Шарлота Бронте

Шарлота Бронте

Содержание

Введение

Художественные особенности романа Шарлоты Бронте «Джейн Эйр»

Лексико-стилистические приемы Ш. Бронте в создании образов в романе «Джейн Эйр»

2.1 Портретный образ Джейн Эйр

2.2 Портретный образ Рочестера

2.3 Ш. Бронте как мастер пейзажа

Заключение

Литература

Введение

В истории развития английской литературы большую роль сыграл реалистический социальный роман ХІХ века. К писателям-реалистам этого периода относятся, в первую очередь, Диккенс, Гаскелл, Элиот, Мередит и сестры Бронте. Среди последних, особый след в литературе оставило творчество Шарлотты Бронте и, в частности, ее роман «Джен Эйр».

Шарлота Бронте родилась в 1816 году в семье сельского священника в Йоркшире. Ее отец, Патрик Бронте, голландец по происхождению, смолоду был простым ткачом. Мечтая овладеть знаниями и стать образованным человеком, он избрал единственный на то время путь получить образование – стал священником.

Изучив богословие, он женился и получил небольшой приход возле Лидса, где и родились его дети – пять дочерей и сын. После ранней смерти матери, Шарлота и трое ее сестер были отданы в бесплатный пансион для дочерей духовенства. Здесь их должны были подготовить к профессии гувернантки.

Недоедание, грязь, холод, издевательское обращение персонала разрушали здоровье детей, а вспыхнувшая эпидемия тифа унесла жизнь многих учениц, в том числе и двух сестер Шарлоты. Воспоминания о пансионе, впоследствии, легли в основу прообраза Локвудского приюта в романе Шарлоты Бронте «Джен Эйр».

После смерти двух дочерей, Патрик Бронте, забрал оставшихся в живых двух девочек – Шарлотту и Эмилию, и дальнейшее обучение они продолжали в хорошем бельгийском пансионе, преподавая там английский язык и тем самым, расплачиваясь за свое обучение.

Теперь их было три сестры. К Шарлоте и Эмили, присоединилась подросшая Энн. Талантливые, образованные девушки увлекались литературой, живописью и в 1846 году сестрам удалось издать сборник своих стихотворений. Они выступили под псевдонимом Керрер Белл.

В 1947 году они послали под этим же псевдонимом лондонским издателям свои романы. Романы Эмили и Энн были приняты, а роман Шарлоты «Учитель был отвергнут. Но она уже работала над второй своей книгой – «Джен Эйр», который был принят и в конце 1847 года увидел свет.

Роман являл собой удивительное сочетание злободневной общественно-политической актуальности и высокой художественности. Главным художественным открытием молодой писательницы явилось умение выявить красоту и драматизм становления человеческого духа в борьбе с социальной «судьбой», причем духа, воплощенного не в традиционном романтическом герое или героини. Идеал человеческой воли, неподвластной сословной регламентации, был воплощен в образе неимущей труженицы, молодой гувернантки, больше всего ценящей свою независимость и человеческое достоинство.

Бронте выводила на авансцену английского романа нового героя, обладающего новым общественным и личным самосознанием, человека свободолюбивого, отвергающего утеснительную социальную субординацию, готового на любые жертвы и на борьбу, если потребуется отстоять свои жизненные права.

Вместе с тем, с образом главной героини - Джен Эйр, Ш. Бронте ввела в современную литературу тему женского равноправия, которое понимается писательницей, как право на приносящий радость труд и на яркую эмоциональную жизнь.

Этот роман имел большой успех и принес Шарлотте Бронте неувядающую и в наше время славу. Роман, с момента появления, вызвал многочисленные и зачастую противоречивые рецензии. Высокую оценку роман получил у прогрессивных писателей и после перевода на русский язык, о нем положительно отозвался Н. Чернышевский. В реакционных литературных кругах роман вызвал негодование, так как был проникнут ропотом против комфорта богатых и лишений бедняков.

Не обойден вниманием роман Шарлоты Бронте и деятелями литературы ХХ века, тем более что творчество писательницы нередко искажалось и фальсифицировалось.

В 60-е годы наблюдался период особого оживления интереса к творчеству Ш. Бронте и ее сестер. Широко известны работы Смингтона и Уайза¹, Шортера, ²Уинифред Жерен³.

Изучению творчества Шарлоты Бронте в отечественном литературоведении положил начало Ф.П. Шиллер статьей в сборнике «Из истории реализма ХІХ века», вышедшем в 1934 году под его редакцией,

З. Гражданская писала о творчестве сестер Бронте в «Истории английской литературы» (1955 г.).

Большинство из этих работ носило биографический характер. Стилистически-художественному разбору творчества писательницы практически не уделялось внимания, поэтому, выбранная нами тема

« Организация лексического состава в художественном произведении Шарлоты Бронте. «Джен Эйр»» представляется актуальной и обусловливает основную цель работы – раскрыть некоторые особенности метода писательницы путем анализа художественно-стилистических средств и, в частности, лексического состава романа «Джен Эйр». В ходе работы будет акцентировано внимание на авторском мастерстве портретного и пейзажного описания.

1. Художественные особенности романа Шарлоты Бронте «Джейн Эйр»

Если говорить о жанре «Джейн Эйр», то в ней сочетаются черты автобиографического и социально-психологического романа. Сочетаются здесь и реалистический и романтический принципы письма. Все связанное в романе с изображением рождения и развития чувства Джейн к Рочестеру, а так же крушение надежд на осуществление союза героини с любимым, обладает большим эмоциональным потенциалом и выполнено автором под очевидным воздействием романтической поэм Байрона и «готического» романа (вернее, приемов, общих для разных вариантов «готики»).

Романтика и «готика», с одной стороны, почти болезненная эротика – с другой, были порождены самой темой и отношением к ней Бронте: описание огромного чувства Джейн к Рочестеру – напряженного до последнего предела, почти неистового, выбор героя с необыкновенной судьбой, страстного, мрачного и как может показаться по началу, обреченного.

Чувство Джейн к Рочестеру проходит через горнило страшных испытаний, но получает счастливое завершение. Отсюда замена в финале сущего желаемым, а это «wishful thinking» должно было толкнуть Бронте на обращение к романтическим образцам. Она не могла писать историю любви Джейн к Рочестеру, в особенности любовь Рочестера к Джейн, не изменяя реалистическому методу и реалистическим приемам письма.

Вторая тема – хотя и неразрывно связанная с первой – создавалась Бронте- реалистом, той Бронте которая восхищалась Теккереем как непревзойденным мастером реализма и стремилась ему подражать. Реальные люди Англии середины ХІХ века и характеры, типичные для различных слоев общества, - тот широкий «фон», на котором развертывается история романтического чувства главной героини романа.

Отрывать в «Джейн Эйр» романтическое от реалистического невозможно: книга воспринимается в ее художественном единстве, и в этом единстве ее сила. Но очень важно разобраться в формировании причудливого сплава двух пафосов, двух очень различных тенденций в книге.

«Стрельба мимо цели» до сих пор происходит в некоторых англоязычных работах,- отмечает В. Ивашева,- когда объявляя роман реалистическим, закрывают глаза на разнообразие стилистических ключей, в которых он написан, либо считая его романтическим, не видят в нем силы реалистического пласта. Даже «неправдоподобие», в котором неоднократно упрекали автора, постигается по законом реалистического искусства, не отвергающего воображение. Бронте понимала реализм по-своему и писала на основе своих, уже сложившихся к середине 40-х годов эстетических принципов.

«Джейн Эйр» построена по композиционным законам «романа воспитания». Все, что происходит с Джейн Эйр», - эпизоды в жизненной эволюции героини, приходящей через борьбу, страдания и трудности к постижению долга, а от этого постижения к счастью.

Первый этап житейского воспитания Джейн (ребенка, родившегося в результате брака, неугодного семье богатых родителей матери), пребывание ее в доме тетки мисс Рид – богатой аристократки, помешанной на аристократических традициях, но превыше всего любящей деньги, наконец, бунт Джейн против миссис Рид и последующее изгнание девочки из дома Ридов. Первый этап воспитания Джейн завершается помещением героини в Локвуд – пансион для сирот бедных священников. Эпизод этот также кончается бунтом: Джейн покидает школу-тюрьму и находит место гувернантки.

С момента приезда Джейн в замок Рочестера начинается третий – и главный для автора эпизод романа – торнфильдский.

Все в торнфильдском эпизоде «неправдоподобно»,- упрекал Бронте Уолтер Аллен. При всей проницательности критика, в данном случае он упрощает дело. Бронте меньше всего стремилась в данной части к правдоподобию. Почти все образы, связанные с Торнфильдом, - намеренное преувеличение, сатирическая, а порой романтическая гипербола. Бронте меняет здесь и метод изображения, и эмоциональный ключ повествования. Все восемнадцать глав, т.е. большая часть романа, почти целиком вписывается в картину романтического романа, частично даже «готического». Романтический пафос превалирует как в повествовании, так и в передаче нарастающего чувства Рочестера к Джейн Эйр и Джен к Рочестеру. Романтичен и его аллегорический аккомпанемент: сны Джейн, разбитое молнией дерево и тому подобное.

Писательница переосмысливает в других ситуациях некоторые типично романтические элементы. Возьмем, к примеру, «эпизод с голосом» Рочестера. Голос, который зовет Джейн из далека и которому она повинуется (в главе ХХХV), сегодня воспринимается по-другому, чем это воспринималось сто, даже пятьдесят лет назад. Любопытно, что воспроизведя типичный случай телепатической передачи, Бронте за сто лет до того, как подобные явления стали предметом научного изучения, писала «Это не обман чувств и не колдовство – это лишь неразгаданное явление Природы (the work of Nature)».

Таким образом, можно сказать, что в творчестве Ш. Бронте проявилась особая подвижность идейно-эстетической грани между романтизмом и реализмом. Эта особенность проявилась и в тех художественно-стилистических средствах, которые она использовала в портретных изображениях своих персонажей.

Специфика словесного портрета, как и портрета в живописи, обусловливается, прежде всего, прямой обращенностью к индивидуальности определенного лица. Достоверность, или как принято говорить портретное сходство является неотъемлемой принадлежностью жанра. Это сходство обнаруживается в соответствии воссоздаваемого образа оригиналу, живой натуре, которая познается писателем как художественное целое, как самостоятельный и по-своему завершенный сюжет для словесного живописания.

Именно в целостном изображении индивидуальности человека, неповторимости его «лица», мышления, которые проявляются как в его характере, манере поведения, языке, так и в его биографии, творческой деятельности, разнообразных приметах индивидуального бытия, отражающих духовный мир воссоздаваемой личности, раскрывается эстетическая сущность жанра литературного портрета.

Шарлотта Бронте проявила себя мастером литературного портрета. Ее творчество отличает тщательность в выборе слов и оборотов, используемых для внешней характеристики образов, но главная задача, которую она с блеском решила, была все же в том чтобы показать и внутренний мир людей, которых она рисовала: этой задаче она подчиняла все остальное,- отмечал Эрл Найс.

Решая характеры, Бронте прибегала к различным приемам письма, стремясь к наиболее выразительному воспроизведению типического для той или другой личности. В одних случаях она намеренно гиперболизирует (Бланш Ингрэм и ее мать леди Ингрэм), в других придерживается строгого воспроизведения жизненной «нормы» (попечитель Брокльхерст, священник Риверс).

Читатель получает скупой портрет внешности Брокльхерста. Он высок ростом и худ. Сюртук его застегнут на все пуговицы. Однако образ попечителя раскрыт через диалог и без всякого комментария автора. «Система» педагогических взглядов Брокльхерста раскрывается с большой полнотой в эпизоде, где он приказывает остричь наголо девушку, у которой от природы кудрявые волосы. Здесь нет ни единого комментария автора, только несколько, как бы мимоходом брошенных фраз, показывающих реакцию воспитательницы на приказ начальника: Темпль «проводит носовым платком по губам, словно стирая невольную улыбку».

По-другому нарисована местная знать, собравшаяся в доме Рочестеров. Здесь жало ее сатиры острей, интонация становится более язвительной и используется гиперболизация. Бланш Ингрэм называет леди Ингрэм «леди мать», а та отвечает дочери называя ее не иначе, как то «душа моя», то «моя лучшая» (mi best), то мой ландыш (mi lily), эти нелепые в устах благовоспитанных дам эпитеты не «незнание жизни», а намеренное обращение к гротеску.

Но к приемам гротеска Бронте прибегает не часто. В большинстве случаев, решая характеры и рисуя портреты, она предпочитает прямое реалистическое отражение. На ее палитре множество различных оттенков. Так, портрет Риверса дается совсем в иных тонах, чем резко шаржированный рисунок Брокльхерста. Оттенки тоньше, подбор слов богаче и полнее.

Бронте тщательно описывает внешность молодого священника – продуманный прием, подчеркивающий контраст между внешним и внутренним обликом Риверса, внешне прекрасного, но внутренне холодного и бесчувственного, не любящего людей, которым служит, лишь «выполняя свой долг». « Я взглянула на его черты, прекрасные в своей гармоничности, но страшные своей неподвижной суровостью,- рассказывает героиня,- на его энергичный, но холодный лоб, на глаза – яркие, глубокие и пронизывающие, но лишенные нежности, на его высокую внушительную фигуру и представила себе, что я его жена…».

