Новые подходы к освещению советско-германского пакта о ненападении 23 августа 1939 г.

До второй половины 80-х годов отечественные историки занимали единую позицию по принципиальным вопросам советской внешней политики предвоенного периода. Суть ее сводится к следующему: в 30-е годы СССР проводил политику, направленную на создание системы коллективной безопасность с целью обуздания агрессоров - прежде всего фашистской Германии, однако не получил поддержки со стороны правящих кругов Англии, Франции и США. Правительства этих стран стремились за счет уступок "умиротворить" агрессоров, отвести от себя опасность войны и направить агрессоров на Восток. Вершиной этой политики стало Мюнхенское соглашение. Англо-франко-советские переговоры 1939 года закончились провалом по вине английской и французской сторон, и Советскому Союзу в сложившейся тогда международной обстановке ничего не оставалось, как пойти на заключение пакта о ненападении с Германией, который 22 июня 1941 г. был вероломно нарушен Гитлером, развязавшим войну против СССР.

С началом перемен в нашей стране единомыслие советских историков в оценке внешнеполитических шагов руководства СССР накануне Великой Отечественной войны ушло в прошлое. Первоначально пересмотр коснулся вопроса о наличии секретного протокола к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года, существование которого в течение десятилетий отрицалось советской официальной наукой. Опубликованные в Прибалтике секретные протоколы и другие документы этого периода позволили историкам приступить к обсуждению связанных с ними проблем на страницах газет и журналов. Большинство историков не считало возможным ставить точку в этом вопросе до тех пор, пока не найдены подлинники этих протоколов в отечественных архивах, и выражали сомнение в подлинности опубликованных документов. В частности, Ф.Н.Ковалев и О.А.Ржешевский писали: "В советских архивах такие документы не обнаружены. Их оригиналов нет и в западных архивах, нет вообще нигде". Лишь некоторые историки не сомневались в наличии секретных протоколов и их подлинности: Ю.Н.Афанасьев, например, выступая 23 августа 1988 г. на организованной "Народным фронтом" Эстонии "встрече идеологического актива", назвал споры по поводу аутентичности опубликованных текстов "ненаучными". "Современное источниковедение вполне способно отличить подлинник от фальшивки," - заявил он.

Начавший работу в 1989 году Съезд народных депутатов СССР сделал проблему секретных протоколов предметом специального рассмотрения, создав комиссию под руководством А.Н.Яковлева по политической и правовой оценке советско-германского договора. Работа комиссии завершилась в декабре 1989 г., после чего наступил определенный перелом в оценках предшествовавших Великой Отечественной войне событий. Были опубликованы в центральной печати неизвестные ранее документы кануна войны, в том числе и обнаруженные в архиве ЦК КПСС подлинники секретных протоколов.

Часть советских ученых и после этого продолжала отстаивать идею о необходимости заключения пакта 1939 г. и вынужденности этого шага для советской стороны. Так, Ф.М.Ковалев и О.А.Ржешевский настаивали, что "пакт о ненападении" от 23 августа 1939 года не может не рассматриваться как вынужденная, продиктованная Советскому Союзу конкретно-исторической обстановкой тех дней мера, единственно оставшаяся возможность избежать немедленного вовлечения в войну - на западе и на востоке, причем, как знать, снова против объединенного фронта всех империалистических держав" (13). В то же время целый ряд исследователей коренным образом изменили свои прежние оценки и выводы относительно советско-германского пакта 1939 года, причин, приведших к возникновению Второй мировой и Великой Отечественной войн, присоединения к СССР Прибалтики, Бессарабии, войны с Финляндией и другим вопросам. Традиционно пакт оценивался следующим образом: признавалось, что, при всех издержках, заключение пакта позволило Советскому Союзу избежать войны в 1939 г. и выиграть время для лучшей подготовке к войне, сорвать планы создания антисоветской коалиции, существенно расширить свою территорию. Эти плюсы перевешивали все издержки морального плана, и в целом заключение пакта рассматривалось как успех советской дипломатии.

Переосмысление дипломатической истории кануна Великой Отечественной войны началось с изменения отношения к пакту: теперь сближение СССР с Германией в 1939 г. расценивается историками как роковая ошибка, "гибельный просчет" советского руководства. Доктора исторических наук М.И.Семиряга, А.Н. и Л.А.Мерцаловы указывают на следующие обстоятельства: 1) в основе решения И.В.Сталина пойти на подписание пакта с Гитлером лежало ошибочное представление об Англии и Франции как столь же враждебных государствах для нашей страны, как и Германия; 2) он недооценил остроту противоречий между ними и переоценил возможность создания антисоветской коалиции; 3) в результате соглашения с Германией СССР оказался в изоляции, испортил отношения с Англией и Францией. 4) Советское руководство не сумело воспользоваться предоставившейся отсрочкой, что показала катастрофа 22 июня 1941г. В этой связи особое неприятие критиков решения И.В.Сталина вызывали секретные протоколы к пакту и договору от 28 сентября: пойдя на подписание этих документов, считали они, Сталин отступил от принципов "ленинской внешней политики"; пренебрег нормами международного права; попрал "общечеловеческие ценности". Протоколы свидетельствовали о возврате к тайной дипломатии, означали соглашение, решавшее судьбу других стран в нарушение их суверенитета.

В это же время заявила о себе позиция, в основе которой лежит пересмотр главного положения советской историографии - утверждения о вынужденности принятого советским руководством решения пойти на сближение с Германией. "Коллективная безопасность", считают некоторые историки, никогда не была истинной целью советского руководства. Под прикрытием этой пропагандистской установки И.В.Сталин с начала 30-х гг. добивался агрессивного союза с Германией. Например, доктор исторических наук В.И.Дашичев утверждает, что с И.В.Сталин "в обход Литвинова" повел тайные переговоры с Гитлером с 1933 года. Более того, он считает, что И.В.Сталин сознательно способствовал приходу нацистов к власти, мечтая столкнуть Германию с Англией и Францией. В статье "Пакт Гитлера - Сталина: мифы и реальность", опубликованной в 1988 г., В.И.Дашичев утверждает, что переговоры с Англией и Францией служили для И.В.Сталина лишь "прикрытием подлинных намерений и средством давления на Гитлера. /.../ Как только оба диктатора сторговались, англо-франко-советские переговоры были прерваны. Прерваны по указанию Сталина, хотя для этого не было никаких видимых оснований. При желании их можно было бы довести до благополучного исхода" .

Тем не менее, эта позиция не получила всеобщего признания. Доктор исторических наук М.И.Фролов, обозревая появившуюся с конца 80-х гг. литературу, отмечает, что критикам традиционной концепции не удалось поставить под сомнение тот факт, что Англия и Франция, ведя летом 1939 г. переговоры с СССР, не стремились к заключению действительно равноправного эффективного соглашения. Сторонникам такого подхода, указывает он, не удалось привести сколько-нибудь убедительных аргументов и документальных свидетельств в свою пользу. Их доводы ограничивались переосмыслением уже известного науке материала, которому придавалось соответствующее истолкование. К сожалению, указывает М.И.Фролов, историки не имеют пока достаточного количества источников, чтобы достоверно судить о той или иной ориентации руководства СССР летом 1939 г. Не исключено, что советским руководством рассматривались различные варианты действий в поисках выхода из международной изоляции. Однако можно вполне уверенно заключить, что односторонней ориентации на Германию у советских руководителей не было.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru