Георгий Константинович Жуков (работа 1)

TYPE=RANDOM FORMAT=PAGE>10

Георгий Константинович Жуков

Реферат по истории ученицы 11^а класса СШ № 2

Климовой Валерии

ГЕОРГИЙ ЖУКОВ

(1896—1974)

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ

Маршал Георгий Константинович Жуков стал в народном сознании фи­гурой мифологической. В годы пере­стройки он заменил Сталина в обра­зе главного архитектора Великой Победы.

Георгий Константинович родил­ся 1 декабря 1896 г. в деревне Стрелковка Калужской губернии в семье крестьянина-бедняка. Чтобы прокор­мить семью, отец сапожничал. Георгий окончил три класса церковно-приходской школы, а затем отправился в город на заработки. 11 -летний мальчик стал учеником в московской скорняжной мастерской, принадлежавшей брату матери. Тру­диться приходилось много, а хозяин с учениками был суров. Но, несмотря на загруженность работой, Георгий хотел учиться. Ему помог старший сын хозяина. Больше года двоюрод­ные братья занимались русским язы­ком, математикой, географией, чита­ли книги. В 1911 г. Георгия назначили “старшим мальчиком”, он получил в подчинение трёх учеников. Вместе с хозяином ездил на ярмарку в Нижний Новгород. В 1912 г. его произвели в подмастерья. Получал Жуков 18 рублей в месяц — деньги вполне доста­точные, чтобы прокормить семью. Думал жениться, но тут началась Пер­вая мировая война.

ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

7 августа 1915г. Жуков был призван в драгунский полк. На склоне лет мар­шал рассказывал писателю Констан­тину Симонову: “Я мог бы оказаться в школе прапорщиков. Я окончил в Га­зетном переулке четырёхклассное училище, которое давало достаточ­ный образовательный ценз для посту­пления в эту школу. Но я подумал: вот кончу школу прапорщиков и буду, 19-летний мальчишка, командовать бывалыми солдатами, бородачами. Мне не хотелось этого, было неловко. И кто его знает, как бы вышло, если бы я оказался не солдатом, а офицером... и к этому времени разразилась бы революция... Может быть, доживал бы где-нибудь свой век в эмиграции?”.

Маршал явно лукавил. В 1938 г. он писал в автобиографии: “5 месяцев учился на вечерних курсах при город­ской школе... Не было средств, учиться дальше — отдали учиться скорняжному делу. За 4-й класс городского училища экзамены сдал экстерном при 1-х Ря­занских кавалерийских курсах в 1920 г.”. Поэтому в 1915 г. Жуков не имел необходимого образования для поступления в школу прапорщиков. Георгий Константинович посту­пил в унтер-офицерскую школу, кото­рую окончил в августе 1916 г. Воевал младший унтер-офицер Жуков храб­ро, но недолго. В сентябре он получил лёгкое ранение во время конной ата­ки на Юго-Западном фронте, в горном районе Быстрица, и получил Георгиев­ский крест за захват языка. Но уже в ок­тябре Георгий Константинович по­дорвался на мине и получил тяжёлую контузию. Лечиться пришлось долго. На фронт Жуков больше не вернулся. Февральскую революцию Георгий Константинович встретил в маршевом эскадроне. Он сочувственно отнёсся к свержению монархии. Жукова избра­ли председателем эскадронного ко­митета и членом полкового совета. После Октябрьского переворота его расквартированный в Харьковской гу­бернии эскадрон “встал на платформу большевиков”, отказался подчиниться украинским властям и был распущен, по домам. В декабре 1917 г. Жуков уехал на родину, в Стрелковку — в де­ревне было легче прокормиться. В сентябре 1918г. его мобилизова­ли в Красную Армию. Жуков служил в 4-м Московском кавалерийском полку. Там он дорос до помощника команди­ра взвода и в марте 1919 г. вступил в коммунистическую партию. Сражался против уральских казаков и с армией генерала П. Н. Врангеля под Царицы­ном, где в октябре 1919 г. был ранен осколком гранаты в левую ногу и ле­вый бок После выздоровления попал на Рязанские кавалерийские курсы. В августе курсантский полк перебро­сили на Кубань для борьбы с десантом генерала Сергея Улагая. Жуков стал старшиной взвода и участвовал в “очи­стке” Северного Кавказа от остатков белой армии и отрядов “зелёных”. В конце года он отправился подав­лять восстания на Тамбовщине и в Воронежской губернии. За успешные действия против плохо вооружённых и слабо организованных крестьян-повстанцев командир эскадрона Жу­ков получил первую советскую награ­ду — орден Красного Знамени.

В МЕЖВОЕННЫЕ ГОДЫ

После Гражданской войны Жуков продолжал службу в кавалерии. В 19241925 гг. учился на кавалерийских курсах усовершенствования командного состава. Констан­тин Рокоссовский, занимав­шийся с ним в одной группе, вспоминал: “Жуков, как никто, от­давался изучению военной науки.

Заглянем в его комнату — все, ползает по карте, разложенной на полу. Уже то­гда дело, долг для него были превыше всего”. В 1929—1930 гг. Жуков опять учился — теперь на Курсах усовершен­ствования высшего начальственного состава, а затем стал командиром кава­лерийской бригады. В марте 1933 г. он возглавил 4-ю кавалерийскую диви­зию; в 1936 г. получил орден Ленина за успехи дивизии в боевой подготовке.

В 1937 г. Жуков принял 3-й кавале­рийский корпус. Осенью того же года комкора (командира корпуса) попыта­лись обвинить в связях с бывшим ко­мандующим Белорусским округом Иеронимом Уборевичем и другими “врагами народа”. Жуков резонно воз­разил, что по роду службы не мог не контактировать с командующим ок­ругом. В итоге в январе 1938 г. дело ог­раничилось партийным выговором

“за грубость, за зажим самокритики, недооценку политработы и недоста­точную борьбу с очковтирательством”. Выговор не помешал карьере. В связи с массовыми репрессиями освободилось много вакансий, и уцелевшие команди­ры быстро продвигались по служебной ‘ лестнице — нередко, чтобы вскоре то­же стать жертвами террора. Но Жукова миновала чаша сия. Помогло и то, что он командовал дивизией 1-й Конной армии. Командиры-конармейцы тради­ционно пользовались покровительст­вом наркома обороны Климента Воро­шилова. Уже в июне 1938 г. Жуков стал заместителем командующего Белорус­ским военным округом по кавалерии.

ХАЛХИН-ГОЛ

1 июня 1939 г. Жукова внезапно вы­звал Ворошилов. В приёмной нар­кома командир корпуса услышал о вторжении японцев на территорию союзной СССР Монголии в районе реки Халхин-Гол. “Думаю, — заявил Ворошилов, — что затеяна серьёзная военная авантюра и на этом дело не кончится... Можете ли вы вылететь туда немедленно и... принять на себя командование?” — “Готов вылететь сию же минуту”, — ответил Жуков.

5 июня он прибыл в штаб особого советского корпуса в Монголии и, по­считав, что командир корпуса не спра­вляется с обязанностями, взял ко­мандование на себя. Жуков, отражая наступление японцев, брал подразде­ления с не атакованных участков, объ­единял их в отряды и бросал в бой. В результате из-за дробления частей и соединений управлять боевыми дейст­виями становилось очень трудно. По­ложение поправил командующий Дальневосточным фронтом гене­рал Григорий Штерн. Он распоря­дился: “Все по своим местам, шагом марш!” — и вернул отряды в свои час­ти. Вмешательством Штерна Жуков был весьма раздражён. Георгий Кон­стантинович применял жестокие ме­ры к подчинённым командирам, на­кладывая “расстрельные” резолюции на донесения о невыполнении прика­за, не утруждая себя расследованием и проверкой фактов. Штерн эти приго­воры отменил. Он также помог нала­дить снабжение группировки в Монго­лии, которое Жуков из-за недостатка опыта не сумел организовать должным образом. Штаб Штерна разработал план окружения японских войск. Вы­полнять его выпало Жукову.

В ночь на 3 июля японцы форси­ровали Халхин-Гол и захватили гору Баин-Цаган. Чтобы не дать противни­ку закрепиться, Жуков решил атако­вать неприятельскую пехоту двумя танковыми бригадами. Утром 5 июля японцы начали отступать к перепра­ве, которая оказалась взорвана. Почти вся группировка, переправившаяся на западный берег, была уничтожена или захвачена в плен.

Окружение основных японских сил намечалось с помощью фланго­вых ударов танковых и механизиро­ванных частей. Задача облегчалась тем, что японцы практически не име­ли современных танков, а советская авиация после упорных боёв смог­ла завоевать господство в воздухе. 20 августа 1-я армейская группа Жуко­ва начала наступление, а уже 31-го ок­ружённые войска противника пре­кратили сопротивление. За два дня до этого, 29 августа, Жукова и Штерна удостоили звания Героя Советского Союза. (Георгий Константинович по­лучил позднее ещё три “Золотых Звез­ды”, последний раз — в 1956 г.)

На Халхин-Голе проявились не только выдающиеся волевые качества Жукова, но и его пренебрежительное отношение к солдатским жизням. Он утверждал: “Война есть война, и на ней не может не быть потерь, и эти по­тери могут быть крупными, но если из-за потерь мы откладываем выполне­ние своего плана, то или не выполним его вообще, или выполним с громад­ными потерями, в 10 раз превышаю­щими те, что несём сейчас”. Генерал Пётр Григорьевич Григоренко, побы­вавший на Халхин-Голе, считал ина­че: “Потери мы понесли огромные, прежде всего из-за неквалифициро­ванного командования. Кроме того, сказывался характер Георгия Констан­тиновича, который людей жалеть не умел. Человек он жестокий и мститель­ный”. После того как в 1941 г. Штерна арестовали, а затем расстреляли, побе­ду на Халхин-Голе стали целиком при­писывать Жукову.

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

В мае 1940 г. Жуков был произведён I генерал-полковники и назначен командующим Киевским военным округом (в то время самым сильным), а уж< 4 июня получил следующий чин — генерала армии. В декабре на совещании высшего командного состава 01 сделал удачный доклад, а в последовавшей за совещанием оперативно! игре, командуя “западными”, взял вер:

над “восточными”, которыми руководил генерал Дмитрий Григорьевич Павлов. После игры Жукова назначили начальником Генштаба. Георгий Константинович немного растерялся, поскольку никогда ранее в штабах не служил. “Если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй”, — заявил Жуков. “Вот и договорились”, - ответил Сталин. В феврале 1941 г. Жуков доложил, что немцы усилили воздушную и агентурную разведку советской территории. “Они боятся нас”, — прокомментировал доклад Сталин. И пояснил: Гитлер предупредил советского посла, что предстоящая концентрация час­тей вермахта в Польше связана с пере­группировкой войск в Европе для дальнейших действий против Англии. Сталин этому объяснению, однако не поверил и расценил переброску не­мецких войск на Восток как реакцию на концентрацию Красной Армии на западе страны. Сам Жуков тогда пола­гал: “Война с Германией, может был тяжёлой и длительной, но наша стра­на уже имеет всё необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы. Мы не думали, что Красной Армии придётся так неудачно вступить в войну, потерпеть тяжелое поражение и отходить в глубь страны... Ни нарком, ни я не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегически: направлениях”. Оказалось, что бояться надо было не немцам, а нам.

ПЕРВЫЕ БОИ

22 июня 1941 г. Жуков прибыл на Юго-Западный фронт, где помогал командованию организовать контрудар, закончившийся провалом. Через че­тыре дня Сталин отозвал Георгия Кон­стантиновича в Москву, чтобы попра­вить катастрофическое положение на Западном фронте, но было уже слиш­ком поздно. В первые недели войны Генштаб не имел устойчивой связи с фронтами. Когда обстановка проясни­лась, Жуков стал испытывать опасения за судьбу группировки в районе Кие­ва, которую противник мог окружить с севера и юга. 29 июля начальник Ген­штаба предложил отвести войска за Днепр и оставить Киев.

Заботясь о престиже, Сталин не хотел сдавать “мать городов рус­ских” и заявил, что Жуков говорит чепуху. Тот вспылил: “Если вы счита­ете, что начальник Генштаба спосо­бен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего”. — “Вы не горя­читесь, — сказал Сталин. — А впро­чем... мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся”. Жукова на­значили командующим Резервным фронтом. У города Ельня он нанёс контрудар по немецкому плацдарму, угрожав­шему Москве. В конце августа войска Жукова перешли в наступление и це­ной больших потерь вытеснили нем­цев с Ельнинского выступа. В тот мо­мент вермахт наносил главный удар на юго-западе, и отвлечение советских резервов к Ельне противнику было даже выгодно. Вместе с тем контрудар Резервного фронта имел важное моральное значение, став первой успешной советской наступа­тельной операцией такого масштаба.

ЛЕНИНГРАД

10 сентября 1941 г. Ставка направила Жукова в Ленинград, блокированный немцами. Когда Георгий Константи­нович прилетел в город, Военный со­вет Ленинградского фронта во главе с Ворошиловым рассматривал планы минирования важнейших объектов на случай сдачи города.

По предложению Ворошилова было принято решение оборонять Ленинград до последнего человека. После этого Жуков вступил в командо­вание фронтом. К тому времени Гитлер решил не брать Ленинград штурмом, а ограничиться блокадой. Георгий Константинович сосредото­чил главные усилия на отражении немецкого наступления в районе Пул­ковских высот. Здесь германская груп­па армий “Север” продолжала атаки, чтобы сковать основные силы совет­ских войск и сделать невозможным прорыв блокады. Жуков вспоминал:

“У нас бывали весьма тяжёлые мо­менты, когда враг захватил Пулков­ские высоты и Урицк, а отдельные группы танков противника прорыва­лись даже к мясокомбинату. Казалось, вот-вот случится то, чего каждый из нас внутренне боялся. Но героиче­ские защитники города находили в се­бе силы снова и снова отбрасывать разъярённого противника на исход­ные позиции”.

В БИТВЕ ЗА МОСКВУ

5 октября 1941 г. Сталин позвонил Жу­кову и попросил срочно прибыть в Москву, чтобы ликвидировать про­рыв противника на Западном напра­влении. Георгия Константиновича на­правили представителем Ставки на Западный и Резервный фронты, глав­ные силы которых были в окружении.

Сталин собирался расстрелять генера­ла Конева, но Жуков спас его. Он ска­зал Сталину, что “это только произве­дёт тяжёлое впечатление в армии... Вот расстреляли в начале войны ко­мандующего Западным фронтом Пав­лова, а что это дало? Ничего не дало”.

10 октября Жуков возглавил Запад­ный фронт, объединивший все вой­ска на подступах к столице. Основ­ные силы генерал сосредоточил на линии Волоколамск — Можайск — Ма­лоярославец — Калуга. Обороняться пришлось в основном соединениям, переброшенным из резерва Ставки и с других фронтов. Во второй половине ноября, когда началось новое гене­ральное наступление немцев, Сталин спросил у Жукова: “Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю с болью в душе. Говорите честно, как коммунист”. Тот ответил: “Москву, без­условно, удержим. Но нужно ещё не ме­нее двух армий и хотя бы 200 танков”. Сталин пообещал две армии к концу месяца, и слово сдержал. К тому време­ни немцы выдохлись. Жуков свиде­тельствовал: “Из опроса пленных было установлено, что в некоторых ротах осталось по 20—30 человек, моральное состояние резко ухудшилось, веры в возможность захвата Москвы уже нет”. Когда усиленные резервами войска За­падного фронта перешли в контрна­ступление и отбросили противника от столицы, Жуков, много ночей не смыкавший глаз, наконец, заснул и про­спал двое суток.

ПОЛОСА НЕУДАЧ

В январе 1942 г. армии Западного Фронта развернули наступление на Вязьму. Жуков стал Главнокомандующим Западным и Калининскими Фронтами на Западном направлении. Как признавал маршал в мемуарах: “Мы переоценили возможности своих войск и недооценили противника”. В результате наступавшая на Вязьму ударная группа 33-й армии во главе с генерал-лейтенантом Михаилом Гри­горьевичем Ефремовым была окруже­на и почти полностью уничтожена, а сам Ефремов застрелился, чтобы не попасть в плен. Проведённый Ген­штабом анализ операции показал:

“Западный фронт погнался прежде­временно за большими целями и не создал кулака в виде крупной, мощ­ной группировки из всех родов войск на решающем направлении. Громкие приказы, которые отдавал командую­щий Западным фронтом, были невы­полнимы. Ни один приказ за всю опе­рацию вовремя не был выполнен войсками. Они оставались голой не­нужной бумагой”.

Столь же неудачным оказалось на­ступление, организованное Жуковым на Вязьму в июле 1942 г. Это, однако, не помешало 26 августа назначить Георгия Константиновича замести­телем Верховного Главнокомандую­щего и первым заместителем наркома обороны. Основной задачей Жукова осталась координация боевых дейст­вий на Западном направлении. Здесь в конце ноября началось подготов­ленное им третье наступление на Ржев и Вязьму, закончившееся ещё плачев­нее. Жуков рассчитывал разгромить группы армий “Центр” и “Север” и выйти к Балтийскому морю. Но удар­ные группировки Западного и Кали­нинского фронтов попали в окру­жение и с огромными потерями, лишившись всех танков и большинст­ва орудий, вернулись к своим.

