Английская литература (работа 1)

Английская литература

История английской литературы фактически включает несколько «историй» различного плана. Это литература, принадлежащая конкретным общественно-политическим эпохам в истории Англии; литература, отражающая определенные системы нравственных идеалов и философских воззрений; литература, обладающая присущим ей внутренним (формальным, языковым) единством и спецификой. В разные времена та или иная «история» выходила на первый план. Неоднородность определений закрепилась в названиях, которые принято давать различным периодам английской литературы. Одни периоды обозначаются по имени выдающихся политических или литературных деятелей («Викторианская эпоха», «Век Джонсона»), другие – по господствующим литературным идеям и темам («Возрождение», «Романтическое движение»), третьи («Древнеанглийская литература» и «Среднеанглийская литература») – по языку, на котором создавались произведения. В настоящем обзоре рассматривается и средневековая английская драматургия; история драматургии представлена отдельной статьей.

Древнеанглийская литература

В истории английской литературы до эпохи Возрождения выделяются два периода, причем каждый из них отмечен как историческими вехами, так и изменениями в языке. Первый, древнеанглийский период начинается в 450–500 вторжением в Британию германских племен, обычно именуемых англосаксонскими, и кончается завоеванием острова Вильгельмом Норманнским в 1066. Второй, среднеанглийский период начинается около 1150, когда вытесненный на какое-то время из обихода коренной язык снова получил распространение как язык письменности. До норманнского завоевания языком Англии был немецкий, представлявший собой разновидность диалектов низменного побережья Германии и Голландии, однако в среднеанглийский период этот язык претерпел многочисленные внутренние изменения, а после 13 в. изрядно обогатился заимствованиями из французского.

Искусство книгописания стало известно в Англии лишь после обращения англосаксов в христианство. Самая ранняя и продуктивная школа древнеанглийской литературы возникла в Нортумбрии под влиянием кельтской и латинской культур, но ей положили конец начавшиеся около 800 набеги скандинавских язычников-викингов. На юге, в Уэссексе, король Альфред (правил в 871–899) и его преемники оказали викингам успешное сопротивление, чем способствовали возрождению наук и литературы.

Все это имело два важных последствия. Во-первых, все сохранившиеся произведения в стихах и прозе, включая посвященные языческим временам, принадлежат авторам-христианам, в основном из духовного сословия. Прямых свидетельств об устном творчестве дохристианского периода нет. Во-вторых, почти все дошедшие до наших дней рукописи созданы позднее и большей частью на западно-саксонском диалекте, независимо от того, на каком языке они могли быть изначально написаны. Таким образом, древнеанглийский фактически является для Англии языком иностранным, поскольку среднеанглийский и современный английский в первую очередь восходят к бытовавшему в области с центром в Лондоне диалекту Дж.Чосера и его современников.

В отличие от ученых сочинений и переводов, художественная литература создавалась в стихах. Основная часть памятников древнеанглийской поэзии сохранилась в четырех рукописных кодексах; все они относятся к концу 10 – началу 11 вв. В древнеанглийский период принятой единицей стихосложения была долгая аллитерированная строка, разделенная отчетливой цезурой на две части, содержавшие по два сильных ударных слога; в каждой части аллитерировалось как минимум по одному из них. Самый ранний английский поэт, известный по имени, – нортумбрийский монах Кэдмон, живший в 7 в. Историк Бэда Достопочтенный записал его короткое стихотворение о сотворении мира, остальные сочинения Кэдмона утрачены. От поэта Кюневульфа (8 или 9 в.) дошли четыре поэмы, принадлежащие несомненно ему: в последние строки каждой он поставил свое имя, записанное буквами дохристианского немецкого рунического письма. Как и Кюневульф, безымянные авторы других поэм сочетали элементы эпического повествования с христианской тематикой и отдельными приемами классического стиля. Среди этих поэм выделяется Видение Креста и Феникс, в которых трактовка христианской темы отмечена сдержанным, нередко суровым духом языческой веры германцев, особенно ощутимым в элегиях Скиталец и Морестранник, с большой силой раскрывающих темы изгнанничества, одиночества и тоски по дому.

Германский дух и германские сюжеты нашли воплощение в героических поэмах (песнях) о великих воителях и народных героях. В ряду этих поэм важное место занимает Видсид: здесь выведен придворный сказитель (скоп), который сочинял и исполнял такие поэмы. Он вспоминает дальние края, где побывал, и великих воинов, в том числе реальных исторических лиц, с которыми, по его словам, встречался. Сохранились фрагменты двух героических произведений того типа, которые вполне мог исполнять Видсид: Битва в Финнсбурге и Вальдере. Величайшим из сохранившихся поэтических произведений той эпохи, в котором элементы германской героической поэзии и идеи христианского благочестия выступают в абсолютном слиянии и завершенности, является героический эпос Беовульф, созданный, вероятно, в 8 в.

Образование Уэссекса и воцарение короля Альфреда положили начало возрождению наук и литературы, продолжавшемуся до завоевания Англии норманнами. Альфред самолично поддерживал и направлял этот процесс. При содействии ученых-клириков он переводил или заказывал переводы латинских текстов, важных для понимания англичанами европейской истории, философии и богословия. То были Диалоги и Пастырская опека (Cura Pastoralis) папы Григория Великого (6 в.), компендиум всемирной истории Оросия (5 в.), Церковная история англов Бэды Достопочтенного и Утешение философией Боэция (6 в.). Перевод Пастырской опеки Альфред снабдил предисловием, в котором сетовал на упадок учености и даже грамотности в среде современного ему духовенства и предлагал через церковные школы расширить образование на латинском и английском языках. Альфреду принадлежит идея создания Англосаксонской хроники, по свежим следам фиксирующей исторические события. После его смерти Хронику продолжали вести в ряде монастырей; в своде Питерборо события доведены до 1154. Записывались в нее и стихи, например Битва при Брунанбурге – прекрасный образец древнеанглийской героической поэзии, посвященной конкретным событиям.

Наследовавшие Альфреду авторы сочинений в прозе внесли ценный вклад не столько в художественное творчество, сколько в историю культуры. Эльфрик (умер ок. 1020) написал несколько сборников проповедей, жития святых и ряд работ по грамматике. Вульфстан (умер в 1023), епископ Лондонский, Вустерский и Йоркский, тоже прославился как автор проповедей.

Среднеанглийская литература

Норманнское завоевание 1066 вызвало глубокие перемены во всех сферах английской жизни. Заимствованная из Франции и внедренная по французскому образцу феодальная система преобразовала все общественные институты, включая культурные, правовые, экономические и политические. Наибольшее значение, возможно, имело то, что норманнский французский стал языком знати и королевского двора, тогда как латынь по-прежнему доминировала в ученой среде. Люди не перестали писать на английском, ему продолжали учить, однако на столетие с лишним он отступил в тень, хотя на нем говорило большинство населения. В конце 12 в. английский язык вновь получил широкое распространение, его грамматическая структура значительно упростилась, но лексика завоевателей лишь незначительно затронула его словарь. Интенсивные заимствования из французского начались только в конце 13 в. по ряду причин, в т.ч. под воздействием поэзии Чосера. Изменения в языке вызвали соответствующие перемены в структуре стиха. Ритмическая организация строки все чаще опиралась на общее количество слогов, а не на одни лишь ударные, как в древнеанглийском; концевая рифма как основа поэтической гармонии заменила внутреннюю аллитерацию.

Самые ранние среднеанглийские тексты, большие и малые, носят религиозный или дидактический характер. Многие из них написаны на юго-западном и западно-центральном диалектах конца 12 в. и в силу этого непосредственно продолжают традицию литературы на западносаксонском, который был распространен до завоевания. Из дидактических текстов явно выделяется сочинение Правила для отшельниц (Ancrene Riwle). Наставляя трех верующих женщин, ведущих жизнь затворниц, автор рассуждает о разных материях – нравственных, психологических и хозяйственных, обращается к проповеди, короткой истории, иносказанию, притче, пишет в живом разговорном стиле. Другое значительное произведение эпохи – поэма-спор Сова и Соловей, отмеченная неподдельным юмором и поэтическим мастерством.

Королевский двор и знать, обосновавшиеся в средневековых замках, жаждали литературных развлечений не меньше, чем дворы королей, правивших в англосаксонский период, и так же предпочитали героическую поэму другим литературным жанрам. Феодальная среда, однако, радикальным образом преобразовала содержание, характер и стиль поэмы, и в аристократических кругах 13 в. известность получили не сравнительно простые героические поэмы, а рыцарские романы. Героем такого романа выступает, как правило, лицо по меньшей мере полуисторическое, однако его деяния заключаются не столько в обычных сражениях и странствиях, сколько в подвигах, связанных со сверхъестественными носителями добра и зла, в борьбе со сверхмагами, слугами дьявола, и в битвах с применением волшебного оружия вроде Экскалибура, меча короля Артура. Чудесные подвиги героя легко поддаются истолкованию в христианском духе как иносказательное изображение борьбы души со злыми соблазнами в стремлении к совершенству, хотя по своей природе средневековые рыцарские романы не были аллегорическими.

В дополнение к героическому началу рыцарский роман в западных литературах этого периода обогатился совершенно новым сводом чувств и мотивов, получившим название куртуазной любви. В ее основе лежала посылка о том, что главный источник рыцарских доблестей и великих деяний – любовь к благородной даме, которая традиционно изображалась добродетельной, утонченной, строгой и почти недосягаемой. Культ куртуазной любви развился из культа Девы Марии, игравшего крайне важную роль в средневековом католицизме. В Англию культ куртуазной любви пришел вместе с французским феодализмом. В романах Король Хорн и Хевлок-Датчанин (оба 13 в.) герои, англичане по крови или усыновлению, изгнанные из родных королевств узурпаторами, ведут себя по всем канонам куртуазной любви: мечом возвращают королевство и одновременно завоевывают любовь прекрасной дамы.

Зарождающееся самосознание англичан волновали два других романных цикла, один связан с темой осады Трои и римскими потомками троянцев, другой – с фигурой короля Артура. Согласно красивой легенде, которую первым обнародовал Джеффри Монмутский, потомки бежавших из Трои осели в Англии еще в незапамятные времена. Что касается короля Артура, то он был известен читавшим приписываемую Неннию компилятивную Британскую историю (Historia Britonum, 9–11 вв.), где представлен защитником Британии римлян и кельтов от вторжения англосаксонских племен в 5–6 вв. Величайшим из средневековых английских рыцарских романов Артуровского цикла (Артуровские легенды) бесспорно является созданный в 14 в. Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь. Автору этого романа, возможно, принадлежит также поэма Жемчужина – элегия на смерть маленькой девочки; ему же можно приписать и дидактические поэмы Непорочность и Терпение.

Морализаторская литература вообще переживала в 14 в. время расцвета, отчасти, вероятно, под влиянием идей религиозного реформатора Д.Уиклифа (ок. 1330–1384). Она принимала разнообразные формы: обстоятельного очерка всемирной истории, как Странник мира (Cursor Mundi), толкования церковной доктрины, как Перечень грехам (Handlyng Synne) Р.Маннинга; обозрения проступков людей всяческого рода и состояния, как написанное на французском сочинение друга Чосера Д.Гауэра Зерцало человеческое (Le Miroir d'l'Homme). Самой значительной дидактической поэмой столетия является Видение о Питере-пахаре, принадлежащее автору, который называет себя в тексте поэмы У.Ленглендом (сохранилась в трех отдельных вариантах). Эта пространная нравоучительная аллегория содержит сатирические выпады против злоупотреблений церкви и государства. Она написана древним англосаксонским аллитеративным стихом (видоизмененным), который представляет собой одно из ярчайших поэтических достижений всей среднеанглийской литературы.

Дж.Чосер (ок. 1340–1400) – высшее воплощение английского творческого гения эпохи Средневековья и одна из крупнейших фигур английской литературы. Он выступал едва ли не во всех жанрах литературы того времени. Тесно связанный с изысканным двором, впитавшим каноны рыцарства и куртуазной любви, Чосер отразил его нравы и образ жизни во многих своих сочинениях. Стиль и просодия Чосера принадлежат скорее французской, нежели отечественной традиции; их воздействие на английскую поэзию невозможно переоценить. Язык Чосера явно ближе к современному английскому, чем к языку Ленгленда; лондонский диалект стал превращаться в нормативный литературный язык в основном благодаря поэзии Чосера.

Поэт в высшей степени самостоятельный, Чосер использовал многие традиционные приемы письма, добиваясь при этом нужного ему результата. Его сочинения, включая лирику и небольшие поэмы, часто обнаруживают сочетание своеобычного с общепринятым. Кентерберийские рассказы, с их композицией, в рамках которой выступают словоохотливые, переругивающиеся и все о себе выкладывающие рассказчики и находят воплощение разнообразные формы средневековой литературы, это квинтэссенция творческого воображения эпохи. Особенно оригинально Чосер использует фаблио – призванную повеселить короткую стихотворную новеллу, сатирическую, озорную или соединяющую оба эти качества. Сюжеты немногих сохранившихся английских фаблио порой так же фантастичны, как в рыцарских романах, однако обстоятельства допускали в них реализм, и Чосер в полной мере реализовал эту возможность. В форме фаблио даны рассказы Мельника, Мажордома и Шкипера.

Около ста лет, отделяющих смерть Чосера от воцарения Тюдоров, не привнесли существенных новшеств в содержание и форму литературных произведений. На протяжении 15 в. произошло лишь одно заметное изменение – нравоучительная сатира становилась все злее по мере того, как средневековая система мироздания ветшала. Суровый тон и страшные, порой апокалиптические образы в сочинениях религиозных реформаторов и поэтов явились свидетельством нарастающего ощущения кризиса.

Среди последователей Чосера особенно разносторонен и плодовит был Д.Лидгейт (ок. 1370 – ок. 1449). Он подражал Чосерову Дому славы в своем Стеклянном замке, переводил с французского светские и нравоучительные аллегории и рыцарские романы. Лидгейт был монахом, однако имел связи при дворе и в больших городах и часто писал стихи по заказу. Его современник Т.Оклив (ум. 1454) занимался тем же, но написал меньше. Шотландские подражатели Чосера отличались от английских большей самостоятельностью. В их числе были король Яков I, писавший преимущественно в куртуазном стиле; Р.Генрисон (ум. до 1508), автор незаурядного продолжения поэмы Чосера Троил и Хризеида; У.Данбар (ум. ок. 1530), работавший в разных поэтических жанрах – светской и нравоучительной аллегории, сатирического видения, реалистического диалога, стихотворения-спора, бурлеска и элегии.

В этот век продолжений и подражаний Смерть Артура Т.Мэлори, хотя и построенная на заимствованных сюжетах, стала выдающимся литературным явлением. Ее источниками были цикл французских рыцарских романов в прозе и два английских в стихах, в совокупности охватывающие период царствования короля Артура и приключений его главных рыцарей. Ностальгия автора по идеализированному им прошлому придает всему сочинению интонационное единство и в известном смысле характеризует дух столетия.

Редактором и издателем Мэлори был английский первопечатник У.Кэкстон (1422–1491), сослуживший английским читателям, чей круг значительно расширился к концу 15 в., великую службу, предоставив им целую библиотеку отечественных авторов и переводов с французского и латыни. Кэкстон первым издал сочинения ряда английских писателей, в т.ч. Чосера, Гауэра и Лидгейта. Осознание того факта, что сочиненное ими появляется в виде напечатанной книги, которую читает публика (отсюда первоначальный смысл слова «публиковать»), вполне естественно заставило авторов серьезно задуматься о стиле. Стиль перестал быть результатом личного взаимопонимания между чтецом и узкой аудиторией и превратился в некую обобщенную, нормализованную и непременную предпосылку взаимопонимания между писателем и читателем. Другим важным последствием введения книгопечатания стал рост числа не просто читателей, но покупателей печатных изданий, в определенной степени диктовавших, что именно им бы хотелось читать.

Возникновение среднего класса – процесс, длившийся не один 15 в., но несколько столетий. Однако его начало пришлось на времена Кэкстона и, в частности, заявило о себе развитием баллады и народной религиозной драмы. В них можно найти первые ростки творческого самовыражения того нового общественного класса, который не относился ни к ученому духовному сословию, ни к благородной знати, но стремился к учености и благородству на свой манер.

Баллады – сюжетные песни безымянных авторов, бытовавшие в устной передаче и структурно опиравшиеся на припев и повторы. Расцвет английской баллады приходится на 15 в., хотя некоторые баллады относятся к раннему Средневековью, а другие возникли после 15 в. Их сюжеты просты, действие стремительно и насыщенно, ведущая роль отводится диалогу. Круг тем широк – от легендарных героев типа Робин Гуда до сверхъестественных сил. Своим очарованием они во многом обязаны драматичному сюжету и четкой динамичной интриге.

Корни английской драмы уходят во времена, предшествовавшие появлению самых ранних баллад. В Англии, как повсюду, представления на религиозные темы первоначально носили миметический характер и представляли собой диалоги на латыни, которые произносились по ходу литургии и ее дополняли. Качественные изменения наступили, когда объединения мирян, например гильдии, начали ставить вне церкви религиозные пьесы в расширенном варианте и на народном языке. Самым ранним образцом английской драмы такого типа является Действо об Адаме (Le Jeu d'Adam, 13 в.), написанное на французском и рассказывающее не только о первом грехопадении, но и о Каине с Авелем. Переживавшая расцвет с 14 до начала 16 вв., драма была представлена двумя основными формами: мистериями, в которых разыгрывались библейские эпизоды («таинства»), и моралите – нравоучительными аллегориями. Драма являла собой одновременно и религиозное искусство, и народное зрелище, в устройстве которого обычно принимала участие вся община. Эта двоякая природа объясняет частое (и поразительное) совмещение благолепия с реализмом, а подчас и озорным непотребством, придающее пьесам характерную выразительность.

Некоторые моралисты, например Уиклиф и Маннинг, поносили мистерии, главным образом из-за того, что те ставились под эгидой мирян. Однако для постановки мистерии требовалось в той или иной форме сотрудничество церковного клира. Моралите, как пьесы-аллегории, содержали меньше простонародного, или «светского». Лучшее и самое известное моралите – Каждый человек (вероятно, переделка голландского источника), воссоздание духовного пути человека от первого напоминания о смерти до утешения последних церковных обрядов и кончины.

Подобно рыцарским романам и поздним аллегорическим повествованиям, английская религиозная драма была средневековой по сути своей. Однако все эти жанры сохранились после воцарения Тюдоров и еще долгое время оказывали влияние на литературу. Постепенно их каноны все более видоизменялись по сравнению с европейскими, обретая чисто английскую специфику. Преображенное таким образом средневековое наследие перешло к писателям эпохи Возрождения.

В начале 16 в. два поэта, А.Барклай и Д.Скелтон, писавшие в средневековой традиции, привнесли в содержание и трактовку поэтических тем нечто новое. Барклай в Эклогах (1515, 1521), переводах-переложениях из Мантуана и Энеа Сильвио, открыл в английской поэзии пасторальную тему. Скелтон в живой оригинальной сатире Дурень Колин, написанной короткими строками с неровным ритмом и концевыми рифмами, высмеивал духовенство, кардинала Вулси и двор. Однако подлинное начало новой поэзии связано с авторами песен при дворе Генриха VIII, который подавал приближенным личный пример, преуспев в поэзии, ученых занятиях, музыке, охоте, стрельбе из лука и прочих благородных потехах. При его дворе стихи писал едва ли не каждый, но обновление поэзии в первую очередь связано с Т.Уайетом и Г.Хауардом, графом Сурреем. Как все придворные того времени, они рассматривали занятие поэзией лишь как забаву знатных людей и свои стихи не печатали, поэтому большая часть ими написанного увидела свет посмертно в сборнике Песни и сонеты (1557), более известном как Альманах Тоттела. Уайет ввел в английскую поэзию итальянскую октаву, терцину и любовный сонет в стиле Петрарки и сам писал куртуазные песенки, исполненные неподдельного лиризма. Граф Суррей культивировал жанр сонета, но главная его заслуга заключается в том, что своим переводом двух песен Энеиды он сделал белый стих достоянием английской поэзии.

Большим достижением правления Генриха VIII стало развитие гуманитарных наук учениками и последователями тех англичан, что в конце 15 в. совершили паломничество в Италию, к источнику Нового Знания. Твердое убеждение в могуществе античной культуры, с которым они возвратились на родину, определило деятельность оксфордских реформаторов; к ним относились Гросин, Линакр, Колет, Мор и неоднократно бывавший в Англии Эразм Роттердамский. Они занялись реформами в области образования, религии и церкви, государственного правления и общественного устройства. В написанной на латыни Утопии (1516, переведена на английский в 1551), где подходы и ценности эпохи Возрождения представлены чуть ли не на каждой странице, Томас Мор изложил свои представления об идеальном государстве. Трактат Т.Элиота о политическом благоразумии и обучении дворянина Правитель (1531) и более поздние его работы свидетельствуют, что на английском языке, при незначительных заимствованиях из других языков и приращении новообразований, можно с успехом формулировать философские идеи, которые автор стремился донести до соотечественников. В 1545 Р.Аскем посвятил Генриху VIII Toxophilus – трактат о стрельбе из лука и о пользе благородных забав под открытым небом для воспитания молодого человека. Строй его прозы более упорядоченный и внятный, чем у Элиота; он первым использовал различные приемы построения фразы для более точного и ясного изложения мысли.

Поэзия, создававшаяся в период между концом царствования Генриха VIII и началом творчества Ф.Сидни и Э.Спенсера, едва ли предвещала беспримерный поэтический «урожай» последнего двадцатилетия века. Исключением являются поэмы Т.Сэквилла Вступление и Сетования Генриха, герцога Букингемского, опубликованные им в одном из изданий собрания трагических средневековых историй Зерцало правителей (1559–1610). Написанные семистрочными строфами с использованием ямбических пентаметров, они принадлежат средневековой традиции по теме и стилистическому канону, но их композиция вполне отвечает их настроению, в высшей степени оригинальны отточенные образы и мастерство стихосложения. Эти поэмы можно рассматривать как важное связующее звено между средневековой и новой поэзией. Кроме них, только стихи искусного мастера Дж.Гаскойна и Т.Тассера, а также Дж.Тарбервилла, Т.Черчьярда и Б.Гуджа выделяются на фоне посредственной поэзии середины столетия.

В период правления Елизаветы I (1558–1603), называемый елизаветинским, литература английского Возрождения достигла вершины расцвета и многообразия; столь поразительная концентрация творческого гения – редкое явление в истории мировой литературы. Причины таких мощных «выбросов» творческой энергии всегда трудно определить. В Век Елизаветы ее источником стало одновременное воздействие имевшихся культурных явлений и факторов на английскую нацию в целом. Реформация породила обилие религиозных сочинений – от Книги мучеников (1563) Д.Фокса до возвышенно-красноречивых Законов церковного уложения (1593–1612) Р.Хукера; они включали проповеди, полемические памфлеты, требники, религиозную поэзию.

Наиболее влиятельной силой, определившей облик века, была, возможно, сама Елизавета и все, что она олицетворяла. Если религиозные споры, географические открытия и классическое образование подводили елизаветинцев к новому пониманию их места в истории, мире и мироздании, то Елизавета своим царственным величием и блеском правления наглядно воплощала всю эту новизну и оптимизм. Век справедливо носит ее имя: она заставила своих подданных проникнуться новым, овладевавшим умами самосознанием, всемирным и в то же время сугубо национальным. То, что в центре всего была она, подтверждают многочисленные сочинения, питавшие сильное чувство национальной гордости и предназначенной нации высокой судьбы, – Королева фей (1590–1596) Спенсера, Генрих V (1599) Шекспира, Музолюб (1599) и Защита рифмы (1602) С.Дэниела, Полиольбион (1613, 1622) М.Дрейтона и другие.

Драму и лирическую поэзию, эти величайшие достижения елизаветинцев, вскоре признали как самые совершенные формы для представления действия и раскрытия личного чувства. Из видных лиц, писавших стихи, лишь немногие выпускали их в свет, зато многие позволяли написанному расходиться в рукописях. Их стихотворения нередко появлялись в таких сборниках, как Цветник изящных словес (1576), Гнездо Феникса (1593) и Поэтическая рапсодия (1602). Множество стихов было положено на музыку составителями песенников – У.Бердом, Т.Морли, Д.Даулендом и Т.Кемпионом, который сам писал тексты своих песен.

Несмотря на то, что лирическая поэзия все еще считалась «господской забавой», стихи, отвечая духу времени, носили выраженный экспериментальный характер. Вдруг открылось, что поэтическая речь способна передать много больше, чем могла в предшествующие эпохи, и это придало глубину и значительность даже куртуазной любовной лирике. Взаимосвязь между индивидуальным сознанием и внешним миром часто обозначается как взаимозависимость микрокосма («малого мира», человека) и макрокосма («большого мира», вселенной). Эта центральная концепция Века Елизаветы и, шире, всего Возрождения нашла наиболее полное выражение в двух ведущих жанрах поэзии – пасторали и цикле сонетов. Начиная с Пастушеского календаря (1579) Спенсера пастораль становится, по образцу Эклог Вергилия, весьма действенной формой аллегории, сатиры и размышления на темы морали. Для «пастушка» елизаветинской пасторали макрокосм, мир ручья, дола и природной гармонии, внутренне соотносится с микрокосмом его любовных переживаний, раздумий о вере и обществе. Пасторальные романы в прозе, такие, как Аркадия (1580, изд. 1590) Сидни, Менафон (1589) Р.Грина и Розалинда (1590) Т.Лоджа, свидетельствуют о том, насколько большое значение придавалось в эпоху Возрождения пасторальному жанру. Число пасторальных комедий у Шекспира – еще один признак главенствующего положения жанра.

Цикл сонетов возник из еще более глубокого побуждения: утвердить ценность личного опыта, обычно любовного, как заключающего в себе целый мир или вселенную. Будучи чрезвычайно распространенной в то время, эта форма дала замечательные образцы, к числу которых относятся Диана (1592) Г.Констебла, Филлис (1593) Т.Лоджа, Партенофил и Партеноф (1593) Б.Барнса, Зерцало мысли (1594) Дрейтона, Любовные сонеты (1595) Спенсера и Сонеты (1609) Шекспира. Быть может, самый блистательный цикл сонетов – это Астрофил и Стелла (создан в 1581–1583) Сидни.

Богато представлена и поэма. Вершины исторической поэмы, проникнутой мощным патриотизмом в духе популярных пьес-хроник эпохи, – Англия Альбиона (1586) У.Уорнера, Гражданские войны (1595, 1609) Дэниела и Войны баронов (1596, 1603) Дрейтона. Среди медитативно-философских поэм выделяются Орхестра (1596) и Познай себя (Nosce Teipsum, 1599) Д.Дэвиса. Третий доминирующий тип поэмы – любовно-повествовательная, с чувственными образами и языком. К ее главным образцам относятся Геро и Леандр (1593) Кр.Марло, Венера и Адонис (1593) и Лукреция (1594) Шекспира. Однако величайшее творение в этом жанре – Королева фей (1590–1596) Спенсера, в которой элементы рыцарского романа и куртуазного повествования о любви сплавлены в художественное целое, представляющее собой одно из значительнейших явлений в английской поэзии.

Д. Лили в книге Эвфуэс, или Анатомия остроумия (1578) и ее продолжении Эвфуэс и его Англия (1580) одним из первых в Англии попытался целенаправленно использовать прозу как форму художественного письма. Для его стиля характерны обилие «острот», т.е. далеко заводящих и часто высокоученых сравнений, сквозное аллитерирование и исключительно строгая соразмерность между предложениями и отдельными словами. Лили и авторы пасторальных романов стремились к насаждению куртуазных ценностей и исследованию благородных возвышенных чувств. Другое направление елизаветинской художественной прозы, представленное памфлетами Р.Грина о мошенниках и Азбукой плутов (1609) Т.Деккера, изображает жизнь лондонского «дна» со смачным реализмом, который, естественно, диктует стиль отнюдь не куртуазный, но куда более грубый, неровный и растрепанный. Самый, возможно, значительный в ряду английских плутовских романов – Злополучный скиталец (1 594) Т.Нэша. Речь мошенника и «скитальца» Джека Уилтона – блистательное сочетание жаргона, остроумия, учености и безудержного словоизвержения.

