Голодомор 1932—1933 годов

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ УКРАИНЫ

ВОСТОЧНОУКРАИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

РЕФЕРАТ

по дисциплине "История Украины"

студента экономического факультета

группы Из-181

Голодомор 1932—1933 годов

Мусиенко Михаила Владимировича

Проверила Головкова В.В.

Луганск-1998

Введение

К концу 1920-х годов большевики были готовы к новому скачку в создании коммунистического общества. Под руководством Сталина они передали от “временного отступления” — нэпа — к насильственным переменам в социально-экономической и политической жизни общества, настолько широким и радикальным, что их часто называют “второй революцией”. Однако коренные преобразования 1930-х годов сопровождались возвратом к некоторым традиционным аспектам российской политической жизни, прежде всего к жесткому централизму и режиму единоличной власти. Для украинцев этот катастрофический откат в прошлое означал конец поисков их “особого пути” к коммунизму. Вновь, как во времена царизма, Украина превратилась всего лишь в меньшую часть чего-то большего. Однако на этот раз украинцам пришлось заплатить ужасающе высокую цену за достижение целей, которых они перед собой не ставили.

"...У нас есть отдельные случаи и даже отдельные села голодающих, однако это лишь результат местного головотяпства, перегибов, особенно в отношении колхозов. Всяческие разговоры о “голоде” на Украине надо категорически отбросить."

Из письма генерального секретаря ЦК КП(б) У С. Косиора Сталину (25 апреля 1932 г.).

Голод 1932—1933 гг. для украинцев был тем же, чем нацистский геноцид для евреев или резня 1915 г. для армян. Эта трагедия, масштабы которой просто невозможно осознать, нанесла нации непоправимый удар, социальные, психологические и демографические последствия которого дают знать о себе и сегодня. Она же бросила черную тень на “победы” советской системы и методы их достижения.

Самое ужасное в голодоморе 1932—1933 гг.—то, что его можно было избежать. Сам Сталин заявлял: “Никто не может отрицать, что. общий урожай зерна 1932 г. превышает 1931”. Как отмечают Роберт Конквест и Богдан Кравченко, урожай 1932 г. всего лишь на 12 % был меньше средних показателей 1926—1930 гг. Иначе говоря, продуктов хватало. Однако государство систематически изымало большую их часть для собственных нужд. Несмотря на просьбы и предупреждения украинских коммунистов, Сталин поднял задание по хлебозаготовкам в Украине на 44 %. Его решение и та жестокость, с какой оно выполнялось, обрекли миллионы людей на смерть от искусственно созданного голода.

Молотов на политбюро ЦК КП(б)У 30 октября 1932 г. информировал, что обязательства Украины уменьшаются на 70 млн. пудов и устанавливается окончательный хлебозаготовительный план в объеме 282 млн. пудов, в том числе по крестьянскому сектору — 261 млн. Иными словами, у крестьян требовалось изъять столько же, сколько уже было заготовлено с июня по октябрь. Срыв заготовок объяснялся отсутствием не хлеба, а борьбы за хлеб. И действительно, борьбы не было. Партийные, советские и хозяйственные работники, которых почти в полном составе бросили на хлебозаготовки, видели собственными глазами трагизм ситуации. Многие из них не могли оставаться лишь винтиками бездушной государственной машины. Сталин на январском (1933 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) прямо обвинил местные кадры в саботаже: “Наши сельские коммунисты, во всяком случае большинство из них... начали бояться того, что крестьяне не догадаются придержать хлеб для вывоза его потом на рынок по линии колхозной торговли и, чего доброго, возьмут да и сдадут весь свой хлеб на элеваторы”.

Наглядным свидетельством полного равнодушия режима к людским жизням, приносимым в жертву его политике, стала серия мер, осуществленных в 1932 г. В августе партийные активисты получили право конфисковывать зерно в личных крестьянских хозяйствах; тогда же был принят снискавший дурную славу закон “о трех колосках”, предусматривавший смертную казнь за кражу “социалистической собственности”. Любой взрослый и даже ребенок, пойманные хотя бы с горстью зерна возле государственного амбара или колхозного поля, могли быть казнены. При смягчающих обстоятельствах подобные “преступления против государства” карались десятью годами лагерей. Чтобы предупредить уход крестьян из колхозов в поисках продуктов, вводилась паспортная система. В ноябре Москва приняла закон, по которому колхоз не мог выдавать крестьянам зерно, пока не был выполнен план сдачи хлеба государству.

(1 января 1933 г.)

Предложить ЦК КП(б)У и СНК УССР широко оповестить через сельсоветы колхозы, колхозников и трудящихся единоличников, что:

а) те из них, которые добровольно сдают государству ранее расхищенный и скрытый хлеб, не будут подвергаться репрессиям;

б) в отношении колхозников, колхозов и единоличников, упорно продолжающих укрывать расхищенный и скрытый от учета хлеб, будут применяться строжайшие меры взыскания, предусмотренные постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. (об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности).

Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин

Чрезвычайная комиссия перевела Украину на блокадное положение. В поездах и на станциях бригады работников ГПУ проверяли багаж пассажиров и конфисковывали продовольствие, которое крестьяне приобрели за большие деньги или обменяли на ценные вещи в соседних с Украиной местностях, чтобы привезти голодающим семьям. Некоторые села заносились на “черную доску”. В этих селах крестьяне лишались права на выезд, и если в селе не было запасов продовольствия, население вымирало. В частности, на Днепропетровщине большое село Гавриловка Межевского района вымерло полностью, село Вербки Павлоградского района — наполовину. Под общим руководством чрезвычайной хлебозаготовительной комиссии Молотова отряды партийных активистов в поисках хлеба обшаривали каждый дом, взламывали полы, залезали в колодцы. Даже тем, кто уже пухнул от голода, не разрешалось оставлять себе зерна. Люди, не выглядевшее голодными, подозревались в припрятывании продуктов. Обращаясь к событиям того времени, один из партийных активистов так обрисовывал мотивы своих действий: “Мы верили в мудрость Сталина как руководителя... Мы были обмануты, но мы хотели быть обманутыми. Мы так беззаветно верили в коммунизм, что были готовы на любое преступление, если его хоть немного приукрашивали коммунистической фразеологией”.

Распространяясь на протяжении всего 1932 года, голод достиг пика в начале 1933-го. Подсчеты показывают, что в начале зимы на среднюю крестьянскую семью в пять человек приходилось около 80 кг зерна до следующего урожая. Другими словами, каждый член семьи получал для выживания 1,7 кг зерна в месяц. Оставшись без хлеба, крестьяне поедали домашних животных, крыс, ели кору и листья деревьев, питались отбросами хорошо снабжаемых кухонь начальства. Имели место многочисленные случаи каннибализма. Как пишет один советский автор: “Сначала умирали мужчины. Затем дети. Последними умирали женщины. Однако еще перед смертью многие сходили с ума, теряли человеческий облик”. Несмотря на то, что вымирали уже целые села, партийные активисты продолжали отбирать зерно. Один из них, Виктор Кравченко, позднее писал: “На поле битвы люди умирают быстро, их поддерживают товарищи и чувство долга. Здесь я увидел людей, умирающих в одиночестве, постепенно, умирающих страшно, бесцельно, без надежды, что их жертва оправданна. Они попали в капкан и остались там умирать от голода, каждый у себя в доме, по политическому решению, принятому где-то в далекой столице за столами совещаний и банкетов. Не было даже утешения неизбежности, чтобы облегчить этот ужас... Невыносимее всего был вид маленьких детей, у которых высохшие, как у скелета, конечности свисали по сторонам, раздувшихся живот”. Голод стер с их лиц все признаки детства, превратив их в измученные кошмарные видения; только в их глазах оставался отблеск далекого детства”.

С 1 ноября 1932 г. по 1 февраля 1933 г. молотовская комиссия дополнительно “заготовила” в Украине всего 104,6 млн. пудов зерна. Общее количество хлеба, изъятого государством с урожая 1932 г., составляло 260,7 млн. пудов. Таким образом. Молотов справился с выполнением хлебозаготовительного плана, хотя вывез из республики почти все наличные запасы. В начале 1933 г. практически нигде в Украине хлебных запасов не осталось, а нужно было еще дожить до нового урожая. Зимние хлебозаготовки фактически отрывали последний кусок хлеба у голодающих.

В архивах не обнаружено документации чрезвычайной хлебозаготовительной комиссии. Потому что ее и не было. Молотов, а иногда и Каганович, осуществляли инспекционные поездки по Украине, давали устные указания, а все письменные постановления относительно “усиления” хлебозаготовок, которые они считали нужными принять, шли под грифом республиканских органов за подписями генерального секретаря ЦК КП(б)У С. Косиора, председателя Совнаркома УССР В. Чубаря и др. Даже в протоколах заседаний политбюро ЦК КП(б)У, которые продолжались часами, зафиксировано только присутствие этих сталинских эмиссаров.

В продиктованном Молотовым постановлении Совнаркома УССР “О мерах по усилению хлебозаготовок” от 20 ноября 1932 г. был пункт о применении “натуральных штрафов”. Шла речь о штрафовании мясом тех колхозов, которые “задолжали” по хлебозаготовкам, но не имели хлеба, чтобы рассчитаться с государством.

Штрафы должны были взиматься не только обобществленным скотом, но и скотом колхозников. Санкцию на них в каждом отдельном случае должен был давать облисполком.

Руководствуясь этой нормой, власти начали отбирать у крестьян, не имеющих хлеба, все другие продовольственные припасы.

Во всех местностях Украины, кроме пограничных, распространились подворные обыски с конфискацией, помимо хлеба, любых припасов продовольствия — сухарей, картофеля, свеклы, сала, солений, фруктовой сушки и т.п., заготовленных крестьянами до нового урожая. Конфискация применялась как наказание за “кулацкий саботаж” хлебозаготовок. Фактически же это действие было сознательно направлено на медленное физическое уничтожение крестьянских семей. Под видом хлебозаготовительной кампании на огромной территории Украины (как и Северного Кавказа, где чрезвычайную комиссию возглавлял Каганович) был развернут невиданный террор голодом, дабы научить тех, кто выживет, “уму-разуму” (выражение Косиора), то есть добросовестному труду на государство в общественном хозяйстве колхозов.

То, что происходило в Украине в 1933 г., нигде не отражено в документах официальных учреждений. Причиной является то, что Сталин приказал относиться к голоду как к несуществующему явлению. Даже в стенографических отчетах пленумов ЦК КП(б)У и протоколах политбюро ЦК КП(б)У этого периода слово “голод” не упоминается.

Не подлежит сомнению, что к гибели миллионов крестьян привело хладнокровное решение Сталина изъять у украинских крестьян все съестные припасы, а потом окутать голодающих завесой молчания, запретить какую-либо помощь им со стороны международной или советской общественности. Чтобы помешать самовольным побегам огромной массы голодающих за пределы республики, на ее границах были размещены заградительные отряды внутренних войск.

Смертность от голода началась уже в -первый месяц деятельности молотовской комиссии. С марта 1933 г. она стала массовой. Почти везде органы ГПУ регистрировали случаи людоедства и трупоедства. Стремясь уберечь от голодной смерти хотя бы детей, крестьяне увозили их в города и оставляли в учреждениях, больницах, на улицах. Однако Сталин в эти трагические месяцы невиданного в истории голодомора удосужился признать публично лишь “продовольственные трудности в ряде колхозов”. В речи на Всесоюзном съезде колхозников-ударников 19 февраля 1933 г. он цинично успокаивающе заявил: “Во всяком случае, сравнительно с теми трудностями, которые переживали рабочие 10—15 лет назад, ваши нынешние трудности, товарищи колхозники, кажутся детской игрушкой”.

Анализ ставших доступными данных демографической статистики 30-х гг. свидетельствует о том, что прямые потери населения Украины от голода 1932 г. составляют около 150 тыс. человек, а от голода 1933 г.— 3—3,5 млн. человек. Полные демографические потери, включая снижение рождаемости под влиянием голода, достигают за 1932—1934 гг. 5 млн. человек.

Конечно, Сталин и его окружение смотрели на вещи иначе. В 1933 г. Мендель Хатаевич, еще один из сталинских ставленников в Украине, возглавлявший кампанию хлебозаготовок, гордо заявлял: “Между нашей властью и крестьянством идет беспощадная борьба. Это борьба не на жизнь, а на смерть. Этот год стал испытанием нашей силы и их выдержки. Понадобился голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Он обошелся в миллионы жизней, однако колхозная система утвердилась. Мы выиграли войну!”

Советская статистика того времени известна своей невысокой достоверностью (известно, что Сталин, недовольный результатами переписи 1937 г., показавшими ужасающий уровень смертности, приказал расстрелять ведущих организаторов переписи). Поэтому определить численность жертв голода очень сложно. Подсчеты, основанные на методах демографической экстраполяции, показывают, что число погибших во время голодомора в Украине составило от 3 до 6 млн. человек.

В то время как в Украине, особенно в юго-восточных ее районах, и на Северном Кавказе (где жило много украинцев) зверствовал голод, большая часть России едва почувствовала его. Одним из факторов, помогающих объяснить это обстоятельство, было то, что в соответствии с первым пятилетним планом “Украине предстояло стать колоссальной лабораторией новых форм социально-экономической и производственно-технической реконструкции для всего Советского Союза”. Важность Украины для советских экономических прожектеров подчеркивалась, например, в редакционной статье “Правды” за 7 января 1933 г., озаглавленной: “Украина — решающий фактор хлебозаготовок”. Соответственно и задачи, поставленные перед республикой, были непомерно велики. Как показал Всеволод Голубиичий, Украина, обеспечивавшая 27 % общесоюзного урожая зерна, должна была дать 38 % общего плана хлебозаготовок. Богдан Кравченко утверждает, что украинским колхозникам к тому же платили вдвое меньше, чем российским.

Украинцы, с их традицией частного землевладения, сопротивлялись коллективизации более ожесточенное чем русские. Именно поэтому режим осуществлял в Украине свою политику интенсивнее и глубже, чем где-либо еще, со всеми вытекающими отсюда страшными последствиями. Как указывал Василий Гроссман, писатель и бывший партийный активист “Было ясно, что Москва возлагает свои надежды на Украину. Результатом же стало то, что наибольший гнет впоследствии обрушился именно на Украину. Нам говорили, что частнособственнические инстинкты здесь значительно сильнее, чем в Российской республике. И действительно, общее состояние дел на Украине было значительно худшим, чем у нас”.

Некоторые считают, что голодомор был для Сталина средством преодоления украинского национализма. Понятно, что взаимосвязь национального подъема и крестьянства не ускользнула от внимания советского руководства. Сталин утверждал, что “крестьянский вопрос в своей основе является сутью национального вопроса. По сути, национальный вопрос — это крестьянский вопрос”. В 1930 г. главная газета коммунистов Украины развивала эту мысль: “коллективизация на Украине имеет перед собой специальную цель: разрушить социальную основу украинского национализма — индивидуальное крестьянское хозяйство”. Итак, в лучшем случае можно сделать вывод, что смерть миллионов людей была для Сталина неизбежной ценой индустриализации. В худшем же случае можно предположить, что он сознательно позволил голоду смести всякое подобие сопротивления в этой особенно неспокойной части его империи.

Примечательным аспектом голодомора были попытки власти стереть его из людской памяти. Еще недавно советская позиция в этом вопросе была однозначной: отрицался сам факт голода. Разумеется, если бы истинные масштабы голодомора стали общеизвестными, это' нанесло бы непоправимый ущерб тому образу “светоча мира и прогресса”, который Москва пыталась утвердить в сознании людей как внутри СССР, так и за рубежом. Поэтому долгое время режим запрещал даже упоминать об этой трагедии.

Некоторые газеты на Западе информировали общественность о голоде, однако здесь тоже не сразу осознали его ужасающие масштабы. Не прекращавшийся в 1930-е годы экспорт зерна и отказ режима принять любую иностранную помощь вводили в заблуждение западный мир, где с трудом могли поверить, что при таких условиях в Украине может свирепствовать голод. Совершив тщательно организованные и обставленные властями путешествия по СССР, такие западные светила, как Бернард Шоу или бывший премьер-министр Франции Эдуард Эррио, ярко описывали достижения советской власти, не забывая, конечно, рассказывать о довольных жизнью, процветающих крестьянах. Московский корреспондент “Нью-Йорж тайме” Уолтер Дюранти, стараясь понравиться Сталину, неоднократно отрицал в своих статьях факт голода (хотя в частных беседах допускал возможное число жертв голода в 10 млн). “За глубину, объективность, трезвую оценку и исключительную ясность” его репортажей из СССР Дюранти в 1932 г. был награжден Пулитцеровской премией.

Хотя западные правительства знали о голоде, их позиция в этом вопросе была похожей на ту, что была изложена в одном из документов британского министерства иностранных дел:

“Мы действительно имеем в распоряжении достаточно информации, свидетельствующей о голоде на юге России, аналогичной той, что появляется в прессе... Тем не менее мы не считаем возможной делать ее достоянием общественности, поскольку это может задеть советское правительство и осложнить наши отношения с ним”. К тому же во время Великой депрессии значительная часть западной интеллигенции, охваченная просоветскими симпатиями, решительно не воспринимала никакой критики СССР, тем .более в вопросе о голоде. Как отметил Р. Конквест, “позор состоял не в том, что они были готовы оправдать любые действия Советов, а в том, что они не желали даже слышать о чем-либо подобном, не были готовы взглянуть правде в глаза”.

Список использованной литературы

В.Г Афанасьева, Г.Л. Смирнова. Урок дает история. -М.:Полиздат, 1989г.

Кульчинский С.В., Курнаков Ю.О., Коваль М.В. История Украины. К. Освита, 1995 г.

Орест Субтельный Украина История. К. Лебедь 1994 г.