СТАЛИНГРАД

27 августа 1942 г. Сталин вызвал Жуко­ва и направил его в Сталинград, где складывалось тяжёлое положение. Ге­нерал организовал контрудар с севера по прорвавшимся к городу немецким войскам. Наступление готовилось в спешке и закончилось неудачей, но от­влекло часть неприятельских сил. Ско­ро Жуков и начальник Генштаба Але­ксандр Василевский поняли, что нужно какое-то иное решение. 12 сен­тября они предложили Сталину подго­товить удар по румынским войскам на флангах Сталинградской группировки и окружить её. Независимо от них та­кую же идею выдвинули командую­щий Сталинградским фронтом Анд­рей Ерёменко и член Военного совета Никита Хрущёв. (Как известно, у побе­ды много отцов, тогда как поражение всегда сирота.)

19 ноября начали наступление вой­ска Юго-Западного и Донского фрон­тов, а 20-го — Сталинградского. Гене­рал Ерёменко настаивал, чтобы его фронт наступал надвое суток позднее других, когда противник уже исполь­зует свои резервы, но Жуков согласил­ся лишь на суточную задержку. После войны немецкие генералы свидетель­ствовали: при принятии плана Ерё­менко успех советских войск стал бы значительнее, поскольку немцы не ус­пели бы подтянуть резервы и противо­действовать удару Сталинградского фронта. Ерёменко же думал, что Жуков своим решением стремился облегчить наступление фронтов Константина Рокоссовского и Николая Ватутина, так как благоволил к этим генералам, а его недолюбливал. Жуков” а в момент контрнаступления под Сталинградом уже не было: он готовил наступление на Западном направлении.

КУРСК

18 января 1943 г. Жукову было присво­ено звание Маршала Советского Со­юза. Вместе с Василевским он убедил Сталина в районе Курска сначала от­разить ожидавшееся немецкое на­ступление и лишь потом, наступать са­мим (см. статью “СССР во Второй мировой войне”).

11 июля 1943 г., перед началом контрнаступления, Георгий Констан­тинович вместе с командующим Брян­ским фронтом Маркианом Поповым отправился на передовую. О том, что произошло дальше, рассказал началь­ник охраны маршала, Николай Бедов:

“Уже у самой передовой Жуков сказал: “Теперь вы останьтесь, я один...”. Надо было ему убедиться, что местность для рывка танков выбрана без ошиб­ки. Пополз. Я за ним. У нейтральной полосы Жуков внимательно осмот­рел лощины и взгорки. А когда возвра­щались, были замечены немцами. Ми­ны! Одна — впереди, другая — сзади. “Третья будет наша, прижимайся к зе­мле!” При этих словах Жукова я рванулся и накрыл, как мне предписано было службой, маршала своим телом. Мина взорвалась в четырёх метрах, к счастью, на взгорке, — осколки вер­хом пошли. Но взрывом нас сильно тряхнуло. Георгий Константинович потерял слух”. В госпиталь маршал ложиться не стал, лечил контузию на фронте.

Жуков, бесспорно, был храбрым человеком. Однако он рисковал жиз­нью двух человек, причём в абсолют­но бессмысленном мероприятии. Ведь маршал никогда не командовал танковыми частями, и для подобной разведки куда лучше сгодился бы лю­бой толковый командир танкового батальона. Но главным для Георгия Константиновича было доложить Ста­лину, что он лично был на передовой и всё проверил. Много лет спустя, на дне рождения у маршала Ивана Степа­новича Конева, Жуков даже бравиро­вал этим эпизодом. Когда начальник Главпура (Главного политического управления Советской Армии) гене­рал Алексей Епишев высказал вполне

здравую мысль, что “доблесть коман­дующего фронтом состоит в управ­лении войсками, а не в том, чтобы рисковать жизнью и ползать по пере­довой на животе”, Георгий Константи­нович гордо возразил: “А я вот, будучи командующим фронтом, неоднократ­но ползал на животе, когда этого требовала обстановка, когда перед на­ступлением в интересах дела желал составить себе личное представление о переднем крае противника на участ­ке будущего прорыва”.

В СРАЖЕНИЯХ 1944—1945 ГОДОВ

Весной 1944 г. после ранения генера­ла Ватутина Жуков стал командующим 1-м Украинским фронтом. Его вой­скам удалось окружить немецкую 1-ю танковую армию генерала Ганса Хубе в районе Каменец-Подольского. В результате в кольцо попали 23 диви­зии — больше, чем под Сталинградом. Основная ударная сила Жукова — 1-я танковая армия генерала Михаила Ефимовича Катукова двинулась к Дне­стру. Маршал думал, что немцы станут прорываться на юг, к Днестру. Однако командующий группой армий “Юг фельдмаршал Эрих Манштейн организовал прорыв окружённой армии на запад и сильный удар танкового корпуса СС навстречу ей. Армии Хубе удалось, хотя и с большими потерями вырваться из кольца. В мемуарах Жуков признавал, что лучше было бы бросить танкистов генерала Катукова на разгром окружённых немцев. Гораздо успешнее для Красной Армии прошла операция “Багратион по окружению немецких войск в Белоруссии, где Жуков как представитель Ставки координировал действа четырёх фронтов. В начале июля маршал побывал в освобождённом Минске. Перед ним открылась трагическая картина. Жуков увидел, что города больше нет: “Семь лет я командовал полком и бригадой в Минске, хорошо знал каждую улицу, все важнейшие постройки, мосты, парки, стадион театры. Теперь всё лежало в руинах.

В начале октября 1944 г. Сталин предложил Жукову возглавить 1-й Белорусский фронт, нацеленный на Берлин. Маршал заметил, что “Рокоссовскому вряд ли будет приятно, если он будет освобождён с 1-го Белорусского фронта”. Сталин возразил: “Что касается обид — мы не красные девицы”, вызвал Константина Константиновича объявил о своём решении. Потрясённый Рокоссовский задал вопрос: “за что такая немилость?”. Он просил оставить его на 1-м Белорусском. Но Сталин был непреклонен. Ему хотелось видеть своего заместителя во главе фронта, наступающего на столицу “рейха”, а сам Верховный Главнокомандующий собирался координировать действия фронтов на Западном правлении. Сталин умело играл на чувстве соперничества между двумя лучшими военачальниками, придерживаясь знаменитой древнеримской поговорки “разделяй и властвуй”. Как признавал Георгий Константинова после этого между ним и Рокоссовским “не стало тех тёплых товарищеских отношении, которые были между нами долгие годы”.

В Берлинской операции войска Жукова понесли большие потери при лобовых атаках укреплений на Зееловских высотах. Позднее они захватили большую часть Берлина, включая правительственный квартал. 3 мая 1945 г. маршал вместе с бойца­ми расписался на стене Рейхстага. В ночь на 9 мая по поручению Стали­на он принял безоговорочную капи­туляцию Германии.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

До апреля 1946 г. Жуков оставался Главнокомандующим советской во­енной администрации в Германии, а затем его назначили Главнокоманду­ющим сухопутными войсками. Но уже в июне Сталин созвал Главный воен­ный совет, где обвинил Жукова в пре­увеличении собственных заслуг и ума­лении заслуг других командующих в проведении главных операций Вели­кой Отечественной войны. Поводом послужили показания арестованного Главного маршала авиации Александ­ра Новикова, друга Жукова. Совет напо­минал заседание 1937 г., санкциони­ровавшее расправу над Михаилом Тухачевским и его товарищами (см. статью “Михаил Тухачевский”). Одна­ко была и принципиальная разница:

Жукова, в отличие от Тухачевского, не арестовали, и он присутствовал на заседании совета. Это послужило маршалам и генералам своеобразным сиг­налом: нового процесса о “военном за­говоре” не предвидится.

Георгий Константинович вспоми­нал: “Сталин предложил высказаться. Выступили Молотов, Берия и Булганин. Все они критиковали меня за то, что я оказался неблагодарен Сталину, за его хорошее ко мне отношение, что я якобы зазнался и не хочу считаться не только с авторитетом Политбюро, но и лично Сталина, что меня следу­ет одёрнуть и поставить на место”. Од­ни члены совета поддержали обвине­ния, другие — опровергли. Главный маршал авиации Александр Голованов свидетельствовал: “выступавшие гово­рили, что Жуков стал изображать из себя Наполеона. “Наполеона? — воз­мутился Жуков. — Наполеон проиграл войну, а я её выиграл!”. Маршал Конев так описал это заседание: “Сталин за­явил, что Жуков присваивает все побе­ды Советской Армии себе. Что же вы­ходит, Ставка, ГКО, все мы были дураки? Только один товарищ Жуков был умным, гениальным? Взял слово я и отметил, что характер у Жукова не­уживчивый, трудный, с ним работать очень трудно. Но категорически от­вергаю обвинения Жукова в полити­ческой нечестности, в неуважении к ЦК”. Маршал бронетанковых войск Павел Рыбалко призвал не верить “по­казаниям, вытянутым насилием в тюрьмах”. В итоге Жукова “поставили на место”: сняли с поста главноко­мандующего, вывели из ЦК и отправи­ли командовать второстепенным Одесским округом. Сталин рассчиты­вал, что маршал ещё пригодится в случае новой большой войны, и оста­вил его в армии.

В январе 1948 г. Жукову предъяви­ли показания адъютанта Сёмочкина, обвинившего маршала во враждеб­ном отношении к Сталину и в мо­ральном разложении. С Георгием Кон­стантиновичем случился инфаркт. После выздоровления его назначили командующим Уральским военным округом, где почти не было войск. Но уже в 1950 г. Жукова избрали в Верхов­ный Совет СССР, а в октябре 1952 г. на XIX съезде партии он стал кандидатом в члены ЦК, Сталин рассматривал возможность советского вторжения в За­падную Европу и готовил возвраще­ние Жукова к руководству армией.

После смерти Сталина маршала сделали первым заместителем ми­нистра обороны и членом ЦК. Он иг­рал видную роль в аресте Лаврентия Берии. В сентябре 1954 г. Георгий Константинович руководил учения­ми на Тоцком полигоне под Орен­бургом, во время которых использо­валось ядерное оружие. Из 40 тыс. солдат и офицеров, участвовавших в учениях, три четверти вскоре умер­ли от воздействия радиации. В фев­рале 1955 г. Жуков стал министром обороны и в июне помог Н. С. Хру­щёву в борьбе с оппозицией. В ответ на предложение сместить Хрущёва Жуков бросил знаменитую фразу: “Армия против этого решения, и ни один танк не сдвинется с места без моего приказа”. Обращаясь на Пле­нуме ЦК к Вячеславу Молотову и его сторонникам, маршал пригрозил: “Если вы и дальше будете бороться против линии партии, то я вынужден буду обратиться к армии и народу”. На Пленуме Жукова избрали членом Президиума ЦК КПСС. Георгий Кон­стантинович достиг пика своей карь­еры. Но вскоре последовало стре­мительное падение.

27 октября 1957 г., когда Жуков вер­нулся из Албании, его сняли со всех по­стов. Маршала обвинили в проведении линии “на ликвидацию руководства и контроля над армией и флотом со сто­роны партии, её ЦК и правительст­ва”. Поводом к отставке послужило предпринятое министром, без ведома Президиума формирование частей

спецназа для диверсионно-разведывательной деятельности. Это было ис­толковано Хрущёвым как возможная подготовка к перевороту. Он вспоми­нал: “Когда в 1957 г. обсуждался во­прос о пресечении попытки Жукова организовать военный путч с целью захвата власти в руки военной хунты, то генерал Москаленко активно вы­ступал с обвинениями в адрес Жуко­ва. Уже не на общем заседании Плену­ма ЦК КПСС, а в более узком кругу лиц, когда Москаленко со страстью обви­нял Жукова за поползновение к захва­ту власти, Жуков с его солдатской гру­бостью, с его солдатской прямотой (а я верю Жукову, что он сказал прав­ду) бросил ему: “Что ты меня обвиня­ешь? Ты же сам не раз мне говорил: че­го смотришь? Бери власть в свои руки, бери!””. Хрущёв в военной сфере полагался в основном на ракетное и ядерное оружие и в будущей войне не собирался заваливать врага трупа­ми. Жуков на посту министра оборо­ны был ему уже не нужен.

Опала маршала продолжалась вплоть до падения Хрущёва. В 196 5 г. Жукову разрешили присутствовать на торжественном заседании в честь 20-летия Победы. В 1969 г. вышли в свет, хотя и с большими сокращени­ями, мемуары Г. К. Жукова “Воспоми­нания и размышления”. При жизни маршала их перевели на основные европейские языки. В Советском Со­юзе “Воспоминания” стали самой по­пулярной книгой о Великой Отечест­венной войне.

Георгий Константинович Жуков скончался 18 июня 1974 г. и похоро­нен у Кремлёвской стены.