Рауф Денкташ – первый президент Турецкой Республики Северного Кипра

Рауф Денкташ – первый президент Турецкой Республики Северного Кипра

Рауф Денкташ – хорошо известно каждому, кто хотя бы поверхностно знаком с кипрской проблемой и ситуацией в восточно-средиземноморском регионе. Бессменный лидер турко-кипрской общины как минимум с 1973 года, первый и пока единственный «президент» никем, кроме Турции, не признанной «Турецкой Республики Северного Кипра» (ТРСК), он, несомненно, является ключевой фигурой в кипрском урегулировании и одним из наиболее ярких ближневосточных политиков XX века.

Официальная биография турко-кипрского лидера скупа и немногословна: родился, учился, возглавлял это и то… Между тем за этими строками скрыта бурная жизнь, которая могла бы составить канву авантюрного романа. Правда, многие детали этой «настоящей» биографии до сих пор остаются невыясненными и даже засекреченными, что, впрочем, естественно: события, в которых Денкташ принимал самое непосредственное участие, были слишком серьезными и затрагивали интересы многих государств, в том числе и находящихся далеко от Кипра; остаются они таковыми и по сей день.

Одной из немногих дат в жизни Денкташа, известных точно, является день его рождения: англичане, управлявшие Кипром с 1878 года, ввели на острове строгую систему регистрации населения (для сравнения: у ровесника Р. Денкташа, предпоследнего президента Турции С. Демиреля она является условной – «1 ноября 1924 года, – поскольку точного учета в турецкой провинции в те годы не велось). Итак, Р. Денкташ родился 27 января 1924 года в Пафосе: тогда небольшом поселке на юго-западе Кипра. Он стал четвертым и последним ребенком в семье Мехмета Раифа, занимавшего высокий пост судьи пафосского округа.

Мать Рауфа умерла вследствие осложнений после очередного аборта, когда мальчику едва исполнилось три месяца. Воспитанием детей занялся отец при поддержке своей матери и тестя с тещей.

Некоторые кипрские исследователи считают, что именно эта трагедия наложила отпечаток на характер человека, с раннего детства лишенного материнской ласки. Правда, сам Р. Денкташ в своих воспоминаниях признался, что не страдал без матери, поскольку так ее и не узнал; к тому же им вплотную занимались дед и две бабки.

Несомненно, что решающую роль в формировании взглядов будущего турко-кипрского лидера сыграло мировоззрение отца и деда. Мехмет Раиф, судя по рассказам Р. Денкташа, представлял собой особый тип восточного интеллигента – крестьянского парня, собственными усилиями получившего образование и выбившегося в верхушку общества. Нынешние турко-кипрские историки представляют судью Раифа как одного из лидеров турецкого националистического движения на Кипре в 20-е годы. Трудно сказать, насколько это соответствует истине. Несомненно, однако, что Мехмет Раиф был заметной фигурой в среде немногочисленной турко-кипрской интеллигенции, исповедовавшей в основном националистические идеи. Он приветствовал реформы Ататюрка, активно поддерживал турко-кипрские организации, выступавшие за передачу острова Турции. Его дети учились в Стамбуле, но судья был против того, чтобы они там оставались: по его мнению, турецкое население на Кипре нужно было сохранить ради того, чтобы когда-нибудь Кипр снова стал турецким. Р. Денкташ утверждает также, что британские власти, зная о националистических настроениях судьи Раифа, установили за ним слежку и строили против него различные козни.

Отец всегда был безусловным авторитетом для сына. Именно заветами отца определялись многие действия молодого Рауфа, зримо повлиявшие на его судьбу. Денкташ вспоминает, как отец наставлял его не лгать, как приучал ничего не бояться, посылая мальчишку за якобы нужными бумагами в здание суда по темным улочкам старой Никосии, как учил полагаться на собственные силы и рекомендовал не поступать на государственную службу… Видимо, к заслугам отца следует отнести и воспитанные с детства в Рауфе такие черты характера, как упорство, верность избранной цели, трудолюбие и выносливость. Зато религиозностью, вообще не свойственной туркам-киприотам, Денкташ обязан, скорее всего, своим деду и бабушкам.

Колоритной личностью был дед Р. Денкташа – отец его матери. Пока остров находился под властью Османской империи, дед служил в полиции. Будучи почти неграмотным, при англичанах он этого места лишился. Дед помнил как Кипр переходил от одной империи к другой, как в Никосии спускали турецкий флаг и поднимали британский. По словам Денкташа, дед говорил ему: «Османы временно ушли с острова… Но они обязательно вернутся. Я этого не увижу, но вы, дети, увидите…»

Соответствующим было и окружение семьи – друзья отца и деда. Многие турки-киприоты болезненно пережили то, как одряхлевшая Османская империя передала остров в управление англичанам и как последние затем аннексировали его (в 1914 году), а молодая Турецкая Республика в 1925 году отказалась от своих прав на Кипр. Часть турок-киприотов эмигрировала; те же, кто остался, оказались не титульным населением империи, а меньшинством в уже другом государстве, к тому же – в инородном с этнической и религиозной точек зрения окружении. Нараставшее стремление греков-киприотов к «энозису» – объединению острова с Грецией – разжигало в турецком населении Кипра националистические чувства и ностальгию по «старым добрым временам». В своих воспоминаниях Денкташ пишет, что во время воскресных прогулок с друзьями, куда отец брал его с собой, шли разговоры о том, как удержать молодежь от эмиграции, как восстановить существовавшие в османские времена господствующие позиции турок в экономике острова…

Когда Рауфу было всего два с половиной года, семья перебралась в Никосию – отец получил новое назначение. Этот весьма краткий пафосский период жизни будущего лидера породил одну легенду, просуществовавшую до 2000 года, о том, что одноклассником Р. Денкташа был Глафкос Клиридис – столь же легендарный греко-кипрский политик, а ныне – президент Республики Кипр, выросший в Пафосе… На самом деле, в Пафосе Денкташ не учился вовсе; одноклассником же его (уже в Никосии) был другой Клиридис – племянник Глафкоса. Последний же впервые встретился с Рауфом в начале 50-х годов, на судебном процессе; однако судьбы двух этих людей действительно оказались тесно переплетены и остаются таковыми до сих пор.

В 1930 году отец определил Рауфа в школу-интернат в Стамбуле. В городе к тому времени уже учились два его старших брата. Однако там Рауф задержался всего на год: отец забрал его обратно на Кипр, объяснив это ростом стоимости обучения вследствие падения курса кипрского фунта в отношении турецкой лиры. Сам же Р. Денкташ считает, что, отправив на учебу в Турцию всех своих сыновей, отец просто затосковал…

Видимо, в этот краткий период пребывания в Турции Рауф приобрел и свою нынешнюю фамилию – Денкташ. Дело в том, что до 1978 года фамилий у турок-киприотов не было. Вместо нее использовалось имя отца (то есть Денкташа называли бы просто Рауф Раиф). Однако в республиканской Турции соответствующий закон был принят уже в начале тридцатых годов. Старший брат нынешнего турко-кипрского лидера – Джахит, обучавшийся тогда в Стамбуле и уже имевший к тому времени турецкое гражданство, должен был, как и все турки, зарегистрироваться под какой-либо фамилией. Отец настойчиво предлагал ему фамилию Каркот – по турецкому названию горной реки на Кипре, из долины которой происходила семья. Однако Джахиту предложение отца не понравилось. Сославшись на запоздание письма, он записался как Денкташ. Рауф же последовал примеру брата. Фамилию «Денкташ» можно перевести как «твердокаменный»; впоследствии история подтвердит ее обоснованность…

Начальную школу Рауф окончил в Никосии в 1936 году. Как и многие мальчишки в те годы, он мечтал стать летчиком. Но отец, посоветовав стать адвокатом или журналистом – «Община (турко-кипрская) нуждается в этом…», – отдал его в английскую школу, которую тот и окончил в 1942 году. Незадолго до выпуска, в октябре 1941 года, Денкташ остался сиротой – умер отец…

Продолжать учебу можно было в Англии, но путь туда в 1942 году с Кипра был закрыт – шла война. Рауф устроился на работу: сначала в английском военном штабе, затем секретарем суда в Фамагусте, затем учителем начальных классов в той же школе, которую окончил. Попасть в Англию ему удалось только в 1944 году после долгой переписки, связанной с поступлением в колледж, получением стипендии от «British Council», и почти месячного пути на корабле транзитом через Египет.

Уже в 1995 году, на вручении турко-кипрским ветеранам юбилейных медалей в связи с 50-летием Победы, Р. Денкташ обмолвился, что тоже не был в стороне от событий во время Второй мировой войны – тушил немецкие «зажигалки» на лондонских крышах…

В Лондоне Рауф учился в юридическом колледже «Линкольн'з Инн». Обычная студенческая жизнь – лекции, экзамены, наблюдение за судебными процессами… Там же Рауф был принят в одну из местных масонских лож. Сам он никогда потом не афишировал этого, но и не отрицал, утверждая, что по молодости был введен в заблуждение.

В 1947 году Денкташ наконец вернулся на Кипр, где вскоре с помощью родственников и друзей отца начал частную адвокатскую практику. Почти сразу после приезда он обручился, а в следующем году женился на внучке своего дяди, которая ждала его все годы учебы в Англии. Любопытно, что впервые свою будущую супругу Рауф увидел, когда ему было всего девять лет: семья отправилась в гости, где мальчику дали подержать недавно родившегося ребенка. «Вот тебе и невеста», – сказали взрослые. Девочку звали Айдын. Ее вырастили и воспитали с мыслью о том, что она станет женой юриста. Ей было всего 16, когда они поженились… Типичная история для Кипра тех лет.

Воспитание, полученное от отца и деда, естественным образом привело будущего «президента ТРСК» в ряды националистического движения турок-киприотов, которое тогда возглавлял доктор Фазыл Кючюк. Они познакомились еще в 1942 году. Вернувшись домой после обучения в Англии, Рауф вскоре оказался в ближайшем окружении тогдашнего лидера. Несомненно, что этому способствовали не только его личные качества и образование, но и имя «сына судьи Раифа», и связи отца.

Возвращение Р. Денкташа на остров совпало с важными событиями в кипрской истории. В греко-кипрской общине набирало силу движение за «энозис». Турко-кипрские националисты в ответ выдвинули требование возвратить остров «его законному владельцу» – Турции. В Лондоне ухватились за «турецкий фактор» как за едва ли не последнюю надежду сохранить за собой Кипр, имевший огромное значение для обеспечения британских интересов на Ближнем Востоке. Правда, правительство Турции заявляло, что кипрской проблемы для него не существует, но в Стамбуле и Анкаре уже шли митинги под лозунгами «Кипр – турецкий, турецким и останется». В 1948 году Турция с согласия англичан начала «оказывать соотечественникам культурную помощь» – на Кипр были направлены учителя. Турки-киприоты носили их на руках… Тогда же Анкара приступила и к формированию в своих интересах ситуации в турко-кипрской общине: многочисленные разрозненные общественные объединения кипрских турок были по настоятельным рекомендациям «матери-родины» сведены в один кулак – Федерацию турко-кипрских ассоциаций (ФТКА).

Стоит отметить, что в те годы идея присоединения Кипра к Греции воспринималась как закономерное продолжение антиколониальной борьбы греков, начавшейся еще в XVIII веке. Большинство греков-киприотов и греков считали Кипр греческим островом, таким же, как Крит или Родос. А то, что он все еще не был частью Греции, рассматривалось как временная несправедливость. Тем более, что по Парижскому мирному договору 1948 г. Италия передала Греции Додеканесские острова, население которых было в основном греческим, хотя располагаются они буквально в нескольких километрах от турецкого побережья. Наличие же 120-тысячной турко-кипрской общины никого особенно не смущало: во-первых, турки на острове были в явном меньшинстве и заметно слабее в экономическом отношении, во-вторых, турецкое меньшинство (в Афинах, правда, его предпочитают называть «мусульманским») до сих пор живет в греческой Западной Фракии; было оно когда-то и на Крите, и в других областях Греции.

В этих условиях попытка предотвратить «энозис» выглядела почти безнадежной. Тем не менее Денкташ активно включился в направленные на это усилия турко-кипрских националистов…

Эти годы стали периодом стремительного возвышения молодого юриста Денкташа. В 1948 году он становится одним из шести турко-кипрских делегатов Консультативного Совета, созванного англичанами для того, чтобы выработать для Кипра конституцию, базирующуюся на его автономном статусе в составе Британской империи. Идею автономии поддержало руководство турко-кипрской общины и кипрская компартия АКЕЛ. Однако работа Совета завершилась полным крахом: Кипрская православная церковь решительно отвергла план англичан; ее лозунг – «Энозис и только энозис!». Под давлением большинства греко-кипрской общины АКЕЛ отзывает свою поддержку Совета. Предложенную англичанами конституцию поддержали только турко-кипрские делегаты…

Тогда же Р. Денкташ входит в Комиссию по делам турко-кипрской общины при британском губернаторе острова и поступает на службу в прокуратуру колониальной администрации Кипра. Не оставляет он, тем не менее, и общественной деятельности: выступая 28 мая 1948 г. на большом митинге турок-киприотов в Никосии, Р. Денкташ заявил: «Если нужно, мы уйдем в горы и окажем «энозису» вооруженное сопротивление…». Радикальность этого заявления никак не повлияла на его службу в британской прокуратуре острова.

Сам Р. Денкташ не очень любит вспоминать о своей работе у англичан. Однажды он признался в интервью, что в те годы турко-кипрская община и он сам «слепо проводили политику дружбы с британцами»…

В 1950 году Кипрская православная церковь организовала так называемый «плебисцит». В церквях были помещены подписные листы – «за» и «против» «энозиса». Идею объединения с Грецией поддержали свыше 90% проголосовавших: в основном, разумеется, греки. Правда, в подписных листах в поддержку «энозиса» оказались имена примерно 1000 турок-киприотов – из 120 тысяч, населявших остров. Впрочем, турок, похоже, и не собирались спрашивать: церковь рассматривала их (около 18% тогдашнего населения острова) как национальное меньшинство, чуждый элемент в составе «греческого народа Кипра». Британское правительство, однако, итоги плебисцита не признало, ссылаясь, в том числе, и на категорическое несогласие с «энозисом» турко-кипрской общины.

В марте 1953 г. в одном из афинских отелей группой греческих политиков, дипломатов, военных и греко-кипрских националистов во главе с архиепископом Макариосом была основана Национальная организация кипрских борцов – ЭОКА. Ее целью стала организация вооруженной борьбы против англичан ради «реализации права киприотов (греков-киприотов) на самоопределение»; подразумевалось, что реализация этого права неизбежно приведет к «энозису». Военную сторону дела взял на себя уроженец Кипра, полковник греческой армии, ветеран бесславного похода греков на Анкару в 1919–1922 гг., антикоммунист и туркофоб Г. Гривас. Борьба за Кипр вступила в решающую фазу.

В ноябре 1954 г. заместитель прокурора Кипра Р. Денкташ получил сведения, что британской полицией у побережья острова захвачена яхта «Святой Георгий». Однако ее главный пассажир, ускользнув от полиции, сумел все же высадиться на остров. Пассажиром «Святого Георгия» был Гривас.

Сам Денкташ утверждает в своих воспоминаниях, что как раз в это время намеревался уйти в отставку – все нужные, по его мнению, туркам-киприотам законы были к тому моменту приняты (прокуратура готовила их юридическую экспертизу), миссия на английской службе закончена, а работать в прокуратуре больше, чем 3–4 года, он якобы не собирался. Однако получив сведения о нелегальном проникновении на Кипр Гриваса, решил остаться: через прокуратуру проходило много важной информации о деятельности греко-кипрских националистов, которую через Р. Денкташа получало руководство турок-киприотов.

1 апреля 1955 г. ЭОКА начала вооруженную борьбу против британского господства на Кипре. Объектами нападений ее боевиков стали не только англичане, но и все находившиеся на британской службе киприоты. Очень скоро теракты затронули и турецкое население острова. По некоторым данным, первые жертвы, погибшие от рук боевиков ЭОКА, в турко-кипрской общине появились еще в июне 1955 года. Хотя «официальные» пропагандистские источники в ТРСК утверждают, что ЭОКА в первых же своих листовках объявила турок-киприотов «врагом №2» (после англичан), тогда эти действия вряд ли имели выраженную национальную подоплеку: стреляли в полицейских, не разбирая, кто турок, а кто грек. Тем не менее симпатии греков-киприотов к ЭОКА, с одной стороны, и скорбь турко-кипрской общины по погибшим на службе соотечественникам, с другой, вкупе создавали на острове «критическую массу» межнационального конфликта. Надо сказать, что британцы полностью использовали имеющиеся возможности для разжигания этого конфликта. Помимо того, что еще с османских времен в полиции было много турок-киприотов, колониальная администрация острова набрала из них еще и так называемые «вспомогательные силы», которые активно использовались в антипартизанских операциях, что порождало новые жертвы и разжигало взаимное озлобление между кипрскими греками и турками. Более того, есть свидетельства, что по ночам полицейские патрули писали голубой краской провокационные лозунги на школах и домах турок-киприотов, а красной – на зданиях, принадлежащих греко-кипрской общине (голубой и красный – традиционные цвета греков и турок соответственно).

Англичане боролись с ЭОКА весьма жестко. Охота на боевиков шла по всему острову, в том числе и в лесистых горах Троодоса. Пойманных пытали; нескольких по приговору суда повесили. Р. Денкташ был, несомненно, причастен к репрессивным мерам англичан. Вместе с тем не вызывает сомнения, что борясь против ЭОКА, он не столько защищал колониальную администрацию, сколько отстаивал то, что всегда называл «национальным делом» – Кипр не должен был стать частью Греции.

После того, как в 1954 году Греция подняла кипрский вопрос в ООН, Турция заняла более активную позицию по этой проблеме. Дело шло к «энозису», и в Анкаре, видимо, решили, что это не отвечает национальным интересам страны (тем более, что и британские «друзья» настоятельно рекомендовали предъявить свои претензии на остров). Переломить ситуацию могли лишь решительные действия и прямое вовлечение Турции в решение судьбы острова.

В июне 1955 года Анкара выступила против «энозиса». В июле Греции впервые была вручена турецкая нота по кипрской проблеме. А в сентябре Турция была взбудоражена сообщениями о взрыве в Салониках дома, где родился Ататюрк. По Стамбулу и Измиру, где еще оставалось греческое население, прокатилась волна погромов. Однако теракт в Салониках послужил лишь поводом; в качестве же главной причины «народного гнева» назывались события на Кипре. Отношения между Турцией и Грецией резко обострились. Была сорвана Лондонская конференция, на которой, по сути, обсуждалось, в обмен на какие уступки в пользу Турции произойдет «энозис». Озабоченное напряженностью между двумя странами НАТО, руководство Запада кинулось «разнимать» Афины и Анкару…

Уже в 1961 году, во время суда над А. Мендересом – премьер-министром Турции, свергнутым в результате военного переворота 27 мая 1960 г., – было доказано, что бомбу в Салоники доставил генеральный консул Турции в этом городе, а в дом Ататюрка ее заложил обучавшийся в Греции турецкий студент. Погромы также были спровоцированы турецкими властями.

Хотя результат был достигнут, и при решении кипрского вопроса приобрел значение и голос Анкары, требования возвращения острова Турции уже тогда звучали архаично и понимания в мире не находили. В Анкаре также не могли игнорировать того, что Турецкая Республика в юридическом плане не является правопреемницей всей Османской империи, а лишь ее части; видимо, помнило тогда турецкое руководство и о том, что Ататюрк на основе так называемого «Национального обета» создал новое государство, границы которого не включали Кипр. Очень кстати в этой связи пришлась идея раздела острова, впервые высказанная в 1956 г. в ходе слушаний по кипрской проблеме в британском парламенте; предполагалось, что северная его часть, где будет сконцентрировано турко-кипрское население, отойдет к Турции, южная, с греко-кипрским населением, – к Греции. Р. Денкташ вспоминает, что новая концепция урегулирования, поддержанная Анкарой, восторга у турко-кипрских националистов не вызвала. Однако руководство Турции твердо заявило им, что большего требовать невозможно. Именно тогда на митингах турок-киприотов зазвучал новый (привезенный из Анкары) лозунг, а в международный политический словарь вошло новое понятие – турецкое слово «таксим», выражавшее требование о разделе Кипра.

Между тем в руководстве самой турко-кипрской общины не все было ладно: к октябрю 1957 г. назрел конфликт между руководителем националистов Ф. Кючюком и председателем Федерации турко-кипрских ассоциаций Ф. Каймаком, занимавшим этот пост с 1950 года. Причины его были банальны: во-первых, разногласия между Кючюком и Каймаком по поводу распределения поступавшей турецкой помощи, во-вторых, претензии последнего на лидерство в национальном движении турок-киприотов. 28 октября 1957 года в Никосии состоялось заседание Совета ФТКА, единогласно избравшего своим председателем Рауфа Денкташа. При этом выборы были безальтернативными – Ф. Каймак снял свою кандидатуру и даже высказался в пользу Денкташа. Местные наблюдатели оценили это событие как победу Ф. Кючюка – собственно, именно он предложил Р. Денкташу баллотироваться на пост председателя ФТКА. Кроме того, уход Ф. Каймака снял обеспокоенность Анкары разногласиями в руководстве турко-кипрской общины. Вместе с тем тогда «за кулисами» осталось то, как Р. Денкташ получил этот пост: Ф. Каймака вызвали в Анкару, поблагодарили за проделанную работу и предложили уйти – в новых условиях на посту председателя Федерации Турции была нужна «атакующая» личность. Когда Ф. Каймак попытался возражать, ему заявили, что способ освободить место руководителя Федерации в любом случае найдется, так что лучше уйти по-хорошему…

Пока же Денкташ отверг предложение англичан о назначении на пост с двойным окладом в Гонконг, подал в отставку (она была принята лишь в феврале 1958 года) и со свойственной ему энергией взялся за новую работу. Надо сказать, что до 1957 года ФТКА не проявляла особой активности – ее деятельность сводилась в основном к распределению турецкой помощи. Была, правда, предпринята попытка развернуть кампанию «В каждую (турко-кипрскую) деревню – мечеть», однако она не имела успеха: мало того, что большинство киприотов жило тогда весьма скромно, если не сказать бедно, но и особой приверженности к исламу турецкое население острова никогда не проявляло – религиозность выражалась в основном в соблюдении определенных традиций.

