Гоголевские традиции в изображении чиновничества в рассказах Чехова
Гоголевские традиции в изображении чиновничества в рассказах Чехова
Чиновничество - сословие, которое было распространено в старой России, поэтому чиновник не был новой фигурой в русской литературе. А.С. Пушкин был одним из первых, кто затронул тему «маленького человека», отразив ее в личности чиновника Самсона Вырина в повести «Станционный смотритель». А.С.Грибоедов, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М.Достоевский - все испытывали яркую палитру чувств к тому или иному представителю данного сословия: от высмеивания пороков до сочувствия, жалости. Мы остановимся на «чиновниках» Чехова и Гоголя. Имена этих корифеев русской литературы отделяют десятилетия и огромная плеяда мастеров слова. Но интерес к теме чиновничества не только не угас у Чехова, а напротив, вспыхнул, отразившись в рассказах, в его новом видении, но и не игнорируя прошлые традиции. Ведь «…чем неподражательнее и самобытнее художник, тем глубже и очевиднее его связь с предшествующим художественным опытом»1.
Типы чиновников Гоголя очень многообразны. Их образы встречаются в романтических повестях «Вечеров на хуторе близ Диканьки», в реалистических произведениях «Миргорода», чиновничеству посвящена комедия «Ревизор». Но самым обсуждаемым чиновником среди литературных критиков, персонажем, который вызывает наибольший интерес в читательском мире, является Акакий Акакиевич Башмачкин, герой петербургской повести «Шинель». Маленький человек, забитый, униженный и оскорбленный. К столь популярной теме «маленького человека» обращается и Чехов в юмористическом рассказе «Смерть чиновника». Гоголь в начале «Шинели» сразу же дает понять читателю всю незначительность, серость Акакия Акакиевича. «Чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат…». «Вечный титулярный» советник сидит и «вечно» переписывает бумаги. У чиновника Чехова есть огромное преимущество. «Прекрасный экзекутор» представлен нам восседающим «во втором ряду кресел» и смотрящим «в бинокль на «Корневильские колокола», ощущая при этом «себя наверху блаженства». Стоит заметить, что Башмачкин стоит на класс ниже и на служебной лестнице (титулярный советник – гражданский чин 9 класса, а экзекутор – 8 класса). Кроме того, у Червякова есть еще и жена, в то время как спутницами жизни Башмачина были его любимые бумаги.
Негу Червякова нарушает его неосторожность, из-за которой ему приходится не раз извиняться перед «чужим начальником». Жизнь круто меняется и у Башмачкина, но в отличие от Червякова, думы которого были заняты лишь страхом перед генералом, смысл его жизни приобретает наиболее благородный, светлый характер. Новая шинель - это идеал, прекрасная «дама» для Башмачкина, она отвлекает его от повседневности, от постоянно выслушиваемых обид, о которых он практически забывает. В этом проявляется влияние романтизма на написание петербургских повестей.
Чеховым была переосмыслена ситуация, выходящая из гоголевской «Шинели»: маленький чиновник в столкновении с начальством, «значительным лицом». Чиновник Чехова в их взаимодействии доминирует. Он ходит к генералу, назойливо навязывая свои извинения. Рассказ построен на любимом у раннего Чехова принципе резкой утрировки, когда виртуозно сочетаются стиль «строгого реализма» с повышенной условностью.
Смерть чиновника Гоголя произошла из-за утраты его объекта вожделения, цели, к которой он так долго шел, - шинели. И его за такую «благородную» смерть мы уважаем больше, чем чиновника Чехова, умершего из-за маниакальной мысли о том, что он посмел чихнуть на лысину чиновнику, социальный статус которого выше. Надо сделать акцент на слове «чиновнику», но не человеку. Личность здесь затерялась в табеле о рангах, в котором в то время были прописаны все разряды от мелких званий до сановника (высшего чина).
Таким образом, мы можем проследить трансформацию своего же отношения и к Башмачкину и к Червякову. В первом случае от жалости к сожалению, во втором от жалости к смеху. Так как в нелепой смерти Червякова виноват всего лишь чин, что-то незримое, давящее, но хорошо ощущаемое, заставляющее трепетать нижестоящих по званию и пресмыкаться (в случае Червякова – до смерти) перед теми, кто дослужился до более высокого. Здесь происходит расхождение и принципиальное различие между чеховскими чиновниками и чиновниками гоголевскими. Чехов доводит анализ сущности чиновничьих отношений до логического конца. Оказывается, дело не просто в субординации по службе, а гораздо глубже – уже в самом человеке. Чехов не пытается обусловить проблему социальными причинами, а, укоряя, высмеивает внутреннюю несостоятельность самого человека. Повышенное, болезненное внимание его к мелочам повседневности проистекает из духовной пустоты и самонедостаточности личности, ее «малости» и никчемности.
