Красная Горка в Евпатории

Накануне нападения на СССР, 16 июня 1941 года, на совещании главарей нацистского рейха у Гитлера принимается решение: «Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами… Лучше всего это можно достигнуть путем расстрела каждого, кто бросает хотя бы косой взгляд». Реальный план государственной политики фашистской Германии, который исходил из самого чудовищного документа человеческой истории – генерального плана «Ост» («Восток»). В его основу легли идеи Гитлера об установлении немецкого расового господства над народами «восточного пространства».

С первых дней оккупации крымской земли гитлеровцы приступили к выполнению этого чудовищного плана.

31 октября 1941 года гитлеровские войска оккупировали Евпаторию. С этого дня начался кровавый террор против мирных жителей.

Двадцать девять месяцев орудовали немецко-фашистские бандиты в Евпатории по уничтожению, грабежу и вывозу промышленных предприятий и оборудования. Крупнейшее строение 1-й Гострикотажной фабрики разрушено и сожжено. Ценное оборудование, установленное незадолго до войны, расхищено немецкими грабителями, сожжено и приведено в полную негодность. На мотороремонтном заводе взорваны и разрушены несколько крупных цехов, вместе с оборудованием . Хлебозавод превращен в руины. Молокозавод разрушен, а оборудование приведено в негодность и расхищено.

За время оккупации немцы разрушили рыбозавод, нанесли большой ущерб артелям промысловой кооперации, взорвали все гидросооружения морского порта. разрушили четыре пристани и все служебные помещения. В руинах были электростанция с дорогостоящим оборудованием, железнодорожный узел, трамвайный парк.

Захватив город, фашистские варвары уничтожили, разграбили и превратили в руины весь Евпаторийский курорт. В санаториях, где лечились дети, помещались немецко-румынские части. Санаторий имени Крупской был с конца 1941 г. занят немецкой артиллерийской частью береговой охраны. Палаты этого санатория служили конюшнями для лошадей. Огромный парк при санатории вырублен для топлива этой же частью. В детском санатории имени 13-летия РККА помещалась воинская часть СД. При отступлении санаторий был взорван. Санаторий имени Ленина являлся пересылочным пунктом для угоняемых в немецкое рабство советских граждан.

Курортная поликлиника служила помещением для гестапо и взорвана при отступлении. Разрушена полностью большая часть санаториев, являвшихся гордостью Евпаторийского курорта.

Специальной комиссией установлено, что убытки причиненные оккупантами курорту, составляют свыше ста пятидесяти миллионов рублей.

Немецко-румынские грабители разграбили и вывезли ценнейшее медицинское оборудование и аппаратуру. Лучший в Союзе евпаторийский лечебный пляж превращен немцами в свалку, заминирован и опутан проволокой.

С первых дней оккупации Евпатории немцы осуществляли истребление мирных жителей, тысячи мужчин, женщин, детей замучены и расстреляны гитлеровцами.

Первый массовый расстрел жителей города был устроен вскоре после оккупации, 23 ноября 1941 г. Фашисты убили 700 детей, мужчин и женщин. Вскоре после этого в ряде кварталов города была сделана облава и уничтожено еще около 150 человек.

Массовыми арестами расстрелами мирных советских граждан начался день 5 января 1942 года. Особенно пострадал район Пересыпи до поликлиники. Утром 5 января этот район был оцеплен, и все мужчины в возрасте от 14 лет до глубоких стариков были выгнаны из своих домов и направлены во двор сельхозснаба. Было арестовано около 3 000 человек. К вечеру под усиленным конвоем их повели в район Красной горки. Когда людей привели на место казни, им было приказано лечь на землю. Затем их строили по 20 человек и подводили к ямам, заставляли становиться на колени, после чего раздавался залп из автоматов, и люди падали в ров.

Рядом с ул. Братьев Буслаевых находится площадь Моряков. Она недаром носит такое название. Площадь Моряков – свидетель дерзкого рейда севастопольских моряков на оккупированный врагом берег. В ночь на 6 декабря 1941 г. в евпаторийскую бухту вошли два катера. Один из них тихо подошел к Товарной, другой – к Хлебной пристани. На берег сошли две группы моряков-разведчиков, которыми командовали мичманы Ф.Ф.Волончук и М.С.Аникин. Не потеряв ни одного человека, не имея даже раненых, обе группы наших разведчиков взяли в этой операции двенадцать «языков», документы из полицейского и жандармского управлений, автоматы, винтовки … Подожгли: здания полицейского и жандармского управлений, три вражеские шхуны, пассажирскую пристань с прилегающими к ней складами. Уничтожили более десятка гитлеровцев, в том числе помощника начальника евпаторийского гарнизона. Освободили из фашистского плена более ста советских граждан.

Этой операцией руководили капитан В.В.Топчиев и батальонный комиссар У.А.Латышев.

Спустя 30 дней к евпаторийскому берегу подошел караван боевых кораблей. в 3 часа 30 минут 5 января 1942 года началась высадка морского десанта на занятый фашистами берег. Целью десанта было овладеть исходным плацдармом для наступления на Симферополь.Для осуществления этой цели планировалось высадить двумя эшелонами полк морской пехоты.

Ночью 4 января 1942 г. из осажденного Севастополя вышел отряд кораблей – тральщик «Взрыватель», буксир и семь сторожевых катеров с первым эшелоном десанта, в который входили батальон морской пехоты (командир капитан-лейтенант К.В. Бузинов, батальонный комиссар М.Г.Палий) и подразделение разведотряда штаба Черноморского флота (командир капитан В.В.Топчиев) – всего 740 человек. Командиром отряда кораблей и командиром высадки был назначен уроженец Евпатории капитан 2 ранга Н.В.Буслаев, комиссаром – полковой комиссар А.С.Бойко.

С Товарной пристани в сторону Театральной площади ушла рота моряков под командованием лейтенанта Н.Н.Шевченко. Следом за нею и в том же направлении двинулся отряд разведчиков во главе с капитаном В.В. Топчиевым. Рота старшего лейтенанта С.Ф.Шустова, высадившись на Хлебной пристани, разоружила немецкую батарею между складами «Заготзерно» и кладбищем, освободила из лагеря военнопленных, создав из них боевой отряд ( около 200 человек) под названием «Все – на Гитлера!». Затем рота С.Ф.Шустова, усиленная вооруженным вновь созданным отрядом в районе трикотажной фабрики (ул.Д.Ульянова), соединилась с ротой лейтенанта Н.П. Титюлина. Здесь во второй половине дня обе роты приняли бой с фашистскими танками…

Во время высадки основных сил десанта на Пассажирскую пристань фашисты открыли по кораблям шквальный огонь. Был убит инспектор Политуправления ВМФ СССР батальонный комиссар П.Ф.Маишев, смертельно ранен начальник связи батальона лейтенант Н.А. Попов, погиб и капитан 2 ранга Н.В.Буслаев. Руководство высадкой принял полковой комиссар А.С.Бойко. К 8 часам утра моряки выбили гитлеровцев из близлежащих домов, разместили штаб десанта в подвале гостиницы «Крым». В 10 часов утра Севастополь получил сообщение : «Старая часть города в наших руках, деремся по-черноморски…»

На подавление десанта фашисты бросили авиацию. Самолеты противника поливали огнем прибрежные улицы, обстреливали десантные корабли, которые вынуждены были рассредоточиться и выйти в открытое море. В течение дня 18 «юнкерсов» продолжали атаковать наши корабли. Тяжело пришлось и тем, кто дрался на берегу. В полдень к восточной окраине города был доставлен 105-й пехотный полк, снятый фашистами из-под Балаклавы. Враг всеми силами стремился отрезать десантников от берега и окружить их. Таяли боеприпасы, редели ряды десантников, но моряки дрались до последнего патрона. К вечеру стало ясно, что удержать пристани не удастся: кольцо окружения сжималось вокруг десантников. Но они знали, что в ночь на 6 января должен прийти на помощь второй эшелон. Эсминец «Смышленый», тральщик «Якорь» и четыре катера доставили пополнение, но высадку произвести не было ни какой возможности – с вечера разыгрался 7-бальный шторм, и корабли вынуждены были вернуться в Севастополь. 6 января в 20 часов предпринимается еще одна попытка: с тем же вторым эшелоном к евпаторийскому берегу идут лидер «Ташкент», тральщик «Якорь», два катера, но шторм не ослабевает…

5 января погиб тральщик «Взрыватель». Поддерживая огнем десантников, он получил значительные повреждения корпуса, потерял управление, был выброшен штормом на мель. Фашистские самолеты с воздуха и танки с берега открыли огонь по неподвижному тральщику …

Командир батальона Г.К. Бузинов принял решение: вывести уцелевших десантников из города в Мамайские каменоломни. Но выйти удалось не многим.

