Веселовский и сравнительное литературоведение

Александр Николаевич Веселовский (1838 – 1906)

1. Краткая биография ученого

Александр Николаевич Веселовский окончил Московский университет в 1858 г. Затем он провел несколько лет за границей, собирая материалы по истории итальянского Возрождения для магистерской диссертации. В 1870 г., после защиты диссертации "Вилла Альберти" в Московском университете, Веселовский поступил доцентом на кафедру истории всеобщей литературы Петербургского университета. В 1872 г., защитив докторскую диссертацию "Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерлине", Веселовский становится профессором Петербургского университета. С его деятельностью связан новый этап в истории литературоведения – переход к сравнительно-историческому методу изучения памятников литературы и фольклора. Лекции Веселовского увлекали глубиной содержания и новизной метода. Один из его учеников писал: "Это Вергилий! Он вел филологические науки по новому пути сравнительного метода и открыл дверь в незнакомый до него мир народного творчества".

С начала 80-х годов Веселовский читал ряд курсов по "теории поэтических родов в их историческом развитии". Он был знатоком славянских, византийских и западно-европейских литератур разных эпох, фольклора разных народов, исследователем литературы итальянского Возрождения, работ, посвященных русским поэтам XIX в., теории словесного искусства. Современники отзывались о Веселовском как о человеке исключительной одаренности и огромной работоспособности, ученом, обладавшем редким знанием языков, колоссальной эрудицией и творческим умом. Благодаря его усилиям в составе Филологического общества при Петербургском университете было создано отделение романо-германской филологии. Затем оно превратилось в самостоятельное Неофилологическое общество, председателем которого был избран Веселовский.

Широкий диапазон теоретических интересов, охватывающих области русско-славянской, византийской, западно-европейской литературы, фольклора, тонкость исследовательского мастерства, огромная эрудиция выдвинули профессора Веселовского в ряд ученых, получивших мировое признание.

2. Научная деятельность А. Н. Веселовского

Как уже говорилось, с именем А. Н. Веселовского связан новый этап в истории литературоведения – переход к сравнительно-историческому методу изучения памятников литературы и фольклора. Его вклад в развитие сравнительно-исторического литературоведения, раздел истории литературы, изучающий международные литературные связи и отношения, сходство и различия между литературно-художественными явлениями разных стран, неоспорим.

А. Н. Веселовский входит в число главных и наиболее известных представителей сравнительного литературоведения наравне с В. М. Жирмунским, Н. И. Конрадом (Россия), Ф. Бальдансперже и П. ван Тигемом (Франция), В. Фридерих и Р. Уэллеком (США), К. Вайсом (Германия).

В работе «А. Н. Веселовский и сравнительное литературоведение» Виктор Максимович Жирмундский показал, что «теоретический пафос всей жизненной борьбы Веселовского как ученого заключался в идее построения истории литературы как науки», что по своему научному кругозору, по исключительной широте знаний, глубине и оригинальности теоретической мысли Веселовский «намного превосходит большинство своих современников как русских, так и иностранных».

Александр Николаевич Веселовский приходит к своим теоретическим решениям, отталкиваясь от конкретных наблюдений в области сравнительного литературоведения.

Можно увидеть последовательность зарождения его идей по названиям работ — путеводным вехам ученого. Открывая первый том его сочинений, изданный в Санкт-Петербурге в 1913 году, читаем: 1895 год — "Из истории эпитета", 1897 год — "Эпические повторения как хронологический момент", 1898 год — "Психологический параллелизм и его формы в отражениях поэтического стиля". И во второй том попадает не изданная при жизни ученого "Поэтика сюжетов"...

А. Н. Веселовский обнаруживает единые схемы организации речевого материала. Практически всюду при исследовании текстов мы видим, что литературоведение пытается повторить путь лингвистики, найти явления, сходные по своей обобщенности с грамматикой языка. С другой стороны, А. Н. Веселовскому удается даже сделать следующий шаг — в своем анализе он опускается до единиц элементарных, до условных "кирпичиков", когда он приходит к разграничению мотива и сюжета.

В предисловии ко второму тому Б. Ф. Шишмарев перечисляет курсы, прочитанные А. Н. Веселовским в университете, предваряя это перечисление словами: "в громадной глыбе Поэтики сюжетов угадываешь больше того, что в ней успела высечь рука мастера".

Курсы эти таковы:

1897/1898 — "Историческая поэтика (история сюжетов)";

1898/1899 — "Историческая поэтика (история сюжетов, их развитие и условия чередования в поэтической идеализации)";

1899/1900 — "История поэтических сюжетов; разбор мифологической, антропологической, этнологической теорий и гипотезы заимствований. УСЛОВИ хронологического чередования сюжетов";

1900/1901 — "Романы бретонского цикла, вопрос об их происхождении и развитии";

1901/1902 — "Эпоха немецкого романтизма. Общественные и литературные идеи немецкого романтизма";

1902/1903 — "Эпоха немецкого романтизма. Поэтика сюжетов".

