Древние мифы в поэзии серебрянного века

Муниципальное общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа №29

с углубленным изучением отдельных предметов

Экзаменационный реферат по литературе

Древние мифы в поэзии серебряного века

работу выполнила

ученица 11 класса А

Палагушина Алёна

учитель

г. Смоленск, 2006г

Содержание:

I. Введение

II. Основная часть:

    Миф древний и миф поэтический

    Мастер романтического образа Николай Степанович Гумилев

    Будетлянин Велимир Хлебников

    В поэзии историк Игорь Северянин

    Футурист Давид Давидович Бурлюк

III. Заключение

IV. Список литературы

V. Приложение

I. Введение.

Поэзия – непрерывная цепь традиций. И хотя в этой цепи «первым поэтом» - первым великим русским национальным поэтом по праву считается Александр Сергеевич Пушкин, но ведь и за Пушкиным просматривается богатейшая культура. Роднит разные исторические эпохи, пожалуй, только ощущение гармонии, исходящее из удивительного гуманизма души каждого поэта.

Еще не так давно бытовали взгляды о том, что русские символисты были целиком погружены в себя, демонстративно отделялись от жгучих проблем современности. Сейчас, заново прочитывая их стихи, видишь, что это совсем не так. Напротив, петербургские, в частности, символисты всегда стремились к тому, чтобы занять место учителей и пророков жизни. В этом смысле исключительна, велика роль поэта и теоретика русского символизма Вячеслава Ивановича, Вячеслава Великолепного, как почтительно именовали его в петербургских литературных кругах. «Башня» Вячеслава Иванова на Таврической 25, была средоточием духовной жизни литературного Петербурга, именно здесь решались наиболее серьезные проблемы синтеза искусства и жизни, или «соборности», по терминологии тех лет. «Истинный символизм должен примирить Поэта и Чернь в большом всенародном искусстве»1, - писал В. Иванов. «Искусство идет навстречу народной душе», - не уставал повторять он. Именно на «башне» Вячеслав Иванов всячески побуждает своих учеников обратиться к истокам народного искусства, к языческой, дохристианской Руси. Интерес к своим истокам, связанный с открытием русской иконописи, порождает такие произведения, как «Петрушка» и «Весна священная» Стравинского, музыкальный фольклор Лядова, живопись Рериха и Билибина, стихи Городецкого, раннего Хлебникова, волжские песни М. Кузмина. Обогащенный открытиями, сделанными в области собственной национальной культуры, петербургский символизм неумолимо освобождается от умозрительного романтизма, болезненного эгоцентризма, свойственного его представителям, уклонявшимся от социальных запросов эпохи. Но революция 1905 года и последовавшие за ней годы безвременщины потребовали от художников слова пристального внимания не только к глубинному содержанию собственной личности, но и к той социальной среде, в которой поэт существует.

Поэзия серебреного века по сравнению с поэзией пушкинской поры кажется на первый взгляд излишне «философичной», и это не случайно. Ведь она рождалась в стихии русской религиозно-философской мысли, оформившейся к концу XIX века в целый ряд более или менее стройных систем.

Цель моей работы – показать взаимосвязь поэзии серебряного века с истоками русской культуры, со славянской мифологией. Тема эта интересна мне тем, что открывает для меня новую страницу русской литературы, даёт возможность оценить глубину воздействия исконно русской культуры на поэзию серебряного века и современную литературу.

В свой работе я использовала книги «История древней русской литературы», «История русской советской поэзии», «Деятели отечественной истории» откуда я узнала про развитие поэзии серебряного века и её основателей. Биографию, жизнь и творчество поэтов я нашла в книгах «Русские поэты начала века», «Русские поэты: Антология в четырех томах», «На берегах Невы», словаре «Русские писатели и поэты», учебнике «Русская литература XX века». Стихи поэтов я прочитала в сборниках: «Стихотворения Северянина», «Там шепчутся белые ночи мои: избранные стихи поэтов серебряного века», «Русская литература серебряного века: поэтика символизма», «Творение». Также в моей работе были использованы официальные сайты творчества Н.С. Гумилева, В. Хлебникова, И.Северянина, Д.Д. Бурлюка.

1.Миф древний и миф поэтический.

В деле освоения нашего литературного наследства, являющегося частью общекультурного, древней русской литературе принадлежит значительное место, определяемое, прежде всего тем, что она была значительным этапом в развитии русской литературы, приобретшей мировое значение.

Задолго до возникновения на Руси книжной литературы восточные славяне обладали широко развитой устной поэзией в разнообразных её видах и жанрах, зародившейся еще дофеодальный период, в пору общинного родового строя. «От глубокой древности, - писал А.М. Горький, - фольклор неотступно и своеобразно сопутствует истории».2

Древний мир есть представленная в образах антропоморфная структура, выражающая мировоззрение её творцов, созданная общенародной фантазией и мыслимая в эпоху её возникновения, как подлинная реальность. Древний миф не противопоставлен историческому мышлению, но подымается над конкретно-исторической сферой и питается преимущественно природно-космологическими и антропологическими обобщениями.

Миф нового времени, иначе говоря - художественный, поэтический мир пропущен через индивидуальное сознание с его рефлексией и авторским свободным отношением к воображаемому. Художественный миф, в отличие от древнего, широко открыт историческому содержанию, которое в нем может совмещаться с комизмом, универсальным антропологизмом.

Древний и новый миф в равной мере вырастают лишь в соседстве с неизвестным, внося в непознаваемое или хаотичное, осмысленность мирового закона или того, что понимают под ним творцы мифов.

Типологическое творчество на зрелых этапах его развития, в отличие от немифологического, ограничивается созданием эстетических объектов, включенных в историческую и бытовую действительность, а в реалистической литературе нового времени тяготеющих к социальному наполнению и осмыслению. Строительным принципом типологических образов, так же как и немифологических является фантазия, но совсем иной природы, чем фантазия лежащая в основе мифа, - прочно спаянная с наличной действительностью, контролируемая ею и обычно (не всегда и не во всех аспектах) сознаваемая автором и читателем как литературная условность.

Мифологические образы и представления культивируются в самых широких литературных сферах XX века. Критерий оценки этой мифологизированной литературы нужно искать не столько в самом методе мифологизации, сколько в конкретной направленности и эстетическом уровне произведений, построенных на основании метода, иначе говоря, в их отношении к истине, включая истину художественную.

Притяжение писателей к древнему мифу, основанному на «коллективных представлениях», и к мифологическим формам вообще зависело от многих разнородных причин. Миф оказался для писателей XX века средством к тому, как преодолеть «малый», «локальный» историзм и перейти к макроисторическим масштабам. В связи этим мы имеем право говорить, что мифопоэтическое начало может быть более реальным.

Сравнительно ранним, но знаменательным периодом в литературном мифотворческом движении нового времени следует признать западноевропейский и русский символизм. В культуре русского символизма интерес к новой мифологии и широкий поток неомифопоэтического творчества был предопределён самой сутью и явился естественным продолжением традиций предшествующих культур. В мифотворческой эстетике символизма гуманистическое начало оказалось в значительной мере преобладающим. Впрочем, изучение мифотворческого аспекта в творчестве русских символистов и тем более их теоретических высказываний, относящихся к этому вопросу, только начинается.

Касаясь этой темы, важно отметить присутствие мифотворческой стихии не только в литературных произведениях символистов, но в их жизненных восприятиях и жизненном укладе. Мифологизация, а иногда и проще – мифологизирующее обыгрывание личных, особенно любовных отношений, дружбы природы, города, истории и образов современников, возлюбленных, друзей или знакомых.

2. Мастер романтического образа Николай Степанович Гумилёв.

Николай Степанович Гумилев (1886-1921), русский поэт. Сын морского врача. В детстве жил в Царском селе, с 1895 – В Петербурге, в 1900-1903 – в Тифлисе, где в местной газете впервые было опубликовано стихотворение Гумилева (1902). Учился в петербургской и тифлисской гимназиях. Осенью 1903 семья вернулась в Царское Село, где юноша завершил (1906) гимназическое образование. На литературные вкусы начинающего поэта, по-видимому, оказал влияние директор Царскосельской гимназии поэт И.Ф. Анненский; повлияли также труды Ф. Ницше и стихи символистов.

В первых сборниках стихов – «Путь конквистадоров»(1905), «Романтический цветы» (1908; отмечен обращением к экзотической тематике) – нашло отражение чувство Гумилева к Анне Горенко, будущей А.А. Ахматовой, с которой познакомился в 1903 в Царском селе (их брак, заключенный в 1910, спустя 3 года распался). Определяющим для поэзии Гумилева стал образ одинокого завоевателя, противопоставляющего свой мир тусклой действительности. В 1910-е гг. один из ведущих представителей акмеизма. Для его стихов характерны апология «сильного человека» - воина и поэта, декоративность, изысканность поэтического языка (сборники «Романтические цветы»,1098; «Костер»,1918; «Огненный столп»,1921).Переводы. В 1906 Гумилев уехал в Париж, где слушал лекции в Сорбонне, изучал французскую литературу, живопись, театр. Выпустил три номера литературно-художественного журнала «Сириус» (1907). В 1908 путешествовал по Египту (позднее трижды ездил в Африку – в 1909,1910,1913 собирал народные песни, образцы изобразительного искусства, этнографические материалы). Всё это отразилось на творчестве. Неоднократно он в своих стихах приходит к мифологическим образам разных народов. Так в стихотворении «Современность» он приводит аналогию между древними мифологическими образами и современными людьми:

Вот идут по аллее, так странно нежны,

Гимназист с гимназисткой, как Дафнис3 и Хлоя.

Некоторое время (1908-09) Гумилев обучался в Петербургском университете – на юридическом, историко-филологическом факультете.

Одновременно знакомится с В.И. Ивановым, печатается газете «Речь», журналах «Весы», «Русская мысль» и др., издает сборник стихов «Жемчуга» (1909), в котором вплоть до 1917 ведет постоянную рубрику «Письма о русской поэзии» (отдельное издание - 1023), снискавшую ему репутацию проницательного критика: В.Я. Брюсов писал, что «его оценки всегда по существу; они выявляются в кратких формулах самую сущность поэта».4

Желание освободиться от опеки Вячеслава Иванова и организационно отмежеваться от «теургического» символизма привело к созданию в 1911 «Цеха поэтов», в котором вместе с Гумилевым, руководившем им в качестве «сидника», вошли Ахматова, С.М. Городецкий, О.Э. Мандельштам; М.А. Зенкевич и другие поэты-акмеисты. Объявив новое направление - акмеизм – наследником символизма, закончившего «путь развития», Гумилев призывал вернуться к «вещности» окружающего мира (статья «наследие символизма и акмеизм»,1913) Первым акмеистическим произведением Гумилева считается поэма «Блудный сын», включенная в его сборник «Чужое небо» (1919).Критика отмечала виртуозное владение формой: по словам Брюсова, значение стихов Гумилева «гораздо больше в том, как он говорит, нежели в том, что он говорит». Следующий сборник «Колчан» (1916), драматическая сказка «Дитя Аллаха» и драматическая поэма «Гондла» (обе 1917) свидетельствуют об усилении в творчестве Гумилева Повествовательного начала.

Житейское поведение Гумилева относилось с его поэзией: романтический пафос конквистадорства он транспонировал из стихов в жизнь, преодолевая собственные слабости, исповедуя личный культ победы. Это прослеживается и в его стихах:

Я – угрюмый и упрямый зодчий

Храма, восстающего во мгле.

Я возревновал о славе Отчей,

Как на небесах, и на земле

Сердце будет пламенем палимо

Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,

Стены Нового Иерусалима

На полях моей родной страны.

