4 статьи о Лермонтове
РЕДКОЕ ИЗДАНИЕ.
«Литература последних лет многими потоками своими стремится опять к Лермонтову как к источнику», - писал А. Блок о современной ему литературе. В библиотеке поэта имелось полное собрание сочинений М.Ю. Лермонтова в пяти томах под редакцией Д.И. Абрамовича. Оно было интересно Блоку обширным справочным аппаратом, где были приведены все основные, накопленные наукой фактические сведения о Лермонтове. На страницах этого издания сохранились многочисленные пометы Блока. Сделаны они в разное время, а более поздняя и значительная их часть во время работы над изданием однотомника произведений М.Ю. Лермонтова. Это издание вышло в 1921 году в издательстве З.И. Гржебина (Берлин-Петербург).
Стихотворения этого издания составили четыре раздела. В первый Блок поместил двадцать шесть стихотворений и две поэмы, повторив содержание прижизненного сборника стихов, изданного самим Лермонтовым в 1840 году. В следующем разделе- стихотворения 1836-1840 гг. и самые последние стихи.
В третью часть Блок поместил юношеские произведения 1828-1832 гг., а за ними – эпиграммы, экспромты, маскарадные и альбомные стихи. В последней части издания оказались поэмы, драма «Маскарад», роман «Герой нашего времени» и отрывок неоконченной повести «У графа В* был музыкальный вечер».
За текстами лермонтовских произведений помещены комментарии Блока, которые складывались в период подготовки издания и составитель обращался к упомянутому пятитомнику сочинений Лермонтова. В нем не только черпал литературоведческие и биографические факты, но и уточнял, исправляя ошибки, допущенные составителем Д.И.Абрамовичем и полемизировал с ним.
Блока привлекали прежде всего лермонтовские строчки, которые позволяли проникнуть в поэтический внутренний мир Лермонтова. В статье «Педант о поэте» он писал: «Почвы для исследования Лермонтова нет – биография нищенская. Остается «провидеть» Лермонтова. И один из путей «провидения» для Блока – это исследование личности поэта по его произведениям.
Для комментариев Блок использует письма Лермонтова, воспоминания современников, мнения исследователей. Иногда они краткие и содержат известные сведения. Но чаще составитель сообщает малоизвестные факты или дает неожиданный комментарий. Так о стихотворении «Будь со мною, как прежде бывала» Блок пишет: «К поэтической мысли о речах ничтожных по внешнему смыслу и могущественным по внутреннему Лермонтов обращался нераз; через 10 лет, в стихотворении «Есть речи» 1840 года он дал ей бессмертие».
Часто Блок опирается на мнение философа, критика и литературоведа В. Соловьева. В комментарии к стихотворению «Сон» он пишет, что Соловьев в нем находит удивительное доказательство способности поэта ко «второму зрению» и говорит, что «Лермонтов видел не только сон своего сна, но и тот сон, который снился сну его сна – сновидение в кубе».
Избранные сочинения М.Ю. Лермонтова, изданные А.Блоком в 1921 году являются уникальным изданием с точки зрения построения сборника и комментариев к произведениям. Составитель сделал читателя своим собеседником в разговоре о Лермонтове.
Рассказ о книге стихов М.Ю. Лермонтова, составленной А.Блоком, сложился не случайно. На титульном листе издания, в верхнем левом углу надпись: «Л.Семенов». Эта книга принадлежала литературоведу, историку, археологу и педагогу Леониду Петровичу Семенову. Занимаясь лермонтоведением, он собрал богатейшую коллекцию книг и различных материалов, связанных с этой работой. В 1951 году ученый подарил собранные книги Государственному музею-заповеднику М.Ю. Лермонтова, обогатив музейную коллекцию редкими изданиями и этой книгой, выразившей глубокий интерес Блока к творчеству Михаила Юрьевича Лермонтова.
С.Н Буравова, ст.н/сотрудник Гос. музея-
заповедника М.Ю. Лермонтова.
СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ АРПАДА ГАЛГОЦИ.
Когда-то 16-летний Лермонтов мечтал:
Хочу, чтоб труд мой вдохновенный,
Когда-нибудь увидел свет.
Прошли годы, и наследие М.Ю. Лермонтова стало достоянием не только народов России: читатели всего мира знакомятся с произведениями великого поэта.
В лермонтовском собрании нашего музея хранятся произведения Лермонтова, изданные в разные годы в Англии, Болгарии, Вегрии, Германии, Китае, Японии и др. странах. Некоторые из них посетители смогут увидеть в литературной экспозиции музея.
Радует, что произведения М.Ю. Лермонтова и его личность привлекают к себе внимание далеко за пределами России.
Я хочу рассказать вам об одном замечательном человеке, талантливом венгерском переводчике русской поэзии – Арпаде Галгоци.
И хочется выразить особую благодарность Людмиле Веконь, уроженке города Минеральные Воды, благодаря которой мы узнали много интересного об Арпаде Галгоци, человеке яркой и трагической судьбы.
Арпад Галгоци пришел к русской поэзии необычным путем. В 1947 году, будучи гимназистом, за национально-патриотические убеждения и участие в антисоветских выступлениях он был арестован, приговорен советским военным трибуналом к 20 годам заключения и депортирован в СССР. Волею судьбы Галгоци провел в Советском Союзе 13 лет, семь из которых – в Гулаге, в лагерях под Челябинском и Карагандой. Как и многие, он выжил лишь благодаря случайному стечению обстоятельств, и еще благодаря неожиданно открывшемуся в нем дару художника: он талантливо рисовал портреты солагерников, что обеспечивало ему уважение, а значит, и добавочную пайку хлеба.
За годы, проведенные в лагерях, он выучил русский язык и подружился с находящимися там представителями русской интеллигенции, писателями, поэтами. Благодаря им, Галгоци близко познакомился с произведениями гениальных мастеров русской поэзии. Пройдя через многие круги ада лагерной жизни, Арпад Галгоци не озлобился и не проклял язык, народ и страну, где он оказался в неволе, где за лагерной проволокой прошла его юность. Он сумел услышать в русской речи то, что возвышает ее над переменчивыми обстоятельствами и тяжкой прозой повседневности. Он сумел обрести в русском языке духовную опору, чтобы не опуститься и не сгинуть.
В авторском послесловии к одной из книг своих поэтических переводов Арпад Галгоци написал так: «Духовность, нравственное богатство, творческий дух и искусство ни одного народа недопустимо смешивать и отождествлять с угнетающим и уничтожающим его политическим режимом».
В 1954 году Галгоци был освобожден из заключения, но в силу различных обстоятельств не мог сразу уехать на родину и служил начальником караула в одной из производственных пожарных команд Караганды. Вернувшись в Венгрию в 1960 году, Арпад Галгоци сначала работал грузчиком, потом чернорабочим на фарфоровом заводе. В те годы он впервые попробовал переводить. Это увлекло его и вскоре стало смыслом жизни. В 1964 году он начал свою переводческую карьеру.
Галгоци работал в разных издательствах и переводил русскую поэзию. Его эрудиция и знание им русской поэзии поистине необычны. Немногие из россиян могут похвастаться, что читали стихотворения Алексея Апухтина, великого князя Константина Романова, Семена Надсона. Многие таких имен просто не слышали, а Арпад Галгоци не только ценит и понимает, но и любит их творчество так, что сумел заставить их стихи зазвучать по-венгерски и найти отклик в душе венгерских читателей. Но больше всех любит Лермонтова и Пушкина.
М.Ю. Лермонтов так и остался первой и самой большой любовью Арпада Галгоци. Перевод поэмы «Демон», изданной в середине 60-х годов, был признан лучшим переводом иностранного произведения на венгерский язык и принес автору престижную литературную премию издательства «Европа». При участии Галгоци на первой программе венгерского радио Кошут была также осуществлена часовая радиопостановка этой поэмы. Она имела такой успех, что повторялась по заявкам слушателей более десяти раз!
А еженедельные выпуски программ, посвященные русской поэзии, которые переводчик вел по радио в течение нескольких лет, собирали огромное количество слушателей и получили самые восторженные отклики. В 1984 году в издательстве «Европа» вышли в свет отдельной книгой переводы поэм «Измаил-бей», «Мцыри» и «Демон».
Другой вершиной творческой деятельности Арпада Галгоци стал его перевод пушкинского «Евгения Онегина» (1991 год, издательство «Икон»). Это четвертый (!) полный венгерский перевод пушкинского шедевра. Первый был выполнен еще в 1866 году Кароем Берци, который невероятно точно уловил строй, размер и музыку пушкинского стиха. Перевод Берци стал эпохой в венгерской литературе, породив целую волну романов в духе Пушкина.
И вот при наличии такого перевода Арпад Галгоци берется за создание своего! И не зря! Ему удается точно и тонко воссоздать по-венгерски особенности поэтического слога Пушкина, создав собственный стиль, наиболее близкий к языку оригинала.
В 1997 году в издательстве «Теван» вышел том переводов под названием «Странная любовь» куда вошли триста лирических стихотворений сорока восьми русских поэтов двух веков. Мне хочется привести строки из предисловия к этой книге:
«Уникальной заслугой Галгоци является то, что этих гениев поэзии он и вправду передает. Воспроизводит как гениев, и в его переводах они заговорили так, как будто их души сумели выразить себя на родном языке. Галгоци для передачи языка поэтов Х1Х века, по большей части романтиков, неким особенным образом создал, по сути дела, совершенно оригинальный венгерский поэтический язык, который не принадлежит ни дню сегодняшнему (в прямом значении этого слова), ни веку прошедшему. То, что Галгоци вообще решился рискнуть перевести своих любимых поэтов, само по себе производит впечатление боговдохновенного и отчаянно смелого предприятия: однако то, что перекладка на чужую венгерскую почву, попытка вложить в уста русской поэзии чужой язык удалась, да еще на таком восхитительно высоком уровне, - блестяще доказывает саму возможность подобных инициатив!»
В 2003 году в Российском культурном центре в Будапеште состоялась презентация новой книги переводов Арпада Галгоци «Печальный демон» (стихотворения и поэмы М.Ю. Лермонтова).
Переводы Арпада Галгоци не оставляют читателя равнодушным. Его переводы больше, чем перевод. Это какая-то таинственная многозначность, богатство смыслов, которые позволяют каждому читателю разглядеть свое, близкое и понятное только ему.
И что более всего поражает в его переводах, это чувство огромной любви к русскому языку, к русскому народу и искусству, сквозящее в каждой строчке.
Арпад Галгоци является кавалером ордена Дружбы – самой высокой государственной награды России, которую вручают иностранным гражданам.
Политические ориентиры меняются, и знакомство с культурой нашей страны больше не является в Венгрии обязательным. Но истинные духовные ценности не зависят от коньюнктуры. И русская литература по-прежнему находит путь к сердцам ценителей. А если у нее есть такие талантливые, искренние и бескорыстные переводчики, как Арпад Галгоци, то будет находить и впредь!
Л.С.Чиглинцева, зам.директора музея М.Ю.Лермонтова.
«Я НЕ ПРЕДЧУВСТВОВАЛ, ЧТО ВИЖУ ЕГО
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ».
Знакомясь с экспозицией «М.Ю. Лермонтов в изобразительном искусстве», обращаешь внимание на портрет Н.И. Лорера, выполненный художником Шведе. Известно, что это декабрист, знакомый М.Ю. Лермонтова. Он автор интересных воспоминаний «Записки декабриста», в которых уделяет много внимания тем, кто летом 1841 года отдыхал в Пятигорске. Является автором альбома, подаренным им дочери декабриста А.В.Капниста. И в «записках» и в альбоме достаточно часто встречается имя поэта. Воспоминания Лорера о Лермонтове – один из важнейших источников, на основе которых могут быть решены вопросы об отношении декабристов к Лермонтову, об их восприятии личности поэта, которое пришло на смену «героям начала века».
Что же помимо этого известно нам о Н.И Лорере? В издании Зензинова «Декабристы – 86 портретов» мы находим о нем такие сведения: «Николай Иванович Лорер, майор Вятского пехотного полка, родился в 1795 году, образование получил сначала у родных, где наставником у него был гернгутер Нидерштедтер, потом в дворянском полку. Он был членом масонской ложи «Палестина» и принадлежал к Южному обществу, был обвинен в том, что «знал об умысле на цареубийство, участвовал в умысле тайного общества принятием от него поручений и привлечением товарищей», был причислен к 1У разряду и приговорен к ссылке в каторжную работу на 15 лет. Как и для всех его товарищей, срок наказания Лореру сокращался неоднократно… В 1837 году Лорер был переведен на Кавказ рядовым и отправлен в Тифлис. Он скончался в Полтаве в мае 1873 года».
Для характеристики Лорера как человека, следует привести из того же источника следующие строки: «Несмотря на постигшее несчастье, Лорер остался спокойной, уравновешенной натурой, склонной к оптимизму. Он никогда не унывал, всегда оставался приятным собеседником, имел богатый запас анекдотов и рассказов». «…Человек необыкновенно любезный и добродушный. Строгая же точность не составляла принадлежность его характера», - так говорил о Лорере издатель «Русского архива» П.И.Бартенев.
Итак, теперь мы лучше представляем себе Н.И.Лорера – человека. Просто удивительно то, что встретившись с Лермонтовым в первый раз весной 1840 года, Лорер не оценил этого знакомства; более того – ему он не понравился. Читаем в воспоминаниях: «С первого шага нашего знакомства Лермонтов мне не понравился. Я был всегда счастлив попадать на людей симпатичных, теплых…, а говоря с Лермонтовым, он показался мне холодным, желчным, раздражительным и ненавистником рода человеческого вообще… До сих пор не могу отдать себе отчета, почему мне с ним было как-то неловко, и мы расстались вежливо, но холодно». Но в альбоме Капнист, написанном в 1865 году, Лорер дает повод отказаться от однозначной интерпритации его отношения к Лермонтову. С одной стороны, Лорер признается в том, как неприятно поразил его молодой человек в форме Тенгинского полка – образом мыслей, стремлением эпатировать собеседника, язвительным и колким остроумием. С другой стороны, Лорер делает Лермонтова, на ряду с декабристами, одним из героев памятного альбома: «лермонтовский» сюжет входит в число тех наиболее значительных и дорогих Лореру отрывков, которые он отбирает для записи в альбом.
Возможно, на отношение Лорера к Лермонтову повлияло то, что знакомство было продолжено летом 1841 года в Пятигорске.
«Гвардейские офицеры после экспедиции нахлынули в Пятигорск, и общество еще больше оживилось… У Лермонтова я познакомился со многими из них и с удовольствием вспоминаю теперь имена их: Алексей Столыпин «Монго», товарищ Лермонтова по школе и полку в гвардии; Глебов, конногвардеец, с подвязанной рукой, тяжело раненный в ключицу; Тиран, лейб-гусар; Александр Васильчиков, чиновник при Гане для ревизии Кавказского края, сын моего бывшего корпусного командира в гвардии; Сергей Трубецкой, Манзей и др. Вся эта молодежь чрезвычайно любила декабристов и мы легко сошлись с ними на короткую ногу».
Далее Н.И. Лорер описывает пятигорское общество, замечая что «Лермонтов был душой общества и делал сильное впечатление на женский пол».
Молодежь жила в Пятигорске весело, интересно. Устраивались пикники, кавалькады, прогулки в горы, танцевальные вечера. 8 июля 1841 года в Цветнике, возле грота Дианы, по инициативе Лермонтова был устроен бал под открытым небом. Вот как описывает его в воспоминаниях Лорер: «Вся молодежь помогала в устройстве праздника, который… и был дан на одной из площадок аллеи у огромного грота, великолепно украшенного природой и искусством. Свод грота убрали великолепными шалями, соединив их в центре в красивый узел и прикрыв круглым зеркалом, стены обтянули персидскими коврами, повесили искусно импровизированные люстры из простых обручей и веревок, обвитых чрезвычайно красиво великолепными живыми цветами и вьющейся зеленью; снаружи грота, на огромных деревьях аллей… развесили … более двух тысяч пятисот разноцветных фонарей. Хор военной музыки поместили на площадке, над гротом… Природа, как бы согласившись с общим желанием и настроением, выказала себя в самом благоприятном виде. В этот вечер небо было чистого темно-синего цвета и усеяно бесчисленными серебристыми звездами…»
После столь яркого и красочного описания бала, Лорер вспоминает о последней встрече с Лермонтовым накануне дуэли: «…к моему окну подъехал какой-то всадник и постучал в окно нагайкой. Обернувшись, я узнал Лермонтова… Мы поговорили с ним несколько минут и потом расстались, а я и не предчувствовал, что вижу его в последний раз…».
Лорер узнал о смерти Лермонтова только на следующий день из разговора с товарищем, а затем принял участие в траурной церемонии, неся гроб с телом поэта, как его товарищ и однополчанин по Тенгинскому пехотному полку. Позднее, в альбомных записях, Лорер рассуждая о трагической судьбе русских поэтов, акцентирует внимание на особом обстоятельстве гибели Лермонтова – «убит не черкесом, но своим».
В словах Н.И. Лорера – не просто сожаление о ранней смерти М.Ю. Лермонтова, это выражение общей для всех мыслящих людей России скорби по поводу трагической гибели поэта.
И.Н. Рясова, старший научный
сотрудник Гос. музея-заповедника
М.Ю. Лермонтова.
«ПОЭЗИЯ ВСЮДУ…»
В этом году на пятигорскую землю приходит 35-й лермонтовский праздник поэзии, праздник, у истоков которого стояли известные и любимые поэты Кавказа Кайсын Кулиев, Расул Гамзатов, Давид Кугультинов, Максим Геттуев, Адам Шогенцуков. С особой теплотой хочется говорить об этих замечательных людях, хочется вспомнить выдающихся лермонтоведов и исследователей И. Андроникова и В. Мануйлова. Благодаря их стараниям, непререкаемому авторитету праздник получил статус всероссийского, стал известен далеко за пределами Пятигорска.
Постоянным участником многих праздников поэзии был известный балкарский поэт Кайсын Кулиев. Многим пятигорчанам запомнились его яркие, эмоциональные выступления, его искренние строчки:
Все дороги, все тропы земли,
Что протоптаны кем-то и где-то,
Где б ни начались, где б ни легли,
Все прошли через сердце поэта…
Кайсын Кулиев был настоящим поэтом, через его сердце прошли все страдания и несовершенства мира. И при этом неизменном ощущении трагизма в его поэзии много света и добра. Он писал о любви и верности, о радости бытия и о том, как прекрасна жизнь.
Хочу я, чтоб в мой стих входили люди
С улыбкой доброй, словно в новый дом,
Чтоб им в строке дышалось полной грудью,
Как в светлом доме ясным летним днем.
Именно таким, радостным, восторженным и взволнованным запомнили его участники и гости праздников. И как символично то, что в канун юбилейного 35-го праздника поэзии сотрудникам Государственного музея-заповедника М.Ю.Лермонтова удалось побывать на родине К. Кулиева, в местах, которые были так дороги его сердцу. Как приятно было войти в дом, стены которого помнят голос и шаги Кайсына! Сегодня в нем находится музей, посвященный жизни и творчеству поэта. С особым чувством прошли мы по мемориальным комнатам, осмотрели экспозицию. На рабочем столе Кулиева мы увидели томик стихов Лермонтова. Экскурсия по музею, которую провела для нас Фатима Кулиева, превратилась в оживленный диалог, разговор-воспоминание. Многие приехавшие в этот день в Чегем знали Кайсына Кулиева не понаслышке. Они видели его, общались с ним, ощущали тепло души и сердца поэта.
Пятигорчане передали музею К.Кулиева ценные фотографии, по которым можно проследить историю первых лермонтовских праздников поэзии. Богатый материал передала музею Т.А.Марутова, которая в течение многих лет хранила все, что связано с памятью о любимом поэте.
Мы молча стояли у могилы Кайсына, в его любимом саду, слушали шелест листьев ореха и шум ветра. «Поэзия всюду – в облаках над Казбеком и в огороде моей матери, где желтел подсолнух и росла морковь,» - писал он когда-то. «Это действительно так,» - думали мы. И поэтому привезли из Чегема, из сада К.Кулиева, маленькое ореховое деревце, которое теперь растет у нас на усадьбе. Оно будет напоминать нам об этой замечательной поездке, о родине К.Кулиева, об удивительном мире его поэзии, поэзии света и добра.
Ирина Сафарова, ученый секретарь Государственного музея-заповедника М.Ю.Лермонтова.