Жизнь С.С. Уварова

Федеральное агентство по образованию РФ

Кафедра документоведения

Сергей Семенович Уваров

Реферат

Проверила

Шаповалова С.П.

Белгород 2007г.

Глава 1. Жизнь С.С. Уварова

Уваров Сергей Семёнович (28 августа 1786 – 4 сентября 1855) – государственный деятель, граф (1846), почётный член с 1811 и президент Петербургской Академии наук в 1818-1855. С 1832 года — товарищ министра народного просвещения; с 1833 года — управляющий министерством. В 1834—1849 годах — министр народного просвещения. М.М. Сперанский называл его «первым русским образованным человеком».

Родился в дворянской семье. Крёстной матерью Сергея Уварова, сына подполковника и адъютанта князя Потёмкина, была императрица Екатерина Великая. В два года он остался без отца и жил в доме князей Куракиных, родни по матери. Получил прекрасное домашнее образование, выдержанное в духе французской педагогической традиции, став знатоком древних и новых языков, европейской культуры; обладал литературным талантом. В 1801 поступил на службу в Министерство иностранных дел. В 1806 стал дипломатом при Венском дворе, затем секретарём русского посольства в Париже. Дружил с Гёте, Гумбольдтом, госпожой де Сталь и другими известными писателями и учёными. Сам писал учёные труды по филологии и античности на французском и немецком языках.

Разорение семьи Уварова сделало невозможным продолжение успешно начатой карьеры. В 1810 браком по расчёту с дочерью министра просвещения Разумовского А.К. Уваров С.С. поправил свои финансовые дела и заполучил чин действительного статского советника¹.

Был инициаторам создания и членом литературного общества «Арзамас» в 1815. Опубликовал ряд работ по древнегреческой литературе и археологии. В 1816 Уваров С.С. был назначен попечителем Санкт Петербургского учебного округа, а через два года – президентом Академии наук; его учёные сочинения, написанные по-французски «Об Элевзинских мистериях», «Император Александр и Бонапарт», сочинения по античной культуре, снискали ему почётную известность. Избранный президентом Академии наук, Уваров С.С. выступил с либеральной речью, за которую, по ядовитому замечанию литератора Греча Н.И., впоследствии он «сам себя посадил бы в крепость». На этом посту Уваров С.С. содействовал успешной деятельности академии.

В 1818, когда Александр I в своей политике стал опираться на Аракчеева А.А., Уваров С.С. был уволен с поста попечителя столичного учебного округа. Мечтавший о продолжении карьеры, Уваров С.С. принял назначение директором департамента мануфактур и внутренней торговли, а также заёмного и коммерческого банков, т.е. согласился заняться деятельностью, в которой ничего не понимал и поэтому готов был выполнять любые услуги, лишь бы вышестоящие оценили его преданность.

В своей политике С.С. Уваров придерживался умеренно-либеральных взглядов. Показателем зрелости народа, согласно его точке зрения, служит степень его просвещенности, то есть развития образования, национального самосознания и культуры. Уваров стал основателем системы классического образования в России. Он считал, что прочным фундаментом для формирования высокой, истинно европейской и при этом подлинно национальной культуры в России должно стать наследие античности. По его инициативе учебные планы гимназий приводились в соответствие с назначением средней школы — служить переходной ступенью от начального к высшему образованию и одновременно обеспечивать своим выпускникам подготовку, достаточную для поступления на государственную службу. Уваров способствовал открытию в Санкт-Петербурге университета в 1819².

Однако с нарастанием реакционных тенденций во внутренней политике императора Александра I Уваров был вынужден уйти в отставку.

Новый подъем его карьеры в царствование императора Николая I был связан с Министерством народного просвещения. Уваров стремился превратить Министерство народного просвещения в своеобразный идеологический институт, обеспечивающий внедрение доктрины официальной народности в умы россиян.

Впервые в России он поставил задачу сформировать систему всестороннего контроля государства за воспитанием и образованием. Ему удалось подчинить надзору Министерства народного просвещения даже домашнее образование и частные школы. В 1835 году были изданы Положение об учебных округах и университетский Устав, в соответствии с которыми все учреждения Министерства народного просвещения образовывали строго централизованную структуру: их учебные планы и программы унифицировались, ограничивалась автономия университетов.

С.С. Уваров разделял точку зрения, согласно которой за каждым сословием закреплялась раз и навсегда определенная роль в составе государственного механизма. Соответственно этому устанавливался и уровень образования, необходимый для каждой категории населения. В то же время Министерство народного просвещения поощряло изучение технических и естественных наук, полезных для деятельности в сфере промышленности и торговли. Постепенно Уваров отошел от практики преимущественного развития классического образования: в учреждениях Министерства народного просвещения открывались различные естественнонаучные классы и курсы, и, наконец, произошло разделение гимназий на классические и реальные.

Результатом деятельности Уварова стало значительное расширение сети учебных заведений (в особенности — средних), развитие и качественное улучшение системы подготовки преподавателей (был реорганизован Главный педагогический институт в Санкт-Петербурге, впервые в нем была открыта кафедра «педагогии» и др.). В качестве президента Академии наук Уваров внес крупный вклад в дело организации российской науки³.

Осторожный либерал в прошлом, Уваров С.С. превратился в охранителя существующего порядка. В 1826 он был назначен сенатором и членом Государственного совета. В 1827, когда Пушкин А.С. вернулся в Петербург, Уваров С.С. возобновил знакомство с поэтом. Он выказывал Александру Сергеевичу расположение: поддержал перед Бенкендорфом А.Х. проект издания газеты «Дневник» летом 1831, в лестных выражениях представил Пушкина А.С. студентам Московского университета 1832, подал свой голос за избрание его в члены Российской академии 1832. В 1831 подал Николаю I записку, в которой высказал близкую царю мысль, обосновывавшую необходимость просвещения крепостных крестьян до их освобождения. «Восхищённый, прекрасными, истинно народными стихами» оды «Клеветникам России», Уваров С.С. перевёл её на французский язык. Пушкин А.С. благодарил его письмом от 21 октября 1831: «Стихи мои послужили Вам простою темою для развития гениальной фантазии. Мне остаётся от сердца Вас благодарить за внимание, мне оказанное, и за силу и полноту мыслей, великодушно мне присвоенных Вами»⁴.

С 1832 товарищ министра, в 1833-1849 – министр народного просвещения, которым управлял «в соединённом духе православия, самодержавия и народности». Его формула «православие, самодержавие, народность» была положена в основу теории «официальной народности». Эта формула вошла в качестве девиза в его графский герб. Несмотря на дружеские связи с Карамзиным Н.М., Жуковским В.А., Батюшковым проводил реакционную политику в области образования, ограничивая доступ к образованию студентам незнатного происхождения и ужесточая правительственный контроль над университетами и школами. В профессорах, прежде всего, ценил «чувство русское и непорочность мнений». В отчёте «Десятилетие министерства народного образования» 1843 говорилось: «Среди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повседневном распространении разрушительных понятий, ввиду печальных явлений, окружавших нас со всех сторон, надлежало укрепить отечество на твердых основаниях… найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие…». Вместе с тем, именно при Уварове С.С. начался расцвет Московского университета, было положено начало реальному образованию в России и восстановлена практика командирования за границу.

Занятая Уваровым С.С. во второй половине жизни позиция исключительного патриотизма и служения Отечеству дала повод для злословий разного рода деятелям либеральных воззрений, как современникам, так проявившим себя после смерти Уварова С.С. Например, историк Соловьёв С.М. давал Уварову С.С. исключительно критические оценки: «В этом человеке способности сердечные нисколько не соответствовали умственным… При разговоре с этим человеком, разговоре очень часто блестяще-умном, поражали, однако, крайнее самолюбие и тщеславие». Или ещё сильней: «Люди порядочные, к нему близкие, одолженные им и любившие его, с горем признавались, что не было никакой низости, которой он не был в состоянии сделать, что он кругом замаран нечистыми поступками». Очевидно, что личные качества Уварова С.С. описаны в столь резких тонах из-за его общественной позиции⁵.

Служебное положение Уварова С.С. пошатнулось вследствие революционного движения в Европе в 1848-1849, когда его признали неспособным искоренить якобинство в учебных заведениях. От таких огорчений граф подвергся «нервическому удару», что послужило предлогом к увольнению его от должности министра в 1849. После очередного удара в 1855 он скончался, оставаясь по-прежнему президентом Академии наук.

Скончался С.С. Уваров 4 сентября в Москве 1855 года. Похоронен в церкви с. Холм Гжатского уезда Смоленской губернии. Сын Алексей (1824-1884) – известный археолог, учредитель археологических съездов в России, создатель Исторического музея в Москве. Именем С.С. Уварова назван минерал из группы гранатов – уваровит. Его русской биографии пока что не написано. И единственной книгой о нём является труд североамериканки Виктории Виккерт «Граф Сергей Семёнович Уваров и его время».

