Тверь: возникновение удельного княжества, монгольское нашествие, правление Ярослава Ярославича

1. Введение

Тверь – одна из загадок отечественной истории. Как и когда она возникла? Где располагалось изначальное поселение? Как возникло Удельное княжество Тверское? Как развивалась история тверского княжества?

Недостаток письменных свидетельств и археологических данных о древней Твери некоторые историки стремятся восполнить собственными домыслами, из которых зачастую делаются неверные выводы. В результате Тверь потеряла закреплённый вековой традицией год своего рождения.

Рассмотрим, как развивалась история Твери и тверского княжества, опираясь на данные об истории княжества тверского.

2. Ранняя Тверь и возникновение Удельного княжества Тверского.

2.1. Начало города Твери.

На протяжении XII века, во время расцвета Киевской державы, северо-восточная Русь постепенно выходила из своей провинциальной отсталости, в XIV и XV веках в этом регионе состоялось «второе рождение русской нации в Московском государстве».

Упадок Киева был следствием борьбы между русскими князьями, нападений половцев из ближних степей и в немалой степени – результатом ослабления киевских торговых связей. Четвёртый крестовый поход, осуществлявшийся под руководством венецианцев, закончился в 1204 году завоеванием Константинополя, важнейшего торгового партнёра Киева; после этого венецианцы первым делом наложили руку на торговлю с Византийской империей. Весь этот набор факторов приводил к тому, что население наиболее древних центральных областей Руси переселилось в юго-западном или северо-восточном направлениях, в те области, где безопасность и достаток казались обеспеченными лучше, чем в киевском регионе. В течение XII столетия на северо-востоке рядом с древними городами Ростовом и Суздалем возникло множество новых поселений и городов. Наиболее значительным из этих вновь основанных городов был Владимир на Клязьме. Во второй половине XII века этот город превратился в новую столицу великих князей Киевской державы. На северо-западе владимиро-суздальских владений, тогда ещё сохранивших своё территориальное единство, располагался Тверской регион, граничивший с землями Великого Новгорода.

Указания на существования «новгородской Твери», способные обеспечить, почему город, расположенный на Волге и Тьмаке, получил название «Тверь», неоднократно и различными способами разыскивались в письменной традиции. В этой связи следует упомянуть так называемое «Рукописание» князя Всеволода Мстиславича, начальная версия которого восходит к 1135/36 году. В этом документе речь идёт о значительных денежных суммах (сборах) новгородской церкви Святого Иоанна, при которой существовало купеческое сообщество типа гильдии. Эти сборы должны были выплачиваться

«с тверского гостя, и с новгородского, и з бежицкого и з деревьского и съ всего Помостья».

Многие исследователи делают из этого вывод, что Тверь или же тверская земля существовала уже во времена начала новгородского летописания. Наиболее ранняя из сохранившихся рукописей этого источника датируется 1560-ми годами. Её ценность как источника по истории Тверь ставит под сомнение В. С. Борзаковсий. В 1304/05 году тверской князь Михаил Ярославич становится великим князем владимирским, в 1307 году --князем новгородским. В это время на Руси не было силы, которая превосходила бы Тверь. Становится понятно, почему цитированная версия «Рукописания» называет тверского купца раньше, чем даже новгородского, -- порядок перечисления, совершенно необъяснимый для времени возникновения оригинала (1135/36 год); в это время Тверь в лучшем случае была второстепенным новгородским торговым поселением.

Во второй половине XII века тверской регион попадает в зону конфликта между Новгородом и владимиро-суздальскими князьями. В 1178 году великий князь Всеволод предпринял поход против Новгорода. При этом его войска разрушили новгородские «пригороды» Торжок и Волок Ламский. Тверь, расположенная между двумя этими городами, в летописном сообщении не упомянута. Неясно, рассматривалась ли в это время Тверская земля в качестве части владимиро-суздальской территории, как полагает В. С. Борзаковский. Если Тверь в это время ещё была городом, то летописное известие, называющее лишь затронутые войной города, не даёт оснований для выводов о территориальной принадлежности тверского региона. Несколькими годами позже, в 1180/81 год, тверская территория вновь оказалась между двух огней. Согласно сообщению летописи, новгородские отряды соединились с войском черниговского князя «на Возле у Тфери», чтобы выступить в поход против великого князя владимирского. Другой источник указывает в этой связи на место встречи непосредственно возле устья Тверцы. Третья из версий даже допускает прочтение, согласно которому войска соединились у поселения в устье Тверцы:

«...и сняшася на устьи на Возле и на усть Тферы...»

Во всех этих сообщениях остаётся неясным, какая из противоборствующих сторон рассматривала тверской регион как вражеский. Сказано, что после объединения союзников они опустошили всю волжскую округу и сожгли «все города». Ответный удар великого князя Всеволода пришёлся по городу Торжку, расположенному несколько выше по течению Тверцы. О нападении Всеволода на Тверь речь не идёт. Из летописного сообщения следует также, что новгородское и черниговское войско в районе Твери смогли беспрепятственно подготовится к волжскому походу; великий князь владимирский же со своей стороны в качестве первой цели для удара избрал лежащий к северу Торжок. Какой из сторон принадлежал тверской регион, остаётся неясным; определённым можно считать лишь то, что на этом месте ещё не было города, иначе одна из сторон непременно напала бы на него. Исходя из утверждения Н. П. Милонова о возникновении насыпных укреплений Твери не позднее XII века, следует предположить, что укрепления эти были заложены в период с 1181 года по конец XII века. Действительно, ещё у В. Н. Татищева, наиболее значительного из русских историков XVIII века, сказано, что Всеволод III после того, как его войска сожгли Торжок, повелел построить Твердь «при устии реки». «Твердь» – слово, написанное в издании татищевской «Истории Российской» с заглавной буквы, а значит – имя собственное, означает «укрепление». Нельзя исключать, что название Твери образовано от слова «твердь», а не от гидронима «Тверца». В случае, если указание В. Н. Татищева на воздвижение «тверди» Всеволодом III в 1181 году соответствует действительности, что представляется возможным с учётом приведённых выше соображений о времени возникновения древнейших насыпных сооружений Твери, отпадает надобность в гипотезе о раннем поселении на Тверце, объясняющей происхождение названия города. Хотя сообщение В. Н. Татищева представляется приемлемым, поскольку Всеволод III должен был видеть необходимость сооружения укреплений в этом районе, следует всё же указать на возражения против называемых «татищевских известий». Дело в том, что В. Н, Татищев составил свою историю по образцу летописного свода. Этот исторический труд содержит известия, не подтверждаемые ни одной из сохранившихся летописей; точно также обстоит дело и с разбираемым в данном случае сообщением. Конечно, это известие В. Н. Татищев мог заимствовать из утраченного ныне источника; с другой стороны, аутентичность многих из единственных в своём роде «татищевских сообщений» находится ныне под подозрением.

Во всяком случае можно считать установленным фактом, что в 1208/09 году Тверь уже существовала. А В. С. Борзаковский утверждает, что Тверь в эти годы впервые упоминается в летописях. В этом году войско, посланное великим князем против Новгорода, сделало остановку в Твери. Исследователи считают это надёжным летописным упоминанием о городе Твери. Переяславско-залесский князь Ярослав Всеволодович, один из удельных князей Владимиро-Суздальской земли, в 1215 году приказал заключить в темницу в Твери новгородского тысяцкого Якуна Зуболомича и новоторжского посадника Фому Добрынича. Тверь явно была частью удела Ярослава. Ярослав, которого незадолго до этого новгородцы посадили у себя княжить и вскоре вновь «отпустили», мстил за подобное обращение с собой, блокируя в Торжке ведущие в Новгород торговые пути и затрудняя снабжение Новгорода зерном. С таким же успехом Ярослав мог бы осуществить подобные акции и из Твери. По причине необходимости регулярного подвоза зерна из «низовских» земель подобное нарушение новгородской торговли угрожало не только благосостоянию, но и самому существованию новгородцев.

По Тверце и Волге шла не только дальняя торговля Новгорода, но и осуществлялись связи с Суздальской землёй: из Тверцы по Волге попадали в приток Волги Шошу (устье Шоши расположено к востоку от Твери; позднее Шоша на всём своём протяжении входила в территорию Тверского княжества), Из Шоши – в Ламу и далее через волок, по которому получил своё название Волок Ламский, в Истру. Из Истры попадали в Москву-реку (а значит и в Москву), которая, в свою очередь, впадает в Оку. Широко разветвлённая речная система русского северо-востока была доступна для новгородцев лишь благодаря пути, шедшему через тверские земли; иначе приходилось двигаться дальними обходными путями.

На блокаду, установленную Ярославом Всеволодовичем, Новгород ответил контрударом в 1216/17 году. «За Тверью» новгородские отряды столкнулись со сторожевым отрядом переяславского князя. Люди Ярослава потерпели поражение. Немногие из побеждённых смогли добраться до Твери. Когда после этого новгородцы взялись опустошать окрестные земли, Тверь, по-видимому, осталась невредимой, поскольку в связи с разрушениями она не упомянута. Одна из летописей сообщает, что когда князь Ярослав узнал о грабежах своих противников в Тверской земле, он спешно отправился в Переяславль из Торжка через Тверь. Новгородское войско явно избрало иной путь, отличный от обычной дороги по Тверце, на которой был расположен Торжок. Новгородцы захватили Зубцов, стоящий на Волге выше Твери, там, где позднее проходила юго-западная граница Тверского княжества, и Кснятин, расположенный невдалеке от будущей границы княжества. То, что летопись упоминает эти места в связи с военными действиями, определённо соотносимыми ею с областью Твери, дало В. С. Борзаковскому достаточное основание для заключения о принадлежности к Твери уже и в это время тех районов, которые позже входили в Тверское княжество. Обозначение всего этого региона в качестве Тверской области («Тверское» в смысле «Тверской край») противоречит оценке Твери в начале XIII века как «захудалого города». Более того – спустя максимум три десятилетия после основания города, Тверь была городом, быстро набиравшим силу, центральным в регионе. Хотя Тверской край и был расположен в стороне от политических центров того времени, его значение возрастало благодаря посреднической экономической функции, которая была прямым следствием расположения Твери на Волге. Кроме этого, у Твери существовали связи и со Смоленском, и с Киевом.

2.2. Монгольское нашествие и возникновение удельного княжества Тверского.

Зимой 1237/38 года войска Чингисхана Батыя, унаследовавшего северо-западную часть монгольской державы, напали на Суздальскую Русь. Тверь также была захвачена одним из отрядов войска Батыя. Весьма вероятно всё же, что часть городского населения спаслась от наступающего войска бегством; то же самое с большой вероятностью можно сказать и о большинстве сельского населения тверского региона, которое смогло переждать военную катастрофу. Для этой области были типичны широко разбросанные сельские поселения (деревни) с двумя или тремя дворами каждое, нередко расположенные среди лесов или болот. Подобные тип поселений предоставлял сравнительно хорошие возможности избежать встречи с врагами, которые были не в состоянии добраться до каждой глухой деревушки. Да и татарские войска, напавшие в феврале 1238 года на северо-западное пограничье Суздальской Руси, были, как представляется, недостаточно сильны для осуществления каких-либо широкомасштабных акций. Согласно утверждению советских археологов, Тверь наряду с Москвой, Ярославлем и Брянском относилась к сравнительно менее затронутым татарским нашествием регионам Суздальской земли. Области Владимира на Клязьме, Рязани, Переяславля Залесского и районы на верхней Оке и Сейме, напротив, подверглись тяжёлым разрушениям. Быстрому превращению Тверского княжества после его возникновения в одно из наиболее могущественных владений Суздальской земли определенно способствовало то, что тверская округа сравнительно легко отделалась от татар.

Тверской краевед Н. Д. Квашнин-Самарин высказал предположение, что убитый при взятии Твери сын князя Ярослава (как следует предполагать – Ярослава Всеволодовича Переяславского) был первым удельным князем Твери. Поскольку Ярослав получил великокняжеский престол во Владимире лишь в результате гибели своего брата Юрия во время зимнего татарского похода, а в интересующий нас момент он ещё был удельным князем, всё же более вероятно, что переяславский князь поручил одному из своих сыновей командовать тверским гарнизоном. Столь раннее дробление собственного удела не могло соответствовать интересам Ярослава. Впоследствии, когда Ярослав уже стал великим князем, ему пришлось раздать гораздо большее количество земель, тем более, что многие княжеские столы оказались пустыми; однако и при этом Ярослав предоставил собственные уделы лишь своим братьям Святославу и Ивану, но не сыновьям.

Что касается положения в Суздальской Руси в первые годы после монгольского нашествия, то летописные известия изобилуют здесь такими проблемами, что применительно к Твери, городу, не находящемуся в центре внимания летописцев, невозможно обнаружить никаких разъяснений по поводу происходивших там событий. Хотя в одной из летописей и утверждается, что после Батыева похода Ярослав Всеволодович построил город Тверь (в лучшем случае речь здесь может идти о восстановлении города) и передал его своему сыну Ярославу Ярославичу, летописное сообщение, в котором содержится эта информация, настолько изобилует некорректными данными, что его следует рассматривать скорее как легенду, чем как аутентичное изображение событий, имевших место после монгольского нашествия.

В. С. Борзаковский называет даты, и их довольно много, когда великий князь Ярослав Всеволодович мог передать своему сыну Ярославу Ярославичу тверской удел: период с 1241 года по 1243 год, а также 1245 год. Впрочем, это перечисление дат имеет умозрительный характер; названные годы увязываются с предполагаемой передачей Переяславля старшему сыну князя, Александру Невскому, или же с поездкой в Орду, предпринятой Ярославом Всеволодовичем. После своего вокняжения Ярослав признал верховную власть татар и за это был утверждён Батыем великим князем владимирским. При дворе великого хана в Каракоруме враги Батыя, вероятно, отравили Ярослава Всеволодовича, чтобы нанести ущерб его покровителю. Так Ярослав расстался с жизнью, хотя он и высказал готовность подчинятся власти Орды. В 1247 году новым великим князем владимирским стал следующий за Ярославом по возрасту его брат Святослав Всеволодович. Летописи сообщают, что первым делом он посадил своих племянников по городам, «яко бе имъ отець оурядилъ Ярославъ». Таким образом, сыновья Ярослава до сих пор не держали удельных княжеств; их отец лишь сделал соответствующие распоряжения в завещании, как впоследствии это вошло в обычай у русских князей перед их поездками в Орду. Когда великий князь Святослав в 1247 году исполнил завещание своего брата, началась история Тверского княжества: одним из племянников Святослава был Ярослав Ярославич, первый князь тверской.

3. Княжение Ярослава.

3.1. Княжение Ярослава до его восшествия на великий владимирский престол (1264 год).

В первые годы после своего вокняжения в Тверском уделе Ярослав не фигурирует в летописях. В это время в Суздальской Руси происходит смена правителей: в конце 1240-х годов старшие братья Ярослава – Андрей Ярославич Суздальский и Александр Невский вытесняют своего дядю Святослава, князя переяславского и новгородского, с великокняжеского престола. У В. С. Борзаковского отмечается другое. В татищевском своде летописей говорится, что немедленно по смерти Михаила Московского у Александра Невского и Андрея «быть им пря велия о великом княжении, они же уложа ити во орду, и пойдоша князи Александр и Андрей и много стязанию бывшиу». Из поездки в Каракорум Андрей и Александр вернулись, разделив владения, связанные с титулом великого князя. Андрей получил от великого хана владимирское княжение, Александр же – «Киев и всю русскую землю», то есть Русь в узком смысле слова, Киевскую область.

Эккехард Клюг говорит о том, что Александр был не доволен таким разделением и решил отомстить Андрею с помощью татар. А В. С. Брозаковский указывает всё наоборот: Андрей стал искать способ отомстить Александру без помощи татар. Андрей вступил в тесную связь с Даниилом Романовичем Галицким, женившись на его дочери в 1250 году. Даниил был тогда сильнейшим южнорусским князем. Правда, что и он принуждён был съездить на поклон к Батыю, но известно, что хотя Даниил и побывал в орде, а всё-таки думал о том, как бы навсегда разделаться с татарами. Сторону Андрея принимает и его брат Тверской князь Ярослав Ярославич. Хотя в летописи не говорится прямо, что Тверской князь был в союзе с Андреем, но так должно думать по ходу тогдашних событий: одно время даже Тверской князь должен был разделить горькую судьбу с Андреем – оставить свою отчину Тверь, уйти в другую землю и даже, как кажется, Ярослав Ярославич помышлял о том, чтобы бежать на чужбину, именно в Швецию. Что же могло побудить Тверского князя действовать вместе с Андреем против старшего брата? Неизвестно. Но без сомнения они уговорились как поделить между собою земли в случае успеха: это и могло склонить Ярослава на сторону Андрея. Тверской князь думал достигнуть своей цели без поддержки татар, но с помощью Андрея, и – может быть помышлял о том, чтобы в союзе с ним свергнуть татарскую власть. Конечно, это было опрометчиво, но в Ярославе Ярославиче можно допустить такой взгляд: он также, подобно Даниилу Романовичу, позже других князей съездил в орду, да и то уже после разных несчастий. По крайней мере в летописях – в одних под 1258 год, а в других под 1257 год в первый раз говорится о его поездке в орду, тогда как перед этим годом перечислены многие поездки других князей к татарам. Невольно бросается в глаза одна общая черта у трёх князей: Даниила Романовича, Андрея и Ярослава Ярославичей – это пренебрежение к татарам, за что они все трое поплатились и должны были раскаяться.

Между тем болезнь удерживала Александра Невского в Новгороде. Но как только он поправился, то поехал в 1252 году в орду. Э. Клюг говорит о том, что Александр воспользовался восшествием на престол нового великого хана Мунке (Менгу), чтобы изменить соотношение сил на Руси в свою пользу. В. С. Борзаковский пишет о том, что Александр поехал в орду к Батыеву сыну Сартаку жаловаться на брата Андрея и сумел затронуть интересы татар: он их уверял, что Андрей «выходы и тамги хану платит не сполна». Хан дал Александру «старейшинство во всей братьи его» и кроме того татарскую рать под начальством царевича Неврюя, князей Катиана и Алыбуги, которые и пошли на Андрея Ярославича и на всю землю Суздальскую, следовательно и на Тверскую. Андрей Ярославич узнавши о вторжении татар, сказал: Господи! Долго ли нам браниться и наводить друг на друга татар; лучше мне сбежать в чужую землю, нежели дружиться с татарами и им служить. Между тем союзники, Андрей и Ярослав Ярославичи, в отсутствии Александрово захватили Переяславль Залесский, бывший тогда сильной крепостью. Конечно, Андрей и Ярослав знали, зачем Александр отправился к хану. Если не смотря на то союзники-братья собрали войска, то значит они намерены были драться не только с Александром, но и с татарами. И силы братьев должны были быть значительны, если они захватили такую сильную крепость как Переяславль. На значительную рать Андрея и Ярослава также намекает выражение летописи, что татары, перейдя Клязьму у Владимира, шли к Переяславлю «таящеся». Должно быть, надеясь на твёрдость Переяславля, Тверской князь укрыл в нём своё семейство от татар. Вероятно, Тверь была тогда ещё плохо укреплена. А может быть Ярослав, боясь нападения на Тверь из соседних новгородских владений, отправил своё семейство в Переяславль. Эта борьба с Невским и его союзниками татарами была первой попыткой открытого противодействия татарам на севере России. У Переяславля был князь Андрей; Ярослав же не был, но оставил брату вместо себя своего воеводу Жидислава. Здесь под городом произошёл упорный бой, в котором татары одержали верх. О победе татар Лавреньевская летопись сообщает следующее:

«Татарове же расунувшася по земли, и княгыню Ярославлю яша и дети изъимаша, и воеводу Жидослава ту оубиша, и княгыню оубиша, и дети Яярославли в полонъ послаша, и людии бе-щисла поведоша до конь, и скота, и много зла створше отидоша».

Андрей бежал сперва в Новгород, где не был принят; затем в Псков, где дождался своей супруги, и наконец в Колывань (Ревель), а оттуда с женой и своими боярами уехал в Швецию, где нашёл радужный приём. Татары же овладели Переяславлем, захватили и убили супругу Ярослава, его детей и увели в плен и умертвили воеводу Жидислава. Летопись не говорит именно о разорении Тверского княжества, но вообще отзывается, что татары шли на всю Суздальскую землю, а потом должно полагать и в Тверской области татары много разорили и много полона набрали. И так, попытка Тверского князя усилить себя за счёт Александра вопреки татарам кончилась полную неудачею. Александр же пришёл из орды во Владимир «со многою честию», встречен был митрополитом Кириллом и посажен на великом княжении во Владимире, а затем «воздвиже церькви по пленении Невруеве».

Ярослав Ярославич после Переяславского поражения оставался ещё около года в своём княжестве, именно до 1254 года. В этом же году он убежал из Твери. Из летописей не видно, что заставило так поступить Ярослава Ярославича: может быть Александр, выгнавши одного брата, захотел отнять удел и у другого. Во всяком случае причина должна быть очень важная. В некоторых летописях сказано, что Ярослав именно убежал из своей отчины Твери, из Низовской земли в Ладогу, где его приняли хорошо; приехал он в Ладогу не один, а со своими боярами. Э. Клюг пишет о другом, из-за чего пришлось Ярославу бежать из Твери. После этих событий первоочередной целью Ярослава должно было стать освобождение детей. В иных случаях летописи рассказывают о выкупах княжеских детей, содержащихся в орде в качестве заложников. Применительно к детям Ярослава речь об этом не идёт. Однако его сыновья Святослав и Михаил в 1260-е годы фигурируют на политической сцене. В 1271 году Святослав наследует своему отцу тверское княжение. Таким образом, Ярославу Ярославичу как-то удалось освободить своих детей. Если татары, как можно предположить, потребовали выкуп, Ярославу понадобилось в короткий срок собрать значительные средства. Это могло бы объяснить его действия в последующие годы, которые трудно понять иначе: зимой 1253/54 года он в большой спешке отправляется в Псков и садится там княжить, а в начале 1255 года он появляется вместе со своими боярами в Ладоге, население которой оказывает ему торжественный приём. Примерно в это время заключают между собой союз литовцы и Ливонский рыцарский орден, соседи северо-западной Руси, до сих пор находившейся во враждебных отношениях друг с другом. Хотя союз этот в конце концов оказался неэффективным, он должен был доставить русским серьёзное беспокойство. Вероятно, в столь критической ситуации новгородцы решили посадить в некоторых своих слабо защищённых «пригородах» чужих князей или бояр, получивших для осуществления военных оборонительных мероприятий определённые сборы. Ярослав при этом изыскивал возможность удовлетворения своей потребности в деньгах.

Если бы Ладожане сами звали его к себе, то Ярославу не зачем было бы бежать из Твери и в летописях не встретилось бы такое выражение. Тверской князь бежал в Ладогу, вперёд не зная как его там примут, тем более, что в Новгороде тогда княжил Василий сын Александра Невского. Но в Новгороде тогда уже были не довольны Василием Александровичем, а потому ладожане приняли бежавшего князя Ярослава во Псков, а потом в самый Новгород, изгнавши Василия. Да по всей вероятности целью его окончательного бегства была не Ладога, а Швеция: Ярослав мог знать о ласковом приёме своего брата Андрея в Швеции и решился сам уйти туда же через Ладогу и Финляндию. Вместе с Ярославом уехали и его бояре (подобно тому, как бояре Андреевы уехали с Андреем). Бегство бояр вместе с князем показывает, что бояре, одинаково с князем, боялись каких-либо насильственных поступков со стороны Александра; вместе с тем это бегство бояр намекает на то, что все прежние действия Ярослава, -- его союз с Андреем и Даниилом, его восстание против Александра и враждебное отношение к татарам, -- не были результатом только личной воли самого Ярослава, но зависели также и от бояр: Тверской князь и его бояре заодно, и вот теперь, при неблагоприятном повороте обстоятельств, бояре бегут вместе с князем. Если бы тверские бояре не принимали деятельного участия в политике своего князя, то конечно они не бегали бы по другим землям, а ушли бы на службу к тому князю, который тогда одержал верх, то есть к Александру, что им было бы выгоднее.

Тверской князь однако не долго пробыл в Ладоге. В Новгороде не все тогда были довольны Василием Александровичем, сыном Невского. Новгородцы разделились на две партии: сторону больших и сторону меньших. Большие, как видно, были за князя Василия, а меньшие против него. Меньшие хотели избавиться от Василия, а вместе с тем и от отца его Александра, будучи недовольны ими, конечно, по той же причине, по которой и в прежние годы Новгородцы жаловались на Александра, то есть по причине его самовластия. Меньшие хотели воспользоваться случаем и призвать в Новгороде на княжение Ярослава, рассчитывая разумеется на то, что он не будет поступать так, как поступали Василий и его отец. Меньшие в то время одержали верх, и на первый раз высказали своё нерасположение в Василию тем, что перевели Ярослава из Ладоги во Псков, а в след за тем и в самый Новгород, выгнавши князя Василия в 1255 году. Однако призыв нового князя не примирил партий, а напротив меньшие ещё сильнее разошлись с большими, которым хотелось ввести князя на своей воле. Между тем Александр шёл к Новгороду с сыном своим Василием и с двоюродным братом Дмитрием Святославичем; к ним присоединились и жители Торжка, сильного новгородского пригорода. Таким образом, Ярослав был в весьма затруднительном положении: он видел, что в Новгороде борьба партий, что он может рассчитывать только на сторону меньших; знал, что к Новгороду идёт Александр с войском, которое он мог, в случае надобности увеличить татарами. Бороться с Александром тогда было невозможно, и Тверской князь бежал – но куда, неизвестно. Новгородцы же примерились с Александром и даже в угоду ему сменили посадника Ананию, предводителя стороны меньших, и сделали посадником Михаила Степановича, сторонника больших. Наверно неизвестно, когда Ярослав вернулся в Тверь – в 1255 году или в 1258 году. Можно предположить, что он вернулся в Тверь в 1255 году, потому что в этом же году вернулся и Андрей Ярославич из Швеции. Между тем при новом хане, Берге или Берке, брат Батыя, происходила в 1257 году перепись жителям России. Приехали численники из татар, и изочли всю землю Суздальскую и Рязанскую, и Муромскую, и поставили десятников, и сотников, и тысящников, и темников «точию не чтоша архимаритов, и игуменов, и попов, и дьяконов, и крылошан, и всего причёта церковного, кто зрит на Господа Бога и Пречистую Богородицу, и водворяется в дому Господни, и служит Божиим церквам». Только после этой переписи, поехал в 1258 году князь Ярослав в орду, где он до сих пор не бывал. Поехал он в орду вместе со своими братьями, Александром и Андреем, и с двоюродным племянником князем Борисом Ростовским. В орде Тверской князь был принят хорошо, отпущен «со многою честию на Русь» и вернулся в свою отчину Тверь. Только теперь смерился князь Тверской перед ханом и примирился с татарами. Вероятно, теперь же Ярослав вывез из ордынского плена и своих детей. Татары после второй переписи при хане Берке, как видно, стали сильнее угнетать русских чем прежде. Было большое насилие от татар, говорит летописец; им помогали и некоторые русские: богатые откупали дани от татар и «корыстовахуся сами»; бедные должны были занимать деньги у богатых, чтобы выплатить дань; богачи брали большие проценты, которых бедные не в состоянии были выплатить и должны были за то работать на богатых, должно быть шли в кабалу. Особенно своими притеснениями в то время отличался в Ярославе какой-то отступник Изосим, бывший чернец, который в угоду татарскому баскаку оставил христианство. Народ был выведен из терпения и не хотел более сносить произвола грабителей: в 1262 году он восстал и татарских сборщиков дани – одних выгнал, а других убил, при чём погиб и отступник Изосим. При этом погроме некоторые из татар приняли крещение. В одних летописях сказано, что такое восстание случилось в Ростовской земле и татары были выгнаны из Ростова, Владимира, Суздаля, Переяславля и Ярославля; но есть также известие, что татарские сборщики дани были выгнаны изо всех городов. Нельзя думать, чтобы положение Твери относительно платежа дани было выгоднее положения городов в других княжествах, а потому по всей вероятности и в Тверской земле с притеснениями было поступлено также, как и в других местах.

В это же время (1262 год) в Новгороде, где княжил тогда Дмитрий Александрович, готовились к походу на немцев. Сам Александр послал Ярослава Тверского на помощь новгородцам, и последний не сумел ослушаться старшего брата, великого князя. Дмитрий и новгородцы с Ярославом Тверским и другими князьями пошли к сильно укреплённому Юрьеву, взяли город, разорили его, набрали много полону и всякого товара и ушли назад.

Сам же Александр Невский поехал в орду, где весьма неблагоприятно взглянули на восстание против сборщиков дани и готовились послать войско на Русскую землю. Александр успел умилостивить хана и остановить татарское полчище, но во время этой поездки он умер 14 ноября 1263 года на обратном пути из орды. Под следующим годом новгородский летописец отмечал:

«В лето 6772. Выгнаша новгородци князя Дмитрия Александровича, сдумавше с посадникомъ Михаиломь, зане князь ещё малъ бяше; а по Ярослава послаша, по брата Александрова, во Тферь сынъ посадничь и лучшии бояры».

3.2. Ярослав Ярославич -- великий князь владимирский и князь новгородский.

Смерть Невского открыла князю Тверскому путь к великому княжескому Владимирскому престолу; однако он сперва должен был выдержать спор со своим старшим братом Андреем Суздальским, уже бывшим прежде великим князем Владимирским. Прежние союзники теперь заспорили, но сами своими средствами не вступили в открытую борьбу друг с другом. Тогда уже орда располагала престолами князей. Андрей и Ярослав положили отдать свой спор на решение татар, своих прежних гонителей. Они послали послов в орду к хану Берке, но последний потребовал к себе самого Ярослава. Ярослав пробыл в орде до августа месяца и вернулся от туда с ханским послом Жанибеком и ярлыком на великое княжение. Не знаем, почему хан потребовал к себе одного Ярослава и затем предпочёл его Андрею. Прежде оба брата одинаково прогневали татар, а потом Андрей успел побывать в орде раньше Ярослава. Может быть и посол Тверской, и сам Ярослав успели задарить в орде всех кого нужно и таким выиграли дело. Как бы то ни было, но Ярослав одержал верх над Андреем, который вскоре и умер в 1264 году.

Теперь Ярослав мог располагать силами Твери и Владимира, а в случае надобности призвать и татар на помощь. Теперь всё внимание великого князя Ярослава Тверского обращается на Новгород; Ярослав, подобно другим великим князям, старается усилиться за счёт этого города. Вслед за вступлением на великий княжеский престол Ярослава, в Новгороде произошла перемена: новгородцы изгнали своего князя Дмитрия Александровича и призвали к себе Ярослава Ярославича, когда-то у них прежде княжившего по их выбору. Может быть новгородцы были недовольны своим прежним князем, а может быть они выгнали его потому, чтобы избежать ссоры с новым великим князем: тогда уже был такой обычай, что великим князем новгородским делается тот, кто именуется великим князем Владимирским. Если бы новгородцы не выгнали Дмитрия, то сам Ярослав потребовал бы его удаления. Впрочем летописец по этому поводу замечает: «выгнала новгородци князя Дмитрия Александровича, сдумавше с посадником Михаилом, зане князь ещё мал бяше». Удаливши Дмитрия, новгородцы послали в Тверь сына посадничего и лучших бояр звать к себе Ярослава. Посольство привезло в Тверь и грамоту, на каких условиях Ярослав должен княжить в Новгороде. Эта грамота писана при посаднике Михаиле и тысяцком Кондрате, и есть первая подобного рода новгородская грамота, дошедшая до нашего времени. В начале грамоты говорится, чтобы Ярослав целовал крест ко всему Новгороду, на чём целовали его деды, и отцы, и его отец Ярослав, и чтобы он держал Новгород по старине, по пошлине. Затем кроме обыкновенных условий, ограничивающих власть князя в Новгороде, следуют условия касательно княжеских доходов и охоты. Так сказано, 1) что Ярослав может в Торжке и Волоке держать тиуна на своей части, а новгородцы будут держать на своей; к Бежичанам и к Обонежанам князь не мог посылать судей в течение 3 лет, так как князь Дмитрий с новгородца отдали им суд на этот срок; князь не мог пересуживать грамоты, то есть перевершать решённые дела. 2) в Русу князь мог ездить осенью, а не летом; мог ездить на Озвадо бить зверей; в Ладогу посылать осетринника и мёдовара как сказано в грамоте его отца Ярослава. 3) с купцов новгородских в тверской и суздальской земле князя мог брать мыт по две векши с ладьи, и по столько же с воза, и со льна, и с короба хмели. Кроме того новгородцы, наученные опытом, потребовали этою же грамотою от Ярослава, чтобы он не делал в Новгороде такого же насилия, как его брат Александр. Но в том же году, должно быть в Твери же. Ярослав должен был целовать крест и на другой грамоте, писанной при том же посаднике и тысяцком. Эта грамота мало чем отличалась от первой; в ней существенны прибавления касательно торговых пошлин и охоты; то и другое в этой грамоте определено несколько точнее. Касательно торговых пошлин сказано, что князь может брать по две векши с воза и с короба хмели как с новгородца, так и с новоторжца: может быть прежние князья, имея своего тиуна в Торжке на своей части, делали попытки брать с новоторжцев более чем с новгородцев, а может быть наоборот – князья желая склонить на свою сторону Торжок, иногда не ладивши с Новгородом, брали с новоторжцев менее нежели с новгородцев. Касательно же охоты сказано так: свиней (кабанов) бить за 60 вёрст от Новгорода; на охоту на Озвадо ездить летом, а в Русу на третью зиму, в Ладогу же на третье лето; в Ладогу можно посылать осетринника по грамоте его отца. Должно быть Ярослав Ярославич был страстный охотник, если в новой грамоте было обращено большое внимание на охоту. А в те времена охота составляла любимую потеху князей. Князья отправлялись на охоту на долгое время, забирали с собою жён и дружину; в Никоновском списке о Всеволоде Новгородском говорится, что любил играть и утешаться, а людей не управлял, собрал ястребов и собак, а людей не судил. Продолжительная и частая охота с большими толпами ловчих могла быть разорительна для жителей, а потому новгородцы и постарались оградить себя, выговоривши где и когда князь может охотиться. Ярослав согласился на обе грамоты и поехал в Новгород, где был принят с большей честью и посажен на княжеском столе (27 января 1266 года). Его сын Святослав начал княжить во Пскове. Тогда же в Новгороде Ярослав Ярославич вступил во второй брак, женившись на Ксении, дочери Юрия Михайловича. Ярослав по видимому хотел польстить Новгороду, женившись на одной из его жительниц; притом вступая в брак с дочерью боярина, князь этим самым мог теснее связать с собою интересы одного из боярских домов, стало быть интересы партии больших Недолго он однако жил в мире с Новгородом.

В следующем году он едва не разошёлся с Новгородом из-за князя Довмонта. Тогда в Литве, по убиении князя Миндовга, начались сильные междоусобия, от которых бежали Литовцы. Около 300 литовцев бежали во Псков с жёнами и детьми. Новгородцы хотели их избить, но Ярослав не допустил до этого; сын его Святослав крестил всех этих беглецов. Псковичи даже сделали своим князем Довмонта, одного из беглых литовских князей, вскоре прославившегося своими подвигами и сделавшегося любимым князем псковитян. Ярославу Ярославичу не понравилось такое предпочтение Довмонта Святославу. Ярослав из Владимира пришёл в Новгород с большим войском, чтобы идти на Псков. Но новгородцы до этого не допустили. Они сказали ему: «князь, прежде чем идти на Псков, переведайся с нами». Князь не ожидал такой помехи и отослал свои полки назад, а вскоре и сам уехал, оставив в Новгороде своего племянника Юрия Андреевича. С этим князем новгородцы в 1268 году ходили за Нарову на датчан к Раговору (Везенберг), землю опустошили, но города не взяли и вернулись назад. Они задумали повторить поход в том же году, но только с большими силами. Новгородцы послали просить помощи у Дмитрия Александровича Переяславского и у великого князя Ярослава. Ярослав на помощь новгородцам послал не только своих сыновей, Святослава и Михаила, с полками, но кроме того ещё некоторых других князей. В Новгороде отыскали стенобитных мастеров и начали владычном дворе чинить стенобитные машины. Когда ливонские немцы узнали о таких приготовлениях, то прислали сказать новгородцам: «у нас с вами мир, перемогайтеся с Колыванцами и Раковорцами, мы к ним не пристаём, на том и крест целуем». После такого клятвенного договора с немцами, новгородцы выступили в поход вместе с союзными князьями, в числе которых был и Довмонт Псковский. Они всё опустошили по дороге к Раковору, и наконец под этим городом произошла знаменитая Раковорская битва, в которой они должны были иметь дело и с немцами, обманувшими их и нарушившими клятву. Новгородцы выиграли битву, преследовали врагов 7 вёрст, но и сами понесли большие потери: многие были убиты, в том числе посадник Михаил, многие без вести пропали, например тысяцкий Кондрат (когда-то ездивший звать Ярослава в Новгород). Князь же Юрий в этой битве «вда плечи, или первет был в нём, то Бог весть».

Вернувшись из похода, новгородцы вместо убитого посадника выбрали нового – Павшу, сына того Ананьи, который когда-то был во главе меньших, призвавших Ярослава (в 1255 году). Место же тысяцкого осталось не занятым, ибо думали, что Кондрат может быть спасён от смерти и вскоре вернётся. Новгородцы ещё не примирились окончательно с немцами. В Новгороде сделался мятеж: одни полагали, что только великий князь Ярослав может примирить с немцами и что без него обойтись нельзя, и потому хотели послать за ним во Владимир; другие же против этого. Ярослав Ярославич хотел отнять должности у некоторых бояр, на поддержку которых он не мог рассчитывать, и заместить их своими сторонниками. Он думал, что новгородцы всё сделают по его желанию, потому что он им много помог в походе на Раковор, да при том и тогда ещё они сильно нуждались. Великий князь полагал, что для такого удаления неприязненных ему лиц было тогда самое удобное время. В 1269 году он приехал в Новгород и стал жаловаться на Жирослава Давыдовича, на Михаила Мишинина, на Юрия Сбысблавича; он требовал, чтобы у них были отнята власть на том основании, что будто бы они поссорили Новгород с немцами. Новгородцы не соглашались на это, но вместе с тем просили князя не гневаться на них и от них не уезжать, потому что они ещё не примирились с немцами. На это-то князь конечно и рассчитывал; он хотел запугать вече и выехал из города. Новгородцы послали за ним владыку с лучшими мужами, которые и догнали его в Бронницах. Князь вернулся, но за то новгородцы на вакантное место тысяцкого выбрали Ратибора Клуксовича, одного из его сторонников. В тот же год, зимою, Ярослав помог новгородцам заключить мир с немцами. Он велел сыну своему Святославу привести в Новгород низовые полки; призвал также и татар, которые пришли под начальством «великаго баскака Владимирскаго Амрагана» и его зятя Айдара. Ярослав хотел идти на Колывань, но немцы испугались и прислали сказать: «кланяемся на всей воле вашей, отступаемся всей Наровы, только крови не проливайте». Был заключён мир на всей воле новгородской. Князь хотел было пойти пограбить Корелу, но новгородцы отклонили его от этого, потому что считали Корелу за своих. Князь согласился и отослал свои и татарские полки; сам же остался в Новгороде.

Борьба с немцами была окончена успешно благодаря Ярославу. Сам Ярослав думал, что Новгород без него обойтись не может. Он показал Новгороду, что и сам он в случае надобности может собрать большие полки, да и татары придут к нему немедленно на помощь. Посадником был Павша Ананьевич, а тысяцким его любимец Ратибор. Ярослав полагал, что Новгород теперь ему сопротивляться не будет, да и не в состоянии. И вот теперь Ярослав начал в Новгороде поступать самовластно, подобно своему отцу и брату Александру.

Ярослав самовольно захватил двор какого-то Алексы Морткинича; взял деньги у Никифора Манускинича, Романа Болдыжевича и Варфоломея; отнял некоторые вотчины у храма Святой Софии; стал перевершать прежние грамоты; захватил грамоту своего отца Ярослава касательно посылки осетринника и мёдовара в Ладогу; захватил новгородских купцов в Костроме и других городах; стал вмешиваться в немецкую торговлю в Новгороде и таким образом её стеснять; его «гогольные» ловцы мешали судоходству по Волхову. Княжеские любимцы, рассчитывая на его поддержку, также стали теснить народ.

Новгородцы не могли выносить таких притеснений. Народ восстал в 1270 году и собрался на вече на ярославском дворе. Убили какого-то Иванка, хотели добраться и до других княжеских сторонников и советников. Некоторые скрылись в церкви Святого Николая, а другие с тысяцким Ратибором и каким-то Гаврилой Кияновым убежали к князю на Городище. Народ не успел их схватить, но зато разорил и разграбил их дома. К самому же князю народ посылал грамоту, в которой были прописаны все его вины: «зачем отнял Волхов гогольный, а поле заячьими ловцами? зачем взял двор Алексы Морткинича? зачем взял серебро на Никифоре Манускиниче, и на Романе Болдыжевиче, и на Варфоломее? зачем выводишь от нас иноземцев, которые у нас живут? и зачем делаешь многое другое незаконное? а теперь, князь, мы не можем терпеть твоего насилия, поезжай от нас, а мы себе князя промыслим». Когда князь увидел такое решительное восстание, то стал делать уступки. Он послал на вече сына Святослава и своего тысяцкого Андрея Воротиславича сказать, что он отступается от всего того, в чём его обвиняют, и даже готов целовать крест на всей воле Новгородской. Уступить сейчас же князю – значило дать ему возможность повторить в другой раз подобные же поступки, а между тем при князе не было войска, которое могло бы грозить новгородцам, а потому последние стояли на своём: «князь, поезжай прочь, не хотим тебя, говорили они, а не то всем Новгородом пойдём прогнать тебя». Делать было нечего. При виде такого единодушия со стороны народа, князь увидел свою слабость, малое число своих приверженцев, и выехал из города по неволе.

Новгородцы стали звать к себе Дмитрия Переяславского, но тот не решился идти против великого князя, а потому прислал сказать новгородцам, что он не хочет взять стола пред дядею. «И быша новгородци печални», замечено в летописи.

Между тем Ярослав во Владимире готовился к походу на Новгород: к нему пришли на помощь Дмитрий Переяславский и Глеб Смоленский со своими полками. Кроме того Ярослав стал просить войска у татар и чтобы вернее в этом успеть, он хотел оклеветать новгородцев перед ханом. Его любимец Ратибор Клуксович, ушедший вместе с ним из Новгорода, поехал в орду и по приказанию князя так говорил хану Менгу-Тимуру, преемнику Берке: «новгородцы тебя не слушают, мы дани просили для тебя, а они нас выгнали, иных избили, наши дома разграбили и Ярослава безчествовали». Хан также послал на Новгород татарскую рать. Положение Новгорода было затруднительное. Но они нашли себе защитника там, где может быть и не ожидали, именно в лице брата Ярослава, Василии Мезинном, князе Костромском. Костромскому князю не выгодно было усиление Твери, одного из близких княжеств. Тверской князь был и великим князем Владимирским. Если бы Тверской князь подчинил себе Новгород, то что могло помешать ему захватить и Костромское княжество. Притом же Ярослав недавно поступил насильственно и в самой Костроме, веливши там захватить новгородских купцов. Теперь представился случай Василию и отплатить Ярославу за обиду, и его ослабить, вмешавшись в новгородские дела, да кстати и расположить новгородцев в свою пользу, прикинувшись их доброжелателем. В Новгород он послал своих послов, которые на вече от имени своего князя сказали: «кланяюсь святой Софии и мужам новгородцам; слышал, что Ярослав, Дмитрий и Глеб идут на Новгород со всею силою; жаль мне своей отчины». Сам же поехал в орду и объяснил хану, что новгородцы правы, а наоборот Ярослав виноват. Хан вернул свои войска, но оставил при Ярославе своих послов, Чевгу и Баиши, конечно для наблюдения за ходом дел, впрочем дал им свой ярлык, то есть грамоту. Таким образом Ярослав получил от хана не помощь, а каких-то надсмотрщиков за своими поступками. Новгородцы между тем укрепили город острогом по обе стороны, а имение своё ввезли в город. Весь Новгород от мала до велика вооружился. К Новгороду пришли на помощь псковичи, ладожане, корелы, ижора, вожане. Всё новгородское ополчение двинулось к Городищу, и стояло два дня – пешие за Жилотугом, а конные за Городищем. Ярослав пошёл мимо прямо к Новгороду, но, при виде новгородских полков, отступил к Русе, а в Новгороде на вече послал сказать: «отказываюсь от всего того, за что вы меня не взлюбили; все князья в том поручаются за меня». Но новгородцы видели свою силу и не шли на мировую, а к великому князю послали Лазаря Моисеевича сказать: «князь, ты надумал на Святую Софию; уезжай, или мы честно умрём за Святую Софию; У нас князя нет, но Бог, и правда, и Святая Софья, а тебя не хотим». Всё новгородское ополчение двинулось на Голино, где и стало на броде не доходя Русы. Целую неделю стояли новгородцы на одном берегу, а Ярослав на другом. Ни та, ни другая сторона не решилась первая начать битву. Вся новгородская волость встала как один человек, а татары к Ярославу не пришли. Тогда Ярослав решился действовать другим, оружием, которое было подействительнее всяких татарских ратей и ханских ярлыков. Он обратился к духовной власти митрополита (Кирилла II). Духовная власть по самому свойству своему должна была заботиться о мире. В последствие времени духовная власть много и успешно помогала Москве, а на этот раз такую же действительную поддержку оказала Тверскому князю. Митрополит прислал в Новгород следующую грамоту: «мне поручил Бог архиепископию в Русской земле, вы должны слушаться Бога и меня; вы крови не проливайте, а Ярослав перестанет гневаться; я в том ручаюся; если вы даже и крест целовали, то я принимаю эпитемью на себя и отвечаю за то перед Богом». В случае же непослушания новгородцев, митрополит в конце грамоты грозил наложить запрещение на новгородцев, на своих духовных сынов. Митрополичья грамота поразила новгородцев: они боялись поссориться с духовную властью и тем навлечь на себя гнев божий. И потом, когда Ярослав послал в новгородский полк с поклоном, то новгородцы отступились от своего прежнего слова – не принимать его князем. Теперь обе стороны сделали уступку. Новгород признал его опять своим князем, но за то заключил мир на всей своей воле, в чём Ярослав целовал крест.

Ярослав должен был тогда же целовать крест на новую грамоту, по которой он обещал держать Новгород в старине, по пошлине. В этой грамоте между прочим было сказано, что Ярослав должен отдать назад отцовскую грамоту о посылке осетринника и мёдовара в Ладогу; должен посуженные грамоты отнять, а старые оправить; в немецком дворе торговать чрез новгородцев, а двора немецкого не затворять, и приставов не приставлять; возвратить село Святой Софии; захваченных новгородских купцов в Костроме и других городах отпустить с товаром; освободить пленных; не мешать торговать новгородским купцам по Суздальской земле, чтоб им было без рубежа, то есть без задержки по ханской грамоте, которую новгородцы успели выправить себе в орде.

После крёстного целования со стороны князя, он был посажен на престол новгородцам и татарским послам. Зимою великий князь возвратился во Владимир, оставивши в Новгороде своим наместником Андрея Воротиславича, а во Пскове посадил почему-то какого-то Литовского князя Айгуста, хотя был там Довмонт. Возможно, Довмонт уступил княжение доверенному лицу великого князя лишь на короткое время. После смерти Ярослава Довмонт определённо вернулся на псковское княжение, которое он сохранял за собой вплоть до своей смерти в 1299 году. Как бы ни рассматривать положение Айгуста в Пскове, уже само его поставление показывает, что из событий 1270 года Ярослав вышел ни в коей мере не проигравшим.

Таким образом, Ярослав хотя и не подчинил Новгород своей воле, но зато и не допустил Василия Костромского сделаться тамошним князем. Ярослав одно время мог даже опасаться, что татары помогут его младшему брату. Кажется, великий князь Ярослав хотел в орде судиться со своим братом Василием Костромским; по крайней мере в 1271 году он поехал к хану с Василием и с племянником Дмитрием Александровичем Переяславским, но известно, что произошло у них в орде. В том же году на обратном пути из орды он умер, привезён в Тверь и погребён в церкви Святой Козьмы и Демиана епископом Тверским Симеоном.

4. Заключение.

Таким образом, мы рассмотрели часть истории Тверского княжества, а именно: как возникла Тверь, как возникло удельное княжество тверское, как развивалась история этого княжества во время правления Ярослава Ярославича.

Мы узнали, что нет точной даты образования Твери, много спорного в этом. Княжение Ярослава также оценивают разные историки по-разному. Соловьёв в III томе стр. 205 делает такую заметку о характере деятельности Тверского князя: «при стремлении каждого великого князя усилить своё собственное княжество, при чём все они начинают с Новгорода, жребий – усилиться и стать чрез это сосредоточивающим пунктом Руси, выпал сперва Твери, но недостаток твёрдости в Ярославе Тверском и соперничество брата его Василия воспрепятствовали усилению Твери». В. С. Борзаковский утверждает, что «Ярослав Ярославич руководствовался только узкими интересами, интересами своего княжества, а не общерусскими». Э. Клюг считает, что «Ярослав преследовал далеко выходящие за рамки его удела политические цели. Опираясь на власть и авторитет, полученные им вместе с великокняжеским титулом, он попытался укрепить или же утвердить своё господство в Новгороде и Пскове; одновременно он стремился защитить северо-западную Русь от рыцарей Ливонского ордена. Найденное для себя епископом Симеоном новое поле деятельности в Твери, хотя и является единственным доказательством её подъёма, может расцениваться одновременно как событие исключительной важности».

Cодержание.

Введение……………………………………………………………….2

Ранняя Тверь и возникновение удельного княжества тверского.

Начало города Твери……………………………………………..2

Монгольское нашествие и возникновение удельного княжества тверского…………………………………………………………….5

Княжение Ярослава.

3.1. Княжение Ярослава до его восшествия на великий владимирский престол.(1264 год)……………………………………………………….7

3.2. Ярослав Ярославич – великий князь владимирский и князь новгородский…………………………………………………………..12

4. Заключение…………………………………………………………….18

Литература.

В.С. Борзаковский: История княжества тверского. – Тверь.: изд. Леан, 1994. – 424 с.

Эккехард Клюг/общ. ред. П.Д. Малыгина и П. Г. Гайдунова. – Княжество тверское (1247-1485 года). – Тверь.: 1994.-432 с.: ил.

Министерство высшего и профессионального образования Российской Федерации

Тверской государственный технический университет

Кафедра истории

Реферат

«Тверь: возникновение удельного княжества, монгольское нашествие, правление Ярослава Ярославича»

Выполнил: студентка группы БТ-111

Николаева Е. С.

Проверил: Токмин Ю. А.

Принял: Токмин Ю. А.

Тверь, 2000 г.