Теория и исследование переводов

Содержание

Введение

1 Переводы стихотворений Пушкина французскими писателями и М.Цветаевой

2 Переводы стихотворений Пушкина К.Павловой

3 Переводы кн. Э.Мещерского

4 Переводы А.Грегуара и А.Дюма

5 Переводы романа в стихах «Евгений Онегин»

Заключение

Список литературы.

Введение

На вопрос, каких русских писателей вы знаете, иностранцы называют такие фамилии как Толстой, Достоевский, Чехов, но почему-то не Пушкин.

Его переводили много и по-разному. В частности его переводы на французский язык в интерпретации разных авторов многогранны, но порой очень далеки от него.

До сих пор за рубежом можно слышать разговоры о том, что поэтические переводы Пушкина не звучат так, как должна звучать высокая поэзия, что им недостаёт красоты поэтического слова, что они слишком просты, прозаичны и бескрылы, поэтому проигрывают при сравнении с возвышенной поэзией Байрона, Гёте, Данте, Шиллера, Шекспира.

Работу смею считать актуальной, поскольку актуально любое углубленное изучение классики вообще и поэзии Пушкина в частности, тем более изучение в плане взаимовлияния двух великих культур: русской и французской.

Новизна работы – на основе изучения работ по теории перевода и исследований переводов поэзии Пушкина попытаться дать собственную оценку переведённных стихотворений. С этой целью считала своей задачей самостоятельно выполнить дословный перевод на русский язык с французского, чтобы достовернее оценить кажущиеся мне недочеты изучаемых переводов.

О методах исследования:

За образец исследования поэтического текста взяты

1) методика работы над переводами Е. Г. Эткинда

2) теория перевода в пределах работы В. В. Иванова

При этом внесена новизна - собственный подход к анализу переведенных стихотворений Пушкина.

Предмет исследования (поэтические тексты Пушкина) выбирался автором с целью работы над разными по жанру и по поэтической интонации стихотворениями (патетическими, философскими, лирическими, ироническими, повествовательными и т. д.)

Выбор объекта исследования (тексты переведенных стихотворений) обоснован стремлением показать разнообразие творческих подходов переводчиков и неповторимостью манеры перевода каждого из них. В работе представлены переводы Анри Грегуара, Жана-Луи Баке, Элима Мещерского, Марины Цветаевой, Андре Марковича, Каролины Павловой, Александра Дюма, Жоржа Нива, Луи Арагона и Михаила Кнелле на английском.

Цель работы – самостоятельное исследование достоинств переводов поэзии А. С. Пушкина на французский язык попытка сравнения на втором этапе работы французские переводы английскими, чтобы впоследствии продолжить эту работу в плане сопоставления.

Задачи работы – ознакомившись с исследованиями переводного Пушкина, с основами методики перевода, показать на конкретных примерах, как сложно переводить на чужие языки русскую поэзию вообще, а Пушкина в частности, как невообразимо трудно сохранить в переводе неповторимость пушкинского слова.

1 Переводы стихотворений Пушкина французскими писателями и М.Цветаевой

Поэту-переводчику пушкинской поэзии нужно обладать особым поэтическим чутьём, чтобы постичь это «необыкновенное», скрытое в лирической поэзии Пушкина. В каждом его слове бездна пространства; каждое слово необъятно, как поэт… Каким же нужно обладать художественным вкусом, дарованием, тонким знанием русского языка поэту- переводчику, чтобы проникнуть в сокровенные тайны пушкинского поэтического мастерства, заметить внутренний блеск его поэтического слова и найти адекватные формы выражения в языке, на который осуществляется перевод. Отмечают иногда, что качество перевода пушкинской поэзии зависит и от языка самого перевода. То есть говорят, что есть языки, более близкие глубинному духу пушкинской поэзии один из них французский.(Академик Челышев «Постижение русского национального гения»)

В XX веке к столетию со дня гибели Пушкина полноценное издание его поэзии на французском языке стремилась организовать Марина Цветаева, в ту пору жившая во Франции.

С предложением принять участие в переводах она обратилась к крупнейшим писателям; среди прочих к Андре Жиду и Полю Валери. Валери ответил отказом, сославшись, видимо, на то, что, по общему мнению, Пушкина перевести нельзя: слишком многое теряется при переводе. Цветаева реагировала на это решительным несогласием: « Мне твердят: Пушкин непереводим, - писала она Полю Валери. - Как может быть непереводим уже переведённый, переложивший на свой язык несказанное и несказанное? Но переводить такого поэта должен тоже поэт.

