Культурная революция 30-х годов

План

Введение

Культурные преобразования в России после Октябрьской революции

Литература и искусство в СССР в 20-е гг

Культурное развитие СССР в 30-е гг

Список использованной литературы

Введение

За тысячелетнюю историю России ее народ пережил немало войн, революций и других катаклизмов. Объяснить эту историю только с позиций марксистского тезиса "бытие определяет сознание" решительно невозможно, потому что революции начинаются в головах у людей, а затем они пытаются воплощать свой замысел в жизнь. Чаще всего это получается плохо – замысел сильно деформируется при столкновении с реальностью. Примером тому служат три пережитые страной за минувшее тысячелетие культурные революции. И уже начавшаяся четвертая.

Революция первая: крещение

Как точно заметил В.О.Ключевский, "должно быть каждому народу от природы положено воспринимать из окружающего мира, как и из переживаемых судеб, и претворять в свой характер не всякие, а только известные впечатления, и отсюда происходит разнообразие национальных складов или типов, подобно тому как неодинаковая световая восприимчивость производит разнообразие цветов. Сообразно с этим и народ смотрит на окружающее и переживаемое под известным углом, отражает то и другое в своем сознании с известным преломлением".

Славяне, как и все другие народы, создавали свою картину мира прежде всего на основе географических особенностей тех мест, где они селились и жили. Религиозные фрагменты картины мира древних славян были привязаны к пространственным и временным. Религия славян "состояла в обожании природы, – писал историк и этнограф Н.Костомаров, – в признании мыслящей человеческой силы за предметами и явлениями внешней природы, в поклонении солнцу, небу, воде, земле, ветру, деревьям, птицам, камням. <...> Верили они также в волшебство, т.е. в знание тайной силы вещей, и питали большое уважение к волхвам и волхвицам, которых считали обладателями такого знания; с этим связывалось множество суеверных приемов, как то: гаданий, шептаний, завязывания узлов и тому подобного. В особенности была велика вера в тайное могущество слова, и такая вера выражалась во множестве заговоров, уцелевших до сих пор у народа".

Древнеславянская картина мира – всего лишь первоначальное "сырье", исходный объект культурной политики, над которым потом десять веков трудились поколения Рюриковичей и Романовых. Но это еще и те корни, на которых стояли в течение тысячи лет масса российского крестьянства, городской посад и даже социальные верхи. Да и само народное искусство – сказки, хороводы и песни, былины и обряды, – все это может быть адекватно понято только с учетом древнеславянской картины мира. Протославянская картина мира сыграла также роль первоначальной основы, на которую затем наложились многочисленные иноплеменные влияния. Да и сами славяне отнюдь не были единственным народом, из которого сложилась русская нация.

Только с IX в. начинается формирование территориальной и политической общности славян, а по мере ее укрепления постепенно формируется единая национальная картина мира. Основу ее составляла, естественно, картина мира древних славян. Но не только: в этом процессе крайне важную роль сыграло мощное воздействие других народов запада, востока и юга. Славянская кровь, как и кровь многих иных народов, не может претендовать на некую "чистоту". Не только выходцы из Скандинавии – так называемые "русские" князья систематически вступали в политически выгодные браки с отпрысками иноземных владык. Многочисленные набеги, военные победы и поражения приводили к смешиванию племен, в результате которого сформировался славянский (русский) этнос. Иными словами, на формирование национальной картины мира народов России интенсивно влияли весьма своеобразные культуры юга, востока и запада.

Когда в 980 г. князь Владимир возглавил Киевскую Русь, перед ним в качестве первоочередной встала задача максимально укрепить объединение славянских племен. Но сделать это было можно только путем сближения их картин мира. Сначала Владимир попытался ввести единый для всех вариант общегосударственной языческой религии. Однако эта попытка оказалась неудачной: язычество, как слишком своеобразная картина мира, никак не стыковалось с картинами мира мировых религий – ни с мусульманской на востоке, ни с католической на западе, ни с православной на юге. Это ставило серьезные препятствия для внешних контактов и заимствований в области культуры, науки, ремесел и строительной техники. Сам будущий креститель Руси в вопросах морали отнюдь не был догматиком, что открывало перед ним широкие возможности выбора новой религии.

Согласно летописной версии, решающим аргументом в пользу выбора православного христианства послужила эстетика церковных обрядов. Однако историк русской церкви Е.Е.Голубинский приводит причину, более реалистичную и убедительную: "Владимир расположен и убежден был к принятию греческого православного христианства киевскими варягами – христианами... Он действовал... как государь, сознававший настоятельную государственную необходимость этой веры". Этот выбор позднее прокомментировал академик Б.Д.Греков: "Русь предпочла византийскую ориентацию, считая ее более выгодной, чем подчинение Риму. ...Византийская церковь была, несомненно, терпимее римской; в противоположность последней она допускала существование национальных церквей, давала значительную возможность самостоятельной жизни".

Древнерусское государство осуществило модернизацию протославянской картины мира именно с помощью христианства, к тому времени уже укоренившегося в Европе и на Ближнем Востоке и представлявшего значительную политическую и культурную силу. Однако первые греческие миссионеры – братья Кирилл и Мефодий принесли на Русь христианство не с греческой грамотой, но изобрели кириллицу – славянский алфавит, на который стали переводить богослужебные источники. Тем самым Русь оказалась отрезанной от античной культуры, которая использовала греческий или латинский языки.

Принятие христианства в его православной редакции стало первой наиболее отчетливой точкой бифуркации в "истории государства Российского", когда решение одного человека – князя Владимира – предопределило судьбу огромной страны и ее народа на много веков вперед. Так, вполне вероятное в то время принятие ислама сделало бы Россию страной преимущественно азиатской, принятие католичества ввело бы Россию в круг европейских народов, через церковную латынь сделало бы доступными античные литературные источники. Православное же христианство вместе с церковно-славянской кириллицей и спецификой русской географии – почти неисчерпаемой возможностью экстенсивного развития – сделало Россию евразийской державой, страной, соединяющей в картине мира своего народа как фрагменты восточно-степных представлений, так и ценности европейских народов.

Насильственное изменение картины мира всегда вызывает сопротивление, и христианскую веру пришлось вводить силой. Летописи зафиксировали массовые восстания ("восстания волхвов" в 1026 и 1071 гг.) против насильственной христианизации. С полным основанием Вл. Соловьев говорил о крещении Руси Владимиром как о национальном самоотречении, как о перерыве или разрыве национальной традиции.

Принятие Древней Русью православия способствовало заимствованию у Византии многого – государственного строя, науки и ремесел, техники и искусства. Но все же главным следствием крещения Руси стали кардинальные изменения в картине мира, которая стала теперь и не языческой и не христианской, а состояла из фрагментов того и другого. Это было вполне естественным, ибо ни один народ не может принять новую картину мира сразу и целиком. А потому точно так же, как сама византийская картина мира во многом носила следы античного язычества, так и новая картина мира Киевской Руси отнюдь не стала целиком и полностью византийской. Потому что изменение картины мира шло не путем полной замены старых образов новыми, а за счет наслаивания, добавления нового к сохраняемому старому.

С принятием христианства началась постепенная и крайне медленная трансформация этической системы древних славян. Историк К.Н.Бестужев-Рюмин справедливо полагал, что "самым ближайшим влиянием христианства было влияние нравственное, ибо нравственность христианская, возведенная в обязанность, существенно отличалась от нравственности языческой... Так, христианство обязывает помогать неимущим, как братьям во Христе... Приняв этих людей под свою защиту, церковь создала новую среду, стоящую выше разрозненных интересов отдельных общин и основанную на ином начале, чем княжеская дружина; выше интересов личных, племенных, практических поставила она общечеловеческий интерес – начало нравственное. То же нравственное начало внесла она в отношения семейные, дотоле составлявшие дело исключительно личное; она создала трибунал для суждения дел семейных; но кроме того она очистила семью, поставив начало единоженства, которое сменило многоженство, дотоле допускаемое… Сверх этого церковь посреди общества, поклоняющегося физической силе и обоготворявшего ее проявление в своих богатырях, выставила иное начало – начало подчинения физической силы силе нравственной; представила примеры подвигов не таких, какие до сих пор пленяли общество, – подвигов, проявляющихся в победе над собственными страстями и в противоположении гневу и раздражению – кротости, гордости земными благами и стремлению господствовать – смирения и готовности служить".

Помимо двух основных источников формирования новой картины мира – христианского и языческого – существовал еще и третий источник: византийская (и отчасти западная) народная и городская культура, которая придавала национальной славянской картине мира специфический характер. Вполне возможно, что именно влиянию этой культуры мы обязаны юродством (впоследствии ставшим на Руси одним из церковных институтов), скоморошеством (периодически то гонимым, то поддерживаемым власть имущими), городской карнавальной, ярмарочной и лубочной культурой, дожившей до Нового времени.

Революция вторая: петровские реформы

В XVII в. отсталость страны, скудость собственных материальных и духовных средств по сравнению с западноевропейскими ощущалась уже достаточно остро. Вот почему со времен Ивана IV оборона страны во все возрастающей мере зависела от иностранцев. К тому же внутри страны правящая элита уже не могла эффективно управлять в рамках старого порядка. В ее среде возник интерес к ценностям роста и развития. Для всего этого требовалась помощь Запада.

Россия опять оказалась на распутье (в точке бифуркации). Перед ней открылась старая и, видимо, вечная российская дилемма: оставаться ли страной по преимуществу азиатской, продолжая отгораживаться от Запада "железным занавесом", или делать ставку на прогресс, который в тот период был связан с западным опытом, а значит, с необходимостью более тесного общения с европейскими странами. Неизбежность второго пути для правящей элиты была уже достаточно очевидна. В то же время народные массы, практически все значимые социальные слои прекрасно себя чувствовали в координатах традиционной русской жизни и не только не были готовы, но и не видели необходимости что-либо менять в своей жизни. Но, как это частенько бывало в России, мнением этих масс никто не интересовался. Так или иначе решение о прогрессивных преобразованиях российской жизни уже созрело и вопрос касался лишь форм взаимодействия с Западом и мер такого взаимодействия, что было связано прежде всего с пределами пластичности картин мира основных российских субкультур. Ведь перенесение западного опыта на российскую почву непременно влекло за собой более или менее резкую имплантацию в картину мира русских людей соответствующих фрагментов картин мира европейских народов.

И вот на рубеже XVII–XVIII столетий к власти пришел реформатор Петр I, полагавший, что социальная жизнь поддается каким угодно резким трансформациям, и целыми блоками стал вводить в российскую действительность европейские модели поведения и управления. На этой основе сначала было создано новое Российское государство, по существу совершенно независимое от старой картины мира. И лишь позднее началось внедрение образа этого нового государства в национальную картину мира.

Для понимания культурной политики петровской эпохи крайне важна личность самого преобразователя, оказавшая мощное влияние на характер этой политики. В картине мира Петра I просматриваются два ярких образа, которые вряд ли отражали действительное положение дел: государственная власть в ней обладала неограниченной мощью, а силы и ресурсы народа и страны представлялись неисчерпаемыми. Это объясняет, почему он легко перешагивал через любые права людей и человеческие жертвы. По этой причине, стремясь стать преобразователем в европейском духе, он по существу оставался типичным московским царем, таким же тираном, как Иван Грозный. Именно поэтому он "не считался ни с правосознанием народа, ни с народной психологией и надеялся искоренить вековой обычай, водворить новое понятие так же легко, как изменял покрой платья или ширину фабричного сукна".

Петр всячески декларировал намерение наделить Россию прежде всего утилитарными плодами западной цивилизации. Именно такие цели, к примеру, были прямо высказаны в его знаменитом манифесте 1702 г. о призыве иностранцев в Россию. Но главной целью деятельности Петра было военно-политическое усиление страны, превращение ее в мировую империю. В его картине мира явно содержался идеальный образ будущей России – сильной военной державы. Но для того чтобы сделать этот идеальный образ реальностью, необходимо было иметь не только сильное регулярное войско, которое воевало бы не хуже шведских и немецких армий, но и современные литейные и пороховые заводы. Поэтому надо было срочно создавать кадры квалифицированных офицеров, инженеров, литейщиков. Начав решать эту свою главную задачу путем заимствования у немцев и шведов военных учреждений, он, не привыкший останавливаться на полпути, стал заимствовать все, что казалось ему полезным.

Наука и школа должны были служить прежде всего практическим потребностям государства. Петр не имел нужды ни в богословах, ни в философах; ему нужны были пехотные и морские офицеры, администраторы, ремесленники, рудокопы, заводчики, торговцы. Он не был озабочен социально-психологическими преобразованиями русского общества, переносом на российскую почву передовых европейских концепций государственного устройства. Все свои усилия он направлял на формирование пирамиды власти, восточной по духу и принципам взаимоотношений с подданными. Европа была нужна ему только для решения чисто экономических и технологических задач, которые и могли послужить имперским целям и укреплению его самодержавного престола.

Но Петр, как и его последователи, показал, что без формирования более или менее свободного и самосознающего человека механически перенесенные на российскую почву западные технологии не давали должного экономического эффекта – они плохо сочетались с рабским трудом. Это противоречие наиболее четко осознали тоже ориентировавшиеся на западные образцы декабристы. Так, М.А.Фонвизин писал: "Если Петр старался вводить в России европейскую цивилизацию, то его прельщала более ее внешняя сторона. Дух же этой цивилизации... был ему, деспоту, чужд и даже противен. Ему нужны были способные орудия для материальных улучшений по образцам, виденным им за границей... Он особенно дорожил людьми специальными, для которых наука становилась почти ремеслом; но люди истинно образованные, осмысленные, действующие не из рабского страха, а по чувству долга и разумного убеждения, – такие люди не могли нравиться Петру".

Но при этом не надо думать, что Петр особо уважал Европу. Напротив, по мнению, приведенному в неизданных записках российского государственного деятеля А.И.Остермана, император повторял: "Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней можем повернуться задом". Этим объясняются противоречия в его деятельности. Так, будучи самым прозападным русским царем, он остался верен железному занавесу, воздвигнутому своим грозным предшественником еще более усилил его, начав сооружение пограничных укреплений и учредив в 1711г. пограничные войска. Другое противоречие состояло в том, что Петр не понимал, что европейской культуре нельзя было "научиться", ее нельзя было перенять в готовом виде, но следовало усваивать за счет самостоятельной духовной работы, к которой не было готово российское общество.

Формированию новой картины мира Петр подчинил все идеологические институты страны и, прежде всего, наиболее мощный из них – Русскую Православную церковь. Из нее император сделал нечто вроде государственного департамента по идеологии. Устами своего придворного идеолога Феофана император настойчиво старался внушить своим подданным, что церковь "не есть иное государство", что она должна наравне с другими подчиняться общим государственным правилам. Именно таким правительственным учреждением, через которое внешнее управление церковью встраивалось в состав общегосударственной администрации, и явился Святейший правительствующий Синод, заменивший в 1721г. святейшего патриарха и ставший высшим органом управления церковью. Во главе него был поставлен правительственный чиновник – обер-прокурор, а все члены Синода и епископат назначались лично императором по представлению обер-прокурора. Петр объявил себя главою церкви.

Помимо церкви, Петр активно использовал для формирования новой картины мира науку и искусство. По царскому указу в стране не только быстро строится новая столица, но и экстренно создаются наука и искусство западноевропейского типа. "Громаднее переворота не видала история, – писал И.Аксаков. – Рядом с созданием армии, флота, фортеций, сената, коллегий, магистратов, ратуш, – заказывалась наука, повелевалось быть искусству, поэзии, литературе. <...> И вот могущественною волею Петра пересаживаются науки и искусства – совсем готовые берутся под государственное покровительство, поступают в государственную службу".

При Петре I культура стала государственным институтом со всеми вытекающими отсюда следствиями. Будучи равнодушным к европейскому искусству, Петр тем не менее считал необходимым максимально использовать всю его мощь для того, чтобы сложившаяся на Руси московско-патриархальная (или славяно-византийская) картина мира была модернизирована в европейском направлении, чтобы новая жизнь, к которой он повел страну, получила ярко выраженный европейский колорит. Под его личным давлением, невзирая на сопротивление окружающих, чисто европейское искусство – живопись и архитектура – широко используются при сооружении и украшении новой столицы, при постройке крепостей, верфей, кораблей, печатании книг. Не останавливаясь перед огромными затратами, Петр выписывает из Европы зодчих и художников самых разных специальностей, в том числе и для того, чтобы они обучали русских своему мастерству.

Отныне каждый житель России должен был быть прикреплен к какой-нибудь службе. Все вольные люди, не пригодные к военной службе, обязаны записаться – в крестьяне или дворовые, "а без службы бы никто не шатался, понеже от таких умножается воровство". С этого момента и до конца XVIII в. вольный человек в России стал немыслим. Новое государственное образование, как заметил Герцен, стремительно превращалось в настоящее полицейское государство, не ведающее иных целей, кроме самосохранения. "Такого правительства, – писал он, – отрешенного от всех нравственных начал, от всех обязанностей, принимаемых на себя властью, кроме самосохранения и сохранения границ, в истории нет. Петровское правительство – самая чудовищная абстракция, до которой может только подняться германская метафизика eines Polizeistaates (полицейского государства), правительство для правительства, народ для государства. Полная независимость от истории, от религии, от обычая, от человеческого сердца; материальная сила вместо идеала, материальная власть вместо авторитета".

С помощью государственного террора у русского человека формировался новый "Я-образ", представление о самом себе. Это нельзя было сделать только хрестоматийно известным бритьем бороды – надо изменить все, что ежедневно видел вокруг себя человек. Подданные русского царя отныне обязаны были носить "указные" платье и обувь, предаваться "указным" увеселениям, подчиняться "указным" порядкам, в "указных" местах лечиться, в "указных" гробах хорониться и "указным" образом лежать на кладбище, предварительно очистив душу покаянием в "указные" сроки. Петр сумел навязать даже официальную формулу выражениям народной преданности и восторга введением венгерского крика "ура".

Итак, главный смысл реформ Петра заключался в том, что он пытался внедрить в национальную картину мира элементы западничества. Однако оно носило ограниченный и уродливый характер. Фактически в новой картине мира оно было представлено новыми техническими и административными средствами, тогда как цели оставались прежними – создать и устойчиво сохранять восточное по духу унитарное самодержавное государство. Как верно отметил Г.В.Плеханов, "к азиатскому туловищу московской Руси "царь-плотник" приделал европейские руки... Сила новых, европейских рук, оказывая России большие услуги в ее международных сношениях, невыгодно отражалась на многих сторонах ее внутреннего быта. Вздернув Россию, по выражению Пушкина, "на дыбы", великий царь раздавил народ под бременем налогов и довел деспотизм до неслыханной степени могущества".

А.С.Хомяков, один из основоположников славянофильства, выдвинул мысль, что петровские заимствования европейской культуры, затронувшие только самые верхние слои общества, отгородили образованные слои России от народа, а затем стали пытаться нести в народ просвещение. Однако "просвещение есть не только свод и собрание положительных знаний, оно глубже и шире такого тесного определения. Истинное просвещение есть разумное просветление всего духовного состава в человеке или народе". Необходимо, чтобы те знания, которые передаются народу, те нововведения, которые предлагаются для его блага, отвечали на какие-то запросы, разрешали какие-то проблемы людей именно этой конкретной культуры.

Петр добился признания за Россией статуса великой европейской державы. Но при этом, по выражению М.А.Бакунина, "Петр сделал Россию государством, направленным исключительно к насильственному расширению, машиною для порабощения иноземных наций, причем сам народ рассматривался не как цель, а как простое орудие для завоевания". Так, например, во время войн Петр не щадил своих солдат. Заградотряды, стрелявшие по своим отступающим солдатам, выдумали не Троцкий и не Сталин. Это Петр перед битвой при деревне Лесная (1708 г.) "позади своих войск поставил казаков и калмыков с строгим приказанием убивать без милосердия всякого, кто побежит вспять". Не жалел он людей, обрекая их на каторжный труд при возведении северной столицы и на других "великих стройках". В результате в годы правления Петра население страны резко сократилось.

Революция третья: большевистский эксперимент

Идея большевистского социального эксперимента, составной частью которого стала попытка строительства "новой" культуры, базировалась в конечном счете на концепции "особого пути" России, имевшей к началу ХХ в. уже достаточно протяженную историю. Почвой, взрастившей эту концепцию, было промежуточное (евразийское) положение России между Востоком и Западом, борьба между этими двумя цивилизационными влияниями, тяготеющая (за исключением разве что петровской и ближайшей послепетровской эпохи, да и то лишь в ограниченном смысле) к доминированию Востока. Из этого противоречия и родился миф о "врожденной антибуржуазности" русского человека.

Русский народ упорно защищал собственную традиционно сложившуюся картину мира, основанную на доминировании "соборного начала" и принципах уравнительного распределения. И хотя социалистические и коммунистические идеи были продуктом западной философской мысли, где в столкновениях и полемике они прошли длительный путь развития, именно они получили особую власть над умами людей в России. Видный деятель эсеровского движения Ф.Степун отмечал, что "монументальность", с которой неистовый Ленин принялся за создание коммунистического общества, сравнима разве только с сотворением нового мира в библейском смысле. Но в ответ на ленинское "да будет так" жизнь отвечала не библейским "и стало так", но российским "и не стало так". Ленин и большевики хотели "перевернуть" Россию, но в действительности Россия "перевернула" большевизм". Извечная российская проблема: хотели как лучше, а получилось как всегда. Так что большевистский период истории России стал не реализацией неких теоретических положений в конкретных условиях места и времени, но примером того, как меняющиеся обстоятельства диктовали властным структурам стратегию и тактику политического выживания, а идеологии и теории оставалось только обосновывать этот процесс.

Вместе с тем у большевиков имелся достаточно отчетливый и последовательно проводящийся в жизнь идеологический вектор. Он сводился к непримиримой антибуржуазности, т.е. к борьбе с ценностями, лежащими в основе этого ненавистного им общества. Что это были за ценности? Прежде всего – частная собственность как основа экономической, а следовательно, и политической независимости человека от государства, необходимая предпосылка для индивидуалистического самосознания личности. Однако большевики понимали, что собственнические инстинкты слишком глубоко коренятся в душах людей. Отсюда идеологическое оформление антисобственнической (антибуржуазной) пропаганды: она, частная собственность, была объявлена базой, позволяющей одним людям (собственникам) эксплуатировать других людей – городской и деревенский пролетариат. И, соответственно, проводить эту политику – борьбу с классом собственников – был призван именно этот пролетариат.

Борьба с буржуазной картиной мира – негативная часть программы. Она сопрягалась с программой позитивной – внедрением в сознание людей коллективистских ценностей, предполагавших отказ от суверенности индивидуальной личности и ее растворение в массе. На смену человеку как субъекту исторического процесса (буржуазный герой-индивидуалист) приходила масса (класс), делающая историю. Индивидуальная же свобода при этом сводилась к выбору человеком своей конкретной роли в движении к не им поставленной цели. "Я счастлив, что я этой силы частица...", как сказал поэт, верно угадавший главное направление формируемого большевиками потока жизни.

Эта задача для большевиков не была слишком сложной, потому что склонность к коллективизму, групповая психология глубоко коренились в русской крестьянской традиции. Ее же исповедовали различные городские производственные артели – объединения, составлявшиеся, как правило, из тех же выходцев из деревни. Да и так называемый пролетариат тоже был чаще всего выходцем из деревни, пролетарием в первом поколении. Фактически проблема состояла лишь в том, чтобы переориентировать этот укорененный в российском национальном характере вектор в нужном для большевиков направлении.

"Человеческий материал", который большевики унаследовали от "старого" общества, состоял из трех неравных частей: меньшую часть составляли убежденные революционеры, практически готовые для светлого будущего (их по разным подсчетам накануне революции было примерно тысяч пять на всю Россию), подавляющая масса (десятки миллионов) крестьян, городских наемных работников, служилого люда, обывателей, мещан и т.д., которых предстояло мучительно перевоспитывать в соответствии с новыми идеалами (менять им картину мира) и, наконец, те, кого следовало уничтожить как класс – весьма обширный слой так называемой буржуазии, в который (из-за политической малограмотности исполнителей) попало много "чистой" публики, никакой весомой собственностью не владевшей – чиновничества, ученых, юристов, деятелей искусства и т.д.

Большевики унаследовали страну в тяжелой ситуации: война и затем Февральская революция раскрепостили, разбудили в населении империи разрушительную энергию, извечную российскую склонность к анархическому бунту, нанесли сильнейший удар по системе традиционных российских ценностей. Сложившаяся испокон веков картина мира российского подданного трещала по всем швам: из нее были вынуты центральные, формообразующие фрагменты – монарх как олицетворение высшей справедливости на Земле и Бог как мирообразующее и мироформирующее начало. События развивались таким образом, что достаточно вероятным становилось предположение, что Бога как создателя и хозяина мироздания нет. У богопослушной части российского населения вполне могло сложиться впечатление, что хороший хозяин никогда бы не допустил в своем доме такого беспорядка, какой учиняли в стране атеисты-большевики. А раз Бога нет, то, как справедливо заметил Ф.Достоевский, "все дозволено", чем не приминул воспользоваться "широкий" русский (и не только русский – российский) человек.

Большевики были убежденными сторонниками вседозволенности. Но на этой концепции (и они это понимали) государство не построишь. Значит, все может быть дозволено, но далеко не всем – только тем, кто у власти и знает, что нужно построить на развалинах старого мира. У остальных нужно было формировать новую картину мира, помогающую использовать этих остальных в строительстве новой жизни.

Что можно было положить в ее основу? Прежде всего мотив жертвенности: нам (вам) выпало счастье участвовать в строительстве "нового" мира, самого справедливого общества на Земле, мы готовим мировую революцию, которая освободит от гнета капиталистов всех трудящихся Земли и т.д. Понятно, что такие возвышенные и исторически значимые цели стоят того, чтобы сегодня (и, может быть, завтра тоже) претерпеть лишения, мучения и т.д. Более того, ради такой высокой цели не жалко и жизни.

Отсюда вытекает второй мотив: главный персонаж истории – человек-труженик, чьими руками создается все богатство (все более очевидный факт, что большая часть богатства создается не руками, но умными головами, при этом остается за скобками) и который только теперь стал истинным субъектом мировой истории.

И, наконец, третий важный культурообразующий мотив: пришедший к власти новый класс создает свою этику, свою эстетику, свое искусство и даже свою художественную культуру и науку (Пролеткульт). Подобная достаточно аморфная и на ходу уточняемая картина мира, разрабатываемая в сфере партийной идеологии и публицистики, стала последовательно внедряться в сознание населения России новыми вождями народа.

Как известно, картина мира в своих основных параметрах формируется в трех сферах общественной жизни – в религии, науке и искусстве – и затем транслируется через систему образования и средств массовой информации (коммуникации). Поэтому перед большевистским правительством встала задача подчинить эти три сферы задачам научно-идеологического и эстетического обоснования новой системы ценностей и обеспечить транслирование этих ценностей в сферу общественного сознания через эффективную систему образования и массовой пропаганды.

Поворот к коллективизму, к ориентации на массы, склонность к которому коренилась в русской общинной традиции и которая была теоретически обоснована русской редакцией марксизма, получила своеобразную подпитку в научно-техническом прогрессе и в процессах урбанизма. Это была короткая, но яркая эпоха нового просветительства: во многих думающих головах складывалось убеждение, что мир познаваем, что социальная гармония возможна, потому что многие проблемы, о которые, "расшибались", реформаторы прошлого, сегодня могут быть решены на путях научно-технического прогресса, машинным путем. Машина стала важным фактором социальной жизни, в том числе и жизни художественной. Рационализм плюс машина дали в результате конструктивизм – не только в искусстве, но в политике и экономике. Появилась и широко распространилась иллюзия, что можно придумать и осуществить проект всеобщего счастья или создать “полезное” искусство, способствующее этому всеобщему счастью. Очевидно, что такое искусство не могло быть основано на “буржуазных” индивидуальных ценностях оно, могло базироваться только на ценностях групповых (классовых), всеобщих.

Отсюда вытекала логика большевистского "упрощения" культуры: ориентация на массу (коллективизм) – культ техники (конструктивизм в широком смысле этого слова, как взгляд на мир, допускающий возможность его рациональной переделки, а не как стилистическое направление в искусстве) – завод (рабочие) как главный предмет искусства – человеко-машина или машино-человек как результат конструктивистского взгляда на общество той эпохи – человек-винтик как логическое следствие подобного подхода к социуму. “Единица – вздор, единица – ноль”, – сказал пролетарский поэт и отразил правду времени.

Именно отсюда проистекает убеждение в допустимости социального конструирования, которое чревато насилием над личностью. Потому что социальное конструирование по определению не может учитывать мнение, позицию неповторимой человеческой личности, оно всегда рассматривает человека не как цель, но как средство (человеческий материал). Продолжим представленную выше историческую логику событий: новый рационализм – создание проекта самого справедливого на Земле общества – переделка человека, непригодного в своем настоящем виде к вхождению в светлое будущее (естественно, с помощью насилия) – массовое производство “нового” человека с помощью государственных структур, формирующих картину мира. А в их деятельности важнейшее место занимало управление культурной жизнью.

Для деятелей большевистской культурной политики была характерна механистическая иллюзия, согласно которой культуру можно отнять у имущего класса и раздать неимущим. В результате такой операции общество якобы повысит свой культурный уровень. Для них совершенно чужда была мысль, что культура – это не готовый результат, который можно "потребить", но путь, процесс, плод духовной работы, которую нужно каждому проделать самостоятельно. В результате "массы стали усваивать культуру как нечто, что им положено по праву, что можно отнять у имущих и присвоить себе. Но дело в том, что культура, дух – неделимы. Нельзя поделить то, чего нет. Это то, чем ты не располагаешь, а можешь лишь на мгновения обретать в собственном духовном движении".

Вопреки существующему мнению большевистский социальный эксперимент не провалился – он в значительной мере удался. Он показал, что человек – очень пластичен, что из него можно лепить любое социальное существо. Например, за какие-то три поколения слепить существо под названием "советский человек" ("совок"), обладающее весьма специфической картиной мира, во многих своих пунктах не совпадающей с ценностями общечеловеческими (европейскими общецивилизационными). Полученый вывод ставит нас перед новой проблемой: как себя вести в связи с новой напастью – глобализацией культуры.

Четвертая революция – глобализация и национальные картины мира

Эта революция уже началась и развивается с все возрастающей скоростью. Управлять этими процессами ("прогибать" их) нам не под силу – мы вынуждены сами "прогибаться под изменчивый мир". Но все же направление и интенсивность такого прогиба зависит от нас.

Сразу скажу, что рецептом правильного поведения в этих новых, доселе небывалых условиях не располагает никто. Но сегодня можно обсуждать критерии, на основе которых такое правильное поведение (культурная политика) может разумно осуществляться. Это прежде всего тезис, утверждающий непреходящую ценность культурного разнообразия социума. Культурная динамика возможна только в условиях взаимодействия, столкновения, взаимовлияния различающихся друг от друга культур. И чем больше будут эти различия, чем больше таких непохожих друг на друга культур будут сосуществовать в пределах государства или в конечном счете в глобальных масштабах, от этого будет зависеть жизнеспособность соответствующего социума. Поэтому в масштабах страны необходимо культивировать, поддерживать, лелеять самые разнообразные социально одобряемые субкультуры. В масштабе континентов нужно стремиться к тому, чтобы культуры разных народов – больших и малых – сохранялись, взаимодействовали друг с другом, влияли друг на друга, но не поглощали друг друга. Что такое "тепловая смерть", нам объяснили философствующие физики – это когда в планетарном масштабе тепловой градиент (различие в температуре) станет равным нулю. Что такое "культурная смерть" – менее ясно. Для его объяснения методом "от противного" используем формулу, выдвинутую Сталиным в первой половине 30-х годов. Тогда он прогнозировал, что постепенно, в результате осуществления большевистской культурной политики, культуры всех народов Советского Союза – национальные по форме, социалистические по содержанию – сольются в единую социалистическую культуру. Градиент (различие) станет нулевым. Все, конец света!

Вот главное испытание, которое ставит перед человеческом глобализация культуры – лавинообразное умножение каналов межкультурных коммуникаций, неподвластных национальным правительствам. Не случайно сегодня так актуальна проблема национальной идентичности. Большинство конфликтов, которые приходится решать современным (очень культурным!) государствам, – необходимость обеспечить культурную автономию (или независимость) так называемым "малым" народам. Они не хотят растворяться в мощных, доминирующих в европейской культуре социумах. Они осознают себя как "других" и ради этого готовы терпеть экономические трудности, которые иногда лежат на поверхности подобных конфликтов, подменяя собой истинные, культурные истоки.

Итак, столкнулись лбами две глобальные тенденции – налаживание глобальных кросскультурных коммуникаций и оппонирующие этому процессу опасения национальных культур и субкультур утратить свою самоидентичность. Где выход? Нет ответа. По крайней мере, убедительного для сегодняшней ситуации. И она, эта ситуация, будет усугубляться. Так что нам полезно попытаться играть эту историческую в самом высоком смысле слова партию, прогнозируя хотя бы один два хода вперед.

В основе любой культуры лежит язык. Сегодня язык мирового общения – английский. Очевидно, что русский его никогда не заменит. Значит, с этим нам нужно смириться, но и подумать о том, как сохраниться на арене мировой культуры. Кстати, заглядывая вперед, не пришлось бы нам в обозримом будущем изучать китайские иероглифы в качестве языка мирового общения. Обозначенная проблема – предмет внешней культурной политики, решением которой сегодня в нашем отечестве, похоже, никто всерьез (стратегически) не озабочен. Все движения России в этом направлении, насколько об этом можно судить, сводятся к решению чисто тактических политических задач.

Огромное, чуть вспаханное поле – это культурная социодинамика на просторах Российской империи. Это именно так, ибо развалилась только Советская империя; Российская еще жива, но больна той же болезнью, чреватой распадом. На поверхности находятся какие-то региональные экономические претензии. Но в основе всех конфликтов, грозящих целостности Российской Федерации, те же культурные напряжения, которые не только беда, но прежде всего огромное благо, залог культурного здоровья страны (культурное разнообразие). Да, мы очень разные, чем и интересны друг для друга. Между тем мы не оставляем попыток культурно доминировать друг над другом, подчинить (поглотить, нивелировать культурные различия) так называемые "малые" культуры некоей культуре общегосударственной, которой пока (и это очень хорошо!) не существует, но которая ассоциируется с экспансией русской культуры (кстати, состоящей из букета весьма своеобразных субкультур). "Нужны новые формы", – заявил на рубеже ХХ в. чеховский герой. Нужна новая государственная культурная политика – скажем мы, перешагнув в XXI в. И разрабатывать ее нужно общими усилиями, ибо никто не знает "единственно верного" решения. Очень важно, чтобы мы не забывали уроки российской истории, о которой речь шла выше.

Культурные преобразования в России после Октябрьской революции

Революция коренным образом изменила жизнь российского общества, став рубежом, эпохальной вехой, открывшей новый этап отечественной истории – советский. По масштабу и глубине произошедших перемен Октябрь 1917 г. следует поставить в один ряд с принятием Русью христианства, образованием русского государства и реформами Петра. Глобальная трансформация культуры стала неотъемлемой частью изменений в политической и социальной сферах.

Резкий слом традиции всегда имеет как положительные, так и отрицательные последствия. В полной мере это проявилось в истории послереволюционной России. Одной из сфер, развитие которой отразило эту двойственность, явилась сфера образования и науки. Сразу после революции партия большевиков и советское правительство берут под контроль развитие системы образования. В конце 1917–начале 1918 г. были приняты декреты об отделении церкви от государства и школы от церкви. Руководство народным просвещением декретом ВЦИК и СНК РСФСР было возложено на Государственную комиссию по просвещению во главе с А. В. Луначарским.

Главным достижением молодого советского государства явилось создание системы по-настоящему всеобщего начального образования. В первые послереволюционные годы издаются декреты об обязательном обучении грамоте. Несмотря на тяжелое материальное, положение повсеместно создаются школы. В 1923 г. было организовано добровольное общество "Долой неграмотность!". Развернулось всенародное движение за ликвидацию безграмотности. Результатом масштабной деятельности по обучению грамоте не только детей, но и взрослых явилось возрастание доли грамотных среди населения России. По переписи 1926 г. число грамотного населения в РСФСР увеличилось в два раза и составило 51 процент.

Значительны были успехи в деле демократизации среднего и высшего профессионального образования. Массовыми формами подготовки квалифицированных рабочих и среднего технического персонала стали школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), школы крестьянской молодежи (ШКМ) и техникумы. Для облегчения поступления в высшие учебные заведения рабочих и крестьян при институтах и университетах с 1919 г. создаются рабочие факультеты ("рабфаки"), "подтягивавшие" их знания до необходимого уровня. Быстро возрастает количество вузов. Преимуществом при приеме пользуются представители "неэксплуататорских классов" – пролетариат и "трудовое" крестьянство.

Вместе с тем развитие системы образования сталкивалось с серьезными трудностями, обусловленными, прежде всего, катастрофическим недостатком преподавателей, многие из которых в годы революции были уничтожены или изгнаны из страны как "буржуазный элемент". Решить проблему призван был Институт красной профессуры, созданный в 1921 г. Москве. Тем не менее качество преподавания упало. Это было неизбежным побочным действием масштабной демократизации образования, которую невозможно было провести без некоторой потери качества.

Школа стала могучим идеологическим оружием в руках большевистского государства. Кардинальному изменению подверглись учебные программы, из которых были исключены не только дисциплины, прямо противоречащие характеру установившегося политического режима (такие как Закон Божий), но и философия, история, на волне революционного максимализма также отнесенные к "пережиткам". Вместо них были введены предметы, призванные сформировать марксистское (скорее даже большевистское) мировоззрение у широких масс учащейся молодежи: исторический материализм, экономическая политика диктатуры пролетариата и пр.

Важную роль в становлении новой советской культуры сыграли экстренные меры, предпринятые советским правительством по сохранению культурного наследия прошлого, которое, будучи связано в сознании "революционных масс" с бытом "господствующего класса", подчас подвергалось бессмысленному варварскому истреблению (например, крестьяне сожгли усадьбу А. А. Блока Шахматово вместе с прекрасной библиотекой). Были приняты декреты об охране библиотек, музеев, художественных галерей, дворцов и усадеб. Ценой огромных усилий в условиях гражданской войны и повсеместной разрухи удалось сохранить большое количество памятников истории и культуры, хотя очень многое было утрачено.

Важным мероприятием, способствовавшим расширению сферы распространения грамотности, была реформа правописания, проведенная в 1918 г. О необходимости проведения такой реформы много говорили еще до революции. Более того, была проведена подготовительная работа, которая, однако, из-за противодействия сторонников традиционной орфографии не была завершена реальными преобразованиями. После революции, когда пафос кардинальных перемен охватил все стороны жизни общества, реформа правописания пришлась как нельзя к стати. Из алфавита были исключены буквы i, Θ,ѣ, ע, употребление которых регламентировалось сложными правилами, затруднявшими обучение чтению и письму. Было также отменено написание «Ъ» в конце слов, оканчивавшихся на согласные.

Советское и партийное руководство понимало необходимость сохранения и развития научного потенциала страны. Видным ученым, особенно представителям естественнонаучных дисциплин, лояльным к новой власти, предоставлялись условия для работы. Им прощалось поначалу некоторое политическое вольнодумство, правда, до известных пределов. Они продолжали исследования, начатые еще до революции, сотрудничали с государством, помогая ликвидировать последствия гражданской войны и оккупации. Один из основоположников русской научной школы физиологов растений, член-корреспондент РАН, естествоиспытатель-дарвинист К. А. Тимирязев, автор фундаментальных трудов по фотосинтезу, агрономии, истории науки, был депутатом Моссовета. Большую роль в развитии сельского хозяйства сыграла деятельность академика ВАСХНИЛ И. В. Мичурина, селекционера, автора более чем 300 сортов плодово-ягодных культур. Продолжали работу отечественные авиаконструкторы. В 1918 г. был основан Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ). Создателями его были Н. Е. Жуковский и С. А. Чаплыгин.

Значительных достижений удалось достичь в физике. Основоположником современной полупроводниковой физики стал академик А. Ф. Иоффе, по инициативе которого были открыты Физико-технический институт, Институт полупроводников АН СССР и др. В 20-е гг. начинал свою исследовательскую деятельность П. Л. Капица, впоследствии академик, основатель Института физических проблем АН СССР, лауреат Нобелевской премии (1978 г.).

Продолжают работу физиолог И. П. Павлов; теоретик ракетной техники К. Э. Циолковский; химик, изобретатель синтетического каучука С. В. Лебедев; изобретатель реактивного двигателя конструктор Ф. А. Цандер; биогеохимик, автор учения о ноосфере В. И. Вернадский.

Неоценимый вклад в развитие отечественной науки был сделан братьями Вавиловыми. Н. И. Вавилов – биолог, основоположник современного учения о биологических основах селекции, академик, первый президент ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина) и С. И. Вавилов – физик, основатель научной школы физической оптики, академик, президент АН СССР.

Лидирующую роль в развитии отечественной науки по-прежнему играла Петербургская академия наук, переименованная сначала в Российскую, а затем в АН СССР (1925 г.) В ее составе организуются новые научно-исследовательские институты. По всей стране открываются филиалы, а с начала 30-х гг. начинают открываться академии наук в союзных республиках.

Сложно складывались отношения с властью большевиков ученых, работавших в области гуманитарных и общественных наук. В силу их неразрывной связи с идеологией и политикой, сотрудничество государства с учеными-немарксистами в этой области было затруднено. Многие из них оказались за границей (историк, организатор партии кадетов П. Н. Милюков, экономист П. Б. Струве, социолог и философ, лидер правых эсеров П. А. Сорокин, философ Н. А. Бердяев и многие, многие другие). Видную роль в отечественной гуманитарной науке стали играть те ученые, которые еще до революции придерживались марксистских взглядов. Среди них наиболее заметной является фигура М. И. Покровского, историка и политического деятеля. Покровский был участником Октябрьской революции, с 1918 г. заместителем наркома просвещения, руководителем Коммунистической академии, Института красной профессуры и т. д. и т. п. Вместе с тем он был видным историком, одним из первых применившим теорию К. Маркса для исторического исследования, основателем целой исторической школы. Подходы Покровского подчас грешили вульгарным социологизмом, и все же его вклад в становление советской исторической науки был весьма значительным.

В целом интеллигенция, сначала весьма отрицательно в массе своей отнесшаяся к большевистскому перевороту, со временем примирилась со сложившейся ситуацией и вынуждена была вступить во взаимодействие с новой властью. Поначалу сотрудничество было обусловлено страхом смерти или изгнания. Затем ко многим представителям интеллигенции пришло понимание того, что, как бы то ни было неприятно, большевики прочно утвердились у кормила власти, а значит, помощь советскому государству – их патриотический долг, их обязанность по отношению к Родине и своему народу, пусть и представшим в образе Страны Советов. Понимание этого появилось даже у тех, кто в период революционных катаклизмов оказался в эмиграции. В начале 20-х гг. ХХ в., когда в России набирает обороты НЭП, в эмигрантской среде возникает движение сменовехства, получившее название от литературно-политического сборника "Смена вех", издававшегося в Париже в 1921–1922 гг. Идеологи сменовехства (Н. В. Устрялов и др.) призывали перейти от конфронтации с большевиками к сотрудничеству с ними.

Литература и искусство в СССР в 20-е гг

Октябрьская революция оказала огромное воздействие и на развитие искусства. Литературный процесс первых лет советской власти отличается большой сложностью и многогранностью. Лидирующей сферой развития литературы в 20-е гг. несомненно, является поэзия. По форме литературная жизнь во многом осталась прежней. Как в начале века тон ей задавали литературные кружки, многие из которых пережили кровавое лихолетье и продолжали действовать в 20-е гг.: символисты, футуристы, акмеисты и пр. Возникают новые кружки и объединения. Однако соперничество между ними теперь выходит за пределы художественной сферы и часто приобретает политическую окраску. Наибольшее значение для развития литературы имели объединения РАПП, "Перевал", "Серапионовы братья" и ЛЕФ.

РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) оформилась на I Всесоюзной конференции пролетарских писателей в 1925 г. В ее состав входили писатели (из наиболее известных А. Фадеев и Д. Фурманов) и литературные критики. Предшественником РАПП был "Пролеткульт" - одна из самых массовых организаций, основанная в 1917 г. По мнению идеологов "Пролеткульта" и РАПП, всякое произведение искусства имеет классовый характер. Для нового пролетарского общества не нужна литература прошлых эпох, т. к. она была создана не пролетариатом и, следовательно, отражает чуждые ему классовые интересы. На "свалку истории" пролеткультовцы предлагали выбросить Пушкина, Толстого, Чайковского. По их мнению, необходимо было создать новую, всецело пролетарскую культуру. В стремлении к созданию новой культуры представители РАПП доходили до крайнего экстремизма. Они третировали как "классовых врагов" практически всех писателей, не входивших в их организацию. Среди авторов, которые подвергались нападкам со стороны РАППовцев, были не только А. Ахматова, З. Гиппиус и И. Бунин, но даже такие признанные "певцы революции", как М. Горький и В. Маяковский.

Идейную оппозицию РАПП составила литературная группа "Перевал" (Всесоюзное объединение рабоче-крестьянских писателей), идейным лидером которой был литературный критик А. К. Воронский, основатель первого советского "толстого" (т. е. литературного) журнала "Красная новь". "Переваловцы" (среди них М. Пришвин, В. Катаев) отстаивали идею внеклассового, общечеловеческого значения искусства как средства понимания мира. Для них новая советская культура не могла состояться без восприятия культурного наследия. В итоге противоборство между двумя идейными течениями закончилось разгромом "Перевала". Воронскому пришлось оставить литературную критику и уйти из редакции организованного им журнала. На дискуссии в Комакадемии группа была обвинена в "буржуазном либерализме".

Одним из самых интересных литературных объединений 20-х гг. является группа "Серапионовы братья", созданная в 1921 г. в петроградском Доме искусств. В группу входили такие известные писатели, как Вс. Иванов, М. Зощенко, К. Федин и др. По своим идейным позициям "серапионы" близки "Перевалу". Для них характерно неприятие примитивизма и узкоклассового подхода в литературе, утверждение гуманистической ценности искусства.

ЛЕФ - левый фронт искусств. Позиции членов этой организации (В. Маяковский, Н. Асеев, С. Эйзенштейн и др.) весьма противоречивы. Сочетая футуризм с новаторством в духе пролеткульта, они выступали с весьма фантастической идеей создания некого "производственного" искусства, которое должно было выполнять в обществе утилитарную функцию обеспечения благоприятной атмосферы для материального производства. Искусство рассматривалось как элемент технического строительства, лишенный личностного начала, вымысла, психологизма и т. д. Творчество представителей ЛЕФ было шире и многогранней провозглашаемых ими идейных позиций. Величайшим поэтом был Владимир Владимирович Маяковский (1893-1930). Революцию он воспринимал как художник: в ней его привлекала поэзия глобального взрыва, крушения старого мира, катастрофы, в огне которой должно было появиться новое общество, построенное на началах справедливости, разума, чистоты. Сама идея построения нового мира была близка ему как футуристу. Творчество его глубоко оригинально и, безусловно, очень талантливо. В советское время образ Маяковского в массовом сознании был искажен. Наследие поэта рассматривалось однобоко - в нем видели только "агитатора, горлана-главаря", часто забывая о том, что помимо произведений, воспевающих революционную борьбу ("Левый марш", "Владимир Ильич Ленин", "Хорошо"), у него есть несколько прекрасных лирических стихотворений и поэм (например, "Облако в штанах").

Невозможно уложить в жесткие рамки литературных направлений творчество еще одного большого поэта того времени - Сергея Александровича Есенина. Широта и многогранность - непременное свойство всякого настоящего таланта. Неоднократно отмечалась его близость имажинистам (от фр. image - образ) - литературному течению, для которого характерно стремление к "победе образа над смыслом". Имажинистское стихотворение могло не иметь внятного смысла, но должно было быть наполнено словесными образами. Имажинизм составил лишь один из этапов творчества С. Есенина. Тонкие, лиричные образы в поэзии Есенина никогда не были лишены глубокого, точного смысла. Свои произведения он посвящает крестьянской Руси, великолепна его пейзажная лирика (сборники "Радуница", "Сельский часослов"). Привлекала внимание поэта и современная ему социальная реальность (поэмы "Баллада о двадцати шести", "Анна Снегина").

Замечательным, поистине мировым явлением в культуре стала Анна Андреевна Ахматова (настоящая фамилия - Горенко, 1889-1966). В лирике Ахматовой нашел воплощение образ женщины, предстающий во всем многообразии женской судьбы: любовь, страдание непонятого чувства, жертвенный путь поэта (сборники "Вечер" 1912 г., "Четки" 1914 г.). Произведениям Ахматовой свойственен глубокий психологизм, ее поэтический язык тяготеет к классическому стилю. Не случайно увлечение Ахматовой творчеством А. С. Пушкина. Сильна в поэзии Ахматовой и тема судьбы России, трагедия которой воспринималась поэтессой как личная боль, как трагедия ее собственной судьбы ("Реквием" 1940 г.).

Большое значение для развития русской литературы ХХ в. сыграло поэтическое творчество В. Я. Брюсова, Э. Г. Багрицкого, О. Э. Мандельштама, Б. Л. Пастернака, Д. Бедного, "крестьянских" поэтов, ярчайшим представителем которых был друг Есенина Н. А. Клюев. Особую страницу в истории отечественной литературы составляет творчество поэтов и писателей, не принявших революцию и вынужденных покинуть страну. Среди них такие имена как М. И. Цветаева, З. Н. Гиппиус, И. А. Бунин, А. Н. Толстой, В. В. Набоков. Некоторые из них, осознав невозможность для себя жить вдали от Родины, впоследствии вернулись (Цветаева, Толстой).

Немало интересного было создано в 20-е гг. писателями-прозаиками. Художественная проза того времени весьма разнообразна как по стилю, так и по тематике. Реалистический роман был представлен как произведениями мастеров, получивших известность еще до революции (В. Г. Короленко "История моего современника" 1921 г., А. Н. Толстой "Хождение по мукам" 1921 г., М. Горький "Дело Артамоновых" 1925 г., "Жизнь Клима Самгина" 1925-36 гг.), так и писателей, по настоящему вошедших в литературу уже в советское время (Д. А. Фурманов "Чапаев" 1923 г., А. А. Фадеев "Разгром" 1927 г., М. А. Булгаков "Белая гвардия" 1925 г.). В 20-е гг. начинается литературная деятельность М. А. Шолохова ("Донские рассказы" 1926 г.).

Модернистские тенденции в литературе проявились в творчестве Е. И. Замятина, автора фантастического романа-антиутопии "Мы" (1924 г.), произведения, в котором автор изображает картину жизни некого тоталитарного общества "Единого государства", построенного на обезличивании и глобальном контроле над жизнью людей. В антиутопии Замятина отчетливо видны черты нарождающегося советского тоталитаризма, подчеркивается его антигуманистическая сущность. В русле модернизма написан роман Б. Пильняка (Б. А. Вогау) "Голый год" (1923 г.).

Сатирическая литература 20-х гг. представлена рассказами М. Зощенко; романами соавторов И. Ильфа (И. А. Файнзильберга) и Е. Петрова (Е. П. Катаева) "Двенадцать стульев" (1928 г.) и "Золотой теленок" (1931 г.) и др.

В 20-е гг. переживает период расцвета русское изобразительное искусство. Революционные потрясения, гражданская война, борьба с голодом и разрухой, которые, казалось бы, должны были снизить активность художественного творчества, в действительности дали ему новый импульс. Блестящими успехами ознаменовалось развитие русского авангарда, признанные мастера которого (П. Н. Филонов, К. С. Малевич) продолжают плодотворно работать и в советское время.

Возникают новые творческие объединения. В 1922 г. сложилась самая массовая организация в советском искусстве 20-х гг. - "Ассоциация художников революционной России" (АХРР), возникшая на основе Товарищества Передвижников, "Союза русских художников" и др. Художники АХРР выступали против лозунга "искусство для искусства", боролись с левыми направлениями в искусстве и главную задачу свою видели в том чтобы запечатлеть жизнь революционной России. Среди членов АХРР было много талантливых художников. Основоположником советского пейзажа считают А. А. Рылова, в искусстве которого реализм имеет ощутимый романтический оттенок. Широкую известность получила его картина "В голубом просторе" (1918 г.), изображающая яркое солнечное утро, сияющее холодной синевой море, парусник вдалеке и летящих лебедей на первом плане. Мастером пейзажа был К. Ф. Юон, живописец, график и театральный художник, творческая манера которого сочетала в себе черты импрессионизма с традициями русского реализма ("Купола и ласточки. Успенский собор Троице-Сергиева монастыря" 1921 г., "Перед вступлением в Кремль. Никольские ворота 2 (15) октября 1917 года" 1926 г.).

Большое место в творчестве художников АХРР занимала историко-революционная тематика. Создателем живописной "Ленинианы" был И. И. Бродский. Вне зависимости от идеологических установок некоторые работы Бродского имеют несомненную художественную ценность ("В. И. Ленин в Смольном" 1930 г.). Творчество Бродского воплощает официальное направление в советском искусстве. Основоположником советской батальной живописи стал М. Б. Греков ("Тачанка" 1925 г., "Трубачи Первой Конармии" 1934 г.).

В 1924 г. из числа бывших членов объединений "Голубая роза" и "Мир искусства" сложилась творческая группа "4 искусства", в которую наряду с живописцами и графиками входили архитекторы и скульпторы. Членом этой группы был замечательный живописец К. С. Петров-Водкин. Увлечение этого художника живописью раннего Возрождения и древнерусской иконописью оказало сильное влияние на его собственную живописную манеру, для которой характерны эксперементы с перспективой (он использовал обычную в древнерусских иконах так называемую "обратную" перспективу) и смелые колористические решения ("Купание красного коня" 1912 г., "Смерть комиссара" 1928 г.). Влияние образа Богоматери чувствуется в полотнах, посвященных теме материнства ("Мать" 1915 г., "1918 год в Петрограде" 1920 г.).

В 1925 г. в Москве выпускники ВХУТЕМАСа организовали "Общество станковистов" (ОСТ). Его члены выступали против беспредметного искусства, не принимая в то же время и традиционного реализма АХРРовцев. И тем и другим они противопоставляли "обновленный" реализм, выразительные средства которого были близки импрессионизму, напоминая в то же время плакатную или монументальную живопись. Наиболее ярким представителем ОСТа был А. А. Дейнека ("Оборона Петрограда" 1928 г.).

В годы гражданской войны, иностранной интервенции и последующего восстановления страны большую популярность в качестве орудия идеологической борьбы приобрел плакат. Лаконичная плакатная графика позволяла вести агитацию в форме, доступной для понимания даже неграмотному человеку. Замечательным советским графиком был Д. С. Моор (Орлов). Ему принадлежат поразительные по силе воздействия плакаты: "Ты записался добровольцем?" 1920 г. и "Помоги" 1921 г. Много сил политическому плакату отдал В. В. Маяковский, показавший себя не только гениальным поэтом, но и талантливым художником. Вместе с другими художниками (в т. ч. Моором) Маяковский изготавливал "Окна сатиры РОСТА" (Российского телеграфного агентства). В "Окнах РОСТА" в виде графических рисунков, тиражируемых через трафарет, и стихотворного сатирического текста до широких масс доносилась самая оперативная информация о положении на фронтах, велась революционная агитация.

Большое значение для развития скульптуры сыграл ленинский план монументальной пропаганды, принятый в 1918 г. В соответствии с этим планом по всей стране должны были устанавливаться памятники, пропагандирующие новые революционные ценности. Для работы были привлечены видные скульпторы: Н. А. Андреев (ставший впоследствии создателем скульптурной ленинианы), А. Т. Матвеев, В. И. Мухина. Выдающимся советским скульптором был И. Д. Шадр. В начале 20-х гг. им были созданы обобщенные образы-типажи людей новой советской эпохи: "Крестьянин", "Сеятель", "Рабочий", "Красноармеец".

Господствующим стилем в архитектуре 20-х годов стал конструктивизм. На Западе принципы конструктивизма были разработаны известным архитектором Ле Корбюзье. Конструктивисты старались использовать новые технические возможности для создания простых, логичных, функционально оправданных форм, целесообразных конструкций. Примером архитектуры советского конструктивизма могут служить проекты братьев Весниных. Наиболее грандиозный из них - Дворец труда так и не был воплощен в жизнь, но оказал значительное влияние на развитие отечественного зодчества.

Революция высвободила мощные творческие силы. Сказалось это и на развитии отечественного театрального искусства. Наряду с традиционным театром, в котором продолжали работу актеры старшего поколения (М. Н. Ермолова, А. М. Южин, А. А. Остужев, В. И. Качалов, О. Л. Книппер-Чехова), возникает новый революционный театр, проникнутый духом новаторства и творческого поиска. Поиски новых форм сценической выразительности характерны для театра, работавшего под руководством В. Э. Мейерхольда (ныне театр им. Мейерхольда). На сцене этого театра были поставлены пьесы В. Маяковского "Мистерия-буфф" (1921 г.), "Клоп" (1929 г.) и др. Постановкам Мейерхольда свойственна зрелищность, публицистическая заостренность. Крупный вклад в развитие театра был сделан режиссером 3-й студии МХАТ Е. Б. Вахтанговым; организатором и руководителем Камерного театра, реформатором сценического искусства А. Я. Таировым.

Одним из самых важных и интересных явлений в истории культуры 20-х гг. было начало развития советского кинематографа. Ленин понял огромные его возможности воздействия на широкие народные массы: "Важнейшим из искусств для нас является кино", - писал он. Развивается кинодокументалистика, ставшая одним из самых эффективных инструментов идеологической борьбы и агитации наряду с плакатом. Важной вехой в развитии художественного игрового кино стал фильм Сергея Михайловича Эйзенштейна (1898 - 1948) "Броненосец Потемкин" (1925 г.), вошедший в число мировых шедевров.

Культурное развитие СССР в 30-е гг

Годы советской власти значительно изменили облик России. Произошедшие изменения нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, нельзя не признать, что в годы революции и после нее культуре был нанесен большой урон: многие видные писатели, художники, ученые вынуждены были покинуть страну или погибли. Все труднее было пробиться к зрителю, читателю, слушателю тем деятелям культуры, которые не уехали, но так и не смогли найти общего языка с установившейся властью. Разрушались памятники архитектуры: только в 30-е гг. в Москве были уничтожены Сухарева башня, Храм Христа Спасителя, Чудов монастырь в Кремле, Красные ворота и сотни безвестных городских и сельских церквушек, многие из которых представляли историческую и художественную ценность.

Вместе с тем, во многих областях культурного развития были достигнуты значительные успехи. К таковым прежде всего относится сфера образования. Планомерные усилия советского государства привели к тому, что доля грамотного населения в России неуклонно росла. К 1939 г. количество грамотных в РСФСР составляло уже 89 процентов. С 1930/31 учебного года вводилось обязательное начальное образование. Кроме того, к тридцатым годам советская школа постепенно отошла от многих не оправдавших себя революционных нововведений: была восстановлена классно-урочная система, в расписание были возвращены предметы, прежде исключенные из программы как "буржуазные" (прежде всего история, всеобщая и отечественная). С начала 30-х гг. быстро росло число учебных заведений, занимавшихся подготовкой инженерно-технических, сельскохозяйственных и педагогических кадров. В 1936 г. был создан Всесоюзный комитет по делам высшего образования.

Значительно изменилась ситуация в литературе. В начале 30-х гг. пришел конец существованию свободных творческих кружков и групп. Постановлением ЦК ВКП (б) от 23 апреля 1932 г. "О перестройке литературно-художественных организаций" был ликвидирован РАПП. А в 1934 г. на I Всесоюзном съезде советских писателей был организован "Союз писателей", в который вынуждены были вступать все люди, занимавшиеся литературным трудом. Союз писателей стал инструментом тотального контроля власти над творческим процессом. Не быть членом Союза было нельзя, т. к. в таком случае писатель лишался возможности публиковать свои произведения и, более того, мог быть привлечен к уголовной ответственности за "тунеядство". У истоков этой организации стоял М. Горький, однако его председательство в ней продолжалось недолго. После его смерти в 1936 г. председателем стал А. А. Фадеев (бывший РАППовец), остававшийся на этом посту на протяжении всей сталинской эпохи (до его самоубийства в 1956 г.). Помимо "Союза писателей" были организованы другие "творческие" союзы: "Союз художников", "Союз архитекторов", "Союз композиторов". В советском искусстве наступал период единообразия.

Произведя организационную унификацию, сталинский режим принялся за унификацию стилистическую и идеологическую. В 1936 г. развернулась "дискуссия о формализме". В ходе "дискуссии" посредством грубой критики началась травля тех представителей творческой интеллигенции, эстетические принципы которых отличались от "социалистического реализма", становящегося общеобязательным. Под шквал оскорбительных выпадов попали символисты, футуристы, импрессионисты, имажинисты и пр. Их обвиняли в "формалистических вывертах", в том, что их искусство не нужно советскому народу, что оно уходят корнями в почву, враждебную социализму. В число "чуждых" попали композитор Д. Шостакович, режиссер С. Эйзенштейн, писатели Б. Пастернак, Ю. Олеша и др. В прессе появлялись статьи: "Сумбур вместо музыки", "Балетная фальшь", "О художниках-пачкунах". По существу "борьба с формализмом" имела целью уничтожить всех тех, чей талант не был поставлен на службу власти. Многие деятели искусства были репрессированы.

Как уже было сказано, определяющим стилем в литературе, живописи и других видах искусства стал так называемый "социалистический реализм". Стиль этот имел с настоящим реализмом мало общего. При внешнем "живоподобии" он не отражал действительность в настоящем ее виде, а стремился выдать за реальность то, что лишь должно было быть с точки зрения официальной идеологии. Искусству была навязана функция воспитания общества в строго заданных рамках коммунистической морали. Трудовой энтузиазм, всеобщая преданность идеям Ленина-Сталина, большевистская принципиальность - вот чем жили герои произведений официального искусства того времени. Реальность была гораздо сложнее и в целом далека от провозглашаемого идеала.

Ограниченность идейных рамок соцреализма стала значительным препятствием развития советской литературы. Тем не менее в 30-х гг. появляется несколько крупных произведений, вошедших в историю русской культуры. Самой, пожалуй, масштабной фигурой в официальной литературе тех лет был Михаил Александрович Шолохов (1905-1984). Выдающимся произведением является его роман "Тихий Дон", рассказывающий о донском казачестве в годы Первой мировой и Гражданской войны. Коллективизации на Дону посвящен роман "Поднятая целина". Оставаясь, по крайней мере внешне, в границах соцреализма, Шолохову удалось создать объемную картину произошедших событий, показать трагедию братоубийственной вражды в казачьей среде, развернувшейся на Дону в послереволюционные годы. Шолохов был обласкан советской критикой. Его литературный труд был отмечен Государственной и Ленинской премиями, дважды его награждали званием Героя Социалистического Труда, он был избран академиком АН СССР. Творчество Шолохова получило мировое признание: за писательские заслуги он был удостоен Нобелевской премии (1965 г.).

В тридцатые годы завершает свой последний роман-эпопею "Жизнь Клима Самгина" М. Горький. Метафоричность, философская глубина характерны для прозы Л. М. Леонова ("Вор" 1927 г., "Соть" 1930 г.), сыгравшей особую роль в развитии советского романа. Огромную популярность имело творчество Н. А. Островского, автора романа "Как закалялась сталь" (1934 г.), посвященного эпохе становления Советской власти. Главный герой романа - Павка Корчагин был образцом пламенного комсомольца. В творчестве Н. Островского, как ни у кого, другого проявилась воспитательная функция советской литературы. Идеальный персонаж Павка стал в реальности примером для широких масс советской молодежи. Классиком советского исторического романа стал А. Н. Толстой ("Петр I" 1929-1945 гг.). Двадцатые-тридцатые годы время расцвета детской литературы. Несколько поколений советских людей выросло на книгах К. И. Чуковского, С. Я. Маршака, А. П. Гайдара, С. В. Михалкова, А. Л. Барто, В. А. Каверина, Л. А. Кассиля, В. П. Катаева.

Несмотря на идеологический диктат и тотальный контроль, продолжала развиваться и свободная литература. Под угрозой репрессий, под огнем верноподданной критики, без надежды на издание продолжали работу писатели, не желавшие калечить свое творчество в угоду сталинской пропаганде. Многие из них так и не увидели свои произведения опубликованными, это случилось уже после их смерти.

В 1928 г. затравленный советской критикой М. А. Булгаков безо всякой надежды на публикацию начинает писать свой лучший роман "Мастер и Маргарита". Работа над романом продолжалась до самой смерти писателя в 1940 г. Произведение это было издано только в 1966 г. Еще позже, в конце 80-х, увидели свет произведения А. П. Платонова (Климентова) "Чевенгур", "Котлован", "Ювенильное море". "В стол" работали поэты А. А. Ахматова, Б. Л. Пастернак. Трагична судьба Осипа Эмильевича Мандельштама (1891-1938). Поэт необыкновенной силы и большой изобразительной точности, он оказался в числе тех литераторов, которые, приняв в свое время Октябрьскую революцию, не смогли ужиться в сталинском обществе. В 1938 г. он был репрессирован.

В 30-е гг. Советский Союз постепенно начинает отгораживаться от остального мира, сводятся к минимуму контакты с зарубежными странами, проникновение любой информации "оттуда" ставится под строжайший контроль. За "железным занавесом" остались многие русские литераторы, которые, несмотря на отсутствие читательской аудитории, неустроенность быта, душевный надлом, продолжают работать. В их произведениях звучит тоска по ушедшей России. Писателем первой величины был поэт и прозаик Иван Алексеевич Бунин (1870-1953). Бунин с самого начала не принял революцию и эмигрировал во Францию, где и прошла вторая половина его жизни. Бунинскую прозу отличает красота языка, особая лиричность. В эмиграции были созданы лучшие его произведения, в которых запечатлелась дореволюционная, дворянская, усадебная Россия, удивительно поэтично была передана атмосфера русской жизни тех лет. Вершиной его творчества считаются повесть "Митина любовь", автобиографический роман "Жизнь Арсеньева", сборник рассказов "Темные аллеи". В 1933 г. он был удостоен Нобелевской премии.

Классикой соцреализма в изобразительном искусстве стали работы Б. В. Иогансона. В 1933 г. была написана картина "Допрос коммунистов". В отличии от появившихся в то время в изобилии "картин", изображающих и прославляющих Вождя или нарочито оптимистических полотен вроде "Колхозного праздника" С. В. Герасимова, работа Иогансона отличается большой художественной силой - несгибаемая воля обреченных на смерть людей, которую мастерски удалось передать художнику, трогает зрителя независимо от политических убеждений. Кисти Иогансона принадлежат также большие картины "На старом уральском заводе" и "Выступление В. И. Ленина на 3-м съезде комсомола". В 30-е года продолжают работать К. С. Петров-Водкин, П. П. Кончаловский, А. А. Дейнека, серию прекрасных портретов современников создает М. В. Нестеров, пейзажи Армении нашли поэтическое воплощение в живописи М. С. Сарьяна. Интересно творчество ученика М. В. Нестерова П. Д. Корина. В 1925 г. Кориным была задумана большая картина, которая должна был изображать крестный ход во время похорон. Художником было сделано огромное количество подготовительных этюдов: пейзажи, множество портретов представителей православной Руси, от нищих до церковных иерархов. Название картины предложил М. Горький - "Русь уходящая". Однако после смерти великого писателя, оказывавшего художнику покровительство, работу пришлось прекратить. Наиболее известной работой П. Д. Корина стал триптих "Александр Невский" (1942 г.).

Вершиной развития скульптуры социалистического реализма стала композиция "Рабочий и колхозница" Веры Игнатьевны Мухиной (1889-1953). Скульптурная группа была изготовлена В. И. Мухиной для советского павильона на всемирной выставке в Париже в 1937 г.

В архитектуре в начале 30-х гг. ведущим продолжает оставаться конструктивизм, широко использовавшийся для строительства общественных и жилых зданий. Эстетика простых геометрических форм, свойственная конструктивизму, повлияла на архитектуру Мавзолея Ленина, построенного в 1930 г. по проекту А. В. Щусева. Мавзолей по-своему замечателен. Архитектору удалось избежать излишней помпезности. Гробница вождя мирового пролетариата представляет собой скромное, небольшое по размерам, очень лаконичное строение, прекрасно вписывающееся в ансамбль Красной площади. К концу 30-х гг. функциональная простота конструктивизма начинает сменяться неоклассикой. В моду входит пышная лепнина, огромные колонны с псевдоклассическими капителями, проявляется гигантомания и склонность к нарочитому богатству убранства, часто граничившему с безвкусицей. Стиль этот иногда именуют "сталинским ампиром", хотя с настоящим ампиром, для которого характерна прежде всего глубочайшая внутренняя гармония и сдержанность форм, в реальности его роднит лишь генетическая связь с античным наследием. Вульгарное порой великолепие сталинской неоклассики призвано было выразить силу и мощь тоталитарного государства.

Быстро развивается кинематограф. Увеличивается количество снимаемых картин. Новые возможности окрылись с появлением звукового кино. В 1938 г. на экраны выходит фильм С. М. Эйзенштейна "Александр Невский" с Н. К. Черкасовым в главной роли. В кино утверждаются принципы социалистического реализма. Снимаются фильмы на революционную тематику: "Ленин в Октябре" (реж. М. И. Ромм), "Человек с ружьем" (реж. С. И. Юткевич); фильмы о судьбе человека-труженика: трилогия о Максиме "Юность Максима", "Возвращение Максима", "Выборгская сторона" (реж. Г. М. Козинцев); комедии: "Веселые ребята", "Волга-Волга" (реж. С. А. Герасимов), "Свинарка и пастух" (реж. И. А. Пырьев). Огромной популярностью пользовался фильм братьев (в действительности же только однофамильцев, "братья" - своеобразный псевдоним) Г. Н. и С. Д. Васильевых - "Чапаев" (1934 г.).

Сложными оказались 30-е годы для отечественной науки. С одной стороны, в СССР разворачиваются масштабные исследовательские программы, создаются новые научно-исследовательские институты: в 1934 г. С. И. Вавилов основал Физический институт АН им. П. Н. Лебедева (ФИАН), тогда же создан Институт органической химии, в Москве П. Л. Капица создает Институт физических проблем, в 1937 г. создан Институт геофизики. Продолжают работу физиолог И. П. Павлов, селекционер И. В. Мичурин. Результатом работы советских ученых были многочисленные открытия как в фундаментальных, так и в прикладных областях. Возрождается историческая наука. Как было сказано, возобновляется преподавание истории в средней и высшей школе. Создается научно-исследовательский Институт истории при АН СССР. В 30-е г. работают выдающиеся советские историки: академик Б. Д. Греков - автор трудов по истории средневековой России ("Киевская Русь", "Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVIII в." и др.); академик Е. В. Тарле - знаток новой истории стран Европы и прежде всего Наполеоновской Франции ("Рабочий класс во Франции в эпоху революции", "Наполеон" и др.).

В то же время сталинский тоталитаризм создавал серьезные препятствия для нормального развития научного знания. Была ликвидирована автономия Академии наук. В 1934 г. она была переведена из Ленинграда в Москву и подчинена Совнаркому. Утверждение административных способов руководства наукой привело к тому, что многие перспективные направления исследований (например, генетика, кибернетика) по произволу некомпетентных партийных функционеров были на долгие годы заморожены. В обстановке всеобщего доносительства и набирающих размах репрессий академические дискуссии часто заканчивались расправой, когда один из оппонентов, будучи обвинен (пусть и необоснованно) в политической неблагонадежности, не просто лишался возможности работать, но подвергался физическому уничтожению. Подобная участь была уготована очень многим представителям интеллигенции. Жертвами репрессий стали такие видные ученые, как биолог, основоположник советской генетики академик и президент ВАСХНИЛ Н. И. Вавилов, ученый и конструктор ракетной техники, в будущем академик и дважды Герой Социалистического Труда С. П. Королев и многие другие.

Репрессии нанесли тяжелый урон интеллектуальному потенциалу страны. Особенно сильно пострадала старая дореволюционная интеллигенция, большинство представителей которой добросовестно служили советскому государству. В результате фальсифицированных разоблачений ряда "вредительских контрреволюционных организаций" ("Шахтинское дело", процесс "Промпартии") в массах разжигалось недоверие и подозрительность по отношению к представителям интеллигенции, что в результате облегчало расправу с неугодными и гасило всякое проявление свободной мысли. В общественных науках определяющее значение приобрел "Краткий курс истории ВКП (б)", вышедший в 1938 г. под редакцией И. В. Сталина. В качестве оправдания массовых репрессий была выдвинута идея о неизбежном усилении классовой борьбы по мере продвижения к построению социализма. История партии и революционного движения была искажена: на страницах ученых трудов и периодических изданий превозносились несуществующие заслуги Вождя. В стране утверждался культ личности Сталина

Список использованной литературы

Аймермахер К. Политика и культура при Ленине и Сталине. 1917-1932. М., 1998.

Голомшток И. Тоталитарное искусство. М., 1994.

Громов Е. Сталин: власть и искусство. М., 1998.

Добренко Е. Формовка советского читателя: Социальные и эстетические предпосылки рецепции советской литературы. СПб.,1997.

Кормер В. Двойное сознание интеллигенции и псевдо-культура. М., 1997.

Максименков Л. Сумбур вместо музыки: Сталинская культурная революция. 1936-1938. М., 1997.

Марьямов Г. Кремлевский цензор: Сталин смотрит кино. М., 1992.

Морозов А.И. Конец утопии: Из истории искусства в СССР 1930-х годов. М., 1995.