Крестоносная агрессия на территории Руси

Крестоносная агрессия на территории Руси

Крестоносная агрессия на территории Руси, достигнувшая своего пика в первой четверти XIII в., берет свое начало еще в XII в. Именно тогда на землях западных и поморских славян обосновались германские рыцари, из которых главным образом состояли на первых порах отряды “крестоносных” захватчиков, они продвигались дальше на восток, вторгались, с одной стороны в Пруссию, с другой — в Прибалтику.

С конца 80-х годов XII в. “крестоносные” отряды “миссио­неров” все чаще совершают вооруженные нападения на терри­торию северо-западной Руси, преимущественно на земли полоц­ких и смоленских князей, на земли ливов, прежде всего.

Древняя ливонская летопись конца XIII в., известная под названием “Рифмованной хроники”, содержит ясное указание на то, что земли, заселенные прибалтийскими племенами, при­надлежали в политическом отношении русским и русские князья получали с них дань: “Земля зелов, ливов, летов находилась в руках русских до появления “братьев”, которые эти земли силой отобрали”. Наша летопись так же подтверждает это известие. Летопись не раз упоминает названия ряда этих племен, рассказывая о том, как они, сообща со славянскими племенами, строили русское госу­дарство.

С древних времен народы Прибалтики были связаны исто­рическими судьбами с Русью. Эти отношения укреплялись по­стоянными торговыми связями и значительным культурным влиянием. В языке эстов и латышей эти древние русские влия­ния сохранились до сих пор. Уже в Х—XI вв. в Прибалтику с Руси проникает и христианство, свидетельством чего остались древние захоронения, предметы культа (кресты и т. п.), найден­ные при раскопках. С середины XII в. немецкие купцы из Бре­мена, Любека и других северных городов, торговавшие различными товарами, добрались до устья Двины и установили эпизодические связи с Прибалтикой. Вскоре эти связи приоб­рели более постоянный характер, вследствие чего росло и крепло стремление немецких купцов создать себе в Прибалтике прочную базу. Из Прибалтики купцы стремились проникнуть и дальше, в пределы собственно русских земель. В 1184 г. в Новгороде был выстроен немецко-латинский купеческий двор, названный именем св. Петра, и церковь. Этот двор вступил в острую конкурентную борьбу с уже существовавшей здесь факторией готландских купцов, носившей имя св. Олафа.

На первых порах захватчиками в Прибалтике было само духовенство, в лице главным образом монахов-цистерцианцев. Действовали они по примеру рыцарей-разбойников того времени. Вскоре на захваченных землях установились обычные формы западноевропейского феодализма: местное население превращалось в крепостных, земли отдава­лись в бенефициальное пожалование вассалам, строились церкви и монастыри. Так делалось не только на землях ливов, но и на землях куров, семигалов и других племен.

Яркую картину этого бесцеремонного хозяйничанья на землях прибалтов оставил Генрих Латвийский—автор пространной “Хроники Ливонии”, сам являвшийся одним из участников “крестоносного” наступления на восток.

Первые шаги “миссионеров” обычно имели “мирный” ха­рактер. Так, около 1188 г. к полоцкому князю Владимиру обра­тился католический монах ордена августинцев Мейнард с тем, чтобы ему было разрешено вести проповедь христианства на земле ливов. Генрих Латвийский пишет о Мейнарде, что он “начал проповедовать ливам и строить церковь в Икесколе”.

Действия “миссионеров” не встречали у местного населения сочувствия, напротив, вызывали сильную ненависть. Как рас­сказывает Генрих Латвийский, ливы едва не принесли в жертву своим богам помощника Мейнарда—Дитриха (Теодориха), а самого Мейнарда не отпускали из своей земли, опасаясь, что он приведет христианское войско. Центром своей деятельности Мейнард избрал отстроенный им замок Икесколе (Икскюль) на Двине, расположенный несколько выше ее устья.

Придавая большое значение деятельности Мейнарда, епи­скоп бременский Гартвиг II назначил его в 1186 г. “епископом икскюльским в Русии”, а через два года папа римский Климент III утвердил это назначение и издал особую буллу об основании нового епископства в подчинении бременского архиепископа. Таким образом, был создан форпост немецко-католической агрессии на востоке, откуда началось планомерное вторжение на земли, входившие в состав Руси и подвластные русским князьям.

Папская курия руководила этой “деятельностью, придавая ей немалое значение в своей общей политике. Мейнард посы­лал в Рим донесения о своей “миссии”, и папа не скупился на благословения, похвалы и иные словесные “дары” и “милости”: помочь новоявленному епископу более существенно папа не мог. Лишь несколькими годами позже, когда неожиданная гибель императора Фридриха Барбароссы развязала руки новому папе Целестину III и когда, с другой стороны, потерпел полный провал III крестовый поход, римская курия сделала попытку оказать Мейнарду более действенную помощь.

Папа призвал к “крестовому походу” в землю ливов для насильственного их обращения в христианство. Всем, кто в та­ком походе примет участие, было обещано отпущение грехов. Однако народные массы в земле ливов единодушно противились всем попыткам “обращения” в католичество. Совершенно справедливо они связывали его с неизбежной окончательной потерей остатков своей свободы. Крестоносцам удалось исполь­зовать только те группы местного населения, которые уже начали выделяться как господствующая социальная верхушка: племенных вождей, старейшин рода. Источники сообщают, что Мейнард именно на них и опирался и перед смертью, осенью 1196 г. созвал их и взял с них обещание продолжить его “мис­сионерскую” деятельность. Однако расчеты Мейнарда и под­держивавших его представителей местной знати не оправдались.

Преемником Мейнарда явился назначенный бременским архиепископом немецкий монах Бертольд, ранее аббат Локкумский. Он намеревался силой обратить ливов в христианство, но в первом же кровопролитном столкновении, вызванном его действиями, 24 июля 1198 г., был убит. Его крестоносцы, правда, принудили значительную часть ливов согласиться на “обращение”, но, как сообщает источник, не успели торже­ствующие победители скрыться на своих кораблях из виду как ливы восстали, бросились сначала в Двину, чтобы смыть с себя ненавистное им крещение, а затем принялись за истребление столь же ненавистных монахов и попов. Созданные за предшествующие 14 лет церкви были сожжены. Все следы навязанного силой христианства были уничтожены в короткий срок.

На смену Бертольду из Бремена прибыл племянник архиепископа Альберт, названный Марксом “паршивым бременским каноником”. Для Альберта вся его деятельность среди ливов была от начала и до конца предприятием военно-разбойничьег характера, в котором “проповедь”, “обращение” вообще уже не играли роли. Молодой отпрыск знатной феодальной семьи графов Буксгевден фон Аппельдерн, он в духе того времени рассчитывал оружием приобрести богатство и славу.

В чьих интересах действовал Альберт Аппельдернский, достаточно ясно говорит тот факт, что из 30 лет своего епископства он 12 лет провел в Германии. Родственными и социальными узами он был тесно связан с феодальной аристо­кратией (светской и духовной) северной Германии.

Альберт сумел заручиться более реальной, чем его пред­шественники, поддержкой папы, в особенности вступившего в 1198 г. на римский престол Иннокентия III, который придал разбойничьему предприятию Альберта против ливов характер “подвига благочестия”. Буллой от 5 октября 1199 г. папа объявил участие в походе против ливов равнозначным выпол­нению обета, за который предоставлялось полное отпущение грехов, а спустя 5 лет, во время IV крестового похода, он другой буллой приравнял крестоносцев в Прибалтике к кресто­носцам, отправляющимся в Палестину, разрешил, в случае если был принесен обет об участии в походе “ в святую землю”, заменять его походом в Прибалтику. Таким образом, папа официально признал так называемую “ливонскую миссию” военным предприятием и сам же призвал к оружию, обратив­шись с особым посланием к бременскому духовенству и к “христианам Нижней Германии”, предлагая принять широ­кое участие в походе Альберта, объявленном при этом “вели­ком делом веры”.

Епископ Альберт действовал заодно с датским королем Канутом VI и герцогом Шлезвигским Вальдемаром, которые в эти же годы опустошали земли эстов, лежавшие севернее земли ливов. Генрих Латвийский упоминает и о германском импера­торе Филиппе Швабском, у которого Альберт, по-видимому, также заручился поддержкой.

После такой основательной подготовки, свидетельствовавшей о том, какое большое значение придавали властители феодаль­ной Европы католической экспансии на восток, походу на рус­ские земли, Альберт весной 1200 г. начал свое вторжение. Несмотря на сравнительно многочисленную рать, которую Альберт привел с собой на 23 судах, население оказало агрес­сорам упорное сопротивление. Хитрый каноник смог обосно­ваться в этих местах только тогда, когда он использовал меж­племенную вражду и натравил на ливов, совладать с сопротив­лением которых сам был не в состоянии, соседнее племя земгалов, а также, по примеру Мейнарда, привлек на свою сторону ливскую и куршскую знать.

Большую роль сыграл захват крестоносцами устья Авины и постройка здесь в 1201 г. на месте, где давно уже существовало поселение, укрепленного города, названного Ригой. Отсюда легко было организовать действенный контроль над Подвиньем, с одной стороны, и над Балтикой—с другой. Папа не оставил без своей помощи и эти действия агрессоров. Генрих Латвий­ский сообщает, что папа запретил под страхом церковного отлучения кому-либо впредь посещать гавань семигалов. Это должно было обеспечить торговую монополию захваченной нем­цами Риги и ухудшить торговлю, которую местное население издавна вело из своей, какой-то другой, гавани. Интересно и другое: русские купцы, постоянно поддерживавшие с ливами и остальными местными племенами торговые отношения, не считали нужным следовать этому папскому запрещению и пы­тались торговать по-прежнему, отправляясь для этого в гавань земгалов. Тогда немцы “напали на них, и после того как двое, а именно лоцман и капитан, были схвачены и преданы жестокой смерти, прочие принуждены были вернуться”.

В этих кратких сообщениях летописца дано чрезвычайно важное свидетельство о подлинном характере деятельности крестоносцев. Это было вторжение ради захвата торговли на Балтике, ради захвата земель.

Враждебные действия крестоносцев в Прибалтике были с са­мого начала вероломными по отношению к русским, заключив­шим еще в 1195 г. торговый договор “со всеми немцами, готландцами и латинянами”. Договор этот, подписанный князем нов­городским Ярославом Владимировичем и послом немцев в лице некоего Арбуда, был, очевидно, обновлением и расширением прежде действовавшего соглашения, на что указывает упоми­наемый и подтверждаемый в договоре 1195 г. “мир старый”.

Действия крестоносцев имели целью создать торговую блокаду Руси, так как главные торговые связи шли из Прибал­тики в Псков, Новгород, Ладогу. Полоцк, Смоленск и другие русские города. Даже католические церковные историки вы­нуждены признать, что именно торговые интересы направляли католическую экспансию на восток и что поэтому, говоря сло­вами одного из таких историков-доминиканцев, “средневековый христианин не мог никак забыть о существовании этих широких путей в языческий мир”.

В 1202 г. был создан специальный военно-монашеский орден под названием “Братья Христова воинства”, которому Инно­кентий III предписал устав созданного в Палестине ордена “храмовников” и в качестве отличительного знака утвердил для нового ордена изображение красного креста и меча, нашитых на белый рыцарский плащ. Отсюда и пошло позднейшее на­звание ордена “меченосцы”. В отличие от “храмовников”, являвшихся папским орденом, “меченосцы” были орденом рижского епископа.

В 1207 г. было установлено, что одна треть всех захвачен­ных в Прибалтике земель передается ордену.

Русские были главным врагом, против которого направля­лась агрессия германских рыцарей и монахов. Захватчики превосходно знали, что они действуют в пределах русских владений. Наиболее опасными их противниками были русские князья — полоцкий, псковский, смоленский, особенно же “вели­кий князь” новгородский. Эти князья оказывали постоянную поддержку местному населению, ведшему нелегкую борьбу с захватчиками. Особенно часто русские оказывали существен­ную помощь своим ближайшим соседям эстам, против которых усиленно действовали датско-шведские рыцари, руководимые архиепископом Андреем Лундским, в свою очередь получившим поддержку с двух сторон — от короля датского и от папской курии. В 1206 г. папа Иннокентий III в особом послании писал архиепископу, явно подстрекая его к разбойничьему походу против эстов: “Так как ты, по правильному и благочестивому решению, отправляешься против язычников… мы препоручаем тебе в стране, которую ты с христовой помощью приведешь после уничтожения язычества к познанию веры христовой, установить католического епископа”.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru