Материальная культура германцев (по Тациту)

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. ИММАНУИЛА КАНТА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА СПЕЦИАЛЬНЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ ДИСЦИПЛИН И РЕГИОНАЛЬНОЙ ИСТОРИИ

МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА ГЕРМАНЦЕВ (ПО ТАЦИТУ)

Курсовая работа студентки

I курса исторического факультета

Долотовой А.Ю.

Научный руководитель:

канд. ист. наук, доцент

Жданович Л.Н.

Калининград 2008

Содержание

Введение

Глава 1. Публий Корнелий Тацит – его личность и деятельность

§1. Личность Публия Корнелия Тацита

§2. Публий Корнелий Тацит как историк и писатель

Глава 2. Материальная культура германцев

§1. Хозяйственная деятельность

§2. Оружие

§3. Поселения и жилища

§4. Одежда

§5. Пища

Заключение

Примечания

Список источников и литературы

Введение

В самом конце I века нашей эры римский историк Публий Корнелий Тацит написал свой знаменитый трактат «О происхождении германцев и местоположении Германии». Интерес римского общества к жизни народов, населявших пограничные с империей земли, в частности к германцам, был связан с постоянными войнами, которые вёл император: в I веке до н. э. римлянам удалось поставить под свою номинальную зависимость германцев, живших к востоку от Рейна (вплоть до Везера), но в результате восстания херусков и других германских племён, уничтоживших три римских легиона в битве в Тевтобургском лесу, границей между римскими владениями и владениями германцев стали Рейн и Дунай. Расширение римских владений до Рейна и Дуная временно остановило дальнейшее распространение германцев на юг и запад. При Домициане в 83 г. н.э. были завоёваны левобережные области Рейна, Декуматские поля.

Однако в V веке н.э. Рим сделался добычей северных варваров, в частности германских племён, он был взят и разграблен ими. Поэтому представляется необходимым особенно подробно обрисовать германскую культуру, как важнейшую составляющую в жизни любого этнического образования. Культура представляет собой целостный системный объект, обладающий сложной структурой. При этом само бытие культуры выступает как единый процесс, который можно разделить на две сферы: материальную и духовную. Материальная культура подразделяется на производственно-технологическую культуру, представляющую собой вещественные результаты материального производства и способы технологической деятельности общественного человека. В узком смысле материальная культура представляет собой физические объекты, созданные человеком и природные объекты, используемые человеком.

Следует заметить, что под материальной культурой понимается не столько создание предметного мира людей, сколько деятельность по формированию «условий человеческого существования». Сущностью материальной культуры является воплощение разнообразных человеческих потребностей, позволяющих людям адаптироваться к биологическим и социальным условиям жизни.

Понятие духовной же культуры содержит в себе все области духовного производства (искусство, философию, науку и пр.), а также показывает социально-политические процессы, происходящие в обществе (речь идет о властных структурах управления, правовых и моральных нормах, стилях лидерства и пр.).

Таким образом, содержанием культуры становится вся человеческая деятельность. Человеческое общество и выделилось из природы благодаря такой специфической форме взаимодействия с окружающим миром, как человеческая деятельность.

Изучение материальной культуры и хозяйственной деятельности германцев актуально ещё и потому, что именно германцы привели к коренной перекройке этнической, лингвистической и политической карты Европы, к возникновению новых государственных образований. Невозможно также понять начальный этап становления европейского крестьянства, не обратив самого пристального внимания на общественные и хозяйственные порядки, существовавшие у этих народов.

Теперь следует сказать о целях и задачах предлагаемой курсовой работы. Цель её состоит в комплексном анализе материальной культуры германцев I века нашей эры как целостного историко-культурного феномена по данным, предоставленным нам в работе римского историка и писателя Публия Корнелия Тацита «О происхождении германцев и местоположении Германии». Для достижения поставленной в курсовой работе цели были определены следующие задачи:

Проанализировать личность Публия Корнелия Тацита, его литературную и научную деятельность.

Дать оценку работе Тацита «О происхождении германцев и местоположении Германии» как источнику по истории и материальной культуре германских племён.

Опираясь на исследование Тацита, охарактеризовать материальную культуру древних германцев, в частности таких её элементов, как хозяйственная деятельность, оружие, поселения и жилища, одежда и пища.

При написании курсового исследования использовались следующие методы обработки информации: аналитический, сравнительный, изучение источников, изучение монографических публикаций и статей, обобщения.

Курсовая работа написана при использовании таких источников, как «О происхождении германцев и местоположении Германии» Публия Корнелия Тацита и «Письма Плиния Младшего».¹ В «Письмах» Плиний Младший, друг Тацита, даёт нам ценные сведения о некоторых фактах его биографии и творческой деятельности, что даёт нам возможность не только несколько подробнее узнать о жизни Тацита, но и увидеть взгляд современников на его литературное и научное творчество. А это в свою очередь позволяет нам более точно сформировать представление о Таците как о личности и как об историке. Трактат же Тацита «О происхождении германцев и местоположении Германии» позволяет нам детально изучить непосредственно материальную культуру германских народов. Оба источника относятся к I веку нашей эры.

Помимо источников при работе над курсовым сочинением была использована литература по истории варварских народов Европы, специализированные исследования, раскрывающие затронутую в работе проблему, литература о римских историках, в частности о Корнелии Таците, а также литература по истории культуры, культурологии и этнографии.

В частности данная курсовая работа опирается на обширную статью о Корнелии Таците Г.С. Кнабе, крупнейшего в нашей стране исследователя его трудов.² Статья эта вышла в сборнике трудов Корнелия Тацита, в качестве приложения, в 1970 году. В значительной степени Кнабе опирается и на «Письма Плиния Младшего». В ней весьма подробно рассматривается жизнь великого историка и даётся комплексная оценка его произведениям. Кроме того, некоторые интересные замечания и примечательные факты биографии Тацита даёт сборник Е.Б. Черняка и Б.А. Тормасова «Историки и история» издания 1997 года.³ Значительные сведения можно получить в энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, освещающем в одной из статей литературный талант Корнелия Тацита.⁴ С точки зрения культурологической значимости произведения Тацита весьма подробно освещаются в работах И.Т. Пархоменко и А.А. Радугина «Культурология в вопросах и ответах» и А.И. Шендрика «Теория культуры».⁵ Таким образом, мы можем заключить, что биография Публия Корнелия Тацита не может быть представлена в полном объёме из-за недостатка информации в источниках, освещающих эту тему. Она представлена в источниках лишь фрагментарно, и поэтому мы, к сожалению, должны довольствоваться малым. Творческое же наследие Тацита изучено более глубоко, причём в работах не только исторического, но и культурологического плана.

Что же касается изученности материальной культуры германцев I века нашей эры, то эта тема представлена в историографии не достаточно широко. Можно выделить два труда комплексно осветивших материальную культуру германцев. Одним из них является монография М. Тодда «Варвары», изданная в 2005 году.⁶ Особая ценность этого труда заключается в умелом сочетании выводов, сделанных на основе письменных источников, в частности «О происхождении германцев и местоположении Германии», и выводов по данным археологических исследований. Другой важной работой по этой теме является труд А.Я. Гуревича «Аграрный строй варваров», вышедший в 1985 году, в которой особенно подробно автор останавливается на проблеме хозяйственной деятельности варваров, уделяя, однако, место и другим аспектам их материальной культуры.⁷ Особо хочется отметить то, что вначале автор рассматривает необходимость изучения данной темы с точки зрения научной значимости. Причём этот труд, так же как и предыдущий, изобилует информацией о данных археологии, освещающих материальную культуру германцев. Рассказывает о германцах и их культуре также издание этно-культурологического характера «История культуры: Костюм. Украшения. Предметы быта. Вооружение. Храмы и жилища. Обычаи и нравы» Г. Вейса, увидевшее свет в 2002 году.⁸ Однако поскольку это издание энциклопедического плана, то информация в нём не достаточно широко представлена. Таким образом, можно заключить, что на данный момент материальная культура германцев ещё не достаточно хорошо представлена российским читателям.

Структура курсовой работы построена следующим образом. В первой главе рассматривается личность Публия Корнелия Тацита. Первый параграф её останавливается на описании его жизненного пути и карьерного роста. Во втором параграфе рассматривается и оценивается литературное и историческое наследие Корнелия Тацита. Во второй главе была рассмотрена непосредственно материальная культура германцев по такому источнику как «О происхождении германцев и местоположении Германии», а также по материалам археологических исследований на территории древней Германии, данные о которых представлены в книгах М. Тодда и А.Я. Гуревича. Каждый из пяти параграфов этой главы освещает отдельный аспект материальной культуры, затронутый Тацитом в своём трактате: хозяйственная деятельность, оружие, поселения и жилища, одежда и пища германцев.

Глава 1. Публий Корнелий Тацит – его личность и деятельность.

§1. Личность Публия Корнелия Тацита.

Публий Корнелий Тацит (Publius Cornelius Tacitus) (ок. 54 – ок. 120 гг. н.э.) – замечательный римский историк и один из великих представителей мировой литературы, а также политический деятель эпохи заката Рима. Непредсказуемые повороты истории сформировали у Тацита отношение к ней как к великому драматическому действу и придали трагическое звучание его прозе.

Жизнь его не может быть воспроизведена с точностью и полнотою. Факты биографии Тацита можно восстановить по немногочисленным свидетельствам античных авторов и редким упоминаниям историка о своей жизни.

Год рождения Тацита устанавливается, исходя из косвенных данных: известно, что он был возведен в звание квестора в последние годы правления Веспасиана (78 г. или 79 г. н.э.). Занять квесторскую должность, первую магистратуру, вводившую в сенат, можно было, лишь достигнув 25 лет. Таким образом, можно предположить, что год рождения Тацита около 53-54 гг. н.э. Также друг Тацита, историк Плиний Младший, в одном из своих писем к нему указывает, что они оба были «приблизительно одного возраста»⁹, но прибавляет, что, будучи еще «юнцом», ставил себе в образец Тацита, пользовавшегося уже тогда большой славой. Очевидно, Плиний был несколько моложе Тацита, хотя и считал возможным причислять себя к тому же поколению, что и его старший друг. Год рождения Плиния известен – 61–62 гг. н.э. Исследователи полагают, что Тацит был на 5-6 лет старше, поэтому в качестве вероятной даты рождения историка указывают 55­–57 гг. н.э.¹⁰

Попытки более конкретно уточнить происхождение Тацита не вышли за пределы догадок. Исходят, например, из имени историка: Публий Корнелий Тацит. Корнелии – одно из наиболее распространенных римских родовых имен в Италии и в провинциях, но лишь немногие из его носителей являлись потомками древних патрицианских Корнелиев. В этом патрицианском роде не было ветви Тацитов. «Тацит» как третий элемент имени («прозвище») встречается при разных родовых именах. Надписи показывают, что «Тациты» были локализованы преимущественно в двух областях – в Северной Италии, и притом на территории к северу от реки По, и в Южной (Нарбонской) Галлии, которая стала римской провинцией еще во II в. н.э. Это даёт основание ряду современных исследователей относить происхождение семьи Корнелиев Тацитов к одной из названных областей. При этом против Северной Италии как родины Тацита говорит то обстоятельство, что уроженец этой области Плиний Младший, часто подчеркивающий всё, что сближает его с Тацитом, никогда не называл историка своим земляком.

По своему происхождению Корнелий Тацит, скорее всего, принадлежал к малоизвестной незнатной италийской всаднической семье. Сословие всадников составляли выходцы из провинции, которые в середине I века н.э. начали постепенно оттеснять римскую аристократию от кормила государственной власти, занимая места в сенате, становясь прокураторами, квесторами, консулами.

Тем не менее, эта гипотеза остается лишь догадкой. Неизвестно точно ни родины Тацита, ни того, где он провел детство, где и у кого он учился. Он мог от рождения или с малых лет жить в Риме, но нет никаких положительных данных, чтобы утверждать это.

Однако где бы ни проходили первые годы жизни историка, обучение мальчиков в состоятельных римских семьях, особенно там, где задачей являлась подготовка к государственным должностям, имело стандартный характер и развертывалось по нескольким обязательным ступеням. Первоначальным учителем был грамматист, у которого дети учились чтению и письму и элементам счёта. В верхушечных слоях общества чтение и письмо предусматривались как на латинском языке, так и на греческом, владение которым было необходимо для всякого мало-мальски образованного римлянина. Грамматиста сменял грамматик. В отличие от обучения у грамматиста, которое в богатых семьях чаще всего носило домашний характер, грамматик обычно содержал школу.

Юношеские годы Тацит провел в Риме, где учился красноречию у ведущих ораторов римского Форума – его учителем риторики был Квинтилиан, позднее он учился у ораторов Марка Апра и Юлия Секунда, людей незнатного происхождения, провинциалов из Галлии, они блистали красноречием в гражданском суде, но не играли видной роли в государственной жизни. Им Тацит отвёл роль спорящих в «Диалоге об ораторах».¹¹ Корнелий Тацит получил блестящее грамматическое и риторическое образование. Об этом свидетельствует его эрудиция, свободное владение словом, блестящий стиль изложения, тщательно проработанная аргументация.

О первых самостоятельных шагах Тацита на политическом поприще известно гораздо больше, чем о его детстве и юности. Уже в первые годы правления императора Веспасиана он проявил себя как талантливый оратор и снискал себе славу великолепного адвоката, чему способствовали его незаурядные способности и трудолюбие. Среди его друзей был историк Плиний Младший (Gaius Plinius Caecilius Secundus), который в письмах к Тациту отдавал дань ораторскому дару писателя. От него мы узнаём, что в конце 70-х гг. н.э. «громкая слава Тацита была уже в расцвете».¹² Однако по всей вероятности, до нас не дошли ранние произведения Тацита, те сочинения, которые сохранились, были написаны в зрелом возрасте.

Начало восхождения Тацита на политический Олимп пришлось на время правления императора Веспасиана, который лично выдвинул его на вакантное место в младшую магистратуру. «Кандидат цезаря» был избран единогласно. Несмотря на постоянную смену верховной власти в Риме, общественная и политическая деятельность Тацита складывалась весьма успешно. Он упрочил свое положение удачной женитьбой в 78 г. н.э. на дочери известного римского полководца и сенатора всаднического происхождения Гнея Юлия Агриколы (Gnaeus Iulius Agricola), так как предпочтение оказывалось кандидатам, имеющим детей, и молодые римляне из верхушечных слоев часто вступали в брак в начале третьего десятилетия своей жизни, после военной службы, на подступах к государственным должностям. Юлий Агрикола был отмечен Веспасианом за победы в Британии и получил от него достоинство патриция. Этот брак ввёл Тацита в сенаторское сословие – при Домициане Тацит был удостоен сенаторского звания и поднялся до ранга нобилей, став в 88 г. н.э. претором. В год своей претуры он должен был принимать участие в организации и руководстве «Столетними играми», празднества, которым император пожелал отметить своё правление. По окончании претуры Корнелий Тацит находился на государственном посту в одной из провинций.

Возвратившись в Рим в конце 93 г. н.э., Тацит среди террора Домициановой тирании был вынужден устраниться от участия в делах. Оставаясь безмолвным наблюдателем совершавшихся в столице мрачных событий, он почувствовал призвание углубиться в историческую работу. При императоре Тите Корнелий Тацит стал квестором. 18 сентября 96 г. н.э. Домициан был убит. Императором был провозглашен престарелый сенатор Нерва. В 97 г. н.э. Корнелий Тацит стал консулом. Тогда же Нерва объявил о том, что усыновляет известного полководца Ульпия Траяна, командовавшего тогда армией в Верхней Германии, и делает его своим соправителем. В 98 г. н.э. Нерва умер, и Траян остался единоличным императором (98-117 гг.). А при нём в 112–113 гг. Корнелий Тацит получил традиционное для бывшего консула годичное наместничество в провинции Азия. Как член «Коллегии пятнадцати мужей» (жреческой коллегии квиндецимвиров), управлявшей культами иноземного происхождения, он занимал пожизненно жреческую должность (это было высшее признание заслуг перед римским народом и сенатом).

Умер Публий Корнелий Тацит вскоре после вступления на престол Адриана. Точный год его смерти неизвестен.

§2. Публий Корнелий Тацит как писатель и историк.

Богатый жизненный опыт, запечатлевшийся в высоко настроенной душе Корнелия Тацита, яркие воспоминания старших современников о начале империи, прочно усвоенные его глубоким умом, внимательное изучение исторических памятников — всё это дало ему большой запас сведений о жизни римского общества в I в. н.э. Проникнутый политическими принципами старины, верный правилам древней нравственности, Тацит чувствовал невозможность осуществить их на общественном поприще в эпоху личного правления и развращенных нравов. Это побудило его служить благу Родины словом писателя, повествуя согражданам об их судьбах и поучая их добру изображением окружавшего зла: Корнелий Тацит стал историком-моралистом.