Он напоминает холодный мрамор античной скульптуры. Его поцелуй ощущается как могильный холод. « На свете не существует ни мраморных, ни ледяных поцелуев, но именно так мне хотелось бы назвать поцелуй моего кузена», - говорится от лица Джейн. Таким образом, психологический портрет Риверса превосходно раскрыт через портрет внешний, перед нами – фанатик, глухой к чужим чувствам – типичный представитель пуританского мировосприятия. Лепка характера Сент-Джона Риверса – одна из больших удач Бронте-реалиста.

2. Лексико-стилистические приемы Ш. Бронте в создании образов в романе «Джейн Эйр»

2.1 Портретный образ Джейн Эйр

Одним из главных достоинств романа «Джейн Эйр» является создание положительного образа героини. Роман привлек и поразил читателей образом смелой и чистой девушки, одиноко ведущей тяжелую борьбу за существование.

Образ Джейн Эйр, так же как и большинство других образов построен по принципу контраста, который заключается в данном случае в том, что писательница противопоставляет внешность героини ее внутреннему облику. Создавая образ героини, Бронте поставила перед собой цель – в противовес общепринятой «красавице», которая обычно изображалась в литературных произведениях, показать невзрачную, но привлекательную благодаря своему внутреннему благородству героиню. В книге о Бронте Гаскел приводит цитату из анонимного некролога «На смерть Коррел Белл», в котором автор пишет:

«Однажды она сказала своим сестрам, что они неправы, изображая обычно своих героинь прекрасными. Они отвечали, что невозможно было сделать героиню интересной другим способом. Ее ответом было: вы увидите, что вы неправы: я покажу вам героиню такую же некрасивую и маленькую, как я сама, и она будет такой же интересной для читателя как ваша».¹

Невзрачность Джейн постоянно подчеркивается автором в речи различных персонажей, во внутреннем монологе, в самом повествовании. Так, служанка Эббот просто называет ее уродом (such a little toad as that p. 39.). Рочестер при первом знакомстве с нею говорит, что она похожа на выходца с того света (you have rather the look of another world), на семейство

Риверс она производит впечатление бледной, очень некрасивой девушки, лишенной обаяния (pallid… not at alt handsome… grace and harmony of beauty are quite wanting in those features).

Рисуя образ Джейн, Бронте показывает ее как незаурядную, мыслящую девушку, обладающую сильной волей и душевной чистотой.

Характеристику Джейн, так же как и ее внешности мы встречаем в речи других героев и во внутреннем монологе. Уже в первых главах романа, где автор описывает жизнь Джейн в доме Рид, мы можем получить представление о характере девочки. Из высказываний миссис Рид, ее детей, а главным образом слуг. Так, служанка Беси, которая жалеет девочку, считает ее странным ребенком (a strange child); говоря о Джейн она постоянно употребляет слово «существо» (thing), Little roving solitary thing… a queer frightened shy little thing… you little sharp thing…(маленькое, одинокое существо…странное, испуганное, застенчивое маленькое существо…ты маленькое, наблюдательное существо). «Скрытным существом» называет ее и другая служанка в доме Рид – Эббот (thing Fa -5).

Характеристики, которые персонажи романа дают Джейн Эйр, в какой-то степени служат и характеристикой им самим. Так, слова Бланш о Джейн «creeping creature» (ничтожество), «that person» (эта особа); презрительность тона в речи Бланш не случайна: она подчеркивает пренебрежительное отношение избалованной аристократки к девушке, живущей своим трудом.

Из высказываний героев о Джейн, мы узнаем о чертах ее характера. Розамонда Оливер считает Джейн спокойной, уравновешенной, твердой в своих решениях, Сен-Джон, желая убедить Джейн, что она обладает качествами, необходимыми для жены миссионера, говорит: « Вы прилежны, понятливы, бескорыстны, правдивы, постоянны и бесстрашны». Существенны для характеристики Джейн и высказывания Сен-Джона и Рочестера о ее самопожертвовании. Когда Джейн соглашается выйти замуж за слепого калеку Рочестера, последний говорит, что она «находит радость в жертве»

(you delight in sacrifice). Сен-Джон выражает ту же мысль более возвышенно: «…a soul that revelled in the flame and excitement of sacrifice» (душа, которая испытывает наслаждение в возбуждающем пламени жертвы). У Сен-Джона это связано с отношением Джейн к наследству, которое она разделила между ним и его сестрами; добровольно отдать деньги, по мнению Сен-Джона, очень большая жертва, поэтому он так выспренно и говорит об этом.

Подробное описание внешности Джейн, связанное с ее характером, мы получаем через монолог мистера Рочестера. Он переодетый цыганкой, гадает Джен Эйр: в ее глазах вспыхивает пламя; их взор прозрачен как роса, он мягок и полон чувств; эти глаза улыбаются; они выразительны; впечатление за впечатление отражается в их глубине; они насмешливы и т.д. Далее он описывает рот: …он любит смеяться, он готов высказать все, что подсказывает ум; это рот, который готов много говорить и часто улыбаться, выражать теплые человеческие чувства; но он будет молчать о том, что испытывает сердце. Лоб как будто говорит: «Я могу жить одна, если уважение к себе и обстоятельства этого потребуют». Рочестрер делает общий вывод: « the forehead declares, `Reason sits firm and holds the reins, and will not let the feeling burst away and hurry her to wild chasms …judgement hall still have the last word in every argument, and the casting vote in every decision. Strong wind, earthquake-shock, and fire may pass by: but I shall follow the guiding of that still small voice which interprest the dictates of cjnscience». (этот лоб заявляет: «разум крепко cидит в седле и держит поводья, и не дает чувствам вырваться наружу и увлечь его в пропасть…решающее слово в любом споре всегда будет за разумом. Буйные ветры, землетрясения, пожары, чтобы мне не угрожало, я буду следовать тихому голосу, который выражает веление совести» (т. 1, с. 305).

При описании внешности героини Ш. Бронте использует лексику различной эмоциональной окраски. Так, говоря о первом впечатлении, которое произвела Джейн на Риверсов, она употребляет образные выразительные средства и лексику, подчеркивающую тяжелое состояние героини: сравнение as white as clay or death (бледна как мел или смерть), такие выражения как a mere spectre (просто привидение), fleshless and haggard face… very bloodless (осунувшееся, изможденное лицо…совсем бескровное). Рочестер в описании внешности Джейн тоже часто прибегает к сравнениям: (вы похожи на монашенку, маленький бледный эльф, горчичное семечко и др.). С другой стороны, в описании внешности Джейн, после того как она узнает, что любима, преобладает лексика оценочного порядка: blooming, smiling, truly pretty, sunny-faced girl, dimpled cheeks, blissful mood, radiant hazel eyes и др. (цветущая, улыбающаяся, поистине хорошенькая, сияющая девушка, щеки с ямочками, блаженное состояние, лучистые карие глаза). Как мы видим, Бронте постоянно связывает описание внешности героини с ее внутренним состоянием и достигает этого использованием соответствующей лексики и образных выражений.

Постепенно в ходе повествования Бронте продолжает раскрывать черты характера своей героини, причем, одна и та же черта воспринимается по-разному различными персонажами. Так, например, Елена Бернс, осуждает Джейн за импульсивность и страстность, а Рочестер называет ее « уверенным в себе, независимым существом, хрупким внешне, но несгибаемым внутренне, свободолюбивым и упорным в достижении своей цели. То, что было неприемлемым в ней для смиренной Елены, явилось именно теми качествами, которые в ней полюбил Рочестер и оценил Сен-Джон.

Дух протеста и независимости дает себя знать и в отношениях Джейн Эйр с любимым человеком. Измученная странной причудливой игрой, которую ведет с ней ее хозяин, Джейн, в сущности, первая говорит ему о своей любви, что было неслыханно и недопустимо в викторианском романе. Само объяснение Джейн в любви принимает характер смелой декларации о равенстве. «Или вы думаете, что я автомат, бесчувственная машина?.. У меня тоже есть душа, как у вас, и такое же сердце…Я говорю с вами сейчас, презрев обычаи и условности и даже отбросив все земное…».

Как уже отмечалось, повествование в романе ведется от первого лица. Традиция такого повествования зарождается еще в ХVІІІ веке, в то время, когда внимание писателей начинает привлекать психология героя. В анализируемом романе эта форма повествования, так же как и другие черты художественного метода, способствует более глубокому раскрытию психологии героев.

