Реформы Ивана Грозного (работа 1)
Реформы Ивана IV
1. Первый период реформ
Растущая социальная напряжённость в стране поставила власть перед необходимостью перемен. К счастью, в стране нашлись и люди, готовые провести эти реформы. Вокруг Ивана сложилась Избранная рада. Состав и историческая роль её до сих пор остаётся спорным вопросом. Считают, что в неё входили священник Благовещенского собора Сильвестр, митрополит Макарий, молодой придворный Алексей Фёдорович Адашев, дьяк Иван Висковатый, князь Андрей Михайлович Курбский.
Проводя реформы, московское правительство испытывало нужду в поддержке нации в целом. Чтобы обеспечить эту поддержку, правительство обратилось к политически наиболее значимым сословиям – духовенству, боярству и дворянству. Идея соборности стала развиваться с середины XVI века. Земский Собор собирался по царской грамоте. В его состав входили Боярская Дума, Освещенный собор (церковные иерархи) и выборные от дворянства и посадов. Духовная и светская аристократия составляли элиту общества, и в решении важных вопросов царь не мог без них обойтись. Дворянство было главным служилым сословием, основой царского войска и бюрократического аппарата. Верхушка посада была главным источником денежных доходов казны. Противоречия, существовавшие между этими социальными группами, позволяли власти балансировать и усиливаться.
Земские соборы решали основные вопросы внешней и внутренней политики, законодательства, финансов, государственного строительства. Вопросы обсуждались по сословиям (“по палатам''), но принимались всем составом собора. Известны соборы 1547, 1549, 1550, 1551, 1560, 1575, 1576, 1579, 1580, 1584, 1598, 1604, 1611, 1613. 1619. 1622, 1632, 1634, 1637, 1639. 1642, 1645, 1648-1649, 1653 годов. Их значение и принятие решения неоднородны. Соборные решения служили источником избрания на царство (1584-Фёдора Ивановича, 1598-Бориса Годунова, 1613-Михаила Романова). В 1611 и 1612 годах проходит «военные соборы», решавшие стратегические задачи. Собор 1550 года принял новый Судебник, 1551 год – основные положения реформы церкви. Собор 1648-1649 годов принял важнейший документ – Уложение. Структура соборов сложна: в состав Стоглавого собора 1551 года в полном составе входили Освященный собор, Боярская Дума и Избранная Рада. Наиболее представительным был Собор 1556 года, решавший вопрос о войне с Польшей. На нем было сформировано пять курий, представлявших духовенство, боярство, приказных людей, дворянство и купечество.
Однако полномочия Собора были неопределенны и безграничны, поэтому поводы к их созыву были разными. Собирались соборы на Красной площади, в Патриарших палатах или Успенском соборе Кремля. Каждое сословие подавало своё собственное мнение, в результате составлялся соборный приговор.
В 1550 году царь вместе с Думой принял новый Судебник. В центре законодательной работы, по-видимому, стоял Казённый приказ, возглавляемый казначеем. Не случайно в период подготовки нового кодекса А. Адашев получил чин казначея. Как только работа над судебником подошла к концу, Адашев покинул Казённый приказ. Судебник 1550 года часто называют царским судебником, он является пересмотренным и расширенным вариантом Судебника Ивана III. Если в первом было 68 статей, во втором - 100.
Судебник рассматривает в основном судебные процедуры, уголовные преступления и некоторые нормы гражданского права. Ст.97-98 предусматривали, что в случае появления прецедентов, не рассматриваемых в данном Судебнике, новые нормы в дополнение к Судебнику будет устанавливаться царём и боярами.
Среди новых важных статей надо отметить ст.60 и ст.64, которые ограничивали судебную власть провинциальных наместников. В ст.61 пункте 1. определялись лица, приговоренные к высшей мере наказания. Это могли быть виновные в вооруженном восстании и заговоре против государя, а также «каждый, кто сдал крепость врагу» позднее эта норма вошла в главу 2 Соборного Уложения 1649 года.
Cт. 57 Судебника 1497 года дублировалась ст. 88 Судебника 1550 года. Она обеспечивала крестьянам возможность перехода к другому владельцу в Юрьев день. Рассматривалось (ст. 88) и положение крестьян, живущих в доме, данном им землевладельцем (пожилые дворы). При желании уйти он должен был заплатить землевладельцу за пользование домом: 1 год-1/4 стоимости, 2 года - половину, 3 года-3/4 стоимости, 4 года и более - стоимости дома целиком.
В степной зоне дом стоил 1 рубль и 6 копеек (в 1497-1рубль), в лесной зоне - 56 копеек (1497-50 коп), такое повышение можно объяснить общим повышением цен в Московском государстве.
Значительный интерес представлял перечень платежей за ущерб, нанесённый достоинству людей среднего и низшего классов (ст. 26 судебника). Составители хотели защитить дворянство и городских жителей от каких-либо притеснений боярства. Шкала штрафов за ущерб достоинству указывала место человека в социальной иерархии. Чем выше был социальный статус, тем большей платы мог требовать человек. Гость получал 50 руб. ущерба собственному достоинству, посадский человек - 5 руб., горожанин низшего статуса (т.е. «чёрный» или «молодший») - 1 рубль., крестьянин - 1 рубль. Женское достоинство было защищено лучше мужского. Компенсация жене была в два раза выше во всех перечисленных категориях, чем мужу.
Холоп на Руси не рассматривался как юридически значимое лицо и поэтому не подлежал защите достоинства со стороны закона. Но согласно ст. 26, некоторые категории людей, служившие боярам, должны были получать плату за посягательство на их достоинство, даже если юридически они были холопами.
В целом же, составители Судебника 1550 года попытались положить предел распространению «холопства». (Ст. 76 –случаи получения холопами свободы).
К началу XV1 века в Московском государстве развился новый тип так называемого «условного рабства» - служилое холопство. Этот тип зависимости был следствием специальной формы ссуды. Должник обязан был выплачивать % по ссуде, выполняя определённые работы для своего кредитора. Очевидно, у него было мало шансов когда-либо погасить эту ссуду и обычно, он работал на кредитора до смерти. Судебник 1550 года ограничил размер ссуды по служилой кабале, установив максимум в 15 рублей. Кроме того, только вольные люди, то есть те которые не входили в налогооблагаемые сельские и городские общины, имели разрешение получать такие ссуды.
Существенные реформы были проведены в жизни церкви.
В 1549 году церковный собор провел канонизацию «новых чудотворцев». Местные святые превратились в общерусских, создался единый для всей страны пантеон.
В 1551 году состоялся новый церковный собор. Книга его решений содержит сто глав и сам собор называют Стоглавым. Его задачами были: унификация церковных обрядов, принятие мер по улучшению нравов духовенства, чтобы повысить его авторитет. Стоглав принял следующие решения:
1. Заменить домашние школы на правильно организованные церковные училища. Их рекомендовалось основать в Москве, Новгороде и др. городах (гл. 26).
2. Предписывалось переписывать книги с добрых переводов, править, чтобы не допускать ошибок. Иконописцам следовать греческим образцам и Андрею Рублеву (гл.27,28,43).
3. Исправить нравы низшего духовенства, усилив надзор и наказание за непослушание. Вводилась слежка за низшим духовенством.
4. Осуждена продажа церковных должностей, вымогательство и взятки в церковной среде.
5. Осуждены «бесовские игрища» и скоморошные представления. Грехом признали стрижку бороды, азартные игры, мытье в бане мужчин и женщин вместе.
6. Осудил монастырских служащих за злоупотребления, призвал монахов довольствоваться квасами. Запрещалось проживать в одном монастыре монахам и монашкам, не велено жить в миру, собирать деньги и бражничать.
7. Поощрялось милосердие к народу.
8. Проведена перепись больных, калек, стариков, чтобы устроить богадельни для них с пищей и одеждой. Для надзора избирались «градские целовальники», чтобы монахи не злоупотребляли выделенными средствами. Но зарплату служащим не платили.
9. О церковном землевладении. Церковь лишалась земель и доходов, приобретенных в период боярского правления. Запрещалось покупать земли без специального разрешения царя. Возврату подлежали все поместные и «черные» земли, которые отняли или купили монастыри у прежних хозяев. Монастыри стали платить в казну все основные налоги, даже больше, чем дворяне.
800 четвертей пашни помещика
600 четвертей пашни монастыря
500 четвертей пашни черносошных крестьян.
Собор провозгласил византийский принцип «симфонии» церкви и государства, включив шестую новеллу императора Юстиниана, излагавшую суть «симфонии». В 62 главе Стоглава записано: «Человечество обладает двумя великими дарами бога, данными ему через любовь его к людям – священство и царство. Первый направляет духовные потребности; второй – управляет и заботится о человеческих делах. Оба вытекают из одного источника». Этот принцип «симфонии» церкви и государства подразумевал определённое ограничение царского самодержавия.
Некоторые положения собора оказались не совсем чётко сформулированы и позднее стали открыты для критики. Их переоценка в середине XVII века послужила причиной церковного раскола.
1. В ранней христианской традиции существовало разное сложение пальцев для крёстного знамения. На соборе было одобрено двоеперстие, что символизировало двойственную природу Христа (гл.31)
2. Следующее решение затрагивало детали церковного ритуала. Было отмечено, что «алилуя» писалась трижды во многих церквах и монастырях Пскова и Новгорода, в Москве же – два раза. Собор запретил трёхкратное исполнение, т.е. римско – католическое, и одобрил двухкратное повторение «алилуя» (так наз. сугубая алилуя. Гл. 42)
3. Третье противоречивое решение Собора привело к добавлению слова в восьмой части Символа Веры. В православном прочтении следует говорить, что мы веруем «в святой дух, бога, Дарителя жизни, который произошел от отца…».
В рукописях «Бог (по-русски и по-церковнославянски - «Господь») был заменён словом «Истинный». Некоторые переписчики вставили «Истинный» между Бог и Даритель Жизни. Стоглавый Собор постановил, что надо говорить либо «Бог», либо «Истинный», не произнося эти слова вместе (глава 9). Правда, в действительности это решение игнорировалось. Сложилась практика читать символ веры следующим образом «Святой Дух, Истинный, Даритель Жизни». (Выпадало Бог, вместо него истинный).
В 1550-1551 году в стране был введен новый земельный кадастр, который определял новую единицу налогообложения - «большую соху». Она составляла на одном хорошем поле 800 четвертей у помещика, 600 у монастырей, 500 у черносошных крестьян. Всего норма для трех полей составляла соответственно 2400, 1800 и 1500 четвертей, т. е 1200, 900 и 750 десятин. Для земель худшего качества норма была иной.
Митрополит Макарий и большинство членов Собора 1551 года были консерваторы. Они стремились избавить русскую церковь от её недостатков, но не собирались вводить ничего нового в её практику и догматику.
И всё же Собор дал импульс постепенному подъему новых течений в русской религиозной и интеллектуальной жизни, открытая и смелая критика Собором недостатков в жизни церкви послужила толчком для более сознательного отношения к церковным проблемам среди священников и мирян.
В связи с упорядочением административной и военной службы правительство предполагало отобрать из знати и дворянства тысячу «лучших слуг» и наделить их поместьями в Подмосковье. Будучи поблизости от столицы, «лучшие слуги» в любой момент могли быть вызваны в Москву для ответственных служебных поручений. Подготовлявшаяся реформа должна была приобщить цвет провинциального дворянства к делам управления. Среди историков нет единого мнения по вопросу о судьбе этой реформы. И.И. Смирнов считал организацию «тысячи» одним из важнейших достижений Избранной рады. По мнению А.А. Зимина, проект не получил практического осуществления.
В целях укрепления вооруженных сил правительство Адашева преступило к организации постоянного стрелецкого войска и сформировало трехтысячный стрелецкий отряд для личной охраны царя. Стрелецкие войска зарекомендовали себя с лучшей стороны в военных компаниях последующих лет. Основной боевой силой русской армии в ХVI в. оставалось, впрочем, феодальное ополчение, состоявшее в массе своей из мелких дворян. Необеспеченность этих дворян землями подрывала боеспособность ополчения. Правительство многократно обсуждало проблему перераспределения земельных богатств в пользу дворянства. Этой теме посвящены были, по крайней мере, 5 из 12 вопросов, представленных царем Стоглавому собору. Аргументируя необходимость земельного передела, Иван указывал на то, что в годы боярского правления многие бояре и дворяне обзавелись землями и кормлениями «не по службе», а другие оскудели: «у которых отцов было поместья на сто четвертей, ино за детьми ныне втрое, а иной голоден». В вопросах митрополиту царь просил рассмотреть, каковы «вотчины и поместья и кормления» у бояр и дворян и как они «с них служили», и приговорить, «недостальных как пожаловали».
Проекты «землемерия» приобрели широкую популярность в среде дворянства. Однако осуществление их натолкнулось на сугубо практические трудности: откуда было взять необходимые служилой мелкоте земли? Дворяне не прочь были поправить свои дела за счет церкви. Земельные богатства духовенства возбуждали в них зависть. В центральных уездах страны монастыри успели завладеть примерно 1/3 населенных крестьянами земель. Ни в одной стране, писали иностранцы, нет такого количества монастырей и монашествующей братии, как в России.
Покушение на земельные богатства церкви встретило решительное противодействие со стороны воинствующих церковников – иосифлян. Так называли себя последователи Иосифа Волоцкого, главного противника Нила Сорского и нестяжателей. Иосифлянское большинство сплотилось вокруг Макария и провалило правительственную программу секуляризации. Правительству удалось лишь частично осуществить свои замыслы. В мае 1551 г. был издан указ о конфискации всех земель и угодий, переданных Боярской думой епископам и монастырям после смерти Василия III. Закон полностью запрещал церкви приобретать новые земли без доклада правительству. Задавшись целью воспрепятствовать выходу земель «из службы», власти ввели некоторые ограничения в отношении княжеско - вотчинного землевладения. Князьям воспрещалось продавать и отказывать свои вотчины в пользу церкви без особого на то разрешения. Земли, уже переданные монастырям без доклада, подлежали конфискации и обращались в поместную раздачу.
Осуществление нового земельного законодательства позволило правительству несколько пополнить фонд поместных земель. Но основные земельные богатства церкви остались нетронутыми. Церкви удалось их отстоять, правда, пришлось поступиться значительной частью своих податных привилегий – «тарханов».
Со времен феодальной раздробленности обладатели «тарханов» - знать и князья церкви – не платили в казну податей с принадлежащих им земель. Царский Судебник предписывал впредь никому не давать «тарханов», а старые грамоты у всех «поимати». Как показал Н.Е. Носов, действие нового закона испытали на себе и светские и духовные землевладельцы.
Меры против «тарханов» подрывали систему феодального иммунитете и способствовали и способствовали осуществлению программы дворянских преобразований. Реформа сохи также шла навстречу требованиям дворян.
Первые реформы Адашева имели важное значение: они способствовали укреплению центральной власти и в известной мере удовлетворили интересы дворянства. Но они носили в целом компромиссный характер. Консервативное боярство неохотно уступало свои позиции служилым людям.
2. Второй период реформ Избранной рады
Добившись полного успеха под Казанью и упрочив положение при дворе, Адашев смог вернуться к государственным преобразованиям. На втором этапе реформ завершилась перестройка центральных органов власти и возникла единая приказная система. Крупнейшие отрасли управления перешли в ведение особых приказов: внешние сношения сосредоточились в Посольском приказе, военные дела в – Разрядном, земельные дела в Поместном приказе. Старые территориальные учреждения - так называемые дворцы – не были уничтожены, но утратили своё прежнее значение. Приказная система не отличалась полным единообразием, но она отвечала потребностям политической централизации Российского государства. Боярская дума контролировала деятельность приказов, периодически посылая туда окольничих и бояр. Приказы стали разветвленной канцелярией думы. Что касается служилой бюрократии, то она сосредоточила в своих руках всё приказное делопроизводство.
Одним из первых приказов была Челобитная изба, которую возглавил А. Адашев. Он принимал челобитные и проводил по ним расследование, т.о. челобитная изба стала высшим контрольным органом. Поместный приказ занимался распределением поместий и вотчин между служилыми людьми. Разрядный ведал вооружёнными силами. Разбойный вёл борьбу с «лихими» людьми. Земской ведал порядком в Москве.
Оформление приказной системы ставило правительство перед необходимостью реорганизации кормлений – устаревших органов местного управления. Отмену кормлений и преобразование военно – служилой системы на втором этапе реформ обычно считают крупнейшим мероприятием Избранной рады.
Тексты важнейших приговоров этого времени сохранились не в подлиннике, а в литературном пересказе. Незадолго до своей отставки Адашев включил в официальную летопись рассказ, ставивший целью прославить его реформаторскую деятельность. Этот рассказ окрашен в апологетические тона и требует критики.
Самый важный адашевский «приговор» 1555 – 1556 гг. был посвящён кормлениям и службе. Правительство приступило к ликвидации кормлений уже в самом начале 50-х годов, и именно тогда были ликвидированы крупнейшие наместничества во внутренних уездах страны (Рязанское, Костромское и др.). Но после взятия Казани бояре «возжелали богатства», разобрали доходные кормления, а прочими кормлениями «государь пожаловал всю землю», иначе говоря, знатнейшее дворянство. Новая широкая раздача кормлений имела место в связи с первыми успехами в Ливонской войне в 1558 г. Итак, «приговор» 1555 – 1556 гг. не ликвидировал систему кормлений одним ударом. Из – за противодействия бояр и знатных дворян, пользовавшихся привилегией замещать «кормленные» должности, отмена кормлений затянулась на многие годы. Перестройка органов местного управления была осуществлена в полной мере и в сравнительно короткий срок только на Севере, где на черносошных землях жило малочисленное крестьянское население и почти совсем отсутствовало землевладение феодалов. Суд и сбор податей прежде осуществляемые здесь кормленщиками, перешли в руки «излюбленных голов», выбиравшихся населением. На черносошном севере земское самоуправление дало наибольшие преимущества не дворянам, а купцам промышленникам и богатым крестьянам. Земские органы наделялись довольно широкими полномочиями (административными, судебными, финансовыми). Они защищали на местах интересы зарождавшегося «третьего сословия» - волостной и посадской верхушки, в первую очередь.
Земская реформа, проведенная правительством Адашева, в целом как бы завершила общую перестройку аппарата государственного управления на новых сословных началах.
В центральных уездах земская реформа, начатая еще в 1539г., носила с самого начала продворянский характер. Правительство передало надзор за местным управлением губным старостам и городовым приказчикам, которых избирали из своей среды провинциальные дворяне. Губные старосты, а не наместники-кормленщики должны были теперь вершить суд по важнейшим уголовным делам. Деятельностью губных старост непосредственно руководил Разбойный приказ в Москве.
Позднее в ведение губных старост перешли и другие вопросы местного управления. В лице губных старост уездные дворяне получали орган, защищавший их сословные интересы.
В распоряжении государства не было еще ни кадров администрации, ни денег, чтобы платить жалование за гражданскую службу. Поэтому губные и земские старосты исполняли свои обязанности бесплатно. Реформы шли трудно. Пожилые и не очень здоровые люди, избранные губными старостами (предписано избирать лишь тех дворян, кто не был способен к военной службе), не горели желанием бросать свои имения и бесплатно исполнять свои трудные административные обязанности. Многие отказывались целовать крест, без чего нельзя было вступить в должность, некоторые уезжали из своих уездов в Москву. Новоявленных администраторов приходилось ловить, сажать на время в тюрьму и насильно отправлять в свои уезды.
Вслед за отменой системы кормлений в 1556 году был издан указ, регулирующий военную службу боярства и дворянства в соответствии с их вотчинами и поместьями. Это Уложение о службе также известное нам в пересказе Адашева.
В знаменитых «царских вопросах» Стоглавому собору власти впервые заявили о необходимости «уравнять дворян в землях» и обеспечить разоренных «недостальных» дворян. «И то бы приговоря, - значилось в царских вопросах,- да поверстати по достоинству безгрешно, а у кого лишек, ино недостаточного пожаловати». Не было другого вопроса, который бы так глубоко занимал и волновал всю массу дворянства, как вопрос о земельном обеспечении. Тема «дворянского оскудения» получила наиболее полное освещение в сочинениях известного публициста 50-х годов Ермолая Еразма. Его трактат о «землемерии» содержал проект всеобъемлющей перестройки системы поземельного обеспечения служивого дворянства. Целью Еразма было спасение «скудеющего» дворянства и вместе с тем облегчение участи крестьян- «ратаев». Еразм добился того, чтобы дворяне несли воинскую службу в строгом соответствии с размерами их земель. Для этой цели правительство должно было произвести всеобщее «землемерие».
Социальные устремления Еразма, живое сочувствие нуждам угнетенного крестьянства были чужды членам кружка Адашева, интересы которых ограничивались желанием провести продворянские военно-административные реформы. Но выдвинутые им смелые идеи, оказали влияния на воззрения Адашева. Следы такого влияния обнаруживаются в летописном рассказе о реформе военно-служилой системы в 1556 году. Согласно этому рассказу, «приговор» о службе должен был воплотить в жизнь идею уравнения дворян в земельных наделах: «Посем же государь и сея рассмотри: которые вельможи и всякие воины многими землями завладели, службою оскудеша, не против государева жалования и своих вотчин служба их,- государь же им уравнения творяше: в поместьях землемерие им учиниша, комуждо что достойно, так устроиша; преизлишки же разделиша неимущим». Перед нами литературная версия, а не подлинный текст закона. Тщетно мы стали бы искать в нем ответ на вопрос, какие поместные оклады служили основой уравнительного «землемерия» и как определялись «излишки» у вельмож, «оскудевших службой».
Из дальнейшего летописного изложения можно заключить, что реформа свелась к очередному генеральному смотру дворянского ополчения, во время которого служилые люди и «новики» получили положенные им поместные оклады, а «нетчики» лишились своих земельных владений. Среди землевладельцев, лишившихся «преизлишков», были, конечно, не одни «вельможи». Кроме них, пострадали вдовы, малолетние дети дворян, разоренная мелкота, «избывшая службы».
Проект уравнительного «землемерия» был самым радикальным из всех проектов Адашева. Но на практике его осуществление, по-видимому, не привело к решительному перераспределению земель между «вельможами» и простыми воинниками. Реальное значение реформы состояло в другом. Власти приравняли вотчины к поместьям в отношении воинской службы. Не только помещики, но и вотчинники теперь должны были отбывать обязательную воинскую службу и выходить в поход «конно, людно и оружно». С каждых 150 десятин пашни землевладелец выводил в поле воина в полном вооружении. Приводивших больше нормы – награждали, меньше – наказывали.
Военная реформа Адашева упорядочила дворянскую службу и повысила боеспособность армии накануне решающих сражений Ливонской войны.
В результате реформ Избранной Рады весьма чётко обозначился процесс развития сословных прав и самоуправления, который охватил различные слои русского общества — дворянство, горожан, крестьянство и духовенство. Правительство середины XVI века предпринимало такие меры и к тому, чтобы сохранить господствующее положение в стране аристократической верхушки служилого сословия.
По существу реформы Избранной рады были направлены на достижение компромисса интересов государства и поднимающихся сословий. Они намечали пути развития русской государственности как сословно-представительской монархии. Можно спорить о системе развития сословий и сословно-представительских учреждений в России середины XVI века, но отрицать тенденция нельзя. Процесс осложнялся вмешательством государства. Консолидация верхушки служилого сословия в особую правящую и привилегированную группировку сопровождалась утверждением в середине XVI века обязательной службы монарху. Деятельность губных старост жёстко контролировалась из Москвы Разбойным приказом, а деятельность органов земского самоуправления связывалась принципом круговой поруки. И, тем не менее, общая линия развития сословных прав и сословного представительства с тенденцией известного ограничения власти государя прослеживается очень отчётливо. Развитие сословно-представительных учреждений не противоречило централизации. В странах Западной Европы сословно-представительная монархия представляла собой особый, закономерный этап становления централизованных государств, предшествующий абсолютизму.
Но именно такой путь развития государства не устраивал самого царя Ивана. Царь не желал быть сколько-нибудь зависимым ни от бояр, ни от купцов. Мировоззрение Грозного довольно хорошо прослеживается в его сочинениях. Красной нитью через всё его «литературное творчество» проходит одна главная идея — неограниченной, ни от кого не зависимой самодержавной власти. По мысли Ивана Грозного, царская власть имеет не земное, а Божественное происхождение, и только царь, «избранник божий», мог отвечать за судьбу страны имел исключительное право «добрых жаловати, а лихих казнити». Никто из подданных не в праве давать ему советы, все они, от знатных бояр до простых «войников» - суть «государевы холопи». С иронией писал царь Иван и о своей «братии» - европейских монархах, власть которых была ограниченна сословиями и парламентами. «Безбожные языцы» (т. е. государи – язычники, неправославные), - заявлял царь, - те все царствованиями своими не владеют, како им повелят работные их (т. е. подданные), и тако и владеют». «А российское самодерьжьство изначала сами владеют своими государствы, а не боляре или вельможи». Польскому королю Стефану Баторию (известно, что короли в Польше избирались на сеймах) Иван, похваляясь, писал, что он-де царь и великий князь всея Руси «по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению». В том же духе он обращался и к английской королеве Елизавете: «И мы чаяли того, что ты на своем государьстве государыня и сама владеешь… Ажно у тебя люди (т. е. служилые люди, дворяне) владеют, и не только люди, но мужики торговые, и о наших о государьских головах, и о честех, и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков…».
Но подобные взгляды Грозного не были, в сущности, новыми, он лишь развивал идеи своих предшественников: идеи «богоустановленности» и неограниченности монархической власти.
3. Окружение Ивана Васильевича Грозного
Деятельность Сильвестра. Сильвестр родился в Новгороде в семье небогатого священника и избрал духовную карьеру. Из Новгорода Сильвестр перебрался в столицу и получил место в кремлевском Благовещенском соборе. Благовещенский поп, «последняя нищета, грешный, неключимый, непотребный раб Сильвестришко» (так он именовал себя), выделялся своим бескорыстием в толпе стяжателей, сребролюбивых и пьяных князей церкви. Положение при дворе открыло перед ним блистательные перспективы. При его влиянии он без труда мог занять доходное епископское место или пост настоятеля монастыря. Но он никогда не умел устроить своих дел. После пожара 1547 года перед Сильвестром открылась возможность получить «протопопствие» и даже официальный пост царского духовника, но он не воспользовался случаем. Начав карьеру священником Благовещенского собора, он закончил жизнь в том же чине.
Благовещенский поп, надо полагать, принадлежал к образованным кругам духовенства. Он обладал неплохой для своего времени библиотекой. Некоторые книги ему подарил Иван IV из царского книгохранилища. Возможно, Сильвестр даже знал греческий язык. Иван немало был обязан Сильвестру своими успехами в образовании, но после разрыва с ним царь перестал признавать умственное превосходство бывшего наставника и наградил его нелестным прозвищем «поп-невежа». Этот эпитет свидетельствовал скорее о раздражении царя, нежели о необразованности Сильвестра.
Известно, что Сильвестр составил или, во всяком случае, отредактировал знаменитый Домострой. Формально он посвятил этот сборник наставлений своему сыну Анфиму. Но имеются основания полагать, что Домострой имел в виду также и молодого царя. Иван IV, только вставший на стезю семейной жизни, нуждался в наставлениях, тем более, что сам он рос сиротой. На первых страницах Домостроя Сильвестр учил вере в бога и тут же переходил к более важной теме: «како чтити отца духовнаго и повиноваться им во всем». Обязанности Ивана IV по отношению к его отцу духовному были расписаны во всех подробностях. Питомцу вменялось в обязанность призывать духовника «к себе в дом часто», к нему приходити и приношения ему давати «по силе», советоваться с ним часто «о житии полезном», «како учити и любити мужу жену свою», как каяться, как покоряться перед духовником во всем, а если духовник будет о ком-нибудь «печаловатися», как его «послушаться». Припоминая свои отношения с Сильвестром, царь писал много лет спустя, что, следуя библейской заповеди, покорился благому наставнику без всяких рассуждений. Сильвестр воспользовался покорностью питомца и через Домострой старался всесторонне регламентировать его жизнь: учил, как следует посещать церкви, ездить на богомолье, вершить всевозможные житейские дела. Придет время, и царь будет жаловаться на притеснения, которым Сильвестр подвергал его во время путешествий и отдыха, в хождении в церковь и во всяких других делах. Как видно, Сильвестр был учителем строгим и требовательным. Когда ученик восстал против пережившей себя опеки со стороны наставника, он произнес много горьких слов по его адресу. В незначительных делах «мне ни в чей не давали воли как обуваться, как спать — все было по желанию наставников, я же был как младенец». Как бы то ни было, пора ученичества не прошла для Ивана бесследно.
После знаменитого московского пожара 17-летний Иван дал Сильвестру первое ответственное поручение. Священник должен был восстановить роспись кремлевских соборов, пострадавшую от огня. Сильвестр вызвал иконописцев из родного города и, «доложа царя государя», велел им браться за дело. Стены Золотой палаты покрылись нравоучительными картинами, изображавшими юношу царя в образе то справедливого судьи, то храброго воина, то щедрого правителя, раздающего нищим золотники. Средствами живописи Сильвестр старался оказать воздействие на эмоции питомца и вскоре преуспел в атом деле.
Сильвестр принадлежал к числу глубоко верующих людей. Его преданность религии граничила с экзальтацией: поп слышал небесные голоса, ему являлись видения. В придворной среде немало злословили по поводу новоявленного пророка. Даже Курбский, хваливший царского наставника, смеялся над его «чудесами». По словам этого писателя, Сильвестр злоупотреблял легковерием Ивана, рассказывая ему о своих видениях («аки бы явление от бога»). Не знаю, замечает Курбский, были ли эти чудеса истинными или же Сильвестр выдумывал их ради тoгo, чтобы напустить на ученика «мечтательные страхи», унять его буйства и исправить «неистовый нрав». Рассказы Сильвестра производили на Ивана потрясающее впечатление. Фанатик зажег в душе Ивана искру религиозного чувства. Иван увлекся религией и вскоре преуспел в этом увлечении. Он ревностно исполнял все церковные обряды. По временам, в минуты крайнего нервного напряжения, у него случались галлюцинации. Под стенами Казани в ночь перед решающим штурмом 23-летний царь после многочасовой молитвы явственно услышал звон колоколов столичного Симонова монастыря. Первоначально Сильвестр ограничивался поучениями морального и житейского толка. Осложнение политической ситуации после Казанской войны позволило ему взять на себя роль политического советника Грозного. С появлением в правительстве Сильвестра формирование Избранной рады завершилось.
Алексей Адашев. Он сделал карьеру на приказном бюрократическом поприще. Он снискал широкую популярность своей неподкупностью. Будучи судьей Челобитенного приказа, а затем фактическим правителем, он строго карал, невзирая на лица, вплоть до бояр, тех, кто чинил волокиту в приказах. Виновных ждала «кручина» от государя, тюрьма и ссылка. Младшие современники Адашева вспоминали годы его правления как время процветания, когда «Русская земля была в великой тишине и во благоденстве и в управе». Им импонировало также редкое благочестие знаменитого временщика. Курбский вполне серьезно писал о том, что Адашев отчасти «в некоторых нравех» уподоблялся ангелам. «Ангелоподобность» царского любимца состояла в показном благочестии и таких ханжеских привычках, которые вполне роднили костромского дворянина с попом Сильвестром. В умерщвлении плоти первый сановник государства, казалось, поставил целью превзойти монахов. Он беспрестанно молился, подолгу выдерживал пост, «по одной просвире ел на денъ». Дом правителя всегда был полон каликами перехожими и юродивыми. Если верить Курбскому, Адашев открыл в своем доме богадельню, в которой держал много десятков «прокаженных» (больных), «тайне питающе, обмывающа их, многажды же сам руками своими гнои их отирающа».
На политические воззрения Адашева, по-видимому, оказали влияние идеи передовых дворянских идеологов. Но в своей практической деятельности кружок Адашева смог осуществить требования дворян лишь в небольшой мере. Не имея возможности преодолеть консерватизм правящего боярства, Адашев довольствовался половинчатыми реформами либо вовсе отказывался от их осуществления. Склонность правителя к компромиссу, его полезная «общей вещи» деятельность вызывала самое живое одобрение идеолога боярства Курбского.
В реформе местничества борьба за расширение сословных привилегий среднего дворянства сочеталась с интересами карьеры семейства Адашева, представители которого получили вскоре самостоятельные воеводские назначения. В глазах Алексея Адашева первые преобразования имели особую цену. Недаром перед самой отставкой он воскресил в памяти свой успех и неуместно включил отчет о реформе в последние тома летописи, над которыми тогда работал. «А воевод,— писал он,— государь прибирает, разсуждая их отечество (знатность!) и хто того дородитца, хто может ратной обычай сдержати». Рассуждения Адашева были далеки от радикальных требований Пересветова об уничтожении местничества. Его реформы сохранили незыблемыми местнические порядки и лишь внесли в них небольшие поправки.
1