Движение мысли А. Н. Веселовского шло в поиске повторяющихся элементов, и это повторение он впервые находит в эпитетах, с современной точки зрения вроде бы наименее повторяющемся материале. А. Н. Веселовский, напротив, подчеркивает постоянство эпитета при определенных словах. Например: море "синее", леса "дремучие", поля "чистые", ветры "буйные" и т.п. То есть найденные эпитеты постепенно из единицы синтаксической становятся лексически обусловленными.

Соответственно степень свободы, свойственная единице синтаксической, сменяется на степень несвободы, свойственной единице лексического уровня. "Из ряда эпитетов, характеризующих предмет, — пишет А. Н. Веселовский, — один какой-нибудь выделялся как показательный для него, хотя бы другие были не менее показательны, и поэтический стиль долго шел в колеях этой условности, вроде "белой" лебеди и "синих" волн океана".

Смена эпохи приводит к постепенной смене символизаций. "Когда в поэтическом стиле отложились таким образом известные кадры, ячейки мысли, ряды образов и мотивов, которым привыкли подсказывать символическое содержание, другие образы и мотивы могли находить себе место рядом со старыми, отвечая тем же требованиям суггестивности, упрочиваясь в поэтическом языке, либо водворяясь ненадолго под влиянием вкуса и моды. Они вторгались из бытовых и обрядовых переживаний, из чужой песни, народной или художественной, наносились литературными влияниями, новыми культурными течениями, определявшими, вместе с содержанием мысли, и характер ее образности" (Там же. С.455). Далее А. Н. Веселовский отмечает, что с приходом христианства яркие эпитеты сменяются на полутона.

В целом А. Н. Веселовский выделяет эти существенные для общения элементы, отмечая, что "поэтические формулы — это нервные узлы, прикосновение к которым будит в нас ряды определенных образов, в одном более, в другом менее, по мере нашего развития, опыта и способности умножать и сочетать вызванные образом ассоциации".

Выделение поэтического языка, свойственное последователям А. Н. Веселовского в школе ОПОЯЗа, заложено тоже здесь, на этих страницах. Он писал: "Язык прозы послужит для меня лишь противовесом поэтического, сравнение — ближайшему выделению второго. В стиле прозы нет, стало быть, тех особенностей, образов, оборотов, созвучий и эпитетов, которые являются результатом последовательного применения ритма, вызывавшего отклики, и содержательного совпадения, создававшего в речи новые элементы образности, поднявшего значение древних и развившего в тех же целях живописный эпитет. Речь, не рифмованная последовательно в очередной смене падений и повышений, не могла создать этих стилистических особенностей. Такова речь прозы".

Следующий этап движения мысли исследователя состоит в выделении повторяющихся формул. Его аргументация заключается в том, что личность на этом этапе еще не выделена из коллектива, ее эмоциональность коллективна: "Слагаются refrains, коротенькие формулы, выражающие общие, простейшие схемы простейших аффектов, нередко в построении параллелизма, в котором движения чувства выясняются бессознательным уравнением с каким-нибудь сходным актом внешнего мира".

Первые процессы выделения индивидуального А. Н. Веселовский прослеживает на примере греческой лирики. И здесь вновь мы видим, что индивидуализация как бы коллективна.

"Выход из старого порядка вещей предполагает его критику, комплекс убеждений и требований, во имя которых и совершается переворот; они ложатся в основу сословно-аристократической этики. Эта этика обязывает всех; оттого аристократ типичен, процесс индивидуализации совершился в нем в формах сословности. Он знатен по рождению, по состоянию и занятиям, блюдет заветы отцов, горделиво сторонясь черни; не вырасти розе из луковицы, свободному человеку не родиться от рабыни, говорит Теогнис. А между тем завоеванное, не обеспеченное давностью положение надо было упрочить, и это создавало ряд требований, подсказанных жизнью и отложившихся в правила сословной нравственности, которыми греческая аристократия отвечала в свои лучшие годы: жить не для себя, а для целого, для общины, гнушаться стяжаний, не стремиться к наживе и т.п.". Здесь мы видим интересные наблюдения по семиотизации поведения, которые затем развились в работы Г. О. Винокура о биографии и Ю. М. Лотмана о декабристах.

Основным же открытием А.Н.Веселовского стало выделение таких понятий, как мотив и сюжет. Здесь именно литературоведение подсказывает А. Н. Веселовскому элементный, структурный характер повествования. Достигнув уровня схемы, элемента, кванта, А.Н.Веселовский совершил настоящее открытие. Последующая критика по поводу возможной разложимости мотива лежит в области улучшения имеющейся идеи.

Итак, что же такое мотив? "Под мотивом я разумею формулу, отвечавшую на первых порах общественности на вопросы, которые природа всюду ставила человеку, либо закреплявшие особенно яркие, казавшиеся важными или повторяющиеся впечатления действительности. Признак мотива — его образный одночленный схематизм".

Если в подобном определении ощущается некоторый социологизм, то развитие его становится уже чисто структурным описанием: "Простейший род мотива может быть выражен формулой а + б: злая старуха не любит красавицу – и задает ей опасную для жизни задачу. Каждая часть формулы способна видоизмениться, особенно подлежит приращению б; задач может быть две, три (любимое народное число) и более; по пути богатыря будет встреча, но их может быть и несколько".

Таким образом, А. Н. Веселовский выделил "простейшую повествовательную единицу" — мотив. Сюжетом же стала тема, "в которой снуются разные положения-мотивы".

Грамматика же сюжета стала одним из основных течений семиотической мысли в дальнейшем. Достаточно назвать такие имена в русской семиотике, как В. Б. Шкловский, В. Я. Пропп, Б. В. Томашевский.

И последняя важная для будущего тема, которая тоже получает свое начальное развитие в работах А. Н. Веселовского. Это соотношение языка прозы и языка поэзии. Мы уже упоминали об этом ранее, это работа "Три главы из исторической поэтики". "Исторически поэзия и проза, как стиль, могли и должны были появиться одновременно: иное пелось, другое сказывалось". Завершается работа проблемой взаимовлияния: "Взаимодействие языка поэзии и прозы ставит на очередь интересный психологический вопрос, когда оно является не как незаметная инфильтрация одного в другой, а выражается, так сказать, оптом, характеризуя целые исторические области стиля, приводя к очередному развитию поэтической, цветущей прозы. В прозе является не только стремление к кадансу, к ритмической последовательности падений и ударений, к созвучиям рифмы, но и пристрастие к оборотам и образам, дотоле свойственным лишь поэтическому словоупотреблению". И далее: "Язык поэзии инфильтруется в язык прозы; наоборот, прозой начинают писать произведения, содержание которых облекалось когда-то или, казалось, естественно облеклось бы в поэтическую форму. Это явление постоянно надвигающееся и более общее, чем рассмотренное выше".

В целом работы А. Н. Веселовского обладают как наличием богатого материала, так и интересными теоретическими обобщениями, что вообще характерно для русской семиотической традиции, получившей затем свое окончательное развитие в работах Ю. М. Лотмана.

3. Оценка наследия А. Н. Веселовского в ХХ – XXI вв.

Имя А. Н. Веселовского пользуется большим уважением потомков.

Первым к наследию А. Н. Веселовского обратился В. Ф. Шишмарев. Как близкий ученик академика А. Н. Веселовского В. Ф. Шишмарев был членом, позднее председателем академической комиссии по изданию "Полного собрания сочинений" Веселовского. Под его редакцией вышло в посмертном издании последнее исследование Веселовского "Русские и вильтины в саге о Тидрике Бернском" (1906). Незаконченная "Поэтика сюжетов" Веселовского была опубликована в его редакционной обработке (1903).

Научной деятельности своего учителя В. Ф. Шишмарев посвятил обширную статью в юбилейном номере "Известий Отделения общественных наук АН СССР" (1938). В этой статье он рассматривает творческий путь выдающегося русского ученого в связи с развитием современной ему историко-литературной науки, выделяя в особенности те черты его научного наследия, которые, по мнению В. Ф. Шишмарева, сохранили актуальное значение для советской науки. Более специальной теме посвящена брошюра "Александр Веселовский и русская литература", изданная Ленинградским государственным университетом (1946) и вызвавшая в свое время ряд критических замечаний в нашей печати. В защиту методологии своего учителя В. Ф. Шишмарев выступил во время дискуссии о Веселовском в полемической статье "Александр Веселовский и его критики" (журнал "Октябрь", 1947, №12).

В XXI столетии имя академика А. Н. Веселовского не забыто. Ежегодно проходят «Веселовские чтения». Российская академия наук объявляет конкурсы на соискание следующих золотых медалей и премий имени выдающихся ученых, каждая из которых присуждается в знаменательную дату, связанную с жизнью и деятельностью ученого, имени которого названа медаль и премия – в их числе и Премия имени А.Н. Веселовского – за лучшие работы в области теории литературы и сравнительного литературоведения и фольклористики.

Литература

1. Академические школы в русском литературоведении / Отв. ред. П. А. Николаев. М., 1975.

2. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

3. Жирмундский В. М. А. Н. Веселовский и сравнительное литературоведение. М., 1979.

4. Жирмунский В. М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур. М., 1961.

5. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение.Л.,1979.

.

2