Особенности передачи экспрессивных синтаксических средств с английского языка на русский в рассказах С. Кинга

Введение

Экспрессивность является в настоящее время одной из наиболее активно исследуемых лингвистических категорий. Интерес к проблеме экспрессивности объясняется вниманием к "языковой личности", а точнее, к описанию языка как средства обнаружения и вместе с тем воздействия на языковую личность, ее поведение и внутреннюю духовную деятельность. Экспрессивность выступает в тексте как средство прагматики, обнаруживая речевую стратегию автора, и становится одним из средств речевого воздействия на читателя.

Облекая свою мысль в языковую форму, автор сообщения неизбежно выражает и свое отношение к предмету или ситуации. Очень часто такое сообщение окрашено субъективным отношением отправителя информации к тому, о чем он говорит или пишет. Поэтому экспрессия рассматривается как обнаружение индивидуальности говорящего, проявляющейся в чувствах, эмоциях и оценках субъекта. Эта авторская экспрессия находит свое выражение в речи, в том или ином отборе языковых средств, и может иметь дополнительной целью оказание определенного воздействия на адресата (слушателя или читателя). Экспрессивность, таким образом, выступает как феномен языковой личности и ее субъективных интенций.

Экспрессивность может передаваться на различных уровнях, лексическом и синтаксическом. Нас интересует прежде всего последний, а именно экспрессивный синтаксис. Расчлененность конструкций, выраженная на письме структурно-логическими знаками препинания, является той базой, на основе которой возникает экспрессивный синтаксис и экспрессивная пунктуация.

В данной работе мы старались выявить наиболее употребительные формы экспрессивного синтаксиса и особенности их перевода с английского на русский язык. Тема ВКР – «Особенности передачи экспрессивных синтаксических средств с английского языка на русский в рассказах С. Кинга»

Цель данной работы – определить, какие формы экспрессивного синтаксиса наиболее употребительны, и с помощью каких приемов осуществляется их перевод на русский язык. Материалом исследования послужили рассказы известного американского писателя С. Кинга (Autopsy Room Four, The Mangler, In the Death room, The Jaunt, The Last Rung on the Ladder, I Am The Doorway, The Road Virus Heads North, Battleground, Sometimes They Come Back, The Wedding Gig, Strawberry Spring, Trucks, Nona, Survivor Type). Теоретической базой исследования стали работы О.В. Александровой, Э.М. Береговской, Л.С. Бархударова и др. Цель работы обусловила постановку следующих задач:

Задачи:

познакомиться с понятием экспрессивного синтаксиса;

выявить основные средства экспрессивного синтаксиса;

рассмотреть приемы перевода средств экспрессивного синтаксиса на русский язык.

Объектом данного исследования являются экспрессивные синтаксические средства.

Предметом исследования стали лингвистические особенности экспрессивных синтаксических средств и особенности их перевода.

В работе использовались следующие методы: метод сравнительно-сопоставительного анализа, метод структурного анализа, элементы стилистического анализа.

Работа имеет следующую структуру: введение, две главы, заключение. В первой главе мы рассматриваем экспрессивный синтаксис, его характеристики и основные средства, а именно парентетические внесения, парцелляцию, эллиптические конструкции, пунктуационные особенности. Вторая глава посвящена анализу экспрессивных синтаксических средств в рассказах Стивена Кинга.

Глава 1. Экспрессивный синтаксис и его характеристики

1.1 Экспрессивный синтаксис

Экспрессивность как общеязыковая категория затрагивает все сферы языка и арсенал его выразительных средств необозрим. На возникновение экспрессивности как характеристики речи или текста влияют свойства коммуникативной ситуации: намерения говорящего/пишущего, презумпции читателя/слушателя (т.е. исходные знания и представления, с которыми он вступает в коммуникацию), а также лингвистический и экстралингвистический (социальный) контекст коммуникативного акта. Экспрессивность связана с рядом лингвистических категорий столь же сложной и многоуровневой природы, как и она сама. Наиболее тесна взаимосвязь экспрессивности с эмоциональностью; иногда даже эти понятия используются как синонимы или их разграничение представляется непринципиальным (О.С. Ахманова, Р.А. Будагов, В.Г. Гак, А.Н. Гвоздев, В.А. Звегинцев и др.). Между тем эти две категории находятся в отношении пересечения: общую часть их содержания составляет широкий спектр эмоциональной экспрессивности, а непересекающимися сферами являются компоненты денотативного содержания, связанные с передачей эмоций, с одной стороны, и неэмоциональная, "логическая" экспрессивность – с другой. Экспрессивность связана также с акцентностью и интенсификацией, оценочностью, персуазивностью (способностью выражения оказывать воздействие на читателя/слушателя), с образностью и изобразительностью.

Люди говорят и слушают, что говорят другие, пишут и читают. Отсюда две формы существования речи – устная, имеющая звуковую форму, и письменная, имеющая графическую форму. Из двух форм существования речи первая является основной. Письменная форма возникла исторически на базе устной как средство фиксации произведенного в устной форме и для последующего воспроизведения в устной форме, т.е. для прочтения вслух. Устная и письменная речь не являются каждая отдельной, особой речью, но представляют собой лишь различные формы, в которых существует одна и та же речь.

Для того, чтобы лучше понять единство устной и письменной речи, необходимо уточнить и понятие внутренней, мысленной речи. Эта форма речи не имеет материальной внешней стороны. Эквивалентом этой стороны для нее является соответствующий речевой образ, который может быть слуховым (звуковым), двигательным (графическим) или представлять собой их различные комбинации. Читая текст, мы воспринимаем его не только глазами: мы проговариваем его в нашей внутренней речи. Письменная форма любого текста, его онтология зависит от существования людей, которые могут, глядя на письменный текст, отражать в своей внутренней речи его звучание (в широком смысле слова). Заметим, что и для мертвых языков чтение текста предполагает владение читающим привнесенным в этот язык звучанием (воссозданным исследователями, принятым в качестве нормы).

Известно, что язык как общественное явление не может быть оторван от жизни общества, от общественной жизни данной совокупности людей. Поэтому, когда мы говорим о соотношении устной и письменной форм языка, мы не должны упускать из виду того, что письменная речь для культурного языка имеет очень большое значение. Его носители, как правило, знают, что такое текст, обязательно соприкасались и соприкасаются с разнообразными произведениями письменной речи.

В естественной человеческой речи на первый план всегда выходит данное языковое выражение. Именно оно непосредственно и прямо воспринимается слушающим или читающим – конечно, в непосредственной связи с данным содержанием.

Язык в своей коммуникативной функции служит человеку не только для выражения мысли, но и для выражения его субъективного отношения к высказываемому – чувства, воли, оценки и т.п., ибо эмоции, воля, оценки, желания – неотъемлемые факторы в познании человеком действительности. «Стремления, желания, эмоции и чувства возникают в силу, того, что отражаемые нами предметы и явления действительности затрагивают наши потребности и интересы и выражают нашу связь с миром, нашу привязанность и тягу к нему.... Вещи и явления действительности, таким образом, изначально причастны к самому возникновению психических явлений, которые они и отражают» [Александрова 2009: 78].

Человеческая мысль, совершаясь на базе языка, оформляется в речи, речь – это, как известно, и речевая деятельность и речевое образование – текст (его устная и письменная формы), который по-разному экспрессивно окрашен – результат действия экспрессивной функции языка. Экспрессивная функция языка – это, следовательно, способность выражать эмоциональное состояние говорящего, его субъективное отношение к обозначаемым предметам и явлениям действительности. Одним из важнейших элементов выражения экспрессивности является экспрессивный синтаксис.

Проблемы экспрессивного синтаксиса приобретают в современной лингвистике всё большую актуальность. Это связано с интенсивным изучением структуры текста, языковой личности как субъекта речевой деятельности, ее прагматических аспектов разговорной, устно-диалогической речи, взаимоотношения говорящего и адресата, звуковых средств усиления выразительности речи и усиления ее воздействия на воспринимающего.

На важность изучения экспрессивного синтаксиса указывали многие видные лингвисты. Академик В.В. Виноградов в круг необходимых исследований по стилистическому синтаксису включал «проблему экспрессивных – выразительных, изобразительных – оттенков, присущих той или иной синтаксической конструкции или тем или иным комбинациям синтаксических конструкций» [Виноградов 1958: 105].

Говоря об экспрессивном синтаксисе, обычно данный термин уточняют словом «стилистический» – «экспрессивный (стилистический) синтаксис», подчеркивая тем самым его принадлежность к категориальному аппарату стилистики. Однако, будет правомерным термином «экспрессивный синтаксис» обозначить учение о построении выразительной речи, предметом изучения которого являются лингвистические основы экспрессивной речи, термин же «стилистический синтаксис» отнести к метаязыку стилистики, ибо, как известно, стилистический прием всегда является обнаружением потенциальных выразительных возможностей определенных средств общенародного языка [Александрова 2009: 90].

В публикациях Э.М. Береговской экспрессивные синтаксические конструкции противопоставляются конструкциям, находящимся в состоянии синтаксического покоя, при этом экспрессивность определяется как «свойство синтаксических форм увеличивать прагматический потенциал высказывания сверх той степени, которая достигнута лексическими значениями элементов, наполняющих эти синтаксические формы» [Береговская, 1981: 3]. В качестве проблем, которыми занимается экспрессивный синтаксис, автор рассматривает длину предложения, стилистическую роль абзаца и сложного синтаксического целого, аффективный потенциал пунктуации, экспрессивный синтаксис как составляющую индивидуального стиля, синтаксические фигуры и их стилистические функции.

Как известно перевод различных стилистических приемов и экспрессивных средств, несущих образный заряд произведения, часто вызывает затруднения у переводчиков из-за национальных особенностей стилистических систем разных языков. Многие лингвисты подчеркивают необходимость сохранения образа оригинала в переводе, справедливо считая, что, прежде всего переводчик должен стремиться воспроизвести функцию приема, а не сам прием.

При передаче экспрессивных средств переводчику каждый раз нужно решить: целесообразно сохранить лежащий в их основе образ или в переводе его следует заменить другим. Причиной замены могут быть особенности русского словоупотребления, сочетаемость слов и т.п. Перевод средств экспрессивного синтаксиса представляется достаточно сложной задачей, так как требует повышенного внимания для выделения его элементов в тексте. Кроме того, перевод экспрессивного синтаксиса не может осуществляться механически и требует творческого подхода и владения всем арсеналом переводческих приемов.

Экспрессивность текста имеет много общего с экспрессивностью устной речи, и с помощью средств экспрессивного синтаксиса на письме реализуются все особенности речи.