Автор предстаёт, как борец за веру, веру в свою Отчизну, как в Новый Иерусалим – символ христианских истоков, символ духовной чистоты. (По аналогии вспоминается древнее русское изречение «Москва третий Рим, а четвёртому не бывать!»). Искусно вплетены в стихотворение и строки Отче Наш – одной из главнейших христианских молитв («…Да придет царствие Твое яко же на небесах и на Земли…»).

В начале Первой мировой войны Гумилев поступил добровольцем в уланский полк; был награжден двумя Георгиевскими крестами:

Но святой Георгий тронул дважды

Пулею не тронутую грудь.

В этих строках прослеживается христианская традиция и глубокая вера. Здесь святой Георгий предстаёт не как непосредственная награда, а как высшая благодать, как благословение одного из самых значимых на Руси святых. По воспоминаниям сослуживцев, его влекло к опасности. В 1916 Гумилев добивается отправки в русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт, но задерживается в Париже, где общается с М.Ф. Ларионовым и Н.С.Гончаровой, а также с французскими поэтами (в том числе с Г.Аполлинером).

В стихах мирной тематики также неоднократно звучат мотивы христианской мифологии. Стихотворение «Слово»:

И в Евангелии от Иона

Сказано, что Слово – это Бог.

В стихотворении «Память» автор вдруг предстаёт пред нами, как последователь популярной в то время теории о переселении душ. Конечно, это всего лишь удачный образ и его не следует рассматривать, как отказ от христианства. Но как удачен образ Памяти, как чувства, передающегося нам от тех, кем мы были раньше:

Ты расскажешь мне от тех, что раньше

В этом теле жили до меня.

Дав оценку девятнадцатому веку, как смешному и страшному, Гумилёв прибегает к интересному сравнению:

Век, страшный потому, что в полном цвете силы

Смотрел он на небо, как смотрят в глубь могилы…

Имеется в виду, что девятнадцатый век отказался от религии, многие христианские заповеди потеряли своё значение. И, хотя люди по-прежнему ходят в церковь и приносят свои молитвы, и просят очищения и благословения у Бога, они всё же уже не верят и нарушают многие христианские заповеди, не видя в этом большого греха.

В 1918 Гумилев вернулся в Россию. Был привлечен М.Горьким к работе в издательстве «Всемирная литература», читал лекции в институтах, преподавал в литературных студиях. Занимался переводами (эпос о Гильгамеше, английская и французская поэзия). Издал несколько сборников стихов, в том числе лучшую свою книгу «Огненный столп» (1921; посвящена его второй жене – А.Н. Энгельгардт). Образ любимой женщины предстаёт перед нами, как чистейший идеал (белая, в белой одежде; в древнерусской мифологии белый цвет – символ чистоты, недаром платье невесты белое).

Лишь белая, в белой одежде,

Как в пеплуме древних богинь,

Ты держишь хрустальную сферу

В прозрачных и тонких перстах.

В одном из своих стихотворений – «Дон Жуан» Гумилёв предстаёт перед нами молодым повесой, который мечтает о том, как в старости он образумится, и будет жить праведно. Здесь отражена христианская мораль о божественном всепрощении: если согрешил – покайся и Бог простит тебя, каким бы тяжким не был грех.

А в старости принять завет Христа –

Потупить взор, посыпать пеплом темя

И взять на грудь спасающее бремя

Тяжёлого железного креста!

И тут молодой повеса вспоминает, что, живя разгульно, человек забывает о том, что жизнь скоротечна и за мимолётными радостями теряется сам смысл жизни:

И лишь когда средь оргии победной

Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,

Испуганный в тиши своих путей,-

Я вспомню, что, ненужный атом,

Я не имел от женщины детей

И никогда не звал мужчину братом.

В этом стихотворении появляются такие необычные образные сравнения, как «лунатик бледный» (имеется ввиду тот, кто не знает Бога, а не знать Бога может только лунатик) или «ненужный атом» (атом – термин научный, но в данной интерпретации он представляется, как одушевлённое существо, как человек, который не приносит пользы и никому не нужен).

К сожалению, Гумилёв рано окончит свою жизнь, и финал его жизни будет трагическим. Она не доживёт до «сознательной» старости, чтобы «принять завет Христа». Его постигнет участь многих интеллигентных людей того времени. Осенью 1920 Гумилев неопределенно обещает участникам так называемого «таганцевского заговора» свое содействие в случае антиправительственного выступления и номинально вовлекается в конспиративную деятельность. 3 августа 1921 он был арестован Петроградской Чрезвычайной Комиссией, 24 августа приговорен к расстрелу. На следующий день приговор был приведен в исполнение. Он был расстрелян как участник контрреволюционного заговора. В 1991 дело в отношении Гумилева прекращено за отсутствием состава преступления. Как тут не вспомнить его предречение в стихотворении «Думы», где присутствует как славянская, так и древнегреческая мифология. Как символы смерти – коршуны, скрижали – как христианский символ, который указывает на то, что все наши дела и помыслы учитываются свыше, а также упоминаются скорбные мотивы народных песен – «песни вечные скитальцы».

И заканчивается это стихотворение так же скорбно:

За всё теперь настало время мести.

Обманный, нежный храм слепцы разрушат,

И думы, воры в тишине предместий,

Как нищего во тьме меня задушат.

3. Будетлянин Велимир Хлебников.

Велимир Хлебников (настоящее имя Виктор Владимирович) (1885-1922),русский поэт, одна из ключевых фигур авангарда. Родился в семье ученого-биолога. В 1903-1911 учился на физико-математическом факультете Казанского университета, затем на физико-математическом и историко-филологическом факультетах Петербургского университета. Печататься начал в 1910-е гг., входил в литературное объединение «Гилея». В начале пути разделял панславистские иллюзии, был и под влиянием Вл. Соловьева, В. Иванова и М. Кузмина. Практически избавил свой язык от греколатинского корнеслова. Примыкая к кубофутуристам, называл себя Будетлянином.

В его жилах была также армянская кровь и кровь запорожцев. Отцу, орнитологу и лесоводу, в будущем одному из основателей Астраханского заповедника, он обязан интересом к естествознанию. Мать, двоюродная сестра народовольца А.Д. Михайлова, историк по образованию, способствовала общегуманитарным увлечениям сына. В детстве несколько лет провел на Украине и в Среднем Поволжье. Окончил гимназию в Казани, там же, как естественник учился в университете, увлекаясь идеями Лобачевского. Участвовал в студенческих волнениях, побывал в тюрьме. Перевелся в Петербург, где ряд лет проучился и как студент-филолог. Не окончил курса, предпочитая путь самообразования. В 1903 был в экспедиции в Дагестане, в 1905 – на Северном Урале. С началом войны с Японией, под влиянием гибели броненосца «Петропавловск» (1904), клянется найти «основной закон времени», который управляет историческими катаклизмами, судьбами людей и всем мирозданием.

В духе Лобачевского создал учение о «воображаемой филологии», «самовитом слове» и словотворчестве, чем стал в ряд таких ученых, как В.Гумбольдт, А.А.Потебня и Ф. де Соссюр. В 1908 в Крыму знакомится с В. Ивановым, переписывается с ним, входит в круг его «Академии; их пути быстро разошлись, но добрые отношения остались. Журнал «Весы», стихи Ф.Сологуба и С.М.Городецкого, стихи и проза М. Кузмина, «Серебряный голубь» А.Белого, творчество А.А.Блока, А.М.Ремизова, М. Метерлинка, У.Уитмена, французских художников – среда, в которой живет Хлебников в Петербурге в 1908-1910. Литературный дебют – публикация переполненного неологизмами стихотворения в прозе «Искушение грешника» (журнал «Весна», 1908, № 9) – прошел незамеченным. Но приводит в дружбе с В.В.Каменским, который позже знакомит Хлебникова с братьями Бурлюками, Е.Г. Гуро и М.В. Матюшиным. «Аполлон» отказывается печатать поддержанный Ивановым и Кузминым «Зверинец» Хлебникова, и настоящий его дебют знаменуют «Заклятие смехом», помещенное Н.И. Кульбиным в «Студии импрессионистов», и публикация «Зверинца» в первом «Садке судей» (1910). Кубофутуризм пытается использовать «великого гения современности» как знамя в своей борьбе с символистами и акмеистами. Хлебников же ищет «собеседников» во всей мировой культуре – от Эхнатона, Пифагора, Лао-Цзы, Иисуса и Ариабхаты до новейшей физики, от Низами, Леонардо, Пушкина и Воронихина до Уэллса, Скрябина, Пикассо и Татлина.

От преобразования фольклорно-мифологических традиций (не только славянских; «сверхповесть» «Дети Выдры», 1911-1913) пришел к идеям единого «звездного языка» для всех землян, «государства времени», общественных «Предземшаров», противопоставляемых «государствам пространств», и к полемике с Лениным «вплотную и вровень» (поэма «Ночь в окопе», отдельно изданная, заботами С.А.Есенина, 1921). Уникальная судьба поэта-ученого-мыслителя, бессребреника и подвижника, «одинокого лицедея», не увидевшего в печати ни одного самостоятельно составленного сборника своих стихов. Еще слабо освоен культурой 20 века.

Творческая полемика с поэтическими традициями Пушкина и Блока в борьбе за новый язык художественной литературы и «свободный стих». Опыты неклассического сплава искусства и науки. Пафос единства Востока и Запада, Севера и Юга. Экологическое мировидение единства человека и природы. Жизненная и публицистическая антибуржуазнсть. Страстное желание «стать звонким вестником добра»5.

В поэме «Хаджи-Тархан»(1913) Хлебников писал о прошлом Астрахани как колыбели своих предков по отцовской линии (русских хлеботорговцев). Особое «богоборчество» во имя новой меры как «сверхверы» (важное стихотворение «Единая книга»,1920; опубликовано 1928).Принцип нового внерыночного обустройства - всеобщего «Ладомира» (одноименная поэма ,1920;тогда же литографирована в Харькове; с1923 многократно издавалась, но все еще составляет трудную текстологическую проблему)

Углубленный в свои «осады», не преуспевающий в публичных выступлениях, Будетлянин сближается с широким кругом молодых поэтов и художников авангарда, много печатается в их изданиях. Часто посещает любимую им Москву и родных в Астрахани. Вместе с Бурлюками, В. Каменским, Б. Лившицем и А. Крученным входит в группу «Гилея». В 1912 знакомится с Маяковским, участвует в подготовке манифеста для сборника «Пощечина общественному вкусу», затем и других подобных декларациях 1913-1914 годов. Иждивениями Д. Бурлюка издает в Херсоне статью-брошуру «Учитель и ученик». Читателям уже известны многие тесты Хлебникова (часто с искажениями), в том числе пьесы «Маркиза Дэзес» и «Чертик», поэмы «Журавлик», «Шаман и Венера», «Гибель Атлантиды», «Сельская дружба», стихотворения «Сегодня снова я пойду…», «Кузнечик», «Времыши-камыши…», «Там, где жили свиристели… », «Когда умирают кони, дышат…», «Семеро», «Числа», рассказы «Закаленное сердце» и «Николай», статья «О расширении пределов русской словесности». Но почти для всех он остается в тени своих товарищей.

К началу мировой войны «Гилея» распадается. Вскоре была закрыта и «Бродячая собака» - место, где нередко бывал Хлебников (ей посвящены ряд строф в неоконченной поэме «Олег Трупов»,1915).Контакты с товарищами не прекращаются, манифесты «Короля времени Велимира I» в листовке «Труба марсиан» подписывают Н.Н. Асеев, Г.Н. Петников и М.М. Синякова. У сестер Синяковых, в Красной поляне, дачной местности под Харьковом, поэт неоднократно находит приют в 1916-1920 годах (до этого он часто бывал гостем у дачников в Куоккала). С апреля 1916 по май 1917, Хлебников - рядовой «под ружьем» в запасных полках Поволжья, в казармах и разных больницах «на обследовании». И в этих тяжелых условиях он пишет и публикует несколько, в основном, антивоенных стихотворений, которые позднее войдут в поэму «Война в мышеловке» (опубликована в конце 1920-х). Весной 1917 в Харькове крошечным тиражом публикуется «Воззвание Председателей Земного шара» и популярное ныне стихотворение «Свобода приходит нагая…» - отклики на Февральскую революцию. С не меньшими надеждами встречен им и Октябрьский переворот. Предчувствуя события, Хлебников становится свидетелем-«репортером» борьбы и боев в Петрограде, Москве, Астрахани, где живет до весны 1919. Еще в конце 1916 предсказывает время начала Гражданской войны. Её он непосредственно переживает в Харькове, взятым Деникиным. Переносит 2 тифа, осенью 1919, избегая мобилизации, проходит обследование в психиатрической больнице, где пишет поэмы «Лесная тоска», «Поэт» и «Гаршин». Он испытывает в 1919-1920 в голодном Харькове огромный творческий подъем. Здесь написаны поэмы «Ночь в окопе», «Три сестры» и «Ладомир», и такие «сверхпоэмы», как «Азы и Узы» и «царапина по небу», заполняется десятками стихотворений и разными набросками, подаренный ему так называемый «Гроссбух». В конце1920 , перебравшись в Баку, Хлебников находит, наконец, и «основной закон времени» (он видит в нем главнейшее из всех своих достижений, более важное, чем стихи).

Активно сотрудничая, как литератор, с Советской властью, он клеймит и расстрел царской семьи, и ужасы ЧК6. Его не увлекает белое движение. В апреле 1921 с частями Красной Армии отправляется в Персию. С ней связаны стихотворения «Иранская песня», «ночь в Персии», поэма «Труба Гуль-муллы» - своего рода дневник его путешествия. Прощанию с Закавказьем посвящено стихотворение «Ручей с холодною водою…». Октябрь Хлебников проводит в Железноводске, пополняя «Гроссбух», часть ноября и декабря, В Пятигорске. Творческий подъем не ослабевает, вопреки предельно тяжелому быту, голоду и болезням. Здесь завершены поэмы «Ночной обыск», «Председатель ЧК», «Ночь пред Советами», «Настоящее», «Горячее поле» («Прачка»), «Переворот во Владивостоке», «Берег невольников», «Шествие осеней Пятигорска», стихотворение о голоде в Поволжье, о Лермонтове, о 1905 годе и Москве, о Бурлюке и Крученых и др., рождается строка «Русь, ты вся поцелуй на морозе!», продолжается работа над «Досками судьбы» и «Зангези».

После двух с половиной лет, под новый 1922 год, Хлебников возвращается в Москву. Он уже знает, что Маяковский не выполнил обещания и не издал том его произведений, но еще надеется на возращение оставленных рукописей, однако «другу» - не до этой заботы. В апреле происходит разрыв отношений с былым «гилейцем», становящимся «лефовцем». Будетлянина одолевают приступы малярии, его быт по-прежнему тяжел. Рядом с ним Митурич, семья Исаковых, Спасские, молодежь ВХУТЕМАСа7. Чтобы собрать силы для поездки в Астрахань, в мае Хлебников отправляется с П. Митуричем отдохнуть в Новгородской глуши. Там недуги берут свое, помощь из Петрограда и Москвы уже не может спасти умирающего поэта. Теперь его могулу на Новодевичьем кладбище в Москве отличает массивное изваяние «каменной бабы», воспетой в 1919 в одноименной пьесе.

Н.Я. Мандельштам, как до этого, в первые месяцы 1922, Брики не раз подкармливала Хлебникова. Во время этих «обедов» проходили его беседы с мужем. Их значение обнаруживается в серии статей Мандельштама 1922-1923, его стихотворениях тех же лет и позднее – в «Восьмистишиях», «Стихах о неизвестном солдате» и, что пока является гипотезой, даже в так называемой «Оде Сталину», где возможно, в особо «хитрых углах» портрета «отца народов», присутствует и образ Хлебникова – «близнеца» и «отца» автора. Если так, то именно здесь непредсказуемо сошлись вершины акмеизма и будетлянства.

Среди русских замечательных поэтов, которые начали задолго до революции со всей страстью отдали свой талант новой жизни, Велимир Хлебников занимает своеобразное место. Во всем, что он делал в поэзии, чувствовалась связь с такими методами познания объективного мира, которые конечно составляют опору для искусства, но которыми только наука распоряжается полновластно. Поэт в Хлебникове спорил с ученым, а если сказать точнее, поэт вторгался в смежные области знания, прежде всего в историю и лингвистику, вполне свободно чувствуя себя и в такой области «далековатых идей», как математика.

Еще в свои студенческие годы Хлебников выдвинул принцип «самовитого слова», который он наиболее полно реализовал в знаменитом стихотворении «Заклятие смехом», построив его на словообразованиях из одного корня:

Смейво, смейво,

Усмей, осмей, смешики, смешики,

Смеюнчики, смеюнчики,

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Эксперименты Хлебникова над словом во имя его «самоценности», в которых он продолжал и довёл до крайности некоторые эстетические тенденции, характерные для модернистской поэзии начала XX веке, послужили основой для программной декларации в футуристическом сборнике «Пощёчина общественному вкусу» (1912). Вместе с Хлебниковым ёе подписал и Маяковский.

Будущее для Хлебникова в прошлом, - в этом сказывается и его неудовлетворенность современным обществом, откуда и его обращение корневым, древним, исконным истокам языка. Организаторы футуристического сборника не заметили явного противоречия между призывами декларации «бросить Пушкина, Достоевского Толстого и проч. С «Парохода современности» 8 и пафосом произведений Хлебникова, обращённых к прошлому. Эти тенденции сохранились в творчестве Хлебникова и позже (к примеру, в стихотворении, посвященном Лермонтову):

И до сих пор живут средь облаков,

И до сих пор им молятся олени,

Писателю России с туманными глазами,

Когда полёт орла напишет над утёсом

Большие медленные брови.

С тех пор то небо серое –

Как тёмные глаза.

В одном из писем к начинающему поэту он так формулировал задачи поэзии: « Составить книгу баллад (участники многие или один). Что? – Россия в прошлом, Сулимы, Ермаки, Святославы, Минины и пр.». И дальше: «Заглядывать в словари славян, черногорцев и др. – собирание русского языка не окончено – выбирать многие прекрасные слова, именно те, которые прекрасны. Одна из тайн творчества – видеть перед собой тот народ, для которого пишешь, и находить словам место на осях жизни этого народа…»9

Весны пословицы и скороговорки

По книгам зимним проползли.

Глазами синими увидел зоркий

Записки стыдесной земли.

Вот это чувство истории и народа и продолжающейся жизни родного языка, а также глубокая любовь к народной песне позволили Хлебникову в одной из самых ранних работ с негодованием заметить, что книги модных писателей и «русская песнь, оказались в разных странах».

Негодуя против Сологуба – «гробокопателя», по выражению Хлебникова, - против Леонида Андреева и Мережковского, воспевающих смерть и противопоставляя им народную песнь, славящую жизнь, Хлебников восклицал: «Я не хочу, чтобы русское искусство шло впереди толп убийц!»

Говоря о Родине, описывая, любимые, дорогие сердцу места, Хлебников обращается к христианским истокам творчества:

Тайной вечери глаз знает много Нива,

Здесь спасителей кровь причастилась вчера…

Совместная работа Маяковским, творчески взбудораженным войной, прочно связала Хлебникова с современной темой, позволила ему проявить свою социальную позицию. Революцию он встретил радостным стихотворением-песней «О верноподденном Солнца - самодержавном народе».

Хлебников умер в июне 1922 года в деревне Санталово, Новгородской губернии, где, тяжело заболев, не смог получить медицинской помощи.

4. В поэзии историк Игорь Северянин.

Игорь Северянин (1887-1941), настоящее имя и фамилия Игорь Васильевич Лотарев. Игорь Лотарев родился 4 (16) мая 1887 года в Петербурге.

Родился я, как все, случайно…

Был на Гороховской наш дом.

О себе Игорь Северянин писал: «...я в поэзии историк…». Одним из предметов особенной гордости его было то,

Что в жилах северного барда

Струится кровь Карамзина.

Он действительно приходился дальнем родственником Н.М. Карамзину (по линии матери) и декламировал эту «родственность», объявив о своей позиции историка-поэта. Это заявление вызвало усмешки современников, резонно возражавших, что историзма как мировоззренческого принципа его творчества не содержало: библейские или средневековые молитвы в его книгах были рядовыми стереотипами и из круга таковых не вышли…

«Историзм» Северянина, однако, ярко обнаруживается в другом – в открытом и прямом автобиаргафизме его стихов. Пожалуй, ни у кого из русских поэтов стихи и биография так не переплетались и так не дополняли друг друга, как у Северянина. Можно весьма детально и точно описать жизнь поэта, пользуясь только его стихами (такие попытки делались), - а биография поэта становится его стержнем, на основе которого его стихи могут быть представлены как целостная, упорядоченная картина.

Игорь-Северянин – псевдоним Игоря Васильевича Лотарёва. Необходимо подчеркнуть, что сам поэт всегда писал свой псевдоним через дефис: он воспринимался им как второе имя, а не фамилия. Помимо внутренней музыкальности звучания, в таком именовании скрывался глубокий внутренний смысл. Имя «Игорь» было дано мальчику по святцам, в честь героического древнерусского Игоря Олеговича (икона этого святого хранилась в эстонском домике поэта в Тойле); приложение «Северянин» делало псевдоним близким к «царственным» именам и означало место особенной любви (как приложение «сибиряк» в псевдониме Д.Н. Мамина).

Впоследствии в восприятии публики и критики приложение «Северянин» было переосмыслено как имитация фамилии; традиция эта закрепилась, как закрепилась и традиция одностороннего истолкования поэта только по его «экстазным» стихам…

Игорь Северянин известен как создатель неологизмов и словесных диковинок («И что ни слово – то сюрприз»), как автор манерных «хабанер», «прелюдов», «миньонетов», «вирелэ» и прочих изысканных поэтических форм, как изобретатель «гирлянды триолетов», «квадрата квадратов», «дизеля», «лэ»… Эта – внешняя сторона его творчества, свидетельствующая о необыкновенной виртуозности поэта, может создать впечатление усложненности его стихов. Впечатление это будет, однако, обманчивым.

В сущности, «футурист» Северянин весьма прост и ясен. Если внимательно вчитаться в его «поэзы», то непременно обнаруживаешь черты этой изначальной художественной простоты. И не только в декларациях вроде приведенной выше. И не только в характерных названиях – «Примитивный романс», «Элементарная соната», «Четкая поэза»… Влечение «в Примитив», неприятие всего усложненного, трудного, заумного стали символом всех его художественных исканий. Сущностью своего творчества он считал – собственную фантазию – «Мои капризы, мои волшебные сюрпризы». Акцент был поставлен на свое «эго», отсюда и его самовозвышение «Я – гений Северянин» или «Я выполнил свою задачу, литературу покорив10». Слово «гений» относилось, не столько к личности автор, сколько к нему, как носителю «вселенской души». Лирика И. Северянина выражает «чувства без названия», рожденные изощренным зрением и слухом:

«Мне хочется вас грезами исполнить…»

Книга «Громокипящий кубок» состоит из четырех разделов. Последний («Эгофутуризм») включает стихи, содержащие некие теоретические декларации, от которых поэт вскоре отошел. Предпоследний («За струнной изгородью лиры») представляет собой раннюю попытку Северянина воссоздать в стихах «грёзовое царство», будущую «Миррэлию», два же начальных раздела, самые большие по объёму, контрастно противопоставлены. Стихотворения, объединенные в раздел «Сирень моей весны», просты по своей форме, очень несложны и искренни по содержанию. В цельности своей они представляют собою картину того, что, собственно, и занимало Северянина-поэта: любовь в ее светлом и чистом бытии, веселье и безудержная радость жизни, детские «жалости» и «шалости» и природа в ее естественных, бесконечных проявлениях: море и солнце, лес и парк, прогулка и рыбалка…

Скорей бы – в бричке по ухабам!

Скорей бы – в юные луга!

Смотреть в лицо румяным бабам,

Как друга, целовать врага!..

Этот призыв из знаменитого стихотворения «Весенний день» стал символом основной художественной линии его творчества. Северянин представляет мир истинных ценностей жизни, а мир этот оказывается катастрофически удален и от «культуры» и от «науки», и от тех условностей, с которыми связано бытие современного человека. Олицетворениями этого мира становятся «Весна» и «Сирень» - два опорных понятия всех северянинских стихов. «Весна», которая пробуждает человека к жизни. «Сирень», которая выступает как самый яркий и самый простой символ этого пробуждения. Последнее стихотворение этого раздела – «Надрубленная сирень»: тревожное повествование о том, как в бытие «Сирени» смешался человек с незаменимым орудием «культуры»:

Согнулись гребли…

Сверкнули сабли,-

И надрубили сирень весны!..

«Ведь я лирический ироник… - заметил как-то Северянин. И это очень точное замечание: не иронический лирик, а именно «лирический ироник». Носитель иронии, который иронизирует над тем, что сам же и воспевает:

Ты пришла в шоколадной шаплетке,

Подняла золотую вуаль…

С 1918 жил в Эстонии. Автобиографический роман в стихах «Колокола собора чувств» (1925) и сборник советов «Медальоны» проникнуты любовью к Родине, ностальгическим переживаниям отторгнутости от нее.

Нет, я не беженец, Ия не эмигрант,-

Тебе, родильница, русский мой талант…

«Прежде всего, я не эмигрант и не беженец. Я просто дачник... Всегда был вне политики». Такое положение вещей обернулось трагедией эмигранта. В марте 1918 года Эстония была оккупирована немецкими войсками (и Северянин даже на несколько дней попал в «плен», что отразилось в его стихотворении «По этапу»), а в феврале 1920 года - была объявлена самостоятельным государством. Дача поэта оказалась вне пределов России.

Стала жизнь совсем на смерть похожа:

Всё тщета, всё тусклость, все обман.

Я опускаюсь к лодке зябко ёжась,

Чтобы кануть вместе с ней в туман…

Стоит также отметить цикл сонет «Медальоны», посвященный деятелям искусства и писателям. В его рамках по алфавиту расположены несколько десятков текстов от «Андреев» до «Шопен» - причем некоторые содержат нелицеприятные наблюдения не только творческого, но и нравственного плана. Интересно, что и в более раннем стихотворении «Пять поэтов» (1918) Северянин особенно высоко оценивает мало на него самого похожего Николая Гумилева:

Нет живописней Гумилева:

В лесу тропический костер!

Благоговейно любит слово.

Он повелительно-остер.

В 1925 году, при издании поэмы «Колокола собора чувств», Северянин поместил проспект своего полного собрания сочинений – 23 полновесных поэтических тома. Семь из них так и остались неизданными.

Большую часть времени в Тойла Северянин проводил за рыбной ловлей. Жизнь его проходила боле, чем скромно - в повседневной жизни он довольствовался немногим. С 1925-1930 не вышло ни одного его сборника стихотворений. Зато в 1931 вышел новый (без сомнения выдающийся) сборник стихов «Классические розы», обобщающий опыт 1922-1930.В 1930-1934 состоялось несколько гастролей по Европе, имевшие успех, но издателей для книг найти не удавалось. Небольшой сборник стихов «Адриатика»(1932) Северянин издал за свой счет и сам же пытался распространять его. Особенно ухудшилось материальное положение к 1936. А в 1940 поэт признается, что издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю.

Поэт умер 20 декабря 1941 в оккупированном немцами Талине и был похоронен там Александро-Невском кладбище. На памятнике помешены его строки:

Как хороши, как свежи, будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб…

Однажды в своём дневнике Александр Блок записал, размышляя об особенностях Северянина – поэта: «Это настоящий, свежий, детский талант». Осип Мандельштам в рецензии на «Громокипящий кубок» отметив характерные недостатки поэзии Северянина, счёл нужным добавить: «И всё-таки лёгкая восторженность, и сухая жизнерадостность делают Северянина поэтом. Стих его отличается сильной мускулатурой кузнечика. Безнадежно перепутав все культуры, поэт умеет иногда дать очаровательные формы хаосу, царящему в его представлении».

5. Футурист Давид Давидович Бурлюк.

Давид Давидович Бурлюк (1882-1967), русский поэт и художник. Один из основателей русского футуризма.

Футуристы стремились придать своей деятельности, которую рассматривали, как воплощение требований революционной действительности, общегосударственные масштабы, во многом уподоблялось идеологам Пролеткульта, борьба которых с футуристами сразу же приняла предельно острый характер.

Малочисленность рядов футуристов, их экстравагантная претенциозность, не находившие широкого признания читателей увлечение эксперементаторным словотворчеством, доходившее подчас до зауми, а также нередко свойственный им пафос анархизма и нигилизма.

Искусство все и всегда – лишь безумная прихоть. (Это слова Давида Бурлюка).

Давид Бурлюк начал публиковать стихи с 1910. Много печатался в футуристических журналах и альманахах. Первый сборник стихов «Лысеющий хвост» (Курган,1919). В 1920 эмигрировал в Японию, где и прожил 2 года, изучая культуру Востока и занимаясь живописью. В 1922 поселился в США, там и вышли его следующие: «Стихи и биография» (1924), «Энтелехизм» (1930).

