Униатство. Брестская церковная уния 1596 года
Содержание.
Введение…………………………………………………………………………………………………………………2
Начало государственно-церковного соперничества
между Вильней и Москвой…………………………………………………………………………2
Униатская деятельность великих князей……………………………………4
Идея веротерпимости, как альтернатива идеи унии…………7
5. Возрождение идеи церковной унии во второй
половине XVI века…………………………………………………………………………………………8
6. Коренной перелом в государственной политике:
курс на локальную церковную унию…………………………………………………11
Первая волна антиуниатского протеста. Союз
православных с протестантами…………………………………………………………14
Королевский универсал от 24 сентября 1595 года.
Миссия в Рим……………………………………………………………………………………………………15
Брестская церковная уния: униатский и
православный соборы…………………………………………………………………………………16
10. Антиуниатский протест……………………………………………………………………………17
11. Итоги Брестского варианта церковной унии…………………………19
12. Судьба униатской церкви (XVII-XX века)………………………………19
13. Заключение…………………………………………………………………………………………………………21
Список литературы………………………………………………………………………………………22
Часть 1. Введение
История униатского религиозно-церковного движения в восточно-европейском регионе – научная проблема, над решением которой работали, работают и еще долго будут работать ученые. Проблема эта связана с рядом актуальных вопросов истории белорусского народа, в первую очередь с вопросом специфики религиозно-церковной и общественно-политической жизни Беларуси в XIII-XX вв., становления государственности, развития национальной культуры и др. Церковной унии, и Брестской унии в частности, посвящено множество литературы, которая вмещает самые разнообразные, диаметрально противоположные оценки этого исторического события.
Как правильно отмечают современные исследователи, уния – явление противоречивое и неоднозначное. Ее невозможно охарактеризовать полярно: или со знаком “минус” или со знаком “плюс”. Рассматривать церковную унию необходимо в ее динамике, историческом развитии, как событие, прямо или косвенно связанное со сложной социальной, государственной, духовно-культурной жизнью белорусского и украинского народов, начиная с возникновения Великого Княжества Литовского и до наших дней.
Часть 2. Начало государственно-церковного
соперничества между Вильней и Москвой.
Уже первые великие киевские князья понимали, что независимая церковь укрепляет суверенитет государства. Поэтому на митрополитский престол они стремились посадить не назначенного из Константинополя грека, а своего – киевского, смоленского, полоцкого – священника. Позже к этому же стремились великие князья литовские и московские. Как известно, первым митрополитом-славянином был Илларион (1051), один из наиболее образованных людей своего времени, автор знаменитого “Слова пра Закон i Боскую ласку”. Другим широкоизвестным местным митрополитом был Климент Смолятич (1147), “книжник и филисоф, какого на русской земле еще не было”. Характерно, что Климента, как выразителя западноправославной церковной автономии, поддерживал великий киевский князь Изяслав, в то время как против его кандидатуры выступил владимиро-суздальский князь, основатель Москвы Юрий Долгорукий. Борьба, которая развернулась около кандидатуры Климента Смолятича, свидетельствовала о возникновении противоречий в организационно-церковной ориентации западной и восточной частей Киевской Руси.
Первую попытку создать отдельную митрополию на восточных землях Киевской Руси предпринял суздальский князь Андрей Боголюбский (1155). Он объявил епископом Ростовским и Суздальским попа Федора, однако константинопольский патриарх не признал новой митрополии. Постепенно Северо-Восточная Русь начинает считать себя отличной от Руси Юго-Западной, а Суздаль, Владимир, Ростов Великий, а потом и Москва начинают противоаоставлять себя Киеву. Ярким свидетельством этого является поход Андрея Богословского на Киев в 1171 году, в результате чего “мать городов русских” подверглась страшному разграблению, причем особенно пострадали церкви и монастыри.
В результате распада Киевской Руси после татаро-монгольского нашествия обозначились три центра, претендующие на государственную гегемонию: юго-западный (Галич, Владимир-Волынский, Львов), северо-западный (Новогрудок, Вильня, Полоцк) и северо-восточный (Владимир, Суздаль, Тверь, Москва). Если северо-восточные княжества в своей политической деятельности опирались главным образом на татаро-монгольских ханов, то северо-западные и юго-западные земли бывшей Киевской Руси ориентировались на поддержку западных стран и западной церкви. Все это не могло не повлиять на менталитет восточного и западного православия. Между тем Киев стал очень опасным для православных митрополитов, и в 1300 г. после очередного разграбления Киева татаро-монголами киевский митрополит переносит свою резиденцию во Владимир.
В начале XIV века происходит возвышение московского князя, которого поддержала православная церковь. В результате политической ошибки тверского князя Михаила Ярославовича (он не признал митрополита Петра, назначенного Константинополем) Петр стал ярым сторонником Юрия, и чаще жил в Москве, чем во Владимире. В 1355 году решением константинопольского патриаршего синода резиденция киевских митрополитов была перенесена во Владимир, фактически же митрополит жил в Москве.
Проблема автономии западноправославной церкви была очень важной в политической деятельности великих князей литовских. Около 1320 года великий князь Гедемин добился открытия новой митрополии с центром в Новогрудке, в которую входили Полоцкая и Туровская епархии. Однако в результате усилий московского митрополита она скоро была закрыта.
Великий князь Альгерд приложил значительные усилия, чтобы переместить духовно-административный центр восточнославянского православия в ВКЛ. В 1354 году он попробовал посадить на митрополию в Киеве своего свояка Романа. Его соперником выступил московский ставленник Алексий. В конце концов Константинополем было принято компромиссное решение: Алексий стал митрополитом, а под власть Романа кроме Полоцкой и Туровской епархий оддавались Владимиро-Волынская, Луцкая, Холмская, Галицкая и Перемышльская. После присоединения к ВКЛ Чернигова и Брянска Роман стал и брянским епископом.
В 1373 году в ВКЛ появился посланец константинопольского патриарха иеромонах Киприан Цамблак. Он вошел в доверие к Альгерду и с согласия Константинополя был поставлен митрополитом "киевским, галицким и всея Руси“ (1375). Москва категорически отвергла его в этом качестве. В 1378 году, после смерти московского митрополита Алексия, Киприан приехал в Москву с целью объединить церкви ВКЛ и Великого княжества Московского, но по приказу Дмитрия Ивановича был арестован и выслан за пределы Московии. Вскоре Киприан Цамблак помирился с московским князем и стал московским митрополитом.
Часть 3. Униатская деятельность великих князей.
Католичество начало проникать в ВКЛ еще до Кревской унии. После ее заключения (1385) происходит массовое крещение литовцев и котоличество, как и православие, становится государственным вероисповеданием. Несмотря на это православная церковь остается в ВКЛ довольно влиятельным церковно-идеологическим и социально-политическим институтом, за которым стояло значительное большинство представителей разных сословий и простого народа. Мощной поддержкой православного вероисповедания в ВКЛ являлась доминирующая роль культуры славянского этноса, государственное положение белорусского языка.
Понятно, что своим компаньоном западное православие всегда считало православие восточное. Но естественные религиозно-церковные связи между этими ветвями одной веры разрушались государственными интересами и возрастающим политическим соперничеством между ВКЛ и Московским государством. Положение православия начало резко ухудшаться после Городельского постановления 1413 года, согласно которому на высокие государственные должности в ВКЛ назначались только лица римско-котолического вероисповедания. Вместе с тем великие князья понимали, что бирелигиозность основного населения ВКЛ таит в себе определенную социально-политическую опасность. В этой связи возникновение идеи унии было естественным явлением. Когда в 1396 году Вильню посетил московский митрополит Киприан Цамблак, между ним и Ягайло произошел разговор о необходимости унии между православной и римско-католической церквями. Король и митрополит обратились к константинопольскому патриарху, который поддержал эту идею, но отметил, что реализацию ее надо отложить в связи с войной против турок.
Церковная политика Витовта, как и других великих князей, вытекала из его общегосударственной деятельности. Стремление к церковной автономии и унии являлось частью его внутренней и внешней политики, его противостояния и борьбы за гегемонию с Московским государством. Еще до Грюнвальда Витовт обратился к константинопольскому патриарху с просьбой назначить митрополитом “всея Руси” полоцкого епископа Феодосия и резиденцией его сделать Киев. Однако византийский император и патриарх поддержали Москву, и митрополитом был поставлен грек Фотий.
В начале 1414 г. произошла встреча белорусско-украинских епископов, которые обратились к великому князю с жалобой на митрополита Фотия, в результате чего Витовт отказался от последнего и выдвинул на митрополитский престол своего кандидата – Григория Цамблака, племянника бывшего митрополита Киприана, выдающегося церковного и культурного деятеля западных славян. Осенью 1414 года на соборе православных церковных иерархов ВКЛ, созванном по инициативе Витовта, Григорий Цамблак был избран митрополитом. Он направился в Константинополь для утверждения патриархом, но его опередил московский ставленник Фотий.
В начале 1415 года Витовт снова созывает собор, на котором убеждает белорусских и украинских епископов без санкции патриарха поставить Цамблака на митрополию. 15 ноября 1415 года на соборе в Новогрудке это было сделано. Епископы объявили об отречении от московского митрополита. Патриарх и Фотий предали Цамблака анафеме.
В 1418 году во главе большой делегации Григорий Цамблак направился в Констанцу, кде должен был произойти XVI Вселенский собор католической церкви. Цель визита была обозначена заранее с Ягайло и Витовтом: добиться более-менее тесного союза между католической и православной церковью. В своих двух выступлениях на соборе Цамблак призывал к восстановлению былого единства христианства. Он предлагал созвать специальный собор о вере и в свободной дискуссии, руководствуясь взаимной терпимостью, решить все спорные вопросы. Итогом должен был стать равноправный союз между католической и православной церковью. По мнению исследователей, Цамблак являлся первым автором гуманистической модели церковно-религиозного согласия, унии католичества и православия в общехристианском масштабе. Но план Цамблака не был принят ни Папой, ни большинством православных епископов. Он вернулся в Вильню и, по некоторым сведениям, умер в 1419 году.
Есть данные о контактах с Римом относительно унии в 1434 году великого князя Свидригайло Альгердовича и православного смоленского епископа Герасима.
В годы великого княжения Казимира Ягайловича (1447-1482) была предпринята новая, довольно удачная попытка создания православной автокефалии. В 1458 году Казимир дал согласие на основание отдельной православной митрополии для ВКЛ. Номинальным митрополитом стал Исидор. А поскольку он был очень стар, то остался в Риме, а управлять белорусско-украинской церковью прислал своего ученика Григория, который через некоторое время был посвящен в сан митрополита. Как считает А.В.Карташев, именно “отсюда начинается особая история западнорусской церкви, и от Григория ведет свое начало ряд независимых от Москвы западнорусских митрополитов”.
После смерти Григория (1473) белорусско-украинским митрополитом стал смоленский епископ Мисаил (1475-1480), который являлся сторонником унии. Мисаила активно поддерживали две наиболее влиятельные православные организации ВКЛ: Киево-Печерская лавра и Виленский Свято-Троицкий монастырь, а также определенное количество знатных православных светских лиц, которые были в родстве с католическими фамилиями. От их имени Папе Сиксту IV в 1476 году была направлена письменная просьба о целесообразности и необходимости объединения церквей.
С 1480 года в ВКЛ установилась довольно демократичная процедура назначения православных митрополитов: с согласия великого князя они вывыбирались собором, а патриаршее посвящение получали на месте от патриаршего экзарха. Это уже был явный шаг к автокефалии. Белорусско-украинские митрополиты жили главным образом в Вильне, но формально их резиденцией считалась Киево-Печерская лавра. В конце XV века снова была проведена попытка реализации униатской идеи, инициатором которой выступил белорусско-украинский митрополит, смоленский епископ Иосиф (1497-1501). Он вступил в контакт с римским Папой Александром VI. При этом римско-католическая сторона определяет ряд догматических отличий, которые препятствуют объединению. Православные:
не признают, что Святой Дух исходит и от Сына;
причащаются квасным хлебом;
используют не только виноградное, но и ягодное вино;
причащают всех, даже младенцев;
не признают чистилища;
не признают первенства римского Папы.
Часть 4. Идея веротерпимости, как альтернатива идеи унии.
В Московском государстве веками складывалась великодержавная идеология. Она определяла историческую практику России, внутреннюю и внешнюю политику, в том числе и отношения с ВКЛ. Ее основанием были следующие положения:
самодержавие является единственной оптимальной политической системой власти;
русский царь является единственным властителем “всея Великия, Малыя и Белыя Руси”;
русское православие является единственной правдивой религией.
Менталитет белорусско-литовско-украинского общества значительно отличался от менталитета общества московского. Его основой являлась либеральная идея в ее первоначальной форме, а именно признание конституционной монархии в качестве оптимальной политической системы власти. Другой характерной чертой менталитета населения ВКЛ являлся плюрализм религиозно-церковной жизни, который принуждал светскую власть проводить политику относительной веротерпимости.
Несмотря на сложную международную обстановку и войны в XV – первой половине XVI века в ВКЛ происходит определенная стабилизация внутренней социально-политической, религиозно-церковной и духовно-культурной жизни. Возникает ряд правовых актов, привилеев, которые уравнивают в правах православных и католиков, постепенно устанавливают в стране атмосферу религиозной толерантности. Значительно улучшается положение православия при великом князе Жигимонте I (1506-1548), что в первую очередь связано с именем белорусско-украинского митрополита Иосифа II Солтана. По его инициативе на Виленском церковном соборе (1509) были приняты решения, которые укрепляливласть митрополита над епископами и священников над мирянами. Солтан добился отмены постановления, которое запрещало православным строить новые церкви и восстанавливать старые. За годы княжения Жигимонта I значительно увеличилось количество православных монастырей (с 30 до 50). Количество православных церквей в Вильне увеличилось до 20, в Пинске – до 12, в Полоцке – до 7, в Гродно – до 6.
Но доминирующим принцип религиозной толерантности становится во время правления великого князя и короля Жигимонта II Августа (1544-1572). Важную роль в установлении этого принципа в общественной жизни ВКЛ сыграло реформационно-гуманистическое движение, которое охватило не только католическое, но и православное население ВКЛ, в первую очередь магнатов и шляхту. Он склонил короля издать ряд указов, которые закрепили принцип веротерпимости в качестве правовой нормы. Так, на сейме в Вильне (1563) Жигимонт II издал свой знаменитый декрет, который устанавливал равенство православной и католической шляхты. Сейм в Гродно (1568) подтвердил этот акт. Уже после смерти короля была принята Варшавская конфедерация (1573), которая провозглашала равенство всех христианских вероисповеданий ВКЛ – православного, католического и протестантского – и как юридическая норма была закреплена в Статуте ВКЛ 1588 года.
Этот относительно короткий промежуток времени в общественной жизни ВКЛ белорусский писатель конца XVI – начала XVII века Федор Евлашевский назвал “золотым веком”. Именно “золотой век”, век относительной религиозной свободы и общественного равновесия, предложил нации в качестве альтернативы униатской модели религиозно-церковной жизни модель гуманистическую, либерально-демократическую, основой которой должна стать религиозная толерантность, интеллектуальная свобода, отказ от духовного, в том числе и религиозного, принуждения.
И великой трагедией для белорусско-украинского народа был отказ от этой либеральной модели и обращение к другой, унитарной модели религиозно-интеллектуальной жизни. С ней не могла согласиться ни большая часть православного населения Речи Посполитой, ни православная Россия. Структура религиозно-церковной жизни ВКЛ органично требовала другой модели, и политика религиозно-церковной унизации неизбежно должна была вызвать мощный конфликт, что и произошло.
Часть 5. Возрождение идеи церковной унии
во второй половине XVI в.
