Россия в 1917 году. Становление Советской власти

РОССИЯ В 1917 ГОДУ.

СТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

1. Февральская революция. Возникновение двоевластия.

События 1917 года в России неправомерно рассматри­вать вне связи с экономическими и социальнв-политическими процессами, событиями и реальностями 'периода первой ми­ровой войны. В определенной степени и Февраль и Октябрь 1917 года выросли из этой затяжной и кровопролитной войны.

Многие дальновидные политики того времени с большей или меньшей степенью научной аргументации предсказыва­ли, что мировая война, до крайности обостри-вшая социально-экономические и политические противоречия в рамках всей капиталистической системы и в ее отдельных звеньях, может вылиться в социальные конфликты и даже революции в неко­торых из воюющих стран. Возможность такого исторического сценария в скором времени стала свершившимся фактом.

Экономические трудности, лишения и невзгоды в разных формах и в различной степени испытывали все участники войны и в первую очередь 'великие державы. Во всех странах (за исключением США)' наблюдался спад производства, рас­стройство финансовых систем и перманентный рост социаль­ной напряженности.

История распорядилась так, что первой на путь револю­ции встала Россия. Противоречия во всех сферах обществен­ной жизни проявились здесь особенно сильно, остро и болез­ненно. Страна переживала глубокий хозяйственный кризис, переплетавшийся с финансовым кризисом. Спад производст­ва наблюдался во всех отраслях промышленности. Закрыва­лись предприятия, падала производительность труда, неудер­жимо росли инфляция и государственный долг. Упадок пере­живало и сельское хозяйство. Производство продукции этой традиционной для России отрасли экономики неуклонно сни-

' Для США, вступивших в войну на заключительном ее этоте, ро­ды войны были временем превращения в центр экономического и финан­сового могущества капиталистичеюкого мира.абжении продоволь-.Реальной становилась угроза надвигающегося

Недовольство тяготами войны росло во всех слоях на­селения, в том числе и среди широких кругов буржуазии, час­ти патриотически настроенного дворянства и военных. В этих условиях упорное нежелание самодержавной власти идти на­встречу справедливым требованиям всех недовольных лишь усугубляло 'и без того взрывоопасную ситуацию.

Все это дополнялось разложением правящей верхушки, нечистоплотными махинациями и интригами в окружении ца­ря и царицы, произволом, коррупцией чиновничества. Свиде­тельством этому являлась так называемая распутинщина и министерская чехарда. Примечательным в этом отношении был предреволюционный 1916 год.

Николай II неадекватно реагировал на складывающую­ся в стране обстановку. Лишенный, по словам С. Булгакова, таких качеств, как государственная мудрость и политическая гибкость, видение перспективы и умение 'переступать через традиции и привычки, он, вопреки требованиям передовой общественности и Государственной Думы, упрямо назначал на самые ответственные посты непопулярных деятелей. Так в январе 1916 года на пост Председателя Совета министров был назначен Б. Штюрмер, человек крайне реакционных взглядов и прогерманской ориентации. Под стать ему был и министр внутренних дел А. Протопопов. В ноябре Б. Штюр-

мера сменил не менее реакционный А. Трепов,, пробывший на этом посту чуть более месяца. А 27 декабря правительство возглавил высокопоставленный представитель двора, близкий советник царицы во всех ее делах, князь Н. Голицин, по сви­детельствам современников, личность безвольная и совершен­но неподготовленная к руководству государством. Как пишет в своих мемуарах А. Керенский, Голицин, сознавая это, со .слезами на глазах умолял царя не назначать его на столь ответственный пост. Но его мольбы оказались напрасными, Убийство Г. Распутина 17 декабря группой заговорщи­ков во главе с князем Ф.Юсуповым и представителем пра­вых партий — Пуршкевичем не внесло существенных изме­нений в политику царского двора. Царь и его приближенные не искали сколько-нибудь серьезного компромисса с недово­льной общественностью. Как выражался В. Маклаков, один из руководителей партии кадетов, царь “сам начал войну со страной”. Не либеральная общественность и революционные партии вызвали революцию, “ее подготовили непосильная тягость войны и ошибки потерявшей 'голову власти”.'

Кризисные явления в экономике и социально-политичес­кой сфере являлись мощным стимулятором роста революци­онного движения, прежде всего рабочего движения. Начиная с 1915 года забастовочная борьба стремительно нарастала: в стачках и забастовках 'в этом году участвовало 539 тысяч че­ловек, в 1916—951 тысяча, а в январе—феврале 1917 года— около 700 тысяч. Неумолимо приближалось время революци­онного .взрыва.

Руководство Государственной Думы во главе с ее пред­седателем М. Родзянко предпринимало отчаянные попытки по спасению страны от надвигающейся катастрофы. Октяб­ристы и представители правых партий, составлявшие боль­шинство в Думе, настойчиво призывали царя дойти на ре­формы, создать правительство из лиц, пользующихся довери­ем народа: Таким путем они надеялись предотвратить рево­люцию. Но царь упрямо отвергал все разумные предложения и доводы. Он уповал на силу и прислушивался только к за­верениям командующего Петроградским военным округом С. Хабалова, наделенного специальными полномочиями, и уверявшего, что он контролирует ситуацию и силой прекра­тит беспорядки в столице.

14 февраля, накануне открытия Государственной Думы, ее председатель М. Родзянко во время доклада царю вновь попытался убедить его в опасности конфронтации правитель­ства с Думой и недопустимости каких-либо насильственных действий. Но в ответ раздались раздраженные упреки в адрее Думы и ее руководства. в отчаянии решился сделать явил: “Ваше Величество, вы асе останется как было... Я что не пройдет трех недель, которая сметет вас, и вы

Заканчивая беседу, М. Родзянко жесткое предупреждение. Он за-выражаете несогласие со мной и вас предупреждаю, я убежден, как вспыхнет такая революция, уже не будете царствовать”'.

К середине февраля 1917 года в стране сложилась ре­волюционная ситуация. Именно в это время власти в сто­лице объявили о введении карточной системы. Это еще боль­ше усилило социальную напряженность. События развива­лись стремительно. 18 февраля на предприятиях столицы на­чались стачки и забастовки в связи с ростом цен. Рабочие Путиловского завода потребовали повышения заработной платы. Администрация завода 20 февраля объявила о закры­тии предприятия, в результате чего безработными стали око­ло 40 тысяч человек. Рабочих-путиловцев в знак солидарно­сти поддержали рабочие других фабрик и заводов. Выступ­ления рабочих смыкались с “хлебными бунтами” женщин-ра­ботниц. 23 февраля (8 марта по новому календарю) число забастовок значительно возросло в связи с празднованием Международного женского дня.

В последующие два дня масштабы революционной бо­рьбы расширились, к рабочим стали присоединяться и другие слои городского населения. Столицу охватила всеобщая стач­ка. По распоряжению градоначальника генерала Балка в от­ношении демонстрантов была использована вооруженная си­ла, в ряде районов города пролилась кровь. 25 февраля про­тив народа были брошены казаки, но они начали брататься с толпой. На следующий день .волнения и локальные стачки с полицией переросли в вооруженное восстание. А 27 февра­ля на сторону восставших начали переходить взбунтовавши­еся солдаты Петроградского гарнизона. Первыми отказались выполнять приказы своих офицеров солдаты гвардейского Волынского резервного полка, шефом которого был Нико­лай II. Его поддержали солдаты-гвардейцы Преображенско-

' А Ф Керенский. Россия на историческом .повороте. Мемуары. М„ 1993, с. 13”1.

140

го и Павловского полков, а затем и другие части. Это и пред­определило судьбу монархии. 28 февраля Петроград полно­стью оказался в руках восставших. Правительство и военные власти были арестованы.

Февральская революция являлась стихийным проявле­нием народного недовольства. Она вызревала долго, а про­явилась резко и бурно. Б. Пастернак устами литературного героя романа “Доктор Живаго” верно заметил, что эта рево­люция вырвалась наружу как долго задержанный вдох.

Действительно революцию организационно-технически не готовила ни одна политическая партия или организация, хотя наступление ее предчувствовали многие. Даже для бо­льшевиков ее быстрая победа была неожиданной. И недаром в ходе революционных событий существовала определенная растерянность в среде ее участников.

Февральская революция была скоротечной, но не бес­кровной. В ходе вооруженных схваток на улицах столицы бы­ло убито и ранено 1382 человека.'