Свои сборники, брошюры и журналы Бурлюк издавал со своей женой Марией Никифоровной и через друзей распространял эти издания преимущественно в пределах СССР. В 1930 принял гражданство США. Он активно поддерживал связь с друзьями в СССР (посылал свои картины на выставки, а в 1956 и 1965 приезжал), писал картины и поэмы, посвященные советской тематике.

В стихотворении «Канализация», несмотря на его резкость и непримиримость, применяется очень яркие образа: «Обратности Космос ты».

То есть образ «Канализации» представляется, как противоположность чистому Космосу. С древнейших времен Космос представляется человеку чем-то непознанным, оттуда человек ждал помощи и уповал на его милость. Д. Бурлюк продолжает эти традиции.

Неоднократно в стихотворении им применяется христианская, церковная символика:

От смрада протухших созвездий

Пузыристо булькает ладан

Симфонии месс ораторий…

Архангела судной трубе.

В другом своём стихотворении «On.75» он, как Мессия призывает следовать за собой:

Так идите же за мной…

За моей спиной

Умер поэт в 1967.

III. Заключение.

Судьбы поэтов складывались по-разному. Голоса некоторых из них еще долгое время слышались на Родине и зарубежом, но серебряный век подходил к концу.

И куда девались все распри перед лицо народной трагедии! После смерти Александра Блока и расстрела Николая Гумилева 24 августа Максимильян Волошин пишет потрясающее стихотворение – реквием их памяти, принимая на себя нелегкую участь летописца кровавых событий гражданской междоусобицы:

С каждым днем все диче и все глуше

Мертвенная цепенеет ночь.

Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:

Может быть, такой же жребий выну,

Горькая детоубийца - Русь!

И на дне твоих подвалов сгину,

Иль в кровавой луже поскользнусь,

Но твоей Голгофы не покину,

От твоих могил не отрекусь…

Они достойно выполнили свое предназначение. Пройдя через Сциллу хулы и Харибду насильственного забвения, они возвращаются в свой город, к своему читателю. Духовный подвиг каждого из них заслуживает уважения. «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…» - устами Осипа Мандельштама мог бы сказать каждый из Них.

Оригинальнейший из поэтов начала века Велимир Хлебников ярко запечатлен в зарисовке С. Спасского: «внезапно мысль сталкивала его ночью с кровати, и одним прыжком он бросался к столу…Слышался тихий скрип пера, буквы расставлялись колонками и узорчиками. Иногда он обводил их линиями и заключал в круглые ободки…Хлебников не утаивал своей лаборатории. Все бытует в стихах одновременно, И случайно пойманная фраза…И черновая заметка…И свежая таблица словообразований. И числа, почерпнутые из всевозможных источников».

В характере Гумилева была черта, заставлявшая искать и создавать рискованные положения, хотя бы лишь психологически. Помимо этого у него было влечение к опасности физической, - вспоминала хорошо знавшая поэта В. Неведомская. – Гумилеву было тесно в рамках своего времени, а поэзия давала ему возможность рисовать картины былых времен и эпох…

О «лирическом иронике» Игоре Северянине А. Блок отозвался: «Это - настоящий, свежий, детский талант».

И как не согласится с Ф. Сологубом, который писал: «появление поэта радует, и когда возникает новый поэт, душа бывает взволнована, как взволнована, бывает она приходом весны…»

Серебряный век отмечен множеством поэтических талантов. Это век духовных переживаний и исканий. Путь каждого из поэтов осложнен потрясениями революции; все кто остался в России или оказался за её пределами сохранили верность своему священному предназначению в новых условиях.

Целью моей работы было показать взаимосвязь поэзии серебряного века с истоками русской культуры, со славянской мифологией. Мифологизация не просто присутствовала в стихах поэтов, она касалась их жизни, дружеских и любовных отношений, восприятия природы. Исконно русская литература и мифы влияли на поэзию Серебряного века не только в то время, но и влияют до сих пор.

IV. Список литературы:

    Гудзий Н.К. История древней русской литературы: Учебник.-5-е изд., перераб., - М.: Издательство министерства просвещения,1953

    История русской советской поэзии 1917-1941. – Л.: Наука,1983

    Л.А. Смирнова Русская литература XX века 1 ч. 11 кл. СПб, 2004

    Максимов Д. Русские поэты начала века.- Л.: Советский писатель,1986

    Николаева А.П. Биографический словарь. – М.,2000

    Одоевская И. На берегах Невы. – М.,2000

    Пощечина общественному вкусу. Футуризм. – М.,2000

    Русские поэты: Антология в четырех томах. Т.4. – М.: Детская литература,1986.

    Северянин И. Стихотворения. – М.: Советская Россия,1988

    Там шепчутся белые ночи мои. – Л.: Детская литература,1991

    Хлебников В. Творение. – М,1986

    Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический словарь. М.,1994

Сайты:

http://www,gumilev.ru/- Официальный сайт Гумилева Н.С.

http://www/hlebnikov.ru/ - Официальный сайт Хлебникова В.

http://www.eldb.net/ - Электронная литературная база данных

1 История русской советской поэзии 1917-1941.-Л.:Наука,1983

2 История древней русской литературы: Учебник.- 5-е изд., перераб.- М.: Издательство министерства просвещения,1953

3 Дафнис - в греческой мифологии сицилийский пастух необыкновенной красоты, создатель пастушеский песен; по одной версии мифа – умер от безраздельной любви, по другой ослеплен возлюбленной за то, что не сдержал клятву верности.

4 Николай Гумилев: электронное собрание сочинений; раздел статьи «Н.С. Гумилев Жизнь и творчество»

5 Стихотворение «Гонимый – кем, почем я знаю»,1912г.

6 ЧК - чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (1917-1922)

7

ВХУТЕМАС - высшие художественно-технические мастерские, готовившие художников-станковистов и архитекторов, создавшие основы подготовки художников-конструкторов.

8 Сборник «Пощечина общественному вкусу».- Футуризм М.,2000

9 Велимир Хлебников: электронное собрание сочинений - книга «Слово, как таковое» - Футуризм-М., 2000

10 РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА XX ВЕКА, Игорь Северянин