Языковые особенности повестей-сказок Эдуарда Успенского

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

"Языковые особенности повестей-сказок Эдуарда Успенского"

Елабуга, 2010

Введение

Мир детской литературы открывает перед ребёнком жизнь во всех её проявлениях. Детские произведения не только воспитывают литературный вкус, но и обогащают внутренний мир читателей, помогают овладеть речью, почувствовать красоту слова.

«Детские книги – сокровища духовного богатства людей, самое ценное, что создал человек на пути к прогрессу», – писал критик и теоретик детской литературы В.Г. Белинский в работе «О детской литературе». [3, с. 14]

Детская литература является важнейшим средством воспитания ребёнка, освоения им родного языка и развития речи. Детские произведения по своей природе весьма специфичны. Эта специфика проявляется не только в тематике и сюжете, но и в особенностях языка детских художественных произведений. Язык детской литературы, как правило, образный, эмоциональный, согретый лиризмом, наиболее соответствует особенностям мировосприятия и мышления ребёнка. Ведь для детской читательской аудитории характерны недостаток знаний о мире, иная, чем у взрослых, система ценностей, меньший уровень языковой компетенции. Данные особенности не могут не найти отражения в языке произведений детских писателей.

Стоит отметить, что онтолингвистика (наука, изучающая детскую речь) и исследование языка детской литературы неразрывно связаны. Ведь автор детских произведений при отборе языковых средств учитывает и особенности речи ребёнка.

Судьба российской онтолингвистики складывалась драматично. Работа А.Н. Гвоздева «Вопросы изучения детской речи», написанная на материале речи его сына, не получила широкого распространения. Не был своевременно подхвачен и призыв И.А. Бодуэна де Куртенэ, а затем и Л.В. Щербы, обращенный к лингвистам, – исследовать факты речи ребенка. Книга К.И. Чуковского «От двух до пяти», содержащая, кроме многочисленных фактов из речи ребенка, ряд глубоких и серьезных лингвистических идей, воспринималась современниками преимущественно как собрание забавных и умилительных анекдотов.

В 60–70-е годы прошлого века, в связи с возникновением психолингвистики как самостоятельного научного направления, возобновился и интерес к онтогенезу речи. В это самое время начинается серьезное изучение данных проблем на Западе (Р. Браун, Д. Слобин, М. Брейн, М. Бауерман, Е. Кларк и др.).

Исследование языка детской литературы всегда находилось в центре внимания лингвистов и психологов. В России пристальное внимание вопросам детской литературы уделяли выдающиеся писатели М. Горький, К.И. Чуковский и С.Я. Маршак, критик В.Г. Белинский. Анализом детской литературы занимались такие ученые как В. Пропп, Ю. Лотман, Р. Раскин, Л. Карасев, В. Карасик, Л.В. Долженко, а так же их зарубежные коллеги Д. Кристал, И. Норрис, В. Нэш и др. Значительное внимание вопросам детской речи уделяли К.И. Чуковский, А.Н. Гвоздев, С.Н. Цейтлин.

Однако стоит заметить, что вопрос специфики языка произведений детской литературы в настоящее время в лингвистике всё же недостаточно изучен. В научной литературе встречаются лишь отдельные статьи, посвящённые частным вопросам онтолингвистики и анализу некоторых языковых средств детских произведений.

Актуальность данного исследования заключается в системном анализе языковых особенностей детских произведений Э. Успенского и обусловлена недостаточной исследованностью специфики языка детской литературы в лингвистической науке и возрастающим интересом лингвистов к языку детских произведений современных авторов.

Целью выпускной квалификационной работы является выявление и описание языковых особенностей повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Поставленная в работе цель определила следующие задачи:

– изучить и проанализировать научную литературу, посвящённую вопросам онтолингвистики и специфике языка детской литературы;

– выявить антропонимы и зоонимы, используемые в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот», определить их происхождение и значение;

– выявить и систематизировать языковые средства, используемые в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»;

– определить функции данных языковых средств в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»;

– определить языковые особенности повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Объектом исследования в данной работе являются повести – сказки Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Предметом исследования стали языковые особенности повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Теоретическую основу составили исследования по онтолингвистике («Вопросы изучения детской речи» А.Н. Гвоздева, «От двух до пяти» К.И. Чуковского, «Язык и ребёнок. Лингвистика детской речи» С.Н. Цейтлин), толковые и этимологические словари («Толковый словарь русского языка» Ожегова С.И.и Шведовой Н.Ю., «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, этимологический словарь М. Фасмера), статьи из газет «Труд», «Трибуна», «Российская газета», книга М.И. Мещеряковой «Литература в таблицах и схемах», материалы международных научно-практических конференций по филологии (статья «Игра и её отображение в детской литературе» Е.А. Бородич, «Пути зарождения и формирования детского текста» Э.В. Дорофеевой, «Детская речь как многомерный феномен» Л.А. Калмыковой, «Словотворчество в художественной литературе для детей и детской речи» Е.С. Курзинер).

Материалом для исследования послужили повести-сказки Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Методы исследования обусловлены целью и задачами работы. В данной работе применялись:

– метод изучения и анализа справочной литературы;

– метод сплошной выборки;

– метод лингвистического описания.

Теоретическая значимость работы определяется методологической и теоретической направленностью исследования и заключается в обобщении и систематизации научного материала по онтолингвистике, определении и исследовании языковых особенностей повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья», «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Практическая значимость данного исследования заключается в том, что полученные результаты можно использовать для языкового анализа других произведений детской литературы, который осуществляется в школе и в вузе. Материалы исследования также могут быть применены в лекционных и практических занятиях по детской литературе и языкознанию.

Структура работы соответствует поставленным задачам исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения. Список использованной литературы насчитывает 46 источников.

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, указывается цель и содержание поставленных задач, формулируются объект и предмет исследования, указываются избранные методы исследования, сообщается, в чем заключается теоретическая значимость и практическая ценность полученных результатов, определяется структура работы.

В первой главе рассматриваются основные научные труды виднейших филологов, посвящённые вопросам изучения особенностей детской речи и специфики детской литературы, в частности специфики её языка.

Во второй главе рассматриваются важнейшие художественные особенности повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот», даётся толкование значения имён главных героев произведений Успенского, анализируются основные художественные средства.

В третьей главе выявляются и анализируются основные языковые средства, используемые в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот», определяются их функции.

В заключении приводятся выводы в соответствии с поставленными целью и задачами, намечаются перспективы дальнейшего исследования.

успенский языковой сказка герой

1. Теоретические аспекты изучения языка детской литературы в русской лингвистической науке

1.1 Изучение особенностей детской речи в русской лингвистике

Язык детской литературы тесно связан с особенностями детского речевого развития, которые изучает онтолингвистика. Ведь детские писатели обязательно учитывают особенности детской речи при отборе языковых средств произведения. Поэтому в нашей работе нельзя не остановиться на основных исследованиях в области онтолингвистики.

Особое внимание изучению особенностей детской речи уделял А.Н. Гвоздев в своей книге «Вопросы изучения детской речи». Он считал, что изучение детского языка играет огромную роль для исследования разного рода вопросов, поставленных перед языкознанием.

Изучение усвоения ребенком родного языка охватывает у ученого все языковые уровни: фонетическую систему, морфологический и синтаксический строй, усвоение лексики

Широкое научное значение исследований А.Н. Гвоздева обусловлено тем, что развитие детской речи рассматривалось им, прежде всего, в лингвистическом плане, в котором детская речь до него не изучалась. «Ученому удалось многократно, на самом различном лингвистическом материале проследить и показать, что процесс овладения средствами языка зависит от объективных особенностей самих этих средств и потому, несмотря на индивидуальные расхождения у отдельных детей, этот процесс имеет у них много общего». [9, с. 5]

Гвоздев в своей работе отмечает, что детское словотворчество по аналогии (например, мастер сапогов – сапожник, а мастер ножей – «ножник») может служить «удобным источником для характеристики основного морфологического запаса разговорного литературного языка». [8, c. 20]

Особое внимание в работе «Вопросы изучения детской речи» уделяется «детской этимологии», выражающиеся в том, что ребёнок доходит до понимания слова путём его разложения на морфологические элементы. Как указывает Гвоздев, данный вид детских этимологий «вполне однороден с народными этимологиями». [8, c. 42]

Он в своём исследовании приводит пример осмысления ребёнком слова на основе его морфологизации: «Адик П. спрашивает: Тётя Наташа, ты знаешь, где часовня? Я вот знаю. На вокзале, где садятся в Щёлково. Вокзал – часовня, потому что там часы» (курсив А.Н. Гвоздёва). [8, c. 43]

Или ещё подобный пример: Юра С. спрашивает другого мальчика: Ты знаешь, что такое природа? – Нет. – Кто тебя природил? Природа. А твою маму? Тоже природа». [8, c. 43] А.Н. Гвоздев выделяет ещё одну разновидность «детских этимологий», когда ребёнок отмечает сходство в значении слова, хорошо ему знакомого, с другим, указывая на звуковое сходство между ними. Приводится следующий пример: «Женя Г. говорит о чёртике: Знаешь, почему он так называется? Он чертит. – Что же он чертит? – Бумагу» (курсив А.Н. Гвоздева) [8, c. 43]

Как видно, в детских этимологиях обнаруживается, что ребёнок выделяет основу, общую для нескольких слов. Рассмотрение же самих детских неологизмов показывает, что, создавая их, ребёнок пользуется морфологическими элементами языка с изумительным умением.

Помимо детской этимологии в книге «Вопросы изучения детской речи» рассматривается усвоение грамматического строя языка ребёнком, причём Гвоздев показывает очень подробно особенности речевого строя в разных возрастных периодах: от одного года до семи лет. Для нашего исследования наиболее интересен возраст от шести до семи лет, так как исследуемые повести-сказки Э. Успенского предназначены именно для данного возраста.

В шесть – семь лет, как указывает А.Н. Гвоздев, у ребёнка в речи продолжается «замена одного рода другим». [8, c. 324] Чаще всего происходит переход из среднего рода в женский (чучело – чучела) и из мужского рода в женский (орешек – орешка). Особую распространённость в данный возрастной период приобретает ошибочное употребление нижеследующих суффиксов:

– ик – (зверик, лёдик, госиздатик);

– иц – (лыжицы, бандитица);

– ин – (врагиня);

– от – (больнота);

– ость (ровность);

– учк – (брызгучка);

– их – (голубиха);

8) – инн – (новинный);

9) – ач – (жгачий);

10) – аст – (кулакастый);

Также, в речи детей возрастом от шести до семи лет наблюдается образование глаголов с суффиксом – ан – (-ану-) для обозначения однократности и интенсивности действия (тряханёшь, метану).

Гвоздев в своей работе выделяет 3 основных периода формирования грамматического строя русского языка в речи ребёнка:

Период предложений, состоящих из аморфных слов-корней, «которые употребляются в одном неизменном виде во всех случаях» (от 1 года до 1,5 лет); [8, c. 466]

Период усвоения грамматической структуры предложения, «связанный с формированием грамматических категорий и их внешнего выражения» (от 1,5 лет до 3 лет); [8, c. 466]

Период усвоения морфологической системы русского языка, «характеризующийся усвоением типов склонения и спряжения» (от 3 лет до 7 лет). [8, c. 467]

В книге «Вопросы детской речи» А.Н. Гвоздев делает вывод, что ребёнок в семь лет овладевает только разговорно-бытовым стилем русского языка. Книжный стиль в это время остаётся ещё неусвоенным и непонятным. Неслучайно, для языка повестей-сказок Э. Успенского характерно частое употребление разговорной и просторечной лексики.

Большой вклад в изучение особенностей детской речи и мышления, которые, безусловно, влияют на отбор автором языковых средств детской литературы, внёс К.И. Чуковский, написавший книгу «От двух до пяти». Корней Иванович считал каждого ребёнка на нашей планете величайшим тружеником: «достаточно приглядеться, возможно, внимательнее к сложной системе тех методов, при помощи которых ему удается в такое изумительно короткое время овладеть своим родным языком, всеми оттенками его причудливых форм, всеми тонкостями его суффиксов, приставок и флексий». [45, с. 14]

Чуковский отмечает, что ребенок всего за три года – от двух до пяти лет – осваивает основные богатства родного языка. И осваивает он их не как прилежный «зубрила», а как поэт. «У двухлетних и трехлетних детей такое чутье языка, что создаваемые ими слова отнюдь не кажутся калеками и уродами речи, а, напротив, очень метки, изящны, естественны: «сердитки» – морщинки, «духлая» – пахнет духами, «всехный» – всеобщий. Сплошь и рядом случается, что ребенок изобретает слова, которые уже есть в языке, но неизвестны ни ему, ни окружающим (обутка, одетка)». [45, c. 14]

К.И. Чуковский указывает также, что все дети склонны к словотворчеству, хотя сами этого зачастую не замечают. Это явление он называет «одним из самых изумительных феноменов детства». [45, c. 14]

Даже те ошибки, которые нередко делает ребенок при этом творческом усвоении речи, свидетельствуют, по мнению Чуковского, об огромной работе, совершаемой его мозгом «по координации знаний» (почтаник – почтальон, по аналогии со словами с суффиксом – ник –; пожарник, сапожник, печник). [45, c. 16–17] Писатель также считает, что в два года всякий ребенок становиться на короткое время гениальным лингвистом, а к пяти – шести годам эту гениальность утрачивает, так как к этому возрасту ребёнком уже полностью усвоены основные принципы родного языка.

Значительное место в исследованиях детской речи занимают работы С.Н. Цейтлин. Она считает, что развитие детской речи нельзя рассматривать отдельно от развития мышления. Ведь когнитивное развитие является базовым по отношению к языковому, а языковое развитие, в свою очередь, оказывает воздействие на развитие когнитивное

Цейтлин также отмечает в работе «Язык и ребёнок. Лингвистика детской речи» значимость изучения детских инноваций. Она выделяет два типа новообразований в детской речи:

1) инновация, когда соответствующая языковая единица имеется во взрослой языковой системе, но создана иным способом. Например, мы говорим «ищу», а ребенок сказал «искаю», мы говорим «поезда», а ребенок сказал «поезды»;

2) инновация, когда во взрослой языковой системе данная единица отсутствует вообще. Ребенок сказал: «Смотрите, бабочка прицветочилась». «А как сказал бы взрослый на его месте, какой глагол бы он употребил в подобном высказывании, чтобы передать, что бабочка села на цветок? Такого глагола просто у нас нет». [44]

С.Н. Цейтлин считает, что в языке реализуется лишь небольшая часть того, что потенциально заложено в языковой системе. Различие между потенцией и ее реализацией столь огромно, что, слов, которые могли бы существовать, гораздо больше, чем слов, которые реально функционируют в языке. Ребенок «заполняет эти самые лакуны, их наличие как бы запрограммировано языковой системой». [44] И для лингвиста очень увлекательное занятие – смотреть на систему языка сквозь призму детской речи.

Цейтлин отмечает, что для детского языка характерно неприятие всякого супплитивизма, поэтому дети до определённого возраста говорят «человеки» вместо люди и – «хорошее» вместо лучше. Она приводит в своей книге «Язык и ребёнок. Лингвистика детской речи» различные виды речевых ошибок, которые делает ребёнок при постижении основ родного языка. Одна из распространённых ошибок, по Цейтлин, – расширение сферы использования слова. Например, глагол «посолить» дети часто употребляют не в узуальном значении «посыпать солью», а в значении «посыпать каким-либо сыпучим веществом» («посоли сахаром», «посоли песочком»). В работе приводятся аналогичные примеры расширения сферы референции слова: «Трехлетняя девочка задала вопрос: «Как медведь мяучит?» Вряд ли можно предположить, что она думает, что кошка и медведь издают одинаковые звуки. Просто «мяукать» использовано в расширенном значении «издавать звуки (любые), характерные для животного», «мяу» оказалось неучтенным». [43, с. 50] Часто для речи ребёнка характерно неправильное сочетание сложных слов с существительными – иногда ребенок удовлетворяется «расшифровкой» только одного из корней, не учитывая другого. Отсюда употребление словосочетаний «кривоногие» руки, «толстопузая» голова.

Наряду с расширением сферы референции слова Цейтлин отмечает и сужение. Однако пишет, что они с трудом поддаются регистрации, так как «относятся к сфере перцептивной, а не продуктивной речи». [43, с. 51] Например: «Это не для людей, а для детей!» – объявляет пятилетний мальчик, не одобряя папиного намерения покататься на детских каруселях. Семантическая структура слова «человек / люди» приобрела здесь новый окказиональный компонент значения, связанный с ограничением в возрасте, который можно было бы оценить как «взрослость». [43, с. 51] На самом деле данное слово такого ограничения не предполагает. Или ещё: «К нам такая красивая тетя приходила: волос нет, одни кудри!» Слово «волосы» также стало беднее по значению: предполагается, что они должны быть непременно прямыми, не вьющимися». [43, с. 51]

1.2 Специфика произведений детской литературы

Детская литература – явление сравнительно позднее в отечественной культуре. Она долго и сложно отделялась от «общей» литературы, а также от литературы учебной. Вызывал и вызывает негативные оценки сам факт обособления ее в некую самостоятельную область, и, как следствие, до сих пор имеют место дискуссии в связи с проблемой её специфики.

За последние десятилетия произошли существенные изменения тематики детских произведений: исключены произведения, ориентированные на советскую идеологию, возвращены незаслуженно «забытые» Николай Вагнер, Дмитрий Минаев, Саша Черный, Осип Мандельштам, «обэриуты»; предпринимаются попытки современного прочтения произведений детских писателей советского периода; уточняются некоторые аспекты истории русской детской литературы XIX и XX вв. Однако, к сожалению, детская литература осталась явлением периферийным, отсутствует должное внимание к ее проблемам и особенностям. Вопрос о специфике литературы для детей по-прежнему сводится к повторению истин о динамичном сюжете, доступности, ясности.

Вопрос о специфике детской литературы не раз становился предметом споров. В своём учебнике «Детская литература» И.Н. Арзамасцева отмечает, что «еще в средние века понимали: для детей нужно писать иначе, чем для взрослых». [2, с. 3] Но вместе с тем всегда находились те, кто признавал только общие законы искусства и отрицал наличие специфичных черт детской литературы.

«В последние годы научно-критическое осмысление феномена детской литературы идет через привлечение данных других наук – не только фольклористики, «взрослого» литературоведения, но и психологии, социологии, культурологии и онтолингвистики», – пишет Арзамасцева. [2, с. 3]

Специфика детской литературы, по утверждению И.Н. Арзамасцевой, обусловлена в первую очередь возрастом читателя. Чем меньше возраст, тем сильнее в произведении проявлены своеобразные черты, по которым можно безошибочно угадать, что оно адресовано ребенку. И, наоборот: по мере взросления читателей исчезают специфические черты детского возраста, угасает и специфика детской литературы.

Специфика литературы для детей включает в себя как тематику произведений, их фабулу, так и особые художественные средства, используемые автором в произведении. Советский прозаик и драматург А. Алексин в своей статье «Я к вам пишу», опубликованной в журнале «Детская литература» в 1966 г., утверждает: «…проблема специфики детской книги – это, прежде всего, проблема ее формы, а не содержания». [1, с. 26]

Большое внимание особенностям детской литературы, в частности её языку, уделял ещё В.Г. Белинский в своей работе «О детской литературе». Низкий уровень изданий и низкая культура переводов вызывали его многочисленные замечания об их безграничности, жаргоне. Белинский считал, что язык детской книги должен отличаться чистотой и правильностью. «Книга должна быть написана просто, умело, без излишних потребностей, хорошим языком, события изложены ясно, расставлены в перспективе, обличающей память, переданы с живостью и увлекательностью … Целью детских книжек должно быть не столько занятие детей, каким-нибудь делом, не столько предохранение от дурных привычек и дурного направления, сколько развитие данных им от природы элементов человеческого духа – развитие чувства любви и чувства бесконечного. Прямое и непосредственное воздействие таких книжек должно быть обращено на чувства детей, а не на их рассудок». [3, с. 14]

Белинский считал, что книги должны показать детям, что окружающий мир и жизнь прекрасны. И всё это они должны передать своим читателям «в повествованиях и картинах, полных жизни и движения, проникнутых одушевлением, согретых теплотою чувства, написанных языком легким, свободным, игривым, цветущим в самой простоте своей». [3, с. 14]

Он называл детские книги сокровищами духовного богатства людей.

Помимо вышеизложенного, в книге «О детской речи» Белинский формулирует основные требования к детским писателям. Он считает, что живая поэтическая фантазия – важнейшее условие для любого детского писателя. «Чтобы говорить образами с детьми, надо знать детей, надо самому быть взрослым ребенком», – утверждает В.Г. Белинский. [3, с. 15]

Виднейший детский писатель С.Я. Маршак в своей статье «О большой литературе для маленьких» отмечает, что язык детской литературы – это не «упрощение и не сюсюканье». [26] Он считает, что специфика языка детской литературы скорее не в его доступности, а в «каком-то подлинном соответствии книги с мироощущением ребенка». [26]

Маршак даёт своё понимание языка детской литературы: «Если в книге есть четкая и законченная фабула, если автор не равнодушный регистратор событий, а сторонник одних героев повести и враг других, если в книге есть ритмическое движение, а не сухая рассудочная последовательность, если моральный вывод из книги – не бесплатное приложение, а естественное следствие всего хода событий, да, еще, если ко всему этому книгу можно разыграть в своем воображении, как пьесу, или превратить в бесконечную эпопею, придумывая для нее все новые и новые продолжения, – это и значит, что книга написана на настоящем «детском языке». [26]

Современный исследователь детской литературы И.Н. Арзамасцева, приводит в своём учебнике художественные критерии детской литературы. Она ссылается на К. Чуковского, который важнейшими художественными особенностями детских произведений считал образность, музыкальность, насыщенность глаголами при минимальном использовании прилагательных, близость к детскому фольклору, к игре, обилие юмора.

Сама И.Н. Арзамасцева отмечает, что язык детской книги должен быть особенно богат, «ведь если ребенок усвоит язык бедный, маловыразительный, то преодолеть этот недостаток ему в дальнейшей жизни будет весьма сложно». [2, с. 4] А в идеале, по мнению Арзамасцевой, детские прозаические произведения должны легко запоминаться наизусть, становиться частью речевого опыта юного читателя.

В данной главе предметом научного интереса явились существующие исследования в области онтолингвистики. и вопрос специфики языка детской литературы.

Значительный вклад в изучение особенностей развития детской речи, прежде всего, внесли: А.Н. Гвоздев, в работе «Вопросы изучения детской речи» рассмотревший особенности усвоения ребёнком родного языка на всех лингвистических уровнях; К.И. Чуковский, знаменитая книга которого наполнена очень глубокими и интересными лингвистическими замечаниями о специфике детской речи; С.Н. Цейтлин, уделяющая особое внимание в своих исследованиях изучению детских инноваций и считающая, что именно в детском языке раскрывается потенциал родного языка. Однако стоит заметить, что подобных значительных работ по специфике детского языка в современной лингвистике крайне мало. Хотя детская речь имеет свою ярко выраженные особенности, обусловленные своеобразием детского мировосприятия, мышления и системы ценностей. Для детей характерна способность к словотворчеству, необычайное чувство языка. В речи ребёнка проявляется нераскрытый потенциал «взрослого» языка. Безусловно, все названные особенности должны учитываться детскими писателями. Иначе их произведения будут безынтересны и непонятны для детей.

Специфичен детский язык, специфична и детская литература. Её специфику определяет не только тематика детских произведений, но и их языковые особенности, которые неразрывно связаны с речевым развитием ребёнка, его мировосприятием и мышлением. К специфическим чертам языка детской литературы относятся его образность, метафоричность, музыкальность, динамичность, близость к игре, устному народному творчеству. Язык детских произведений должен отражать особенности речи ребёнка, ведь это делает книгу интересной и доступной.

2. Художественные особенности повестей-сказок Э.Н. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Язык произведений детской литературы имеет свои особенности. Он отличается от языка так называемой «общей» литературы своей образностью, яркостью, эмоциональностью, метафоричностью, близостью к устному народному творчеству. У детей собственная система ценностей, собственное миропонимание, уникальная способность фантазировать. Безусловно, данные черты находят своё отражение и в художественных особенностях детских книг. Рассмотрим художественные особенности повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

2.1 Сказочные формулы в повестях – сказках «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Повесть-сказка – один из самых распространённых жанров детской литературы. Она, с одной стороны, создаёт воображаемый мир, а с другой стороны, рассказывает о реальном мире. Сочетание сказочности и реалистичности определяет специфику жанра повести-сказки. Эта двойственность проявляется на всех уровнях, в том числе и на языковом. В повести-сказке, как правило, имеют место быть художественные особенности русской народной сказки.