Немало способствовала формированию стиля зрелой английской прозы и потребность в переводной литературе. Некоторые из осуществленных в елизаветинскую эпоху переводов относятся к наиболее творческим и совершенным в истории английской литературы.

На протяжении 16 в. все эти элементы послужили развитию английской прозы. Время расширения ее границ пришлось на следующее столетие, и начало ему положил выход канонического коллективного, т.н. авторизованного перевода Библии (1611).

К середине 16 в. относится и зарождение английской литературной критики. Она начиналась с непритязательных сочинений по риторике, типа Искусства красноречия (1553) Т.Уилсона, и по стихосложению, как первое критическое эссе – Некоторые замечания о том, как писать стихи (1575) Гаскойна. Сидни в блестящей Защите поэзии (ок. 1581–1584, опубл. 1595) свел воедино все, что было сказано до него о древних «корнях», всеобъемлющей природе, сути, назначении и совершенстве поэзии. Писавшие о ней чаще всего предлагали улучшить английскую поэзию путем внедрения классической, т.е. метрической, системы стихосложения. Лишь после того, как видный поэт-лирик Кемпион сформулировал правила версификации в этой системе, а Дэниел убедительно и здраво опроверг положения его трактата своим сочинением В защиту рифмы (1602), серьезным попыткам ввести т.н. «новое стихосложение» был положен конец.

В 1603 умерла королева Елизавета, завещав престол Якову Стюарту. Ее смерть как бы послужила толчком к распространению всеобщего ощущения перемен и упадка, которым отмечены великие творения «якобитской» эпохи – периода правления Якова I и Карла I. К потрясениям, определившим облик этой эпохи, относятся научные открытия (включая торжество концепции солнечной системы Коперника), рационализм Декарта и нарастание религиозных распрей между католиками, приверженцами англиканской церкви и пуританами – радикальными протестантами. Война вероисповеданий достигла пика в 1649, когда был казнен Карл I и О.Кромвель учредил Протекторат. Это событие знаменовало поворотный пункт как в литературной, так и в политической истории Англии. С концом Протектората и возведением на трон Карла II начался период Реставрации. Он настолько отличается от предшествующего, что заслуживает отдельного рассмотрения.

Общее умонастроение первой половины 17 в., вероятно, точнее всего назвать «исходом Возрождения», временем, когда оптимизм и уверенность Века Елизаветы сменились рефлексией и неопределенностью. Поиск твердых жизненных основ породил прозу, страницы которой относятся к лучшим из написанных на английском языке, и школу т.н. «метафизической» поэзии, чьи лучшие образцы не уступают великим творениям любого другого века.

Многие важнейшие прозаические сочинения эпохи обязаны своим появлением религиозной полемике. Самым ярким примером такого рода, вероятно, является Ареопагитика (1644) – выступление Д.Мильтона в защиту свободы печати, но полемика сообщала остроту всему, что было написано в этом веке. Великая когорта проповедников в английской истории – Д.Донн, Л.Эндрус, Т.Адамс, Дж.Холл и Дж.Тейлор – писали художественно совершенные проповеди. Высочайший литературный уровень присущ интроспективным, изощренно психологическим Молитвам (1624) Донна, исполненной ясности Целительной вере (Religio Medici, 1642) Т.Брауна, утонченно выразительной Святой кончине (1651) Тейлора. Фр.Бэкон, охватив все области знания, подарил миру Приумножение наук (1605) и незавершенный компендиум научного метода Великое восстановление (Magna Instauratio). Анатомия Меланхолии (1621) Р.Бёртона – глубокое и остроумное исследование психологических отклонений, свойственных несовершенной природе человека. Левиафан (1651) Т.Гоббса остается памятником политической философии. Другой важнейший прозаик того периода – Томас Браун; он разделял сомнения своего века, но выковал из них стиль, близкий поэтическому, который содействовал утверждению благородства духа при всей способности человека ошибаться.

Историческая и биографическая проза приобретала более актуальное звучание в таких сочинениях, как История Генриха VII (1622) Бэкона с ее проницательным художественным раскрытием характера; История восстания (1704) графа Кларендона; Церковная история Британии (1655) и Английские знаменитости (1622) эксцентричного просторечивого Т.Фуллера; жизнеописания Донна, Хукера, Херберта, Уоттона и Сандерсона, составленные А.Уолтоном, автором обманчиво незамысловатой идиллии Искусство ужения рыбы (1653).

То был еще и первый великий век английского эссе, интерес к которому оживился в связи с выходом в 1597 Опытов Бэкона; у последнего вскоре появились многочисленные последователи и подражатели, наиболее известны из них Н.Бритон, Дж.Холл, О.Фелтем и А.Каули. Популярностью пользовались и такие краткие формы эссе, как размышления и особенно «характеры», описывающие человеческие типы и свойства. Лучшие их образцы принадлежат Т.Овербери и его последователям, а также Дж.Холлу, автору Натур добродетельных и порочных (1608). По стилю и логике изложения характеры имели определенное сходство с основным поэтическим направлением века – метафизической, или «ученой», поэзией.

В начале 17 в. превалировали три главные поэтические традиции, отражавшие три представления о существе и назначении поэзии: мифотворческое, платоническое, романтическое направления, идущие от Э.Спенсера; классическая сдержанная манера Б.Джонсона; подчеркнуто интеллектуальное начало метафизической поэзии. Было бы, однако, неверно считать, что эти традиции противостояли друг другу; напротив, они взаимодействовали и взаимообогащались в такой степени, что, например, поэзию Дж.Херберта или Э.Марвелла нельзя отнести ни к метафизической, ни к «джонсоновской» школе.

Традиция Спенсера, ставшего голосом великой нравоучительной и героической поэзии Века Елизаветы, оказалась наименее плодотворной в новой, разлаженной действительности 17 в. Крупнейшим спенсерианцем столетия был М.Дрейтон. Его Венок пастушка (1593), Эндимион и Феба (1595) и Элизиум Муз (1630) – красиво исполненные, хотя и вторичные опыты в духе Спенсера. К произведениям второго ряда в том же стиле относятся Охота пастуха (1615) и Прекрасная добродетель (1622) Дж.Уизера, Британские пасторали (1613–1616) У.Брауна, Акриды (1627), Британская идея (1627) и Пурпурный остров (1633) Дж.Флетчера.

Бен Джонсон, великий драматург послешекспировского века, был также и одним из его значительнейших поэтов. Во многих отношениях он выступает первым настоящим классицистом английской литературы, ибо следовал задаче писать стихи в строгом согласии с каноном Горация и Вергилия – сдержанные по интонации, чеканные, простые и выразительные. В смутный и мрачный якобитский период поэзия Джонсона, уравновешенная и, главное, исполненная благородного достоинства, обладала большой нравственной и художественной силой. Самым вдохновенным последователем Джонсона был, вероятно, девонширский сельский священник Р.Херрик, автор Гесперид и Возвышенных строф, появившихся в 1648, за год до казни Карла I, и некоторых наиболее изящных и обманчиво безыскусных образцов эротической поэзии века. Среди выдающихся приверженцев стиля Джонсона были «кавалеры» – т.е. придворные, принявшие в Гражданской войне сторону Карла I. К их числу относятся автор книги Стихи (1640) Т.Кэрью, Р.Лавлейс и Д.Саклинг.

Д.Донн, третий великий поэт столетия, весьма отличался от Джонсона. Начав свой жизненный путь искателем приключений, придворный в последние годы правления Елизаветы, он завершил его достопочтенным настоятелем собора Св.Павла и прославленным проповедником. Донн заимствовал поэтические ритмы из разговорной языка и прибегал к сложным оборотам для драматизации чувств. Ярлык «метафизические поэты», изобретенный С.Джонсоном и лишенный точного значения, все еще сопутствует Донну и его последователям, хотя и вводит в заблуждение, поскольку подразумевает не философское содержание их поэзии, но практику использования «причудливостей», т.е. образов, поражающих соединением внешне несовместимых мыслей и чувств.

К поэтам-метафизикам принадлежали Дж.Херберт, Р.Крэшо, Г.Воэн и Т.Трахерн. Херберт, англиканский священник и автор Храма (1633), был среди них признанным мастером. В его поэзии драматизм и рассудочность Донна сочетаются со сдержанными интонациями и всепроникающей безмятежностью, несомненным наследием Джонсона. Поэзия католика и мистика Крэшо отличается неистовыми, порой неупорядоченными образами, которые нередко балансируют на грани дурного вкуса, но неизменно остается захватывающей и страстной. Воэн, врач по роду занятий, выпустил томик Искрящийся кремень (Silex Scintillans, 1651); его стихи, воссоздающие образы природы и проникнутые глубоким ощущением ее тайн, по мнению некоторых – прообраз романтической поэзии У.Вордсворта. Творчество Трахерна созвучно поэзии Воэна. Марвелл был последним по времени поэтом-метафизиком; в широком спектре его творчества представлены суровая религиозная лирика, политическая сатира и изящная чувственная пастораль. В целом его поэзия была сложной, ироничной, интеллектуальной.

Современниками названных поэтов были трое других, в чьем творчестве наметились признаки поэтического вкуса, воцарившегося в 18 в. Весьма популярный при жизни А.Каули ввел в литературный обиход беспорядочную «пиндарическую» оду. Э.Уоллер, долгое время писавший стихи на случай, преуспел в создании добротных образцов светской поэзии в легком стиле, приводившей читателей в восхищение. Д.Денем оживил интерес к «местной», или топографической, поэзии, описывающей реальные ландшафты.

В период Реставрации были созданы главные книги двух ведущих поэтов эпохи, Д.Мильтона и Д.Драйдена. Различия между ними показательны для широкого разнообразия религиозных, политических и литературных установок на протяжении бурного периода, последовавшего за восстановлением на троне династии Стюартов (1660).

Уже в первом поэтическом сборнике 1646 Мильтон (1608–1674) заявил о себе как крупнейший лирический поэт позднего Возрождения. Его пасторальная элегия Лисиадас и аллегорическая поэма-«маска» Комус – вершинные достижения в жанре. Крайний протестант и сторонник Кромвеля, Мильтон после падения Протектората расстался с надеждой узреть на земле политическое царство Божие и уверовал, что таковое можно утвердить в сердце человеческом. Об этом свидетельствуют три шедевра, которые он создал, обратившись от публицистики революционных лет к поэзии. Потерянный рай (1667–1674) – эпическая поэма не только о первом грехопадении, но и о стремлении человека принять личную обреченность смерти, а также утверждение торжества и могущества человеческого духа, способного по образу Божию творить добро и зло. От рая извне к внутреннему раю в душе – такова эволюция веры Мильтона, как показывают его вторая великая поэма, Возвращенный рай (1671), где искушение Христа сатаной в пустыне становится ключевым символом нравственной концепции Мильтона, и драма Самсон-борец (1671): здесь плененный Самсон, приняв на себя вину и очищенный страданием, обращает поражение в победу. Величие Мильтона трудно переоценить. Соединив могучий нравственный посыл с гениальной щедростью поэтического самовыражения, которое порой ломает границы дидактики, он изменил облик всей последующей английской поэзии.

Мильтон противостоял духу Реставрации, с ее требованием секуляризации, озорным вольнодумством и дворцовым политическим интриганством. Драйден (1631–1700), напротив, был плотью от плоти своего века. Как поэт и литературный критик он отразил и в большой степени определил идеалы равновесия сил, здравомыслия и ответственности перед обществом, которые были столь значимы для периода Реставрации и наступающего столетия.

В литературе этого времени реакция на строгие ограничения пуританского режима ярче всего проявилась в блистательной драматургии периода Реставрации и в лирике второго поколения поэтов-кавалеров. Талантливые дилетанты, такие, как Ч.Седли, граф Дорсет, граф Рочестер и герцог Бекингемский, писали веселые и нередко фривольные песенки, а С.Батлер подверг пуританство злому осмеянию в большой сатирической поэме Гудибрас.

В целом же литература (за исключением драматургии) от Реставрации монархии до восшествия на престол королевы Анны в 1702 пребывала в разительном контрасте с легкостью нравов придворного общества, остроумием и духом веселья в сочинениях его представителей. Именно в это время были созданы великие произведения, воплотившие пуританские ценности. В годы правления Карла II Д.Беньян, ограниченный в деятельности проповедника строгими рамками закона, написал Путь паломника и другие значительные книги. Однако существо периода Реставрации выражала иная литература. Отмеченная духом скептицизма, она равно противостояла и творческому воображению Возрождения, и пуританской отрешенности от всего земного. Канон, более всего отвечающий ее установкам, эта литература нашла в неоклассических «правилах», восторжествовавших в т.н. Классический век, сменивший 17 столетие. Эти «правила» не являлись голыми заимствованиями, они уже были в той или иной степени опробованы в английской литературе, и еще Бен Джонсон подчеркивал ценность дисциплины формы и упорядоченности стиля в классических образцах.

Главная особенность поэзии этого периода – обращение к героическому куплету во всех жанрах, кроме песни. Парные рифмованные строки, написанные ямбическим пентаметром, не были новшеством, но в столетие после Реставрации к ним подходили не так, как во времена Чосера и его преемников. Поэты Реставрации максимально использовали выразительные возможности двустишия, в котором содержание, ритм и рифма логически завершались на последнем слоге второй строки. Такая форма требовала краткости и соразмерности между строками и половинками строк, и поэтам нравилось этого добиваться. Драйден заявлял, что искусство героического куплета для него воплощает поэзия Уоллера и Денема: первая – гармонией, вторая – силой стиха. Драйден и сам был великолепным мастером героического куплета.