И всё же Пушкин на французском возможен и необходим. Ничего нет непереводимого, и даже пушкинская лирика не безнадёжна. Цветаева доказала своё, убеждение, переведя несколько труднейших, казалось бы, безнадёжных для пересоздания стихотворений таких как «Гимн в честь Чумы» из цикла «Маленькие трагедии». В работе представлен отрывок из песни председателя, который обращается к жителям зачумлённого города, внушая им, что смерть в бою может быть в наслаждение. (Е. Эткинд «Божественный глагол»)

Но не одна Цветаева решила рискнуть перевести это произведения. Вот как по- разному трактуют поэты-переводчики три строки пятой строфы:

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья...

Жорж Нива: Tout ce qui nous prédit la ruine Dans nos cœurs de mortels désigne Plaisir inexplicable et doux…	Всё, что предсказывает гибель, В наших смертных сердцах указывает На необъяснимое и нежное удовольствие…
Андре Маркович: Tout ce qui porte en soi la mort Contient pour l’âme et pour le corps Des voluptés incandescentes…	Всё, что приносит с собой гибель, Имеет для души и для тела Пламенные наслаждения…
Луи Аргон: Tout par quoi la ruine nous vient Pour notre coeur mortel détient Des volupté inexplicables…	Всё, с чем к нам приходит гибель, Для нашего смертного сердца хранит Необъяснимые наслаждения…
Марина Цветаева: Les trou, le flot, le feu, le fer,- Oh, toute chose qui nous perd Nous est essor, nous est ivresse…	Дыра, волна, огонь, железо, - Каждая эта вещь, нас делает потерянными. Нам - взлёт, нам - хмель…

Жорж Нива перевёл это произведение белым стихом. Для него «Неизъяснимы наслажденья» - нечто « домашнее»: «Неизъяснимое и нежное удовольствие (plaisir)». Вызывает протест слово «нежное», так как удовольствие в бою не может быть нежным. Для Марковича «Неизъяснимы наслаждения» - литературное, книжное, он и «сердце смертное» расчленяет на душу и тело (pour l’âme et pour le corps). Арагон ближе других к Пушкину - и оборотом (notre Coeur mortel), и сочетанием « voluptés inexplicables» -правда, немного ослабляющим оригинал (вместо «неизъяснимы» - «необъяснимые»).

Цветаева привержена Пушкину, но совершенно свободна, на основе написанного она создает свое собственное произведение. Ее перевод рифмованный, вольный, авторский. Трое её соперников переводят «Всё, всё» вполне точно: «tout ce qui…», «Tout par quoi…» Цветаева пишет по- своему, экспрессивно развёртывая это «всё»: « Le trou, le flot, le feu, le fer…» (Дыра, волна, огонь, булат ); она заменяет слова и в третьем стихе – ей кажется неуместным слово «volupté» - оно слишком физиологично (сладострастие), и, разумеется, бесконечно слабо - «plaisir» (удовольствие). Вместо этих неуместных, отвлекающих в сторону слов она энергично повторяет: «Nous est…», вводит «essor» (полёт), решительно усиливает восклицательную интонацию:

Oh, toute chose qui nous perd…

Обратим внимание и на звуковую сторону: Цветаева употребляет односложные слова с одним артиклем.

Другой отрывок из этого произведения был создан Арагоном. К середине 60-ых годов Арагон немного знал русский язык, во всяком случае, с помощью Эльзы Триоле мог разобраться в тексте. Песнь Председателя из «Пира во время чумы» была ему особенно дорога – Арагон и в собственной поэзии воспевал трагический героизм: упоение битвой, грозной опасностью, близостью гибели.

«Гимн в честь Чумы» последний перевод - один из лучших в мировой литературе.

Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю, И в разъяренном океане Средь грозных волн и бурной тьмы, И в аравийском урагане, И в дуновении чумы.	Dans le combat meme on se soule, Aux bords noirs du gouffre où l`on roule, En plein courroux de l`Océan, Dans l`orage et la nuit céleste, Dans l`Arabie et l`ouragan Et dans le souffle de la Peste.
Даже в бою опьяняются На чёрных краях бездны, куда катятся Среди гнева океана, В буре и небесной ночи, В Аравии, и урагане, И в дуновении Чумы.

Перечислительная интонация этого отрывка создается за счет анафоры. Однако этому перечислению свойственна динамика, возникающая при использовании четырехстопного ямба; впрочем, эта динамика не перерастает в «марш»: динамике присуща плавность благодаря пиррихиям.

Эпитеты (мрачный, разъяренный, грозный, бурный) создают ощущение огромной силы, враждебной человеку. Силы, которая сметает все на своем пути. Это образ разбушевавшейся стихии: человеческой (бой) и природной (океан, волны, тьма, ураган). По семантике образу разбушевавшейся стихии, бури противостоит «дуновение» как нечто легкое, почти неощущаемое. Но благодаря анафоре и синтаксическому параллелизму («И в аравийском урагане, / И в дуновении Чумы») «дуновение» приравнивается к «урагану»: «дуновение Чумы» оказывается столь же разрушительно, столь же зловеще, что и ураган, океан и пр.

Слово «Чума» написано с заглавной буквы как имя собственное. Таким образом, вырисовывается страшный образ чумы: это разрушительная, незаметно приходящая сила – сила живая. Это не просто абстрактное зло, а зло персонифицированное.

Человек в этом отрывке показан как упивающийся стихией, бросающий ей вызов. Такой человек, бросая вызов стихии, бросает вызов Судьбе в лице Чумы. Это бунт против Судьбы, бунт против неизбежной Смерти.

При переводе Арагон создаёт гиперболический образ (в бою опьяняются), Во второй строчке он добавляет придаточное предложение (куда катятся), которое отсутствует в оригинале. В третьем и четвёртом стихах переводчик заменяет словосочетание синонимичным (разъярённый океан – гнев океана; Грозные волны – буря; бурная тьма – небесная ночь). Арагону удалось вполне точно воссоздать пушкинский текст на французском языке, причём привнести в него что-то своё.

2 Переводы стихотворений Пушкина К.Павловой

Французские переводы Пушкина, кроме Цветаевой, обогатила ещё одна переводчица- Каролина Павлова. Это удивительно одарённая поэтесса, писала почти с равным блеском на русском, немецком и французском языках. В 1839 году Павлова перевела на французский стихотворение «Полководец», сразу же отмеченное восторженным отзывом Белинского: он изумился искусству, с которым она перевела по-французски «благородную простоту, силу, сжатость и поэтическую прелесть «Полководца». В самом деле, К. Павлова сумела наглядно показать, как разнообразен и могуч французский александрийский стих, способный передать и повествовательность, и описания, и трагический лиризм «Полководца». Пушкинский текст, описательный в начале стихотворения, становится всё более торжественным. Когда поэт говорит о героях 1812 года, его фраза разрастается, она охватывает разом четыре стиха:

Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью двенадцатого года	L’artiste en rangs serrés a placé sots nos yeux Les chefs de nos armées et ces braves nombreux Que recouvre à jamais de sa gloire jalouse L’immortel souvenir de l’an mil huit cent douze.
Художник поместил тесными рядами перед нашими глазами Начальников наших армий и этих многочисленных храбрецов, Которых навсегда покрывает своей ревностной славой Бессмертное воспоминание о 1812 годе. (1835)

Этот отрывок взят из стихотворения, которое посвящено памяти Барклая де Толли, главнокомандующего русскими войсками в начале 1812 года, выработавшего план отступления русской армии в глубь страны и руководивший до 17 августа 1812 года операциями по отступлению.

Интонация этого отрывка размеренная, повествовательная. Такая интонация создается за счет использования александрийского стиха (шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы) с многочисленными пиррихиями, а также за счет наращения последней, шестой стопы в третьей и четвертой строках.

Такая интонация, размеренный ритм подчеркивают значимость, великих полководцев; подчеркивают неторопливую важность истории, великое и незыблемое прошлое России, тесно связанное с этими «начальниками народных наших сил».

К. Павлова, как и Луи Арагон, заменила некоторые словосочетания (толпою тесною – тесными рядами). Переводчица не согласна с Пушкиным, она решила, что правильнее перевести «рядами», так как, наверно, по её мнению, «толпою тесною» звучит несколько неуклюже, к тому же в этом прослеживается некоторое пренебрежение к «начальникам народных наших сил». Также переводчица немного изменила смысл второго предложения, и при переводе получилось, что не начальники покрыты славою чудесного похода и вечной памятью 12-го года, а бессмертное воспоминание покрывает славой. Павлова не очень понятно для нас заменила «славу чудесного похода» на «ревностную славу». Конечно, она позволила себе некоторые вольности при переводе, но это ничуть не умаляет его достоинства.

Каролина Павлова доказала полтора века назад, что французский язык и стих способны адекватно воссоздать произведения Пушкина.

3 Переводы кн. Э.Мещерского

Опыт Павловой был поддержан Элимом Мещерским (1808 – 1844). Умерший молодым, князь Элим оставил несколько блестящих образцов пушкинской лирики во французских переводах. Мещерский оказался зрелым мастером с самого начала – ему едва исполнилось 20 лет, когда он уже создавал шедевры перевода. Вот примеры его творчества в разных стилях и манерах:

… Владыко дней моих! Дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей, И празднословия не дай душе моей. Не дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья…(1836)	Souverain de mes jour, qui trônez sur les nues, Seigneur, preservez-moi de l’esprit de fierté, De langueur, de faiblesse et de loquacité; Mais donnez-moi, mon Dieu, l’esprit de patience…
Государь моих дней, вы, который восседаете на небесах Господин, предохраните меня от гордыни От слабости, от бессилия и от болтливости, Но дайте мне, Боже, терпенья…

Отрывок взят из стихотворения «Отцы – пустынники» вторая половина, которого является поэтическим переложением великолепной молитвы Ефрема Сирина «Господи и владыко живота моего. В который раз Пушкин предстаёт перед нами как мастер употребления славянизмов (любоначалия, празднословия, зреть, прегрешения и т. д.). Поэт использует антитезу и инверсию, а вместо слова «Бог» использует словосочетание «Владыко дней моих». Тем самым он показывает, что жизнью нашей владеет Бог, что все дни каждого сочтены.

От пушкинского текста Мещерский не сохранил ничего, но это и понятно, так как стихотворение «построено» всё на славянизмах, которые отсутствуют во французском языке, поэтому он по-своему трактует смысл молитвы: расшифровывает «владыко дней моих», употребляя слово «государь», и ударяет по нему глаголом «вы восседаете». Далее Э. М. перечисляет частные человеческие пороки и в заключительном стихе вместо «не дай мне зреть мои, о Боже, прегрешения…» переводит очень просто «но дай мне, Боже, терпенья…»

Это стихотворение, конечно же, многое потеряло, но только из-за лексических несоответствий наших языков. Стихотворение «Отцы-пустынники» имеет право на существование на французском языке как новый поэтический жанр Пушкина ещё не известный французам.

Проанализируем перевод Э.Мещерского стихотворения «Зимнее утро» (1829).

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась, На мутном небе мгла носилась; Луна, как бледное пятно, Сквозь тучи мрачные желтела, И ты печальная сидела – А нынче… погляди в окно:	Hier, t’ en souviens-tu? C’etait la chasse-neige, Les tenebres, la nuit, tout le bruyant cortege Des demons de l’hiver qui frappe nos vitraux, La lune se perdait comme une large opale Au ciel noir, et ta main soutenait ton front pale. Mais ce matin… allons, approche des carreaux…
Вчера, ты помнишь это? Была метель. Мрак, ночь, вся шумная вереница Демонов стучала в наши окна, Луна терялась как большой опал На чёрном небе, и твоя рука поддерживала твой бледный лоб А этим утром… ну же, подойди к окну…

Этот отрывок – диалог с собеседницей. Собеседница – близкий и любимый человек для лирического героя, что подчёркнуто в стихотворении формой глагола: 2 лицо («ты помнишь», «ты сидела»). В отрывке нарисована картина вьюги (олицетворение – «вьюга злилась»). Состояние природы – мрачное (эпитет – «тучи мрачные»), тяжелое, не располагающее к веселью. Это состояние природы «давит» на собеседницу лирического героя: она сидела «печальная». Фрагмент завершается противопоставлением «а нынче». Это противопоставление подчеркнуто графически: «и ты печальная сидела – а нынче...». Благодаря этому, контраст между вчерашним вечером, когда «вьюга злилась» и сегодняшним утром становится сильнее.

Многоточие во фразе «а нынче… погляди в окно» организует жест: как будто лирический герой указывает собеседнице на окно. Весь отрывок звучит с перечислительной информацией, нет динамики, нет действия. Это описание, как будто сделан фотоснимок вьюжного вечера. Так же нет действия и со стороны собеседницы, одним словом рисуется её состояние («печальная»).

На французский Элим Мещерский перевёл первую строчку по-своему, но вполне точно, второй стих он разворачивает (мгла – мрак, ночь, шум, вереница демонов зимы) и добавляет от себя «стучала в наши окна». Пушкин сравнивает луну с бледным пятном, это сравнение просто, но сколько любви в него вложено. А Э. Мещерский сравнивает луну с большим опалом. Пушкин пишет «сквозь тучи мрачные желтела», переводчик употребляет словосочетание «терялась на черном небе», что вполне точно, но не несёт в себе пушкинской эмоциональности.

Интересно привести перевод этого же стихотворения на английский язык. Вообще, история переводов Пушкина на английский язык – это особая обширная тема, и мы не имеем возможности сколько-нибудь подробно затрагивать её в рамках этой работы, поэтому в работе приводится только один пример перевода, именно перевод Mikhail Kneller.

Recall last night? The snow was whirling, Across the sky, the haze was twirling, The moon, as though a pale dye, Emerged with yellow though faint clouds. And there you sat, immersed in doubts, And now, - just take a look outside:

Вспомни прошлую ночь, снег кружился Сквозь небеса туман кружился, Луна, как бледная краска, Неожиданно появилась сквозь бледно-жёлтые облака, И ты здесь сидела, погружённая в сомнение, А сейчас – взгляни на улицу:

Если сравнить английский перевод с русским, то, конечно заметны некоторые неточности в переводе: вьюга злилась – снег кружился, мгла носилась – туман кружился, пятно – краска, сквозь тучи желтела – появилась сквозь бледно-жёлтые облака, печальная – погружённая в сомнение. Если же сравнивать французский и английский переводы, то можно сделать вывод, что на французском стихотворение звучит более мелодично и более эмоционально, чем на английском.

Обратимся к переводу Э.Мещерского стихотворения «Калмычка»

…твои глаза, конечно, узки, И плосок нос, и лоб широк, Ты не лепечешь по-французски, Ты шелком не сжимаешь ног, По-английски пред самоваром Узором хлеба не крошишь, Не восхищаешься Сен-Маром, Слегка Шекспира не ценишь…	Bien que ton front soit sans mesure, Tes yeux rétrécis à l’excès, Ton nez plat, tes pieds sans chaussure, Que tu ne parles point francais, Que Shakespeare ou bien Lamartine Soient ignorés dans ton taudis, Qu’on te serve un thé sans tarine, Le triomphe de nos ladys…
Хотя твой лоб и безразмерен, Твои глаза чрезмерно сужены, Твой нос плосок, твои ноги без ботинок, И ты не говоришь совсем по-французски, И Шекспир и Ламартин Были не веданы в твоей лачуге, И тебе подают чай без бутерброда. ( «Калмычке»)

В этом отрывке автор рисует перед нами портрет калмычки. Интонация этого отрывка слегка ироничная. При описании героини основной упор делается на глаголы с отрицанием (не лепечешь, не сжимаешь, не восхищаешься, не крошишь, не ценишь). Это отрицание подчеркивает отличие калмычки от светских дам, подчеркивает ее дикость, которые заявлены еще в довольно-таки неприглядном описании ее внешности (глаза узки, плосок нос, лоб широк). Однако, с другой стороны, в этом фрагменте чувствуется ирония и по отношению к свету: так, по-французски светские барышни не говорят, а «лепечут», то есть просто несут вздор. Кроме того, по-видимому, «восхищаться Сен-Маром» и «крошить хлебом» на английский манер являются настолько обычными для светского общества, что превращаются в штампы поведения.

При переводе Мещерский поменял местами первую и вторую строчки, а четвёртую и пятую вовсе выпустил, заменив на «Шекспир и Ламартин были не веданы в твоей лачуге». Переводчик ещё более иронизирует по поводу внешности калмычки в словах «глаза чрезмерно сужены, лоб безразмерен», а выражение «ты шелком не сжимаешь ног» переводит очень неточно «твои ноги без ботинок».

Элим Мещерский по-пушкински смел, даже бесшабашен, он очень свободно обращается с этим стихотворением: трактует некоторые выражения по-своему, что-то опускает, что-то привносит. Что касается описания калмычки, то Мещерский выражается острее, чем Пушкин, но в общем и целом перевод верен, исключая только некоторые выражения, непонятные иностранцам.

4 Переводы А.Грегуара и А.Дюма

Продолжателем Элима Мещерского был Анри Грегуар (1881 – 1964). Он был видным историком – византинистом, трудившимся много лет в Бельгии. Это был страстный поэт – переводчик, оставивший немало весьма удачных воссозданий стихов Пушкина, Лермонтова, Мицкевича, но, прежде всего Пушкина. Его перевод стихотворения «19 октября» (1825) может почитаться образцовым – он не только верен в целом, но и отличается поразительной точностью в деталях. Примером может послужить любая строфа из девятнадцати – приведу 14- ю, посвящённую Кюхельбекеру:

Пора, пора! Душевных наших мук Не стоит мир; оставим заблужденья! Сокроем жизнь под сень уединенья! Я жду тебя, мой запоздалый друг- Приди; огнем волшебного рассказа Сердечные приданья оживи; Поговорим о бурных днях Кавказа, О Шиллере, о славе, о любви.	Il est grand temps: ce monde dégragé Ne valait poit notre sollicitude; Recueillons-nous au fond des solitudes; Viens, je t’attends, camarade attardé! Viens, enchanteur; que nos jeunes extases Reprennent vie au feu de tes discours… Parlons des jours orageux du Caucase, Et de Schiller, et de gloire, et d’amour!.
Давно пора, этот опустившийся мир Совсем не стоил нашего внимания. Соберёмся в глубине одиночества; Приди, я тебя жду, запоздавший товарищ! Приди, волшебник; пусть наши молодые восторги Оживут в огне твоих речей… Поговорим о грозных днях Кавказа, О Шиллере, о славе и о любви!…

Стихотворение написано Пушкиным во время в Михайловской ссылке и посвящено лицейской годовщине.

Строфа повествует нам об одиночестве поэта, он взывает к друзьям (я жду тебя…, приди…). Эмоциональная нагрузка сохраняется во всех стихах. Воззвание к товарищам Пушкин передаёт через знаки восклицания.

Перевод верен с точностью до мелочей. В каждый стих Грегуар, помимо пушкинского смысла вкладывает что-то своё, поэтому перевод может существовать как самостоятельный отрывок из какого-либо текста. Это стихотворение прекрасно звучит на французском, как и перевод на русский, что свидетельствует о мастерстве Анри Грегуара. Бесспорно, это один из лучших переводов в данной работе.

Пирует с дружиною вещий Олег При звоне веселом стакана. И кудри их белы, как утренний снег Над славной главою кургана… Они вспоминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они… (1822)	Oleg et ses preux font honneur au festin. Joyeuses, leurs coupes résonnent. Leurs chefs sont plus blancs que la neige au matin Aux front des kourganns qui moutonnent. Ils revent, les vieux , des grands jours écoulés Des rudes combats où leur sang a coulé
Олег и его храбрецы пируют Весёлые, их чаши звенят Их головы белее, чем снег утром На вершинах курганов, которые пенятся. Старцы мечтают о великих, прожитых днях О страшных битвах, в которых пролилась их кровь…

В этом отрывке представлена заключительная часть «Песни…» (курганы, кудри белы). Повествуется о великих событиях и прошлых днях. Прошло много времени после боёв и сражений, дружина Олега празднует победу, а старцы вспоминают битвы.

В этом фрагменте обращают на себя внимание краткая форма прилагательного (кудри белы), а также форма с неполногласием (глава) и эпитет славная – все это характерно для фольклорных текстов. Здесь можно вспомнить название произведения: «Песнь о вещем Олеге»; песнь – это фольклорный жанр. Для смысловой организации этого отрывка важны оказываются сравнение «и кудри их белы, как утренний снег» - подчеркивается невозмутимость воинов, их мудрость; также важен оказывается глагол «рубились», который несет в себе экспрессию, создает образ кровавой, жестокой битвы.

Это один из тех переводов на французском языке, который даже при небрежном чтении сохраняет ритмику стиха, это ещё раз свидетельствует о таланте Анри Грегуара как переводчика. Грегуар передал все тонкости звучания этого стихотворения, так же как и 14-ой строфы из «19 октября» (1825 года). Некоторые слова переводчик заменяет синонимичными, так как их нет во французском языке (дружина - храбрецы), а некоторые специально. Например, Анри Грегуар заменил глагол «вспоминают» на «мечтают», чтобы сказать, что старцы хотят повторить все прожитые битвы, а также глагол «рубились» на словосочетание «пролилась их кровь», которое ничуть не уступает глаголу в оригинале. Таким образом, Анри Грегуар оказался талантливым переводчиком, и его воссоздания стихов Пушкина ещё долго будут считаться образцовыми.

Несомненно, что ущерб репутации Пушкина как великого поэта был нанесён поэтами-переводчиками, создававшими его стихотворения по подстрочникам.

Одним из таких переводчиков был великий француз Александр Дюма, который в 1858 – 1859 годах путешествовал по России, заинтересовался Пушкиным и перевёл несколько стихотворений по подстрочникам, предложенным ему романистом Д. В. Григоровичем. Перевод Александра Дюма можно назвать как «Вольности гения» Дюма не знал русского, его стихи произвольны. Многословие, расплывчатость, водянистость Дюма не только отличается от пушкинского стиля, но и прямо противоположны ему. Пушкин краток и экспрессивен:

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы…

Дюма развертывает образ:

L’ amour de vos amis, dont peut-être l’on doute,

Là-bas, où l’on trébuche et tombe dans la nuit,

Croyez-moi, jusqu’à vous saura s’ouvrir la route;

Au plus sombre cachot parfois l’étole luit.

(Любовь ваших друзей, в которой вы, может быть, сомневаетесь, /Там, где люди шатаются и падают во мраке. / Поверьте мне, что звезда озаряет самую мрачную темницу)

В работе представлен отрывок перевода из стихотворения «В Сибирь»(1826).