Степень присутствия фольклорного начала в повести-сказке может быть разной. Автор может заимствовать и интерпретировать лишь сюжет народных сказок, а может использовать в тексте произведения обилие самых разнообразных сказочных структур. Как правило, для повестей-сказок характерны следующие художественные особенности фольклорной сказки: инверсия, использование уменьшительных и увеличительных суффиксов, широкое использование диалога, обилие глаголов, а также использование сказочных формул.

Сказочные формулы – устойчивые языковые структуры, используемые в русской народной сказке.

В исследуемых нами произведениях Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» также присутствуют сказочные формулы. С одной из них мы встречаемся уже на первых страницах повести-сказки «Крокодил Гена и его друзья»:

«В одном густом тропическом лесу жил да был очень забавный зверёк». [39, c. 5]

В том городе, где оказался Чебурашка, жил да был крокодил, по имени Гена. [39, c. 9]

Данная формула «жил да был» является начальной структурой, зачином многих русских народных сказок. В произведении «Крокодил Гена и его друзья» эта структура также является зачином к произведению. Она, как и в сказке, свидетельствует о начале повествования.

Следующей сказочной формулой является словосочетание «по морям и океанам»:

Ящики долго плавали по морям и океанам и в конце концов оказались во фруктовом магазине очень большого города. [39, c. 6]

Словосочетания типа «по морям, по лесам», «по болотам, по лугам» и подобные им очень характерны для сказок. Это структуры – параллелизмы. Они используются, когда автору требуется показать большой охват пространства.

Сказочные формулы используются и в повести-сказке «Дядя Фёдор, пёс и кот»:

И тут у дяди Фёдора лопата как звякнет обо что-то – а это сундук окованный. А в нём всякие сокровища и монеты старинные. И камни драгоценные. Взяли они этот сундук и домой пошли. [38, c. 22]

В данном случае можно отметить инверсию в словосочетаниях «сундук окованный», «монеты старинные», «камни драгоценные», которая является характерной чертой народных сказок.

Помимо перечисленных художественных формул в повестях – сказках Э. Успенского широко используются уменьшительно-ласкательные суффиксы, также очень характерные для русских народных сказок:

Так вот и остался Чебурашка работать в этом большом магазине и жить в этом маленьком домике. [39, c. 7]

Да всё некогда побриться, внученька, забегалась я»… – разозлился волк и спрыгнул с кровати. [39, c. 29]

Он шёл по улице и вдруг увидел грязную собачку, которая сидела на мостовой и тихонько скулила. [39, c. 31]

Чебурашка сел рядом с ней на приступочку, подождал, пока она окончательно выплачется… [39 c. 31]

Тобик был крошечной собачкой, совсем-совсем малюсеньким щенком, когда его принесли в дом к будущей хозяйке. [39, c. 32]

Глядя на него, Чебурашка тоже попытался заплакать. Но из его глаз выкатилась малюсенькая-малюсенькая слезиночка. [39, c. 37]

Подъехали они к своему домику, смотрят, а у них почтальон Печкин на яблоне сидит. [38, c. 72]

Что это за штучка такая кудрявенькая? [38, c. 72]

Данные слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, на наш взгляд, относятся к стилистическим средствам изобразительности.

Таким образом, в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» присутствуют сказочные формулы и стилистические средства, используемые в народных сказках. Несомненно, они делают текст увлекательным, образным, доступным и близким ребёнку. Ведь дети впервые входят в мир литературы именно через сказки, которые читают им родители. Поэтому в исследуемых повестях-сказках Э. Успенского особое место занимают художественные средства, характерные для русских народных сказок: сказочные формулы, использование уменьшительно-ласкательных суффиксов, а также инверсия.

2.2 Происхождение имён главных героев повестей-сказок Э.Н. Успенского

Говоря о художественных особенностях повестей-сказок Э. Успенского, нельзя не рассмотреть происхождение и значение имён главных героев в данных произведениях. Ведь зачастую имена собственные, в лингвистической науке называемые онимами, являются ключом к истолкованию всего художественного произведения. Не могут быть они случайны и в детской литературе.

Особый интерес для нашего исследования представляют, в частности, антропонимы (личные имена людей и их клички) и зоонимы (клички животных), используемые в повестях-сказках Э.Н. Успенского. Ведь помимо номинативной функции имена собственные нередко выполняют в художественном произведении и характерологическую функцию, то есть подчёркивают определённые качества персонажа. Однако семантика онимов не всегда лежит на поверхности, поэтому необходимо глубже рассмотреть в нашей работе происхождение и значение имён главных героев повестей-сказок Э. Успенского.

Итак, в повести-сказке «Крокодил Гена и его друзья» можно выделить три основных персонажа: крокодил Гена, старуха Шапокляк и Чебурашка. Рассмотрим происхождение и значение данных имён:

Крокодил Гена

Имя Гена имеет древнегреческое происхождение и переводится как «родовитый», «благородного происхождения». Действительно, крокодил Гена в повести-сказке Э.Н. Успенского весьма подходит под данное определение. Ведь он ходит на задних лапах, носит костюм, шляпу и трость, курит трубку и ежедневно ходит в зоопарк, где работает крокодилом (характерный пример сдержанного юмора Э. Успенского). Табличка над его местом работы гласит: «Африканский крокодил Гена. Возраст пятьдесят лет. Кормить и гладить разрешается». Интересно, что реальным прототипом крокодила Гены, по словам самого автора, является композитор Ян Френкель.

Старуха Шапокляк

Фамилия Шапокляк имеет французское происхождение и переводится как chapeau claque – мужской головной убор, разновидность цилиндра. Особенностью данного головного убора является то, что его можно было складывать. Первый шапокляк был изготовлен в Париже в 1830-х гг. Расположенный внутри цилиндра, механизм позволял складывать его в вертикальном направлении. В помещении шапокляк носили сложенным, подмышкой. До 1914 г. эта шляпа была, в основном, принадлежностью бального туалета. После Первой мировой войны шапокляк вышел из употребления.

Старуха Шапокляк названа в честь данного старомодного головного убора. В повести-сказке она является главным антагонистом Чебурашки и крокодила Гены. Согласно произведению, её основное занятие – «собирать злы». [39, c. 44] Жизненным прототипом старухи Шапокляк, по словам Эдуарда Успенского, является его первая жена, «довольно вредная гражданка», с которой он прожил восемнадцать лет. [23, с. 3]

Чебурашка

Согласно тексту Успенского, Чебурашкой главный герой был назван за то, что, пережив неудобное путешествие в ящике с апельсинами, постоянно норовил «чебурахнуться», то есть упасть. Так это описано в книге «Крокодил Гена и его друзья».

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля слово «чебурахнуться» толкуется как «упасть», «грохнуться», «растянуться», а слово «чебурашка», определяется им в различных диалектах как «шашка бурлацкой лямки, привешенная на хвосте», либо как ванька-встанька, куколка, которая, как ни кинь её, сама встаёт на ноги». [14, c. 586]

Согласно этимологическому словарю Фасмера «чебурахнуть» образовано от слов чубурок, чапурок, чебурах – «деревянный шар на конце бурлацкой бечевы», тюркского происхождения. Другое родственное слово – «чебырка», что означает «плетка, на конце которого шарик на волосе». [40, c. 322]

Сам Успенский называет две причины происхождения имени и героя Чебурашки. По одной из версий (официально прописанной в книжках про Чебурашку, но впоследствии опровергнутой писателем, как сотворённой специально для детей): в детстве у писателя была бракованная игрушка. Не то медвежонок, не то заяц, с большими ушами. Он и называл его Чебурашкой.

На самом же деле, по словам самого Успенского, дело обстояло следующим образом: «Я пришел в гости к другу, а его маленькая дочка примеряла пушистую шубу, которая тащилась по полу, <…> Девчонка постоянно падала, запинаясь о шубу. И её отец после очередного падения воскликнул: «Ой, опять чебурахнулась!». Это слово врезалось мне в память, я спросил его значение. Оказалось, что «чебурахнуться» – это значить «упасть». Так и появилось имя моего героя». [35, с. 8]

Основными героями повести-сказки Э. Успенского «Дядя Фёдор, пёс и кот» являются мальчик дядя Фёдор, кот Матроскин, пёс Шарик и почтальон Печкин.

Дядя Фёдор

Имя Фёдор имеет древнегреческое происхождение и переводится как «божий дар». Действительно, такой трудолюбивый, самостоятельный и серьёзный мальчик, как главный герой Успенского – подарок для родителей. Интересно, что изначально, дядя Фёдор задумывался в повести-сказке как действительно дядя. Он должен был быть лесником, у которого жили кот и собака. По словам самого Эдуарда Николаевича, ему «хотелось сохранить традиции русских сказок: чтобы собака и кошка были говорящие». [19, с. 4] Но позднее его учитель и наставник Борис Заходер посоветовал сделать произведение «мотивированным, а не представлять его как волшебство». [19, с. 4] И тогда Эдуард Успенский сделал дядю Фёдора профессором, который изучал язык зверей. Но Заходер посоветовал, чтобы героем книги стал всё же мальчик. А полное имя «дядя Фёдор» Успенский оставил. Так и возник известный всем персонаж повести-сказки мальчик с необычным именем «дядя Фёдор».

Кот Матроскин

В повести-сказке Успенского «Дядя Фёдор, кот и пёс» фамилию коту даёт сам дядя Фёдор и объясняет её следующим образом: «И с котами связано, и что-то морское есть в этой фамилии». Ведь Матроскин был «из морских котов. Из корабельных». [38, с. 10]

Сам Эдуард Успенский в интервью, опубликованном в Интернет – журнале «Субботник», объясняет: «Прообразом Матроскина послужил главный режиссёр киножурнала «Фитиль» Анатолий Тараскин. Дело было так. Я звоню ему: «Толь, сейчас пишу одного кота, он по характеру немножко похож на тебя, можно я дам ему твою фамилию?» Он в ответ: «Ни в коем случае! Ты меня на всю Москву опозоришь!» Потом, когда кот уже был написан, он жалел и говорит мне: «Какой я дурак, фамилию пожадничал дать!.» Так появился на свет Матроскин». [46, с. 3] Следует отметить, что созвучие фамилии Матроскин с фамилией сотрудника киножурнала «Фитиль» Анатолия Тараскина всё же не случайно. И выбор именно этой фамилии с данными суффиксами, на наш взгляд, обусловлен вышеизложенными фактами. Учитывая, что кот Матроскин в повести-сказке считает себя морским котом, то и фамилия ему дана автором соответствующая.

Пёс Шарик

В произведении Э. Успенского пёс Шарик – добродушная деревенская дворняжка, обрётшая друзей в лице дяди Фёдора и кота Матроскина.

Существует версия, что кличка Шарик образована от слова «шарый». В «Российской газете» доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института языкознания Российской академии наук Александра Суперанская толкует слово «шарый» с белорусского и польского как «серый, а в переносном смысле – обыденный, заурядный». [36] Ведь сам герой Успенского в повести-сказке говорит про себя: «Я из простых собак, не из породистых». [38, с. 12] По своему характеру пёс, действительно, простоват и покладист, а данная кличка наиболее распространена именно среди дворняг, которые, во-первых, часто бывают серого цвета, во-вторых, обычно не выделяются никакими чертами, в отличие от породистых псов. Возможно, поэтому Э. Успенский и выбрал именно этот зооним.

С другой стороны, нельзя не рассмотреть и другие версии происхождения этой клички. Существует мнение, что кличка Шарик образована от слова «шар» при помощи суффикса – ик– В словаре Фасмера «шар» определяется как «с церк., русск-цслав. шаръ – «краска», шарити – «красить», шаръчи – «художник», болг. шар – «пятно; пестрый», словен. sаr м., sarа ж. «пестрый, пятнистый». [40, c. 332]

Существует ещё одна версия толкования клички Шарик. На взгляд автора дипломной работы, она наиболее проста. По данной версии, зооним Шарик произошёл от слова «шарить», которое в словаре М. Фасмера толкуется как «копать, разгребать, искать», что собаки обычно и делают. [40, c. 332]

Почтальон Печкин

Игорь Иванович Печкин – любопытный почтальон Простоквашино, «типичный сельский стукач», как характеризует его сам автор. [22, с. 8]

Фамилия Печкин – чисто русская, даже скорее сельская. Образована, на взгляд автора дипломной работы, от слова «печа», которое в словаре Даля растолковывается как «попеченье, хлопоты, усердное участие». [14, c. 362]

Действительно, Печкин в Простоквашино является единственным взрослым персонажем, который органично вошел в мир дяди Фёдора и его друзей. Он является их старшим товарищем. Именно почтальон помогает родителям дяди Фёдора разыскать его, хотя не без надежды на вознаграждение. Одновременно Печкин очень любопытен и постоянно вмешивается в дела наших героев. В связи с вышеизложенным, по семантике фамилии Печкин больше подходит слово «печа», нежели, например, «печь».

Итак, антропонимы и зоонимы, используемые в повестях-сказках Э.Н. Успенского не случайны. Каждое из имён имеет свою мотивировку и своё происхождение. Некоторые герои Успенского (старуха Шапокляк, крокодил Гена, кот Матроскин) имеют реальных прототипов. Помимо номинативной функции онимы в исследуемых произведениях выполняют характерологическую функцию, подчёркивая определённые свойства персонажей.

2.3 Алогизмы, рассуждения, умозаключения, близкие детскому миропониманию в повестях – сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Наряду со своеобразной системой ценностей и специфичной речью для детей характерна алогичность мышления. Л.С. Выготский в своей работе «Мышление и речь» говорит об алогичности как об одной из основных особенностей детского мышления. Он приводит цитату знаменитого швейцарского психолога Ж. Пиаже, который объясняет эту алогичность: «Поскольку ребенок мыслит для себя – он не имеет никакой нужды осознавать механизм собственного рассуждения. В мышлении ребёнка господствует логика действия, но нет еще логики мысли». [7, с. 37]

Очень часты алогичные суждения в речи детей, когда аргументы абсолютно не соответствуют тезису, а зачастую – противоречат ему. Например, в учебнике С.Л. Рубинштейна «Основы общей психологии» приведена выдержка из протокола Г.Т. Овсепян: «Посмотрев на картинку, изображавшую двух девочек, стоящих перед плачущей женщиной, Боря К. (5 лет 3 мес.) замечает: «Это было на даче, потому что они босые и у них нет вещей». [32, c. 357 – 358] Как видим, тезис слабо связан с аргументами.

Безусловно, алогичность детского мышления и речи не может не найти своего отражения в детской литературе. Не случайно, одной из особенностей детских книг являются алогизмы.

Алогизм – умышленное нарушение в литературном произведении логических связей с целью стилистического (в том числе комического) эффекта.

Повести-сказки Э. Успенского отличаются большим количеством интересных, неожиданных и алогичных суждений их главных героев. Причём эти суждения очень близки детскому мировоззрению и мышлению.

Ну что же, – сказал директор номер два, – мне нравится этот зверь. Он похож на бракованную игрушку! Я возьму его к себе на работу. [39, c. 7]

Я из почты. Я почтальон тутошний – Печкин. Поэтому я всё должен знать. Чтобы письма разносить и газеты. [38, c. 18]

Наконец, крокодилу повезло. Он узнал, что в одной школе учится просто превосходный мальчик. Во-первых, полный оболтус, во-вторых, страшный драчун, а в-третьих, шесть двоек в месяц! [39, c. 55]

В вышеприведённых отрывках аргументы абсолютно не соответствуют тезису.

Сторожа были люди степенные. Они любили больше говорить про отличников и воспитанных мальчиков, чем про двоечников и безобразников. Общая картина, нарисованная ими, была такова: все мальчики, приходившие в школу, были вежливыми, всегда здоровались, каждый день мыли руки, а некоторые даже шею. [39, c. 55]

Данный отрывок весьма алогичен. Ведь в «Толковом словаре» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой слово «степенный» обозначает: 1. Рассудительно-серьёзный, важный. 2. Немолодой, приближающийся к старости. И то, и другое не подразумевает склонности больше говорить об отличниках и хороших мальчиках, как это мы видим у Успенского.

Кроме того, в произведении есть ещё одно парадоксальное высказывание:

– А где он живёт? – спросил Гена.

– Он не живёт, – ответило справочное, – он работает. В большом здании на площади. До свидания. [39, c. 73]

В этом отрывке интересна фраза: «он не живет – он работает». Будто бы одно исключает другое. Это также придаёт тексту комический эффект.

Или ещё пример алогизма:

Ну что ж, – сказала Галя, если я правильно поняла, вам нужен хорошо воспитанный двоечник и безобразник. [39, c. 48]

В данном примере перед нами противоречивое словосочетание «воспитанный двоечник и безобразник».

Повести-сказки Э. Успенского отражают также детские ценности и детское миропонимание. Именно поэтому до сих пор к ним не утрачивается интерес маленьких читателей.

Но папа не согласен: «Кот – он живой. С ним и играть можно, и на улице гулять. А конструктор будет тебе за бумажкой прыгать? Или можно, например, пылесос на верёвочке водить? Ему не игрушка, ему товарищ нужен. [39, c. 25]

Здесь отражены детские ценности. Ведь живые существа для ребёнка всегда интереснее игрушек.

Еле-еле они почтальона в себя привели и чаем отпоили. А когда он узнал, в чём дело, он не стал обижаться. Он только рукой махнул и две лишних конфеты в карман положил. [38, c. 37]

В приведённом примере также отражены детские ценности. Почтальон Печкин здесь уподобляется ребёнку, который любую неприятность может зажевать конфетой.

В произведениях Э. Успенского отражается не только своеобразие детских ценностей, но и в целом человеческая психология:

В одиннадцать двери открылись, и люди бросились в магазин. Они покупали всё, что попадалось им под руку. Обидно было бы простоять два часа и ничего не купить. [39, c. 106]

Не менее интересен следующий отрывок:

Тот час же все покупатели устремились во двор и стали расхватывать лампы. Те, кто купил их, были очень довольны собой, а те, кому ламп не хватило, сильно огорчались и ругали магазинное начальство. [39, c. 107]

В данном примере отражено стремление людей не отличаться от других.

Помимо функции создания комического эффекта и отражения специфики детского мышления в исследуемых повестях-сказках умозаключения героев Э. Успенского выполняют и воспитательную функцию. В детских произведениях маленьким читателям прививаются важнейшие человеческие ценности:

Сейчас без языка нельзя. Пропадёшь сразу: или из тебя шапку сделают, или воротник, или просто коврик для ног. [38, с. 6]

Вышеприведённое умозаключение кота Матроскина подчёркивает значение языка в мире. При этом кот приводит очень интересные доводы.

Следующий пример не менее интересен:

Директору пришлось взять Чебурашку под мышку и отнести его в главный городской зоопарк.

Но в зоопарк Чебурашку не приняли. Во-первых, зоопарк был переполнен. А, во-вторых, Чебурашка оказался совершенно неизвестным науке зверем. Никто не знал, куда же его поместить: то ли к зайцам, то ли к тиграм, то ли вообще к морским черепахам. [39, c. 6]

Здесь наше внимание особенно привлекает лексический ряд: «то ли к зайцам, то ли к тиграм, то ли вообще к морским черепахам». [39, c. 6] В данном примере наблюдаем движение к абсурдности, нелепости: если с зайцами Чебурашка ещё как-то схож, то уж на тигров он точно не похож и тем более на морских черепах. Приведённый лексический ряд является средством создания юмора.

Таким образом, рассмотренные нами алогизмы и умозаключения героев используются в тексте исследуемых повестей-сказок не по ошибке автора и не по безграмотности героев, а с целью воссоздания особенностей детского мышления (его непосредственности, парадоксальности, неожиданности), мировосприятия, детских ценностей и, конечно, для создания комического эффекта.

2.4 Роль повторов в создании текста повестей-сказок Э. Успенского

Важнейшей художественной особенностью произведений детской литературы является повтор.

Повтором или репризой, называется фигура речи, которая состоит в повторении звуков, слов, морфем, синонимов или синтаксических конструкций, стоящих достаточно близко друг от друга, чтобы их можно было заменить.

Повторы в художественных текстах могут выполнять различные функции: функцию усиления признака, функцию многократности или длительности действия, ритмическую функцию, функцию создания юмора, функцию выделения. Повтор также может служить важным средством семантической связи внутри текста.

В исследуемых повестях-сказках Э. Успенского встречается немало повторов. В разных текстовых ситуациях повтор выполняет различные функции.

Гулял он себе, гулял и вдруг около большого фруктового сада увидел несколько ящиков с апельсинами. [39, c. 5]

На наш взгляд, повтор «гулял он себе, гулял» выполняет функцию длительности действия, концентрирует внимание юного читателя на определённом моменте. Такое явление в лингвистике называется ретардацией.

Аналогичную функцию выполняют повторы в следующих примерах:

И он жанимался, и жанимался всю ночь. [39, c. 115]

Штроили мы, штроили и наконец поштроили! [39, c. 117]

Что это мы всё без молока и без молока?. [38, c. 20]

Нижеприведённые повторы также указывают на продолжительность предикативного признака:

Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист какой-то получается и бульканье. [38, c. 52]

Мама слушала, слушала – и раз, в обморок упала! Папа воды принёс и маму в чувство привёл. [38, c. 63]

А Шарик думал, думал и ничего придумать не мог. И он решил:

– Напишу-ка я первое слово, которое в голову придёт. [38, c. 87]

В повести-сказке «Крокодил Гена и его друзья» имеется и повторение целой синтаксической конструкции:

Ах, какая прелесть! – говорила хозяйка, показывая его гостям. – Не правда ли, что он очень мил и что он прелесть». И все гости находили, что он очень мил и что он прелесть. [39, c. 32]

Данный повтор, по нашему мнению, используется для того, чтобы показать читателю, что гости во всём соглашались с хозяйкой, независимо от своего мнения. Если бы она сказала обратное, они также повторили и согласились бы с обратным.

Также очень много в произведении повторов, которые усиливают степень значения того или иного слова:

Тобик был крошечной собачкой, совсем-совсем малюсеньким щенком, когда его принесли в дом к будущей хозяйке. [39, c. 32]

Повтор «совсем-совсем» многократно усиливает значение последующего слова. (Не просто «маленький», а «совсем-совсем малюсенький»)

В комнату вошёл большой-пребольшой лев в пенсне и в шляпе. [39, c. 36]

Когда их открыли, в одном апельсинов уже не было, а был толстый-претолстый Чебурашка. [39, c. 6]

Так немножко, так немножко, что даже немного поправилась. [39, c. 35]

Не просто «толстый», а «толстый-претолстый», не просто «большой», а «большой-пребольшой», не просто «немножко», а «так немножко, так немножко».

Высоко, высоко, под облака. Шарик ка-ак баба-а-хнет! Лошадь ка-ак перепугается. [38, c. 55]

К одной из разновидностей повтора относят синонимические повторы. Сущность их заключается в том, что для выражения одной и той же мысли используются синонимические средства.

Синонимические повторы также присутствуют в тексте повестей-сказок Э. Успенского.

Например:

Он положил это письмо в свой собственный почтовый ящик, взял рюкзак и кота в сумке и пошёл на автобусную остановку. [38, c. 8]

Я ничей. Я сам по себе мальчик. Свой собственный. Я из города приехал. [38, c. 18]

В данных отрывках используется синонимический повтор «свой собственный». Здесь он выполняет функцию нарастания, усиливая значение принадлежности.

К повторам примыкает такое явление как синтаксический параллелизм. Синтаксический параллелизм представляет собой отрезок речи, состоящий из синтаксически однотипных конструкций, объединенных общей мыслью. Он служит, как правило, для установления соответствий между предметами и ритмической организации текста.

В исследуемых повестях встречается синтаксический параллелизм:

В общем, он был очень хороший мальчик. И родители были хорошие – папа и мама. [38, c. 4]

Он надел самую лучшую свою рубашку, самые лучшие штаны, причесался как следует и пошёл. [38, c. 91]

Дорогие мои родители! Папа и мама!

Я вас очень люблю. И зверей я очень люблю. [38, c. 8]

В приведённых примерах мы видим синтаксический параллелизм, который подчёркивает, что признак одинаково распространяется как на один, так и на другой предмет, устанавливает соответствие меду предметами.

Таким образом, повторы в повестях сказках Э. Успенского выполняют следующие функции: функцию длительности действия (ретардация), функцию усиления признака, функцию нарастания. В исследуемых повестях присутствует и синтаксический параллелизм, зачастую рассматривающийся в лингвистической науке как разновидность повтора. Он используется для установления соответствия между предметами, а также для ритмической организации текста.

2.5 Интертекстуальность в произведениях Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Одной из особенностей детских произведений последних десятилетий является интертекстуальность, так как практически ни одно современное произведение не обходится без вкраплений из других художественных текстов.

Проявление интертекстуальности видится иначе в детской литературе, нежели в обычных текстах. Здесь уже помимо чисто эстетической цели преследуется и воспитательная. Интертекст может выполнять различные функции в произведениях: экспрессивную, аппелятивную, референтивную, поэтическую и метатекстовую.

В исследуемых повестях-сказках также присутствует интертекстуальность. Существующие в российском искусстве тексты по-новому обыгрываются Э. Успенским. Так в повести-сказке «Крокодил Гена и его друзья» представлена всем известная сказка «Красная Шапочка», но уже в новом варианте:

Когда ребята пришли в театр, они увидели очень странный спектакль. На сцене появился Гена в красной шапочке. Он шел и напевал:

По улицам ходила

Большая крокодила…

Навстречу ему вышел серый волк.

– Здравствуй, Красная Шапочка, произнес он заученным голосом и остолбенел.

– Здравствуйте, – ответил крокодил.

– Куда это ты направляешься?

– Да так просто. Гуляю.

– Может быть, ты идешь к своей бабушке?

– Да, конечно, спохватился крокодил. – Я иду к ней.

– А где живет твоя бабушка?

– Бабушка? В Африке, на берегу Нила.

– А я был уверен, что твоя бабушка живет вон там на опушке.

– Совершенно верно! Там у меня тоже живет бабушка. Двоюродная. Я как раз собирался зайти к ней по дороге.

– Ну что же, – сказал волк и убежал. Дальше он, как положено, прибежал к домику, съел бабушку Красной Шапочки и лег вместо нее в кровать.

Гена в это время сидел за сценой и перечитывал забытую сказку. Наконец он тоже появился около домика.

– Здравствуйте, – постучал он в дверь. Кто здесь будет моя бабушка?

– Здравствуйте, – ответил волк. – Я ваша бабушка.

– А почему у тебя такие большие уши, бабушка? – спросил крокодил, на этот раз правильно.

– Чтобы лучше тебя слышать.

– А почему ты такая лохматая, бабушка? Гена снова забыл слова.

– Да все некогда побриться, внученька, забегалась я… – разозлился волк и спрыгнул с кровати. – А сейчас я тебя съем!

– Ну, это мы еще посмотрим! – сказал крокодил и бросился на серого волка. Он настолько увлекся событиями, что совсем забыл, где находится и что ему положено делать.

Серый волк в страхе убежал. Дети были в восторге. Они никогда не видели такой интересной «Красной Шапочки». Они долго хлопали и просили повторить все сначала. Но крокодил почему-то отказался. И почему-то долго уговаривал Чебурашку не рассказывать Гале, как прошел спектакль. [39, c. 28–29]

В приведённом случае интертекст выполняет метатекстовую функцию. Для понимания данного фрагмента необходимо знать первоисточник (народную европейскую сказку «Красная Шапочка» или сказку Ш. Перро «Красная Шапочка»), то есть определить толкование приведённого фрагмента при помощи исходного текста, выступающего тем самым по отношению к данному фрагменту в метатекстовой функции.

Также в исследуемых повестях-сказках встречается цитатность как одно из стилевых проявлений интертекста. Например, в повести-сказке «Крокодил Гена и его друзья» приводится цитата из известной советской песни (слова и музыка – не позднее 1941 года, музыка Л. Чернецкого) из кинофильма «Антон Иванович сердится»:

На сцене появился Гена в красной шапочке. Он шел и напевал:

По улицам ходила

Большая крокодила… [38, c. 28]

Или ещё пример:

Это очень легкое стихотворение, – решил Чебурашка. – Я его сразу повторю». И он продекламировал:

Мыска шусек нашусила,

Мыска мысек пригласила.

Мыски суски кусать штали –

Зубы сразу зе шломали. [38, c. 114]

В данном случае в тексте приводится известная скороговорка.

Интертекстуальность присутствует и в повести-сказке «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Например:

Женщины, которые под колпаками сохли, не стали возражать: «Что вы! Что вы! Такую собаку надо обязательно в порядок привести. У такой собаки всё должно быть прекрасно: и душа, и причёска, и кисточка! [38, с. 71]

Здесь мы узнаём пародию на известный афоризм А.П. Чехова: «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». У Успенского подобное высказывание относится к Шарику:

У такой собаки всё должно быть прекрасно: и душа, и причёска, и кисточка! [38, с. 71]

Таким образом, интертекстуальность является неотъемлемым свойством современных текстов, в том числе и текстов детской литературы. В повестях-сказках Э. Успенского она выполняет метатекстовую функцию. Для полного понимания толкования фрагмента детям необходимо знать первоисточник. В противном случае ребёнок будет продолжать чтение, считая, что этот фрагмент ничем не отличается от других фрагментов данного текста и является органичной частью его строения.

2.6 Использование графических средств художественной выразительности в повестях – сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Графическое оформление текстов, особенно текстов детской литературы, имеет большое значение. Графические средства включают в себя взаимоотношение шрифтов, деление на абзацы, расположение строк, заглавные буквы, знаки препинания. Они используются, прежде всего, с целью обращения внимания читателей на тот или иной момент в тексте, а также, чтобы сообщить читателю то, что в устной речи передается ударением, тоном голоса, паузами, ударениями или удвоением некоторых звуков и т.д.

В исследуемых произведениях очень много графических средств выразительности.

Например:

Молодой крокодил пятидесяти лет

хочет зависти себе друзей.

С предложениями обращаться по адресу:

Большая Пирожная улица, дом 15, корпусы.

Звонить три с половиной раза. [39, c. 11]

В этом отрывке используется жирный шрифт с целью привлечь внимание читателей и сымитировать стиль объявления. А также нарочно допущены орфографические ошибки. Причём в простых словах, правильное написание которых уже известно ребёнку-читателю («кракодил», «зависти», «спредложениями»). Конечно, подобные ошибки «молодого кракодила пятидесяти лет» вызовут у ребёнка смех.

ЗАВОД ЖЕЛЕЗНОТРАКТОРНЫХ ИЗДЕЛИЙ.

ТР-ТР МИТЯ ПРОДУКТОВЫЙ. 20 л. [38, c. 39]

Внизу ещё было напечатано красивыми буквами:

В НАШЕЙ СТРАНЕ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ ОЧЕНЬ МНОГО!

Это обрадовало всех. Особенно Шарика. [38, c. 38]

Здесь также применяются внешние средства выразительности с целью привлечения внимания. Интересно и само содержание надписи: «В нашей стране железных дорог очень много»! и реакция на неё героев: «Это обрадовало всех. Особенно Шарика» (Будто им не всё равно).

В данном случае применяется как средство художественной выразительности и привлечения внимания юных читателей жирный шрифт в рамке. Необычно и само содержание этой таблички. С одной стороны, подобные таблички есть во всех зоопарках, с другой, смысл данной таблички из текста противоположен смыслу табличек в настоящих зоопарках. Там детей чаще всего пытаются предостеречь подобными надписями, а в данном тексте, наоборот, автор даёт почувствовать, что крокодил Гена – добрый персонаж, и его можно гладить и кормить, что дети очень любят.

Следующий пример:

Когда старуха подошла к забору, она увидела на нём такую надпись:

ОСТОРОЖНО: ЗЛОЙ ЧЕБУРАШКА! [39, c. 87]

В данном случае также используются графические средства выразительности (в частности, крупный шрифт). Интересно само содержание надписи. Оно парадоксально. Ребёнок воспринимает Чебурашку добрым и беззащитным. Автор знает это. Такое неожиданное сочетание очень смешно и неожиданно.

В завтрашних газетах наши друзья с удивлением прочитали такую заметку:

Новости

В нашем городе строится замечательный дом – Дом дружбы. Высота его – десять этажей. Ширина – пятьдесят шагов. Длина тоже. На стройке работают десять крокодилов, десять жирафов, десять обезьян

и

десять круглых отличников.

Дом дружбы будет построен к сроку. [39, c. 101]

Использованы графические средства выразительности (жирный шрифт), чтобы читатель обязательно обратил внимание на журналистскую заметку. Автор новостей явно преувеличил достижения в строительстве Дома дружбы и количество строителей. Ровно в 10 раз. Интересно и сочетание «в завтрашних газетах…прочитали». Здесь в одном предложении совмещаются как показатели будущего времени («завтрашних»), так и – прошедшего (глагол «прочитали»). Что тоже необычно.

Таким образом, использование графических средств выразительности в повестях-сказках Э. Успенского служит для привлечения внимания юных читателей, наглядности, а также с целью имитации того или иного стиля повествования (будь то объявление, предупреждающая табличка или журналистская статья). Графические средства делают текст наиболее доступным для ребёнка.

В данной главе предметом нашего изучения явились художественные особенности повестей-сказок Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот».

Для исследуемых произведений Э. Успенского характерно употребление распространённых сказочных формул (например, «жил да был», «по морям, по океанам», «сундук окованный»), слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами (например, «домик», «внученька», «приступочек»), инверсии, характерных для народных сказок.

Также во второй главе нашей работы было рассмотрено значение и происхождение антропонимов и зоонимов, используемых в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот». Они в тексте мотивированы, каждое имя собственное имеет своё происхождение и выполняет, как правило, характерологическую функцию.

В изучаемых повестях-сказках особое место занимают алогизмы и умозаключения героев, которые используются в тексте с целью воссоздания особенностей детского мышления и детских ценностей, а также для создания комического эффекта.

Значительную роль в произведениях Успенского играют повторы, которые выполняют, как правило, функцию длительности действия (ретардация), функцию усиления признака и функцию нарастания.

В исследуемых текстах наряду с перечисленными художественными средствами присутствует интертекстуальность. Э. Успенский умело вводит в собственный текст фрагменты уже существующих текстов, а также очень интересно интерпретирует всем известную сказку «Красная Шапочка».

Помимо вышеизложенных средств художественной выразительности в повестях-сказках Э.Н Успенского особое место занимают графические стилистические средства, служащие, прежде всего, для привлечения внимания читателей к тому или иному фрагменту текста, а также для имитации того или иного стиля повествования (объявление, заметка, табличка).

Таким образом, все рассмотренные нами художественные особенности делают текст интересным, ярким и доступным ребёнку, ведь в повестях-сказках Э. Успенского отражены особенности детского мышления, детские ценности, а также присутствует фольклорное начало, очень близкое ребёнку.

3. Особенности использования изобразительно-выразительных языковых средств в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Язык детской литературы имеет свою специфику. Авторы, пишущие для детской аудитории, отбирают особые языковые средства, в которых находит выражение специфика мышления, мировоззрения, ценностей и речи детей.

В основе языковой выразительности детских произведений всегда лежит новизна, своеобразие, необычность, отступление от привычного и обыкновенного. Средства языковой выразительности весьма многообразны. Именно поэтому можно говорить о выразительных средствах языка на всех его уровнях: фонетики, лексики и фразеологии, морфологии и словообразования, синтаксиса.

Особенности использования языковых средств выразительности в повестях-сказках Э.Н. Успенского и стали предметом изучения в данной главе.

3.1 Средства фоники в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, кот и пёс»

Среди средств языковой выразительности особую группу составляют фонетические средства. Как известно, звучащая речь является основной формой существования языка. Звуковой организацией речи, эстетической ролью звуков в художественных текстах занимается особый раздел стилистики – фоника. Фоника дает оценку особенностям звукового строя языка, исследует разнообразные приемы усиления фонетической выразительности речи.

Фонетические средства языка играют в текстах детской литературы немаловажную роль. В частности, с помощью средств фоники в детских произведениях отражаются особенности детского произношения. Ведь в 5 – 7 лет (а именно для данного возраста предназначены исследуемые повести-сказки) для детской речи характерно ещё неточное произношение некоторых звуков, как правило, шипящих до периода замены молочных зубов на постоянные.

Данная фонетическая особенность отражена в повести-сказке Э.Н. Успенского «Крокодил Гена и его друзья»:

Сто зе это такое полусяется? – рассердился Чебурашка. – Я и двух шлов швязать не могу! Жначит, надо как мозно больсе жаниматься!

И он жанимался и жанимался всю ночь! [39, c. 115]

В данном отрывке Чебурашка неправильно произносит свистящие (з, с) и шипящие звуки (ж, ш, ч), он заменяет одну фонему другой. Данные нарушения характерны для возраста от 5 до 7 лет (период замены зубов).

Или ещё подобный пример:

Это очень легкое стихотворение, – решил Чебурашка. – Я его сразу повторю.

Мыска шусек нашусила,

Мыска мысек пригласила.

Мыски суски кусать штали –

Зубы сразу зе шломали. [39, c. 114]

Интересно, что в данной повести-сказке шепелявит не только маленький Чебурашка, но и взрослый и солидный крокодил Гена:

Ну сто? – спросил Чебурашка. – Ждорово у меня полусилось? – Ждорово! – похвалил его Гена. – Молодсяга! [39, c. 114]

В данных примерах также шипящие фонемы заменяются cвистящими и наоборот.

Стоит отметить, что в повести-сказке «Дядя Фёдор, пёс и кот» подобные фонетические особенности отсутствуют. Это объясняется тем, что повесть-сказка «Крокодил Гена и его друзья» предназначена для детей возраста от 5 до 7 лет, а «Дядя Фёдор, пёс и кот» – для младшего школьного возраста, для которого уже менее свойственны приведённые фонетические особенности.

Помимо вышеприведённых фонетических средств в тексте повести-сказки «Крокодил Гена и его друзья» присутствует деление на фонетические слоги: А каково зверю с таким сложным именем, как гиппопотам. Поди догадайся, что ты не ги-потам, не по-потам, а именно гип-по-по-там. [39, c. 5]

В данном фрагменте мы видим деление на слоги сложного для произношения слова «гиппопотам».

Повесть-сказка Э.Н. Успенского «Дядя Фёдор, пёс и кот» также не лишена фонетических средств языковой выразительности. Особое место в ней занимает рифма. Корней Чуковский в своей книге «От двух до пяти» утверждает, что стихи для детей являются нормой человеческой речи и естественным выражением чувств и мыслей ребёнка. Поэтому в исследуемом произведении Успенского часты рифмованные сочетания:

Это не трактор, а бегемот какой-то. Тр-тр – восемь дыр! Чтоб ему пусто было, инженеру Тяпкину! [38, c. 41]

Понятно, – говорит парикмахер. – На хвосте кисточка, в руках тросточка, в зубах косточка. Это уже не Шарик, это жених получается! [38, c. 70]

Кот как захохочет:

– Ты его ещё Рексом назови. Или Тузиком. Тузик, Тузик, съешь арбузик! [38, c. 80]

Таким образом, в исследуемых повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» присутствуют фонетические средства языковой выразительности, используемые, во-первых, для отражения фонетических особенностей детской речи в тексте, что делает повесть-сказку близкой ребёнку; во-вторых, представленное в тексте слоговыделение помогает ребёнку усвоить сложное для произношения слово и показывает одну из сторон устройства языка.

3.2 Роль лексических образных средств в повестях-сказках Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

«Образность в широком смысле этого слова – как живость, наглядность, красочность изображения – неотъемлемый признак всякого вида искусства, форма осознания действительности с позиций какого-то эстетического идеала, образность языка – частное ее проявление» – отмечает И.Б. Голуб в учебнике «Стилистика русского языка». [10, с. 87]

Слова, употребленные в переносном значении с целью создания образа, называются тропами (гр. tropos – поворот, оборот, образ). Тропы являются выразительными средствами лексического уровня языка. К основным видам тропов относятся: эпитет, сравнение, метафора, олицетворение, метонимия, синекдоха, перифраз (перифраза), гипербола, литота и ирония.

Безусловно, в языке детской литературе тропы занимают одно из важнейших мест. Ведь они делают текст живым, ярким и метафоричным.

В повести-сказке «Дядя Фёдор, кот и пёс» имеется большое количество самых различных тропов: метафора, метонимия, олицетворение, гипербола, сравнение – всё придаёт тексту яркость, образность и комизм.

Значительное место в тексте повести-сказки «Дядя Фёдор, пёс и кот» занимают метафоры.

Метафора – переносное значение слова, основанное на уподоблении одного предмета или явления другому по сходству или по контрасту; скрытое сравнение, построенное на сходстве или на контрасте явлений. Метафора является одним их самых ярких и сильных средств создания выразительности и образности текста. Через метафорическое значение слов и словосочетаний автор передает неповторимость предметов или явлений.

Рассмотрим конкретные языковые примеры метафор:

Надо, чтобы в доме и собаки были, и кошки, и приятелей целый мешок. [38, c. 25]

В данном отрывке мы видим яркую авторскую метафору «приятелей целый мешок», обозначающую очень большое количество приятелей. Она отталкивается от сходства по количеству.

Шарик даже в обморок упал от удивления. Потом вскочил из обморока и за другой конец скатерти ухватился. [38, c. 29]

Глагольная метафора «вскочил из обморока» подчёркивает быстроту действия и создаёт комический эффект.

Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать. [38, c. 52]

Лохматость повысилась» – глагольная метафора, употребляющаяся в значении «увеличилась».

Раньше у них всё не было времени дядей Фёдором заниматься: хозяйство их заедало, телевизор и газеты вечерние. [38, c. 96]

Глагольная метафора «хозяйство их заедало, телевизор и газеты вечерние», использующаяся в значении «надоедать, мучить». Отталкивается от сходства по характеру действия. Подобная метафора используется и в повести-сказке «Крокодил Гена и его друзья»:

На другой вечер работа закипела. [38, c. 41]

Матроскин – кот по хозяйственной части. [38, c. 103]

Это точно, – поддерживает кот, – и характер тяжёлый, и веник тоже. [38, c. 12]

В данном примере слово «тяжёлый» использовано как в прямом, так и переносном значении.

Помимо метафор в тексте встречаются и эпитеты.

Эпитет – художественное, поэтическое определение, подчеркивающее какое либо свойство предмета или явления, на которое автор хочет обратить внимание и по поводу которого хочет выразить своё отношение. Все эпитеты направлены на выделение наиболее существенных признаков изображаемых предметов. Помимо этого, эпитеты могут усиливать какие-либо признаки предметов, уточнять отличительные признаки предмета, а также передавать отношение автора к изображаемому, что также немаловажно для детской литературы.

В повестях-сказках Э. Успенского используются следующие эпитеты: «сторожевой кот» (создан по аналогии с распространённым и всем известным сочетанием «сторожевой пёс»), «колбасно-угощательный характер» (в составе эпитета использовано авторское новообразование «колбасно-угощательный»; данный эпитет используется в значении «добрый характер»), «венико-выгонятельный характер» (эпитет также состоит из авторского новообразования «выгонятельный» и является антонимом по отношению к эпитету «колбасно-угощательный» характер, используется в значении «вредный характер»), «сундук окованный», «психическая корова» (т.е. нервная), «разнесчастный заяц», «учёному у окна, в халате без пуговиц, у которого разные носки», «солнце домашнее», «кот по хозяйственной части», «на полной картофельной скорости», «мокрая погода», «большой-пребольшой лев в пенсне и в шляпе», «весёлый трактор», «не совсем настоящий трактор», «девочки шурум-бурумные» (в составе эпитета использовано авторское новообразование «шурум-бурумные», образованное от разговорного слова «шурум-бурум»), «молодой трактор» и т.д.

Особое место в повести-сказке «Дядя Фёдор, пёс и кот» занимают сравнения как наиболее доступный для детей способ познания и изображения действительности.

Сравнение – сопоставление двух предметов или явлений с целью пояснить один из них при помощи другого.

Примеры сравнения:

Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать. [38, c. 52]

Корова рыжая, мордастая и важная такая. Ну просто профессор с рогами! [38, c. 29]

Что ж тут непонятного? – говорит кот. – Просто всё, как арбуз. [38, c. 39]

И стал Шарик фотоаппарат ждать, как дети ждут праздника 1 Мая. [38, c. 82]

Так они на кроватях чуть не до потолка прыгали. Как кузнечики!. [38, c. 96]

…автоматы почту разносят и марки наклеивают, как звери. [38, c. 110]

Большую часть из всех тропов в повести-сказке Э. Успенского «Дядя Фёдор, кот и пёс» составляет олицетворение. Ведь детям свойственно одушевлять предметы, наделять их человеческими качествами.

Олицетворение – изображение неодушевлённых предметов, при котором они наделяются свойствами живых существ.

Печкин отвечает:

– Это дом с ума сошёл! На меня бросается. [38, c. 48]

Но письмо из ящика ещё не скоро по адресу поехало. [38, c. 53]

Наконец письмо дяди Фёдора в город приехало. [38, c. 63]

Митя тарахтел радостно и вовсю работал колёсами… Молодой ещё трактор!… А если он кур встречал на пути, он тихонечко подкрадывался и гудел во всё горло: «Уу-уу-уу!» Дядя Фёдор песню запел, а трактор ему подпевал. Очень хорошо у них выходило. [38, c. 69]

А тр-тр Митя смотрел, смотрел на них и как загудит!. [38, c. 79]

Нет, наоборот, автоматы почту разносят и марки наклеивают, как звери. [38, c. 110]

И пошёл папа с Шариком Митю заводить. Митя очень обрадовался. [38, c. 118]

Песню какую-то запел тракторную, и поехали они в город на полной картофельной скорости. [38, c. 118]

На улице солнце светило, и снег почти стаял. Выглянула тёплая поздняя осень. [38, c. 120]

Олицетворение, на наш взгляд, оживляют сказочный мир детской литературы, делают его близким ребёнку, а также они служат для создания ярких, выразительных и образных картин, усиления передаваемых мыслей и чувств.

Для языка исследуемых произведений Э. Успенского характерна также замена конкретного значения слова общим значением:

Дорогие учёные! У вас, наверное, тепло. А у нас скоро зима. А мой хозяин дядя Фёдор не велит природу на дрова пилить. [38, c. 81]

Мы за тебя рады, что ты хорошо живёшь. А природу на дрова рубить не надо. [38, c. 108]

«Природу на дрова пилить» – имеется в виду пилить деревья, которые являются частью природы. Здесь мы наблюдаем сужение сферы референции слова «природа», которое стало беднее по значению. По Цейтлин, данное явление является одной из распространённых ошибок детской речи.

В некоторых случаях автор использует гиперболу.

Гипербола (греч. hyperbole – преувеличение) – разновидность тропа, основанная на преувеличении.

Например:

После этого письма мама с папой полчаса в себя приходили, все лекарства в доме выпили. [38, c. 66]

И так его проодеколонил, что от Шарика «Полётом» за километр пахло. [38, c. 72]

Так они на кроватях чуть не до потолка прыгали. Как кузнечики! Из штанишек выскакивали. [38, c. 96]

3.3 Роль собственно-авторских неологизмов в повестях-сказках Э.Н. Успенского

Ярким средством языковой выразительности в детской литературе являются индивидуально-авторские неологизмы (новообразования), привлекающие внимание юного читателя своей неожиданностью, непривычностью и исключительностью.

Авторские новообразования – новые слова, образованные в языке автором, не вошедшие в узус и используемые в конкретном тексте. Неологизм является выразительным средством словообразования и морфологии.

В произведениях Эдуарда Успенского достаточно большое количество авторских новообразований, причём очень интересных и необычных. Мы посчитали, что наше исследование будет неполным, если мы не остановимся на них:

Меня зовут Шапокляк, – ответила старуха. – Я собираю злы. [39, c. 44]

«Злы» – это злые дела. Данное новообразование используется в целях языковой экономии, а также из стремления к новизне и необычности.

Я люблю, когда у человека характер весёлый – колбасно-угощательный. А у неё наоборот – тяжёлый характер. Венико-выгонятельный. [38, c. 12]

В этом тексте мы видим авторские новообразования «колбасно-угощательный» и «венико-выгонятельный», созданные сложением. Формы «выгонятельный» и «угощательный» образованы в результате ошибочного употребления суффикса – ельн-, который обозначает признак, характеризующийся тем, что названо мотивирующим словом. Данные языковые единицы в системе русского языка отсутствуют. Образованы с целью создания юмористического эффекта и воссоздания особенностей детской речи. Ведь дети также склонны к словотворчеству.

И уважаемые гражданятки, – последним произнёс Чебурашка, чтобы тоже что-то сказать. [39, c. 117]

В современном русском литературном языке словоформы «гражданятки» нет. Есть форма «граждане». Образовано данное слово, по мнению автора дипломной работы, не только для создания юмористического эффекта, но и с целью воссоздания особенностей детской речи. Дети любят образовывать новые слова. Как говорил К.И. Чуковский, они «величайшие труженики». [45, с. 14] Очень часто дети это делают на основе определённых языковых предпосылок. В данном слове реализуются потенции словообразовательных типов, продуктивных для детской речи. Вот, что об этом говорит К.И. Чуковский: «Переиначивая наши слова, ребенок не замечает своего словотворчества и остается в уверенности, будто правильно повторяет услышанное («сольница» – солонка, т. к. есть чайница, сахарница). Такое неосознанное словесное творчество – один из самых изумительных феноменов детства. Даже те ошибки, которые не редко случается делать ребенку при этом творческом усвоении речи, свидетельствуют об огромности совершаемой его мозгом работы по координации знаний (почтаник – почтальон, по аналогии со словами с суффиксом – ник –; пожарник, сапожник, печник). Чтобы воспринять наш язык, ребенок в своем словотворчестве копирует взрослых. Сам того не подозревая, он направляет все свои усилия к тому, чтобы путем аналогий усвоить созданное многими поколениями взрослых языковое богатство». [45, c. 16–17]

И «Корово-пастухачий» тоже. [38, c. 11]

В данном примере мы видим новообразование «корово-пастухачий». Данная словоформа образована от слова «пастух» при помощи суффиса – ач– (по аналогии с «кошачий», «собачий») У А.Н. Гвоздева в работе «Вопросы изучения детской речи» отмечается, что у детей шести-семи лет особую распространённость приобретает ошибочное употребление суффиксов, в том числе и суффикса – ач – (например, жгачий) и как следствие этого проявляется активное словотворчество. На наш взгляд, автор отразил в тексте именно эту особенность детской речи, сделав текст близким ребёнку, доступным и комичным.

Надо, чтобы в доме и собаки были, и кошки, и приятелей целый мешок. И всякие там жмурки-пряталки. [38, c. 25]

В данном отрывке присутствует авторское новообразование «жмурки-пряталки». В русском языке нет слоформы «пряталки», а есть словоформа «прятки». Подобные языковые инновации С.Н. Цейтлин относит к новообразованиям, при которых соответствующая языковая единица имеется во взрослой языковой системе, но создана иным способом (по типу ищу – «искаю», поезда – «поезды»).

Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. [38, c. 50]

А ты, говорилка, помалкивай себе на шкафу! [38, c. 105]

В данном тексте используется языковая инновация «говорилка», образованная от слова «говорить» при помощи суффикса – лк-, обозначающего название лица, выполняющего действие (по аналогии «гадалка», «сиделка»).

Итак, авторские новообразования в исследуемых повестях-сказках создаются с различными целями: с целью создания юмористического эффекта, отражения особенностей детской речи (прежде всего, отражения её словообразовательного потенциала), а также из стремления назвать единым словом целое словосочетание. Но все новообразования, безусловно, делают текст ярким, необычным и интересным.

3.4 Роль авторских комментариев детям в произведениях Э.Н. Успенского

Помимо занимательного сюжета в повестях-сказках Э. Успенского присутствуют и авторские комментарии, которые обращены непосредственно к детям или к главным героям произведений Успенского.

Например: «Если вы, ребята, не знаете, что такое словарь, я вам расскажу. Это специальная книжка. В ней собраны все слова, какие есть на свете, и рассказывается, что каждое слово значит». [39, c. 14–15]

Автор очень доступно, просто и понятно объясняет ребенку, что такое словарь. Стоит заметить, что автор общается с ребёнком на равных.

А навстречу им какой-то дядя бежит. Румяный такой, в шапке. Лет пятидесяти с хвостиком. (Это не дядя с хвостиком, а возраст у него с хвостиком. Значит, ему пятьдесят лет и ещё чуть-чуть.). [38, c. 18]

Здесь маленькому читателю поясняется значение метафоричного выражения «лет пятидесяти с хвостиком». Стоит отметить, что пояснение доступное и остроумное.

Конечно, Галя и Гена были не правы, потому что леопарда надо было смотреть не на букву «РР-РРРРЫ» и не на букву «К», а на букву «Л».

Ведь он же ЛЕОПАРД, а не РР-РР-РРЫОПАРД и тем более не К…ОПАРД. [39, c. 15]

Здесь автор также доступно объясняет, на какую букву надо было искать слово «леопард». При этом он для более яркого, интересного пояснения использует игру слов («Ведь он же ЛЕОПАРД, а не РР-РР-РРЫОПАРД и тем более не К…ОПАРД») и внешние (графические) средства выразительности. Благодаря вышеприведённым средствам изобразительности, ребёнку данное объяснение легко запомнится.

Различные пояснения в тексте встречаются не только от имени автора, но и от самих героев:

Не склад, а клад, – отвечает кот. – Это деньги такие и сокровища, которые люди в землю спрятали. Разбойники всякие. [38, c. 21]

В данном случае кот Матроскин даёт очень понятное и интересное толкование значения слова «клад».

А что такое «связи»? – спрашивает дядя Фёдор. – Это знакомства деловые, – объясняет кот. – Это когда люди друг другу хорошее делают ни с того ни с сего. Просто по старой памяти. [38, c. 80]

В данном отрывке мы видим также пояснения кота Матроскина. Он своеобразно и доступно толкует значение слова «связи». И приводит очень наглядный и интересный пример:

Нет, это не то, – толкует кот. – Это просто вежливый мальчик был. Или учительница в том же автобусе ехала. А вот если мальчик когда-то старушке картошку чистил, а она за него в это время задачки решала, значит, у них было деловое знакомство. И они всегда будут друг другу помогать. [38, c. 80]

3.5 Языковая игра в произведениях Э. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Языковая игра представляет собой манипуляцию языковыми знаками и вносит в язык детской литературы элемент неожиданности и нестандартности.

К. Чуковский так писал о ценности словесной игры и нелепиц: «Играть в детстве-то же, что накапливать опыт, а этот накопленный опыт порождает новые знания, чувства, желания, поступки и новые способности». [45, c. 231]

Важнейшим средством создания комического эффекта и ярких необычных образов в повестях-сказках Э. Успенского является игра слов и смысловая игра.

Например:

Тридцать шесть и шесть у меня. Кажется, всё в порядке. – Какое там в порядке! – кричит кот. – У вас же температура сорок два! – Почему? – испугался Печкин. – А потому что тридцать шесть у вас и ещё шесть. Сколько это вместе будет?

Почтальон посчитал на бумажке. Сорок два вышло. [38, c. 112 – 113]

Здесь очень интересно обыгрывается результаты измеренной Печкиным собственной температуры. Через игру слов Матроскин заставляет поверить почтальона, что тот болен.

Необычно обыгрывается в тексте повести-сказки Э. Успенского и народная загадка:

И от кота будет польза. Мы его на собаку выучим. Будет у нас сторожевой кот. Будет дом охранять. Не лает, не кусает, а в дом не пускает. [38, c. 7]

Ответ на данную загадку в русском фольклоре – замок. В данном отрывке в качестве отгадки Успенский подразумевает сторожевого кота, что придаёт пословице новизну, а тексту юмористический эффект.

В повести-сказке «Крокодил Гена и его друзья» автор также нередко использует игру слов и неожиданные, необычные сочетания в повествовании:

Но слон, если бы подумал, мог бы догадаться, что он слон. Ведь у него очень простое имя. А каково зверю с таким сложным именем, как гиппопотам. Поди, догадайся, что ты не ги-потам, не по-потам, а именно гип-по-по-там. [39, c. 5]

В данном отрывке автор очень интересно обыгрывает слово «гиппопотам». Он показывает этой игрой ребёнку насколько сложное имя у гиппопотама, и каково животному с таким именем. (Будто ему это не всё равно). Таким образом, особое место в исследуемых повестях-сказках занимает языковая игра, которая является средством создания комического эффекта. Но помимо юмора здесь, безусловно, есть и познавательный момент. Ведь играя словом, создавая нелепые сочетания, ребёнок постигает языковую норму. Об этом писал ещё К. Чуковский: «…всякое отступление от нормы сильнее укрепляет ребёнка в норме, и он ещё выше оценивает свою твердую ориентацию в мире», «он делает как бы экзамен своим умственным силам и неизменно этот экзамен выдерживает, что значительно поднимет в нём уважение к себе, уверенность в своём интеллекте. [45, c. 232]

3.6 Синтаксические средства выразительности в повестях-сказках Э.Н. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот»

Для усиления языковой выразительности детских текстов могут использоваться самые разные структурные, смысловые и интонационные особенности синтаксических единиц языка.

Наиболее значимыми выразительными средствами синтаксиса являются: синтаксическая структура предложения и знаки препинания, специальные синтаксические выразительные средства (фигуры), особые приемы композиционно-речевого оформления текста (вопросно-ответная форма изложения, несобственно-прямая речь, цитирование и т.д.).

В повестях-сказках Э. Успенского используются различные выразительные средства синтаксиса. Особое место занимает диалог.

Диалог – это процесс языкового общения между двумя или более лицами, в литературе – персонажами. Он является также основной формой разговорной разновидности общенародного языка, в которой наиболее ярко проявляется его коммуникативная функция.

В исследуемых повестях-сказках большое количество интересных и необычных диалогов.

Например:

У ворот склада сидел на лавочке главный кладовщик в валенках.

Чебурашка решил начать разговор издалека.

– Солнышко светит, травка зеленеет! – сказал он. – А нам так нужны гвозди! Не дадите немножко?

– Это не травка зеленеет, – ответил кладовщик. – Это краску пролили. А гвоздей нет. Каждый ящик на учёте.

– Зато птички поют, – продолжал Чебурашка. – Заслушаешься! А может найдёте лишние? Нам же немного надо!

– Если бы это птички пели… – вздохнул кладовщик. – То ж ворота скрипят. И искать не буду. Ничего лишнего нету!

– Очень жаль, – сказал Чебурашка, – что это не птички скрипят! А мы строим Дом дружбы!

– Дом дружбы? – заинтересовался кладовщик. – Ну, тогда, другое дело! Тогда я дам тебе гвозди. Уж так и быть, бери! Только я дам тебе гнутые гвозди. Идёт?

– Идёт! – обрадовался Чебурашка. – Большое спасибо! Только дайте мне уж заодно и гнутый молоток!

– Гнутый молоток? – удивился кладовщик. – А зачем?

– Как – зачем? Забивать гнутые гвозди!

Тут даже видавший виды кладовщик в валенках не удержался и захохотал.

– Ну ладно, так и быть. Дам тебе прямых гвоздей. А гнутые выпрямлю сам! Держи. [39, c. 110–111]

В приведённом отрывке представлен необычный диалог между Чебурашкой и кладовщиком. Он наполнен юмором, смысловой игрой, показывает находчивость Чебурашки. Здесь прослеживается смысловая связь разговора Чебурашки с кладовщиком про погоду и про гвозди. В их репликах смешиваются по смыслу несовместимые высказывания: «Солнышко светит, травка зеленеет! А нам так нужны гвозди!» или «Это не травка зеленеет. Это краску пролили. А гвоздей нет». [39, c. 110] Но когда кладовщик узнает, что гвозди нужны для Дома дружбы, то с удовольствием их даёт. Здесь мы видим отражение в тексте детских ценностей. Дружба для детей имеет большое значение, и не дать гвоздей и молотка кладовщик для строительства Дома дружбы просто не мог.

Для данного диалога также характерно наличие разговорных элементов (например, «нету») и большое количество неполных синтаксических структур.

Следующий диалог из повести-сказки «Дядя Фёдор, пёс и кот» не менее интересен:

Мама папе говорит:

– Я теперь многое поняла. Если дядя Фёдор найдётся, я для него няню заведу. Чтобы ни на шаг от него не отходила. Он тогда никуда не убежит.

– И ни капельки ты не права, – говорит папа. – Он же мальчик. Ему нужны приятели, чердаки, шалаши разные. А ты из него барышню кисельную делаешь.

– Не кисельную, а кисейную, – поправляет мама.

– Да хоть клюквенную! – кричит папа. – Он же мальчик! Сейчас даже девочки пошли шурум-бурумные! Я вот мимо детского сада проходил, когда там ребят спать укладывали. Так они на кроватях чуть не до потолка прыгали. Как кузнечики! Из штанишек выскакивали. Мне и самому так прыгать захотелось!

– Давай, давай! – говорит мама. – Прыгай до потолка! Выскакивай из штанишек! Только сына я тебе портить не позволю! И никаких собак у нас дома не будет! И никаких кошек! Уж в крайнем случае я на черепаху соглашусь в коробочке.

И так они каждый день разговаривали. [38, c. 96–97]

В данном диалоге можно отметить простоту синтаксических конструкций, авторский неологизм «шурум-бурумные», а также явление паронимии («барышню кисельную делаешь» (т.е. кисейную).

Следует заметить, что приведённые нами диалоги в тексте не единичны. Исследуемые повести-сказки в основном построены на диалогах, в которых широко используются разговорные элементы речи, просторечия. Реплики диалогов отличаются простотой. Очень часто используются самые различные виды односоставных предложений (определённо-личные, обобщённо-личные, безличные и т.д.), а также разные виды неполных предложений.

Важнейшим синтаксическим средством, используемым в повестях-сказках Э. Успенского, является парцелляция.

Парцелляция – это приём, заключающийся в намеренном расчленении предложения на несколько частей и оформлении этих частей как самостоятельных синтаксических единиц.

Парцелляция способна усиливать выразительность текста, выделяя какие-либо детали общей картины, подчеркивать значимость тех или иных частей высказывания, наиболее важных с точки зрения автора.

Примеры парцелляции в исследуемых повестях-сказках Э. Успенского:

Так они на кроватях чуть не до потолка прыгали. Как кузнечики! [38, c. 96]

В данном фрагменте с помощью парцелляции выделяется сравнение «как кузнечики».

Я из почты. Я почтальон тутошний – Печкин. Поэтому я всё должен знать. Чтобы письма разносить и газеты. [38, c. 18]

В приведённом примере выделяется в отдельное предложение придаточное причины «Чтобы письма разносить и газеты».

Тр-тр – это сокращённо «трактор». А «Митя» – это значит «Модель инженера Тяпкина. Который тебе письмо написал. [38, c. 39]

Это дом с ума сошёл! На меня бросается. [38, c. 48]

Таким образом, парцелляция широко используется в текстах произведений Э. Успенского и служит, как правило, для выделения особо значимых частей высказывания.

В данной главе предметом нашего изучения были языковые средства и их роль в повестях-сказках Э. Успенского. Мы рассмотрели использования средств языковой выразительности на всех языковых уровнях: фонетическом (рифма, отражение звуковых особенностей детской речи), лексическом (тропы), словообразовательном (авторские неологизмы) и синтаксическом (диалог, парцелляция, неполные предложения).

Языковые средства фоники служат в текстах Э. Успенского для отражения особенностей детской речи, создания комического эффекта; тропы придают языку произведений яркость, образность и метафоричность; авторские новообразования привлекают внимание читателей своей неожиданностью и исключительностью; авторские пояснения расширяют кругозор ребёнка; языковая игра помогает ребёнку постигнуть норму; многочисленные диалоги отражают детское миропонимание и включают в себя множество разговорных элементов; парцелляция усиливает выразительность текста и выделяет значимые его части.

Заключение

В заключение отметим, что настоящая работа велась в соответствии с поставленными целью и задачами. При исследовании языковых особенностей повестей-сказок Э.Н. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» нами были охвачены все уровни языка, начиная с фонетического и заканчивая синтаксическим.

В представленной выпускной квалификационной работе были выявлены и описаны основные языковые особенности произведений Э.Н. Успенского, отражена специфика языка детской литературы.

Итак, для повестей-сказок Э. Успенского характерно использование сказочных формул, слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами, инверсии, характерных для устного народного творчества. Данные особенности сближают произведения Успенского с фольклором, что делает их ещё более близкими ребёнку, ведь дети входят в мир литературы, читая сказки.

Особое место в повестях-сказках Э. Успенского занимают алогизмы, которые используются в тексте с целью воссоздания особенностей детского мышления и детских ценностей, а также для создания комического эффекта.

Значительную роль в произведениях Успенского играют повторы, которые выполняют, как правило, функцию длительности действия (ретардация), функцию усиления признака и функцию нарастания.

В исследованных повестях-сказках присутствуют также авторские комментарии для детей, которые, безусловно, расширяют детский кругозор, создают эффект присутствия автора, человека много знающего, доброго, ироничного.

В изученных текстах наряду с перечисленными художественными средствами присутствует интертекстуальность. Э. Успенский умело вводит в собственный текст фрагменты уже существующих текстов, а также очень интересно интерпретирует их.

Следует отметить, что в повестях Э.Н. Успенского «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» нашли своё отражение особенности детского мышления, мировоззрения, детской речи и детские ценности. Данные особенности и определяют специфику детской литературы, а также её языковые средства.

В повестях-сказках «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» широко используются средства языковой выразительности всех уровней:

Фонетические средства выразительности (рифма, отражение звуковых особенностей детской речи в тексте, звукоподражание)

Например: «Сто зе это такое полусяется? – рассердился Чебурашка. – Я и двух шлов швязать не могу»! [39, c. 115]

Лексические средства выразительности (тропы: метафоры, эпитеты, сравнение, олицетворение, гиперболы)

Например: «сторожевой кот», «колбасно-угощательный характер», «венико-выгонятельный характер», «весёлый трактор», «девочки шурум-бурумные»; «приятелей целый мешок», «работа закипела»; «выглянула тёплая поздняя осень», «просто всё, как арбуз».

Выразительные средства словообразования и морфологии (индивидуально-авторские неологизмы, отражающие особенности детской речи, способность ребёнка к словотворчеству)

Например: «корово-пастухачий», «гражданятки», «злы», «проодеколонил», «шурумбурумные».

Графические средства художественной выразительности (расположение шрифтов, рамки, заглавные буквы)

Синтаксические средства выразительности (прежде всего, диалог, неполные конструкции и парцелляция)

Все с вышеназванные языковые средства делают текст повестей-сказок Э.Н. Успенского очень ярким, образным, метафоричным, эмоциональным интересным, доступным и близким ребёнку. Неслучайно, до сих пор к произведениям Успенского не утрачен интерес юных читателей, а текст его повестей-сказок «Крокодил Гена и его друзья» и «Дядя Фёдор, пёс и кот» лёг в основу одноимённых мультфильмов.

Список литературы

Алексин, А.Г. Я к Вам пишу… / А.Г. Алексин // Детская литература. – 1966. – №1. – С. 26.

Арзамасцева, И.Н. Детская литература. Учебное пособие для студентов средних педагогических учебных заведений / И.Н. Арзамасцева. – М.: Издательский центр «Академия», 1997. – 448 с.

Белинский, В.Г. и др. О детской литературе / В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов. – М.: Детгиз, 1954. – 431 с.

Бондарко, В.Г. Случай Успенского / В.Г. Бондарко // Наша улица. – 2001. – №2. – С. 5.

Бородич, Е.А. Игра и её отображение в детской литературе / Е.А. Бородич // Филологическое образование в школе и в вузе. – 2009. – №1 – С. 3 – 8.

Википедия. Свободная энциклопедия [Электронный ресурс]. – URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения: 24.04.2010).

Выготский, Л.С. Мышление и речь. Психологическое исследование / Л.С. Выготский. – М.: Лабиринт, 1999. – 350 с.

Гвоздев, А.Н. Вопросы изучения детской речи / А.Н. Гвоздев. – М.: Издательство академии педагогических наук РСФСР, 1961. – 470 с.

Гвоздев, А.Н. От первых слов до первого класса: Дневник научных наблюдений / А.Н. Гвоздев. – Саратов: Издательство Саратовского университета, 1981. –323 с.

Голуб, И.Б. Стилистика русского языка / И.Б. Голуб. – М.: Айрис-пресс, 2008. – 448 с.

Горький, М. Литературу – детям / М. Горький // М. Горький о детской литературе: Статьи, высказывания, письма. – М.: Детская литература, 1968. – 144 с.

Гридина, Т.А. Имена собственные как база языковой игры / Т.А. Гридина // Русский язык в школе. – 1996. – №3. – С. 51 – 55.

Гридина, Т.А. Языковая игра как форма диалогического взаимодействия взрослого и ребёнка / Т.А. Гридина // Филологическое образование в школе и в вузе. – 2009. – №1 – С. 35 – 38.

Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / В.И. Даль. – М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1955. – Т.4. – 663 с.

Дорофеева, Э.В. Пути зарождения и формирования детского текста / Э.В. Дорофеева // Филологическое образование в школе и в вузе. – 2009. – №1 – С. 15 – 18.

Долженко, Л.В. Рациональное и эмоциональное в русской литературе 50–80-х годов XX в. (Н.Н, Носов, В.Ю. Драгунский, А.Г. Алексин, В.П. Крапивин): автореф. дис. докт. филол. наук: 10.01.01 / Л.В. Долженко – Волгоград, 2001. – 33 с.

Есин, А.Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения: Учебное пособие / А.Б. Есин. – М.: Флинта: Наука, 1999. – 248 с.

Есин, А.Б. Основные понятия теории литературы / А.Б. Есин. – М.: Издательство МГПИ, 1986. –215 с.

Иваненко, А.И. Детей надо сажать! За книжки /А.И. Иваненко // Трибуна. – 2008. – №10. – С. 4.

Калмыкова, Л.А. Детская речь как многомерный феномен / Л.А. Калмыкова // Проблемы онтолингвистики – 2009. – СПб: Златоуст, 2009. – С. 25 – 28.

Капкова, С.Ю. Лингвостилистические средства выражения комического и эксцентрического в языке современной детской английской литературы и специфика их перевода на русский язык: дис. … канд. филол. наук: 10.02.04 / С.Ю. Капкова. – Воронеж, 2005. –167 с.

Константинова, Е. Эдуард Успенский: Я не сказочник, а проповедник / Е. Константинова // Труд. – 2000. – №129. – С. 8.

Кочеткова, Н. Писатель Эдуард Успенский: «Старуха Шапокляк списана с моей первой жены» / Н. Кочеткова // Известия. – №44 – С. 3.

Курзинер, Е.С. Словотворчество в художественной литературе для детей и детской речи / Е.С. Курзинер // Филологическое образование в школе и в вузе. – 2009. – №1 – С. 23 – 25.

Маршак, С.Я. Воспитание словом: Статьи. Заметки. Воспоминания / С.Я. Маршак. – М.: Сов. писатель, 1961. – 542 с.

Маршак, С.Я. О большой литературе для маленьких [Электронный ресурс] / С.Я. Маршак. – 1972. – URL: www.ruslib.com/POEZIQ/MARSHAK/marshak6_2.txt (дата обращения: 29.05.2010)

Мещерякова, М.И. Литература в таблицах и схемах / М.И. Ме-щерякова. – М.: Айрис-пресс, 2004. – 216 с.

Мотяшов, И. Специфика ли виновата? / И. Мотяшев // Вопросы литературы. – 1960. – №12. – С. 19.

Новиков, В.И. Энциклопедический словарь юного литературоведа / В.И. Новиков. – М.: Педагогика, 1988. – 416 с.

Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М.: ООО ИТИ Технологии, 2007. – 944 с.

Розенталь, Д.Э., Теленкова, М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. – М.: Просвещение, 1985. – 399 с.

Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. – СПб: Питер, 2007. – 713 с.

Рыбников, Н.А. Язык ребенка / Н.А. Рыбников. – М.: Учпедгиз, 1926. – 84 с.

Рязанцев, В.Д. Тайны имён и названий / В.Д. Рязанцев. – М.: Астрель, 2008. – 224 с.

Сипатова, М. Мне везде дышится легко (Э.Н. Успенский) / М. Сипатова // Полезная площадь. – 2006. – №35. – С. 8

Суперанская, А. Шарый – это серый [Электронный ресурс] / А. Суперанская. – 2008. – URL: www.rg.ru/2008/03/13/superanskaya.html (дата обращения: 24.03.2010)

Тимофеев, Л.И. Основы теории литературы / Л.И. Тимофеев. – М.: Просвещение, 1976. – 448 с.

Успенский, Э.Н. Дядя Фёдор, пёс и кот / Э.Н. Успенский. – М.: РИО Самовар, 1995. – 125 с.

Успенский, Э.Н. Крокодил Гена и его друзья / Э.Н. Успенский. – М.: Ангстрем, 1993. – 125 с.

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / М. Фасмер. – М.: Прогресс, 1987. – Т.4. – 861 с.

Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. – М.: Высшая школа, 1999. – 397 с.

Цейтлин, С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение. Пособие для учителей /С.Н. Цейтлин. – М.: Просвещение, 1982. – 128 с.

Цейтлин, С.Н. Язык и ребёнок. Лингвистика детской речи. Учебное пособие для вузов / С.Н. Цейтлин. – М.: Владос, 2004. – 240 с.

Цейтлин, С.Н. Детские речевые инновации: опыт анализа [Электронный ресурс] / С.Н. Цейтлин. – 2001. – URL: www.philology.ru/linguistics1/tseytlin-01.htm

Чуковский, К.И. От двух до пяти / К.И. Чуковский. – М.: Педагогика, 1990. – 384 с.

Щуплов, А.Э. Успенский: Как разбогатеть в России? / А. Щуплов // Субботник. – 2001. – №25. – С. 3.