Новая жизнь, которую приобрела идея церковной унии во второй половине XVI века связана с рядом факторов геополитического, духовно-культурного и религиозно-церковного характера. Одним из них была возрастающая угроза независимости ВКЛ, которая исходила со стороны Московского государства. В результате ВКЛ было вынуждено пойти на более тесную интеграцию с Польшей. Политическим проявлением этой интеграции стала Люблинская уния 1569 года, по которой ВКЛ и Польша объединялись в одно федеративное государство. Церковная уния рассматривалась как логичное продолжение интеграционной политики.
Тем не менее возникает вопрос: почему идею церковной унии поддержали почти все православные епископы, многие священники среднего звена, многие выдающиеся православные церковные и культурные деятели, белорусские паны и шляхта, которые раньше поддерживали Реформацию? Наконец, почему правительство Речи Посполитой, значительная часть правительственных лиц ВКЛ, и в их числе канцлер Лев Сапега, переориентировались с идеи религиозно-церковного плюрализма на идею унии? Ведь именно эта идея показала свою жизнеспособность в условиях ВКЛ. Некоторое время она даже являлась основой государственной религиозно-церковной политики, что зафиксировано в Статуте 1588 года. Политика веротерпимости принесла довольно позитивные результаты, она создала условия, которые способствовали поддержке общественного согласия, развитию духовной культуры, ослаблению социально-религиозного напряжения. Тогда почему?
В первую очередь надо отметить, что идея религиозного согласия через унию, несмотря на то, что в течение многих веков она так и не смогла реализоваться, продолжала оставаться “голубой мечтой”, очень привлекательной идеей для многих искренне верующих христиан, в том числе белорусов и украинцев. Менталитет населения ВКЛ был запрограмирован на согласие, а не на конфронтацию. Многие образованные белорусские и украинские общественные и государственные деятели, священники, писатели, купцы, ремесленники жили иллюзией унии, верили в возможность достижения в ВКЛ, Речи Посполитой, вообще во всем христианском мире церковного согласия, конфессионального мира методом простого соединения православия и католичества. Для этого, считали они, надо сделать усилие, подняться выше своих религиозно-догматических амбиций, пойти на компромисс, тем более, что оба вероисповедания – христианские. К тому же значительная часть православных белорусских и украинских панов и шляхты, и даже мещан, была породнена с католическими семьями. Яркий пример: глава православной антиуниатской партии Константин Острожский. Его жена Софья Тарновская – католичка, сын Януш –тоже католик, дочери – замужем за протестантами Криштофом Радзивилом и Янушем Кишкой. Таким образом, надо было вернуть мир в общество, согласие в семьи, равновесие в души людей, и многие надеялись, что это сможет сделать уния.
Далее, идея унии от начала контрреформации интенсивно пропагандировалась папством, западной церковью, иезуитами. Последние добрались даже до Ивана Грозного и уговаривали его принять унию. На белорусско-украинские земли идея контрреформации пришла обогащенная предыдущим опытом проб и ошибок,вооруженная идеями теологов и философов иезуитского ордена. Деятели контрреформации сделали ставку не только на массовую религиозно-политическую, в том числе и униатскую, пропаганду, но и на широкую культурно-просветительскую деятельность, в первую очередь на организацию школьного и книгоиздательского дела, поддержку искусства. Ни одна магнатская фамилия, ни один шляхетский дом не остолись без внимания отцов-иезуитов. Поэтому не удивительно, что к идее унии белорусско-украинское общество было относительно подготовлено.
Как уже отмечалось, с идеей унии была связана идея церковной, а с ней и государственной независимости. Как известно, отстаивая свой суверенитет, ВКЛ противостояло имперским устремлениям, с одной стороны - феодально-католической Польши, с другой – православно-самодержавной России. В этой геополитической ситуации ставка делалась не только на военную силу, но и на дипломатию, религиозно-церковную политику. Определенным кругам в ВКЛ казалось, что проблему противостояния, давления как с Запада, так и с Востока можно решить путем глобального церковного компромисса, религиозного согласия между восточной и западной церковью (К.Острожский и его окружение). Но этот план оказался утопическим, так как скоро выяснилось, что Москва ни на какие – ни политические, ни религиозные – компромиссы идти не хочет. Невозможность компромисса стала очевидной в результате установления в России самодержавного строя, усиления в ее политике имперских устремлений. Больше всего напугала общество ВКЛ Ливонская война, в результате которой значительная часть белорусской территории была захвачена Московским войском. В 1589 году была создана Московская патриархия, которая стремилась распространить свою власть и на белорусско-украинскую православную церковь. Все эти события оказали огромное влияние на политику ВКЛ, в том числе и политику религиозно-церковную.
Часть 6. Коренной перелом в государственной
политике: курс на локальную
церковную унию.
На протяжении 80-х годов XVI века стало окончательно ясно, что Москва категорически отвергает всякое церковное содружество. Идея всеобщей универсальной унии со всей восточной церковью, в том числе и московской, оказалась неосуществимой. В связи с такими обстоятельствами папской канцелярией, католической церковью, иезуитами, православным епископатом был взят курс на локальную унию западной и восточной церквей в пределах Речи Посполитой. Эту деятельность возглавил луцкий католический бискуп Бернард Матиевский. Его поддержал в то время брестский судья, а потом епископ, один из самых талантливых деятелей униатства Ипатий Потей (1541-1613).
В 1588 году в первый раз за 600 лет существования восточно-славянской православной церкви ВКЛ посетил константинопольский патриарх Иеремия II. Приехал он не от хорошей жизни, а по необходимости: греческая церковь, которая находилась под турецкой властью, ощущала большую потребность в материальной помощи, “ялмужне”, как говорили на Беларуси. Патриарх поддержал православное братское движение Беларуси и Украины, ограничив самоволие православных владык.
В 1859 году Иеремия прибыл в Москву, где был встречен с большой помпой и получил очень богатую “ялмужну”. Под давлением московских бояр и церковных иерархов Иеремия объявил о создании русского патриаршества. Первым русским патриархом стал Иов (1589-1605).
Создание московского патриаршества подтолкнуло к деятельности сторонников унии. В 1589 году с благословления того же Иеремии митрополитом западной православной церкви становится архимандрит минского Вознесенского монастыря Михаил Васильевич Рогоза, тайный сторонник унии. Он восстановия практику созыва церковных соборов, на которых присутствовали миряне. На одном из таких соборов в Бресте в 1590 году четыре православных епископа - Луцкий. Львовский, Пинский и Холмский – подписали тайный договор о согласии на унию. Их поддержал присутствующий на соборе Ипатий Потей – тогда еще светское лицо.
Однако в антиуниатских православных кругах про это еще не знали. Проводырями антиуниатской православной партии были Киевский воевода князь Константин Острожский и Новогрудский воевода Федор Скумин-Тышкевич. Они стремились укрепить братское движение, которое являлось основным оппонентом униатов. Так, в 1591-1592 годах они они ходатайствовали перед королем о выдаче определенных привилеев Львовскому братству, об утверждении уставов Минского, Брестского, Кричевского, Оршанского и других братств.
Острожский почти до 1595 года не знал о тайных договорах епископов-униатов и про то, что идею локальной унии поддерживал его соратник Ипатий Потей. Поэтому в 1593 году он рекомендовал последнего на пост Владимирского владыки. В том же году он в письме Потею изложил свое понимание церковного соглашения:
Соглашение должно быть всеобщим и охватывать московскую православную церковь, причем православная церковь должна сохранить свои обряды, храмы, верующих.
Все – и православные, и католики – должны иметь равные права не только в церковной, но и в политической жизни.
Соглашение должны одобрить патриархи – и Константинопольский, и Московский.
Объединение должно произойти одновременно с развитием школьного дела, свободных наук, богословского образования.
Потей как прагматичный политический и церковный деятель не без основания посчитал его утопией и не ознакомил с ним очередной церковный собор, который состоялся в 1593 году в Бресте.
До конца 1594 года сторонниками унии уже были (кроме вышеупомянутых епископов) епископ Полоцкий и витебский Григорий, архимандрит Кобринский Иона Гоголь, а также митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси Михаил Рогоза. В конце этого года епископами-униатами были выработаны условия локальной унии – артикулы, которые были представлены сначала митрополиту Рагозе, а потом королю. Условиями соглашения были:
сохранение православных обрядов;
нерушимость принадлежащих православным церквей, монастырей и другой собственности;
старый календарь;
места в совете для епископов-униатов;
защита от власти патриархов;
запрет греческим монахам пересекать границы ВКЛ;
отмена привилеев, которые были даны братствам;
выборы Киевского митрополита епископами с благословления римского Папы; посвящение избранного епископа Киевским митрополитом;
апробация всех этих артикулов универсалом короля на латинском и белорусско-украинском языках;
наделение униатских священников теми же привилеями, которые есть у католических.
Подписавшие были предупреждены митрополитом, чтобы дело унии пока оставалось тайной и про нее не знали широкие круги православного духовенства, а также белорусские и украинские паны и шляхта. В то же время, дав согласие на унию, Рогоза пишет письмо Новогрудскому воеводе Федору Скумину-Тышкевичу, криводушно заверяя последнего, что без его одобрения он никогда не согласится на объединение церквей.
В начале 1595 года епископ Луцкий Кирилл Терлецкий в Кракове тайно встретился с папским нунцием и католическими бискупами и договорился с ними об унии. В то же время епископ Львовский Гедеон Балабан собрал в своей резиденции некоторых православных архимандритов (в их числе был настоятель Киево-Печерской лавры Никифор Тур) и убедил их дать письменное согласие на унию. Все это происходило тайно.
В июне 1595 от имени епископов-униатов было направлено Папе Клименту VIII “Соборное послание”, которое в Рим доставили Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий. Послание содержало условия унии, которые в основном уже были выработаны епископами в конце 1594 года. Под ним стояли подписи ведущих православных иерархов Речи Посполитой. В послании епископы соглашались на объединение церквей на следующих условиях:
верить, что Святой Дух исходит от одного начала;
сохранить все обряды и церемонии восточной церкви, которые должны проходить на “нашай мове”;
причащение и крещение производить без изменений;
не возбуждать споры насчет чистилища, а новый календарь принять с учетом неизменности празднования Пасхи и других праздников;
не принуждать к праздникам и церемониям, которых нет в восточной церкви;
сохранить право священников на брак;
разрешить занимать церковные должности людям “русской” греческой веры;
чтобы епископы назначались митрополитом, а не Папой, а митрополит выбирался епископами, но получал грамоту на митрополию из рук Папы;
митрополит и епископы-униаты должны иметь места в сенате, как и католические бискупы;
обязательно получать декреты об открытии генерального сейма и провинциальных сеймиков;
лишить силы постановления восточных иерархов; запретить исполнять пастырьские обязанности священникам, не подчиняющимся епископам-униатам; запретить посещать страну греческим монахам и священникам;
запретить униатским священникам переходить в католичество.
“Соборное послание” свидетельствовало, что, несмотря на значительные уступки католичеству, униатская церковь стремилась сохранить определенную национальную православную окраску. В то же время оно показывало, что униаты отдают себя под власть Римского Папы, что они жестко относятся как к отечественной, так и к зарубежной православной церкви, что они намереваются монополизировать духовную жизнь страны, установить церковную цензуру, отказаться от религиозной толерантности.
Часть 7. Первая волна антиуниатского протеста.
Союз православных с протестантами.
Скоро слухи про унию и ее условия стали доходить до широких кругов общества, преданных православию священников, шляхты, мещан. За годы Возрождения, Реформации, развития светской культуры население ВКЛ отвыкло от диктата епископов, привыкло жить в условиях толерантности, относительной религиозной свободы и верховенства юридического закона. Унию они восприняли как посягательство на их право свободного религиозного выбора, духовную свободу, гражданские права.
90 представителей от киевской, галицкой, волынской и подольской шляхты, собравшись в Люблине, подали в Трибунальский суд жалобу на преступный сговор епископов. В Вильне православные священники, мещане и представители братств обратились к воеводе кальвинисту Криштофу Радзивилу с просьбой о защите.
Свой голос против унии возвысили Скумин-Тышкевич и Острожский. Потей приложил большие усилия, чтобы приобщить к делу унии князя Острожского, но тот оставался непоколебимым и не соглашался на локальную унию. В июне 1595 года Острожский обратился с окружным посланием ко всем православным Речи Посполитой, в котором убеждал одноверцев оставаться преданными “вере отцов”. Антиуниатского давления не выдержал львовский епископ Гедеон Балабан и отказался от унии. Скумин-Тышкевич и Острожский обратились к королю, требую созыва церковного собора. Но Жигимонт III посчитал его созыв нецелесообразным.
В этот период устанавливается союз православных с протестантами. В то время у них были общие политические и религиозные цели, к тому же многие из них были связаны друг с другом родственными связями. На протестантский съезд в Таруни Острожский отправил своего посла с секретной письменной инструкцией, в которой говорилось, что православные и протестанты должны как можно быстрее объединиться в целях защиты своей религиозной свободы.
Часть 8. Королевский универсал от 24 сентября 1595 года. Миссия в Рим.
Тем не менее правящие круги были обеспокоены настроением Острожского, за которым стояла большая общественная и военная сила. В 1595 году на совете, который созвал король, и на котором присутствовал папский нунций, мнения разделились: одни (в том числе и нунций) советовали во имя гражданского мира и спокойствия не торопиться с делом унии, вторые – действовать решительно. Победили вторые, и епископам Потею и Терлецкому было прикпзано в скором времени отправиться в Рим к Папе.
24 сентября 1595 года король издал универсал, в котором официально объявил, что принял решение об унии католической и православной церквей во имя Речи Посполитой, общего благополучия ее граждан. Королевский универсал взволновал белорусское общество, но объектом нападок стал не король, а православный епископат, который был инициатором унии.
В пользу унии епископами, митрополитами и королем приводились аргументы гуманистического характера. О политическом смысле унии можно было узнать лишь из конфеденциальных источников, например письма Жигимонта III Папе от 24 февраля 1596 года. По мысли короля, уния должна охранять общественное сознание православных Речи Посполитой от влияния московского православия. В перспективе, считал Жигимонт III к унии надо присоединить и Московское государство. Он также хотел освободить православных Речи Посполитой от влияния греческого патриарха, которого он считал тайным агентом турок. Не трудно заметить, что для короля уния – в первую очередь акция политическая.
15 ноября 1595 года Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий прибыли в Рим. Через 6 недель, 23.12.1595, произошла аудиенция у Папы, к которому обратился с речью Потей. От своего имени и от имени епископов-униатов он согласился на включение в исповедание веры следующих положений:
Святой Дух исходит и от Отца, и от Сына;
причащение как на пресном, так и на кислом хлебе;
догмат о чистилище;
первенство церковной власти Римского Папы;
согласие со всеми постановлениями Тридентского собора;
эксклюзивное право церкви объяснять святое писание;
семь таинств и все католические обряды;
полезность индульгенции;
первенство римской церкви над всеми остальными;
осуждение схизмы и ересей;
активная пропаганда “истинной веры”.
Климент VIII благословил идею унии и ее создателей. В этот же день был составлен протокол о церемонии, а в январе 1596 года Папа поставил свою подпись под документом о церковной унии. Папа внес определенные коррективы в униатский договор, например он оставил неизменными обряды восточной церкви, православный символ веры (исхождение Святого Духа только от Отца).
Часть 9. Брестская церковная уния:униатский и православный соборы.
Униатский собор в Бресте, который собрался по указу короля и митрополита, открылся 6 октября 1596 года. На нем присутствовали папские послы, представители короля, митрополит, пять из семи епископов, представители католической церкви, иезуиты, государственные деятели – воевода Николай Криштов Радзивил, канцлер ВКЛ Лев Сапега и другие духовные и светские лица. Два епископа – Гедеон Балабан (епископ Львовский) и Михаил Копысьтенский (епископ Перемышльский) унию не поддержали. Униатский собор утвердил римский договор Патея и Терлецкого и, таким образом, уния была принята.
8 октября 1596 года в “соборной грамоте” митрополита Михаила Рогозы и епископов была изложена основная идея Брестской унии. Коротко ее содержание в следующем. В христианской церкви должен быть “един господарь и шафар”, который бы “о порядку и о всем добром всех абмышлял”. Таким хозяином “от часов апостольских” являлся Папа Римский, “едины потомок Петра святого”. Это следует из “Соборов и правил святых Отец”, об этом свидетельствуют и “наши Словенские писма з Греческих з стародавна преложоные”. Этого же правила придерживались “Царигородские патриархове, от которых и сия страна Руская веру святую приняла”. Для “спасения своего и стада словесного нам от Бога врученого” необходимо восстановить церковное единство под патронатом Римского Папы. Именно с этой миссией направились в Рим Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий, которые получили санкцию римского первосвященника на союз при условии сохранения “обрядов и церемоний церквей восточных греческих и Руских”. Этот союз и утвердил Берестейский собор. На соборе были отлучены от церкви Гедеон Балабан, Михаил Копысьтенский, архимандрит Киево-Печерской лавры Никифор Тур, 9 архимандритов, 16 протопопов и все остальные священники, не принявшие унии. Королю была направлена просьба снять с церковных должностей всех тех, кто отказался присоединиться к унии.
Параллельно с униатским собором открылся православный (на нем присутствовали также и протестанты). На соборе присутствовали К.Острожский с сыном, патриаршие экзархи Константинопольский (Никифор) и Александрийский (Кирилл Лукарис), епископы Балабан, Копысьтенский и другие православные священники (более 100 человек).
Участники собора пробовали договориться между собой, но тщетно. На предложение униатов присоединиться к церковному альянсу православными был дан следующий ответ: мы не против унии с римской церковью, но при условии, что:
к этому союзу присоединится вся восточная церковь;
унию благословят восточные патриархи;
не будут нарушаться существующие правовые акты;
между православными и католиками будут согласованы все противоречия относительно догм и обрядов.
Не трудно заметить, что это была программа универсальной унии, предложенная в свое время Острожским.
Православный собор лишил сана всех епископов-униатов. Светская часть православного собора приняла решение не подчинятьться пастырям-отступникам. Собор обратился к королю с просьбой санкционировать его решение об импичменте униатских епископов, а на их место посадить новых, избранных православными. Ключевыми аргументами были: уния готовилась тайно от народа группой предателей-архиереев; она противоречит существующим правовым актам и является посягательством на религиозную свободу; поэтому православные имеют право сопротивляться ее введению всеми средствами.
Король, как отмечалось, стал целиком на сторону униатов, о чем свидетельствует его грамота православным священникам и мирянам от 15 декабря 1596 года. Достигнуть компромисса не удалось.
Часть 10. Антиуниатский протест.
Форсирование унии было большой политической ошибкой правительства Речи Посполитой. Правительство должно было выступить в качестве государственного посредника между униатами и православными, приложить все усилия к тому, чтобы достигнуть определенного согласия. Но оно этого не сделало, и поэтому после официального введения унии началась общественная конфронтация, граничащая с гражданской войной. Развернулась острая борьба между противниками и сторонниками унии, которая шла в трех направлениях:
Конституционное или правовое (на сеймах и сеймиках а также путем обращений, жалоб к королю, аппеляций к судебным организациям).
Публицистическое, идеологическое, богословско-философское (униатские и антиуниатские полемические произведения, трактовка богословских, религиозно-философских вопросов).
Неконституционное или противоправное (стихийные выступления, действия, нарушающие действующее законодательство, бунты, погромы).
С формально-юридической точки зрения уния была вроде бы законной, так как опиралась на официальные церковные и государственные указы. Вместе с тем эти указы противоречили существующим правовым документам, многочисленным привилеям, которые были даны православию на протяжении многовековой истории великокняжеской властью, и главным образом Статуту ВКЛ 1588 года, где свобода всех христианских вероисповеданий была закреплена в качестве правовой нормы. Поэтому аппеляция по закону к судебным инстанциям была одним из самых широких способов борьбы антиуниатской оппозиции.
После смерти князя К.К.Острожского (1608), перехода в католичество значительной части панства, реальной опорой православия становится казачество. Одним из условий преданности казаков власти РП была свобода православного вероисповедания. С введением унии и началом политики дискриминации православия казаки свою борьбу против польского засилья ведут под флагом защиты православия. Именно казаки были одной из главных сил, которая вынудила правительство Речи Посполитой в конце 20-х – начале 30-х годов XVII века пойти на значительные уступки православным.
Опорой антиуниатской оппозиции являлись монастыри. В 1615 году, например, был основан Богоявленский монастырь, который принадлежал Киевскому братству, а при нем школа. Среди православных монастырей выделялись также Свята-Духовский в Вильне, Пачаевская лавра, Киево-Печерская лавра, которую удалось таки отстоять от униатов, и другие.
Часть 11. Итоги Брестского варианта
церковной унии.
Итак, хоть определенная часть белорусско-украинского общества и поддержала идею унии, его большинство, в первую очередь православное, ее отвергла. Несмотря на то, что уния имела довольно существенные и органичные духовно-культурные корни в жизни белорусского и украинского народов, ее брестский вариант, который готовился в тайне от широкого общества, имел ярко выраженную политическую окраску. Он, по существу, предусматривал исчезновение православия как самостоятельного религиозного вероисповедания в пределах Речи Посполитой, разрыв традиционных духовно-культурных связей. Он предусматривал декретивное, административно-командное введение унии, которое в ситуации отказа большей части общества ее принять превращалось в принуждение, насилие и чуть не привело к гражданской войне.
Уния ставила одной из своих задач отрыв западного православия от восточного.Но правительство РП не смогло защитить ни собственность, ни религиозные права белорусских православных. В результате это привело к обратному эффекту: те начали искать защиты в России. В итоге уния бросила западное православие в руки Москвы, заставила многих белорусских и украинских священников служить интересам московской православной церкви и российского самодержавия.
Судьба унии, возможно, стала бы более удачной, если бы были соблюдены два условия. Первое – уния реализовывалась постепенно и добровольно, без дискриминации и принуждения, в связи с чем этот процесс необходимо было растянуть на несколько столетий. Второе – униатство должно было стать вероисповеданием не только демократических пластов, но и белорусских и украинских магнатов и шляхты, тогда бы оно стало вероисповеданием национальным.
Часть 12. Судьба униатской церкви
(XVII-XX века).
Как свидетельствуют исследователи, на присоединенных к Российской империи землях в результате первого раздела Речи Посполитой (1772) насчитывалось около 100 тысяч католиков, 300 тысяч православных и около 800 тысяч униатов. На первом этапе политика России на новых землях была довольно толерантной: указами Екатерины II от 1772 года католикам и униатам была дана “ничем не ограниченная” свобода вероисповедания, при условии, что они не будут склонять к своей вере православных. На практике эта свобода ограничивалась, правительство и православные иерархи делали все, чтобы вернуть униатов к “религии предков”. В результате на протяжении 1781-1783 годов в православие перешло около 200 тысяч униатов.
После второго раздела РП (1793) начинается более решительное наступление на униатство. По инициативе Екатерины II Синодом была разработана программа постепенной ликвидации унии. Но основная часть униатов крепко держалась своего верлисповедания. Тем не менее при Екатерине II в православие были переведены около 1,5 млн. униатов, но столько же пожелали остаться в своей вере. При Павле I и Александре I административно-церковное принуждение в отношении униатов ослабилось.
После восстания 1830-1831 годов, в котором принимали участие католики и униаты, правительством был взят курс на упразднение униатства как вероисповедания и присоединение его адептов к православной церкви. 12 февраля 1839 года на униатском соборе в Полоцке под давлением царского правительства был подписан акт о “добровольном” присоединении униатов к православной церкви. На его основании Синодом был издан указ “О принятии греко-униатской церкви в полное и совершенное общение святых православно-кафолических восточныя церкви и в нераздельный состав церкви Всероссийской”. Синоидальный акт был одобрен Николаем I. Униатские епархии были ликвидированы, но переход униатов в православие растянулся до 50-х годов XIX века.
Несмотря на политику дискриминации, которую проводило царское правительство и православная церковь, в отношении белорусских униатов, униатская идея сохранилась в народном сознании. После принятия правительством декрета о веротерпимости (17 апреля 1905 года) начался массовый переход православных белорусов, бывших униатов, в католичество. Февральская революция 1917 года тоже вызвала активизацию униатского движения. На территории Западной Беларуси начали возникать униатские общины (в 1932 году тут было 32 униатских прихода). В Западной Беларуси униатские товарищества являлись носителями белорусского национального самосознания (при них существовали школы, драмкружки, издавались журналы на белорусском языке), поэтому польские влисти относились к ним с подозрением и мешали их деятельности. После объединения Западной Беларуси с БССР униатство перешло на нелегальное положение, но во время немецкой оккупации вновь было легализировано. На греко-католическом соборе, который произошел в марте 1946 года в Львове под контролем и охраной органов КГБ, было принято постановление о ликвидации унии и присоединении униатов к православной церкви.
С коца 80-х годов XX века в Беларуси началось новое возрождение униатской церкви. В начале 1996 года в стране насчитывалось 15 униатских парафий. В том же году был отмечен 400-летний юбилей Брестской церковной унии. Был создан белорусский организационный комитет по празднованию годовщины, произошли научные конференции, издан ряд литературных работ. Вместе с тем время требует новой, фундоментальной разработки проблемы унии в ее историческом, культурном и религиозно-философском аспектах.
Часть 13. Заключение.
История религиозно-церковной унии на отечественной почве не начиналась со знаменитого Брестского собора, который произошел в октябре 1596 года. Ее истоки восходят к XIII – XIV векам, началу создания белорусско-литовско-украинского государства – Великого Княжества Литовского. Именно в этот период перед народами ВКЛ и их лидерами встают две глобальные задачи: укрепление политической и сохранение духовно-культурной независимости. В свете этих задач и рассматривается насыщенная и драматичная история отечественной религиозно-церковной жизни.
400-летний драматичный опыт реализации идеи церковной унии много чему учит. В первую очередь, что нельзя ломать “через колено” веками сложившуюся историческую жизнь народа, его традиции, ценности; что путь к общественному согласию нации, государства, человечества лежит через взаимную терпимость, уважение к иноверству и инакомыслию, через свободный и добровольный выбор.
Список литературы.
С.А.Падокшын “Унiя, дзяржаунасць, культура”.
Мн.,1998.
“Белоруссия в эпоху феодализма. Сборник документов и материалов”, т.1, Мн., 1959.
“З гiсторыi унiяцтва Беларусi (да 400-годдзя Брэсцкай унii)”. Мн., 1996.
“Нарысы гiсторыi Беларусi”. т.1, Мн.,1994-1995.