К типу «мелких» чиновников, над которыми нависает не уважение к званиям, стоящим выше, а паническая боязнь сделать что-нибудь не так, показаться глупее, чем есть на самом деле, относится Тонкий, герой рассказа «Толстый и Тонкий». Он – главный объект осмеяния, который начинает лебезить перед своим бывшим сослуживцем после того как узнает его анкетные данные. Падение чувства личности, потеря своего «я» человеком доведены в рассказе до критического предела. Чехов отражает на примере Тонкого и Червякова рабское начало русских людей. В последние годы жизни Чехов пометил в записной книжке: «Нигде так не давит авторитет, как у нас, русских, приниженных вековым рабством, боящихся свободы… Мы переутомились от раболепства и лицемерия». При этом писатель улавливает кровную связь холопства и деспотизма: одно порождает, поддерживает и питает другое.
В рассказе Чехова «Орден» показана вся важность чинов, все ничтожество личности перед «маленькой штучкой», которая, по словам Пустякова, «рублей пять, не больше стоит, а какой фурор производит!». Пустяков болеет всеобъемлющей болезнью русских чиновников – «хлестаковщиной», которую подробно изучил и представил в «Ревизоре» Гоголь. Ее симптомы (наравне со взяточничеством) - стремление выглядеть статнее, выдавать желаемое за действительное, хвастливость и лживость. Это немного иной тип героя, чиновник не мелкий, но мелочный. Пустяков жаден до такой степени, что единственной его заботой остается мысль о том, знай бы он, что так выйдет, «нацепил» бы позначительнее орден. Вспомним Платона Ковалева из гоголевского «Носа», который именует себя «маиором», потому что офицерские чины считались на класс выше, чем соответствующие им статские. Ковалёв таким образом повышал себя в чине.
Но у истории Пустякова счастливый конец. Герой безгранично радуется находке себе подобного в обществе приближенных купца Спичкина. Он хвастается дамам чужим орденом, важно расхаживает по комнатам. «На душе у него было легко, вольготно, хотя и пощипывал под ложечкой голод». В последней фразе отражается вся неподражаемость Чехова. Автор на фоне глобальной проблемы напоминает нам то, что причиной голода Пустякова явился тот самый орден, который он правой рукой прикрывал во время обеда, таким образом доказывая нам мелочность и мелкость лженосителя ордена.
Сопричастность и приверженность к творчеству Гоголя ярко проявляется в детализации чеховских героев. Первым поэтом, жадным до мелочей, был, конечно же, Гоголь. «...рассмотрите их, хотя в микроскоп, если так они не останавливают вашего внимания... Разве мы не можем эту раздробленную мелочь искусства превратить в великое?»2. В поэтике же Чехова больше метафоричности, тонкости, но он перенял и сохранил ту натуральность, материальную плотность гоголевского определения.
Традиции Гоголя в произведениях Чехова М.П.Громов называет «не отвлеченно-умозрительной схемой, но скорее запечатленной в слове памятью о типах, образах и коллизиях, предшествующей литературы»3. В своих письмах Чехов упоминает Тургенева, Пушкина, Лермонтова, Л.Толстого едва ли не чаще, чем Гоголя. Но именно его Чехов называл «величайшим русским писателем», именно он войдет в память Чехова со своим «Миргородом» и «Мертвыми душами», своим словарем и стилистикой.
Использованная литература
Громов М.П. 'Книга о Чехове' - Москва: Современник, 1989
Чудаков 'Мир Чехова' – М., Советский писатель, 1986
ИРЛИ в 4 т. Т.4
Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. в 8 т.
Чехов А.П. Избранные сочинения – М., Худож. лит., 1988. – (Б-ка учителя)
Ст.: Красухин К.Г. Чины и награды персонажей в русской литературе
1 Громов М.П. 'Книга о Чехове - Москва: Современник, 1989. Электронная версия
2 Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 74
3 Громов М.П. 'Книга о Чехове' - Москва: Современник, 1989. Электронная версия