Классификация жанров массмедийного дискурса

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

Глава I. Жанр как лингвистическое понятие

      Подходы к изучению жанра в работах М.М. Бахтина

      Разграничение понятий речевой жанр и речевой акт

      Понятие жанрового пространства дискурса

Глава II. Классификация жанров массмедийного дискурса

1.2 Статусные характеристики массмедийного дискурса

2.2 Фатические и информативные жанры массмедийного дискурса

2.3 Реализация комического в информативных массмедийных жанрах

Выводы

Список использованной литературы

Введение

Целью данной работы является описание жанровых особенностей массмедийного дискурса. Жанры рассматриваются с точки зрения их соотношения в континууме, в котором границы жанров могут быть размыты.

Жанровая организация речи играет важную роль в процессах социального взаимодействия: понятие жанра очень важно для понимания процесса коммуникации и управления им, так как вербальное и невербальное поведение человека реализуется в различных жанрах/

Осознанием важности функции жанровой организации речи объясняется всё возрастающее внимание к речевым жанрам со стороны исследователей. Развитие теории речевых жанров началось с работ М.М. Бахтина. В своих работах он впервые дает определение жанра, выявляет основные виды речевых жанров и дает их определение.

В настоящее время изучаются механизмы воздействия на аудиторию, выявляются и анализируются лингвистические и паралингвистические средства воздействия на примерах отдельных видов дискурса: политического, рекламного, ритуального, дискурса масс-медиа и других.

Успех процесса коммуникации зависит не только от языковой компетенции участников общения, но и от их жизненного опыта, от знания законов социального взаимодействия людей в той или иной области, от социально-психологической компетенции, которая является основой жанровой интеракции. Эффективность общения существенно определяется соответствием/несоответствием жанровых установок коммуникантов (настрой на фатический или информативный, риторический или нериторический, конфликтный или кооперативный жанры и т.д.)/

Теория жанров речи разрабатывается в свете целого ряда направлений современной коммуникативно-функциональной лингвистики и гуманитарного знания: в лингвистической антропологии, социолингвистике, лингвопрагматике, когнитологии, в лингвистике текста, стилистике и др. в данной работе предпринимается попытка рассмотреть жанр как лингвистическое понятие, классифицировать жанры массмедийного дискурса и рассмотреть ряд примеров реализации комического в информативных массмедийных жанрах.

Глава I Жанр как лингвистическое понятие

      Подходы к изучению жанра в работах М.М. Бахтина

М.М. Бахтин заложил основы нового направления в языкознании, получившего название «жанроведение». Жанроведение находится на стыке лингвопрагматики, социолингвистики и стилистики. Данное направление пользуется терминологией и методологией таких дисциплин как риторика, психолингвистика и лингвистика теста. Проблема речевых жанров, как отмечает М.М. Бахтин, лежит на границах лингвистики и литературоведения, а также многих еще не разработанных разделов филологии, которые должны изучать специфическое использование языка во всех сферах общественной жизни и культуры [Бахтин М.М., 1996].

Жанр – это тип, форма, коммуникативная организация речевого действия и соответствующего речевого произведения либо представление, знание о типах, формах, коммуникативной организации речевых действий и соответствующих речевых произведений, но не сами эти действия и произведения [Гольдин В.Е., Дубровская О.Н., 2002].

Речевые жанры по Бахтину – это широкий спектр разнородных письменных и устных тематически и ситуативно-обусловленных типов высказываний, которые охватывают все сферы человеческой деятельности и частично пресекаются с литературными жанрами, рассматриваемыми в теории литературы. «Эти высказывания, - пишет М.М. Бахтин, - отражают специфические условия и цели каждой области человеческой деятельности не только своим содержанием и языковым стилем, то есть отбором словарных, фразеологических и грамматических средств языка, но, прежде всего своим композиционным построением. Каждое отдельное высказывание, конечно, индивидуально, но каждая сфера использования языка вырабатывает свои относительно устойчивые типы таких высказываний»/

Эти типы высказываний отличаются друг от друга формально-синтагматически и функционально. К речевым жанрам М.М. Бахтин относит и короткие реплики бытового диалога, и бытовой рассказ, и письмо (во всех разнообразных формах), и короткую стандартную военную команду, и развернутый приказ, и довольно пестрый репертуар деловых документов (в большинстве случаев стандартный), и разнообразный мир публицистических выступлений (в широком смысле слова: общественные, политические). Сюда же он причисляет многообразные формы научных выступлений и все литературные жанры (от поговорки до многотомного романа)/

Отмечая разнородность речевых жанров, М.М. Бахтин говорит и о трудности определения общей природы высказывания – в одной плоскости изучения оказались такие разнородные явления, как однословные бытовые реплики и многотомный, художественный роман. Изучались больше всего литературные жанры, но они изучались в разрезе их литературно-художественной специфики, в их отличиях друг от друга (в пределах литературы), а не как определенные типы высказываний, отличных от других типов, но имеющие сними общую языковую природу/

Предлагая свою классификацию жанров с функциональной точки зрения, Бахтин различает первичные (простые) и вторичные (сложные)речевые жанры, причем последние он обозначает как идеологические.

Первичные жанры связанны с обыденным, каждодневным речевым общением, они относятся к «бытовой жизни». Вторичные речевые жанры – это романы, драмы, научные исследования всякого рода, большие публицистические жанры и т.д. – возникают в условиях более сложного и относительно высокоразвитого и организованного культурного общения (преимущественного письменного).

Упоминая «Курс общей лингвистики» Ф. де Соссюра, М.М. Бахтин критикует его в связи с соссюровской концепцией parole; он пишет, что Соссюр игнорирует тот факт, что кроме форм языка существует ещё и комбинация этих форм, то есть игнорирует речевые жанры. Между тем, говорящему даны не только обязательные для него формы общенародного языка (словарный состав и грамматический строй), но и обязательные для него формы высказывания, то есть речевые жанры, которые необходимы для взаимного понимания, как и формы языка. Речевые жанры более гибки, чем формы языка, но они предписаны говорящему, не создаются им, а даны [Бахтин М.М., 1996: 183-184]. Тем самым высказывания – единица чего-то более общего – речевого общения так же, как и слово, и предложение – единицы языка. М.М. Бахтин отмечает, что речевое общение, в отличие от соссюровского parole, не индивидуально, а социально; это процесс двух активных участников – говорящего и его собеседника.

Учет стилистического содержания речевого высказывания является весьма заметным моментом в теории М.М. Бахтина, хотя о стилях он говорит меньше, чем о жанрах. По его словам, всякий стиль неразрывно связан с высказыванием и формами высказываний. В лингвистике 50-х годов существовало разное понимание стиля: как индивидуального, присущего тому или иному человеку, и как безличного функционального стиля. Бахтин отмечает возможности перехода стиля из одного жанра в другой, но это, по его мнению, не только меняет звучание стиля в условиях несвойственного ему жанра, но и разрушает или обновляет данный жанр. Иногда стиль и жанр как бы приравниваются друг к другу [Бахтин М.М., 1996: 166, 202-203].

Многие примеры речевых жанров могли бы рассматриваться в новой системе терминов как примеры функциональных стилей. Можно отметить, что ученый пришел к функционально стилистически обоснованному определению речевых жанров как определенным, относительно устойчивым тематическим, композиционным и стилистическим типам высказываний [Бахтин М.М., 196: 164]. Следует отметить, что единого понимания стиля в лингвистике не существует до сих пор.

М.М. Бахтиным предпринимается попытка исследовать высказывание как единицу речевого общения и определить его границы. Он различает специализованные и конструктивные или диалогические и монологические речевые жанры. Фактически предлагаются два разных критерия для диалога и монолога. В диалоге высказывание весьма просто: это реплика одного говорящего, прерванная другими репликами. В монологическом, прежде всего в письменном тексте, в явном виде не присутствуют другие речевые субъекты, высказывание – связный и законченный тест, например, роман или трактат.

Адекватное понимание отношения речевых жанров и языка должно исходить из их общей коммуникативной природы: речевые жанры и язык представляют собой две разные стадии общего процесса формализации коммуникации. Данная идея активно развивается последователями М.М. Бахтина. Дискуссия о теории речевых актов получила новое продолжение. В 90-е годы ХХ века появляется ряд работ, где переосмысливается наследие М.М. Бахтина, предлагается более четкая классификация, уточняется терминология, детально исследуются отдельные речевые жанры.

Западные лингвисты тоже исследуют жанр. В книге Д. Суейлза «Анализ жанра», переосмысляется понятие жанр с позиций дискурсивного анализа, обобщаются новые термины и направления исследования. Так, жанр рассматривается с точки зрения дискурсивного сообщества. Дискурсивное сообщество, по Суейлзу, представляет собой группу людей, объединенных тем, что они сообща владеют определенным количеством типов или жанров дискурса, с помощью которых они осуществляют свои коммуникативные цели. Жанр – это класс дискурсов. В широком смысле дискурс отражает особенности данного дискурсивного сообщества, особые условия коммуникации его конкретных участников. В узком смысле дискурс, входящий в тот или иной жанр, должен соответствовать прототипу данного жанра, то есть он должен являться конкретным воплощением инварианта, признанным дискурсивным сообществом.

массмедийный дискурс речевой жанр

      Разграничение понятий речевой жанр и речевой акт

В работах российских лингвистов 90-х гг. ХХ века впервые рассматриваются отношения между речевыми актами и речевыми жанрами. Например, в работах В.В. Дементьева и К.Ф. Седова теория речевых жанров рассматривается в социопрагматической перспективе и включается в семиотическую парадигму «семантика – синтактика – прагматика».

Ряд различий между теорией речевых жанров и теорией речевых актов имеет терминологический характер. Терминология теории речевых жанров - это общепризнанная, довольно четкая систематизация иллокутивных актов, создание единой классификации и терминологии теории речевых жанров находится на стадии формирования. Обозначение «речевой жанр» еще недостаточно определено как научный термин. О речевых жанрах, являющихся единицей теории речевых жанров, говорят как о термине и как о понятии.

И.В. Труфанова отмечает, что речевой акт – это термин, предназначенный для обозначения речевого действия или высказывания как процесса. Речевой жанр – это термин, обозначающий тип текста или высказывания как продукта [Труфанова И.В., 2001:56]. В парадигме с термином речевой акт термин речевой жанр употребляется для анализа сходного материала именно потому, что термином речевой жанр обозначается признак высказывания как продукта речевого акта.

В лингвистической литературе предпринимались попытки разграничить понятия речевой жанр и речевой акт. Речевой жанр трактуется не только как более крупная в количественном, но и отличная от речевого акта в качественном плане единица. Однако для обозначения частных видов речевых актов и речевых жанров используются одни и те же термины.

Анализ литературы вопроса о разграничении понятий речевой акт и речевой жанр указывает на то, что каждое из них соответствует разному уровню абстракции исследования. Речевое действие и его продукт – текст рассматривается в отношении к общественно-культурному контексту своего функционирования. Название речевых актов и речевых жанров могут совпадать, потому что сфера и тема деятельности – контекст речевого жанра могут быть очерчены достаточно узко (угроза, утешение). Типология жанров строится в соответствии с типами тем и ситуаций – стереотипов общения. Интерпретировать ситуации, человек может потому, что располагает приобретенными в процессе социализации знанием о типах ситуаций. В современной науке для обозначения единицы знания о стереотипных ситуациях, составляющих континуум жизни, используется термин фрейм – фрагмент знаний о мире, ментальная схема, обеспечивающая ориентировку в ситуациях и событиях, в которых мы сами участвуем, которые наблюдаем или о которых слышим [Труфанова И.В. 2001: 58-60]. А. Вежбицка выделила фрейм некоторых речевых жанров через последовательность простых предложений в рамках своей «теории семантических примитивов». Например, модель просьбы:

    Хочу, чтобы ты сделал для меня нечто хорошее

    Говорю это, потому что хочу, чтобы ты это сделал

    Не знаю, сделаешь ли ты это, потому что знаю, что ты не обязан делать то, что я хочу, чтобы ты сделал [А. Вежбицка 1997:104].

Понятие речевой жанр и речевой акт определяются в разных системах понятий, первое через мир их произнесения/ условия успешности осуществления, второе через понятие ситуации, темы, композиции, стиля. Теория речевых жанров М.М. Бахтина больше сосредоточена на стилистических вопросах, речевые жанры определяются с учетом стилистических признаков. Лингвистическая прагматика, напротив, вместе с теорией речевых актов отстраняются от риторики и стилистики.

«Модельность» речевого акта и речевого жанра выражаются по-разному: речевого акта – посредством индикатора иллокутивной силы, речевого жанра – совокупностью текстовых категорий (тональность, пространство, время, тема и т.д.) [Труфанова И.В. 2001]. Однако В.В. Дементьев отмечает, что иллокутивный критерий является одним из наиболее разработанных критериев типологии речевых жанров. Но выявить все многообразие отношений, существующих между отдельными жанрами, с помощью одного критерия довольно трудно [Дементьев В.В. 2002].

Итак, речевые акты и речевые жанры не являются достоянием отдельного человека, они социальны, представляют собой модели речевой деятельности в определенной ситуации.

      Понятие жанрового пространства дискурса

По аналогии с дихотомией Ф. де Соссюра «язык - речь», представляющей две ипостаси существования языка (виртуальные и реальные), любой дискурс может быть рассмотрен как система коммуникации, также имеющая реальное и потенциальное измерение. В реальном измерении – это поле коммуникативных практик как совокупность дискурсных событий, это текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, обладающая признаком процессности и связанная с реальной жизнью и временем, а также возникающая в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов. В потенциальном измерении дискурс представляет собой семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание данной коммуникативной сферы, а так же включает в себя набор речевых действий и жанров, специфичных для данного типа коммуникаций [Шейгал Е.И., 2000].

Как пример можно привести жанровое пространство политического дискурса. Многомерность и сложность политического дискурса проявляется в дифференциации жанрового пространства по ряду параметров:

    Градация институциональности (от разговоров с друзьями о политике до межправительственных переговоров);

    Субъектно-адресатные отношения (дифференциация жанров с учетом вариативности субъекта и адресата в рамках иерархии агентов политики);

    Социокультурная дифференциация связана с неоднородностью групповых субъектов политики в плане идеологической ориентации, что приводит к образованию политических социолектов;

    Событийная локализация (дифференциация жанров по их соотнесённости со сложным коммуникативным событием политического дискурса);

    Степень прототипности – маргинальности жанра в полевой структуре дискурса [Шейгал Е.И., 2000].

Всякий дискурс представляет собой полевую структуру, в центре которой находятся жанры, прототипные для данного типа дискурса. На периферии – маргинальные жанры, имеющие двойственную природу и находящиеся на стыке разных типов дискурса [Шейгал Е.И., 2000]. Степень центральности или маргинальности того или иного жанра в поле политического дискурса определяется степенью его соответствия основной интенции политической коммуникации – борьбе за власть. Исходя из этого, прототипными жанрами являются парламентские дебаты, публичная речь, голосование и т.д. Так же критериями прототипности являются первичность текста и отсутствие пересечения с другими типами дискурса. В периферийных жанрах функция борьбы за власть переплетается с функциями других типов дискурсов. Многие маргинальные жанры представляют собой вторичные тексты [Шейгал Е.B., 2000:268].

Применяя критерий различения первичных и вторичных жанров «простота – сложность», предложенный М.М. Бахтиным, к функционированию политического дискурса, получается обратная картина: первичный дискурс образуют жанры институциональной коммуникации, составляющие основу собственно политической деятельности: речи, заявления, дебаты, переговоры, декреты и т.д., а жанры бытового общения выступают по отношению к ним как вторичные. К вторичным жанрам политического дискурса можно отнести разговоры о политике (в семье, среди друзей и т.д.), анекдоты, аналитические статьи, письма читателей и т.д.

