Коллективизация сельского хозяйства (работа 4)
Министерство образования РФ
Орловский государственный университет
Кафедра Истории России
Курсовая работа
Тема «Коллективизация сельского хозяйства»
Студентки 3-го кур. 5 группы
Филологического факультета
Карнеевой Ю.А.
Троваленкова И.В.
Орел – 2007 г.
Содержание
Введение
Деревня в первое десятилетие советской власти
Аграрные преобразования в деревне
Крестьянин в обстановке новой экономической политики
Сплошная коллективизация
Хлебозаготовительный кризис и поиски выхода из него
Колхозное движение в 1928 – 1929 гг: новые проблемы
Насильственная коллективизация: ноябрь 1929 г. – март 1930 г
Раскулачивание
1930 год: принуждение и убеждение
Завершение коллективизации. Ее итоги и последствия
Проблема путей развития крестьянского хозяйства в научной и общественно-политической мысли 20-х гг
Заключение
Приложение: таблицы
Список использованной литературы
Введение
Объектом данного реферата является проблема коллективизации сельского хозяйства.
Цель: показать процесс утверждения колхозного строя; выявить закономерности и особенности данного процесса.
Задачи:
проследить путь крестьянства к коллективным формам труда;
воссоздать историческую обстановку;
показать, как развивалось обобществление крестьянского производства;
показать альтернативы сталинскому «великому перелому».
Актуальность и новизна темы:
Утверждение колхозного строя происходило сложно и противоречиво. Сплошная коллективизация, проведенная ускоренными темпами, ранее воспринималась как единый и оптимальный вариант развития.
Сегодня коллективизация представляется как явление исключительно противоречивое и неоднозначное. Сегодня известны результаты пройденного пути, и можно судить не только о субъективных намерениях, но и об объективных последствиях, а главное – об экономической цене и социальных издержках коллективизации. Поэтому данная проблема актуальна и в настоящее время.
В ходе написания данного реферата была использована следующая литература: Рогалина Н.П. «Коллективизация: уроки пройденного пути»; трациози А. «Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917 – 1933 «; Верт Н. «История советского государства»; ученик для вузов «Новейшая история отечества. XX век» под ред. Киселева А.Ф., Щагина Э.М. В этих работах исследуется проблема становления коллективного хозяйства, методы, которыми проводилась коллективизация сельского хозяйства.
Деревня в первое десятилетие советской власти
Аграрные преобразования в деревне
В XX в. Россия вступила как многонациональная крестьянская страна. Центральным вопросом общественно-политической жизни страны и «гвоздем» всех русских революций был аграрно-крестьянский вопрос. Крестьянство, составлявшее 4/5 населения, страдало от малоземелья, высоких налогов и огромной задолженности по выкупным и арендным платежам крестьянскому поземельному банку. К 1917 г. около 79 тыс. помещичьих хозяйств сосредоточили в своих руках более 100 млн. дес. Лучшей земли, а на долю 15 млн. крестьянских хозяйств приходилось лишь 138 млн. дес. Аграрная программа, принятая на III (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) в 1917 г., включала выдвинутое ранее требование конфискации помещичьей и национализации всей земли. Растительное и последовательное доведение до конца задач революции открывало возможности для перехода к социалистическим преобразованиям – коллективной обработке земли, организуемой на базе бывших помещичьих имений, созданию крупных домохозяйств, которые велись бы за общественный счет.
Большевистская программа учитывала реальность двух национальных войн в деревне: антипомещичьего движения крестьян за землю и борьбы беднейшего крестьянства (составлявшего более 2/3 сельского населения) против кулачества – деревенской буржуазии.
Рабочий класс взял курс на социалистическую революцию при поддержке беднейшего крестьянства и борьбу с буржуазией при нейтрализации среднего крестьянства.
Продовольственный кризис, введение твердых цен и государственной монополии на хлебную торговлю привели к социальному размежеванию в волостных и сельских Советах, ранее общекрестьянских. По призыву большевистской партии при помощи рабочего класса развернулось массовое движение деревенского пролетариата и бедноты против кулачества, принявшее форму комитетов бедноты. «комбедовский период» (июнь – ноябрь 1918 г.) явился поворотным пунктом в развитии аграрной революции. Комбеды перераспределили землю, передав беднякам и середнякам кулацкие излишки. Кулачество лишилось также части предпринимательских средств производства – инвентаря, рабочего скота, машин.
Крестьянин в обстановке новой экономической политики
В хозяйственном развитии намечались две линии: «… одна линия развития – капиталистическая, когда на одном полюсе накапливается капитал, а на другом – наемный труд, нищета. Другая линия развития – через наиболее понятные, легкие и доступные крестьянству приемы кооперации – к социализму».1
Крестьянская беднота – типичная фигура деревни. В условиях НЭПА беднота размывалась, численно сокращаясь: в 1924 /29 г. она составляла 26% сельского населения страны, а через два года 1же 22%. В результате аграрной революции беднота увеличила свое землепользование в два с лишним раза. Но материалы статистических исследований показывают, что общий уровень экономического благосостояния бедняцкого двора не позволял ему вести самостоятельное хозяйство.
Супряга – широко распространенная форма совместного использования средств производства – носила традиционный характер.
Значительная часть бедноты не могла справиться с обработкой собственной земли, к концу восстановительного периода бедняк составлял более 80% сдающих земли в аренду.
Другая часть бедняцких хозяйств стремилась освоить землю, привлекая для этого наемный скот и инвентарь.
Широкое распространение получили найм – сдача рабочей силы с инвентарем и скотом.
Ограниченные возможности бедняцких хозяйств, их нерентабельность часто не обеспечивали даже простого воспроизводства, приводили к разорению, заставляя жить от урожая к урожаю.
Центральной фигурой доколхозной деревни было среднее крестьянство. К середине 20-х годов середняцкий слой увеличился по сравнению с дореволюционным периодом в 3 раза и продолжал расти с каждым годом. В 1924 / 25 г. середняцкими считались 61,1% крестьянских хозяйств, а через два года - уже 62,7%.
Осереднячивание выражалось не только в численном преобладании данного слоя, но и в том, что на середняцкую группу приходилась большая часть средств производства и посевных площадей деревни.
Середняцкая группа не была стабильной по источникам формирования. В 1921 – 1922 гг. она пополнялась главным образом за счет имущих, зажиточных слоев. С 1923 г. растут средние и зажиточные слои при сокращении бедняцких.
К сдаче земли в аренду середняки прибегали редко.
Кулачество не было ликвидировано в ходе социалистической революции, поскольку оно опиралось на прочную основу – мелкотоварное производство, уничтожение которого было возможно лишь с переходом от мелкого индивидуального крестьянского хозяйства к крупному коллективному.
Ослабленное в ходе аграрной революции и деятельности комбедов кулачество сократилось с 15% в дореволюционный период до 3 – 4% к концу гражданской войны. Оно не могло вести хозяйство в прежних масштабах, но отнюдь не исчезло.
В условиях НЭПА кулачество воспользовалось определенной свободой товарооборота и заметно оживилось. В 1924 /25 г. по стране в целом насчитывалось 728 тыс. кулацких хозяйств, что составляло 3,3% от общей численности единоличных хозяйств, а в 1926 /27 г. – 3,9, т.е. примерно 900 тыс. крестьянских дворов, или 6 млн. сельского населения.
Кулачество сосредоточило у себя лучшую технику: в 1927 г. на его долю приходилось около 80% стоимости сельскохозяйственных машин. Кулаки использовали преимущества крупного производства над мелкотоварным: производительность труда и доходность у них были выше, чем в бедняцких и середняцких хозяйствах. В середине 20-х годов только фиксированные доходы предпринимательской группы превышали доходы бедняцкой группы в 4 – 5 раз, а середняцкой – в 2-2,5 раза. Массовые статистические данные показывают, что к началу реконструктивного периода кулачество сосредоточивало у себя 1/3 арендного фонда страны. Путем аренды земли кулачество раздвигало те границы, которые национализация земли ставила расширению его сельскохозяйственного производства, и пыталось привести свое землепользование в соответствии с наличными средствами производства. Характерной его чертой было сочетание аренды с наймом рабочей силы.
Сплошная коллективизация
Хлебозаготовительный кризис и поиски выхода из него
К 1927 г., рубежному во многих отношениях, когда впервые замедлились темпы производства зерна, довоенный уровень сельского хозяйства был превзойден по всем показателям (посевные площади, валовые сборы, урожайность, производительность труда, кроме товарности, которая была в 2 раза ниже довоенной.
Основными производителями стали бедняцко-середняцкие слои. На их долю приходилось 84% товарной продукции, но они отчуждали на рынок лишь 11 % производимого в хозяйстве зерна.
Производство товарного хлеба в кулацких хозяйствах сократилось по сравнению с дореволюционным периодом в четыре раза: в 1913 г. половина рыночного хлеба была кулацкой, а в 1926/27 г. – только 20%. Значительно упала товарность предпринимательских хозяйств. Если в царской России 34% хлеба кулачество отвозило на рынок, то в 1926/27 г. – лишь 1/5 часть. Эта цифра говорит о серьезном ослаблении позиций кулачества. Однако в 1926/27 г. – кулачество играло весьма существенную роль в сфере производства товарного хлеба.
Кризис в результате взаимосвязанных причин сыграл свою роль сознательный саботаж кулачества и шедшей за ним зажиточной части середняков, накопивших большие хлебные запасы.
К январю 1928 г. дефицит по хлебозаготовкам приблизился к 200 млн. пудов. Это привело к несбалансированности в развитии основных отраслей народного хозяйства. Экспорт хлеба упал до нуля, под угрозой оказались планы индустриализацииии. В городах пришлось ввести карточную систему снабжения продуктами.
Борьба за хлеб стала настолько ожесточенной, что следует говорить о «хлебном фронте» в деревне. Располагая значительной частью товарного хлеба, кулачество саботировало хлебозаготовки, придерживая хлебные запасы для спекулятивных целей, с тем чтобы добиться повышения цен на хлеб. Укрепились связи кулачества с городом. Уровень частных цен на хлеб в производящих районах поднимался на 100 и более процентов. Формы подрывной работы кулаков были весьма разнообразны. Проникая в комиссии по хлебозаготовкам, они кое-где избегали твердых заданий, добиваясь принятия сходами сплошной подушной разверстки «по пуду с едока». Использовалось «мнимое раскулачивание», передавая излишки для хранения родственникам и подкулачникам, хлеб продавался тайком. Кулак также спасался бегством с другие районы.
О сложившейся обстановке Политбюро ЦК ВКП(б) приняло ряд административных чрезвычайных мер:
извлечение части деревенских накоплений в денежной форме (закон о самообложении; жесткая дисциплина в сроках взыскания платежей);
удар по кулакам-скупщикам и спекулянтам, взвинчивавшим цены на хлеб;
проверка и чистка советского, кооперативного и партийного аппарата в хлебозаготовительных районах.
Сельсоветы получили право конфисковывать имущество отдельных хозяйств, занимавшихся спекуляцией. В Среднем Поволжье было привлечено к уголовной ответственности 17 тыс. кулацких хозяйств, причем у половины из них было конфисковано имущество. На Урале в период с января по март 1928 г. у 255 хозяйств было конфисковано от 1 до 4 тыс. пудов в каждом.
События развивались таким образом, что избежать применения чрезвычайных мер было уже невозможно. Уголовный кодекс должен был применяться только к тем хозяйствам, которые, имея большие запасы хлеба, отказывались от продажи их государству по твердым ценам. При этом конфискации подлежали излишки и средства производства.
Однако чрезвычайные меры из вспомогательных становились основными. В деревню было направлено 30 тыс. уполномоченных коммунистов с заданием: достать хлеб под личную ответственность. Им предстояло добиться сдачи хлеба крестьянством в счет досрочных платежей – подписки на государственный заем, налога самообложения. В этих условиях вводилась обязательная сверхплановая продажа зерна, а тех, кто отказывался продавать хлеб, привлекали к уголовной ответственности. Рецидивы продразверстки, повальные обыски, заградительные отряды, захват зерна и аресты напомнили обстановку 1918 г. Создавалась большая напряженность в отношениях города и деревни. По данным В.П. Данилова, в начале 1928 г. произошло 150 крестьянских выступлений.
К весне 1928 г. наступил перелом в ходе хлебозаготовок: дефицит был в основном покрыт и созданы минимальные хлебные резервы. Отмена чрезвычайных мер несколько нормализовала обстановку. Потом были повышены заготовительные цены на хлеб.
В следующем 1928/29 г. трудности с заготовками повторились. Они были усилены как неурожаем в главных производящих районах (Украина, Северный Кавказ), так и ростом сопротивления крестьянства, которое видело в хлебе возрастающую ценность, позволяющую влиять на события, добиваться повышения цен.
Вновь были применены чрезвычайные меры, сопровождавшиеся насилием.
Хлеб являлся резервом индустриализации, основной статьей экспорта, обеспечивавшей закупки промышленного оборудования за границей. Государству было необходимо стабильное и гарантированное производство зерна.
Согласно данным статистики, в конце 20-х годов у основной массы крестьянства запасы не превышали необходимых страховых фондов.1
Сказались результаты чрезвычайных ситуаций.
Хлебозаготовительный кризис подтвердил срочность принятого курса на усиление производственного кооперирования.
Колхозное движение в 1928 – 1929 гг.: новые проблемы
Колхозное движение нарастало. Уровень коллективизации к концу 1927 г. достиг почти 4% только за 3 – 4 месяца 1928 г. было создано несколько десятков тысяч новых кооперативов, куда были вовлечены сотни тысяч членов. В зерновых областях РСФСР и Украины сосредоточилась третья часть всех колхозов.
Обозначилась лидирующая роль важнейших хлебопроизводящих регионов – Северного Кавказа, Средней и Нижней Волги. Успешно развивались крупные колхозы, возникшие путем перерастания простых форм в более сложные или в результате объединения мелких коллективов. Создавались кустовые производственные объединения, куда государство направляло большое количество техники.
Возникли целые селения, а затем районы (например, Чапаевский на Средней Волге) и даже округа (Хоперский – Нижняя Волга) сплошное коллективизации.
Остро стоял вопрос об укреплении общественных фондов коллективных хозяйств, поскольку неопределенность в этом вопросе, нередко формальное обобществление рождали текучесть и колебания середняцкой части. Середняк воздерживался от вступления в колхоз из-за отсутствия четких правовых норм, неясности условий выхода из коллектива, а главное – не имел сильных материальных стимулов для обобществления хозяйства.
«…Середняки ставят вопрос так: для чего мы пойдем в коллектив, если там не имеется тракторов? Без тракторов, конечно, расширять темп коллективизации наших хлеборобских масс очень трудно»1. Лишь 10% новых колхозов имели тракторы, а свыше 70% их не были землеустроены к лету 1929 г.
Жизнь выдвинула еще один животрепещущий вопрос: допускать ли кулака в колхоз? В одних случаях кулаки вели агитацию против создания коллективных объединений, в других – когда колхоз создавался, входили в него с целью развала или обогащения. Некоторые считали возможным включение кулаков в крупные колхозы, экономически окрепшие, а в небольшие, только что выдвинувшиеся – нет.
Таким образом, опыт, накопленный колхозным движением к концу 20-х годов, не позволял в полной мере моделировать по нему предстоящую массовую коллективизацию. Подготовка широкого колхозного движения только начинала разворачиваться, нарастать по всем направлениям, но далека была от завершения.
Пятилетний план намечал такую экономическую политику, при которой участие деревни в финансировании индустриализации не должно подрывать крестьянское хозяйство.
Насильственная коллективизация: ноябрь 1929 г. – март 1930 г.
К октябрю 1929 г. уровень коллективизации поднялся до 7,0%. Она набирала ход с каждым месяцем, с каждым днем. Если в июне – сентябре ежедневно в колхозы вступало в среднем 7,5 тыс. крестьянских хозяйств, то в октябре – декабре – уже 30 тыс.
Реальный ход коллективизации в зерновых районах страны даже превосходил наметки пятилетки. Так, на Северном Кавказе уже к ноябрю в колхозы вошло 25-30% единоличников.
7 ноября 1929 г. в «Правде» была опубликована статья И.В. Сталина «Год великого перелома». Суть «коренного перелома» определялся в ней противоречиво: было сказано о том, что удалось повернуть основные массы бедняков и середняков к социалистическому пути в целом ряде районов, и в то же время о том, что середняк повернулся в сторону колхозов, но уже без указания районов. Общий вывод статьи – «решающая победа на самом трудном фронте социалистического строительства» уже одержана – не соответствовал реальности: ведь в колхозы начал идти середняк лишь в ведущих зерновых районах.
Между тем уже начали поступать многочисленные сигналы о бешеных темпах коллективизации на местах и нарушениях принципа добровольности. Сводки содержали тревожные симптомы массовых выходов из колхозов, развалов «бумажных» объединений. Были приведены факты перегибов.
Дальшейший план коллективизации разрабатывала комиссия Политбюро ЦК ВКП (б), возглавляемая наркомом земледелия СССР Я.А. Яковлевым. В начале декабря 1929 г. было образовано 8 подкомиссий, решавших следующие вопросы:
о темпах коллективизации,
об отношении к кулачеству в районах сплошной коллективизации,
о типе хозяйств коллективизирующихся районов,
о системе управления о организационном построении хозяйственных и общественных организаций в районах сплошной коллективизации,
о распределении материальных ресурсов,
о мобилизации крестьянских средств на строительство колхозов,
о кадрах для колхозного строительства,
о культурном и политическом обслуживании колхозов.
Комиссия предложила первый проект постановления о плане коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству. Предполагалось закончить коллективизацию «основных зерновых районов… в пределах 2-3 лет (а в отдельных округах и даже областях, возможно и скорее).» Для потребляющей полосы и основных сырьевых районов намечались сроки в 3-4 года, т.е. до конца пятилетки. Однако в окончательном варианте проекта, который комиссия представила в Плитбюро ЦК ВКП (б), сроки коллективизации для Нижней и Средней Волги и Северного Кавказа сокращались до одного – двух лет. В качестве возможного срока завершения коллективизации здесь называлась осень 1930г.
Комиссия сделала вывод об основной форме колхозного строительства в районах сплошной коллективизации – сельскохозяйственной артели. Это было закреплено в Постановлении ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 г. «о темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», содержавшем программу формированной коллективизации.
Уже к началу второго года пятилетки линия сочетания в течение ряда лет возможностей единоличного крестьянства с нарастающим развитием крупного общественного производства отбрасывается: темпы коллективизации радикально пересматриваются – не менее 1/5 части, а абсолютному большинству крестьянских хозяйств предстояло теперь объединиться в коллективы к 1932/33 г.
Раскулачивание
В декабре 1929 г. в Комиссии Политбюро ЦК ВКП (б), возглавляемой Я.А. Яковлевым, была образована подкомиссия в составе К.Я. Баумана (председатель), Г.Н. Каминского, И.Е. Клименко, Г.Р. Рыскулова для подготовки предложений об отношении к кулачеству в районах сплошной коллективизации. Подкомиссия пришла к выводу, что в условиях начавшейся коллективизации таких мер, как недопущение кулаков в колхозы или изгнание их оттуда, недостаточно.
Речь шла о переходе к экспроприации всех средств производства в кулацких хозяйствах и передачу их в неделимые фонды возникающих молодых коллективов.
Предполагались арест или высылка кулаков, ведущих контрреволюционную деятельность, выселение (переселение) других групп кулаков, не смирившихся с коллективизацией. Большинство же кулацкого населения предполагалось использовать «как рабочую силу, без предоставления избирательных прав».
К лету 1929 г. кулаки был изгнаны из всех деревенских общественных организаций – земельных обществ, Советов, кооперативов. Ноябрьский (1929г.) Пленум ЦК ВКП (б) принял окончательное решение о недопущении их в колхозы.
Создавая колхозы, крестьяне по собственной инициативе сгоняли кулаков с земли, отбирали скот, инвентарь, общие собрания принимали резолюцию об их выселении.
Решения о выселении и конфискации принимались не только в зерновых, но и в потребляющих районах, где еще было далеко до перехода к сплошной коллективизации.
Кулацкий слой делился на три категории: к первой (10% численности) был отнесен контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и антисоветских мятежей. Он подвергался аресту, предавался суду.
Вторую категорию составляли кулаки, бывшие полупомещики, выступавшие против коллективизации. Им предстояло выселение из районов сплошной коллективизации в северные и отдаленные регионы страны.
Порядок расселения кулаков третьей категории возлагался на окрисполкомы. Это наиболее многочисленная (до 80%) группа кулаков должна быть расселена в пределах районов на специально отводимых за пределами колхозов землях.
Кулачеству, отнесенному к третьей категории, предстояла частичная конфискация, с сохранением трудовой нормы для ведения хозяйства с твердыми заданиями по сдаче сельскохозяйственной продукции.
Таким образом, принятая модель раскулачивания решала сразу несколько взаимосвязанных проблем – удаление из деревни противников поспешной коллективизации с передачей их имущества колхозам, а также освоение необжитых районов с помощью даровой рабочей силы.
Круг хозяйств, определяемых как кулацкие, был расширен за счет таких размытых категорий, как «культурный хозяин», «подкулачник», «зажиточный», да и просто не согласных с коллективизацией.
Вскоре ЦК потребовал, чтобы раскулачивание не проводилось вне связи с ростом колхозного движения, чтобы центр тяжести был перенесен на строительство новых колхозов.
Однако, принятые меры носили формальный характер, их было явно недостаточно. В ряде районов добровольность заменялась принуждением к вступлению в колхозы под угрозой раскулачивания.
Раскулачивание и выселение в отдельные районы проходило с огромными издержками. Сотни тысяч семей спешно, в сильные морозы проделали многодневный путь в холодных, неприспособленных вагонах. На местах размещения спецпереселенцев часто не хватало самого необходимого: число переселяемых намного превышало плановые наметки, и местные власти не справлялись с обеспечением их продовольствием, стройматериалами, инвентарем.
Исторические источники скупо освещают эту сторону процесса раскулачивания, а в специальных исследованиях по данной теме проблема слишком упрощена: процесс переселения и трудоустройства на новых местах якобы соответствовал официальным инструкциям.
Бесправие становилось нормой, а «применение в процессе ликвидации кулачества как класса в массовом масштабе внесудебной репрессии привело к широкому распространению в партии и народе настроений гражданской войны. Это явилось почвой для культа личности».1
1930 год: принуждение и убеждение
Для исправления сложившегося критического положения ЦК партии и принимает в марте- апреле 1930 г. ряд последовательных и взаимосвязанных мер. 2 марта 1930 г. был опубликован исправленный Примерный устав сельскохозяйственной артели, закреплявший принцип добровольности, уточнявший правила обобществления и ведения коллективного хозяйства, условия сохранения личного подсобного хозяйства членов артели. В тот же день увидела свет статья Сталина «Головокружение от успехов», порицавшая допущенные перегибы. Формально статья осуждала административный нажим и утверждала принцип добровольности. Однако в ней не было глубокого анализа причин. Осознание ошибок приводило к личным трагедиям, эхо которых доносят до нас архивные документы.
Для пропаганды постановления ЦК ВКП (б) от 14 марта 1930 г. «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» и оказания помощи на местах выехали представители партии и правительства, работники центральных учреждений.
Повсеместно проходили собрания актива, открытые партийные собрания. Руководителей, не признававших ошибок и не способных повести борьбу с перегибами, освобождали от должностей.
В апреле было решено проверить списки раскулаченных и лишенных избирательных прав. Комиссия установила, что кулацкие семьи были высланы в основном правильно, процент ошибок к этом деле составлял 10. неправильно высланные возвращались на места прежнего жительства или расселялись в Северном крае как полноправные граждане. Им было возвращено имущество или возмещена его стоимость.
Таким образом, на начальном этапе и самом ответственном этапе колхозного движения были допущены ошибки и промахи, лишь отчасти объясняемые исключительной сложностью и новизной дела. Они нанесли огромный материальный и моральный ущерб сельскому хозяйству; во многом подорвали производительные силы. В 1929/30 г. поголовье крупного рогатого скота в стране сократилось на 15 млн., свиней – на 1/3, овец коз – более чем на ¼, причем основная масса скота была уничтожена в первом квартале года.
В результате восстановления в основном принципа добровольности уровень коллективизации значительно понизился. В верхних эшелонах власти было понятно, что без ощутимых материальных стимулов коллективизация обречена на провал.
С целью дальнейшей стабилизации колхозного движения и закрепления крестьянства в колхозах было издано постановление ЦИК и САК СССР от 2 апреля 1930 г. «О новых льготах для колхозов и их членов», согласно которому весь обобществленный скот, а также коровы, овцы, свиньи и домашняя птица, имевшиеся как у колхозников, так и в индивидуальных хозяйствах, на два года не подлежали сельскохозяйственному налогу.
Получила развитие такая форма активизации колхозного движения, как движение 60-тысячников, направление колхозников в старые, за опытом.
Так, в краткий период, фактически в пределах одного года (конец 1929 – конец 1930 г.) совершился кардинальный перелом в жизни деревни. Он проходил чрезвычайно сложно, с широким применением административно-командных методов и сопровождался эскалацией насилия. Продиктованный в первую очередь практическими потребностями, подчиненный задачам ускоренной индустриализации и выхода из хлебозаготовительного кризиса, грозившего перейти в общехозяйственный, он не был достаточно подготовлен экономически, социально-психологически, организационно.
Главное внимание на этом этапе уделялось форсированному объединению крестьян в колхозы, поскольку государство нуждалось в гарантированном производстве сельскохозяйственной продукции. Принципиальные же проблемы организации колхозного производства не были решены.
Завершение коллективизации. Ее итоги и последствия
В годы второй пятилетки государство, действуя с позиции силы, но в тоже время не отказываясь от мелких уступок мужику, продолжало осуществлять сталинскую «революцию сверху».
Коллективизация завершилась к концу второй пятилетки. В 243,7 тыс. колхозов было вовлечено почти 94% оставшихся к тому времени в деревне хозяйств. В деревне возник и стал господствующим иной тип хозяйства. На колхозный строй были распространены принципы хозяйствования, которые были характерны для государственного сектора (жесткая централизация, директивность, плановость, значительный удельный вес уравнительных тенденций в распределении материальных и духовных благ).
Важным рычагом, с помощью которого сложился колхозный строй, стали чрезвычайные партийные органы – политические отделы при МТС и совхозах (политотделы), созданные по решению январского (1933 г.) Пленума ЦК ВКП (б). Строились они с целью оказания помощи колхозам на сложном и многотрудном этапе их организационно-хозяйственного укрепления. Политотделы были наделены чрезвычайно широкими и многообразными полномочиями – от подбора, расстановки и фильтрации кадров, организации сугубо хозяйственных компаний (сева, уборки) до руководства политико-просветительской работой и даже осуществления карательных функций.
В течение 1933 г. они провели повальную «чистку» колхозов, особенно их управленческого аппарата и деревенских партийных организаций. Из колхозов, находившихся в зонах деятельности 1028 МТС 24 краев, областей и республик были исключены как «классово-чуждые» или просто непригодные: 36,8% работников бухгалтерии, 33,5% - механиков, 30,6% - агрономов и 27,7% бригадиров тракторных бригад. Политотдельцы обеспечивали выполнение планов колхозами, контролировали выдачу оплаты на трудодни, организовывали соревнование, выявляли «вредителей». Они делали все, чтобы колхозы стали такими, какими они были нужны партии и государству для выполнения разнообразных директив и обязательств. В конце 1934 г. политотделы при МТС были упразднены (в совхозах они сохранялись) и слиты с райкомами партии как выполнявшие свои задачи. Преобразование мелкого крестьянского хозяйства в крупное коллективное, позволило перевести сельскохозяйственное производство на плановые начала его регулирования и управления. Государство обрело возможность детально устанавливать не только объем и другие параметры сельскохозяйственного производства, но и размеры ежегодных поставок ему продукции этого производства, гарантирующих получение почти половины собираемого в стране урожая, с правом полного и бесконтрольного распоряжения им. Такая система взаимоотношений колхозов с государством означала преимущественно внешнеэкономический характер принуждения сельского работника к труду, вследствие чего тот утрачивал заинтересованность в подъеме хозяйства своей артели.
Юридически это принуждение было подкреплено осуществленной в конце 1932 – начале 1933 г. паспортизацией населения страны. В сельской местности паспорта выдавались только в совхозах и на территориях, объявленных «режимными» (приграничные зоны, станичные города с прилегающими к ним районами, крупные промышленные центры и оборонные объекты). Колхозники могли получить паспорта только при перемене места жительства, но фактически эта процедура была обставлена множеством ограничений. закрытым постановлением СНК ССР от 19 февраля 1934 г. устанавливалось, что в паспортизированных местностях предприятия могли принимать на работу колхозников, которые ушли в отход без договора с хозорганами. Складывалась командно-бюрократическая система управления колхозами, становившаяся одним из факторов замедленного развития сельского хозяйства, его отставания от потребностей страны и бегства крестьян от земли, запустения.
3. Проблема путей развития крестьянского хозяйства в научной и общественно-политической мысли 20-х гг.
Чтобы лучше понять истоки и природу колхозной истории, есть необходимость в общих чертах охарактеризовать состояние отечественной общественно-политической мысли по вопросу о судьбах мелкого крестьянского хозяйства в связи с реализацией курса на форсированную индустриализацию. В рядах партии сталинской Ставке на «революцию сверху» в качестве более безболезненного варианта решения проблемы «социалистической модернизации» деревни противостояли взгляды лидеров «правого уклона», которые в современной литературе получили название бухаринской альтернативы.
Н.И. Бухарин (1888 – 1938) считается одним из последовательных проводников ленинских взглядов на кооперацию, через которую мелкие частные хозяйства, в том числе и зажиточные, будут, как он выражался, «врастать в социализм». Появились мнения, что он будто бы разработал свой план кооперативного «развития деревни», во многом перекликающийся со статьей В. Ленина «О кооперации» и книгой А. Чаянова о крестьянской кооперации. Это некорректно. Ведь сам Ленин и бухарин одинаково смотрели на кооперацию, то принципиально иначе понимал ее беспартийный Чаянов.
А.В. Чаянов (1888 – 1937) считал естественным, нормальным условием жизни и деятельности кооперации наличие рынка, тогда как Лениным и Бухариным рынок рассматривался в качестве временного явления.
Ленин и Бухарин мыслили социалистическое кооперирование деревни в условиях диктатуры пролетариата. Чаянов подлинные успехи кооперирования крестьянства связывал с демократическим режимом.
Большевистские адепты от науки обвиняли Чаянова в неонароднической идеализации индивидуального крестьянского хозяйства, в стремлении увековечить его.
С легкой руки современных западных исследователей (М. Левина, С. Коэна, Т. шанина, Г. Хантера, Я. Ширнера) в отечественной литературе по истории коллективизации как Чаяновский, так и бухаринский варианты решения проблемы модернизации крестьянского хозяйства нашей страны стало популярным возводить в ранг якобы реально существовавших альтернатив сталинской «революции сверху» в советской деревне.
Таким образом, реальных альтернатив сталинской «революции сверху» в ту пору в нашем обществе не имелось.
Заключение
Установление колхозного строя означало качественно новый рубеж не только в жизни отечественной деревни, но и страна в целом. Все однородные по характеру формы собственности – государственной и колхозно-кооперативная – стали всеохватывающими в обществе. Не менее существенно изменился и его социально-политический облик. Завершилась полоса промежуточного, переходного состояния. Советское общество стало биполярным: на одном полюсе формировалось новое социально-классовое образование в лице партийно-государственной бюрократии, от лица общества распоряжающейся государственной и колхозно-кооперативной собственностью, а на другом – одинаково лишенные основных средств производства наемные рабочие города и деревни.
В последнее время в отечественной литературе преобладающими стали негативные оценки коллективизации. В истории отечественной деревни это едва ли не самая трагическая страница. Но коллективизация обеспечила форсированную перекачку средств из сельского хозяйства в промышленность, высвобождения для индустриализации страны 15 – 20 млн. чел; она позволила во второй половине 30-х гг. постепенно стабилизировать положение в аграрном секторе отечественной экономики, повысить производительность труда.
Если в канун «революции сверху» в стране производилось ежегодно 72 – 73 млн. т. зерна, более 5 млн. т. мяса, свыше 30 млн. т. молока, то в конце 30-х – начале 40-х годов сельское хозяйство давало 75 – 80 млн. т. зерна, 4 – 5 млн. т. мяса и 70 млн. т. молока. Но если к концу НЭПа эту продукцию производили 50 – 55 млн. крестьян – единоличников, то в предвоенные годы – 30-35 млн. колхозников и рабочих совхозов, т.е. на треть работников меньше.
«Сопоставляя высокую цену, заплаченную народами СССР за совершенный в предверии второй мировой войны индустриальный рывок, с ценой, которой им, в противном случае, пришлось бы расплачиваться за военно-техническую и экономическую отсталость страны, - справедливо считает современный исследователь истории создания военно-промышленного комплекса ССР Н. Симонов, - данные жертвы и лишения не приходится считать ни напрасными, ни чрезмерными».1
В этой высокой цене была доля пришедшаяся на коллективизированную отечественную деревню.
Приложение
|
Хозяйственный год |
Продукция сельского хозяйства в % к 1913 г. |
Темпы роста этой продукции в % к предыдущему году |
|
1921/22 1922/23 1923/24 1924/25 1924/26 1926/27 |
46,8 63,9 68,4 79,5 94,5 98,7 |
- 136,6 106,9 116,2 119,2 104,1 |
(на 1 июня т.г.)
|
Годы |
Общее количество крестьянских хозяйств |
В том числе коллективизировано |
|
|
Млн. |
Млн. |
% |
|
|
1933 1934 1935 1936 1937 |
23,2 22,0 20,8 20,3 19,9 |
15,2 15,7 17,3 18,4 18,5 |
65,0 71,4 83,2 90,5 93,9 |
|
Районы |
Коллективизировано крестьянских хозяйств, % |
||||
|
1 октября 1929 г. |
20 января 1930 г. |
1 февраля 1930 г. |
1 марта 1930 г. |
1 июня 1930 г. |
|
|
Северный Кавказ |
19,0 |
46,6 |
60,7 |
76,8 |
58,1 |
|
Центрально-Черноземная область |
5,9 |
40,0 |
50,0 |
81,8 |
15,8 |
|
Нижняя Волга |
18,3 |
56,0* |
58,7 |
67,8 |
37,5 |
|
Московская область |
3,3 |
14.1 |
36,5 |
73,0 |
7,2 |
|
Нижегородский край |
3,7 |
7,1 |
18,9 |
48,7 |
10,1 |
|
Западная область |
1,8 |
6,3 |
11,8 |
38,8 |
6,7 |
|
Татария |
4,0 |
3,6 |
42,2 |
77,3 |
8,8 |
|
Урал |
10,0 |
35,4 |
47,4 |
68,8 |
27,3 |
|
Сибирь |
6,7 |
14,0 |
19,0 |
46,8 |
19,8 |
|
РСФСР |
7,4 |
23,5 |
34,7 |
57,6 |
20,3 |
|
СССР |
7,6 |
21,6 |
32,5 |
56,0 |
23,6 |
*Сведения на 1 января 1930 г.
Список использованной литературы
Арутюнян В.В. Механизаторы сельского хозяйства СССР в 1989 – 97гг. – М., 1960
Барсов А.А. Баланс стоимостных обменов между городами и деревней. – М., 1969
Барсенков А.С., Вдовин А.И., Карицкий В.А. Русский народ: Историческая судьба в XX в. – М., 1993
Боффа Дас. История советского союза. – М., 1990. – Т.-2
Верт Н. История советского государства. – М., 1995
Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917 – 1933. – М., 2001
Ивницкий И.А. Коллективизация и раскулачивание (нач. 30-х гг.). – М., 1996
История России. XX век /Отв. Ред. Дмитренко В. П. – М., 1996
Машков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизацииии сельского хозяйства СССР (1929 – 1932 гг.) – М., 1966
Население России в 1920 – 1950-е годы. Численность, потери, миграция. – М., 1994
Новейшая история отечества. XX век / Под ред. Киселева А.Ф., Щагина Э.М. – М., 2002
Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. – М., 1989
Российское государство и общество. XX век. – М., 1999
Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920- 1950-е годы. – М., 1996
1 Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. – М., 1989. – С. 23
1 Барсов А.А. Баланс стоимости обменов между городом и деревней. – М., 1969. – С. 20
1 Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. – М., 1989. – С. 95
1 Советское государство и право. – 1988. - №2. – С. 113
1 Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920 – 1950-е годы. – М., 1986. – С. 71