Единственным новшеством в области поэтической формы стала псевдо-пиндарическая, или беспорядочная, ода, которую ввел Каули, стремившийся писать в духе Пиндара, не копируя, однако, деления оды на строфу, антистрофу и эпод. В результате возникла ода нового типа, в которой каждая строфа имела свой размер и допускался большой разброс в длине строк и рифмовке. Драйден использовал эту форму в Послании Госпоже Анне Киллигру и Пиршестве Александра, и с тех пор она бытует в английской поэзии.

По содержанию поэзия Реставрации отличалась от поэзии предыдущих периодов. Для любовных песен, какие писали кавалеры или вставляли в свои пьесы Драйден и Афра Бен, показательны умелое сокрытие истинных чувств и нарочитая искусственность. Легкие стихи чаще всего принимали форму утонченного комплимента или острой эпиграммы, хотя довести эти изысканные жанры до совершенства предстояло Прайору и его современникам по Классическому веку. Источником поэтического вдохновения служили события общественной жизни. Драйден написал поэмы в духе Вергилия о войне с Голландией и лондонском пожаре. Будучи поэтом-лауреатом, он приветствовал в стихах возвращение герцога из Шотландии и рождение венценосного наследника. Уоллер описал Сент-Джеймсский парк после реконструкции, а Каули воспел новоучрежденное Королевское общество.

Однако современные авторам события и лица не всегда вызывали хвалу. Еще более характерной для века была порожденная им блестящая сатира. В пику славословиям Каули Батлер высмеял Королевское общество в Слоне на Луне. Своеобразие сатиры Реставрации в том, что она направлена не против пороков как таковых, а против конкретных людей или политических партий. Даже в тех случаях, когда она касается религиозной полемики, критика обычно имеет политическую подоплеку, как в Гудибрасе Батлера или Сатире на иезуитов Д.Олдема. Среди сатириков эпохи первое место занимает Драйден. В Авессаломе и Ахитофеле он, не опускаясь до ругани, облил презрением вождей партии вигов; в Награде высмеял А.Шефтсбери, а в Маке Флекноу – поэта-вига Т.Шадуэлла.

Большое внимание уделялось поэтическому переводу, которым занимались и ведущие, и третьеразрядные поэты. Пальма первенства и в этой области принадлежит Драйдену, который переводил Овидия, Феокрита, Лукреция, Горация, Ювенала, Персия, Гомера, Вергилия, а также Чосера и Боккаччо. При всех различиях в стиле и методе перевода ощущалась общая тенденция к вольной трактовке оригинала, как в переложении Драйденом Двадцать девятой оды из третьей книги Горация, где есть отсылки к личностям и событиям Англии 17 в.

Развитие прозы шло в том же русле, что и развитие поэзии. Отталкиваясь от индивидуализма и стилевых красот, она выработала свой канон: ясность, внятность, непосредственность, плавное движение умеренно длинной фразы. Перестав служить для авторов эмоциональной разрядкой, проза стала совершенным средством изложения научных фактов и рациональных взглядов. Главными инициаторами обновления прозы обычно называют Драйдена, Каули, Д.Тиллотсона, Т.Спрата, У.Темпла и маркиза Галифакса, но не следует забывать о том, что в этом участвовал и гениальный самоучка Беньян, ибо сплав разговорной речи и библейского стиля в его сочинениях стал достоянием хотя и не такого рафинированного, но гораздо более широкого круга читателей.

Английский роман еще не родился; художественная проза, кроме Пути паломника, была представлена лишь переводами французских галантных романов и подражаниями в этом жанре Афры Бен. Эссе еще не обрело привычные формы, хотя Галифакс, Темпл и прежде всего Каули в очерке О себе и ряде других двигались к этому. Одно из сочинений периода Реставрации, которое и сегодня читается с большим интересом, не предназначалось для печати и увидело свет через полтора столетия после своего завершения. Это Дневник С.Пипса, куда он, ничего не утаивая, заносил события личной и общественной жизни с 1660 по 1669. Что касается мемуаров, то больше, чем в 17 в., их в Англии еще не писали. Самыми значительными были История восстания графа Кларендона и История моего времени Г.Бернета. По-прежнему привлекают внимание немногие политические очерки вроде Натуры приспособленца, принадлежащего перу Галифакса, при том что произведения этого жанра обычно недолговечны.

Рационализм Декарта и материализм Гоббса все еще владели умами, но век выдвинул собственного философа, которому предстояло повлиять на английскую мысль куда существеннее. Опыт о человеческом разуме Дж.Локка положил начало современной психологии, а выводы философа о том, что врожденных идей не существует и все человеческое знание проистекает только из опыта, оказали сильнейшее воздействие на все области теоретической мысли. Его сочинение Разумность христианства способствовало развитию деизма как формы религии, а Два трактата о государственном правлении на протяжении века обеспечивали либеральным политическим движениям теоретическую основу. Открытия И.Ньютона в оптике, математике, физике и астрономии следовали с постоянством научных законов и породили концепцию «вселенского механизма».

Литературная критика достигла расцвета в работах Драйдена; впрочем, на этом поприще выступали немногие. Темпл опубликовал эссе О поэзии и О древней и новой учености, которые вызвали отповедь Р.Бентли, с чего началась т.н. «Битва книг». Т.Раймер осуждал драматургию елизаветинцев, Дж.Кольер нападал на театр Реставрации. На фоне их сочинений эссе Драйдена выделяются как превосходная критика и отличная проза. Его критические выступления большей частью имели форму непринужденных предисловий к собственным книгам. Он не пытается конструировать схемы и не позволяет «правилам» сковывать здравый смысл. Его трезвые суждения изложены стилем одновременно простым и возвышенным, сдержанным и впечатляющим. Эссе Драйдена лучше всего помогают понять характер этого человека, ставшего олицетворением литературы периода Реставрации.

В годы правления королевы Анны (1702–1714) в литературу пришла когорта блестящих писателей. Опубликовав в 1704 Сказку бочки и Битву книг, Дж.Свифт снискал славу превосходного стилиста и сатирика. В 1709 вышли Пасторали А.Попа, за которыми последовали Опыт о критике (1711) и Похищение локона (1714). Доктор Д.Арбетнот, близкий друг Свифта и Попа, в 1712 выпустил в свет сатиру История Джона Буля. В 1713 Д.Гей издал Сельские удовольствия, а через год – Пастушескую неделю, бесподобную пародию на пасторальную поэзию в духе Пастушеского календаря Спенсера. С 1 марта 1711 по 6 декабря 1712 выходил влиятельный журнал «Зритель», публиковавший эссе, совместное детище Дж.Аддисона и его друга Р.Стила.

Период, когда эти близкие по духу писатели царили в английской литературе, принято называть Классическим веком. Годы правления римского императора Августа считаются эпохой высшего расцвета Древнего Рима, временем твердого порядка и всеобщего мира. В Англии наблюдалась похожая картина. После казни Карла I и крайностей Реставрации все страстно мечтали о порядке и нормальной жизни. Писателям этой эпохи нравилось думать, будто их приход положил начало английскому варианту века Августа. Они считали своим призванием подарить английской литературе нечто подобное изысканно точному слову и безмятежности духа Вергилия, естественному изяществу и отточенному слогу Горация. На этот, как, впрочем, и на более поздние периоды английской литературы, падает тень Мильтона: из лучших материалов «Зрителя» – серия критических эссе Аддисона о Потерянном рае, а ироикомическая поэма Попа Похищение локона многими образами и эпизодами обязана эпической поэме Мильтона. Однако авторы Классического века, «августинцы», предпочитали большому миру вселенной малый мир гостиной и библиотеки и задавались вопросом, можно ли навести порядок в микрокосме человеческого общежития. Одержимые мечтой о разумно устроенной жизни, они в то же время были величайшими сатириками в истории английской литературы, ибо развитая цивилизация предполагает наличие сатиры как орудия искоренения в обществе крайностей, грубости и глупости.

В творчестве Попа представлен типичный для этого века способ стихосложения – рифмованный куплет, тщательная лексическая и грамматическая соразмерность между частями стиха и обостренное чувство каждого отдельного куплета как основной смысловой поэтической единицы. Принципы, на которые этот способ опирался, именуются классицизмом. Таких принципов два. Первый: искусство прежде всего подражает натуре, поэтому оно тем совершеннее, чем правдивее и точнее это делает. Под «натурой» разумеются не столько пейзажи и ландшафты, сколько человеческая природа, особенно взаимоотношения людей в обществе. Второй основополагающий принцип классицизма вытекает из первого. Поскольку искусство – подражание натуре, то твердые, разумно обоснованные и непреложные правила должны действовать применительно не только к самой натуре, но и к подражаниям ей. Поэту надлежит овладеть этими правилами и неуклонно им следовать, дабы избегать в творчестве крайностей и нелепостей. Вот почему английские классицисты ставили здравый смысл превыше всего. Приверженные порядку и здравомыслию, они испытывали смертельный ужас перед безумием и старческим маразмом, которые в их глазах были угрозой всему, что возведено человеком. В главных сатирических памфлетах Свифта, например, повествователи-рассказчики изначально безумны и поэтому вызывают не смех, но страх.

Дух поэзии Классического века воплощает А.Поп (1688–1744). Сюжет его самого совершенного творения, Похищения локона, построен на заурядной, хотя и дерзкой проделке светского щеголя. Однако автор, изображая замкнутый легкомысленный мирок, ставит серьезные проблемы правды и лжи, лицемерия и морали, видимости и истины. Сознательное самоограничение в выборе тем, жесткая нравственная позиция и высочайшее мастерство ставят Попа в ряд великих английских поэтов.

Близкий друг Попа Д.Гей (1685–1732) дает в написанных отточенным героическим куплетом Пустяках (1716) забавные зарисовки уличной жизни Лондона. Место действия его неотразимо смешной драмы в стихах Опера нищего (1728) – тюрьма Ньюгет, а ее «герой» – король преступников Макхит. Дж.Томсон (1700–1748) выступил новатором в том смысле, что выбрал для «подражания» природу, а не человеческую натуру. В большой поэме Времена года (1726–1730), написанной белым стихом, он с точностью художника-пейзажиста воспроизвел ее изменения на протяжении двенадцати месяцев. Его пылкая любовь к природе способствовала расцвету пейзажной или воссоздающей «местные ландшафты» поэзии Века Джонсона, а в конечном итоге – великой поэзии романтизма.

Начало 18 в. особо примечательно сочинениями в прозе. Аддисон и Стил довели до совершенства жанр эссе. В «Болтуне» (1709–1711) и его более знаменитом преемнике, «Зрителе» (1711–1712, 1714), они с мягким юмором и беззлобной сатирой живописуют проявления в повседневной жизни свойственных человеку чудачеств. Их эссе неизменно выдержаны в интонациях спокойной, вежливой, благожелательной беседы. Свифт, напротив, не боится быть грубым, если добивается этим желаемого эффекта. Его проза – продукт живого ума и обостренного нравственного чувства. Если Аддисон, добрый «Мистер Зритель», мягко высмеивает чудачества, то Свифт обнажает изначальную порочность человеческой натуры; его мировосприятие трагично в самой своей основе.

Классический век стал свидетелем возникновения новой литературной формы – английского романа, ведущего жанра современности. Этому предшествовало длительное развитие английской прозы от Лили и Нэша до Свифта и совершенствование ее стиля, с тем чтобы она могла стать средством анализа личности. Унаследованный от 17 в. жанр галантного и авантюрного романа Дефо, Ричардсон и Филдинг преобразовали в английский роман – аналитичный, «реалистический», с личностью как главным объектом изображения.

Лондонский купец и плодовитый журналист Д.Дефо (1660–1731) написал Робинзона Крузо (1719) – первую на английском выдающуюся притчу-роман о человеке и его мире. Утверждение Дефо, что Робинзон Крузо не плод вымысла, а якобы «найденный» дневник или воспоминания, согласуется как с его опытом журналиста и преклонением перед «фактами», так и с настроениями здравомыслящих читателей из среднего класса, изголодавшихся по сведениям о мире, границы которого раздвигались все шире. Огромный успех Робинзона Крузо подвигнул Дефо на роман о пирате Капитан Синглтон (1720) и сенсационное, хотя вполне достоверное жизнеописание лондонской преступницы Молль Флендерс (1722). Главные персонажи Дефо, люди, вынужденные пытать судьбу в неблагоприятных обстоятельствах искать свое место во враждебном мире, подсказали тип героя романистам последующих столетий.

Первый роман С.Ричардсона (1698–1761) Памела, или Вознагражденная добродетель (1740) создавался, в отличие от книг Дефо, не для развлечения читателя и расширения его кругозора, но ради нравственного просвещения. В этом эпистолярном романе говорится о том, как Памела Эндрус, бедная, но добродетельная служанка в доме состоятельного лорда Б., противится упорным домогательствам хозяина, и он в конце концов духовно перерождается и берет ее в жены. Мораль истории малопривлекательна – расчет и выгода, но самораскрытие действующих лиц, психологическая драма Памелы и утонченный стиль Ричардсона в совокупности дали шедевр раннего романа. Опыты с эпистолярной формой Ричардсон продолжил в романах Кларисса (1747) и Сэр Чарлз Грандисон (1753).

Г.Филдинг (1707–1754) был во многих отношениях полной противоположностью Ричардсона. Несовместимость их характеров подтолкнула Филдинга написать Джозефа Эндруса (1742), бурлескную пародию на Памелу. Роман Том Джонс (1749) – комический шедевр о злоключениях найденыша, который, пытаясь пробиться во враждебном мире и действуя из лучших побуждений, вечно попадает впросак. Обе книги свидетельствуют о терпимости и гуманизме Филдинга, склонного прощать несовершенства человеческой природы. Его проницательная сатира на извечные общественные пороки была мягче, чем у Попа и Свифта. Завершив свой творческий путь к середине столетия, Дефо, Ричардсон и Филдинг передали разработанную ими форму романа авторам, пришедшим им на смену.

Литературные эпохи редко носят имена литературных критиков. Критика уже по определению вторична по отношению к художественному творчеству. С.Джонсон (1709–1784) в этом плане является исключением. Личность и интеллектуальная мощь Джонсона осеняют вторую половину 18 в. в исторической перспективе точно так же, как сам он при жизни царил в литературных кругах. Он исповедовал взгляды среднего класса, был консерватором и моралистом, высоко ставил здравый смысл и элементарную порядочность; любил Ричардсона и порицал остроумного аристократичного Филдинга. Джонсона именовали по-разному, чаще всего – «литературным диктатором» Лондона. Свой огромный непререкаемый авторитет он большей частью использовал на то, чтобы незадолго до революционного переворота в общественной мысли и поэзии, получившего название Романтического движения, еще раз, окончательно и бесповоротно, утвердить в литературе догматы классицизма.

Новые веяния, однако, уже давали о себе знать, особенно в поэзии. Хотя в стихосложении все еще главенствовал завершенный куплет, а многие условности Классического века, например искусственные эпитеты и олицетворения, по-прежнему были в ходу, поэты начали экспериментировать в других, более свободных и выразительных стихотворных формах. Дж.Томсон в Замке безделья (1748) и Дж.Битти в Менестреле (1771–1774) обратились к спенсеровой строфе. У.Коллинз, У.Купер и Р.Бёрнс придали стихотворной стопе гибкость, несвойственную Классическому веку. В ту переходную эпоху, быть может, лишь поэзия самого Джонсона, особенно Тщета человеческих желаний (1749), являла великолепный образец устоявшегося канонического куплета Классического века.

В поэзии Века Джонсона начало вызревать осознание того, что непосредственные сиюминутные переживания поэта – уже готовая поэтическая тема. Отчасти под влиянием Мильтона, отчасти благодаря литературным теориям «возвышенного» поэзия двигалась к «предромантическому» этапу. Согласно концепции «возвышенной» поэзии, особенно в том виде, как она изложена Д.Бейли в Опыте о возвышенном (1747) и Э.Бёрком в сочинении О возвышенном и прекрасном (1757), сила поэзии возрастает по мере приближения ее темы к пределам, за которыми начинается непознаваемое и невообразимое. Высокая печаль, нередко навеянная мыслями, приходящими на погосте, определяет интонацию Ночных дум (1742–1745) Э.Юнга, Могилы (1743) Р.Блэра и Элегии на сельском кладбище (1751) Грея, возможно, самого знаменитого поэтического произведения этого периода. Пейзажная поэзия по-прежнему процветала, однако, как показывает Ода вечеру Коллинза, классическим, разбитым по плану садам Попа новые поэты предпочли естественные, «непричесанные» сельские ландшафты.

Соблазн экспериментирования и свойственная времени обостренность восприятия парадоксальным образом пробудили во многих авторах интерес к прошлому. В начале века принялись собирать и сочинять баллады. В 1765 епископ Т.Перси выпустил Памятники старинной английской поэзии, первое основательное и научно подготовленное собрание баллад. Грей и прежде всего его поэма Бард способствовали росту интереса к скандинавским легендам и «возвышенной» древней поэзии. Имели место две поэтические мистификации: их авторы умело сымитировали древние поэтические тексты. В 1777 Т.Чаттертон опубликовал «раулианские» стихи, в 1760–1763 Дж.Макферсон – свой «перевод» поэм древнего барда Оссиана. Исполненные глубокой меланхолии, поэмы оказали сильное влияние на многих, в частности на Блейка и Колриджа.

Наконец, в поэзии конца 18 в. усиливается гуманистическое начало, звучит сострадание к простому человеку: Покинутая деревня О.Голдсмита, произведения Купера, Крабба и Бёрнса. Этот гуманизм был еще одним проявлением культа «естественного» и результатом роста демократических симпатий к той части населения, которая ранее фигурировала в литературе лишь в качестве комических персонажей.

Джонсон, разумеется, сам был первым прозаиком эпохи, носящей его имя. Будучи ее лучшим писателем, он в придачу стал и лучшим объектом для описания. Друг Джонсона до самой его смерти Дж.Босуэлл создал Жизнь Джонсона (1791), самую полную и авторитетную из всех английских биографий, подняв биографический жанр на уровень высочайшего искусства.

Не считая Жизни Джонсона, наиболее весомая проза периода представлена преимущественно романом. Опираясь на заложенные Дефо, Ричардсоном и Филдингом традиции, писатели основательно поработали над формой повествования, так что она нередко выглядит гораздо «современней», чем во многих романах 19 в. Т.Смоллетт (1721–1771) развил жанр плутовского романа. Его Родерик Рэндом (1748) и Перегрин Пикль (1751), с их разорванной эпизодической композицией и подспудным духом грубой напористой жизненной силы, – образцовые комические романы, где с юмором описаны приключения в открытом море.

Л.Стерн (1713–1768) отказался от «реализма» предшественников ради реальности иного порядка – воссоздания работы вспоминающего и размышляющего ума. В его шедевре Тристрам Шенди (1759–1767) форма комического повествования скрадывает глубокую психологическую проблему. Пытаясь поведать историю своей жизни, Шенди обнаруживает, что одни воспоминания вызывают по ассоциации другие картины и события, так что «форму» роману задает не жизнь, а разум, который стремится привнести в жизнь некую упорядоченность. Манеру Стерна можно сопоставить с методом «потока сознания» в современной художественной литературе.

Сентиментальности и самораскрытию персонажей у Ричардсона обязан своим появлением «чувствительный» роман типа Человека чувства (1771) Г.Макензи. Социально-психологический реализм Филдинга нашел продолжение в романах Фанни Берни и Векфильдском священнике (1766) Голдсмита. Возник и новый жанр – т.н. «готический» роман, свидетельствующий о тяге его авторов к изображению сверхреального и даже сверхъестественного в жизни. Поэтика «готического» романа, с его мелодраматизмом, мрачной атмосферой, призраками и чудовищами, была разработана Х.Уолполом в Замке Отранто (1765). Сочинения его последователей стали таким же «предромантическим» явлением в прозе, как творчество Грея, Коллинза и Бёрнса – в поэзии. В готическом ключе написаны Ватек (1786) У.Бекфорда, Удольфские тайны (1794) Анны Радклиф и Амбросио, или Монах (1795) М.Г.Льюиса, самый, вероятно, патологически жуткий образец жанра, запоздалым и полностью «романтическим» всплеском которого был Франкенштейн (1818) Мэри Шелли и который существенно повлиял на писателей-романтиков.

Время английского романтизма справедливо обозначается как «движение», а не «век»: важнейшие сочинения его представителей увидели свет в 26-летний промежуток от 1798 (выход Лирических баллад Вордсворта и Колриджа) по 1824 (год смерти лорда Байрона). Но эти 26 лет были одними из самых плодотворных в английской литературе, и сравнить их можно разве что с 26 годами от издания Тамерлана (1590) Марло до смерти Шекспира (1616).

Демократизм Бёрнса и Голдсмита, «возвышенная» чувствительность Грея и Коллинза и психологизм Стерна способствовали возникновению нового представления о поэте как об обычном человеке, но – наделенном вдохновением. Романтики были революционерами не только в поэзии, но и в политике. Блейк воспринял революции во Франции и Северной Америке как зарю новой свободы над всей Европой; Вордсворт и Колридж тоже приветствовали Великую французскую революцию – тем горше было их разочарование, когда она переродилась в новый вид политических репрессий; Шелли и Байрон, последние поэты Романтического движения, считали себя революционерами в той же мере, что и поэтами.

Первым великим поэтом Романтического движения был У.Блейк (1757–1827). Личность примечательно самобытная, убежденный визионер, Блейк, судя по всему, не был известен ведущим поэтам романтизма, хотя созданное им на удивление близко творчеству Вордсворта, Шелли и Китса. В Песнях неведения (1789) и Песнях познания (1794), обратившись к обманчиво простому, «детскому» стилю письма, он с едкой иронией обрушился на институт церкви, политическую и экономическую систему эксплуатации. Таким образом, в основу Песен был заложен праведный гнев против формальной ограниченности выдвинутых 18 в. понятий «разумности» и «порядка». В т.н. «пророческих книгах», прежде всего в трех великих пророчествах – Четыре Зоона (незаверш.), Мильтон (1808) и Иерусалим (1820) – Блейк с поразительной силой и оригинальностью попытался представить личность человека, освобожденного от гнета политических, интеллектуальных и сексуальных ограничений, которые он сам на себя налагает.

У.Вордсворт (1770–1850) и С.Т.Колридж (1772–1834) возвестили о романтической революции в поэзии, выпустив в 1798 Лирические баллады. Принцип, одушевлявший их творчество, один критик, следуя за Карлейлем, позже назвал «сверхъестественностью естественного». Колридж стремился представить сверхъестественное, потустороннее в реальном поэтическом и жизненном контексте, тогда как для Вордсворта таинственное и сверхъестественное суть неотъемлемая часть обычного существования. В Сказании о Старом Мореходе, впервые опубликованном в Балладах, Колридж обращается к форме старинной баллады, чтобы раскрыть переживания человека, осознавшего, что в природе все священно. Среди стихотворений Вордсворта – один из шедевров, Строки, написанные на расстоянии нескольких миль от Тинтернского аббатства, поэтическое размышление о беге времени и утрате юношеской восприимчивости тех лет, когда поэт ощущал себя ближе к природе и проникающему ее духу.

Лирические баллады имели мгновенный и ошеломляющий успех, но после этого сборника Колридж и Вордсворт пошли каждый своим путем. Колридж, тяжело переживавший привычку к опиуму и свой неудачный брак, ощущал упадок творческих сил. Он создал несколько великих стихотворений и много первоклассных, но в них постепенно возобладали темы утраты творческого воображения и страха перед всеподчиняющим поэтическим гением. К 1820-м годам Колридж почти полностью отказался от поэзии и занялся литературной критикой и богословием. В Biographia Literaria он оставил бесценные воспоминания о первых славных днях Романтического движения; здесь он дал и свое определение поэтического воображения как «объединяющего», или «образующего единство из множества» – возможно, самую важную литературную концепцию, выдвинутую романтизмом. Для Вордсворта Лирические баллады открыли десятилетие небывалого творческого подъема, завершившееся выпуском Стихотворений в двух томах (1807). В эти годы он написал такие шедевры, как Решимость и независимость, Майкл, Один, как облак, я бродил и ода Намеки бессмертия по воспоминаниям раннего детства. Тогда же он начал работу над великолепной автобиографией в стихах Прелюдия, опубликованной посмертно в 1850.

Созданное П.Б.Шелли (1792–1822) за его трагически короткую жизнь относится к лучшим страницам романтической поэзии. Его политические взгляды отличались крайней революционностью, он до конца дней оставался убежденным атеистом. Он был близок Блейку в том, что считал мир природы в лучшем случае покровом, в худшем – иллюзией, а единственное божество мироздания видел в сознании человека, которое постоянно стремится найти упорядоченность в окружающем мире. Задаваясь в Гимне Интеллектуальной Красоте вопросом, откуда берется надежда на бессмертие, Шелли отвечает, что приходит она не извне, от богов или демонов, ее рождает «интеллектуальная» красота, которую сознание человека силой логики и воображения привносит в материальный мир. Всю поэзию Шелли вдохновляют поиски идеальной красоты и порядка, но идеал так и остается неуловимым. В эпической драме Освобожденный Прометей (18 19) Шелли в духе Блейка прослеживает освобождение человека от оков иллюзий, в то же время не проясняя, является ли такое освобождение окончательным или всего лишь очередным звеном в цепи революционных преобразований. В Оде Западному Ветру он предчувствует близящееся восстание против тирании и его приветствует, однако поэта страшат разрушения, неизбежно этому сопутствующие. В трех великих последних поэмах – Эпипсихидион (1821), Адонаис (1821) и Торжество жизни (1822, незаверш.) – его поэтическая мысль, бьющаяся в тисках парадоксов и противоречий, быть может, достигает наивысшего для 19 в. накала. Верующий без бога и оптимист без надежды, Шелли – один из самых трудных, но и «современных» поэтов Романтического движения.

Адонаис Шелли – еще и элегия памяти Д.Китса (1795–1821). Сын лондонского конюха, учившийся на врача, Китс утвердил свой поэтический гений вопреки тяжелейшим житейским обстоятельствам. Его роман в стихах Эндимион (1818) был разруган ведущими критиками того времени; он дважды приступал к эпической поэме о борьбе богов и титанов – Гиперион, затем Падение Гипериона, – но оставил ее незаконченной. Помимо гениальных фрагментов этих великих творений, Китс написал две великолепные небольшие поэмы, Ламию и Канун Св. Агнесы, и, вероятно, самые великие оды во всей английской литературе – Оду к Психее, Оду Праздности, Оду Соловью, Оду греческой вазе, Оду Меланхолии и К Осени. Романтический импульс Китса находил выражение в эстетической завороженности сознания перед творением прекрасного, в устойчивом равновесии чувств, которому он дал знаменитое определение «отрицательной способности». Эта способность не противиться, не думать, но просто воспринимать трудную красоту и отчаяние человеческой жизни воплощена и в его сонетах, возможно, самых значительных после шекспировских.

Последним выдающимся поэтом-романтиком был Дж.Байрон (1788–1824). Он не раз и в разное время подчеркивал, что Романтическое движение представляется ему нелепым и непомерно раздутым; для него эталоном совершенства были соразмерность и упорядоченность поэзии Попа и Классического века. Во многих отношениях Байрон был самым сложным, спорным и, безусловно, самым знаменитым из поэтов-романтиков. Вышедшая в 1812 меланхолическая поэма о странствиях Паломничество Чайльд Гарольда в одночасье прославила Байрона. Огромную популярность имел и цикл приключенческих поэм, написанных в последующие четыре года, в т.ч. Гяур, Корсар и Лара. В 1816 суд принял решение о раздельном проживании Байрона и его жены, и поэт отбыл в Европу. С этого времени в его поэзии все чаще возникает новая, более мрачная и горькая интонация. Эта горечь направлена как против Англии, так и против восторженно-оптимистической идеологии романтизма. В изгнании Байрон написал две последние песни Чайльд Гарольда, которые значительно сильнее и безысходнее двух первых, и начал свою главную книгу, роман в стихах Дон Жуан (1819–1824) – хаотичную сатиру на романтическое воображение. Герой романа постоянно попадает в положения, которые больно бьют по его страстным романтическим упованиям и заставляют трезво взглянуть на вещи. Новейшие критики обнаруживают в Дон Жуане элементы, предвосхищающие некоторые современные явления, в частности философию и литературу экзистенциализма. Значение, которое Байрон, поэт и неординарная загадочная личность, оказал на писателей последующих эпох, трудно переоценить.

Романтическое движение получило название по своим поэтам, однако и его проза тоже имела свои достижения. Ли Хант и Ч.Лэм, друзья Вордсворта и Колриджа, разработали форму субъективного эссе, отказавшись от менторского тона и глубокомысленной рассудительности в стиле доктора Джонсона ради более личной, нередко подчеркнуто субъективной манеры письма. Их целью было не столько изложить свою точку зрения, сколько смягчить и облагородить восприятие и чувства читателя. У.Хэзлитт (1778–1830) ставил перед собой задачи посложнее и как мыслитель и стилист был фигурой более значительной – самым влиятельным после Колриджа критиком в Романтическом движении. Концепция Хэзлитта об «ответном воображении» – способности сознания через постижение литературного произведения проникнуться чувствами художника-творца – выразила дух времени и оказала заметное воздействие на теоретиков литературы в Викторианскую эпоху.

Теоретические публикации Хэзлитта во многом дополняются Дневниками (1896, 1904) Дороти Вордсворт, сестры поэта. Их мудрость и изящество стиля свидетельствуют еще об одном важном качестве прозы романтиков. По мере того как выходящая в свет романтическая поэзия все более тесно соотносилась с природой личного опыта, к последнему начали проявлять весьма серьезный интерес, чего ранее не наблюдалось. Это одна из причин, по которой письма великих поэтов-романтиков пребывают в такой тесной связи с их творчеством, какой литература еще не знала. Письма Вордсворта, Колриджа, Шелли и Байрона обладают ценностью не только в биографическом плане, но и как художественные произведения, а письма Китса, отмеченные глубокой творческой мыслью и человечностью, относятся к величайшим памятникам жанра в английской литературе.

В годы Романтического движения роман продолжал развиваться по своим законам в творчестве трех крупнейших и влиятельных его мастеров. С именем Джейн Остен (1775–1817) связано возникновение в английской литературе «романа нравов». Высмеяв в своей первой книге Нортенгерское аббатство готический роман и культ возвышенного, она обратилась к тонкому исследованию бессердечия и жестокости, порождаемых в благородной среде различиями в общественном и экономическом положении людей: романы Чувство и чувствительность (1811), Гордость и предубеждение (1813), Мэнсфилд-парк (1814), Эмма (1816) и Доводы рассудка, опубликованные посмертно вместе с Нортенгерским аббатством в 1818.

В.Скотту (1771–1832), чья повествовательная поэзия имела в то время значительное влияние, сейчас придается больше значения как романисту. В своих романах, прежде всего «уэверлеевского цикла», он придал жанру новое историческое измерение, разворачивая сюжеты и раскрывая характеры действующих лиц на широком историко-политическом фоне. Друг Шелли Т.Л.Пикок (1785–1866) писал романы-диалоги – Аббатство кошмаров (1818), Замок Кротчет (1831) и другие; его персонажи, откровенно списанные с великих людей эпохи, например с Колриджа и Вордсворта, ведут долгие беседы, исполненные остроумия и незлой сатиры.

Таким образом, роман на протяжении Романтического движения сохранил жизнеспособность как жанр и, что важнее, обогатил арсенал своих изобразительных средств новыми приемами и подходами – в преддверии Викторианской эпохи, великого века английской художественной литературы.

Виктория I вступила на престол в 1837 и правила до самой смерти в 1901. По продолжительности с ее царствованием во всей истории Англии можно сопоставить лишь правление Елизаветы I (1558–1603). Подобно последней, Виктория дала свое имя не только политической, но и литературной эпохе. Викторианская эпоха тоже была веком энергичной экспансии, имперских амбиций и глубокой веры в будущее Англии и всего человечества. Тон эпохе задала «Великая выставка» 1851 в Лондоне, блистательная экспозиция, призванная продемонстрировать превосходство Англии в научной, общественной и технической областях. Викторианцы предвосхитили ряд проблем, считающихся сугубо современными, больше того, основательно их осмыслили. Они первыми из англичан задумались над промышленной революцией и ее возможными последствиями для культуры и общества. Романтики возмущались вопиюще несправедливым распределением дохода не по труду и выступали с пророчествами о творческой и политической революции. Викторианцы воспринимали такое распределение как очевидный, хотя и малоприятный факт, который надлежало устранить не поэтическим визионерством, но кропотливой повседневной благотворительной деятельностью в конкретных условиях современной им Англии.

Так называемый «новый гуманизм» ведет начало с 1842, когда лорд Эшли представил доклад о чудовищном положении горнорабочих, который опроверг оптимизм Т.Б.Маколея и других вигов и разрушил атмосферу общественного самодовольства. Литераторы одними из первых потребовали реформ. Т.Гуд написал Песню о рубашке, Элизабет Барретт-Браунинг тронула сердца стихотворением Плач детей. Романисты, включая Диккенса, еще настоятельней призывали к переменам в обществе. Б.Дизраэли подчеркнул чудовищные социальные контрасты викторианской Англии, дав своему роману Сивилла (1845) подзаголовок «Две нации», имея в виду богатых и бедных. Элизабет Гаскелл описала в Мэри Бартон (1848) страшные экономические последствия политических столкновений в ее родном Манчестере. Ч.Кингсли в Дрожжах (1848) показал лишения сельского труженика и призвал Англию к моральному возрождению. Их общественные устремления разделяли и другие видные романисты, например Ч.Рид, Шарлотта Бронте и У.Коллинз.

То был великий век английского романа, когда он стал нравственным и художественным голосом всей нации, чего, вероятно, не случалось ни до, ни после. Обычно печатавшиеся частями в ежемесячниках и лишь затем выходившие в виде книг, романы этой эпохи были плодом взаимопонимания между автором и читателем, что неизмеримо расширяло границы жанра и его популярность. Рассказчик и его аудитория доверяли друг другу и были готовы согласиться в том, что, несмотря на все жизненные невзгоды, человек по природе добр и заслуживает счастья.

Ч.Диккенс (1812–1870) был, несомненно, самым любимым, известным и во многих отношениях великим викторианским романистом. Его первый роман Посмертные записки Пиквикского клуба (1836–1837), неотразимо смешная мягкая сатира, имел ошеломляющий успех. В последующих романах, таких, как Оливер Твист (1837–1839), Домби и сын (1846–1848) и Дэвид Копперфилд (1849–1850), Диккенс создал панораму английского общества, прежде всего его низших и средних классов, и показал это общество с полнотой, пожалуй, беспрецедентной во всей истории английского романа. Диккенс был прекрасно осведомлен о мерзостях эпохи и об отвратительной нищете, на которую были обречены многие его соотечественники, и тем не менее его книги одушевляет вера в милосердие, питающая надежду на конечное устранение социальных зол благодаря врожденному доброму началу человека. Однако после Дэвида Копперфилда, романа подчеркнуто автобиографического, характер творчества Диккенса резко меняется. Холодный дом (1852–1853) – обстоятельный анализ мучительного для его участников затянувшегося процесса в Канцлерском суде по делу о наследстве. Кроме того, это еще и трезвый взгляд на лицемерие и всевластье бюрократизма, разъедающего общество. Символика описаний поднимает роман до уровня великой поэзии, а данная на первой странице картина большого города как современного ада остается непревзойденной. Аналогичный взгляд на общество, лишь слегка смягченный появлением симпатичных персонажей и изображением милосердных деяний, присущ Крошке Доррит (1855–1857), Повести о двух городах (1859), Большим ожиданиям (1860–1861) и последнему завершенному роману Наш общий друг (1864–1865).

У.М.Теккерей (1811–1863) писал романы в ином ключе. Под его пером общество, несмотря на внешний реализм изображения, выглядело много смешней, и это была его программная установка. Шедевр Теккерея Ярмарка тщеславия (1847–1848) назван по имени города из Пути паломника Беньяна – там терпят и поощряют всевозможные грехи человека. Однако Теккерей трактует различные формы надругательства общества над человеком не как греховные, но как вызванные самоубийственной в конечном итоге глупостью. Из всех викторианских романистов, вероятно, один лишь Э.Троллоп (1815–1882) был в ладу со своим веком и разделял его основополагающие воззрения. Самое значительное его достижение – цикл романов о вымышленном графстве Барсетшир и его обитателях. Важнейшие книги цикла – Опекун (1855), Барчестерские башни (1857) и Последняя хроника Барсета (1866–1867).

С детства познавшие болезни, безысходность и безнадежность, жившие на севере Англии в доме среди унылых заболоченных пустошей, три сестры Бронте – Шарлотта (1816–1855), Эмили (1818–1848) и Энн (1820–1849) – бежали от реальности в мир совместно творимых вымыслов, что едва ли располагало к созданию великих романов. Тем не менее на протяжении 1847 увидели свет три их выдающихся книги. Роман Шарлотты Бронте Джейн Эйр вышел первым и сразу завоевал читателей. История гувернантки Джейн и ее нанимателя, личности таинственной, байронической, привнесла в реалистическую викторианскую прозу элемент сверхъестественного в духе готического романа и романтических традиций. В Грозовом перевале Эмили Бронте главного героя Хитклифа терзают муки заведомо обреченной любви к Кэти. Это один из самых великих, загадочных и безжалостных романов о любви на английском языке. Энн Бронте уступала сестрам в искусстве повествования, но в ее романе Агнес Грей сквозь сгущенную романтическую атмосферу проступают нежность и умиротворение, неведомые Шарлотте и Эмили.

Творчество Мэри Энн Эванс (1819–1880), писавшей под псевдонимом Джордж Элиот, представляет собой синтез всего лучшего в викторианском романе. Озабоченность Диккенса социальными проблемами, реализм Троллопа в воссоздании провинциальной жизни и романтический порыв сестер Бронте соединяются в ее книгах, образуя самую, быть может, всеобъемлющую художественную панораму общества во всей английской литературе. Она начинала Сценами из жизни духовенства (1857), непритязательными, хотя и выразительными картинами провинциальных нравов, но в Мельнице на Флоссе (1860), Феликсе Холте (1866) и особенно в Мидлмарче (1871–1872) раскрыла современную ей жизнь во всей глубине и с непревзойденной силой творческого воображения.

Дж.Мередит (1828–1909) был последним из великих романистов Викторианской эпохи. В Испытании Ричарда Феверела (1859) и Эгоисте (1879) он обращается к сложному рафинированно-интеллектуальному стилю, чтобы обнажить пороки лицемерия и притворства. И Мередит, и Джордж Элиот уделяли большое внимание развитию романа как художественной формы и тем способствовали росту творческого самосознания романистов, что глубоко повлияло на Г.Джеймса, Дж.Конрада, да и на всех современных мастеров художественной литературы.

Поэты Викторианской эпохи в неменьшей степени, чем ее романисты, были одновременно наследниками и противниками революции романтизма. Творчество трех великих викторианских поэтов, Теннисона, Браунинга и Арнолда, можно уподобить попытке обратить взор от зеркала романтического воображения к реальной картине 19 в. и снова заставить поэзию быть достойным голосом общественности, совестью времени.

Творческое развитие А.Теннисона (1809–1892) настолько совпадает с эволюцией викторианского мировосприятия, что он выступает пророком века и в то же время его зеркалом. Его ранние стихотворения, такие, как Леди из Шалотта, Вкушающие лотос и Мариана, суть попытки проникновения в область отношений между сознанием и внешним миром и самодостаточного художественного воображения с его опасностями. Зрелый Теннисон, однако, обращается к теме истории человечества. Он питал устойчивый интерес к героическому и его проявлениям во времена, отягченные сомнениями и чувством собственной незначительности. Это одна из тем большого цикла поэм Королевские идиллии (1859), эпического переложения книги Мэлори о короле Артуре, но здесь средневековые рыцари выказывают поразительно современный, т.е. викторианский, комплекс чувств. Самая, возможно, великая поэма Теннисона – In Memoriam, длинная элегия памяти друга юности. В поэме, которая писалась на протяжении 17 с лишним лет, поэт вступает в спор с самим собой относительно места человека в мироздании и смысла жизни. Преодолевая сомнения, он постепенно приходит к твердой многогранной вере, опирающейся на стоицизм и самодисциплину. После издания поэмы в 1850 творчество Теннисона стало признанным и бесспорным поэтическим голосом эпохи.

Р.Браунинг (1812–1889) сделался кумиром читающей публики лишь в 1860-е годы. Его поэзия довольно трудна для восприятия, но ее сложность восходит к огромной эрудиции и богатейшему словарю, которые он использует, исследуя психологические мотивы поведения человека. Поэтический метод Браунинга во многом напоминает метод романиста: подобно Джордж Элиот и Мередиту он ищет ключ к человеческой натуре, рассматривая свойства индивидуальных характеров. Браунинг знаменит в первую очередь как мастер «драматического монолога», когда персонаж, повествуя о себе самом, невольно открывает читателю больше, чем думает. В отличие от плавного течения рассудочного стиха Теннисона, строки Браунинга отрывисты, ритм постоянно скачет, отражая специфические модуляции живой индивидуальной речи. Блистательный образец такого выразительного драматического монолога – Епископ заказывает себе гробницу в церкви св. Пракседы. После женитьбы на Элизабет Барретт (1846) Браунинг жил в Италии до ее смерти в 1861. Италия – место действия многих его выдающихся произведений, включая великую поэму Кольцо и книга (1868–1869), роман в стихах, построенный на материалах знаменитого дела об убийстве. В интерпретации Браунинга каждый из главных участников трагедии выдвигает свою версию того, «как все было», опровергая показания остальных.