1.2 Основные средства экспрессивного синтаксиса

1.2.1 Актуальное членение предложения

Известно, что номинативные составляющие (словосочетания) сами по себе не могут служить подлинными носителями смысловой информации в конкретном акте общения. Они становятся таковыми, лишь поступая в распоряжение «динамического синтаксиса». В этом случае, мы имеем дело с актуальным членением, функциональной перспективой высказывания.

На уровне динамического синтаксиса на первый план выступает текст, представляющий собой более или менее сложное высказывание, соотнесенное с действительностью.

Отнесенность информации, заключенной в предложении, к действительности актуализирует каждое предложение в тексте (речи), создает тем самым высказывание. Отнесенность к действительности – признак, характерный для любого текста. Этот признак, наблюдаемый советскими языковедами вначале на уровне предложения, лег в основу учения о категории предикативности. В.В. Виноградов писал: «…значение и назначение общей категории предикативности, формирующей предложение, заключается в отнесении содержания предложения к действительности» [Виноградов 1958: 149].

Следовательно, отнесенность содержания текста к действительности опирается на предикативность предложений. Грамматическим выражением ее служат категории времени, модальности, лица.

Всякое высказывание включает в себя, как правило, факты, информацию, известные слушающему, и то новое, во имя чего и осуществляется коммуникация. Предварительная информированность слушателя создается как предтекстом, так и предшествующими знаниями о предмете или явлении.

Актуальное членение обычно разделяет определенный отрезок текста, например, предложение, на два информативных элемента: тему (известное) и рему (новое). Такое членение может совпадать с синтаксическим членением на подлежащее и сказуемое (однако, это бывает не всегда). Языковыми средствами актуального членения обычно выступают: просодические (интонация), синтаксические (порядок слов) и лексические средства (артикли, местоимения, наречия и др.). Противопоставление: тема – рема (или экспрессивный вариант порядка их следования: рема – тема) осуществляется в устной речи с помощью предицирующей паузы как главного просодического средства выражения предикативной связи [Ковтунова 1976: 37].

Предицирующая пауза приобретает особое значение там, где без нее трудно было бы понять смысл высказывания: она сигнализирует конец предыдущей и начало последующей, коммуникативно наиболее важной части высказывания, т.е. выполняет смыслоразличительную функцию.

В процессе высказывания актуальное членение может изменяться (именно этот фактор особенно важен для плана выражения динамического синтаксиса). При подобном изменении говорящий не свободен в выборе позиции предицирующей паузы. Он вводит ее там, где этого требует структура высказывания и общие цели коммуникации, в том числе и экспрессивные.

В сочетании с предицирующей паузой как средством актуального членения могут выступать и синтаксические средства. Например, изменение порядка слов в целях экспрессивности (в нейтральном предложении тема обычно предшествует реме), а именно, вынесение ремы в начальную позицию.

Для английского языка существуют определенные средства, дающие возможность сигнализировать «актуальное членение» предложения в тех случаях, когда оно не совпадает с синтаксическим членением предложения, например, порядок слов, артикли, частицы, интонационное выделение, особые конструкции. Во многих случаях отклонение от обычного порядка слов в английском предложении (подлежащее – сказуемое) объясняется именно потребностями выражения «актуального членения» предложения.

Средством рематизации может выступать существительное с неопределенным артиклем. В случае если подлежащее или ядро подлежащего употребляется с неопределенным или нулевым артиклем, то обычно это подлежащее является выразителем логического предиката суждения.

Для изменения структуры предложения с целью постановки на последнее место слова, выражающего рему, могут использоваться в начальной позиции выделительные обстоятельственные слова. Носителями ремы могут быть придаточные предложения.

Актуальное членение являются важным элементом экспрессивного синтаксиса, который позволяют более четко определять смысловые границы высказывания, и вносит разнообразие в письменную и устную речь.

1.2.2 Эллиптические предложения

Эллиптическое предложение – это предложение, характеризующееся неполнотой грамматической структуры или неполнотой состава, вследствие того, что в нем отсутствует один или несколько членов (главных или второстепенных), ясных из контекста или из ситуации [Розенталь 1976: 351].

Согласно Л.С. Бархударову эллиптические предложения делятся на следующие группы:

эллипс восстанавливается из того же предложения;

эллипс восстанавливается из предшествующего предложения. Это может быть предложение, произнесенное тем же говорящим лицом (или находящееся в пределах речи одного автора);

предложение, из которого восстанавливается эллипс, может также произноситься другим говорящим лицом (участником диалога);

эллипс восстанавливается из последующего предложения. Это – более редкий случай; однако в английском языке такого рода конструкции все же встречаются [Бархударов 1975: 223].

В целом изучение синтагматически восполняемых эллиптических предложений представляет большой интерес в первую очередь для стилистики, исследующей взаимоотношения между предложениями в строе связного речевого произведения.

Для восстановления эллипса необязательно, чтобы представленное нулевым вариантом в эллиптическом предложении слово было бы эксплицитно выражено в окружающем контексте именно в той же самой форме, в которой оно должно употребляться в эллиптическом предложении.

Существует также инфинитивное предложение, в котором эксплицитно представлен только один инфинитив или же глагольное словосочетание с ядром – инфинитивом; это может также быть инфинитив глагола-связки to be + именная часть. В предложениях этого типа инфинитиву может предшествовать местоимение what, how или why; иногда встречаются и другие местоимения.

1.2.3 Парцелляция речевого потока

Явление парцелляции относится к языковым универсалиям. Оно исследовалось на материале различных языков. В связи с изучением текста, способов его членения и организации проблема парцелляции стала одной из актуальных в исследовании синтаксиса.

Термин «парцелляция» восходит к французскому слову parceller, что значит «делить, дробить на части», он применяется для обозначения способа членения текста. Как известно, парцелляция относится к области экспрессивного синтаксиса.

Парцелляция не имеет в лингвистической литературе полного и однозначного определения, что, несомненно, связано с многоплановостью самого явления парцелляции с различием подходов к ее исследованию.

Сущность парцелляции, по мнению Е.А. Иванчиковой, состоит в расчленении синтаксически связного текст на интонационно обособленные отрезки, отделяемые знаком точки, причем Е.А. Иванчикова, считая парцелляцию приемом экспрессивного синтаксиса, относит его лишь сфере письменного литературного языка [Иванчикова 2010: 106].

Синтактико-стилистическим вариантом полного предложения, возникшим как результат его синтаксического преобразования, считает парцелляцию В.Н. Стрельщиков [Стрельщиков 1980: 79].

Исследование этого явления идет в основном по двум линиям:

Языковеды, изучающие парцелляцию в структурно-семантическом плане, обращают внимание, как правило, на особенности парцеллированных конструкций с точки зрения позиции и средств связи парцеллятов с базовой частью, большей или меньшей степени их семантической спаянности, с точки зрения состава и синтаксического статуса парцеллятов.

Т.е. явление парцелляции – это интонационное – а очень часто и позиционное – вычленение словоформы или словосочетания, при котором этот отчлененный и вынесенный в конец элемент приобретает интонационный контур и информационную нагрузку самостоятельного высказывания». В работах Ю.В. Ванникова под «парцелляцией» понимается «такой способ речевого членения единой синтаксической структуры, т.е. предложения, при котором она воплощается не в одной, а в нескольких интонационно-смысловых речевых единицах, т.е. фразах» [Ванников 1960: 44].

В.Г. Гак рассматривает парцелляцию как промежуточную форму между предложением и сверхфразовым единством и определяет ее как оформление одного высказывания в ряде интонационно обособленных отрезков. На письме эти речевые единицы отделяются точками, как самостоятельные предложения. Основное семантическое назначение парцелляции он видит в отношении добавления, в структурном плане – это присоединение (парцеллят не соотносится структурно ни с каким элементом базовой структуры). Говоря о функционировании парцеллированных конструкций, В.Г. Гак указывает на их способность «преодолеть жесткую схему предложения и привести синтаксическую структуру в соответствие с коммуникативным заданием высказывания». Парцеллят выражает рему высказывания, подытоживает мысль, уточняет сказанное [Гак 1979: 150].

Н.К. Филонова понимает под парцелляцией обусловленное коммуникативной интенцией говорящего членение высказывания на две и более части [Филонова 1985: 99].

Авторы «Теоретической грамматики современного английского языка» рассматривают парцелляцию как частный случай обособления, т.е. такого смыслового выделения, при котором обособленный элемент вычленяется в отдельное предложение [Иванова 1981: 202].

Превращаться в парцелляты могут по своему синтаксическому статусу различные единицы: определение, приложение, именная часть составного сказуемого, дополнение, обстоятельство любого содержания, сравнение и даже само подлежащее. Это если ограничивать сферу действия парцелляции предложением. Однако в рамках высказывания обособляется предложение, его обособленность наиболее отчетливо выражается просодически и обозначается посредством особого знака препинания, точки.

Этой проблемой занимался Ив. Хаджов, который выделил так называемую «ускоренную точку» – точку, постановка которой определяется своеобразием выбора говорящего [Хаджов 1968: 99].

Е. Георгиева в своих работах останавливалась как на частных вопросах парцеллирования, так и пыталась придти к некоторым обобщениям в этой области. Другие исследователи обращали внимание на тот факт, что первоначальный строй высказывания может подвергаться изменениям, исходя из определенных стилистических заданий. Они рассматривали разные виды стилистических повторов, которые связаны с этим явлением. При помощи обособления тех или иных частей более привычные формы построения речи могут разрушаться. Они указывают, что с помощью того или иного вида парцелляции достигаются различные стилистические эффекты [Георгиева 1982: 155].

Из представленных точек зрения на вопросы парцелляции следует особо отметить точку зрения М.Я. Блоха на сущность данного явления.

М.Я. Блох различает кумуляцию (cumulation) и парцелляцию (parcellation). Осуществляется парцелляция в устной речи при помощи тона финального завершения, а на письме посредством точки. Он также указывает на эмфатическую функцию парцелляции [Блох, 1983: 174].

Анализ парцеллированных конструкций с точки зрения семантики приводит ряд исследователей к выводу, что предложение и его парцеллированный «эквивалент» обнаруживают полное семантическое тождество.

Исследователи, изучающие парцеллированные конструкции в функционально-стилистическом аспекте, единодушно отмечают, что парцелляция – это прием экспрессивного синтаксиса, заключающийся в членении структуры предложения на несколько интонационно-обособленных частей в целях создания определенных стилистических эффектов, что парцеллированное и непарцеллированное предложения относятся друг к другу как стилистические варианты. Подчеркивается, что с помощью парцелляции достигается экономия языковых средств, которая проявляется, с одной стороны, в соответствии одной единицы плана выражения нескольким единицам плана содержания, с другой стороны – в компрессии тождественных единиц плана выражения [Александрова 2009: 176].

Обзор некоторых концепций позволяет отметить расхождение в подходах исследователей к парцелляции, а именно, одни считают парцелляцию речевым явлением, предлагая говорить не о парцелляции предложений различных структурных типов, а о парцелляции высказываний, другие ограничивают сферу парцелляции предложением. Наряду с исследованием явления парцелляции тех или иных ее аспектов, затрагиваются и вопросы, связанные с принципами отграничения парцелляции от таких близких ей явлений как обособление, эллипсис, присоединение.

Некоторые исследователи рассматривают парцелляты как разновидность присоединительных конструкций ввиду сходства их структур, интонации, характера связи, информационной насыщенности и экспрессивности.

1.2.4 Парентетические внесения и их функции

Одной из важнейших проблем в исследовании текста – сверхфразового единства – является изучение взаимосвязи и взаимодействия синтаксического построения предложения и синтаксиса сверхфразового единства.

Предложение как линейная структура характеризуется определенными закономерностями организации семантических и коммуникативных отношений. Будучи, в свою очередь, структурной частью целого, предложение обнаруживает разного рода слова, конструкции («сигналы», «признаки»), свидетельствующие о его связи с предшествующим сообщением (либо в рамках предложения, либо в рамках сверхфразового единства, текста).

К совокупности текстосвязующих средств (анафорических, катафорических, выражающихся союзами, местоимениями, синтаксическим параллелизмом и т.д. и т.п.), осуществляющих структурную (и смысловую) связь между предложениями сверхфразового единства, несомненно, относятся, несмотря на их «обособленность», и многие парентетические внесения.

В английском языке строение предложений, формирующих сверхфразовое единство (текст) далеко не всегда отвечает тем правилам построения, которые предписывает нормативная грамматика. Предложения реальной живой речи очень часто обнаруживают разного рода «нарушения» стройности, плавности и чеканности «нормального» ритма и норм интонационного рисунка.

Эти особенности, характерные для текстов всех регистров, давно подметила риторика и использовала их для создания таких стилистических приемов, как пролапса, парантез и др. Изучение же лингвистической основы этих приемов – задача экспрессивного синтаксиса.

Теоретической основой изучения явления «нарушений» послужил уровень парентетических внесений. Сущность этого «нарушения» заключается в том, что в состав предложения «вторгаются» слова или синтаксические конструкции – парентетические внесения и «нарушают», «разрушают» линейные синтаксические связи [Александрова 2009: 177].

Изолированное предложение, содержащее парентетическое внесение, часто не может обеспечить полного представления ни о предмете высказывания, ни о содержании парентетического внесения. Лишь в рамках текста он становится ясным, а само парентетическое внесение, разрывая связи предложения, своим содержанием переключает внимание слушающего/читающего к ранее сказанному и позволяет тем самым увязать (обобщить, сделать вывод, установить тождество и т.д.) с воспринимаемым в данный момент содержанием.

Прежде чем говорить об экспрессивной функции подобных «нарушений» рассмотрим строение и значение подобных внесений.

О.В. Александрова в своей классификации разделяет их на:

1) однословные внесения: again, anyway, doubtless, first, further, furthermore, hence, however, indeed, moreover, next, nevertheless, now, otherwise, perhaps, probably, rather, say, second, since, so, sometimes, somewhat, still, too, then, thenceforward, thereby, therefore, though, thus, well, whenever и т.п.

2) внесения-сочетания слов, среди которых широко распространены сочетания с предлогами after, along, at, by, for, from, of, on, since, to, towards, throughout, with, without и др.: after all, at any rate, at best, at least, by and large, for example, for instance, in addition, in any case, with qualifications already noted, on this basis, on each such occasion, for any of a range of reasons, at any time и др.

Особенно распространенными являются внесения на -1у: intelligibly enough, quite independently, differently from but quite compatibly with, less discriminatingly, more or less persuasively, vaguely enough, clearly enough, quite hypothetically, no doubt imperfectly and often obscurely и др.

3) внесения-предложения: he said, he will observe, I believe, I fancy, I suggest, I suppose, I take it, I think, I would think, it is true, it seems to me, one may say, one may think, one would suppose, one would think, some would further urge, some would say, they said, we believe, we may agree, we said, we suggested и др.

С точки зрения общего содержания внесения делятся на три категории:

1) категория отсылки – это слова и синтаксические конструкции, иногда очень протяженные, которые использует говорящий в речи с целью сослаться на какой-либо факт, литературный и иной источник, на свое предыдущее высказывание и т.п., например: hence, then, too, thenceforward, to my mind, as you say и др.

2) категория экземплификации, включающая слова и синтаксические конструкции, с помощью которых вводятся примеры, пояснения, уточнения ранее сказанного и т.п., например: say, for instance, suppose we take, for example и др.

3) категория делиберативности – это слова и синтаксические конструкции, выражающие сомнения, раздумья, оценку и т.п.: it seems, no doubt, no wonder, in a sense, at any rate, at best, at least, no wonder и др.

Объективность данной категоризации подтверждается тем, что она релевантна для каждой из названных выше структурных разновидностей внесений. Так, абсолютное большинство однословных внесений свободно укладывается в выделенные категории:

- отсылки: hence, then, too, thenceforward и др.;

- экземплификации: thereby, thus и др.;

- делиберации: again, anyway, doubtless, indeed, moreover, next, of course, perhaps, say, sometimes, somewhat, though и др.

То же относится и к внесениям − синтаксическим конструкциям:

- отсылка: in general, as you say и др.

- экземплификация: for example, for instance, that is, that is to say и др.

- делиберация: after all, at any rate, at best, at least, by and large, in addition, in a sense, in fact, it seems, let us say, no doubt, no wonder, on the whole, so to speak и др.

Каждая из указанных групп может, в свою очередь, делиться на более мелкие семантические подгруппы [Александрова 2009: 134].

Эта структурная и семантическая категоризация тесно связана с экспрессивной функцией парентетических внесений, с той ролью, которую они играют в тексте.

Обобщенно функция парентетических внесений заключается в том, чтобы «характеризовать сообщаемое с позиций говорящего к сообщаемому», т.е. она тесно связана с категорией модальности [Виноградов 1958: 229].

Известно, что модальность – это понятийная категория со значением отношения говорящего к содержанию высказывания и отношения содержания высказывания к действительности, выражаемое различными лексическими и грамматическими средствами (такими, как формы наклонения, модальные глаголы, интонация, лексические и лексико-фразеологические средства выражения категории модальности). При анализе парентетических внесений перечисленные выше средства выражения модальности, а главное, контекстное окружение и регистры должны рассматриваться в аспекте построения экспрессивной речи.

Для художественной литературы характерно частотное употребление парентез, причем их использование направлено на создание определенного эмоционально-эстетического эффекта, а нередко и для характеристики персонажей.

Для текста художественной литературы функция парентетического внесения остается той же, т.е. «характеризовать сообщаемое с позиций говорящего к сообщаемому», однако, такому тексту свойственна модальность не только действительности, но и недействительности, ибо персонажи часто говорят не только о том, что происходит в действительности, но говорят и о невозможном, о том, что могло бы случиться, выражают свои желания, высказывают различного рода предположения, сомнения, ставят условия с целью вызвать ответную, как правило, эмоциональную, реакцию воспринимающего сообщение (слушателя/читателя).

Экспрессивность текста художественной литературы – категория многоплановая. Она изначально присуща ему и определяется сущностью искусства – не только выражать то или иное содержание, но, главное, отражать чувства и переживания человека, взывать к чувствам человека, пробуждать в нем эмоциональную реакцию на сообщаемое – любовь и ненависть, радость и огорчение, гордость и стыд и т.д., т.е. сопереживать.

Среди огромного арсенала языковых и стилистических средств нас прежде всего интересует роль парентетических внесений в тексте художественной литературы. Для текстов данного регистра характерны структурно разнотипные парентетические внесения всех выше указанных категорий (отсылки, экземплификации, делиберации). В сочетании с просодическими средствами парентетические внесения становятся экспрессивным (но разным по степени) стилистическим приемом. Они могут выражать различные оттенки значения, от нарочитой сухости, бесстрастности до крайней аффектированности [Иванова 1982: 165].

Парентетические внесения могут занимать в предложении различное место: стоять в начале предложения, в середине предложения, и в конце.

Несмотря на то, что позиционно парентетические внесения допускают варианты расположения их в предложении, существуют в этом отношении определенные закономерности, и местоположение парентетических внесений варьируется в рамках этих закономерностей.

Парентетические внесения не занимают произвольно ту или иную позицию в предложении, ибо они выполняют в нем определенную семантическую функцию.

Синсемантичность парентетического внесения обычно обусловливает их позицию рядом с той частью высказывания, к которой она относится.

В большинстве случаев решающими факторами, влияющими на позицию парентетических внесений, оказывается функциональная перспектива высказывания (актуальное членение) и его ритмическая организация.

Парентетическое внесение может представлять собой своеобразную компрессию информации высказывания. Действительно, любая экспликация парентетического внесения (например, доведение размера однословного парентетического внесения до объема «нормального» предложения) немедленно влечет за собой изменение просодии, позиции, характера предикативности, модальности и т.д. и т.п. При этом резко нарушается поступательное движение информативного потока и, главное, утрачивается экспрессивность высказывания, а следовательно уменьшается воздействующая функция текста – важнейшая особенно в тексте художественной литературы.

экспрессивный синтаксис перевод пунктуационный

1.2.5 Пунктуация и фразировка речевого потока

Как известно, фразировка – это способ членения речи с помощью просодических средств, предпринимаемых в целях синтактико-смыслового интерпретирования конкретного произведения речи (текста).

Фразировка речи имеет большое значение для правильной постановки вопроса о членении текста.

Главным при фразировке речи является установление предельного, далее недробимого, элемента фразировки.

Таким элементом, возникающим как результат синтактико-смыслового членения, выступает синтагма. Синтагма – это наименьшая смысловая единица текста, оформленная просодическими средствами [Александрова 2009: 110] Среди просодических, супрасегментных средств, реализующих фразировку (а эти средства – паузы, темп, ритм, тон, динамика и др.), важную роль играют паузы (диеремы). Естественно, что членение речи на синтагмы посредством пауз всегда сопровождается соответствующими изменениями мелодического контура и других просодических параметров.

Фразировка тесно связана с целью высказывания. Мы не можем «фразировать» текст до тех пор, пока не будем знать, что именно мы хотим передать нашим слушателям.

Просодия имеет большое значение для синтаксических категоризации, подчеркивая, что та или иная просодическая форма определяет то или иное синтаксическое функционирование некоей синтагматической единицы, ее экспрессивный аспект. В этом, последнем аспекте первостепенную важность в плане выражения имеет ритм. Ритмическая организация речи – языковая универсалия. Она связана во многом с биоритмом человека и ритмом окружающей природы [Александрова 2009: 133].

Сам ритм формируется не только просодией, но и языковыми средствами. Однако просодия оформляет эти языковые средства в определенные однородные единицы, которые, периодически чередуясь в речевом отрезке, обеспечивают его определенную упорядоченность, а это означает, что ритм конституирует, организует речь (текст).

Изучение закономерностей построения текста поставило ряд проблем, связанных с организацией текста, с выявлением разного рода признаков, осуществляющих целостность и связанность текста. Ритм текста относится к таким текстосвязующим, текстообразующим средствам.

Обычно, говоря о ритме текста, ассоциируют его с текстом стихотворным. Однако проза также ритмична. Академик В.М. Жирмунский предлагает различать ритм как естественное свойство речи вообще и ритм как средство художественного воздействия (который основывается на употреблении параллельных синтаксических конструкций и различных повторов) [Жирмунский 1977: 47].

Каждому отрезку речи (тексту) присущ свой ритм: устная, разговорная речь отличается разнообразным ритмическим рисунком. Здесь ритмообразующую функцию выполняют различные по своей сложности ритмические единицы.

Текст научного регистра (особенно письменный) имеет более стабильный ритмический характер. Ритм в научном тексте воссоздает и имитирует движение мысли ученого, автора, лектора.

С проблемой фразировки тесно связана проблема расстановки знаков препинания в письменной речи. Особенно это касается английского языка, где, как известно, нет строго фиксированных правил пунктуации и в последние годы наметились две тенденции так называемой «усиленной» ("overstopping") и «ослабленной» пунктуации ("under-stopping").

Проблема пунктуации занимала умы исследователей не только применительно к английскому языку. В русском языке вопросы, связанные со значением и употреблением знаков препинания, подробно изучались еще во времена Ломоносова. Сам М.В. Ломоносов указывал на необходимость учета смысла высказывания при расстановке знаков препинания. Он различал знаки препинания внутри предложения – запятую, точку с запятой, двоеточие и знаки препинания в конце предложения – точку, вопросительный и восклицательный знаки [Ломоносов 1973: 355].

Посредством запятых отделяются второстепенные члены предложения, а также однородные члены, точка с запятой различает члены периодов.

Большое значение для решения вопроса пунктуации в русском языке имели работы А.М. Пешковского. Он подчеркивал, что практически все знаки препинания читаются. Это, бесспорно, относится к точке, точке с запятой, двоеточию, скобке, вопросительному и восклицательному знакам. А.М. Пешковский подчеркивал неразрывную связь письменного и устного языка [Пешковский 1959: 93].

Л.В. Щерба указывал на неразрывную связь ритмомелодики, на связь знаков препинания со смысловой стороной речи. Он считал, что пунктуация имеет двойственный характер: «фонетический, поскольку она выражает некоторые звуковые явления, и идеографический, поскольку она непосредственно связана со смыслом». Различные пунктуационные системы Л.В. Щерба делит в основном на два типа – французскую и немецкую. Систему английской пунктуации он относит к французскому типу, русскую – к немецкому. Очень важным является то обстоятельство, что в систему знаков препинания Л.В. Щерба включает и красную строку, которая «углубляет» предшествующую точку и открывает совершенно новый ход мыслей [Щерба 1979: 203].

Обобщая имеющиеся взгляды на роль пунктуации, А.Б. Шапиро подчеркивает, что ритмомелодия и синтаксическая структура не существует в речи независимо друг от друга, потому и пунктуация в письменной речи в большей или меньшей степени отмечает значимость отрезков речи.

Все знаки препинания в зависимости от функций А.Б. Шапиро делит на две группы: 1) знаки отделяющие и 2) знаки выделяющие [Шапиро 1974: 144].

Первые – отделяют части текста. К таким относятся точка, вопросительный и восклицательный знаки, запятая, точка с запятой, двоеточие, тире, многоточие.

К другой группе знаков препинания относятся такие, которые обозначают конструкции дополняющие, уточняющее, поясняющие, выражающие субъективное отношение пишущего к содержанию и т.д. Такими конструкциями являются обороты (причастные, деепричастные), вводные и вставные конструкции, придаточные предложения. Как правило, знаки препинания этой группы являются парными (сдвоенные запятые, тире, скобки, кавычки). Граница предложения сигнализируется точкой, вопросительным или восклицательным знаком. Очень важным представляется замечание А.Б. Шапиро о том, что членение текста на предложения не произвольно, а обусловлено стремлением автора особым образом выразить свою мысль.

В бессоюзных сложных предложениях предложения отделяются либо запятой, либо точкой с запятой. Запятая ставится в тех случаях, когда связь между составляющими сложное предложение является достаточно тесной. Точка же с запятой ставится в сложном предложении, если необходимо показать, что составляющие его простые предложения, хотя и имеют одну идею, тем не менее самостоятельны. Кроме того, в подобных сложных предложениях могут употребляться и другие знаки препинания внутри составляющих их простых предложений, поэтому употребление точки с запятой делает границу между ними более четкой.

Все рассмотренные знаки препинания А.Б. Шапиро делит на три типа:

1) «вертикальные» (вопросительный и восклицательный знаки, двоеточие, запятая, точка с запятой;

2) «горизонтальные» (тире и многоточие, функцией которых является как бы более разграничить части предложения, сделав их весомее);

3) особым знаком препинания является точка [Шапиро 1974: 195].

Разработанные в русском языке рекомендации по употреблению пунктуационных знаков частично совпадают с правилами их использования в английском языке.

Пунктуационные знаки – важное средство для организации англоязычного текста, для выражения взаимосвязи отдельных частей высказывания, для придания тексту определенной выразительности, отсюда две основные функции знаков препинания – смысловая и экспрессивная. Выступая в тексте в качестве показателей границ между его отрезками, знаки препинания, тем не менее, т.е. являются решающим фактором при членении текста.

Каждая из существующих литературных традиций предлагает свои правила относительно того, где следует ставить те или иные знаки препинания. Однако эти правила большей частью ограничиваются лишь выражением на письме синтаксических отношений, т.е. выражением при помощи знаков препинания тех отношений между словами и словосочетаниями, которые носят собственно синтаксический характер. Между тем, как известно, функция знаков препинания не сводится лишь к фиксации основных синтаксических отношений. Знаки препинания требуются человеку, творчески воспринимающему язык и умеющему его творчески использовать, учитывая особенности синтактико-смыслового членения, не просто выражать взаимосвязь синтаксических отношений, но и передавать оттенки мысли и чувства.

Анализ текстов художественной литературы показывает, что, например, писатели не ограничиваются употреблением знаков препинания только для передачи на письме собственно синтаксических отношений между частями высказывания. Они (писатели), во всяком случае большинство из них, используют пунктуацию (сознательно или интуитивно) как эффективное средство для передачи смысловых и экспрессивных отношений.

Синтаксическая структура текста предельно ясна, текст читается (воспринимается) легко. Однако эта легкость достигается благодаря «равновесию» между синтаксическими отношениями и их графической (пунктуационной) репрезентацией, которого достиг автор в целях адекватности восприятия. А это как раз и подтверждает положение о том, что установление связи между просодическим выражением синтаксических отношений и их графической репрезентацией с помощью пунктуации чрезвычайно важно.

Хорошая пунктуация всегда должна отражать ход мысли писателя. Слишком малое количество знаков препинания накладывает на читателя нелегкое бремя их интерпретации, а иногда создает много неясностей и неточностей. Усиленная же пунктуация производит то же впечатление, что и неестественные вариации голоса и преувеличенная жестикуляция в речи [Арапиева 1985: 79].

При обсуждении вопросов пунктуации нередко подчеркивается, что употреблять знаки препинания для указания на задержки в потоке речи вообще нельзя «научиться», если следовать лишь некоторому кодексу правил. Трудности в расстановке знаков усугубляются тем, что не только общепринятая практика изменяется со временем, но даже писатели одной и той же литературной эпохи явно обнаруживают различный подход в этом плане.

Преобладающую точку зрения на пунктуацию среди английских филологов можно представить примерно так: правильное употребление запятой – если вообще существует такая вещь, как «правильное» ее употребление,– может быть постигнуто только на основе «здравого смысла» (знаменитого английского "common sense"), подкрепляемого систематическим изучением лучших литературных образцов и хорошим вкусом.

Так, Г.В. Кэри не ограничивается просто упоминанием об определяющих факторах английской пунктуации, а предлагает при выборе знаков препинания на две трети руководствоваться правилами и на одну треть личным вкусом. По мнению многих английских лингвистов, пунктуация представляет собой не науку, а искусство (an art). Отсюда утверждение, что общие правила и предписания в области пунктуации мало результативны, что вообще «чрезмерная» грамматизация и регламентация здесь не желательна [Кэри 1957: 120].

Что касается вопроса реализации экспрессивной функции пунктуации, ее «свободы» и «регламентированности», то его решение тесно связано с разработкой проблемы функций пунктуации, в первую очередь, «грамматической» и «экспрессивной». Однако «расплывчатость» границы между этими двумя функциями отнюдь не означает ненадобности каких-либо правил и предписаний при реализации экспрессивной функции пунктуации.

Ведь наметившиеся в английском языке тенденции к «усиленной» и «ослабленной» пунктуации (о них мы говорили выше), следование моде, «личным вкусам» есть не что иное, как своего рода «поиск» в целях обнаружения средств (и, соответственно, правил их употребления) для адекватности восприятия авторской эмоциональной интенции. Неважно, что, например, «ослабленная» пунктуация не самое оптимальное для этого средство, важно то, что знаки препинания (даже в случае их полного отсутствия в тексте) рассматриваются как сильное экспрессивно-стилистическое средство, обладающее неограниченными возможностями нюансирования речи. Проблема заключается в том, чтобы, исследуя синтаксическое построение речи (текста), обнаружить закономерности между данным содержанием (в том числе и экспрессивным) и соответствующим семиотическим выражением, а также установить возможности варьирования в пределах этих закономерностей.

В целом следует отметить, что пунктуация является мощным средством экспрессивного синтаксиса, и грамотное ее употребление может оказать сильное влияние на экспрессивность текста в целом. Также пунктуация достаточно часто может быть характерной отличительной чертой разных писателей.

Глава 2. Перевод средств экспрессивного синтаксиса в рассказах

Стивена Кинга

2.1 Стилистический аспект перевода

Одним из наиболее интересных аспектов теории перевода является проблема передачи стилистических приемов на принимающем языке. Данная проблема привлекает внимание ученых-лингвистов, но является недостаточно разработанной. Важность изучения перевода образных средств обусловлена необходимостью адекватной передачи образной информации художественного произведения на принимающем языке, воссоздания стилистического эффекта оригинала в переводе.

Перевод – это сложное многогранное явление, отдельные аспекты которого могут быть предметом исследования разных наук. В рамках переводоведения изучаются психологические, литературоведческие, этнографические и другие стороны переводческой деятельности, а также история переводческой деятельности в той или иной стране или странах. В зависимости от предмета исследования «можно выделить психологическое переводоведение (психологию перевода), литературное переводоведение (теорию художественного или литературного перевода), этнографическое переводоведение, историческое переводоведение» [Комиссаров 1990: 6] и т.д. Ведущее место в современном переводоведении принадлежит лингвистическому переводоведению (лингвистике перевода), изучающему перевод как лингвистическое явление. Отдельные виды переводоведения дополняют друг друга, стремясь к всестороннему описанию переводческой деятельности.

Для получения качественного перевода существуют разнообразные способы передачи стилистических приемов, использованных в оригинале для того, чтобы придать тексту большую яркость и выразительность. Варианты следующие: либо попытаться скопировать прием оригинала, либо, если это невозможно, создать в переводе собственное стилистическое средство, обладающее аналогичным эмоциональным эффектом. Это – принцип стилистической компенсации, о котором К.И. Чуковский говорил, что метафору надо передавать метафорой, сравнение сравнением, а улыбку – улыбкой, слезу – слезой и т.д. [Чуковский 2008: 27]. Для переводчика важна не столько форма, сколько функция стилистического приема в тексте. Это означает определенную свободу действий: грамматические средства выразительности возможно передавать лексическими и наоборот; опустив непередаваемое на русский язык стилистические явление, переводчик компенсирует стилистические пробелы, создав в другом месте текста – там, где это наиболее удобно – другой образ, но схожей стилистической направленности.

При переводе следует учитывать особенности языка оригинала и языка перевода. За счет разницы в грамматике и лексическом богатстве языка могут возникать достаточно сложные в плане сохранения стиля ситуации. Особенно внимание следует уделять сохранению особенностей стиля конкретного автора. Исходя из того, как переданы те или иные стилистические тонкости, можно составить мнение о переводчике и качестве его работ.

2.2 Парентетические внесения

Анализ материала исследования показал, что в рассказах Стивена Кинга встречаются разнообразные парентетические внесения. Рассмотрим особенности использования парентез и проанализируем способы их перевода на русский язык, и, пользуясь классификацией О.В. Александровой, выделим следующие категории:

1) категория отсылки – это слова и синтаксические конструкции, иногда очень протяженные, которые использует говорящий в речи с целью сослаться на какой-либо факт, литературный и иной источник, на свое предыдущее высказывание и т.п., например: hence, then, too, thenceforward, to my mind, as you say и др. В качестве парентез, относящихся к категории отсылки часто используются неклишированные внесения, например:

I've been thinking about that foggy night when I had a headache and walked for air and passed all the lovely shadows without shape or sub>stance. And I've been thinking about the trunk of my car–such an ugly word, trunk -and wondering why in the world I should be afraid to open it. (Strawberry Spring)

Я думаю о другой туманной ночи, когда у меня разболелась голова и я вышел подышать свежим воздухом, а мимо меня скользили тени, бесформенные, бесплотные. А еще я думаю о своей машине, точнее, о багажнике – какое мерзкое слово! – и никак не могу понять, отчего я боюсь открыть его.

В данном примере структура предложения сохранена без изменения, и в оригинале и в переводе парентетическое внесение выделено с помощью тире. Однако при переводе слово «багажник» в парентетическом внесении опущено, видимо, чтобы избежать тавтологии.

The gig had started out feeling right and now it felt wrong. I could see it on my band's faces... on Miss Gibson's, too, for that matter. (The Wedding Gig)

Вечер начинался хорошо, но теперь запахло чем-то неладным. Я видел это по лицам своих ребят... да и по лицу мисс Гибсон, коли на то пошло.

Здесь парентетическое внесение вынесено в начало части предложения, пунктуационное выделение отсутствует.

It [truck] didn't drag him under. As things turned out, it would have been better if it had. (Trucks)

Грузовик не утянул его под колеса. Лучше бы утянул.

В данном примере структура предложения сохранена, однако в переводе парентетического внесения уже нет, видимо, чтобы не пришлось выстраивать громоздкую конструкцию.

The counterman is staggering a little now. He's an old bastard, too. I've got to wake the girl. (Trucks)

Буфетчик уже слегка пошатывается. Он тоже уже старая перечница. Придется разбудить девчушку.

В данном примере структура предложения при переводе изменена, внесение перенесено в середину предложения, пунктуационное оформление не сохраняется.

2) категория экземплификации, включающая слова и синтаксические конструкции, с помощью которых вводятся примеры, пояснения, уточнения ранее сказанного и т.п., например: say, for instance, suppose we take, for example и др., например:

Nona? I thought of her, but only in an absent, back-of-my-mind way. I knew Nona would be there. Nona would take care of me. I knew it the same way I knew it would be cold outside. It was strange to know that about a girl I had only met five minutes before. Strange, but I didn't think about that until later. My mind was taken up -- no, almost blotted out -- by the heavy cloud of rage. I felt homicidal. (Nona)

Нона? Я подумал о ней, но лишь мимоходом. Я не знал, что она будет со мной. Что она позаботится обо мне. Я знал это также твердо, как и то, что на улице мороз. Странно было так думать о девушке, которую встретил пять минут назад. Странно, но тогда мне так не казалось. Мое сознание купалось в тяжелом облаке ярости. Я чувствовал, что могу убить человека.

В данном примере перевод парентетического внесения осуществлен при помощи приема генерализации, пропало уточнение, которое было в оригинале, осталась только наиболее экспрессивная часть высказывания. К тому же, хотя структура предложения осталась прежней, выделения знаками препинания больше нет.

He disappeared around the corner and out of sight at 12. 01, almost forty minutes ago. I listened closely for the diminishing scream as the crosswind got him, but it didn't come. (The Ledge)

В 12. 01, почти сорок минут назад, он завернул за угол. Там его подстерегал встречный ветер. Я напряг слух, ожидая услышать постепенно удаляющийся крик, но так и не услышал.

В данном примере структура предложения изменена, парентетическое перемещено в середину предложения.

It happened, the barn thing, one Saturday in early November. (Last Rung on the Ladder)

Тот самый случай в амбаре произошел в одну из суббот в начале ноября.

Здесь структура предложения при переводе также изменена, для лучшего восприятия внесение идет в начале предложения, и в переводе оно уже перестает быть внесением.

3) категория делиберативности – это слова и синтаксические конструкции, выражающие сомнения, раздумья, оценку и т.п.: it seems, no doubt, no wonder, in a sense, at any rate, at best, at least, no wonder и др., например:

“You know, I rather like you, Mr. Norris. You're vulgar and you're a piker, but you seem to have heart. Marcia said you did. I rather doubted it. Her judgment of character is lax. But you do have a certain... verve. Which is why I've set things up the way I have. No doubt Marcia has told you that lam fond of wagering.” (The Ledge)

– А знаете, вы мне нравитесь. Вы простоваты, мистер Норрис, и замашки у вас бродяги, но, чувствуется, у вас есть сердце. Так утверждала Марсия. Я, честно говоря, сомневался. Она не очень-то разбирается в людях. Но в вас есть какая-то... искра. Почему я и затеял все это. Марсия, надо полагать, успела рассказать вам, что я люблю заключать пари.

"Smart guy," he growled, but with no real force. "I'm getting too big for him. The Greek is getting old. He thinks small. He ought to be back in the old country, drinking olive oil and looking at the Pacific."

"I think it's the Aegean," I said.

"I don't give a tin shit if it's Lake Huron," he said. "Point is, he don't want to be old. He still wants to get me. He don't know the coming thing when he sees it." (The Wedding Gig)

– Много ты понимаешь, – огрызнулся он, но как-то вяло. – Ему меня уже не осилить. Стареет Грек. Умишком хром. Пора на родину, сосать оливки да глядеть на Тихий океан.

– По-моему, там Эгейское море, – сказал он.

– Хоть озеро Гурон, мне насрать, – сказал он. – Главное, не хочет он в старички. Все хочет достать меня. В упор не видит, что смена идет.

В данных примерах парентетические внесения при переводе получают выделение запятыми, чего нет в оригинальном тексте.

He pointed, and I saw the lighted numerals atop a bank skyscraper to the left. They said it was forty-four degrees. But with the wind, that would have made the chill factor somewhere in the mid-twenties.

“Have you got a coat?” I asked. I was wearing a light jacket.

“Alas, no. “ The lighted figures on the bank switched to show the time. It was 8. 32. “And I think you had better get started, Mr. Norris, so I can call Tony and put plan three into effect. A good boy but apt to be impulsive. You understand.” (The Ledge)

Следуя за его пальцем, я разглядел световое табло на небоскребе слева, где размещался банк. Семь градусов тепла. На таком ветру ощущения будут как при нуле.

– У вас есть что-нибудь теплое? – спросил я. На мне был легкий пиджак.

– Боюсь, что нет. – Электронное табло на здании банка переключилось на время: 8. 32. – Вы бы поторопились, мистер Норрис, а то я должен дать команду, что мы приступаем к третьему этапу нашего плана. Тони мальчик хороший, но ему не всегда хватает выдержки. Вы понимаете, о чем я?

Здесь же сохранена как структура, так и пунктуационное оформление внесений.

Как известно, парентетические внесения могут занимать в предложении различное место, например:

стоять в начале предложения

As for me, I'm tolerated, although I have quite a reputation for eccentricity myself. After all, how many ex-astronauts regularly write their elected Washington officials with the idea that space-exploration money could be better spent elsewhere? (I Am the Doorway)

Что же касается меня самого, то о себе мне сказать почти нечего. Здесь меня, однако, считают, несмотря на мою замкнутость, очень эксцентричным человеком. Иногда я, так же, как и многие другие бывшие астронавты, пишу письма в Вашингтон со старчески-наивными просьбами направить деньги, выделенные на космические исследования, хотя бы их часть, на решение гораздо более насущных земных проблем.

В данных примерах перевод и оригинал совпадают по структуре и по пунктуационному оформлению.

в середине предложения

It was in this state that I operated.

There was, indeed, a great deal of pain, most of it in the early part of the operation. But the pain seemed disconnected from me, like somebody else's pain. It bothered me, but it was also quite interesting. Can you understand that? If you've used a strong morphine-based drug yourself, perhaps you can. It does more than dull pain. It induces a state of mind. A serenity. I can understand why people get hooked on it, although “hooked” seems an awfully strong word, used most commonly, of course, by those who have never tried it. (Survivor Type)

В этом состоянии я и проводил операцию.

Боль все-таки была, особенно, в самом начале операции. Но я смотрел на нее как бы со стороны, словно это была чужая боль. Она беспокоила меня, но в то же время и интересовала. Можете понять это? Если вы когда-нибудь принимали сильный аналог морфина, возможно и можете. Он не просто снимает боль. Он меняет сознание. Ясность, спокойствие. Я понимаю, почему люди садятся на него, хотя «садиться» – это, пожалуй, слишком сильно сказано теми, кто никогда, разумеется, не пробовал, что это такое.

В данных примерах перевод и оригинал также совпадают по структуре.

в конце предложения

“So far as we know,” he began, “the Jaunt was invented about three hundred and twenty years ago, around the year 1987, by a fellow named Victor Carune. He did it as part of a private research project that was funded by some government money... and eventually the government took it over, of course. (The Jaunt)

- Насколько известно, – начал он. – джонт изобрели лет триста назад, примерно в 1987 году. Сделал это Виктор Карун. Причина того, что мы не знаем точной даты открытия, – некоторая эксцентричность Каруна... Он проводил исследования в рамках проекта, который финансировало государство…Естественно, ему все и досталось

Как видно, в данном примере в переводе парентетическое внесение ставится в начале предложения, изменяя его структуру.

Изучение парентетических явлений, как правило, сопровождается рассмотрением пунктуационных особенностей их оформления. На письме парентетические внесения могут выделяться при помощи запятых, скобок и тире, которые являются более «сильными» по сравнению с запятыми и предполагают более сильную экспрессию текста. Приведем некоторые примеры из материала исследования.

And at ten minutes after eleven on that night a junior named John Dancey on his way back to his dormitory began screaming into the fog, dropping books on and between the sprawled legs of the dead girl lying in a shadowy corner of the Animal Sciences parking lot, her throat cut from ear to ear but her eyes open and almost seeming to sparkle as if she had just successfully pulled off the funniest joke of her young life – Dancey, an education major and a speech minor, screamed and screamed and screamed. (Strawberry Spring)

Вечером, в десять минут восьмого, студент-первокурсник Джон Данси, возвращаясь в общежитие, с криком выронил все свои книжки, наткнувшись на труп в тихом уголке автостоянки перед отделением зоологии; это была девушка с перерезанным горлом и с таким блеском в глазах, словно минуту назад она отпустила самую удачную шутку в своей жизни. Данси, чьей специальностью была педагогика, а факультативом – устная речь, начал кричать и долго не мог остановиться.

В приведенном выше примере сохраняются запятые при переводе.

His fingers pinch tighter – it hurts in a distant coming-out-of-the Novocain way – and begins to move my jaw up and down, clicking my teeth together. 'If she's ba-aaad, he can't see it,' Rusty sings in a hideous, atonal voice that would probably make Percy Sledge's head explode. My teeth open and close at the rough urging of his hand; my tongue rises and falls like a dead dog riding the surface of an uneasy waterbed. (Autopsy Room Four)

Пальцы сжимаются сильнее, я даже чувствую боль, очень слабую, как при новокаиновой блокаде, начинают двигать челюсть вверх-вниз, зубы щелкают.

- Если она жесто-ока, она ничего не видит, – поет Расти отвратительным, напрочь лишенным мелодичности голосом, от которого голова Перси Следжа просто бы взорвалась. Мои зубы сжимаются и разжимаются, следуя грубым движениям его руки, мой язык поднимается и падает, как дохлая собака, качающаяся на волнах.

В данном примере тире в оригинале заменяются запятыми при переводе, за счет чего экспрессия несколько снижается.

Richard Kinnell wasn't frightened when he first saw the picture at the yard sale in Rosewood.

He was fascinated by it, and he felt he'd had the good luck to find something which might be very special, but fright? No. It didn't occur to him until later ('not until it was too late,' as he might have written in one of his own numbingly successful novels) that he had felt much the same way about certain illegal drugs as a young man. (The Road Virus Heads North)

Когда Ричард Киннелл впервые увидел эту картину на дворовой распродаже в Розвуде, она его не напугала. Наоборот. Она ему сразу понравилась. Сразу заворожила. И он подумал еще, как ему повезло, что он совершенно случайно набрел на такую замечательную штуковину, которая рождала в душе какое-то особенное ощущение. Но уж точно – не страх. И только потом Киннелл понял (“потом, когда было уже слишком поздно”, как написал бы он сам в одном из своих романов, пользующихся у читающей публики неизменным и прямо-таки ошеломляющим успехом), что ощущения, рожденные этой картиной, очень напоминали те, что он испытывал в юности по отношению к некоторым запрещенным законом наркотическим препаратам.

В данном примере структура сохранена, скобки присутствуют и в оригинале и в переводе.

Таким образом, анализ материала исследования позволяет сделать выводы, что парентетические внесения играют важную роль как в тексте оригинала, так и в тексте перевода, однако они не всегда сохраняются при переводе.

2.3 Актуальное членение

Важный вопрос при переводе художественных текстов – это тематическое членение, так как оно позволяет нам указать на наиболее важную информацию в высказывании и существенно повысить его экспрессивность. Рассмотрим некоторые примеры из материала исследования:

The press, always fickle, ignored the strong resemblance our murderer bore to Jack the Ripper and dug further back–all the way to 1819. Ann Bray had been found on a soggy path of ground some twelve feet from the nearest sidewalk, and yet there were no footprints, not even her own. An enterprising New Hampshire newsman with a passion for the arcane (T) christened the killer Springheel Jack, after the infamous Dr John Hawkins of Bristol, who did five of his wives to death with odd pharmaceutical knick-knacks. And the name, probably because of that soggy yet unmarked ground, stuck(R). (Strawberry Spring)

Репортеры, кидавшиеся из одной крайности в другую, дружно игнорировали очевидную схожесть почерка нашего убийцы с действиями знаменитого Джека Потрошителя, предпочитая искать аналогии в далеком 1819 году. Энн Брэй была найдена на раскисшей земле, однако не было никаких следов – ни нападавшего, ни жертвы. Бойкий журналист из Нью-гемпшира, явно питавший слабость к мистике (T), окрестил убийцу Мартовским Выползнем в честь небезызвестного доктора Джона Хокинса из Бристоля, прикончившего пятерых своих жен различными аптекарскими инструментами(R). Отчасти, наверное, из-за отсутствия на мокрой земле каких бы то ни было следов эта кличка сразу закрепилась за убийцей.

В данном примере в английском варианте рема отделена от темы предицирующей паузой, а в русском переводе запятая ставится, чтобы обозначить причастный оборот.

Средством актуального членения могут выступать синтаксические средства. Например, изменение порядка слов в целях экспрессивности (в нейтральном предложении тема обычно предшествует реме, а именно, вынесение ремы в начальную позицию, ср.:

I tried it awhile on the access road, but it was no good. And along about a quarter of eight

I realized that if I didn't get someplace warm quick, I was going to pass out.

I walked a mile and a half before I found a combination diner and diesel stop on 202 just inside the city limits. JOE'S GOOD EATS, the neon said. (Nona)

Я пытался поймать попутку, но ничего из этого не выходило. И около четверти восьмого я понял, что если в самое ближайшее время я не окажусь в каком-нибудь теплом месте, то мне крышка.

Я прошел мили полторы и увидел столовую для водителей грузовиков, на самом выезде из Августы. "Хорошая Еда для Джо", – сообщала неоновая вывеска.

By period seven, he had brought all the civilized rationalizations into play. He told himself there must be thousands of kids with red birthmarks on their chins. He told himself that the hood who had stabbed his brother that day sixteen long dead years ago would now be at least thirty-two. (Sometimes They Come Back)

Каких только резонов не приводил Джим перед седьмым уроком. И что парней с такими родинками пруд пруди. И что головорезу, пырнувшему ножом его брата, сейчас должно быть никак не меньше тридцати двух. Но когда он поднимался в класс, интуиция подсказывала другое. «То же самое и с тобой было накануне нервного срыва», – напоминал он себе, чувствуя во рту металлический привкус страха.

Здесь мы видим, что, хотя рема и вынесена в оригинале в начало предложения, в переводе она уходит в конец и меняет всю структуру предложения.

Средством рематизации может выступать существительное с неопределенным артиклем:

“Then you know the machine they call the speed ironer?” Jackson nodded. “Sure. They run damp flatwork through them, mostly sheets and linen. A big, long machine.”

“That's it,” Hunton said. “A woman named Adelle Frawley got caught in it at the Blue Ribbon Laundry cross-town. It sucked her right in.” (The Mangler)

– Тогда ты знаешь то, что называется скоростной гладильной машиной?

Джексон кивнул.

– Конечно. Туда суют все, что надо разгладить, простыни, постельное белье. Такая большая, длинная.

– Вот-вот, – сказал Хантон. – В нее попала женщина по имени Адель Фроули. В прачечной.

В оригинале неопределенный артикль а показывает нам, что женщина абсолютно второстепенный персонаж, «какая-то женщина». В русском языке мы опускаем это уточнение.

Носителями ремы могут быть придаточные предложения:

But if I'm dead, how can I feel? How can I smell the bag I'm in? How can I hear these voices, the doc now saying that next Saturday night she's going to be shampooing her dog, which is named Rusty, what a coincidence, and all of them laughing? If I'm dead, why aren't I either gone or in the white light they're always talking about on Oprah? (Autopsy Room Four

Но, если я мертв, как могу чувствовать? Как могу ощущать запах мешка, в котором лежу? Как могу слышать голоса, вот и док сейчас говорит, что в следующую субботу она будет мыть шампунем свою собаку, звать ее Расти, какое совпадение, и все они смеются. Если я мертв, почему не вышел из тела или не окружен белым светом, о чем постоянно талдычат на ток-шоу Опры?

В данных примерах мы видим, что структура оригинала и перевода совпадает.

I came to when they were taking me across the deck of the Portland. They hadn't even had a chance to roll up the red carpet we were supposed to've walked on. I was bleeding. Bleeding and being hustled up to the infirmary over a red carpet that didn't look anywhere near as red as I did... (I Am the Doorway)

Очнулся я только через несколько дней в реанимации в Портленде. Открыв глаза, я долго не мог понять, где я нахожусь и почему нигде не видно встречающих нас улыбающихся лиц и красной ковровой дорожки, по которой мы должны были пройти, выйдя из спускаемого аппарата. Говорят, у меня очень долго и очень сильно шла кровь – ртом, носом и ушами, которую едва удалось остановить...

В данных примере в переводе придаточное предложение, указывающее на рему в оригинале, отсутствует.

В случае если подлежащее или ядро подлежащего употребляется с неопределенным или нулевым артиклем, то обычно это подлежащее является выразителем логического предиката суждения.

They were bivouacking by the footlocker, damned if they weren't. Miniature soldiers ran hither and thither, setting up tents. Jeeps two inches high raced about importantly. A medic was working over the soldier Renshaw had kicked. The remaining eight copters flew in a protective swarm overhead, at coffee-table level. (Battleground)

Они разбили лагерь у сундучка. Крошечные солдатики сновали взад и вперед, устанавливали палатки, деловито разъезжали на малюсеньких – высотой сантиметров шесть – «джипах». Над солдатом, которого Реншо ударил ногой, склонился санитар. Оставшиеся восемь вертолетов охраняли лагерь, барражируя на высоте кофейного столика.

