Обеспечение русской армии (конец XV - первая половина XVII вв.)

Обеспечение русской армии (конец XV - первая половина XVII вв.)

Волков В. А.

Создавая поместное войско, наделенное земельными дачами, правительство в какой-то степени обеспечило содержание служилых людей. В походы они обязаны были подниматься за свой счет, заранее позаботившись о подготовке снаряжения и провианта ("домовых запасов"). Ситуация резко изменилась после появления в составе русской армии "служилых людей по прибору", получавших из казны, помимо небольших земельных дач, кормовое, хлебное и вещевое жалованье. Содержание многочисленного войска увеличило расходы государства. В XVI в. правительство вынуждено было ввести дополнительные подати с тяглого населения, собираемые в казну на военные нужды: "стрелецкие деньги" – шедшие на содержание стрельцов, "ямчужные деньги", предназначенные для организации производства боеприпасов ("ямчуг" - селитра) и "полоняничные деньги", составлявшие специальный фонд из которого выплачивался выкуп за пленных.

Русские помещики "со всей своею службой" (военными слугами, лошадьми, оружием и припасами) выступали в поход за счет доходов с вотчин и поместий. С. Герберштейн дал подробное описание организации походного быта московских воинов, подчеркнув их непритязательность и привычку стойко переносить трудности и лишения походной жизни. Каждый из ратников имел "в мешке, длиною в две или три пяди, толченое просо, потом восемь или десять фунтов соленой свинины; есть у них в мешке и соль, и притом, если он богат, смешанная с перцем. Кроме того, каждый носит с собою топор, огниво, котлы, или медный горшок, чтобы, если он случайно попадет туда, где не найдет ни плодов, ни чесноку, ни луку или дичи, иметь возможность развести там огонь, наполнить горшок водою, бросить в него полную ложку проса, прибавить соли и варить; довольствуясь [такой скудной] пищей, живут и господин и рабы <…> Точно также, если у московита есть плоды, чеснок или лук, то они легко могут обойтись без всего другого".

Положение в снабжении походных ратей мало изменилось даже в конце XVI в. Вслед за своими предшественниками проблемой снабжения русской армии заинтересовался Д. Флетчер. Его записки содержат информацию, существенно дополняющую сведения Герберштейна. "Что касается до съестных припасов, - писал Флетчер, - то царь не дает никакого продовольствия ни начальникам, ни нижним чинам, и ничего никому не отпускает, кроме как иногда некоторого количества хлеба, и то на их же деньги. Каждый обязан иметь с собою провианта на четыре месяца и в случае недостатка может приказать, чтобы добавочные припасы были ему привезены в лагерь от того, кто обрабатывает его землю, или из другого места. <…> В поход они, обыкновенно, берут сушеный хлеб (называемый сухарями) и несколько муки, которую мешают с водою и таким образом делают небольшой комок теста, что называют толокном и едят сырое вместо хлеба. Из мясного употребляют они в пищу ветчину, или другое сушеное мясо, или рыбу, приготовленные на манер голландский".

Денежное жалованье получали лишь дворяне и дети боярские, служившие полковую службу. Мелкопоместные дворяне (оклад в 20 четвертей) зачислялись в "городовую" (осадную службу), выполнявшуюся в пешем строю, и денежного жалованья не получали. Флетчер именует полковых помещиков "окладными" или "царскими" телохранителями и пишет, что "эти 15 000 всадников разделяются на три разряда или степени, отличные одна от другой как по значению, так и жалованью. Первый разряд составляют так называемые дворяне большие, или полк главных окладных, из коих одни получают сто, другие восемьдесят рублей в год, и не один менее семидесяти. Второй разряд составляют середние дворяне, или вторые по количеству их оклада. Дворянам этого разряда уплачивается по шестидесяти или пятидесяти рублей в год, и никому менее сорока. К третьему или низшему разряду принадлежат дети боярские, самые последние по окладу. Из них те, коим дается небольшое жалованье, получают тридцать рублей в год, а другие только двадцать пять или двадцать, но никто менее двенадцати. Половина жалованья выдается им в Москве, другую же получают они в поле от главного военачальника, если бывают в походе и участвуют в военных действиях. Сумма всего, выдаваемого им, годового жалованья, когда оно уплачивается им вполне, простирается до 55 000 рублей".