Третьим великим поэтом и ведущим литературным критиком Викторианской эпохи был М.Арнолд (1822–1888). Его поэзию можно рассматривать как попытку самоопределения интеллектуала и гуманиста в условиях промышленной экспансии и кризиса веры. Арнолд родился в глубоко набожной семье, но в зрелые годы уже не считал традиционную религию надежной моральной опорой в жизни. Стержнем его воззрений стало убеждение, что в век скептицизма поэзия – единственный нравственный компас. Не в том смысле, что ей надлежит стать элементарной моральной проповедью, а в том, что, отражая многообразие жизни, она должна проникать в суть вещей глубже, чем это доступно научным методам исследования. Девизом его как критика была «незаинтересованность»; под нею он разумел отказ критика (и, конечно, поэта) «разделять поверхностные политические и практические суждения об идеях, каковые суждения большинство наверняка будет высказывать...» Свои взгляды на значение критики как хранительницы культуры Арнолд наиболее четко изложил в сборнике эссе Культура и анархия (1869) и в лекциях, которые читал, будучи профессором поэзии в Оксфорде. Хотя его поэтическое творчество не достигало им же поставленного идеала, оно остается волнующим свидетельством борьбы поэта с чувством отторженности от века, который он называл железным.

Во второй половине столетия выступила группа поэтов с совершенно иным подходом к арнолдовской проблеме анархии и культуры. Д.Г.Россетти (1828–1882), У.Моррис (1834–1896) и А.Ч.Суинберн (1837–1909) полагали ценности искусства и ценности общества полярно противоположными, а это исключало для них самую мысль о разрешимости противоречий, к чему стремились Теннисон, Браунинг и Арнолд. Их поэзия знаменует переход на позиции чистой эстетики, провозглашавшей, что только искусство придает смысл жизни. Формалистическая по складу, романтическая и чувственная в темах и образах, их поэзия повлияла на формирование т.н. эстетизма 1890-х годов. Полный разрыв О.Уайльда, Л.Джонсона, О.Бердслея и других писателей и художников с современной им культурой в существенной степени предвосхитил поэтические установки 20 в.

Викторианская эпоха оставила блестящую прозу широкого тематического разнообразия: сочинения политические, религиозные, искусствоведческие, философские. Было бы натяжкой говорить о некоем викторианском стиле этих сочинений, но век тем не менее культивировал такие достоинства, как ясность, основательность и «высокая серьезность» (определение М.Арнолда). Они-то, судя по всему, и сообщают викторианской прозе ее узнаваемый характер. Другая типичная черта – «ученый», или «поучающий», характер. Ведущие эссеисты века выступали не просто исследователями или толкователями, но наставниками, недвусмысленно учившими читающую публику, как правильно думать.

Т.Де Куинси (1785–1859) в отличие от своих современников, например от Карлейля, воздерживался от откровенной дидактики. Самое известное его сочинение Исповедь англичанина-опиомана (1822) – автобиографическое повествование о борьбе с привычкой к опию; в описаниях наркотических видений оно по выразительности приближается к романтической поэзии. Литературная критика Де Куинси импрессионистична (эссе О стуке в ворота в Макбете).

Т.Б.Маколей (1800–1859) был, возможно, первым великим «показательным» викторианцем. Его фундаментальная История Англии (1848–1855), живая, пристрастная и несколько помпезная, содержит все слагаемые викторианского мировоззрения – оптимизм, либерализм, умеренный утилитаризм и историософский подход. Т.Карлейль (1795–1881) воплотил переход от Романтического движения к Викторианской эпохе. Один из крупнейших историков в английской литературе, он ставил в центр своей исторической концепции фигуру героя, великого человека, который вопреки поражению и безнадежности утверждает веру в жизнь и преобразует действительность к лучшему: Французская революция (1837), Герои и почитание героев (1841), Прошлое и настоящее (1843).

Дж.Г.Ньюмен (1801–1890), «мудрец» и выдающийся англиканский теолог первой половины столетия, в 1845 поверг британский ученый мир в шок, обратившись в католичество. Однако его сочинения как до обращения, так и после него отличаются невозмутимостью и здравым смыслом – вопреки кипению страстей, которое вызывала его деятельность. В Апологии моей жизни (Apologia pro Vita Sua, 1864) и Грамматике согласия (1870) он с блеском обосновывает свой выбор авторитарной иерархической церкви в эпоху скептицизма. Дж.С.Милль (1806–1873), подобно Ньюмену, выступал против утилитарной, навязчиво практической философии своего времени. Он призывал не к насаждению всеобщей истины, но к радостному, хотя и непростому приятию неопределенности любого позитивного знания и к поддержке либерального требования свободы мнений для каждого. Его Автобиография (опубликована посмертно в 1873), О Свободе (1859) и Угнетенное положение женщины (1869) считаются шедеврами его скептической, однако гуманной философии.

Последним по времени выдающимся мастером викторианской прозы был Д.Рескин (1819–1900). Критик-искусствовед, как и Арнолд, он в отличие от последнего не идеализировал культуру как единственно жизнеспособную в его век форму веры, но видел в искусстве и культуре исторически сложившиеся явления, которые обесценены современным образом жизни с его культом промышленности и утилитаризмом. Его эссе об архитектуре, живописи и творческом воображении, составившие книги Камни Венеции (1853), Современные художники (1856–1860) и Сезам и Лилии (1865), радикально воздействовали на «эстетов» – поэтов и критиков конца 19 в. Крупнейшими из них были У.Патер (1839–1894) и О.Уайльд (1854–1900). В Очерках по истории Ренессанса (1873) Патер собрал лирические эссе, тематически объединенные вокруг таких великих мастеров, как Леонардо да Винчи и Микеланджело. Эстетизм Уайльда, сформировавшийся под влиянием Патера, нашел воплощение в Портрете Дориана Грея (1891), этом манифесте гедонизма с неожиданно высокоморальной развязкой.

М. Арнолд умер в 1888, и в следующем десятилетии многие, вероятно, решили, что с его уходом рухнуло целостное представление о месте литературы в обществе. Для Арнолда вершины литературы – произведения нравоучительные, способные служить руководством к действию. Это плод наиболее успешных попыток человека применить идеи к жизни. Арнолд считал, что величайшие произведения поэзии и драматургии непременно покажут, что их достоинства не в совершенстве стиля или композиции, но в глубине тем, имеющих непреходящее значение для жизни каждого человека.

В 1870-х и 1880-х годах концепцию Арнолда подвергали критике, а в 1890-е годы по ней был нанесен серьезный удар. Возник новый интерес к индивидуальному сознанию и субъективно окрашенной картине действительности в его восприятии. Искусство как эстетическое наслаждение, творчество как акт самодовлеющий и безотносительный к моральному воздействию созданного, содержание как второстепенная категория по отношению к художественной форме и стилю – эти подходы, сформулированные У.Патером изящно и тонко, а О.Уайльдом с блеском и проницательностью, перевернули умы. Существенное влияние на писателей, чье творчество определило облик литературы ближайших десятилетий, оказали и эксперименты Г.Джеймса с перспективой повествования, когда события излагаются исключительно с точки зрения одного из действующих лиц, а также его эссе о литературе и искусстве. Многие авторы оригинального дарования, популярные в начале нового века, например Шоу, Киплинг, Уэллс или Голсуорси, были наследниками Арнолда, придавая большое значение социальному и нравственному содержанию своих сочинений, однако такие писатели, как Джойс, Вирджиния Вулф, Лоуренс, Форд и Т.С.Элиот, хотя и имели собственные этические позиции, тем не менее опирались в расширении границ романа и поэзии на эстетизм, оформившийся в конце 19 в.

Из авторов, чье творчество можно назвать переходным, самым значительным был Т.Харди (1840–1928). Его литературная биография сменила русло с началом нового века: завершив выходом в 1896 Джуда Незаметного плодотворную деятельность романиста, он перенес в поэзию страстность и глубину обобщений, придававшие его романам характер трагедий. Харди принадлежат множество лирических стихотворений – небольших, ироничных, своеобразных по форме и лишенных традиционной «поэтичности» – и эпическая драма в стихах Династы (1903–1908), в которой показана Европа эпохи Наполеона.

По крайней мере еще у трех выдающихся писателей творческий расцвет совпал с рубежом эпох. В середине 1880-х годов Г.Джеймс (1843–1916) создал два романа широкого социального звучания, Бостонцев и Княгиню Казамассиму. Сужение темы в романах второй половины 1890-х годов Что знала Мейзи и Неудобный возраст отчасти говорит о литературной моде десятилетия на изысканное описание мелочей светской жизни, но оба романа были в то же время целенаправленным опытом новой техники письма. Сосредоточенность Джеймса на проблемах литературного ремесла привела к могучей вспышке творческой энергии в начале 20 в. Романы Крылья голубки (1902), Послы (1903) и Золотая чаша (1904) все вместе – крупная веха в истории художественной прозы.

Р.Киплинг (1865–1936) всю жизнь оставался верен себе: «черный бесенок» (так назвал его Г.Джеймс) прошел школу, обретя свои тему и стиль, в Британской Индии и в 1890-е годы обрушился на Лондон, клеймя эстетов как «длинноволосую шваль» и утверждая себя в стихах и прозе пророком имперской идеи, не опираясь в этом на сколько-нибудь широкое общественное мнение. Наибольший резонанс его творчество имело на раннем этапе, когда его жизненный опыт и убеждения открыли пораженным соотечественникам совершенно новую сферу восприятия и мироощущения. Позднейшие произведения Киплинга, нередко отмеченные более глубокой разработкой темы и совершенным стилем, продиктованы стойкой приверженностью уходящим в прошлое политическим и общественным воззрениям.

У.Б.Йитс (1865–1939) начинал тоскующим по прошлому романтиком, и большая часть его ранней лирики написана под влиянием У.Морриса и прерафаэлитов. Разработав в годы зрелости эффектную манеру символического письма, Йитс поменял метафорическую Башню из слоновой кости на вполне материальную башню Баллили на западе Ирландии. Он перестроил эту твердыню норманнских времен, сделал ее своим домом – и прославил в стихах, проникнутых ощущением исторической непрерывности, национальным самосознанием и реалиями повседневной жизни. Йитс не переставал постигать смысл того, что творилось вокруг, – Ирландского литературного возрождения, для которого он долгое время создавал пьесы; борьбы соплеменников за независимость, вылившейся в Пасхальное восстание 1916; дрейфа Европы от войны к войне. Со временем его поэзия отлилась в жесткие формы под влиянием открытий в технике письма, сделанных его младшими коллегами, прежде всего Э.Паундом. Вопреки твердой приверженности эзотерической философии, Йитс в Башне (1928) и Винтовой лестнице (1933) явил себя безусловным поэтическим гением нового столетия.

К писателям первого ряда, начинавшим еще в 19 в., относится и Дж.Конрад (1857–1924). Первые романы Каприз Олмейера (1895) и Негр с «Нарцисса» (1897) снискали ему известность певца экзотики и открытого моря. Однако его произведения были тесно связаны со своим временем, как о том свидетельствует роман Ностромо (1904), повествование о революции и контрреволюции, диктатуре, преследованиях и пытках в обществе, члены которого погрязли в соперничестве за обладание материальными благами.

Э.М.Форстер (1879–1970) изначально отличался консерватизмом как в манере письма, так и в стремлении сохранить и утвердить лучшее в либеральной английской мысли. В романе Хауардз-Энд (1910), сочетающем увлекательный сюжет и притчевое начало, он показывает, что противостояние необразованного чиновного и торгового сословий, с одной стороны, и культурных интеллектуальных слоев – с другой, приведет к катастрофе, если они не найдут общий язык. Та же тема в более широком контексте исследована в романе Поездка в Индию (1924): почти непримиримые противоречия, разделяющие расы и классы Британской Индии, изображены как аналог состояния всего человечества.

Вирджиния Вулф (1882–1941) дебютировала в 1915 романом Путешествие вовне, за которым последовали столь же реалистические Ночь и день (1919); однако дарование Вулф было по сути своей поэтичным и импрессионистическим. Миссис Дэллоуэй (1925) – тонкое воссоздание одного весеннего лондонского дня сквозь призму восприятия осязаемой и зримой стороны существования и ускользающих мгновенных состояний сознания. Шедевр Вулф, роман На маяк (1927), сообщает утонченной фотографии ощущений перспективу и завершенность великого живописного полотна.

Могучий гений Дж.Джойса (1882–1941) был куда более противоречивым. После Дублинцев (1914), сборника рассказов о дублинской жизни, отмеченных влиянием французского натурализма, он написал выдающийся роман-автобиографию Портрет художника в юности (1916) и наконец создал Улисса (1922), совершенно необычное и неповторимое творческое явление 20 в. В Поминках по Финнегану (1939) эксперимент Джойса с корневыми структурами языка заходит настолько далеко, что текст произведения способны понять лишь узкие специалисты.

Страстный, в духе Рескина и Карлейля, критик общества, Д.Г.Лоуренс (1885–1930) многих поражал и шокировал сосредоточенностью на сексуальном опыте: писатель считал жизненно важными для современного человека сексуальные отношения. Эту тему Лоуренс впервые заявил в романе Сыновья и любовники (1913), своей первой значительной книге, где впечатляюще изображена жизнь рабочего класса, из которого вышел сам писатель. В дилогии Радуга (1915) и Влюбленные женщины (1920) Лоуренс исследует сексуальную сторону бытия с обескураживающей основательностью. Последний роман Любовник леди Чаттерли (1928) излагает взгляды автора с предельной откровенностью, так что книга долгое время была под запретом в Великобритании и США.