Литературное наследство Тацита велико: в нём есть так называемые «малые» произведения и произведения «значительные», а также многочисленные ораторские речи, которые, к сожалению, не дошли до нас. К «малым» произведения Тацита относятся «Диалог об ораторах» («Dialogus de oratoribus», около 77 г. н.э.), «Жизнеописание Юлия Агриколы» («De vita et moribus Julii Agricolae», около 98 г. н.э.), «О происхождении германцев и местоположении Германии» («De origine, situ, moribus ac populis Germanorum», около 98 г. н.э.). К «значительным» произведениям относят «Историю» («Historiae», 104-109 гг. н.э.) и «Анналы» («Annales» или «Ab excessu divi Augusti», около 110-117 гг. н.э.).¹³

Корнелий Тацит имел дружеские отношения с известным римским историком Плинием Младшим. Плиний и Тацит посылали друг другу свои труды до их выхода в свет для взаимной критики и стилистической правки: «Плиний Тациту привет. Книгу твою я прочитал и как мог тщательнее отметил то, что считал нужным изменить и что исключить. Я ведь привык говорить правду, а ты ее охотно слушаешь. Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше всего заслуживающих похвал. Теперь я жду от тебя мою книгу с твоими пометками. Какой приятный, какой прекрасный обмен! Меня восхищает мысль, что потомки, если им будет до нас дело, постоянно будут рассказывать, в каком согласии, в какой доверчивой искренности мы жили!»¹⁴

Литературная деятельность Корнелия Тацита в юные годы выражалась лишь в составлении речей для процессов, которые он вёл как защитник или обвинитель. Практика убедила его, что во время господства монархии не может процветать свободное красноречие, и доказательству этой мысли было посвящено его первое сочинение — рассмотрение судьбы красноречия и рассуждение о причинах упадка ораторского искусства в Древнем Риме – «Диалог об ораторах». Это очень небольшая работа, содержащая всего 42 главы, написанная изящным языком, обнаруживающим признаки оригинального стиля позднейших сочинений Тацита, не только ценная в литературном отношении, но и богатая историческими данными. Изложение прочувствованное, тонкое, остроумное, но ещё не лишённое горечи. Ряд живых типических образов представителей римской образованности проходит перед глазами читателя. В ходе диалога его участники — риторы Марк Апр и Юлий Секунд, трагический поэт Матерн и архаист Мессала приходят к выводу, выражающему взгляды Корнелия Тацита на творчество: если красноречие прошлого было неразрывно связано с республиканскими свободами, то в эпоху империи оно утратило свою гражданственность, стало орудием льстеца и превратилось в риторику, исполненную лишь поверхностного блеска. В качестве причин упадка он называл: безнравственность молодежи, беспечность родителей, недостаток образования в области грамматики, права, философии, пустячную тематику речей, декламаторский стиль, забвение старой традиции. К тому же на историка повлияла смена политических условий: уменьшение влияния народа на политику и упадок судебной практики вытеснили свободу слова и прекратили развитие риторики. Образцом для Тацита был Марк Туллий Цицерон (Marcus Tullius Cicero), от которого он унаследовал многие мысли, а также стиль и язык, которые отличают «Диалог об ораторах» от всех других произведений Тацита. Поскольку «Диалог» вышел анонимно, а стиль и язык напоминали Цицерона, некоторые приписывали авторство этого произведения Марку Фабию Квинтилиану (Marcus Fabius Quintilianus), Гаю Светонию Транквиллу (Gaius Suetonius Tranquillus) или Плинию Младшему. Так уже в ранних произведениях Тацита рождался знаменитый «тацитовский» стиль, достоинства которого состояли не только в совершенстве литературного изложения, но и в умении обойти острые сюжеты с помощью иносказаний, иронии, поэтических метафор.

Появление исторических трудов Тацита относится ко времени царствования Траяна, когда справедливость и мягкость правителя обеспечила свободу слова. Он начал с двух очерков, появившихся в 98 г. н.э.: «Жизнеописание Юлия Агриколы» и «О происхождении германцев и местоположении Германии».

«Жизнеописание Юлия Агриколы» — биография его тестя, замечательного римского полководца Гнея Юлия Агриколы — относится к традиционному в Риме жанру похвального слова, произносимого в честь усопшего, воздающего хвалу его гражданским доблестям и военным подвигам. Это произведение, небольшое по размерам, состоит из 46 глав. Биография Юлия Агриколы была издана Тацитом в первые годы правления Траяна, приход к власти которого связывали с восстановлением законности в государстве. Однако Тациту было очевидно, что в Риме уже был невозможен возврат к демократическому правлению и подлинной свободе слова. Автор не придерживался строго рамок биографии, он обогатил её географическими и этнографическими вставками. Тацит набрасывает образ своего тестя, который прославился там как способный наместник и вождь, завоевав расположение даже жителей покоренной Британии. Жизнеописание Агриколы открывается размышлениями историка о своей эпохе, по которым мы можем судить, что стояло за внешними фактами блестящей карьеры Тацита. В течение долгих лет правления Домициана люди были обречены на молчание и страх. Не оказывая сопротивления злу, они становились соучастниками кровавых преступлений тирана. Тацит вел рассказ о жизни и делах своего тестя и одновременно говорил о себе, возможно, отвечая тем, кто мог осуждать его собственную службу при жестоком и деспотичном императоре. Он создал образ достойного государственного мужа, исполнявшего свой гражданский долг, невзирая на произвол императорской власти.

Сочинение это также изобилует материалом для знакомства с эпохою вообще. Автор сообщает важные сведения о населении Британских островов и о нравах римского общества во время Домициана. Язык не чужд искусственности, смягчаемой теплотою тона, богатством живописи. Фигура героя и фон, на котором она рисуется, написаны мастерски. По мысли Тацита, хорошие люди могут жить и действовать и при худых государях; силою духа в подвигах для процветания государства и стойким воздержанием от участия в злодеяниях тиранов они приобретают славу для себя и показывают другим добрый пример. Источником для произведения стали воспоминания самого Юлия Агриколы и его отчёты из Британии.

В том же году Тацит издал свою небольшую, но знаменитую «Германию» или «О происхождении германцев и местоположении Германии». В общем очерке (1-27 главы) Тацит обозначил границы страны германцев, упомянул об их происхождении, а также описал их социальный строй, политическое устройство германского государства, общественную жизнь, а также быт германцев. В следующей части (28-46 главы) Тацит охарактеризовал отдельные народы, особенности их учреждений и обычаи. В оценке германцев Тацит довольно объективен. Свой анализ Тацит провёл с позиции представителя римской аристократии, прекрасно осознавшего различия культурных уровней римлян и германцев, безоговорочно веровавшего в то, что мир варварства и мир цивилизации изначально антагонистичны. Однако в отличие от своих современников, видевших в тех, кто не был гражданином Рима, примитивных, низших существ, движимых исключительно животными инстинктами и не способных к творческой, созидательной деятельности, он продемонстрировал более взвешенный и объективный подход. Признавая тот факт, что германцы находились на более низкой ступени культурного развития, чем римляне, Тацит вместе с тем подчеркивал, что они обладали рядом чрезвычайно ценных качеств, которые утрачены гражданами Вечного города. Корнелий Тацит стал первым из римских авторов, кто издал монографию этнографического плана о жизни чужих племён.

Интерес римского общества к жизни народов, населявших пограничные с империей земли, в частности к германцам, был связан с постоянными войнами, которые вёл император.

Учёные много спорили о «Германии» Тацита. Одни утверждали, что это только политический памфлет, написанный с целью удержать Траяна от гибельного похода вглубь Германии рассказом о силе её племён. Другие считают её сатирой на римские нравы или утопией политического сентименталиста, видевшего золотой век в первобытном неведении.¹⁵ Правильным можно назвать лишь тот взгляд, который считает сочинение Корнелия Тацита серьёзным этнографическим этюдом о жизни народов, начинавших играть видную роль в римской истории. Составленная на основании если не личных наблюдений, то сведений из первых рук и изучения всего раньше написанного о предмете, «Германия» является важным дополнением к главным историческим сочинениям Тацита. Для науки о германских древностях большое счастье, что во главе её источников стоит замечательное произведение, давшее возможность начать историю Германии с I в. н. э. В нём сообщаются незаменимые данные, хотя зачастую и не подтверждённые никакими археологическими материалами.

Разногласия в оценке «Германии» Тацита вытекали из того, что моралистический элемент в ней ещё более силен, чем в «Жизнеописании Юлия Агриколы»: римлянин, встревоженный бедствиями Родины, невольно строит печальные антитезы между слабостью соотечественников и силою угрожавшего им неприятеля. Но изображение у Тацита нравов полудиких соседей далеко не идиллическое. Глубокой исторической прозорливостью звучат слова из 33 главы: «Да пребудет, молю я богов, и еще больше окрепнет среди народов Германии если не расположение к нам, то, по крайней мере, ненависть к своим соотечественникам, ибо, когда империи угрожают неотвратимые бедствия, самое большее, чем может порадовать нас судьба, – это распри между врагами».¹⁶ В этих словах автор выразил пожелание, чтобы не прекращались междоусобия германских варваров, так как раздоры внешних врагов отдаляли наступление грозного рока, который готовили государству его внутренние неустройства.

