И.А. Гончаров и его "Обыкновенная история"

И.А. Гончаров и его “Обыкновенная история”

СОДЕРЖАНИЕ:

Содержание Реферата

Творчество Ивана Александровича Гончарова

Роман “Обыкновенная история” (первая критика, первая известность)

Образ Александра Адуева, Петербург и провинция

Отражение “исторической ломки” в названии и содержании романа

Особенность “карьерной” повести Гончарова

Сходство Адуева с Владимиром Ленским

Критика произведения разных авторов

Взаимоотношения Адуева-младшего с Адуевым-дядей

Основная композиция романа и его значение

Список используемой литературы

Творчество Ивана Александровича

Иван Александрович Гончаров '(1812 - 1891)' уже при жизни приобрел прочную репутацию одного из самых ярких и значительных представителей русской реалистической литературы. Его имя неизменно называлось рядом с именами корифеев литературы второй половины Х1Х в., мастеров, создавших классические русские романы, - И. Тургенева, Л. Толстого, Ф. Достоевского.

Литературное наследие Гончарова не обширно. За 45 лет творчества он опубликовал три романа, книгу путевых очерков “Фрегат "Паллада"”, несколько нравоописательных рассказов, крити- ческих статей и мемуары. Но писатель вносил значительный вклад в духовную жизнь России. Каждый его роман привлекал внимание читателей, возбуждал горячие обсуждения и споры,указывал на важнейшие проблемы и явления современности.

Именно поэтому интерпретация его произведений в статьях выдающихся критиков эпохи - Белинского и Добролюбова - вошла в сокровищницу национальной культуры, а созданные им в романах социальные типы и обобщения стали средством самопознания и самовоспитания русского общества.

Интерес к творчеству Гончарова, живое восприятие его произведений, переходя от поколения к поколению русских читателей, не иссякли в наши дни. Гончаров принадлежит к числу наиболее популярных, читаемых писателей Х1Х в.

Начало художественного творчества Гончарова связано с его сближением с кружком, собиравшимся в доме Н. А. Майкова, известного в 30 - 40-х гг. художника. Гончаров был учителем сыновей Майкова. Кружок Майковых посещали поэт В. Г. Бенедиктов и писатель И. И. Панаев, публицист А. П. Заблоцкий-Десятов-ский, соредактор “Библиотеки для чтения” В. А. Солоницын и критик С. С. Дудышкин. Сыновья Майкова рано заявили о своих литературных дарованиях, и в 40-х гг. Аполаон и Валериан были уже центром салона Майковых. В это время их дом посещали Григорович, Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, Я. П. Полонский.

Гончаров пришел в кружок Майковых в конце 30-х гг. со своими, самостоятельно сформировавшимися литературными интере-сами. Переживший полосу увлечения романтизмом в начале 30-х гг., в бытность студентом Московского университета, Гончаров во второй половине этого десятилетия относился уже весьма критически к романтическому мировоззрению и литературному стилю. Он стремился к строгому и последовательному усвоению и осмыслению лучших образцов русской и западной литетературы прошлого, переводил прозу Гете, Шиллера, увлекался Кельманом - исследователем и интерпретатором античного искусства. Однако высшим образцом, предметом самого тщательного изучения для него было творчество Пушкина. Эти вкусы Гончарова оказали воздействие на сыновей Майкова, а через них и на направление кружка в целом.

В рассказах Гончарова, помещенных в рукописных альманахах майковского кружка, - “Лихая болесть” (альманах “Подснежник” - 1838) и “Счастливая ошибка” (“Лунные ночи” - 1839) - ощущается сознательное стремление следовать традициям прозы Пушкина. Четкие характеристики героев, тонкая авторская ирония, точность и прозрачность фразы в ранних произведениях Гончарова особенно ощутимы на фоне прозы 30-х гг., испытавшей сильное влияние ультраромантизма А. Марлинского.

В этих произведениях Гончарова можно отметить воздействие “Повестей Белкина” Пушкина. Вместе с тем в них, а также и в несколько позже написанном очерке “Иван Савич Поджабрин” -(1842) Гончаров осваивает и переосмысляет опыт Гоголя. Свободное обращение к читателю, непосредственное, как бы воспроизводящее устную речь повествование, обилие лирических и юмористических отступлений - во всех этих особенностях рассказов и очерков Гончарова сказывается влияние Гоголя.

Гончаров не скрывал того, какие литературные образцы владели в это время его воображением: он охотно цитировал Пушкина и Гоголя, предпослал рассказу “Счастливая ошибка” эпиграфы из произведений Грибоедова и Гоголя.

Независимость позиции Гончарова, поиски им своих тем сказались, между прочим, в том, что в произведениях, созданных в пору наибольшей близости к майковскому кружку, он выражал ироническое отношение к романтической экзальтации и сентиментальному мечтательству, которые были не ненужны многим членам майковского кружка.

Роман “Обыкновенная история” (первая критика, первая известность).

В рассказе “Счастливая ошибка” Гончаров создал набросок образа молодого романтика - Адуева. Этот образ, а также и некоторые ситуации ранних рассказов Гончарова получили свое развитие в первом крупном произведении писателя, принесшем ему прочную литературную известность. Речь идет о романе “Обыкновенная история”, который был напечатан в “Современнике в 1847 г. (# 3 - 4) после горячего одобрения его Белинским. Сближение Гончарова с кругом Белинского и его желание опубликовать свой первый роман на страницах журнала, незадолго до того приобретенного Н. А. Некрасовым и И. И. Панаевым и объединившего вокруг себя силы “натуральной школы”,закономерно. Не случайно также, что именно Белинский дал первую серьезную оценку романа. Одним из твердых, глубоко продуманных убеждений Гончарова, явившихся идейной базой сближения писателя с кругом Белинского, была уверенность в исторической обреченности крепостного права, в том, что социальный уклад жизни, покоящийся на феодальных отношениях, изжил себя. Гончаров отдавал себе в полной мере отчет в том, какие отношения приходят на смену тягостных, устарелых, во многом позорных, но привычных, веками складывавшихся общественных форм, и не идеализировал их. Далеко не все мыслители в 40-е гг. и позже, вплоть до 60 - 70-х гг., сознавали с такой ясностью как реальность развития капитализма в России. Гончаров был первым писателем, который посвятил свое произведение проблеме конкретных социально-исторических форм осуществления общественного прогресса и сопоставил феодально-патриархальные и новые, буржуазные отношения через порожденные ими человеческие типы. Автор “Обыкновенной истории” сознавал, что разрушение феодального уклада является закономерным следствием всего послепетровского периода развития русской истории, что деловитость, предприимчивость и страсть к коммуникации, к расширению политических и идейных связей с, Европой, характерная для Петра и его окружения, через полтора столетия отозвалась в России, с одной стороны, развитием промышленности и торговли, науки, и рационализма, с другой - гипертрофией бюрократической администрацпи, тенденцией к “выравниванию” личностей, к маскировке их единообразием мундиров. Проницательность Гончарова и новизна его взгляда на историческое развитие русского общества выразилась, в частности, в соединенин, органическом слиянии в его герое, воплощающем Петербург и прогресс, чиновничьего, карьерно-административного отношения к жизни и буржуазного предпринимательства с присущим ему денежно-количественным подходом ко всем ценностям.

Наблюдения над чиновниками департамента внешней торговли - негоциантами нового, европейского типа - Гончаров социологически осмыслил и художественно передал в образе Петра Ивановича Адуева.

Образ Александра Адуева, Петербург и провинция

Деловой и деятельный административно-промышленный Петербчрг в романе “Обыкновенная история” противостоит застывшей в феодальной неподвижности деревне. В деревне время помещиков отмечается завтраком, обедом и ужином (ср. в Евгении Онегине”: “он умер в час перед обедом”), сезоны - полевыми работами, благосостояние - запасами продовольствия, домашним тортом. В Петербурге весь день размечен по часам, и каждому часу соответствуют свои труды - занятия на службе, на фабрике или вечерние “обязательные” развлечения: театр, визиты. игра в карты.

Александр Адуев - провинциальный юноша, приехавший в Петер ург с неясными самому ему намерениями, повинуется непреодолимому стремлению выйти за пределы зачарованного мира родного поместья. Его образ служит средством характеристики поместно-дворянского и петербургского быта. Привычная деревенская жизнь в своих наиболее ярких картинах предстает перед ним в момент расставания, когда он покидает родные места ради неизвестного будущего, и затем при возвращении его после петербургских горестей и испытаний в родное гнездо. “Свежими глазами юного Адуева “увидел” писатель и Петербург - город социальных контрастов, чиновничьих карьер и административного бездушия.

Гончаров сумел понять, что Петербург и провинция, а в особенности деревня - это две социально-культурные системы, два органически целостных мира и в то же время две исторические стадии состояния общества. Переезжая из деревни в город, Александр Адуев переходит из одной социальной ситуации в другую, и само значение его личности в новой системе отношений оказывается неожиданно и разительно новым для него. Целостность провинциальной крепостнической среды и крепостной деревни составлялась из замкнутых, разъединенных сфер: губернских и уездных городов, деревень, имений. В своем имении, в своих деревнях Адуев - помещик, “молодой барин” - независимо от своих личных качеств фигура не только значимая, выдающаяся, но уникальная, единственная. Жизнь в этой сфере внушает красивому, образованному, способному юному дворянину мысль, что он ““первый в мире”,' избранник. Присущие молодости и неопытности романтическое самосознание, преувеличенное чувство личности, веру в свою избранность Гончаров связал с феодальным укладом, с русским крепостническим провинциальным бытом.

Исследователи обратили внимание на настойчиво подчеркиваемую в романе деталь: Петр Иванович Адуев, разговаривая с племянником, все время забывает имя предмета бурного увлечения Александра, называет красавицу Наденьку всеми возможными женскими именами.

Александр Адуев готов из своей неудачи, из “измены” Наденьки, которая предпочла ему более интересного кавалера, сделать выводы о ничтожестве человеческого рода, о коварстве женщин вообще и т. д., так как его любовь представляется ему исключительным чувством, имеющим особое значение.

Петр Иванович Адуев, в течение всего романа “низводящий” на землю романтические декларации племянника, дает понять, что роман Александра - заурядное юношеское волокитство. Его склонность “путать” Наденьку с другими девицами все меньше и меньше возмущает племянника, так как романтический ореол, которым он окружал эту барышню и свое чувство, блекнет в его же собственных глазах.

Именно разоблачение романтизма особенно высоко оценил в “Обыкновенной истории” Белинский: “А какую пользу принесет она обществу! Какой она страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму”.~ Белинский придал “Обыкновенной истории” важное значение в деле очищения общества от устарелых форм идеологии и мировосприятия.

Отражение “исторической ломки” в названии и содержании романа

Историческая ломка - переход от феодального общества с его патриархально-семейным бытом и соответствующими идеалами чувств и отношений к буржуазному укладу - в “маленьком зеркале” (выражение самого писателя) первого романа Гончарова отразилась как перемещение героя во времени и в пространстве. Несколько раз на протяжении романа Александр Адуев переезжает из деревни в Петербург и обратно, каждый раз попадая из одной формации в другую. Крепостная деревня, барское поместье рисуются как идеальное в своей неподвижности, раз навсегда отлившееся воплощение феодальных отношений, Петербург - как образ нового, европеизированного, но по своим формам характерного для русской государственности буржуазного общества.

Гончаров признавался, что, будучи совершенно правдивым типологическом плане, он несколько опережал историческую реальность. То обстоятельство, что представитель прогресса Адуев-старший, который “достиг значительного положения в службе, - он директор, тайный советник”,- кроме того “сделался и заводчиком”, по признанию самого Гончарова, в 40-х гг. ощущалось как “смелая новизна, чуть не унижение “...” Тайные советники мало решались на это. Чин не позволял, а звание купца не было лестно (8, 73).

Но Гончарову очень важно было изобразить подобное - редкое, хотя и наблюдавшееся им в жизни - совмещение чиновничьей карьеры и капиталистического предпринимательства.

В этом он видел возможность лаконично и выразительно пере дать суть Петербурга, его историческое значение в социальном и политическом прогрессе. Гончаров не был склонен к идеализации современного пути развития русского общества, а тем самым и героя, представляющего это развитие,- Адуева-старшего; авторская симпатия и сопутствующие ей обычно литературные атрибуты - идеализация героя, “оснащение” его чертами внешней и внутренней привлекательности, - а также и такой необходимый “знак” сочувствия, как нравственная и житейская победа персонажа в развязке повествования, в романе заменены другим: исторической и социальной закономерностью, необходимостью позиции героя.

Называя свой роман “Обыкновенной историей”, Гончаров с иронией, сочувствием и грустью констатировал, что приобщение человека, претендовавшего в начале своей жизни на исключительность, к современному стереотипу исторически и социальнопредопределено. В 40-х гг. рассадником новизны был Петербург.

В 60-х гг. крепостная, веками не менявшая своего лица деревня пришла в движение. В это время однозначное противопоставление провинции и столицы стало уже невозможным. Приобщившийся к требованиям “века” Адуев-дядя объясняет провинциальному племяннику “условия игры”, без соблюдения которых невозможен жизненный успех. Бурно сопротивляясь советам и требованиям дяди, Александр вынужден в конечном счете следовать им, ибо в мнениях дяди нет ничего индивидуального - это веления времени. Потеря героем “обыкновенной истории” многих неоценимых душевных качеств - простодушия, искренности, свежести чувства - сопровождается его ростом, прогрессом, перемещением в высшие слои общества и не просто карьерным, но и умственным усовершенствованием, закалкой воли, расширением опыта, подлинным, а не мнимым повышением его социальной ценности. В западной, особенно французской, литературе 30 - 40-х гг. сюжет карьеры провинциала в столице, разрушения иллюзий и приобщения его к хищнической борьбе за счастье или, наоборот, крушения всех его надежд был в достаточной степени распространен. Классические образцы разработки этого сюжета принадлежат Бальзаку - мастеру анализа “физиологии” современного общества, к опыту которого нередко обращались представители натуральной школы.

Особенность “карьерной” повести Гончарова

Особенность “карьерной” повести Гончарова состоит в том, что преодоление романтического идеала, приобщение к суровой деловой жизни столицы расценивается писателем как проявление объективного общественного прогресса. История героя оказывается отражением исторически необходимых изменений общества. Рационализм, утилитаризм, уважение к труду, к успеху, чувство долга перед делом, избранным в качестве профессии, само- дисциплина и организованность, подчинение чувства рассудку, а мысли - конкретным и ближайшим целям, чаще всего интересам службы или другой трудовой деятельности - таков идейный, нравственный и бытовой комплекс, характеризующий типическую личность петербургского периода, а также уклад жизни и нравы Петербурга, наиболее “современного” и Европе изрисованного города России середины Х1Х в.

Подвергая каждый поступок, каждое желание и каждую декларацию племянника суду логики, проверке житейской практикой и критерием пользы, Адуев-старший проявляет нетерпимость к фразе и постоянно рассматривает слова и поступки Александра на фоне опыта других людей. Он приравнивает его ко всем и как бы приглашает принять участие в соревновании между множеством ему подобных жителей Петербурга. Так, например, в ответ на возмущение Адуева-младшего изменой Наденьки Петр Иванович производит сравнение племянника и его соперника, доказывая, что преимущество не на стороне Александра, и оправдывает выбор барышни. Стихи Александра он сравнивает с образцами подлинной поэзии и, забравав, уничтожает, а повесть, написанную племянником, отдает на суд специалиста редактора журнала. Получив о ней отрицательный отзыв, он категорически не рекомендует племяннику продолжать литературные занятия, кроме переводом научных статей, которые удаются молодому человеку и ободряются редакторами и читателями, следовательно приносят пользу, Петр Иванович Адуев не отрицает в принципе искусство. Он знает наизусть многие стихи Пушкина, он постоянно бывает в театре и на концертах, несмотря на свою занятость и усталость, но от искусства он тоже требует высокой профессиональности и не понимает дилетантизма, занятий литературой, музыкой, сочинения стихов в порядке самовыражения, т. е. той формы художественного творчества, которая была распространена в дворянской среде и до '.0-х гг. служила питательной почвой искусства.

Александр Адуев потрясен требованиями дяди, он усматривает в них (не без основания) обесценивание личности. Ему не дано сразу уразуметь, что, ставя личность в условия жесткой конкуренции, Петербург (объективно складывающиеся в столице условия и отражены в требованиях дяди Адуева) выковывает воли и характеры, побуждает молодых людей работать, сове- ршествовать свои знания, способности, мобилизовать все свои творческие ресурсы.

Гончаров был первым русским писателем, почувствовавшим проблемы, которые ставят перед человечеством городская куль- тура, перенаселенность городов, разделение труда, профессионализация и обезличивание человека. Возможно, что автор “Обыкновенной истории” именно потому столь остро ощутил эту проблематику, что столкнулся с нею на заре ее возникновения, "равнивая буржуазную городскую культуру с феодально-сельской. Отметив прогрессивные черты этой новой культуры, он указал и на потери, возникающие при подчинении ее законам всех сфер жизни.

Тупик, и которому приходит Петр Иванович Адуев, как и у современных деятельных и одаренных людей в буржуазном обществе, возникает отчасти потому, что все личные отношения, в том числе и семейные, оказываются только придатком к “делу” - службе, карьере, предпринимательству и денежным интересам.

Приняв условие” Мефистофеля капиталистического, буржуазного развития и отказавшись во имя успеха и пользы от индивидуальности, признав себя частью целого, функционально необходимой деталью машины управления, общественного производства и торгового обмена, Адуев-страший пожинает в конце жизни плоды своего самоотверженного, хотя и эгоистического по целям (таково противоречие буржуазной деятельности) труда, однако вместе с тем он делается рабом дела, к которому добровольно, ради личных выгод приобщился. Свою жену он в соответствии с идеалом служения “делу и успеху превращает в принадлежность домашнего комфорта, освобождающего мужчину от “побочных” забот и эмоций. Следствием такого - органически слитого со всей системой бытовых отношений и жизненных идеалов петербургского делового мира - положения Женщины в семье является уничтожение ее личности, мало чем отличающееся от попрания ее прав в домостроевском патриархальном быту. Ведь именно об обезличивании женщины в семье, где безраздельно правит, распоряжаясь судьбой и волей всех ее членов, самодур, писал Добролюбов по поводу коллизий пьес Островского. Адуеву-младшему предначертан путь, во всех деталях повторяющий дорогу, пройденную дядей. Рок, который толкает его на этот путь (казалось бы, Александр не честолюбец, не алчен, не жаждет денег и может иметь все жизненные удобства в своем наследственном имении), - историческая необходимость. В неосознанном, но непреодолимом стремлении Александра уехать из деревни в неведомый и страшный Петербург и в его втором возвращении в столицу после бегства в деревню, где он хотел укрыться от ударов и разочарований петербургской жизни, отражена историческая неотвратимость изменения жизни. Матери Александра - старосветской” помещице - во сне сын является добровольной жертвой, человеком, бросающимся в омут. Повинуясь зову истории, Александр уходит в буржуазный мир. Закономерность жизненного пути Адуева-младшего подчеркивается в романе полной аналогией не только судьбы, но и личных качеств его и его дяди. Несмотря на свои споры, они люди близкие по характеру: способные, знающие, охотно и не лениво учащиеся, умеющие в случае необходимости практически применить свои знания, темпераментные и внутренне холодные, сентиментальные и эгоистичные. Адуеву-старшему именно потому легко спорить с Александром, что он предвидит каждый его следующий “ход”, каждое его увлечение и движение, а также и потому, что ему органически понятна логика развития его юного оппонента.

В литературе, посвященной творчеству И. А. Гончарова, отмечалось, что споры дяди и племянника Адуевых составляют важнейший конструктивный элемент “Обыкновенной истории, что здесь можно говорить о “диалогическом конфликте” как основе структуры произведения. Несмотря на наличие известной исторической общности, составляющей основу для диалога, спора, борьбы, ни Базаровые, ни Раскольников - Порфирию Петровичу ((“Преступление и наказаниев Достоевского), ни Рязанов - Щетинину (“Трудное время” Слепцрва).

Адуевы, представляющие на протяжении большей части романа разные, во многом взаимоисьлючающие нравственные системы, соответствующие разным формациям существования общества, не находятся в ситуации конфликта, борьбы. Сюжетные коллизии развертываются в стороне от их споров и отношений и помимо них.

Сходство Адуева с Владимиром Ленским

В плане литературной традиции споры Петра Ивановича и Александра Адуевых более всего зависимы от эпизода споров Онегина и Ленского в Евгении Онегине” - с той существенной разницей, что в романе Пушкина споры героев охарактеризованы суммарно и не играют конструктивной роли.

Главное сходство ситуаций, изображенных в “Обыкновенной истории” и “Евгении Онегине”, состоит в том, что в обоих произведениях герой зрелый, разочарованный в романтических идеалах, ведет беседу с юным энтузиастом, “милым невеждой”, скептически предвидя неизбежный отказ своего собеседника от иллюзий.

Типологическое родство Александра Адуева и Владимира было замечено уже Белинским. Белинский видел в изображении Адуева разоблачение романтического идеализма как устарелой идеологии, уводящей молодое поколение от реального дела. Сходство Адуева с Ленским коренится в том, что умонастроения этого героя, его идеализм, романтизм, склонность к экзальтации трактуются в романе как проявление раннего периода жизни человека и вместе с тем как порождения определенной, пройденной обществом стадии. Оценивая этот идейный комплекс как обреченный, изживший себя, автор пронизывает свое повествование лирическим подтекстом воспоминаний своей романтической молодости.

В “Евгении Онегине” Пушкин рассказал о романтической эпохе своей музы и о том, что молодежь минувших дней за нею буйно волочилась”, от лица Ленского он сочинил романтическую элегию, сопроводив ее иронической оценкой. Гончаров пережил период увлечения романтизмом. Александру Адуеву он приписал собственные стихи, выдержанные в традициях романтической поэзии. Через “искусство романтизма прошел сам Белинский, не миновали этой стадии и другие писатели его круга.

Критика произведения разных авторов

Критика литературной системы романтизма и связанных с ее влиянием умонастроений в “Обыкновенной истории” составляет один из существенных мотивов ее содержания.~ Вместе с тем эта критика составляет лишь часть и форму общего и всестороннего анализа и сопоставленюя двух систем - феодальной и буржуазной. Александр Адуев - романтик в оценке общества, общественной жизни и своего места в ней. Это не значит, что он просто говорит вздор о наблюдаемых им явлениях, как склонны были считать некоторые увлеченные борьбой с романтизмом со временники Гончарова.

В литературе последнего времени справедливо отмечено, что Александру Адуеву автор романа “поручает” важные заключения о бюрократическом аппарате как машине, о рабстве женщин при торжестве “деловой” буржуазно-бюрократической морали.'

Однако идеалы и позиции Александра Адуева, высказывающего эти верные мысли, остаются романтическими. Противостояние двух систем - феодальной и буржуазной, выразившееся в противопоставлении в романе провинциального и петербургского Адуевых, проведено писателем последовательно на всех “уровнях”, начиная от теории, идеалов, жизненных устремлений, включая художественные вкусы, бытовые привычки и заканчивая” стилем речи, выражающим не менее, чем прямые декларации, систему понятий и характеры героев.

Александру романист отдал патетику и лирический пафос, Петра Ивановича Адуева наделил иронией, а так как каждый из героев какой-то стороной своей души близко автору, в сочетании голосов двух центральных персонажей романа воплотилось характерное для стиля самого писателя совмещение лиризма и юмора.

Взаимоотношения Адуева-младшего с Адуевым-дядей

Формула речи дяди, выражающая его нежелание опекать племянника, - екрестить мне тебя некогда”, - под которой он в буквальном смысле слова подразумевает благословение на ночь, а в переносном - убеждение, что “надо уметь и чувствовать и думать, словом, жить одному” (1, 39), содержит помимо всего своего богатого содержания еще и выражение равнодушного, если не скептического, отношения Адуева-старшего к религии.

Наивная вера в провидение, в то, что каждому человеку (в особенности же барскому дитяти) придан свой особый ангел-хранитель, под покровительство которого поступает отходящий но сну осененный крестным знамением юноша, являлась опорой воспитания Александра Адуева. На место веры в провидение Петр Иванович Адуев ставит уверенность в силах делового, умного, мужественного человека, принимающего отчуждение людей в современном обществе. Его практицизму, скептицизму, вере в логику соответствуют точность, краткость, конкретность его реплик, а самая его лексика отражает новые интересы, кизненный опыт современного человека. Когда на восторженные, книжно-романтические, “дикие”., по его мнению, речи Александра Петр Иванович бросает краткое: “Закрой клапан”, - в этом резком, ироническом восклицании отражается человек, приобщенный к “железному” техническому веку. Дядя опровергает романтическую акзальтацию Александра прежде всего потому, что она не соответствует практике эпохи. Характерен их спор об искусстве, во время которого Александр высказывает традиционно романтический взгляд на художественное творчество как наитие, а Петр Иванович утверждает правомерность отношения к нему как профессиональному ы оплачиваемому труду:

“... кто лучше пишет, тому больше денег, кто хуже - не прогневайся “...” поняли, что поэт не небожитель, а человек “...” как другие “...”

- Как другие - что вы, дядюшка! “...” Поэт заклеймен

особенною печатью: в нем таится присутствие высшей силы.

- Как иногда в других - и в математике, и в часовщике и в вашем брате, заводчике. Ньютон, Гутенберг, Ватт так они были одарены высшей силой, как и Шекспир, Дант и прочие. Доведи-ка я каким-нибудь процессом нашу парголовскучо глину до того, чтобы из нее выходил фарфор лучше саксонского или евпропейского, так ты думаешь, что тут не было бы присутствия высшей силы? - Вы смешиваете искусство е ремеслом, дядюшка. - Боже сохрани! Искусство само по себе, ремесло само по себе, а творчество может быть и в том и в другом, так же точно, как и не быть. Если нет его, так ремесленник так и называется ремесленник, а не творец, и поэт без творчества уж не поэт, а “очинитель” (1, 56).

Примечательно, что спор между Адуевыми завязывается после реплики Петра Ивановича о том, что писатель человек “...” как другие”. Александр, который свои претензии на исключительность, избранность мотивирует своей художественной одаренностью, не может оставить без внимания этот “выпад” дяди. Петр Иванович, в свою очередь, вступает с ним в подробное объяснение, так как видит в претензиях на избранность крайнее выражение избалованности племянника. Для Петра Ивановича Адуева, собственной энергией сделавшего в Петербурге карьеру и к тому же придающего серьезное значение промышленной деятельности, науке, ремеслу, романтические мечтания, непрофессиональные занятия искусством, нежелание “тянуть лямку” ежедневного труда - проявления барской лени, деревенского образа жизни. Однако автор смотрит глубже на проблему практицизма и смены феодального уклада буржуазным.

Рисуя возвращение в деревню потрепанного и разочарованного петербургской жизнью Александра, Гончаров как бы иными глазами смотрит на патриархальное деревенское житье, чем в начале романа. Вместе со своим возмужавшим героем он замечает уже не идиллию, а неусыпную деятельность скопидомки-помещицы - матери Александра, труд крестьян. Петербуржец, “поселившийся в душе разочаровавшегося мечтателя Адуева, побуждает его заняться в деревне чтением трудов по агротехнике - науке, которую он прежде презирал, хотя и переводил для журналов с иностранных языков статьи подобного содержания для заработка. Практика традиционного сельского хозяйства, основанная на вековом опыте крестьян, дает ему материал для нового критического восприятия теорий ученых агрономов.

Таким образом, деревенское житье не соответствует сентиментальным о нем представлениям. Создавая благоприятную почву для отвлеченного романтического “мечтания помещика, оно вместе с тем наводит на серьезные мысли человека, познавшего иные, буржуазные отношения.

Именно из деревни Александр пишет петербургским Адуевым письма, в которых, по мнению Лизаветы Александровны, выражен момент наиболее гармоничного состояния его личности равновесия способности к критике и анализу и идеальных устремлений, на уровне которого ему впоследствии не удается удержаться. Возвратившись в Петербург, он погружается в поток практической деятельности, неовеянной никаким идеалом.

Основная композиция романа и его значение

История духовного перевооружения, перестройки Александра Адуева состоит из ряда разнородных эпизодов. Автор как бы вглядывается в “даль туманного романа” и видит новые и новые повороты судьбы своего героя, неожиданные проявления его личности. Жизнь Адуева-младшего открывается зрению не только читателя, но, как кажется, и автора не в виде прямого и логичного пути, а наподобие реки с многочисленными поворотами и коленами. Каждый отрезок течения этой “реки” представляется своего рода “заводью”, эпилогом исканий героя, но поворот событий открывает новую перспективу его развития. Александр предстает сначала восторженно неопытным провинциалом, и автор сомневается в том, что юноше следует ехать в Петербург, что он способен пробить себе дорогу. Александр смущен холодностью, с которой его встречает Петр Иванович, напуган непривычным бытом столицы, подавлен видом бюрократического учреждения и сознанием ничтожности места, которое ему предложено. Он ошибается, переписывая бумаги, и почерк его признан плохим. Читатель ожидает повести о неудачной карьере,. Однако через несколько страниц мы узнаем, что дядя оценил образованность Александра (он знает языки), достал ему переводы для журнала и племянник оправдал его рекомендацию, что на службе он проявил способности и трудолюбие. Новый поворот сюжета: герой увлекается Наденькой, забрасывает дела, хочет жениться; измена Наденьки, отчаяние Адуева, апатия, затем новый подъем служебных успехов и т. д. вплоть до конца романа. Разбитый, разочарованный Александр уезжает в деревню, ведет растительный образ жизни. Читатель думает, что “обыкновенная история” скитаний провинциала в столице приходит к своему завершению, что он откажется от борьбы и погрузится в бездействие. И вдруг новый поворот - внезапно в пробуждение энергии, занятия в деревне, возвращение героя в Петербург, новые настроения, новый взлет карьеры и брак по расчету.

Ясная и свободная композиция романа, разнообразие ситуаций и убедительность каждого нового “превращения” героя придавали особенную непосредственность и жизненность повествованию Гончарова. Писатель легко и естественно показывал, как просто и органично совершается процесс перевоплощения “деревенского юноши в петербургского делового человека.

Александр проходит путь, аналогичный пути Петра Ивановича, и в конце этого пути становится полным подобием дяди (вплоть до боли в пояснице); тавтологичность, адекватность героев окончательно выявляется в эпилоге.

40-е гг. были эпохой наплыва в Петербург молодых небогатых дворян, а отчасти и разночинцев, жаждущих приобщиться к новой городской культуре, найти применение своим способностям,получить профессию и сделать карьеру.

Ради чего должен трудиться юноша, к чему должен он стремиться, каков общий смысл его деятельности и каково ее отношение к судьбам страны, к историческому прогрессу? Эти вопросы, которые вставали уже перед молодыми людьми 40-х гг., сделались особенно актуальными позже, когда социальный “состав интеллигенции резко изменился, когда “утроить себя приходилось уже не высокообразованным философствующим дворянам, а разночинцам, для которых выбор пути был неотложным, жизненно необходимым делом и осложнялся социальными препятствиями.

Критикуя в своих разборах повести Гончарова отвлеченность миросозерцания его героя, “литературность” его чувств,Белинский объективно закладывал основы новой морали, нового идеала человеческой личности, который обрел конкретные, реальные черты лишь в 60-е гг. Этот идеал, а не делячество Петра Ивановича Адуева в сознании Белинского противостоит романтизму Александра, хотя об Адуеве-дяде он и замечает: “... это в полном смысле порядочный человек, каких, дай бог, чтоб было больше”.

В стремлении подчеркнуть неисправимую консервативность натуры Александра Адуева, сущностное значение его необоснованных претензий на исключительность и его отрыва от реальности Белинский утверждает, что превращение героя из романтика в “положительного человека”, практически действующего даже в том ограниченном смысле, который заключен в его карьере, неправдоподобно. Он “предлагает” свою программу эпилога романа: “Автор имел бы скорее право заставить своего героя заглохнуть в деревенской дичи, апатии и лени, нежели заставить его выгодно служить в Петербурге и жениться на большом приданом. Еще бы лучше и естественнее было ему сделать его мистиком, фанатиком, сектантом; но всего лучше и естественнее было бы ему сделать его, например, славянофилом.

Насколько значительна и многообразна палитра типологических и идейных ассоциаций, которые возникали у Белинского в связи с образом Александра Адуева, видно из того, что в круг его аналогий входил и образ М.Бакунина. Стремление Белинского найти характеру Адуева соответствие в определенной идеологической системе не было близко Гончарову. Другой же предложенный Белинским исход сюжета - “затухание романтика, воспитанного в традициях патриархального барства, подчинение его рутине жизни - почерпнут критиком из самой “Обыкновенной истории”. Белинский абсолютизировал часть сюжета романа Гончарова - два его эпизода, или “коленам, рисующих деградацию Адуева: приобщение героя к жизни петербургского мещанства, мелких чиновников с их мизерными интересами и возвращение его затем в деревню с характерным погружением в физический, буквальный сон (крайнее выражение нравственного сна) и растительный образ жизни. что другому стало бы на десять повестей, - заметил однажды Белинский про меня, еще по поводу "Обыкновенной истории", - у него укладывается в одну рамку”, - вспоминал позже Гончаров (8, 80). В “Обыкновенной истории” критик оценил лишь намеченную автором, но важную проблематику, которая легла в основу следующего романа автора, “Обломов”.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ :

Гончаров И.А. - “Обыкновенная история”; изд. “Советская Россия” 1987 (Москва)

“История Русской Литературы “(3 том- “Расцвет Реализма”); изд. “Наука” 1982 (Ленинград)

Белинский В.Г. Полное собр. Соч., т.10. М., 1956 г.

А. Галахова от “Обыкновенной истории”: Отеч. Зап., 1848, №1

Манн Ю.В. “Философия и поэтика “натуральной школы”

История русской литературы,т.8, Пиксанов Н.К. Гончаров 1956

Цейтлин А.Г. Реализм- магистральная линия литературного развития.- В кн. : История русской литературы в 3-х томах, том 2.

Гинзбург Л. Белинский в больбе с романтическим идеализмом.- Литературное наследство,т. 55, 1948

Вильчинский В.П. “Русские писатели- маринисты. М.-Л., 1966

Литературное наследство, т. 22-24. М., 1935