Древнерусские жития: памятники, герои, эволюция

Реферат на тему:

Древнерусские жития: памятники, герои, эволюция

Древнерусская житийная литература была одним из важнейших средств религиозного воспитания. В житиях рисовался нравственный идеал человека, победившего земные страсти и следующего христианским заповедям. Хотя по замыслу и по форме жития кажутся трафаретными, каждое древнерусское житие самобытно и оригинально и каждое имеет своего героя.

«Определение житийного жанра как «высокого» подразумевает уважение, им вызываемое, и соответствующий стиль, но отнюдь не элитарность…агиографические произведения одновременно «высокие» и массовые: они адресованы всему народу и сами испытывают воздействие культуры «безмолствующего большинства». (М.П. Одесский, статья «Человек болеющий» в древнерусской литературе», «Древнерусская литература», Москва, «Наследие». 1995, стр. 162).

Большое место в собственно древнерусской литературе занимали жития святых. Они были средством внедрения христианской морали и свойственному христианству мировоззрения. Кроме того, в них была народная фантазия, разнообразные исторические, бытовые и географические сведения, что интересно читателю.

В течение многих веков образцом для житийной литературы типа биографий оставалось «Житие Феодосия Печерского», а типа рассказов о мученичестве – «Сказание о Борисе и Глебе».

Русские жития отличались от канонического жития византийского типа. Появление оригинальной житийной литературы связано с борьбой Руси за церковную самостоятельность. Поэтому в древнерусской житийной литературе имеются публицистические, политические и исторические элементы.

Разновидностью житийных произведений стали княжеские жития. Одно из них – «Сказание о Борисе и Глебе». Это произведение существенно отличается от характерных для древнерусских житий тем, что основная его тема – не страдания и мученичество за веру, а княжеская усобица, когда брат может убить брата, может овладеть его «непраздъну сущю» женой, когда брат может мстить брату и проливать родную кровь.

По форме «Сказание о Борисе и Глебе» напоминает историческую повесть. В нем имеются реальные факты истории, имена, лица, события. В нем упоминается о крещении Руси, о набегах печенегов; героями «Сказания о Борисе и Глебе» являются русские князья: Владимир, Борис, Глеб, Святополк Окаянный, Ярослав.

В «Сказании о Борисе и Глебе» освящается идея братолюбия и послушания младших старшим: «Се да иду к брату моему и реку: «Ты ми буди отец – ты ми брат и стареи. Что ми велиши, господи мои?» («Памятники литературы Древней Руси», Москва, «Художественная литература», 1978, стр. 280).

«Поведением Бориса и Глеба, не поднявших руки на старшего брата даже в защиту своей жизни, освящалась идея родового старшинства в системе княжеской иерархии: князья, не нарушившие этой заповеди, стали святыми… все князья – братья, но старшие обязаны защищать младших и покровительствовать им, а младшие беззаветно покоряться старшим». («Памятники литературы Древней Руси», Москва, «Художественная литература», 1978, комментарий Л.А. Дмитриева).

В «Сказании о Борисе и Глебе» много речей действующих лиц. Перед своим убиением и Глеб, и Борис произносят длинные речи – молитвы, в которых отражены их покорность, беззлобие и подчинение своему брату Святополку. Оба брата были защитники Руси, оба были просты и смиренны. Глеб в молитве говорил: «Убивают меня неведомо за что, неизвестно за какую вину… готова моя душа предстать пред тобою, Господи». Борис в своем обращении к Богу говорил: «Слава тебе, что сподобил меня уйти от обольщений этой обманчивой жизни». Борис и Глеб – «Христовы угодники».

Характерным для начала древнерусской литературы памятником является «Житие Феодосия Печерского».

«Житие Феодосия Печерского», написанное монахом Киево-Печерского монастыря Нестором в 80-е гг. ХI века, сюжетно и динамично. В нем много бытовых монастырских и мирских деталей, хотя описание быта сдержанно.

Феодосий, в прошлом смиренный отрок, убегающий со странниками из дома для того, чтобы служить богу, надевающий до крови режущие вериги на пояс, пекущий просфоры, носящий нищенские одежды, искренне желающий посвятить себя вере, неоднократно избивается его матерью и подвергается насмешкам сверстников. Позже Феодосий (в переводе с греческого «Феодосий» означает «данный, посвященный богу») все же умудряется покинуть свою мать, добраться до Киева и придти к «святости» Антония Великого – отшельника, признаваемого церковью основоположником монашества.

Впоследствии Феодосий становится хозяином монастыря, влияет на политическую жизнь страны, все его почитают за святость и праведность. «Отец же наш Феодосий смирением и послушанием всех превосходил, и трудолюбием, и подвижничеством, и делами, ибо телом был могуч и крепок и с удовольствием всем помогал, воду нося и дрова из леса на своих плечах, а ночи все бодрствовал, славя в молитвах бога». ( «Памятники литературы Древней Руси», Москва, «Художественная литература», 1978, стр. 331).

Житийный жанр требует традиционных слагаемых жизнеописания святого: благочестивых родителей героя, его стремление с детства к богу, особого смирения и послушания, аскетизма, творения чудес, успехов в борьбе с бесами (которые в «Житии Феодосия Печерского» то муку рассыпают, то закваску для печения хлеба разливают). Эти мотивы имеются в этом житии. Но в то же время есть отступления от канона: мать Феодосия не желает, чтобы сын посвятил себя богу, наносит Феодосию побои, связывает его. А монахи Киево-Печерского монастыря вполне земные люди, которые вместо молитв разговаривают между собой в кельях.

В «Житии Феодосия Печерского» упоминается князь Изяслав-старший, сын Ярослава Мудрого, великий князь Киевский с 1054 по 1073 (он показан христолюбивым), Никон – монах, игумен, составитель летописного свода, предшествующего «Повести временных лет», князь Глеб – сын Ярослава Ярославича…

Феодосий творит чудеса: он предвидит появление в монастыре меда, вина, хлебов. Он учит монахов не заботиться о завтрашнем дне. В то же время Феодосий реально помогает людям, как, например, нищей вдове он помог тем, что, поговорив с судьей, избавил ее от притеснений. «Феодосий многыим заступник бысть пред судиями и князи, избавляя тех… ибо не смел никто его ослушаться, зная праведность его и святость». («Памятники литературы Древней Руси», Москва, «Художественная литература, 1978, стр. 384 – 385).

«Житие святого это торжественный парад его жизни, воздание ему почестей писателем»… («Памятники литературы Древней Руси», Москва, «Художественная литература», 1978, вступительная статья Д.С. Лихачева, стр. 11). «Житие Феодосия, хотя и являлось по существу первым русским житием, сообщило завершенность биографическому жанру. Рассказ о человеке ведется в этом произведении путем выделения только некоторых моментов его жизни: тех, в которых он достигает как бы наивысшего своего самопроявления». (Там же, стр. 19).

Образцом житийной литературы можно считать произведение первой половины ХIII века – «Житие Авраамия Смоленского», написанное его учеником Ефремом. Оно имеет традиционное для жития вступление – обращение автора к богу, подчеркнутую автором собственную греховность: «Аз же грешный и недостойный Ефрем и в лености… пребывая, и в последней всех, и празден, и пуст быв всех благых дел»… («Памятники литературы Древней Руси», ХIII век, Москва, «Художественная литература», 1981, стр. 96).

Герой этого жития обладал всеми положительными качествами и был из очень порядочной семьи. Он был начитанным и образованным, обладал ораторским искусством, писал иконы. Он был популярен в Смоленске, что вызвало зависть у духовенства и Авраамия изгнали из города. Когда в городе случилась засуха, о нем вспомнили. Авраамий молитвой сотворил чудо: прошел дождь. Авраамия поставили игуменом в монастыре, где он и дожил до своего конца, пребывая в подвижничестве, молитвах, терпении, смирении, милостыни и любви.

