Образ Дон-Жуана в творчестве Тирсо де Молины и Жана-Батиста Поклена де Мольера

Образ Дон-Жуана в творчестве Тирсо де Молины и Жана-Батиста Поклена де Мольера.

История появления образа.

Тирсо де Молина.

Дон Жуан.

Кто это?

Один из вечных образов мировой литературы, в котором автор, на основе жизненного опыта и материала своего времени, сумел воплотить долговечное воплощение, применимое в жизни последующих поколений. Вечный образ—литературный и мифический персонаж, имеющий всечеловеческое значение и нашедший многочисленное воплощение в литературе разных стран и эпох. Интересную трактовку вечного образа предложил и Бернштейн, представляющий его как плацдарм, на котором явно вырисовывается и традиционное, и новаторское, о котором можно сказать, что он приобретает нарицательный смысл. Об этом свидетельствует, например, актупальность образа и сегодня…

Так В.В. Битнеров выделял 7 типов вечных образов: Фауст, Сатана, Дон Жуан, Каин, Вечный Жид, Прометей и Гамлет. Интересно и то, что Дон Жуану отведено место между Сатаной и Каином, но об этом речь пойдёт чуть дальше…

Дон Жуан…Откуда он пришёл? Обратимся к XVII веку. Одним из главных пороков испанского двора того времени был фаворитизм. И вот, как отклик на это явление, рождается философско-религиозная драма «Севильский озорник, или Каменный гость».

Барокко (от итальянского barocco—причудливый, пёстрый)—направление, выражающее бесконечное разнообразие, сложность и динамизм жизни и внутреннего мира человека. Личность представляется всеобъемлющей и противоречивой, она как бы вовлечена (часто помимо своей воли) в вихревое движение, в круговорот конфликтов. Чаще всего барокко говорит о непрерывном изменении и обновлении, о бурной динамике, о сильных чувствах и страстных порывах.

Теперь, поняв умонастроения и почувствовав дух эпохи, нам легче будет оценить произведение и понять, насколько оно соответствовало требованиям времени.

Сюжет драмы очень прост и, кажется, вечен. Дон Гуан, сын придворного любимица, чувствует себя бещзнаказанным и прямо говорит об этом своему слуге Каталиону, который пытается хоть несколько урезонить своего господина. Кроме того, Дон Гуан считает, что человеку отпущен достаточный срок для того, чтобы нагуляться вдоволь, а затем успеть замолить свои грехи, покаявшись и признав свою вину. («Страх излишен—Долгий мне отпущен срок»). В то время, как Каталион, являясь неким резонёром, несколько раз произносит фразу: Веселись, но помни смерть; Гуляй, но плати щедро…»Трижды «озорник» гневит Бога своими поступками. И появление каменной статуи воспринимается как высшая Божья кара за распутство. Увы, расплата наступила раньше, чем её оджидали. Иногда бывает слишком поздно каяться. Мне невольно вспоминается цитата из произведения Ювенала:

«Чего боимся мы, чего желаем разумно? Где тот твёрдый шаг, что, будучи сделан, или то желание, что однажды исполнившись, не вызвали бы в нас раскаяния?».

Тему запоздавшего раскаянья, прошедшего через сердце, можно встретить во многих произведениях мировой литературы…

Тирсо де Молина объединяет в произведении два образа-символа, известных по легендам: образ молодого повесы и образ каменной статуи, приглашённой на пир, которая мстит своему живому обидчику… Вспомним Пушкина, отметим, что связь с его «Каменный гостем» очевидна…

Каменная статуя объединила в себе два плана всей пьесы в целом: социально-политический (выступление против фаворитизма) и философско-религиозный (положение человека перед Богом; проблема рока и судьбы). С одной стороны, суд вершит само небо, с другой—общество. Уже после смерти Дон Гуана к королю приходят обесчещенные родственники и требуют осудить «озорника». Король вынужден это сделать, сам выступая тем самым против любимцев двора. Такой конец пьесы был смелым поступком драматурга, так как посягал на незыблемые законы светского общества.

Параллельно с основным сюжетом в драме развивается тема господина и слуги, свободы и рабства, преданности и подлости. Как они могут уживаться? Отношения строятся, как кажется, только на чувстве выгоды, зависимости и корысти. Дайте волю слуге—и он с большим удовольствием перережет горло господину.