Обеспечение службы воинов Государева полка и городовых полков сильно разнилось. Если средний размер владений служилого человека, записанного в Боярскую книгу, был равен 324 четвертям земли, то дети боярские, числившиеся в Каширской десятне, имели в среднем только 165 четвертей земли. Денежный оклад также разнился. В Государевом полку минимальный оклад приходился на 25 статью и составлял 6 руб., тогда как служилые люди 11 статьи получали по 50 руб. (данных о жаловании воинов других статей не сохранилось). В городовых полках денежное жалование выплачивалось в пределах от 4 до 14 руб.

После Смутного времени начала XVII в. система самообеспечения ратной службы помещиков за счет крестьянских платежей оказалась разрушенной. Большинство из них уже не могло "подняться" на государеву службу без денежного жалованья из государственной казны. При этом разница в обеспечении службы людей "московского чина" и городовых детей боярских сохранилась и в XVII в.. По росписи 1616 г. бояре и окольничие получали денежного жалованья от 700 руб. (боярин кн. Ф.Ю. Мстиславский) до 300 руб. (боярин П.П. Головин). Поместный оклад у бояр, как правило, составлял 1000 четвертей земли. Из придворных чинов самый большой денежный оклад – 300 руб. -получал кравчий М.М. Салтыков, самый меньший – 150 руб. – постельничий К.И. Михалков. Интересно, что думный дворянин Кузьма Минин получал из казны 200 руб. жалованья (поместным окладом он был не верстан), тогда как другой думный дворянин Г.Г. Пушкин был пожалован окладом всего в 120 руб. Стольники получали от 200 до 90 руб., стряпчие с платьем от 65 до 15 руб., московские дворяне от 210 до 10 руб. – таким окладом был наделен Р.А. Вельяминов (его поместный оклад составил 400 четвертей земли). Жильцы получали денежного жалованья по 10 руб., поместного 400-300 четвертей, городовые дети боярские - 10 руб. и 300-50 четвертей земли, новокрещены и татары – 8 руб. и 300-40 четвертей земли, поместные (верстанные) казаки – 3 руб.и 20-12 четвертей земли.

В военное время денежные выплаты служилым людя увеличивались. В декабре 1633 г. боярину С.В. Головину и дьяку М. Поздееву был дан царский наказ о роздаче денежного жалованья воинским людям. Согласно этому документу все они были разделены на 3 статьи, получившие:

1-я ("большая") статья – 25 руб.

2-я ("середняя") статья – 20 руб.3-я ("меньшая") статья – 15 руб.Поместным атаманам и казакам Замосковных городов и белозерцам полагалось раздать по 20 руб.За выказанные на службе отличия, за раны, "полонное терпенье" поместное и денежное жалованье могло быть увеличено. В одном из дошедших до наших дней официальном документе сохранилась примерный расчет дополнительного оклада, "придававшегося" дворянам и детям боярским за убитых ими во время Смоленской войны 1632-1634 гг. "литовских людей". Составители этого указа определили: воину, "на котором написано в послужном списку побитых 10 человек или болши, тем всем придачи по 50 чети, денег за семь мужиков за убитых по рублю; а на которых убитых семь мужиков, и тем семь рублев, поместной придачи 50 чети; а будет на котором написан один, поместной придачи нет, придать один рубль за один мужик".* * *

Денежное жалование, назначенное для выплаты стрельцам при учреждении их отрядов в 1550 г., составляло 4 руб. в год, то есть явно соотносилось с минимальным денежным окладом служилых людей "по отечеству". Городовые стрельцы получали меньше московских – по 2 руб. в год.

Еще меньшая сумма выплачивалась служилым людям "пушкарского чина". В XVI в. московские пушкари, затинщики, воротники и кузнецы получали по 2 руб. с гривною в год (как городовые стрельцы), по осьмине муки, по половине пуда соли в месяц и сукна на 2 рубля в год. Городовые пушкари довольствовались жалованьем в 1 рубль. Помимо денег им выдавалось 2 пуда соли, 12 "коробов" ржи и 12 "коробов" овса в год.

В конце XVI – начале XVII в. стрелецкое жалованье было увеличено. Московские рядовые стрельцы стали получать по 5 руб., десятники – по 6 руб. и пятидесятники - по 7 руб. Хлебного жалованья они получали соответственно 7 ? , 8 3/8 и 9 четвертей ржи и столько же овса.В городах рядовые стрельцы стали получать по 3 руб. в год, десятники - по 3 руб. 25 коп., пятидесятники - по 3 руб. 50 коп., сотники – по 10 руб. Однако не всегда денежное и хлебное жалованье выплачивалось сполна, что вызывало нескончаемый поток жалоб служилых людей. В 1592/1593 гг. при формировании гарнизона Ельца, новоприборным стрельцам и казакам было "сказано" жалованье по 3 руб. деньгами, 6 четвертей (36 пудов; 576 кг.) ржи и 6 четвертей (36 пудов; 576 кг.) овса человеку. В действительности в первый год службы елецкие стрельцы и казаки получили деньгами не более полтины, а хлебом по 2 четверти (12 пудов; 192 кг.) ржи и по 2 четверти овса, а на "сто первый год" (1592/1593) им было дано лишь по четверти ржи и по четверти овса. В середине XVII в. в Кольском остроге денежный оклад рядового стрельца составлял 3 руб. 50 коп., десятника – 3 руб. 75 коп., пятидесятника – 4 руб., сотника – 12 руб., головы –25 руб. Кроме того стрельцы получали 2 четверти ржи, 4 четверти овса и 1 четверть ячменя ежегодно. Многочисленные челобитные возымели действие, и в марте 1593 г. со вторым елецким воеводой И.Н. Мясным в город прислали жалованье, после раздачи которого жалобы прекратились. Увеличилось жалованье людей пушкарского чина. В середине и второй половине XVII в. они получали от 2 до 4,5 руб. ежегодно. В Кольском остроге денежный оклад пушкарей приравняли к стрелецкому, составлявшему 3 руб. 50 коп., однако хлебного жалованья они получали вдвое больше стрельцов. При образовании новых гарнизонов на южной границе деньги на "селитьбу" и жалованье пушкари получали одинаково со стрельцами. В I637 г. при наборе на службу в новые крепости Усерд и Яблонов стрельцов, конных казаков и пушкарей, им выдали на год по 5 руб. каждому, хлебного жалованья пушкари и стрельцы получили по 2 четверти ржи (12 пудов; 192 кг.) и 3 четверти овса (18 пудов; 288 кг.). Самыми высокооплачиваемыми из приборных людей являлись казаки, несущие конную службу. В том же 1637 г. в Усерде и Яблонове они получили на "селитьбу" и государева денежного жалованья - по 8 руб. на год, а хлебного жалованья – 3 четверти ржи (18 пудов; 288 кг.) и 5 четвертей овса (30 пудов; 480 кг.). В 30-х гг. в Усть-Чернавском остроге новоприборным казакам выдавалось 2 руб. "на селитьбу", 3 руб. жалованья, а также 4 четверти ржи, 3 четверти овса, 1 пуд соли, а также казенное оружие и боеприпасы. В 1651 г. в Болховом ратным людям, несущим конную службу (драгунам и казакам) было выдано по 5 руб., несущим пешую службу ( стрельцам, пушкарям и воротникам) – по 3 руб.

Иногда стрельцам и казакам выдавались дополнительные деньги "сверх окладов", как правило накануне выступления их в поход. Подобный случай произошел в 1611 г. в Курмыше, где стрельцам выдали, помимо "сполна" выплаченных окладов, "по полтине человеку, а казаком по рублю, потому что конные".

Жалованье "приборным людям" выдавалось дважды в год, как правило, 25 сентября и 25 марта. Стрельцам, поступавшим на службу на "земском жалованьи" в годы Смутного времени, содержание выдавалось в одном случае - 28 декабря и 28 июня, в другом - 20 сентября и 20 марта. Два раза в год получали свое жалованье стрельцы, находившиеся на службе у Соловецкого монастыря. В XVII в. соловецким ратникам выплачивали деньгами 3 руб., и выдавали на каждого по 3 четверти ржи и овса хлебного жалованья, на сумму 80 коп., в ценах того времени. Прибираемым на службу в Смутное время стрельцам, жалованье выплачивали земские старосты. В то время оно было увеличено, хотя разнилось в каждом конкретном случае. Так, В.А. Ослопов должен был получать денежного жалованья 4 руб. 10 алтын и хлебного – 6 четвертей овса; О.И. Москвитин – 4 руб. 8 алтын 2 деньги, 6 четвертей ржи и 6 четвертей овса; И. Иванов – 4 руб. "денег с четвертью", 6 четвертей ржи и 6 четвертей овса.

Служба в учрежденных в первой половине XVII в. полках "нового строя" оплачивалась несравненно выше службы стрельцов, полковых и городовых казаков, пушкарей и затинщиков. Самое большое денежное жалованье, доходившее до 30 рублей, получали рейтары и копейщики – наиболее привилегированные воины рейтарских шквадронов. Оно уменьшалось лишь для тех записавшихся в рейтарскую службу служилых людей "по отечеству", которые продолжали владеть поместьями, как правило, на 10-35 коп. за каждый имевшийся у них крестьянский двор.

Жалованье начальных людей учрежденных в 30-х гг. XVII в полков солдатского, рейтарского и драгунского строя первоначально было очень значительным, но затем, после окончания Смоленской войны подверглось сокращению. Размеры этого секвестра позволяет установить "Память из Иноземного Приказа в Новгородскую четверть с росписанием жалованья начальным людям и урядникам солдатских полков" 1649 г.

Реальные выплаты несколько отличались от окладов, хотя правительство старалось соблюдать установленную норму. В середине XVII в. размер месячного кормового жалованья начальных людей полков "нового строя" составлял: у генералов - 90-100 руб., у полковников - 25-50 руб., у подполковников - 15-18 руб., у майоров - 14-16 руб., у ротмистров - 13 руб., у капитанов - 9-11 руб., у поручиков и полковых квартирмейстеров - 5-8 руб., у прапорщиков - 4-7 руб. Оклады начальных людей полков рейтарского строя были выше окладов военнослужащих полков солдатского строя; драгунские оклады равнялись соответственно солдатским окладам. У офицеров, поверстанных поместным окладом, как и у рейтаров-дворян, вычитали из денежного оклада суммы, соответствующие количеству бывших за ними крестьянских дворов. Обычно убавлялось по 10-35 коп. за каждый двор, в зависимости от воинского звания и оклада.

Рядовые солдаты и драгуны получали намного меньше начальных людей, но в 2 – 2,5 раза больше стрельцов и пушкарей. Так, в 1638 г., во время большого засечного строительства на южных границах, при наборе в Туле в солдатскую и драгунскую службу "всяких охочих людей, которые не в службе и не на тягле", им было определено жалованье в 8 денег в день (старым солдатам, бывшим на службе под Смоленском и Можайском во время русско-польской войны 1632-1634 гг.) и в 7 денег ("которые наперед сего в салдатцкой и в драгунской службе не были"). Во время Донского похода 1648/1649 гг. А.Т. Лазарева, подчиненные ему солдаты получали по 50 коп. в месяц и 1 руб. в год "на платье".

С целью обеспечения бесперебойного снабжения несущих походную службу солдат, рейтар, драгун и стрельцов продовольствием, правительство вынуждено было собирать со всех без исключения категорий населения "служилые хлебные запасы" (рожь, муку, сухари, толокно, крупы и т.п.), доставлявшиеся в порубежные города. От этой подати освобождались лишь жители "самых дальних мест", которые выплачивали ее стоимость деньгами. Мясо, соль и вино доставлялись в войска из Москвы с царского двора.

Обучение ратных людей

В XV–XVI вв. уровень и качество подготовки воинов поместного ополчения правительство почти не волновал. Судя по результатам походов и сражений того времени, он вполне соответствовали предъявляемым к ним требованиям. Умение владеть оружием, азы строевой подготовки и знание общевойсковых сигналов усваивалась дворянским недорослями еще до зачисления на службу, без чего они не могли быть поверстанными государевым поместным и денежным жалованьем. В последующих походах и боях эти знания закреплялись практическим опытом. В результате суровая походная школа превращала русских помещиков в закаленных воинов, способных постоять за себя в схватке с врагом. Документы того времени свидетельствуют о многих случаях отважного поведения служилых людей, демонстрировавших хорошую выучку и умение владеть оружием. Так, в 1633 г. рязанец Михаил Иванов с гордостью сообщал, что он в бою "многих татар побил и переранил, да двух человек взял живых своими руками, и многой полон отгромил", при этом под ним "застрелили из лука коня наповал". Героическое поведение ратников поощрялось. В данном, например, случае рязанский сотенный голова М. Иванов был награжден прибавкой 50 четвертей земли к его 150 четвертям поместного жалованья и 2 руб. денежного жалованья к имеющимся у него 6 руб. Сверх того, за командование сотней, ему было придано 5 руб. "головнаго" жалованья., "да язычного два рубли, да сукно доброе". Определенные затруднения в боевой подготовке могла вызвать лишь необходимость использования огнестрельного оружия, достаточно сложного в обращении, однако появление пистолетов и карабинов с колесцовыми, а затем и ударно-кремниевыми замками облегчили эту задачу. Впрочем, даже в первой половине XVI в. иностранные наблюдатели отмечали, что московские ратники с большим искусством производят и выдерживают нападения, действуют огнестрельным оружием, и расставляют удивительной величины строи". В XVII в. правительство стало требовать от служилых людей "по отечеству" обязательного вооружения огнестрельным оружием. Впрочем, и сами дворяне были не прочь приобрести пищали, карабины и пистолеты", особенно если это осуществлялось за казенный счет.

Сложнее дело "ратного наученья" обстояло со стрельцами, городовыми казаками и людьми "пушкарского чина". При зачислении на службу они уже имели необходимые военные знания. Однако специфика их службы требовала постоянной готовности и упражнения в стрельбе. Власти старались контролировать уровень боевой подготовки стрельцов и пушкарей, устраивая регулярные смотры, участие в которых требовало многодневных напряженных занятий всех участвующих в них воинов. Обращаясь к воеводам, правительство требовало постоянной проверки уровня боеготовности стрелецких частей и казаков. Так, в наказе новым путивльским воеводам стольнику Б.М. Нагому и П.Н. Бунакову отмечалось, что воеводы должны следить, чтобы "пешие б стрелцы и козаки <…> были все с пищалми и стрелять бы стрелцы и козаки были горазды (выделено нами. – В.В.)". Выполнить данные указания было невозможно без систематического обучения приборных людей стрельбе и строевым действиям.

Сохранилось детально описание артиллерийского и стрелкового смотров, производившихся в окрестностях Москвы в годы правления царя Ивана Васильевича. Сделано оно было английским купцом и дипломатом Э. Дженкинсоном, наблюдавшим учение стрельцов и артиллеристов во время его пребывания в нашей стране в 1557 г.

Оба смотра проводились 12 декабря ("в самую глухую зимнюю пору") за пределами Москвы, где для артиллерийского испытания заранее изготовили два огромных сруба, толщиною в 30 футов (ок. 10 м), полностью засыпанных землей. Перед срубами установили белые мишени, облегчавшие пушкарям наведение орудий на цель. В стороне на возвышенном месте оборудовали наблюдательную позицию, откуда за стрельбами мог наблюдать царь и его окружение.

На смотр доставили все находившиеся в Москве пушки и пищали, установленные в один ряд в соответствие с размерами, начиная с малокалиберных и кончая "великими" орудиями, стреляющими ядрами весом в пуд и более. Перед началом смотра был дан залп "греческим огнем" (по предположению Н.Е. Бранденбурга, - зажигательными снарядами), а затем начали поочередно обстреливать срубы, начиная с небольших орудий и кончая большими пушками. Было сделано три очереди и к концу последней обе цели оказались полностью уничтоженными.

Обнаруженные Н.Е. Бранденбургом свидетельства позволяют утверждать, что артиллерийские смотры проводились вплоть до 1673 г.

Стрелковый смотр состоялся непосредственно перед артиллерийскими стрельбами. В нем участвовало 5000 стрельцов, по-видимому, весь московский стрелецкий гарнизон. К сожалению только сейчас можно уточнить неточно процитированный Н.Е. Бранденбургом текст. С легкой руки этого исследователя в нашей науке утвердилось мнение, что в смотре 12 декабря 1557 г. участвовало всего 500 стрельцов. В оригинале же записано, что перед прибытием царя на поле колонной по 5 человек в ряду пришли 5000 "аркебузиров", каждый с пищалью на левом плече и фитилем в правой руке. На этот раз мишенью служила стена, сложенная из ледяных глыб, толщиной в 2 фута (ок. 60 см). Длина вала составила ? английской мили (ок. 400 м.), а высота 6 футов (ок. 1,8 м.). Огневой рубеж был устроен на расстоянии 60 ярдов (54 м.) от мишени. Здесь и находились стрельцы, по команде царя открывшие огонь. Они продолжали обстреливать ледяной вал до тех пор, пока он не был полностью разрушен стрелецкими пулями.

Сведения Дженкинсона подтверждает и Ф. Тьеполо, отметивший факт обучения русских воинов в мирное время иностранными солдатами. При их помощи "московиты по праздникам обучаются аркебузу по германским правилам и, став уже весьма опытны, изо дня в день совершенствуются во множестве".

Выучка служилых людей "по прибору" проверялась не только в ходе показательных стрельб, но и на театре военных действий. Обычными считались посылки стрельцов из Москвы и северных городов на южную границу, где они усиливали гарнизоны порубежных крепостей и засечных острожков. Только в 1639 г. в Туле, Одоеве, Веневе, Крапивне и Переяславле Рязанском находилось 3479 стрельцов из Москвы, Опочки, Старой Русы, Пскова, Острова, Порхова, Изборска, Гдова, Заволочья и Ладоги. В ходе длительных "командировок" служилые люди "по прибору" совершенствовали воинский профессионализм, учились действовать в боевой обстановке.

С первых дней появления в России полков "нового строя" военнослужащие этих частей постигали азы европейской военной науки под наблюдением нанятых на русскую службу иноземных офицеров-инструкторов. Они давали письменное обязательство учить русских людей "с радением всякому ратному делу, чего сам умею и сколько могу научить, без всякие хитрости и оплошки". Во второй трети XVII в. крупными центрами обучения солдат и драгун являлись не только Москва, но также Заонежье и Севск. В Заонежские погосты направили "для драгунского и салдатцкого ученья" 2 полковников, 2 подполковников, 4 майоров, 28 капитанов, 17 поручиков, 2 полковых квартирмейстеров, 18 прапорщиков, 3 полковых обозников, 1 полкового лекаря, 2 писарей, 31 сержанта, 10 барабанщиков и 1 трубача. Тогда же в Севск для "драгунского учения" прибыло 62 иноземных инструктора разных чинов.

Обучение набранных в полки "нового строя" солдат, рейтар и драгун облегчалось тем, что в первую очередь в них набирались представители служилого сословия: иноземцы, обедневшие дворяне и дети боярские, казаки, жители приграничных уездов, многим из которых ратное дело было "за обычай".

В 30-х гг. XVII солдатскому строю стали обучать стрельцов. Как правило, исследователи цитируют обнаруженные С.К. Богоявленским в столбцах Владимирского стола Разряда документы 1639 г. о первых попытках введения ратного обучения "приборных людей". В них упоминается о распоряжении властей находившимся в Туле московским стрельцам пройти обучение у полковника А. Крафтера, который должен был "учить солдатскому строю" личный состав стрелецких приказов А. Полтева и М. Баскакова. Особый интерес историков вызвали жалобы стрельцов, пытавшихся добиться отмены этого решения ссылками на то, что "они де искони вечно в солдатском строе не бывали <…> и им де будучи в солдатском строе вконец погибнуть и промыслов своих отбыть". Протесты стрельцов вынуждают исследователей считать произошедшее уникальным случаем, хотя и подтвержденным затем твердым решением правительства. Незамеченными остаются другие факты обучения стрельцов военному делу. Между тем, за год до описываемых событий служилый иноземец "потешник Ивашко Ермис" бил челом государю, сообщая о необходимости выделения ему помощников. В частности он писал: учу я ныне твоих государевых трубников из дворца 20 человек, да из Иноземского приказу 19 человек; да я ж по твоему государеву указу, учу ратному строенью Иванова приказу Головленкова 600 человек стрельцов (выделено мной – В.В.), и у того всего ученья живу я один; и одному мне у того дела, у трубничья и у стрелецкого ученья, быть не уметь и не успеть, и русский язык мне не весь сполна заобычен". Завершая челобитную, Ермис просил московское начальство выделить ему в помощь "иноземцев последней статьи сержантов Джан Михеля ида Павла Афанасьева, которым все его ученье и русский язык весь за обычай". Чрезвычайно важным представляется другой факт: спустя 4 года, в июне 1642 г. на полях под селом Покровским, тот же "немчин Иван Ермис" обучал московских сотников и стрельцов "Иванова приказу Головленкова". Налицо установившаяся система обучения военному делу и последовательность проведения ее в жизнь.

Постепенно стрелецкая и солдатская служба в плане обучения, организации и вооружения унифицировалась, и во второй половине XVII в. иностранные наблюдатели уже не видели принципиальных различий между старой и новой пехотой, отмечая лишь ее сходство с турецкими янычарами. По сообщению Я. Рейтенфельса, в деле военной подготовки русские драгуны, "будучи обучены немцами <…>, а может быть и вследствие долголетнего упражнения, так усовершенствовались, что кажется, превзошли самих себя".

Для обучения ратному делу военнослужащих полков "нового строя" очень скоро понадобились не только инструкторы, знания и опыт которых сильно разнились, но и печатные руководства. В 1647 г. в Москве на русском языке тиражом в 1200 экземпляров было напечатано обширное сочинение датчанина И.Я. Вальгаузена "Военное искусство пехоты" ("Kriegskunst zu Fuss"), в переводе получившее название "Учение и хитрость ратного строения пехотных людей".

Наставления Вальгаузена имели в основе правила передовой в то время нидерландской военной школы, вершиной которой являлась новаторская практика Мориса Оранского. Автор подробно разъяснял принципы обучения солдат в ротном и полковом строю (правила построения и перестроения рядов и шеренг, приемы владения мушкетом и пикой, ведения огня), давал рекомендации по организации караульной службы, объяснял основные требования к "походному строению" и устройству временного лагеря, основные способы поддержания дисциплины и порядка в армии и т.п. Особое внимание обращалось на получение достоверной информации о противнике и необходимость активных действий в военное время. "Высоким урядникам, - сообщалось в книге, - надобно смечати, какова недруга они перед собою имеют, и сколько у него конных и пехотных людей, и сколко ратных запасов у себя имеют, и как их рейтары и пехота вооружены и наряжены. А когда они против недруга в поле стоят, и им днем и нощию вымышляти и искати как и чем бы им недругу убыток и помешку учинити, и как бы приход запасов отрезати, как травитися и приступати и как з наряду в полки его стреляти, и иное. А на полевых боях и на стравках надобно им всегда прилежно и крепостно недруга во зрении и очех своих держати и имети, и недругово ополчение раззнавати. А против того и свое ополчение понадобно гораздо урядити".

Русское издание труда Вальгаузена содержало 32 рисунка, с изображение 67 фигур, служивших наглядным пособием для пояснения наиболее важных положений руководства, в том числе 143 предписанных эволюций с мушкетом.

В предисловии к "Учению" отмечалось, что готовится выпуск новых пособий и сообщалось, каким разделам военной науки они будут посвящены. Во вторую книгу (том) предполагалось включить наставления "о ратном строении конных людей", третья книга должна была содержать руководства о "ратной мудрости учити ополчения" (войска), четвертая - посвящалась выработке правил (науке) взаимодействия ратных людей, ополчения, пушечного наряда и укреплениям; в пятой книге планировалось напечатать пособие, "как гораздо воевати", в шестой книге - сообщение о "воинском чину как всякому подобает научену быти"; седьмая книга отводилась для разбора корабельной ратной наукм, в последней, восьмой книге должны были содержаться "всякие разговоры и надобные вопросы, которые во многих ратных делах бывали и еще и впредь прилучитися могут добре годно и прохладно прочитати".

Намеченный издательский план не был осуществлен, и публикация "Учения" оборвалась на первом томе. Но даже эта часть труда Вальгаузена, представляет собой солидный фолиант, состоящий из восьми частей и заслуживает пристального изучения.

Имеются точные сведения, что "Учение" использовалось при обучении солдат. Когда в декабре 1661 г. царь Алексей Михайлович назначил М. Кровкова полковником солдатского выборного полка, боярин С.Л. Стрешнев передал ему знамя полка и книгу "ратного ополчения, почему ему разумети и строити пешей солдатской строй".

Этот факт свидетельствует о том, что "Учение и хитрость ратного строения пехотных людей" являлось официальным документом, которым руководствовались старшие воинские начальники. Таким образом, "Учение" нашло практическое применение при формировании и обучении русских солдатских полков.

О существовании в России печатных руководств для обучения конницы нового строя сведений нет. Задуманный в 1650 г. перевод с голландского языка правила обучения "рейтарскому строю" не был осуществлен. В связи с этим П.П. Епифанов высказал интересное предположение об использовании офицерами при обучении рейтар рукописных правил. Нет основания для сомнения в том, что они проходили военное обучение, об этом сохранилось указание Котошихина, но документальных подтверждений употребления инструкторами ("региментарами) каких-либо наставлений не имеется.

Пристальное внимание уделялось в Москве разработке теоретичеких оснований артиллерийского дела. Еще в 1606 г. М. Юрьев и И. Фомин перевели на русский язык соответствующие разделы трактата Л. Фронспергера "Военная книга", изданного во Франкфурте-на-Майне в середине XVI в. Позднее перевод был переработан и дополнен подьячим Посольского приказа О. Михайловым (Радышевским), приступившим к составлению своего наставления в 1607 г. и завершившего его лишь в 1621 г. Ряд оговорок автора, позволяет утверждать, что при работе над книгой он использовал собственные наблюдения и русский военный опыт.

"Устав" содержит подробные сведения об организации войска, употреблении артиллерии, основных типах орудий, их характеристиках, приемах ведения боевых действий. Сочинение О. Михайлова было хорошо известно военным специалистам своего времени. На это обратил внимание Н.Н. Обручев, отметивший, что дошедшие до нас рукописные списки "не имеют первоначального листа и носят заглавие "Воинская книга о военной стрельбе и огненных хитростях по геметрийскому прямому обычаю и проразумлению; сиречь по землемерному делу прираженного подвигу великою силою, вверх далече и близко направляемо бывает стрельбою и бросанием".