Структура перевода полностью изменена в сравнении с оригиналом, подлежащее находится в конце предложения.

В английском языке также широко распространены частицы. Одной из их функций в английском (как и в русском) языке является выделение в предложении слова, выражающего логический предикат суждения.

Scollay, dressed in a morning coat and striped trousers, shot me a hard look, and don't think I didn't see it. I managed to keep a poker face, and the rest of the band did, too -- no one so much as missed a note. Lucky for us. The wedding party, which looked as if it were made up almost entirely of Scollay's goons and their molls, were wise already. They had to be, if they'd been at the church. But I'd only heard faint rumblings, you might say. (The Wedding Gig)

Сколлей, в визитке и полосатых брюках, кинул на меня тяжелый взгляд, и не думайте, что я этого не заметил. Я продолжал играть с серьезной миной, и мои ребята тоже – никто ни разу не лажанулся. На наше счастье. Публика, которая почти сплошь состояла из сколлеевских головорезов и их подруг, была, видно, уже ученая. Как же, они ведь наблюдали венчание. И то по залу прокатился этакий легкий шумок.

В данном примере структура предложения не изменилась.

Особое место в английском языке занимает конструкция it {be}... which I that. Эта характерная для английского языка конструкция используется для выделения в предложении любого слова или группы слов как выразителей предиката суждения. Конструкция эта как бы «вдвигается» в предложение, окружая выделяемое слово или группу слов, которые одновременно выносятся в положение, предшествующее всем остальным словам в предложении:

“What happened?” one of the scientists shouted (is reputed to have shouted). It was the only question Foggia had a chance to answer. “It's eternity in there,” he said, and dropped dead of what was diagnosed as a massive heart attack. (The Jaunt)

- Что произошло? – наконец вскрикнул один из них, и это был единственный вопрос, на который Фоггиа успел ответить. – Там вечность! – произнес он и упал замертво. Позже врачи определили инфаркт.

Мы видим, что структура предложения сохранена.

В целом можно сказать, что актуальное членение занимает важное место в проанализированном материале, однако при переводе на русский язык структура предложения часто меняется.

2.4 Эллиптические предложения

В материале исследования были выявлены различные типы эллиптических предложений:

– эллипс может восстанавливаться из того же предложения, например:

Escobar turned briefly to the woman on his right. Her face was very dark, her hair black with startling white streaks. It flowed back and up from her forehead as if blown by a gale-force wind. The look of her hair reminded Fletcher of Elsa Lanchester in Bride of Frankenstein. (In the Death room)

Эскобар повернулся к женщине справа. Очень темная кожа, в черных волосах седые пряди. Зачесанные назад, волосы широкими волнами уходили от лба на затылок. Волосы напомнили Флетчеру Эльзу Ланкестер из "Невесты Франкенштейна".

Следует обратить внимание на то, что при переводе в данном случае эллипсис сохраняется, причем не только во второй части предложения, но и в первой, а в русском переводе он не восстанавливается из этого же предложения.

– эллипсис может восстанавливаться из предшествующего предложения. Это может быть предложение, произнесенное тем же говорящим лицом (или находящееся в пределах речи одного автора), например:

His interview had been conducted by the principal of Harold Davis High School and the head of the English Department. The sub>ject of his breakdown had come up.

He had expected it would. (Sometimes They Come Back)

В кабинете его встретили директор школы Фентон и заведующий английским отделением Симмонс. Разговор зашел о его нервном срыве. Он ждал этого вопроса.

В русском переводе эллиптическая конструкция отсутствует, что, на наш взгляд, является достаточно серьезным недостатком данного варианта перевода, так как экспрессивность существенно снижается.

Предложение, из которого восстанавливается эллипс, может также произноситься другим говорящим лицом (участником диалога):

Her eyes dropped to the picture. 'I should have known you'd go right to that,' she said, simpering. 'It's so you.'

'It is, isn't it?' he said, and smiled his best celebrity smile. 'How much would you need for it?'

'Forty-five dollars,' she said. 'I'll be honest with you, I started it at seventy, but nobody likes it, so now it's marked down. If you come back tomorrow, you can probably have it for thirty.' The simper had grown to frightening proportions. Kinnell could see little gray spit-buds in the dimples at the corners of her stretched mouth. (The Road Virus Heads North)

Она указала глазами на картину:

- Мне бы следовало догадаться, что вы сразу к ней и направитесь, – проговорила она с глуповатой улыбкой. – Она прямо ваша.

- Да, действительно. – Киннелл изобразил самую лучезарную из своих “парадно-выходных” улыбок. – И сколько вы за нее хотите?

- Сорок пять долларов, – тут же отозвалась тетка. – Скажу вам по правде, я сначала хотела семьдесят. Но она никому не нравится, да. Пришлось сбавить цену. Если вы завтра за ней вернетесь, я и за тридцатку, наверное, отдам. – Улыбка на лице тетки растягивалась все шире, а излучаемое ею радушие приняло прямо-таки устрашающие размеры. Киннелл даже заметил, что в уголках теткиных губ пузырится слюна.

В переводе данного примера структура предложения сохраняется – эллипсис может восстанавливаться из последующего предложения. Это – более редкий случай; однако в английском языке такого рода конструкции все же встречаются, например:

When I was making my inventory, I forgot one thing: two kilos of pure heroin, worth about $350,000, New York street value. Here it's worth el zilch. Sort of funny, isn't it? Ha-ha! (Survivor Type)

Когда я составлял свой инвентарный список, я забыл упомянуть о двух килограммах чистейшего героина, около трехсот пятидесяти тысяч долларов по нью-йоркским уличным ценам. Здесь он не стоит ни черта. Ну разве это не забавно? Ха-ха!

В русском переводе эллипсис, опять же, отсутствует.

Иногда представленные нулевым вариантом слова эллиптического предложения не могут быть восстановлены из окружающего контекста, но требуют для своей экспликации обращения к другим аналогичным конструкциям, встречающимся в языке, хотя и не зарегистрированным в непосредственном контекстуальном окружении данного эллиптического предложения. Поскольку в этом случае восполнение производится на основании уже не синтагматических, а парадигматических связей, подобные эллиптические предложения Л.С. Бархударов называет парадигматически восполняемыми. Наиболее типичным примером таких предложений служат предложения побудительные, с глаголом-сказуемым в форме императива:

His face was the toughest part of him. I yanked the gun out of his hand and hit him across the bridge of the nose with the barrel. He went down with a single very weary grunt, looking like Rondo Hatton.

Cressner was almost out the door when I snapped a shot over his shoulder and said, “Stop right there, or you're dead.” (The Ledge)

Самым выразительным в облике Тони была его страхолюдная рожа. Я вырвал у него пистолет и хрястнул рукоятью по переносице. Он с выдохом осел.

Кресснер был уже в дверях, когда я выстрелил поверх его плеча.

– Стоять, или я уложу вас на месте.

В данном примере изменений в структуре нет, эллиптическая конструкция сохранена.

Помимо побудительных предложений, парадигматически восполняемый эллипс может встречаться и в других структурных типах предложений английского языка, хотя и не столь часто. Приведем примеры повествовательных и вопросительных предложений с парадигматически восполняемым эллипсом

I sat two stools down from her, and the short-order cook came over and looked at me.

"What?"

"Black coffee, please." He went to get it. (Nona)

Я сел через два стула от нее, и повар, исполнявший по совместительству обязанности официанта, подошел ко мне и спросил: "Что угодно?"

"Черный кофе, пожалуйста".

Он отправился за кофе.

В данном примере изменений в структуре нет, эллиптическая конструкция сохранена.

Как мы видим, эллиптические конструкции в проанализированном материале встречаются часто. При переводе на русский язык конструкции сохраняются не всегда, иногда эллипсис заменяется самостоятельным предложением, что ведет к снижению экспрессивности текста.

2.5 Пунктуация

Пунктуация выполняет очень важную роль, усиливая экспрессивное воздействие текста на читателя и выполняя смыслоразличительную функцию. Анализ материала исследования позволяет утверждать, что в произведениях С. Кинга используются разнообразные пунктуационные средства (тире, скобки, двоеточия, риторические вопросы и др.) Рассмотрим некоторые примеры:

That night Adelle Parkins was killed. Six police cars and seventeen collegiate-looking plain clothes men (eight of them were women imported all the way from Boston) patrolled the campus. But Springheel Jack killed her just the same, going unerringly for one of our own. The false spring, the lying spring, aided and abetted him–he killed her and left her propped behind the wheel of her 1964 Dodge to be found the next morning and they found part of her in the back seat and part of her in the trunk. And written in blood on the windshield–this time fact instead of rumour–were two words: HA! HA! (Strawberry Spring)

В эту ночь была убита Адель Паркинс. Шесть полицейских машин и семнадцать агентов в штатском, в том числе восемь девушек из самого Бостона, с виду обычные студентки, – вот такими силами патрулировался кампус. И все равно Мартовский Выползень прикончил новую жертву, безошибочно выбрав ее среди «своих». И ложная, обманная весна была его пособницей, его подстрекательницей. Он убил новую жертву и оставил за рулем ее «доджа» модели 1964 года, где ее утром и нашли... не всю... что-то лежало на заднем сиденье, а что-то в багажнике. На ветровом стекле кровью было нацарапано (нет, это уже не слухи): ХА! ХА!

В данном переводе на месте тире появляются скобки, чтобы усилить экспрессивный эффект.

I stood up. Swayed back and forth a little. As always, there seemed suddenly to be strange currents in the air that had not existed down below. I could hear my own heartbeat as I began to inch along with my arms held out for balance. Once, a swallow had swooped close by my head during this part of the adventure, and in drawing back I had almost lost my balance. I lived in fear of the same thing happening again. (Last Rung on the Ladder)

Я встал, чуть покачиваясь вперед-назад. Снова начало казаться, что в воздухе какие-то странные течения, которых не было внизу. Двигаясь с раскинутыми для равновесия руками дюйм за дюймом вперед по брусу, я слышал стук собственного сердца. Однажды во время этого этапа над самой моей головой пролетела ласточка, и отпрянув назад, я едва не сорвался. С тех пор я постоянно боялся, что это случится вновь.

В данном примере при переводе запятая отсутствует, т.к. по правилам русского языка она не нужна.