Двое писателей внесли существенный вклад в жанр эссе. М.Бирбом (1872–1956), автор многочисленных театральных рецензий, эссе и пародий, прославился изяществом стиля и остроумием. Г.К.Честертон (1874–1936), создатель Человека, который был Четвергом (1908) и рассказов об отце Брауне (1911–1935), в книгах Вечный человек (1925) и Суеверия скептика (1925) использовал свой острый ум и парадоксальную манеру для защиты христианства – не в пример агностицизму многих современников, включая Г.Дж.Уэллса (1866–1946). Последний облекал в форму романов многообразные размышления и предположения, возникавшие в его цепком сознании научного склада при наблюдениях над быстро меняющейся картиной современной Англии – и всего мира. В своих лучших произведениях Уэллс исходил из собственного опыта и, пусть и типичного для его времени, восприятия, что придает его сочинениям больше художественной силы и жизненности, чем можно найти в творчестве А.Беннетта (1867–1931), который обращался к приемам французского реализма, живописуя английскую провинцию, или Д.Голсуорси (1867–1933), развернувшего в Саге о Форсайтах (1922) и Современной комедии (1929) достоверную панораму жизни нескольких поколений семьи, относящейся к высшему классу. С такого же типа произведениями, которые в равной мере могут служить документами и литературы, и социальной истории, в следующем поколении выступали Дж.Б.Пристли (1894–1984) и Ч.П.Сноу (1905–1980). Романист, новеллист и драматург У.С.Моэм (1874–1965) изображал без всяких прикрас жизнь англичан за границей. Дж.Кэри (1888–1957), опираясь на богатый жизненный опыт, создал цикл романов о европейцах и коренном населении в Африке, а также трилогию Сама удивилась (1941), Быть паломником (1942) и Из первых рук (1944), в которой даны занимательные и нередко смешные портреты английских нонконформистов и бунтарей.

Кэтрин Мэнсфилд (1888–1923), великолепный мастер рассказа, экспериментировала с приемами повествования, в частности меняя «точку зрения». Экспериментатором был и Ф.М.Форд (1873–1939) – в безупречном по стилю романе Хороший солдат (1915) и тетралогии Конец парада (1924–1928), блестяще воплотившей метод «потока сознания», т.е. воспроизведения непроизвольных ассоциаций в сознании персонажа. Аналогичный метод развивала Дороти Ричардсон (1873–1957) в цикле взаимосвязанных романов Путешествие (1915–1938). Романы Джин Рис (1894–1979) примечательны проникновенным раскрытием характеров женщин – безответных жертв в мире, где доминируют мужчины. В период между мировыми войнами выдающиеся произведения создали У.Льюис, Ребекка Уэст и Дж.К.Поуис, но ведущим мастером была Айви Комптон-Бернетт (1884–1969). Она безжалостно обнажала страсти, скрытые под внешне благообразным существованием семей из высшего класса на рубеже веков. Такой же язвительностью, но еще усиленной широким интересом к различным теориям (Хаксли), ненавистью к тоталитаризму (Оруэлл) и острым чувством комического (Во), отмечены книги этих писателей. О.Хаксли (1894–1963) исследовал опасность чисто умозрительного, рассчитанного до последней мелочи подхода к жизни в романах Желтый Кром (1921), Контрапункт (1928), Прекрасный новый мир (1932) и Время должно остановиться (1945). Скотный двор (1945) и 1984 (1949) Дж.Оруэлла (1903–1950) и внушающая ужас антиутопия Прекрасный новый мир (в рус. переводе О дивный новый мир) – три самых знаменитых романа-предупреждения 20 в. У откровенно католического писателя И.Во (1903–1966) установка на социальную критику выразилась по-иному. Его сатирические романы об английском обществе после Первой мировой войны Упадок и разрушение (1928), Мерзкая плоть (1930), Пригоршня праха (1934), Сенсация (1938) – шедевры горькой комедии нравов. Писателем-католиком был и Г.Грин (1904–1991), автор романов-притч о благодати и искуплении – Сила и слава (1940), Суть дела (1948), Конец одной любовной связи (1951), Ценой потери (1961) и Человеческий фактор (1978).

М.Лаури (1909–1957) при жизни опубликовал всего один значительный роман, У подножия вулкана (1947), но эта романтическая поэма в прозе о гибели пьяницы-консула в Мексике стоит в ряду немногих подлинно классических произведений современной английской литературы. В таких романах, как Смерть сердца (1938) и В разгаре дня (1949), Элизабет Боуэн (1899–1973) исследует сложность межличностных отношений. Среди романов Генри Грина (1905–1973) о рабочем классе и высшем обществе – Существование (1929), Увеселительная поездка (1939), Влюбленность (1945) и Ничто (1950). Л.Дарреллу (1912–1990) принес признание Александрийский квартет (1957–1960), с его контрапунктной структурой, рафинированным стилем и реалистичным воссозданием места действия.

После Второй мировой войны выдвинулась группа писателей, получившая название «сердитые молодые люди». В нее входили К.Эмис, Д.Брейн, А.Силлитоу и Д.Уэйн. В своих проникнутых духом социализма романах они обрушивались на английскую классовую систему и находящуюся в упадке культуру. Самый блестящий и смешной роман Эмиса (1922–1995) Счастливчик Джим (1953) – злая критика верхушки британских университетских кругов. Силлитоу (р. 1928), как показывают его роман Субботний вечер и воскресное утро (1958) и заглавная повесть сборника Одинокий бегун (1961), не имеет равных в раскрытии образа мышления и характеров представителей рабочего класса.

У.Голдинг (1911–1993) в книгах Повелитель мух (1954), Наследники (1955), Зримая тьма (1979) и Ритуалы дальнего плавания (1980) создал вымышленную вселенную, которая своей необычностью напоминает мир средневековых аллегорий. Источник его пессимизма – убежденность в звериной природе человека и недоверие к знанию, особенно научному. Мюриел Спарк (р. 1918) в традиционных по видимости комедиях нравов Memento mori (1959), Расцвет мисс Джин Броди (1961) и др. не устает поражать сюрреализмом эпизодов и положений и иронией метаморфоз, высвечивая сознание и души персонажей в стремлении утвердить нравственные нормы. Айрис Мердок (1919 -1999) показывает в своих романах, как умение объективно воспринимать окружающих питает любовь и нравственность, тогда как слепой эгоцентризм приводит к патологии. Э.Поуэлл (р. 1905) развернул хронику английской жизни первой половины столетия в серии романов Танец под музыку времени (1951–1976), которую сравнивают с эпопеей М.Пруста В поисках утраченного времени. Чародей слова Э.Бёрджесс (р. 1917) вслед за Хаксли и Оруэллом рассмотрел крах либерализма, описав в Заводном апельсине (1963) погрязшее в насилии вырождающееся общество будущего. В романах и рассказах Э.Уилсона (1913–1991) психическое состояние персонажей показывает разложение современной Англии; наиболее значительны его романы Средний возраст миссис Элиот (1958), Позднее призвание (1964) и Поджечь этот мир (1980). Очаровательные комедии нравов принесли посмертное признание Барбаре Пим (1913–1980), выписывавшей, подобно Джейн Остен, тонкими штрихами на небольших полотнах рутину каждодневного существования. Д.Стори (р. 1933) использовал свой опыт профессионала-регбиста в романах Такова спортивная жизнь (1960) и Временная жизнь (1973).

Самые значительные современные романисты – Маргарет Дрэббл (р. 1939), Дорис Лессинг (р. 1919) и Д.Фаулз (р. 1926). Дрэббл порой упрекают в мелкотемье, поскольку она пишет о женщинах, утверждающих себя в мире, где заправляют мужчины, но ее романы Златые царства (1975), Ледяной век (1977) и На мели (1980) поднимают злободневные социально-политические проблемы. В центре книг Дорис Лессинг – политическое зло, отравляющее людям жизнь. Со временем она обратилась от описания расистского общества в Африке (ранние рассказы, роман Трава поет, 1950) к исследованию предназначения женщины в своем шедевре Золотой дневник (1962) и аллегории на тему грехопадения и коллективного искупления вины в цикле фантастических романов Канопус в Аргосе: Архивы (1979–1983). Исключительный повествовательный дар Фаулза очевиден в его экзистенциальных иносказаниях о свободе воли и необходимости превращения человека в существо «естественно» нравственное, или «Аристо», – романы Коллекционер (1963), Волхв (1966), Женщина французского лейтенанта (1969), Дэниел Мартин (1977), Червь (1985).

В поэзии рубежа веков консервативные традиции представлены творчеством поэтов-лауреатов Р.Бриджеса (1844–1930) и Д.Мейсфилда (1878–1967). Первый в изощренной классической манере воспевал безмятежность духа и прелести уединения; второй выступал в разных жанрах, но прославился живо написанными поэмами и первоклассными морскими балладами. Накануне Первой мировой войны выступили поэты, писавшие без особых претензий и в традиционных формах; их называли георгианцами. Самый известный из них, Р.Брук (1887–1915), умер на военной службе. У.Оуэна (1893–1918), поэта более оригинального и многообещающего, убили за неделю до конца войны. Р.Грейвз (1895–1985) уцелел в окопах и стал плодовитым поэтом и романистом со своим неподражаемым стилем. Современниками георгианцев были имажисты, поэты в большинстве третьестепенные, хотя в свое время имажизм пользовался известностью, потому что к нему примыкали Д.Г.Лоуренс и Э.Паунд. Имажисты стремились к поэзии четкой и ясной, сложной по ритму, простой по языку. Они сыграли важную роль в подготовке почвы для поэтической революции, которую осуществил уроженец США Т.С.Элиот (1888–1965), выпустив сборник Пруфрок и другие наблюдения (1917) и поэму Бесплодная земля (1922). В творчестве Элиота и большинства позднейших поэтов, в первую очередь Эдит Ситуэлл (1887–1964), ясная поэтическая речь уступает место сочетаниям образов или символов, воздействующих преимущественно на подсознание. В умелых руках такой метод позволяет добиваться поразительной насыщенности и емкости стиха. В Бесплодной земле дана устрашающая панорама гибнущей цивилизации; здесь в полном смысле представлена вся история Запада – и Элиоту понадобилось для этого всего около 400 строк. Другое значительное произведение Элиота, сюита Четыре квартета (1943), поражает единством символической композиции и напряженной мысли.

Двух крупных поэтов, старших современников Элиота, не коснулись новые веяния. Фантасмагорическая поэзия У. де ла Мара (1873–1956) в основном выдержана в традиционных жанрах баллады и песни. А.Э.Хаусмен (1859–1936) писал отточенные стихотворения в распространенной пасторальной или буколической манере. Но большинство молодых поэтов 1930-х годов стали последователями Элиота, который укрепил свой авторитет многочисленными и весомыми критическими работами. Ведущими среди этих поэтов были У.Х.Оден, Ст.Спендер, С.Дэй Льюис и Л.Макнис. Творческие их достижения разновелики и многообразны. Оден (1907–1973) в таких сборниках, как Ораторы (1932) и Гляди, незнакомец! (1936), способствовал обновлению поэтического языка и успешно использовал поэзию в качестве комментария к современной ему действительности.

В конце 1930-х – начале 1940-х годов выступило поколение поэтов «откровения», лучшим из них был Д.Томас (1914–1953). Относясь к поэзии как к тайне, они воссоздавали реальность в подчеркнуто субъективной, подчас сюрреалистической манере, опиравшейся на множественность и саморазвитие метафор.

Наиболее интересным явлением поэзии 1950-х годов было творчество поэтической группы «Движение», в которую входили К.Эмис, Д.Дэйви, Т.Ганн, Элизабет Дженнингс и другие. Все они отказались от романтического пафоса в пользу простоты поэтической речи и сдержанно иронической интонации. Ведущим поэтом «Движения» был Ф.Ларкин (1922–1985); в его сборниках Перед другим в долгу (1955) и Свадьбы на Троицу (1964) за обманчиво непритязательной формой стиха кроется сложное переплетение скептицизма и небезоговорочного, но все же приятия жизни.

Поэзия Т.Хьюза (1930–1999) воспевает неистовую силу самоощущения, доступную гению или животному, но обычно подавляемую в себе человеком. Ее кульминация – цикл гротескных и горько-иронических стихотворений Ворон (1970), «герой» которых сводит на нет попытки Господа сотворить гармоничную вселенную. В компактных ювелирно отделанных стихотворениях Дж.Хилла (р. 1932) проникновенный лиризм сочетается с изображением мерзостей политической и расовой нетерпимости. Ирландцу Ш.Хини (р. 1939) принадлежат яркие образцы медитативной лирики: он возвращается к воспоминаниям о детстве на маленькой ферме и скорбит о жертвах религиозной распри в Ольстере.

Ряд современных поэтов проявляют подчеркнутый интерес к многообразию аспектов культуры. Т.Харрисон (р. 1937) опирается на историю и собственную память, обращаясь к невостребованному опыту поколений рабочего люда, которым не дали возможности заявить о себе в господствующей литературе. Дж.Фентон (р. 1949), бывший журналист и автор корреспонденций из Вьетнама, описывает щемящее ощущение беззащитности человека. К.Рейн (р. 1944) известен как мастер яркой остроумной метафоры, по-новому высвечивающей привычное существование. Д.Дэвис (р. 1945) разрабатывает формы ясного «классического» рифмованного стиха, воспевая любовь и духовные ценности. Следует также отметить таких поэтов, как Флёр Эдкок, Э.Моушн, К.Г.Сиссон, Дж.Уэйнрайт, Ч.Томлинсон и Х.Уильямс.

Список литературы

Антология новой английской поэзии. Л., 1937

История английской литературы, тт. 1–3. М. – Л., 1943–1958

Аникст А.А. История английской литературы. М., 1956

Английская новелла. Л., 1961

Поэзия английского романтизма. М., 1975

Из современной английской поэзии. М., 1976

Из современной английской новеллы. М., 1979

Английская поэзия в русских переводах (XIV–XIX века). М., 1981

Писатели Англии о литературе. М., 1981

Английская новелла XX века. М., 1981

Древнеанглийская поэзия. М., 1982

Алексеев М.П. Русско-английские литературные связи. Л., 1982

Английская поэзия в русских переводах. XX век. М., 1984

Современная английская повесть. М., 1984

Английская классическая эпиграмма. М., 1987

Англия в памфлете: Английская публицистическая проза начала XVIII века. М., 1987

Английская литература 1945–1980. М., 1987

Английская и шотландская народная баллада: The English and Scottish Popular Ballad. М., 1988

Прекрасное пленяет навсегда: Из английской поэзии XVIII–XIX веков. М., 1988

Английская лирика первой половины XVII века. М., 1989

Дом англичанина: Английская классическая новелла. М., 1989

Английский сонет XVI–XIX веков: English Sonnets 16 to 19 Centuries. М., 1990

Суета сует: Пятьсот лет английского афоризма. М., 1996

Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа