Творчество Чингиза Айтматова

Творчество Чингиза Айтматова

Чингиз Айтматов родился в 1928 году в долине реки Талас, в кишлаке Шекер Кировского района Киргизской ССР. Трудовая биогра­фия будущего писателя началась в годы Великой Отечественной войны. “Самому теперь не верится, — вспоминал Чингиз Айтматов, — в четыр­надцать лет от роду я уже работал секретарем аил совета. В четырна­дцать лет я должен был решать вопросы, касающиеся самых различных сторон жизни большого села, да еще в военное время”.

Герой социалистического труда (1978), академик АН Киргизской ССР, лауреат Гос. премии (1968, 1977, 1983), Лауреат в 1963 году Ленинской премии, кавалер ордена Дружбы (1998), принятого из рук Бориса Николаевича Ельцина, экс-главный редактор журнала “Иностранная литература”. В 1990 г. назначен послом СССР в Люксембурге, где и проживает в настоящее время в качестве посла республики Киргизия.

Долго и упорно он искал свои темы, своих героев, собственную манеру повествования. И— нашел их. Его герои — рядовые советские труженики, твердо верящие в светлые, добрые начала создаваемой при са­мом активном их участии жизни. “Жизни светлой, человеческой”, люди чистые и честные, открытые всему хорошему в мире, в деле безотказные, в стремлениях возвышенные, во взаимоотношениях с людьми прямые и откровенные. В повестях “Джамиля” (1958). “Тополек мой в красной косынке” (1961), “Первый учитель” (1962) стройность, чистоту и красоту их душ и помыслов символизируют певучие тополя весенние белые ле­беди на озере Иссык-Куль и само это синее озеро в желтом воротнике песчаных берегов и сизо-белом оже­релье горных вершин.

Своей искренностью и прямотой найденные писателем герои как бы сами подсказали ему манеру повествования — взволнованную, чуть приподнятую, напряженно-доверительную и, часто, исповедальную— от первого лица, от “я”.

С первых же произведений Ч. Айтматов заявил себя писателем, поднимающим сложные проблемы бытия, изображающим непростые, драматические ситуации, в которых оказываются люди, как сказано, сильные, чистые и честные, но сталкивающиеся с не менее сильными противниками — то ли блюстителями старых нравов и обычаев (законов адата), то ли хищниками, властолюбивыми деспотами, свинцовы­ми бюрократами, как Сегизбаев в повести “Прощай, Гульсары!”, с самодурами и подлецами вроде Ороэ-кула в “Белом пароходе”.

В “Джамиле” и “Первом учителе” писателю удалось схватить и запечатлеть яркие куски жизни, светящиеся радостью и красотой, несмотря на пронизывающий их внутренний драматизм. Но то были именно куски, эпизоды жизни, о которых он рассказывал возвышенно, если употребить знаменитое ленинское слово, духоподъемно, сам, полнясь радостью и счастьем, как полнится ими художник, задающий тон в “Джа­миле” и “Первом учителе”. (Так когда-то рассказывал о жизни М. Горький в “Сказках об Италии”.) За это критики называли их романтическими, несмотря на добротную реалистическую основу, по мере разви­тия таланта писателя, углубления его в жизнь, подчинявшую себе все романтические элементы.

Писатель все шире и глубже захватывает жизнь, пытаясь проникнуть в сокровенные ее тайны, не обходя острейших вопросов, порожденных двадцатым столетием. Вызвавшая острые споры повесть “Ма­теринское поле” (1965) знаменовала переход писателя к самому суровому реализму, достигшему своей зре­лости в повестях “Прощай,Гульсары!” (1966). “Белый пароход” (1970). “Ранние журавли” (1975), в романе “Буранный полустанок (И дольше века длится день)” (1980). Уже не отдельные куски, слои, пласты жизни, а весь мир начинает видеться в картинах, создаваемых писателем, реальный мир со всем его прошлым, настоящим, будущим, мир, не ограничиваемый даже Землей. Радости, горести, светлые и мрачные возможности нашей планеты в ее географической целостности и социальной расколотости окрашивают твор­чество писателя в новые тона. Айтматов обладает стратегическим мышлением, его интересуют идеи планетарного масштаба. Если в своих ранних вещах, скажем, в повести “Первый учитель”, писатель сосредотачивался преимущественно на своеобычии киргизской любви, жизни, культуры и, как теперь выражаются, ментальности, то в романах “Плаха” и “И дольше века длится день”, имевших шумный успех в конце 70-х - 80-е годы, он проявил себя уже как гражданин Земного шара. Поднял, как прежде выражались, глобальные вопросы. Например, открыто заявил о том, что наркомания - это страшный бич. Сам себе позволил поднять, потому что до него это никому не позволялось. Ведь, как известно, наркомании, как и секса, в СССР не было.

“Многая мудрость рождает печаль”, — говорили древние. Не миновало это и Чингиза Айтматова. Начиная с повести “Прощай, Гульсары!”, при всем, я бы сказал, воинствующе утверждающем пафосе его творчества, оно потрясает острым драматизмом взятых жизненных коллизий, ошеломляющими поворотами в судьбах героев, порой трагических судьбах в самом возвышенном значении этих слов, когда и сама гибель служит возвышению человека, пробуждению скрытых в нем ресурсов добра.

Усложняются, естественно, и принципы повествования. Рассказ от автора порой совмещается посред­ством несобственно-прямой речи с исповедью героя, нередко переходящей во внутренний монолог. Внутренний монолог героя столь же незаметно переливается в речь автора. Действительность захватывается в единстве ее настоящего, ее корней и ее будущего. Резко усиливается роль фольклорных элементов. Вслед за лирическими песнями, нередко звучащими в первых повестях, автор все шире и свободнее вкрапливает в ткань произведений народные легенды, реминисценции из “Манаса” и других народных эпических сказаний. В повести “Белый пароход” картины современной жизни, как многоцветные ковровые узоры, вытканы на канве развернутого киргизского предания о матери-Оленихе, а вытканы так, что порой трудно понять, где основа, а где рисунок. К тому же оживление, очеловечение (антропоморфизм) природы настолько органично, что человек воспринимается как неотторжимая ее часть, в свою очередь, природа неотделима от человека. В повести “Пегий пес, бегущий краем моря” (1977), в романе “Буранный полустанок” художественная палитра обогащается еще и ненавязчивым подчине­нием реализму (реализму самой чистой пробы) мифа, легенд, “преданий старины глубокой”. Эти и другие фольклорные элементы всегда несут многозначный смысл, воспринимаются то как символы, то как аллего­рии, то как психологические параллели, придают произведениям многоплановость и углубленность, содержанию — многозначность, а изображению стереоскопичность. Твор­чество писателя в целом начинает восприниматься как эпическое сказание о мире и человеке в одну из самых величественных эпох - сказание, создаваемое одним из самых активных и страстных ее деятелей.

Чингиз Айтматов видит глав­ное оправдание длящегося миллионы лет развития человечества, его многовековой истории, запечатленной в мифах и сказаниях, гарантию его светлого будущего. Жизнь — человеческое бытие — свобода — револю­ция — строительство социализма — мир — будущее человечества — вот ступени, складывающиеся в еди­ную и единственную лестницу, по которой настоящий создатель и хозяин жизни Человек Человечества поднимается “все вперед! и— выше!”. Он, главный герой Чингиза Айтматова, лично ответствен за все, что, было, есть и будет, что может случиться с людьми, Землей, Вселенной. Он — человек дела и человек напряженной мысли — пристально рассматривает свое прошлое, чтобы не допустить просчета на трудном пути, пролагаемом всему человечеству. Он озабоченно всматривается в будущее. Таков масштаб, которым руководствуется писатель и в подходе к современному миру, и в изображении своего героя, осмысляя их во всей их многозначности.

Произведение острое, написанное действительно кровью сердца, роман “Буранный полустанок” породил самые различные, во многом не совпадающие мнения. Дискуссия вокруг него продолжается. Некоторые считают, что временная неопределенность образа “манку рта” может порождать кривотолки. Дру­гие говорят о том, что символ, именуемый в романе “Паритетом” и несущий на себе всю космическую линию в произведении, слагается из противоречащих друг другу начал и потому не может быть принят безого­ворочно, как и само решение связанной с ним главной проблемы. К тому же, добавляют третьи, и легенда о “манкуртах” и космическая фреска, созданная чисто публицистическими средствами, не очень органично спаяны с основной — строго реалистической — частью повествования. Можно соглашаться или не соглашаться с подобными мнениями, но нельзя не признать главного: роман “Буранный полустанок”, пронизан­ный, по определению Мустая Карима, “болью и безмерным оптимизмом, безмерной верой в человека...”, вряд ли оставит кого-либо равнодушным.

Писателю удалось убедительно показать богатейший духовный мир простого человека, имеющего свое мнение о самых сложных проблемах человеческого бытия. Глазами его главного героя на нас смотрит сама наша эпоха с ее победами и поражениями, ее горечами и радостями, сложными проблемами и светлыми надеждами.

Новый роман - “Тавро Кассандры”, опубликованный в “Знамени” в 1994 году. Еще более неспокойный, но неспокойный по-своему, "по-айтматовски". Казалось бы, люди на огромных просторах СНГ дерутся, деньги в огромных количествах воруют, прочие непотребности творят, - так и пиши про это. Однако Айтматов, по-видимому, не способен рассматривать всевозможные частности у себя под ногами. Взгляд его по-прежнему устремлен на Землю сверху вниз, охватывая ее целиком.

Неслучайно главный герой - монах Филофей - летает вокруг Земли в орбитальной станции: так ее, горемычную, получше рассмотреть можно. Филофей таковым был не всегда, прежде он был ученым Андреем Андреевичем Крыльцовым, специализировавшимся в области выведения искусственных людей, “иксродов”, во чревах, так сказать, бесплатных экспериментаторов, то есть женщин-заключенных. Потом, незадолго до объявления себя монахом, ученый выяснил, что не только дело это неправедное, но и эмбрионы отказываются появляться на свет, в котором царит зло. Таково было решение природы: защитить себя от кровососущего человечества, пусть вымрет. Чем не Апокалипсис в мягкой форме?

Благодаря своей способности концентрироваться на глобальных идеях, Чингиз Айтматов склонен и во внелитературной деятельности либо затевать, либо принимать активное участие в проектах планетарного масштаба. Например, уже много лет назад он и социолог Института проблем управления АН СССР Рустем Хаиров обратились к тогдашнему генсеку Андропову (1983) с предложением о создании комитета по встрече III-го тысячилетия . Неожиданно это предложение было принято. Постепенно Айтматов подвигнул на это дело и прогрессивную мировую общественность, организовав в 1986 году Иссык-кульский форум, на который собрались представители ЮНЕСКО, футурологи, писатели и художники. И поговорили о необходимости воспитания нового планетарного мышления, благодаря чему человечество смогло бы избежать тотального катаклизма - военного, экологического, экономического etc. И когда колесики завертелись вовсю, когда уже можно было начинать пожинать лавры и стричь купоны, Айтматов смиреннейшим образом передает бразды правления грандиозным тайм-шоу Марату Гельману.

Проведенный в конце прошлого года опрос общественного мнения показал, что Айтматов считается третьим по популярности политиком - после президента Аскара Акаева и мэра Бишкека Феликса Кулова.