Глава 2. Великая триада Уварова

В истории отечественной социально-политической мысли имя Уварова неразрывно связано с созданием доктрины, базирующейся на знаменитой формуле «Православие, Самодержавие, Народность» и названной А.Н. Пыпиным в 1870-е гг. «теорией официальной народности». Уваров не оставил сколько-нибудь систематического изложения собственной политической философии.

Поясняя значительно позже смысл своего открытия, Уваров писал: «Посреди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий, в виду печальных явлений, окружавших нас со всех сторон, надлежало укрепить Отечество на твёрдых основаниях, на коих зиждется благоденствие, сила и жизнь народная; найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие; собрать в одно целое священные останки её народности и на них укрепить якорь нашего спасения»⁶.

«Без любви к Вере предков, - писал Уваров, - народ, как и частный человек, должны погибнуть; ослабить в них Веру, то же самое, что лишать их крови и вырвать сердце. Это было бы готовить им низшую степень в моральном и политическом предназначении. Это было бы измена в пространном смысле». Самодержавие, полагал Уваров, представляет главное условие политического существования России в настоящем её виде. Русский Колосс упирается на нём, как на краеугольном камне своего величия. Россия живёт и охраняется спасительным духом Самодержавия, сильного, человеколюбивого, просвещённого. Наконец, «дабы Трон и Церковь оставались в их _А_ола_стве, должно поддерживать и чувство Народности, их связующее».

По мнению известного русского философа Арсения Владимировича Гулыги, нашего современника, уваровская триада является «формулой русской культуры», то есть фундаментальным основанием, на котором покоится благоденствие России как нации, государства и цивилизации. В этом качестве уваровский закон содержит в себе все возможные вариации Русской идеи. И православный патриотизм, и имперскую идеологию, и русский национализм, составляющие в совокупности идеологию русской национальной политической мысли, практическим воплощением которой является русский миропорядок – Государство Российское.

Именно поэтому открытие Уварова было враждебно встречено как либералами, презрительно относившимися к России за якобы отсталость от Европы, так и социал-демократами, затем коммунистами, унаследовавшими от марксизма-ленинизма жгучую русофобию. На протяжении последних ста семидесяти лет с их стороны мы встречаем по отношению к идеям, сформулированным Уваровым, одну лишь критическую хулу. В момент появления уваровской триады, квинтэссенции русского консерватизма, её разделяли, увы, немногие государственные деятели России, но основная часть так называемого общества осталась к ней равнодушна, а разночинцы и интеллигенция – откровенно враждебны⁷.

Долгие годы консерватизм имел в России негативную, ругательную окраску, являясь синонимом таких определений, как «ретроград», «мракобес» и т.п. Основной идеей консерватизма, якобы, является «приверженность к старому, отжившему, и вражда ко всему новому, передовому». Но не это главное. Неприязнь к уваровским идеям была обусловлена их мировоззренческой несовместимостью с европейским просвещением, взрастившим как либеральный цинизм, так и коммунистический нигилизм.

Появившаяся в начале 30-х годов XIX века уваровская формула противостояла распространявшейся по Европе атеистической революции. Самая главная, заветная свобода сторонников идей просвещения – либералов и коммунистов – есть свобода вероисповедания; она позволяет внедрить в массовое сознание мысль, что Бога нет. Эта свобода, санкционируя равноценность всех вероисповеданий, уравнивая веру, ересь, секту и безверие, тем самым подводит к мысли об их всеобщей ложности. Мысль Уварова, напротив, показывала терявшей веру Европе, что истинная вера есть и это – Православие.

Придавая особенное значение роли государственной власти, Уваров полагал, что в России служба должна опираться на закон о чинах, ибо «гражданское значение всех и каждого зависит от степени, которая определяется по усмотрению высшей власти». С уничтожением этого закона служба Отечеству утратит «нравственное привлечение», станет бесчестной, утратит одухотворённость. В конституционном или демократическом государстве, где должности не освящены сакральной связью с верховной властью, «быстро образуется новый разряд людей с особенными понятиями, с особенными предрассудками и мечтами, менее привязанных к правительству, а более занятых собственными выгодами». В этом случае служба «вся перейдёт в руки так называемых чиновников, составляющих уже у нас многочисленное сословие людей без прошедшего и будущего, <…> похожих на класс пролетариев, единственных в России представителей неизлечимой язвы нынешнего европейского образования». Слова 1847 года, а звучат, словно написаны в наши дни⁸.

Являясь министром просвещения, Уваров, прежде всего, примирял открытый им закон к сфере своей административной деятельности. Профессорам и студентам он неоднократно говорил, о «необходимости быть русским по духу прежде, нежели стараться быть европейцем по образованию». Его стратегия русификации была гибкой: для западных окраин иная, чем для народов Прибалтики; для христиан отличная, чем для мусульман; разная для не говорящих по-русски и для говорящих плохо; для девочек одна, для мальчиков другая.

Формула Уварова подразумевала различные формы проявления. Социальные, политические, экономические, идеологические, литературные и даже философские. Её можно было понимать и как «церковь, монарх, народ», и как «поп, царь, мужик», и как «духовенство, дворянство, крестьянство», и как «церковь, власть, земля». В виде «За веру, Царя и Отечество» она стала боевым девизом русской армии. Речь шла о нерушимом союзе этих начал, предохранявшем Россию от поражений и обеспечивавшем ей победы.

В своей государственной, научной, административной деятельности граф Уваров был продолжателем трудов таких выдающихся русских консерваторов, как Ломоносов, князь Щербатов, Татищев, Державин, Карамзин и Пушкин. В значительной мере его мысли созвучны тому, что уже позже писали и созидали Данилевский, Победоносцев, Менделеев и многие другие русские люди, трудившиеся на пользу Отечества.

Феномен Уварова, крупного сановника Империи, даёт основание думать, что счастливо то время, когда чиновник формулирует такие мысли, которые определяют сущность народа на долгие годы. И несчастливо то время, когда от чиновника остаются одни только сальные анекдоты и нелепые поступки.

Стремясь противостоять революционным и либеральным идеям, самодержавие прибегало не только к репрессиям. Царь понимал, что взглядам могут противостоять лишь иные взгляды. Официальной идеологией России стала так называемая «теория официальной народности». Ее творцом стал министр просвещения граф С.С. Уваров. Основу теории составила «уваровская троица»: православие – самодержавие – народность. Согласно этой теории, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность же понималась, как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние. Спокойная, устойчивая, благолепно-тихая Россия противопоставлялась мятущемуся, разлагающемуся Западу⁹.

В «теории официальной народности» ярко проявилась закономерность русской истории: любой поворот к консерватизму и охранительству всегда сочетается с антизападничеством и подчеркиванием особенностей собственного национального пути.

«Теория официальной народности» была положена в основу преподавания в школах и университетах. Ее проводниками стали консервативные историки С.П. Шевырев и М.П. Погодин. Она широко пропагандировалась в печати усилиями таких литераторов как Ф. Булгарин, Н. Греч, Н. Кукольник и др.

Россия в соответствии с «теорией официальной народности» должна была выглядеть счастливой и умиротворенной. Бенкендорф говорил: «Прошедшее России удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что только может представить себе самое пылкое воображение»¹⁰.

Сомнение в великолепии российской действительности само по себе оказывалось или преступлением, или свидетельством сумасшествия. Так, в 1836 г. по непосредственному распоряжению Николая I был объявлен сумасшедшим П.Я. Чаадаев, опубликовавший в журнале «Телескоп» смелые и горькие (хотя далеко не бесспорные) размышления об истории России и ее исторической судьбе.

В конце 40-х гг., когда в Европе начались революции, стало очевидно, что попытка Уварова противопоставить революционной угрозе воспитание преданности престолу и церкви не удалась. Крамола все шире проникала в Россию. Недовольный Николай в 1849 г. уволил Уварова, сделав ставку только на подавление свободомыслия с помощью репрессий. Это знаменовало глубокий идейный кризис власти, окончательно оттолкнувшей от себя общество.

Дело декабристов оказало сильнейшее влияние на всю правительственную деятельность нового императора Николая I. Для себя он сделал вывод о неблагонадёжном настроении всего дворянства. Заметив, что большое количество людей, связанных с революционными союзами были из дворян, он не доверял дворянству, подозревая его в стремлении к политическому господству. Править при помощи дворянского сословия Николай не хотел, он постарался создать вокруг себя бюрократию и править страной посредством послушных чиновников. Покарав декабристов, Николай показал свою готовность начать реформы при условии неизменности самодержавного строя, но проводить их он намеревался без участия общественных сил. В свою очередь дворянство дистанцировалось от бюрократии нового царствования. Оно было запугано делом декабристов и само устранялось от общественной деятельности. Между властью и обществом произошло отчуждение.

Правительство считало, что брожение 20-х гг. происходило от поверхностного воспитания и вольнодумства, заимствованного из иностранных учений, поэтому следовало обратить внимание на «воспитание» молодого поколения, дать силу в воспитании «истинно русским началам» и удалять из него всё, что бы им противоречило. На этих же началах должна была основываться и вся государственная и общественная жизнь. К таким исконным началам русской жизни, по мнению идеолога николаевского царствования министра народного просвещения и духовных дел С.С. Уварова, относились «православие самодержавие, народность», которые были положены в основу так называемой теории «официальной народности», ставшей идейным выражением охранительного направления. Но главные положения вышеназванной теории были сформулированы в 1811 г. историком Н.М. Карамзиным в его «Записке о древней и новой России». Эти идеи вошли в коронационный Анифест императора Николая I и последующее законодательство, обосновав необходимость для Российского государства самодержавной формы правления и крепостнических порядков, а добавлением С.Уварова было понятие «народность»¹¹. Провозглашённую триаду он считал «залогом силы и величия» Российской империи. Понятие «народность» рассматривалось С. Уваровым как самобытная черта русского народа, как исконная приверженность к царскому самодержавию и крепостному праву. Сущность уваровского представления о русской жизни состояла в том, что Россия – совершенно особое государство и особая национальность, непохожая на государства и национальности Европы. На этом основании она отличается всеми основными чертами национального и государственного быта: к ней невозможно приложить требования и стремления европейской жизни.

Россия имеет свои особые учреждения, с древней верой, она сохранила патриархальные добродетели, мало известные народам Запада. Прежде всего, это касалось народного благочестия, полного доверия народа к властям и повиновения, простоты нравов и потребностей. Крепостное право сохранило в себе много патриархального: хороший помещик лучше охраняет интересы крестьян, чем могли бы они сами, и положение русского крестьянина лучше положения западного рабочего. Уваров полагал, что главной политической задачей является сдерживание наплыва новых идей в Россию.

«Устойчивая» крепостная Россия противопоставлялась мятущемуся Западу: «там» – мятежи и революции, «здесь»- порядок и покой. Этими идеями должны были руководствоваться литераторы, историки, воспитатели.
Уваровское виденье политической системы было довольно своеобразным.

Уваров стремился соединить усвоение Россией европейской системы образования с сохранением собственной традиционной социально–политической системы. “Во всем пространстве государственного хозяйства и сельского домоводства, – заявлял он, – необходимы: русская система и европейское образование; система русская – ибо то только полезно и плодовито, что согласно с настоящим положением вещей, с духом народа, с его нуждами, с его политическим правом; образование европейское, ибо больше как когда-нибудь мы обязаны вглядываться в то, что происходит вне пределов отечества, вглядываться не для слепого подражания или безрассудной зависти, но для исцеления собственных предрассудков и для узнания лучшего”¹².

министр просвещение уваров

Примечания

Кириллов В.В. История России. М.: Юрайт-Издат, 2005. С. 328

Фомин Г.Ю. История России. М.: Просвещение, 1985. С. 240

Там же. С. 255

Там же. С. 256

Попов М.К. История России. М.: Просвещение, 1968. С. 371

Там же. С. 273

Жуков Л.И. История России. М.: Высшая школа, 1997. С. 213

Шелохаев В.В. Вопросы истории. М.: Дом печати, 1998. С. 294

Кириллов В.В. Указ. соч. С. 333

Фомин Г.Ю. Указ. соч. С.273

Амирков С.Н. История моего государства. М.: Высшая школа, 1998. С. 419

Там же. С. 425

Список литературы

Кириллов В.В. История России. М.: Юрайт-Издат, 2005. 650 с.

Шелохаев В.В. Вопросы истории. М.: Дом печати, 1998. 348 с.

Попов М.К. История России. М.: Просвещение, 1968. 430 с.

Амирков С.Н. История моего государства. М.: Высшая школа, 1998. 510с.

Фомин Г.Ю. История России. М.: Просвещение, 1985. 271 с.

Жуков Л.И. История России. М.: Высшая школа, 1997. 457 с.