Эти четыре строчки, конечно, не дают нам понять каков Александр Дюма как переводчик, но некоторые выводы мы можем сделать: при переводе Дюма развёртывает образ, углубляется в смысл каждого пушкинского слова, в каждое из них вкладывает что-то своё. В итоге создаётся образ хорошего, полного перевода. Но опять встаёт вопрос: «Что это? Пушкин или всё же Дюма?» Ответить на него в данный момент мы не можем, так как не имеем полного перевода этого стихотворения.

5. Переводы романа в стихах «Евгений Онегин»

Особый интерес представляют переводы «Евгения Онегина». Среди нескольких выделяются два, исполненные строфой оригинала: Гастона Перо и Жана-Луи Баке. Именно его переводами пользовался автор, анализируя «Евгения Онегина».

«Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог. а б а б а а б б Его пример другим наука; Но, Боже мой, какая скука С больным сидеть и день и ночь, Не отходя ни шагу прочь! а б б а Какое низкое коварство Полуживого забавлять, Ему подушки поправлять, Печально подносить лекарство, Вздыхать и думать про себя: Когда же чёрт возьмёт тебя!»

Mon oncle a d` excelents principes. Depuis qu` il se sent mal en point, Il exige qu` on le respecte. L` idée est bonne, assurement ! Et l` exemple sera suivi. Mais, Seigneur Dieu, quelle corvée ! Resrer au chevet d` un malade Nuit et jour sans pouvoir bouger ! Et quelle vile hypocrisie ! On fait risette à un mourant ! On redresse ses oreillers, On arbore un air lamentable Pour lui apporter sa potion ; Et l` on pense : qu` il aille au diable !

У моего дяди прекрасные принципы,

С тех пор как он чувствует себя больным,

Он требует, чтобы его уважали.

Идея прекрасная, конечно!

И этому примеру будут следовать.

Но, Боже, какое бремя!

Оставаться у изголовья кровати больного

И день и ночь не шевелясь!

Какое гнусное лицемерие!

Улыбаться умирающему,

Взбивать подушки,

Принимать плачевный вид,

Чтобы ему принести снадобье.

И думать про себя: пошёл он к чёрту!

Онегин едет к умирающему дяде в деревню, роман начинается полными цинизма «язвительными речами» героя. Онегин является перед нами с душой, в которой яд разочарования, хандры, сомнения, цинизма и безверия. Известие о смертельной болезни дяди, пусть нелюбимого, пусть бесконечно далекого, не рождает в душе Онегина ни малейшего сочувствия, побуждает его к расчетливому притворству и лицемерию, такому же и даже более неприятному, чем лицемерие «науки страсти нежной». Смерть дяди не печалит Евгения, не волнует его, не трогает. Ему досадно только, что в терпеливом ожидании этой смерти, он должен будет, умирая от скуки, вздыхать, зевать, притворяться.

Этот перевод не только исполнен строфой оригинала, но и точен во всех деталях, за исключением некоторых слов: скука – бремя, не отходя – не шевелясь, коварство – лицемерие, подушки поправлять – взбивать. Только последняя строчка неточно переведена: когда же черт возьмёт тебя – пошёл он к чёрту. Наверно, переводчик это сделал умышленно, чтобы усилить эмоциональную нагрузку последнего стиха. В общем и целом, перевод очень хорош. Кроме того, это один из тех переводов, о котором можно сказать, что это именно перевод Пушкина на французский.

Письмо Татьяны Онегину.

Я к вам пишу - чего же боле? Что я могу ещё сказать? Теперь я знаю в вашей воле Меня презреньем наказать. Но вы к моей несчастной доле Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня…	Je vous écrit; voilà. C’est tout. Et je n’ai plus rien à vous dire. Maintenant, je sais, vous pouvez Me mépriser pour me punir. Mais vous aurez pour mon malheur Juste un petit peu de pitié. Vous ne m’abandonnerez pas…
Я вам пишу; вот. Это всё. И мне нечего вам больше сказать. Теперь я знаю, вы можете Меня презирать, наказывая меня; Но у вас будет к моему несчастью Чуть-чуть жалости И вы не покинете меня…

Первое, что поражает в этом отрывке – это необыкновенная искренность. И все средства призваны создать именно такое впечатление. Так, интонация этого фрагмента разговорная; ее отличают торопливость, боязнь, что письмо ее прочтут не до конца – это обуславливает некоторую избыточность слов и фраз, повторы слов («хоть редко, хоть в неделю раз»).

Очень выразительна пауза в строке «А мы… ничем мы не блестим»: в этой паузе – вся боль героини, горькое признание того, что ее семья, да и она сама нисколько не способны заинтересовать Онегина. Неожиданный всплеск до этого затаенной, завуалированной в многочисленных словах боли – во фразе «Зачем вы посетили нас?», в последующем эпитете «горькие» (мучения). Затем интонация резко меняется: боль уступает место размышлению, Татьяна словно примеряет на себя иную жизнь – жизнь без знакомства с Онегиным.

И, наконец, самый конец отрывка: «Другой!..» - страстная интонация. Это уже исступление, что подчеркивается восклицательными предложениями.

Это письмо интересно нам ещё и тем, что Пушкин был биллингвом, что сказывается на присутствии в русском тексте синтаксических конструкций, свойственных французскому языку.

Я к вам пишу Je vous ecris

Хоть вам и рады простодушно Mais nous vous l’ offrons de bon Coeur

Я знаю, ты мне послан Богом Je sais? Tu m’ est envoye par le Dieu

Не правда ль? Я тебя слыхала: N’est-ce pas? Je t’ai entendu

Ты говорил со мной в тиши Tu m’a parle en silence.

Перевод, как первой строфы, так и письма Татьяны очень близки к оригиналу, их можно считать образцовыми, жаль только то, что переводчик не смог сохранить рифмы, использованные Пушкиным.

Заключение

Опыт работы убеждает в следующем. Безусловно, пушкинский стих неповторим и форма его многое утрачивает в переводах. Конечно, качество перевода во многом зависит от мастерства переводчика, а также от тематики стихотворения, которое переводят. Наиболее удачными являются переводы Анри Грегуара из «19 октября»1825 года и из «Песни о Вещем Олеге», которые полностью передают весь внутренний блеск и чистоту поэзии пушкинского слова. Следует отметить также перевод Жана-Луи Баке из «Евгения Онегина», который верен Пушкину практически во всём и, в котором сохранена пушкинская строфа, но потеряна рифма. Переводчик облегчает себе работу, нарушая строфику, не следуя традиционной рифмовке строк. Непохожестью, оригинальностью отличаются переводы Марины Цветаевой. Её переводы не для поверхностного чтения, с первого взгляда её переводы непонятны и далеки от Пушкина, но, вчитавшись, понимаешь, как они глубоки и близки пушкинскому духу.

«Простота и ясность» пушкинского стиха покоряет переводчиков, и очевидно их стремление к совершенству перевода. Но достичь этой простоты - дело нелегкое. Ясно, что Пушкин вне времени и пространства. Это понимает каждый из переводчиков его поэзии, с чьими именами мне пришлось столкнуться в процессе работы над переводами. Каждое прочтение Пушкина отличается новизной, чем-то неповторимым и потому приносит новое открытие в трактовке его стихов.

Каждый из переводчиков стремиться донести до читателя мысли пушкинских стихов, чтобы не пропало то, что получено человечеством от прошлого как бесценная сокровищница, и должно быть сохранено, и должно защищаться новыми вкладами.

Отрадно видеть, что активизировалась переводческая деятельность. Лучшие переводы сделаны в последние годы, как на французском, так и на английском языке. Если говорить об английских переводах, то следует отметить последнее полное издание сочинений Пушкина, состоящее из 12 томов. Сам экс-министр Великобритании привёз его в Россию. Это событие ещё раз подтверждает мысль о том, что Пушкин ничуть не устарел, а наоборот его мировое значение всё возрастает.

Немногочисленные анализы английских переводов Пушкина позволяют уже сделать вывод о том, что на французский язык Пушкин переводится легче, чем на английский, не теряется благозвучие поэзии, её образность, выразительность. Возможно, этот вывод преждевременен, но работа по сопоставлению переводов будет продолжена в дальнейшем.

Список литературы

Эткинд Е.Г. Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции. – М.: Языки русской культуры, 1999.

Долинина Н. Прочитаем «Онегина» вместе: заметки о романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин».- Ленинград: Детская литература, 1971.

Лекции доктора филологических наук, профессора В. И. Жельвиса в ЯГПУ им. К. Д. Ушинского, 1999.

Лотман Ю. М. Пушкин – СПб: Искусство - СПБ,1999.

Французские стихи в переводах русских поэтов XIX – XX вв.

Информация из Интернета (Академик Е. П. Челышев «Постижение русского национального гения», А. Липгарт «Об английских переводах поэзии и драматургии А. С. Пушкина»).

Иванов В. В. Избранные труды по семиотике и истории культуры: Статьи о русской литературе. - М.: Языки русской культуры, 2000

Кожевников «Проблемы теории стиха» 1984.

Стихи А. С. Пушкина на английском языке (Интернет).

Орлицкий Ю. Б. «Стих и проза в русский литературе» Издательство Воронежского университета, 1991.

П. Боголепов, Н. Верховская (под общей редакцией Бонди) «Тропа к Пушкину». – Детская литература, 1967.