История и культура древней цивилизации Майя

Введение 2

Загадки цивилизации майя 3

Храмы, которые строили майя 5

Храм надписей 6

Религиозные представления древних майя 8

Астрономические познания майя 10

Экономическое положение и общественное устройство 11

Росписи Бонампака 12

Приход чужеземных завоевателей 14

Тайна гибели цивилизации майя 16

Реконструкция упадка 16

Возможные объяснения 17

Мятеж или вторжение? 17

Заключение 18

Список литературы 19

Введение

После обнаружения в XIX столе­тии развалин городов майя в глубине тропических джунглей Цен­тральной Америки по поводу этой культуры и ее таинственной гибели возникло множество домыслов. Она оставила нам руины величественных храмов и пирамид, а также крепо­стей и дворцов на горных вершинах. Усилия археологов, историков, ис­кусствоведов и лингвистов позволили кое-что узнать о развитии этой циви­лизации до периода, которым уже достаточно точно датируется ее упа­док, — между 790 и 909 гг. Именно тогда исчезла так называемая класси­ческая культура майя, просущество­вавшая примерно с 300 по 900 г. на Южных низменностях, охватывающих гватемальский департамент Петен, крошечное государство Белиз, северо-запад Гондураса и мексикан­ские штаты Чьяпас и Табаско. Причины ее гибели не ясны и продолжают порождать все новые гипотезы. Разразился ли в регионе экологический, сельскохозяйственный или социальный кризис? Разрушило ли великолепные го­рода с их огромными стадионами и роскошными бассейнами какое-то стихийное бедствие? Или майя стали жертвами чужеземного вторжения?

Историю майя можно разделить на две эпохи. В раннеклассический период (350—600) их цивилизация пе­реживала рост, а центром ее был го­род Тикаль. Затем наступил застой примерно на 60 лет (531—593), кото­рый оставил мало монументальных памятников. За ним последовал позднеклассический период (600—800), характеризовавшийся расцветом культуры. В это время появились но­вые города, были заселены ранее заброшенные и разрослись сохранив­шиеся центры.

Со временем появились регио­нальные различия, и Тикаль утратил свое ведущее положение. Некоторые ученые считают, что власть на Южных низменностях по­делили несколько горо­дов. Важнейшие из них — Тикаль, Калакмуль, Паленке и Ко­пан, — вероятно, кон­тролировали крупные территории и делеги­ровали ряд полномо­чий второстепенным центрам, находившим­ся от них в своего рода вассальной зависимо­сти. Однако основы такого федеративного устройства, по-види­мому, были шаткими, поскольку все строи­лось на непрочных политических союзах и семейных связях. Известно, что города враждовали, а власть в них часто переходила из рук в руки. Господ­ствовавшее прежде мнение о едином и мирном народе древ­них майя в настоящее время безнадежно ус­тарело.

Загадки цивилизации майя

Тропические леса Центральной Америки – родина древних майя. Они пришли с севера, и даже слово «север» — «ша­ман» на их языке — связано с понятием «древний», «оставшийся позади». Трудно сказать с достоверностью, когда индейцы майя заселили вначале земли Гватема­лы и Гондураса, а затем и полуостров Юкатан. Скорее всего в первом тысячелетии до нашей эры, и с тех дав­них пор история, культура, вся жизнь майя связаны с этой опаленной солнцем, залитой тропическими лив­нями, заросшей буйной растительностью, затопленной болотами землей.

На этой земле сегодня проживает около двух мил­лионов человек, принадлежащих к большой языковой семье майя-кичэ. Они потомки тех, древних майя.

Здесь обнаружено более ста остатков больших и ма­леньких городов и городищ, развалин величественных столиц, сооруженных древними майя. А сколько их еще скрывают заросли сельвы?

Странно звучат их названия: Тик'аль, Копан, Майя-пан, Паленке... Они возникли в разное время; разной была их судь­ба, хотя сейчас все они одинаково лежат в развалинах. Их безжизненные камни, разукрашенные причудливы­ми узорами, великолепными фресками, барельефами и скульптурами, не хотят отдавать свои сокровенные тайны.

Первые деревни стали появляться в раз­ных местах еще около 1000 г. до н.э. При­мерно к III в. до н.э. сформировалась культу­ра майя: на Южных низменностях, заняв­ших доминирующее положение, возникли центры светской и религиозной власти, сис­тема письма и «длинный» календарь. Этот регион процветал в классический период (примерно 300-900 гг.). В постклассическое время (с 900 г. до испанского завоевания в XVI в.) пика культурного развития достигли Юкатан и южная горная область, где господствовали тольтеки - народность с Мек­сиканского нагорья.

В истории древних майя остаются до сих пор нерешенными множество вопросов. И пер­вый из них — вопрос о времени и характере заселения народами майя территории, на которой оказались сконцентрированы основные очаги их цивилизации в период ее наивысшего расцвета, обычно называемого Классической эпохой (II—X века). Многочисленные факты говорят, что их возникновение и стремительное развитие происходили повсеместно и почти одновре­менно. Это неизбежно приводит к мысли, что к момен­ту прихода на земли Гватемалы, Гондураса, Чиапаса я Юкатана майя, по-видимому, уже обладали доста­точно высокой культурой. Она была единой по своему характеру, и это служит подтверждением, что ее фор­мирование должно было происходить на сравнительно ограниченной территории. Оттуда майя тронулись в далекий путь не как дикие племена кочевников, а как носители высокой культуры (или ее зачатков), которой предстояло в дальнейшем, уже на новом месте, рас­цвести в выдающуюся цивилизацию.

Почему было предпринято это великое переселение, можно лишь догадываться. Прибегая к историческим аналогиям, следует предположить, что оно не носило добровольного характера, ибо, как правило, переселе­ния народов являлись результатом ожесточенной борь­бы с нашествиями кочевников-варваров.

Откуда могли прийти майя? Не вызывает сомнений, что они должны были покинуть центр весьма высокой и обязательно более древней культуры, чем сама цивилизация майя. И действительно, такой центр был об­наружен на территории нынешней Мексики. В нем со­средоточены остатки так называемой ольмекской куль­туры, найденные в Трес Сапотесе, Ля Венте, Веракрусе и других районах побережья Мексиканского залива. Но дело не только в том, что культура ольмеков самая древняя на территории Америки и, следовательно, она «старше» цивилизации майя. Многочисленные памят­ники ольмекской культуры — застройки культовых цент­ров и особенности их планировки, типы самих сооружений, характер оставленных ольмеками письменных и цифровых знаков и иные остатки материальной куль­туры — убедительно свидетельствуют о родстве этих) цивилизаций. Возможность такого родства подтверж­дается и тем, что поселения древних майя с вполне сло­жившимся обликом культуры появляются повсеместно в интересующем нас районе именно тогда, когда вне­запно обрывается активная деятельность религиозных центров ольмеков, то есть где-то между III—I веками до нашей эры.

Казалось бы, все предельно ясно, но и сегодня мы не можем с абсолютной уверенностью назвать древних майя прямыми наследниками культуры ольмеков, как бы заманчиво и на первый взгляд достоверно ни вы­глядело это. Современная наука о майя не располагает необходимыми данными для такого утверждения, хотя все, что известно об ольмеках и древних майя, также не дает достаточно веских оснований сомневаться в родстве (во всяком случае, косвенном) этих наиболее интересных культур Америки.

Огромные пирамиды, храмы и дворцы Тик'аля, Ва-шактуна, Копана, Паленке и других городов Класси­ческой эпохи, на строительство которых были затра­чены невероятные духовные и физические усилия, по сей день хранят следы разрушений, нанесенных чело­веческой рукою. Но чьей? Чужеземца-победителя? Или родственных майя варварских племен, предпринявших «великое переселение»? Или то была рука безжалостно эксплуатируемого раба? А может быть, вспышка неиз­вестной дотоле болезни, опустошившей целые города и крестьянские селения, заставила майя уйти оттуда? Или голод, вызванный засухой либо тропическими ливня­ми, уничтожившими поля кормильца маиса? Но ведь могли быть и иные причины. Например, восстания крестьян, доведенных до крайности бесконечными по­борами, благодаря которым правители и жрецы утоля­ли свое тщеславие, возводя бессмысленно гигантские пирамиды и храмы.

Правда, чем выше была пирамида, тем «ближе» к богам находились храмы и молившиеся в них жрецы. Да и соседям становилось не по себе при виде устрашающе громадных сооружений! Но от этого строите­лям майя не становилось легче. Они не знали металла, не постигли тайны вращающегося круга-колеса, у них не было вьючных животных. Голыми руками они по­строили гигантский архитектурный ансамбль Тик'аля, одна из многочисленных пирамид которого, так назы­ваемая «пирамида IV», имела семидесятиметровую вы­соту! Такое могло оказаться не под силу даже самому трудолюбивому народу. И народ восстал. Он перебил ненасытных правителей и жрецов и ушел искать «зем­лю обетованную».

Так могло случиться еще и потому, что подсечно-огневой способ ведения сельского хозяйства, которым пользовались майя, быстро истощал земли. Каждые четыре-пять лет крестьянам приходилось выжигать ле­са под новые участки посевов кукурузы, ибо для есте­ственного восстановления плодородия старых участков требовались десятилетия. Постепенно поля крестьян «уходили» все дальше и дальше от городов. Доставка продуктов становилась все труднее, а свободных ра­бочих рук все меньше. Жрецы же и правители не толь­ко не умеряли свои «аппетиты», а наоборот, каждый из них стремился превзойти предшественников величием и грандиозностью сооружений, заставляя ради этого работать на пределе «экономическую машину» страны, пока однажды она не взорвалась...

Храмы, которые строили майя

На высоком (метров десять, не меньше) искусственном холме — прямоугольной плат­форме — стоит величественный дворец, вернее то, что сохранилось от его многочисленных галерей, коридоров и лестниц, соединявших и разделявших четыре различ­ных по своим размерам внутренних двора. В одном из них, юго-восточном, возвышается огромная четырех­этажная башня. Любопытно, что каменная лестница которая ведет к ее верхним этажам, начинается не во дворе, а лишь с первого этажа, служащего массивным основанием почти квадратной башни.

На его широкой площадке четвертого этажа стоит массивная каменная скамья. Не известно кто и зачем устано­вил ее здесь. Высказываются предположения, что воины правителя Паленке следили отсюда за лежащей внизу бескрайней равни­ной — она просматривается с башни на десятки кило­метров, — чтобы своевременно заметить и предупре­дить о приближении боевых отрядов других племен и народов, влекомых богатством и славой Паленке и не раз вторгавшихся в эти земли. Или главной заботой было неусыпное наблюдение за крестьянскими поселениями, разбросанными внизу, у подножия гор? Ведь в истории народа майя известны восстания бедноты!

Но башня скорее всего была построена с иной целью, хотя одновременно могла служить и стороже­вой. Эта своеобразная обсерватория, и на массивной каменной скамье по ночам сидели жрецы-астрономы, наблюдавшие за движением небесных светил.

Дворец в Паленке имеет не только башню, но и подземелье: параллельные подземные галереи с по­мощью трех лестниц соединяют наружные помещения дворца; есть выход за его пределы с южной стороны. Галереи полностью лишены естественных источников освещения. В некоторых из них стоят каменные столы, похожие на алтарь.

Зачем они были построены? Для чего служили? Сейчас трудно установить. Может быть, здесь жили жрецы, ибо верхние помещения дворца сооружены ско­рее всего для важных религиозных обрядов, а не для жилья, и сплошь покрыты украшениями. Повсюду — на стенах, потолках, колоннах, в нишах и даже на сту­пеньках лестниц (!) — сохранились остатки великолеп­ных барельефов и фресок. Трудно представить себе, каким чудом искусства выглядел дворец в период рас­цвета Паленке.

Со стен дворца хорошо видны остальные сооруже­ния Паленке. Они со всех сторон окружают дворец. Зодчие майя расположили их на таком расстоянии друг от друга и от дворца, что можно без помех любоваться изящной красотой каждого сооружения. Почти все они гордо возвышаются на высоких пирамидах, и кажется, будто чьи-то гигантские руки протянули их к вам на невидимых ладонях. Это храмы Солнца, Креста, Креста с листьями, Льва, Графа и другие постройки, сложен­ные из белого камня талантливыми руками древних строителей. Есть здесь и площадка для игры в мяч (спорт у майя носил ритуальный характер), и подзем­ный канал-акведук, подводящий воды ручья Отолюм почти вплотную к платформе дворца. Акведук постро­ен из больших каменных плит; высота его превышает три метра. В период тропических ливней он, несомнен­но, служил водоотводным каналом.

Однако наиболее интересное сооружение Пален­ке — Храм надписей.

Храм надписей

Он стоит на гигантской пирамиде, тыльная сторона которой опирается на крутой склон высокой горы. В ясную погоду белокаменная пирамида, увенчанная храмом, видна с равнины за многие километры. Более семидесяти высоких ступеней нужно преодолеть, чтобы добраться до верхней платформы, на которой покоится храм. Его стены когда-то были украшены огромными плитами, сплошь покрытыми многочисленными барелье­фами необычайной выразительности и реализма и иеро­глифическими надписями; отсюда название храма. Надписи помогли установить несколько дат, одной из которых был 692 год.

Мексиканские археологи, работавшие в Паленке в 1949 году, обратили внимание на необычное покры­тие пола в храме. Оно состояло из хорошо отшлифо­ванных плит; некоторые из них выделялись огромны­ми размерами. В центральной комнате храма — обыч­но это главное помещение — в одной из плит был ясно виден двойной ряд небольших отверстий, закупо­ренных, правда не наглухо, каменными пробками. Бо­лее того, массивные стены храма не лежали на по­лу, а уходили вглубь. Это наводило на мысль, что под каменным настилом может находиться какое-то сооружение. Плиту подняли и под ней обнаружили потайную камеру со ступеньками, уходящими вниз. Вернее, археологи увидели только одну ступеньку, да и то засыпанную землей и камнями.

В глубь пи­рамиды уходит почти вертикальная лестница. Она ведет к площадке. Лестница заканчивается небольшим коридором, в конце которого археологи обнаружили сложенные в ящики предметы, подношения: глиняную посуду из-под пищи, раковины, заполненные красной краской, серьги и другие украшения из яшмы и одну крупную жем­чужину. А за невысокой стеной, вернее барьером, лежали истлевшие останки пяти или шести юношей. Внимательно изучив стены, археологи увидели на облицовке левой стены ясно вычерченный контур небольшой треугольной плиты. Треугольную плиту удалось извлечь из стены 15 июня 1952 года. То, что было обнаружено за ней, поразило весь ученый мир, занимающийся изучением древних американских культур. За треугольной плитой находилась огромная камера, вернее, склеп весьма вну­шительных размеров: 9 метров длиной, 4 — шириной и 7 — высотой. Стены склепа были украшены гипсовыми барельефами; девять богато разодетых фигур, по-види­мому, символизировали Владык ночи — божества майя из подземных миров.

Внизу лежала гигантская плита (длина — 3,80 мет­ра; ширина — 2,20; толщина — 0,25). В первый момент плиту приняли за украшенный резным орнаментом и рисунками пол, однако между плитой и стенками скле­па оставалось сравнительно большое пространство — чуть меньше метра. Заглянув туда, археологи убеди­лись, что перед ними не пол, а действительно плита, прикрывающая какое-то странное продолговатое со­оружение: формой оно напоминало лежащий на полу кувшин с широким горлышком, разрезанный вдоль и пополам. Под плитой находился саркофаг, а на дне его лежал скелет крупного мужчины лет сорока-пятидесяти. Изнутри саркофаг был выкрашен красной краской.

Краска лежала также на костях и украшениях — по-видимому, умерший был завернут в красное покры­вало, и, когда оно истлело, краска осела на сохранив­шиеся останки и украшения.

На умершем была диадема и множество других украшений из яшмы: серьги, несколько колье, нагрудный знак, браслеты, каждый из которых состоял из двухсот зерен, кольца на всех пальцах. В руках скелет «держал» четки. Лицо умершего было покрыто моза­ичной маской из нефрита, с глазами из раковин и зрач­ками из обсидиана.

В саркофаге и под ним находились многочисленные предметы обихода, несомненно оставленные для за­гробной жизни, несколько статуэток, в том числе из яшмы, и две великолепные человеческие головы из гипса. По-видимому, покойный особенно любил имен­но эти две скульптуры, что свидетельствует о его весь­ма изысканном вкусе. Зная об этом, люди оказались настолько щедры к умершему, что сломали скульп­туры и отдали ему гипсовые головы в вечное вла­дение.

Ученые предполагают последовательность когда-то разыгравшихся здесь событий: установив плиту и за­муровав треугольным камнем вход в склеп, жрецы при­несли в жертву нескольких юношей, чтобы они сопро­вождали усопшего в его загробной жизни, а потом ко­ридор и всю огромную лестницу засыпали камнями и землей, чтобы никто не мог проникнуть туда. Однако умершего настолько высоко чтили (по крайней мере жрецы), что вдоль всей лестницы, от склепа до верши­ны пирамиды, проложили тоненькую змейку из смеси извести, которая как бы соединяла последний приют умершего — склеп и храм, давая тем самым возмож­ность живым и мертвому поддерживать между собой постоянный «контакт».

Кем был погребенный осталось загадкой.

Религиозные представления древних майя

Вселенная — йок каб (буквально: над землей) — представлялась древним майя в виде расположен­ных друг над другом миров. Прямо над землей нахо­дилось тринадцать небес, или тринадцать «небесных слоев», а под землей скрывались девять «подземных миров», составлявших преисподнюю.

В центре земли возвышалось «Первоначальное де­рево». По четырем углам, строго соответствовавшим странам света, росли четыре «мировых дерева». На Во­стоке — красное, символизирующее цвет утренней за­ри. На Севере — белое; быть может, в памяти людей сохранился когда-то виденный их предками, пришед­шими с севера, белый цвет снега? Черное дерево — цвет ночи — стояло на Западе, а на Юге росло жел­тое — оно символизировало цвет солнца.

В прохладной тени «Первоначального дерева» — оно было зеленым — разместился рай. Сюда попадали души праведников, чтобы отдохнуть от непосильного труда на земле, от удушливого тропического зноя и насладиться обильной пищей, покоем и весельем.

Древние майя не сомневались, что земля была квад­ратной, в крайнем случае, прямоугольной. Небо, словно крыша, покоилось на пяти подпорках — «небесных столбах», то есть на центральном «Первоначальном дереве» и на четырех «цветных деревьях», росших по краям земли. Майя как бы перенесли планировку своих древних общинных домов на окружавшую их видимую вселенную, смоделировав ее в своем сознании по обра­зу и подобию того, что в далекие времена было конкрет­ной реальностью. По-видимому, и центральное «Перво­начальное (мировое) дерево», бывшее в понятии майя началом всех начал, имело не менее реальную и впол­не земную «модель» — центральный столб наиболее примитивных и древних жилищ с круглой планировкой.

Удивительнее всего, что представление о тринадца­ти небесах возникло у древних майя также на материа­листической основе. Оно явилось непосредственным ре­зультатом длительных и весьма тщательных наблюде­ний за небом и изучения в мельчайших, доступных не­вооруженному человеческому глазу подробностях движения небесных светил. Это позволило древнейшим астрономам майя, а скорее всего еще ольмекам, в со­вершенстве усвоить характер перемещений Солнца, Лу­ны и Венеры по обозримому небосклону. Майя, вни­мательно наблюдая за движением светил, не могли не заметить, что они перемещаются не вместе с осталь­ными звездами, а каждое своим собственным путем. Как только это было установлено, естественнее всего было предположить, что у каждого светила имелось свое «небо» или «слой неба». Более того, непрерывные наблюдения позволили уточнить и даже конкретизиро­вать маршруты этих передвижений в течение одного годового пути, поскольку они действительно проходят через вполне определенные группы звезд.

Звездные маршруты Солнца майя разделили на рав­ные по времени их прохождения отрезки. Оказалось, что таких отрезков времени тринадцать, и в каждом из них Солнце находилось примерно двадцать дней. (На Древнем Востоке астрономы выделили 12 созвез­дий — знаков Зодиака.) Тринадцать двадцатидневных месяцев составили солнечный год. У майя он начинал­ся с весеннего равноденствия, когда Солнце находилось в созвездии Овна.

При некоторой доле фантазии — а древние майя не страдали ее отсутствием — группы звезд, сквозь кото­рые проходили маршруты, легко ассоциировались с реальными или мифическими животными. Так родились боги — покровители месяцев в астрономическом кален­даре: «гремучая змея», «скорпион», «птица с головой зверя», «длинноносое чудовище» и другие. Любопытно, что, например, знакомое нам созвездие Близнецов со­ответствовало созвездию Черепахи у древних майя.

Если представления майя о строении вселенной в целом нам сегодня ясны и не вызывают каких-либо осо­бых сомнений, а календарь, поражающий своей почти абсолютной точностью, досконально изучен учеными, совсем иначе обстоит дело с их «подземными мирами». Мы не можем даже сказать, почему их было именно девять (а не восемь или десять). Известно лишь имя «владыки преисподней» — Хун Ахав, но и оно пока еще имеет только предположительное толкование: «Бог пла­неты Венера».

Астрономические познания майя

То, что древние майя познали в астрономии, просто потрясает. Лунный месяц, высчитанный жрецами-астрономами Паленке, равен 29,53086 дня, то есть длиннее тактического (29,53059 дня), высчитанного при помощи современной точнейшей счетно-вычислительной техни­ки и астрономического оборудования, всего лишь на 0,00027 дня. Столь поразительная точность отнюдь не случайная удача жрецов Паленке. Жрецы-астрономы из Копана — другой столицы древних майя Классиче­ской эпохи, отделенной от Паленке сотнями километров непроходимой сельвы, — достигли не меньшего: их лунный месяц короче фактического на 0,0039 дня!

Для майя астрономия была не абстрактной наукой. В условиях тропиков, где нет резко обозначенных природой времен года и долгота дня и ночи остается почти неизменной, астрономия служила практическим целям Благодаря своим астрономическим познаниям жрецы сумели высчитать продолжительность солнечного года: 365,2420 дня! Иными словами, календарь, которым пользовались древние майя, точнее нашего современно­го на 0,0001 дня! (Продолжительность солнечного (тро­пического) года по григорианскому календарю, кото­рым мы пользуемся, — 365,2425 дня; фактическая про­должительность — 365,2422 дня.)

Год делился на восемнадцать месяцев; каждый со­ответствовал определенным сельскохозяйственным ра­ботам: подысканию нового участка, рубке леса, его выжиганию, посеву ранних и поздних сортов кукуру­зы, сгибанию початков, чтобы защитить их от дождя и птиц, сбору урожая и даже уборке зерен в хранилища.

Летосчисление майя велось с некой мифической нулевой даты. Она соответствует, как высчитали со­временные ученые, 5041 738 году до нашей эры! Извест­на также начальная дата хронологии майя, но и ее, не­сомненно, также следует отнести к числу легендар­ных — это 3113 год до нашей эры.

С годами календарь майя становился все сложнее и сложнее. Все больше и больше терял он свое перво­начальное значение практического пособия по сельско­му хозяйству, пока, наконец, не превратился в руках жрецов в грозный и весьма действенный инструмент мрачной и жестокой религии...

Экономическое положение и общественное устройство

Невероятно трудно представить, какие титани­ческие усилия потребовались от народа, чтобы со­здать цивилизацию, следы которой — развалины свя­щенных городов — так потрясали бы своей неповтори­мой красотой, величием и монументальностью нас, жи­телей XXI века.

Каменный молот, каменное рубило и руки простого крестьянина создали все эти чу­деса искусства, которыми нельзя не восхищаться. Воз­делывая простой заостренной палкой поля кукурузы, эти же руки создавали избыточный продукт, благодаря ко­торому стало возможно строительство пирамид, храмов и дворцов. И с каждым новым храмом и дворцом, с каждой новой ступенью пирамиды росла, углублялась и ширилась пропасть между господствующими класса­ми и простым народом. Но строительство культовых со­оружений пожирало не только избыточный продукт: оно опустошало и без того скудный стол труженика полей, отнимая у него последние силы, выключало из сельско­хозяйственных работ — основы основ экономики древ­них майя — тысячи крестьянских рук.

А рядом с процветающими священными городами майя, в гористых зарослях сельвы или на заболоченных равнинах бродили племена кочевников. Вечно голодные, почти нагие, вооруженные дротиками и каменными но­жами, они с трудом добывали себе пропитание. Мелкая лесная дичь, дикие плоды, а чаще корни лотоса и дру­гих растений составляли их скудный рацион. Кочевники говорили на гортанном языке, похожем на язык тех, других, богатых и могущественных, населявших сказоч­но прекрасные города.

Возделанные поля кукурузы, несметные богатства огромных поселений, окружавших сплошным частоколом острокрыших хижин гигантские каменные дома, в кото­рых обитали неведомые страшные чудовища, неотврати­мо манили к себе племена кочевников-варваров. Голод, постоянные лишения гнали их туда, подавляя страх, за­ставляя забывать о силе и ловкости хорошо вооружен­ных воинов, о жестокости и могуществе служителей чу­довищных богов.

Словно морские волны, обрушивались кочевые пле­мена на каменные громады городов, разбивались о них и, обессиленные, откатывались назад. Казалось, про­цветанию и могуществу жречества и знати уже ничто не может противостоять, по крайней мере на земле...

Росписи Бонампака

В непроходимых лесах мексикан­ского штата Чиапас обнаружен храм, внутренние поме­щения которого — три изолированные друг от друга камеры — сплошь расписаны великолепными фресками.

Храм с настенными росписями был не единственным строением вновь открытого религиозного центра. Как установили археологи при более поздних раскоп­ках, к храму примыкало около десятка других культовых сооружений, составлявших с ним вместе единый архи­тектурный комплекс-ансамбль, типичный для священ­ных городов древних майя Классического периода. Известный американский исследователь-майист С. Морли назвал его «Бонампак», что в переводе с майя озна­чает «Стены с живописью».

Место для города Бонампака и его планировка бы­ли удивительно удачно выбраны и разработаны древ­ними зодчими. Он строился на берегу реки Лаканха, на ровной естественной площадке, окруженной с трех сторон высокой террасой. Террасу строители выровня­ли и на ней возвели основные сооружения города, в центре которых стоял храм с росписями.

Росписи Бонампака дали недвусмысленные ответы на многие дотоле спорные вопросы из истории майя. Прежде всего они неопровержимо доказали, что Клас­сический период отнюдь не был эпохой глубокого мира, в том числе социального, как утверждало большинство зарубежных ученых, стремившихся доказать, что война появляется на землях майя лишь с приходом воин­ственных тольтеков — одного из мексиканских пле­мен — и наступлением в истории майя так называемой Тольтекской эпохи (X—XVI века). Среди многочисленных племенных образований этого древнего народа, находившихся к тому же на разных стадиях общественного развития, шла жестокая крово­пролитная война, свойственная рабовладельческому обществу, процесс становления которого относится именно к классическому периоду истории древних майя.

Изображенные сцены с неопровержимой достоверностью раскрывают классовый характер обще­ства. Двухъярусное расположение изображаемых событий — религиозный обряд, предшествующий началу военного похода, сра­жение и пленение врагов, торжество победы — точно соответствует невидимым ступеням социальной лестни­цы. Каждый представитель своего класса вне зависи­мости от того, чем он занят на картине, неукоснитель­но располагается на ступени-ярусе, соответствующей его социальному положению и рангу.

Верхний ярус — верхняя ступень социальной лест­ницы — отведен знати и жречеству, причем правитель — халач виник всегда в центре и чуть повыше своих «придворных». Проследить это крайне легко не толь­ко благодаря внешнему виду и форме одеяний, клас­совый характер которых не смог пока еще скрыть ни один художник мира, но и потому, что каждый из вы­сокопоставленных персонажей выписан предельно индивидуально, то есть портретно, хотя всего только в профиль.

На нижнем ярусе художник изобразил народ; здесь разместились воины, «горожане», музыканты, танцоры и другие простолюдины. Они тоже непосредственные участники событий, запечатленных на стенах храма. На росписях Бонампака изображено, однако, не пассив­ное, физическое, присутствие «толпы» или «народа», а его активное участие и эмоциональное согласие со всем происходящим. Благодаря этому совершенно от­четливо ощущается стремление художника передать духовную близость, объединяющую верхнюю и ниж­нюю ступени социальной лестницы, которую он сам открыл для нас.

Ядром каждого города был храм, обычно на высоком пирамидальном основании, окруженный домами зна­ти с характерными ступенчатыми арками (круглых майя не знали). Та­кой религиозно-административный центр располагался в виде акрополя на холме или формировал главную площадь. Вокруг него находились бо­лее скромные жилища простых го­рожан.

Элита, состоявшая в основном из воинов, обладала всей полнотой рели­гиозной и политической власти. Она контролировала сложные иерархиче­ские отношения в обществе, завися­щем от производства кукурузы. Сис­тема оброка требовала от живущих в деревнях и на хуторах крестьян содержать непроизводительную часть населения, включая ювелиров, зодчих и ученых. Вероятно, широко исполь­зовался труд рабов, как на полуостро­ве Юкатан во время его завоевания испанцами в 1527—1546 гг.

В росписях есть еще одна категория людей, обще­ственное положение которых также легко угадывается; это рабы-прислужники и пленные враги. Первые из них своей полной безучастностью даже к наивысшим эмо­циональным «взрывам» как бы духовно отстранены художником от происходящих событий. Это не дей­ствующие персонажи, а скорее предметы естественной необходимости, без которых и дом не дом, и царь не царь. К пленным рабам, наоборот, интерес значите­лен, но обращение с ними не оставляет сомнений в том, что их ожидает в дальнейшем: жертвенный камень или рабство. В этом и устрашение на будущее, и социаль­ный смысл изображенного конфликта.

По-видимому, основной причиной войны ко време­ни создания росписей была уже не борьба из-за земель или охотничьих угодий (проблема источников воды в Бонампаке не могла существовать, так как город стоит на берегу реки Лаканха, впадающей в много­водную Усумасинту); война служила источником до­бывания рабов, быстрого обогащения, ибо раба мож­но было выгодно продать или заставить работать на себя фактически без каких-либо затрат.

Росписи Бонампак свидетельствуют также, что майя практиковали, и в довольно широком масшта­бе, жестокий обряд человеческих жертвоприношений. Из росписей мы также узнаем о быте майя, их одежде, вооружении, манере вести войну; знакомимся с неко­торыми из обычаев и обрядов. Мы, наконец, можем почти безошибочно сказать, что форма правления ста­ла наследственной (появление в рисунках юного «на­следника»), хотя и не знаем, была ли верховная власть светской или духовной.

Приход чужеземных завоевателей

Один за другим гибнут священные города майя Клас­сической эпохи. Междоусобные войны, набеги род­ственных майя племен варваров-кочевников, теснимых с востока и севера иноязычными воинственными наро­дами, восстания рабов, беспощадная эксплуатация крестьянства — основного производителя богатств — расшатывали не очень прочный фундамент городов-государств, скрепленный насилием и мрачной религией. Сокрушительные удары один за другим обрушиваются на рабовладельческие города-государства. Блистатель­ный взлет и сияющий расцвет удивительной цивилиза­ции, раскинувшейся на огромной территории на самом юге Северной Америки, сменяется духовным и мате­риальным упадком и опустошением. Безжизненны ве­личественные каменные громады Тик'аля, Копана, Вашактуна, Яшчилана, Паленке... И лишь в небольших селениях, притаившихся в диких зарослях непроходи­мой сельвы или на заболоченных берегах многочислен­ных рек и озер, еще тлеют угольки очагов тех, кто своими руками совсем недавно создавал эти неповтори­мые чудеса.

Проходят годы, десятилетия... И вдруг с невероят­ной силой вспыхивает новый, не менее блистательный расцвет цивилизации, которая, казалось, уже навсегда погибла. Что-то инородное врывается в ее традицион­ные причудливые формы; их изящная, замысловато-округлая пластичность неожиданно нарушается резкой, пожалуй, даже жестокой суровостью, столь чуждой архитектуре и искусству Классической эпохи. Необыч­ные, но где-то уже виденные мотивы образуют чудес­ный сплав, сохраняющий, однако, черты, типичные лишь для культуры майя.

Те, чужие, мотивы подобны струе воздуха, разду­вающей притухший было очаг великой цивилизации... Это случилось в X веке. На земли майя пришли чужеземные завоеватели. Их было немного — неболь­шая горстка людей, но они сумели подчинить себе род­ственные майя племена кочевников и на их плечах во­рваться в обессиленный и раздробленный междоусоби­цей стан великого народа. С непостижимой быстротой они покорили его обширные владения, но, покорив, завоеватели, сами не замечая того, стали пленниками, вернее, неотъемлемой частью возродившейся с их при­ходом цивилизации майя.

Вместе с чужеземцами на Юкатан пришло новое верховное божество — Пернатый змей. Его изображе­ния покрыли пирамиды, храмы и дворцы. Новая рели­гия постоянно требовала человеческих жертвоприноше­ний, и вереницы обреченных потянулись к жертвенным камням алтаря Кук'Улькана — так на языке майя именовался Пернатый змей. Раньше его называли Кетсалькоатль. Тогда пришельцы-завоеватели жили в го­роде Толлане, а их предводитель Топильцин правил городом и огромной страной, подвластной жителям Толлана — тольтекам.

Власть и могущество Топильцина были столь вели­ки, что казались неземными. Должно быть, поэтому тольтеки почитали своего правителя богом, называя священным именем Кетсалькоатль. Но правитель-полу­бог Кетсалькоатль не только удостоил простых смерт­ных великой чести; живя среди них на земле, он обучил тольтеков многим наукам и ремеслам. Слава о Кет-салькоатле и тольтеках разлетелась по всей земле. Она докатилась даже до испанцев, когда они несколь­ко столетий спустя высадились на берегах Америки.

Тайна гибели цивилизации майя

Реконструкция упадка

Одно из важнейших указаний на упадок культуры майя — прекращение отсчета дат в их так называемом «длинном» календаре, начинающем­ся 11 августа 3114 г. до н.э. Об угаса­нии городов говорит также анализ последних записей на стелах — рез­ных каменных плитах, рядами стоящих перед храмами.

Тот факт, что прекратилось возведение монументальных зданий, указывает на исчезновение элиты майя. Вместе с ней исчезает типичная для классической эпохи расписная керамика, которую сменяет другой тип, попавший внутрь страны с побережья Мексиканского залива. Наконец, очевидно уменьшение городского населения, особенно на западе и в Петене. Вероятно, процесс угасания начался с низовьев реки Усумасинта на северо-западе региона.

Города Паленке, Пьедрас-Неграс, Яшчилан и Бонампак между 790 и 810 гг. превратились в руины. В Альтар-де-Сакрифисьос (Жертвенный алтарь) новые монументальные здания и резные стелы перестают появляться с 779 г., однако по каким-то причинам его население почти не сокращается до начала X столетия.

Город Сейбаль на притоке Усумасинты реке Пасьон — особый случай, поскольку здесь появилась новая династия, продержавшаяся до 890 г. Эти правители, похоже, яви­лись с Юкатана или относи­лись к той же группе, которая пришла к власти на полуострове. Города Петена угасли позже, и там указаний на внешние причины меньше. В Тикале сокращение населения и строительства началось в 810—830 гг., но оконча­тельно город опустел лишь в 909 г. Примерно в то же время воздвигнута последняя стела майя в Тонине, а вскоре тамош­ние скульптуры были методично уничтожены.

Параллельно новые центры майя появляются на полуострове Юкатан. По мнению многих археологов, в этих постклассических городах наиболее влиятельны были чужеземные этниче­ские группы, в основном с Мексикан­ского нагорья, например тольтеки. Иммигранты привнесли на Юкатан ряд культурных новшеств, местами добившись великолепных результатов. Это особенно заметно на севере полу­острова в Чичен-Ица, городе, достиг­шем небывалого расцвета в постклас­сическую эпоху и ставшем сейчас весьма популярным центром туризма. Среди многих монументальных со­оружений там выделяется Храм Вои­нов — внушительная четырехгранная пирамида.

Возможные объяснения

Археологи давно отказались от гипо­тезы, согласно которой гибель клас­сической культуры майя вызвана сти­хийным бедствием типа землетрясения или урагана. Такие феномены редки и обычно действуют точечно. В последние годы появились предполо­жения о решающей роли продолжи­тельной засухи. По мнению амери­канских климатологов, природный баланс области расселения майя мог быть нарушен климатическими из­менениями между 800 и 1000 гг. Их версия основана на присутствии в осадках маленького водохранилища в Чичанканабе на Юкатане раковин улиток, анализ которых показал повышенное содержание изотопа кислорода-18. Оно говорит о пересыхании водоема в ту эпоху, поскольку легкий изотоп кислород-16 испаряется в первую очередь. Ученый из Национального центра научных исследований Франции Д. Мишле считает «это открытие очень важным, поскольку оно позволяет отделить воздействие стихийных бедствий от результатов нерационального землепользования». Однако М. Арно из того же центра отмечает, что города культуры пуук недалеко от Чичанканаба в ту же эпоху процветали, хотя должны были бы первыми пострадать от экологического кризиса. Там не было постоянных источников поверхностных вод и отсутствовала технология бурения скважин. По мнению других специалистов, сельское хозяйство майя пришло в упадок из-за истощения почвы, вызванного многовековой практикой подсечно-огневого земледелия. Однако известно, что кроме этого примитивного метода майя использовали и постоянные террасированные поля. Это, конечно, не исключает возможности рокового для цивилизации голода, как, впрочем, и существования другой причины, на которую указывает анализ найденных в некоторых местах костей.

Мятеж или вторжение?

Многие ученые не удовлетворены изложенными выше гипотезами и ищут ключи к тайне в политической экономической и социальной структуре общества майя. Известно, что в позднеклассический период росли города и усиливались региональные различия. Вероятно, это ослабляло территориальную целостность майя. Конкуренция между городами усиливалась, конфликты учащались.

Несовершенство социальной структуры, вероятно, проявлялось и внутри регионов. Возможно, расту­щая городская элита обложила кре­стьян слишком высоким оброком, что привело к народному восстанию. Доказать это археологическими на­ходками, конечно, трудно, но мону­менты в Тонине и Дос-Пиласе явно подверглись умышленному разруше­нию.

Впрочем, к тому же самому могло привести вторжение чужеземцев со стороны Мексиканского залива или нагорья. Они осели бы на берегах Усумасинты или на Юкатане, взяв под контроль к концу классической эпохи речные и морские пути. При­сутствие другого народа хорошо документировано, особенно в западной части Южных низменностей и на Юкатане, однако не ясно, было ли это вторжением или растянутым во времени мирным переселением.

Заключение

Причины гибели классической культу­ры майя до сих пор не понятны. Воз­можно, роковую роль сыграло сочета­ние неблагоприятных факторов. Эко­логические проблемы легко приводят к территориальным конфликтам, стремление городов контролировать новые земли усиливает социальную напряженность. Климатические изме­нения и чужеземное вторжение могли нанести последний удар по шат­кому общественному устрой­ству Южных низменностей. Будем ждать новых откры­тий, которые позволят уточнить истинную картину событий да­лекой эпохи.

Список литературы

Основные источники:

Кузьмищев В. «Тайна жрецов Майя» \\ Москва, 1975

«Все тайны мира» \\ Москва, 2003

Дополнительные источники:

«Великие тайны прошлого» \\ Москва, 2002

Драч В.Г. «Культурология» \\ Ростов-на-Дону, 2002

Драч В.Г. «Культурология в вопросах и ответах» \\ Ростов-на-Дону, 2002

1