В данной работе Тацит опирался преимущественно на вторичные источники – произведения греческого историка Посидония, а из латинских авторов – Цезаря, Саллюстия, Ливия, Веллея Патеркула, а в особенности, на произведение Плиния Старшего «Германская война». Современную ему Германию Тацит мог знать также по сообщениям купцов и воинов.

Он обратил внимание на то, что общественное устройство германцев базировалось на принципах демократии, что власть их вождей была ограничена такими представительными органами, как советы старейшин, что цари у них выбирались из числа наиболее достойных и мудрых. С особым пиететом он повествовал о моральных установлениях германцев. В частности он отмечал следующее: «Браки у них соблюдаются в строгости, и ни одна сторона их, нравов не заслуживает такой похвалы, как эта, ведь они почти единственные из варваров довольствуются, за очень немногим исключением, одной женой, а если кто и имеет по несколько жен, то его побуждает к этому не любострастие, а занимаемое им положение. Так награждается их целомудрие, и они живут, не зная порождаемых зрелищами соблазнов, не развращаемые обольщеньями пиров».¹⁷

Особо Тацит акцентировал внимание читателей на том, что «пороки там ни для кого не смешны, и развращать и быть развращенным у них [германцев] не называется идти в ногу с веком». Не прошло мимо пристального взгляда Тацита и то, что «ростовщичество и извлечение выгоды из него германцам неизвестно и это оберегает их от него надежнее, чем, если бы оно воспрещалось».¹⁸

Трактат Тацита, построенный на неявном сравнении образа жизни, обычаев, черт характера римлян и германцев, общественного устройства союза германских племён и Римской империи, по сути, был первым в истории европейской общественной мысли трудом, где давалась критика цивилизации как таковой. В своём труде Тацит особо отметил, что одновременно с прогрессом в развитии культуры общество утрачивает первоначальный дух свободы, а переизбыток материальных благ приводит его к корыстолюбию и порокам. Таким образом, Тацита можно считать первым автором, сформулировавшим идею о том, что цивилизация несет с собой не только благо, но и зло.

В этом, думается, прежде всего, необходимо видеть заслугу Тацита, так как до него мир цивилизации (а по представлениям древних римлян, это было географическое пространство, ограниченное рамками Римской империи) воспринимался исключительно в позитивном ключе. Говоря другими словами, Тациту принадлежит приоритет в постановке проблемы, которая и до сегодняшнего дня не потеряла своей актуальности, — проблемы соотношения культуры и цивилизации.

Следует также отметить, что Тацит первым из европейских мыслителей сформулировал критерии, позволяющие провести пограничную линию между странами и государствами цивилизованными и нецивилизованными. По его мнению, цивилизованные народы жили в городах, они были способны возделывать землю и получать обильные урожаи, обрабатывать металлы и создавать произведения искусства. Признаком цивилизованности, по Тациту, являлось имущественное и профессиональное расслоение общества, выделение в нем людей, занимавшихся специализированной деятельностью, связанной с управлением, судопроизводством, отправлением религиозных обрядов, смена форм брака и изменение его роли в общественной жизни.

По сути, Тацитом назывались все те признаки, на которых акцентирует внимание большинство этнографов XX-XXI вв., исследовавших в своих сочинениях проблемы культурно-исторической типологии и стадий исторического развития человеческого общества. Тацита, наряду с греческими авторами, можно отнести к числу первых этнографов, заложивших основы исследования локальных культур, выработавших принципы систематизации этнографического материала, на которые опираются в своих исследованиях и современные этнологи.

После Тацита практически никто из римских мыслителей этнокультурологическими проблемами не занимался. Общественную мысль Древнего Рима периода заката волновали совершенно иные вопросы, и прежде всего связанные с утверждением нового — христианского — мировоззрения. Духовная атмосфера тех лет отнюдь не стимулировала разработку культурологической проблематики, которая постепенно была оттеснена на периферию философского поиска.

Главными историческими трудами Тацита являются «История» и «Анналы». Композиционно они очень близки и уже в древности часто рассматривались как единое сочинение. «История» появилась в период между 104 и 109 гг. н.э. Произведение состоит из 14 книг, которые охватывают время 69-96 гг. н.э., то есть правление императоров Гальбы, Отона, Вителлия, а из династии Флавиев — Веспасиана (69-79 гг. н.э.), Тита (79-81 гг. н.э.) и Домициана (81-96 гг.н.э.). Тацит описал период, в который жил он сам. Сохранились книги II-V, часть книги V, посвященные 69-70 гг. н.э. После начала правления Веспасиана не хватало описания правления Тита и Домициана. В «Истории» Тацит писал «о временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах диких и неистовых даже в мирную пору».¹⁹

Повествование Тацита лишено высокого героического пафоса, который вдохновлял историков, писавших о республиканском Риме. Тациту очевидно крушение основ римского общества, падение нравов, попрание свобод, всеобщее безразличие к судьбе государства. В императорскую эпоху содержанием истории стала борьба за власть, поэтому движение событий Тацит передал через столкновение характеров; драматизм эпохи находил выражение в неповторимом напряженном стиле его прозы. Историк считал, что «золотой век» Рима остался в прошлом, и ощущал свое одиночество в мире, где было утрачено само понимание староримских этических идеалов, чуждых эпохе, в которой он жил и творил.

«Анналы» создавались немного позже «Истории», Тацит писал их с 109 по 116 гг. н.э. Возможно, они состояли из 16 книг, которые охватывали период 14-68 гг. н.э., то есть правление императоров из династии Юлиев–Клавдиев. Сохранились книги I-IV, часть V и VI, XI без начала, XVI без конца. В них рассказывается о правлении Тиберия (14-37 гг. н.э.), последнем периоде правления Клавдия (41-54 гг. н.э.) и о начале правления Нерона (64-68 гг. н.э.). Не хватает сведений о правлении Калигулы (37-41 гг. н.э.), Клавдия (41-47 гг. н.э.) и Нерона (66-68 гг. н.э). Оценивая предшествующую историографию, Тацит полагал, что знаменитые историки весьма красноречиво рассказали, а значит, и увековечили былые победы и неудачи римского народа. С момента битвы при Акции (31 г. до н.э.), когда власть оказалась в одних руках, правду начали фальсифицировать, ибо одни писатели льстили власть имущим, другие же их ненавидели. Тацит старался писать без пристрастия. Невозможно отрицать его точности в изложении фактов, но он всё же приводил собственную трактовку и не всегда был объективен. Тацит писал с явной морализаторской тенденцией. Мерой человека для него являлась добродетель, отсутствие которой он считал вырождением и упадком. Задачу «Анналов» он определил так: «Я считаю важнейшей обязанностью анналов сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве».²⁰ В изложении истории Тацит не принимал во внимание всю империю, но ограничился историей города-государства. Об Италии, провинциях и людях, делавших там политику, Тацит говорил мимоходом. Зато он выдвинул на первый план фигуры императоров и придворных. В оценке их деяний историк оказался также хорошим психологом. Однако вследствие личных переживаний, особенно при Домициане, подозрительности и пессимизма, предпочитал подчеркивать их проступки. Риторику Тацит применял очень сдержанно, но прибегал к ней в потрясающих зрителя описаниях, рассчитанных на эффект.

Вопрос об источниках Тацита довольно запутан. Его ссылки, как правило, безымянны: «некоторые авторы», «многие», «очень многие», «историки тех времен», «некоторые утверждают», «некоторые отрицают». В «Истории» он ссылался на Плиния Старшего и записки Мессалы. В «Анналах» цитировал Плиния Старшего, Фабия Рустика, записки Юлии Агриппины Младшей, Домиция Корбулона, протоколы сената и римские хроники.²¹ Вначале Тацит писал под влиянием стиля Саллюстия и Марка Туллия Цицерона и на этой основе развил собственный оригинальный стиль, который отличали сдержанность, суровость и лаконичность манеры выражения. Читатель должен понять больше, чем написано. В синтаксисе, в подборе выражений Тацит избегал всего привычного. Он употреблял поэтические слова и обороты.

Таким образом, в мастерстве Тацита гармонично сочетались искусство литератора и историка, его описания эпохи являются подлинными шедеврами. Тацит – противник тирании, ненависть к тиранам пронизывает все его сочинения. Историк, по мнению Тацита, должен беспристрастно описывать добрые дела и подвиги, преступления и позор, чтобы читатель избрал для себя примеры и для подражания, и для порицания. Тацит принадлежит к представителям художественно-дидактического направления в античной историографии. Диалектическое понимание истории в ее противоречиях составляет самую ценную черту Тацита как историка. Главным условием успеха исторического сочинения, считал Тацит, является яркое, увлекательное изображение событий политической и военной истории Римской империи. Отдавая дань традициям, многие причины поражений и побед, убийства тиранов и злодеяний римлян в провинциях он объясняет влиянием богов, рока, судьбы, а не закономерностями исторического развития.

Плиний Младший восхищался литературными талантами Тацита и предрекал «Истории» бессмертие: «Предсказываю – и мое предсказание не обманывает меня, – что твоя «История» будет бессмертна; тем сильнее я желаю (откровенно сознаюсь) быть включенным в неё».²² Но, несмотря на это, современники не оценили сочинений Тацита: время созданий монументальных исторических трудов отошло в прошлое. В последующий период Тацит считался трудным по стилю неклассическим автором и был известен только учёным. Только в IV веке н.э. к произведениям Тацита обратился Аммиан Марцеллин. Сидоний Аполлинарий в V веке высказывал одобрение произведениям Тацита. Христианских писателей в нём отталкивало непонимание новой веры. Таким образом, Тацит мало повлиял на духовное развитие древнего мира. В средние века рукописи его покоились во мраке монастырских книгохранилищ, редко упоминаемые летописцами – лишь в IX веке Рудольф Фулдский продемонстрировал знакомство с некоторыми произведениями Тацита. Только с XIV века они вновь появляются на свет, и открывается эра нового влияния Тацита. Рукописи его разыскивали учёные, светские меценаты и Римские папы давали средства на это. Сочинения Тацита начали печататься с 1469 года и с XVI века являлись предметом всё растущего интереса политиков, учёных и писателей различных стран. Тогда уже возникли многочисленные издания и толкования. В XVII веке Тацит стал очень популярен во Франции именно с литературной стороны: он привлекал французских филологов и вдохновлял поэтов. В XVIII веке Вольтер отдал честь его таланту, Монтескьё на нём основывал свое понимание истории Рима, Руссо и энциклопедисты находили много духовного родства с ним. Сильный философский и политический интерес к Тациту пришёл в XIX веке, его ненавидел Наполеон I. В этот период началась эпоха специального научного изучения Тацита как писателя. В нашей стране крупнейшим исследователем трудов Тацита является Георгий Степанович Кнабе, историк, филолог, культуролог. Он первым издал собрание сочинений Корнелия Тацита в 2-х томах, написал биографию великого историка, посвятил ему несколько статей в «Вестнике древней истории». В 1983 году Г.С. Кнабе защитил докторскую диссертацию на тему «Корнелий Тацит и социально-политические противоречия раннего принципата в Риме».

Таким образом, можно заключить, что творческое наследие Публия Корнелия Тацита оказало значительное влияние на мировоззрение учёных эпохи Просвещения и по сей день остаётся одним из важнейших источников по истории Рима начала нашей эры.

Глава 2. Материальная культура германцев.

§ 1. Хозяйственная деятельность.

В своём повествовании о германцах Корнелий Тацит дал небольшое описание германской земли и климатических условий Германии: «Хотя страна кое-где и различается с виду, все же в целом она ужасает и отвращает своими лесами и топями; наиболее влажная она с той стороны, где смотрит на Галлию, и наиболее открыта для ветров там, где обращена к Норику и Паннонии; в общем, достаточно плодородная, она непригодна для плодовых деревьев».²³ Из этих слов можно сделать вывод о том, что большая часть территории Германии в начале нашей эры была покрыта густыми лесами и изобиловала болотами, однако, в то же время достаточное место занимали земли для ведения сельского хозяйства. Важным является также и замечание о непригодности земли для плодовых деревьев. Далее Тацит прямо говорил, что германцы «не сажают плодовых деревьев». Это отражено, например, в делении германцами года на три части, что также освещено в «Германии» Тацита: «И по этой причине они делят год менее дробно, чем мы: ими различаются зима, и весна, и лето, и они имеют свои наименования, а вот название осени и её плоды им неведомы».²⁴ Наименование осени у германцев действительно появилось позднее, с развитием садоводства и виноградарства, так как под осенними плодами Тацит подразумевал плоды фруктовых деревьев и виноград.²⁵

Хрестоматийно известно высказывание Тацита о германцах: «Они ежегодно сменяют пашню, у них всегда остается излишек полей».²⁶ Большинство учёных сходятся во мнении, что это свидетельствует об обычае передела земельных участков внутри общины. Однако в этих словах некоторые учёные, в частности Допш, усматривали свидетельство существования у германцев переложной системы землепользования, при которой пашню приходилось систематически забрасывать для того, чтобы почва, истощённая экстенсивной обработкой, могла восстановить свое плодородие.²⁷ Возможно, слова «et superest ager» означали и другое: автор имел в виду обширность незанятых под поселение и необработанных пространств в Германии. Доказательством этому может служить легко заметное отношение Корнелия Тацита к германцам как к людям, относившимся к земледелию с долей равнодушия: «И они не прилагают усилий, чтобы умножить трудом плодородие почвы и возместить, таким образом, недостаток в земле, <…>, не огораживают лугов, не поливают огороды». А подчас Тацит прямо обвинял германцев в презрении к труду: «И гораздо труднее убедить их распахать поле и ждать целый год урожая, чем склонить сразиться с врагом и претерпеть раны; больше того, по их представлениям, потом добывать то, что может быть приобретено кровью, – леность и малодушие». К тому же, судя по всему, взрослые и способные носить оружие мужчины вообще не работали на земле: «самые храбрые и воинственные из них, не неся никаких обязанностей, препоручают заботы о жилище, домашнем хозяйстве и пашне женщинам, старикам и наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как сами погрязают в бездействии».²⁸ Однако, повествуя о жизненном укладе эстиев, Тацит отметил, что «Хлеба и другие плоды земные выращивают они усерднее, чем принято у германцев с присущей им нерадивостью».²⁹

В германском обществе того времени развивалось рабство, хотя оно ещё не играло большой роли в хозяйстве, и большинство работ лежало на плечах членов семьи господина: «Рабов они используют, впрочем, не так, как мы: они не держат их при себе и не распределяют между ними обязанностей: каждый из них самостоятельно распоряжается на своем участке и у себя в семье. Господин облагает его, как если б он был колоном, установленной мерой зерна, или овец и свиней, или одежды, и только в этом состоят отправляемые рабом повинности. Остальные работы в хозяйстве господина выполняются его женой и детьми». ³⁰

По поводу выращиваемых германцами культур Тацит однозначен: «От земли они ждут только урожая хлебов».³¹ Однако сейчас есть свидетельства, о том, что помимо ячменя, пшеницы, овса и ржи, германцы сеяли также чечевицу, горох, бобы, лук-порей, лён, коноплю и красильную вайду, или синильник. ³²

Огромное место в системе хозяйства германцев занимало скотоводство. По свидетельству Тацита о Германии, «мелкого скота в ней великое множество» и «германцы радуются обилию своих стад, и они – единственное и самое любимое их достояние». Однако он отметил то, что «по большей части он малорослый, да и быки лишены обычно венчающего их головы горделивого украшения». ³³

Свидетельством того, что скот действительно играл немаловажную роль в хозяйстве германцев того времени может служить тот факт, что при незначительном нарушении каких-либо норм обычного права штраф выплачивался именно скотом: «при более легких проступках наказание соразмерно их важности: с изобличенных взыскивается определенное количество лошадей и овец». Также скот играл важную роль при свадебном обряде: жених должен был преподнести невесте в подарок быков и лошадь. ³⁴

Лошадей германцы использовали не только в хозяйстве, но и в военных целях – Тацит с восхищением рассказывал о мощи конницы тенктеров: «Наделенные всеми подобающими доблестным воинам качествами, тенктеры к тому же искусные и лихие наездники, и конница тенктеров не уступает в славе пехоте хаттов». Однако описывая фенов, Тацит с брезгливостью отмечает общий низкий уровень их развития, в частности указывая и на отсутствие у них лошадей. ³⁵

Что же касаемо наличия у германцев присваивающих отраслей хозяйства, то Тацит в своём труде упоминал и о том, что «когда они не ведут войн, то много охотятся».³⁶ Однако подробностей относительно этого далее не следует. О рыболовстве же Тацит не упоминает вовсе, хотя часто акцентировал внимание на том, что многие германцы жили по берегам рек.

Особо Тацит выделял племя эстиев, повествуя о том, что «они обшаривают и море и на берегу, и на отмелях единственные из всех собирают янтарь, который сами они называют глезом. Но вопросом о природе его и как он возникает, они, будучи варварами, не задавались и ничего об этом не знают; ведь он долгое время лежал вместе со всем, что выбрасывает море, пока ему не дала имени страсть к роскоши. У них самих он никак не используется; собирают они его в естественном виде, доставляют нашим купцам таким же необработанным и, к своему изумлению, получают за него цену».³⁷ Однако в данном случае Тацит ошибался: ещё в эпоху каменного века, задолго до установления сношений с римлянами, эстии собирали янтарь и выделывали из него всевозможные украшения. ³⁸

Таким образом, хозяйственная деятельность германцев представляла собой соединение земледелия, возможно переложного, с осёдлым скотоводством. Однако земледельческая деятельность не играла такой большой роли и не была такой престижной, как скотоводческая. Земледелие в основном было уделом женщин, детей и стариков, тогда как сильные мужчины занимались скотом, которому отводилась значительная роль не только в системе хозяйства, но и в регуляции межличностных отношений в германском обществе. Особо хочется отметить то, что германцами в их хозяйстве широко применялись лошади. Небольшую роль в хозяйственной деятельности играли рабы, положение которых трудно охарактеризовать как тяжёлое. Иногда на хозяйство непосредственно влияли природные условия, как, например, у германского племени эстиев.

§2. Оружие.

Через весь труд Тацита проходит мысль о воинственности германцев. Поэтому вполне логичным является необходимость описания их оружия.

Тацит обратил наше внимание на то, что «<…> железо, судя по изготовляемому ими оружию, у них не в избытке».³⁹ Из этих слов мы можем сделать вывод, что основным материалом для изготовления оружия у германцев, скорее всего, служило дерево.

Оружие их не отличалось разнообразием: «Редко кто пользуется мечами и пиками большого размера; они имеют при себе копья, или, как сами называют их на своем языке, фрамеи, с узкими и короткими наконечниками, однако настолько острыми и удобными в бою, что тем же оружием, в зависимости от обстоятельств, они сражаются как издали, так и в рукопашной схватке. И всадник также довольствуется щитом и фрамеей, тогда как пешие, кроме того, мечут дротики, которых у каждого несколько, и они бросают их поразительно далеко».⁴⁰ Отсюда мы можем заключить, что основным оружием для германцев была фрамея, выполнявшая функции как атакующего, так и оборонительного оружия. К тому же фрамея входила в снаряжение и пеших воинов, и всадников. Кроме того, у пеших воинов на вооружении были ещё и дротики. В качестве основного оборонительного оружия выступал щит.

Что же касается внешнего вида воинов, то «пешие <…> совсем нагие или прикрытые только легким плащом. У них [германцев] не заметно ни малейшего стремления щегольнуть убранством, и только щиты они расписывают яркими красками. Лишь у немногих панцири, только у одного-другого металлический или кожаный шлем».⁴¹ Исходя из этого, очевидно, что германцы не уделяли большого внимания украшению воинов и даже тщательной их защите.

Однако оружие у германцев имело ещё и особое, сакральное, значение. Оно играло важную роль в общественной жизни и проходило с германским мужчиной через всю его жизнь. Например, при голосовании на советах племён поднятые вверх копья выступали как знак одобрения: «Если их [старейшин] предложения не встречают сочувствия, участники собрания шумно их отвергают; если, напротив, нравятся, – раскачивают поднятые вверх фрамеи: ведь воздать похвалу оружием, на их взгляд, – самый почетный вид одобрения». И вообще «Любые дела – и частные, и общественные – они рассматривают не иначе как вооруженные». ⁴²

Оружие играло определяющую роль в обряде посвящения юноши в мужчину. Только после проведения этого ритуала, молодой человек мог носить щит и фрамею. Тацит сравнил этот обряд с обычаем римлян облачать юношей в мужскую тогу при посвящении в мужи: «Но никто не осмеливается, наперекор обычаю, носить оружие, пока не будет признан общиною созревшим для этого. Тогда тут же в народном собрании кто-нибудь из старейшин, или отец, или родичи вручают юноше щит и фрамею: это – их тога, это первая доступная юности почесть». ⁴³

Врытые в землю копья использовались германцами в спортивных играх и упражнениях: «Обнаженные юноши, для которых это не более как забава, носятся и прыгают среди врытых в землю мечей и смертоносных фрамеей». ⁴⁴

Оружие также сопровождало германского мужчину в последний путь: «В пламя костра они не бросают ни одежды, ни благовоний; вместе с умершим предается огню только его оружие, иногда также и его конь». ⁴⁵

В некоторых германских племенах были небольшие особенности обращения с оружием. Например, у свионов «оружие в отличие от прочих германцев не дозволяется у них иметь каждому: оно всегда на запоре и охраняется стражем». К тому же у свионов был хороший флот, что было обусловлено близостью их проживания к Северному и Балтийскому морям: «Помимо воинов и оружия, они сильны также флотом. Их суда примечательны тем, что могут подходить к месту причала любою из своих оконечностей, так как и та и другая имеют у них форму носа. Парусами свионы не пользуются и весел вдоль бортов не закрепляют в ряд одно за другим; они у них, как принято на некоторых реках, съемные, и они гребут ими по мере надобности то в ту, то в другую сторону». ⁴⁶

У готонов, ригиев и лемовиев были отличающие их от других германцев «круглые щиты, короткие мечи».⁴⁷ Описывая племя эстиев, Тацит указывал на то, что «меч у них – редкость; употребляют же они чаще всего дреколье».⁴⁸ Фенны, которых Тацит в своём повествовании выделял как поразительных дикарей, отличавшихся совершенной дикостью и в отношении оружия: «все свои упования они возлагают на стрелы, на которые, из-за недостатка в железе, насаживают костяной наконечник». ⁴⁹

Итак, из всего вышесказанного можно заключить, что у германцев было как атакующее (фрамеи, дротики), так и оборонительное (щиты) оружие. Защита воинов специальными средствами была слабо характерна для германцев того времени. Основным материалом для изготовления оружия в связи с недостатком железа было дерево и кость. Оружие играло также важную роль в общественной жизни: оно было необходимо при голосовании на советах, посвящении юношей в мужи, погребении, а также спортивных играх. Отдельные германские племена имели некоторые особенности в вооружении и обращении с ним, как, например, свионы, эстии, фенны.

§3. Поселения и жилище.

В своём очерке о германцах Тацит постоянно сравнивает их быт и обычаи с римскими. Не стало исключением и описание поселений германцев: «Хорошо известно, что народы Германии не живут в городах и даже не терпят, чтобы их жилища примыкали вплотную друг к другу. Селятся же германцы каждый отдельно и сам по себе, где кому приглянулись родник, поляна или дубрава. Свои деревни они размещают не так, как мы, и не скучивают теснящиеся и лепящиеся одно к другому строения, но каждый оставляет вокруг своего дома обширный участок, то ли, чтобы обезопасить себя от пожара, если загорится сосед, то ли из-за неумения строиться».⁵⁰ Можно сделать вывод, что германцы не создавали даже поселений городского типа, не говоря уже о городах в римском или современном понимании этого слова. Судя по всему, германские поселения того периода представляли собой деревни хуторного типа, для которых как раз характерно достаточно большое расстояние между строениями и участок земли рядом с домом.

О качестве постройки самих жилых домов Тацит был весьма невысокого мнения. Он отмечает, что основным материалом для этого служило дерево: «Строят же они, не употребляя ни камня, ни черепицы; всё, что им нужно, они сооружают из дерева, почти не отделывая его и не заботясь о внешнем виде строения и о том, чтобы на него приятно было смотреть».⁵¹ Надо заметить, что каменные дома действительно появились у германцев значительно позже. Причём, судя по имевшимся в германских языках строительным терминам, умением их возводить германцы обязаны римлянам⁵². Из этого же отрывка мы можем заключить, что и внешний вид зданий оставлял желать лучшего. Однако Тацит тут же отметил: «Впрочем, кое-какие места на нём [строении] они с большой тщательностью обмазывают землёй, такой чистой и блестящей, что создается впечатление, будто оно расписано цветными узорами».⁵³ Вероятнее всего, Тацит под чистой и блестящей землёй, которой германцы обмазывали свои дома, подразумевал глину разных оттенков. Это подтверждают, например, данные археологических исследований, в ходе которых удалось выяснить, что германцы для жилья строили мазанки на основе из кольев и веток. ⁵⁴

О наличии у германцев каких-либо хозяйственных построек, кроме как подземных ям, Тацит не упоминает. «У них принято также устраивать подземные ямы, поверх которых они наваливают много навоза и которые служат им убежищем на зиму и для хранения съестных припасов, ибо погреба этого рода смягчают суровость стужи, и, кроме того, если вторгается враг, все неприбранное в тайник подвергается разграблению, тогда как о припрятанном и укрытом под землёй он или остаётся в неведении или не добирается до него, хотя бы уже потому, что его нужно разыскивать».⁵⁵ Как можно заключить из этих слов, такие погреба, устраиваемые германцами, по-видимому, неподалёку от своих жилищ, не были заметны. Они несли не только функцию хранения продуктов питания, но и функцию защиты людей от зимних холодов, а также от грабительских набегов неприятелей.

Таким образом, можно заключить, что германцы в I веке нашей эры жили в сельских поселениях хуторного типа, с постройками, расположенными на значительном расстоянии друг от друга. Сами строения строились исключительно из дерева, стены их обмазывались глиной разных оттенков. В качестве погребов для хозяйственных целей германцы использовали специально вырытые ямы, которые также несли функцию защиты от зимних холодов и служили убежищем во время набегов врагов.

§4. Одежда.

Одну из глав «Германии» Тацит посвятил одежде германцев. Но, к сожалению, многие данные, предоставленные нам великим писателем и историком, зачастую не соответствуют действительности и не подтверждаются археологическими данными.

Он отмечал, что в основной массе их одежда одинакова и примитивна: «Верхняя одежда у всех – короткий плащ, застегнутый пряжкой, а если её нет, то шипом. Ничем другим не прикрытые, они проводят целые дни у разожженного в очаге огня».⁵⁶ Надо сказать, что археологические находки это подтверждают. Действительно универсальной повседневной одеждой германцев был короткий плащ. Он представлял собой прямоугольный кусок шерстяной ткани типа пледа, который можно было обернуть вокруг тела в плохую погоду, использовать как одеяло в холодную ночь или накинуть на одно или оба плеча. Обычно его закрепляли на правом плече с помощью металлической фибулы или деревянной шпилькой, которые Тацит именует пряжкой и шипом. Под плащ надевали льняную нижнюю одежду. ⁵⁷

Однако особо Тацит выделял одеяние богатых германцев: «Наиболее богатые отличаются тем, что, помимо плаща, на них есть и другая одежда, но не развевающаяся, как у сарматов или парфян, а узкая и плотно облегающая тело».⁵⁸ Вероятно, под узкой и плотно облегающей одеждой Тацит подразумевал штаны, которые как раз появляются в Европе, по данным археологии, в конце I века нашей эры.⁵⁹ Возможно, их появление у германцев было связано с их контактами с кочевниками, которые большую часть времени проводили в седле. Но не вполне верно, что ношение штанов было привилегией богачей. Это была будничная одежда абсолютного большинства населения. ⁶⁰

Судя по рассказу Тацита, германский гардероб включал не только шерстяные и льняные одежды, но и кожаные: «Носят они и шкуры диких зверей, те, что обитают у берегов реки, – какие придется, те, что вдалеке от них, – с выбором, поскольку у них нет доставляемой торговлей одежды. Последние убивают зверей с разбором и по снятии шерсти нашивают на кожи куски меха животных, порождаемых внешним Океаном или неведомым морем».⁶¹ Хотя Тацит и подчёркивает, что германцы использовали меха морских животных, пока в захоронениях одежда из таких мехов не обнаружена. ⁶²

Тацит создаёт впечатление, что германские женщины носили ту же одежду, что и мужчины лишь с небольшими дополнениями в виде накидок: «Одежда у женщин не иная, чем у мужчин, разве что женщины чаще облачаются в льняные накидки, которые они расцвечивают пурпурною краской, и с плеч у них не спускаются рукава, так что их руки обнажены сверху донизу, как открыта и часть груди возле них».⁶³ Это не совсем так. Нет никаких данных, что женщины носили штаны. Если в захоронении и обнаруживают тело, с надетыми на него штанами, то это всегда тело мужчины. Одежда на телах женщин, как правило, резко отличается от мужской. Чаще всего женщины одеты в шерстяные юбки и льняные платья различной длины.⁶⁴ Особо упоминает Тацит об обнажённых руках у германских женщин в связи с тем, что платье римских женщин было снабжено рукавами. ⁶⁵

Таким образом, повседневной одеждой германцев был короткий плащ, застёгнутый пряжкой. Ко всему прочему будничной одеждой германцев можно считать льняные штаны. Женщины в основном носили шерстяные юбки и льняные платья. Материалами для изготовления одежды служили лён, шерсть, а также кожа.

§5. Пища.

Если верить «Германии» Тацита, то пища германцев I века нашей эры не отличалась особым разнообразием и изысканностью: «Пища у них простая: дикорастущие плоды, свежая дичина, свернувшееся молоко, и насыщаются они ею безо всяких затей и приправ».⁶⁶ Однако данные археологических исследований говорят о том, что на самом деле картина была гораздо более сложной. Учёные исследовали желудки людей, чьи тела были обнаружены в торфяных болотах. Судя по всему, главную роль в питании германцев играло зерно, особенно ячмень и пшеница, а также разные другие злаки. Помимо культурных зерновых собирали и ели дикорастущие злаки. Кости животных из поселений показывают, что мясо также было частью питания германцев, хотя, возможно, и не самой важной. Присутствие железных вертелов в некоторых поселениях заставляет предполагать, что мясо запекали или жарили. Дичь обеспечивала разнообразие питания. Удивительно, что Тацит, упоминая о том, что многие германские племена проживают по берегам рек, упускает такой момент их жизни, как рыболовство, хотя в северных областях Германии оно играло ведущую роль. Среди диких плодов Германии отмечаются яблоки, сливы, груши и, возможно, вишня. Ягоды и орехи встречались в изобилии. Однако овощей германцам явно не хватало. Они выращивали горох и бобы, однако большинство наших современных овощей развились из своих диких предков в результате целых веков кропотливой работы. Древние германцы ценили различные травы. Изо льна и рыжика получали растительное масло. Как и другие народы древней Европы, германцы высоко ценили соль, особенно за то, что она помогала сохранять мясо. ⁶⁷

Утренний приём германцами пищи также нашёл отражение в труде Тацита: «Встав ото сна, который у них обычно затягивается до позднего утра, они умываются, чаще всего теплой водою, как те, у кого большую часть года занимает зима. Умывшись, они принимают пищу; у каждого свое отдельное место и свой собственный стол».⁶⁸ Здесь он снова сравнивает обычаи варваров с римскими: германцы умывались сразу после сна, тогда как римляне проделывали эту процедуру только после обеда; также в Риме не было обычая каждому иметь свой стол, в отличие от германцев. ⁶⁹

Рассказывая о питье германцев, Тацит отмечает необычный для римлян напиток: «Их напиток – ячменный или пшеничный отвар, превращенный посредством брожения в некое подобие вина».⁷⁰ С уверенностью можно сказать, что это было ячменное пиво. Археологические данные говорят о том, что при изготовлении пива его приправляли ароматными травами. Также есть данные о том, что популярно в германской среде было употребление напитков, сброженных на диких ягодах нескольких видов.⁷¹ Германские племена, жившие на границе с римлянами, приобретали у них вино, о чём также свидетельствует Тацит: «Живущие близ реки покупают и вино». ⁷²

Отметив сдержанность германцев в пище, Тацит, однако, указывает на слабость их к пьянству: «Что касается утоления жажды, то в этом они не отличаются такой же умеренностью [в отличие от приёма пищи] Потворствуя их страсти к бражничанью и доставляя им столько хмельного, сколько они пожелают, сломить их пороками было бы не трудней, чем оружием». К тому же Тацит говорит прямо об их любви к пьянству: «Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно». ⁷³

Итак, можно заключить, что в описании пищи германцев Тацит был весьма далёк от истины, так как археологические данные свидетельствуют о разнообразии германского пищевого рациона. Они употребляли в пищу мясо, рыбу, среди диких плодов нужно упомянуть яблоки, сливы, груши, ягоды и орехи, выращивали горох и бобы. Основным напитком германцев было неведомое римлянам пиво, а также покупаемое у них вино.

Заключение

Жизнь Публия Корнелия Тацита не может быть воспроизведена с точностью и полнотою. Факты биографии Тацита можно восстановить по немногочисленным свидетельствам античных авторов, в частности Плиния Младшего, и редким упоминаниям историка о своей жизни. Родом Тацит был из Южной Галлии, юношеские годы провёл в Риме, где учился красноречию. Уже в молодости он прославился своими речами, произносимыми им в качестве защитника или обвинителя на судах. Корнелий Тацит сделал хорошую карьеру, начав её при Флавиях. За свою жизнь он был квестором, консулом, наместником в провинции Азия, а также членом «Коллегии пятнадцати мужей».

Публий Корнелий Тацит оставил значительное литературное наследие. В нём есть так называемые «малые» произведения и произведения «значительные», а также многочисленные ораторские речи, которые, к сожалению, не дошли до нас. К «малым» произведения Тацита относятся «Диалог об ораторах», «Жизнеописание Юлия Агриколы», «О происхождении германцев и местоположении Германии». К «значительным» произведениям относят «Историю» и «Анналы». Для данного курсового исследования наибольший интерес представляет труд «О происхождении германцев и местоположении Германии». Это серьёзный этнографический этюд о жизни народов, начинавших играть в I веке нашей эры видную роль в римской истории. В нём сообщаются незаменимые данные, правда, зачастую не подтверждённые никакими археологическими материалами.

Исследуя и анализируя предоставленные в данном трактате данные относительно отдельных аспектов материальной культуры германцев, таких как хозяйственная деятельность, оружие, поселения и жилища, одежда и пища, и сопоставляя их с данными археологических исследований, можно сделать следующие выводы:

Хозяйственная деятельность германцев представляла собой соединение земледелия, возможно переложного, с осёдлым скотоводством. Однако земледельческая деятельность не играла такой большой роли и не была такой престижной, как скотоводческая. Земледелие в основном было уделом женщин, детей и стариков, тогда как сильные мужчины занимались скотом, которому отводилась значительная роль не только в системе хозяйства, но и в регуляции межличностных отношений в германском обществе. Особо хочется отметить то, что германцами в их хозяйстве широко применялись лошади. Небольшую роль в хозяйственной деятельности играли рабы, положение которых трудно охарактеризовать как тяжёлое. Иногда на хозяйство непосредственно влияли природные условия, как, например, у германского племени эстиев.

У германцев было как атакующее (фрамеи, дротики), так и оборонительное (щиты) оружие. Защита воинов специальными средствами была нехарактерна для германцев того времени. Основным материалом для изготовления оружия в связи с недостатком железа было дерево и кость. Оружие играло также важную роль в общественной жизни: оно было необходимо при голосовании на советах, посвящении юношей в мужи, погребении, а также спортивных играх. Отдельные германские племена имели некоторые особенности в вооружении и обращении с ним, как, например, свионы, эстии, фенны.

Германцы в I веке нашей эры жили в сельских поселениях хуторного типа, с постройками, расположенными на значительном расстоянии друг от друга. Сами строения строились исключительно из дерева, стены их обмазывались глиной разных оттенков. В качестве погребов для хозяйственных целей германцы использовали специально вырытые ямы, которые также несли функцию защиты от зимних холодов и служили убежищем во время набегов врагов.

Повседневной одеждой германцев был короткий плащ, застёгнутый пряжкой. Ко всему прочему будничной одеждой германцев можно считать льняные штаны. Женщины в основном носили шерстяные юбки и льняные платья. Материалами для изготовления одежды служили лён, шерсть, а также кожа.

В описании пищи германцев Тацит был весьма далёк от истины, так как археологические данные свидетельствуют о разнообразии германского пищевого рациона. Они употребляли в пищу мясо, рыбу, среди диких плодов нужно упомянуть яблоки, сливы, груши, ягоды и орехи, выращивали горох и бобы. Основным напитком германцев было неведомое римлянам пиво, а также покупаемое у них вино.

Тем не менее, несмотря на значительные неточности и не всегда подкрепленные источниками свидетельства, труд Публия Корнелия Тацита был и остаётся одним из основных письменных источников того времени, позволяющим исследователям реконструировать быт и нравы древних германцев.

Примечания

Введение

О происхождении германцев и местоположении Германии//Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Л., 1970. Т. I . С.353-373.

Письма Плиния Младшего//Письма Плиния Младшего. М., 1982. С.129, 136.

Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах – подготовили Кнабе Г.С., Грабарь-Пассек М.Е., Тронский И.М., Бобович А.С. Л., 1970.

Черняк Е.Б., Тормасов Б.А. Историки и история. М., 1997.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1901. Т.XXXII^A.

Пархоменко И.Т., Радугин А.А. Культурология в вопросах и ответах. М., 2001.

Шендрик А.И. Теория культуры: Учебное пособие для вузов. М., 2002.

Тодд М. Варвары. М., 2005.

Гуревич А.Я. Аграрный строй варваров. История крестьянства в Европе. М., 1985. Т.I.

Вейс Г. История культуры: Костюм. Украшения. Предметы быта. Вооружение. Храмы и жилища. Обычаи и нравы. М., 2002.

Глава 1. §1.

Плиний Младший. Указ. Соч. С.129

Тронский И.М. Корнелий Тацит//Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Л., 1970. Т.II. С.203.

Например, Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.374.

Плиний Младший. Указ. Соч. С.129

Глава 1. §2.

Например, Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Л., 1970.

Плиний Младший. Указ. Соч. С.129

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1901. Т.XXXII^A. С.692-697.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.367.

Там же. Т.I. С.361.

Там же. Т.I. С.361, 364.

Там же. Т.II. С.10.

Там же. Т.I. С.109.

Тронский И.М. Указ. Соч. Т.II. С.232.

Плиний Младший. Указ. Соч. С. 136.

Глава 2. § 1.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.355.

Там же. Т.I. С.364.

Бобович А.С. Комментарий к «О происхождении германцев и местоположении Германии»//Корнелий Тацит. Сочинения в 2-х томах. Л., 1970. Т.I. С.437.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.364.

Гуревич А.Я. Древние германцы. Викинги. М.-СПб., 1999. С.7.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.364, 359-360.

Там же. Т.I. С.372.

Там же. Т.I. С.364.

Там же. Т.I. С.364.

Бобович А.С. Указ. Соч. Т.I. С.437.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.355.

Там же. Т.I. С.358-359, 361.

Там же. Т.I. С.367, 373.

Там же. Т.I. С.360.

Там же. Т.I. С.372.

Бобович А.С. Указ. Соч. Т.I. С.439.

Глава 2. § 2.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.355-356.

Там же. Т.I. С.355-356.

Там же. Т.I. С.355-356.

Там же. Т.I. С.358, 359.

Там же. Т.I. С.358, 359.

Там же. Т.I. С.363.

Там же. Т.I. С.364.

Там же. Т.I. С.371.

Там же. Т.I. С.371.

Там же. Т.I. С.372.

Там же. Т.I. С.373.

Глава 2. § 3.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.360.

Там же. Т. I. С.360.

Бобович А.С. Указ. Соч. Т.I. С.436.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.360.

Тодд М. Указ. Соч. С. 88.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.360.

Глава 2. § 4.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С. 360.

Тодд М. Указ. Соч. С.109.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.360.

Тодд М. Указ. Соч. С.110.

Бобович А.С. Указ. Соч. Т.I. С.436.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.360-361.

Тодд М. Указ. Соч. С. 111.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.361.

Тодд М. Указ. Соч. С. 112-113.

Бобович А.С. Указ. Соч. Т.I. С.436.

Глава 2. § 5.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.363.

Тодд М. Указ. Соч. С.101-102.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.363.

Бобович А.С. Указ. Соч. Т.I. С.436.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.363.

Тодд М. Указ. Соч. С.103.

Корнелий Тацит. Указ. Соч. Т.I. С.363.

Там же. Т.I. С.363.

Список источников и литературы:

Источники:

Анналы // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Л., 1970. Т. I. С. 109.

История // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах Л., 1970. Т. II. С. 10.

О происхождении германцев и местоположении Германии/ / Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Л., 1970. Т. I . С. 353-373.

Письма Плиния Младшего // Письма Плиния Младшего. М., 1982. С.129, 136.

Литература:

Античные писатели. Словарь. СПб., 1999.

Большая Российская энциклопедия. М., 2004.

Вейс Г. История культуры: Костюм. Украшения. Предметы быта. Вооружение. Храмы и жилища. Обычаи и нравы. М., 2002.

Гуревич А.Я. Аграрный строй варваров. История крестьянства в Европе. М., 1985. Т.I.

Гуревич А.Я. Древние германцы. Викинги. М.- СПб., 1999.

Древние германцы. – Сост. Б.Н.Граков, С.П.Моравский, А.И.Неусыхин. М., 1937.

Кнабе Г.С. Корнелий Тацит. М., 1980.

Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах – подготовили Кнабе Г.С., Грабарь-Пассек М.Е., Тронский И.М., Бобович А.С. Л., 1970.

Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение Германских королевств. М., 1984.

Марцеллин Аммиан. Римская история. СПб., 1994.

Неусыхин А.И. Военные союзы германских племён около начала нашей эры. М., 1976.

Пархоменко И.Т., Радугин А.А. Культурология в вопросах и ответах. М., 2001.

Сеймур-Смит М. 100 величайших книг, которые потрясли мир. М., 2004.

Тодд М. Варвары. М., 2005.

Томпсон Э.А. Римляне и варвары. СПб., 2003.

Харитонович Д. Современность Средневековья. М., 2000.

Черняк Е.Б., Тормасов Б.А. Историки и история. М., 1997.

Шендрик А.И. Теория культуры: Учебное пособие для вузов. М., 2002.

Шкунаев С.В. Германские племена и союзы племён. М., 1988. Т.I.

Щукин М.Б. На рубеже эр. СПб., 1994.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1901. Т.XXXII^A.

1