Речевой акт угрозы в современном китайском языке

Содержание

Введение

Глава 1. Место речевого акта угрозы в теории речевых актов

1.1 Основные положения теории речевых актов

1.2 Классификация речевых актов и место угрозы в общепринятой классификации

1.3 Речевая ситуация угрозы

1.4 Отношение к угрозе в китайской культуре

Глава 2. Способы реализации акта угрозы в китайском языке

2.1. Лексические средства выражения угрозы

2.2. Реализация акта угрозы в китайском языке

2.3. Типы ситуаций угрозы в китайском языке

Заключение

Список использованной литературы

Список используемых источников и словарей

Введение

В последние десятилетия проблематика речевого общения является одной из наиболее привлекательных областей исследования. Высокая степень распространенности диалогического вида речи в условиях современной коммуникации обусловливает актуальность изучения единиц речи. В фокусе внимания исследователей оказались феномены, которые ранее находились на периферии лингвистической науки: речевой акт, интенция говорящего, речевое воздействие, проблемы взаимодействия коммуникантов, особенности речевой ситуации, причины коммуникативных неудач, коммуникативные стратегии и тактики разговорной речи. Совмещение теоретического подхода и изучение прагматических установок говорящего, а также психологических и поведенческих реакций коммуникантов дает наиболее полное представление о речевой деятельности и об особенностях речевого взаимодействия говорящего и слушающего.

Теория речевых актов вошла в круг актуальных проблем современной теории коммуникации. Появились лингвистические работы, посвященные изучению определенных видов речевых актов: оценки, вопроса, пожелания, комплимента, отказа, разрешения и запрещения.

Наша дипломная работа посвящена изучению речевых актов угрозы, которое представляется актуальным, потому что недвусмысленное понимание указанных актов очень важно в речевой коммуникации. Ситуации угрозы, запугивания, предупреждения являются одними из сложнейших в процессе речевого взаимодействия. Необходимо изучить природу и характер высказывания, выражающего угрозу, как речевого акта, выяснить его семантику и структуру, принять во внимание предмет разговора и обстановку, в которой осуществляется процесс речевого общения, а также намерения коммуникантов.

Актуальность исследования обусловлена тем, что вовлекается целый комплекс взаимосвязанных теоретических вопросов, каждый из которых нуждается в тщательном изучении, а также недостаточной разработкой вопросов, касающихся речевых актов угрозы.

Объектом данной работы является речевой акт угрозы в современном китайском языке.

Цель исследования заключается в изучении способов выражения речевого акта угрозы в китайском языке в единстве его лексико-грамматической структуры и прагматической направленности в рамках теории речевых актов.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1) изучить положения теории речевых актов угрозы;

2) определить место речевого акта угрозы в классификации речевых актов;

3) описать речевую ситуацию угрозы;

4) выявить лексико-грамматические способы выражения речевого акта угрозы;

В соответствии с поставленными задачами, в исследовании используются следующие методы и приемы: описательный метод, прием лингвистического наблюдения, метод анкетирования, метод сплошной выборки из художественных произведений.

Композиционная структура работы обусловлена целями и задачами исследования. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цели и задачи исследования. В первой главе рассматриваются теоретические основы речевых актов угрозы, основные положения и их классификации. Кроме того мы изучаем ситуации угрозы и отношение к угрозе в китайской культуре. Во второй главе определяется лексические средства выражения угрозы в китайском языке, типы речевых ситуаций угрозы, а также реализация акта угрозы. В заключении подводится общий итог проделанной работы.

Глава 1. Место речевого акта угрозы в теории речевых актов

1.1 Основные положения теории речевых актов

Речевые акты в настоящее время являются объектом изучения специального направления в лингвистике и философии, которое называется Теория речевых актов. Созданное в конце 40-х гг. оксфордским аналитиком Дж. Остином, это учение о том, «как манипулировать вещами при помощи слов» или «как делать вещи из слов» (так звучит дословный перевод названия книги Дж. Остина «How to do things with words» - в русском переводе «Слово как действие») [18, 22].

Появление этого учения перевернуло классическую картину соотношения языка и реальности, в соответствии с которой языку предписывалось описывать реальность, констатировать положение дел. Теория речевых актов учит, что язык связан с реальностью не проективно, служит не только для ее отражения, а по касательной, что он хотя бы одной своей точкой соприкасается с реальностью и тем самым является ее частью[19, 47].

Теория речевых актов представляет огромный интерес у исследователей прагматики высказывания. Сегодня это учение, имеющее своим предметом, прежде всего «иллокутивную силу» высказывания [22, 162]. Словосочетание «теория речевых актов» употребляется в широком и узком смысле. В первом случае оно обозначает любой комплекс идей, направленных на объяснение речевой деятельности и является синонимом «теории речевой деятельности». Во втором случае оно выступает как название одной конкретной теории, получившей широкое распространение за рубежом [30, 255].

Рассматривая теорию речевых актов, прежде всего, необходимо определить само понятие «речевого акта».

Речевой акт, минимальная единица речевой деятельности, выделяемая и изучаемая в теории речевых актов – учении, являющемся важнейшей составной частью лингвистической прагматики [44, 297].

Поскольку речевой акт – это вид действия, то при его анализе используются по существу те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и тому подобное. Субъект речевого акта – говорящий производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом – слушающим [10, 34]. Высказывание выступает одновременно и как продукт речевого акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от обстоятельств или от условий, в которых совершается речевой акт, он может либо достичь поставленной цели и тем самым оказаться успешным, либо не достичь ее. Чтобы быть успешным, речевой акт как минимум должен быть уместным. В противном случае говорящего ждет коммуникативная неудача, или коммуникативный провал.

Условия, соблюдение которых необходимо для признания речевого акта уместным, называются условиями успешности речевого акта. Так, если мать говорит сыну: « 你玩着到吧！Ni wanzhe dao ba! Вот ты у меня допрыгаешься!», то она тем самым совершает речевой акт, цель которого – предупредить адресата прекратить действие, обозначенное в используемом для достижения этой цели высказывании [10, 39]. Если кто-либо делает что-то неприемлемое в данной ситуации и не прислушивается к советам, то данный речевой акт признается уместным, и в этом, коммуникативном, смысле – успешным [11, 223]. При несоблюдении хотя бы одного из перечисленных условий (уже перестал что-то делать, или вообще не делал этого), уместность речевого акта может быть поставлена под сомнение, и из-за этого он может потерпеть коммуникативную неудачу. Но даже при соблюдении всех условий, обеспечивающих уместность речевого акта, результат, к которому он приведет, может соответствовать или не соответствовать поставленной говорящим цели. Так, в нашем примере результатом речевого акта адресанта может быть, как согласие адресата прекратить выполнять указанное действие, так и несогласие. Отказ при этом может быть как мотивированным, так и немотивированным [10, 40].

Итак, речевой акт – явление достаточно сложное. Теория речевых актов выделяет три уровня, или аспекта анализа речевого акта. Во-первых, речевой акт можно рассматривать как собственно говорение чего-либо. Рассматриваемый в этом аспекте, речевой акт выступает как локутивный акт. Локутивный акт, в свою очередь, представляет собой сложную структуру, поскольку включает в себя и произнесение звуков (акт фонации), и употребление слов, и связывание их по правилам грамматики, и обозначение с их помощью тех или иных объектов (акт референции), и приписывание этим объектам тех или иных свойств и отношений (акт предикации) [1, 127].

Балли Ш., Демьянков В.З. считают, что человек, как правило, говорит не ради самого процесса говорения: не для того, чтобы насладиться звуками собственного голоса, не для того, чтобы составить из слов предложение и даже не просто для того, чтобы упомянуть в предложении какие-то объекты и приписать им те или иные свойства, отражая тем самым некоторое положение дел в мире [3, 127]. В процессе говорения человек одновременно совершает еще и некоторое действие, имеющее какую-то внеязыковую цель: он спрашивает или отвечает, информирует, уверяет или предупреждает, назначает кого-то кем-то, критикует кого-то за что-то. Речевой акт, рассматриваемый с точки зрения его внеязыковой цели, выступает как иллокутивный акт [11, 225]. Интегральная, то есть обобщенная и целостная характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта называется иллокутивной функцией или иллокутивной силой высказывания [25, 151].

Посредством говорения человек достигает определенных результатов, производя те или иные изменения в окружающей его действительности, в частности и прежде всего – в сознании своего собеседника, причем полученный результат речевого действия может соответствовать или не соответствовать той внеречевой цели, для достижения которой он был предназначен говорящим. Речевой акт, рассматриваемый в аспекте его реальных последствий, выступает как перлокутивный акт. Перлокутивный акт и соответствующее ему понятие перлокутивного эффекта – это тот аспект речевой деятельности, которым издавна занималась риторика, изучая оптимальные способы воздействия речи на мысли и чувства аудитории [24, 195].

Таким образом, главным новшеством охарактеризованной выше трехуровневой схемы анализа речевого действия является понятие иллокутивного акта и соответствующее ему семантическое понятие иллокутивной функции (силы), поскольку они отражают такие аспекты акта речи и содержания высказывания, которые не получили адекватного описания ни в традиционной лингвистике, ни в классической риторике. Естественно, что именно этому аспекту речевого акта в теории речевых актов уделяется основное внимание [23, 170].

В настоящее время в теории речевых актов выявлены отличительные признаки иллокутивного акта: от локутивного акта он отличается по признаку интенциональности, то есть связанности с определенной целью, намерением, а перлокутивному акту он противопоставляется по признаку конвенциональности, то есть по наличию определенных правил, действие в соответствии с которыми говорящему автоматически обеспечивается успешное осуществление данного иллокутивного акта [25, 153]. Часть таких правил – это правила языка: в языках мира существуют специальные формальные средства, прямо или косвенно указывающие на иллокутивную функцию речевого акта [22, 92].

Прежде всего, существует особый класс предложений, прямо эксплицирующий иллокутивную функцию высказывания, которое производится с их помощью. Это так называемые перформативные предложения. Основу лексико-семантической структуры этих предложений составляет так называемый иллокутивный глагол, то есть глагол, относящийся к подклассу глаголов говорения и содержащий в своем лексическом значении компоненты, указывающий на цель говорения и те или иные условия осуществления речевого действия [3, 87]. Однако наличие иллокутивного глагола не является достаточным условием для того, чтобы предложение было перформативным. Для этого необходимо также, чтобы иллокутивный глагол был употреблен не для описания некоторой ситуации, а для того, чтобы прояснить, какой речевой акт совершает говорящий, употребляя данное предложение. Иными словами, иллокутивный глагол должен быть употреблен перформативно (а не описательно) [12, 160].

Семантическая специфика перформативного предложения, его отличие от обычного повествовательного предложения состоит в том, что обычное повествовательное предложение используется с целью представления некоторого положения дел, то есть с целью описания, сообщения, утверждения и тому подобное, а перформативное предложение служит не для описания действия, которое совершает говорящий, а для экспликации того, какое именно действие он совершает [4, 571]. Классическая форма перформативного предложения имеет подлежащее, выраженное личным местоимением первого лица единственного числа, и согласованное с ним сказуемое в форме изъявительного наклонения настоящего времени активного залога. Например, (Я) обещаю вам исправиться. Однако еще Дж. Остин указывал, что перформативное употребление не является исключительной привилегией модели предложения с глаголом-сказуемым в названной форме [10, 68].

В двух свойствах иллокутивного акта – интенциональности и конвенциональности – кроется присущее речевому акту противоречие между двумя неразрывно связанными в нем моментами: субъективным (цель говорящего) и объективным (не зависящие от говорящего способы обеспечения распознавания этой цели слушающим).

Итак, основным признаком иллокутивного акта является его цель. При этом имеется в виду не всякая цель, для достижения которой мы совершаем речевое действие, а только та, которая в соответствии с нашим замыслом должна быть распознана адресатом. Только такая – открытая для распознавания – цель называется иллокутивной, и она, в принципе, может и не совпадать с подлинной целью говорящего [2, 356].

Подлинная цель говорящего, полагает Падучева Е.В., – побудить слушающего уйти – не может рассматриваться как иллокутивная цель его речевого акта, потому что она скрыта и для ее достижения вовсе не обязательно (а в ряде случаем и нежелательно), чтобы адресат ее распознал [20, 45]. Иллокутивной целью речевого акта в данном случае будет цель предоставления адресату некоторой информации. Эта цель, и в данном случае только она, подана открыто, чтобы быть опознанной как таковая. Поэтому данный речевой акт на иллокутивном уровне анализа будет рассматриваться как сообщение, а не побуждение. Размышляя над тем, что может отличать один иллокутивный акт от другого, мы приходим к выводу, что иллокутивная функция высказывания теоретически может быть представлена как пучок конкретных значений признаков, подобных вышеуказанным, а сами эти значения коррелируют с условиями успешности речевого акта с данной иллокутивной функцией [5, 28].

Существенное условие соответствует иллокутивной цели – цели, которую говорящий стремится донести до сознания слушающего при помощи своего высказывания. Подготовительные условия отражают объективные и субъективные предпосылки, совместимые с выдвижением данной иллокутивной цели, то есть обстоятельства речевого акта, при отсутствии которых он потерпит коммуникативную неудачу [20, 48]. Условия искренности отражают внутреннее (психологическое) состояние, которое может быть приписано говорящему, исходя из предположения об искренности и серьезности данного речевого акта. В отличие от подготовительных условий, нарушение говорящим условий искренности обычно происходит незаметно для адресата и поэтому непосредственно не влечет за собой коммуникативного провала, хотя поддельность, фальшивость данного речевого акта может быть разоблачена в дальнейшем [5, 28]. В качестве примера ниже приводится система условий успешности речевого акта обещания, осуществляемого с помощью некоторого высказывания Т.

Рассмотрим условия успешности речевого акта обещания, которые предлагает Арутюнова Н.Д.

1. Условие пропозиционального содержания:

Произнося Текст ( далее – Т), Говорящий ( далее – Г) выражает мысль о том, что он совершит Действие ( далее – Д) в будущем.

2. Подготовительные условия:

а) Г в состоянии совершить Д;

б) Слушающий (далее - С) предпочел бы совершение Говорящим действия Д его несовершению, и Г убежден в том, что это так;

в) Ни Г, ни С не считают, что совершение Говорящим действия Д есть нечто само собой разумеющееся.

3. Условие искренности:

Г намерен совершить Д.

4. Существенное условие:

Г намерен с помощью высказывания Т связать себя обязательством совершить Д [2, 366].

Неразрывная связь между иллокутивной функцией речевого акта и условиями его успешности позволяет адресату речевого акта правильно распознать его иллокутивную функцию даже тогда, когда какой-то из ее существенных признаков не имеет специальных формальных показателей в языковой структуре используемого высказывания: недостающая информация извлекается из обстоятельств коммуникативной ситуации.

Таким образом, речевые акты являются единицами речевой деятельности. Речевые акты имеют свою трехуровневую структуру и состоят из локутивного, иллокутивного и перлокутивного актов. Локутивный акт имеет сложную структуру и состоит из актов фонации, выбора лексических и грамматических единиц. Иллокутивная функция речевого акта – достич цели говорения. И, наконец, перлокутивный акт направлен на воздействие слушающего при помощи мыли и чувства.

1.2 Классификация речевых актов и место угрозы в общепринятой классификации

Минимальная единица речевой деятельности, выделяемая и изучаемая в теории речевых актов – учении, являющемся важнейшей составной частью лингвистической прагматики, это вид действия, то при его анализе используются по существу те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и тому подобное [25, 151].

Существуют классификации, в которых называются как указанные, так и отличные от них типы иллокутивных актов, многие из которых до недавнего времени не выделялись в отдельные коммуникативные типы. При этом многие нетрадиционно выделяемые типы речевых актов (такие как просьбы, советы, предупреждения и угрозы) различными учеными включаются в более общие категории. Разные исследователи выдвигают на первый план различные особенности речевого акта угрозы. Одни относят его к речевым актам обещания и гарантии (Джон Серль, Остин), другие к директивам и изучают этот тип иллокутивных актов как их составную часть [31, 23].

Дж. Остином в курсе лекций, опубликованном в 1962 году под названием "Слово как действие" раскрывает Теорию речевых актов. Объектом исследования Теории речевых актов является акт речи, состоящий в произнесении говорящим предложения в ситуации непосредственного общения со слушающим [29]. В Теории речевых актов субъект речевой деятельности понимается как абстрактный индивид, являющийся носителем ряда характеристик, психологических (намерение, знание, мнение, эмоциональное состояние, воля) и социальных (статус по отношению к слушающему) [28, 29]. Основной метод исследования объекта в Теории речевых актов - это аналитический метод в разных его видах.

Например, классификация Дж. Р. Серля включает пять разных классов, но в ней речевой акт угрозы не обосабливается как отдельный класс, а является частью речевого акта обещания. Дж. Р. Серль при составлении своей классификации выдвигает в качестве критериев двенадцать "значимых измерений", основными из которых являются иллокутивная цель, направление приспособления и условие искренности, выраженное психологическое состояние [25, 152]. Эта классификация опирается, прежде всего, на заложенные в речевых актах коммуникативные намерения (интенции) говорящего. По Джону Серлю, это так называемые иллокутивные (неречевые, а точнее внутриречевые) функции и силы. Дж. Р. Серль выделяет такие классы, как репрезентативы, директивы, комиссивы, экспрессивы и декларативы [24, 198].

Мы рассмотрим класс директив. Иллокутивная направленность директивы состоит в том, что они представляют собой попытки со стороны говорящего добиться того чтобы заставить слушающего совершить некоторое действие с разной степенью настойчивости от скромных попыток до агрессивных [23, 172]. Среди глаголов-сказуемых, организующих такого рода иллокутивные акты Дж. Р. Серль называет следующие: «спрашивать», «приказывать» «командовать», «запрашивать», «просить», «молить», «умолять», «заклинать», «приглашать», «позволять», «советовать», «вызывать на бой», «вызывать (на спор)», «вызывать на дуэль» [24, 198].

Существуют и другие классификации, в которых называются как указанные, так и отличные от них типы иллокутивных актов, многие из которых до недавнего времени не выделялись в отдельные коммуникативные типы. При этом многие нетрадиционно выделяемые типы речевых актов (такие как просьбы, советы, предупреждения и угрозы) различными учеными включаются в более общие категории [22, 197]. Разные исследователи выдвигают на первый план различные особенности речевого акта угрозы. Одни относят его к речевым актам обещания и гарантии (Джон Серль, Остин), другие к директивам и изучают этот тип иллокутивных актов как их составную часть.

Следует учитывать, что проблема расположения речевого акта угрозы в общей системе речевых актов требует учета всех компонентов языковой системы.

Наибольшую известность получил Принцип кооперации П. Грайса. П. Грайс в 1985 году анализируя высказывания и тексты, исходил из представления, что коммуниканты в процессе обмена информацией сотрудничают друг с другом, внося свой вклад в построение дискурса [11, 251]. Поэтому он назвал свод правил такого взаимодействия принципом кооперации (сотрудничества). Этот принцип составляют четыре максимы:

1. Максима количества: сообщай ровно столько информации, сколько требуется для осуществления целей общения, не меньше и не больше.

2. Максима качества: в высказывании должна сообщаться истина, надо избегать ложных утверждений и таких, для которых не достаточно оснований.

3. Максима отношения, или релевантности относительно темы: не отклоняйся от темы, говори по существу.

4. Максима способа выражения, или манеры речи: говори ясно [31, 21].

Мы считаем, что постулаты П. Грайса обыденны и само собой разумеются, однако анализ реальных текстов общения приводит к выводу, что коммуникативные взаимодействия партнеров далеко не всегда построены в соответствии с этими правилами. Более того, такие правила слишком часто нарушаются, значит, их можно признать несколько идеализированными [28, 226].

В Теории речевых актов речевой акт рассматривается как трехуровневое единство, включающее три вида действий: локутивное, иллокутивное и перлокутивное. Локутивный акт представляет собой совершение действия произнесения чего-либо. Иллокутивный акт - совершение действия в процессе произнесения чего-либо [23, 173]. Перлокутивный акт - совершение действия посредством произнесения чего-либо. То есть локутивный акт - акт говорения вообще, имеющий отношение скорее к дикции, произношению. Иллокутивные акты - различные типы речевых высказываний (вопрос, ответ, уверение, угроза и т. д.), содержащие намерения говорящего. Перлокутивный акт - это то воздействие, которое данное высказывание оказывает на адресата. Наше внимание будет сосредоточено на иллокутивном акте, составной части акта угрозы [26, 136].

Уточним, что иллокуция – это то или иное коммуникативное намерение. На основе этого понятия строятся различные классификации речевых актов. Классификации речевых актов этого типа во многом определяются интуицией исследователя, поэтому количество и характер речевых актов варьируются. В нашей дипломной работе не делается попытка составить какую-то особую классификацию, так как мы анализируем не всю систему речевых актов в китайском языке, а рассматриваем отдельный тип (речевой акт угрозы), который выделяют не все ученые [25, 157].

Итак, можно сказать, что характерные черты многих выделяемых типов иллокутивных актов входят в состав речевого акта угрозы. Директивные речевые акты (напрямую или косвенно) представляют большинство. Это позволяет нам говорить о том, что речевой акт угрозы находится в непосредственной близости от директивных речевых актов и содержит многие из их характерных черт. Но в то же время мы не можем полностью отнести к ним речевой акт угрозы, который также содержит множество признаков речевых актов обещания. Так как даже в том случае, когда речевые акты угрозы характеризовались нами как директивные речевые акты, они содержали в себе черты обещания. Таким образом, речевые акты угрозы следует выделить в самостоятельный тип иллокутивных актов и расположить на стыке между речевыми актами директива и обещания.

1.3 Речевая ситуация угрозы

Речевая ситуация — это конкретные обстоятельства, в которых происходит речевое взаимодействие. Любой речевой акт приобретает смысл и может быть понят только в структуре неречевого контакта. Речевая ситуация является исходным моментом любого речевого действия в том смысле, что побуждает человека к речевому действию то или иное стечение обстоятельств. Примеры речевых ситуаций: необходимость ответить на вопросы, сделать доклад о результатах работы, написать письмо, побеседовать с другом и так далее. Речевая ситуация состоит из следующих основных компонентов: участников общения; места и времени общения; предмета общения; цели общения; обратной связи между участниками общения [21, 56].

Высказывания угрозы зависят от ситуации и предмета общения и приобретают определенный стилистически зависимый просодический образ. Предполагается, что высказывание маркируется с помощью просодических средств и как определенный прагматический тип, и в аспекте его стилевого употребления [35, 147]. Особыми просодическими характеристиками маркируются каждые типы речевых актов, и употребление некоторых типов речевых актов в ситуативно обусловленных коммуникациях привносит в их просодическую структуру стиледифференцирующие моменты.

Иллокутивы угрожающего характера являются одной из разновидностей в системе речевых актов всякого национального языка [23, 174]. Их использование в процессе интеракции отражает иерархический характер взаимоотношений говорящих и указывает на наличие (реальных либо потенциальных) различий в осуществлении некоторого события.

Иллокутивная функция угрозы – изменение поведения собеседника путем вызова у адресата чувства страха и посредством этого воспрепятствование действию или намерению его реализации адресатом, либо косвенная экспликация негативной оценки совершенного факта или события [17, 94].

В случае неисполнения требования, за которым следует угроза, говорящий оставляет за собой право применения определенных санкций. Цель угрозы – заставить адресата подчиниться воле говорящего и выполнить действие, идущее вразрез с его (адресата) интересами. Средство достижения этой цели – запугивание.

Угроза не характерна для ситуации официального общения и для общения с людьми более высокого социального статуса. Если адресант, обладающий более низким социальным статусом, употребляет речевые акты угрожающего характера в ситуации общения с человеком с более высоким социальным статусом, то на момент общения эти социальные различия как бы виртуально нейтрализуются, и говорящий ставит себя в равное со своим собеседником положение в аспекте социальной субординации. Другими словами, угрожающие высказывания имеют чаще всего нисходящий или горизонтальный статусный вектор[1, 129].

Зачастую угроза может носить и формальный характер, в зависимости от ситуации может быть либо угрозой, либо угрожающим предупреждением. Как правило, в нашей повседневной жизни мы имеем дело со скрытыми, имплицитными угрозами, когда говорящий имеет в виду изменение линии поведения собеседника и когда это используется впервые в коммуникации [14]. Следовательно, не всегда в речевом акте угрожающей направленности говорящий актуализирует те штрафные санкции, которые он может применить в случае невыполнения каких-либо требований или неповиновения им. Однако говорящий в данном случае уверен в том, что слушающий осознает реальную вероятность их применения, догадывается об этих штрафных мерах, поскольку они, по мнению говорящего, скорее всего, находятся в пресуппозиции слушающего в результате его жизненного опыта, поэтому он не считает нужным эксплицировать их в очередной раз [10, 69]. Успешность перлокутивного эффекта порой напрямую зависит от актуализации «штрафного наказания».

Прямые угрозы используются с намерением изменения физического или морального состояния слушающего, окружающих или каких-либо объектов. Семантическая структура угрозы включает в себя номинацию действия, выполнение которого требует говорящий, и порой номинацию действия, которое обязуется выполнить говорящий в случае неповиновения и которое не соответствует интересам адресата. Между этими действиями устанавливается причинно-следственная связь: сделай «х», не то я сделаю «у», что не в твоих интересах [8].

Часто непосредственной угрозе применения каких-либо штрафных мер предшествует некое условие, невыполнение которого и повлечет их.

Иногда то, каким образом говорящий собирается причинить вред адресату, не актуализируется, что оставляет в дальнейшем за говорящим право выбора любого средства причинения ущерба и наведения страха из множества возможных [6, 130].

Сама по себе угроза, следовательно, представляет собой речевые действия, направленные на инициирование или торможение разных форм активности партнера по коммуникации. Существует вид угрозы, когда субъект не способен по зависящим или не зависящим от него причинам в реальности выполнить действие угрозы, который скорее можно назвать «псевдоугрозой» [9, 722]. Говорящий в данном случае хотел бы изменить поведение адресата, возможно и путем запугивания, но по известным причинам не может выступать гарантом реализации своих намерений. По всем прагматическим, семантическим и просодическим характеристикам эта «псевдоугроза» является настоящей угрозой, но в то же время в связи с какими-то (известными обоим участникам интеракции) обстоятельствами не воспринимается как реальная [7, 132].

Со стороны адресата возможны два пути развития коммуникативной ситуации общения: во-первых, признание угрозы и прекращение действия или намерения (именно это и ставит своей задачей адресант), либо приведение контраргументов с целью нейтрализации угрожающего высказывания, и, во-вторых, непризнание угрозы и последующая линия поведения в соответствии с намерением адресата (что будет считаться коммуникативной неудачей в актах угрозы) [6, 130].

1.4 Отношение к угрозе в китайской культуре

Для того, чтобы определить отношение китайцев к «угрозе», необходимо, прежде всего, выяснить особенности их мышления и восприятия жизни.

Традиционное мышление китайцев называют стратагемным мышлением. Швейцарский исследователь Харро фон Зенгер выделят 36 стратагем, используемых в ежедневной практике Китая. «Стратагема» означает «план», «ловушка», «хитрость». Автор данного исследования считает, что стратагемное мышление стало мерилом способностей человека: «Не успеет шевельнуть бровью, в голове рождается план» [29, 34]. Это было умение рассчитывать ходы, предвидеть результаты, изучать психологические особенности человека, умение расставлять скрытно от противника западни. В древности это умение распространялось на дипломатическую и военную сферы, но постепенно стало применяться во всех сферах деятельности, вплоть до бытовой. Стратагемность мышления стала особенностью национальной психологии, национальной чертой характера [13, 48]. Приведем примеры стратагем (как стереотип поведения): «Если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой, приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его, если его ряды дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает» [16, 98].

Война, с точки зрения профессионала-стратагемщика, это - обман. Главная задача - перехитрить врага, разрушить его замыслы, одолеть его там и тогда, где и когда он этого не ожидает.

Вот как звучат некоторые стратагемы: «На востоке поднимать шум, на западе нападать»; «В покое ожидать утомленного врага»; «Бить по траве, чтобы вспугнуть змею»; «Если хочешь что-нибудь поймать, сначала отпусти»; «Делать безумные жесты, не теряя равновесия»; «Размахивая красным знаменем, выступать против красного знамени»; «Убить курицу, чтобы запугать обезьяну» и так далее [16, 100].

Таким образом, мы видим, что отношение китайцев к различным спорным ситуациям сформировалось еще издревле.

Нельзя ни обратить внимание на невербальные средства выражения при изучении вопроса об «угрозе» в китайской культуре. Представление современных китайцев о человеческом теле и телесности включает в себя осознание того факта, что тело представлено по-разному не только в разных естественных языках, но и в разных невербальных семиотических кодах, главным из которых является язык жестов [14]. В культуре китайцев конкретные жесты обычно согласуются с определенными речевыми высказываниями и актами речи, такими как предупреждение, угроза, указание и так далее. Например, выражение угрозы взрослого по отношению к ребенку хорошо соединяется с жестами пальцев или кулака и плохо сочетается с жестами ладони [29, 87].

В Китае имеется свой индивидуальный набор жестов, который может быть необычным для европейца. Но в рамках данной темы нами будут рассмотрены лишь жесты, выражающие угрозу и предупреждение.

Представители разных народов имеют одинаковые жесты, но у каждого из них существует разная интерпретация одного и того же жеста. Так, например, уроженец Тибета, встретив незнакомого, показывает ему язык. Этим знаком приветствия он хочет сказать: «У меня на уме нет ничего дурного». Тем же жестом индеец майя обозначал, что он обладает мудростью, индус так выражает гнев, а китаец – угрозу [14].

Если китаец высовывает вперед нижнюю губу и при этом хмурится и морщит нос, это означает неодобрение. Если же он держит правую руку наклонной, а затем резко дергает ею вперед, это значит «уматывайся, уноси отсюда ноги». Поглаживание указательным пальцем по щеке или «ковыряние» в щеке, будто к ней прилипла какая-то грязь, означает: «Тебе должно быть стыдно» [29, 104].

В Китае существует непривычная для выражения недовольства реакция – улыбка на лице. Улыбка в данном случае – это выражение страха, недовольства: «脸上三分笑，连里一把刀 lian shang san fen xiao, lian li yi ba dao – улыбаться во весь рот, а в душе затаить нож» [32, 122].

В истории Китая почти во все времена имели место разнообразные казни. Отсюда пошел жест «показать ребром по горлу», в настоящее время существует соматическое речение: «栽跟头 zaigen tou – потерпеть фиаско», который дословно переводится «потерять голову» [32, 122].

Таким образом, мы выяснили, что при изучении речевого акта необходимо учитывать способы и средства их выражения носителями языка. Прежде чем приступить к рассмотрению вербальных способов реализации актов угрозы, мы рассмотрели невербальные. Выяснили, что в китайском языке существует своя индивидуальная система мимики и жестов, выражающих угрозу. Кроме того, при изучении данного вопроса необходимо учитывать специфику мышления китайцев. Данное обстоятельство поможет понять природу речевых актов угрозы.

Глава 2. Способы реализации акта угрозы в китайском языке

2.1 Лексические средства выражения угрозы в китайском языке

Выше мы рассмотрели выражение угрозы и агрессии в китайской культуре, которые выражаются при помощи жестов, мимики, поз. Но наиболее часто угроза выражается при помощи слов, то есть в данном случае целесообразно говорить о лексическом уровне выражения.

Рассмотрим употребление лексики, содержащей в себе «угрозу» на уровне слов и словосочетаний, предложений и в тексте.

В соответствии со «Словарем русского языка» Ожегова С.И., угроза — это намерение нанести физический, материальный или иной вред общественным или личным интересам, возможная опасность [42, 471]. В китайском языке с понятием «угроза» также связаны и понятия «страх», «испуг», «кризис», «вред» и так далее. Рассмотрим на примерах связь данных понятий с термином «угроза».

威胁 weixie – угрожать, угроза

(1) 使…受到威胁 shi…shoudao weixie – ставить под угрозу кого-либо;

(2)受到严重的威胁 shoudao yanzhongde weixie – поставлено под серьезную угрозу;

(3) 在…威胁之下 zai… weixie zhixia – под страхом чего-то; под угрозой чего-то;

(4) 来取威胁手段 laiqu weixie shouduan – прибегать к угрозам;

(5) 用式力相威胁 yongshi lixiang weixie – угрожать силой оружия;

(6) 威胁的目光 weixie de muguang – угрожающий взгляд.

Очевидно, что слово威胁 weixie имеет исходное значение «угроза», из всех приведенных примеров лишь в одном из них имеется перевод «страх». Рассмотрим еще примеры:

(7) 在近年越来越受重视，威胁着主流僧。zai jinnian yue lai yue shou zhongshi, weixiezhe zhuliu seng. В последние годы все больше придаешь значение тому, что основному течению духовенства угрожают.

(8) 曼联五冠王的最大威胁是谁? Manlian wu guanwang de zuida weixie shi shui? От кого исходит самая большая угроза бесконечного гнета?

Согласно китайско-русскому словарю морфема威 wei сама по себе обозначает термин «угроза, угрожать», следовательно можно встретить следующие лексические единицы, содержащие в себе данную морфему. Приведем несколько примеров:

(9) 威胁性 weixiexing – угрожающий характер.

(10) 威胁性的声明。Weixiexing de shengming. - угрожающее заявление.

(11) 北京尝试显得不那么具有威胁性。Beijing chаngshi xiande bu name juyou weixiexing. Пекин пытается выглядеть не так угрожающе.

(12) 全球公认100种最威胁性的生物。Quanqiu gong ren 100 zhong zui ju weixiexing de shengwu. Во всем мире известно в общем100 видов наиболее опасных по характеру существ.

(13) 威吓 weihe – грозить, угрожать.

(14) 用手枪威吓。Yong shouqiang weihe. Угрожать револьвером.

(15) “网络威吓”困扰年轻一代。”Wangluo weihe” kunrang nianqing yidai. «Угроза интернет сети» разрушает молодое поколение.

(16) 中国有理由拒受美国威吓。Zhongguo you liyou jushou Meiguo weihe. У Китая есть мотив выступать против угрозы США.

(17) 威严 weiyan – властный, грозный.

(18) 威严的眼神weiyande yanshen – грозный взгляд;

(19) 神色威严 shense weiyan – иметь грозный вид.

(20) 水兵们威严地站在甲板上。Shuibingmen weiyan dizhan zai jiaban shang. Матросы грозно стояли на борту.

(21) 古老与现代威严大气的北京。Gulao yu xiandai weiyan daqi de Beijing. Атмосфере Пекина угрожает власть старшего поколения над молодежью.

(22) 威风 weifeng – грозный.

(23) 威风震全国weifeng zhen quanguo – потрясать всю страну;

(24) 威风震一时weifeng zhen yishi – имя в то время гремело по всему миру.

(25) 封建家长的威风不再存在了。Fengjian jiazhang de weifeng bu zai cunzai le. Окончательно исчезла вся грозность главы феодальной семьи [48].

(26) 威逼 weibi – угрожать, угроза, неволить.

(27) 威逼利诱weibi liyou – действовать путем угроз и подкупа.

Выше представленные лексические единицы, обозначающие «угрозу» в китайском языке имеют в своем составе один общий компонент -威 wei. Все слова данные выше имеют одинаковый перевод и позицию в предложении, однако, как мы убедились, представляют разные оттенки угроз. Так威逼 weibi имеет второй перевод «неволить, не разрешать», 威严 weiyan – власть, властвовать, управлять.

Далее мы рассмотрим ряд лексических единиц, имеющих в своем составе морфему 危wei, которая также переводится на русский язык как «угрожать угроза». Рассмотрим несколько примеров.

(28) 危殆 weidai – крайне опасный, быть на краю гибели.

(29) 危笃 weidu – агония.

(30) 病情危笃 bingqing weidu – состояние больного внушает самые серьезные опасения.

(31) 九州国立博物馆一名作业人员危笃。Jiu zhou guoli bowuguan yi ming zuoyerenyuan weidu. Работники 9 государственных музеев прибывают в отчаянии [51].

(32) 危害 weihai – вредить, губить, угрожать.

(33) 危害分子weihai fenzi – вредительный элемент;

(34) 危害健康weihai jiankang – вредить здоровью;

(35) 危害安全weihai anquan – ставить под угрозу безопасность;

(36) 危害生命weihai shengming – посягать на жизнь.

(37) 危机 weiji – кризис.

(38) 危机四伏weiji sitou – со всех сторон угрожает опасность.

(39)伦敦峰会取得圆满成功，这不但对全球金融危机起到了缓解作用。Lun Dunfeng hui qude yuanman chenggong, zhe budan dui quanqiu jinrong weiji qidaole huanjie zouyong. Лунь Дунфен может во всем достичь успеха и это не только сможет отсрочить влияние финансового кризиса во всем мире [52].

(40) 危急 weiji – угрожающий, критический.

(41) 在危急中 zai weiji zhong – быть в опасности;

(42) 情势危急 qingshi weiji – критическое положение;

(43) 伤势危急 shangshi weiji – крайне серьезное ранение;

(44) 危急关头weiji guantou – критический момент;

(45) 危急万分weiji wanfen – в смертельной опасности.

(46) 危难 weinan – беда, серьезная опасность.

(47) 在这危难的时刻。Zai zhe weinande shike. В этот грозный час.

(48)在祖国危难的时候。Zai zuguo weinan de shihou. В грозный час испытаний для Родины.

(49) 危如累卵 weiru leiluan – угрожающее положение.

(50) 危亡 weiwang – смертельная опасность.

(51) 危险 weixian – опасность, угроза, риск.

(52) 危险标志weixian biaozhi – знак опасности;

(53) 危险物品weixian wupin – опасный предмет;

(54) 危险人物weixian renwu – опасный человек.

(55) 昌着生命危险。Changzhe shengming weixian. С риском для жизни [48].

(56) 这建筑物有倒坍的危险。zhe jian zhuwu you daotan de weixian. Это здание угрожает обвалом.

(57) 危险性 weixianxing – опасность, угроза.

(58) 有发生水灾的危险性。You fasheng shuizai de weixianxing. Существует угроза наводнения [39, 938].

Итак, анализируя примеры, содержащие в себе морфему 危wei, мы пришли к выводу, что в данном случае речь идет об опасности, которая угрожает чьей-либо жизни. Следует заметить, что в случае с威 wei примеры содержат в себе оттенок устной угрозы, запугивания и тому подобного.

Кроме того, в китайском языке есть еще одна лексичнеская единица, которая переводится на русский язык как «угроза угрожать, пугать» - 恫吓 donghe. Приведем несколько примеров.

(59) 他报恫吓住了。Ta bao donghezhu le. Он был запуган.

(60) 原字恫吓 yuanzi donghe – атомный шантаж.

(61) "人越腐败,死得越快"－心理恫吓不能阻挡腐败步伐。”Ren yue fushi, side yue kuai” – xinli donghe bun eng zudang fushi budai. «Люди все быстрее опускаются и умирают» - психология угрожает, что невозможно остановить этот процесс.

(62) 对于大小非实质性举措不多，但恫吓之声不绝。Duiyu daxiao fei shishixing ju cuo du duo, dan donghe zhi sheng bu jue. В выявлении хорошего или плохого качества предпринимается недостаточно мер, и тем самым опасность не озвучиваются открыто [50].

Лексическая единица恫吓 donghe имеет общее с威胁 weixie также означает в китайском языке «угрозу», но в отличие от威胁 weixie имеет оттенок «устрашения, запугивания».

Рассмотрим средства выражения «угрозы» на примерах фразеологических единиц. Приведем примеры:

(63) 骇人听闻 hairen tingwen - страшный, ужасный (наводить ужас на людей);

(64)水落石出 shui luo shi chu - вода спадет, камни обнаружатся (тайное становится явным);

(65) 破釜沉舟 po fu chen zhou - назад дороги нет, сжечь за собой все лодки (сломать топор, затопить лодки);

(66) 纸里包不住火 zhi li bao bu zhu huo - в бумагу огонь не завернешь (шила в мешке не утаишь);

(67) 己所不欲，物施于人ji suo bu yu, wu shi yu ren - не делай другому того, чего не желаешь себе [39, 939].

Анализ фразеологических единиц, содержащих значение угрозы и предупреждения в китайском языке, позволяет утверждать, что в данном концепте наличествует ценностная составляющая. Аксиологическое начало во фразеологических единицах со значением угрозы проявляется в их ориентации на речевое воздействие. Угрожая кому-то, человек стремится запугать его, но, не открыто заявляя об угрожающей опасности, а лишь косвенно. Предупреждение предполагает, что человек подает адресату предупреждения сигнал об опасности, стремится оградить его от неприятных последствий.

Таким образом, мы выяснили, что в китайском языке существует две основные морфемы, обозначающие «угрозу», но отличающиеся по смыслу, то есть одна из них содержит в себе оттенок «угроза чьей-либо жизни», «опасность», а другая – «устрашение», «запугивание», «власть». Каждая из этих морфем соединяясь с другими, образует новые лексические единицы.

2.2 Реализация актов угрозы в китайском языке

Рассмотрим примеры реализации речевых актов угрозы в китайском языке.

а) Угроза причинения физической силы.

(68)“如果你继续问我大喊大叫，我就揍你！“ - 就在她的头上他扬走了自己的拳手。”Ruguo ni jixu wen wo dahan da jiao, wo jiu zou ni!” – jiu zai tade toushang ta changzoule zijide quanshou. «Если ты не прекратишь кричать на меня, то я тебя ударю!» - и он занес руку над ее головой [49].

Ситуация имеет место в сфере личных отношений, Г и С являются частными лицами по отношению друг к другу, как муж и жена. В данном случае звучит угроза здоровью при помощи применения физической силы. Причина угрозы кроется в несоблюдении правил поведения.

(69) 听他的大叫农民都拿着手仗从房子里跑来外边威逼了：

- 你是个坏蛋，忽然想起叫喊！

- 别跟他说话！- 叫了林群，烧焦胡子和小胡子的老头儿。

- 打他吧！先生长起来以后，惩罚他！

Ting tade dahan nongmin dou nazhe shouzhuang cong fangzili paolai waibian weibile:

Ni shi ge huaidan, huran xiangqi jiaohan!

Bie gen ta shuohua! – jiao le Linqun, shaojiao huzi he xiaohuzide laotour.

Da ta ba! Xiansheng zhangqilai yi hou, chengfa ta!

На его крик из дома выбежали крестьяне с палками и стали грозить:

- Ты, негодяй, еще орать вздумал!

- Нечего с ним разговаривать! - закричал старик, которому Линь Чун опалил усы и бороду. - Бейте его! Вот встанет господин, он с ним расправится! [36]

В данном примере имеет место общественная ситуация. Здесь налицо угроза нанесения физического вреда. Кроме того, применяется обзывание «негодяй». Угроза носит серьезный характер.

В примерах (68) и (69) мы наблюдаем угрозу здоровью человека. В обоих примерах говорящий угрожает избить слушающего. В китайском языке в таких типах угроз используются глаголы 揍 и 打.

б) Угроза жизни.

В следующих примерах (70) – (75) идет угроза жизни. В данном случае чаще всего использует глагол 死 «умереть».

(70) 于是，如果你不想死，说西蒙清现在在哪儿？Yushi, ruguo nib u xiang si, shuo Ximeng Qing xianzai zainar? Так вот, если не хочешь расстаться с жизнью, говори, где сейчас Си-Мынь Цин! [36]

В примере (70) ситуация угрозы носит частный характер и является довольно серьезной. Ситуация взята из произведения Ван Мена «Воздушный змей и лента». Действие происходит в прошлом. Здесь Г и С являются частными лицами по отношению друг к другу, а именно господин и слуга.

(71) 阳逊摇动手指吓唬妻子大喊大叫：”你是个小动物呀！也是你卑鄙的女仆！我到底打死你！“ Yangsun yaodong shouzhi hehu qizi dahandajiao: “Ni shi ge xiao dongwu ya! Ye shi ni beibi de nupu! Wo daodi dasi ni!” Ян Сюн, грозя пальцем жене, закричал: «Ах ты, низкая тварь! И твоя мерзкая служанка! Все равно я прикончу тебя!» [40, 47]

В данном случае угроза жизни ярко сопровождается с ругательством. Ситуация имеет место в сфере личных отношений и происходит между мужем и женой. Угроза нешуточная. Причиной угрозы послужило непослушание и неподчинение жены и служанки мужу.

(72) “我应问你承认。”- “承认什么？” – “是我烧了你的信。” – “我打死你！””Wo ying wen ni chengren.” – “Chengren shenme?” – “Shi wo shaole nide xin.” – “Wo dasi ni!” «Я должна тебе признаться». – «В чем?» - «Это я сожгла твое письмо». - «Я тебя убью!» [50]

В ситуации Г и С участвуют как частные лица, то есть являются сестрой и братом. Здесь угроза скорее преувеличена и не будет приведена в действие.

(73) “放心，一切都很好。”- 侦察员说道。-

“别走近！要不我打死她！”- 恐怖分子喊道。”Fangxin, yiqie dou hen hao.” – zhenchayuan shuodao. “Bie zoujin! Yao bu wo dasi ta!” – Kongbufenzi handao. «Успокойся все хорошо» - сказал следователь. - «Не подходи! Я сейчас ее убью!» - закричал террорист [51].

В примере (73) ситуация носит довольно серьезный характер, так как участниками являются террорист и следователь. Г и С выступают как исполнители своей профессиональной роли.

(74) 吕贝在督雨的颈上挂着有印的皮带威胁了：“记住吧！如果我听你庄迫人民，我自己要打死你。这次我原谅你！” Lubei zai Duyu de jing shang guazhe you yin de pidai weixiele: “Jizhu ba! Ruguo wo ting ni zhuangpu renmin, wo ziji yao dasi ni. Zhe ci wo yuanliang ni!”Лю Бэй повесил на шею Дую свой пояс с печатью и пригрозил: «Помни, если я услышу, что ты притесняешь народ, я сам тебя убью. На этот раз я прощаю тебя» [41].

В примере также идет угроза жизни. Ситуация носит серьезный характер. Отрывок взят из повести Мэн Вана «Мертвеющие корни самшита». Ситцация является частной и происходит при участии господина и защитника из простого народа.

(75)我打死丑八怪，为了跟人们没有害。我想出了怎么做，你只要帮助我！wo dasi choubaguai, weile gen renmen meiyou hai. Wo xiangchu zenme zuo, ni zhi yao bangzhu wo. Да я убью чудовище, чтоб не вредило больше людям. Придумал я, как это сделать, только ты должна мне помочь [38, 11].

В данном случае нами был взят пример из китайской сказки. Действие происходит с участием сказочных персонажей и носит частный характер. Причиной угрозы послужило желание защиты от чудовища и храбрость Г.

(76) 一个徒把枪口对准了银行出纳员的脑壳喊道：“快把钱柜给我打开！” 出纳员吓得浑身发抖，嗫嗫道：“我，我没有钥匙。” “那我就蹦了你！”Yi ge tu ba qiangkou dui zhunle yinhang chunayuan de naoqiao handao: “kuai ba qiangui wo dakai!” Chunayuan hede hunshen fadou, nienie dao: “Wo, wo meiyou yaochi.” “Na wo jiu bengle ni!” Разбойник ворвался в банк, направил дуло ружья на кассира и закричал: «Быстро открывай кассу!» Кассир так испугался, что все тело задрожало, он пробормотал: «У меня, у меня нет ключа». – «Ну, тогда я тебя сейчас убью!» [50]

В примере (76) также мы видим угрозу смерти, но здесь используется глагол 蹦, который переводится а русский язык как «убить», но чаще употребляется в письменной речи. Ситуация несет общественный характер, происходит с участием третьих лиц. Угроза серьезная. Причиной угрозы послужило желание наживы. Г и С выступают в своих профессиональных ролях, как кассир и приступник.

(77) 牙交的哈哈响，草草愤慨:“这样的敌对我和岛餐不能住在一起！我正在张上我的军队，把寻州磨成！” Ya jiao de haha xiang, Caocao fenkai: “Zheyangde didui wo he Taocan bun eng zhu zai yiqi! Wo zhengzai zhangshang wode jundui, ba Xuzhou mocheng!” Скрежеща зубами, негодовал Цао Цао: «При такой вражде не жить нам с Тао Цянем под одним небом! Я сейчас же подниму все войско и сотру Сюйчжоу с лица земли!» [37]

В примере (77) для выражения угрозы жизни употребляется метафора «把…磨成» «стереть с лица земли». Угроза имеет место в частной ситуации и носит серьезный характер. Пример взят из произведения Гуань-Чжуна «Троецарствие». Г и С являются частными лицами по отношению друг к другу, а также выполняют свой «профессиональный долг», то есть являются правителями воюющих царств.

(78)“你才听到我的名字，你的心和肝都因为恐怕要碎。” - 威逼了强盗。”Ni cai tingdao wode mingzi, nide xin he gan dou yinwei kongpa yao sui.” – weibile qiangdao. «Стоит тебе лишь услышать мое имя, как сердце твое и печень от страха разорвутся на куски!» - пригрозил разбойник [38, 27].

Здесь используется такой стилистический прием как гипербола, когда вместо прямой угрозы «убить», автор использует выражение «心和肝都因为恐怕要碎» «сердце и печень от страха разорвутся на куски». По аналогичной схеме построен пример (79):

(79) 那样，他骂了你是大脑袋的人，威胁你来她的时候，啃光你的壳，喝光你的肝汁。Na yang, ta male ni shi danaodai de ren, weixie nilaide shihou, kenguang nide qiao, heguang nide ganzhi. Так вот, обозвал он тебя головастиком, грозился, как придешь ты к нему, изгрызть твой панцирь и выпить твою желчь [38, 30].

В примере (79) ситуация носит вымышленный характер и взята из народной сказки. Действие происходит между животными: черепахой и вороном.

В примере (80) автор наоборот грозится «сохранить жизнь» - «保护生活»:

(80) 好一个大胆的人呀！决定一个人反对我的一万勇敢的战人和一千威风的统帅自己投降，块吧！那我保护你的生活！Hao yige dagan de ren ya! Jueding yige ren fandui wode yiwan yonggan de zhanren he yiqian weifeng de tongshuai ziji toujiang, kuai ba! Na wo baohu nide shenghuo! Что же это ты за храбрец такой, что решил один выступить против моих десяти тысяч отважных бойцов и тысячи грозных полководцев! Сдавайся сам, да поживее! Тогда я сохраню тебе жизнь! [37]

В данном примере угроза идет не только слушателю, но и его родным:

(81) “你最好承认自己的偷行为，否则对你和你的亲人都不利!” – “你在威胁我？” – “是的！” ”Ni zui hao chengren zijide yuxingwei, fouze dui ni he nide qinren dou bu li.” – “Ni zai weixie wo?” – “Shide.” «Ты лучше сознайся в воровстве, а то будет плохо и тебе и твоим родным!» - «Ты мне угрожаешь?» - «Да!» [48]

в) угроза, носящая предупредительный характер.

В следующих примерах мы наблюдаем угрозу-предупреждение, которая не выражает каких-либо конкретных действий:

(82) 老大爷：看男孩儿用弹弓打鸽子。

李先生：喂，别打了，听见了没有？

男孩子：打了又怎么样？

李先生：非揍你一顿不可！

Laodaye: Kan nan hair yong dangong da gezi.

Li xiansheng: Wei, bie dale, tingjianle meiyou?

Nan haizi: Dale you zenme yang?

Li xiansheng: Feizou ni yidun buke!

Старик: Смотрите, этот мальчик стреляет из рогатки по голубям.

Господин Ли: Эй, а ну перестань!

Мальчишка: Ну бью я их и что?

Господин Ли: Ну я тебе сейчас задам! [46]

В данном примере ситуация носит общественный характер и происходит «на виду» у других людей. Уровень отношений здесь: старик и мальчик. Причиной угрозы послужило неправильное поведение мальчика.

(83)陆大一边去重复说自己的威胁：“装死了！等一等，我还跟你算帐！” Luda yibian qu zhongfu shuo zijide weixie: “Zhuang si le! Deng yi deng, wo hai gen ni suanzhang!” Лу Да зашагал в сторону, повторяя свою угрозу: «Прикидываешься мертвым! Погоди, я еще с тобой разделаюсь!» [36]

(84) 他不能保护自己，只喊了：“等吧！我还向你们算帐！” Ta bun eng baohu ziji, zhi hanle: “Deng ba! Wо hai xiang nimen suanzhang!”Он не мог защищаться и только кричал: «Погодите! Я еще с вами поквитаюсь!» [40, 67]

Примеры (83) и (84) объединяет между собой наличие глагола 算帐 «поквитаться» «разделаться», «отомстить». Данные примеры объединяют общие условия угрозы. Здесь ситуация носит частных характер и происходит в сфере личных отношений между посторонними людьми.

Также часто можно встретить выражение, содержащее глагол «等 - ждать»:

(85)“等一等！”-长肥威了她。- “今天夜里公开讲演以前我把你作为旗的祭品。””Dengyideng!” – Zhangfei weile ta. – “Jintian yeli gongkai jiangyan yiqian wo ba ni zuowei qide jipin.” – «Погоди у меня!» - пригрозил ему Чжан Фэй. – «Сегодня ночью перед выступлением принесу тебя в жертву знамени!» [40, 5]

В примере (85) угроза носит нереальный характер, так как, скорее всего не будет осуществлена. Ситуация социальная, то есть происходит в общестеном месте – на политическом собрании.

(86) 去大庄园外边他用拳手威胁了叫喊：“等一下，老驴！你哪裹也不去！” Qu dazhuangyuan waibian hou ta yong quanshou weixiele jiaohan: “Deng yixia, lao lu! Ni naguo ye bu qu!” Выбравшись за пределы поместья, он погрозил кулаком и крикнул: «Ну погоди, старый осел! Ты от меня никуда не уйдешь!» [40, 25]

В данном примере угроза выражается при помощи словосочетания «哪裹也不去» - «никуда не уйдешь», кроме того, здесь употребляется метафора «老驴» - «старый осел», а также угроза передается при помощи интонации. Угроза является настоящей. Ситуация частная, Г и С выступают как помещик и слуга.

В примере (87) угроза выражается при помощи выражения «制止不力» - «так этого не оставит»:

(87)你知道他有那么性格。早晚他回来也把这件事制止不力。Ni zhidao ta you shenme xingge. Zaowan ta huilai ye ba xzhe jian shi zhizhi bu li. Ты знаешь, какой у него характер. Рано или поздно он вернется и не оставит так этого дела. [51]

Угроза «принять какие-либо меры» представлена в следующем примере и в китайском языке выражается словосочетанием «采取措施»:

(88) 如果你不还我钱，我不得不采取措施。Ruguo nib u huan wo qian, wo budebu caiqu cuoshi. Если ты не вернешь мне деньги, мне придется предпринять меры [50].

В данном примере ситуация частная, происходит между двух посторонних людей. Угроза настоящая, но носит предупредительный характер.

г) угроза о донесении.

Довольно часто в китайском языке можно встретить угрозу о «донесении», которая носит исторический характер. Например:

(89) “淘气包！”- 女主人们大喊大叫起来。- “我们这就去告诉安娜批得罗乌娜。他不带你们到林子里去。””Taoqibao!” – nuzhurenmen dahan dajiaoqilai. - “Women zhe jiu gaosu Anna Pideluowuna. Ta bu dai nimen dao linzi li qu.” «Сорванцы!» - женщины громко закричали – «Мы сейчас пойдем и все расскажем Анне Петровне, попросим ее, чтобы она не брала вас завтра» [52].

(90) 马老师恫吓得说：“你需要做这个联系！否则我不得不叫你的父母来学校！”Ma laoshi nonghede shuo: “Ni xuyao zuozhege lianxi! Fouze wo budebu jiao nide fumu lai xuexiao!” «Ты должен выполнить это задание. В противном случае мне придется вызвать твоих родителей в школу!» - строго сказала учитель Ма [40, 97].

В примерах (89) и (90) ситуации являются частными служебными. Г и С выступают в роли ребенка и взрослого. Угрозы реальные, но не несут серьезного характера, а лишь предупреждают о наступлении неприятных последствий в случае плохого поведения С.

(91) “我听了您打算打死草草。我需要告发！”- 万姊夫威逼了。”Wo tingle ni dasuan dasi Caocao. Wo xuyao gaofa!” – Wan Zifu weibile. «Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести!» - пригрозил Вань Цзы-фу [37].

Данный пример представляет ситуацию служебную и отражает историю политики Китая 18 века. То есть рассказывает о строгом наказании о недонесении.

(92) “你，傻瓜，为什么大喊？” - 问省长。- “想在民警机关里过夜呀！” “Ni, shagua, wei shenme dahai?” – wen shengzhang. – “Xiang zai minjingjiguanli guoye ya!”– «Что же ты, дурак, кричишь?» – спросил губернатор. – «Хочешь в милиции ночевать?» [51]

Ситуация имеет место в сфере служебных отношений. Г выступает как исполнитель своей профессиональной роли (губернатор), С – в дополнительной роли (нарушитель).

д) угроза, выражающая «отдать кого-либо под суд».

Мы также встретили примеры, в которых адресат угрожает «отдать кого-либо под суд», в китайском языке это выражается следующим образом: 交法庭审判. Например:

(93) “你们这儿什么乱说一气！” - 叫喊律高。 - “现在去释放你们的大街，要不然我跟你们交法庭审判!” “Nimen zher shenme luanshuo yiqi!” – jiaohan Lugao. – “Xianzai qu shifang nimende dajie, yaoburan wo gen nimen jiao fating shenpan.” «Что вы здесь болтаете!» - кричал Лю Гао. – «Сейчас же отправляйтесь и освободите свою госпожу, иначе я отдам вас под суд!» [45]

Действие происходит в частной ситуации. Отрывок взят из романа Ши Найань «Речные заводи». Г и С являются друг другу частными лицами: Лю Гао – чиновник, а С – слуги. Таким образом, Г и С выступают как исполнители своей профессиональной роли. Ситуация реальная.

(94) 交法审判吧！那样因自己的行为受到惩罚！Jiaofa shenpai ba! Nayang yin zijide xingwei shoudao chengfa! Под суд пойдешь! Вот за все и ответишь! [36]

Рассмотрим еще несколько примеров выражения угрозы в китайском языке:

(95) “多看两眼就觉得自己也有钢琴了。” - 佳原这样说过。”Duo kan liang yan jiu juede ziji ye you gangqing le.” - Jiayuan zheyang shuoguo. «Ну гляди, гляди,» — шутил Цзяюань. — «Насмотришься — и сама захочешь иметь такой рояль.» [36]

В этом примере угроза выражается косвенно, так как Цзяюань не говорит о причинении какого-либо вреда, а скорее предупреждает о наступлении последствий. Предупреждение также можно встретить в следующих примерах:

(96) 别浪费我的时间了！否则我不让你去玩玩儿！Bie langfei wode shijian le! Fouze wo bu rang ni qu wanwanr! Хватит отнимать у меня время! А то не пущу гулять![50]

(97) “别骗我吧！” - 混新对见习修道士威胁了。”Bie pian wo ba!”- Hunxin duijianxi xiudaoshi weixiele. «Смотри не обманывай меня!» - пригрозил Хун Синь послушнику [47].

В примере (97) мы видим служебную ситуацию, так как Г и С выступают в сфере профессиональной деятельности. В данном случае угроза носит предупредительный характер, лишь косвенно говорит о наступлении неприятных последствий вследствие нарушений.

е) угроза, призывающая о надлежащем поведении.

В следующих примерах адресат призывает о соответствующем поведении. Здесь угроза скорее будет выражена интонацией:

(98) “你喊什么？让人家直看你。” “Ni han shenme? Rang renjia zhen kan ni.” «Тише, тише! На тебя уже обращают внимание».

(99) “你别激动。你……” - 他把右手食指弯曲着，推一推自己的眼镜.”Ni bie yudong. Ni…” - Ta ba youshou shizhi paichuzhe, tuiyitui zijide yanjing. «Угомонись. Все это...» — Согнутым пальцем он стал поправлять очки, хотя те и не думали соскальзывать с переносицы [41].

(100) 施今下了马威的大喊：”你们，是在我脚旁打滚的，想说什么？” Shijin xiale ma weide dahan: “nimen, shi zai wo jiaopangdayun de, xiang shuo shenme?” Ши Цзинь спешилcя и грозно закричал: «Что хотите сказать вы, валяющиеся у моих ног?» [37]

Итак, мы рассмотрели примеры, в которых ярко иллюстрируется выражение угрозы. Мы обнаружили следующее: наиболее часто в языке встречаются угрозы причинения вреда здоровью и жизни, но грозят, прежде всего, адресанту, так как только в одном случае мы встретили угрозу его близким и родственникам. Нередки случаи в китайской культуре об угрозе донесения, о чем свидетельствует достаточное количество примеров. Также часто можно встретить угрозу-предупреждение.

Чаще всего ситуация несет частный характер, хотя также нередки случаи служебной ситуации где Г и С выступают как исполнители профессиональной роли. В примерах ситуации реальны, хотя иногда все же не являются серьезными и не несут каких-либо глобальных последствий.

2.3 Типы ситуаций угрозы в китайском языке

Для того, чтобы рассмотреть речевой акт угрозы в китайском языке и выяснить способы его выражения, мы провели исследование. Исследование проводилось путем анкетирования.

Анкетирование было проведено, в основном, в течение первого семестра 2009 учебного года, при этом учитывались все прагматические параметры, существенные для ситуации угрозы. Все анкеты заполнялись в г. Уссурийске, в анкетировании принимали участие 10 русскоязычных информантов. Информанты представляли возрастные категории от 21 до 48 лет, из них было представлено практически равное число мужчин и женщин (соответственно 4 и 6). С точки зрения социального слоя, выборка ограничена людьми с неоконченным высшим образованием (было и два студента с высшим образованием). Таким образом, изучалось языковое поведение только носителей литературного языка.

Многообразие языкового материала мы сочли необходимым условием для достоверного исследования и получения в конечном итоге максимально точной картины языкового поведения в ситуации угрозы.

На конкретную формулировку угрозы существенным образом влияет коммуникативная ситуация. Угрожая кому-либо, каждый человек будет употреблять разные лексические единицы в зависимости от определенной ситуации. Это будет зависеть, в первую очередь, от того кто стал «жертвой» угрозы (ребенок, служащий, начальник), во-вторых, от того, насколько серьезна данная ситуация угрозы, и, наконец, от того, произошло ли это в частной, профессиональной или общественной сфере жизни. Определенные типы ситуаций названы и определены следующим образом:

- частная: ситуация угрозы имеет место в сфере личных отношений Г и С; Г и С являются частными лицами по отношению друг к другу.

- служебная: ситуация угрозы имеет место в сфере профессиональной деятельности Г и/или С; Г и/или С выступает как исполнитель своей профессиональной роли, а его партнер при этом часто оказывается в дополнительной к ней роли, например: продавец – покупатель, врач – пациент; учитель – ученик и так далее.

- социальная: ситуация угрозы является достаточно анонимной и происходит на улице, в общественном транспорте, общественных учреждениях – ведомствах, магазинах, культурных учреждениях и так далее; Г и С участвуют в ситуации угрозы как частные лица.

- общественная: ситуация угрозы имеет место в присутствии общественности; Г и С действуют «у всех на виду», то есть на них смотрят по меньшей мере три человека, не участвующих в данной ситуации угрозы.

Кроме того, в конкретных обстоятельствах можно еще поспорить о том, наступила ли «ситуация угрозы», то есть сложились ли обстоятельства так что Г совершил действие, угрожающее С. Помимо степени преобладания в ситуации черт «общественной» или «частной», как было отмечено, имеет значение также присущий ситуации, в том числе конкретному месту, тон общения. Угрожая, например, своему ребенку, те же самые люди поведут себя по-другому на рабочем месте или в общественном транспорте.

Представим данные полученные в результате анкетирования. В данной таблице мы приводим список ситуаций, их краткие названия, являющиеся одновременно и краткими характеристиками, помогающими ориентироваться в списке, а также их классификация на основании отдельных прагматических параметров.

Таблица 1.

Ситуация	Социальная дистанция	Ситуативный статус	Серьезность угрозы	Характер ситуации
Сит.1. «Конференция»	Знак.	Г>C	Серьезн.	Служ.
Сит.2. «Курение»	Знак.	Г>C	Серьезн.	Част.
Сит.3. «Рекомендация врача»	Постор.	Г=C	Ср.	Соц.
Сит.4. «Дискотека»	Знак.	Г=C	Ср.	Част.
Сит.5. «Запрещенное место»	Постор.	Г<C	Незнач.	Соц.
Сит.6. «Новые вещи ребенка»	Знак.	Г>C	Незнач.	Част.
Сит.7. «Вор»	Постор.	Г>C	Серьезн.	Соц.
Сит.8. «В очереди»	Постор.	Г=C	Ср.	Общ.

Изучив данные анкетирования, мы получили следующие результаты. Мы посчитали в процентном соотношении количество одинаковых ответов.

Сит. 1: 100*6 = 60%

Сит. 2: 100*8 = 80%

Сит. 3: 100*4 = 40%

Сит. 4: 100*6 = 60%

Сит. 5: 100*5 = 50%

Сит. 6: 100*5 = 50%

Сит. 7: 100*8 = 80%

Сит. 8: 100*4 = 40%

Рассмотрим каждый вопрос в отдельности.

В анкете в первом вопросе предлагаются отношения социальной иерархии: директор компании и сотрудник. Предполагается, что угроза будет осуществляться в общественном месте при публичном выступлении. Предполагаются угрозы: а) угроза для социального статуса, б) угроза удаления от коллектива, нацеленная на прекращение действия на личном уровне. В а) и б) действие зависит от человека. в) это приказ. Отличие приказа от угрозы в том, что нет наказания, нет неприятного действия от адресата.

В ситуации 2 предлагаются отношения в сфере личных отношений, то есть родителя и ребенка. Предполагается, что угроза будет совершаться в частной обстановке. Предполагаются угрозы: а) угроза удаления от коллектива, от привычного распорядка дня, б) угроза здоровью и в) угроза ограничения. Во всех трех угрозах действие зависит от человека.

Ситуация 3 – служебная, то есть имеет место в сфере профессиональной деятельности: врач - пациент. В данном случае мы наблюдаем следующие угрозы-предупреждения: а) и в) угроза применения дополнительных неприятных мер, б) угроза удаления от общества.

В ситуации 4 действие происходит в сфере личных отношений, одновременно также ситуацию можно назвать общественной, так как она имеет место «у всех на виду» и с участием третьего лица. Предполагаются угрозы связанные с разрушением личных отношений, но каждый ответ предусматривает разную степень их прекращения: а) угроза обидеться не предполагает прекращения отношений, но предупреждает о неприятных последствиях, б) угроза причинения физического вреда и как следствие разрушения личных связей и в) непосредственно угроза разрыва отношений.

В следующих четырех вопросах анкеты мы предлагали участникам самим дать ответ.

В ситуации 5 предлагаются отношения социальные: охранник – какой-либо человек. Кроме того мы определили ограничение неприменения физической силы. Таким образом, мы получили следующие ответы. В пяти ответах предполагается угроза о применении правил закона и донесению руководству компании. В двух случаях мы столкнулись с терпением и выдержкой «охранника». Один ответ носил угрозу применения физической силы при помощи посторонних людей. Также среди ответов было одно предупреждение о правилах поведения в обществе.

Ситуация 6 имеет частных характер и происходит в сфере личных отношений родителя и ребенка. В данном случае мы встретили следующие типы угроз. Пять ответов из десяти носят характер угрозы прекращения действия, то есть если ребенок будет продолжать пачкать одежду, ему не будут покупать новую. В одном ответе мы видим угрозу наказания, также в ответах содержались предупреждения о моральных качествах.

Ситуация 7 является частной, то есть Г и С являются частными лицами по отношению друг к другу. Сама ситуация является угрожающей для С. В результате проведенного опроса мы получили следующие ответы. В восьми ответах из десяти мы обнаружили угрозу жизни, в одном ответе - угроза близким. Один человек дал ответы, угрожающий «забрать все».

Ситуация 8 имеет место в присутствии общественности, то есть Г и С действуют «у всех на виду». Таким образом, мы получили следующие типы угроз. В трех ответах мы наблюдаем угрозу привлечения других людей к ситуации и ее исправлению. В четырех ответах происходит угроза применения физической силы, кроме того, в одном из ответов звучит угроза жизни. В одном ответе Г угрожает применить закон. Также один ответ содержит предупреждение о соблюдении порядка.

Таким образом, мы выяснили отношение к угрозе носителей китайского языка, а также выяснили пути разрешения таких ситуаций. Тем самым обнаружилось, что среди опрашиваемых наиболее часто при решении конфликтной ситуации с применение угрозы применяется физическая сила. Кроме того, на втором месте стоит угроза донесения руководству. Также часто можно встретить угрозу-предупреждение о соблюдении правил и законов.

Заключение

Целью нашего исследования было проведение комплексного лингвистического исследования речевых актов угрозы в китайском языке в единстве их лексико-грамматической структуры и прагматической направленности.

Прежде всего мы дали понятие «речевому акту», как минимальной единице речевой деятельности, выделяемой и изучаемой в теории речевых актов – учении, являющемся важнейшей составной частью лингвистической прагматики. Мы выяснили, что в теории речевых актов выделяют следующую структуру актов. Локутивный акт представляет собой совершение действия произнесения чего-либо. Иллокутивный акт - совершение действия в процессе произнесения чего-либо. Перлокутивный акт - совершение действия посредством произнесения чего-либо.

Мы проанализировали характерные черты речевого акта угрозы как отдельного иллокутивного типа и изучили его лексические, морфологические и синтаксические характеристики.

Для достижения поставленной цели было проанализировано то положение, которое речевые акты угрозы занимают в общей системе речевых актов. Речевой акт угрозы находится на стыке между речевыми актами обещания и директива и совмещает в себе их характерные черты.

В рамках рассмотрения речевых актов угрозы в китайском языке, мы обратились к культуре китайцев для того, чтобы выяснить историю формирования поведения в ситуации угрозы и предупреждения. И выяснили, что на сознание китайцев в большей степени повлияли религиозные принципы, которые в разное время диктовали определенные модели поведения. Китайцам присущи такие черты, как умение рассчитывать ходы, предвидеть результаты, изучать психологические особенности человека, умение расставлять скрытно от противника западни. Угроза у китайцев, следовательно, представляется как запланированное, просчитанное заранее действие.

Угроза может выражаться не только вербально, но и невербально. Для китайцев, например, характерны показывание языка, проведение ребром по горлу, а также китаец выражает угрозу, когда держит правую руку наклонной, а затем резко дергает ею вперед, это значит «уматывайся, уноси отсюда ноги».

Также перед нами стояла задача изучить некоторые лексические, морфологические и синтаксические характеристики собранного материала и выделить наиболее характерные из них. Информация об агрессивной направленности всего сообщения находится, в основном, в глаголах.

Так мы выяснили, что в китайском языке существует преимущественно две основные морфемы, выражающие угрозу. К ним относятся 危 и威. Данные морфемы имеют первоначальное значение «угроза», но первая имеет оттенок «опасности для жизни», а вторая – «устной угрозы, запугивания». Данные морфемы присоединяют к себе другие морфемы, образуя при этом слова, выражающие «угрозу» с различными оттенками. Кроме того в китайском языке имеется набор фразеологических единиц, содержащих в себе угрозу.

Мы также рассмотрели примеры из классической и современной литературы, а также из газет и журналов на китайском языке, содержащих в себе акт угрозы и выяснили, что в большинстве случаев в китайском языке угроза выражается обещанием смерти. Довольно часто можно встретить примеры с угрозой «донесения». Этот факт, по нашему мнению, обусловлен исторически.

Для более глубоко изучения способов выражения угрозы в китайском языке мы провели анкетирование, где задали участникам восемь вопросов. Каждый из вопросов предполагал различные типы ситуаций, а именно служебную, общественную, социальную или частную.

В ходе проведения исследования мы выяснили, что наиболее часто угроза носит применение физической силы и лишение жизни. Кроме того, нередки случаи угрозы о донесении. Также встретились угрозы- предупреждения о правилах поведения в различных ситуациях.

Список использованной литературы

Абрамова Т.В. Национальная специфика культуры речевого общения в косвенных речевых актах. // Язык и социальная среда. Теоретическая и прикладная лингвистика. - Вып. 2. – Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. – С. 127-136.

Арутюнова Н.Д. 1981Фактор адресата // ИАНСЛЯ. – 1981. - № 4. - Т.40. – с.356-367.

Балли Ш. Общая лингвистика. – М.: Изд-во иностр. Литературы. - 1955. – 294с.

Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка: Волеизъявление и выражение желания говорящего и в русском диалоге / М.Г. Безяева. – М.: Изд-во МГУ, 2002. – 752 с.

Богданов В. В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та. - 1990. – с. 28-38.

Бут Н.А. Категориальный аппарат теории речевых актов в аспекте актуальных теорий // Вестник ТГТУ, Тамбов: Изд-во ТГТУ. – 2003. – Т. 9. – № 1. – С. 130 – 135.

Бут Н. А. Некоторые особенности употребления речевых актов угрожающего характера /Бут Н.А. // Труды ТГТУ: Сб. науч. статей молодых ученых и студентов. – Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2004.– Вып. 16.- С. 132 – 135.

Бут Н.А. Просодические характеристики ситуативно обусловленных иллокутивных актов группы «минативов» (экспериментально-фонетическое исследование на материале современного немецкого языка).// URL: http://www.tstu.ru/education/elib/pdf/2004/but.pdf (2009 18 апреля).

Бут Н.А. Становление и развитие понятийных категорий речевых актов / Бут Н.А. // Вестник ТГТУ, Тамбов: Изд-во ТГТУ. – 2002. – Т. 8. – №4. – С. 722 – 728.

Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: варианты речевого поведения. – М.: Прогресс. - 1993. - 112 с.

Демьянков В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной лингвистической литературы: (Обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике: Вып.17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С.223-235.

Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. – М.: Просвещение. – 2006. – с.160-164.

«Китай: угрозы, риски, вызовы развитию». Колл. авторов ИДВ РАН / Под ред. В. Михсева. - М.: Московский центр Карнеги. – 2005. – 130с.

Крейдлин 2002 – Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика: язык тела и естественный язык. – М.: Новое литературное обозрение, 2002.

Лившниц Т.Н. Специфика рекламы в прагматическом и лингвистическом аспектах. // Филология наук. – Таганрог. – 1999. – с.52.

Малявин В.В. Китайская цивилизация. М., 2001.

Маслова А.Ю. Введение в прагмалингвистику. Учебное пособие. – М.: Флинта. – 2007. – 148с.

Остин Дж. Слово как действие. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. – М.: Прогресс, 1986. – с.22-31.

Остин Дж. How to do things with words. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986. – с.47-59.

Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. // Новое в зарубежной лингвистике, вып. XVII. М., 1986. – с.45-57.

Радугин А.А. Русский язык и культура речи. Курс лекций – М.: Библионика. – 2004. – 257с.

Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М.: Прогресс, 1993. – 358 с.

Серль Дж.Р. Классификация иллокутивных актов. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17 . – М.: Прогресс, 1986. – с.170-195.

Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17 . – М.: Прогресс, 1986. – с.195-283.

Серль Дж.Р. Что такое речевой акт. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17 . – М.: Прогресс, 1986. – с.151-169.

Слепушкина Е.В. Концепты «предупреждение» и «угроза» как выражение английской и русской ментальности [Текст] // Университетские чтения – 2007: материалы научно-методических чтений ПГЛУ.– Пятигорск: ПГЛУ, 2007. – Часть V. – с. 136-141 (0,4 п.л.).

Слепушкина Е.В. Способы выражения угрозы в русском и английском языках (на материале ФЕ) [Текст] / Е.В. Слепушкина // Лингвистика. Перевод. Межкультурная коммуникация – 5: межвузовский сборник научных трудов. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2006. – с. 189-202

Слепушкина Е.В. Язык, мышление и культура в свете лингвокультурологии [Текст] / Е.В. Слепушкина // Актуальные проблемы языкового образования: международная научно-практическая конференция, 15-16 ноября 2007 г. – Майкоп: Редакционно-издательский отдел АГУ, 2007. – с. 226-237

Тертицкий К.М. Китайцы: традиционные ценности в современном мире. М., 1994. – 169с.

Формановская Н.И. Речевое взаимодействие: коммуникация и прагматика. – М.: АСТ. - 2007. - с.255.

Филиппова Ю.В. Функционально-семантическая транспозиция интеррогативных реплик в динамической модели диалога (на материале русского и английского языков). Автореф. дис. … канд. филол. наук / Ю.В. Филиппова. – Ульяновск, 2007. – 23 с.

Чэнь Ш. Специфика фразеологии в обучении китайскому языку на примере идиом (чэнъюй) /Чэнь Шуан // Материалы международной конференции «Русский язык и языковые контакты в азиатско-тихоокеанском регионе в XXI веке»: Иркутск: ИГЛУ, 2004 – с. 122-124.

Чэнь Ш. Лингвокультурологические особенности китайских идиом чэнъюй / Чэнь Шуан // Вестник Иркутского государского лингвистического университета: Инновации в языковом образовании. Сер.: Лингводидактика. – Иркутск: ИГЛУ, 2005. - № 8. – с. 93-99.

Шелингер Т.Н. Нетрадиционно выделяемые коммуникативные единицы современного английского языка. – Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Л: ВАС, 1986. – 16с.

Эванс П. «Как справиться с вербальной агрессией». – М: ООО Издательство АСТ . – 2004. – 237с.

Список используемых источников и словарей

Ван Мэн. Воздушный змей и лента.// Магазета/ Китай, новости КНР, китайский язык и культура: URL: http://magazeta.com (2009 19 апреля)

Гуань-Чжун. Троецарствие. Перевод с китайского В.А.Панасюк.// Магазета/ Китай, новости КНР, китайский язык и культура: URL: http://magazeta.com (2009 19 апреля)

Китайские народные сказки. Пер. с китайского Б. Рифтин. – М.: Художественная литература. - 1972. – 38с.

Китайско-русский словарь 汉俄词典 «Шанъу иньшугуань». – 2000. – с.938-939.

Короткие рассказы на китайском языке. - М.: Восток-Запад. - 2007. - 160с.

Мэн Ван. Мертвеющие корни самшита. Повесть. Перевод с китайского: С. Торопцев.// Магазета/ Китай, новости КНР, китайский язык и культура: URL: http://magazeta.com (2009 19 апреля)

Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская Академия наук. Институт русского языка им. В. В, Виноградова /С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова. - М.: Азбуковник, 1999.

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М.: Азъ. – 1992. – 691с.

Розенталь Д. Э. Словарь - справочник лингвистических терминов /Д.Э.Розенталь, М.А.Теленкова. - М.: Просвещение, 1986.

Ши Найань. Речные заводи. Перевод А.П.Рогачева под редакцией В.С.Колоколова.// Магазета/ Китай, новости КНР, китайский язык и культура: URL: http://magazeta.com (2009 19 апреля)