Уже в ходе революции наметились и зримые контуры в расстановке основных политических сил. 27 февраля октябри­сты и кадеты, чтобы держать ситуацию под контролем и удерживать инициативу в своих руках, сформировали Вре­менный комитет Государственной Думы в составе 12 чело­век. Его председателем стал М. Родзянко. В состав комитета были включены и два члена Государственной Думы из числа социалистов—трудовик А. Керенский (с марта 1917 года член партии эсеров) и меньшевик Н. Чхеидзе. Комитет обра­тился к населению, армии и флоту с призывом соблюдать спокойствие и 'порядок, оказать ему помощь “в трудной за­даче создания нового правительства, соответствующего же­ланиям населения и могущего пользоваться его доверием”. А на следующий день было объявлено о переходе в руки ко­митета правительственной власти.

В тот же день по инициативе меньшевиков и эсеров был создан Временный исполнительный комитет Советов рабочих

' См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1987, с. 20. 141

депутатов. Он обратился к коллективам заводов и фабрик, воинским частям, представителям демократических, социали­стических партий и групп с призывом выбрать своих делега­тов в Петроградский Совет. Выборы проводились по норме:

один делегат от тысячи рабочих и от роты солдат. В резуль­тате подавляющее большинство депутатских мандатов доста­лось эсерам и меньшевикам.

Первое заседание Совета состоялось вечером того же дня, в самый разгар выборов, при незначительном количест­ве депутатов.' На этом заседании были приняты воззвания “К народу”, “К солдатам”, “К населению Петрограда и Рос­сии”. В последнем из них главная задача Совета формулиро­валась следующим образом: организация народных сил и борьба за “окончательное упрочение политической свободы и народного правления в России”.

Был избран Исполком Совета в составе 15 человек, председателем которого стал Н. Чхеидзе, а заместителями —А. Керенский и меньшевик М. Скобелев. От большевиков в его состав вошли А. Шляпников и П. Залуцкий. С 1 марта Совет стал именоваться Советом рабочих и солдатских депу­татов, поскольку в его работе в полной мере стали прини­мать участие представители солдат Петроградского гарнизо­на. Состав Совета ежедневно пополнялся новыми депутата­ми. И к 18 марта в его работе принимало участие уже около 3 тысяч депутатов, из них 700—800 рабочих, около 2 тысяч солдат, а остальные депутаты представляли революционно-демократическую интеллигенцию².

Петроградский Совет располагал безоговорочной под­держкой революционных рабочих и солдат, имел все реаль­ные возможности быть властью. Однако эти возможности не были реализованы эсеро-меньшевистским большинством Совета.

¹ В разных источниках называются разные цифры количества депу­татов, присутствующих яа первом заседании, — от 150 до 250.

См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., .1987, с. 29;

Наше отечество. Опыт политической истории. М., 1991, т. 1, с. 347.

2 См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1987, с. 300. 142

Эсеры и меньшевики добровольно уступили власть бур­жуазным партиям. И причиной тому была не только их не­решительность, но и приверженность к старым историческим схемам и догмам, коих они придерживались еще во времена первой русской революции.

В силу своих мировоззренческих установок они считали, что в России, не завершившей еще стадии буржуазно-демо­кратических преобразований, после победы революции и власть должна находиться в руках буржуазных партий. А поэтому исполком Совета сразу же и безоговорочно отклик­нулся на приглашение Временного комитета Государственной Думы о проведении 'переговоров по вопросу о формировании правительства.

На переговорах эсеры и меньшевики руководствовались постановлением исполкома Петроградского Совета от 1 мар­та, в котором Временному комитету Государственной Думы 'предоставлялось право формирования правительства по сво­ему усмотрению и было заявлено о невхождении в его состав представителей Совета. Будущему Временному правительст­ву предъявлялось лишь требование о проведении мероприятий по демократизации общественно-политической жизни страны и быстрому созыву Учредительного Собрания. И ничего не говорилось о немедленном осуществлении социально-эконо­мических преобразований и заключении демократического мира, т. е. всего того, чего так долго ждал измученный нуж­дой и лишениями народ.

В результате достигнутого соглашения между исполко­мом Совета и октябристско-кадетским руководством думско­го Комитета 2 марта был обнародован состав первого после­революционного правительства, провозгласившего себя Вре­менным, до. созыва Учредительного собрания. Его председа­телем и одновременно министром внутренних дел стал вид­ный земский деятель, близкий к кадетам, князь Г. Львов. Ос­тальные министерские посты распределились следующим об­разом: министр иностранных дел — П. Милюков; военный и морской министр — А. Гучков: министр финансов — М. Те­рещенко; министр промышленности и торговли — А. Конова­лов; министр путей сообщения — Н. Некрасов; министр зем-

,143

Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы Пе­редаем наследие Наше брату Нашему Великому Князю Ми­хаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского.

...Заповедуем Брату Нашему править делами государст­венными в полном и нерушимом единении с представителями народа... на тех началах, кои будут ими установлены, прине­ся в том присягу горячо любимой Родине... Да поможет Гос­подь Бог России”.'

Однако и передача престола Михаилу Александровичу оказалась столь же запоздалой, сколь и готовность царя ид­ти на уступки. 4 марта новый претендент на престол, после короткой беседы с главой Временного правительства Г. Льво­вым и М. Родзянко, объявил, что примет трон только по про­сьбе Учредительного собрания². Так и была поставлена по­следняя точка в 300-летней истории династии Романовых³.

Известие о свержении монархии очень быстро распро­странилось 'по всей стране. Провинция вполне спокойно отре­агировала на все то, что свершилось в столице. Очагов орга­низованного сопротивления новым властям не существовало. Исполнительная власть на местах переходила к назначав­шимся Временным правительством Комиссарам. Комиссары существовали и в армии.

По примеру столицы Советы стали создаваться и на ме­стах. Только в марте 1917 года по стране их возникло около 600. Подавляющее большинство из них находилось под конт­ролем эсеров и меньшевиков. И лишь в нескольких Советах (Ивано-Вознесенск, Екатеринбург и др.) большинство при­надлежало большевикам.

' Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. Втюрое издание, дополненное. Л., 1987, с. 223.

2 Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993, с. 191.

³ Николаи II и его семья были заключены под стражу в Царском Селе, а в августе 1917 года под охраной перевезены в Тобольск. В апре­ле 1918 года царская семья была переправлена в Екатеринбург, где и наступила кровавая развязка в ночь на 17 июля 1918 года.

1146

В стране, наряду с рабочими и солдатскими Советами, создавалась и централизованная система крестьянских Сове­тов, ставших прочной опорой партии эсеров.

Представители буржуазных партий в противовес Сове­там создавали свои политические центры в виде различных комитетов и комиссий. Нередко на местах власть переходила к создавшимся явочным порядком комитетам общественной безопасности, куда входили представители всех партий, Со­ветов, профсоюзных и национальных организаций.

2. Политические партии в условиях двоевластия.

В политическом спектре страны, оформившемся еще в предреволюционные годы, после победы февральской револю­ции произошли некоторые изменения. Правые партии как са­мостоятельные политические величины практически сошли со сцены и стали выступать в составе мелких групп под нацио­нально-патриотическими лозунгами. В значительной степени утратила свою самостоятельную политическую роль и партия октябристов. Основная масса ее членов сомкнулась с кадета­ми, а остальные разошлись по другим малозаметным поли­тическим формированиям.

Наиболее влиятельной политической силой среди буржу­азных партий стала партия конституционных демократов (ка­детов), партия “народной свободы”. В условиях послефевра-лъской митинговой демократии она сумела быстро сооргани-зоваться, консолидировать своих сторонников. В состав ее руководства входили популярные в то время люди: П. Ми­люков — многолетний лидер и идеолог партии, В. Вернад-кий — крупнейши-й ученый, профессор права, В. Набоков— управляющий делами Временного правительства, Ф. Кокош-ки,н — известный специалист по государственному праву, председатель юридического совещания при правительстве.

Как и во времена первой русской революции, кадеты заметно “порозовели”. 10—13 марта их ЦК высказался за создание блока республиканских элементов страны, а немно­го позднее они стали заявлять и о своих симпатиях к уме-

147

ренньш социалистам. И, разумеется, не случайно именно представители этой партии составили ядро Временного пра­вительства.

Став правительственной, правящей партией, партия ка­детов стала определять политический курс правительства, стратегию развития страны в целом. В это время перед Рос­сией открывались возможности буржуазно-демократического, западно-европейского пути развития. Но для их реализации требовалась конкретная, учитывающая специфику страны, ясная и понятная массам программа экономических и соци­ально-политических преобразований, политическая воля, сме­лость и решительность, нестандартность мышления и дейст­вия. Всего этого как раз и недоставало тем, кто оказался у руля управления страной. Так, в декларации Временного правительства, обнародованной 3 марта, торжественно объ­являлись амнистия по политическим и .религиозным делам, свобода слова, печати, собраний и союзов, отмена всех сосло­вий и всякого рода ограничений, замена полиции народней милицией, выборы в органы местного самоуправления. Одна­ко решение коренных социально-политических вопросов — аграрного и национального, о мире и политическом строе — откладывалось до созыва Учредительного собрания, а сама подготовка к созыву этого собрания под разными предлогами стала всячески затягиваться. В результате политика прави­тельства объективно провоцировала рост народного недово­льства, что привело к катастрофически быстрому сокраще­нию социальной базы правящего блока и к резкому усилению позиций леворадикальных политических сил.