Таким образом, Тирсо де Молина первым разработал в литературе образ Дон-Жуана. Позже к нему обратятся Джильберто, Мольер, Гольдони, Гофман, Байрон, Мериме, Блок, Гумилёв, Пушкин, Моцарт, Штраус и многие другие…Да и не живёт ли этот страстный расточитель в душе каждого из нас?

Много трактовок и воплощений пришлось пережить этому герою… Но ближе всех, пожалуй, к проблеме создания и передачи религиозной идеи подошёл всё же первосоздатель образа, совместив в своём творении сюжеты многочисленных легенд о распутнике, в облике которого воплощались мистический эротизм, пренебрежение к людям и безысходное отчаяние…

И всё же, несмотря на страстный характер и непредсказуемость действий, Дон Жуан семнадцатого века—карикатура, а не характер.

«Дон Гуан—это, можно сказать, чудовищная карикатура на ренессанский идеал автономной личности, избавившейся от сковывающих норм религии и средневековой морали, но не приобретший никаких иных принципов взамен» (Плавский З. И. Драма XVII века: школа Лопе де Веги.—М. Высшая школа, 1978, стр. 77).

Да, это действительно так. Драматург, уже отошедший от ренессанса, ещё не освоился в новом направлении и, не умея им воспользоваться, отрицает старое…Таким образом, произведение Тирсо де Молины является произведением промежуточным, сочетающим в себе черты различных жанров.

Теперь же я предлагаю обратиться к произведению последователя Тирсо де Молины, развивающего данный образ…

Продолжение образа.

Жан-Батист Поклен де Мольер.

Брат Верность: Но не одну религию оскорбил Мольер. Ненавидя высшее общество, он и над ним надругался. Пьесу «Дон Жуан», может быть, изволите знать?

Одноглазый: Тоже слышал. Но какое отношение к д’Орсиньи имеет этот балаган в Пале-Рояле?

Брат Верность: У нас совершенно точные сведения о том, что борзописец Вас, маркиз, вывел в качестве своего героя Дон Жуана.

Одноглазый (Спрятав шпагу): Что же это за Дон Жуан?

Брат Сила: Безбожник, негодяй, убийца и, простите, маркиз, растлитель женщин.

Одноглазый ( изменившись в лице): Так. Благодарю вас.

( М. Булгаков «Кабала святош»)

И вот человека эпохи барокко сменил человек эпохи классицизма, Тирсо де Молина уступил место Жан-Батисту Поклену де Мольеру…

Изменились с эпохой и взгляды, и мировоззрение, и сознание людей. Планетой завладел Абсолютный Разум—новый идол новых людей. А, как известно, идеал определяет героя. В произведениях стали появляться герои-патриоты, подчинившие чувства долгу. Роль искусства также была определена и сформулирована—дидактическая, нравоучительная: добродетели непременно должны были быть прославлены, а порок обличён и развенчан. Колоссальное влияние на классицизм оказала всеобщая увлечённость античностью, которая и была взята за образец.

Сегодня в мире существует так много вопросов, требующих разрешения и решения, не находящих ответов…. А тогда Смысл был дороже всего—необъяснимых вещей в природе не существовало. Всё, что не могло быть объяснено логически, считалось нелепым и бессмысленным. Ссылаясь на законы природы и волю небес, люди старались не задумываться над непонятными явлениями и не терзаться, ставя перед собой невыполнимые задачи познания.

Драматургии, как и жизни, приписывались три единства: места, времени и действия. Всё во Вселенной конкретно, совершенно и закончено—мир должен стремиться к подобной гармонии.

Надо сказать, что художественные произведения из себя тогда большой важности не представляли. Зато очень важна была роль театра, трибуны, посредством которых непосредственно можно было просвещать, учить и воспитывать…

В основе любого искусства лежало подражание природе, но, однако, лишь той, которая отвечала вкусам и требованиям времени. Так, можно сказать, делалась установка не на идеал, но на совершенную абсолютную идеализацию… Искусство—средство, а не самоцель.

Ведущими жанрами эпохи были трагедия и комедия, у каждой были свои задачи и художественные средства. Смешение низкого и высокого, ужасного и смешного не допускалось. Центральным конфликтом трагедии, безусловно, должно было стать столкновение чувства и долга, герой должен быть сомневающимся. Причём симпатии автора могли быть только на стороне положительных персонажей, которые делали трудный, но одназначно правильный выбор в пользу личного долга. Комедия же разоблачала пороки и заканчивалась торжеством добродетели. Искусство классицизма, надо заметить, вовсе не подражание и не копирование образцов, а вполне самостоятельное направление.

И в то же время, как это ни странно, самые яркие представители классицизма прославились своей противоречивостью и исключительностью, отходом от норм, стандартов, концепций и стереотипов, создав жизненные и правдивые образы и раскрыв противоречия между общим и частным, воспроизведя трагический диссонанс времени…

Мольеровский «Дон Жуан» относится именно к таким произведениям. Во многом являясь новаторской, эта пьеса стала первой великой комедией Мольера.

Её сюжет был, как мы уже выяснили, заимствован у Тирсо де Молины. Заимствован и упрощён. Сегодня имя Дон Жуана стало нарицательным для обозначения развратника, совращающего множество женщин и оставляющего их на суд небес. Но надо отметить, что становится данный герой мировым литературный типом именно под именем, данным ему Мольером.

Основное внимание французский драматург уделяет столкновению и конфликту между господином и слугой—сцене, только слегка затронутой Тирсо де Молиной.

Свойство обольстителя, согласно замыслу Мольера, вытекает из принадлежности героя к аристократии, которой всё было в те времена позволено и которая ни за что не хотела признавать своей ответственности ни перед кем. Дон Жуан—эгоист, но он не считает это дурным, так как эгоизм полностью согласован и тесно взаимосвязан с привилегированным положением аристократа в обществе. Портрет его также дополняется чертами безбожника, бунтаря, презирающего религию и общество с его установленными моральными принципами и ценностями. Дон Жуан признаёт и ценит только свою особу и своё мнение. В общем-то, в этой характеристике не было ничего особенного—она была продиктована временем.

Такому буржуазному вольномыслию Дон Жуана противостояло приземлённое благомыслие его слуги—Сганареля. На чьей же стороне был сам Мольер? Да ни на чьей. Это парадоксально, но всё же так. Дон Жуан независим и по-своему свободен, но при этом он ограничен во всём: даже в своих фантазиях. У мысли есть воля, у воображения её нет. Герой же живёт надуманной нереальной жизнью, он привязан к ней и зависит от неё. В комментариях к своему произведению Мольер приводил цитату из Цицерона: «Живёт свободно только тот, кто находит радость в исполнении своего долга,--кто обдумал тот путь, который он должен пройти в жизни…над кем нет иной власти, кроме собственного желания и суждения». Дон Жуан, бесспорно, не соответствует этим требованиям, к тому же он, как и «озорник», живёт сегодняшним днём, уповая на щедрость и нисходительность небес.

А Сганарель?

Слуга слишком циничен и корыстен для того, чтобы ощущать жизнь и уметь ей радоваться. Мольеровские герои—тоже ярко выраженные карикатуры, неприспособленные к жизни и не вызывающие положительных чувств у читателей и зрителей.

Если вольнодумие Дон Жуана может быть при определённых ситуациях даже симпатичным, то это ощущение пропадает, когда герой прибегает к лицемерию, наподобие Тартюфа. Его «антагонист» Сганарель, защищающий, казалось бы, мораль и религию, труслив, также лицемерен, больше всего на свете он ценит и любит сияние и звон монет.

Наверное, именно поэтому в финале пьесы, которая незаметно перетекает из комедии в трагедию (!), обоих героев ждёт наказание, соразмерное с их характерами: Дон Жуан проваливается в ад, увлекаемый туда статуей убитого им Командора ( опять же, нельзя не вспомнить Пушкина), а Сганарель думает о том, что хозяин, проваливаясь в преисподню, забыл с ним расплатиться. «Моё жалование, моё жалование!»--этими горестными выкрикиваниями слуги произведение и заканчивается…