В источниках сохранились предписания об обучении солдат "почасту", ежедневно или, как в случае с поселенными солдатами, не реже одного-двух раз в неделю. В полках, расквартированных в Москве, солдат учили два раза в день, а иногда и ежедневно. Судя по дошедшим до наших дней свидетельствам об использовавшихся методах обучения новому строю, они были очень строгими, предусматривая жестокое дисциплинарное наказание (как правило, физическое) за любую провинность или неповиновение начальным людям.

В середине XVII в. действию огнестрельного оружия в прямом столкновении придавалось большое, если не решающее, значение, солдат, рейтар и стрельцов учили стрелять из "стройства", с расстояния не более 20 саженей от атакующего противника. В этой связи обучение пищальников, стрельцов, казаков, солдат, рейтар и драгун навыкам меткой стрельбы власти старались сделать регулярным и систематическим. От воинов требовалось знание особенностей личного оружия и умение его применять в боевой обстановке.

***

В XVI-XVII вв. общее руководство вооруженными силами осуществлял Разрядный приказ, куда сходились все нити управления войсками. В первой половине XVI в. Разряд превращается в самостоятельное ведомство со своим штатом сотрудников – разрядными дьяками и подьячими. Приказ ведал всем кругом вопросов, относящихся к организации обороны страны, и руководил подготовкой военных операций. Он распределял служилых людей по отечеству - дворян и детей боярских на службу по военному, гражданскому и дворцовому ведомствам, вел списки всех дворян по уездным городам, так называемые "десятни". В своей деятельности Разряд взаимодействовал с другими приказами, ведавшими военными делами: Пушкарским, Стрелецким, Поместным, Бронным, Иноземским, Оружейным, Конюшенным, Рейтарским, Ствольным, Казачьим, Панским, Сбора ратных людей и другими, в том числе четвертными приказами. Во время военных действий полевыми войсками начальствовали большие и полковые воеводы, а также подчинявшиеся им головы – сотенные, стрелецкие, и пушкарские, казачьи атаманы и есаулы. Для ведения документации в армию назначались дьяки "с разрядом", которые вместе со своими помощниками составляли штаб войска, получивший в середине XVI в. название "разрядного шатра".

Комплектование вооруженных сил осуществлялось в виде верстания и прибора служилых людей. В первом случае происходило пополнение поместного войска. В необходимом случае в уездах проводился смотр служилых и неслужилых новиков, проверялось их вооружение, количество приведенных с собой боевых холопов, собиралась информация о происхождении и имущественном положении. После этого каждому дворянину или сыну боярскому назначалось определенное поместное и денежное жалованье. Во втором случае на военную службу набирались стрельцы, казаки и пушкари. Вместо поместного оклада, полагавшегося служилым людям "по отечеству", приборные воины получали денежное или иное жалованье. В военное время производился сбор посошных и даточных людей, в особых случаях – земских ополчений. В XVII в. в составе русской армии появляются полки "нового строя", однако в отличие от европейских стран, комплектовались они не за счет найма профессиональных солдат и рейтар, а путем добровольного набора беспоместных детей боярских и других служилых и вольных людей. Позднее пехотные части стали формироваться за счет принудительного зачисления на службу даточных людей, по сути своей являвшимися рекрутскими наборами. Отказ от использования в военном деле иностранных наемников связан не только с неудачным опытом Смоленской войны, но и со сложным финансовым положением Русского государства. Правительство предпочитало нанимать на службу не рядовых, а военных специалистов высокого ранга. Вербовка солдат из числа собственного населения была затруднена произошедшим закрепощением тяглого населения.

В течение рассматриваемого периода изменилось вооружение русского войска. Начинается эпоха бурного развития ручного огнестрельного оружия и ствольной артиллерии. С конца XVI даже дворянская конница стала вооружаться пищалями, карабинами и пистолетами. Использование ратными людьми новых образцов вооружения, тактических приемов, заимствованных из европейской военной науки, вынудило московское командование приступить к систематическому обучению ратных людей, особенно активно в отношении пушкарей, военнослужащих полков солдатского, драгунского и рейтарского строя и стрельцов. В первой половине XVII в. в России появляются первые военно-теоретические труды - "Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки" (составитель О. Михайлов) и "Учение и хитрость ратного строения пехотных людей" (перевод сочинения И.Я. Вальгаузена "Kriegskunst zu Fuss"). Они не только аккумулировали военнын достижения европейцев, но использовали (О. Михайлов) отечественный боевой опыт.

Список литературы

Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа