Частная собственность как воплощение свободы воли субъекта

Изучению частной формы собственности посвящены работы Платона, Ж-Ж Руссо, Р. Оуэна, К. Маркса, Ф. Энгельса, С.Л. Франка, И.А. Ильина, М.П. Сакова, Ю.А. Замошкина, В.Л. Иноземцева и других исследователей. Изучение вопроса частной собственности шло веками. Дискуссии порой принимали довольно ожесточенный характер. В основном имели место две теории: о вреде, который приносит существование частной собственности обществу, и о пользе частной собственности для развития и укрепления общества. Помимо этого частную собственность противопоставляли общественной, что, на наш взгляд, неправильно, так как обе эти формы собственности развиваются параллельно, и каждая из них адекватно освещается своей теорией.

Некоторые участники дискуссии о собственности полагают, что лишь частная собственность является собственностью в подлинном смысле. Например, B. C. Нерсесянц пишет, что "собственность в экономическом и правовом смысле (а вместе с ней право, государство, свободная личность и т.д.) возможна лишь там, где признается индивидуализированная (персонифицированная) собственность (право собственности неопределенного множества субъектов) на средства производства". Действительно, если собственность рассматривать как право, как свободную волю владеть, пользоваться и распоряжаться чем-либо, то это частная форма собственности. Степень развития и конкретные формы частной собственности разнообразны.

Частная собственность предполагает три основные формы эксплуатации: рабовладельческую - при которой раб сам является собственностью рабовладельца, феодальную - при которой позволяется изымать у крестьянина часть произведенного им продукта (или рабочего времени) в пользу феодала, и, наиболее развитую форму частной собственности - капиталистическую, которая определяется наличием частной собственности капиталиста на средства производства. Имеют место также различные формы частной собственности: транснациональная, крупная, средняя, мелкая, банковская, государственная и т.д.

Одни исследователи доказывают, что частная собственность возникает на самых ранних этапах истории, появляясь вместе с распространением земледелия. Другими подчеркивалось, что частная собственность не являлась исторически первичной формой. Третьи полагают, что в соответствии с самой природой вещей, в основном, доминировало коллективное владение каким-либо достоянием. Четвертые исходят из того, что основа для частной собственности отсутствует, если объекты собственности не могут быть присвоенными отдельными лицами (водоемы, пастбища и т.д.), и, следовательно, имеет место общинное владение.

Мы полагаем, что, по-видимому, частная собственность своим источником имеет кровнородственные общины, в тех социальных условиях, где они прижились, вытесняя соседские общины. Так, на различных территориях на основе данных общин формировались, соответственно, индивидуалистическое и коллективистское общества.

Частная собственность, будучи по своей природе результатом реализации свободы воли человека, является также формой самореализации государства, поскольку оно выступает как аппарат воли господствующего класса, возведенной в закон. Правовое государство, предполагающее верховенство светской власти над властью духовной, провозглашает принцип равенства всех перед законом и частную собственность как реальность того, чем владеют, пользуются и распоряжаются, обретают "священное право частной собственности".

Однако, как считал Т. Мальтус, не все приглашены природой на пир жизни. Мальтус предрекает распространение крайней нищеты в случае, если государство не будет противодействовать "чрезмерному размножению" "низших классов народа". У исследователя нет сомнения по поводу роли государства в жизни этих "низших классов". Он полагает, что "ничтожна ответственность правительства за их бедствия". В то же время, Мальтус сомневается в справедливом устройстве правовых отношений и выводит следующее положение: "вопрос заключается не столько в праве, сколько в возможности". В условиях частной собственности одни члены общества зависят от воли других, даже если не нарушается закон.

В.Г. Белинский довольно резко характеризует эту особенность правового государства: "Собственник,... смотрит на работника в блузе и деревянных башмаках, как плантатор на негра. Правда, он не может его насильно заставить на себя работать; но он может не дать ему работы и заставить его умереть с голода. Мещане-собственники - люди прозаически положительные. Их любимое правило: всякий у себя и для себя". Таким же образом, А.И. Герцен видит "злую иронию" во взаимосвязи частной собственности как реализации свободы воли и принципов, на которых основано правовое государство: "... вольному воля, что нищий пользуется теми же гражданскими правами, как Ротшильд".

Сторонник частной собственности русский философ-правовед И.А. Ильин в своей работе "О частной собственности" пишет: "Частная собственность является тою формою обладания и труда, которая наиболее благоприятствует хозяйственно-творящим силам человека. И заменить её нельзя ничем: ни приказом и принуждением (коммунизм), ни противоинстинктивной "добродетелью" (христианский социализм)". По мнению автора, исключение из хозяйственного процесса личного интереса, или "начала духовной свободы", означает хозяйствование на основе продажного бюрократизма, безразличия, нерадивости, безответственности и, в какой-то мере, саботажа. И.А. Ильин, раскрывая характер частной собственности, выделяет следующие моменты: во-первых, "частная собственность соответствует тому индивидуальному способу бытия, который дан человеку от природы. Она идет навстречу инстинктивной и духовной жизни человека, удовлетворяя его естественному праву на самодеятельность и самостоятельность". Как видно из данного положения, существует прямая связь между "индивидуальным способом жизни" и частной собственностью. Индивидуальный способ жизни - это не что иное, как способ жизни индивидуалистического общества, где естественное право выступает как право эгоиста: право на все вплоть до убийства. Во-вторых, как полагает философ, "частная собственность воспитывает человека к хозяйственной солидарности, не нарушающей хозяйственную свободу: ибо каждый собственник, богатея, обогащает и свое окружение, и самое народное хозяйство: и конкуренция собственников ведет не только к борьбе, но и к творческому напряжению, необходимому для народного хозяйства. И путь к организации мирового хозяйства идет не через интернационально-коммунистическое порабощение, а через осознание и укрепление той солидарности, которая вырастает из частного хозяйства".

Здесь прослеживается западная традиция теоретизирования, в которой явление частной собственности укладывается в концепцию "естественного права". Однако с данной концепцией не согласуется понятие "хозяйственной солидарности", о которой пишет Ильин. Кроме того, "конкуренция" и "солидарность" взаимоисключающие понятия. В индивидуалистическом обществе, в условиях правового государства, по словам В.А. Милютина, не может иметь места всеобщая солидарность интересов, как нет в нем и "прочной ассоциации между производительными силами". Очевидным фактом, считает мыслитель, является только "мнимое единство индивидуальных целей".

Видя в частной собственности несомненные преимущества, русский просветитель и историк А.Я. Поленов предполагал, что превращение российских крестьян в частных собственников земли, приведет к усилению государства. Он писал: "От владеющего собственным имением крестьянства все государство будет чувствовать великое облегчение: доходы его несравненно возрастут, и в случае нужды, кроме уложенного, можно от них надеяться сильной помощи". А.Я. Поленов не учитывает ни тип российского общества, ни традиционный общинный дух российского крестьянства. Полагая, что распространение частной собственности там, где она исторически не сложилась, приведет к всеобщему благоденствию. Его заблуждение разделяет и Д.И. Фонвизин. Отметив, что все должно быть устроено "сообразно с физическим положением государства и моральным свойством нации", он тут же уточняет, что "величайшее благо" заключается в двух "главнейших пунктах: собственности и вольности".

Джон Локк полагал, что "великой и главной целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности". При этом философ воспевал "состояние свободы", когда "человек в этом состоянии обладает неограниченной свободой распоряжаться своей личностью и собственностью". Действительно, при условии правового государства, это государство охраняет права частных собственников, и собственность самого государства выступает как форма частной собственности.

Источник "незыблемости" частной собственности западные теоретики искали не в экономике, а в самой человеческой натуре. В частной собственности им виделась основа свободного развития личности. Они доказывали, что собственность на свою индивидуальность существует всегда и вытекает из самой природы человека, как будто бы в "Я" уже заключено "Моё", т.е. основа частной собственности лежит в человеческом естестве.

Мы полагаем, что здесь имеет место смешение понятий. Человеческое "Я", раскрытое в качестве собственника, естественным образом предполагает определенную законченность свободы воли человека, человеческого "Я", выражающуюся во владении, распоряжении, пользовании собственностью.

Маркс писал, что вся буржуазная политическая экономия в своих рассуждениях исходит из частной собственности. По мнению Маркса, эта основная предпосылка принимается буржуазной политической экономией в качестве непреложного факта, но не подвергается никакому дальнейшему исследованию. Он полагал, что экономическая природа частной собственности оставалась для политэкономии тайной, так как, по его мнению, беспристрастное научное исследование в этой области обязательно вело к выяснению исторически преходящего характера частной собственности и, следовательно, к разрушению всего здания апологетики капитализма. Такое представление о судьбе частной собственности является, по нашему убеждению, прямым следствием не различения типов общества, не учета специфики каждого из них.

Отметим, что теоретики западного общества изучали явление частной собственности, исходя из концепции "естественного права", поэтому они развивали свои теории в соответствии с концепцией правового государства, индивидуалистического общества. В западной традиции теоретизирования частное присвоение выступает в качестве естественного и неотчуждаемого права человека. Равенство перед законом предстает как основа существования частной собственности. Маркс пишет, что это юридическое мировоззрение, сменившее теологическое мировоззрение средних веков, "должно было стать классическим мировоззрением буржуазии".

Частная собственность выступает как форма самореализации развертывающейся субъектности индивидуалистического общества, следствием чего является многообразие форм частной собственности. В условиях индивидуалистической социальности государственная собственность на средства производства достигает значительных размеров, причем существует тенденция к постоянному её увеличению. При этом государство реализуется как трансцендентальный субъект, т.е. как материализованный в государстве субъект, в котором, так сказать, пересекаются интересы и потребности независимых друг от друга субъектов данного общества.

Рост государственной собственности некоторые исследователи характеризуют как прямой переход к социалистическим формам хозяйства. Считая государство институтом, представляющим в одинаковой мере интересы всех членов общества, они характеризуют государственную собственность индивидуалистического общества как общенародную.

Как указывает М.П. Саков, "расширяются не только масштабы огосударствления экономики, но возникает и новое качество". Речь идет о существенных изменениях во взаимодействии политики и экономики. По мнению М.П. Сакова: "Буржуазное государство, являясь органом политической надстройки, берет на себя функции организации и управления национализированными предприятиями и отраслями. Его экономическая сила возрастает, но она целиком остается в руках капиталистических монополий, финансовой олигархии". Происходит, по словам В.И. Ленина, "процесс соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма". Отметим, что государственная собственность в условиях индивидуалистической субъектности не может иметь характера общественной собственности, поскольку сама субъектность государства такова, что собственность выступает как нечто, принадлежащее государству, чем оно (государство) может владеть, пользоваться и распоряжаться.

Гракх Бабеф небезосновательно полагал, что "аппетит к собственности есть что-то всепоглощающее". Имея в виду частную собственность, он так характеризует это явление: "Достаточно пробудиться этому аппетиту, как он возбуждается и возрастает от всего, что человек себе присваивает: под его влиянием собственность становится похожей на масляное пятно, она захватывает все больше и больше и стремится постоянно расширяться... ". В этих словах выражена мысль о том, что развитие частной собственности происходит по своему, присущему её природе закону. Если реализуется принцип свободы воли, то ничего, кроме закона, эту свободу не сдерживает. При этом не имеет значения, действует по этому закону один человек или государство.

В соответствии с выводом А.Я. Райбекаса о том, что "вещь в процессе своего бытия может располагать многими линиями развития, наряду с ведущей, генеральной, которой оказывается всегда та, что наиболее полно реализует возможности, заложенные в её сущности", частная собственность развивается адекватно своей природе, принимая многообразные формы в соответствии с развертывающейся субъектностью индивидуалистического общества, но при этом всегда реализуется как воплощение свободы воли субъекта.

А.И. Герцен и Н.П. Огарев анализировали развитие поземельной частной собственности. Герцен пишет о крестьянине на Западе как об идейном, единоличном собственнике. Он отмечает, что западному крестьянину так "привилась его любовь к своей земле, как в России легко понимается крестьянством общинное владение". Автор не видит в данном положении ничего неестественного. По мнению Герцена: "Собственность, и особенно поземельная, для западного человека представлялась освобождением, его самобытностью, его достоинством и величайшим гражданским значением". Другими словами, свобода, достоинство и гражданское значение обретаются западным человеком, в частности, крестьянином, посредством владения, пользования и распоряжения имуществом.

Н.П. Огарев пишет о процессе развития землевладельческих форм собственности, а именно, о дроблении и укрупнении земельной собственности. Эти разновидности выступают как характеристики конкурирующих между собой форм собственности. Огарев замечает, что, вытесняя одна другую, эти формы не меняют своей сущности, они только развертывают или сворачивают свободу воли. Например, он пишет о дроблении собственности: "Дробная собственность не привела к счастливым результатам и даже заставила съежиться самостоятельность лица". В плане реализации частной собственности под самостоятельностью следует, очевидно, понимать свободу воли человека, т.е. "съеживание самостоятельности", по сути дела, это - ограничение свободы воли. В то же время, исследователь указывает, что "отдельная крупная земельная собственность, т.е. та же дробная собственность, не дошедшая до мелкости деления (как в Америке), развила ad absurdum личный произвол". Несмотря на то, что свобода воли, по принципу которой реализуется частная собственность, в процессе её дробления, приобрела неконтролируемый характер, тем не менее, сущность собственности как частной собственности не изменилась. Развернутость субъектности индивидуалистического общества раскрывает все новые стороны свободы воли в частной собственности, что влечет за собой развитие самой частной собственности. Чем более развернутой в частной собственности оказывается субъектность индивидуалистического общества, и чем более развернутой оказывается свобода воли, тем более развитой является частная собственность.

Пришедший на смену феодального общества капитализм явился хозяйственной системой более высокоразвитой субъектности общества, чем предшествовавшая хозяйственная система. Тем не менее, Г.В. Плеханов, характеризуя новую форму хозяйствования, отмечает: "Феодализм, действительно, пал под соединенными ударами своих могучих противников; но не надо забывать, что "дух", сообщивший этому движению жизнь, одушевлявший эти открытия, - был дух личности, индивидуализма... ", который утвердился, "войдя всецело в жизнь западноевропейских народов, пропитавши собой все взаимные отношения людей". Как видим, Плеханов обращает внимание на неизменную сущность хозяйства в индивидуалистическом обществе, отмечает её переход из одной формы в другую без приобретения какого-либо нового качества субъектности общества.

Разновидности частной собственности выступают как конкурирующие между собой формы собственности, вытесняющие одна другую. Крупнейший исследователь вопроса организации собственности М.И. Туган-Барановский показывает такую картину развития частной формы собственности: "Рядом с крупной капиталистической фабрикой, на которой применяются наиболее усовершенствованные машины и приемы производства, мы повсеместно видим среднюю и мелкую, стоящую уже на гораздо более низком техническом уровне, а затем и мелкое ремесленное и кустарное заведение, на которых техника производства нередко совершенно примитивна, соответствуя техническим условиям давно прошедших времен".

Однако необходимо отметить, что мелкая собственность, несмотря на примитивные технические условия производства, демонстрирует свою живучесть, которая обусловливается большей мобильностью и приспособляемостью к требованиям рынка. В области промышленности неповоротливое крупное производство нередко вытесняет мелкое, но мелкое производство находит все новые ниши, причем такие, куда крупному производству все труднее проникнуть. В сельском хозяйстве происходят такие же процессы: самоутверждение крупного производства и вытеснение крупного производства мелким. Как пишет М.И. Туган-Барановский: "Капиталистический строй создает силы, направленные к вытеснению мелкого предприятия крупным и к концентрации общественного производства. Взаимная конкуренция крупного и мелкого предприятия приводит, в области промышленности, к победе крупного предприятия, как более сильного. Но мелкое предприятие отнюдь не исчезает, а лишь постепенно отступает на задний план, сравнительно с крупным".

Очевидно, что рост крупной промышленности не препятствует одновременному существованию мелкой, крупной и средней собственности. В некоторых областях крупная частная собственность, развиваясь и расширяя свои операции, непосредственно содействует росту мелкой частной собственности, поставляя последней новые материалы для обработки или удешевляя старые, создавая запрос на продукты мелкой промышленности, предъявляя требования на разные работы, исполняемые мелкими производителями, вызывая новые промыслы и т.д. Формы частной собственности "воюют" между собой, что показывает, в свою очередь, их природу - "владеть, пользоваться и распоряжаться". Через эти формы собственности субъект собственности реализует самого себя.

В пределах самого капиталистического хозяйства совершается процесс объединения капиталистических предприятий в различные союзы и ассоциации; возникает субъектность транснациональных компаний. В подобных процессах соединение собственников в корпорации не уничтожает конкуренции между ними и, по сути, ведет к дальнейшей борьбе за захват рынков, в результате чего, под влиянием неблагоприятных обстоятельств терпят крах мелкие и средние собственники. Другие неблагоприятные обстоятельства оказываются катастрофичными для гигантских корпораций, разоряются банки и т.д.

Чем более развернутой в частной собственности оказывается свобода воли субъектов индивидуалистического общества, тем более развитой является частная собственность. Становление индустриального общества актуализировало частную собственность в виде объектов собственности, имеющих отношение к индустрии. Становление индустриального общества выступает как процесс создания того, что может выступить в качестве объектов частной собственности данного общества. Становление же информационного, постиндустриального общества порождает новые, постиндустриальные ценности. В данном случае, как пишет В.Л. Иноземцев, "прогресс предполагает не насыщение потребностей, а безгранично расширяющееся потребление информационных благ".

В исследовании Н.Н. Алексеева "Собственность и социализм" автор пишет, что "частной собственностью может быть не только собственность, принадлежащая одному физическому лицу, но и собственность, принадлежащая коллективам, следовательно, общая собственность". Дело в том, что в западной метафизической системе теоретизирования понятие "коллектив" - это произвольная теоретическая фикция - репрезентация. В диалектической системе теоретизирования понятие "коллектив" - это образ действительности, предполагающий его прообраз и, следовательно, в одном отношении - тоталитаристском - собственность коллектива выступает как разновидность частной собственности; в диалектическом же значении собственность коллектива выступает как общественная собственность.

Частная собственность, принадлежащая какой-либо социальной группе, не перестает быть выражением свободы воли объединенных в эту группу людей. Такая группа в данном случае представляет собой несколько частных собственников, владеющих чем-либо сообща. Развивая данное положение, Алексеев пишет, что собственность коллектива не принадлежит к числу общественных отношений, что "участники собственности всегда могут требовать раздела, и такому разделу нет принципиальных препятствий, так как каждый собственник волен распоряжаться принадлежащей ему долей".

Варианты соединения элементов частной и общественной собственности в целях наилучшего устройства экономической жизни общества разрабатывались многими мыслителями. К примеру, И.А. Ильин предлагает следующий вариант хозяйствования: "Разрешение проблемы состоит в том, чтобы сочетать строй частной собственности с "социальным" настроением души: свободное хозяйство с организованной братской справедливостью". Однако он не учитывает того обстоятельства, что воплощение свободы воли по сути своей не может стать отношением "справедливости".

Подобно И.А. Ильину рассуждает Н.В. Соколов, понимая, эгоистическую природу частной собственности. Он выводит некую формулу самой сути частного хозяйства: "Возможно меньше давай и как можно больше получай. - На этом расчете основано все частное хозяйство". Н.В. Соколов полагает, что, во-первых, каждое отдельное хозяйство может быть только частным хозяйством, т.е. хозяйством индивидуалистической субъектности, а во-вторых, что данная субъектность может долго не встречать существенного противодействия со стороны иного индивидуалистического субъекта.

С.Л. Франк пишет, что из природы общества как органического многоединства, из необходимого сочетания в духовной жизни, лежащей в основе общества, начал солидарности и свободы следует необходимость расчленения общества на отдельных субъектов прав, связанных между собой через "свободное соглашение воль". Он обосновывает необходимость института частной собственности, но при этом оговаривает его функционирование следующим ограничением: "Собственность, как всякое иное право, не есть абсолютное право личности и по самому содержанию своему не имеет значения абсолютной власти над определенной сферой благ права по личному "пользоваться вещами и злоупотреблять ими".

Мыслитель доказывает, что собственник - не абсолютный самодержец "Божью милостью" над своим имуществом, он, как бы, лишь уполномоченный управитель вверенного ему достояния, которое онтологически, в последней своей основе, есть "Божье" достояние и верховный контроль над которым принадлежит общественному целому. Франк не без оснований рассматривает частную собственность как "реальное условие осуществления начала свободы, как конкретный фундамент необходимого строения общества в форме гражданского общества, прочно утвержденное право личной собственности есть абсолютно необходимая основа общественной жизни, вне которой последняя вообще немыслима". С.Л. Франк считал, что все "романтические" осуждения частной собственности, например, утопистами, не имели под собой серьезного основания, ибо "институт частной собственности, утвержденный на этом его функциональном значении как условие общественного служения, есть неустранимая основа общественной жизни". Как видим, С.Л. Франк, не различая типов общества, приходит к необходимости преувеличивать значение частной собственности и вынужден, в то же время, преувеличивать значение "общественного служения" частной собственности, не замечая того, что у общественной собственности своё общественное служение, и что коллективистская субъектность предполагает соответствующую ей форму собственности - общественную собственность.

Ликвидировать частную собственность и, тем самым, добиться совершенных отношений в обществе мечтали многие мыслители. Несомненно, что социальные утопии Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ж. Мелье, Г. Мабли, А. Сен-Симона, Ш. Фурье и других были весьма неразвитыми. Их отягощают черты грубой уравнительности, которая свойственна представлениям авторов идей о равенстве. Усматривая главную причину всех социальных бедствий в существовании частной собственности, Томас Мор полагал, что "распределить все поровну и по справедливости, а также счастливо управлять делами человеческими невозможно иначе, как вовсе уничтожив собственность. Если же она останется, то у наибольшей и самой лучшей части людей навсегда останется страх, а также неизбежное бремя нищеты и забот".

Томмазо Кампанелла также полагал, что на пути к достижению общества социальной справедливости нужно защищать общинное устройство. Преимущества данного общественного устройства он видит в том, что при этом отпадает необходимость в частной собственности. "Они (жители Города Солнца - поясн.Н. М) утверждают, что крайняя нищета делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лжесвидетелями и т.д., а богатство - надменными, гордыми, невеждами, изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщиками, хвастунами, черствыми, обидчиками и т.д. Тогда как община делает всех одновременно и богатыми, и вместе с тем бедными: богатыми - потому что у них есть все, бедными - потому что у них нет никакой собственности; и поэтому они не служат вещам, а вещи служат им". Действительно, отрицание частной собственности при наличии индивидуалистической субъектности может выступать лишь как признание "ничьей" собственности, т.е. как фантазия на тему частной собственности.

В учениях А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна отсутствует идея общественной, общенародной собственности, однако, присутствует идеал такого общества, где не будет разделения на трудящихся и эксплуататоров, не будет подчинения народа кучке людей, которая владеет всеми богатствами страны, узурпирует государственную власть. Социалисты выступали за обобществление собственности. Они предлагали коренную перестройку социально-экономических отношений, однако сохраняли в той или иной мере идеал владения, пользования и распоряжения имуществом. Например, Сен-Симон, хотя и стремился к преобразованию производства таким образом, чтобы "в наикратчайшее время и наиполнейшим образом улучшить моральное и физическое состояние наиболее многочисленного класса", все же не поднимал руку на частную собственность. Ему представлялось, что развитие науки, морали, производства само по себе может привести к созданию общества социальной справедливости. "А если исчезнут вдруг границы полей и не будет больше собственности, - писал он, - каждый захочет захватить все".

Хотя ни Фурье, ни Сен-Симон не были основоположниками идеи полной ликвидации частной собственности и не видели принципиального различия в природе частной и общественной форм собственности, в своих работах на первое место ставили преобразования именно в сфере собственности. Они полагали, что достаточно заменить одну форму другой и наступит всеобщее благоденствие. Социальная же природа каждой из данных форм собственности настолько различна, что они могут функционировать в адекватных каждой из них типах общества, где частная собственность соответствует одному типу субъектности, а общественная собственность соответствует другому типу субъектности. Поэтому одна форма собственности не может произвольно заменяться другой.

Н.Н. Алексеев, критикуя различные отрицания собственности, в том числе частной, пишет: "Ошибка... заключается в том, что все социалистические проекты стремятся реформировать частную собственность путем изменения её субъектов". По мнению исследователя, при переходе собственности к другим субъектам не изживается её природа. Алексеев полагает, что даже изменением самих субъектов (когда собственность переходит "ко всем и каждому") не достигается уничтожение частного порядка собственности. Другими словами, если собственность встраивается в систему общественных отношений, она становится общественной. "Чтобы достигнуть истинного и плодотворного преобразования института собственности, нужно стремиться не к изменению субъектов, но к изменению самой природы института, - считает исследователь. - Нужно перейти к преобразованию содержания собственности и к пересмотру вопроса об отношении субъекта собственности к объектам". Однако такому "переходу" препятствует субъектность общества.

Критикуя мировоззренческие основы юридической концепции собственности, К. Маркс исследует проблему, начиная с критического анализа гегелевской философии права, и предметом политэкономического анализа у Маркса являются фактические отношения собственности, которые, по его мнению, изменяются с изменением условий производства независимо от права и его институтов. Положение о преходящем характере частной собственности, с нашей точки зрения, является спорным, так как пока существуют различные типы общества, будут существовать и формы собственности, соответствующие природе данных обществ, типы их субъектности. Как верно, на наш взгляд, заметил Ю.А. Замошкин: "Частная жизнь, частный интерес, частная собственность до сих пор были и в обозримом будущем, скорее всего, останутся неустранимыми... сферами жизнедеятельности людей".

Частная собственность не должна искусственно пересаживаться на почву коллективистского общества, чтобы не провоцировать трагических для жизни этого общества последствий. Частная собственность адекватна индивидуалистическому обществу, где каждый преследует свой интерес, где на первом плане собственная выгода и эгоизм. На почве индивидуалистического общества строится адекватное ему государство, стоящее на страже частной собственности.

Выводы:

частная собственность выступает как форма самореализации государства, поскольку оно представляет собой аппарат воли господствующего класса, возведенной в закон;

чем более развернутой в частной собственности оказывается свобода воли, тем более развитой и многообразной является частная собственность;

при условии верховенства светской власти над властью духовной в социальном правовом государстве государственная собственность представляет собой определенную разновидность частной собственности;

разновидности частной собственности в совокупности образуют конкурирующие между собой формы собственности, вытесняющие одна другую (разорение мелких и средних собственников крупными или же разорение гигантских корпораций под влиянием неблагоприятных обстоятельств);

частная собственность, адекватная индивидуалистическому типу субъектности, не должна искусственно пересаживаться на почву коллективистского общества. Она не будет изжита до тех пор, пока существует индивидуалистическое общество.

Литература

Куницын, А.П. Право естественное / А.П. Куницын // Русская философия собственности. М.: Ганза, 1989. С.63-80.

Иноземцев, В.Л. Собственность в постиндустриальном обществе и исторической ретроспективе / В.Л. Иноземцев // Вопр. философии. 2000. №12. С.3-13.