С чего, казалось бы, должен начать свою деятельность новый председатель национально-культурной, по сути, организации? Одной из первых забот Р. Денкташа стало создание подпольной боевой организации.

Собственно, такие структуры в турко-кипрской общине уже существовали: еще в 1954 году возникла организация «Волкан» (иногда это название трактовалось как турецкая аббревиатура слов «Если речь идет о выживании, то почему бы не пролить ради этого кровь»). Основным методом ее действий были поджоги и погромы домов и лавок греков-киприотов в ответ на теракты боевиков ЭОКА. Иногда использовались и оружие, и взрывчатка; но и того, и другого у «Волкан» было крайне мало. Позднее возникли еще группировки «Фронт 9 сентября» и «Кара чете», но об их деятельности мало что известно – в турко-кипрской общине бытуют подозрения, что за двумя этими организациями стояли британцы. К тому же почти все руководство малочисленного «Фронта 9 сентября» погибло во время изготовления самодельной бомбы.

Р. Денкташа «Волкан» не устраивал по нескольким причинам. Он считал действия этой организации непланомерными, слабо организованными и «любительскими». Кроме того, «Волкан» действовал не по всему острову, а в отдельных районах, и не подчинялся прямо руководству местных националистов (то есть Ф. Кючюку и самому Р. Денк-ташу), а лишь иногда согласовывал с ними свои акции. Наконец – видимо, для Р. Денкташа это было главным – в борьбе «Волкан» не принимала участия Турция.

История созданной Денкташем Турецкой организации сопротивления – ТМТ – до сих пор окутана плотной завесой секретности, недоговорок, пропагандистского прикрытия и проистекающих отсюда мифов. Хотя многие из ее активных членов до сих пор живы, однако информация о ТМТ и по сей день крайне скупа: некоторые боятся говорить, некоторые считают это вредным для «национального дела». Кроме того, так пока и не объявлена амнистия за преступления, совершенные по приказу ТМТ более 40 лет назад…

Официальной датой основания ТМТ, отмечаемой в ТРСК как государственный праздник, считается 1 августа 1958 года. Однако на деле принципиальное решение о ее создании было принято на встрече Р. Денкташа, одного из ближайших соратников Ф. Кючюка Б. Нальбантог-лу (Ф. Кючюк, впрочем, его недолюбливал) и сотрудника генерального консульства Турции К. Танрысевди (числясь атташе по административным вопросам, он, как теперь известно, отвечал за шифросвязь). Состоялась она в доме турецкого дипломата 15 ноября 1957 года. Последний, правда, утверждал, что действовал по собственной инициативе и без ведома Анкары (что, конечно, вызывает сомнения).

С самого начала Денкташ решительно выступил против предложения о сборе денег у турок-киприотов и закупке с помощью этих средств оружия. И вот почему: «Я очень хорошо знаю свой народ. В этой стране это дело в течение трех дней превратится в орудие реализации личных амбиций», – сказал Денкташ. Решительно воспротивился он и тому, чтобы организацией управляли и командовали турки-киприоты – по тем же причинам. Все эти функции, по мнению Денкташа, необходимо было передать Турции – оттуда должны были прибыть командиры, специалисты, поступить деньги и оружие… Казалось бы, парадокс: человек, входящий в руководство общины, до такой степени не доверяет своим соплеменникам! Но именно таковой и была линия Р. Денкташа. Уже в 1999 году в одном из своих интервью он заявил: «Если бы речь шла только о 100–200 тыс. турок-киприотов, Турция переселила бы нас в удобное место и вопрос был бы закрыт…» Обеспечение интересов «матери-родины» (так, как он их понимает) всегда было главной заботой Р. Денкташа; собственно, и турецкую общину Кипра он всегда рассматривал не как нечто самоценное, а лишь как часть большой турецкой нации, где «киприот» – всего лишь указание места жительства, как измирец или житель Эрзурума.

Еще более парадоксальным кажется, что Ф. Кючюк – тогдашний лидер национального движения турок-киприотов – был проинформирован о создании ТМТ лишь через несколько дней, уже после того, как 25 ноября 1957 г. организация распространила свою первую, программную листовку. Ф. Кючюк был недоволен – без его ведома делаются столь серьезные дела. Но менять что-либо было уже поздно.

В истории создания ТМТ ярко проявились многие характерные тактические приемы Р. Денкташа, которые использовались им и впоследствии – вплоть до нынешних времен. Во-первых, серьезные решения, затрагивающие судьбы многих людей (в данном случае – о создании подпольной боевой организации), принимались в крайне узком кругу. Во-вторых, Денкташ действовал в тесной координации с одним из представителей Турции на острове. В-третьих, как ни парадоксально, официальная Анкара оставалась в стороне от происходящего – была использована пауза в политической жизни Турции: тогда как раз шло формирование нового кабинета, завершившееся 25 ноября. В-четвертых, Денкташ действовал «через голову» своего руководства (Ф. Кючюка). В-пятых, создание ТМТ стало типичным проявлением «политики свершившихся фактов»: получалось, что пока Анкара и Ф. Кючюк были заняты другими вопросами, Денкташ создавал новые «условия игры», по которым им теперь приходилось играть. К тому же, в-шестых, как бы «в стороне» оставался и сам Р. Денкташ: на первых порах изображать руководителя ТМТ было поручено Б. Нальбантоглу, что усугубило неприязнь к последнему Ф. Кючюка и дезориентировало британские спецслужбы. Сам же Р. Денкташ еще и сыграл роль «посредника», амортизируя гневную реакцию Ф. Кючюка на «самовольные действия» его соратников…

Начиная с декабря 1957 года ТМТ создает «отряды самообороны»; деятельность организации стремительно распространяется по всему острову. В январе 1958 г. Р. Денкташ тайно приезжает в Анкару, где уже находится Ф. Кючюк. Во время их встречи с министром иностранных дел Турции Ф. Зорлу Денкташ по собственной инициативе поднимает вопрос о ТМТ и просит у турецкого правительства оружия и специалистов. Ф. Кючюк пытается возражать – безрезультатно… Анкару идеи Денкташа заинтересовали. Ф. Зорлу запросил мнение Генштаба; военные ответили, что помочь туркам-киприотам людьми и оружием можно, причем сделать это надо втайне от турецкой и мировой общественности… Турецкие военные и МИД и далее будут оставаться основными союзниками Р. Денкташа в «национальном деле».

До сих пор в турко-кипрской общине продолжаются споры – кто же все-таки создал ТМТ. Помимо приведенной здесь версии, имеются утверждения о том, что инициатива в этом деле принадлежала все же Анкаре, а Р. Денкташ лишь выполнял поручения турецкого руководства. Скорее всего, однако, первая версия более правдоподобна. Вместе с тем вполне вероятно, что Р. Денкташ, создавая основу ТМТ, действовал «с подсказки» тех, кто помогал ему в движении наверх, кто характеризовал его Анкаре как «атакующую личность» и кто, очевидно, не мог по тем или иным причинам начать действовать сам – инициатива должна была исходить как бы от турок-киприотов…

К настоящему моменту из трех человек, стоявших у истоков ТМТ, в живых остался только Денкташ. Б. Нальбантоглу умер в 80-е годы, придя в конце жизненного пути в стан оппозиции турко-кипрскому лидеру (однажды он был даже похищен и избит). Что касается К. Танрысевди, то он после 1974 г. поселился на севере Кипра в доме, снятом для него турко-кипрскими «властями». Но в марте 2001 года аппарат «президента ТРСК» Р.Р. Денкташа отказался оплачивать аренду дома. Легендарного основателя ТМТ «попросили» освободить помещение. В апреле первого года нового тысячелетия он скончался в больнице Северной Никосии от сердечного приступа…

Вскоре после возвращения Р. Денкташа из Анкары на Кипре произошли события, природа которых не выяснена до сих пор. 25 января 1958 года британский губернатор Кипра Фут, находясь в Турции, сделал заявление, которое турко-кипрская пресса истолковала как согласие Лондона на «таксим». Уже вечером 26-го начались демонстрации турок-киприотов в пользу раздела острова. 27 января англичане попытались разогнать эти демонстрации в Никосии и Фамагусте – и встретили сопротивление толпы. Попытка британцев доставить в здание полицейского управления дополнительное вооружение кончилась тем, что водитель джипа, оказавшись в гуще разъяренной толпы, запаниковал и потерял управление. Два турка-киприота погибли под колесами машины. Жертвы еще более озлобили демонстрантов. К вечеру 27 и днем 28 января британцы уже стреляли по толпе… Всего в те дни погибли семь турок, сотни были ранены.

Разумеется, Денкташ был в гуще событий в Никосии. Как он сам утверждает, пытался убедить турецкую молодежь сохранять выдержку, а британцев – в том, что их жесткие действия ошибочны. (Правда, есть свидетельства очевидцев, утверждающих, что лидер ФТКА, увидев тела погибших, сказал: «Нам нужны эти жертвы. С их помощью мы сможем лучше разъяснить мировому сообществу наши требования.») Он же оказался и во главе депутации турок-киприотов, явившихся вечером 28 января к вице-губернатору с требованием разрешить на следующий день похороны жертв событий. Британская администрация уже ввела чрезвычайное положение и опасалась, что похороны выльются в новые, еще более сильные беспорядки. И вот тут Р. Денкташ «легкомысленно», как он сам позднее описывал это, вызвался взять на себя ответственность за обеспечение порядка в день похорон…

Той ночью и на следующее утро ему пришлось проделать огромную работу. Но 29 января похороны прошли спокойно.

Исследование событий конца января 1958 года оставляет больше вопросов, чем ответов. С одной стороны, они доказали, что Рауф Денкташ является самостоятельным политиком, одним из лидеров турко-кипрской общины. С другой, остается неясным, кто спровоцировал беспорядки и какова на самом деле была роль в этих событиях Р. Денкташа. Были ли события следствием стихийного порыва масс, как утверждает Денкташ, или первой пробой сил ТМТ?

Как бы то ни было, после января 1958 года отношения турок-киприотов с колониальной администрацией оказались безнадежно испорченными. Теперь в борьбе за «таксим» турецкой общине острова оставалось полагаться только на помощь Турции – к чему, собственно, Денкташ и стремился. К тому же в дни событий ни губернатора, ни Ф. Кючюка на Кипре не было. Совпадение?

Пока в Анкаре принимали политическое решение о военной помощи кипрским туркам, пока подбирали и готовили людей, сидеть без дела Денкташ не мог.

Для реализации идеи «таксима» необходимо было доказать мировой общественности, но главное – самим киприотам, что совместное проживание на острове турецкой и греческой общин невозможно. Одним из основных препятствий для этого были местные левые, имевшие большое влияние среди местных греков, но и среди турок тоже. Именно они и стали очередной мишенью для ТМТ.

Вообще антикоммунизм, причем антикоммунизм радикальный, непримиримый и агрессивный, характерный для Европы 20-х годов, всегда являлся и является до сих пор одной из наиболее типичных черт не только убеждений Р. Денкташа, но и, соответственно, его политики. Видимо, такие взгляды нынешнего турко-кипрского лидера сформировались под воздействием как соответствующей политики Турции, особенно отчетливо проявлявшейся в 50-е годы, так и английского образования и воспитания, полученного в Никосии и Лондоне.

1 мая 1958 года левые профсоюзы Кипра организовали массовую демонстрацию. Она проходила в основном под лозунгами защиты прав трудящихся и пролетарской солидарности. Но в самом конце шествия группа греко-кипрских участников начала скандировать: «Да здравствует «энозис»! (кипрская компартия АКЕЛ поддерживала тогда требования о присоединении острова к Греции). ТМТ обвинила турок-киприотов, участвовавших в демонстрации, в «предательстве» и потребовала немедленного выхода всех турко-кипрских членов из АКЕЛ и левых профсоюзов. «В назидание» несколько человек были убиты прямо на улице среди бела дня; кое-кого вынудили эмигрировать; остальные подверглись сильнейшему психологическому давлению. Газеты запестрели объявлениями о выходе из упомянутых организаций… Часть публикаций сопровождалась фотографиями: известны случаи, когда люди становились случайными жертвами боевиков, плохо знавших «предателей» в лицо…

Охота на коммунистов – в прямом смысле этого слова – была привнесена в политическую жизнь общины именно после появления в ней Р. Денкташа. Ф. Кючюк и руководители «Волкан», также в симпатиях к левым не замеченные, не были, тем не менее, сторонниками устранения людей за образ их мыслей.

ТМТ никогда не принимала на себя ответственность за акции против левых, но и не отрицала своей причастности к ним. Впрочем, этого и не требовалось: настроения руководства ФТКА и ТМТ – Рауфа Денкташа – были хорошо известны в турко-кипрской общине. И в этом вопросе он всегда легко находил общий язык и взаимопонимание с греко-кипрскими националистами. Кстати, незадолго до акций против турко-кипрских коммунистов охоту на греко-кипрских членов АКЕЛ развернула ЭОКА. Снова совпадение?

Недавно в турко-кипрской оппозиционной печати появились утверждения, что в начале 60-х после провозглашения Республики Кипр США тайно оказывали кипрским властям финансовую помощь «на борьбу с коммунизмом». Основным ее получателем было МВД Республики, во главе которого оказался один из видных членов ЭОКА П. Йоргадзис. Этот человек всегда занимал самые жесткие позиции в отношении турок. Считается, что он сыграл заметную роль в разжигании межобщинных столкновений 1963 года, организовав оперативную переброску в Никосию греко-кипрских боевиков из моноэтнических горных деревень, служивших надежной опорой ЭОКА. С Р. Денкташем их связывали странные отношения. Например, есть свидетельства о том, что в декабре 1963 г., в разгар боев Йоргадзис позвонил в резиденцию Ф. Кючюка. Трубку взял Р. Денкташ. Они разговаривали в обычной манере, перешучиваясь, а в это время их сторонники азартно перестреливались на улицах города… Когда Йоргадзис в 1974 году стал жертвой покушения, Денкташ, способный дать убийственную характеристику даже своим соратникам, назвал его «зрелым государственным деятелем». Считается, что основой этого противоестественного, казалось бы, «союза» могли быть именно антикоммунизм и американские деньги…

Однако борьба с левыми была лишь одним из направлений деятельности националистов. Тогда же, в 1958 году ФТКА успешно проводила и политику разделения по этническому признаку в общественной жизни: вслед за профсоюзами турок заставили выйти из профессиональных объединений, спортивных организаций, других корпораций, единых для двух общин острова. Во всех случаях под эгидой ФТКА создавались соответствующие национальные турко-кипрские организации. Так формировалась основа для крупномасштабного межобщинного конфликта…

Вечером 7 июня 1958 г. в Турецкое информационное бюро в Никосии из проезжавшей машины была брошена бутылка с зажигательной смесью. Нападение тут же приписали грекам-киприотам. Вслед за этим активисты ТМТ подняли тревогу: якобы ЭОКА напала на одну из турецких деревень под Никосией. Толпа взбудораженной турецкой молодежи с палками, камнями и ножами двинулась на греческие кварталы столицы… Начавшись в Никосии, массовые межобщинные столкновения быстро распространились по всему острову. Количество жертв (убитых и раненых) исчислялось сотнями. Где в силу реальной опасности, а где – из-за ложных сведений о готовящейся резне турки-киприоты оставили десятки деревень, где они и их предки столетиями мирно уживались с греко-кипрскими соседями. Выполняя приказы из Никосии, население уводили боевики ТМТ. Из деревень с преобладающим турецким населением побежали греки. Турецкий и греческий кварталы Никосии стали приобретать все более ярко выраженный моноэтнический характер…

Провокация – вот ключевое слово к пониманию того, что происходило на Кипре в конце 50-х – начале 60-х годов. Сейчас признано, что ту злосчастную бутылку в Турецкое информационное бюро бросил турок-боец ТМТ. Утверждается, правда, что этот боевик подпольной военизированной организации действовал по собственной инициативе.

Правда, у ТМТ были надежные «союзники» – бойцы ЭОКА. Г. Гривас и его ближайшие соратники полагали, что любые акции турок против «энозиса» должны быть быстро и безжалостно подавлены. Соответственно, всякие провокационные действия встречали ожидаемую реакцию…

Прекращение огня между ЭОКА и ТМТ было обеспечено только после того, как 1 августа на Кипр под видом сотрудников турецкого Делового банка с документами на чужие имена из Турции прибыли офицеры, командированные на остров для того, чтобы возглавить боевую организацию турок-киприотов.

После межобщинных столкновений англичане ввели на острове чрезвычайное положение и разделили старую Никосию (в пределах городских стен) колючей проволокой. Британский офицер, проводивший на карте города линию раздела, пользовался зеленым карандашом. Именно тогда в Никосии появилась «Зеленая линия», которую впоследствии несколько раз пытались ликвидировать, но она возникала снова и снова, и до сих пор остается печальным свидетельством застарелого конфликта…

Крупные межобщинные столкновения и раздел Никосии предоставили Денкташу исключительные возможности. Если раньше у ФТКА были только «пряники» – раздача турецкой помощи и собранных пожертвований, консультативная помощь жителям бедных турецких деревень, – то теперь появился еще и «кнут» – боевики из ТМТ. А конфликт между общинами позволял отнести к «предательству» любые контакты с греками. Это, собственно, и было сделано. ФТКА ввела запреты на использование греческого языка и греческих названий (тогда это было весьма распространенное явление в турецкой общине острова) и на общение с греками-киприотами. За нарушение полагался денежный штраф. Строптивых избивали и терроризировали боевики ТМТ, дежурившие у пунктов пропуска через «Зеленую линию». Кроме того, началась кампания «От турка – к турку»: покупать товары можно было только в магазинах и лавках турок-киприотов. Причем сами эти товары все равно покупались оптом лавочниками, близкими к ФТКА, у греко-кипрских торговцев. Но турок, пожелавших делать покупки более свежего товара по более низкой цене в греческой лавке, будь она хоть в пяти шагах от их домов, все равно ожидали денежный штраф и побои. Зато формировался собственный рынок, отдельный от греко-кипрского; за счет завышенных, монопольных цен быстро богатели свои турко-кипрские купцы; видимо, специальные отчисления получали и ФТКА, и ТМТ.

Кампания была прекращена лишь после того, как сам Ф. Кючюк купил по завышенной, как он потом выяснил, цене телевизор у турко-кипрского торговца. Тем не менее она осталась свидетельством качественно нового для тогдашнего Кипра явления.

Р. Денкташ в своих воспоминаниях без ложной скромности пишет, что под его руководством ФТКА стала «народным правительством» турко-кипрской общины. После июня 1958 года эта структура и впрямь напоминала этакое квази-государство, обладавшее собственным действующим аппаратом принуждения и подавления. Отныне без разрешения ФТКА нельзя было (без серьезных последствий), например, продать грекам-киприотам свой дом или земельный участок. Фактически Р. Денкташ сумел наделить общественное движение функциями как бы государственного механизма, для его работы отныне не требовалось согласия человека, его подчинение как бы было предопределено его этнической самоидентификацией.

Несомненно, что в 1958 году Рауф Денкташ состоялся как политик. Попав на ответственный пост, он проявил себя как энергичный организатор, талантливый публицист (ТМТ начала тогда издавать газету «Наджак» – «Топор» по-турецки), незаурядный оратор. Но главное – Р. Денкташ продемонстрировал свою преданность идее, которой служил, и готовность использовать любые средства ради ее реализации.

Удивительно, как Ф. Кючюк не увидел в энергичной деятельности Денкташа личной опасности для себя (а если и увидел, то не предпринял ничего, чтобы ее предотвратить). С 1958 года на Кипре повторилась ситуация, ставшая в XX веке характерной для многих стран: непререкаемый, казалось бы, национальный лидер выдвигает молодого соратника, а тот, не довольствуясь только ролью «правой руки», становится радикальнее «учителя» и затем сменяет его…

Пока же, сдав военные дела ТМТ прибывшим турецким офицерам, Денкташ становится во главе структуры, которая исполняла функции политической разведки. Подготовленные им доклады уходили военному руководству ТМТ и в Анкару. Однако до «таксима» было еще далеко: в декабре 1958 г. министры иностранных дел Турции и Греции подтвердили в Цюрихе согласие на подготовленный для них на Западе компромисс – Кипр должен был стать независимым государством. В феврале следующего года в Лондоне при участии британцев было завершено и определение его устройства – унитарная, партнерская республика.

Заключение Цюрихско-Лондонских соглашений и создание Республики Кипр приостановило развитие межобщинного конфликта на Кипре, породив у людей надежду, что тяжелые времена останутся позади. Однако прошедшие вскоре выборы привели к неизбежному, видимо, в тех условиях результату: на ключевых постах в новом совместном государстве оказались бывшие руководители формально распущенных ЭОКА и ТМТ, то есть те, кто стремился совсем к другим целям.

После провозглашения 16 августа 1960 года Республики Кипр Р. Денкташ стал руководителем турко-кипрской Палаты представителей – общинного парламента. И здесь судьба снова свела его с Г. Клиридисом: тот возглавил аналогичную греко-кипрскую структуру.

Но еще до этого произошел один любопытный эпизод, тщательно замалчиваемый сейчас в ТРСК и Турции. Уже после подписания соглашений о создании Республики Кипр англичане перехватили в кипрских водах турецкое судно «Дениз», а на нем – груз оружия для ТМТ. Разразился скандал. Реагируя на него, прогрессивный турецкий журнал «КИМ» в редакционной статье подверг критике действия турецких властей. По мнению журналистов, Анкаре не следовало содействовать «таким экстремистам, как Денкташ». Узнав об этом, руководитель ФТКА подал в суд на редакцию журнала. По логике турко-кипрского национализма, случай немыслимый: искать у колониальной администрации защиты от журналистов из «матери-родины»! Ирония истории: одним из редакторов «КИМ» был Бюлент Эджевит – тот самый, что в 1974 году, будучи премьер-министром Турции, принял решение о высадке войск на Кипр, а сейчас вновь занимает этот пост и последовательно отстаивает политику Р. Денкташа…

Несмотря на довольно высокое официальное положение – второе лицо в общине, четвертое-пятое в государстве, – первые годы Республики стали сложным периодом для Р. Денкташа (периоды мира для него вообще были сложными). В едином государстве его роль была не очень заметной и малоэффективной. К тому же новое руководство Турции, пришедшее к власти после переворота 27 мая 1960 года, было удовлетворено решением, найденным для кипрской проблемы (по крайней мере, на словах). По подозрению в симпатиях к свергнутому премьер-министру А. Мендересу с острова был отозван полковник Р. Вурушкан, возглавлявший ТМТ с августа 1958 года. Посол Турции на Кипре Э. Дырвана был настроен на сохранение Республики Кипр. Подходы Р. Денкташа Анкаре казались экстремистскими. Разделял их только командир батальона турецких войск (ТУРДИК), находящегося на острове, согласно Договору о гарантиях, включенному в Конституцию нового государства.

Правда, военное обучение членов ТМТ в Турции, начатое еще в 1958 году, продолжалось. Оставались на своих местах и турецкие военные руководители местных отделений этой организации.

Разумеется, от конфронтации сразу перейти к миру невозможно – будь то на межгосударственном или межобщинном уровнях. В начале 60-х годов отношения между кипрскими греками и турками не были безоблачными. Но подходить к этим вопросам можно по-разному. Денкташ в те годы был среди тех, кто выпячивал имеющиеся сложности, постоянно подчеркивал, что грекам нельзя доверять.

25 марта 1962 года, в День независимости Греции, отмечаемый греками-киприотами как национальный праздник, были взорваны две бомбы в мечетях Омерге и Байрактар в Никосии. Обстановка снова начала накаляться. Два турко-кипрских юриста, А. Хикмет и А.М. Гюркан, издававших еженедельную газету «Джумхуриет» (Республика), получили сведения о том, что за этой провокационной акцией стоит ТМТ, стремящаяся разрушить совместное государство. В числе основных «фигурантов» по этому делу был и Р. Денкташ. Они сообщили о своих подозрениях министру внутренних дел Йоргадзису и напечатали в газете анонс о предстоящей в следующем номере публикации материалов, разоблачающих организаторов провокации. В тот же вечер оба были расстреляны «неизвестными личностями»: одного убили во дворе своего дома в машине, другого – в собственной постели… Был, однако, в публикациях «Джумхуриет» и еще один момент, непосредственно касающийся Денкташа: издатели газеты в последних ее номерах начали интересоваться происхождением его быстро растущего личного достояния.

К ноябрю 1963 года стала тлеть куда более мощная «бомба» – та, что была заложена под Конституцию кипрского государства ее британскими авторами: в естественных для демократического государства разногласиях все сильнее звучали националистические ноты. Бескомпромиссность националистов с обеих сторон затрудняла функционирование государственного аппарата Республики. После того, как турко-кипрские депутаты, добиваясь выполнения своих требований по другим вопросам, заблокировали принятие закона о налогообложении иностранных компаний на Кипре, президент Макариос решил, что выходом из конституционного тупика может стать лишь изменение основного закона страны. Права, закрепленные в Конституции за турками-киприотами, он считал «завышенными». Макариос, как и многие греки-киприоты, исходил из той логики, что Кипр – «греческий остров на протяжении последних 3000 лет», а стало быть, турки-киприоты не могут претендовать на бóльшее, чем права меньшинства.

30 ноября 1963 г. Макариос передал вице-президенту Ф. Кючюку меморандум, содержащий предлагаемые изменения в Конституции – так называемые «13 пунктов». Однако первый ответ на это пришел из Анкары: в середине декабря Турция как государство-гарант отвергла предложения Макариоса без обсуждения.

Вечером 21 декабря вооруженный (в нарушение закона) полицейский патруль, состоящий из греков-киприотов, остановил для проверки машину с несколькими турками-киприотами. Попытка греков обыскать женщину (в условиях Кипра – немыслимое оскорбление) вызвала перепалку, затем потасовку, в ходе которой греки начали стрелять и убили двух человек.

Этот эпизод стал искрой, упавшей в пороховую бочку: получив великолепный повод, ТМТ и (видимо) ЭОКА мобилизовали своих боевиков, в городе начались стычки и перестрелки. Очень характерно то, как повели себя в этой ситуации конкретные руководители турко-кипрской общины: Ф. Кючюк отправился на переговоры к Макариосу, требуя прекращения насилия, а Денкташ кинулся поднимать бойцов ТМТ. Компромисс еще был возможен; однако утром следующего дня были подвергнуты обстрелу памятник Ататюрку в турецком квартале Никосии и дети во дворе турко-кипрского лицея. Ответственность за это приписали грекам, переговоры были прерваны, и на улицах разгорелись бои… Лишь в 1999 году анонимный член ТМТ – участник тех событий, признался в оппозиционной прессе, что, выполняя приказ руководства, огонь по памятнику и по школьникам вели сами турко-кипрские боевики.

Участие Р. Денкташа в происходящем было весьма активным. Его красный «Мини» метался между позициями бойцов ТМТ, которых стали гордо именовать «муджахитами» (воинами за веру) – при том, что ислам никогда не был доминирующим фактором в среде турок-киприотов. Сохранилась фотография, сделанная в те трагические дни: улыбающийся Денкташ в армейском свитере и охотничьей кепке на крыльце резиденции Ф. Кючюка… Иностранные журналисты назвали председателя турко-кипрской Палаты представителей «героем уличных боев в Никосии». Свидетели говорят, что Денкташ не расставался с пистолетом: как и многие сугубо гражданские люди, он любит оружие.

В разгар боев случилось то, что сейчас «президент ТРСК» старательно опровергает – правда, совсем неубедительно. Дом Р. Денкташа оказался в районе, где шли столкновения; его семье грозила явная опасность. По единственной работающей в турецком квартале телефонной линии (между резиденциями Макариоса и Кючюка) он позвонил Г. Клиридису и попросил помочь. Клиридис был в те дни в числе руководителей вооруженных греко-кипрских отрядов – и в турецком квартале это было хорошо известно. Тем не менее, он на своей машине вывез семью Денкташа в аэропорт и посадил на самолет, вылетающий в Турцию. И это в условиях, когда «простого» турка-киприота могли убить прямо на улице просто за его этническую принадлежность, когда эвакуация раненых была для турок серьезной проблемой, а хоронить убитых приходилось во дворе старой мечети в центре города – кладбище находилось под постоянным обстрелом…

На этом фоне особенно трагической выглядит история, также случившаяся во время декабрьских боев в Никосии. Поздно вечером в дом, который занимала семья турецкого майора, служившего в ТУРДИК, ворвались вооруженные люди. Услышав, что дверь вот-вот выломают, жена и дети офицера затаились в ванной, а несколько их гостей – в туалете. Не найдя никого в комнатах, нападавшие начали стрелять через запертую дверь ванной… Фотографии тел женщины и трех ее маленьких детей в окровавленной ванной обошли едва ли не всю мировую прессу. Десятилетиями эти снимки использовались и до сих пор используются в качестве доказательства «кровожадности и агрессивности греков». В северной части Никосии, в том самом доме действует «Музей варварства». Однако Кипр – страна маленькая. Живы свидетели, опознавшие убийц по голосам: это была спецгруппа ТМТ. Целью же всей акции, решение о которой принималось турко-кипрским руководством организации без согласования с Анкарой, было прямое вовлечение Турции в конфликт…

Столкновения в основном прекратились 25 декабря, после демонстративного пролета над Никосией турецкой боевой авиации. Но конфликт не был исчерпан: в феврале 1964 года – бои в Лимассоле, в марте – в Пафосе, периодические вспышки насилия по всему острову. Ценой «решительности» и бескомпромиссности руководства общины для турок-киприотов стало то, что они оказались вне государственного механизма Кипра, блокированные в своих кварталах и деревнях, почти без связи с внешним миром, лицом к лицу с проблемой беженцев, в условиях острого дефицита всего: продовольствия, медикаментов, денег, одежды, стройматериалов…

Несомненно, что события конца 1963 – начала 1964 года стали следствием усилий экстремистской части руководства обеих общин Кипра. Но если греко-кипрские экстремисты, стремившиеся силовым путем изменить конституционный строй в свою пользу, отчасти достигли успеха, то турко-кипрские, надеявшиеся, видимо, спровоцировать вооруженное вмешательство Турции, потерпели фиаско.

В начале 1964 года Р. Денкташ покинул остров: он выехал в Турцию, чтобы затем возглавить делегацию турок-киприотов сначала на конференции в Лондоне, а затем на обсуждении кипрской проблемы в Совете Безопасности ООН. В начале 1974 года, уже после того, как Р. Денкташ оттеснил Ф. Кючюка от руководства общиной, последний обвинил бывшего своего выдвиженца в том, что в Турции тот вел светский образ жизни, ходил по ресторанам, ездил на охоту и т.д. Припомнили Денкташу и то, что в Анкаре он получал за счет турецкой общины Кипра зарплату в 200 кипрских фунтов – при том, что в блокированных турко-кипрских анклавах всем госслужащим – от пожарника до вице-президента – выдавали по 30 фунтов в месяц.

Возможно, это верно – но только отчасти. Характер Денкташа, его убеждения, а еще, видимо, опьянение борьбой, в которую он решительно ввязался, не позволяли ему сидеть на месте. В конце февраля – начале марта 1964 года он участвует в обсуждении кипрского вопроса на Совете Безопасности ООН. После речи, которую Денкташ там произнес, правительство Макариоса объявляет, что в случае приезда на Кипр он будет арестован (сам Денкташ позже утверждал, что хотел все-таки вернуться, «чтобы превратить судебный процесс в трибуну», но турецкое правительство, дескать, не пустило его, опасаясь расправы над ним). Но заседание СБ оканчивается не в пользу турок: резолюция №186 от 4 марта 1964 года упоминает о «законном правительстве Кипра» – администрация Макариоса, ставшая после событий «кровавого Рождества» 1963 года исключительно греко-кипрской по составу, получает международно признанный статус. В своих воспоминаниях Денкташ возлагает ответственность за эту неудачу во многом на тогдашнего премьер-министра Турции И. Иненю. По его словам, делегации Турции и турок-киприотов добивались исключения из резолюции упоминания о «правительстве Кипра»; но Иненю торопился: «На Кипре льется турецкая кровь, а вы спорите о словах». Официальная Анкара согласилась с тем текстом, который был предложен. После того, как резолюция была утверждена, Денкташ плакал в своем номере нью-йоркского отеля…

Но чувствительное поражение не заставило Денкташа отказаться от борьбы за то, во что он верит. Его активность не снижается и после возвращения с заседания СБ ООН в Турцию. Встречи, выступления, интервью, международные контакты… Он бомбардирует турецкое руководство проектами: организовать из Турции радиопередачи от имени турок-киприотов… собрать и направить на Кипр корпус «добровольцев», вооружив его танками и самолетами… создать флотилию из быстроходных катеров, вооружить их и нападать на суда под кипрским флагом… Все свои идеи Денкташ обосновывал тем, что правительство Макариоса, дескать, «пиратское», а значит, в борьбе с ним допустимы пиратские методы.

Именно в ходе «сидения» в Турции (в 1965–1966 гг.) у Р. Денкташа родился план: высадить десант на северном побережье острова, захватить крупные населенные пункты Кирению, Лапетос и Каравае (их население было в основном греческим) и создать на севере острова под турецким военным контролем зону в виде треугольника, основанием которого было бы побережье, а вершину составлял бы турецкий квартал Никосии. Денкташ полагал, что после этого греки будут вынуждены согласиться с требованиями турок. Общеизвестно, что именно с таких позиций турецкие войска в августе 1974 года начали второй этап своего наступления на Кипре, закончившийся оккупацией 37% территории острова… Еще один план Денкташа предусматривал оккупацию полуострова Карпасия.

Кроме того, уже тогда будущий «президент ТРСК» пришел к мысли о необходимости скорейшего провозглашения независимого турко-кипрского государства.

Ничего, помимо раздражения, эти идеи не вызывали – даже в Анкаре. Услышав о «корпусе добровольцев», Иненю пришел в ярость: «До чего додумались – теперь уже просят у нас танки!» Похоже, ближайший соратник Ататюрка, сумевший на посту президента Турции избежать вовлечения страны во Вторую мировую войну, не хотел активного вмешательства и в кипрские дела. Не в восторге от активности Денкташа был тогда и Ф. Кючюк: сейчас известно, что он несколько раз просил Анкару «унять» своего соратника, резкие заявления которого поддерживали накал напряженности и тем самым наносили ущерб туркам-киприотам.

Недавно опубликованные воспоминания Денкташа и особенно та их часть, что касается событий 1964 года, производят сильное впечатление – с публицистической точки зрения написаны они безукоризненно. Однако в этой публицистической остроте заложен, видимо, и ключ к пониманию нынешней линии Денкташа: он остался там, в «горячих» днях 1964 года, остался вместе с суждениями, ценностями и предрассудками той эпохи – а время ушло вперед… И еще одна деталь: отсчет событий в воспоминаниях начинается с 1 января 1964 года – очень явное лукавство.

Несправедливым, видимо, следует считать и обвинение Денкташа оппонентами в стремлении «пересидеть» события в Турции. Так, когда в августе 1964 года обострилась ситуация вокруг турко-кипрского анклава Коккина на северо-западе острова, он тайно высадился там вместе с группой добровольцев – турко-кипрских студентов, бросивших учебу в Турции ради «национального дела».

Через Коккину – небольшую рыбацкую деревушку в глухом даже сейчас углу острова – ТМТ получала оружие. Греки-киприоты сначала блокировали район, а затем, использовав в качестве предлога прибытие добровольцев, атаковали его. Их поддерживали части регулярной греческой армии, скрытно прибывшие на остров. Через два дня боев туркам пришлось оставить несколько окружавших Коккину деревень; еще немного – и Коккина тоже была бы взята. Денкташ слал отчаянные радиограммы: он был уверен, что всех защитников анклава ожидает смерть. И Турция приняла решение вмешаться: 8 августа 1964 года около 60 турецких самолетов атаковали позиции греков и греков-киприотов. В тот же день ответный удар по Коккине нанесла греческая авиация.

Этот эпизод в биографии нынешнего турко-кипрского лидера является сейчас предметом споров. Нет сомнений, что он реально рисковал жизнью, и когда пробирался в осажденный анклав, и когда греки брали одну деревню за другой, и когда Коккину бомбили греческие самолеты. С другой стороны, ажиотаж, раздутый вокруг этого анклава при активнейшем участии Денкташа привел к отправке туда добровольцев (студентов, которые до этого и оружия-то в руках не держали), что спровоцировало атаку греческих сил. Кроме того, личное пребывание в Коккине Денкташа, которого греки считали одной из ключевых фигур именно в военизированных структурах турко-кипрской общины, возможно, стало еще одним фактором в пользу наступления на анклав.

Учитывал ли все это Денкташ? Или, отправляясь в Коккину, он сознательно стремился обострить ситуацию, надеясь втянуть Турцию в боевые действия?

Кстати, самого Денкташа вывезли обратно в Турцию уже 10 августа, а студентов «забыли» в Коккине еще почти на два года…

Вторую попытку нелегально вернуться на Кипр опальный председатель общинного парламента предпринял в ноябре 1967 года, и снова в период обострения обстановки на острове – в районе деревень Кофину и Агиос Теодорос. Как и в случае с Коккиной, военное руководство греков-киприотов (пресловутый Г. Гривас) и этого турко-кипрского анклава провоцировали друг друга, отвечая на жесткие действия противоположной стороны еще более жесткими.

В этой обстановке Денкташ на небольшом катере с двумя товарищами отправился на Кипр. Однако, заблудившись в тумане, вместо турецкого квартала Ларнаки сошел на берег севернее Фамагусты – и попался. У Денкташа было при себе оружие, но никакого сопротивления задержавшему его патрулю греко-кипрской полиции он не оказал.

Удивительно, что греки, опознав Денкташа, не убили его на месте. Возможно, им тогда показалось, что арест и суд над «руководителем турко-кипрских террористов» принесет больше политических дивидендов.

В полицейском участке в Ларнаке, куда доставили Денкташа, с ним обращались вполне корректно. Он же затеял игру: в ходе допросов убедил греческих и греко-кипрских офицеров, что разочаровался в политике «таксима», устал и готов сдаться на милость правосудия Республики Кипр. Было ли это хитро просчитанным маневром или реакцией смертельно напуганного человека? Будущий президент Кипра Клиридис, навестивший тогда в тюрьме своего коллегу и приятеля, вынес из той встречи убеждение, что Денкташ ловко обманул своих тюремщиков и что он как никогда твердо верит в правильность своего курса. Правда, на допросах Денкташ дал весьма нелестные характеристики многим членам турко-кипрской общины – как сам он потом утверждал, чтобы «запутать греков»… Кроме того, появились утверждения, что после освобождения Денкташа его отношения с турецкими офицерами, командовавшими ТМТ, были весьма напряженными: те, говорят, считали, что он слишком много разболтал о них грекам.

И еще: оппозиция сейчас обращает внимание на то, что первыми освобождения Денкташа потребовали США; Турция была второй…

15 ноября 1967 года подразделения греко-кипрской Национальной гвардии (официально сформированной, кстати, после поражения под Коккиной) с боем взяли Кофину и Агиос Теодорос. Турция пригрозила интервенцией, и правительству Макариоса пришлось вывести войска из анклава и освободить всех пленных. Тогда же был освобожден и Денкташ.

После этих событий Макариос кардинально изменил всю свою политику, провозгласил отказ от «энозиса» и объявил о начале процесса «нормализации». Была объявлена амнистия участникам вооруженных столкновений, начиная с 1963 года, и сняты блок-посты вокруг турецких анклавов.

В Никосию Денкташ вернулся героем. Еще бы: тайное – как в авантюрном романе – возвращение, плен, стойкость перед лицом смертельной опасности… Правда, сейчас оппозиция высказывает подозрения, что вся эта история и затевалась Денкташем ради того, чтобы возродить померкнувшую было известность в общине. Так ли это? Все же сложно представить, что все эти действия предпринимались исключительно ради «рейтинга» – уж очень велик был риск. Впрочем, Денкташ вполне способен на такое…

В 1968 году начались переговоры по урегулированию кипрской проблемы. Однако сам Макариос предпочел остаться в стороне от процесса: архиепископ, похоже, был не готов рассматривать Ф. Кючюка как равного себе участника диалога. С обеих сторон были назначены «переговорщики». Турко-кипрскую делегацию возглавил Р. Денкташ; его партнером с греко-кипрской стороны стал Г. Клиридис.

Начавшись в Бейруте, переговоры шли почти до 1974 года. Денкташ вновь оказался в сложной ситуации. Хотя с конца 1965 года, когда к власти в Анкаре пришла Партия справедливости во главе с С. Демирелем (политические наследники А. Мендереса), его перестали считать «экстремистом» и начали к нему прислушиваться, но до «таксима» вновь оказалось далеко: турецкое руководство хотя и готовилось к силовому «решению» проблемы, но предпочитало все же переговорное урегулирование. Видимо, в Анкаре считали, что «импульс» 1967 года «сделает греков несговорчивее».

Официальной позицией Турции и турок-киприотов тогда было требование о создании на острове федерации (впервые оно было выдвинуто в 1964 году в ходе советско-турецких переговоров в Москве). Однако специальный представитель Генсекретаря ООН Г. Плаза, побывавший на Кипре в 1965 году, пришел к выводу, что федерацию создать невозможно – этому мешало то, что турки и греки были рассеяны по всему острову: четкого разделения между общинами не существовало.

Соответственно, Денкташу приходилось договариваться фактически о возвращении турок-киприотов в совместное унитарное государство, причем на худших, чем в 1960 году, условиях. Компромисс, о котором «почти договорились» Клиридис и Денкташ, предусматривал, что доля турок-киприотов на госслужбе будет снижена с 30% (по конституции 1960 года) до 20% (что примерно соответствовало их доле в населении острова). По некоторым данным, Денкташ был вынужден согласиться даже с тем, что в правительстве его община будет представлена всего одним министром, и что турко-кипрские депутаты не будут обладать правом вето.

Но для Макариоса и это было «слишком». «Видишь эти руки, Глафкос?» – патетически спросил Клиридиса архиепископ. «Ты можешь отрубить их, но я больше не подпишу конституцию, запрещающую «энозис»…»

Сейчас «президент ТРСК» не любит вспоминать ни о мирном переговорном процессе 1968–1974 годов, ни о сделанных им уступках. Так же, как предпочитает он не обсуждать и различные варианты урегулирования, прорабатывавшиеся с его участием во время «сидения» в Турции: «энозис» в обмен на остров Меис, или в обмен на турецкую военную базу на Кипре; вывоз с острова всех турок-киприотов в обмен на стамбульских греков и т.д.

Начало 70-х годов было периодом, когда основным на Кипре был не конфликт между общинами (дело постепенно шло к его урегулированию), а коллизии внутри общин. И если у греков-киприотов нарастали разногласия между Макариосом и левыми, с одной стороны, и националистами-сторонниками афинской хунты, пришедшей к власти в 1967 году, с другой, то среди турок-киприотов усиливался протест против тоталитарных методов, которыми турецкие офицеры и администрация Ф. Кючюка управляли жизнью внутри анклавов.

Именно тогда и настал час Денкташа. Он способствовал разжиганию конфликта между Кючюком и общественными организациями турок-киприотов, прежде всего профсоюзами. И к 1973 году, когда в атмосфере «нормализации» было решено провести выборы турко-кипрского вице-президента Республики Кипр, в Анкаре сформировалось мнение, что лидера общины нужно поменять. Турок-киприотов же усиленно убеждали, что Ф. Кючюк постарел (тогда ему было 64 года) и ему, мол, пора на покой. Заметив развитие интриги, Кючюк был взбешен. «Ну ничего – меня Макариос не смог «съесть», а уж этим-то я тем более не по зубам», – заявил он своим соратникам. Но просчитался: в итоге единственным кандидатом на пост вице-президента оказался Рауф Раиф Денкташ, который и победил на безальтернативных выборах.

Правда, Анкаре пришлось ради этого немало потрудиться. Помимо Ф. Кючюка, о своих претензиях на высокий пост заявлял и лидер созданной в 1970 году Республиканской турецкой партии А.М. Бербероглу. Но и ему выдвинуть свою кандидатуру не удалось: Бербероглу вызвали в турецкое посольство, заперли там и держали до тех пор, пока угрозами не удалось вырвать у него отказ баллотироваться в вице-президенты…

Под руководством Денкташа турецкая община острова и вступила в решающий для всего острова 1974 год.

Когда речь заходит о 1974 годе, на Кипре вспоминают прежде всего трагические события июля-августа: мятеж греческих офицеров Национальной гвардии против Макариоса и последовавшее за ним турецкое вторжение на Кипр. К этому моменту от Денкташа мало что зависело: исторические документы свидетельствуют, что подготовку к вооруженному вмешательству на острове Турция начала сразу же после событий 1967 года – оставалось дождаться следующего кризиса… Тем не менее в контексте трагических событий 1974 года нельзя не упомянуть о нескольких эпизодах, позволяющих лучше понять личность турко-кипрского лидера.

Прежде всего внимания заслуживает загадочная история, которую «президент ТРСК» любит рассказывать (особенно в последние годы) на различного рода праздничных мероприятиях.

Как вспоминает сам Денкташ, дело было за полтора месяца до путча. Во сне ему явился (!) Ататюрк. Денкташ встречал его у въезда в турецкий квартал Никосии. «Спаси нас», – якобы сказал лидер общины основателю Турецкой Республики, – «нет у нас больше сил терпеть…». И Ататюрк якобы ответил: «Следи за конъюнктурой, Денкташ».

Конечно, учитывая религиозную суеверность Денкташа и почти мистический культ Ататюрка, созданный и усиленно культивируемый как в Турции, так и в турко-кипрской общине, неудивительно, что это отразилось и на подсознании нашего героя. Любопытно иное: утром Денкташ помчался к турецкому послу рассказывать о «чудесном» сне. И когда 15 июля танки Национальной гвардии атаковали дворец Макариоса, а турецкий премьер-министр Б. Эджевит выступил по радио с заявлением о том, что «Турция будет действовать в соответствии с конъюнктурой», Денкташа озарило: «пророчество начало сбываться». Он вновь посетил посла и напомнил об их разговоре полуторамесячной давности…

Сейчас этот эпизод подается иногда чуть ли не как пример предвидения «национальным лидером» развития ситуации – вполне в духе ближневосточной политической культуры. Кроме того, «общение» во сне с Ататюрком (явная аналогия с некоторыми эпизодами в Коране) придает Денкташу в глазах некоторых полуграмотных турок (в Турции и среди переселенцев из Анатолии в ТРСК) статус почти «святого». Любопытно, однако, иное: в чем был смысл общения с послом Турции после «вещего сна»? Неужели дипломатическому представителю, а фактически – наместнику Турции в Никосии это было интересно? И зачем потребовалось напоминать о сне 15 июля?

Как явствует из воспоминаний Денкташа, «вещий» сон приснился ему за полтора месяца до путча-то есть примерно 1 июня. Стоит вспомнить, что к 1 мая 1974 г. турецкие вооруженные силы закончили развертывание батальона морской пехоты, формирование которого началось после событий 1967 года на Кипре, в полк и перебросили эту часть из Стамбула (где она базировалась почти 7 лет) в Мерсин – поближе к острову. Очевидно, к этой же дате были готовы и планы у будущих путчистов. При этих условиях определяющей является, конечно же, «конъюнктура». Не напряженным ли ожиданием был вызван сон Денкташа? И если так, то, зная о том, что вот-вот должно произойти, не пытался ли он своим визитом привлечь более пристальное внимание посла к происходящему на острове? Снова загадка…

В целом же многие турки-киприоты сейчас говорят о том, что в критические дни 1974 года турко-кипрский лидер проявил себя не с лучшей стороны. Например, как только стало ясно, что произошел переворот, свергнувший Макариоса, Денкташ выступил по радио с призывом к турецкому населению острова сохранять спокойствие. «Переворот – внутреннее дело греков, нас не касается», – сказал он. Между тем путчисты, проезжая мимо турецких постов, кричали боевикам ТМТ: «Разберемся с Макариосом и коммунистами – доберемся и до вас».

«Президентом» страны объявлен Никос Сампсон – боевик ЭОКА, «прославившийся» тем, что в 1955–1959 годах убивал выстрелами в спину британских солдат на улицах Никосии, а в 1963 г. командовал отрядами, штурмовавшими населенный турками-киприотами район Оморфита. Да и сама страна поменяла название – провозглашена Греческая республика Кипр. Со дня на день ожидается, что будет объявлен «энозис»…

Здесь, впрочем, Денкташу и военному руководству ТМТ надо отдать должное: они опасались массированного наступления на турецкие анклавы и потому старались не провоцировать путчистов. Успокаивая свое население, Денкташ слал в Анкару телеграммы, где требовал срочного военного вмешательства. В афористичном стиле, позаимствованном, видимо, у И. Иненю, турко-кипрский лидер заявил: «Невозможно согласиться с тем, что премьер-министром Израиля станет Адольф Гитлер». Одновременно ТМТ мобилизовала всех резервистов и молодежь.

Забывается другое: вскоре после путча на турецкие посты начали приходить греки-киприоты. Они рассказывали, что по всему Кипру идет охота на сторонников Макариоса, коммунистов и социалистов, и просили убежища в турецких анклавах (!). Но под предлогом «не провоцировать нападение на анклавы» турко-кипрское руководство приняло решение выдать всех перебежчиков – в руки тех, кого сами же сравнивали с Гитлером. Нет сведений, что хотя бы один из этих людей остался в живых…

Гораздо более серьезный, с точки зрения турок, «прокол» Денкташ допустил 20 июля – в день высадки турецких войск. 19-го вечером ему сообщили, что утром на остров будет высажен турецкий десант. В пять утра он должен был выступить по радио и объявить об исполнении Турцией своих обязательств как страны-гаранта.

Казалось бы, Денкташ все продумал: подготовил текст, запер в комнате тех своих сотрудников, кому стало известно о предстоящей операции, напоил офицера связи войск ООН… Не учел он одного: часовую разницу во времени, существовавшую тогда между Кипром и Турцией.

В пять утра турко-кипрская радиостанция «Байрак» начала транслировать заявление Денкташа: «В настоящий момент турецкие войска со всех сторон высаживаются на Кипр…» Но до десанта оставался еще час. Ирония истории: человек, столь страстно мечтавший о военном вмешательстве Турции на острове, преждевременно выдал информацию о нем, чем (теоретически) мог бы сорвать всю операцию! Произошло, однако, противоположное: греко-кипрские военные, не видя в течение часа никакой высадки, решили, что заявление по радио – провокация турок-киприотов. Зато пострадали многие кипрские турки: поверив словам Денкташа, что десант будет везде, они одели праздничные одежды, вытащили припрятанные флаги и двинулись на набережные встречать солдат «матери-родины» (так, например, было в Лимассоле). Многие участники несостоявшейся тогда встречи в тот же день были интернированы греками-киприотами и провели потом в созданных концлагерях по 2–3 месяца; некоторые умерли или были расстреляны там, так и не дождавшись освобождения. Такую цену турецкая община острова заплатила за «военную хитрость» своего лидера…

Сразу же после оккупации турецкими войсками 37% территории острова (северная часть Кипра) в августе 1974 года Денкташ хотел провозгласить «Турецкую республику Кипра». Но Анкара на это не согласилась: насильственный характер такой акции был бы слишком очевиден. Тогдашний министр иностранных дел Турции сказал Денкташу: «Провозгласите пока государство, которое станет частью будущей кипрской федерации. Если же через 5–6 месяцев греки не пойдут на соглашение (От автора: имелось в виду – на турецких условиях), тогда можно будет говорить и о независимости». Тем турко-кипрскому лидеру и пришлось тогда ограничиться: в феврале 1975 года было объявлено о создании «Турецкого федеративного государства Кипра». Совет Безопасности ООН признал этот акт незаконным и недействующим.

Зато пользуясь плодами военных побед, Денкташу в ходе первых же переговоров удалось продавить соглашение, согласно которому почти все турки-киприоты ушли (в том числе, и под давлением ТМТ) на контролируемую турецкой армией территорию. Сейчас Денкташ называет его «соглашением об обмене населением», явно проводя аналогию с подобной договоренностью между Турцией и Грецией в 1922–1923 годах (собственно, для него кипрский вопрос существует только в контексте турецко-греческих отношений). Частое повторение этого тезиса привело к тому, что именно так это соглашение сейчас и воспринимается. На самом же деле в документе 1975 года говорилось о том, что турки-киприоты вольны перебраться в контролируемую турками зону; греки-киприоты, если захотят, могут в ней остаться; предусматривалось даже, что некоторые греко-кипрские беженцы смогут туда вернуться. Но на практике 1975–1976 годы стали периодом масштабной «этнической чистки» на севере острова. Турко-кипрское руководство во главе с Денкташем сделало все, чтобы «выдавить» из своего «государства» остававшихся там греков-киприотов. И здесь режим проявил иезуитское коварство: туркам-киприотам из числа беженцев с юга острова начали раздавать – в собственность (!) – дома, где еще жили греки-киприоты (при том, что пустующего жилья было в избытке). Можно себе представить, какие драмы разыгрывались, когда люди, натерпевшиеся страха во время боевых действий и плена, многие – потерявшие родных и близких, бросившие в Лимассоле или Пафосе бóльшую часть своего имущества, приходили занимать дома и сталкивались там с их законными, но бесправными на тот момент греко-кипрскими хозяевами. Так разжигалась вражда между простыми людьми, закладывалась «мина» под будущее острова – киприоты должны были поверить, что не способны жить вместе… Вообще, массовая раздача «военных трофеев» – огромного богатства в виде жилья, фабрик, отелей, ресторанов и т.п., оставленного греками-киприотами на севере острова – сделала большинство турок-киприотов соучастниками преступного разграбления чужого имущества, а следовательно, – заложниками политики Денкташа.

Попытки мирного урегулирования кипрской проблемы, начавшиеся еще в 1975 году, продолжаются и до сих пор. Они, однако, так пока и не дали результата. Всякий раз, когда казалось, что мирное соглашение уже близко, Денкташу удавалось сорвать его заключение и, пользуясь кризисом, сдвинуть ситуацию еще немного в свою пользу – в сторону «таксима». Разумеется, негибкость, упрямство и недальновидность греко-кипрского руководства, а главное – его уязвимость перед лицом провокаций всегда были самыми лучшими «помощниками» Денкташа, обеспечивая ему каждый раз нужный повод для срыва урегулирования. Так, в 1983 году греки-киприоты провели через Генеральную Ассамблею ООН устраивающую их резолюцию. Денкташ ответил провозглашением «независимости» нового государства «Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК)», так же не признанного ООН. А когда в 1997 году Европейский Союз включил Республику Кипр (фактически представляемую греками-киприотами) в число первоочередных кандидатов на членство, турко-кипрский лидер заявил, что будет отныне продолжать переговоры только на «межгосударственной» основе.

Не всегда, правда, все шло гладко. В 1993 году, в уникальной ситуации в международных делах, начавшейся после распада СССР и демократизации в Турции, Денкташа едва не «додавили». Посредники ООН заперли делегации двух общин Кипра под Нью-Йорком и грозились не выпускать вплоть до достижения соглашения. Прагматики – правоцентристы, находившиеся у власти в Анкаре, сделавшие ставку на форсированную интеграцию с ЕС, также требовали «наконец договориться». И все же он вывернулся: сославшись на необходимость «посоветоваться с парламентом и народом», Денкташ уехал на Кипр, обещая вернуться через три дня. Но возвращаться не стал: через пару недель молчания заявил, что предлагаемое соглашение неприемлемо, и никуда не поехал. А тут как раз умер президент Турции Т. Озал, пытавшийся избавить страну от двух ее главных проблем – кипрской и курдской, и давить на Денкташа стало некому. Сейчас в Турции появились утверждения, что Озалу «помогли» уйти из жизни…

Непростой была для Денкташа и ситуация в турко-кипрской общине: хотя его доминирование во внутриполитической жизни остается несомненным, были и проблемы.

Так, в 1976 году первые выборы в новом «государстве» Денкташ выиграл безусловно. Но уже в 1981 году нашелся серьезный соперник – лидер социал-демократов З. Рызкы. Денкташ вновь оказался первым, но «50% + 1 голос», требуемых для избрания, не собрал. Он уже было объявил своему штабу, что надо начинать подготовку ко второму туру; но военные, находившиеся тогда у власти в Турции, решили, что время менять лидера турок-киприотов пока не пришло… Денкташу позвонили и поздравили с переизбранием на пост «президента». Населению же сказали, что он получил «чуть более 50% голосов»…

Денкташ извлек из этой истории нужные уроки. «Левые усилились – надо принимать меры», – сказал он своим помощникам. Вскоре под руководством его старшего сына Раифа возникла Социал-демократическая партия. Правая и националистическая по сути, но возглавляемая действительно популярным в общине Раифом, она дезориентировала избирателя. Но не это было главным.

Есть такая шутка: «Если народ не устраивает власть, надо менять народ». Именно это и было проделано на севере Кипра. Уже в 1975 году на остров начали прибывать первые переселенцы из Турции. Кроме того, право остаться на севере Кипра получили и многие турецкие военные, участвовавшие в боевых действиях в 1974 году, а затем вышедшие в отставку. В сущности, администрация Денкташа в точности повторила то, что было проделано османскими властями после завоевания Кипра в 1571 году. В этом, кстати, кроется один из ключей к пониманию того, как Денкташ и его сторонники воспринимают ситуацию на Кипре – как новое завоевание, подобное тем, за счет которых создавалась Османская империя…

Переселенцы из Турции стали мощнейшей поддержкой Денкташа. Не имеющие с греками-киприотами общего прошлого и поэтому воспринимающие представителей иной общины острова только как врагов, обладающие в большинстве своем низким образовательным и культурным уровнем, а зачастую – и криминальным прошлым, но при этом получившие самые лакомые куски «военных трофеев», эти люди попали в материальную, моральную и идеологическую зависимость от режима, составив едва ли не самую прочную его опору… Сейчас переселенцы составляют большинство населения Северного Кипра – до 100–120 тыс. человек. В угаре эйфории, наступившей после «освобождения» в 1974 году, турки-киприоты сами не заметили, как оказались в собственном доме в роли меньшинства, способного лишь беспомощно наблюдать, как от их имени и за них принимаются принципиальные для судьбы всего острова решения. Если с 1964 г. по 1974 г. эмигрировало около 6 тыс. кипрских турок, то в период 1974–2000 годов – более 60 тысяч…

И еще один важный шаг предпринял Денкташ в то время. Конституция «Турецкого федеративного государства Кипра» предусматривала, что один человек не может занимать пост президента более двух сроков. То есть, срок полномочий Денкташа истекал в 1985 году. В этих условиях «дипломатические победы» греков-киприотов в ООН пришлись как нельзя кстати. С провозглашением в 1983 году «ТРСК» пункт об ограничении количества президентских сроков из новой «конституции» исчез… Тогдашний президент Турции К. Эврен прямо заявляет сейчас, что создание «ТРСК» нужно было для того, чтобы оставить Денкташа во главе турок-киприотов.

Кстати, провозглашение нового «государства» было организовано вполне в стиле Денкташа. Решение, естественно, готовилось келейно – крайне узким кругом его помощников в координации с высшим турецким руководством. Вечером 14 ноября 1983 г. Денкташ вызвал представителей оппозиционных партий, представленных в парламенте, и объявил: «Завтра мы провозглашаем новое государство. У нас достаточно голосов, чтобы провести это решение через парламент большинством голосов; но нам нужно единогласное решение. Вы, конечно, имеете право проголосовать против, но подумайте, каким будет отношение государства к партиям, пытавшимся препятствовать его рождению…» К этому моменту вся связь севера Кипра с внешним миром была отключена. К тому же по пути в «президентскую» резиденцию депутаты встречали усиленные патрули турецких военных – Денкташ, конечно же, объяснил это «совпадением»: дескать, в тот вечер куда-то ездил командующий турецкими силами на Кипре. Кстати, в Турции в тот момент опять был переходный период: военные после переворота 1980 года передавали власть гражданским, выборы прошли, но новое правительство еще не было сформировано…

Последние «президентские выборы» прошли в «ТРСК» в апреле 2000 года. Несмотря на разнузданную пропаганду в стиле «черного PR» и откровенную поддержку со стороны всей турецкой официальной верхушки, действующий «президент» собрал лишь около 44% голосов. Но второй тур так и не состоялся: соперник Денкташа, националист Д. Эроглу, еще накануне объезжавший политические партии в поисках поддержки, после таинственного звонка из Анкары снял свою кандидатуру – за три дня до голосования… Учитывая количество избирателей, пришедших к урнам в первом туре, сейчас Р. Денкташ занимает «президентское» кресло волею примерно 35% электората.

Так кто же он такой, «Его Превосходительство господин Денкташ», как именуют турко-кипрского лидера документы ООН?

Разумеется – блестящий публицист, не лишенный и литературного дара, ловкий, опытный политик, харизматический оратор, настойчивый – до упрямства – юрист…

На собеседника, особенно того, кто встречает его в первый раз, турко-кипрский лидер производит сильное впечатление. Свободный английский язык, стройные логические построения мысли, а еще – турецкое гостеприимство и привлекательная внешность – все это очень располагает к себе и заставляет задуматься: а может, этот симпатичный человек прав? Только по мере погружения в детали кипрской проблемы начинаешь замечать, что логика не так уж и стройна: в документах и натяжки, и передержки, откровеные лукавство и ложь. Улыбки же призваны скрывать циничность и преступность политики…

Впрочем, любезность и учтивость Денкташа – скорее маска. Способный вести себя как подлинный английский джентльмен, он чаще откровенно груб и беспардонен и бравирует этим, упиваясь растерянностью собеседников. Вполне в стиле Денкташа, перебивая иностранного посла, тыкать в него пальцем и кричать: «Это вы виноваты в нерешенности кипрской проблемы, вы признали греков законным правительством острова!» Турко-кипрский лидер может, не стесняясь, назвать предложения великой державы «bull shit», а общение с иностранным представителем начать с получасового «урока истории» или столь же длительного пикирования с греко-кипрскими журналистами, или сразу после приветствия огорошить посла словами о том, что считает его государство враждебным. Подобный стиль поведения, видимо, восходит к чисто восточной, османской традиции в воспитании Денкташа: он наслаждается своей «крутизной», чувствуя собственную безнаказанность. В самом деле: механизма прямого воздействия на Денкташа у мирового сообщества нет. Причем, как ни парадоксально, и ужесточение санкций против «ТРСК», и их снятие были бы на руку турко-кипрскому лидеру. В первом случае ему было бы легче контролировать общину, играя на синдроме «осажденной крепости»; во втором, при обеспечении социально-экономической стабильности, снижало бы у турок-киприотов мотивацию к достижению урегулирования, косвенно подтверждая правильность курса Денкташа на раздел острова.

Вообще личные качества турко-кипрского лидера до сих пор представляют собой предмет споров в общине. Многие наблюдатели отмечают, что Денкташ проявлял себя как примерный семьянин и заботливый родственник. Немало, однако, и тех, кто убежден, что это – не свойства характера «президента», а, скорее, добросовестное исполнение им бытовых требований общественной морали в ее мусульманском варианте (искренняя религиозность Денкташа ни у кого не вызывает сомнений). Сторонники этой точки зрения считают, что на самом деле Денкташ никогда и никого не любил. Действительно: когда в 1999 году умер Осман Орек – министр обороны Республики Кипр в 1960–1963 годах, преданный соратник Кючюка и Денкташа – глава «ТРСК» на его похороны не пришел: накануне вечером, согласно ранее намеченному плану, он отправился в морской круиз.

Не поехал Денкташ и на похороны своего брата Эрутгрула, умершего в Измире. В газетах тогда появилось сообщение, что его, дескать, не отпустили врачи. И в то же время турко-кипрский лидер совершил ряд дальних зарубежных поездок, причем в таком темпе, который и не всякий молодой человек выдержал бы.

Похожие ситуации связанны с Б. Нальбантоглу и К. Танрысевди.

Более того, много вопросов вызывает и история гибели старшего сына Денкташа – Раифа. В декабре 1985 года он разбился в своей машине на ночной дороге между Никосией и Фамагустой. Поскольку Раиф был «депутатом» и популярной в общине личностью, оппозиции, несмотря на ее абсолютное меньшинство в «меджлисе», удалось «продавить» решение о создании парламентской комиссии по расследованию этого случая: обстоятельства автокатастрофы вызывали слишком много вопросов и подозрений. Однако эта комиссия даже ни разу не собралась… Денкташ очень тяжело перенес гибель первенца, но ни разу не отошел от официальной версии ее причин. В турко-кипрской общине бытует мнение о том, что Раиф в то время начал отходить от линии своего отца, искреннее стремиться к урегулированию и примирению с греками. Учитывая его популярность, предполагают, что «кто-то» посчитал смену поколений в турко-кипрском руководстве преждевременной…

И все же нельзя не признать, что Денкташ был и остается действительно крупной личностью, на порядок превосходящей всех своих политических оппонентов (говорят, что «не по зубам» ему был только Макариос). По сути, он является отдельным «фактором кипрской проблемы», без учета которого невозможно говорить об урегулировании на острове. Заметим, кстати, что все плоды воспитания и образования, свои силы и таланты, весь свой потенциал Денкташ отдал или посвятил делу (в правоту которого, он, несомненно, искренне верит) разделения «по живому» людей, мирно проживших вместе почти 400 лет…

Время работает против Денкташа лично – от возраста никуда не убежать. О деле же этого не скажешь. Затягивание урегулирования все дальше и дальше отдаляет его перспективу. Выросло уже два поколения турок, никогда не видевших рядом греков-киприотов. Они могут знать, что дом, в котором живут, принадлежал когда-то грекам, но для них уже это свой родной дом, и люди не готовы отдавать его кому бы то ни было. А режим строит все новые и новые барьеры, обрубая последние ниточки, связывающие бывших соседей и друзей…