Замечательным памятником древнерусской литературы является «Житие Александра Невского». Это произведение сочетает в себе элементы воинской повести и жития. Это произведение одновременно княжеская биография и новый тип церковного жития – жития святого полководца. Автор прославляет военные и политические успеха князя, подчеркивает, что «это был и воин, и святой, защитник земли от «иноверных» - шведов, немцев, литовцев, чуди». («Памятники литературы Древней Руси», ХIII век, комментарий В.И. Охотниковой, стр. 602). Главными эпизодами жития являются Невская битва, разорение Копорья, освобождение Пскова, Ледовое побоище. Главный герой – прекрасный воин, который «побеждая, а не победим». Он был и красив «как никто другой, и голос его – как труба в народе, лицо его – как лицо Иосифа… сила же его была от силы Самсона, и дал ему бог премудрость Соломона…» («Памятники литературы Древней Руси, ХIII век, Москва, «Художественная литература», 1981, стр. 427). Он не прельщался богатством, воздвигал церкви и города, судил по правде и «пострада же богови крепко, остави земное царство» (там же, стр. 438), стал монахом, принял схиму и отдал с миром богу свой дух. Таково содержание этого памятника.

«В период объединения русских земель вокруг Москвы расцвел жанр житийной литературы. Талантливые писатели Пахомий Логофет и Епифамий Премудрый составили жизнеописания крупнейших церковных деятелей Руси: митрополита Петра, перенесшего центр митрополии в Москву, Сергия Радонежского – основателя Троице-Сергиева монастыря, поддержавшего великого московского князя в борьбе с ордынцами, с чьим именем связано формирование русского национального самосознания». («История России», Москва, «Проспект», 2002, стр. 119).

Русская литература ХIV – ХV веков, в том числе и житийная, унаследовала от древнерусской ее публицистичность. Так, в основе новгородского памятника – «Повести о житии Михаила Клопского» лежат местные предания о юродивом Михаиле. Но это не столько житие, сколько «одно из ярких проявлений идеологической борьбы конца 70-х гг. ХV века». («Памятники литературы Древней Руси», вторая половина ХV века, комментарий Л.А. Дмитриевой, стр.618). В нем просматриваются идеи промосковсой направленности – Клопский выступал поборником подчинения Новгорода Москве. Церковная проповедь сочетается с мыслью о главенствующей роли Москвы, мыслью характерной для русской литературы ХIV – ХV веков.

В ХVI веке агиографическое повествование претерпевает изменения за счет появления конкретных бытовых зарисовок, использования фольклорного материала. Увеличивается их занимательность и демократичность. В этом плане показательна «Повесть о Петре и Февронии», определенная автором как «Повесть от жития святых…» «Эта повесть, написанная Ермолаем-Еразмом, видимо, по предложению митрополита Макария, хотя и получила распространение как житие, была настолько поэтична, что в сборник «душеполезной» житийной литературы – «Великие Четьи-Минеи» митрополит Макарий ее не включил, так как автор – «хорошо образованный церковный писатель, перед которым была поставлена цель дать жизнеописание святых, создал произведение, по существу ничего не имеющего общего с житийным жанром». («Памятники литературы Древней Руси», ХV – ХVI века, Москва, “Художественная литература», 1984, комментарий Р.П.Дмитриевой, стр. 764). Это произведение представляет собой начало жанра светской бытовой повести.

Дальнейшее развитие житийной литературы соответсвовало общей эволюции средневековой русской литературы, в которой наблюдался дальнейший процесс обмирщения, приближения к читателю. Более четкими становятся позиции агиографа, приближая его к мемуаристу. Более ясно проявляются взгляды писателя. В целом русская литература ХVII века была переходным этапом к культуре нового времени.

Житие – довольно устойчивый жанр, но и оно в ХVII веке приобрело светское, демократическое направление, превращаясь постепенно в биографическую повесть. Наиболее показательна в этом плане «Повесть об Ульянии Осорьиной», написанная сыном Ульянии

Осорьиной – реально существовавшей Муромской помещицы ХVI века, с ХVII века почитаемой святой города Мурома.

«Повесть об Ульянии Осорьиной» сочетала в себе черты повествовательной бытовой повести и жития. Особенность этого произведения в том, что это первая в русской литературе биография женщины-дворянки. Создан притягательный образ русской женщины, хозяйки; она «по вся нощи без сна пребываше, в молбах и в рукоделии, и в прядиве, и в пяличном деле». В этой повести преобладают бытовые детали, имеются исторические факты (упоминание о страшном голоде времен правления Бориса Годунова). Героиня идеальна с точки зрения христианской морали: она проводит свое время в молитвах, подает милостыню, кормит голодных хлебом, который был сладок ее молитвою, хотя «Она бо и сама гладом измирает», была милосердна к челяди. Она была «измлада кротка и молчалива, небуява и невиличава, от смеха и всякия игры отгребашеся» и в то же время Ульяния обычная женщина, окруженная семьей и бытом: она «домовное строение правити». Она не постригается в монахини, хотя имеет такое желание. Она не была мученицей и святой в традиционном житийном смысле, хотя следовала христианским заповедям. «Повесть об Ульянии Осорьиной» - новый тип жития – «народное житие», далекое от агиографных трафаретов.

Традиционные формы жития разрушены и идеологом старообрядчества протопопом Аввакумом, который стал основоположником нового жанра в русской литературе – автобиографии исповеди. Его «Житие» стало «предтечей открытия новых художественных принципов изображения человека, освоенных русской литературой много позже – в период развития и становления реалистической прозы». (Н.С. Демникова, комментарий, стр. 638, «Памятники литературы Древней Руси», ХVII век, книга вторая, Москва, «Художественная литература», 1989 год).

«Житие» протопопа Аввакума близко к «народному житию» - «та же точность, тот же детализированный быт, повседневность, те же народного характера чудеса в помощь человеку, то же бытовое просторечие и бытовая терминология. Разве что это все у Аввакума смелее, талантливее, ярче, значительнее, да и сама жизнь освящена идейной борьбой, которой нет в народных житиях ХVII века». (Д.С.Лихачев, вступительная статья «Семнадцатый век в русской литературе», ПЛДР, ХVII в., книга первая, Москва, «Художественная литература», 1988, стр. 13).

Разговорная речь, обращенная к собеседнику и читателю (вроде таких как «Простите, еще вам про невежество свое побеседую»), обличение властей и церковных порядков, реалистическое изображение своей жизни, быта, яркие характеристики царя и патриарха, мастерство в воссоздании русской действительности 50-70-х гг. ХVII в. – все это делает «Житие» Аввакума одним из самых интересных и своеобразных памятников средневековой русской литературы. Это единственное в своем роде, новаторское произведение. У него особое построение: цепь воспоминаний, обращенных к духовному отцу – иноку Епифанию, объединенных единой сюжетной линией, повествующей о выборе жизненного пути и перипетиях судьбы героя, о наказаниях за то, что он «укоряет ересь Никонову». Рассказывая об ужасах своей жизни, Аввакум не устрашает читателя, а, наоборот, внушает ему мысль, что с божью помощью можно все преодолеть и что единственный страх – это «страх божий». Таков герой этого памятника.

Хотя в «Житии» Аввакума присутствует традиционные элементы агиографического жанра (описание семьи героя, его детства, способность исцелять бесноватых) это произведение в целом уже является автобиографической повестью, в которой присутствуют человеческие чувства.

Так, на протяжении веков жанр жития превращался из строго канонизированного сочинения о жизни святого в повесть. Но сам жанр жития не умер в дальнейшем развитии русской литературы, уже вышедшей за рамки средневековой древнерусской. В ХVIII веке продолжали читаться жития, переписывались старые и создавались новые. Жанр жития имел свое продолжение и в ХIХ веке. Например, в творчестве Н.С.Лескова: в его «Очарованном страннике» имеются житийные мотивы. Житие продолжало жить и в церковной литературе. Несмотря на то, что жития носят несколько назидательный характер, они до сих пор представляют собой увлекательное и занимательное чтение.

Список использованной литературы

1. «Памятники литературы Древней Руси» (ПЛДР), Москва, «Художественная литература», 1978.

2. ПЛДР: ХIII в., Москва, «Художественная литература», 1981.

3. ПЛДР: вторая половина ХV в., Москва, «Художественная литература».

4. ПЛДР: ХVII в., книга вторая, Москва, «Художественная литература, 1989.

5. ПЛДР: ХVII в., Москва, «Художественная литература», 1988.

6. «История России», Москва, «Проспект», 2002.

7. «Древнерусская литература», Москва, «Наследие», 1995.

8. «Культура России: IХ – ХХ вв.», Москва, «Простор», 1996.