Таким образом, понятие вторичных жанров в политическом дискурсе включает следующие характеристики:

    Маргинальное положение в жанровом пространстве на пересечении с другими видами дискурса;

    Респонсивный характер: в системе «стимул – реакция» вторичные жанры всегда являются компонентом дискурса-реакции;

    Цитаточный характер: это жанры, в которых происходит преобразование первичного текста. Это преобразование связанно с оценочным, критическим осмыслением тестов первичного дискурса и его субъектов (авторов) [Шейгал Е.И., 2000:269].

Содержание политической коммуникации на функциональном уровне можно свести к трем составляющим: формулировка и разъяснение политической позиции (ориентация), поиск и сплочение сторонников (интеграция), борьба с противниками (агрессия как проявление агональности).

Как отмечает Шейгал Е.И., жанровое пространство политического дискурса складывается относительно этой базовой триады их трех типов жанров: ритуальных/ эпидейктических (юбилейная речь, традиционное радиообращение), ориентационных (партийная программа, конституция, послание президента о положении в стране, указ, отчетный доклад) и агональных (лозунг, рекламная речь, предвыборные дебаты).

Преобладание фатики над информативностью в ритуальных жанрах обусловлено тем, что данные типы жанров входят в политический ритуал в качестве его важнейшей части: отсутствие новизны в сообщении автоматически переключает внимание участников коммуникации на другие его компоненты. Важным оказывается не столько содержание высказывания, сколько сам факт его произнесения. Знаками агрессии, так же как и знакам интеграции, свойственно преобладание фатики над информативностью: они направлены на усиление конфликтных отношений. Знаки ориентации в силу своей нейтральности составляют информативную основу любых жанров.

Совокупность первичных и вторичных дискурсных образований разных жанров, сконцентрированных вокруг определенного политического события, образуют политический нарратив – своеобразный сверхтекст, объединенный общностью содержания и персонажей. Например, политический скандал, является сложным коммуникативным событием. Этот тип конфликтного общения включает в себя тексты разных жанров, объединенных денотативной общностью – каким-нибудь действием или событием, нарушающим этические нормы, становясь достоянием гласности. Так как это событие привлекает к себе повышенное внимание общественности, сообщение о нем или общение по поводу него получает многократную, вариативную разножанровую реализацию. Сверхтекст политического скандала может включать такие жанры, как информационное сообщение в СМИ, интервью, выступления политиков в СМИ, письма читателей, анекдоты, пародийные телепередачи [Шейгал Е.И., 2000:326, 300].

Организация жанрового пространства политического дискурса представляет определение функциональной иерархии его жанров, корреляция между типами жанров и типами знаков, описание прототипных жанров политической коммуникации.

Глава II Классификация жанров массмедийного дискурса

2.1 Статусные характеристики массмедийного дискурса

В настоящие время наблюдается отчетливая тенденция смещения центра исследовательских интересов на проблемы массовой информации, на проблемы массового речевого воздействия. Изучаются механизмы воздействия на аудиторию, выявляются и анализируются лингвистические и паралингвистические средства воздействия на примерах отдельных видах дискурса: неискреннего, политического, ритуального, религиозного, рекламного, дискурса масс-медиа и других. Вопросам воздействия в дискурсе посвящены работы В.В. Дементьева, Е.И. Шейгал, С.Н. Плотниковой и других лингвистов.

Язык как реальная знаковая система реально существует в виде дискурсов. Не существует абстрактного общения, оно всегда происходит в определенной сфере человеческой деятельности, в определенном социальном пространстве. В лингвистической литературе мы сталкиваемся с анализом не дискурса вообще, а некоторого конкретного дискурса.

Функцию языка, ориентированную на адресата и имеющей своей целью воздействовать, регулировать поведение адресата в литературе называют по-разному: конативной, волюнтативной, вокативной, регулятивной. Суть этой функции в том, что она выражает идею воздействия на адресата, навязывание своей воли, изменения намерений адресата и т.д. Как отмечает Алещанова И.В., основные функции массово-информативного дискурса – информативная и воздействующая. Ведущей признается воздействующая, а информативная образует контекстные условия ее реализации.

Основная задача данной разновидности дискурса заключается в сообщении определенных сведений с определенных позиций, и тем самым, в достижении желаемого воздействия. Функциональное единство информационного и воздействующего потенциалов превращает его в мощный инструмент управления массовой аудиторией.

Для описания речевой структуры газетного текста, как элемента газетного дискурса, выделяется минимальная структурно-смысловая единица текстового уровня – речевой формы. В процессе воплощения речевого замысла адресанта речевые формы интегрируются в более крупные структурно-композиционные единицы – функционально-тематические блоки. Список речевых форм, характерных для газетных текстов, включает такие простые и составные речевые формы:

    «констатирующее сообщение» с элементами описания, реализующее речевое действие «информирование»;

    «рассуждение», коррелирующее с речевыми действиями «комментирование» и «оценивание»;

С учетом возможных комбинаций этих речевых форм выделяют основные виды функционально-тематических блоков, характерных для газетных текстов:

    информативный;

    информативно-оценочный;

    информативно-аргументативный;

    аргументативно-оценочный.

Представляется, что выделение этих речевых форм и функционально-тематических блоков связано с авторской модальностью, т.е. способом представления информации автором и степенью выраженности субъективного отношения автора к излагаемому материалу. Следует отметить, что разным жанрам газетного дискурса присущи различные типы авторской модальности. Тексты аналитических жанров характеризуются авторской модальностью, выраженной имплицитно – в первую очередь дистанцированной подачей материала, ограниченным употреблением экспрессивной лексики и элементов разговорного стиля речи, большей долей рассуждения по сравнению с описанием и сообщением. Такой способ подачи информации можно определить как дистанцированный.

Что касается таких жанров, как заметка и информационное сообщение, им свойственно нейтральное представление информации. Для этих, так называемых малых форм, состоящих из двух-трех предложений, характерны большая информативная насыщенность, отсутствие элементов разговорной речи, преимущественное использование именных форм и усложненный синтаксис.

В фельетонах, занимающих отдельное место среди жанров газетной публицистики, авторская модальность выражена эксплицитно, причем материал подается, как правило, подчеркнуто иронично, с использованием большого количества стилистических приемов.

Цели автора-адресанта, его взаимодействие с аресатом-читателем в газетном дискурсе часто реализуется в оценке, прагматический смысл которой заключается в том, что автор, выражая свое отношение к какому-либо явлению, пытается вызвать адекватное отношение адресата. Такой способ представления информации, типичный для репортажей, статей, корреспонденции, можно охарактеризовать как эмоционально оценочный.

Что касается формы подачи информации, то она предполагает соблюдение ряда структурно-композиционных и языковых правил построения и оформления газетных жанров. Алещанова И.В. на основе структуры газетных жанров выделяет четыре типовые структурно значимые части композиции в общей модели текста газеты. Важнейшими композиционными компонентами, присущими каждому газетному жанру, являются заголовок, вводная часть, основная часть и заключение.

Первая часть газетных текстов, представленная заголовком, содержит в максимально сжатом виде всю текстовую информацию. Еще не опираясь на текст, адресат направляет усилия на декодирование смысла заголовка с помощью индивидуальных ассоциаций, основанных на предшествующем опыте. Заключенная в заголовке информация активизирует предшествующее знание адресата, тем самым, стимулируя его интерес. Таким образом, по мнению И.В. Алещановой, желание раскрыть смысл заголовка является активным побуждением к вступлению адресата в контакт с текстом.

Самым насыщенным по коммуникативной нагрузке является так называемый зачин газетного текста, формально корригирующий с вводным абзацем. Наиболее престижной позицией теста в силу установок восприятия массовой аудиторией считается вводный абзац, из первых строк которого адресат может извлечь всю интересующую его информацию. Дальнейшее взаимодействия адресата с текстом полностью зависит от интенции последнего. Вводная часть как конструктивный компонент газетной композиции выполняет одновременно две функции.

    интродуктивную – введение адресата в суть освещаемого события;

    амплифицирующую – расширение содержания заголовка.

Основная часть текста газеты истолковывает изложенную во вводной части информацию. Она включает вербальные действия, осуществляющие развитие содержания (авторский комментарий, мнения лиц, причастных к описываемым событиям, авторский анализ этих точек зрения). Основу содержания газетного текста составляет конфликт, называемой проблемой при перенесении на духовную сферу. Т.А. Ван Дейк выявляет аналогичную сюжетную линию в дискурсе новостей: фокусом повествования является социальный конфликт (Главное Событие), вокруг которого группируются остальные текстовые категории – Краткое Содержание (заголовок и водка), Фон (исторический, политический, социальный контекст), Предшествующие События, Последствия (последующие события, вызванные главным событием), Вербальные реакции (цитаты) и Комментарии (выводы, предположения, размышления).

Заключение является логическим завершением процесса объективного анализа событий. И.В. Алещанова выделяет три функционально-содержательных типов заключений в газетном тексте:

    перспективно-акциональное заключение, содержащее указание на дальнейшее предполагаемое развитие действий в будущем или формулировку задачи, планов, рекомендаций построения внеречевой деятельности;

    генерализующее заключение, представленное подведением итогов, построением выводов на дедуктивной основе.

    резюмирующее-персуазивное заключение, сочетающее поведение итогов вышеизложенной информации с убеждением аудитории в правомерности выводов журналиста, которое подкрепляется мнением компетентных лиц и официально подтвержденными статистическими данными.

Однако следует отметить, что указанные типы структурно-композиционных частей газетного текста реализуется не всегда одинаково. В силу выполняемой газетными жанрами функции социального воздействия, они обладают довольно подвижной структурой.

Размышления о том, какие речевые жанры включаются в сферу того или иного дискурса, вызывают вопросы. По словам Е.И. Шегайл, вследствие прозрачности границ дискурса нередко происходит наложение характеристик разных видов дискурса в одном тексте. Так, например, интервью с политологом сочетает в себе элементы дискурса масс-медиа, научного, и политического; интервью с политиком будет сочетать в себе элементы масс-медийного и политического дискурсов. Рекламный дискурс пересекается с массмедийным в жанре рекламы.

Особую роль в дискурсе масс-медиа играет политический дискурс. Политика – единственная профессиональная сфера, общение в которой ориентировано на массового адресата. Политическая коммуникация не просто опосредована средствами массовой информации, но СМИ фактически являются основной средой её существования. Таким образом, в современную эпоху массмедийный дискурс является основным каналом осуществления политической коммуникации, в связи с чем правомерно говорить о тенденции к сращиванию политического общения с дискурсом масс-медиа. В массмедийном дискурсе журналисты выступают в качестве посредников между представителями какой-либо области знания – профессионалами и массовой аудиторией непрофессионалов. Поскольку широкая масса читательской аудитории дистанцирована от профессионалов и не может непосредственно участвовать в коммуникативном процессе (исключение составляют специальные акции, проводимые печатными изданиями, например акция Комсомольской Правды «Прямая Линия»), журналисты выступают в качестве своеобразных «агентов влияния», способствующих формированию общественного мнения и реализуют себя в различных амплуа: ретрансляторов, рассказчиков, конферансье, интервьюеров, псевдокомментаторов, комментаторов [Шегайл Е.И., 2000: 317].

Дискурс, понимаемый как текст в ситуации реального общения, допускает различные измерения. В.И. Карасик отмечает, что с позиции участников общения (социолингвистический подход) все виды дискурса распадаются на личностно- и статусно-ориентированный дискурс. В первом случае участники общения стремятся раскрыть свой внутренний мир адресату и понять адресата как личность во всем многообразии личностных характеристик; во втором случае коммуниканты выступают в качестве представителей той или иной общественной группы, исполняют роль, предписываемую коммуникативной ситуацией. Личностно-ориентированный дискурс проявляется в двух основных сферах - бытовой и бытийной. Статусно-ориентированный дискурс может носить институциональный и неинтситуциональный характер в зависимости от того, какие общественные институты функционируют в социуме в конкретный исторический промежуток времени. Так, для современного общества релевантны научный, массово-информационный, политический, педагогический, медицинский, религиозный, юридический, рекламный, деловой, спортивный и другие виды дискурса [Карасик В.И., 2000].

К изучению дискурса можно подходить и с прагмалингвистической точки зрения, суть которой состоит в освещении способа общения в самом широком смысле. В данном случае противопоставляются такие виды общения, как серьезное - несерьезное (игровое, юмористическое), ритуальное неритуальное, информативное - фасцинативное, фатическое - нефатическое, прямое - непрямое. По мнению В.И. Карасика, эти параметры общения представляют собой своеобразные ключи и тональности дискурса, дополняющие и уточняющие те типы дискурса, которые выделяются на социолингвистической основе [Карасик В.И., 2002].

Таким образом, массмедийный дискурс – многомерное явление, его можно классифицировать как институциональный дискурс, с преобладанием информативных жанров над фатическими. Специфика институциональности массмедийного дискурса заключается в преобладании массового адресата; так же как и в политическом дискурсе основные векторы коммуникации проходят по линиям институт – институт; представитель института – представитель института; представитель института – граждане (читатели); граждане (читатели) – институт.

Такая характеристика, как театральности или театрализованность, также сближает массмедийный дискурс с политическим. Это обусловлено тем, что массы воспринимают информацию через СМИ. Необходимость «работать на публику» заставляет журналистов разрабатывать стратегии и тактики создания захватывающих материалов.

Сложность массмедийного дискурса проявляется и в таком параметре определения его жанрового пространства, как степень прототипности – маргинальности жанра в полевой структуре дискурса. К центральным, прототипным относятся первичные жанры, соответствующие основной интенции массмедийного дискурса – информировать и воздействовать. Периферийные жанры находятся на стыке с другими типами дискурса и , как правило, являются вторичными жанрами. Вот так, например, рассматривает Е.И. Шегайл соотношение между дискурсом масс-медиа и политическим дискурсом разных жанров.

ДОМИНИРУЕТ ДИСКУРС МАСС-МЕДИА

    памфлет, фельетон

    проблемная аналитическая статья (написанная журналистом)

    колонка комментатора

    передовая статья

    репортаж (со съезда, митинга и т.п.)

    информационная заметка

------------------------------------------------------------------------------------------

    интервью с политиком

    полемика (теледебаты, дискуссии)

    политический документ (указ президента, текст закона)

    проблемная аналитическая статья (написанная политиком)

    публичная речь политика

ДОМИНИРУЕТ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС

В разных языках существуют свои правила и традиции построения того или иного дискурса. Одной из таких особенностей, свойственных газетному дискурсу независимо от его языковой принадлежности, является использовании непрямой коммуникации. Несмотря на то, что непрямая коммуникация не относится к числу основных характерных черт, присущих газетному дискурсу, она настолько часто используется авторами газетных материалов, что представляется целесообразным считать её одним из свойств данного дискурса.

2.2 Фатические и информативные жанры массмедийного дискурса

Для реализации трех важнейших функций языка: общения, сообщения и воздействия выделяются три основных типа непрямой коммуникации: непрямое общение, непрямое сообщение и непрямое воздействие.

Интерпретация высказываний в непрямой коммуникации определяется условием общения. Ситуации, обуславливающие использование средств в непрямой коммуникации, делятся на два типа: такие, само вступление в которые предполагает использование непрямой коммуникации, и такие, в которых ее использование определяется более частными коммуникативными (жанровыми) интенциями. Существует ряд ситуаций, где непрямой характер языкового оформления высказываний продиктован правилами и нормами соответствующих речевых жанров. К ним относятся дипломатические переговоры, улаживание конфликтов и другие типы государственного общения. Непрямое общение различной тональности, по словам В.в. Дементьева, наблюдается при фатической коммуникации. Непрямое общение типа small talk представляет группа коммуникативных ситуаций, в которых обращение к непрямой коммуникации продиктовано ритуалом и игрой. Косвенные средства в дипломатической и политической речи необходимы. Например, уважение к собеседнику проявляется в выборе непрямого обращения к нему. В русском языке обращение к собеседнику во множественном числе является более опосредованным рассчитанным на множественную интерпретацию, чем обращение в единственном числе. Особый участок пространства непрямого обращения составляют коммуникативы (Как поживаете?; Прекрасная погода, не правда ли?)

Кроме ситуаций типа small talk косвенность присуща следующим видам фатической коммуникации – косвенным комплиментам и оскорблениям. К косвенным комплиментам относятся жанры фатического общения, улучшающие отношения в косвенной форме: шутка, флирт. Косвенные оскорбления – жанры фатического общения, ухудшающие межличностные отношения в косвенной форме: насмешка, издевка, розыгрыш.

Б. Малиновский вводит понятие «фатическое общение», определяя его как такую разновидность речи, которая отражает заложенное в самой природе человека стремление к созданию «уз общности» между людьми и часто выглядит как простой обмен словами [B.Malinowski, 1972]. Т.Г. винокур отмечает, что «…термин «фатическая речь» естественным образом расширяет рамки объекта, располагая внутри него следующие типологические обособленные звенья: а) конативную функцию элементарного содержания (вступление в контакт, его поддержка и проверка); б) область речевого этикета в целом; в) бытовые диалоги и бытовые повествования; г) художественные диалоги и повествования, стилизованные под бытовые» [Т.Г. Винокур, 1993:135]. Согласно Т.Г. винокур, 2фатика» и 2информатика» представляют собой два основных инварианта речевого поведения. Само вступление в коммуникацию подразумевает одно из коммуникативных намерений: сообщение чего-либо (реализуется информативной речью) или общение (реализуется фатической речью).

Характерно, что именно противопоставление информативной и фатической речи является первым членением речи в большинстве существующих типологий речевых жанров [В.В. Дементьев, 1997]. Под фатическим поведением Т.Г. Винокур понимает «речевой акт, интенция, осуществить который нацелена на сам этот акт как на предпочтительный способ вступить в общение: а) частные цели в фатическом речевом жанре всегда подчинены начальному контактному импульсу; б) информативная задача высказывания с точки зрения участников общения вторична; в) коннатотивный план коммуникативно-стилистического характера, наоборот, способен выступать как абсолютная ценность» [Т.Г. Винокур, 1993:108-109]. Т.Г. Винокур выделяет ряд характерных черт фатической речи: диалогическая форма, тематическая свобода (тема не столь важна, как ее обработка), столкновение полярных тематически-стилевых фрагментов, отражающее непременное соединение этикетных и содержательных участков беседы; разговорность стиля [Т.Г. Винокур, 1993:144-145]. К сожалению, о фатических речевых жанрах в работе Т.г. Винокура ничего не говорится. Главная трудность, с которой сталкивается исследователь, строящий типологию речевых жанров – поиск основания классификации. Т.В. Шмелева предлагает в качестве модели описания и систематизации речевых жанров некую «анкету» речевого жанра, включающую семь пунктов: «коммуникативная цель жанра»; «концепция автора»; «концепция адресата»; «событийное содержание»; «фактор коммуникативного прошлого»; « фактор коммуникативного будущего» и «языковое воплощение» [Т.В. Шмелева, 1997]. Иллокутивно-перформативный критерий в значительной степени пересекается с «анкетой речевого жанра», имеющей первым пунктом «коммуникативную цель». На данном основании Т.В. Шмелева выделяет четыре класса речевых жанров: информативные, императивные (содействуют осуществлению событий реально действительности: просьбы, советы), этикетные, или перформативные (формируют события социальной действительности: приветствия, поздравления), оценочные [Т.В. Шмелева, 1997:91-92]. По мнению В.В. Дементьева, в типологии Т.В. Шмелевой противопоставлены только «информативные» и «оценочные» речевые жанры.

В.В. Дементьев предлагает следующую типологию фатических речевых жанров (ФРЖ):

    праздноречевые жанры, или small talk: межличностные отношения не улучшаются и не ухудшаются.

    ФРЖ, ухудшающие межличностные отношения в прямой форме: оскорбления, ссоры.

    ФРЖ, улучшающие межличностные отношения в прямой форме: доброжелательные разговоры, признания, комплименты, исповеди и т.д.

    ФРЖ, ухудшающие отношения в скрытой форме: некоторые разновидности иронии, издевка

    ФРЖ, улучшающие отношения в косвенной форме: шутка, флирт.

Информативная речь имеет особые отношения с речевой характерологией, не выдвигая её на первый план, но пропуская через неё требуемые способы вербализации, направленные на восприятие массового адресата. В зависимости от того, выходит ли на первый план информация или контакт, в каких сферах общения одно подчиняется другому, строится коммуникативная роль говорящих и слушающих, манера их речевого поведения. Вследствие этого функциональные варианты речевого поведения противопоставляются друг другу в двух основных видах: фатическое РП и информативное РП.

Непрямое сообщение используется в связи с необходимостью скрыть информацию от тех, кому она не предназначается. Одной из важнейших задач любого коммуникативного процесса остается, в конечном счете, передача информации партнеру. Среди наиболее характерных функций языка функция сообщения остается ведущей.

Самым высоким удельным весом сообщение как речевой акт и как акт перлокутивной направленности обладает в тексте общественно-публицистической направленности, прежде всего в газетном дискурсе как разновидности массмедийного дискурса. Именно на сообщении автора концентрируется основное внимание автора газетной статьи. Все основное ядро газетного текста выстраивается как своеобразная цепочка тезисов – сообщений, подчиненных единой глобальной цели описательно-сообщающего характера. Несмотря на различие жанрово-тематической направленности текстов массмедийного дискурса, сообщение остается ведущим компонентом, на котором держится любой газетный текст.

Рассмотрение жанров с позиций дискурсивного анализа требует создания новых классификаций. С.Н. Плотникова разработала классификацию дискурсов, входящих в такой информативный жанр как статья, выражающая мнение. Составляя отдельный жанр, статьи, выражающие мнение, имеют единую семантическую структуру, единое общее для всех содержание. Ивариантным содержанием данного жанра является передача мнения, которая состоит из двух видов информации – сообщения о том или ином факте и оценки данного факта по шкале «хорошо плохо».

С.Н. Плотникова подразделяет статьи, выражающие мнение на два типа, один из которых является прототипом данного жанра, а другой – вариантом, повторяющим прототип в его основных чертах, но в то же время имеющим свои маркированные свойства. Прототипом статьи, выражающей мнение, является модель, которую С.Н. Плотникова называет пропозитивной. Сущность данной модели состоит в том, что развертывание содержания характеризуется развертыванием пропозитивных значений. Пропозитивное развертывание представляется в виде набора пропозиций, которые характеризуются строгой логической последовательностью. Каждая пропозиция выводится из предшествующей и служит семантической базой для последующей пропозиции. Пропозитивность усиливается тем, что лексические единицы употребляются в их прямом значении, а так же не наблюдается девиаций от нормы ни на одном уровне языковой системы. Излагая материал, автор статьи придерживается нейтрального тона, а представление информации заключается в перечислении аргументов «за» и «против».

Второй моделью жанра статей, выражающих мнение, является модусная модель. Сущность данной модели состоит в том, что в дополнение к пропозитивной информации автор выражает дополнительную информацию модусного плана, т.е. высказывает либо сугубо положительную оценку анализируемого события, либо дает резкую критику.

Модусные и пропозитивные модели различаются с точки зрения количества участников коммуникации. Дискурсы, построенные на основе пропозитивной модели выражают мнение большинства дискурсивного сообщества; Дискурсы, построенные на основе модусной модели, отражают мнение лишь одного члена дискурсивного сообщества либо мнение его отдельной группы.

2.3 Реализация комического в информативных массмедийных жанрах

Специфика информативности в любом типе дискурса определяется в рамках противопоставлений «информатика – фатика» и « информативность – экспрессивность» или «рациональность – иррациональность». Традиционно критериями информативности считаются содержательная новизна, релевантность и адекватность в подаче информации; эти же признаки с противоположным знаком становятся критериями фатики. Фатика как антипод информативности (банальность содержания, отсутствие новизны) коррелирует с ритуальностью коммуникации: их сближает отсутствие установки на новизну, стремление к стандартности и стереотипности.

В массмедийном дискурсе соотношение информативности, с одной стороны, и фатики, экспрессивности, эмотивность – с другой, варьируется в зависимости от жанра. Информативность преобладает над фатикой в центральных, прототипных жанрах, в полной мере соответствующих основной интенции данного типа дискурса – информировать и воздействовать: проблемные аналитические статьи (написанные журналистами), редакторские статьи, информационные заметки, колонка комментатора и другие. Периферийные жанры находятся на стыке с другими типами дискурса. К ним относятся интервью, письма читателей, разговоры о политике, теледебаты и другие массмедийные жанры. В качестве примера фатического жанра можно привести инаугурационное обращение, опубликованное в СМИ и являющееся неотъемлемой частью ритуального политического события.

Любой дискурс создается специфическим типом языковой личности. Языковая личность – один из главных объектов лингвистического изучения, она представляет собой обобщенный образ носителя культурно языковых и коммуникативно-деятельных ценностей знаний, установок и поведенческих реакций [В.И. Карасик, 1996:3]. Среди составляющих языковой личности особую роль играют ценности – высшие ориентиры, определяющие состояние человеческой жизнедеятельности и представляющие собой личностно окрашенное отношение к миру. Исходя из отнесенности к определенной области человеческой деятельности или общественного знания, могут быть выделены ценности экономические, социальные, эстетические, нравственные и др.

Комическое это эстетическая категория, она является важным источником передачи эмотивной информации, которая поступает реципиенту. В лингвистической литературе ведется речь не о дискурсе, а о феномене комического в его различных воплощениях, таких как юмор, ирония, сарказм и т.д. исследователи, работающие в этой область, обычно занимаются описанием языковых средств разных уровней, объективирующих феномен комического [Wilson, Sperber, 1989]. В последнее время появляется все больше аргументов в пользу рассмотрения подобных явлений не как языка, а как дискурса [С.Н. Плотникова, 1999].

Комический дискурс создается специфическим типом языковой личности. В качестве основной характеристики следует признать такую черту, как остроумие. Когнитивные основы остроумия заложены на уровне бессознательного. В общении человек пользуется своим остроумием вполне осознано, совершенствуя и оттачивая его в течении жизни [М. Минский, 1988]. Языковая личность, обладающая остроумием, способна описывать факты, события и явления с точки зрения комизма, то есть контраста в жизненной ситуации, вызывающего смех (ФЭС). В современной западной культуре остроумие считается положительной чертой личности, и его наличие высоко оценивается речевым сообществом. Производимый личностью комический дискурс поощряется, а не критикуется [С.Н. Плотникова, 1999].

Категория «комическое» (comic) трактуется в словарях с привлечением следующих слов: funny, humorous, amusing, jocular, joking, comical, witty, facetious, ridiculous, absurd, zany, ludicrous, hilarious, whimsical (COT).

Comic – 1) funny; causing laughter; intended to amuse; humorous; 2) of or marked by comedy (LDCE); 3) of, in the style of, comedy; causing or meant to cause laughter, facetious, burlesque, funny (COD); 4) provoking laughter; humorous, funny, laughable (WEUD).

Funny – 1) amusing and causing laughter; 2) strange, unexpected, or hard to explain; 3) (never before a noun) infml slightly ill (LASDE).

Humorous – 1) the ability to be amused; 2) the quality of causing amusement; 3) rare a state of mind, mood (LDCE); 1) state of mind, mood; inclination, whim; 2) facetiousness, comicality (less intellectual and more sympathetic than wit); (sense of humor) – faculty of perceiving this and enjoying what is ludicrous or amusing or comical (COD); humorous – funny and amusing in a clever way (LASDE).

Amusement – the state of being amused, enjoyment; to amuse – 1) to satisfy or excite the sense of humor of; cause laughter in; 2) to cause to spend time in a pleasant or gay manner (LDCE). Amusing – making you laugh or smile.

Jocular – fml cheerful and amusing (LASDE).

Comical – amusing in an odd way; strange; odd (LDCE).

Witty – having or showing a clever mind and amusing way of expressing thoughts (LDCE); full of wit; capable of or fond of saying things that are brilliantly or sparkingly amusing (COD).

Farcical – 1) silly and pointless; 2) light humorous and joking (LASDE).

Ridiculous – silly, deserving ridicule (unkind laughter, being made fun of) (LDCE); deserving to be laughed at, absurd, unreasonable (COD).

Absurd – 1) against reason or common sense; clearly false or foolish; 2) funny because clearly unsuitable, false, foolish or impossible (LDCE); incongruous, inappropriate; unreasonable; ridiculous; silly (COD).

Zany – strange, foolish, and amusing (LASDE).

Ludicrous – causing disrespectful laughter, very foolish, ridiculous (LDCE); absurd, ridiculous; exciting or deserving derision (COD).

Hilarious – very funny and making you laugh a lot (LASDE).

Whimsical – strange and amusing (LASDE).

В специальных лингвистических исследованиях ученые рассматривают вербальные и невербальные формы комического, противопоставляют типы смеховой реакции, а также установки субъекта на добродушное или злое отношение к субъекту. К вербальным формам комического относятся остроумие, острословие, ирония, юмор, пародия, анекдот и т.д. При этом в основе юмора, шутки, анекдота, пародии лежит комическое с прагматическим эффектом – смехом, а остроумие и ирония носят сугубо интеллектуальный характер, утверждая разумность, где комическое выступает факультативно [В.Л. Наер, 1992: 89-90].

В исследованиях М.Р. Желтухиной приводятся 18 признаков, по которым сопоставляются базовые разновидности комического: 1) степень эмоциональной насыщенности, 2) интенсивность выражения эмоций, 3) характер выражаемых эмоций, 4) степень агрессивности, 5)степень негативности, 6) характер оценочного знака, 7) характер передачи информации и оценки, 8) денотативная направленность, 9) степень злободневности, 10) степень критичности, 11) соотношение с идеалом, 12) степень интеллектуальности, 13) степень активности восприятия адресатом речи, 14) степень гибкости, 15) степень прямолинейности, 16) перлокутивный эффект, 17) соотношение формы и содержания, 18) преобладающие языковые средства [М.Р. Желтухина, 1998: 41-43].

Создание комического дискурса требует от говорящего отстранения от собственного «Я», снижения серьезности сообщения, отказа ситуации в реальности, что подкрепляется особым модусом комического дискурса – его сильно выраженным игровым характером. Со своей стороны, слущающий начинает выполнять не столько роль собеседника, сколько зрителя. От него теперь требуется не типичное участие в развитии темы, свойственная зрителям реакция на представление в виде соответствующих семиотических маркеров (восхищения, смеха и т.п.) [ С.Н. Плотникова, 1999].

Нарушение автоматизмов восприятия, отход от стереотипов и игровой аспект обуславливают большую востребованность комического дискурса. В принципе, возможна замена почти любого «серьезного» дискурса на комический. Комический дискурс может так же функционировать в виде отдельных высказываний в структуре дискурса другого типа. Общая гомогенность дискурса-оригинала при этом сохраняется, и смены дискурсивной формации не происходит [С.Н. Плотникова, 1999].

Функция непрямого воздействия наиболее ярко проявляется в языке средств массовой коммуникации, в частности, в газетном дискурсе, а именно в таких жанрах массмедийного дискурса, как редакторская статья и статья, выражающая мнение.

В статье Baltic States: Kroons, Lats, Litas (The Economist, July 3rd 1993) автор статьи пишет о том, что обретшие независимость страны Прибалтики испытывают значительные экономические трудности. Основной задачей автора становится передать резко сатирическую оценку введения новых валют, высмеивая глупое упрямство прибалтов, при этом отказ от рубля описывается с помощью метафор «сбросить оккупационный рубль в канаву» и «валюта, унаследованная от советских хозяев»:

With only 8m people, it might seem foolhardy for three small Baltic states to ditch the “occupation” rouble – as many Balts stubbornly called currency they inherited from their Soviet masters – and restore their pre-war national currencies.

Автор данной статьи выражает информацию модусного плана, т.е. резко отрицательной оценки охвачены все группы референтов, характеризующих ситуацию общения: саркастическую оценку получают не только вновь введенные валюты, но и люди, упоминаемые в связи с данным фактом. Комическим становится высказывание руководителя Латвии, в котором он характеризуется как «моложавый физик», передающее имплицитную информацию о его не соответствие нынешней должности:

Estonia’s southern neighbors have been moving more hesitantly. In the past year both Latvia and Lithuania introduced transitional currencies that could be used in shops but not for all banking transactions. Then, under the iron-handed management of youthful physicist, Einars Repse, Latvia’s central bank engineered a dramatic strengthening of Latvia’s transitional currency by tight-money policies.

В следующим примере автор вовлекает в тематическое поле сарказма даже те референты, которые не имеют прямого отношения к ситуации общения, проводя параллель между новыми валютами и изображенными на них авиаторами, погибшими в одном из первых трансатлантических перелетов. Пытаясь представить свою точку зрения как мнения большинства дискурсивного общества, автор статьи использует перифраз с комической коннотацией, ссылаясь на обиходное наименование латвийских денег – «билеты в зоопарк», из-за того, что на них изображены бизоны, медведи и лисы:

The scrappily printed transitional coupons, known dismissively as “zoo tickets” after the bisons, bears and foxes which decorate them, suffered from treble-digit inflation and yo-yoing exchange rate last year. After many promises that the litas would be introduced “soon”, it came into circulation on July 25th. Loosely pegged to a basket of currencies, it will, it is hoped, be more successful than the two aviators featured on its notes; they failed in an early trans-Atlantic flight.

В следующей статье «Still a lot of Funny Money» (The Economist, January 12th, 2002) автор статьи анализирует сложившуюся обстановку в некоторых Балканских странах в связи с обменом D марок, на которые были ориентированны эти страны, на новую валюту the euro. Наиболее напряженно ситуация сложилась в Монтенегро (территория Югославии):

The authorities limited the amount of D-marks people could change for euro notes to DM 10,000 (the euro 5,100, or 4,550 dollars) per transaction. For anything larger you had to open a bank account. Montenegrins were unimpressed by assurances that their “under-the-matters” saving – estimated by the central bank at DM200m, and five times as much by some economists – could now be taken to the bank without fear of hard questions. Only a few millions D-marks have been longed in banks, but the piece of property has risen as people have converted their German cash into bricks and mortal. It is a mystery where the full D-marks saving of Montenegro’s 650,000 citizens have ended up: much of them, perhaps, in the relative anonymity of Italy. Street wise Montenegrins believe their local fat cats off-loaded their D-marks some time ago – and they expert of this money to return as “foreign” investment.

Современная речевая культура в целом не поощряет использование грубых, открытых форм агрессии в публичной коммуникации. Наименее «жестким» средством вербальной агрессии является ирония. Ирония менее эмоциональна и более интеллектуальна. Кроме того, комические номинации единственный тип инвектив, содержащий насмешку [Е.И. Шейгал, 2000: 141]. Использование комической номинации для обозначения первых лиц страны «толстые коты» («local fat cats»), заблаговременно позаботившихся о своих собственных деньгах и вложивших их в западные банки, выступает как скрытая, косвенная инвектива и является средством вторичной номинации. Отрицательную оценку получают и «чулочные» сбережения рядовых граждан («under-the-mattress»savings), поскольку для представителей англоязычной лингвокультуры такой способ хранения денег считается неприемлемым – деньги должны храниться в банке. Журналистом намеренно употреблены кавычки для дистанцирования от номинации, выражающую неприемлемую для него точку зрения.

В соответствии с нормами жанра в редакторской статье «Honoured, I’m not sure» (The Times, January 2nd, 2006) содержатся лишь некоторые напоминания об уже известном событии, которое послужило основой для ее написания (то есть о предстоящей церемонии присуждения рыцарского титула уэльскому певцу). Структура редакторской статьи не нарушена, однако, свойственное ей комментирование событий приобретают здесь особый ракурс в связи с апелляцией к концепту комического. Уже в заголовке автор заявляет о своей личной позиции по отношению к событию (Honoured, I’m not sure). О стремлении пишущего активно проявить свою дискурсивную личность в процессе передачи информации свидетельствует выбор манеры повествования от первого лица.

Вводная часть статьи начинается эллиптического вопросительного предложения, в котором имплицитно выражен протест автора по поводу выбранной для награждения кандидатуры: Why Sir Tom But not Sir Bruce? Во втором предложении вводки автор выражает свое личное мнение о том, что сама система выбора и награждение рыцарей напоминает фарс, поэтому её надо менять: it is time we gonged out this tired farce and found a better system. Содержащийся во вводке вопрос уточняется в тексте статьи: so what has Tom Jones got that Bruce Forsyth is missing? Why is the Welsh crooner deemed worthy of a Sir before his name, while the veteran entertainer is entitled to only a CBE after it? Are underwear manufactures really that powerful? Задавая риторические вопросы, пишущей выдвигает на передний план свою собственную личность, способную к критике.

При передаче сообщения пишущий как бы сигнализирует о своем намерение выполнять не только свою обычную роль редактора, роль создателя новостного дискурса, но и дополнительную роль «остроумного редактора», способного породить комический дискурс. Выражая мысль несправедливости выбора «награждаемого», автор создает комический эффект, ставя себя самого на место «проигравшего» претендента, что выражено при помощи сослагательного наклонения: if I were Bruce, I would be asking myself how I failed to play my cards right. After all, while Mr. Jones – sorry, Sir Tom – may have sung about The Green, Green Grace of Home, he has spent much of the past few decades in California whereas old Bruce has at least lived her and paid enough income tax to purchase himself a life peerage. Показная «забывчивость» автора, выраженная в уточнении титула Джонса, выглядит как насмешка, что свидетельствует о негативном отношении пишущего к объекту.

Подчеркивая, что в числе получающих рыцарский титул появляется слишком много представителей музыкально индустрии, автор статьи сетует на то, что «истинные рыцари» при этом остаются незамеченными. Он иронизирует по поводу представления к титулу Тома Джонса, демонстрируя нелепость всей церемонии: still. Sir Tom’s investiture ceremony should be fun. Watching him bend down before Her Majesty in those tight trousers that he is so keen on wearing will be excellent entertainment.

При помощи негативно-оценочных дескрипций (investiture ceremony should be fuт; bend down before Her Majesty in those tight trousers that he is so keen on wearing will be excellent entertainment) высмеивается сама система присуждения высокого титула, превратившаяся в банальное шоу. Иронизируя по поводу сомнительного почета быть достойным рыцарского титула, автор так аргументирует свою точку зрения: frankly, much of the honours list could have been published by OK! magazine rather than being issued by Buckingham Palace. It is thus tempting to conclude that the entire system has become a charade…Surely it would be better to abandon the whole thing, rather than pile more rewards upon those who can hardly complain about their lot in life…What is required is realistic reform.

Как видим, при создании комического теста установка пишущего влияет на структурирование предложенной им картины мира и, соответственно, на способ отбора языковых средств для выражения его личной мировоззренческой позиции. Большое количество вводных конструкций в статье, употребление которых зависит от личной интенции пишущего, актуализирует его точку зрения: frankly, perhaps, surely, in my view, to be fair, nothing personal, but I believe that и др.

Комический эффект следующего заголовка создается имитацией речи детей африканского происхождения: We don’t Need No Education (the Economist 12th January, 2002). Субъективное мнение автора данной статьи представляется как знание о прототипе, свойственном представителям этнических меньшинств, проживающих на территории Великобритании. Проблема приемлемости определенных употреблений всегда была актуальна для лингвистов. Действительно, безграмотность людей можно определить по их речи. Однако, такую «ошибку», как двойное отрицание, можно услышать в речи «черных» детей, но и в обыденной речи малообразованных англичан. Таким образом, апелляция к стереотипному знанию выступает как дискурсивная стратегия этнического большинства, благодаря чему показана неполноценность «чужого».

Анализ примеров показал различные способы реализации комического в информативных жанрах массмедийного дискурса: авторы статей передают комические высказывания, произведенные людьми, которых они описывают, либо сами комментируют события, используя высказывания с комической коннотацией.

Выводы

На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы:

    Адекватное понимание отношений речевых жанров (РЖ) и языка должно исходить из общей коммуникативной природы: РЖ и язык как модели построения и понимания речи, являясь наиболее эффективными средствами преодоления энтропии, представляют собой две разные стадии общего процесса формализации коммуникации.

    Главное отличие РЖ в понимании М.М. Бахтина от традиционного понятия жанр (например, в литературоведении) состоит в том, что М.М. Бахтина это не просто тип однородных (или одновидовых высказываний) произведений литературы, а реплика, целое высказывание в диалоге. Он рассматривает РЖ в аспекте речевого общения – как факт социального взаимодействия говорящего и слушающего. Понимая РМ как типы высказываний М.М. Бахтин – в отличии от сторонников ТРА – концентрирует свое внимание на типах текстов, а не на типах действий.

    ТРЖ М.М. Бахтина гораздо более чем ТРА сосредоточена на лингвистических вопросах, РЖ в ней определяется с учетом стилистических признаков. Напротив, лингвистическая прагматика, вместе с ней и ТРА осознано отмежевываются от смежных с ними дисциплин – стилистики и риторики.

    Переосмысление ТРЖ с позиций дискурсивного анализа наблюдается во многих исследованиях последних лет. Жанр стал рассматриваться с позиции так называемого дискурсивного сообщества, которое представляет собой группу людей, объединяемых тем, что они сообща владеют определенным количеством типов, или жанров дискурса, при помощи которых они осуществляют свои коммуникативные цели. Жанр определяется как класс дискурса. Рассмотрение жанров с позиции дискурсивного анализа требует создания их новых классификаций.

    Понятие жанра очень важно для понимания процесса коммуникации, т.к. все вербальное и невербальное поведение человека организованно через различные жанры. Всякий дискурс, будучи конгломератом определенных жанров, представляет собой полевую структуру, в центре которой находятся жанры, прототипные для данного типа дискурса, а на периферии – маргинальные жанры, имеющие двойственную природу и находящиеся на стыке разных типов дискурса.

    Язык как абстрактная знаковая система реально существует в виде дискурса. Массмедийный дискурс – многомерное явление, его можно классифицировать как институциональный дискурс, с преобладанием информативных жанров над фатическими.

    Специфика информативности в массмедийном дискурсе определяется в рамках противопоставлений «информативность – фатика» и «информативность – экспрессивность» или «рациональность- иррациональность». Традиционно критериями информативности считаются небанальность, релевантность и адекватность в подачи информации. Фатика как антипод информативности коррелирует с ритуальностью коммуникации: их сближает отсутствие установки на новизну, стремление к стандартности и стереотипности.

    Вследствие прозрачности границ дискурса нередко происходит наложение характеристик разных видов дискурса в одном тексте. К центральным, прототипным относятся жанры, которые отличает информативная доминанта коммуникации, в полной мере соответствующая основной интенции массмедийного дискурса – информировать и воздействовать. Изучение жанровой организации массмедийного дискурса требует дальнейшего изучения с целью создания новых классификаций.

Список использованной литературы

    Алещанова И.В. Газетный текст как разновидность массово-информативного дискурса [Текст] / И.В. Алещанова// Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр – Волгоград: Перемена, 2000.

    Бахтин М.М. Собр.соч.: в 5 т. [Текст]М.М. Бахтин Т.5. Работы 1940х – начала 1960х годов – М., 1996

    Бобырева Е.В. Место сообщения в текстах различного типа / Е.В. Бобырева// Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 1999.

    Вежбицка А. Речевые жанры [Текст] / А. Вежбицка// Жанры речи – Саратов, 1997.

    Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий [Текст]/ Т.Г. Винокур // Варианты речевого поведения – М.: Наука, 1993.

    Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст]/ И.Р. Гальперин – М.: Наука, 1981.

    Гольдин В.Е., Дубровская О.Н. Жанровая организация речи в аспекте социальных взаимодействий [Текст]/ В.Е. Гольдин, О.Н. Дубровская// Жанры речи – 3 – Саратов, 2002.

    Дейк Т.А. Принципы критического анализа дискурса [Текст]/ Т.А. Дейк/ Перевод с англ.// Перевод и лингвистика текста – М.: ВЦП,1994

    Дементьев В.В. Изучение речевых жанров. Обзор работ в современной русистике [Текст]/ В.В. Дементьев// Вопросы языкознания – 1997. - №1.

    Дементьев В.В. Фатические речевые жанры [Текст]/ В.В. Дементьев// Вопросы языкознания. – 1999. - №1.

    Дементьев В.В. Непрямое общение – непрямое сообщение – непрямое воздействие (к проблеме системного представления непрямой коммуникации) [Текст] / В.В. Дементьев// Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 2000.

    Дементьев В.В. Коммуникативная генристика: речевые жанры как средство формализации социального взаимодействия [Текст]/ В.В. Дементьев// Жанры речи – 3 – Саратов, 2002.

    Дементьев В.В. Социопрагматический аспект теории речевых жанров [Текст]/ В.В. Дементьев, К.Ф. Седов. - Саратов, 2002.

    Желтухина М.Р. Комическое в политическом дискурсе: магистерская диссертация [Текст]/ М.Р. Желтухина. - Волгоград, 1998.

    Карасик В.И. Культурные доминанты в языке [Текст]/ В.И. Карасик//Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 2000.

    Карасик В.И. О типах дискурса [Текст]/ В.И.Карасик//Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена, 2000.

    Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного [Текст]/ М. Минский//Новое в зарубежной лингвистике – 23. Когнитивные аспекты языка. – М: Прогресс, 1988.

    Наер В.Л. Продуктивные стратегии текстовой реализации категорий комического. [Текст]/ В.Л. Наер// Стилистические стратегии текстообразования. Сб. науч. тр. – МГЛУ, 1992.

    Плотникова С.Н. Неискренний дискурс (в когнитивном и структурном аспектах) [Текст]/ С.Н. Плотникова. – Иркутск: ИГЛУ, 2000.

    Плотникова С.Н. Стратегии коммуникативного воздействия в тексте [Текст]/ С.Н. Плотникова// Проблемы структурно-семантической организации текста: межвуз. сб. науч. тр. – Иркутск: ИГЛУ, 1999.

    Седов К.Ф, Психолингвистические аспекты изучения речевых жанров [Текст]/ К.Ф, Седов// Жанры речи – 3 – Саратов, 2002.

    Труфанова И.В. О разграничении понятий: речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия, речевая тактика [Текст]/ И.В. Труфанова//Филологические науки. – 2001. - №3.

    Шейгал Е.И. Семиотика политического жанра [Текст]/ Е. И. Шейгал. - Волгоград: Перемена, 2000.

    Шмелева Т.В. Модель речевого жанра [Текст]/ Т.В. Шмелева// Жанры речи – Саратов, 1997.

    Malinowski B. Phatic communion [Text]/ B. Malinowski// Communication in the face-to-face interaction – Harmondsworth, 1972

    Swales M.J. Genre Analysis [Text]// English in Academic and Research Settings – Cambridge: Cambridge University Press, 1990

    Wilson D., Sperber D. On verbal irony// UCL Working Papers in Linguistics, 1989, №1.