В анализируемом романе эта форма повествования, так же как и другие черты художественного метода, способствуют более глубокому раскрытию психологии героини. В форме внутреннего монолога даны размышления Джейн по поводу нравов окружающих ее людей, норм поведения, ее собственных стремлений и переживаний. Следует отметить, что во внутреннем монологе часто выражены мысли самой Шарлотты Бонте.

В романе «Джейн Эйр» внутренняя речь служит одним из основных средств характеристики героини. Внутренний монолог в романе очень эмоционален. Некоторая приподнятость стиля во внутреннем монологе героини достигается использованием книжной лексики и сложного синтаксиса¹. Наиболее характерным является в романе размышление героини в форме беседы двух голосов. Так, например, после ее несостоявшегося бракосочетания с Рочестером автор подробно описывает переживания Джейн. Ее колебания, мучительные раздумья о своей дальнейшей жизни даны в форме диалога разума и чувства. Приводимый ниже отрывок является не только одним из наиболее ярких примеров данной формы внутренней речи, но и представляется характерным для стиля внутренних монологов у Бронте вообще.

Some time in the afternoon I raised my head and…asked `What am I to do?`

But the answer my mind gave -`Leave Thornfield at once` - was so prompt, so dread, that I stopped my ears: I said, I could not bear such world now. `that I am not Edward Rochester bride is the least part of my woe,` I alleged: `that I have wakened out of most glorious dreams, and found them all void and vain, is a horror I could bear and master; but that I must leave him decidedly, instantly, entirely, is intorable. I cannot do it».

But, then, a voice within me averred that I could do it, and foretold that I should do it. I wresfled with my own resolution: I wanted to be weak…but conscience, turned tyrant, held passion by the throat, told her tauntingly, she had yet but dipped her dainty foot in the slough, and swore that with that arm of iron, he would thrust her down to unsounded depths of agony.

`Let me be torn away, then! `I cried. `Let another help me!`

`No; you shall tear yourself away, none shall help you: you shall, yourself, pluck out your right eye: yourself cut off your right hand: your heart shall be the victim; and you, the priest to transfix it. [ ]

Эмоциональность, с которой передаются переживания Джейн, достигаются здесь различными стилистическими выразительными средствами. Прежде всего, это форма «полемического диалога между разумом и чувством, фактически выражающего внутреннюю борьбу героини, причем этот внутренний диалог комментируется самой героиней. В самом диалоге голос «чувства» сливается с голосом героини, голос «разума», хотя и противостоит ее желаниям, побеждает – Джейн покидает Торнфильдский замок. Весь отрывок носит несколько приподнятый характер: этому способствует использование слов книжно-литературного характера (dread -страшный, ужасный, allege – утверждать, aver – доказывать, slough - болото).

«A ridge of lighted heath, alive, glancing, devouring, would have been a meet emblem of my mind when I accused and menaced Mrs. Reed: the same ridge, black and blasted after the flames are dead, would have represented as meetly my sub>sequent condition».

«Glorious discovery to a lonely wretch! This was wealth indeed! Wealth to the heart!

2.2 Портретное описание Рочестера

Сэр Рочестер Фэйрфакс во многом романтический, байроновский герой, - во всяком случае, у него есть все атрибуты такового, например романтическая, загадочная внешность. Даже первая встреча Джейн с Рочестером нарисована автором в романтическом стиле. С первой встречи и на протяжении всего романа, Шарлота Бронте дает устами Джейн Эйр характеристику Рочестеру и описывает его внешние данные.

His figure was enveloped in a riding cloak, fur collared, and steel clasped; its details were not apparent …the general points of middle height, and considerable breadth of chest. He had a dark face, with stern features and a heavy brow; his eyes and gathered eyebrows looked ireful and thwarted just now; he was past youth, but had not reached middle age; perhaps he might be 35.

Фигуру его трудно было рассмотреть, но он казался среднего роста и широкоплеч. Лицо смуглое, черты суровые, лоб массивный. Глаза, под пушистыми сросшимися бровями горели гневным упрямством, - ему могло быть около 35 лет.

Бронте, показывая нам мистера Рочестера, больше рисует его внешние черты лица.

…his decisive nose, more remarkable for character than beauty; his full nostrils… his grim mouth, clin and yaw – yes, all three were very grim… it was a good figure in the athletic sense of the term – broad chested and thin flanked; though neither tall nor graceful.

«… резко очерченный нос, скорее характерный чем красивый, раздувающиеся ноздри… жесткие очертания губ и подбородка. Не отличаясь ни высоким ростом, ни изяществом, он все же был сложен превосходно, ибо при широких плечах и груди имел стройный стан».

Автор акцентирует угрюмую мрачность героя. Рочестер некрасив, но сама его некрасивость выразительна и значима. Он разочарован, его окутывает тайна. Он много и весьма туманно говорит о себе и дает понять Джейн с первых же бесед, что его совесть неспокойна, что его житейский опыт того свойства, который общество принимает неодобрительно.

His form was of the same strong and stalwart contour as ever: his port was still erect, his hair was still raven black; nor were his feature altered or sunk: not in one years space, by any sorrow, could his athletic strength be quelled, or his vigorous prime blighted. But in his countenance…that looked desperate and brooding- that reminded me of some wronged and fettered wild best or bird, dangerous to approach in his sullen woe. The cadet eagle, whose gold-ringer eyes cruelty has extinguished, might look as looked that sightless Samson.

Рочестер может быть эгоистичен и коварен. Одним словом, в Рочестере, в отличие от других героев романа, много от традиционного романтического героя одиночки. Рочестер с его темной копной волос, горящим взором и мужественной наружностью, вызывает в памяти Гяура и образы других героев Байрона. Но в данной ситуации это оправдано, ведь с образом Рочестера связаны все романтические чувства Джейн Эйр.

Blind as he was, smiles played over his face, joy dawned on his forehead: his lineaments softened and warmed.

2.3 Шарлотта Бронте как мастер пейзажа

Шарлота Бронте проявила себя как блестящий мастер пейзажа. Она видела мир глазами художника, да она и была не только писателем, но и художником. Прекрасна и бесконечно разнообразна, описанная в ее романе природа северной Англии, все эти вересковые долины и холмы, то окутанные голубой дымкой, то залитые лунным светом или обледеневшие, иссеченные холодным ветром.

Описания природы подчинены действию. Мы не встретим ни одного «нейтрального» пейзажа. Природа служит одним из средств раскрытия характеров в романе.

С самого начала романа «Джейн Эйр» пейзаж созвучен переживаниям маленькой Джейн. Ей тяжело живется у тетки, где дети издеваются над ней, а миссис Рид постоянно и несправедливо наказывает ее. Природа, которую автор рисует здесь, созвучна настроению героини,- уныла, тосклива: дождь, ветер, покрытое тучами небо и холод. Не случайно события, о которых здесь повествует автор, происходят осенью и зимой. Именно осень и зима лучше всего подчеркивают мрак и тоску на душе у Джейн.

Эмоциональности описания способствуют эпитеты: ceaseless rain (нескончаемый дождь), black frost (мрачный мороз), opaque sky (мрачное небо), howling wind (завывающий ветер), beclouded sky (облачное небо), lamentable blast (жалобно стонавший ветер) и многие другие.

Не только образные выразительные средства, но и лексика, в прямом значении использованная Бронте для описания поздней осени, способствует созданию атмосферы мрачности и тоскливости. Природа является фоном мрачных мыслей маленькой Джейн, она полностью гармонирует с ее настроением. Пейзаж здесь не оторван от человека, а дан через восприятие героини, настроение которой он иллюстрирует.

В главах, посвященных Локвудскому приюту, пейзаж тоже мрачен и суров: the iron sky of winter (свинцовое зимнее небо), mists as chill as death (туманы, холодные как смерть), that beck a raving sound (река неслась с бурным ревом) wild rain or whirling sleet (проливной дождь или вой вьюги), the forest showed sleet only ranks of skeletons (вместо леса были мертвые деревья). Описание здесь еще более эмоционально и образно по сравнению с первыми главами. Природа в этих главах служит фоном для рассказа о еще более мрачном периоде жизни Джейн.

В некоторых случаях природа в романе служит не только фоном для переживаний героини, но и становится, так сказать, активной силой.

Так, примером активной роли пейзажа может служить описание бури во время объяснения Джейн и Рочестера. Делая предложение Джейн, Рочестер, по мнению Бронте, нарушает общественные и нравственные законы. Свое отношение к этому писательница выражает символически, описывая гнев природы.

But what had befallen the night? The moon was not yet set, and we were all in shadow… and what ailed the chestnut tree? It writhed and groaned; while the wind roared in the laurel walk…a livid, vivid spark leapt out of a cloud at which. I was looking, and there was a crack, a close rattling peal… Before I left my bed in the morning, little Adele came running in to tell me that the great horse chestnut at the orchard had been struck by lightning in the night, and half of it split away.

Гроза, разразившаяся в то время, когда Рочестер делал предложение Джейн, - символическое предостережение, а каштан, который расколола молния, - воплощение невозможности их брака. Совместная жизнь Джейн и Рочестера должна быть санкционирована браком, и чистая неиспорченная природа противится поступку Рочестера и как бы предостерегает Джейн. В данном случае, пейзаж является не пассивным фоном описываемых событий, а символическим изображением отношения автора к происходящему; природа активно вмешивается в судьбу героини.

Такую же роль играет описание луны накануне свадьбы Джейн.

«The moon appeared momentarily…her disk was blood-red and half overcast; she seemed to throw on me one bewildered? Dreary glance and buried herself again instantly in the deep drift of cloud» (На мгновение появилась луна…ее диск был кроваво красным и наполовину покрыт тучами; казалось, она бросила на меня печальный, растерянный взгляд и сразу же спряталась в густой пелене облаков» Т. 2, с. 84).

Олицетворение луны, ее растерянный, печальный взгляд – все это как бы подготовляет трагическую развязку. При помощи олицетворения Бронте превращает неживую природу в одушевленное существо, как бы реагирующее на происходящие события.

Использование пейзажа как особенного художественного средства характерно для стиля Бронте. Расколовшийся в ночь объяснения Джейн и Рочестера каштан фигурирует в дальнейшем и во внутреннем монологе Джейн, и в речи Рочестера. В размышлениях Джейн накануне свадьбы автор развивает этот образ – каштан стоял черный, обугленный, расколотый надвое; дерево не развалилось только потому, что у него были крепкие корни, которые удерживали его. Каштан был мертвой развалиной, но невидимо для глаза оба обломка были соединены друг с другом. И описание автором каштана и размышления Джейн по поводу него – все это служит символическим изображением будущего Джейн и Рочестера., их разбитого счастья; несмотря на то, что они расстаются, они продолжают любить друг друга. Глубокие корни каштана, соединяющие обугленные обломки, символизируют верную глубокую любовь Джейн и Рочестера, которая выдерживает тяжелые испытания, но побеждает.

В некоторых случаях пейзаж становится у Бронте метафорическим описанием переживаний героини. Таковы размышления Джейн после несостоявшегося бракосочетания:

«A Christmas frost had come at midsummer; a white December strom had whirled over June; ice glazed the ripe apples, drifts crushed the blowing roses; on hey-field and corn-field lay a frozen shroud: lanes which last night blushed full of flowers, to-day were pathless with untrodden snow…» (Среди лета грянул рождественский мороз; в июне пронеслась снежная декабрьская метель; мороз сковал спелые яблоки; ледяные ветры смяли расцветающие розы; на полях и лугах лежал белый саван, лужайки, еще вчера покрытые цветами, сегодня стали непроходимыми из-за глубокого снега…»)

Если в начале романа холодная зима и тоскливая осень служили фоном для описания тяжелой жизни Джейн, здесь противопоставление мрачной холодной зимы цветущему благоухающему лету является самим описанием переживаний Джейн в форме развернутой метафоры.

Такую же роль играет природа для описания смятения, которое испытывает Джейн, когда понимает, что полюбила Рочестера. Здесь снова пейзаж в виде развернутой метафоры фигурирует во внутреннем монологе Джейн.

I regained my couch, but never thought of sleep. Till morning dawned I was tossed on a buoyant but unquiet sea, where billows of trouble rolled under surges of joy. I thought sometimes I saw beyond its wild waters a shore, sweet as the hills of Benlah; and now and then a freshening gale wakened by hope, bore my spirit triumphantly towards the bourne: but I could not reach it, even in fancy, a counteracting breeze blew off land and continually drove me back.

Бурные волны жизни, в которые ее бросает судьба, невозможность достичь счастливого берега – все это образное описание того, что ожидает Джейн в будущем. Различными художественными средствами, одно из которых – использование пейзажа, Бронте подготавливает читателя к трагической развязке. Пейзаж и здесь, как и во всем романе играет большую роль в создании образа.

Таким образом, пейзажи, которые так художественно рисует писательница, не только дают возможность четко увидеть место действия, но и помогают более глубоко понять тонкую артистичную натуру героини. Видимо то, что, автор являлась и художником, помогло ей так органично и тонко вплести цвета и запахи северной Англии в канву повествования.

Заключение

Таким образом, анализ организации лексического состава и художественно-стилистических средств, используемых в построении образов романа, показывает, что он, в большинстве своем, построен по принципу контраста между внешностью и внутренней сущностью героев.