Стандарты Совета Европы в области прав человека и российское законодательство

2

Содержание

Введение 3

Глава 1. Стандарты Совета Европы в области прав человека 9

Глава 2. Пределы ограничения прав согласно стандартам Совета Европы и согласно российскому законодательству 15

Глава 3. Соотношение, взаимодействие и конкуренция конституционных прав и свобод с международно-признанными правами и свободами 31

§ 1. Проблемы имплементации международных норм по правам человека в правовую систему Российской Федерации 31

§ 2. Правовые последствия несоответствия и конкуренции международных нормам по правам человека и положений Конституции Российской Федерации 44

Глава 4. Обеспечение конституционных прав в России 56

Заключение 77

Список используемой литературы 80

Введение

Активные преобразования в России начала 90-х гг. привели к существенному повышению внимания к нормативной регламентации прав и свобод человека и гражданина и их гарантий. Принятие Конституции РФ, в которой человек, его права и свободы объявлены высшей ценностью, ратификация Россией ряда международных договоров в области прав человека, принятие комплекса федеральных законов, а также законотворчество субъектов РФ в данной сфере повлекли за собой потребность в научных исследованиях в области регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина, проведенных на новом качественном уровне.

В настоящее время права человека как юридическая категория переживают новый этап в своем развитии. С одной стороны, идея прав человека оформилась как универсальная и интернациональная концепция, с другой, наблюдается повышение роли международных региональных и внутригосударственных стандартов.

Следует констатировать тот факт, что права человека перестали быть объектом только конституционного и декларативного регулирования. Они закреплены в различных нормативных актах, а также влияют на все отрасли права. Данное явление можно наблюдать не только в Российской Федерации, но и в других странах. На внутригосударственном и международном уровнях все больше правоотношений регулируется через закрепление и реализацию субъективных прав.

На особую значимость данного вопроса указывает также тот факт, что права человека выходят за рамки юридической категории, что позволило некоторым ученым назвать права человека одним из основных факторов устойчивого развития общества.¹

Вместе с этим следует отметить, что на новый уровень выходят проблемы взаимодействия и конкуренции прав и свобод, закрепленных в различных нормативных актах. Учитывая постоянно изменяющуюся правовую природу прав человека, появление огромного массива субъективных прав, ранее неизвестных праву и правовой науке, изменение приоритетов в вопросе соотношения различных прав и свобод, существенное влияние правоприменительной практики на данные процессы, вопросы правового статуса личности нуждаются в постоянном мониторинге и исследованиях, чтобы избежать негативных явлений, связанных с «перенасыщением» нормативно-правовых актов различными субъективными правами, а также их дублированием и отсутствием четких механизмов взаимодействия.

Таким образом, налицо актуальность сформулированной темы дипломной работы, которая позволяет не только определить новые подходы к исследованию категории права человека, но и систематизировать накопленные юридической наукой знания и правоприменительную практику.

Степень научной разработанности проблемы. Понятие субъективных прав и свобод человека и гражданина широко используется в юридической науке и правоприменительной практике. Однако очень мало внимания уделяется вопросам конкуренции прав, а также исследованиям, посвященным пределам судейского и административного усмотрения при разрешении дел, связанных с правами человека.

Отдельные стороны проблемы прав человека неоднократно рассматривались в правовой науке. Общетеоретические аспекты субъективных прав разрабатывали такие ученые, как С.С. Алексеев, Н.В. Витрук, Е.А. Лукашева, А.В. Малько, Н.И. Матузов, А.В. Мицкевич, В.С. Нерсесянц, В.Д. Перевалов, Б.Н. Топорнин, А.Г. Хабибулин, А.С. Шабуров и другие.

В дипломной работе используются работы ученых в сфере конституционного, гражданского, административного, трудового и других отраслей права -- А.Б. Алексеевой, М.В. Баглая, Д.Н. Бахраха, Л.Д. Воеводина, Л.И. Глухаревой, С.Ю. Головиной, В.М. Жуйкова, А.П. Иванова, А.Н. Кокотова, В.А. Кряжкова, М.И. Кукушкина, Ю.И. Лейбо, А.И. Лепешкина, В.Н. Лопатина, М.В. Молодцова, М.С. Строговича, В.М. Федосеева, В.М. Чхиквадзе, Б.С. Эбзеева, К.А. Экштайна.

Значительный вклад в исследование вопросов теории и практики международно-правовой защиты прав человека внесли отечественные юристы: П.Н. Бирюков, С.А. Горшкова, Г.М. Даниленко, В.А. Карташкин, И.И. Лукашук, Г.П. Толстопятенко, А.Х. Саидов, О.И. Тиунов, В.А. Туманов, М.Л. Энтин.

Указанные вопросы рассматривались также рядом зарубежных ученых.

Цель и задачи исследования вытекают из актуальности и степени научной разработанности проблемы.

Целью представленной работы выступает комплексный теоретико-правовой анализ проблемы соотношения, взаимодействия и конкуренции прав человека, проведенный по следующим направлениям:

рассмотрение многообразия подходов к пониманию прав человека и их сравнительное сопоставление;

изучение возможности подразделения субъективных прав на конституционные, общепризнанные и специфические, а также роль данной классификации в правоприменительное деятельности;

всесторонний анализ правовых актов, действующих в Российской Федерации как источников субъективных прав, при этом особое внимание уделяя конституциям (уставам) субъектов РФ;

рассмотрение проблем реализации норм и принципов международного права в области обеспечения и защиты прав и свобод человека в Российской Федерации;

анализ положений Конституции РФ в контексте проблемы соответствия нормам и принципам международного права в сфере субъективных прав.

В рамках данных направлений предполагается решить следующие задачи:

выявить тенденции развития субъективных прав, в первую очередь в сфере конкуренции и взаимодействия, для обоснования необходимости введения новых классификаций, имеющих нормативное закрепление;

определить содержание и признаки конституционных, общепризнанных и специфических прав, на основании чего выработать определения данных категорий;

детально проанализировать законодательство субъектов Российской Федерации в сфере регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина, судебную и административную практику, а также фактическое состояние прав человека в регионах, на основании чего сделать выводы о необходимости регулирования данной сферы общественных отношений региональным законодательством в свете норм п.«в» ст.71 и п.«б» ст. 72 Конституции РФ, а также выработать рекомендации по наиболее оптимальному решению данного вопроса;

проанализировать международно признанные нормы по правам человека в контексте проблемы их имплементации и выработать соответствующие рекомендации;

обозначить проблему реализации прав человека при несоответствии и противоречии международно-признанных и внутригосударственных норм, обозначить и выработать способы решения проблем, связанных с несоответствием положений Конституции РФ и международных норм;

определить роль судебных органов в решении вопроса о соотношении различных категорий прав в свете проблемы судейского усмотрения;

Объект и предмет исследования определяются тематикой работы, ее целью и задачами.

Объектом научного анализа настоящей работы являются субъективные права человека как теоретическая категория и как правовое явление социальной действительности.

Предметом исследования выступает проблема конкуренции и взаимодействия различных субъективных прав. Предметная направленность определяется выделением и изучением, в рамках заявленной темы, нормативно-правовых источников как внутригосударственных, принятых на федеральном уровне и на уровне субъектов федерации, так и международной судебной и административной практики.

Методологической основой исследования является диалектический метод. В ходе исследования использовались обще- и частнонаучные, а также специальные методы познания.

Общими явились методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, экстраполяции и интерполяции, наблюдения и сравнения. В качестве общенаучных методов, с помощью которых проводилось исследование, использовались метод структурного анализа, системный и исторический методы. В качестве частнонаучных методов выступили конкретно-социологический и статистический. К специальным методам, использовавшимся в работе, следует отнести формально-юридический метод, методы сравнительного правоведения и правового моделирования, различные способы толкования права, а также историко-правовой метод.

Данные методы позволили наиболее последовательно и полно рассмотреть различные аспекты субъективных прав в рамках цели и задач исследования.

Эмпирическая база исследования построена на нормативном материале, судебной и административной практике.

Нормативную основу составили: Конституция РФ, федеральное законодательство, затрагивающее вопросы прав человека, конституции (уставы) субъектов РФ, положения международных договоров. Судебная практика представлена решениями федеральных судов, конституционных (уставных) судов субъектов РФ, международных судов. Проанализирована деятельность российских и международных неправительственных правозащитных организаций.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой одну из первых попыток комплексного теоретико-правового анализа субъективных прав в контексте проблемы их соотношения, взаимодействия и установления иерархии.

В работе поднимаются вопросы «перенасыщенности» законодательства правами и свободами человека и гражданина, что неминуемо приводит к трудностям в их реализации, так как праву одного человека зачастую противостоит право другого, а при отсутствии в нормативных актах четкого закрепления иерархии субъективных прав многие споры в данной сфере решаются на основе не только требований правовых норм, но и судейского и административного усмотрения.

Особую сложность представляют проблемы регулирования прав и свобод человека субъектами РФ, которые, несмотря на отсутствие, согласно Конституции РФ, данного полномочия, активно им пользуются. Автором предлагается модель регулирования субъектами РФ правоотношений в данной сфере.

Глава 1. Стандарты Совета Европы в области прав человека

Как свидетельствует опыт современных международных отношений, проблема международного сотрудничества в области поощрения и защиты прав и свобод человека (и в равной степени сопряженный с ней вопрос о международном контроле в правозащитной сфере) является наиболее сложной и противоречивой. Пожалуй, ни одна другая дискуссия в рамках ООН не характеризуется таким накалом страстей, такой степенью политизации, как полемика по правозащитным вопросам. Для того чтобы убедиться в справедливости данного тезиса, достаточно взглянуть на деятельность Комиссии ООН по правам человека, а также так называемых «договорных органов по правам человека» - специальных контрольных механизмов, созданных в целях проведения мониторинга соблюдения государствами своих обязательств по основным универсальным международным правозащитным договорам.

Так, Комиссия ООН по правам человека (далее - Комиссия) является главным межправительственным органом системы Организации Объединенных Наций, призванным содействовать развитию международного сотрудничества в сфере поощрения и защиты прав и свобод человека. Более того, Комиссия является единственной из числа так называемых «функциональных комиссий» Экономического и Социального Совета ООН (ЭКОСОС), создание которой было предусмотрено уже в самом Уставе Организации.

Важнейшей «продукцией» Совета Европы (СЕ) являются принимаемые им международные договоры (конвенции, соглашения, хартии, протоколы). На 1 января 2006 г. СЕ разработано 276 международных документов, которые охватывают практически все стороны европейской жизни (за исключением вопросов обороны). Принятый СЕ классификатор делит договоры на следующие категории: устав, привилегии и иммунитеты; права человека; предотвращение пыток - меньшинства; социальные вопросы; здравоохранение; образование - культура - спорт; защита животных - охрана окружающей среды; международное право - передвижение людей; международное право - гражданство; торговое право; гражданское право; биоэтика; публичное право - защита баз данных; уголовное право.

Процесс разработки договоров СЕ весьма сложен и требует немало времени. Однако он запрограммирован таким образом, чтобы каждое государство - член СЕ могло отразить в рождающемся документе свои идеи и предложения. На самом начальном этапе проект того или иного договора готовится, как правило, специально создаваемыми группами экспертов. Затем над ним работают постоянные профильные комитеты СЕ, состоящие из представителей правительств стран - членов СЕ. Последнее слово остается за Комитетом министров СЕ (КМСЕ), который должен окончательно одобрить договор и определить дату и место его подписания (хотя формальные процедуры СЕ не требуют от КМСЕ принятия консенсусного решения, на практике все решения КМСЕ принимаются консенсусом).

Некоторые из договоров СЕ носят закрытый характер, т.е. участвовать в них могут только страны - члены организации. Однако большинство из них открыты для присоединения к ним стран - не членов СЕ, в том числе неевропейских. Допускается и коллективное членство.

Некоторые договоры СЕ предусматривают создание специальных контрольных механизмов, отслеживающих их выполнение. В противном случае мониторинг имплементации (осуществления, исполнения государством международно-правовых норм) договоров осуществляют профильные комитеты экспертов СЕ и - в качестве конечной инстанции - Комитет министров СЕ.

Договоры СЕ - важный вклад в формирование общеевропейского правового пространства. В качестве многосторонних документов они заменяют несколько тысяч двусторонних европейских соглашений.

Россия активно содействует созданию материальной ткани европейского правового сотрудничества. Она участвует в 39 договорах СЕ, включая протоколы к ним, причем практически каждый из них является основополагающим. Еще 10 договоров СЕ подписаны Россией и ждут ратификации. До конца 2001 года российская сторона планирует подписать еще 4-5 конвенций СЕ.

Участие Российской Федерации в том или ином договоре СЕ нередко требует внесения изменений в российское национальное законодательство. Так, после подписания Россией Европейской конвенции о правах человека была разработана и реализуется в настоящее время комплексная программа обеспечения «стыковки» российских норм права с положениями этого документа. В случае несоответствия российских законов и ратифицированных Россией договоров СЕ в силу вступает ч.4 ст.15 Конституции РФ, согласно которой, «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Возможна ситуация, когда норма европейского права, которую Россия обязуется выполнять, регулирует вопросы, не охваченные национальным законодательством; в этом случае та же ч.4 ст.15 предусматривает, что «международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы», т.е. вводится прямое действие международной нормы. Впрочем, на практике применительно к договорам Совета Европы подобные ситуации до настоящего времени не возникали.

Россия участвует в следующих договорно-правовых актах СЕ:

- Устав Совета Европы 1949 года;

- Генеральное соглашение о привилегиях и иммунитетах СЕ 1949 года, Дополнительный протокол 1952 года - о сфере распространения привилегий и иммунитетов, Второй дополнительный протокол 1956 года - о положениях, касающихся Европейской комиссии по правам человека, Четвертый дополнительный протокол 1961 года - о положениях, касающихся Европейского суда по правам человека, Пятый дополнительный протокол 1990 года - о членах Европейской комиссии и Европейского суда по правам человека;

- Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года, Дополнительный протокол 1952 года - о дополнительных статьях к Конвенции относительно прав на пользование имуществом, на образование и свободное волеизъявление, Протокол N 4 1963 года - об обеспечении некоторых иных прав и свобод, помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и Протокол N 1 к ней, Протокол N 7 1984 года - о правах иностранцев, о праве на пересмотр судебных решений, о правах супругов и др., Протокол N 9 1990 года - вносит изменения в ст.ст.31,44,45,48 Конвенции, сутью которых является обеспечение доступа частных лиц в Европейский Суд по правам человека, Протокол N 10 1992 года - упрощает процедуру разбирательств жалоб о нарушениях положений конвенции в Комитете министров СЕ, Протокол N 11 1994 года - о реструктуризации предусмотренного Конвенцией ее контрольного механизма (инкорпорирован в текст ЕКПЧ с ноября 1998 г., когда начал функционировать единый Европейский Суд по правам человека);

- и др.

Невозможно рассказать просто, односложно, что такое «права человека». Для некоторых это значит одно, для других - другое. Например, право на чистую окружающую среду тоже входит в понятие «права человека». Сложилось следующее понятие прав человека: это неотчуждаемые права, которые принадлежат любому человеку от рождения и основаны на понятии человеческого достоинства. Они принадлежат любому человеку, любому члену общества.

Что касается Европейской конвенции по правам человека, то она защищает лишь некоторые права, это избирательный документ. Остановлюсь более подробно на этом. В Европейской конвенции закреплены лишь некоторые права из тех, что содержатся во Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году.

Очень существенным моментом является то, что Европейская конвенция защищает как гражданские, так и политические права. В преамбуле Конвенции утверждается, что действительная защита прав человека обеспечивается при подлинно демократическом политическом режиме. Философия Европейской конвенции прав человека состоит в том, что для наилучшей защиты прав человека необходимо плюралистическое демократическое государство. Авторы Конвенции стремились ограничить некоторые коллективные гарантии в пользу тех прав, которые прошли проверку историей в европейских демократических государствах.

Чтобы объяснить более доступно и просто, что такое «права человека», обратимся к списку прав человека.

Прежде всего, это право на жизнь. Право на то, чтобы человек не подвергался пыткам, а также бесчеловечному, либо унижающему его человеческое достоинство обращению. Право на справедливое судебное разбирательство - как в уголовном, так и в гражданском процессе. Право на свободу, и право на то, чтобы человек не содержался в тюрьме в условиях, унижающих его человеческое достоинство. Право на свободу мысли, совести и вероисповедания. Свобода выражения мнения, отличного от мнения властей. Свобода критики, в том числе, право средств массовой информации свободно критиковать действия органов власти. Свобода собрания, право на то, чтобы политические собрания не подвергались контролю со стороны властей. Право на создание профсоюзов, также независящих от Правительства. Право на вступление в брак. Право на частную жизнь. Право на защиту корреспонденции, запрет на ее проверку любыми тайными органами, в том числе тайной полицией. Право на независимые выборы. Право на образование. Право на собственность. Запрещение дискриминации по признаку пола.

В то же самое время следует отметить, что этой Конвенцией не защищаются социально-экономические права, поскольку они защищаются другими документами Совета Европы.

Из вышесказанного следует очень важный вывод: права человека, которые обязалась защищать Российская Федерация, как и остальные 40 государств, являются основными правами, необходимыми для функционирования здорового плюралистического демократического государства.

Фундаментальным документом в области закрепления и охраны прав человека в рамках СЕ является Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года (Европейская конвенция). Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод предусматривает контрольный механизм, в центре которого находится Суд по правам человека. Суду приходится рассматривать жалобы и, во многих случаях, прийти к заключению, что действия властей, или законодательство, или правоприменительная практика не отвечают нормам, содержащимся в Конвенции.

Соответственно, решение Европейского Суда по правам человека в данном деле констатирует нарушение Конвенции. В таком случае, часто говорят, что данная страна "осуждена Судом". И часто это - единственное представление о механизме, а именно: контроль и "осуждение". Я думаю, что это - в корне ошибочная точка зрения.

Нарушения Конвенции могут быть констатированы в Страсбурге только в тех случаях, где национальные суды имели возможность, но не исправили нарушения Конвенции. Тогда становится понятной необходимость для всех этих судебных инстанций и, в случае России, можно добавить для Конституционного суда, очень - очень хорошо знать практику Европейского Суда по правам человека, осознавать необходимость ее учета и применения в их деятельности, в их суждениях. Но, конечно, это касается не только судей. Можно сказать, что всему обществу необходимо обладать этими знаниями. Прежде всего, они важны для адвокатов, которые играют очень важную роль в области правосудия, поскольку именно они консультируют будущих заявителей, и часто готовят жалобы.

Глава 2. Пределы ограничения прав согласно стандартам Совета Европы и согласно российскому законодательству

Закрепленный в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ принцип возможности ограничения прав и свобод человека и гражданина в той мере, в какой это необходимо в целях обеспечения обороны и безопасности государства, содержит требование разумной достаточности применяемых мер, которые могут осуществляться только в такой степени, в какой это требуется остротой положения, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с обязательствами России по международному праву и не влекут за собой дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения, а также не предусматривают ограничения прав и свобод, перечисленных в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ, которые не могут ограничиваться ни при каких обстоятельствах, в том числе и в условиях чрезвычайного или военного положения. И среди таких прав на первом месте – право на жизнь.

В соответствии со ст. 2 Конституции РФ признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина являются обязанностью государства. Реальное обеспечение прав и свобод граждан и безопасности личности относится к жизненно важным интересам Российской Федерации. По заключению Научного совета при Совете безопасности РФ проблема обеспечения безопасности личности является одной из ключевых в социально-политической обстановке Российской Федерации и должна явиться одной из основных составляющих политики возрождения России.²

Задача обеспечения прав и свобод граждан приобретает особое значение в период действия особых правовых режимов – при возникновении различных ситуаций чрезвычайного характера, когда нормальное функционирование общества и государства вследствие тех или иных причин становится невозможным. Как справедливо отмечают В.В. Маклаков и Б.А. Страшун, «...конституции часто предусматривают возможность ограничения тех или иных прав и свобод при чрезвычайных обстоятельствах».³ Такими обстоятельствами могут быть агрессия иностранного государства, непосредственная угроза жизни и безопасности граждан или конституционному строю государства (например, попытки захвата или присвоения власти, массовые беспорядки, теракты, межконфессиональные и региональные конфликты, чрезвычайные ситуации природного и техногенного характера и др.). В подобных случаях вводятся предусмотренные национальным законодательством особые (чрезвычайные) правовые режимы деятельности органов государственной власти, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и организаций.

Исходя из анализа зарубежного законодательства и приводящейся в юридической литературе классификации, к таким режимам, в частности, можно отнести:

1) чрезвычайное положение (Алжир, Великобритания, Зимбабве, Индия, Ирландия, Канада, Португалия, США, ЮАР);

2) военное положение (Болгария, Великобритания, Индия, Нидерланды, Польша, Румыния, США);

3) осадное положение (Аргентина, Бельгия, Бразилия, Венгрия, Венесуэла, Греция, Испания, Мали, Португалия, Франция);

4) состояние войны (Бельгия, Италия, Кабо-Верде);

5) состояние общественной опасности (Италия);

6) состояние напряженности (ФРГ);

7) состояние обороны (ФРГ, Коста-Рика, Финляндия);

8) состояние угрозы (Испания);

9) состояние готовности (Норвегия).⁴

Необходимо отметить, что институт особых правовых режимов имеет глубокие исторические корни как в законодательстве большинства зарубежных государств, так и в российском праве. Однако законодательством дореволюционной России и СССР не предусматривалось четкого разграничения понятий военного и чрезвычайного положения. До настоящего времени в энциклопедической литературе в качестве наиболее яркого примера исключительного режима принято ссылаться на Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22.06.1941 «О военном положении», который предусматривал широкий комплекс жестких мер ограничительного характера в отношении граждан.

С принятием Конституции РФ основания введения военного и чрезвычайного положений были строго разграничены. Как следует из статей 87 – 88, военное положение может быть введено Президентом РФ на территории страны или в отдельных ее местностях только при угрозе национальной безопасности исключительно внешнего характера, тогда как чрезвычайное положение может быть введено Президентом РФ в силу причин внутреннего характера при обстоятельствах, предусмотренных федеральным конституционным законом. Вместе с тем специальные конституционные законы, которые должны определять основания введения военного и чрезвычайного положений и их режимы, не принимались в течение довольно длительного времени. Пристальное внимание общественности к разработке этих законов во многом было обусловлено стремлением обеспечить согласованность их норм с международно-правовыми стандартами, особенно по вопросам правового статуса личности в условиях военного и чрезвычайного положения.

Только в начале нынешнего столетия были приняты Федеральные конституционные законы: от 30.05.2001 № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении»⁵ и от 30.01.2002 № 1-ФКЗ «О военном положении»,⁶ которые в настоящее время являются правовой основой двух особых режимов деятельности органов государственной власти, иных государственных органов, органов местного самоуправления и организаций в исключительных для государства обстоятельствах. Такими обстоятельствами являются агрессия или непосредственная угроза агрессии против России (для военного положения), непосредственная угроза жизни и безопасности граждан или конституционному строю России (для чрезвычайного положения).

В процессе подготовки и обсуждения проектов названных Законов, в особенности Федерального конституционного закона «О военном положении» (далее – законопроект), большое внимание уделялось тщательному изучению норм международного права, главным образом в связи с определением оснований, условий и порядка ограничений прав и свобод граждан. Это было обусловлено не только весьма отчетливо обнаруживающейся тенденцией нарастающего влияния международного права на систему и отрасли внутреннего права России, но и тем, что детальный анализ и творческое использование норм международного права имели крайне важное значение в связи с развернувшейся дискуссией по вышеназванной проблеме, в ходе которой отдельными авторами высказывались соображения, не согласующиеся по своей направленности не только с зарубежным опытом, но и с положениями Конституции РФ.

Международная практика применения чрезвычайного и военного положения в различных странах свидетельствует о том, что законодательство большинства зарубежных государств рассматривает эти режимы в качестве правовых институтов, регламентирующих чрезвычайный режим осуществления государственной власти в различных ситуациях, когда нормальное функционирование общества и государства невозможно. При этом поддержание режимов чрезвычайного или военного положения практически неизбежно связано с ограничениями прав и свобод граждан, приобретающими зачастую неоправданно жесткий характер.

С учетом изложенного представляется крайне важным объективное сочетание целесообразности и разумной достаточности мер государственного ограничения прав и свобод граждан, которые при этом не должны противоречить нормам международного права, установленным в обществе основам правопорядка и конституционным нормам.

Анализ точек зрения, высказанных в отечественной юридической литературе, позволил выявить различные подходы к этой проблеме. Например, С.Н. Бабурин обращает внимание на то, что «в отличие от подхода к чрезвычайному положению, Конституция не содержит для территорий военного положения каких-либо изъятий в ограничении прав и свобод».⁷ Такой подход обосновывался тем, что в ст. 87 Конституции РФ, устанавливающей основания объявления военного положения, не содержится прямого упоминания о возможности ограничения при этом прав и свобод граждан, как это, например, предусматривает ст. 88. Однако это вовсе не означает, что при военном положении права и свободы граждан вообще не подлежат какому-либо ограничению. Подобные суждения представлялись ошибочными, поскольку не учитывали предоставленной ч. 3 ст. 55 Конституции РФ возможности ограничения на основании федерального закона прав и свобод граждан, разумеется, в той мере, в какой это необходимо для обеспечения безопасности страны и обороны.

Такая точка зрения совпадала с содержанием п. 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека и была основана на ст. 19 Федерального закона от 31.05.1996 № 61-ФЗ «Об обороне»,⁸ дающей понятие военного положения как особого правового режима деятельности органов государственной власти, иных государственных органов, органов местного самоуправления и организаций, предусматривающего ограничения прав и свобод граждан. Аналогичная норма закреплена также и в п. 2 ст. 1 Гражданского кодекса РФ,⁹ что признается в научной литературе обоснованной мерой воздействия со стороны государства при необходимости обороны страны, но при непременном условии принятия соответствующего федерального закона.¹⁰

Не случайно в литературе одним из наиболее характерных признаков военного положения признается именно применение комплекса ограничений прав населения. С другой стороны, не вызывало сомнений то, что объем возможных ограничений прав и свобод граждан во время военного положения не может быть безграничным, а по аналогии с режимом чрезвычайного положения непременно должен иметь конкретные пределы, устанавливаемые законодательством. В связи с этим принципиально не могла быть поддержана точка зрения о возможности ограничения прав и свобод граждан в условиях военного положения еще в большем объеме, чем в условиях чрезвычайного положения.¹¹

Оптимальной в период обсуждения законопроекта представлялась позиция Г. В. Васильевой, считающей, что «по аналогии с нормами о режиме чрезвычайного положения в условиях военного положения не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (ч. 1), 24, 28, 34 (ч. 1), 40 (ч. 1), 46 – 54 Конституции, поскольку именно эти права не могут быть ограничены в силу ч. 3 ст. 56 Конституции даже в условиях введения чрезвычайного положения».¹²

Таким образом, в период обсуждения законопроекта преобладающей и наиболее обоснованной явилась точка зрения, согласно которой в условиях военного положения могут быть предусмотрены ограничения отдельных прав граждан, которые, однако, так же как и в период чрезвычайного положения, допускаются только в той мере, в какой это необходимо для обеспечения обороны страны и безопасности государства, не могут затрагивать основополагающих прав и свобод и должны согласовываться с требованиями статей 55 и 56 Конституции РФ.

В то же время некоторые правоведы высказали соображения о том, что закрепленный в Конституции РФ перечень прав и свобод, не подлежащих ограничению при введении чрезвычайного положения, значительно расширен по сравнению с Международным пактом о гражданских и политических правах путем указания таких прав, как право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну частной жизни и др. В связи с этим предлагалось внести соответствующие изменения в Конституцию РФ, которые позволяли бы более эффективно осуществлять режим чрезвычайного положения.¹³

Для понимания объективной необходимости ограничения некоторых прав и свобод граждан в условиях военного положения и введения их возможных пределов важное значение имело изучение норм международного права и зарубежной практики применения военного положения. Как свидетельствует исторический опыт, кризисы в истории большинства государств вызывали необходимость временного ограничения отдельных прав и свобод граждан при тех или иных чрезвычайных обстоятельствах, в том числе и при введении режима чрезвычайного или военного положения. Вместе с тем в современных условиях возможные ограничения любых прав и свобод граждан должны соответствовать международно-правовым нормам и осуществляться в строгом соответствии с национальным законодательством. Всеобщей декларацией прав человека (п. 2 ст. 29) закреплено, что при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

Отсюда следует принципиальное требование, что ограничения прав и свобод граждан допустимы только в том случае и в той мере, в каких они предусмотрены законодательством конкретного государства и соответствуют нормам международного права. В полной мере указанное положение распространяется и на ограничения прав и свобод граждан в условиях чрезвычайного или военного положения.

Анализ зарубежной практики свидетельствует о том, что ограничения прав и свобод в период чрезвычайного или военного положения, как правило, не распространяются на основные права граждан; носят ограниченный по объему и времени действия характер; применяются только на основании соответствующего законодательного акта. Даже при введении чрезвычайного или военного положения основные неотъемлемые права человека должны непременно соблюдаться.

Отсюда следует, что закрепленный в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ принцип возможности ограничения прав и свобод человека и гражданина в той мере, в какой это необходимо в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства, содержит требование разумной достаточности применяемых мер, которые могут осуществляться только в такой степени, в какой это требуется, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с обязательствами Российской Федерации по международному праву и не влекут за собой дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения, а также не предусматривают ограничения прав и свобод, перечисленных в ч. 3 ст. 56 Конституции РФ и не подлежащих ограничению ни при каких обстоятельствах, в том числе и в условиях чрезвычайного положения.

С учетом изложенного был сделан обоснованный вывод о том, что законопроектом могут предусматриваться ограничения отдельных прав граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства на время военного положения, но только в соответствии с рассмотренными выше требованиями норм международного права. Непременное соблюдение этого требования является предпосылкой обеспечения безопасности личности в условиях военного положения. Исходя из реализации такого подхода возможно обеспечение безопасности личности и в условиях чрезвычайного положения.

Высказывались конкретные соображения о необходимости включения в законопроект норм, которые бы предусматривали некоторые временные запреты и ограничения в условиях военного положения на территории, где оно введено (с приведением их возможного перечня). Эти предложения во многом были реализованы и нашли закрепление в Федеральных конституционных законах «О чрезвычайном положении» и «О военном положении». Анализ свидетельствует о всестороннем учете и творческом применении в процессе подготовки этих законов норм международного права по рассмотренным проблемам.

Отдельные положения о возможных ограничениях прав и свобод граждан в условиях чрезвычайного и военного положения закреплены и в некоторых других федеральных законах, что свидетельствует о наличии у законодателя единого подхода к решению этой проблемы. В частности, в ст. 4 Трудового кодекса РФ¹⁴ установлено, что не является принудительным трудом работа, выполняемая в случаях объявления чрезвычайного или военного положения. А в статьях 51 и 93 Земельного кодекса РФ¹⁵ указано, что во время чрезвычайного или военного положения допускается временное изъятие земельного участка у собственника с возмещением ему причиненных убытков и выдачей документа о реквизиции земельных участков для нужд обороны и безопасности. Данные положения согласуются с нормами Федеральных конституционных законов «О чрезвычайном положении» и «О военном положении» о возможности привлечения граждан к выполнению аварийно-спасательных и других неотложных работ для нужд обороны с гарантированной оплатой труда, а также о возможности изъятия у них необходимого для нужд обороны имущества (во время режима чрезвычайного положения – использования имущества и ресурсов организаций) с последующей выплатой государством его стоимости (возмещением причиненного ущерба).

Гарантией соблюдения основ правового статуса личности в условиях чрезвычайного и военного положения могут являться существующие в Российской Федерации меры защиты прав и свобод граждан, предусмотренные статьями 45 – 46 Конституции РФ, включая возможность обращения в суд и в органы прокуратуры. В связи с этим особого внимания требует выяснение полномочий в период военного положения именно судов и прокуратуры. Здесь необходимо исходить из того, что, в отличие от законодательства других стран и исторического опыта России, ч. 3 ст. 118 Конституции РФ и п. 1 ст. 4 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»¹⁶ создание каких-либо чрезвычайных судов не допускается.

Правосудие на территории, где введено чрезвычайное или военное положение, осуществляется только судом. На этой территории действуют все суды, установленные Конституцией РФ. Судопроизводство должно осуществляться в соответствии с Конституцией РФ и иными законодательными актами. Исключительно важно, что применение каких-либо форм или видов чрезвычайных судов, а равно применение любых форм и видов ускоренного или чрезвычайного судопроизводства не допускается. В случае же невозможности осуществления правосудия судами по решению Верховного Суда РФ или Высшего Арбитражного Суда РФ в соответствии с их компетенцией может быть изменена территориальная подсудность дел, рассматриваемых в судах.

Что касается деятельности прокуратуры Российской Федерации на территории, где введено чрезвычайное или военное положение, то она также должна осуществляться в соответствии с Конституцией РФ и иными законодательными актами с учетом положений федерального законодательства о чрезвычайном или военном положении. Федеральным конституционным законом «О чрезвычайном положении» особо оговорено, что при введении чрезвычайного положения на территориях нескольких субъектов Российской Федерации Генеральным прокурором РФ может быть создана межрегиональная прокуратура территории, на которой введено чрезвычайное положение.

Таким образом, можно с достаточной уверенностью констатировать, что обсуждавшаяся в течение длительного времени необходимость учета при подготовке Законов «О чрезвычайном положении» и «О военном положении» норм международного права и зарубежного опыта в области определения пределов ограничения прав и свобод граждан в период действия чрезвычайного и военного положения была признана обоснованной и реализована. Как представляется, принятие названных Федеральных конституционных законов послужит основой для дальнейшего совершенствования правового регулирования режимов чрезвычайного и военного положения и станет существенной гарантией надежного обеспечения безопасности личности в условиях действия особых правовых режимов.

Тем не менее, практика свидетельствует об ином. Да, законы приняты, но опыта их применения пока нет. Реальная же картина такова, что Парламентская Ассамблея Совета Европы неоднократно обращала внимание на то, что Россия в период проведения широкомасштабной антитеррористической операции в Чеченской Республике в 1999 - 2002 гг. допускала массовые нарушения прав человека (право на жизнь, на безопасность, право на свободное передвижение и др.), ограничения прав в условиях, когда не объявлялось ни чрезвычайное, ни военное положение в районе боевых действий. Представители Совета Европы, посетившие Чечню, говорили о необходимости судебного расследования всех фактов нарушения прав человека, убийств и исчезновения людей.

Руководство страны предприняло определенные шаги по созданию реально действующего механизма решения проблем, касающихся прав человека в Чечне. В республике начато восстановление судебной системы. По выявленным фактам преступлений против мирного населения Чечни и нарушений прав человека со стороны федеральных властей, и прежде всего силовых структур, возбуждены уголовные дела.

Использование законного режима чрезвычайного или военного положения государство всячески избегает, руководствуясь различными сомнительными мотивами. Ведь что такое «конртеррористическая операция»? По сути, то же самое военное или чрезвычайное положение.

Один из главных принципов, обязательных при решении вопросов об ответственности государства за нарушение прав человека (в первую очередь, права на жизнь) в условиях особых правовых режимов, был сформулирован Европейским Судом. Он относится к толкованию понятия «законное причинение вреда» действиями (бездействием) государственных органов или их должностными лицами. Внимание Европейского Суда по правам человека к данному понятию объясняется тем, что во всех случаях государство ссылается на чрезвычайные обстоятельства, требующие от государства принятия силовых мер, способных оправдать, следовательно, сделать законным причинение вреда потерпевшим.

Российское законодательство оперирует понятием «законное причинение вреда». В частности, в ст. 53 Конституции России говорится, что каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Эта же норма дублируется в ст. 1069 ГК РФ. Поэтому по российскому законодательству ответственность государства не наступает, если причинение вреда носило законный характер.

Примером того, как российскими судами толкуется понятие «законное причинение вреда», может служить практика арбитражных судов по делам о возмещении вреда, причиненного проводившимися на Северном Кавказе контртеррористическими операциями, в результате которых бомбовыми ударами были разрушены объекты недвижимого имущества, испорчены земельные угодья, предназначенные для сельхозпроизводства, разместившимися на них танковыми подразделениями российской армии. Во всех случаях, отказывая в возмещении вреда, суды ссылались на то, что силовые органы российского государства действовали на основании Указа Президента РФ «О мерах по пресечению незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта» от 9 декабря 1994 г. № 2166 и (или) других распоряжений высшей государственной власти. Иными словами, законность причинения вреда государством объяснялась наличием тех или иных правовых актов верховной власти, по мнению суда управомочивающих государственные органы или их должностных лиц на причинение вреда.

Однако, как показывает практика Европейского Суда по правам человека, перечень случаев «законного причинения вреда» государством весьма узок, и не всегда это понятие должно использоваться. Европейский Суд исходит из того, что государство обязано делать все для того, чтобы в обществе сохранялись порядок и безопасность. И в случае нарушения кем-либо общественного порядка и безопасности государство обязано компенсировать вред пострадавшим исходя только из факта причинения вреда. Подтверждением сказанному является позиция Европейского Суда, высказанная им в ряде дел, некоторые из которых выбраны в качестве примера.

Законность причинения вреда согласно позиции Европейского Суда по правам человека следует также из процессуальных особенностей юридической конструкции оснований ответственности государства. По мнению Суда, отсутствие объективного и независимого расследования случая причинения вреда является самостоятельным основанием ответственности государства за действия своих органов и их должностных лиц. Данную позицию Европейского Суда красноречиво показывает дело «Маканн и другие против Соединенного Королевства» (McCann and Others v. UK). Обстоятельства дела таковы.

Сотрудники спецслужб по борьбе с терроризмом получили сведения о готовящемся гражданами Ирландии Макканном и другими теракте. Сотрудники спецслужб убили Макканна и других, которые действительно являлись террористами, объясняя убийство тем, что в сложившейся ситуации у спецслужб не было другого выбора, поскольку террористы в любой момент могли привести в действие взрывной механизм. Европейский Суд признал, что право на жизнь убитых Макканна и других было нарушено, исходя из того, что Суду не были предоставлены инструкции руководства спецслужб, которые могли бы удостоверить, что, убивая Макканна и других, сотрудники спецслужб действовали не преднамеренно, а убийство в сложившейся ситуации было адекватной, необходимой и обоснованной мерой.¹⁷

В другом деле «Гюлек против Турции» (Gulec v. Turkey) Судом было установлено, что во время контртеррористической операции 4 марта 1991 г. в городе Идил был застрелен 15-летний Ахмед Гюлек, который случайно оказался в месте террористических событий. Государство в своих доводах указывало на то, что нет доказательств убийства Ахмеда Гюлека пулей сотрудников сил безопасности. По мнению государства, Ахмед Гюлек мог стать жертвой неустановленных лиц. Однако, основываясь на том, что силами безопасности было применено оружие и государством не проведено объективного расследования причин смерти Ахмеда Гюлека, суд признал нарушение государством права на жизнь погибшего, указав буквально следующее: «Общий запрет произвольного лишения жизни агентами государства, вытекающий из смысла ст. 2 Конвенции, неэффективен, если на практике обоснованность применения властями силы, способной повлечь смерть людей, не подвергается критической оценке. Обязанность государства охранять право на жизнь, предусмотренная ст. 2 Конвенции, вместе с общей обязанностью, изложенной в ст. 1 Конвенции, обеспечить «каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, предусмотренные в разделе 1 Конвенции», предполагают наличие действенной формы официального расследования случаев убийства людей, произошедших в результате применения агентами государства силы (inter alios). Выполнение государством обязанностей по охране права на жизнь в соответствии со ст. 2 Конвенции означает, что агенты государства ответственны за необоснованное применение силы, способной повлечь смерть людей. Поэтому их действия должны быть предметом независимой и публичной оценки, способной определить, оправдано ли применение соответствующей силы в конкретном случае».¹⁸ Таким образом, в решении вопроса об ответственности государства за нарушение права на жизнь в условиях особых правовых режимов можно выделить две правовые позиции Европейского Суда по правам человека.

Первая основывается на представлении об абсолютной ответственности государства, обязанного обеспечить в обществе мир и порядок, личную и имущественную безопасность находящихся под его юрисдикцией людей. Поэтому нарушение общественного мира и порядка, создание угрозы безопасности для людей являются для государства самостоятельными основаниями ответственности за причиненный вред. Причем причиной наступления вреда могут быть любые обстоятельства, не только теракты, но и, например, массовые беспорядки. Исходя из чего для наступления ответственности государства не имеет значения, исходило ли насильственное действие от должностных лиц государства, или террористов, или неустановленных лиц. При этом нужно иметь в виду, что в соответствии со ст. 15 Конвенции от 4 ноября 1950 г. даже война или иное чрезвычайное положение не являются основаниями для нарушения права на жизнь.

Вторая позиция непосредственно связана с определением критериев обоснованного применения силы государственными органами или их должностными лицами, делающих лишение жизни законным. Учитывая, что по смыслу Конвенции от 4 ноября 1950 г. любое умаление прав и свобод человека, закрепленных международными актами, должно носить исключительный и чрезвычайный характер, то перечень случаев законного лишения жизни непосредственно предусматривается в ст. 2 Конвенции от 4 ноября 1950 г. В частности, к таким случаям относятся: лишение жизни для защиты любого лица от противоправного насилия; для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях; для подавления в соответствии с законом бунта или мятежа. Позиция Европейского Суда заключается в том, что нарушением права на жизнь является не только лишение жизни в случаях, перечисленных выше, но при отсутствии такой необходимости, а также непроведение государством объективного и независимого расследования случая убийства. Непроведение объективного и независимого расследования случаев убийства людей, даже имеющих внешние признаки законного лишения жизни, является самостоятельным основанием ответственности государства и рассматривается как нарушение права на жизнь.

Что можно добавить в заключение от себя? Практики применения конституционных законов в нашей стране еще не было, зато были всевозможные контртеррористичекие операции, правовая основа которых весьма сомнительна. И опыт данных операций показывает, что нарушения права на жизнь в подобных ситуациях нередки. Однако, отрадно хотя бы то, что пусть и под давлением правозащитных организаций запада (на то они, собственно и нужны), Россия все-таки сумела обеспечить пусть и не всем своим гражданам в зоне конфликта, но достойное обеспечение основных конституционных прав. Все познается в сравнении – в советское время, полагаю, ситуация была бы намного драматичнее…

Глава 3. Соотношение, взаимодействие и конкуренция конституционных прав и свобод с международно-признанными правами и свободами

§ 1. Проблемы имплементации международных норм по правам человека в правовую систему Российской Федерации

В настоящее время в связи с происходящими геополитическими изменениями на первое место выходит проблема глобализации, которая существенно влияет на международно-правовою защиту прав человека. Развитие процессов глобализации позволило некоторым авторам сделать вывод о возможности отмирания конституционно-правового института прав и свобод.¹⁹ Некоторые высказывают данную точку зрения более умеренно, например: «Определение прав человека как универсальной категории, их естественность и неотчуждаемость от индивида, выступающего в качестве носителя этих прав, объекта и субъекта международной среды, позволяют предположить, что права человека есть категория, которая проявляется наиболее полно только на универсальном, всемирном уровне».²⁰

Однако данные точки зрения не находят поддержки большинства ученых. Так, по мнению И.И. Лукашука, «анализ практики ООН дает основания сделать вывод, что международное сообщество рассматривает демократическое государство, осуществляющее эффективную власть, как необходимое условие обеспечения прав человека, благополучия населения, международной безопасности и верховенства права».²¹

Международные стандарты по правам человека довольно высоки и плодотворно взаимодействуют с правами, провозглашенными в национальных конституциях и законах. Государства готовы принять данные международные стандарты и многие из них приняли на себя правовые обязательства следовать им. Государства менее охотно соглашаются подчиняться международным органам контроля за соответствием данным стандартам что, в свою очередь, не может не сказаться на действенности международно-правовых норм.²²

Решение интернационализировать права человека, принятое под влиянием Второй Мировой войны, непрерывно утверждалось не только государствами, принявшими данное решение в 1945 г.; большинство государств подключились к данному процессу с того времени. Международная заинтересованность в соблюдении прав человека требовала пересмотра вопроса о том, что является «внутренней юрисдикцией» государства, а какие вопросы находятся в международной компетенции. Международное сообщество государств практически единогласно согласилось на перераспределение компетенции, и хотя границы между внутренней и международной сферами ведения часто размыты и противоречивы, их общие контуры не вызывают сомнений. Как и другие правоотношения, находящиеся в международной компетенции, действия международных органов, касающиеся общепризнанных прав человека, создают противоречия между автономией государства и международной «интервенцией». Данные противоречия, без сомнения, становятся более острыми, когда затрагиваются права человека, которые регламентируют отношения между индивидом и обществом, и которые стали субъектом международного вмешательства только в течение последних десятилетий. Данные противоречия неизбежны.

В связи с вышесказанным требует осмысления проблема «правового суверенитета» государств. Среди советских ученых-юристов преобладало мнение, что «ни одно государство, ни одна международная организация не могут навязывать методы решения вопросов внутренней компетенции и юрисдикции».²³ Эта точка зрения поддерживалась и на официальном уровне. Так, в ответе правительства СССР о процессе заключения многосторонних договоров указывается: «…Неправомерно было бы также требовать от государств изложения причин их неприсоединения к договору, принятия каких-либо обязательств… предпринимать усилия, направленные на автоматическое вступление договоров в силу в государствах, которые не выразили согласия на обязательность договора в их отношении, и т.п., поскольку такие действия нарушали бы основополагающие принципы суверенитета государств».²⁴ Данное мнение актуально и в настоящее время.

В ответ на давление и влияние как изнутри, так и извне, все политические системы, все высшие органы государственной власти приняли идею прав, вписали права в конституции и приняли на себя обязательства уважать их. Нет сомнений, что принятие обязательств по правам человека некоторыми государствами нельзя назвать подлинно искренними. Однако обязательство, закрепленное в конституции и утвержденное через международные инструменты, нелегко преодолеть.

Некоторые утверждают, что права человека находятся вне международных интересов и не должны быть предметом дипломатической деятельности, но это не та точка зрения, которая принята государствами. Страны согласились с тем, что права человека находятся в международной компетенции, когда они разработали (или ратифицировали) Устав ООН, Всеобщую декларацию, пакты и конвенции и начали постоянно строить свою деятельность сообразно тому, как они все проголосовали, осуждая апартеид или даже менее заслуживающие внимания нарушения. Каждое государство рано или поздно становилось заинтересованным в состоянии прав человека в другом государстве и, посредством этого, соглашалось с тем, что соблюдение прав человека в своем государстве может стать предметом ведения международных институтов и иностранных государств.

Более сложный вопрос состоит в том, является ли международная программа по защите прав человека эффективной. Некоторые нарушения прав человека существуют в каждой стране, а вопиющие нарушения существуют в слишком большом числе государств. Везде существуют силы, которые ведут к нарушениям прав, а институты, которые «воспитывают» уважение к правам человека, слабы во многих странах. Чтобы компенсировать внутригосударственные недостатки требуется больше, чем международные инструменты и примитивные международные институты. Международное сообщество не должно отказываться или воздерживаться от поддержки международной программы по правам человека, даже если будут серьезные сомнения в ее эффективности. Дело в том, что доверие к данной программе сохраняется. Никто не может сказать, что состояние прав человека было бы лучше без усилий, предпринятых международным сообществом. Сама идея прав обладает некоторым сдерживающим влиянием, которое реализуется через регламентацию обязательств в конституциях, международных актах, участие в обсуждении прав человека. Существование обязательств и институтов делает нарушения незаконными, требуя их сокращения. Это обеспечивает основу для выражения протеста как внутри страны, так и из-за рубежа через международные организации, неправительственные организации, средства массовой информации.

Учитывая вышеизложенное, некоторые авторы делают вывод, что наряду с описанными функциями международные нормы по правам человека должны «придать устойчивость мировому развитию», а обеспечение прав и свобод человека и гражданина называют «важнейшим условием достижения стабильности и устойчивости развития межгосударственных отношений, а в конечном счете жизнедеятельности каждого человека»²⁵.

Таким образом тенденция развития международного сотрудничества в сфере обеспечения прав и свобод человека и гражданина свидетельствуют о все большем признании примата международного права над внутригосударственным. В этой связи на новый уровень выходит проблема конкуренции и взаимодействия международного и национального права. В настоящее время международное право вторглось даже в такие сферы, которые всегда считались внутренним делом государства (например, правила проведения выборов, а также контроль за данным процессом через участие иностранных наблюдателей). Сейчас государства вплотную подошли к конкретизации ряда международных принципов норм, которые ранее были согласованы лишь в общих чертах (право на благоприятные условия труда, на достойный уровень жизни и др.)²⁶

Выделяется также еще одна особенность международных норм по правам человека – если ранее международное право в данной области развивалось по пути распространения международных стандартов в как можно большем числе государств, что позволяло делать следующие выводы :«История прав человека – это история прогрессирующего расширения правового признания в качестве человека тех или иных людей для того или иного круга отношений, история обогащения и распространения принципа правового равенства на все более широкий круг людей и отношений»²⁷, то в настоящее время ситуация изменилась и наибольшее внимание направлено на наделение человека большим объемом субъективных прав, а также более жестким контролем международного сообщества за их соблюдением.

Однако в силу принципиальных различий концепций национального права в области регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина в различных государствах, до настоящего времени ряд международных договоров в рассматриваемой области не получил поддержки подавляющего большинства государств. До настоящего времени в теории международного права не разработано юридических конструкций и норм, применение которых позволило бы распространить универсальные стандарты по правам человека на все мировое сообщество, а отсутствие усилий международного сообщества в данной сфере, а также то обстоятельство, что попытки распространить международное влияние в области прав человека на другие государства связано с применением силы только усугубляют ситуацию. На данном фоне довольно успешно развиваются региональные стандарты по правам человека.

В связи с вышеизложенным возникает ряд вопросов: «Вправе ли международное сообщество вмешиваться в происходящее в отдельных странах, чтобы остановить трагическое развитие событий? Когда и как это должно происходить? Кто должен принимать решение? Допустимо ли вообще международное вмешательство во внутренние дела суверенных государств?». Сторонники положительного ответа на последний вопрос считают, что в «современную эпоху приоритет имеют права человека, а их нарушение не является внутренним делом отдельной страны. Национальным же суверенитетом можно и пожертвовать… США и некоторые их союзники отстаивают концепцию так называемого гуманитарного вмешательства, согласно которой иностранные государства, если им покажется, что нарушаются права человека, могут и должны влиять на происходящее в любой стране, в том числе применяя военную силу и не спрашивая согласия.».²⁸ Думается, последние события в области международного права и политики дают однозначный ответ на указанные вопросы, что, в свою очередь, предопределяет невозможность распространения универсальных международных стандартов в области прав человека на все государства. В одном из авторефератов на диссертацию по проблемам прав человека было предложено компромиссное решение данной проблемы: «По нашему мнению, понятие суверенитета должно рассматриваться только в контексте взаимоотношений с другими государствами. Нельзя считать нарушением принципа суверенитета, когда происходит выражение воли всего мирового сообщества. Это разнопорядковые явления. Именно такой подход мог бы стать ведущим на пути к созданию общечеловеческой правовой цивилизации».²⁹ Однако данный подход требует осмысления и осторожного применения.

Следует отметить, что в настоящее время региональные международные стандарты по правам человека обеспечивают более действенную юридическую защиту прав граждан от посягательств. Полностью поддерживая мнение о том, что «успешный опыт создания и функционирования Европейской системы зашиты прав человека необходимо распространить не только на другие региональные структуры, но и со всей тщательностью изучить ее опыт на универсальном уровне»,³⁰ полагаю что это долгий процесс, поэтому в настоящее время необходимо больше внимания уделять региональным стандартам по правам человека, в силу гораздо большей эффективности последних. В пользу данной точки зрения говорит и тот факт, что практически во всех диссертациях, подготовленных гражданами арабских и некоторых африканских государств – государств, на территории которых в настоящее время эффективно не действует ни одна международная организация по защите прав человека, ни принижая роли международных универсальных стандартов, особо подчеркивается роль региональных организаций.³¹ Более того, в последнее время ряд развивающихся стран считает, что многие принципы и нормы современного международного права были согласованы и приняты без их участия и поэтому не являются обязательными для всех государств мира. В связи с этим, на 54-й сессии Комиссии по правам человека ООН представители ряда этих стран утверждали, что наступило время пересмотреть как Всеобщую декларацию, так и Пакты о правах человека.³²

Анализ международно-признанных прав человека предполагает ответы на следующие вопросы. Являются ли общепризнанные права человека правами в общепринятом смысле? Является ли природа этих прав естественной или правовой, и если правовой, то в каком правовом пространстве? Являются ли данные права субъективными правами граждан? Соответствуют ли они обязанностям и если соответствуют, то чьим? Какова природа ответственности за нарушения данных прав? Являются ли санкции необходимым условием для поддержания данных прав?

Как и международное право в целом, международное право прав человека создает юридические права и обязанности в пределах международной правовой системы. Однако международные институты, включая международное право часто употребляют термин «права человека», по-видимому, в несколько другом смысле. Индивид обладал определенными субъективными правами до того, как они были указаны в международной правовой системе и будет обладать ими в случае, если этой же системой права человека не будут регламентироваться.

Сложность анализа международно-признанных прав человека состоит в том, что в международных документах в данной сфере сталкиваются различные концепции прав человека, принятые в государствах.

По мнению американских ученых, независимо от любого конкретного международного договора по правам человека международное сообщество видит права человека в одном из следующих качеств:

1. Как декларации, которые не являются субъективными правами, но должны быть трансформированы в них через внутреннее или международное законодательство.

2. Как общепринятые нормы морали.

3. Как требования к обществу, основанные на нормах морали или естественном праве.

4. Как правовые требования к обществу в соответствии с конституцией и законом.³³

Ряд авторов полагает, что нормы международных документов по правам человека должны быть не просто ратифицированы Российской Федерацией, а также включены в российское законодательство в форме норм Конституции и законов. Так, по словам С.А. Горшковой, «как показывает практика, чтобы европейские нормы действовали полноценно и эффективно, необходимо непосредственное включение их в российские законодательные акты»³⁴. Данное мнение поддерживается и другими авторами. По мнению В.В. Сурковой, «Права человека, содержащиеся в международных документах, но не вошедшие в национальную систему права, не являются субъективными правами граждан конкретного государства»³⁵, по мнению, Ю.С. Решетова «претворение в жизнь международно-правовых норм о правах человека, содержащихся в договорах и соглашениях, осуществляется через внутреннее законодательство государств-участников соглашений. Определение правового положения граждан традиционно является суверенным правом государств, и международное сотрудничество в области обеспечения прав человека не переступало ту черту, за которой начинается внутренняя юрисдикция государств»³⁶. Данная точка зрения господствовала в советской правовой науке. Так, Г.В. Игнатенко в одной из своих работ писал, что «Непосредственное действие норм международного права распространяется исключительно на область международных (межгосударственных) взаимосвязей, отношений, подлежащих правовому регулированию. Вместе с тем в нормах международного права нередко предусматриваются согласованные между государствами меры, затрагивающие область внутренней компетенции. В подобных случаях международные обязанности государств обусловливают издание определенных законодательных актов, требуют согласования национального законодательства с положениями международных договоров, проведения необходимых внутригосударственных мероприятий».³⁷ Данная точка зрения была характерна и для восточноевропейских ученых, так польский профессор Л. Эрлих писал, что «договоры приобретают обязательную силу внутри страны только на основе общего или детализированного (внутригосударственного) правового предписания».³⁸ Следует сказать, что данные утверждения являются наиболее умеренными, большое количество ученых-юристов прелагали более кардинальные точки зрения, суть которых сводилась к тому, что международные нормы, в том числе и по правам человека, даже ратифицированные государством, ни при каких условиях не могут стать честью национального права минуя процедуру непосредственного включения в нормы национальных правовых актов.³⁹ Существовали и более радикальные мнения. Так, Ц. Березовский считал, что «международное право является для внутреннего права определенного государства чуждым правом в такой же мере, как для внутреннего права одного государства право другого государства».⁴⁰ Данное мнение полностью поддерживалось и рядом советских ученых. Так, А.С. Гавердовский считал, что «концепция о возможности непосредственного действия международного договора на территории государства ни с теоретической, ни с практической точки зрения не может быть принята»⁴¹, Е.Т. Усенко полагал, что «любой международно-правовой акт, поскольку он является таковым, не может proprio vigore (то есть собственной юридической силой) действовать на территории государства»⁴².

Однако в современных правовых реалиях данная точка зрения неприменима. В настоящее время международное право в области прав человека развивается независимо от воли государств, о чем будет сказано ниже.

Вызывают недоумение высказывания ряда современных ученых, полностью поддерживающие вышеизложенную концепцию.

Следует оговорится, что уже в начале 80-х гг. указывалось о самостоятельном применении международно-правовых норм как регулятора определенных внутригосударственных отношений и о совместном применении в некоторых случаях международно-правовых и внутригосударственных правовых норм.⁴³ Не вызывает сомнение, что норм первой группы в настоящее время гораздо больше.

Следует оговориться, что не все законы однозначно указывают на примат международных договоров. Так в ст. 3 ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»⁴⁴ указывается: «Законодательство о правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации основывается на Конституции Российской Федерации и состоит из настоящего Федерального закона и иных федеральных законов. Наряду с этим правовое положение иностранных граждан в Российской Федерации определяется международными договорами Российской Федерации», ч. 2 ст. 1 ФЗ «Об альтернативной гражданской службе»⁴⁵ содержит схожую формулировку: «Правовой основой альтернативной гражданской службы являются Конституция Российской Федерации, федеральные конституционные законы, настоящий Федеральный закон, другие федеральные законы и принятые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации».

Ряд законов, не закрепляя приоритет международного права в отдельных статьях, содержат оговорки, которыми отдают предпочтение международному договору, но только в отношении одной или нескольких норм закона, как это сделано в абзаце 16 ст. 2 ФЗ «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации»⁴⁶, ст. 9 ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»⁴⁷.

Представляется интересной с точки зрения юридической техники формулировка ч. 4 ст. 1 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации», в которой приоритет международным нормам отдается в отношении «порядка образования и деятельности третейских судов» и отсутствует общая норма.

Полагаю, что закрепление в национальном законодательстве примата международного права само по себе не всегда является решением вопроса имплементации международных норм, регулирующих права и свободы. Например, в Советской России, начиная с 20-х гг., ряд нормативных актов также предусматривал приоритет международных норм над государственными в области прав и свобод человека и гражданина. В качестве примера можно привести Декрет СНК РСФСР «О порядке вывоза и перевода за границу валютных ценностей» от 19.04.23 г., в ст. 1 которого указывалось, что «в тех случаях, когда выезжающие подходят под действие особых на сей предмет международных соглашений, к ним применяются нормы, установленные означенными соглашениями».⁴⁸

К сожалению, вопрос о формах и методах имплементации международных норм по правам человека в российскую правовую систему до сих пор полностью не решен и в нормативных актах. Ч. 3 ст. 5 ФЗ «О международных договорах» закрепляет, что «Положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты». К сожалению, до сих пор не выработаны четкие критерии, позволяющие определить необходимость непосредственного включение норм международных договоров в национальные законодательные акты. Нередки случаи, когда даже прямые указания международных соглашений на необходимость принятия внутригосударственных правовых норм в данном случае не являются критерием. В качестве примера можно указать на нормы Женевских конвенций, заключенных 12.08.49 г, которые касаются распространения конвенции в ратифицировавших ее государствах, в частности включение изучения указанных конвенций в программы военного и, если возможно, гражданского образования (ст. 48 «Женевской Конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение из состава вооруженных сил на море»⁴⁹, ст. 47 «Женевской Конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях»⁵⁰ и т.д.). Разумеется, данная норма не может действовать непосредственно, однако по истечении более 50-ти лет с момента ратификации конвенции описываемые нормы не были имплементированы в российское законодательство или подзаконные акты.

Полагаю, что в настоящее время институт имплементации международных норм в правовую систему государства путем непосредственного закрепления международно-признанных прав и свобод человека и гражданина в нормативных актах постепенно теряет свою актуальность, так как наличие или отсутствие международно-признанного права в национальном законодательстве в большинстве случаев не влияет на возможность граждан им воспользоваться.

Это связано в первую очередь с тем, что ряд международных документов, в частности Европейская Конвенция о правах человека, подвергаются широкому и детальному толкованию. Если ранее учеными указывалось, что «В практике государств явно наметилась тенденция заметного расширения сфер регулирования отношений по применению международного права, которое все чаще переводится в плоскость национального права. При этом государства идут от абстрактных и общих положений норм международного права к более конкретным национальным нормам, адресованным правоприменительным внутригосударственным органам»⁵¹, то в настоящее время в ряде отраслей права, особенно касающихся прав и свобод человека и гражданина, нормы международных документов, учитывая акты толкования, регулируют отношения более детально, чем национальное законодательство. Как справедливо отмечает С.А. Глотов «Европейская Конвенция и дополнительные протоколы к ней, будучи «отшлифованными» за годы своей работы, более точно и подробно отображают ряд основных прав и свобод человека».⁵²

§ 2. Правовые последствия несоответствия и конкуренции международных нормам по правам человека и положений Конституции Российской Федерации

Вышеописанные вопросы порождают проблему соотношения международного и внутригосударственного права. По мнению В.А. Карташкина, «Международное право и внутригосударственное постоянно развиваются, изменяются их принципы и нормы, объекты и методы правового регулирования, сфера действия, субъекты. Все это влияет на характер взаимодействия международного и внутригосударственного права и превращает вопрос об их соотношении в целом и в области прав человека в частности в острейшую теоретическую и практическую проблему».⁵³

Вызывает сожаление тот факт, что ученые в своих работах, касающихся имплементации международных норм по правам человека в национальное законодательство и соотношения международно-признанных прав с правами, определенными государством, не затрагивают вопроса о соотношении международных норм по правам человека с нормами, содержащимися в Конституции РФ. Нормы ч.4 ст. 15 и ч. 1 ст. 17 Конституции РФ не дают однозначного ответа на данный вопрос, ст. 5 ФЗ «О международных договорах», которая называется «Международные договоры Российской Федерации в правовой системе Российской Федерации» не вносит ясности в данный вопрос, так как просто повторяет положения Конституции. Конституция и законодательство исходят из аксиомы о непротиворечии данных документов. К сожалению, данная точка зрения имеет место и в юридической науке. По мнению М.В. Баглая, «Международный договор... сам по себе не может изменить Конституцию или действовать в противоречии с ней». ⁵⁴

Некоторые авторы на основе анализа ч. 1 ст. 17 Конституции России делают вывод, что «международные нормы поставлены даже перед Конституцией», на основании данного утверждения говорится, что «При толковании положений Конституции о правах человека должны приниматься во внимание соответствующие нормы международного права. Если последние представляют более широкое трактование прав человека, то они применяются наряду с конституционной нормой»⁵⁵. Вопрос о прямом противоречии международных и конституционных норм, к сожалению, не затронут. Более того, некоторые ученые полагают, что «Конвенция не содержит норм, которые налагали бы на Российскую Федерацию дополнительные обязательства по сравнению с теми, которые уже приняты российским государством по правам человека, и которые зафиксированы в Конституции Российской Федерации». ⁵⁶

Однако даже неглубокий сравнительный анализ данных двух документов и правоприменительной практики приводит к другим выводам.

В соответствии с ч. 1 ст. 15 Конституции РФ данный нормативный акт обладает высшей юридической силой. Указанная доктрина действует во многих государствах. Однако анализ международной правоприменительной практики по правам человека, в частности решений Европейского Суда, приводит к выводу о частичной несостоятельности данной доктрины. Европейский Суд создан для защиты положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и самой Конвенции, поэтому при возникновении противоречий между положениями национальных норм и норм Конвенции, а также судебной практикой, Суд будет руководствоваться последними, а в силу ч. 1 ст. 46 Конвенции, в которой указывается: «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами», а также в силу ч. 4 ст. 15 Конституции государство будет обязано выполнить решение суда, которое может противоречить Конституции РФ. Рассмотрим несколько примеров возможных противоречий.

Ряд вопросов вызывает положение ч. 3 ст. 46 Конституции РФ, согласно которому «Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты» схожая формулировка содержится и в ч. 1 ст. 35 Конвенции. То есть государства свободны от ответственности перед международным сообществом, пока имеют возможность восстановить нарушенное право в рамках национальной правовой системы. «Поэтому важный аспект этого принципа состоит в том, что механизм защиты, установленный Конвенцией, является субсидиарным по отношению к национальным системам гарантий прав человека»⁵⁷. В связи с этим ряд ученых полагает, что обращение гражданина России в Европейский Суд возможно только после рассмотрения его дела Верховным Судом РФ или Высшим Арбитражным Судом РФ. Часть авторов полагает, что во исполнение ч. 3 ст. 46 Конституции РФ необходимо обратиться и в другие государственные органы. Так, по мнению С.А. Горшковой «По ряду оснований исчерпание национальных средств правовой защиты может не ограничиваться только рассмотрением дел в судах общей юрисдикции. Конституционный Суд тоже является такой инстанцией, когда речь идет о нарушении Конституционных прав граждан». ⁵⁸

Однако в ряде своих решений Европейский Суд ограничительно растолковал данное положение Конвенции, чем практически отменил его для ряда случаев. Европейским Судом выработан ряд оснований для отказа в применении нормы об использовании всех национальных средств защиты прав и свобод человека и гражданина.

Согласно общему правилу «средства защиты должны быть достаточно определенными не только в теории, но и на практике, в противном случае они не обладают требуемой доступностью и эффективностью», а по мнению Суда «ничто не обзывает обращаться к средствам правовой защиты, которые не являются достаточными и эффективными». Вызывает ряд вопросов тот факт, что при применении рассматриваемой нормы «Суд должен реально оценить не только то, как выглядят в теории средства правовой защиты в данной системе, но и общий правовой и политический контекст, в котором они действуют».⁵⁹ Если вопросы права, судебной и административной практики возможно оценить и проанализировать, что обязывает Европейский Суд руководствоваться определенными нормами, то принимая решение на основе анализа «общего политического контекста», Суд не связан какими-либо предписаниями, и пределы судейского усмотрения в данном случае будут неизмеримыми. Как считает суд, «правило исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты должно применяться с определенной гибкостью и без чрезмерного формализма».⁶⁰ С середины 90-х гг. Суд активно использует право не учитывать положений указанной нормы Конвенции. Более того, количество особых мнений, касающихся использования указанного выше права, невелико.

Так, в деле Аксой против Турции⁶¹ Правительство просило Суд отклонить жалобу заявителя на основании того, что он не исчерпал всех внутренних средств правовой защиты, доступных ему, что противоречит ст. 26 Конвенции.⁶² Стороной Правительства также был приведен целый ряд национальных средств правовой защиты, которые заявитель не использовал. Однако Суд пришел к выводу, что имелись особые обстоятельства, которые освобождали заявителя от обязанности исчерпать внутренние средства правовой защиты. Указанное решение основывалось в основном на том факте, что прокурор после встречи с заявителем, который находился в местах лишения свободы, не стал выяснять причины возникновения телесных повреждений, хотя по турецкому законодательству обязан был это сделать. В решении Муслим против Турции от 01.10.02 г.⁶³ Суд принял дело к своему производству до принятия окончательного решения национальными органами, поскольку посчитал, что «производство не создавало перспектив для благоприятного разрешения дела». Показательно, что до рассмотрения дела в Европейском Суде Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев дважды отклонило прошение заявителя, что много говорит об эффективности данного средства. В деле Йоргов против Болгарии⁶⁴ (решение от 03.10.02 г.) Суд отверг доводы властей Болгарии об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты на основании того, что заявитель, содержащийся в местах лишения свободы, неоднократно направлял жалобы тюремным властям по поводу его содержания. В деле Г.Б. против Болгарии⁶⁵ (решение от 03.10.02 г.) Суд посчитал обращение в национальные органы защиты прав необязательным, так как нарушение права возникло вследствие принятого Парламентом решения. Данное решение полностью опровергает приведенное выше утверждение С.А. Горшковой о необходимости обращения в Конституционный Суд, так как если права человека нарушены актом органов высшей государственной власти, в том числе и федеральным законом, это избавляет заявителя от необходимости обращаться к национальным средствам защиты нарушенного права. В деле Абсандзе против Грузии (решение от 15.10.02 г.) Суд отклонил доводы стороны правительства на основании того, что посчитал внутренние средства правовой защиты неэффективными.⁶⁶ Детальный анализ последних решений Европейского Суда по правам человека приводит к выводу о том, что положения об исчерпании внутренних средств правовой защиты больше не являются обязательными для ряда категорий дел, так как Суд, как правило, принимает сторону заявителя и отвергает доводы правительств по указанному вопросу.

В вышеописанном примере мы видим явное несоответствие Конституции РФ и правовой позиции Европейского Суда, в случае возникновения которого непременно будет действовать последняя. Таким образом, приходим к выводу, что если даже правовая позиция международного органа, разумеется основанная на ратифицированном Российской Федерацией международном договоре, имеет юридическую силу выше, чем федеральная Конституция, то вопрос о юридической силе международных договоров по сравнению с Конституцией можно считать решенным. Этот вопрос также осложняется тем, что Россией на законодательном уровне признана компетенция Европейского Суда по толкованию Конвенции. Так, в ст. 1 ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней»⁶⁷ указывается: «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации».

Вышесказанное относится не только к обращениям в Европейский Суд по правам человека, но и к другим международным органам по защите прав. Так, в соответствии с Международным пактом о гражданских и политических правах⁶⁸ образован Комитет по правам человека. К данному Пакту был принят Факультативный протокол, в соответствии со ст. 1 которого «Государство - участник Пакта, которое становится участником настоящего Протокола, признает компетенцию Комитета принимать и рассматривать сообщения от подлежащих его юрисдикции лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения данным государством - участником какого-либо из прав, изложенных в Пакте». В ст. 2 протокола указывается, что «При условии соблюдения положений ст. 1 лица, которые утверждают, что какое-либо из их прав, перечисленных в Пакте, было нарушено, и которые исчерпали все имеющиеся внутренние средства правовой защиты, могут представить на рассмотрение Комитета письменное сообщение». Однако п. b ч.2 ст. 5 установлено, что «Комитет не рассматривает никаких сообщений от лиц, пока не удостоверится в том, что данное лицо исчерпало все доступные внутренние средства правовой защиты. Это правило не действует в тех случаях, когда применение таких средств неоправданно затягивается». А так как решение о рассмотрении жалобы принимается Комитетом, то в случае обращения гражданина в Комитет по правам человека без предварительного использования всех средств национальной защиты положения ч. 3 ст. 46 Конституции РФ, противоречащие п. b ч.2 ст. 5 Пакта, также не будут действовать. Данный пример дополнительно подтверждает вышеизложенные выводы об обязательном использовании всех средств национальной защиты.

Некоторые авторы предлагают изменить ряд положений Конституции РФ, чтобы полностью привести ее нормы в соответствие с международными нормами и правовыми позициями Европейского Суда по правам человека. Так, С.А. Глотов в своей монографии говорит о «возможностях и необходимости инкорпорации ряда статей ЕКЧП в Конституцию России, тем более, что Основной Закон Российской Федерации является законом высшей юридической силы, прямого действия»,⁶⁹ исходя из этого С.А. Глотов предлагает внести в некоторые статьи Конституции РФ, регулирующие права и свободы человека и гражданина (ст.ст. 32, 38, 45-50, 55, 56, 61, 63) ряд изменений в соответствии с положениями Европейской Конвенции. ⁷⁰

Однако сложность данной ситуации заключается в том, что выход из нее не может заключатся в приведении в соответствие текстов международных договоров и Конституции. По мнению Г.В. Игнатенко, выраженному в одной из статей «Существенные изменения в обозримом будущем представляются нереальными, поскольку поправки и особенно пересмотр определенных глав обусловлены вряд ли поддающимися процедурами. Однако не только по этой причине, но и по принципиальным соображениям постановка вопроса о пересмотре представляется конъюнктурной и бесперспективной».⁷¹ В этой связи чрезвычайно важна роль Конституционного Суда РФ, как единственного органа, имеющего всю полноту полномочий по толкованию Конституции России.

Анализ данной проблемы приводит к обнаружению еще одного пробела в российском законодательстве. В настоящее время решения Европейского Суда имеют особую правовую природу. За время своей деятельности Суд подверг толкованию практически все положения Конвенции, чем несколько изменил ее первоначальный облик. Практика руководства ранее принятыми решениями при рассмотрении дела является чрезвычайно распространенной. Решения, принятые Европейским Судом, по своей юридической силе не уступают Конвенции. По мнению Суда, выраженному в деле «Ирландия против Великобритании», «Решения Суда служат не только для разрешения дела, находящегося на его рассмотрении, но и в широком смысле для прояснения, сохранения и развития норм ЕКПЧ и для того, чтобы таким образом содействовать соблюдению государствами своих обязательств, которые они несут в качестве участников Конвенции». Как справедливо отмечает С. Водолагин «для национальных судов и правоохранительных органов является обязательным и толкование Конвенции, даваемое Европейским Судом».⁷² Зарубежные ученые прямо указывают на прецедентный характер решений, выносимых Европейским Судом, указывая, что Контрольные органы Конвенции признают себя связанными прецедентом. ⁷³

В Российской Федерации на законодательном уровне отсутствует признание прецедентного характера решений Европейского Суда в отношении России, что, разумеется, не влияет на их правовою природу. Данное обстоятельство вынудило судебные органы сделать это самостоятельно. В письме Высшего Арбитражного суда РФ «Об основных положениях, применяемых Европейским Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие» от 20.12.1999 г. N С1-7/СМП-1341 указывается, что «Судебные решения национальных органов правосудия подвергаются критике в прецедентах Европейского суда в исключительных случаях - при наличии нарушения в судебных актах основополагающих норм Европейской конвенции, а также положений, сформулированных Европейским Судом».⁷⁴ В указанном письме подтверждена высшая юридическая сила не только положений Конвенции, но и окончательных решений Европейского Суда как прецедента.

Не вызывает сомнений тот факт, что все решения Суда затрагивают права и свободы и применяются не только в государстве, участвующем в деле в качестве ответчика, но и при рассмотрении жалоб граждан других государств, в том числе и России.

В свете вышесказанного рассмотрим положение ч. 3 ст. 15 Конституции РФ, в которой указывается: «Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения». В ч.3 ст. 44 Конвенции указывается: «Окончательное постановление подлежит публикации». Данная норма выполняется Европейским Судом в форме публикаций решений в целом ряде изданий.⁷⁵

В Российской Федерации системы официального опубликования решений Европейского Суда не существует несмотря на то, что уже при постановке вопроса о ратификации конвенции подобные предложения были сделаны. Так, С.А. Глотовым указывалось, что «важно организовать издание на русском языке документов СЕ, основных решений Европейского суда по правам человека»,⁷⁶ по словам Мод де Бур-Букиккио, заместителя Генерального секретаря Совета Европы: «Совет Европы считает чрезвычайно важным, чтобы на всех уровнях государственной власти судьи, законодатель и официальные лица, связанные в своей деятельности с правом, на регулярной основе имели бы доступ к прецедентной практике Европейского Суда».⁷⁷ Полагаю, что вопрос о том, можно ли считать официальной публикацией решения, публикацию на языке, который не является государственным, в издании, которое практически недоступно в государстве, имеет однозначный ответ и не требует доказывания.

Так как Европейский Суд при принятии решений не связан Конституцией РФ, он успешно применяет свои решения при рассмотрении жалоб против России.

Следует оговориться, что в ряде опубликованных в России подзаконных нормативных актах, приводятся правовые позиции Европейского Суда по определенным вопросам, однако этого явно недостаточно. ⁷⁸

Таким образом, при принятии решения суды могут столкнуться с обстоятельствами, когда какая-либо норма законодательства противоречит правовой позиции Европейского Суда, выраженной в его решениях и не нашедшей отражения в Европейской Конвенции. В соответствии со с. 3 ч. 15 Конституции РФ суд должен будет руководствоваться нормой национального законодательства, при этом нарушая норму, выраженную в правовой позиции, даже несмотря на то, что его решение в случае обращения заинтересованной стороны в Европейский суд будет отменено. Следует добавить, что при этом будет нарушена норма ст. 1 ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней», касающаяся официального признания толкований Конвенции.

Следует отметить, что в Постановлении Пленума Верховного Суда от 10.10.03 г. №5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» Судебному департаменту рекомендовано «обеспечивать информирование судей о практике Европейского Суда по правам человека, в особенности по поводу решений, касающихся Российской Федерации, путем направления аутентичных текстов и их переводов на русский язык; регулярно и своевременно обеспечивать судей аутентичными текстами и официальными переводами международных договоров Российской Федерации и иных актов международного права»⁷⁹, что является существенным шагов в дальнейшем расширении сфер применения Европейской Конвенции,⁸⁰ однако ни в коем случае не снимает проблемы официального опубликования решений Европейского Суда. В том случае, если эти решения будут доводиться только до судейского корпуса, правомерность их применения в свете ч. 3 ст. 15 Конституции РФ вызывает сомнения.

Глава 4. Обеспечение конституционных прав в России

Сегодня система обеспечения конституционных прав и свобод граждан в регионах России представляет собой довольно пеструю картину, причем не только по организационным формам, но и по темпам продвижения к конституционной модели устройства государственно-правового механизма охраны основных прав и свобод. Едиными основами всей системы органов государственной власти являются конституционные положения: о регулировании и защите прав и свобод граждан (предмет ведения Российской Федерации) и о защите прав и свобод граждан (предмет совместного ведения Федерации и ее субъектов). Однако процесс создания подлинно единой системы органов государственной власти России, обеспечивающей охрану и защиту основных прав и свобод личности, идет весьма неравномерно в разных регионах, на разных уровнях власти, в разных ведомствах.

Особенность состояния этого важнейшего института демократии сегодня заключается в том, что задача государственных органов по обеспечению охраны и защиты основных прав и свобод граждан выступает как внутренняя задача обеспечения прав, прежде всего, самих чиновников государственного аппарата, а не населения, как это должно быть по определению. Органы государственной власти приобрели за последние годы чрезмерную относительную самостоятельность. В итоге оказались исчерпанными ресурсы доверия граждан к государству и его органам. Это привело как к отчуждению масс от государственных структур, так и к отчуждению государственных органов от населения. Как справедливо отмечает В.В. Лазарев, отчуждение государственных органов можно охарактеризовать как неприятие принципа, исходящего от общества, - жить по справедливости и исходящего от власти - жить по закону. Последнее в большой степени означает поклонение теневым ценностям.⁸¹

Важным для всей России документом является проект Федеральной концепции обеспечения и защиты прав и свобод человека, разработанный в 2000 г. Комиссией по правам человека при Президенте РФ. В его основу положены нормы и принципы взаимоотношений гражданина и государства, признанные международным сообществом. В проекте отражены вопросы развития политических и гражданских прав, прав третьего поколения, защиты социально-экономических прав населения, определены группы населения, нуждающиеся в неотложной защите своих прав, освещены вопросы образования и просвещения в области прав человека, обеспечения единых стандартов защиты прав человека, в том числе с помощью международно-правовых актов и договоров в этой сфере. Однако вопросы охраны, предупреждения конституционных прав и свобод граждан не нашли должного освещения в указанном проекте.

Наличие правовых норм, закрепляющих возможность гражданина беспрепятственно пользоваться конституционными правами и свободами, вовсе не означает, что каждому гражданину автоматически гарантируется их реализация или охрана и защита. Наличие таких норм является необходимым, но отнюдь не достаточным условием для реализации личностью своих прав и свобод в практике общественных отношений.⁸² Требуется реализация провозглашенного в Конституции права личности, т.е. действительное получение ею того блага, которое составляет содержание данного права. В свое время Л.С. Явич писал, что право – ничто, если его положения не находят своей реализации в деятельности людей и их организаций, в общественных отношениях и что нельзя понять право, если отвлечься от механизма его реализации в жизни общества.⁸³

В юридической литературе реализация прав и свобод граждан рассматривается как регламентированный правовыми нормами процесс, обеспечивающий каждому гражданину те материальные и духовные блага, которые лежат в основе принадлежащих ему субъективных прав, а также защиту этих прав от любых посягательств. Как конечный результат, она означает достижение полного соответствия между требованиями норм совершить или воздержаться от совершения определенных поступков и суммой фактически последовавших действий.⁸⁴ Процесс реализации прав граждан носит достаточно сложный характер и имеет определенную структуру. Совокупность средств, обеспечивающих реализацию права, их применение и действие составляют особый механизм перевода общих предписаний в индивидуальное поведение субъектов права. Под механизмом реализации понимается способ осуществления прав и свобод, то есть особым образом согласованные правомерные положительные действия личности, всех обязанных и иных субъектов права, а также условия и факторы, влияющие на этот процесс.

Вопрос о структуре механизма реализации прав граждан в юридической науке является дискуссионным. Так, иногда в нем выделяют три составные части: 1) механизм обеспечения, являющийся предпосылкой осуществления прав граждан, 2) механизм непосредственной реализации - фактического претворения этих прав в жизнь и 3) механизм защиты, вступающий в действие при нарушении прав и направленный на их восстановление.⁸⁵ Это представляется не вполне правильным, поскольку и обеспечение и защита прав выступают как процессы, постоянно сопровождающие действие непосредственно механизма реализации.

С точки зрения К.Б. Толкачева, механизм реализации прав граждан состоит из двух подсистем: подсистемы обеспечения реализации прав и подсистемы действий (актов поведения) граждан по пользованию закрепленными правами,⁸⁶ то есть непосредственная реализация права.

Для понимания действия механизма правового обеспечения конституционных прав и свобод граждан необходимо: во-первых, раскрыть роль государства в обеспечении прав и свобод граждан; во-вторых, показать соотношение охраны и защиты норм права в сфере обеспечения прав и свобод как стадий процесса их реализации; в-третьих, охарактеризовать формы и способы реализации прав; в-четвертых, раскрыть систему гарантий данного процесса.

Одна из главных особенностей реализации конституционных прав и свобод заключается в том, что субъект постоянно должен пользоваться правами и свободами, например жизнью, здоровьем, то есть благами, неотъемлемыми от него. Характер многих конституционных прав и свобод делает ненужной юридическую деятельность гражданина, направленную на их получение, поскольку они принадлежат ему с момента рождения. Их осуществление выражается в определенном фактическом состоянии субъекта, который непрерывно пользуется благами в виде прав и свобод, и при этом само это пользование прямо не связано с действием или бездействием.⁸⁷

Конечно же, здесь речь идет лишь о юридическом аспекте обеспечения основных прав и свобод. В реальной жизни человек сам, руководствуясь инстинктом самосохранения и здравым смыслом, постоянно заботится о своих правах и свободах. От него самого во многом зависит, насколько комфортным будет его существование.

Исключение составляют лишь те случаи, когда гражданин вынужден прибегать к защите, например к необходимой обороне. В таких ситуациях гражданин сам осуществляет активные, юридически значимые действия по осуществлению и защите своих конституционных прав и свобод. Но в целом конституционные права и свободы гражданина обеспечиваются специальной деятельностью государства, направленной на охрану и защиту его благ. Государство возложило на себя обязанность создавать, насколько это возможно, условия осуществления конституционных прав и свобод гражданина. Реализуя эту обязанность, государство стремится свести к минимуму посягательства на конституционные права и свободы, а если они совершаются, то быстрее прореагировать на них. То есть реализация конституционных прав и свобод выражается в действиях государства по предупреждению, пресечению неправомерных посягательств на права и свободы гражданина, наказанию правонарушителей, возмещению ущерба. В этом состоит вторая особенность реализации исследуемой группы прав и свобод.

Необходимо отметить еще один аспект обеспечения государством конституционных прав и свобод граждан. Принцип свободы осуществления прав человека в Российской Федерации, равно как и во многих странах мира, имеет пределы своего действия. Допускается возможность ограничения конституционных прав и свобод посредством федерального закона. Субъектам Федерации такое право не предоставлено. Однако Федерация также ограничена в вопросах умаления прав и свобод человека сферами правового регулирования, его целями. Так, в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ закреплено: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

По мнению А.С. Мордовца, суть правового ограничения состоит в побуждении индивидов к социально полезному поведению, с одной стороны, и сдерживанию социально вредного поведения – с другой. Таким образом, ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина со стороны Российского государства предполагают решение следующих задач: 1) поддержание правопорядка; 2) обеспечение личной безопасности; 3) обеспечение внутренней и внешней безопасности общества и государства; 4) создание благоприятных условий для экономической деятельности и охраны всех форм собственности; 5) учет минимальных государственных стандартов по основным показателям уровня жизни, культурное развитие граждан.⁸⁸ Следует подчеркнуть, что задача обеспечения охраны прав и свобод граждан государством имеет первостепенное значение и возглавляет вышеприведенный перечень.

Представляется, что охрана и защита государством конституционных прав и свобод граждан от противоправных посягательств являются стадиями процесса реализации конституционных прав и свобод граждан. Именно в наличии этих двух стадий проявляется специфика реализации прав и свобод.

В научной литературе термины «охрана», «защита» и «обеспечение» получили различное толкование, в связи с чем возникает необходимость уточнения их содержания. Следует согласиться с мнением, что понятие «обеспечение» является родовым по отношению к понятиям «охрана» и «защита».⁸⁹ Оно включает в себя всю систему политических, экономических, социальных, духовных, правовых и иных мер и условий, направленных на наиболее полное пользование личностью социальными благами. Понятия «охрана» и «защита» рассматриваются либо как тождественные,⁹⁰ либо «защита» понимается как более узкий термин по сравнению с понятием «охрана», либо каждое из них наделяется самостоятельным содержанием.⁹¹

Представляется правильной позиция, в соответствии с которой под охраной понимаются взаимосвязанные меры, осуществляемые государственными органами и общественными организациями, направленные на предупреждение нарушений прав, на устранение их причин и способствующие нормальному процессу реализации личностью своих прав и свобод. Защита же предполагает принудительный (в отношении обязанного лица) способ осуществления права, применяемый в установленном законом порядке компетентными органами в целях восстановления нарушенного права. Именно на стадии защиты нарушение должно быть ликвидировано, а право восстановлено. Основным условием отнесения тех или иных мер к защите является наличие нарушения права или попытка его нарушить. А поскольку в любой момент осуществления права возможно его нарушение, постольку необходима и защита.

Особое внимание необходимо обратить именно на стадию охраны основных прав граждан, поскольку специфическая функция охраны права состоит в превентивном характере. «Мудрый законодатель, – отмечал К. Маркс, – предупредит преступление, чтобы не быть вынужденным наказать за него».⁹² От эффективности охраны основных прав и свобод граждан зависит полнота их реализации (например, права на жизнь, здоровье и физическую свободу). Для обеспечения беспрепятственного пользования такими благами, как конституционные права и свободы, главное значение имеет деятельность по предупреждению посягательств на них. Ведь пресечение посягательства на такие конституционные права, как жизнь и здоровье, а также наказание за убийство или причинение телесных повреждений в качестве мер защиты, восстановить процесс пользования жизнью и полноценным здоровьем не могут. Хотя этот момент не умаляет роли защиты права как стадии реализации.

Вместе с тем, как отмечают многие исследователи, в науке и практике нет единства взглядов на роль предупреждения, профилактики нарушений прав и свобод граждан. Так, И.В. Ростовщиков отмечает, что профилактику традиционно рассматривают в рамках средств и мер защиты (охраны) прав и свобод.⁹³ По его мнению, она, отличаясь от защиты прав и свобод, не всегда связана с уже совершенными конкретными нарушениями, обычно проявляется в виде мер общей и перспективной превенции. Он справедливо подчеркивает, что предупреждение посягательств на права и свободы личности есть особая разновидность гарантий их реализации, которая, в принципе, действует как через социальные, юридические, организационные факторы обеспечения прав и свобод (иногда даже путем применения поощрительных норм), так и через собственно правоохранительные меры компетентных органов.⁹⁴

Только государство и его органы обладают правом, государственно-властными полномочиями по осуществлению в масштабах всей страны мер по охране и защите конституционных прав и свобод. У общественных организаций и формирований, массовых правозащитных движений и иных организаций отсутствуют необходимые полномочия, силы и средства для того, чтобы обеспечить полноценную охрану и защиту прав и свобод человека и гражданина.

Возникает вопрос: так ли уж необходимо особое внимание к этому направлению правоохранительной и правозащитной деятельности государственных органов, к его выделению из общего комплекса задач по осуществлению власти и управления. Высказывается мнение, что выделить из всего комплекса государственной деятельности подсистему государственно-правовой охраны конституционных прав и свобод невозможно, так как вся деятельность государства и его органов как бы представляет или должна представлять в широком смысле их охрану и защиту. Более того, к примеру, защита средствами правосудия некоторых социальных прав граждан якобы нереальна, ибо она противоречит складывающимся в стране рыночным отношениям и интересам предпринимателей.⁹⁵

Необходимо отметить, что потребность в государственно-правовой охране прав и свобод граждан закономерно вытекает из усложнения характера и структуры экономических отношений, приватизации государственной и общественной собственности, значительного увеличения числа граждан, располагающих различными формами и видами собственности и нуждающихся в ее правовой охране и защите. Рост конфликтности и социальных противоречий в общественной жизни, признание ценности и неприкосновенности личности, охраны достоинства граждан и их коммуникаций, с одной стороны, и упразднение ряда ранее существовавших институтов социального контроля, способствовавших реализации прав, – с другой, определяют увеличение значения юридических форм охраны и защиты прав и свобод. Правовая форма охраны прав и свобод граждан становится реально действующей альтернативой тоталитарным, патерналистским методам этой охраны и защиты, господствовавшим в недавнем прошлом.

Государственная статистика последних лет свидетельствует о непрерывном росте количества обращений граждан в государственные органы за охраной и защитой своих прав и свобод. Показательны, в частности, данные работы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за последние три года. В 1998 г. (начиная с мая) в его адрес поступило 6978 жалоб и обращений граждан, в 1999 г. – 22815, в 2000 г. – 24985.⁹⁶ Аналогичная динамика отмечается в работе Администрации Президента РФ, Государственной Думы Федерального Собрания РФ, аппарата Правительства РФ, Конституционного Суда РФ, других федеральных судов, Прокуратуры РФ, Министерства внутренних дел Российской Федерации.

Дальнейшее совершенствование системы государственных гарантий основных прав и свобод граждан предполагает уяснение некоторых теоретических положений, определяющих сущность и особенности института государственно-правовой охраны конституционных прав и свобод граждан, лежащего в основе концепции механизма охраны. Целесообразно, на наш взгляд, выделить следующие проблемы: понятие и содержание института государственно-правовой охраны основных прав и свобод граждан; состояние государственно-правовой деятельности по охране основных прав и свобод на современном этапе развития; пути усиления государственно-правовых гарантий основных прав и свобод граждан в механизме государства; совершенствование системы органов государственной власти; возможности расширения сферы обжалования и государственного контроля; дифференциация процедур государственно-правовой охраны основных прав и свобод граждан; создание более благоприятных условий для активного участия граждан в охране их конституционных прав и свобод.

Рассмотрим более подробно наиболее важные из перечисленных вопросов.

Государственно-правовая охрана конституционных прав и свобод (согласно ст. 45 Конституции РФ) упрощенно понимается как деятельность управомоченных государственных органов и должностных лиц. Конституция предусматривает определенную обязанность, принимаемую на себя государством. Ей соответствует право человека и гражданина требовать государственной охраны от посягательств на его конституционные права и свободы. Государственная охрана прав и свобод человека и гражданина - это институт конституционного права. Он представляет собой юридический комплекс, с помощью которого государство обязано обеспечить соблюдение основных прав и свобод человека и гражданина, закрепленных, прежде всего, в Конституции РФ.

Закрепление этой обязанности в Конституции РФ отражает факт присоединения Российской Федерации к Международному пакту о гражданских и политических правах 1966 г. А это означает, что наше государство обязуется создавать условия, при которых право на юридическую охрану и защиту должно устанавливаться компетентными властями, и развивать возможности государственной охраны и защиты.

Конституция РФ устанавливает целый комплекс правовых норм, которые определяют сущность государственно-правовой охраны как института правового государства, представляющего ведущее направление деятельности органов государственной власти. Конституция определяет направления государственно-правовой охраны, основные права и свободы, подлежащие охране, виды соответствующей государственно-правовой деятельности, условия надлежащей организации государственно-правовой деятельности и гарантии законности реализации государственно-правовой охраны. Из конституционных положений, непосредственно определяющих содержание, структуру и формы государственно-правовой охраны прав и свобод граждан, представляется необходимым выделить следующие.

Конституция РФ определяет, что права и свободы граждан являются высшей ценностью, а государство обязуется признавать, соблюдать и защищать эти права и свободы (ст. 2). Эта норма более подробно раскрывается в других статьях Конституции РФ и в текущем законодательстве России. Признавая конституционные права и свободы, государство в своих законах конкретно определяет их содержание, объем, пределы, гарантии их соблюдения, а также обязанности человека (например, уплата налогов) и гражданина (военная служба и др.).

Конституционная обязанность государства соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина состоит в создании системы их охраны и защиты, в которую включаются меры по созданию условий реализации прав и свобод, судебные и административные органы, парламентские и президентские структуры, а также четкие юридические процедуры такой охраны и защиты.

Конституция РФ закрепляет исключительное право Российской Федерации регулировать права и свободы человека и гражданина, а также права национальных меньшинств (ст. 71). Понятие «регулирование» в данном случае означает, что задачами Федерации являются: определение перечня прав и свобод, их конституционно-правовое закрепление, установление конституционных и иных гарантий, механизмов и процедур их реализации и охраны, ответственности за их нарушение. Эти и другие элементы регулирования (конституционного, законодательного) прав и свобод человека приобретают основополагающее значение для всей правовой системы, всех отраслей права и субъектов права, в том числе и для всего механизма государственно-правовой охраны прав и свобод.

Охрана основных прав и свобод есть одновременно и их регулирование. Отнесение к ведению Российской Федерации конституционно-правового регулирования в сфере прав и свобод не только подчеркивает приоритет этой сферы, но и обеспечивает единство в подходе к правам и свободам человека и гражданина на всей территории России. В осуществлении функции регулирования прав и свобод, прежде всего, участвует Федеральное Собрание - Парламент РФ, а также Президент РФ, Правительство РФ и другие органы государственной власти как субъекты законодательной инициативы.

Конституция РФ закрепляет положение о Президенте РФ как гаранте прав и свобод человека и гражданина (ч. 2 ст. 80). Выполняя это положение, Президент РФ обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти, причем как федеральных, так и субъектов РФ. При Президенте РФ действует Комиссия по правам человека, которая образована Указом Президента РФ от 26 сентября 1993 г. № 1458 в целях усиления гарантий гражданских и политических прав граждан РФ. В соответствии с ч. 4 ст. 78 Конституции РФ Президент РФ осуществляет надзор и контроль за деятельностью органов исполнительной власти, в том числе через свою администрацию и полномочных представителей в федеральных округах и в субъектах РФ.

Согласно ст. 115 Конституции РФ Президент с целью предупреждения нарушений прав и свобод граждан может отменить постановление или распоряжение Правительства РФ в случае его противоречия федеральным законам и указам Президента или нарушения закона, определяющего права и свободы человека и гражданина. Согласно ст. 85 Конституции РФ Президент вправе приостанавливать действия актов органов исполнительной власти субъектов РФ в случае противоречия их Конституции РФ, федеральным законам, международным обязательствам РФ или в случае нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом.

Конституция РФ в гл. 5 возлагает некоторые полномочия по осуществлению государственного контроля за деятельностью органов исполнительной власти в сфере прав и свобод человека на законодательные органы государственной власти и, в частности, на палаты Федерального Собрания – Парламента РФ. В соответствии со ст. ст. 102, 103 Конституции РФ устанавливается контроль палат Федерального Собрания РФ за исполнением федерального бюджета Правительством РФ и подведомственными ему министерствами и ведомствами. В этих целях создается и действует Счетная палата РФ, которой обе палаты Федерального Собрания РФ полномочны давать поручения. Кроме того, установлена процедура ответов членов Правительства РФ на вопросы и запросы членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы.

Конституция РФ в ст. 114 возлагает на Правительство РФ полномочия по осуществлению мер по обеспечению законности, прав и свобод граждан, охране собственности и общественного порядка, борьбе с преступностью. В соответствии со ст. 12 Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» на Правительство возлагается полномочие по осуществлению государственного контроля за соблюдением прав и свобод граждан федеральными министерствами и ведомствами. В этой связи Закон уполномочивает Правительство РФ отменять акты федеральных органов исполнительной власти или приостанавливать их действие, применять меры дисциплинарного воздействия вплоть до увольнения к назначаемым Правительством РФ должностным лицам.

В целях охраны прав и свобод человека и гражданина на Министерство внутренних дел РФ возлагается обеспечение безопасности граждан, предупреждение и пресечение преступлений и административных правонарушений, раскрытие преступлений, охрана общественного порядка и обеспечение общественной безопасности (ст. 2 Закона РФ «О милиции»⁹⁷).

Конституция РФ в ч. 4 ст. 125 закрепляет полномочия Конституционного Суда РФ, имеющие важное значение для охраны и защиты конституционных прав и свобод личности. По жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов он правомочен проверять конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом. При этом проверяться может конституционность не любого закона, а только затрагивающего права и свободы. Конституционный Суд вынужден нередко отказывать в рассмотрении поступивших жалоб в связи с их неподведомственностью ему или с несоответствием требованиям закона.

Общеизвестно, что в юридической науке идет дискуссия о правовой природе решений Конституционного Суда, о том, являются ли они источником права. Придерживаясь идеи закрепления в будущем федеральном законе «О нормативных правовых актах Российской Федерации» специальной статьи о нормативной природе решений Конституционного Суда, представляется справедливым мнение, что, по крайней мере, постановления о толковании Конституции, о неконституционности положений законов и иных нормативных актов, о разрешении споров о компетенции имеют характер нормативных актов. Нередко они являются основанием для принятия федеральных законов либо отклонения их проектов, принятия указов Президента и постановлений Правительства.⁹⁸ Устранение пробела в законодательной конкретизации решений Конституционного Суда РФ активизирует деятельность по ликвидации дискриминационных норм в нашем государстве, возникающих в результате неопределенности закона, «искажения» его смысла правоприменителем, нереализованности отдельных конституционных норм.

Конституция РФ в ст. 129 закрепляет положение о статусе Прокуратуры РФ как системы государственных органов, осуществляющих надзор за исполнением действующих на территории России законов. Осуществление надзора за соблюдением прав и свобод человека и гражданина является самостоятельным направлением деятельности органов прокуратуры, в ходе которого рассматриваются и проверяются заявления, жалобы и иные сообщения о нарушении прав и свобод, принимаются меры по предупреждению и пресечению нарушений прав и свобод человека и гражданина, привлечению к ответственности лиц, нарушивших закон, и возмещению причиненного ущерба.

Конституция РФ в ч. 1 ст. 103 предусматривает введение института Уполномоченного по правам человека в РФ, необходимого для образования целостной системы защиты основных прав граждан. Принятие Федерального конституционного закона «Об Уполномоченном по правам человека в РФ» ⁹⁹явилось важной вехой на пути укрепления законности и гарантий прав личности в России.

Конституция РФ в ст. 12 закрепляет одну из основ российской демократии и публичной власти – местное самоуправление. В соответствии со ст. 132 Конституции РФ и ст. 6 Закона об общих принципах организации местного самоуправления¹⁰⁰ органы местного самоуправления осуществляют охрану общественного порядка. Это предполагает создание ими на подведомственной территории условий, гарантирующих безопасность личности, беспрепятственную реализацию гражданами конституционных прав и свобод. Важную роль в указанной сфере призвана играть милиция общественной безопасности. В районах, городах, районах городов, т.е. на уровне муниципальных образований, она создается и функционирует в качестве структурного звена в составе органов исполнительной власти – отделов (управлений) внутренних дел соответствующего субъекта РФ. То есть можно сказать, что таким образом осуществляется сочетание государственных и самоуправленческих начал в сфере охраны основных прав и свобод человека и гражданина.

Конституция РФ в ст. 46 закрепляет право каждого на обращение в суд – право человека и гражданина на правосудие. Этот принцип предполагает, что любой гражданин может обратиться за помощью к судебной власти в случае нарушения его прав и свобод, в том числе и органами государственной власти, местного самоуправления, общественными объединениями и должностными лицами. Конституция РФ выделяет право гражданина, пострадавшего от преступного посягательства, на доступ к правосудию (ст. 52). Однако право на правосудие не является исключительной привилегией потерпевшего от преступления. Согласно ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах «каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основе закона». Этот Международный пакт распространяет сферу права на судебную защиту в уголовном процессе.

В Конституции РФ, в ч. 3 ст. 46, закреплено право каждого в соответствии с международными договорами РФ обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. Однако кто должен решать, что все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты исчерпаны, пока неясно. Да и сами международные договоры по правам человека большинству граждан России не известны, потому они и не имеют представления, в какие межгосударственные органы и каким образом можно обращаться за защитой своих прав.

Конституция РФ в ч. 1 ст. 45 гарантирует государственную защиту прав и свобод человека и гражданина. В ч. 2 ст. 45 Конституция устанавливает право на обжалование в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц.

Конституция РФ в ст. 48 устанавливает право на получение квалифицированной юридической помощи, в ст. 52 – охрану законом права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью, в ст. 52 – полномочия государства по обеспечению доступа к правосудию и компенсации причиненного ущерба, в ст. 53 – право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, в ч. 2 ст. 55 – запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина, в ч. 3 ст. 55 – возможность ограничения федеральным законом прав и свобод человека и гражданина в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства, в ч. 3 ст. 41 – ответственность должностных лиц в соответствии с федеральным законом за сокрытие фактов и обстоятельств, создающих угрозу жизни и здоровью людей, в ст. ст. 15, 57, 58, 59, 62 – обязанности человека и гражданина на территории Российской Федерации.

Конституция РФ и действующее законодательство закрепляют целый ряд положений, посвященных юридическим процедурам, формам и методам охраны основных прав и свобод человека и гражданина.

Указанные правовые нормы как первичные правила поведения составляют живую ткань закона. От их правильного определения и «набора» в тех или иных видах актов зависит очень многое.¹⁰¹ Конституционно-правовые нормы института охраны основных прав и свобод граждан являются нормами высокой регулятивной концентрации, своего рода обобщенными моделями поведения субъектов права. Поэтому в указанных нормах нередко отсутствует традиционная триада элементов и норма-диспозиция является наиболее типичной. Но при этом можно - и для этого есть все основания - выделить среди них конституционные нормы-дефиниции, нормы-цели, нормы-принципы, дозволительные нормы, компетенционные нормы, нормы-запреты, нормы-императивы. Уяснение природы и видов этих норм важно для правильной ориентации субъектов права и их адекватных правовых действий. В противном случае потенциал норм выявляется и используется либо не полностью, либо ошибочно.

Эти разновидности норм предопределяют в основных чертах классификацию норм всего института государственно-правовой охраны основных прав и свобод граждан. Конституционные нормы-дефиниции либо воспроизводятся в последующих законах полностью, либо служат основой построения закона и формулирования его норм. Конституционные нормы-принципы и нормы-цели служат базой для создания аналогичных норм в законах. Так, положения ст. 2 Конституции РФ о человеке, его правах и свободах как высшей ценности получили развитие в ст. 3 (об ответственности, гласности и обеспечении прав и свобод человека и гражданина) Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации»¹⁰² и в ст. 1 (о защите прав и свобод граждан) Закона Российской Федерации «О милиции».

Нормы общерегулирующие, включая компетенционные, и конкретно-регулирующие, императивные, используются в данном институте охраны основных прав и свобод особенно часто. Это нормы о предметах ведения Российской Федерации и ее субъектов, о полномочиях органов государственной власти, о взаимоотношениях государственных органов между собой, об отношениях публичных властей с физическими и юридическими лицами. Часто эти нормы выражены как обязанности соответствующих субъектов конституционно-правовых отношений. Так, п. 2 ст. 15 Конституции РФ, устанавливающий, что органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы, «развернут» и конкретизирован в ст. 10 Закона «О милиции».

В формировании института государственно-правовой охраны основных прав и свобод применяются и дозволительные нормы, позволяющие гражданам свободно использовать свои права и свободы, а государственным органам в процессе охраны прав и свобод – проявлять творчество в ходе правоприменения, с учетом принципа «запрещено все, что не дозволено». Так, нормы гл. 2 Конституции РФ получили развитие в законах о выборах, о гражданстве, о въезде и выезде из страны, об избирательных правах граждан, о средствах массовой информации и др. Закон РФ «О милиции», развивая ст. 45 Конституции РФ о гарантировании государственной защиты прав и свобод граждан, устанавливает права милиции (ст. 11) на совершение действий, необходимых для охраны и защиты основных прав и свобод граждан (например, пресечение преступлений и административных правонарушений, в том числе связанных с нарушением прав и свобод).

Диспозитивные нормы регулируют деятельность многих государственных органов: Президента РФ, Федерального Собрания РФ, Правительства РФ, федеральных судов, органов прокуратуры, внутренних дел, милиции и др. Причем эти нормы получили свое развитие в соответствующих законах, регулирующих организацию и деятельность данных органов в сфере охраны основных прав и свобод граждан.

Включение норм-запретов в институт охраны основных прав и свобод рассчитано на их превентивное действие для сохранения правомерного поведения юридических и физических лиц. Они служат своеобразными индикаторами возможных противоправных действий. Так, статья – ст. 56 (п. 3) – Конституции РФ устанавливает, что не подлежат ограничению в условиях чрезвычайного положения права и свободы, предусмотренные ст. ст. 20, 21, 23 (ч. 1), 24, 28, 34 (ч. 1), 40 (ч. 1), ст. ст. 46 – 54 Конституции РФ.

Охранительные нормы (нормы-санкции) выступают как средство применения мер ответственности за правонарушения в сфере основных прав и свобод граждан. Так, конституционные нормы предусматривают следующие меры конституционной ответственности: а) отмена, приостановление, аннулирование правовых актов; б) отставка органа, должностного лица; в) досрочное прекращение полномочий; г) отзыв; д) введение специальных, в том числе временных, режимов; е) роспуск органа; ж) реорганизация государственных структур; з) отказ в регистрации; и) запрет. Вид этой юридической ответственности еще недостаточно хорошо разработан и требует дополнительной проработки и широкого внедрения.

Большую группу норм-санкций, предусматривающих ответственность за нарушения основных прав и свобод, составляют отсылки к мерам уголовной, административной, материальной ответственности, предусмотренным в отраслевом законодательстве. Так, в действующем Уголовном кодексе РФ предусмотрены меры уголовной ответственности за преступления против личности, государственной власти, основ конституционного строя.

Нормы-санкции могут содержаться и в материальных нормах (преимущественно компетенционных), процессуальных (регламентах), коллизионных нормах, нормах согласительных процедур (по порядку урегулирования разногласий между органами исполнительной власти) и др. К сожалению, и вторая и третья группы указанных норм также недостаточно полно и детально разработаны с точки зрения охраны и защиты основных прав и свобод граждан.

Таким образом, для формирования и действия института государственно-правовой охраны основных прав и свобод граждан весьма важны внутренние связи конституционно-правовых норм. Их отсутствие или слабость ведут к снижению эффективности законодательного регулирования и, в конечном счете, к неудовлетворительному обеспечению действия основных прав и свобод. И напротив, обеспечение связей между нормами внутри закона, между однородными нормами разных законов, соблюдение пропорций между отдельными блоками института позволяет использовать высокий потенциал всего комплекса государственно-правовой охраны основных прав и свобод граждан.

Задача развития материальных, организационных и процессуальных основ реализации права на государственно-правовую охрану конституционных прав и свобод требует совершенствования всей системы государственно-правовой охраны, обеспечения условий интенсификации правоохранительной функции государственных органов.

Содержание правоохранительной функции государственных органов складывается из нескольких элементов: а) предупреждения нарушения прав; б) восстановления нарушенного права; в) отмены законодательных и подзаконных нормативных актов в случае их противоречия закону (признания их недействительности); г) возмещения ущерба и морального вреда, причиненного человеку и гражданину; д) решения вопроса об ответственности нарушителя прав человека и гражданина.

С другой стороны, в конституционном законодательстве еще не сформировались соответствующие подотрасли, направленные на обеспечение конституционных прав и свобод граждан. Многочисленные правовые средства, направленные на поддержку конституционных прав и свобод, находятся в различных отраслях права и законодательства, не взаимосвязаны между собой, порой излишне обособлены и противоречат друг другу.

Думается, несмотря на многообразие видов обеспечения (охраны и защиты) основных прав и свобод граждан, необходимо говорить об общих принципах, целях, задачах его осуществления, характерных для всех сфер правообеспечительной деятельности и для всех органов, ее осуществляющих. Учитывая всевозрастающую роль прав и свобод человека и гражданина в государственной и общественной жизни, в обеспечении устойчивого развития современного мира,¹⁰³ представляется возможным говорить об особой роли охраны прав и свобод, предупреждения их нарушений как важной функции государственных органов, и в первую очередь правоохранительных органов.

Заключение

В настоящее время права человека развиваются на фоне резких противоречий, которые исследуются явно недостаточно, но они имеют тенденцию к развитию и углублению и влияют на состояние прав человека.

Противоречие, с одной стороны, между процессом глобализации современного мира, и, с другой стороны, возрастанием значимости, своеобразия ценностей различных цивилизаций с их культурой, традициями, стремлением сохранить свою самобытность и специфику образа жизни. Е.А. Лукашева отмечает, что «Мы в основном обращаем внимание на универсальный характер прав человека, в наших подходах преобладает евроцентристский подход. Однако оценивая тенденции в развитии прав человека следует взвешенно подходить к соотношению европейских универсальных стандартов и традиционализма, культуры, религии иных цивилизаций (индийской, исламской африканской…)»¹⁰⁴

Эта проблема в настоящее время становится все более актуальной. На фоне всеобщей глобализации сфера межгосударственных отношений активно осваивается новыми действующими лицами, среди которых представители этнических групп и их объединений. По мнению некоторых авторов, именно процессы интеграции и унификации, увеличение числа решений, принимаемых на наднациональном уровне, способствуют возрождению локализма и регионализма.

В связи с описанными выше явлениями значительно возрастает количество нормативных актов, регулирующих права и свободы человека и гражданина и, соответственно, количество норм в данной сфере. Тенденция увеличения сектора нормативного регулирования в области субъективных прав, многократного дублирования норм в различных правовых актах, а также появления новых субъективных прав, ранее не известных юридической науке, видимо, будет сохраняться.

Данные обстоятельства имеют не только положительные, но и отрицательные стороны. Так, многократное дублирование норм, регулирующих права и свободы человека и гражданина, зачастую приводит к необоснованному усложнению нормативной базы, возникновению ряда противоречий между различными нормативно-правовыми актами, что объясняется недостаточной юридической техникой. Это приводит к тому, что на фоне декларирования большинства необходимых индивиду субъективных прав, человек не всегда в состоянии ими воспользоваться по причине усложненного механизма реализации.

Указанные проблемы сильно усугубляются правотворчеством субъектов, которые, в нарушение положений Конституции РФ о разделении предметов ведения, активно принимают нормы, регулирующие права и свободы человека и гражданина, а также в своих нормативных актах дублируют положения конституции и федерального законодательства.

Считаю необходимым отметить, что на фоне положения ч. 1 ст. 15 Конституции РФ о том, что «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации», дублирование субъектами федеральной Конституции выглядит несколько излишним. Полагаю, что в данном случае возможно ограничиться формулировкой о том, что в регионе признаются и гарантируются права и свободы, установленные федеральным законодательством.

Не вызывает сомнений тот факт, что одним из важнейших условий упрочения российской государственности, обеспечения прав и свобод человека и гражданина на всей территории России является соблюдение принципа верховенства Конституции РФ и федеральных законов, который подразумевает также единое применение всех норм федерального законодательства на территории федеративного государства. Данный принцип закреплен в ст. 15 Конституции России и ст. 1 ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации».¹⁰⁵ На фоне данных норм во многих субъектах Российской Федерации со ссылкой на целесообразность, национальные, религиозные особенности и нужды по-прежнему принимаются правовые акты, противоречащие Конституции Российской Федерации и федеральным законам, что приводит к ущемлению прав граждан. Данный факт подтверждается исследованиями ряда правозащитных организаций, действующих на территории России.

Еще одной угрозой принципу верховенства федеральной Конституции является несоответствие Конституции РФ некоторым международным нормам и принципам в области прав человека. К сожалению, данная проблема недостаточно изучена в правовой науке. Полагаю, что сложившуюся ситуацию можно исправить путем принятия Конституционным Судом РФ решений по толкованию норм Конституции в соответствии с международными нормами и принципами, что позволило бы несколько сгладить обозначенную проблему.

На фоне повсеместного закрепления прав человека в различных нормативных актах, на первое место выступает проблема взаимодействия и конкуренции различных прав и свобод. В настоящее время данный аспект не урегулирован в правовом порядке, не существует иерархии прав, которая обладала бы определенной юридической силой, поэтому данный вопрос, как правило, решается на основе судейского усмотрения. Это относится не только к российской правовой системе. Схожие проблемы имеются в большинстве государств, а также в международных органах по защите прав человека. Чтобы избежать усугубления данной ситуации, необходимо разработать определенную иерархию прав и свобод человека и гражданина, которая могла бы получить позитивное закрепление в нормативных актах.

Список используемой литературы

Нормативно-правовые акты Российской Федерации

Конституция РФ. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с изм. от 25.07.2003) // РГ от 25.12.1993 № 237, СЗ РФ от 28.07.2003, № 30, ст. 3051.

Федеральный конституционный закон «О чрезвычайном положении» от 30.05.2001 № 3-ФКЗ (ред. от 30.06.2003) // СЗ РФ от 04.06.2001, № 23, ст. 2277, СЗ РФ от 07.07.2003, № 27 (ч. 1), ст. 2697.

Федеральный конституционный закон «О военном положении» от 30.01.2002 № 1-ФКЗ // СЗ РФ от 04.02.2002, № 5, ст. 375.

Федеральный конституционный закон «О Правительстве Российской Федерации» от 17.12.1997 № 2-ФКЗ (ред. от 03.11.2004) // СЗ РФ от 22.12.1997, № 51, ст. 5712, СЗ РФ от 08.11.2004, № 45, ст. 4376.

Федеральный конституционный закон «Об уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» от 26.02.1997 № 1-ФКЗ // СЗ РФ от 03.03.1997, № 9, ст. 1011.

Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 04.07.2003) // СЗ РФ от 06.01.1997, № 1, ст. 1, СЗ РФ от 07.07.2003, N 27 (ч. 1), ст. 2698.

Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 28.12.2004) // СЗ РФ от 17.06.1996, № 25, ст. 2954, РГ от 30.12.2004, № 290.

Гражданский Кодекс РФ (часть первая) от 30.11.1996 № 51-ФЗ (ред. от 30.12.2004) // СЗ РФ от 05.12.1994, № 32, ст. 3301, РГ от 31.12.2004, № 292.

Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 04.11.2004) // СЗ РФ от 13.01.1997, № 2, ст. 198, СЗ РФ от 08.11.2004, № 45, ст. 4379.

Земельный Кодекс Российской Федерации от 25.10.2001 № 136-ФЗ (ред. от 29.12.2004) // СЗ РФ от 29.10.2001, № 44, ст. 4147, РГ от 30.12.2004, № 290.

Трудовой Кодекс РФ от 30.12 2001 № 197-ФЗ (ред. от 29.12.2004) // СЗ РФ от 07.01.2002, № 1 (ч. 1), ст. 3, РГ от 31.12.2004, № 292.

Федеральный закон «Об обороне» от 31.05.1996 № 61-ФЗ (ред. от 29.12.2004) // СЗ РФ от 03.06.1996, № 23, ст. 2750, РГ от 12.01.2005, № 1.

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 № 125-ФЗ (ред. от 29.06.2004) // СЗ РФ от 29.09.1997, № 39, ст. 4465, СЗ РФ от 05.07.2004, № 27, ст. 2711.

Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 28.08.1995 № 154-ФЗ (ред. от 08.12.2003) // СЗ РФ от 28.08.1995, № 35, ст. 3506, СЗ РФ от 15.12.2003, № 50, ст. 4855.

Закон РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22.12.1992 № 4180-1 (ред. от 20.06.2000) // ВСНД и ВС РФ от 14.01.1993, № 2, ст. 62, СЗ РФ от 26.06.2000, № 26, ст. 2738.

Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (ред. от 29.12.2004) // ВСНД и ВС РФ от 19.08.1993, № 33, ст. 1318, СЗ РФ от 06.12.2004, № 49, ст. 4850.

Закон РФ «О милиции» от 18.04.1991 № 1026-1 (ред. от 22.08.2004) // ВСНД и ВС РСФСР от 18.04.1991, № 16, ст. 503, СЗ РФ от 30.08.2004, № 35, ст. 3607.

Указ Президента РФ «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы» от 16.05.1996 № 724 // СЗ РФ от 20.05.1996, № 21, ст. 2468.

Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «о порядке введения в действие закона российской федерации «О внесении изменений и дополнений в закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-Процессуальный Кодекс РСФСР, Уголовный Кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» в связи с запросом Московского Городского Суда и жалобами ряда граждан» от 02.02.1999 № 3-П // СЗ РФ от 08.02.1999, № 6, ст. 867.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31.10.1995 № 8 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1996. – № 1.

Постановление ГД ФС РФ «Об обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «К Президенту Российской Федерации В.В. Путину о преждевременности ратификации Протокола № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (относительно отмены смертной казни) от 28 апреля 1983 года» от 15.02.2002 № 2483-III ГД // СЗ РФ от 25.02.2002, № 8, ст. 799.

Международные нормативно-правовые акты

Всеобщая Декларация прав человека. (Принята 10.12.1948 Генеральной Ассамблеей ООН) // Российская газета от 05.04.1995.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (вместе с Протоколом № 1 (Подписан в г. Париже 20.03.1952), Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый протокол к ней (Подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), Протоколом № 7 (Подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // СЗ РФ от 08.01.2001, № 2, ст. 163.

Протокол № 6 к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни (ETS № 114). Подписан в г. Страсбурге 28.04.1983 // Российская газета от 05.04.1995.

Международный пакт «О гражданских и политических правах» от 16.12.1966 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. – № 12.

Международный пакт «Об экономических, социальных и культурных правах» от 16.12.1966 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. – № 12.

Конвенция о правах ребенка (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1989) // Сборник международных договоров СССР, выпуск XLVI, 1993.

Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него (Заключена 09.12.1948) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. – М.: Юридическая литература, 1990. – С. 98 – 103.

Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (Принята 21.12.1965 Резолюцией 2106 (XX) Генеральной Ассамблеи ООН) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. – М.: Юридическая литература, 1990. – С. 125 – 139.

Специальная литература

Алексеев С. С. Права человека как институт естественного и позитивного права / Права человека. История, теория и практика. Учебное пособие. // Отв. Ред. Б. Л. Назаров. – М., 1995.

Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия. Опыт комплексного исследования. – М., 1999.

Бабурин С. Н. Территориальные режимы и территориальные споры: государственно-правовые проблемы. – М., 2001.

Бабурин С. Н. Территория государства: правовые и геополитические проблемы. – М., 1997.

Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. Учебник для вузов. – М., 1999.

Безопасность личности (граждан России) и социально-политическая ситуация в стране // Научные проблемы национальной безопасности Российской Федерации. Вып. 2. – М., 1998.

Боброва Н. А. Гарантии реализации государственно-правовых норм. – Воронеж, 1984.

Бэкон Ф. Собрание сочинений. – М., 1991.

Вагацума С., Ариидзуми Т. Гражданское право Японии. – М., 1993.

Веберс Я. Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском праве и семейном праве. – Рига, 1975.

Витрук Н. В. Юридическая природа конституционных прав и свобод граждан. / Конституционный статус личности в СССР. – М., 1980.

Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. – М., 1972.

Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. Учебное пособие. – М., 1997.

Гамбаров Ю. С. Свобода и ее гарантии. Популярные социально-юридические очерки. – СПб., 1910.

Германское право. Ч. 1. – М., 1996.

Голландская правовая культура / Отв. ред. В.В. Бойцова и Л.В. Бойцова. – М., 1998.

Гражданское право: Учеб. Часть первая. / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева. – М., 1997.

Григорян Л. А. Конституция СССР – правовая основа организации и деятельности органов внутренних дел / Конституционно-правовые основы организации и деятельности органов внутренних дел: Труды Академии МВД СССР. – М., 1982.

Дождев Д. В. Римское частное право. Учебник для вузов. – М., 1996.

Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2000 году. – М., 2001.

Иванов А. П. основные признаки конституционных прав и обязанностей советских граждан. Автореф. дис. канд. юрид. наук. – Саратов, 1969.

Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. – М., 1916.

Козлова Е. И. Конституционные права и свободы человека и гражданина. / Государственное право Российской Федерации. // Под ред. О. Е. Кутафина. – М., 1996.

Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Ю. В. Кудрявцева. – М., 1996.

Конституционное законодательство России. / Под ред. Ю. А. Тихомирова. – М., 1999.

Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учеб. / Под ред. Б. А. Страшуна. – М., 1995.

Корешкова И. Н. Конституционные права и свободы советских граждан и их развитие в текущем законодательстве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. – М., 1981.

Кутафин О. Е. Основные права, свободы и обязанности граждан СССР / Советское государственное право: Учебник. – М., 1985.

Лазарев В. В. Применение советского права. – Казань, 1972.

Лозбинев В. В. Институт чрезвычайного положения в Российской Федерации (теория, законодательство, практика). – М., 2001.

Лукьянов И. Ф. Сущность категории «свойство». – М., 1982.

Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. – М., 2000.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1.

Материалисты Древней Греции. – М., 1955.

Матузов Н. И. Правовая система и личность. – Саратов, 1937.

Мор Т. Избранные сочинения. – М., 1984.

Мордовец А. С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина. – Саратов, 1997.

Морозов В. В., Морозов В. Д. Диалектика: системы и развитие. – Минск, 1978.

Назаренко А. Ф. Универсальные связи бытия. / Философия. Учебник для юридических вузов. // Под ред. В. П. Сальникова, В. П. Федорова, Г. Н. Хана, Б. К. Джегутанова. – СПб., 1999.

Ожегов С. И. Словарь русского языка. – М., 1985.

Основные институты гражданского права зарубежных стран (сравнительно-правовое исследование) / Под. ред. В.В. Залесского. – М., 2000.

Основы национальной безопасности / Под общ. ред. В.Л. Манилова. – М., 1998.

Ростовщиков И. В. Права личности в России: их обеспечение и защита органами внутренних дел. – Волгоград, 1997.

Рудинский Ф. М. Личность и социалистическая законность. – Волгоград, 1976.

Серебровский В. И. Избранные труды по наследственному и страховому праву. – М., 1997.

Теория государства и права / Под ред. В. В. Лазарева. – М., 2001.

Тертуллиан. Апология VIII в. / Богословские труды. – М., 1984.

Тихонова Б. Ю. Субъективные права советских граждан, их охрана и защита: Автореф. дис... канд. юрид. наук. – М., 1972.

Толкачев К. Б. Место органов внутренних дел в механизме реализации личных конституционных прав и свобод граждан: Автореф. дис... канд. юрид. наук. – М., 1982.

Уголовный кодекс ФРГ. / Пер. с нем. – М., 2000.

Уемов А. И. Вещи, свойства и отношения. – М., 1963.

Упоров И. В. Правовое регулирование естественных прав и свобод человека в местах лишения свободы. – Рязань, 1998.

Философский словарь. / Под ред. И. Т. Фролова. Изд. Пятое. – М., 1987.

Хвостов В. М. Система римского права. – М., 1996.

Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. – М., 1912.

Явич Л. С. Общая теория права. – Л., 1971.

Enneccerus L., Ripp Th., Wolf M. Lerhburch des burgerlichen Rechts. Allgemeiner Teil. Bd.1., Abt.1. Marburg. 1928.

Периодическая литература

Кашепов В. П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и средства ее реализации. // Государство и право. – 1998. – № 2.

Коротков А. П., Соковых Ю. Ю. Правовые средства управлениями кризисными ситуациями: сравнительный анализ международно-правового и внутригосударственного регулирования // Государство и право. – 1997. – № 10.

Митюков М. А. Акты Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации: общая характеристика и статистический анализ. // Журнал российского права. – 2001. – № 6.

Патюлин В. А. Субъективные права граждан: Основные черты, стадии, гарантии реализации. // Советское государство и право. – 1974. – № 6.

Права человека: итоги века, тенденции, перспективы // Государство и право. – 2001. – № 5.

Пучкова М. В. Нормативные акты Совета Министров союзной республики в механизме реализации конституционных прав граждан // Советское государство и право. – 1985. – № 3.

Сидоров В. Кого исправляет смертная казнь? // Российская юстиция. – 2001. – № 4.

Судебная практика

Решение Европейского Суда от 27 сентября 1995 г. по делу «Маканн и другие против Соединенного Королевства» (McCann and Others v. UK) // Консультант Плюс. Красноярский выпуск.

Пункты 77, 78 решения Европейского Суда по правам человека от 27 июля 1998 г. по делу «Гюлек против Турции» (Gulec v. Turkey). // Консультант Плюс. Красноярский выпуск.

Постановление Европейского суда по правам человека от 22.10.1981 «Даджен (Dudgeon) против Соединенного Королевства» // Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. – М.: Норма, 2000. – С. 360 – 384. (Извлечение)

1 См. подробнее: Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. / Отв. ред. Е.А. Лукашева. М., 2000.

2 См.: Основы национальной безопасности / Под общ. ред. В.Л. Манилова. – М., 1998. – С. 26, 90, 166, 198; Безопасность личности (граждан России) и социально-политическая ситуация в стране // Научные проблемы национальной безопасности Российской Федерации. Вып. 2. – М., 1998. – С. 31 – 35.

3 Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учеб. / Под ред. Б. А. Страшуна. – М., 1995. – С. 121.

4 См.: Лозбинев В. В. Институт чрезвычайного положения в Российской Федерации (теория, законодательство, практика). – М., 2001. – С. 140 – 141.

5 Федеральный конституционный закон «О чрезвычайном положении» от 30.05.2001 № 3-ФКЗ (ред. от 30.06.2003) // СЗ РФ от 04.06.2001, № 23, ст. 2277, СЗ РФ от 07.07.2003, № 27 (ч. 1), ст. 2697.

6 Федеральный конституционный закон «О военном положении» от 30.01.2002 № 1-ФКЗ // СЗ РФ от 04.02.2002, № 5, ст. 375.

7 Бабурин С. Н. Территория государства: правовые и геополитические проблемы. – М., 1997. – С. 98; Он же. Территориальные режимы и территориальные споры: государственно-правовые проблемы. – М., 2001. – С. 75.

8 Федеральный закон «Об обороне» от 31.05.1996 № 61-ФЗ (ред. от 29.12.2004) // СЗ РФ от 03.06.1996, № 23, ст. 2750, РГ от 12.01.2005, № 1.

9 Гражданский Кодекс РФ (часть первая) от 30.11.1996 № 51-ФЗ (ред. от 30.12.2004) // СЗ РФ от 05.12.1994, № 32, ст. 3301, РГ от 31.12.2004, № 292.

10 См.: Гражданское право: Учеб. Часть первая. / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева. – М., 1997. – С. 58.

11 См.: Коротков А. П., Соковых Ю. Ю. Правовые средства управлениями кризисными ситуациями: сравнительный анализ международно-правового и внутригосударственного регулирования // Государство и право. – 1997. – № 10. – С. 70.

12 Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Ю. В. Кудрявцева. – М., 1996. – С. 388.

13 См.: Лозбинев В. В. Указ. соч. С. 169 – 171, 184 – 185.

14 Трудовой Кодекс РФ от 30.12 2001 № 197-ФЗ (ред. от 29.12.2004) // СЗ РФ от 07.01.2002, № 1 (ч. 1), ст. 3, РГ от 31.12.2004, № 292.

15 Земельный Кодекс Российской Федерации от 25.10.2001 № 136-ФЗ (ред. от 29.12.2004) // СЗ РФ от 29.10.2001, № 44, ст. 4147, РГ от 30.12.2004, № 290.

16 Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 04.07.2003) // СЗ РФ от 06.01.1997, № 1, ст. 1, СЗ РФ от 07.07.2003, N 27 (ч. 1), ст. 2698.

17 Решение Европейского Суда от 27 сентября 1995 г. по делу «Маканн и другие против Соединенного Королевства» (McCann and Others v. UK)

18 Пункты 77, 78 решения Европейского Суда по правам человека от 27 июля 1998 г. по делу «Гюлек против Турции» (Gulec v. Turkey).

19 Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. Учебник для вузов. М., 2001 г., с. 165.

20 Нурумов Д.И. Становление и развитие международной системы защиты прав человека. Автореф. дис. на соискание уч. степени к.ю.н. М., 2000 г. С. 7.

21 И.И. Лукашук. Глобализация и государство. // Журнал российского права, №4, 2001 г.

22 См. подробнее: Валеев Р.М. Контроль в современном международном праве. Автореф. дисс. На соискание уч. степени к.ю.н. Казань, 1999 г.

23 Курдюков Г.И. Реализация норм международного права в сфере внутренней компетенции.//Международное и внутригосударственное право: проблемы сравнительного правоведения. Отв. ред. Г.В. Игнатенко. Свердловск, 1984 г. С. 25.

24 Обзор процесса заключения многосторонних договоров. Доклад генерального секретаря. 36 сессия Генеральной Ассамблеи. А/36/553/Аdd2/.

25 Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. Отв. ред. Е.А. Лукашева. М., 2000 г., с. 263.

26 Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. Отв. ред. Е.А. Лукашева. М., 2000 г., с. 264.

27 Нерсесянц В.С. Права человека в истории политической и правовой мысли (от древности до декларации 1789 г.) // Права человека в истории человечества и в современном мире. Отв. ред. Лукашева Е.А. М., 1989 г., с. 23.

28 В. Терехов. Бить или не бить за права человека? С одной стороны Камбоджа, с другой – Косово. // Времена #83, 15 Апреля 2000 г.

29 Нурумов Д.И. Становление и развитие международной системы защиты прав человека. Автореф. дис. на соискание уч. степени к.ю.н. М., 2000 г. С. 7.

30 Нурумов Д.И. Становление и развитие международной системы защиты прав человека. Автореф. дис. на соискание уч. степени к.ю.н. М., 2000 г. С. 22.

31 Сума Сайон Мамадуба Международно-правовая защита вооруженных сил ООН для проведения операций по поддержанию мира. Дис. на соискание уч. степени к.ю.н. М., 2000 г.; Ибрагим Ахмед Хадж Юсеф Абдалла Международные и национальные механизмы защиты прав человека на ближнем востоке. Дис. на соискание уч. степени к.ю.н. М., 1999 г.; Аль- Али Насер Абдель Рахим Универсализм и исламская концепция прав и свобод человека. Дис. на соискание уч. степени к.ю.н. М., 1999 г. и др.

32 Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. Отв. ред. Е.А. Лукашева. М., 2000 г., с. 265.

33 Henkin L. The Age of Rights. Columbia University Press, New York, 1990, p. 32.

34 Горшкова С.А. Европейская защита прав человека и реформирование российской судебной правовой системы.//"Журнал российского права", N 7, 2002 г.

35 Суркова В.В. К вопросу о двойственном характере прав человека.// Власть силы и сила власти. Сборник научных трудов. М., 1996 г. с. 62.

36 Курс международного права. Т. 6. М., 1992. С. 163. Цит. по. Игнатенко Г.В. Международно признанные права и свободы как компоненты правового статуса личности.// Правоведение, №1, 2001 г., с. 93.

37 Игнатенко Г.В. Международное право и общественный прогресс. М., 1972 г.

38 Erlich L. Prawo miedzynarodowe. Warszawa, 1958.

39 XXI Ежегодное собрание Советской ассоциации международного права. Тезисы докладов. М., 1978 г, с. 174-175, Лукашук И.И. Международно-правовое регулирование международных отношений (системный подход). М., 1975 г. с. 4, Анцилотти Д. Курс международного права. М., 1961 г., Т. 1. С 345-346, Буткевич В.Г. Экономическая интеграция стран социалистического содружества и соотношение международного и внутригосударственного права.//Вестник Киевского университета. Международные отношения и международное право. Вып. 4. Киев, 1977 г. с. 32-33. и др.

40 Berezowski C. Wzaemny stosunek prawa miedzynarodowego i prawa krajowego.//Panstwo i prawo, Warszawa, 1964, №8-9

41 Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. Киев, 1981 г.

42 Усенко Е.Т. Теоретические проблемы соотношения международного и внутригосударственного права. М., 1979 г. с. 77.

43 Игнатенко Г.В. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью. Учебное пособие. Свердловск, 1980 г. С. 42; Игнатенко Г.В. Взаимодействие внутригосударственного и международного права. Учебное пособие. Свердловск, 1981 г. С. 17.

44 "Собрание законодательства РФ", 29.07.2002, N 30, ст. 3032.

45 "Собрание законодательства РФ", 29.07.2002, N 30, ст. 3030 (данный закон вступает в силу с 01.01.2004 г.)

46 "Собрание законодательства РФ", 13.01.2003, N 2, ст. 170.

47 "Собрание законодательства РФ", 15.07.2002, N 28, ст. 2790.

48 "СУ РСФСР", 1923, N 32, ст. 360.

49 Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов.

М.: Юридическая литература, 1990. С. 436 - 453.

50 Там же. С. 412 - 436.

51 Курдюков Г.И. Реализация норм международного права в сфере внутренней компетенции.//Международное и внутригосударственное право: проблемы сравнительного правоведения. Отв. ред. Г.В. Игнатенко. Свердловск, 1984 г. С. 26.

52 Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества России и Совета Европы в области прав человека. Саратов, 1999 г. С. 213.

53 Карташкин В.А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М., 1995 г. С. 5.

54 Баглай М.В. Конституционное право РФ. Учебник для вузов. М., 2000 г. С. 24

55 А.Б. Алексева, В.М. Жуйков, И.И. Лукашук Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации. М., 1996 г., с. 12.

56 Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества России и Совета Европы в области прав человека. Саратов, 1999 г. С. 227.

57 См. решение по делу Акдивар и другие против Турции от 16 сентября 1996 г.// Reports, 1996 г, с. 19, п. 78.

58 Горшкова С.А. Стандарты Совета Европы по правам человека и российское законодательство. М., 2001 г., с. 206.

59 Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. В 2-х т. Председатель редакционной коллегии В.А. Туманов., с. 344.

60 См. дело №4855553/99 Компания «Совтрансавто холдинг» против Украины.// Бюллетень Европейского Суда по правам человека. №1, 2003 г., с. 17.

61 Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. В 2-х т. Председатель редакционной коллегии В.А. Туманов., с. 339-361.

62 01.11.98 г. В связи с всуплением в силу Протокола №11 положения Конвенции были изменены.

63 Бюллетень Европейского Суда по правам человека. №3, 2003 г., с. 9-10.

64 Бюллетень Европейского Суда по правам человека. №3, 2003 г., с. 13.

65 Бюллетень Европейского Суда по правам человека. №3, 2003 г., с. 14.

66 Бюллетень Европейского Суда по правам человека. №3, 2003 г., с. 16.

67 "Собрание законодательства РФ", 06.04.1998, N 14, ст. 1514.

68 Международные акты о павах человека. Сборник документов. Сост. Карташкин В.А., Лукашева Е.А. М., 2002 г. С. 52-74.

69 Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества России и Совета Европы в области прав человека. Саратов, 1999 г. С. 219.

70 Глотов С.А. Там же. С. 216-218.

71 См. Игнатенко Г.В. Конституция и международное право: как упорядочить неадекватные нормы.// Конституционное развитие России: история и современность. Материалы всероссийской конференции. Ч. 1. Екатеринбург, 2003 г. С. 9.

72 С. Водолагин Конвенция о правах человека как составная часть правовой системы России //Российская юстиция, N 8, 2001.

73 Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. с. 29.

74 "Вестник ВАС РФ", N 2, 2000 г.

75 1. "Решения Суда" ("Arrets et decisions. Series A") - решения до 31 декабря 1995 г.; 2. Информационный бюллетень по правам человека ("Bulletins d'information sur les droits de l'homme"), в котором приводится краткое изложение решений Суда. 3. Сборник страсбургского прецедентного права ("Recueil de la jurisprudence de Strasbourg"), в котором публикуются выдержки из текстов решений Суда; 4. Ежегодник ЕКПЧ ("Annuaire de la Convention europeenne des droits de l'homme"); 5. Информационные сообщения нового Европейского Суда ("Note d'information de la nouvelle Cour des droits de l'homme") содержат статистические данные о работе Суда, а также резюме его решений.

76 Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества России и Совета Европы в области прав человека. Саратов, 1999 г. С. 229.

77 Бюллетень Европейского Суда по правам человека. №5, 2002 г., с. 1.

78 См. также Берестнев Ю. Распространение решений Европейского Суда по правам человека. // Российская юстиция №3, 2001 г.

79 Российская газета, №244 от 02.12.03 г.

80 Следует отметить, что данное предложение высказывалось в ряде работ сразу после ратификации Европейской Конвенции. См. Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества России и Совета Европы в области прав человека. Саратов, 1999 г. С. 228.

81 Теория государства и права / Под ред. В. В. Лазарева. – М., 2001. – С. 96 – 100.

82 Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. – М., 1997. – С. 221.

83 Явич Л. С. Общая теория права. – Л., 1971. – С. 201.

84 Реализация прав граждан в условиях развитого социализма. – М., 1983. – С. 50; Лазарев В. В. Применение советского права. – Казань, 1972. – С. 6.

85 Пучкова М. В. Нормативные акты Совета Министров союзной республики в механизме реализации конституционных прав граждан // Советское государство и право. – 1985. – № 3. – С. 123.

86 Толкачев К. Б. Место органов внутренних дел в механизме реализации личных конституционных прав и свобод граждан: Автореф. дис... канд. юрид. наук. – М., 1982. – С. 69 – 70.

87 Рудинский Ф. М. Личность и социалистическая законность. – Волгоград, 1976. – С. 49.

88 Мордовец А. С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина. – Саратов, 1997. – С. 17.

89 Григорян Л. А. Конституция СССР – правовая основа организации и деятельности органов внутренних дел / Конституционно-правовые основы организации и деятельности органов внутренних дел: Труды Академии МВД СССР. – М., 1982. – С. 13 – 14.

90 Боброва Н. А. Гарантии реализации государственно-правовых норм. – Воронеж, 1984. – С. 95; Ростовщиков И. В. Права личности в России: их обеспечение и защита органами внутренних дел. – Волгоград, 1997. – С. 77 – 92.

91 Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. – М., 1972. – С. 111; Корешкова И. Н. Конституционные права и свободы советских граждан и их развитие в текущем законодательстве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. – М., 1981. – С. 18 - 22; Тихонова Б. Ю. Субъективные права советских граждан, их охрана и защита: Автореф. дис... канд. юрид. наук. – М., 1972. – С. 11 – 15.

92 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. – С. 131.

93 Ростовщиков И.В. Права личности в России: их обеспечение и защита органами внутренних дел. – Волгоград, 1997. – С. 88 – 89.

94 Ростовщиков И.В. Указ. соч. С. 89.

95 Кашепов В. П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и средства ее реализации. // Государство и право. – 1998. – № 2. – С. 66 – 71.

96 Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2000 году. – М., 2001. – С. 239.

97 Закон РФ «О милиции» от 18.04.1991 № 1026-1 (ред. от 22.08.2004) // ВСНД и ВС РСФСР от 18.04.1991, № 16, ст. 503, СЗ РФ от 30.08.2004, № 35, ст. 3607.

98 Митюков М. А. Акты Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации: общая характеристика и статистический анализ. // Журнал российского права. – 2001. – № 6. – С. 15 – 17.

99 Федеральный конституционный закон «Об уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» от 26.02.1997 № 1-ФКЗ // СЗ РФ от 03.03.1997, № 9, ст. 1011.

100 Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 28.08.1995 № 154-ФЗ (ред. от 08.12.2003) // СЗ РФ от 28.08.1995, № 35, ст. 3506, СЗ РФ от 15.12.2003, № 50, ст. 4855.

101 Конституционное законодательство России. / Под ред. Ю. А. Тихомирова. – М., 1999. – С. 37 – 38.

102 Федеральный конституционный закон «О Правительстве Российской Федерации» от 17.12.1997 № 2-ФКЗ (ред. от 03.11.2004) // СЗ РФ от 22.12.1997, № 51, ст. 5712, СЗ РФ от 08.11.2004, № 45, ст. 4376.

103 Права человека: итоги века, тенденции, перспективы // Государство и право. – 2001. – № 5. – С. 89 – 100.

104 Права человека: итоги века, тенденции, перспективы. // Государство и право №5, 2001 г., с. 89.

105 "Собрание законодательства РФ", 18.10.1999, N 42, ст. 5005.