Таким образом, объективная противоречивость ситуации была такова, что Временное правительство, имея ширвкую общественную поддержку в своих действиях по осуществле­нию общедемократических принципов, своим бездействием в

решении коренных вопросов революции стало подрывать ус­тои собственного существования.

Революция вознесла на гребень революционной волны и представителей правого, умеренного крыла социалистичес­кого движения — эсеров и меньшевиков.

1,48

^ Пережив свой звездный час в период первой русской революции, эсеры и в 1917 году в глазах крестьянства, сред­них слоев городского населения и части люмпенизированных элементов по-прежнему выступали как “истинные революци­онеры” и защитники народа. Постоянно декларируемая вер­ность народовольческим традициям, привлекательность неко­торых программных установок, в частности, . по аграрному вопросу, яркость и авторитет их лидеров — В. Чернова, Н. Аксентьева, А. Керенского — являлись важными условиями успеха этой партии, в первые месяцы после победы февраль­ской революции. Партия социалистов-революционеров была самой авторитетной и влиятельной политической силой в сре­де революционной демократии. Ее численность весной 1917 года составляла более 500 тысяч человек. Способствовало росту авторитета и влияния партии и то, что до начала мая она выступала как единая сплоченная организация.

Другой влиятельной силой в революционно-демократи­ческой среде были меньшевики. И в этом не 'было ничего не­обычного: они были широко известны по работе социал-демо­кратической фракции Государственной Думы и “рабочих групп” военно-промышленных комитетов в годы мировой войны.

Несмотря на то, что меньшевизма, как четко выражен­ного организационного целого, и не существовало, меньше­вики пользовались особым авторитетом в верхнем эшелоне революционной демократии, за ними оставалось и своеобраз­ное идейное лидерство. Это в немалой степени объяснялось тем, что в их среде были яркие, признанные в мировом соци­алистическом движении теоретики — Г. Плеханов, Ю. Мар­тов. Эсеры же, за редким исключением (В. Чернов), по на­роднической традиции недооценивали роль теории, предпочи­тая заниматься конкретными вопросами политики.

Меньшевистская организация к началу революции на­ходилась в состоянии кризиса. Только 7 мая организацион­ному комитету удалось провести Всероссийскую конферен­цию меньшевиков и объединенных организаций РСДРП, на

которой было представлено около 45 тыс. членов. Но добить­ся единства своих рядов меньшевикам не удалось из-за раз-

14&

ногласий по отношению к войне и к коалиции с буржуазны­ми партиями. Так, группа Г. Плеханова “Единство”, держав­шаяся особняком, занимала откровенно социал-патриотичес­кую, шовинистическую позицию по вопросу о воине. И. Це­ретели, Н. Чхеидзе, Ф. Дан, занимая позицию “революцион­ного оборончества”, настойчиво отстаивали также и линию на безоговорочное сохранение коалиции с кадетами в прави­тельстве. А меньшевики-интернационалисты во главе с Ю. Мартовым, напротив, решительно возражали против уча­стия социалистов в правительстве и отстаивали лозунг мира без аннексий и контрибуций, без победителей и побежденных.

Эсеры и меньшевики (за редким исключением) с пер­вых дней революции проводили политику соглашательства с буржуазными партиями. С каждым днем она становилась все более ярко выраженной и стала принимать вполне опре­деленные организационные очертания, адекватные быстро меняющейся политической обстановке.

В первое время конкретным выражением соглашатель­ской политики являлась позиция исполкома Петроградского Совета по отношению к Временному правительству, выра­женная в весьма .расплывчатой формуле “поскольку-постоль-ку”. Это означало, что Совет обещал условную поддержку правительству в том случае, если оно не будет действовать вразрез с интересами революционной демократии. Причем в этих целях создавалась даже особая контактная (контроль­ная) комиссия. И это все при том, что у эсеров и меньшеви­ков не было четкого и ясного обозначения понятия “интере­сы революционной демократии”.

Какой же была позиция большевиков — представителей леворадикального крыла социалистического движения?

Годы войны были тяжелым временем для большевиков:

многие местные организации неоднократно подвергались по­лицейским разгромам, значительная часть их лидеров оказа­лись в эмиграции, а еще больше — в тюрьмах и ссылке. Именно поэтому они не могли оказать большого влияния на ход п исход событий в февральские дни.

Оставшиеся на свободе петроградские большевики отре­агировали на события выпуском от имени ЦК РСДРП мани­феста “Ко всем гражданам России”. Содержание этого весь-

150

ма расплывчатого документа свидетельствовало в том, что по многим вопросам они еще не определились, и мыслили в основном категориями времен революции 1905 года. В Мани­фесте, например, было записано: “Задача рабочего класса и революционной партии — создание временного революцион­ного правительства, которое должно встать во главе нового нарождающегося республиканского строя”.' И ничего не бы­ло сказано о создании Советов и их роли, об отношении к другим партиям, об Учредительном Собрании, о конкретных задачах в социально-экономической сфере, кроме ссылок на основные программные требования.

В результате победы февральской революции большеви­ки вышли из подполья и получили возможность свободной, легальной работы. Численность большевистской организации в то время была небольшой — в пределах 24—25 тысяч членов.

Руководящим органом большевистской организации не­посредственно в России являлось Русское бюро ЦК, сущест­вовавшее с 1912 года.² В февральские дни в его состав вхо­дили А. Шляияиков, П. Залуцкий, В. Молотов. Состав Бюро ЦК в то время не был 'постоянным, он менялся и пополнялся за счет прибывших из ссылки и тюрем руководящих работни­ков. К концу марта в него входило уже 18 человек, среди них — Л. Каменев, И. Сталин, М. Муранов. Своеобразным “руководящим органом” была и редакция газеты “Правда”.³

' КПСС в резолюциях... Изд. 8-е. М„ 970, т. 1, с. 427—428.

² За границей существовала Заграничная коллегия ЦК — В. Ле­нин,, Г. Зиновьев, Н. Крупская. С 1903 годя большевики и меньшевики, фактически действуя как разные партии, использовали, однако, общее название — РСДРП. Только с конца апреля 1917 года большевики, что­бы отмежеваться от меньшевиков, сделали к этому названию добавление, в скобках, — большевиков.

³ Несмотря на постоянные репрессией и аресты болышевикам уда­лось все же в основном сохранить структуру своих региональных и пер­вичных организаций. Причем, на местном уровне существовало и немало объединенных содиал-демодсратических комитетов, включавших также и меньшевиков, а иногда даже и эсеров. Еще в конце июля, когда Ленин и большевики уже осуществляли курс на полный разрыв с меньшевиками, в таких неоднородных организациях состояло более 10% общего количе­ства членов большевистской партии. Это и подпитывало довольно силь­ные объединительные настроения в сраде рядовых социал-демократов. (См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М,, 1987, с, 46).

151

Обстановка в стране после победы революции была ис­ключительно сложной и противоречивой ввиду существова­ния двоевластия. И далеко не все, в том числе и среди руко­водящих работников, могли правильно понять и тем более объяснить своеобразие этой обстановки. В частности, боль­шие затруднения испытывало и Русское Бюро ЦК. Правиль­но определив классовое содержание февральских событий, оно по ряду коренных вопросов не имело четкой, ясной и по­нятной массам позиций —о путях выхода из империалисти­ческой войны, о взаимоотношениях двух властей, о роли и значении Советов, о перспективах развития революции.

У членов Русского бюро ЦК не было единства ни в об­щей оценке обстановки, ни тем более в вопросах тактики. Уже в то время в большевистском руководстве стало склады­ваться умеренное, правое крыло во главе с Л. Каменевым. Его позиция по вопросу @ войне, об отношении к Временно­му правительству во многом была схожей с позицией мень­шевиков. Сначала он выступал за продолжение войны, за условную поддержку Временного правительства при контро­ле со стороны Советов. Чуть позднее, сняв вопрос о поддерж­ке, Каменев стал отстаивать тактику давления на правитель­ство, прежде всего в интересах заключения демократическо­го мира. И в этом его поддерживал какое-то время (до при­езда В. И. Ленина в Петроград) И. Сталин. Не отвергали они и идею объединения с меньшевиками, которая после ре­волюции получила широкое распространение в среде социал-демократов разной ориентации. Более того, в конце марта— начале апреля намечалось провести совместное совещание по этому вопросу. Однако наметившийся процесс сближения большевиков и меньшевиков не получил логического завер­шения, поскольку приехавший из эмиграции В. Ленин занял крайне непримиримую позицию в отношении так называемо­го “оборончества” меньшевиков. В письме к Я. Ганецкому он писал: “...я предпочту даже немедленный раскол с кем бы то ни было из нашей партии, чем уступки социал^патриотиз-му Керенского и К”.' Такая жесткая позиция оправдывалась ссылками на интересы дальнейшего развития революции.

' 'Ленин В. И. Полн. ообр. соч., т. 49, с. 420. 152Приехав из Швейцарии в Петроград 3 апреля, В. И. Ленин на другой день дважды — на собрании большевиков, а затем на объединенном собрании большевиков и меньшеви­ков —выступал с изложением своих взглядов на задачи бо­льшевиков в новых условиях. Тезисы этих выступлений, оформленные в 'виде статьи “О задачах пролетариата в дан­ной революции”, были опубликованы в газете “Правда” 7 ап­реля 1917 года.

В тезисах В. Ленин сформулировал новый стратегичес­кий курс партии большевиков — перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, установление диктатуры пролетариата и беднейшего кресть­янства.' Ссылаясь на опыт Парижской Ком'муны и двух рус­ских' революций и 'перечеркивая вековой опыт буржуазного

парламентаризма, он сделал вывод, что в России наилучшей политической формой пролетарской власти будет республи­ка Советов сверху донизу.²

В. И. Ленин дал ответ и на самый злободневный вопрос того времени — о войне. Считая, что и после победы револю­ции война остается империалистической, захватнической, он сделал жесткий и категоричный вывод: кончить войну демо­кратическим миром, миром без аннексий и контрибуций не­льзя “без свержения власти капитала”, без перехода власти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства. И в этом

' Луганский историк А. И. Фоадйн ртавит под сомнение эту тради­ционную точку зрения. По его мнению, в тезисах Ленин наметил курс на переход ко второму этапу буржуазно-демократической революции в конкретно-исторических условиях России. (См.: Свободная мысль, № 10, 1996, с 49—51, 57). Новая точка зрения весьма любопытна, но пока что недостаточно обоснованна.

² В более -поздних работах, рассматривая данный вопрос более де­тально, Ленин неоднократно выделял как одно из коренных преимуществ советской формы организации власти то, что она реально обеспечивает единство законодательной, контрольно-распорядительной и исполнитель­ной функций. Как .показала историческая практика, именно это и оказа­лось главным недостатком в деятеяьйости Советов.

'153

случае для В. Ленина пролетарская революция являлась сво­еобразной панацеей от всех зол и бед, свалившихся на Рос­сию.'

В. И. Ленин определил и тактику партии большевиков в условиях двоевластия. Им были выдвинуты два взаимосвя­занных между собою лозунга — “Никакой поддержки Вре­менному правительству”, “Вся власть Советам”. Эти лозун­ги не являлись призывом к свержению Временного прави­тельства. Ленин был трезвым, прагматичным политиком и прекрасно понимал, что в тех конкретных условиях курс на свержение этого правительства был бы безумной авантюрой, поскольку оно опиралось на поддержку эсеро-меньшевист-ских Советов, за которыми шли массы. Эти лозунги содер­жали в себе установку на мирное развитие революции. И тогда для этого имелись реальные условия: в стране сущест­вовали политические свободы, отсутствовало насилие над массами, имелся готовый рычаг власти в лице Советов.

Тактика, предложенная Лениным, предусматривала как бы двухэтапный мирный переход к социалистической рево­люции, к диктатуре пролетариата. На первом этапе больше­викам, по его мнению, следовало во что бы то ни стало доби­ться разрыва блока эсеров . и меньшевиков с буржуазными партиями и правительством, установления единовластия и полновластия Советов, формирования правительства из пар­тий советского большинства. На втором этапе большевики должны были путем постоянной, кропотливой и разнообраз­ной агитационно-пропагандистской работы добиться завоева­ния большинства в Советах и таким путем изменить их поли­тику, взять в свои руки всю полноту власти. “Пока мы в меньшинстве, — писал Ленин, — мы ведем работу критики

' Любопытно, что Л. Троцкий (он приехал в Россию в мае 1917 го­да) независимо от Ленина яришвл, по существу, к тем же выводам. Он, как и Лендн, отстаивал идею перехода к социалистической революции, резко критиковал меньшевиков и эсеров за поддержку Временного пра­вительства и оборонческую позицию. Именно это и позволило 'им сблизи­ться и выступить в |Сентябрьско-октябрьские дни в качестве <главных архитекторов” октябрьского переворота.

)154

и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходи­мость перехода всей государственной власти к Советам ра­бочих депутатов, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок”.'

Тезисы В. Ленина были встречены резко отрицательно в среде революционной демократии. Эсеры и меньшевики рас­ценили их как призыв “к гражданской войне”, как проявле­ние авантюризма и бланкизма.² А Г. Плеханов в пылу поле­мики назвал тезисы “бредом”. Подобная реакция была впол­не естественной, ибо была продиктована не какими-то конъ­юнктурными соображениями, а их мировоззренческой пози­цией, убеждением в невозможности перехода к социализму без высокого уровня производительных сил и соответствую­щего этому уровню развития культуры. В одной из своих статей Ю. Мартов писал: “Российская революция не может осуществить социалистического преобразования общества, поскольку такое преобразование не началось в передовых капиталистических странах и поскольку в самой России про­изводительные силы стоят на чрезвычайно низкой ступени развития”³.

Неоднозначным было отношение к тезисам и в среде большевиков. С критикой тезисов выступали Л. Каменев, А. Рыков и Ю. Пятаков. Свое несогласие со стратегическими и тактическими установками В. Ленина они публично выска­зывали как до VII конференции большевиков (24—29 апре­ля 1917 года), так и в своих выступлениях на этой конфе­ренции, где В. И. Ленин выступал с докладом о задачах те­кущего момента. Л. Каменев, как содокладчик, и А. Рыков, выступавший в его поддержку, считали, что в России для со-

' Ленин В. И. Поли. ообр. соч., т. Э1, с. 1|15.

² Огюст Бланки (1805—1861 гг.). Французский коммунист-утопист. Участник революций 1830 и 1848 гг. Член Парижской Коммуны 1871 г. Придерживался сектантской тактики, успех социальной революции свя­зывал с хорошо подготовленнцм заговором тайной организации револю­ционеров, .которых по его мнению, в решающий момент поддержат на­родные массы.

³ Цитируется до книге: Октябрьская революция. Вопросы и отве­ты. М., 1967, с. 69.

155

циалистической революции нет ни сил, ни объективных усло­вии. И вообще постановка задачи перехода к социалистичес­кой революции преждевременна, так как не решены социаль­но-экономические задачи буржуазно-демократической рево­люции. А поэтому завершение революции является главной задачей партии. Социалистическую же революцию, заявлял Рыков, должны начать пролетарии Запада и лишь потом, 'под ее воздействием, и выступит пролетариат России.

В. И. Ленину пришлось приложить немало усилий, что­бы убедить делегатов в правоте своих взглядов. В общей сложности на заседаниях конференции он выступал около 30 раз, не говоря уже о том, что им были написаны почти все резолюции конференции. Упорство и настойчивость Ленина в достижении поставленной цели, его умение убеждать людей дали ожидаемые результаты: конференция одобрила предло­женный им новый стратегический курс и тактическую линию партии большевиков. Не без влияния Ленина была отвергну­та и идея объединения с меньшевиками, другими партиями и группами, стоящими на позициях “революционного обврон-чества”. Тем самым была вновь продемонстрирована непри­миримость и нетерпимость большевиков к инакомыслию и сделан новый шаг по углублению раскола в социалистичес­ком движении.

3. Кризисы [власти.

Первые месяцы после победы революции были време­нем острейшей политической борьбы за массы, в которой принимали самое активное участие все основные политичес­кие партии. Каждая из них, используя все имеющиеся воз­можности, в том числе приемы и методы социальной демаго­гии, стремилась расширить и укрепить свою социальную ба­зу за счет своих политических конкурентов и' оппонентов.

И все же основная борьба велась на левом фланге рос­сийского политического спектра, между правым 'и леворади-

альным крылом социалистического движения, т. е. между эсерами и меньшевиками, с одной стороны, и большевиками — с другой. Партии, являющиеся носителями социалистичес­кой идеи, проявляли крайнюю нетерпимость и непримири­

мость в отношении друг друга. Обе стороны, как показали последующие события, оказались-не в состоянии отказаться от сковывающих их идеологических пут, сесть за стол перего­воров и начать поиск взаимных компромиссов. Не исключе­но, что при другом взаимоотношении сторон развитие рево­люции имело бы шанс 'пойти по другому пути.

Нельзя не признать, что в борьбе за массы большевики оказались более умелыми пропагандистами, агитаторами и организаторами, оперативно улавливающими быстро меняю­щиеся настроения люмпен^пролетарских слоев населения, хо­рошо знающими психологию толпы, приемы и методы мани­пулирования общественным сознанием. Они ловко использо­вали 'просчеты и ошибки своих политических противников и конкурентов. Не ограничиваясь возможностями прессы, боль­шевики проводили постоянную и целенаправленную работу в непосредственном общении с массами, во' всех общественно-политических организациях м объединениях — фабзавкомах, профсоюзах, кооперативах, рабочих клубах и т. д. Этим и объяснялся в решающей степени столь быстрый рост их ав­торитета и влияния. Об этом можно было судить, в частнос­ти, по росту численности большевистской партии. Уже к кон­цу апреля в ее рядах насчитывалось более 80 тысяч членов. Об этом свидетельствовала и работа 1-й общегородской кон­ференции фабзавкомов Петрограда в конце мая. На ней при­сутствовало 500 делегатов от 367 предприятий и был избран исполком, где преобладали большевики.

Нельзя не отметить и того, что сама обстановка в стра­не, поведение и политика правительства, да^ и положение бо­льшевиков .как оппозиционной партии, сосредоточившейся на критике власти, объективно способствовала их успеху. Вре­менное правительство, поддерживаемое меньшевиками и эсе­рами, неадекватно реагировало на быстрые изменения обще­ственного сознания, оно под разными предлогами оттягивало

решение самых насущных задач революции. Все это вызыва­ло естественное недовольство народа. Стихийным выражени­ем, этого. недовольства и были массовые демонстрации про­теста, .сотрясавшие столицу ,в первые месяцы после сверже­ния самодержавия.

11Э7

Первый звонок Временному правительству по поводу его бездействия прозвучал в апреле. 18 апреля (1 мая по но­вому стилю) трудящиеся свободной России первый раз праздновали день международной пролетарской солидарнос­ти. В этот же день министр иностранных дел П. Милюков направил союзникам России по войне ноту, в которой он за­верял их в намерении соблюдать союзнические обязательст­ва и довести войну до решительной и полной победы. Тем самым революционные солдаты и рабочие получили нагляд­ный урок лицемерия и лживости власти, до этого постоянно заявлявшей, будто война ведется во имя защиты революции.

Нота Милюкова вызвала огромное возмущение народа. Демонстрация протеста солдат и рабочих столицы началась 20 апреля и продолжалась на следующий день. Они проходи­ли под лозунгами “Долой Милюкова!”, “Долой Гучкова!”, “Мир без аннексий и контрибуций!”. Параллельно с этими стотысячными демонстрациями происходили и жидкие мани­фестации сторонников Временного правительства из предста­вителей офицерства, чиновников, мещан, студентов. 21 апре­ля в ряде мест столицы произошли стычки между противо­борствующими силами. В то время Временное правительство еще не решалось применять насилие против демонстрантов, поскольку не обладало реальной силой. Когда командующий Петроградским военным округом генерал Л. Корнилов отдал приказ направить две батареи на Дворцовую плвщадь, сол­даты отказались выполнять его без решения Совета.

Апрельская демонстрация была первой попыткой рево­люционного народа побудить Советы мирным путем взять государственную власть в свои руки, прологом будущих со­циальных потрясений. Она показала, что под влиянием про­должавшейся войны и ухудшающегося экономического поло­жения в стране начался опасный и првгрессирующий процесс “полевения”, радикализации масс, усиления анархистских и экстремистских настроений в революционно-демократической среде.

Холодным душем оказался апрельский кризис и для власти. Лидеры буржуазных партий стали осознавать, что управлять страной они смогут лишь в том случае, если пра­вительство будет восприниматься народом как орган, выра-

158

жающий интересы всех классов и слоев населения, в том чи­сле и революционной демократии. А потому и было решено идти по апробированному историей пути отставок, переста­новки лиц в правительстве и создания коалиции с другими авторитетными 'политическими силами, в данном случае с эсерами и меньшевиками.

26 апреля Временное правительство выступило с обра­щением к населению, где и содержалось, по сути дела, при­глашение меньшевикам и эсерам войти в состав Временного правительства. Это предложение встретило благожелатель­ный отклик у большинства лидеров соглашательских партий, увидевших в этом своеобразный “якорь спасения” для рево­люции. Они никак не могли преодолеть своей “властебоязни” и отказаться от коалиции с буржуазией. Такое их поведение было обусловлено не только мировоззренческой позицией, но и боязнью того, что сосредоточение власти у партий совет­ского большинства может привести к активизации леворади-кальных сил и правой реакции, создать реальную опасность возникновения пожара гражданской войны. Ввзможность же поиска компромисса с левыми социалистическими организа­циями легкомысленно отвергалась, не принималась в расчет.

Особенно рьяными защитниками идеи коалиции высту­пали Керенский и Церетели. Но при первом обсуждении это­го вопроса 28 апреля в исполкоме Петроградского Совета минимальным большинством (24 “против”, 22 “за” и 8 “воз­державшихся”) предложение было отклонено. Под давлени­ем многочисленных петиций, поступавших главным образом от солдат гарнизона, исполком Совета 1 мая пересмотрел свое решение (44 “за”, 19 “против”), а на другой день пле­нарное заседание Совета вручило исполкому мандат на ве­дение переговоров о формировании коалиционного прави­тельства.'

После трехдневных переговоров была достигнута дого­воренность о составе первого коалиционного правительства.

В него входило 16 человек, шесть из них являлись представи­телями, социалистических партий и групп. Председателем

' См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1&87, с. 118. 159

правительства остался князь Г. Львов. Под давлением недо­вольных масс была принята отставка П. Милюкова и А. Гуч­кова. Министром иностранных дел стал Терещенко, занимав­ший пост министра финансов в прежнем правительстве, а Ке­ренский занял пост военного и морского министра. Минист­рам-социалистам достались следующие министерские портфе­ли: министерство земледелия возглавил эсер В. Чернов, ми­нистерство труда — меньшевик М. Скобелев, почт и телегра­фов — меньшевик И. Церетели, продовольствия — народный социалист А. Пешехонов, юстиции—трудовик Н. Переверзев.

Резко отрицательную позицию в отношении к кадетско-эсеровской коалиции заняли большевики, поскольку они счи­тали, что все коренные проблемы внешней и внутренней по­литики могут быть решены только лишь на путях социалис­тической революции.

Неоднозначяой была и реакция внутри партии эсеров, где обозначились элементы раскола, возникла фракция ле­вых эсеров во главе с очень популярным революционером М. Спиридоновой. Они обвиняли руководство партии в измене традиционным принципам, в перерождении и сговоре с бур­жуазией. Именно с этого времени наметилась тенденция их сближения с большевиками.

Создание коалиционного правительства являлось пред­вестником серьезных изменений в содержании политической жизни страны, поскольку это существенным образом подры­вало устои двоевластия: размывался сам водораздел между буржуазными партиями и социалистическим большинством Советов. С этого времени они стали совместно определять и осуществлять политический курс правительства, конкретную политику во всех сферах общественной жизни, а значит, и вместе нести политическую ответственность за результаты и последствия этой политики. В этих условиях двоевластие в зна­чительной степени становилось формальным явлением. Вмес­те с этим нельзя не заметить расширения и углубления рас­хождений между умеренными и радикалами в социалистиче­ском движении.

'; Очередной кризис власти был связан с рядом экономи­ческих и социально-политических факторов: во-первых, с уг­лублением хозяйственных трудностей и ростом социальной напряженности в обществе, во-вторых, с событиями на фрон­те, в-третьих, с работой 1-го Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов.

Стоимость жизни к лету 1917 года по сравнению с 1914 годом утроилась, тогда как повышение заработной платы, как правило, не превышало 20 процентов.' Локауты станови­лись массовым явлением, неумолимо росла безработица, а в Ч связи с этим—стачки и забастовки. Затягивалось, по-прежне-$ му, решение аграрного вопроса. Предупредив крестьян о не­допустимости самовольных захватов земель и помещичьих имений, правительство, теперь уже устами эсера В. Чернова, призывало крестьян ждать Учредительного собрания, созыв которого откладывался постоянными ссылками на тяжелые условия военного времени. Наблюдалось в это время и уси­ление национального движения на окраинах Российской им­перии.

В работе этого съезда принимало участие более 1000 депутатов, представлявших 20-миллионную массу рабочих и солдат. Преобладали на съезде эсеры (285 мандатов) и ме­ньшевики (248 мандатов). Большевистская фракция насчи­тывала 105 депутатов². Примерно такое же соотношение на­блюдалось и в рамка'х избранного на съезде высшего руко­водящего органа всей системы Советов между съездами — Центрального Исполнительного Комитета (256 членов и 64 кандидатов): от меньшевиков — 107 членов и 16 кандидатов, от эсеров — 101 член и 18 кандидатов, от большевиков — 35 членов и 22 кандидата, от объединенных социал-демвкратов

' См.: Верт Н. История Совепского государства. 1900—!1901 гг. М., 1992, с. 87.

2 См.: Истории Отечества. Люди, идеи, решения. Очерки истории Советского госдаарства. М., Г991, с. 29.

— 8 членов и 5 кандидатов, от трудовиков и народных соци­алистов — 4 члена и 2 кандидата, от Еврейской социалисти­ческой партии — 1 член'. В состав ЦИК были избраны и ос­новные лидеры большевистской партии — Ленин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, Сталин и др. На съезде были приняты решения по двум принципиально важным вопросам

— о войне (докладчик—меньшевик Либер) и Временном правительстве (меньшевик Дан). Они во многом повлияли на последующие изломы русской революции.

Съезд Советов, пользуясь поддержкой большинства на­рода, имел возможность взять власть в свои руки. Причем в то время это могло произойти безболезненно. Но социали­сты-соглашатели отвергали эту идею с порога и всячески агитировали за одобрение коалиции с кадетами. Так, Цере­тели в пылу красноречия имел неосторожность заявить, что в стране нет политической партии, готовой взять на себя время власти. В ответ из зала послышалась ленинская реп­лика “Есть!”, и, выйдя на трибуну, Ленин дал развернутое обоснование претензий большевиков на власть.

Съезд вполне отчетливо показал наметившуюся тенден­цию роста авторитета и влияния большевиков в массах, да­льнейшее расхождение политики соглашательских партий с истинными чаяниями и устремлениями масс. Об этом свиде­тельствовала и демонстрация солдат и рабочих, состоявшая­ся в период работы съезда.

По требованию части солдат и рабочих столицы ЦК партии большевиков (за исключением Каменева и Зиновьева)

принял решение провести 10 июня мирную демонстрацию и тем самым показать правительству истинные настроения ши­роких слоев народа. Слухи об этом дошли до съезда. Мень­шевики и эсеры расценили это решение как провокацию бо­льшевиков. Буквально накануне, 9 июня, съезд с подачи сво­его руководства принял хитрое решение о запрещении в сто­лице и ее пригородах на три дня каких-либо демонстраций.

' См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М., 1987, с. '123. 162

Во избежание возможных провокационных обвинений в за­говоре и не противопоставляя себя съезду, большевики были вынуждены подчиниться.

Чтобы сохранить “свое лицо”, поддержать свой пошат­нувшийся авторитет и продемонстрировать свою смелость и силу, президиум съезда и исполком Петроградского Совета назначили массовую демонстрацию трудящихся на 18 июня, намереваясь провести ее под своими лозунгами. Большевики приложили немало усилий, чтобы провести ее под лозунгами мира, рабочего контроля, перехода власти к Советам. И, к немалому удивлению лидеров Советов, им это удалось. Изда­ваемая М. Горьким газета “Новая жизнь”, близкая по духу меньшевикам, расценила эту демонстрацию как вотум недо­верия правительству. Это была первая реальная победа бо­льшевиков, она показала их прочные позиции в столице.

19 июня на съезде было объявлено о начавшемся на­ступлении русских войск на Юго-Западном фронте. Это на­ступление 'преследовало не только военно-стратегические, но и прежде всего политические цели — укрепление по­шатнувшихся позиций и авторитета правительства, коте-рое надеялось использовать неизбежное в случае победы со­стояние массовой эйфории для оправдания своей политики затягивания решения насущных задач революции, а в случае неуспеха обвинить большевиков в преступном разложении армии. Но расчеты не оправдались, наступление закончилось провалом.

Известие о провале наступления вызвало в столице но­вую волну митингов и демонстраций протеста. Обстановка накалялась с каждым днем. Масла в огонь подлил демарш министров-кадетов, заявивших 2 июля о выходе из состава правительства. Этот политический маневр понадобился им для того, чтобы дистанцироваться от Керенского, снять с се­бя ответственность и побудить социалистических вождей к

твердости и решительности в отношении революционно наст­роенных масс, леворадикальных сил и колеблющихся из чис­ла умеренных социалистов, сделать их более податливыми в решении вопроса о создании сильной власти.

1163

Однако правительственный кризис выплеснулся на ули­цы. 3 июля революционные солдаты и рабочие стихийно вы­шли 'на демонстрацию протеста. Большевики в этот момент были против немедленного вооруженного выступления, пото­му что, по словам Ленина, кризис еще не назрел, и они не имели за собой большинства народа, а значит, и не смогли бы удержать захваченной власти.

Но удержать массы от выступления уже стала невоз­можным и шоэтому большевики приняли решение об участии

в демонстрации, чтобы оградить ее от возможных провока­ций и придать демонстрации мирный характер. 4 июля 500 тысяч вооруженных солдат Петроградского гарнизона, мат­росов Балтфлота и, рабочих вновь вышли на улицы и с ло­зунгами “Вся власть Советам!” и двинулись к Таврическому

дворцу, где заседал ЦИК Советов. Представители 54 пред­приятий столицы и ряда воинских частей (90 человек) пред­ложили ему взять всю власть в свои руки. В ответ ЦИК объ­явил демонстрацию большевистским заговором и отклонил предъявленные требования. Подогревали обстановку в горо­де малочисленные группы анархистских и экстремистских элементов, призывавших к свержению Временного правитель­ства, реквизиции банков, складов, магазинов.

Командующий Петроградским военным округом пошел на еще большую провокацию. Стремясь подтолкнуть прави­тельство, руководство Советов к более решительным дейст­виям, он приказал юнкерам и казакам разогнать демонстран­тов. В результате в ряде мест столицы демонстранты подвер­глись обстрелу. Было убито 56 человек и 650 ранено.'

И провокация военщины удалась. Временное правитель­ство перешло в наступление: началось разоружение рабочих, вывод революционно настроенных воинских подразделений из столицы и ввод с фронта верных правительству войск. 5 ию­ля юнкера разгромили редакцию большевистской газеты

' См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Энцикло­педия. М., 1987, с. 207.

164

Расстановка политических сил в это время не претерпе­ла особых изменений. На политической арене действовали те же политические партии, что и ранее. На правом 'крыле по­литического спектра выступала партия кадетов, а на левом — партия большевиков. Меньшевики и эсеры, находящиеся с 5 мая в коалиции с кадетами, выполняли роль своеобразного центра. Однако в содержании общественно-политической жизни изменения 'были, и весьма существенные.

Прежде всего, это возросшее влияние военщины на по­литику правительства и связанное с этим усиление процесса “поправения” партии кадетов, т. е. роста консервативных на­строений в рядах ее членов. В связи с этим появилось нема­ло устных и печатных заявлений публицистов и агитаторов леворадикального толка об установлении в стране военной диктатуры. Так, Ленин в одной из своих статей, написанных по следам июльских событий, писал: “Фактически основная государственная власть в России теперь есть военная дик­татура...”'. Разумеется, такого рода утверждения являлись не более чем эмоциональным перехлестом или же относились к разряду явных преувеличений. Но то, что позиции кадетов и военных, начавших играть заметную роль в политике, ста­ли сближаться по вопросу о путях и средствах вывода стра­ны из кризисного состояния, являлось несомненным фактом.

Идея “сильной власти” с опорой на военных в кругах кадетской партии вызревала постепенно, фактически со вре­мени апрельского кризиса. Но некоторые из представителей этих кругов в то время еще надеялись совместить эту идею с укреплением власти Временного правительства путем осво­бождения его от “давления” Советов и других, как они счи­тали, экстремистских организаций.

Послеиюльская обстановка характеризовалась заметным креном вправо и умеренных социалистов, еще большим их стремлением к альянсу с кадетами.

В связи с этим кадеты стали более настойчиво и откры­то использовать тактику постоянного давления на своих со­циалистических партнеров, добиваясь от них все больших

' Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 34, с. 1. 165

уступок. Об этом свидетельствовали, в частности, сложные и длительные переговоры (16 дней) о формировании нового правительства после июльского кризиса. Представители ка­детов выдвигали ряд важных политических условии своего участия в правительстве: продолжение воины, отказ от прин­ципа ответственности правительства перед ЦИК Советов, борьба против анархии и беспорядка, восстановление дисцип­лины в армии, отсрочка с решением социальных вопросов до созыва Учредительного собрания и более частные требова­ния (смещение с тоста министра В. Чернова и др.).

В принципе основные условия вполне устраивали А. Ке­ренского как главу правительства. Но ему 'приходилось учи­тывать также и наличие разногласий в среде умеренных со­циалистов. Например, Церетели упорно отстаивал принципы подконтрольности правительства Советам, а Ю. Мартов — идею однородного социалистического 'правительства.

В конце концов Керенский, .настойчиво выступавший за сохранение коалиции с 'кадетами, за свободу действий при формировании правительства, получил желанную 'поддержку ЦИК Советов. Приняв фактически 'все основные условия ка­детов, 24 июля он объявил о персональном составе второго коалиционного 'правительства. В него вошло 7 меньшевиков и эсеров, 4 кадета, 2 представителя республиканской партии. Заместителем премьера и министром финансов стал кадет Н. Некрасов, министром внутренних дел—эсер Н. Авксентьев, а министерство иностранных дел осталось за беспартийным М. Терещенко.

Преобладание в правительстве эсеров и меньшевиков было удобной ширмой для создания демократического имид­жа правительства и лавирования между правыми и левыми. Но делать это с каждым днем становилось все труднее, по­скольку курс правительства под влиянием объективных эко­номических и социально-политических реальностей и при от­сутствии эффективной политики давал уже весьма заметный крен вправо. Одним из частных выражений этого процесса являлось невероятно быстрое выдвижение генерала Корни­лова на первые роли. От командующего одной из армий Юго-Западного фронта—в июне—до командующего фрон­том, а затем и главнокомандующего русской армией — в ию­ле—таков был путь его военной карьеры в это время. Выходец

166

из рядовой казачьей семьи, человек твердой воли и принци­пов, сторонник жесткой дисциплины и порядка, он пользо­вался популярностью в солдатской среде и уважением среди генералитета.

С присущей военным прямолинейностью и откровенно­стью новый главнокомандующий изложил свое кредо в осо­бой записке Временному правительству. Во имя железной дисциплины и порядка в армии и на флоте, на фронте и в тылу он предлагал следующее:

— запрещение в армии митингов (собрания разрешалось проводить только с разрешения комиссаров и комитетов);

— ограничение деятельности комиссаров и солдатских комитетов, восстановление в полной мере дисциплинарной власти военачальников;

— учреждение военно-полевых судов и введение смерт­ной казни;

— перевод железных дорог, большей части заводов и шахт на военное положение;

— запрещение стачек, забастовок и митингов, вмешате­льства рабочих в “хозяйственные дела”;

— .применение закона о смертной казни в тылу и т. д.'.

Программа мер по выводу страны из кризиса, предло­женная Корниловым, фактически ставила все политические силы перед выбором: или движение к авторитаризму и воен­ной диктатуре, или сохранение накопленного потенциала де­мократии. Она получила одобрение всех консервативных ор­ганизаций, оформившихся в тылу и армии — “Общества за экономическое возрождение”, основанного крупным промыш­ленником Путиловым, “Республиканского центра” во главе с текстильным магнатом Рябушинским, “Союза армейских и флотских офицеров”. Все эти организации насчитывали де­сятки тысяч членов и сочувствующих, имели свои секции в главных городах страны. Высказалось в поддержку этой программы и руководство кадетов во главе с П. Милюковым.

Керенский занял осторожную и уклончивую позицию, надеясь и на сей раз славировать между правыми и левыми. Внутренне соглашаясь со многими мерами, предлагаемыми

' См.: Наше отечество Опыт политической истории. М., 1991, 370—371.

467

'Праща”. бь!л;) принято постановление об аресте руково;!,:! •г' юн большевиков: Ленина, которому было предъявлено об и ["(.'пне в связях с германским Генштабом (шпионаже),' 3|:-иош.ева, Каменева, Троцкого² и -щ. Ленин и Зиновьев утл:! п подполье," а остальные на к.; . :гкое время оказались п

ледовало заявле!;!'!' Г. Львова об итставке с

-интельства. Пре.чьср-мн.пстром 01:11 А. Ке-остался и пост военного и морско . минист-

•,'лалось с ведома и санкции ЦИК Советов, ;лво Советов объявило Временное .1, пвитель-

'•Т10.'Л ОПасе'НИЯ рОДИНЫ И рСВОЛ' '11П1.

Июл'ьские события были последней и опять неудавшейся попыткой побушть эсеро-меньшевистскпе Советы бзят!, власть. Они стл.111 рубежом между мирным н немирным пе­риодами революции. Причины, их породившие, остались, но возникли и но¹!!,!!' реальности, а они требовали иных подхо­дов и решет.I

4. Политическое положение в стране после июльских событий.

Июльский кризис убедительно показал, что противоборство объединенной эсеро-кадетс- ко-меньшевистской коалиции и леворадикальных сил в лице большевиков временно закон­чилось в пользу коалиции.

I В последние годы в средствах массовой информации появилось немало публикаций по этому поводу, в которых авторы пытаются доказать полярные точки зрении (за и против этого обвинения). По свидетельству известного историка и философа Д. Волкогонова, автора двухтомника <Ленин”, обвинения Ленина в шпионаже не соответствуют действительности, если иметь в виду традиционное, научное определение этого термина. Но факт того, что деньги из Германии через Гельфанда (Парвуса) поступали на нужды большевистской партии, имеет документальное подтверждение. По его словам, есть много неясного по вопросу об источниках этих средств. 168

Корниловым, он тем не менее избегал публичного их одобре­ния. Как политик Керенский не мог не учитывать другого возможного варианта развития событий — взрыва недоволь-ства и возмущения масс в случая их реализации.

Керенский еще надеялся, что ему удастся укрепить положение правительства и расширить

его социальную базу при помощи манипулирования демократическими принципами и процедурами. Так и родилась идея созыва своеобразной общественно-консультативной ассамблеи Государственного совещания.

тин земли, прекращение вмешательства государства в хозяй­ственные социальные дела. 1Идеи Корнилова были развиты и дополнены донским атаманом Калединым, сделавшим в заключение своего выступления весьма примечательное ре­зюме: “Расхищению государственной власти центральными и местными комитетами и Советами должен быть немедлен­но и резко поставлен предел”.

Программа действий правительства была изложена в выступлениях Керенского и представителя ЦИК Советов Чхеидзе. Не отличаясь конкретностью и значимостью (ско­рейшее достижение мира, примирение и единство всех обще­ственно-политических сил, равноправие языков и другие предложения), она не встретила благожелательного отклика большинства делегатов. Однако эсеры, меньшевики и Керен­ский не примкнули к общему хору консервативно-реакцион­ных сил и сохранили свое лицо “защитников демократии”.

Кадеты в это время стали уже вполне определенно ори­ентироваться на силовые методы наведения порядка в стра­не, считая, что настала пора перехода от терапевтических ме­тодов лечения государственных болезней к хирургическому вмешательству. При этом они пытались занять позицию по­стороннего наблюдателя.²

Государственное совещание наглядно показало опас­ность разрастающегося финансового и хозяйственного кризи­са, политической вялости и бездействия власти, а также ре­альность замыслов военщины, ибо идея “твердой власти” была уже персонифицирована (генерал Корнилов).

Каким же было положение дел в левой части политиче­ского спектра? Существенное изменение политической ситуа­ции в стране не могло не сказаться на состоянии и позиции леворадикальных сил. Важным и постоянно действующим фактором этого времени стал неуклонный рост авторитета и влияния большевиков в массах.

' См.: Верт Н. История Советского государства. .1900—1991 гг. М., 1992, с. 94—95.

² См.: Свободная мысль, № 10, 1996, с. 53—54.

Об усилении позиций большевиков в массах свидетель­ствовал, в частности, рост численности партии — до 240 ты­сяч членов к концу июля, т. е. в 10 раз по сравнению с фев­ралем. Они имели уже прочные позиции в армии, профсою­зах, среди рабочих столицы: большинство фабзавкомов с конца мая шло за большевиками. Их поддержали профсою­зы текстильщиков и металлистов. А численность военной ор­ганизации при ЦК (“Военка”), занимавшейся организацией работы в армии, выросла с 6 до 24 тысяч.

Сразу же после июльского кризиса Ленин поставил пе­ред большевиками вопрос о пересмотре прежней тактики. Анализ новой политической ситуации в стране и обоснование новой тактики он дал в своих статьях и письмах, написанных по следам событий. В частности, к нелегальному совещанию 13—14 июля им были написаны тезисы “Политическое поло­жение”. Суть его выводов сводилась к следующему:

— Июльские события покончили с переходным состояни­ем власти. Двоевластие закончилось в пользу контрреволю­ционной буржуазии;

— Временное правительство перешло к открытому на­силию над массами, и поэтому надежды на мирное развитие революции окончательно исчезли. В новых условиях власть в руки пролетариата может перейти только путем вооружен­ного восстания;

— Установлению единовластия контрреволюционной буржуазии способствовали эсеро-меньшевистские Советы. В новой ситуации необходимо временно снять лозунг “Вся власть Советам!”. При этом он разъяснял, что снятие этого лозунга не означает ухода большевиков из Советов, их отка­за от борьбы за советскую форму организации пролетарской власти. “Это не вопрос о Советах вообще, — писал он, — а вопрос о борьбе с данной контрреволюцией и с предательст­вом данных Советов” .'

' Ленин В. И. Поли. собр соч., т. 34, с. 16—17.

Ряд соображений Ленина по оценке политической ситу­ации в стране и вопросам тактики был слишком категорич­ным, бескомпромиссным и прямолинейным (о лозунге “Вся власть Советам!”, об оценке партий эсеров и меньшевиков или, скажем, об установлении “единовластия контрреволюци­онной буржуазии”) . Недаром его выводы и соображения не встретили единодушного понимания и поддержки. Десять из пятнадцати участников совещания фактически не поддержа­ли позицию Ленина.

Для определения позиции партии был созван шестой съезд, работавший полулегально с 26 июля по 3 августа.

Находящийся в подполье Ленин был избран почетным пред­седателем съезда. Он находился в курсе всех дел и через сво­их связных оказывал опосредованное влияние на ход съезда и принятие его решений.

С политическим отчетом ЦК выступал И. Сталин. Он же делал и доклад о политическом положении.²

В ходе дебатов по отчету ЦК всплыл вопрос о явке Ле­нина и Зиновьева на суд, хотя ранее совещание актива боль­шевиков 13—14 июля вполне определенно высказалось про­тив этого. Однако ряд делегатов съезда (Мануильский, Лашевич, Володарский) в эмоциональном порыве, не считаясь с реальностями тех дней, настаивали на явке Ленина на суд,

с тем чтобы превратить его в суд над контрреволюцией. Эта

точка зрения была подвергнута критике в докладе Г. Орджо­никидзе, и в выступлениях ряда делегатов (Бухарина, Дзер­жинского и др.) и была отвергнута.

' Известно, что во втором коалиционном правительстве социалистов было больше, рем представителен буржуазных партии.

² Для Сталина съезд явился своеобразной точкой отсчета для вы­хода на общепартийную арену.

связи с этим было заслу­шано три доклада: о войне и международном положений (Н. Бухарин), о политическом положении (И. Сталин), об эко­номическом положении (И. Милютин). В ходе обсуждения этого вопроса возникла дискуссия по уже решенному 7 (Ап­рельской) конференцией РСДРП (б) вопросу о правомернос­ти стратегического курса на социалистическую революцию. Сомнения на этот счет высказали Преображенский, Бухарин, Ангарский, Ногин и др. Так, Преображенский и Бухарин во­прос о возможности победы социалистической революции в России ставили в прямую зависимость от победы пролетар­ских революций на Западе, что перекликалось с воззрения­ми Троцкого. В результате свободного обсуждения победи­ла ленинская точка зрения: съезд подтвердил стратегичес­кий курс на переход к социалистической революции.

Еще более острыми были прения по вопросам тактики, особенно по вопросу о лозунге “Вся власть Советам!”. Из 15-ти выступавших 8 высказались против снятия этого лозун­га (Юренев, Ногин и др.) и только 6 поддержали ленинское предложение. Чтобы снять разногласия и выработать согла­сованную позицию, была создана согласительная редакцион­ная комиссия по выработке резолюции “О политическом по­ложении” из 7 человек, куда вошли представители двух то­чек зрения. В итоге резолюция была принята большинством голосов при 4 воздержавшихся.'

Съезд высказался за снятие лозунга, за немирные фор­мы и методы борьбы за власть, т. е. фактически за вооружен­ное восстание, хотя сам термин “вооруженное восстание” в резолюции и не употреблялся. Было записано: “В настоящее время мирное развитие и безболезненный переход власти к Советам невозможны... Правильным лозунгом... может быть лишь полная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии”.² Такой эзоповский язык объяснялся тем, что открытое заявление съезда о восстании могло быть исполь­зовано как повод для запрещения партии, которую и так уже обвиняли в организации заговора.

' См.: Лекции по отечественной истории XX-века (политической ис­тории). Выпуск 1. Тольятти, 1991, о 134.

² КПСС в резолюциях... Изд. 8-е, т. 1. М., 1970, с. 488.

173

Съезд принял в ряды партии так называемых “межрайонцев” (около 4 тысяч человек) — группу внефракционных социал-демократов из числа меньшевиков-партийцев, мень­шевиков-интернационалистов и большевиков-примиренцев, которые в то время занимали близкую к большевикам пози­цию. Среди принятых были многие из тех, кто позднее играл видную роль в октябрьских событиях и в советское время— Л. Троцкий, А. Луначарский, Д. Еануильский, М. Урицкий, А. Иоффе и др.

Большевики на 6 съезде вновь, как и на 7-й (Апрель­ской) конференции, продемонстрировали свою склонность к сектантству, крайнюю нетерпимость и непримиримость к “инакомыслию”. В принятой резолюции “Об объединении партии”, отличавшуюся крайне резким тоном, категорично­стью суждений и оценок, была начисто отвергнута идея объ­единения с меньшевиками. Вот один из образчиков лексики резолюции: “Меньшевики, начавшие оборончеством, закон­чили самым позорным союзом с контрреволюционной буржу­азией... Превратившись в прислужников российского и союз­ного империализма, они окончательно перешли в стан вра­гов пролетариата”.'

В послеиюльской ситуации меньшевики в свою очередь предприняли попытку консолидировать свои силы, преодо­леть взаимоослаблявшую борьбу различных организаций и групп. В этих целях и был созван так называемый объедини­тельный съезд (19—25 августа). На нем было принято реше­ние о создании РСДРП (объединенной). Председателем пар­тии стал сподвижник Г. Плеханова по группе “Освобожде­ние труда” П. Аксельрод.

У меньшевиков различной “окраски” общими были взгляды на переход к социализму, на демократию и парла-

' КПСС в резолюциях... Изд. 8-е, т. 1. М., 1970, с. 501.

174

ментаризм. Но в то время их разделяло отношение к войне и правительству. Поэтому достигнутое единство оказалось фор­мальным и неустойчивым. Меньшевики-оборонцы (А. Потресов, ф. Дан, И. Церетели и др.) по-прежнему выступали за доведение войны до победного конца, а меньшевики-интерна­ционалисты (Ю. Мартов, Р. Абрамович и др.) — за разрыв коалиции с буржуазными партиями и за создание однородно­го социалистического правительства. Несмотря на разногла­сия, съезду все же удалось принять решение о поддержке правительственной коалиции.

Не вошли в объединенную меньшевистскую партию со­циал-демократы, сгруппировавшиеся вокруг газеты “Новая жизнь” (В. Базаров и др.), с которой активно сотрудничал М. Горький. Они создали обособленную “Организацию объе­диненных социал- демократов-интернационалистов” (“новожизненцы”).

Подобные процессы происходили и в партии эсеров, где внутрипартийный кризис проявлялся прежде всего в даль­нейшем усилении левого крыла партии и в постепенном сбли­жении позиции левых эсеров с позицией большевиков. Так, в начале августа на заседании Совета левые партии предло­жили резолюцию, в которой отмечалось, что “решение основ­ных вопросов русской революции возможно лишь при суще­ствовании однородной власти.., ответственной перед Совета­ми рабочих и крестьянских депутатов и демократизированны­ми органами местного самоуправления...”.'

В начале сентября левые эсеры победили на Петроград­ской конференции социалистов-революционеров, представля­вших 45 тысяч членов партии. А в Предпарламенте они ста­ли выступать уже как самостоятельная фракция, что явилось новым шагом к расколу партии. Цитируется по книге: Октябрьская революция. Центральным вопросом повестки дня был вопрос о теку­щем моменте и задачах партии. В сы и ответы. М„ 1987, с 190.