Героический подвиг черноморцев вошел яркой страницей в славную летопись Великой Отечественной войны. Евпаторийцы свято чтят подвиг героев-моряков. На улице Революции (недалеко от магазина «Детский мир») установлен памятный монолит из крымского диорита, на котором начертаны слова: «В этом районе города 5 января 1942 г. была высажена основная группа Евпаторийского морского десанта». На месте гибели тральщика «Взрыватель» также стоит памятник (Автор Н.И.Брацун). На пьедестале в форме пирамиды четырехметровой высоты трехфигурная композиция из кованой меди. Три моряка-десантника в нечеловеческом напряжении сил устремлены на берег … Так они и шли, герои-моряки, в те январские дни 1942 г., исполненные ненависти к врагу и решимости во что бы то ни стало смести его с лица родной земли.

Свои чудовищные акции фашисты продолжали на протяжении всей оккупации Евпатории. Последняя расправа произошла накануне освобождения города советскими войсками в феврале-марте 1944 г. Всего за годы оккупации было убито более12,5 тысяч человек.

В северной части города, где были совершены массовые расстрелы, высились памятники. Один из них был на Красной горке; Коленопреклонный солдат – освободитель в одной руке держит автомат, а другой возлагает венок на братскую могилу. Сюда часто приходили люди, чтобы в скорбном молчании почтить память погибшим. Монумент был сооружен в 1954 году по проекту киевского скульптора В.А. Галочкина и архитектора Н.В. Дашевского. Высота памятника более четырех метров.

В 1985 году на Красной горке высечена фигура скорбящей матери. В одной руке она держит цветок, возлагая его на братскую могилу. На мемориале надпись: « На этом месте 6-7 января 1942 года фашистами было расстреляно более 6 тысяч жителей города. Всего за годы оккупации (31 октября 1941 – 13 апреля 1944 года немецко-фашисткими захватчиками уничтожено более 12 тысяч Евпаторийцев».

Вечная им Слава!

Славься в веках красотой, Евпатория,

Мир, удивляя и радуя свет,

Людям здоровье дари, Евпатория,

Две с половиною тысячи лет!

В. Субботенко

Из воспоминаний очевидцев.

«На третий день оккупации города немцами был издан приказ о регистрации еврейского населения, после чего евреев обязали носить на груди и на спине знаки, - шестиконечную звезду. Через небольшой промежуток времени еврейскому населению было предложено явиться с вещами в дома, расположенные по дороге к вокзалу, якобы для эвакуации. 650 человек – мужчин, женщин с грудными детьми, стариков – в этих домах продержали в течение двух дней, после чего началось их массовое истребление. Полураздетых, их заставляли грузиться в машину и увозили к противотанковому рву …»

Елену Александровну Болотину в первых числах ноября 1941 года расстреляли вместе с двумя племянниками.

Как было, потом установлено специальной государственной комиссией, в тот день расстреляли 650 человек. Елена Болотина осталась в живых чудом. Вот что она рассказала:

31 октября 1941 года Евпаторию оккупировали немцы. Сразу же приказали всем евреям пройти регистрацию.

Мой муж, Савелий Егорович Болотин с первых дней войны ушел на фронт, брат с женой эвакуировались, а своих маленьких детей, Аню и Симу, оставили мне. Забрав малышей, я перешла жить к родителям. Мать моя на национальности гречанка. И я полагала, что меня регистрировать не будут. Но меня зарегистрировали

Привели нас в здание, где теперь располагается 1-й корпус санатория Министерства обороны Украины. Держали нас в заперти двое суток.

Когда нас привезли машиной к противотанковому рву и приказали выйти без вещей, я поняла – будут расстреливать. Я старалась не смотреть в яму, но чувствовала, что там уже есть убитые, так как из ямы поднимался легкий пар, под ногами темнели лужи крови, валялись игрушки, бутылочка с соской и недопитым молоком.

Детей до трех лет не расстреливали. Подходил каратель в черном халате, брал ребенка за ручку, поднимал на уровень своих плеч, смазывал под носом и губы сильнодействующим ядом. Ребенка мгновенно сводили судороги, и его бросали в ров уже мертвым.

Люди были охвачены паникой, кто-то в отчаянии пытался бежать, но пуля моментально настигала жертву. Мои дети заплакали. Я прижала Симу к груди, а Аню закрыла подолом юбки. Подскочил каратель, схватил Симу за ножки. Девочка заплакала, видимо от боли. Бандит с бешенной силой рванул ребенка из моих рук, со всего размаха ударил головой о край рва … в глазах у меня потемнело, я бросилась на карателя, вцепилась ему в горло. Раздался выстрел, я почувствовала острую боль и потеряла сознание …

Пришла в себя от холода. Как выкарабкалась из страшной ямы – не помню. Тут мне послышался детский плач. Он все настойчивее в звал на помощь, и я, придя в сознание, сообразила, что жива, но ранена. С большим трудом поднялась, прошла по телам расстрелянных. Девочка замолчала, как только я подошла к ней. Ей было годика полтора-два. Она дрожала от холода, распашонка насквозь промокла от крови.

Завернула я девочку в свои волосы – они были у меня густые и длинные, поспешила дальше от города. С большим трудом дошла я до дома Марии Петровны (к сожалению фамилию ее забыла). Шесть недель Мария Петровна, семья Балабановых и Зинченко лечили меня и мою приемную дочь, скрывали от карателей. Но немцы все чаще и чаще стали появляться в нашем квартале. Чтобы не накликать беды на добрых людей, перешла я с Лилей (так назвала я девочку) к сторожихе кладбища Марии Дмитриевне Соломке. Днем она скрывала нас в склепе какого-то бывшего князя, а на ночь забирала к себе в сторожку.

Но в середине января 1942 года и на кладбище оставаться было небезопасно. Тогда добрая женщина Кира Настич помогла собрать кое-какую одежонку для меня и Лили, отправилась я по раздольненской дороге, выдавая себя за гречанку-беженку из Севастополя. Был мне в ту пору 31 год, а принимали меня за старуху и помогали чем могли …

Нельзя было без волнения слушать рассказ Елены Михайловны Конобеевой, проживающей по ул.Желябова города Евпатории.

По национальности я гречанка, замуж вышла за русского. В первый же день муж ушел на фронт.

Однажды – это случилось 6 января 1942 года во второй половине дня – к нам в квартиру в доме № 2 по улице Эскадронной ворвались несколько немецких солдат в сопровождении переводчика и старосты и начали всех выталкивать на улицу.

Что-то крикнул офицер, его команду повторил переводчик, и колонна двинулась по симферопольской дороге. По бокам через каждые десять метров шагали немцы с автоматами. С большим трудом я переставляла опухшие ноги, рядом шли мои дети. Женя трех и Владик двух лет. Они держались за подол юбки, от этого было идти еще труднее. Но меня поддерживала Софья Иголкина.

В том месте, где располагалась нефтебаза, стоял большой дом. В него нас и загнали. Женщины помогли мне лечь на единственную железную койку, рядом примостились дети. Пожалуй, это «убежище» и спасло жизнь мне и грудному ребенку, потому что люди стояли друг возле друга настолько плотно, что трудно было дышать.

Три дня и три ночи без воды, еды и туалета. Многие были доведены до нервного припадка, теряли сознание, задыхались от невыносимо тяжелого воздуха.

Позже узнали, что нас ожидал страшный и бесчеловечный финал – сожжение заживо. Хворостом были обложены все стены, стояли несколько канистр с керосином. Почему свою угрозу фашисты не привели в исполнение? Не знаю. Может быть, устали: ведь более трех тысяч мужчин и мальчишек ими были расстреляны накануне.

На исходе третьего дня нас выпустили. Но дома ждало страшное известие – расстреляны отец и брат …

Война застала Григория Михайловича Шульгу в родной Евпатории. Он и тогда, до войны, работал на водокачке в подсобном хозяйстве. Не стал ждать, когда принесут повестку о призыве на фронт, пошел в военкомат сам. Там Шульге сказали: «Идите домой и ждите. Вызовем.» Вернулся Григорий Михайлович на свою водокачку. А вскоре в город пришли немцы.

5 января 1942 года в помощь фашистскому 22-му разведбатальону и полевой комендатуре прибыл 105-й пехотный полк для уничтожения морского десанта. Сразу же начались повальные аресты мужского населения города.

Рано утром 6 января под видом борьбы с партизанами немецкое

командование приказало арестовывать всех подозреваемых, - рассказывает Григорий Михайлович, - в том числе арестовали меня, Дмитрия Колесникова, Степаненко с сыном. Привели в комендатуру. Уставший и разъяренный офицер мельком взлянул на нас, жестом показал в сторону подвала. Утром следующего дня погнали нас в район Пересыпи. Во дворе селихозснаба собрали несколько тысяч человек. В основном стариков и мальчишек.

Куда нас поведут? Этот вопрос задавал себе каждый, кто в те два дня месил грязь и мерз в этом загоне. Одни говорили, что пошлют под Керчь или Перекоп на оборонительные работы, другие утверждали, что отправят в Германию. И не знали мы тогда, что вступил в силу приказ командующего 17-й армией Эрвина Енекке о массовых расстрелах.

В полдень второго дня к воротам базы подкатил на мотоцикле офицер полевой жандармерии. Он коротко приказал: «После захода солнца расстрелять».

Колонна двигалась медленно, овчарки на длинных поводках набрасывались на идущих с краю. От чьего-то пинка собака взвыла, раздался пистолетный выстрел. Когда вышли за город, одиночные выстрелы стали раздаваться чаще, убитые оставались на дороге. За колонной телился кровавый след. Люди медленно брели к своей братской могиле. Свою скорую смерть отчетливо осознал каждый, когда перешли перекресток дороги, ведущей на Симферополь.

Наверное, они нас попугают и отпустят? – жалобным голосом спросил мальчишка, сын Ивана Степаненко. Он был очень бледен, губы посинели, в глазах стоял такой страх, что я не выдержал, отвернулся и поспешил его успокоить:

Возможно, возможно. Ведь они тоже люди.

На Красной горке, на склоне, который уходит в сторону поселка Заозерного, нам приказали лечь на землю. Затем группами по двадцать человек подводили ко рву и ставили на колени лицом к яме. Раздавалась автоматная очередь, и люди падали вниз. Так повторялось много раз, пока очередь не дошла до меня.

На краю своей могилы вдохнул полной грудью морозный воздух, посмотрел на лохматые облака, низко ползущие над землей … Что-то гаркнул офицер, ударила автоматная очередь. Треск автоматов заглушил душераздирающие стоны и вопли. Я повернул голову и Николаю Коржу, хотел было сказать: «Прощай друг», как почувствовал толчок в плечо, потерял равновесие и скатился в ров, где уже лежала не одна сотня расстрелянных. Следом повалились, смертельно сраженные Корж, Степаненко и его сын.

Лежу – ни живой, ни мертвый. Слышу, стрекочут автоматы. На меня падают новые жертвы. Тела убитых все сильнее давят на меня, становится труднее и труднее дышать. Чувствую, что уже весь мокрый от крови, а она все льется и льется, где-то внизу журчит тонким ручейком . В душе кипела смесь радости, отчаяния, злости. Злость брала верх и, как бензин вспыхивала слизывая мысли об опасности. Расталкиваю еще не остывшие тела, медленно карабкаюсь вверх. Прислушался, стрельбы не слышно, разговоров тоже. Наконец выбрался.

Ночь – темная-темная, в двух шагах ничего не видно. Только собрался бежать с этого страшного места, сам не зная еще куда, как послышался стон: «Помогите!». Подхожу. Вижу, Дмитрий Колесников придерживает левую руку. Ранен. Помог ему выбраться из рва. Потом мы с ним вытащили еще несколько человек. Имен их я не спрашивал, не до знакомства было. Выжав кровь из рубашки и штанов, я отправился в соседнее село Курман-Аджи, где жила сестра моей жены. Отсиживался в сарае до весны. Однажды в дом пришел староста:

Знаю, что у тебя живет твой родственник. Пусть уходит, я докладывать не стану, но и он нас пусть не подводит.

После этого начались дни моего скитания вокруг Евпатории. Думал, набреду где-нибудь на партизан. Надеялся, но не нашел. И теперь, много лет спустя, сердце сжимается от ужасов гитлеровского «нового порядка»

Литература:

Груббе В.В. По улицам Евпатории: Путеводитель. – Симферополь: Таврия, 1987.-96 с.

Драчук В.С., Смирнова В.П., Челышев Ю.В. Евпатория. – Симферополь: Таврия, 1979. – 160 с.

«Евпатория 2500». – Симферополь – Ялта: «Мир информации», 2003. – 320 с.

Кондранов И.П. Крым. 1941 – 1945. Хроника. – Симферополь: КАГН, 2000. – 224 с.

Крым в Великой Отечественной войне 1941-1945/ Сост. В.К. Гарагуля. И.П.Кондранов, Л.П.Кравцова. – Симферополь: Таврия, 1994. – 208 с.