В «Дон Жуане» Мольер впервые отошёл от норм, установленных классицизмом. Характеры здесь предстают уже не столь односторонними, как прежде; неоднозначна и их оценка. Комическое, вопреки правилам, смешивается и переплетается с трагическим, придавая произведению печальных оттенок и предлагая читателям задуматься, а может быть, даже пересмотреть свою жизнь. Три единства также не соблюдаются, разрушая канву пьесы и создавая ощущение некой иерархичности. Действие происходит то во дворце, то на берегу моря, то в лесу… Но что казалось особенно возмутительным—комедия не соответствовала своему жанру и была написана прозой, которая, как тогда считали, воспринимать и слишком тяжело, и скучно в рамках театрального представления. Из этого можно заключить, что пьеса не пользовалась успехом—более того, она даже не вызывала у публике интереса…

Разве что церковники обратили на неё внимание, сразу поняв, что Мольер не случайно поручил защищать религию такому ничтожеству, как Сганарель. Комедия прошла 15 раз и была запрещена. Издана же она была уже после смерти драматурга, а снова поставлена во Франции лишь в 1841 году.

Что же так возмущало простых зрителей? То, что Дон Жуан попирает добро? Но они делали то же самое… Нет, скорее всего, просто люди узнавали себя, а это всегда не нравится.

А герой—он по-своему несчастен, так как чужд самому себе. В этом плане Дон Жуан Мольера наиболее психологичен. И хотя не живёт в нём чувство раскаяния, он терзается поиском, самопознанием. Герой осознаёт свою вину, но не может—да и не хочет—с ней бороться, не имея ни сил, ни возможности освободиться от предрассудков, общества, себя.

И вот именно тут, должно быть, и рождается противоречивость образа, его неоднозначность.

Мольер направляет остриё своей сатиры в самое сердце феодального дворянства. Сущность образа Дон Жуана выражает всю полноту ненависти автора к знатным бездельникам и паразитам, продолжающим жить во Франции.

Как мы уже поняли, комедия Мольера—комедия карикатур и положений. Олицетворяя порок в одном лице, драматург искал ответы на волнующие его вопросы: какие законы управляют жизнью людей? Где и в чём стоит искать мерило добродетели и справедливости?

Однако, образ главного героя соткан не из одних отрицательных черт. Герой не лишён некого обаяния—он остроумен, изящен, храбр. Он—вольнодумец, скептик, материалист, который верит только в то, что «дважды два—четыре, а дважды четыре—восемь.». Он издевается, подобно самому Мольеру, над схоластической медициной, обличает лицемерие как привилегированный порок. Однако, влагая в уста Дон Жуана суждения, с которыми согласен сам автор, он не забывает, что описывает аристократа. Поэтому объективно передовые воззрения Дон Жуана своеобразно деформируются, вступая в сочетание с его развращённостью и беспринципностью. Его свободолюбие неглубоко и сплошь пронизано барской рисовкой, погоней за светской модой. Обличая лицемерие, герой сам же одевает на себя маску, столь выгодную и удобную.

Итак, носители нравов—это все герои комедии, каждый из которых живёт благородно с точки зрения своей собственной морали. Сферой нравов являются обычаи, традиции и привычки общества. Персонажи могут выразить эту сферу только вместе, в своей совокупности—ведь они наделены характерными чертами, но не характерами. Черты же эти, даже комически заострённые, тем не менее не нарушают правдоподобия, они не самодостаточны, не жизнеспособны…

Перед Дон Жуаном маячит пустота… В комедии представлено постепенное падение героя, его неуклонное продвижение навстречу року… Последняя тема даже позволяет провести параллель между ним и Дон Кихотом…

Направляя свой язвительный смех против буржуа и аристократов, Мольер направляет и его и их против себя. Да, он, бесспорно, осознаёт, что делает, он сознательно наживает себе врагов, переворачивая устоявшиеся моральные принципы общества. Ну не молчать же! Он глуп? Нет, он силён! Он владеет словом, которым, при неосторожном обращении, можно убить… Увлечённый, Мольер погибает…

Вернее, не погибает, нет. Он уходит. И эпоху его сменяет эпоха подъёма, эпоха расцвета, Возрождения… Что прекраснее чувств?

И в этой эпохе, в ней вновь возникнет Дон Жуан. Его пригласит Байрон. Он сильно изменится и мы увидим его таким, каким не знали до сих пор…

Но это будет много позже, и это совсем другая тема…