Billy-Boy was the best piano player we ever had, and we were all sorry about the little ways it got taken out on him as we traveled from one place to another. In the south was the worst, of course -- Jim Crow car, nigger heaven at the movies, stuff like that -- but it wasn't that great in the north, either. But what could I do? Huh? You go on and tell me. In those days you lived with those differences. (The Wedding Gig)

У нас не было пианиста лучше Биллибоя, и все мы переживали, что во время наших поездок ему приходится терпеть разные мелкие неприятности. Хуже всего, конечно, было на Юге – выгоны для черных, черный раек в кино, всякие такие штучки, – но и на Севере было немногим слаще. Но что я мог поделать? А? Ну-ка, посоветуйте. Такие уж тогда были порядки.

He was an old man, and he'd had two heart attacks. Was I going to call him and tell about Katrina's letter so soon after we'd been in L. A.? To do that might very well have killed him. (Last Rung on the Ladder)

Отец человек старый, перенес два инфаркта. Ну как я ему скажу про письмо Катрины, когда мы еще не отошли после Лос-Анджелеса? Я могу убить его этим.

Следует отметить, что в приведенных выше примерах риторические вопросы переводятся без изменения структуры предложения. Вероятно, это связано с тем, что риторические вопросы играют важную роль при передаче эмоционального состояния говорящего, усиливают экспрессивность высказывания.

It was green with black markings, and stenciled on the front in white letters were the words: G. I. JOE VIETNAM FOOTLOCKER. Below that: 20 Infantrymen, 10 Helicopters, 2 BAR Men, 2 Bazooka Men, 2 Medics, 4 Jeeps. Below that: a flag decal. Below that, in the corner: Morris Toy Company, Miami, Fla. (Battleground)

Зеленый металлический ящичек с черными клеймами. На нем белыми трафаретными буквами написано: «Вьетнамский сундучок американского солдата Джо». И чуть пониже: «Двадцать пехотинцев, десять вертолетов, два пулеметчика с пулеметами «браунинг», два солдата с базуками, два санитара, четыре «джипа». Внизу, в углу: «Компания Морриса по производству игрушек», Майами, Флорида.

В данном примере обращает на себя использование двоеточия, формирующее параллельные конструкции с перечислением. В русском варианте пунктуационное оформление сохраняется, и, следовательно, сохраняется задуманный автором экспрессивный эффект.

One thing Fletcher knew for sure: if he did leave, the others–the guard and the three sitting in tribunal behind the table–would be dead. (In the Death room)

Одно Флетчер знал точно: если он покинет эту комнату, остальные, охранник и трибунальная тройка, сидящая за столом, умрут.

В данном примере тире в оригинале исчезают, и появляется двоеточие, за счет объединения придаточного и главного.

Таким образом, мы видим, что пунктуационное оформление при переводе рассказов С. Кинга в большинстве случаев сохраняется. Изменения происходят в том случае, если переводчик считает нужным усилить экспрессивную функцию.

Заключение

Экспрессивность является очень важной категорией при выполнении анализа текста. В связи с возросшим интересом к языковой личности, выявление и анализ средств экспрессивности в общем и экспрессивного синтаксиса в частности представляется весьма актуальной задачей.

Передача экспрессивного послания зависит прежде всего от того, кто его передает, и какими языковыми средствами он при этом пользуется. В данной работе мы исследовали экспрессивные синтаксические средства.

На основе проанализированного материала мы можем видеть, что экспрессивность текста имеет много общего с экспрессивностью устной речи, и с помощью средств экспрессивного синтаксиса на письме реализуются все особенности речи. Важными элементами экспрессивного синтаксиса являются парентетические внесения и актуальное членение, которые позволяют более четко определять смысловые границы высказывания, и вносят разнообразие в письменную и устную речь. Явления парцелляции и эллиптические конструкции как элементы экспрессивного синтаксиса используются для того, чтобы придать письменной речи легкость и придать ей сходство с устной речью. Пунктуационные средства используются для акцентирования внимания на наиболее важной информации, причем интенсивность выделение может регулироваться.

В ходе выполнения данной работы мы ознакомились с понятием экспрессивного синтаксиса, выявили основные средства экспрессивного синтаксиса и рассмотрели приемы его перевода на русский язык.

На примерах, взятых из рассказов известного американского писателя Стивена Кинга, мы определили, какие формы экспрессивного синтаксиса наиболее употребительны, и с помощью каких приемов осуществляется их перевод на русский язык. Таким образом, можно утверждать, что цель работы достигнута.

Список использованной литературы

Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. На материале английского языка: уч. пособие. / О. В. Александрова. – Либроком, 2009. – 216 с.

Арапиева Л.У. Теория и практика системы знаков препинания в современном английском языке: уч. пособие. / Л.У. Арапиева. – М.: Просвещение, 1985. – 406 с.

Архипов В.М. Теория литературы: учеб. пособие. / В.М. Архипов. – М.: 1996. – 224 с.

Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. / Гл. ред. М.В. Лазов. – М.: Советская энциклопедия, 1969. – 607 с.

Бархударов Л.С. Грамматика английского языка: уч. пособие. / Л.С. Бархударов. – М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1975. – 422 с.

Береговская Э.М. Очерки по экспрессивному синтаксису: Э.М. Берегоская. – М.: Рохос, 2004. – 180 с.

Блох М.Я. Теоретическая грамматика английского языка: уч. пособие. / М.Я. Блох. – М.: Высшая школа, 1983. – 383 с.

Ванников Ю.В. Вопросы строения предложения: уч. пособие. / Ю.В. Ванников. – Саратов: изд-во Саратовского ун-та, 1960. – 60 с.

Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса: уч. пособие. / В.В. Виноградов. – М.: Изд-во МГУ, 1958. – 174 с.

Гак В.Г. Теория грамматики французского языка: уч. пособие. / В.Г. Гак. – М.: Просвещение, 1979. – 300 с.

Георгиева Е.В. Парцелляция в английском языке: уч. пособие. / Е.В. Георгиева. – М.: Наука, 1982. – 202 с.

Жинкин Н.И. Механизмы речи: уч. пособие. / Н.И. Жинкин. – М., Директ-Медиа, 2008. – 1104 с.

Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика: учебник для вузов. – Л.: Просвещение, 1977. – 356 с.

Иванова И.П. Теоретическая грамматика современного английского языка: учебник для вузов. / И.П. Иванова, В.В. Бурлакова, Г.Г. Почепцов. – М.: Высшая школа, 1981. – 286 с.

Иванчикова Е.А. Парцелляция, ее коммуникативно-экспрессивные и синтаксические функции: учебник для вузов. / Е.А. Иванчикова. – М.: Просвещение, 2010. – 202 с.

Кинг С. Все предельно. / Пер. М. Вебер. – АСТ, 2010. – 672 с.

Кинг С. Команда скелетов. / Пер. Н. Рейн. – АСТ, 2008. – 584 с.

Кинг С. Ночная смена. / Пер. Е. Александрова. – АСТ, 2005. – 600 с.

Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис: уч. пособие. / И.И. Ковтунова. – М.: Наука, 1976. – 240 с.

Комиссаров В.Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты): уч. пособие. / В.Н. Комиссаров. – М.: Высшая школа, 1990. – 253 с.

Курилович Е. Очерки по лингвистике: авт. сборник / Е. Курилович. – М.: Тривиум, 2007. – 490 с.

Кэрри Г.В. Не пропусти остановку. − 1957. – 507 с.

Литературный энциклопедический словарь. / Гл. ред. Н.И. Латыш. – М.: Университетское, 1987. − 766 с.

Литературная энциклопедий терминов и понятий. / Гл. ред. Л.К. Федотова. – М.: Возрождение, 2001. – 435 с.

Ломоносов М.В. Российская грамматика. / М.В. Ломоносов. – М.: Высшая школа, 1973. – 380 с.

Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи: Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка, Т. VI. – М.: Изд-во АН СССР, 1947. – 250 с.

Москальская О.И. Грамматика текста: уч. пособие. / О.И. Москальская. – М.: Высшая школа, 1981. – 256с.

Панасюк А.П. К вопросу об экспрессии как лингвистической категории. / Вестник МГУ / А.П. Панасюк. – М.: Изд-во МГУ, 1976. – 79 с.

Пешковский А.М. Избранные труды. / А.М. Пешковский. – М.: Учпедгиз, 1959. – 403 с.

Поспелов Н.С. О грамматической природе сложного предложения: уч. пособие. / Н.С. Поспелов. – М.: Просвещение, 2009. – 184 с.

Распопов И.П. Актуальное членение предложения: уч. пособие. / И.П. Распопов. – Уфа, Изд-во Башк. ун-та, 1961. – 302 с.

Розенталь Д.Э. Словарь лингвистических терминов. / Д.Э. Розенталь. М.А. Теленкова. / Изд. 2-е. – М.: Просвещение, 1976. − 543 с.

Синтаксис как диалектическое единство коллигации и коллокации. / Под ред. О.С. Ахмановой. – М.: Изд-во МГУ, 1969. – 433 с.

Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка: уч. пособие. / А.И. Смирницкий. – М.: Изд-во лит. на иностр. яз., 1958. – 284 с.

Солнцев В.М. Язык, как системно-структурное образование: уч. пособие. / В.М. Солнцев. – М.: Наука, 1973. – 380 с.

Стрельщиков С.Г. Явление парцелляции в английском языке: уч. пособие / С.Г. Стрельщиков. – М.: Наука, 1980. – 300 с.

Теория литературы:учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений: В 2 т. / Под ред. Н.Д. Тамарченко. – М.: Академия, 2007.

Филонова Н.К. Парцелляция полипредикативных высказываний в современном английском языке: Дис… канд. филол. наук. / Н.К. Филонова. – М., 1985.

Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды. / Ф.Ф. Фортунатов. – М.: Наука, 1960. – 450 с.

Хаджов И.А. Просодия и парцелляция: уч. пособие. / И.А. Хаджов. – М.: Высшая школа, 1968. – 198 с.

Чуковский К.И. Высокое искусство. / К.И. Чуковский. – М.: Авалонъ, 2008. – 448 с.

Шахматов А.А. Синтаксис русского языка: уч. пособие. / А.А. Шахматов. – М.: УРСС, 2007. – 190 с.

Шапиро А.Б. Основы русской пунктуации: уч. пособие. / А.Б. Шапиро. – М.: Просвещение, 1974. – 205 с.

Штелинг Д.А. Грамматическая семантика английского языка: уч. пособие. / Д.А. Штелинг. – М.: МГИМО, 1996. – 254 с.

Щерба Л.В. Пунктуация: уч. пособие. / Л.В. Щерба. – М.: Высшая школа, 1979. – 400 с.

King S. Everything’s Eventual / S. King. – NY.: New American Library, 2002. – 175 p.

King S. Night Shift. / S. King. – NY.: New American Library, 1991. – 315 p.

King S. Skeleton Crew. / Stephen King. – NY.: New American Library. 1997. – 402 p.

TYPE=RANDOM FORMAT=PAGE>58