, мирские рассуждения и отражение чисто мирских страстей. И не случайно, что вершина духовного достижения Древней Ру­си — гениальное «Слово о полку Игореве» все пронизано языческими мотивами, о чем мы еще скажем ниже.

Эта открытость и синтетичность древнерусской культу­ры, ее мощная опора на народные истоки и народное восприятие, выработанные всей многострадальной историей восточного славянства, переплетение христианских и народ­но-языческих влияний привело к тому, что в мировой исто­рии называют феноменом русской культуры. Ее характер­ными чертами являются стремление к монументальности, масштабности, образности в летописании; народность, цель­ность и простота в искусстве; изящество, глубоко гумани­стическое начало в архитектуре; мягкость, жизнелюбие, доброта в живописи; постоянное биение пульса исканий, сомнений, страсти в литературе. И над всем этим господ­ствовала большая слитность творца культурных ценностей с природой, его ощущение сопричастности всему человече­ству, переживания за людей, за их боль и несчастья. Не случайно опять же одним из любимых образов русской церкви и культуры стал образ святых Бориса и Глеба, человеколюбцев, непротивленцев, пострадавших за единст­во страны, принявших муку ради людей. Эти особенности и характерные черты культуры Древней Руси проявились не сразу. В своих основных обличьях они развивались в течение столетий. Но потом, уже отлившись в более или менее устоявшиеся формы, долго и повсеместно сохраняли свою силу. И даже тогда, когда единая Русь политически распалась, общие черты русской культуры проявлялись в культуре отдельных княжеств. Несмотря на политические трудности, на местные особенности, это все равно была единая русская культура Х — начала XIII в. Монголо-татарское нашествие, последующий окончательный распад русских земель, их подчинение соседним государствам на­долго прервали это единство.

Основой любой древней культуры является письменность. Одним из основных источников развития культуры в Киевской Руси явилась разработанная двумя болгарскими монахами — Кириллом (827 - 869) и Мефодием (815 - 885) — славянская азбука — кириллица. Это было историческое событие в области духовной культуры многих на­родов. Славянская азбука позволила выразить и закрепить славянский язык как основу болгарского и будущих русского и украинского, белорусского и ряда других языков. Христианизация Руси в форме православия закрепила и славянский язык, явивший­ся формой развития средневековой русской культуры. Визан­тийское православие, которое утверждалось в Киевской Руси, имело в этом отношении существенное преимущество перед римской католической церковью, которая придерживалась жестких ограничений в употреблении языков для богослуже­ний. Единственно возможными считались три языка: древне­еврейский, греческий и латинский. Это языки, на которых были написаны Ветхий и Новый Завет, которыми владели и папы римские, и такие классики богословия, как Августин Блаженный.

Восточная же церковь, к которой относится и правосла­вие, разрешала молиться и на других языках. Это право отста­ивал один из просветителей славянских народов — Кирилл, прозванный Философом. Когда Кирилл после создания (вместе с братом Мефодием) славянской азбуки отправился в Италию, то его встретили там упреками за отступление от традиций, от канонов, согласно которым богослужение должно вестись только на языках апостолов и богословов, т. е. на одном из трех тра­диционных языков.

Новая «собственная» письменность послужила основой бурного развития книжной культуры в Киевской Руси, кото­рая до монгольского нашествия была одним из самых цивилизованных государств средневековой Европы в XI -XIII веках. Рукописные книги светского содержания, наряду с греческими богословскими трудами, становятся необходи­мым знаком приобщенности к культуре. Книги в эту эпоху держат у себя не только князь и его приближенные, но и купцы, и ремесленники. Один, живший еще в прошлом веке, историк русской культуры справедливо заметил, что «нам неизвестно ничего в XI и XII веках на западноевропейских языках, что превосходило бы летописание Нестора... и „Песнь о полку Игореве»».

В библиотеке Софийского собора насчитывалось 500 то­мов, а всего в Киевской Руси в Х - XIII веках обращалось около 140 тысяч книг нескольких сот названий. Высшего сво­его расцвета духовная культура Киевской Руси домонгольского периода достигла во времена Ярослава Мудрого.

Основная же часть литературы — это ранние церковные песнопения, сочинения отцов византийского православия — Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Василия Великого, а так­же различные хроники, исторические сочинения, апокрифы — народные религиозные книги, оппозиционные официальной церкви. Особое место в библиотеке, собранной еще самим Ярос­лавом Мудрым, занимали переведенные на славянский язык книги. Именно они и были размещены в Софийском соборе.

Книжная культура Киевской Руси являлась как бы мате­риальной основой той духовной атмосферы, в которой разви­валась философская мысль. Именно в этой атмосфере рожда­лась нетрадиционная мысль, свободная от жестких рамок цер­ковного канона, от заточения в тесную каморку инока, пещеру отшельника. Здесь формировались идеи не ухода от мира сего, а погружения в него, и славянский язык, обретший и свою азбуку, способствовал этой известной независимости от гречес­ких богослужебных книг, пришедших из Византии. Так обра­зовался на основе болгарской книжности сложный сплав пра­вославия и славянорусского язычества, который на несколько столетий определил характер и философской мысли, и худо­жественной культуры Киевской Руси. /-

Все это позволяет решительно отвергнуть устаревшие пред­ставления об «отсталости» древнерусской культуры.

Некоторые историки философии высказывали мнение, что разработка Кириллом и Мефодием новой славянской азбуки — кириллицы и перевод ими Священного писания на славянс­кий язык будто бы оказали неблагоприятное воздействие на развитие русской духовной культуры, в том числе и филосо­фии, определили ее отрыв от греческого и латинского языков и тем самым от всех языков античной культуры. Но такое суждение противоречит фактам. Наоборот, переводы на цер-ковно-славянский язык религиозных текстов стимулировали развитие этого языка, лежащего в основе языков различных славянских народов — русского, украинского, белорусского, болгарского. Формирование же национальных языков науки, философии, религии способствовало развитию философской мысли и требовало обращения к ее истокам, т. е. к античной философии.

Болгарская книжность дала возможность мыслителям средневековой Руси, опираясь на общий славянский язык, хотя и разложившийся по диалектам, и общую письменность, непосредственно воспринять сочинения болгарских авторов. Это существенно сократило пути познания и приобщения Киевской Руси к византийской и западноевропейской культуре. Болгарская книжность способствовала взлету культуры родственной ей Киевской Руси.

Одним из основных источников развития культуры в Киевской Руси явилась разработанная двумя болгарскими монахами — Кириллом (827 - 869) и Мефодием (815 - 885) — славянская азбука — кириллица. Это было историческое событие в области духовной культуры многих на­родов. Славянская азбука позволила выразить и закрепить славянский язык как основу болгарского и будущих русского и украинского, белорусского и ряда других языков. Христианизация Руси в форме православия закрепила и славянский язык, явивший­ся формой развития средневековой русской культуры. Визан­тийское православие, которое утверждалось в Киевской Руси, имело в этом отношении существенное преимущество перед римской католической церковью, которая придерживалась жестких ограничений в употреблении языков для богослуже­ний. Единственно возможными считались три языка: древне­еврейский, греческий и латинский. Это языки, на которых были написаны Ветхий и Новый Завет, которыми владели и папы римские, и такие классики богословия, как Августин Блаженный.

Восточная же церковь, к которой относится и правосла­вие, разрешала молиться и на других языках. Это право отста­ивал один из просветителей славянских народов — Кирилл, прозванный Философом. Когда Кирилл после создания (вместе с братом Мефодием) славянской азбуки отправился в Италию, то его встретили там упреками за отступление от традиций, от канонов, согласно которым богослужение должно вестись только на языках апостолов и богословов, т. е. на одном из трех тра­диционных языков.

Новая «собственная» письменность послужила основой бурного развития книжной культуры в Киевской Руси, кото­рая до монгольского нашествия была одним из самых цивилизованных государств средневековой Европы в XI -XIII веках. Рукописные книги светского содержания, наряду с греческими богословскими трудами, становятся необходи­мым знаком приобщенности к культуре. Книги в эту эпоху держат у себя не только князь и его приближенные, но и купцы, и ремесленники. Один, живший еще в прошлом веке, историк русской культуры справедливо заметил, что «нам неизвестно ничего в XI и XII веках на западноевропейских языках, что превосходило бы летописание Нестора... и „Песнь о полку Игореве»».

В библиотеке Софийского собора насчитывалось 500 то­мов, а всего в Киевской Руси в Х - XIII веках обращалось около 140 тысяч книг нескольких сот названий. Высшего сво­его расцвета духовная культура Киевской Руси домонгольского периода достигла во времена Ярослава Мудрого.

Основная же часть литературы — это ранние церковные песнопения, сочинения отцов византийского православия — Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Василия Великого, а так­же различные хроники, исторические сочинения, апокрифы — народные религиозные книги, оппозиционные официальной церкви. Особое место в библиотеке, собранной еще самим Ярос­лавом Мудрым, занимали переведенные на славянский язык книги. Именно они и были размещены в Софийском соборе.

Книжная культура Киевской Руси являлась как бы мате­риальной основой той духовной атмосферы, в которой разви­валась философская мысль. Именно в этой атмосфере рожда­лась нетрадиционная мысль, свободная от жестких рамок цер­ковного канона, от заточения в тесную каморку инока, пещеру отшельника. Здесь формировались идеи не ухода от мира сего, а погружения в него, и славянский язык, обретший и свою азбуку, способствовал этой известной независимости от гречес­ких богослужебных книг, пришедших из Византии. Так обра­зовался на основе болгарской книжности сложный сплав пра­вославия и славянорусского язычества, который на несколько столетий определил характер и философской мысли, и худо­жественной культуры Киевской Руси.

Литература средневековой Руси несла в себе все со­держание философского знания, выработанного мыслью того времени. Переводная византийская и болгарская литерату­ра, при всем ее значении для ранних этапов культуры Руси, не могла выразить растущее чувство национального само­сознания, необходимости единства огромного государства, ох­ватывающего многие разнородные княжества. Кроме того, культура Киевской Руси формировалась в тесной связи с куль­турами Византии, южных и западных славян, скандинавс­ких и тюркских народов. Осознание этой связи и в то же время собственной неповторимости, своеобразия, определя­ло и характер воплощения мысли в духовной культуре сред­невековой Руси — это были послания, моления, сказания, политическая публицистика, поучения — жанры нетради­ционные, свободные от слепого следования книжным кано­нам, потому связанные с народным сознанием, самосознани­ем, с языческими верованиями, с фольклором.Рели­гиозная форма, обращение к религиозным сюжетам, опора на образы Ветхого и Нового Завета, характерные для сочи­нений мыслителей средневековой Руси, не должны скрывать для нас цельности поисков мысли, стремление понять и пе­редать и сложные человеческие взаимоотношения, и оценку различных форм поведения, «деяния» человека, и его отно­шения к родной земле. На Русь со времени Владимира стали приезжать церковные грамотеи, переводчи­ки из Византии, Болгарии, Сербии. Появились, особенно в период правления Ярослава Мудрого и его сыновей, много­численные переводы греческих и болгарских книг как цер­ковного, так и светского содержания. Переводятся, в част­ности, византийские исторические сочинения, жизнеописания христианских святых. Эти переводы становились достоянием грамотных людей: их с удовольствием читали в княжеской, боярской, купеческой среде, в монасты­рях, церквах, где зародилось русское летописание. Кадры первых русских грамотеев, переписчиков, перевод­чиков формировались в школах, которые были открыты при церквах со времени Владимира I и Ярослава Мудрого, а поз­днее при монастырях. Есть немало свидетельств о широком развитии грамотности на Руси в XI—XII вв. Однако она была распространена в основном лишь в городской среде, особенно в кругу богатых горожан, княжеско-боярской верхушки, ку­печества, зажиточных ремесленников. В сельской местности, в дальних, глухих местах население было почти сплошь не­грамотным.

С XI в. в богатых семьях стали учить грамоте не только мальчиков, но и девочек. Сестра Владимира Мономаха Янка, основательница женского монастыря в Киеве, создала в нем школу для обучения девочек.

Ярким свидетельством широкого распространения гра­мотности в городах и пригородах являются так называемые берестяные грамоты. В Новгороде найдены сотни берестяных грамот, говорящих о том, что в Новго­роде, Пскове, Смоленске, других городах Руси люди любили и умели писать друг другу. Среди писем деловые документы, обмен информацией, приглашение в гости и даже любовная переписка. Некто Микита написал своей возлюбленной Уль­яне на бересте «От Микиты ко Улианици. Поиде за меня...».

Осталось и еще одно любопытное свидетельство о разви­тии грамотности на Руси: так называемые надписи граффити. Их выцарапывали на стенах церквей любители излить свою душу. Среди этих надписей размышления о жизни, жалобы, молитвы. Знаменитый Владимир Мономах, будучи еще моло­дым человеком, во время церковной службы, затерявшись в толпе таких же молодых князей, нацарапал на стене Софий­ского собора в Киеве «Ох тяжко мне» и подписался своим христианским именем «Василий»

2. Принятие христианства.

В 988 г. при Владимире I в качестве госу­дарственной религии было принято христианство. Началось это, согласно летописи, с прибытия в Киев по­сольства волжских булгар, «веры бохмиче», т.е. мусульман, которое будто бы предложило князю стать почитателем Мухаммеда. В ответ на соблазны со стороны мусульман узаконить многоженство Владимир, узнав, что их вера запрещает есть свинину и пить вино, заявил: «Руси есть веселие пить, не можем без того жити!»

Затем в летописи приведен знаменитый рассказ об испы­тании вер Владимиром. Он, разумеется, дошел до нас в об­рамлении разного рода легенд, но, возможно, имеет рацио­нальное зерно. Последнее состоит прежде всего в том, что киевский князь действительно задумался над необходимо­стью принять какую-то монотеистическую религию, по своей сути укреплявшую власть единого государства. Это было тем более необходимо, что такие религии уже исповедовали поч­ти все окружавшие Русь государства.

Еще в 962 г. крестился (от Рима) польский князь Мешко. Еще раньше христианской стала Чехия. На востоке преоб­ладал ислам, но в остатках некогда могущественной Хазарии доминировало иудейство, последователи которого были и в Киеве: найдено письмо, происходящее из иудейской общины (кагала) Киева. К тому же, роль еврейских купцов в Восточной Европе продолжала сохраняться. Даже в Скан­динавии тамошние языческие конунги все больше склоня­лись к христианизации, и не за горами было время, когда шведские короли крестились. Разумеется, не следует преуве­личивать влияние на Руси ислама, а тем более иудаизма. Русь была обречена на хри­стианизацию, и христианская религия пробивала себе дорогу вопреки всем препятствиям уже более ста лет. Владимир был осторожным и умным по­литиком, который стремился прозондировать все варианты и избрать из них лучший для своего народа.

Наконец, рассказы летописи о зондаже великим князем в области исламской религии могли бы быть также отброше­ны в сторону, если бы в нашем распоряжении не существо­вало апокрифического рассказа, созданного в Средней Азии и сохраненного одним источником начала XIII в. Этот источ­ник (автор — некий Ауфи) повествует о посольстве русского князя Валдемара (здесь это имя фигурирует как титул) в Хорезм. Дата такого посольства у Ауфи, разумеется, неверна (она на пятьдесят лет старше Владимира), неверно и утвер­ждение о принятии русами после этого ислама. Однако и в русской летописи есть упоминание о посольстве в Волжскую Булгарию, откуда киевские послы могли направиться и в Хорезм, с которым у Поволжья были давние и прочные свя­зи. Поэтому вполне можно допустить, что Владимир напра­вил и посольство в мусульманские страны, а таковыми могли быть именно Волжская Булгария и Хорезм. Но что его послы могли там увидеть во второй половине 80-х годов Х в.? Го­сударство Саманидов, еще недавно цветущее и сильное (а ему подчинялся Хорезм), быстро приходило в упадок и было на краю гибели. И если Владимир искал религию, способную подкрепить сильную государственную власть, то на востоке такой власти он в эти годы найти не мог — ее там, в мусуль­манском мире, просто не было. А вот Византия являла при­мер не только внутренней стабильности. Она была могуще­ственной державой, ведшей успешную политику как на

востоке (против арабов), так и на западе, на Балканах. Власть императора была почти неограничена, и греческая церковь ее подкрепляла. К тому же, эта церковь, в отличие от рим­ской, была, по сути дела, включена в общегосударственную систему и полностью зависела от императора.

Правда, отношения с Византией со времен Святослава оставались более чем прохладными, а по утверждению неко­торых источников — и просто враждебными. Однако здесь именно в эти годы появились обстоятельства, которые дол­жны были такие отношения улучшить.

В Малой Азии то и дело происходили восстания тех или иных мятежных военачальников. В августе 987 г. один из таких мятежников, Варда Фока, провозгласил себя импера­тором, а в начале 988 г. его отряды двинулись на Констан­тинополь. В этой ситуации старший из двух официально пра­вивших тогда братьев-императоров Василий II обратился за помощью к Владимиру, и последний на этот призыв отклик­нулся, направив 6-тысячный отряд, с помощью которого мя­тежники были разгромлены. Этот отряд скорее всего состоял из варягов, с помощью которых Владимир за несколько лет до этого одержал победу в борьбе с Ярополком. Русская ле­топись в связи с этим пишет, что Владимир отпустил этих варягов в Константинополь, одновременно сообщив об этом императору. Князю был резон отделаться от буйных искате­лей военных приключений, а император получил сильную военную поддержку. К месту сказать, по-видимому, с этого времени такие пришедшие из Руси военные отряды стано­вятся постоянными в Византии, и мы знаем об их использо­вании, например, в войне империи с грузинами в начале XI в. Состояли они не только из варягов как таковых, но, очевид­но, и из славян. Кстати, как раз с этой поры в Византии функционирует так называемая варяжская дружина, также многонациональная по своему составу (позже в ней служили и выходцы из стран Западной Европы).

Помощь империи со стороны Руси была обговорена двумя важными условиями. Во-первых, императоры обязались от­дать в жены князю свою сестру Анну. Во-вторых, Владимир обещал со своим народом принять христианство. Это был весьма редкий случай, когда гордые ромейские императоры со­гласились выдать византийскую принцессу за «варвара», како­вым в их глазах был Владимир.

Русская церковь изначально (по образцу греческой) зависела от великого князя, и церковные иерархи были самостоятельны лишь в чисто церковных де­лах. Показательно, что по рассказам летописи (правда, поз­дних вариантов) Владимир обменивался посольствами с рим­ским папой.

Принятие христианства Древней Русью стало значитель­ным шагом в развитии восточнославянской цивилизации. Следствием его (равно как и иных факторов) стали сущест­венные, хотя разновременные изменения в этническом, со­циально-экономическом, политическом и культурном разви­тии Руси.

В плане этническом принятие христианства ускорило консолидацию древнерусской народности, общего предка со­временных русских, украинцев и белорусов. Процесс этот начался раньше, но тормозился существованием местных по­литических объединений и локальных идеологических (язы­ческих) центров. Еще для 80—90-х годов Х в. русская лето­пись оперирует старыми местными этнополитическими понятиями: радимичи, вятичи, хорваты и т.д. Их в ту пору меньше, нежели, скажем, для первой половины Х в., но они еще есть. Очень рано исчезают поляне, вместо древлян как этноса почти столь же рано появляется территориальное по­нятие «дереве», «Древлянская земля», вместо словен ильмен­ских — Новгородская земля. Дольше всего в представлении киевских летописцев сохраняются понятия вятичи, дрегови­чи, что, возможно, объясняется их относительной отстало­стью, сравнительно с такими центрами, как Киев, Новгород, Полоцк. В целом же к рубежу XI в. местные этнополитические единицы почти полностью исчезают, покрываясь терми­нами «Русь», «Русская земля», а ее обитатели именуются русичи, русины, в иностранных источниках — русы, росы, рутены.

Этому, несомненно, способствовало создание и единой государственности и единой церковной организации, заме­нившей разнообразные местные культы.

Нет сомнений, ускорилась и социальная дифференциация древнерусского общества, формирование господствующего слоя, группировавшегося вокруг киевского князя и его пред­ставителей на местах. Эта консолидирующаяся древнерус­ская знать отныне могла опираться и на многосотлетние цер­ковные каноны, пришедшие из Византии и получившие свои дубликаты на Руси (церковные уставы Владимира, Ярослава и т.д.).

Следует отметить роль принятия христианства в возник­новении и укреплении земельной собственности на Руси.

Первоначально церковь существовала за счет десятины княжеских доходов, как определил еще князь Владимир, церковная собственность на землю возникла раньше боярской и в определенной мере стимулировала появление последней. Перевод и распространение на Руси византийских сборников права должны были ускорить эти процессы.

Яснее вырисовывается влияние принятия христиане на политическую структуру Древнерусского государства. именно здесь отчетливо проявились противоречия между киевскими князьями, пытавшихся с помощью но религии укрепить центральную власть, и, в конечном счете, реальным ходом социально-экономического развития, которое вело «державу Рюриковичей» к неизбежной победе раздробленности уже на новой основе.

Учение христианства о едином Боге, освящающем власть единого государя, несомненно, помогло Владимиру окончательно ликвидировать местные княжения. Но затем князь еще при жизни рассадил своих двенадцать сыновей по важнейшим восточнославянским городам и землям, рассчитывая таким путем держать в повиновении недавно им же усмиренные области (вятичей, радимичей и т.д.). Однако некоторые основы местного сепаратизма сохранились, и опирал они на местную знать. В последние годы жизни Владимира против него составил заговор Святополк, сидевший в Туре а буквально накануне кончины великого князя возмути правивший в Новгороде Ярослав, который через свою мать Рогнеду был связан с убитым полоцким князем Рогволд Владимир начал готовиться к походу на Новгород, но за всеми этими событиями стояла местная знать земель.

Огромную роль сыграло принятие христианства в развитии и формировании единой древнерусской культуры. Прежде всего, речь идет о возникновении, точнее распространи письменности и литературы. То, что письменность появилась на Руси еще раньше, ныне вряд ли кто будет оспаривать. Деятельность славянских просветителей Кирилла и Мелодия имела в ту пору практически общеславянское значение, тем более, что македонское наречие, на котором творили солунские братья, в ту пору было понятно всем славянам, и, прежде всего южным и восточным. Известны единичные находки над­писей на Руси дохристианской поры, а арабский библиограф ан-Надим, писавший буквально накануне христианской рефор­мы Владимира, упоминает о переписке русского князя с каким-то кавказским владетелем, приводя даже образец этих письмен. (Кстати, выполненный, по-видимому, на бересте!)

Однако письмо, пришедшее на Русь от южных славян, не получило в дохристианской Руси сколько-нибудь широкого распространения, и нет никаких оснований говорить о появ­лении на Руси до Владимира литературы. Так что широкое внедрение письменности и появление литературы, сначала переводной, затем оригинальной, следует отнести только к христианскому времени. Кстати, и «Повесть временных лет» отмечает, что на Руси «не слышали прежде учения книжно­го». О том же говорят и все наши конкретные известия о древнерусской словесности. И в этом распространении сла­вянского письма и появлении древнерусской литературы не­сомненна ведущая роль христианства и ранних деятелей рус­ской церкви.

Если переводная литература поступала в основном пер­воначально из Болгарии, то первые оригинальные произве­дения принадлежат перу русских духовных лиц. Это митро­полит Иларион с его «Словом о законе и благодати» — проповедью, произнесенной им на гробнице Владимира в Де­сятинной церкви. Это упомянутый Иаков Мних и другие. К сожалению, от ранней русской литературы сохранилось немногое, но, несомненно, и возникновение древнерусского летописания связано с христианской средой. Если мы по­смотрим на «Повесть временных лет», то легко убедимся, что в росписи событий правления Владимира видное место занимают упоминания дат, связанных с рождением или кон­чиной членов княжеской семьи. Это говорит о том, что ле­тописцы использовали, скорее всего, церковные записи, обыч­ные в связи с подобного рода событиями.

Когда появилась ранняя русская летопись, сказать труд­но, на сей счет существуют разные мнения. Скорее всего, однако, это следует отнести уже ко времени Ярослава Муд­рого, когда изложение событий в «Повести временных лет» приобретает регулярный характер.

Владимир еще при жизни рассадил своих многочислен­ных сыновей по разным частям державы, надеясь таким путем сохранить ее единство. Жизнь показала, однако, что это было сделать нелегко. Народная память прочно удержала об раз просветителя Древней Руси — из всех ее властителе лишь Владимир стал героем русских былин, где вместе с ни] действуют другие лица, также имеющие своих исторически прототипов (Добрыня Никитич, Путята и др.). Это показывает, пожалуй, лучше всех ученых рассуждений истину историческую роль великого князя, хакана земли Русской как его именовал Иларион, — Владимира Святого.

Христианство на Руси про­поведовал еще апостол Андрей Первозванный - один из учеников Хри­ста. В начале нашей эры апостол Андрей - старший брат апостола Пет­ра отправился в Скифию. Как свидетельствует "Повесть временных лет", апостол Андрей поднялся до среднего течения Днепра, установил на киевских холмах крест и предсказал, что Киев будет "матерью горо­дов русских". Дальнейший путь апостола лежал через Новгород, где, по словам летописца, его привела в изумление русская баня, на Балтику и далее вокруг Европы в Рим. Рассказы о последующих крещениях от­дельных групп населения Руси (во время Аскольда и Дира, Кирилла и Мефодия, княгини Ольги и др.) показывают, что христианство посте­пенно входило в жизнь древнерусского общества.

Крещение Владимира и его приближенных было совершено в г. Корсуни (Херсонесе) - центре византийских владений в Крыму (Херсонес располагается в черте нынешнего Севастополя). Ему предшествовало участие киевской дружины в борьбе византийского императора Василиям II с мятежом полководца Варды Фоки. Император победил, по не выполнил своего обязательства - отдать за Владимира свою дочь Анну. Тогда Владимир осадил Корсунь и принудил византийскую царевну выйти замуж в обмен на крещение "варвара", которого давно привлека­ла греческая вера.

Владимир, крестившись сам, крестил своих бояр, а затем и весь на­род. Распространение христианства зачастую встречало сопротивление населения, почитавшего своих языческих богов. Христианство утвер­ждалось медленно. На окраинных землях Киевской Руси оно установи­лось много позднее, чем в Киеве и Новгороде.

Принятие христианства имело большое значение для дальнейшего развития Руси. Христианство с его идеей вечности человеческой жизни (бренная земная жизнь предшествует вечному пребыванию в раю или аду души человека после его смерти) утверждало идею равенства людей перед Богом. По новой религии путь в рай открыт как богатому вель­може, так и простолюдину в зависимости от честного исполнения ими своих обязанностей на земле.

"Божий слуга" - государь был, по византийским традициям, и спра­ведливым судьей во внутригосударственных делах, и доблестным защит­ником границ державы. Принятие христианства укрепляло государст­венную власть и территориальное единство Киевской Руси. Оно имело большое международное значение, заключавшееся в том, что Русь, от­вергнув "примитивное" язычество, становилась теперь равной другим христианским странам, связи с которыми значительно расширились. Наконец, принятие христианства сыграло большую роль в развитии рус­ской культуры, испытавшей на себе влияние византийской, через нее и античной культуры.

Во главе русской православной церкви был поставлен митрополит, назначаемый константинопольским патриархом; отдельные области Ру­си возглавляли епископы, которым подчинялись священники в городах и селах.

Все население страны было обязано платить налог в пользу церкви -"десятину" (термин происходит от размеров налога, составлявшего на первых порах десятую часть дохода населения). Впоследствии размер этого налога изменился, а его название осталось прежним. Митрополи­чья кафедра, епископы, монастыри (первый из них Киево-Печерский, основанный в первой половине XI в., получил название от пещер - пе-чер, в которых первоначально селились монахи) вскоре превратились в крупнейших земельных собственников, оказавших огромное влияние на ход исторического развития страны. В домонгольские времена на Руси было до 80 монастырей. В руках церкви был суд, ведавший делами об антирелигиозных преступлениях, нарушениях нравственных и семейных норм.

Принятие христианства в православной традиции стало одним из оп­ределяющих факторов нашего дальнейшего исторического развития.

3.Влияние христианства на архитектуру и искуство.

Недаром говорят, что архитектура — это душа народа, воплощенная в камне. К Руси это относится лишь с некото­рой поправкой. Русь долгие годы была страной деревянной, и ее архитектура, языческие молельни, крепости, терема, из­бы строились из дерева. В дереве русский человек, прежде всего как и народы, жившие рядом с восточными славянами, выражал свое восприятие строительной красоты, чувство пропорций, слияние архитектурных сооружений с окружаю­щей природой. Если деревянная архитектура восходит в ос­новном к Руси языческой, то архитектура каменная связана с Русью уже христианской. Подобного перехода не знала Западная Европа, издревле строившая и храмы, и жилища из камня. К сожалению, древние деревянные постройки не сохранились до наших дней, но архитектурный стиль народа дошел до нас в позднейших деревянных сооружениях, в древ­них описаниях и рисунках. Для русской деревянной архитек­туры была характерна многоярусность строений, увенчивание их башенками и теремами, наличие разного рода пристроек — клетей, переходов, сеней. Затейливая художественная резьба по дереву была традиционным украшением русских деревянных строений. Эта традиция живет в народе и до настоящей поры.

Мир Византии, мир христианства, стран Кавказа привнес на Русь новый строительный опыт и традиции: Русь воспри­няла сооружение своих церквей по образу крестово-купольного храма греков: квадрат, расчлененный четырьмя столба­ми, составляет его основу; примыкающие к подкупольному пространству прямоугольные ячейки образуют архитектур­ный крест. Но этот образец греческие мастера, прибывшие на Русь, начиная со времени Владимира, а также работаю­щие с ними русские умельцы применяли к традициям русской деревянной архитектуры, привычной для русского глаза и милой сердцу. Если первые русские храмы, в том числе Десятинная церковь, в конце Х в. были выстроены греческими мастерами в строгом соответствии с византийскими традициями, то Софийский собор в Киеве отразил сочетание славянских и византийских традиций: на основу крестово-купольного храма были поставлены тринадцать веселых глав нового храма. Эта ступенчатая пирамида Софийского собора воскресила стиль русского деревянного зодчества.

Софийский собор, созданный в пору утверждения и возвышения Руси при Ярославе Мудром, показал, что строительство — это тоже политика. Этим храмом Русь бросила вызов Византии, ее признанной святыне — Константине польскому Софийскому собору. В XI в. выросли Софийские соборы в других крупных центрах Руси — Новгороде Полоцке, и каждый из них претендовал на свой, независимый от Киева престиж, как и Чернигов, где был сооружен монументальный Спасо-Преображенский собор. По всей Руси были построены монументальные многокупольные храмы с толстыми стенами, маленькими оконцами, свидетельства мощи и красоты.

Большого расцвета архитектура достигла в годы правления Андрея Боголюбского во Владимире-на-Клязьме. С его именем связаны постройка Успенского собора во Владимире красиво расположенного на крутом берегу Клязьмы, белокаменного дворца в селе Боголюбове, «Золотых ворот» во Владимире — мощного белокаменного куба, увенчанного златоглавой церковью. При нем же было создано чудо русской архитектуры — храм Покрова на Нерли. Князь построил эту церковь неподалеку от своих палат после кончины любимого сына Изяслава. Эта небольшая однокупольная церковь стала поэмой из камня, в которой гармонично сочетаются скромная красота природы, тихая грусть, просветленная созерцатель­ность архитектурных линий.

Древнерусское искусство — живопись, скульптура, му­зыка — с принятием христианства также пережило ощути­мые перемены. Языческая Русь знала все эти виды искусства, но в чисто языческом, народном выражении. Древние резчи­ки по дереву, камнерезы создавали деревянные и каменные скульптуры языческих богов, духов. Живописцы разрисовы­вали стены языческих капищ, делали эскизы магических ма­сок, которые затем изготовлялись ремесленниками; музыкан­ты, играя на струнных и духовых деревянных инструментах, увеселяли племенных вождей, развлекали простой народ.

Христианская церковь внесла в эти виды искусства со­вершенно иное содержание. Церковное искусство подчинено высшей цели — воспеть христианского Бога, подвиги апо­столов, святых, деятелей церкви. Если в языческом искусст­ве «плоть» торжествовала над «духом» и утверждалось все земное, олицетворяющее природу, то церковное искусство воспевало победу «духа» над плотью, утверждало высокие подвиги человеческой души ради нравственных принципов христианства. В византийском искусстве, считавшемся в те времена самым совершенным в мире, это нашло выражение в том, что там и живопись, и музыка, и искусство ваяния создавались в основном по церковным канонам, где отсека­лось все, что противоречило высшим христианским принци­пам. Аскетизм и строгость в живописи (иконопись, мозаика, фреска), возвышенность, «божественность» греческих цер­ковных молитв и песнопений, сам храм, становящийся мес­том молитвенного общения людей, — все это было свойствен­но византийскому искусству. Если та или иная религиозная, богословская тема была в христианстве раз и навсегда строго установлена, то и ее выражение в искусстве, по мнению ви­зантийцев, должно было выражать эту идею лишь раз и на­всегда установленным образом; художник становился лишь послушным исполнителем канонов, которые диктовала цер­ковь.

И вот перенесенное на русскую почву каноническое по содержанию, блестящее по своему исполнению искусство Византии столкнулось с языческим мировосприятием вос­точных славян, с их радостным культом природы — солнца, весны, света, с их вполне земными представлениями о добре и зле, о грехах и добродетелях. С первых же лет византий­ское церковное искусство на Руси испытало на себе всю мощь русской народной культуры и народных эстетических представлений.

Выше уже шла речь о том, что однокупольный византий­ский храм на Руси XI в. преобразовался в многокупольную пирамиду, основу которой составляло русское деревянное зодчество. То же произошло и с живописью. Уже в XI в. строгая аскетическая манера византийской иконописи пре­вращалась под кистью русских художников в портреты, близ кие к натуре, хотя русские иконы и несли в себе все черты условного иконописного лика. В это время прославился печерский монах-живописец Алимпий. Про Алимпия рассказывали, что иконописание было главным средством его существования. Но заработанное он тратил весьма своеобразно: на одну часть покупал все, что было необходимо для его ремесла, другую отдавал беднякам, а третью жертвовал в Печерский монастырь.

Наряду с иконописью развивалась фресковая живопись мозаика. Фрески Софийского собора в Киеве показываю! манеру письма здешних греческих и русских мастеров, и? приверженность человеческому теплу, цельности и простоте На стенах собора мы видим и изображения святых, и семья Ярослава Мудрого, и изображение русских скоморохов, животных. Прекрасная иконописная, фресковая, мозаична» живопись наполняла и другие храмы Киева. Известны своей большой художественной силой мозаики Михайловского Златоверхого монастыря с их изображением апостолов, свя­тых, которые потеряли свою византийскую суровость; лики их стали более мягкими, округлыми.

Позднее складывалась новгородская школа живописи. Ее характерными чертами стали ясность идеи, реальность изо­бражения, доступность. От XII в. до нас дошли замечатель­ные творения новгородских живописцев: икона «Ангел Зла­тые власы», где при всей византийской условности облика Ангела чувствуется трепетная и красивая человеческая ду­ша. Или икона «Спас Нерукотворный» (также XII в.), на которой Христос со своим выразительным изломом бровей предстает грозным, все понимающим судьей человеческого рода. В иконе «Успение Богородицы» в лицах апостолов за­печатлена вся скорбь утраты. И таких шедевров Новгород­ская земля дала немало. Достаточно вспомнить, например, знаменитые фрески церкви Спаса на Нередице близ Новго­рода (конец XII в.).

Широкое распространение иконописной, фресковой жи­вописи было характерно и для Чернигова, Ростова, Суздаля, позднее Владимира-на-Клязьме, где замечательные фрески, изображающие «Страшный суд», украшали Дмитриевский собор.

В начале XIII в. прославилась ярославская школа иконо­писи. В монастырях и церквах Ярославля было написано не­мало превосходных иконописных произведений. Особенно известна среди них так называемая «Ярославская Оранта», изображавшая Богородицу. Ее прообразом стало мозаичное изображение Богородицы в Софийском соборе в Киеве рабо­ты греческих мастеров, запечатлевших суровую властную женщину, простирающую руки над человечеством. Ярослав­ские же искусники сделали облик Богородицы теплее, чело­вечнее. Это прежде всего мать-заступница, несущая людям помощь и сострадание. Византийцы видели Богородицу по-своему, русские живописцы — по-своему.

На протяжении долгих веков на Руси развивалось, совер­шенствовалось искусство резьбы по дереву, позднее — по камню. Деревянные резные украшения вообще стали харак­терной чертой жилищ горожан и крестьян, деревянных хра­мов.

Белокаменная резьба Владимиро-Суздальской Руси, осо­бенно времени Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, в украшениях дворцов, соборов стала примечатель­ной чертой древнерусского искусства вообще.

Прекрасной резьбой славились утварь и посуда. В искус­стве резчиков с наибольшей полнотой проявлялись русские народные традиции, представления русичей о прекрасном и изящном. Знаменитый художественный критик второй поло­вины XIX — начала XX в. Стасов писал: «Есть еще пропасть людей, которые воображают, что нужно быть изящным толь­ко в музеях, в картинах и статуях, в громадных соборах, наконец, во всем исключительном, особенном, а что касается до остального, то можно расправляться как ни попало — дескать, дело пустое и вздорное... Нет, настоящее, цельное, здоровое в самом деле искусство существует лишь там, где потребность в изящных формах, в постоянной художествен­ной внешности простерлась уже на сотни тысяч вещей, еже­дневно окружающих нашу жизнь». Древние русичи, окружая свою жизнь постоянной скромной красотой, давно подтвер­дили справедливость этих слов.

Это касалось не только резьбы по дереву и камню, но и многих видов художественных ремесел. Изящные украше­ния, подлинные шедевры создавали древнерусские ювели­ры — золотых и серебряных дел мастера. Они делали брас­леты, серьги, подвески, пряжки, диадемы, медальоны, отделывали золотом, серебром, эмалью, драгоценными кам­нями утварь, посуду, оружие, С особенными старанием и лю­бовью мастера-искусники украшали оклады икон, а также книги. Примером может служить искусно отделанный ко­жей, ювелирными украшениями оклад «Остромирова еван­гелия», созданного по заказу киевского посадника Остромира во времена Ярослава Мудрого.

До сих пор вызывают восхищение сделанные киевским ремесленником серьги (XI—XII вв.): кольца с полукруглыми щитами, к которым припаяны по шесть серебряных конусов с шариками и 500 колечками диаметром 0,06 см из проволоки диаметром 0,02 см. На колечках закреплены крошечные зер­нышки серебра диаметром 0,04 см. Как делали это люди, не располагая увеличительными приборами, представить себе трудно.

Составной частью искусства Руси являлось музыкальное, певческое искусство. В «Слове о полку Игореве» упоминает­ся легендарный сказитель-певец Боян, который «напускал» свои пальцы на живые струны и они «сами князьям славу рокотали». На фресках Софийского собора мы видим изобра­жение музыкантов, играющих на деревянных духовых и струнных инструментах — лютне и гуслях. Из летописных сообщений известен талантливый певец Митус в Галиче. В некоторых церковных сочинениях, направленных против славянского языческого искусства, упоминаются уличные скоморохи, певцы, танцоры; существовал и народный куколь­ный театр. Известно, что при дворе князя Владимира, при дворах других видных русских властелинов во время пиров присутствующих развлекали певцы, сказители, исполнители на струнных инструментах.

И, конечно, важным элементом всей древнерусской куль­туры являлся фольклор — песни, сказания, былины, посло­вицы, поговорки, афоризмы. В свадебных, застольных, похо­ронных песнях отражались многие черты жизни людей того времени. Так, в древних свадебных песнях говорилось и о том времени, когда невест похищали, «умыкали» (конечно, с их согласия), в более поздних — когда их выкупали, а в песнях уже христианского времени шла речь о согласии и невесты, и родителей на брак.

Целый мир русской жизни открывается в былинах. Их основной герой — это богатырь, защитник народа. Богатыри обладали огромной физической силой. Так, о любимом рус­ском богатыре Илье Муромце говорилось: «Куда не махнет, тут и улицы лежат, куда отвернет — с переулками». Одно­временно это был очень миролюбивый герой, который брался за оружие лишь в случае крайней необходимости. Как пра­вило, носителем такой неуемной силы является выходец из народа, крестьянский сын. Народные богатыри обладали так­же огромной чародейской силой, мудростью, хитростью. Так, богатырь Волхв Всеславич мог обернуться сизым соколом, серым волком, мог стать и Туром-Золотые рога. Народная память сохранила образ богатырей, которые вышли не толь­ко из крестьянской среды, — боярский сын Добрыня Ники­тич, представитель духовенства хитрый и изворотливый Але­ша Попович. Каждый из них обладал своим характером, своими особенностями, но все они были как бы выразителя­ми народных чаяний, дум, надежд. И главной из них была защита от лютых врагов.

В былинных обобщенных образах врагов угадываются и реальные внешнеполитические противники Руси, борьба с которыми глубоко вошла в сознание народа. Под именем Тугарина просматривается обобщенный образ половцев с их ханом Тугорканом, борьба с которым заняла целый период в истории Руси последней четверти XI в. Под именем «Жидовина» выводится Хазария, государственной религией кото­рой было иудейство. Русские былинные богатыри верно слу­жили былинному же князю Владимиру. Его просьбы о защите Отечества они выполняли, к ним он обращался в решающие часы. Непростыми были отношения богатырей и князя. Были здесь и обиды, и непонимание. Но все они — и князь и герои в конце концов решали одно общее дело —

дело народа. Ученые показали, что под именем князя Влади­мира не обязательно имеется в виду Владимир I. В этом об­разе слился обобщенный образ и Владимира Святославича — воителя против печенегов, и Владимира Мономаха — защитника Руси от половцев, и облик других князей — сме­лых, мудрых, хитрых. А в более древних былинах отразились легендарные времена борьбы восточных славян с киммерий­цами, сарматами, скифами, со всеми теми, кого степь столь щедро посылала на завоевание восточнославянских земель. Это были старые богатыри совсем древних времен, и былины, повествующие о них, сродни эпосу Гомера, древнему эпосу других европейских и индоевропейских народов.

Культура народа неразрывно связана с его бытом, повседневной жизнью, как и быт народа, определяемый уровнем | развития хозяйства страны, тесно связан с культурными про­цессами. Народ Древней Руси жил как в больших для своего времени городах, насчитывающих десятки тысяч человек, так и в селах в несколько десятков дворов и деревнях, осо­бенно на северо-востоке страны, в которых группировалось по два-три двора.

Все свидетельства современников говорят о том, что Ки­ев был большим и богатым городом. По своим масштабам, множеству каменных зданий-храмов, дворцов он соперничал с другими тогдашними европейскими столицами. Недаром дочь Ярослава Мудрого Анна Ярославна, вышедшая замуж во Францию и приехавшая в Париж XI в., была удивлена провинциальностью французской столицы по сравнению с блистающим на пути из «варяг в греки» Киевом. Здесь сияли своими куполами златоверхие храмы, поражали изяществом дворцы Владимира, Ярослава Мудрого, Всеволода Ярославича, удивляли монументальностью, замечательными фреска­ми Софийский собор, Золотые ворота — символ побед рус­ского оружия. А неподалеку от княжеского дворца стояли бронзовые кони, вывезенные Владимиром из Херсонеса; в старом городе находились дворцы видных бояр, здесь же на горе располагались и дома богатых купцов, других видных горожан, духовенства. Дома украшались коврами, дорогими греческими тканями. С крепостных стен города можно было видеть в зеленых кущах белокаменные церкви Печерского, Выдубицкого и других киевских монастырей.

Во дворцах, богатых боярских хоромах шла своя жизнь — здесь располагались дружинники, слуги, толпилась бес-

численная челядь. Отсюда шло управление княжествами, го­родами, селами, здесь судили и рядили, сюда свозились дани и подати. На сенях, в просторных гридницах нередко прохо­дили пиры, где рекой текло заморское вино и свой родной «мед», слуги разносили огромные блюда с мясом и дичью. Женщины сидели за столом на равных с мужчинами. Жен­щины вообще принимали активное участие в управлении, хозяйстве, других делах. Известно немало женщин — дея­тельниц такого рода: княгиня Ольга, сестра Мономаха Янка, мать Даниила Галицкого, жена Андрея Боголюбского и др. Гусляры услаждали слух именитых гостей, пели им «славу», большие чаши, рога с вином ходили по кругу. Одновременно происходила раздача пищи, мелких денег от имени хозяина неимущим. На всю Русь славились такие пиры и такие раз­дачи во времена Владимира I.

Любимыми забавами богатых людей были соколиная, яс­требиная, псовая охота. Для простого люда устраивались скачки, турниры, различные игрища. Неотъемлемой частью древнерусского быта, особенно на Севере, впрочем, как и в поздние времена, являлась баня.

В княжеско-боярской среде в три года мальчика сажали на коня, затем отдавали его на попечение и выучку пестуну (от «пестовать» — воспитывать). В 12 лет молодых князей вместе с видными боярами-советниками отправляли на уп­равление волостями и городами.

Внизу, на берегах Днепра шумел веселый киевский торг, где, кажется, продавались изделия и продукты не только со всей Руси, но и со всего тогдашнего света, включая Индию и Багдад.

По склонам гор к Подолу спускались разнообразные — от хороших деревянных домов до убогих землянок — жили­ща ремесленников, работных людей. У причалов Днепра и Почайны теснились сотни больших и малых судов. Были здесь и огромные княжеские многовесельные и многопарус­ные ладьи, и купеческие усадистые насады, и бойкие, юркие лодочки.

По улицам города сновала пестрая разноязыкая толпа. Проходили здесь бояре и дружинники в дорогих шелковых одеждах, в украшенных мехом и золотом плащах, в епанчах, в красивых кожаных сапогах. Пряжки их плащей были сде­ланы из золота и серебра. Появлялись и купцы в добротных льняных рубахах и шерстяных кафтанах, сновали и люди победнее, в холщовых домотканых рубахах и портах. Богатые женщины украшали себя золотыми и серебряными цепями, ожерельями из бисера, который очень любили на Руси, серь­гами, другими ювелирными изделиями из золота и серебра, отделанными эмалью, чернью. Но были украшения и попроще, подешевле, сделанные из недорогих камешков, простои металла — меди, бронзы. Их с удовольствием носили небогатые люди. Известно, что женщины уже тогда носили традиционную русскую одежду — сарафаны; голову накрывали убрусами (платками).

Похожие храмы, дворцы, такие же деревянные дома I такие же полуземлянки на окраинах стояли и в других русских городах, так же шумели торги, а в праздники нарядны» жители заполняли узкие улицы.

Своя жизнь, полная трудов, тревог, текла в скромны;

русских селах и деревнях, в рубленых избах, в полуземлянках с печками-каменками в углу. Там люди упорно боролись за существование, распахивали новые земли, разводил! скот, бортничали, охотились, оборонялись от «лихих» людей а на юге — от кочевников, вновь и вновь отстраивали со жженные врагами жилища. Причем, нередко пахари выходи ли в поле вооруженные рогатинами, дубинами, луком и стрелами, чтобы отбиться от половецкого дозора. Долгим! зимними вечерами при свете лучин женщины пряли, мужчины пили хмельные напитки, мед, вспоминали минувшие дни слагали и пели песни, слушали сказителей и сказительниц былин, ас деревянных полатей, из дальних углов за ними любопытством и интересом наблюдали глаза маленьких русичей, чья жизнь, полная таких же забот и тревог, была еще впереди.

Список использованной литературы:

    История России с древнейших времен до нащих дней

/А.Н. Сахаров,А.П.Новосельцев/

    История Росии /А.С.Орлов В.А. Георгиев/

    Философская антропология /Б.И. Марков/

Санкт-Петербургская государственная инженерно-экономическая академия

Санкт-Петербург

1999 год

РЕФЕРАТ

ПО КУЛЬТУРОЛОГИИ

«КРЕЩЕНИЕ РУСИ»

План:

    Зарождение культуры на Руси.

    Принятие христианства.

    Влияние христианства на архитектуру и искусство.