Захват заложников (работа 1)

Введение

Актуальность исследования. Захват заложников во всех его формах и проявлениях и по своим масштабам и интенсивности, по своей бесчеловечности и жестокости относится к числу опаснейших преступлений против общественной безопасности и общественного порядка. Захват заложников превратился в одну из самых острых и злободневных проблем глобальной значимости, а прогнозы ученных и практиков относительно дальнейшего развития данного вида преступной деятельности кажутся не самыми утешительными.

В последнее время акты захвата заложников, особенно массового захвата, влекут за собой большие человеческие жертвы, разрушаются духовные, материальные, культурные ценности, которые невозможно воссоздать веками. Данное преступление порождает ненависть и недоверие между социальными и национальными группами. Захват заложников в особенности связанных с террористическими актами к необходимости создания международной системы борьбы с ним. Для многих людей, групп, организаций, захват заложников стал способом решения проблем: политических, религиозных, национальных. Захват заложников относится к тем видам преступного насилия, жертвами которого могут стать невинные люди, каждый, кто не имеет никакого отношения к конфликту.

Исключительное распространение получил криминальный захват заложников, т.е. совершение данного преступления организованными и иными преступными группами для устрашения и уничтожения конкурентов, для воздействия на государственную власть с тем, чтобы добиться наилучших условий для своей преступной деятельности. Общеуголовный терроризм можно встретить в повседневной, криминальной практике очень многих стран, когда сводят счеты или устрашают друг друга различные преступные группировки.

Весьма быстрое распространение террористического захвата заложников в России, и в странах СНГ во многом связано со стремительным появлением мафиозных группировок, проникновением их в сферы легального, полулегального и нелегального бизнеса, спорами и "разборками" на почве раздела сфер влияния.

Данной проблеме посвящено немало исследований как отечественных так и зарубежных авторов, особенно их число возросло в последние годы.

Целью исследования является определение социально-юридической сущности захвата заложников и наказания за данное преступление.

Достижение цели исследования осуществляется постановкой и реализацией следующих задач:

1. Выявление социально-юридической природы захвата заложников, общественной опасности этого явления как преступления, уточнение его уголовно-правового понятия.

2. Исследование уголовно-правовых вопросов борьбы с захватом заложников в современном отечественном законодательстве.

3. Изучение иностранного законодательства в области захвата заложников.

Объектом исследования является Российское законодательство по борьбе с захватом заложников.

Предметом исследования является особо опасное преступление – захват заложника.

Нормативной основой работы послужили действующее уголовное законодательство Российской Федерации, отдельные нормы уголовного законодательства бывшего Союза ССР и бывших союзных республик.

Данная работа способствует углублению научных представлений о таком сложном и относительно новом для нашей страны социальном явлении, как захват заложников, установлению необходимости совершенствования уголовно-правовой нормы о захвате заложников.

1. Развитие законодательства о захвате заложников

Уголовное законодательство Российской империи второй половины XIX - начала ХХ в., в частности, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в редакции 1885 г. и Уголовное уложение 1903 г., в отличие от уголовно-правовых систем Германии, Голландии и некоторых других стран, не выделяло самостоятельного раздела или главы, где были бы сосредоточены нормы об ответственности за деяния, аналогичные тем, которые предусмотрены в гл. 24 разд. IХ УК 1996 г. (преступления против общественной безопасности).

Однако это не означает, что уголовное законодательство Российской империи не содержало ответственности за преступления, аналогичные тем, которые установлены в гл. 24 УК РФ. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в ред. 1885 г. в различных разделах, главах и отделениях предусматривало достаточно большое число норм о деяниях, относимых в настоящее время к числу общеопасных преступлений[¹].

Последним в истории Российской империи фундаментальным законодательным актом в сфере уголовного права было Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. Оно существенно отличалось от предыдущих законодательных актов не только по технико-юридическому изложению, но и по содержательной стороне. Уложение вводилось в действие постепенно по отдельным главам и даже по отдельным статьям. В нем также предусматривались отдельные нормы об общеопасных преступлениях.

Итак, уголовное законодательство Российской империи об ответственности за "общеопасные преступления" характеризовалось рядом признаков, позволяющих отграничить их от смежных преступлений. Это, во-первых, сложный объект посягательства, который включает в себя различные блага; во-вторых, особо опасный способ совершения преступления; в-третьих, неразрывная связь способа с объектом посягательства - создание опасности для неопределенного множества лиц. Вместе с тем при определении характера ущерба предпочтение отдавалось имущественным отношениям, и поэтому в основу ложился, прежде всего, вред, причиненный имущественным благам, а в качестве дополнительного учитывался вред, причиняемый личным благам потерпевших.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г., как первый кодифицированный уголовно-правовой акт Советского государства, предусмотрел специальную гл. 8 "Нарушение правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок". В статьях данной главы Уголовного кодекса предусматривалась ответственность за следующие деяния: приготовление, хранение и сбыт ядовитых и сильнодействующих веществ лицами, не имеющими на то право[²]; неизвещение подлежащих властей со стороны лиц, к тому обязанных, о случаях заразных болезней или падежа скота[³]; неисполнение или нарушение при производстве строительных работ установленных законом или обязательным постановлением строительных, санитарных и противопожарных правил[⁴]; неисполнение или нарушение правил, установленных законом или обязательным постановлением для охраны порядка и безопасности движения по сухопутным, водным и воздушным путям сообщения[⁵]; неисполнение законного распоряжения или требования находящегося на посту органа милиции, военного караула, а равно всяких других властей, призванных охранять общественную безопасность и спокойствие[⁶]; хранение огнестрельного оружия без надлежащего разрешения[⁷]; нарушение иных правил[⁸.]

Некоторые виды преступлений, посягающих на общую безопасность, предусматривались и в других главах Кодекса.[⁹] В разд. 2 "О преступлениях против порядка управления" гл. 1 "Государственные преступления" устанавливалась ответственность за массовые беспорядки (ст. 75, 77); бандитизм (ст. 76); изготовление, приобретение, хранение или сбыт взрывчатых веществ или снарядов без соответственного разрешения, - если не доказана преступная цель учинения этих деяний (ст. 93); в разд. 5 гл. 5 "Иные посягательства на личность и ее достоинство" - за хулиганство (ст. 176); в гл. 6 "Имущественные преступления" в ст. 84, предусматривавшей ответственность за разбой, ч. 2 (то же преступление, совершенное группой лиц (бандитизм), за умышленное истребление или повреждение какого-либо имущества путем поджога, потопления или каким-либо другим общеопасным способом (ст. 197).[¹⁰]

Но как таковое понятие захвата заложников в этот период в законодательстве России не упоминалось.

Первое упоминание о таком виде преступлений появилось в российском законодательстве в связи с терроризмом.

В начале 80-х годов, когда процесс внутригосударственного законотворчества был напрямую связан с активизацией процесса развития международного уголовного права. В это время наиболее опасным преступлением, затрагивающим совместные интересы различных государств, становится терроризм, и поэтому к нему, прежде всего, обращается международное сообщество.

Первые попытки сформулировать понятие "терроризм" предпринимались на международных конференциях по унификации уголовного законодательства - III (Брюссель, 1930 г.) и IV (Париж, 1931 г.). Однако выработано оно было только в 1934 г. на V Мадридской конференции, где терроризм характеризовался как: "Применение какого-либо средства, способного терроризировать население, в целях уничтожения всякой социальной организации"[¹¹]. Женевская конвенция о предупреждении и наказании терроризма, подписанная 20 государствами 16 ноября 1937 г., определяла терроризм как: "Преступные действия, направленные против государства, цель или характер которых состоят в том, чтобы вызвать ужас у определенных лиц или среди населения" (ст. 1).

В послевоенные годы борьба с терроризмом осуществлялась не только в рамках регионального сотрудничества, но и с участием ООН. За 50 послевоенных лет было принято более 10 конвенций, прямо или косвенно затрагивающих различные аспекты борьбы с терроризмом, в том числе Европейская конвенция по борьбе с терроризмом 1977 г.[¹²] Одними из последних международно-правовых актов являются Международная конвенция ООН от 15 декабря 1997 г. "О борьбе с бомбовым терроризмом" и Договор о сотрудничестве государств-участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом, заключенный 4 июня 1999 г. в Минске. Следует отметить, что первоначально в соответствующих Конвенциях речь шла о международном терроризме, т.е. о преступлении, выходящем за пределы национальной юрисдикции и затрагивающем интересы нескольких государств. Однако в последующем предпринимаются попытки трактовки терроризма и как общеуголовного, внутреннего преступления. Так, в Европейской конвенции по борьбе с терроризмом 1977 г. в ст. 1 наряду с перечислением таких отдельных форм международного терроризма, как правонарушения, относящиеся к применению Конвенции по борьбе с преступным захватом летательных аппаратов, подписанной в Гааге 16 декабря 1970 г., правонарушения, относящиеся к применению Конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Монреале 23 сентября 1971 г., тяжелые правонарушения, заключающиеся в покушении на жизнь, телесную целостность или свободу людей, имеющих право международной защиты, и правонарушения, содержащие захват заложников или незаконное лишение свободы, в п. "д" упоминается о правонарушениях, содержащих использование бомб, гранат, ракет, автоматического огнестрельного оружия, бандеролей или посылок с опасными вложениями, соразмерно с тем, насколько подобное использование представляет опасность для людей, а также о попытках совершения одного из вышеуказанных правонарушений или участии в качестве сообщника лица, которое пытается совершить подобное правонарушение (п. "е"). Кроме того, как терроризм могут рассматриваться и действия, не указанные в ст. 1 Конвенции, но выражающиеся в актах насилия, направленных против жизни, телесной целостности или свободы людей, и тяжелые акты против имущества, когда они создают коллективную опасность для людей (ст. 2).

Поскольку СССР в свое время присоединился к соответствующим международным документам, постольку с некоторым запозданием в Уголовный кодекс 1990 г. Федеральным законом от 1 июня 1994 г. были введены ст. 213.3 и 213.4, которые установили ответственность за терроризм и заведомо ложное сообщение об акте терроризма. В соответствии со ст. 213.3 терроризм определялся как: "Совершение в целях нарушения общественной безопасности либо воздействия на принятие решений органами власти взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, а равно наступления иных тяжких последствий (терроризм)". Квалифицированным видом были: "Те же действия, если они причинили значительный имущественный ущерб, либо привели к наступлению иных тяжких последствий, либо совершены организованной группой". Особо квалифицированным видом признавались: "Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, повлекшие смерть человека". Наказание за терроризм, также устанавливалось различное: по ч. 1 - в виде лишения свободы на срок от трех до пяти лет, по ч. 2 - от пяти до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой, а по ч. 3 - от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества. Согласно примечанию к этой статье: "Лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным образом способствовало предотвращению акта терроризма".[¹³]

Захват заложников и угон воздушного судна первоначально рассматривались как конкретные формы проявления терроризма, однако по мере распространенности этих преступлений и международного опыта борьбы с ними международное сообщество посредством принятия различных соглашений стало предоставлять им статус самостоятельных преступлений.

7 декабря 1979 г. Генеральная Ассамблея ООН Резолюцией 34/146 приняла Конвенцию о борьбе с захватом заложников. Согласно ст. 1 этой Конвенции: "Любое лицо, которое захватывает или удерживает другое лицо и угрожает убить, нанести повреждения или продолжать удерживать другое лицо (здесь и далее именуемое как заложник) для того, чтобы заставить третью сторону, а именно, государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц, совершить либо воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложников, совершает преступление, именуемое захватом заложников по смыслу настоящей Конвенции".[¹⁴]

В российском уголовном праве с конца 80-х годов XX столетия охране личной свободы человека стало уделяться особое внимание.

Советский Союз присоединился к названной Конвенции в 1987 г. и сразу же после этого Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 17 июля 1987 г. Уголовный кодекс был дополнен ст. 126.1, установившей ответственность за захват заложников. Однако первоначальная редакция ст. 126.1 имела примечание, в соответствии с которым действие этой статьи "не распространяется на случаи совершения такого преступления на территории СССР, когда лицо, захватившее или удерживающее заложника, находится на территории СССР и это лицо, а также заложник являются гражданами СССР". Наличие подобной оговорки, во-первых, нарушало принцип равной уголовно-правовой защиты иностранцев и граждан СССР, поскольку при захвате заложника-иностранца ответственность наступала по ст. 126.1 УК, а захват заложника-гражданина СССР рассматривался как незаконное лишение свободы. Между тем, санкции за совершение этих преступлений существенно разнились. По ст. 126.1 максимум наказания составлял 15 лет лишения свободы, а по ст. 126.3 - 3 года лишения свободы. Во-вторых, данная оговорка практически парализовала применение ст. 126.1 УК, поскольку обычно при захвате заложников на территории СССР в качестве и заложников, и виновных лиц выступали граждане СССР. И только Законом РФ от 18 февраля 1993 г. примечание к ст. 126.1 было исключено из Кодекса. С этого времени данная норма стала применяться в полном объеме.

По данным статистики за 1986-1993 годы «наиболее резко, в 9 раз, возросло числа зарегистрированных фактов преступлений против свободы личности, даже если не учитывать 110 фактов похищения людей (в 1993 г. – С.Г.), поскольку это – новое явление, ранее не отражавшееся и в УК РСФСР»[¹⁵]. За 1994 г. было зарегистрировано уже 499 похищений человека; 1995 г. – 628; 1996 г. – 823[¹⁶].

С 1990 г. в уголовной статистике стала отражаться ст. 126-1 «Захват заложников»[¹⁷.] В 1990 г. имел место 1 случай зарегистрированного захвата заложника; 1991 г. – ни одного случая; 1992 г. – 3; 1993 г. – 51; 1994 г. – 118; 1995 г. – 113; 1996 г. – 99.

Наименьшее число преступлений в статистической отчетности рассматриваемого периода составляло незаконное помещение в психиатрическую больницу (ст. 126-2 УК РСФСР). В 1993 г. имел место один случай совершения данного преступления, 1994 г. – ни одного, 1995 и 1996 гг. – по 2 случая соответственно.

Вместе с тем в упоминаемые нами годы росло число преступлений, предусмотренных ст. 126 УК РСФСР («Незаконное лишение свободы»). В 1993 г. было зарегистрировано 327 деяний, квалифицируемых по ст. 126 УК, в 1994 г. – 635; 1995 г. – 734; 1996 г. – 786.

В Уголовном кодексе Российской Федерации, действующем с 1 января 1997 г. диспозиции норм, предусматривающих ответственность за похищение человека, незаконное лишение свободы и захват заложника были скорректированы (ст. 126, 127 и 206).

Анализ данных статистики показывает, что серьезного снижения темпов роста или кардинального изменения ситуации по перечисленным преступлениям нет. Так, в 1997 г. было совершено 1140 похищений человека, 1998 - 1415; 1999 – 1554; 2000 – 1291, 2001 – 1417; незаконное лишение свободы в 1997 г. имело место в 101 случаях, 1998 – 1278, 1999 – 1417, 2000 – 1365, 2001 – 1314; незаконное помещение в психиатрический стационар в 1997 г. было зарегистрировано 9, 1998 – 4, 1999 – 7, 2000 – 7, 2001 – 11; захватов заложников в 1997 г. совершалось 114, 1998 – 69, 1999 – 64, 2000 – 49, 2001 – 32¹⁸. В этот же период было выявлено лиц, совершивших похищение человека: в 1997 г. – 722, 1998 – 938, 1999 – 1169, 2000 – 950, 2001 – 1001; незаконное лишение свободы: в 1997 г. – 343, 1998 – 454, 1999 – 538, 2000 – 627, 2001 – 475; незаконное помещение в психиатрический стационар: в 1997 г. – 9, 1998 – 5, 1999 – 13, 2000 – 10, 2001 – 11; захват заложника: в 1997 г. – 112, 1998 – 57, 1999 – 32, 2000 – 29, 2001 – 31.

В литературе справедливо отмечается, что: «Появление в последние десятилетия и ежегодное увеличение числа таких общественно опасных преступлений, как захват заложника, похищение человека и незаконное лишение свободы вызвано коренными изменениями как в экономике страны, так и в психике людей, в их отношении к органам власти и, как следствие, к закону и праву. Эти изменения не могли произойти одновременно. Переход к новым экономическим отношениям сопровождается рядом факторов, оказывающих негативное воздействие на социальное самочувствие населения и криминологическую обстановку. ... В этих условиях проявление таких преступлений против личности и общественной безопасности, как захват заложника, похищение человека и незаконное лишение свободы, стало одним из общественно опасных способов разрешения противоречий, вызванных к жизни новыми обстоятельствами, характеризующимися экономической и политической нестабильностью и связанными с нею последствиями борьбы за существование»[¹⁹].

Естественно, что приведенные выше данные не раскрывают во всей полноте объективную картину состояния преступности, посягающей на личную свободу человека. Истинное состояние последней не всегда совпадает с тем, которое нам представлено в статистической отчетности. «Латентность этой категории преступлений обуславливается целым рядом причин, среди которых можно назвать неверие родственников в способность органов власти освободить похищенного или лишенного свободы, надежду добиться освобождения собственными силами, в том числе посредством обращения к услугам посредников либо преступных авторитетов, боязнь со стороны родственников исполнения угрозы похитителей убить похищенного в случаях обращения в органы власти и т.п. Нередко бывает и так, что сведения о похищении человека поступают после уплаты выкупа и возвращения невольника домой»[²⁰].

В части же несоответствия по статистике числа совершенных, рассматриваемых нами преступлений и количества лиц, выявленных как их совершивших можно указать следующее, что это свидетельствует о трудностях, связанных с раскрытием этих деяний[²¹]. Преодоление последних лежит, прежде всего, в плоскости обеспечения правильной квалификации анализируемых нами преступлений за счет точного уяснения содержания составов похищения человека, незаконного лишения свободы, незаконного помещения в психиатрический стационар и захвата заложников, а также четкого разграничения их между собой.

Похищение человека, незаконное лишение свободы, незаконное помещение в психиатрический стационар и захват заложника по большому счету объединяет то, что, все они связаны с неправомерным принудительным физическим ограничением личной свободы потерпевшего. Вместе с тем, каждое из них само по себе конкретное самостоятельное преступление. Хотя основным непосредственным первых трех преступлений является личная свобода человека, жизнь и здоровье которого рассматриваются здесь в качестве факультативного объекта. В отличие от этого основной непосредственный объект захвата заложника – общественная безопасность в самом широком смысле, безопасность жизни и здоровья, свобода людей, оказавшихся в заложниках.

Кроме того, из числа названных нами преступлений только захват заложника может быть отнесен к международным преступлениям. Весенние о нем в 1987 г. нормы в российское уголовное законодательство было результатом ратификации СССР Международной конвенции о борьбе с захватами заложников, принятой сессией Генеральной Ассамблеи ООН 17 декабря 1979 года. В примечании к данной норме[²²] оговаривалось, что она не применяется при совершении этого преступления гражданином СССР в отношении гражданина СССР. И лишь после исключения Законом РФ от 18 февраля 1993 г. из УК этого примечания, действие ст. 126-1 УК РСФСР «Захват заложников» распространилось на все факты совершения преступления независимо от гражданства потерпевшего и преступника. Подобного же принципа придерживается и ст. 206 действующего сегодня УК РФ, названная – «Захват заложника».

Сравнение санкций ст. 126, 127, 128 и 206 УК РФ показывает, что захвату заложника в законе придана большая общественная опасность, чем похищению человека, незаконному лишению свободы и незаконному помещению в психиатрический диспансер. Возможно, такая его оценка связана с тем, что оно совершается более дерзко, факт захвата и характер требований преступников, не держатся в тайне, они сразу же сообщаются гражданам, организациям или соответствующим государственным органам. Поэтому за неквалифицированный вид захвата заложника в ч. 1 ст. 206 УК предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от 5 до 10 лет, тогда как похищение человека без квалифицирующих признаков[²³] наказывается лишением свободы на срок от 4 до 8 лет, неквалифицированное незаконное лишение свободы[²⁴] преследуется наказанием в виде ограничения свободы на срок до 3 лет, либо арестом на срок от 3 до 6 месяцев, либо лишением свободы на срок до 2 лет, а за незаконное помещение в психиатрический стационар также неквалифицированное[²⁵] может применяться лишение свободы на срок до 3 лет. Между тем квалифицированный и особо квалифицированный виды похищения человека[²⁶] и захвата заложника[²⁷] имеют одинаковые санкции и отнесены к особо тяжким преступлениям. При этом квалифицированный и особо квалифицированный виды незаконного лишения свободы[²⁸] отнесены, согласно определенных в законе по ним санкций, к преступлениям средней тяжести и тяжкому соответственно. Квалифицированный же вид незаконного помещения в психиатрический стационар, исходя из санкции в ч. 2 ст. 128 отнесен законодателем к тяжкому преступлению, не предусматривая в этой статье особо квалифицированного состава.

В ст. 126 УК РФ не дается законодательного определения похищения человека, что затрудняет его отграничение от смежных ему составов преступления: незаконного лишения свободы и захвата заложника.

2. Захват заложников в уголовном кодексе РФ

2.1. Понятие, признаки и правовая природа преступления

Захват заложников - преступление, существующее с давних времен. В последнее десятилетие оно стало распространенным и приобрело повышенную общественную опасность. Захват заложников применяется в политических целях, например для давления на правительство; при совершении других преступлений, таких как захват воздушного или морского судна; для побега за границу, получения денежного выкупа и иных целей.

Захват заложников в последние годы получил в нашей стране широкое распространение, в первую очередь — в Чечне и других регионах Северного Кавказа. Там он стал, по сути дела, формой преступного бизнеса: государственные органы, частные фирмы или родственники заложников платят огромные деньги за выкуп своих сотрудников, друзей и близких.

Постепенно эта форма преступной деятельности стала распространяться по стране, появилась она и в Москве. В 1996 — 1997 гг. ежегодно в столице совершается до 200 актов захвата заложников ради выкупа. К сожалению, противодействие этим актам со стороны правоохранительных органов пока малоэффективно, да и политика по отношению к захватчикам заложников четко все еще не определена. Достаточно напомнить, с одной стороны, решительные, но плохо продуманные действия по освобождению заложников в Буденновске, повлекшие большие жертвы, и, с другой стороны, "мирный" выкуп журналистов в Чечне, при котором преступники, ничуть не пострадав, получали громадные деньги. [²⁹]

В уголовном законодательстве многих стран, прямо не предусматривавшем захват заложников, и ранее существовали составы преступлений, фактически поглощавшие этот состав или близкие к нему. Например, в России в уголовном кодексе был раньше и теперь имеется состав незаконного лишения свободы. Однако общественная опасность захвата заложников несравнимо выше, чем в упомянутом случае.

При захвате заложников страдают, как правило, несколько или множество лиц. Преступление вызывает большой общественный резонанс, серьезно нарушает нормальную деятельность государственных органов, может закончиться гибелью людей и другими тяжелыми последствиями. Особенно опасны случаи захвата в качестве заложников женщин и детей, что неоднократно имело место в последние годы в нашей стране (Северный Кавказ).

Когда в 70 — 80-е годы в СССР участились случаи угона самолетов, связанного с захватом заложников, оба преступления рассматривались как единое целое. Дальнейшее развитие событий показало, что это разные составы. Угон самолета возможен в "чистом виде" такие случаи имели место. Вместе с тем захват заложников может быть не связан с завладением какими-либо транспортными средствами. Характерные признаки объективной стороны этого преступления — удержание (лишение свободы передвижения) одного или нескольких лиц при предъявлении им, их родным и близким либо представителям власти тех или иных требований. Если к заложникам применяются насилие, угрозы, пытки, то налицо совокупность преступлений. Так же обстоит дело с убийством заложников или причинением ущерба имуществу.

Как и многие другие преступления международного характера, захват заложников может быть и сугубо внутренним делом государства, а в некоторых случаях – выходить' в "межгосударственное пространство". Последнее происходит тогда, когда заложники -иностранные граждане либо захватчики предъявляют требования, выходящие за рамки внутреннего правового регулирования (например, предоставить им самолет для вылета за рубеж, освободить их соучастников за границей и т. п.). Международное сотрудничество в борьбе с захватом заложников становится в последнее время все более актуальным, особенно на территории стран СНГ, где это преступление стало совершаться чуть ли не регулярно.

В российском уголовном законодательстве начиная с советских времен понятия «захват заложников» не было. Захват заложников рассматривался как разновидность международного терроризма наряду с пиратством, актами, направленными против безопасности гражданской авиации, а также незаконным захватом и использованием ядерных материалов. Международно-правовые документы по борьбе с захватом заложников стали разрабатываться в конце 70-х годов. [³⁰]

Лишь в 1987 г. была введена ответственность за захват заложников после ратификации СССР Международной конвенции о борьбе с захватом заложников.

В настоящее время ответственность за захват заложников предусмотрена ст.206 УК РФ. Данное преступление, как было сказано выше, относится к числу террористических преступлений, объединенных в УК главой «Преступления против общественной безопасности».

Захват заложника рассматривается уголовным законодательством[³¹] как одно из особо тяжких преступлений (при отягчающих обстоятельствах). Оно посягает на общественную безопасность, жизнь, здоровье, а также личную свободу и неприкосновенность человека, гарантированные Конституцией РФ[³²].

Захваты заложников, как показывает практика, могут повлечь за собой нанесение политического и экономического ущерба России в ее международных отношениях, привести к срыву либо отсрочке принятия решений, имеющих важное межгосударственное значение. Борьба с захватом заложников является задачей всего мирового сообщества и регламентирована Международной конвенцией, принятой Генеральной Ассамблеей ООН (1979 г.).

Потерпевшим при захвате заложника может оказаться любое лицо, лишением свободы которого преступник стремится достичь своих целей. Это может быть гражданин России, иностранный гражданин либо лицо без гражданства, должностное (либо недолжностное) лицо, государственный, общественный деятель либо представитель власти, представитель религиозной конфессии, заключенный в местах лишения свободы и т.д.

Под захватом заложника понимается такое неправомерное физическое ограничение свободы человека, при котором его последующее возвращение к свободе ставится в зависимость от выполнения требований субъекта, обращенных к государству, организации, физическим или юридическим лицам. Захват может осуществляться тайно или открыто, без насилия или с насилием, не опасным[³³] либо опасным[³⁴] для жизни или здоровья.

Удержание заложника означает насильственное воспрепятствование возвращению ему свободы.

Определение понятия насилия, не опасного для жизни или здоровья, см. в комментарии к ст. 115, 161 УК.

Содержание требований субъекта, обращенных к государству, организации или гражданину, может быть самым разнообразным и значения для квалификации не имеет. При этом адресатом требований может быть любое государство (свое, т.е. гражданином которого является субъект, или иностранное), равно как и организация (зарубежная либо российская). В зависимости от характера требований адресат может быть персонально определенным (конкретный руководитель, должностное лицо, представитель власти, общественный деятель и т.п.) или нет, что также не имеет значения для квалификации.

Практика показывает, что характер предъявляемых преступником требований весьма многообразен и может быть связан с желанием покинуть страну, получить крупную сумму денег в российской или иностранной валюте, добиться отмены какого-либо политического решения (международного договора) либо, напротив, заставить принять его, освободить заключенных, добиться помилования конкретному лицу, предоставить транспортное средство, наркотики, оружие, взрывчатые вещества, обеспечить встречу с работниками средств массовой информации и т.п.

При захвате заложника требования предъявляются открыто, нередко субъект намеренно стремится придать им широкий политический резонанс, выступив с "заявлением", предъявив ультиматум и т.д. Не влияя на квалификацию, такие действия учитываются при оценке общественной опасности содеянного и вынесении судом меры наказания.

Преступление окончено с момента фактического лишения свободы потерпевшего либо удержания его в неволе независимо от продолжительности по времени. Неудавшаяся попытка захватить заложника квалифицируется как покушение на преступление.

Особо отягчающими обстоятельствами данного преступления признается деяние: [³⁵]

совершенное организованной группой;

повлекшее по неосторожности смерть человека;

повлекшее наступление иных тяжких последствий (возникновение международных осложнений и конфликтов, массовых беспорядков, причинение крупного материального ущерба и т.п.).

Для правильной квалификации преступления подлежит установлению наличие причинной связи между захватом или удержанием заложника и наступившими тяжкими последствиями.

Если в процессе захвата заложника либо его удержания совершается умышленное убийство, то действия виновного квалифицируются по совокупности со ст. 105 УК.

Субъективная сторона захвата и удержания заложника характеризуется виной в форме прямого умысла. Психическое отношение виновного к наступившим последствиям[³⁶] может выражаться в умышленной или неосторожной вине.

Обязательным признаком субъективной стороны захвата заложника является специальная цель - понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условие освобождения заложника.

Субъектом данного преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста[³⁷]. Исполнителями преступления признаются и те, кто осуществляет захват, и те, кто осуществляет удержание заложника.

В примечании к ст. 205 УК предусмотрено специальное основание освобождения от уголовной ответственности, если лицо добровольно или по требованию властей освободит заложника и в его действиях не содержится иного состава преступления.

Захват заложника отличается от похищения человека[³⁸] и незаконного лишения свободы[³⁹] по направленности преступления (объекту). При захвате заложника главной сферой посягательства выступает общественная безопасность, а в указанных преступлениях - свобода личности.

Лишение свободы при захвате заложника выступает не целью, а средством достижения цели преступника. Ради достижения этих целей сам факт захвата и предъявляемые при этом требования не только не скрываются, а, напротив, выступают средством понуждения государства, организации, физических и юридических лиц к выполнению требований субъекта. В преступлениях же, предусмотренных ст. 126 и 127 УК, субъект, даже преследуя корыстные цели, не заинтересован в предании их огласке.

Захват заложников может совершаться различными способами:

тайным,

открытым,

насильственным,

ненасильственным.

Насильственный захват должен сопровождаться насилием, не опасным для жизни или здоровья, т. е. не выходить за рамки нанесения побоев или совершения иных насильственных действий, причинивших физическую боль. Разновидностью ненасильственного захвата может являться захват путем обмана потерпевшего. Однако, не исключены случаи, когда удержание лица осуществляется и без его захвата (например, когда представитель власти добровольно становится заложником взамен захваченных).

Удержание лица в качестве заложника означает воспрепятствование лицу покинуть место его пребывания в качестве заложника (обычно содержание его в помещении, которое потерпевший не в состоянии самостоятельно покинуть).

Условием освобождения заложника является требование преступника, обращенное к государству, организации или гражданину, совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия. Требования предъявляются открыто, нередко субъект стремится специально придать их широкой огласке, чтобы вызвать политический резонанс. Это не влияет на квалификацию, однако, учитывается при оценке общественной опасности содеянного и вынесении приговора судом.

Оконченным преступление признается с момента фактического захвата заложника. При этом не важно, были, выполнены условия лица, захватившего заложника, или нет.

Непосредственным объектом этого преступления являются общественная безопасность, а также личная свобода граждан.

Объективная сторона преступления выражается в действиях: [⁴⁰]

а) захвате,

б) удержании лица в качестве заложника.

Субъективная сторона характеризуется виной в форме прямого умысла. Обязательным признаком субъективной стороны является специальная цель – понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения как условие освобождения заложника.

Субъектом преступления является любое вменяемое лицо, достигшее 14-летнего возраста.

В ч. 2 ст. 206 УК предусмотрены обстоятельства, отягчающие вину.

Неоднократный захват заложника означает, что лицо совершило данное преступление не менее двух раз, если умысел возникал каждый раз заново.

Захват заложника с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, означает, виновный использует такое насилие, которое повлекло причинение тяжкого, средней тяжести, а также легкого вреда здоровью потерпевшего либо вообще не причинило вреда, однако в момент применения создавало реальную угрозу для жизни или здоровья потерпевшего[⁴¹].

Захватом в качестве заложника заведомо несовершеннолетнего будет считаться такой случай, когда виновному, безусловно, известно, что потерпевший не достиг 18-летнего возраста. Также и в случае захвата в качестве заложника женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, он должен осознавать это обстоятельство.

Захват заложника из корыстных побуждений, означает, что субъект стремится получить какую-либо материальную выгоду или избавиться от материальных затрат.

Захват заложника, совершенный по найму, фактически является разновидностью захвата из корыстных побуждений, в этом случае лицо совершает преступление за материальное вознаграждение по заказу третьих лиц. Т.е., в отличие от предыдущего случая, материальные требования не выдвигаются в качестве условия освобождения заложника.

Согласно ч.3 ст.206 УК, особо отягчающими обстоятельствами этого преступления является деяние:

совершенное организованной группой;

повлекшее по неосторожности смерть человека;

повлекшее наступление иных тяжких последствий.

Для правильной квалификации преступления необходимо установить наличие причинной связи между захватом заложника и наступлением тяжких последствий. Особое внимание следует обратить на то, наступление последствий в виде смерти потерпевшего предусмотрено данной статьей только в том случае, если эти последствия наступили в результате неосторожных действий виновного. Если же действия, повлекшие смерть потерпевшего были умышленными, то действия виновного квалифицируются по совокупности со ст. 105 УК РФ.

В примечании к ст. 206 УК предусмотрено специальное основание освобождения от уголовной ответственности, если лицо добровольно или по требованию властей освободит заложника и в его действиях не содержится иного состава преступления. Данное примечание имеет очень важное значение, т.к. сохранение жизни и здоровья заложника и его освобождение является наиглавнейшей целью.

Т.к. захват заложника часто принимает международный характер, то задачи по борьбе с этим видом преступлений принимает транснациональный характер. В связи с этим в 1979 г. Генеральной Ассамблеей ООН была принята Международная конвенция о борьбе с захватом заложников, в которой рассмотрены вопросы международного сотрудничества и взаимопомощи в борьбе с захватом заложников. Эта Конвенция не применяется только в тех случаях, когда преступление совершено в пределах одного Государства, когда заложник и предполагаемый преступник являются гражданами этого Государства и когда предполагаемый преступник находится на территории этого Государства.

2.2. Захват заложника, похищение человека, незаконное лишение свободы. Соотношение и разграничение

Похищение человека, незаконное лишение свободы, захват заложника стали общественно опасными способами разрешения противоречий, вызванных к жизни новыми обстоятельствами, характеризующими экономическую и политическую нестабильность.[⁴²] Немалую роль в распространении этого вида преступности в России играет международный опыт.

В действующем законодательстве по-прежнему нет определения похищения человека. При этом незаконное лишение свободы определяется через отсутствие в деянии признака похищения, а соотношения захвата и этих преступлений и вовсе никак не обозначено. Такое положение дает возможность более широкого субъективного толкования и открывает дорогу произволу. Безусловно, необходимость нормативного определения любого противоправного деяния очевидна и не требует особой аргументации.

Между нормами о незаконном лишении свободы и похищении человека много общего – что именно, в этой работе рассматривать нет необходимости, однако рассмотрим отличие похищения человека от захвата заложников.

Надо сказать, что между этими преступлениями существует общее – оба они совершаются только активно и умышленно (тогда как лишение свободы может осуществляться как действием, так и бездействием). Но эти преступления не тождественны по следующим основаниям. При похищении человека объектом преступления являются общественные отношения, обеспечивающие свободу личности, при захвате заложников – общественная безопасность.

Также можно выделить три группы объектов посягательств при захвате заложников: [⁴³]

Непосредственная жертва (тот, кто взят в качестве заложника);

Косвенная жертва (тот, кому предъявлены требования);

Любые иные организации, интересы которых могут быть нарушены.

Такое выделение объектов вряд ли возможно при похищении человека, т.к. в этом случае требования предъявляются непосредственно жертве и ее близким. Посторонние организации от этого не страдают.

При захвате заложников требования, как правило, предъявляются организациям, неопределенному кругу лиц. Главным условием освобождения заложников является удовлетворение определенных требований (например, доставка оружия, денег, предоставление машины и т.п.). При этом не важно, кто эти требования будет выполнять. К заложникам требования не предъявляются, они как бы «товар», которым преступники могут расплачиваться, если их требования будут выполнены.

Следует отметить, что законодатель сконструировал объективную сторону как «захват или удержание» лица в качестве заложника, указав тем самым, что для наличия оконченного преступления необходимо совершить хотя бы одно действие: захватить заложника или удержать его в каком-либо закрытом помещении.

Похищение человека состоит из трех последовательных действий:

Захвата жертвы;

Ее перемещения;

Удержания.

Похищение человека также возможно и без осуществления захвата и перемещения жертвы – путем обмана и последующего удержания.

Захват и при взятии заложников, и при похищении может быть совершен как тайно, так и открыто, с насилием, и без него, но факт удержания носит открытый характер. При похищении же факт удержания известен только родственникам и знакомым.

Также следует отметить, что местом захвата заложников, как правило, служат: корабли, самолеты, поезда, автобусы и т.д. Места захвата людей при похищении – квартиры, лестничные клетки, иногда место работы.

Захват заложников – это активные действия, соединенные с применением физического или психического воздействия.

Своеобразие захвата заложников заключается в том, что он совершается с целью предъявить требования третьим лицам под угрозой насилия над заложником. Согласно диспозиции ст. 206 УК РФ ими являются: государство, организации, гражданин. Здесь необходимо отметить, что если названные третьи лица (объекты понуждения) не связаны никакими отношениями с потерпевшими и не имеют никаких личностных обязательств перед ними, то налицо захват заложников. Если же между объектами понуждения существуют какие-либо связи и отношения (например, родственные, коммерческие и т.п.) и именно из-за наличия этих связей к ним предъявлены требования, то налицо похищение человека.

Следует также обратить внимание на момент окончания указанных преступлений. Захват заложников и похищение человека - это длящиеся преступления с формальным составом. Захват заложников считается оконченным с момента захвата или удержания потерпевшего и предъявления требований государству, организации или гражданину. Похищение человека считается оконченным с момента изъятия его с места нахождения. Основываясь на приведенных доводах, можно сделать заключение, что каждое из указанных составов преступлений имеет свои отличительные признаки, позволяющие отграничивать их друг от друга. Подведем итоги.

Признаки, отличающие захват заложника от незаконного лишения свободы: [⁴⁴]

Согласие самого человека на изоляцию в определенном месте исключает состав данного преступления.

Субъектом незаконного лишения свободы может быть только частное лицо, достигшее 16-летнего возраста. Должностное лицо за незаконное лишение свободы путем использования своего служебного положения несет ответственность по ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий) либо при наличии соответствующих признаков – по ст. 301 (незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей) или ч. 2 ст. 305 УК РФ (вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта).

Таким, образом, можно сделать следующие выводы: захват заложника отличается от похищения человека и незаконного лишения свободы по направленности преступления. При захвате заложника главной сферой посягательства выступает общественная безопасность, а в случае незаконного лишения свободы и похищения человека – свобода личности. Лишение свободы при захвате заложника является не целью, а средством достижения цели преступника. Ради достижения этих целей сам факт захвата и предъявляемые при этом требования не только не скрываются, а, напротив, выступают средством понуждения государства, организации, физических и юридических лиц к выполнению требований субъекта.

Анализ преступлений, предусмотренных ст. 126 УК РФ (похищение человека), ст. 127 УК РФ (незаконное лишение свободы), а также ст. 206 УК РФ (захват заложника) показывает, что, несмотря на имеющиеся по этому вопросу теоретические рекомендации, данные составы практически не поддаются точному отграничению один от другого. Это вызвано тем, что законодатель недостаточно четко формулирует признаки этих преступлений в диспозициях соответствующих статей.

Похищение человека имеет простую диспозицию, то есть определение этого понятия в уголовном законе по-прежнему отсутствует. При этом, незаконное лишение свободы определяется как действие "не связанное с его похищением" (иначе говоря, через неопределенный признак). Соотношение захвата заложника с этими составами вообще не предусмотрено в законодательстве. Такая неопределенность оставляет простор для субъективного толкования, применения закона и, следовательно, создает предпосылки для произвола при рассмотрении и разрешении конкретных уголовных дел.

Попытаемся разграничить указанные выше преступления, для чего проведем юридический анализ составов этих деяний.

Одним из основополагающих критериев разграничения смежных составов является объект преступного посягательства. Состав похищения человека, как и незаконного лишения свободы, помещен в главу 17 УК РФ, предусматривающую ответственность за преступления против свободы, чести и достоинства личности. Необходимо отметить, что некоторые авторы, под свободой личности понимают свободу человека, провозглашенную ст. 27 Конституции РФ, устанавливающей, что "в пределах РФ каждому обеспечивается свобода передвижения, выбора места пребывания и жительства", то есть, так называемую, физическую свободу[⁴⁵.] Конечно, нельзя не согласиться с тем, что понятие "свобода личности" включает в себя и физическую свободу, но все же мы думаем, что при рассмотрении непосредственного объекта похищения человека и незаконного лишения свободы, правильнее было бы говорить о таком понятии свободы личности, которая гарантирована ст. 22 Конституции РФ, ст. 3 Всеобщей декларации прав человека, а также вытекает из положений ст. 9 Пакта о гражданских и политических правах. Следовательно, понятие "свобода личности" состоит из двух категорий: свобода и неприкосновенность личности. Эти два понятия неотделимы друг от друга и составляют единую концепцию. Таким образом, под свободой личности следует понимать не только свободу в физическом аспекте, то есть свободу передвижения, перемещения и т. п., но и свободу поведенческого характера, лишенную физического или психического принуждения.

Состав захвата заложника в ныне действующем законодательстве помещен в главу "Преступления против общественной безопасности". Таким образом, основным непосредственным объектом захвата заложника являются отношения в сфере общественной безопасности. Это объясняется тем, что данное преступление наносит ущерб жизненно важным интересам общества в целом, то есть интересам неопределенно широкого круга лиц. Закон РФ "О безопасности" от 5 марта 1992 года[⁴⁶] определяет понятие "общественная безопасность", как состояние защищенности жизненно важных интересов общества, то есть комплекс потребностей, реализация которых обеспечивает существование и прогрессивное развитие общества.

Теперь перейдем к рассмотрению дополнительного и факультативного объектов. Не вполне обоснованной является точка зрения авторов, которые в качестве дополнительного объекта похищения человека и незаконного лишения свободы указывают общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни или здоровья личности, отношения собственности и т. п.[⁴⁷] В результате совершения преступлений, предусмотренных ст. 126 и ст. 127 УК РФ, жизни, здоровью потерпевшего, а также отношениям собственности опасность угрожает далеко не в каждом случае, как того требует понятие дополнительного объекта[⁴⁸]. Поэтому указанные выше общественные отношения являются факультативным объектом. Например, в результате похищения человека был поврежден или уничтожен автомобиль. В этом случае, в качестве факультативного объекта будут выступать отношения собственности. Однако, следует сделать оговорку, что в случае совершения похищения человека или лишения свободы с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия[⁴⁹], а также повлекшего по неосторожности смерть человека[⁵⁰], отношения, обеспечивающие безопасность жизни или здоровья из факультативного переходят в дополнительный объект, так как при данных видах похищения человека и незаконного лишения свободы указанные выше отношения ставятся под угрозу всегда, в противном случае речь не может идти о данных составах преступления. Иначе обстоит дело с дополнительным объектом захвата заложника. Общепринято считать, что им являются отношения по охране свободы личности[⁵¹]. И действительно, в большинстве случаев захвата заложника права на свободу личности нарушаются. Однако имеются случаи, когда роль заложника исполняется с согласия "потерпевшего", о чем, естественно, никто не догадывается. В этом случае, общественная безопасность несомненно нарушена, тогда как отношения по обеспечению свободы личности под угрозу не ставятся. Но это скорее исключение из правил. В качестве факультативного объекта захвата заложника выступают также отношения по охране жизни и здоровья личности, отношения собственности и т. д. (по аналогии с факультативным объектом похищения человека и незаконного лишения свободы).

Таким образом, мы видим, что объекты преступного посягательства полностью совпадают у таких составов как похищение человека и незаконное лишение свободы, и существенно различаются с объектом захвата заложника. Однако, такое разграничение (по объекту преступного посягательства) трудно применимо на практике и не может являться единственным критерием для разграничения указанных выше преступлений.

Перейдем к анализу объективной стороны деяний, предусмотренных статьями 126, 127 и 206 УК РФ. Как уже было сказано, ст. 126 УК РФ не определяет объективных признаков похищения человека. В теории уголовного права существует множество дефиниций данного деяния[⁵²]. Судебная практика решает этот вопрос следующим образом. В постановлении Президиума Верховного Суда РФ по делу А. говорится: "По смыслу закона под похищением человека следует понимать противоправные умышленные действия, сопряженные с тайным или открытым завладением (захватом) живого человека, перемещением его с постоянного или временного местонахождения в другое место и последующим удержанием его в неволе. Основным моментом объективной стороны данного преступления является захват потерпевшего с места его нахождения и перемещение с целью последующего удержания в другом месте"[⁵³.] И в действительности, в большинстве случаев при похищении предполагается совокупность трех последовательно совершаемых действий - захват, перемещение и последующее удержание потерпевшего. Однако некоторые ученые придерживаются мнения, согласно которому объективная сторона похищения человека характеризуется четырьмя действиями - завладение живым человеком, изъятие его из микросреды, перемещение и последующее удержание потерпевшего⁵⁴]. По нашему мнению, это не совсем так. В обоснование своей позиции обратимся к словарю С.И.Ожегова, где под захватом понимается:

1) взять, забрать, схватить;

2) силой овладеть кем - чем – нибудь[⁵⁵].

Таким образом, по нашему мнению, захват сам по себе предполагает изъятие человека из его микросреды. Поэтому и захват, и изъятие охватываются одним действием - захват. При этом изъятие присутствует всегда, вне зависимости от физического изъятия человека с его местопребывания, даже если человек остается при захвате на прежнем месте.

Однако, на наш взгляд, при анализе объективной стороны похищения человека логичнее вместо термина "захват", использовать термин "завладение", так как, во-первых, термин "захват" прямо предусмотрен диспозицией ст. 206 УК РФ (захват заложника), и употребление данного термина в обоих случаях существенно затрудняет и без того сложное разграничение этих смежных составов. А во-вторых, термин "завладение" представляется более удачным, так как он имеет прямое отношение к понятию "хищение" от которого в языковом смысле термин "похищение" является производным.

Под удержанием в словаре русского языка понимается следующее: "не отпустить, не отдать часть чего-нибудь при выплате"[⁵⁶]. Следовательно, ограничение свободы потерпевшего возникает уже в момент завладения им, и в этом смысле имеет место временное совпадение завладения и удержания. Таким образом, термин "завладение", помимо изъятия, включает в себя и удержание. Конечно, при раскрытии понятия похищение человека мы должны говорить и об изъятии потерпевшего из микросреды, и о его удержании. Но фактически мы говорим, только о двух совершаемых действиях: завладении человеком и о его перемещении.

Что касается незаконного лишения свободы, его объективная сторона не предполагает перемещение человека вопреки его воле из одного места в другое. Потерпевший при этом лишается свободы там, где пребывал по своей воле. Однако, диспозиция данной статьи также должна быть описательной, так как формулировка "не связанное с его похищением", предполагает исключение всех признаков похищения человека, а фактически исключается только один - перемещение.

Нам представляется, что диспозиция части 1 статьи 126 УК РФ, должна содержать следующее определение: "Похищение человека - то есть противоправное завладение человеком, перемещение его с места пребывания с целью последующего удержания вопреки или помимо его воли или (и) воли других лиц, заинтересованных в его судьбе".

Положив в основу данное определение похищения человека, проведем сравнение с дефиницией захвата заложника. Диспозиция ст. 206 УК РФ носит описательный характер, и выглядит следующим образом: "Захват или удержание лица в качестве заложника, совершенные в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника". На первый взгляд можно подумать, что здесь, как и в случае незаконного лишения свободы отсутствует признак "перемещение", но это не так. Отсутствие этого признака не влияет на квалификацию содеянного по ст. 206 УК РФ (в отличие от незаконного лишения свободы), и поэтому не может рассматриваться как отграничивающий признак похищения человека от захвата заложника.

Таким образом, мы видим, что способы совершения этих преступлений совпадают. К тому же, указанные преступления носят длящийся характер и их составы являются формальными по своей конструкции. Однако в литературе высказываются и другие точки зрения[⁵⁷]. Отличие рассматриваемых деяний состоит в других признаках объективной стороны.

Во-первых: местом изъятия потерпевшего в случаях похищения человека, чаще всего, являются безлюдные места (квартиры, лестничные клетки, улицы и т. д.); при захвате заложника, как правило, публичные места (посольства, исправительные учреждения, средства транспорта и т. д.).

Во-вторых: факт совершения преступления при похищении человека не разглашается, скрывается от иных граждан, кроме тех, кому предъявляются требования, а уж тем более от правоохранительных органов; при захвате заложника факт совершения преступления не скрывается, предается широкой огласке, в том числе через средства массовой информации.

В-третьих: лица, совершающие похищение человека, чаще всего намечают жертву заранее (лицо, за освобождение которого, по мнению похитителей, близкие готовы заплатить выкуп; конкретный должник; лица, обладающие определенными навыками, предназначенные после похищения выполнять какую-либо работу и т. д.), зачастую преступник и жертва знакомы. Личность взятых заложников преступников не интересует и, как правило, это случайные лица. Если личность жертвы выбирается заранее, то, скорее всего, из числа широко известных людей, для побуждения государства, организаций или заинтересованных лиц выполнить выдвинутые требования.

В-четвертых: при похищении человека требования похитителей направлены к самому потерпевшему, к его близким родственникам, друзьям, к лицам, с которыми похищенный состоит в каких-либо личных отношениях; при захвате заложника указанные требования направлены к другим лицам или организациям, прямо указанным в ст. 206 УК РФ.

В-пятых: согласие самого человека на перемещение и удержание в другом месте, о чем не догадываются лица, заинтересованные в его судьбе, исключает состав похищения человека, но при захвате заложника, если человек добровольно согласен играть роль заложника (мы говорили об этом случае выше), состав преступления налицо.

Таким образом, мы видим, что указанные преступления различаются и по объективной стороне. Однако, нельзя не согласиться с В.Бриллиантовым[⁵⁸], который говорит о том, что только по данному фактору проводить разграничение нельзя, так как предлагаемые критерии не вытекают из содержания диспозиций рассматриваемых норм, а относятся к категории расширительного, доктринального толкования закона, которое не является обязательным для применения на практике правоохранительными органами. К тому же есть случаи, когда объективные стороны этих преступлений полностью совпадают.

Представляется, что отличие рассматриваемых деяний логичнее проводить по субъективной стороне. И хотя оба эти преступления совершаются с прямым умыслом, в диспозиции захвата заложника прямо предусмотрена цель совершаемого преступления: "понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника", отсутствие такой цели означает отсутствие состава захвата заложника и необходимость квалификации действий виновного по ст. 126 или ст.127 УК РФ.

Наиболее сложно разграничить захват заложника и похищение человека, совершаемые из корыстных побуждений. В литературе выдвигается мнение, что захват заложника из корыстных побуждений и похищение человека, совершенное из тех же побуждений и сопряженное с предъявлением требований к третьей стороне, являются одним составом, который должен рассматриваться как захват заложника; кроме того, незаконное лишение свободы, связанное с выкупом за освобождение, следует также рассматривать как захват заложника[⁵⁹]. Несомненно, в этом утверждении есть рациональное зерно. Однако, в данном случае, мы должны были бы признать, что для похищения человека и незаконного лишения свободы, совершенного из корыстных побуждений непосредственным объектом будут выступать общественные отношения в сфере общественной безопасности, что противоречит общим началам учения о преступлении и его элементах (особенно о его субъективной стороне). "Субъективная сторона состава преступления - это психическая деятельность лица, связанная с совершением преступления, которая образует психическое содержание любого преступления"[⁶⁰]. Процессы, происходящие в психике виновного, могут быть познаны в большинстве случаев путем анализа и оценки внешнего поведения лица. Ряд постановлений Пленумов Верховного Суда РФ включают требования, направленные на полноценный анализ признаков субъективной стороны состава любого преступления. Эти положения особенно важны, когда речь идет о деяниях, связанных с похищением человека и захватом заложника.

Как уже было сказано, оба эти преступления совершаются с прямым умыслом. Многие авторы, раскрывая понятие прямого умысла применительно к похищению человека, говорят о том, что виновный осознает, что он похищает человека, действуя вопреки его воле, и желает этого[⁶¹]. Нам кажется, что такое утверждение несколько затрудняет выявление умысла в каждом конкретном случае похищения. По той причине, что само понятие похищения не закреплено ни в законе, ни в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, каждый правоприменитель воспринимает его по своему, так сказать с обывательской точки зрения. Некоторые авторы при определении умысла, исходят только из понятия похищения. По их мнению, виновный осознает лишь то, что он незаконно захватывает другого человека и вопреки его воле перемещает в другое место и желает этого[⁶²].

Но как говорилось выше, есть случаи, когда объективные стороны преступлений, предусмотренных ст. 126 и ст. 206 УК РФ полностью совпадают, при этом предметное содержание умысла виновного будет аналогичным. Нам кажется, что, говоря об умысле на совершение похищения, нужно говорить не только об осознании общественной опасности своих действий и о желании их совершить, но, кроме того (это дает возможность отличить похищение человека от захвата заложника), необходимо хотя бы в общих чертах выявить у лица, совершившего такое деяние, осознание признаков объекта преступления, то есть тех общественных отношений, которые он ставит под угрозу причинения вреда, своими действиями. При похищении человека, виновный (не с правовой, а с субъективной точки зрения) осознает, что совершает преступление против свободы личности, а при захвате заложника - против общественной безопасности.

В обоснование своей позиции, рассмотрим признаки субъектов данных преступлений. Субъектом обоих составов является физическое, вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. В соответствии с ч. 2 ст. 20 УК РФ, возрастом уголовной ответственности, в обоих случаях, является 14 лет. Однако, на наш взгляд, позиция законодателя, по этому вопросу, не совсем обоснована. Несмотря на высокую степень общественной опасности захвата заложника, необходимо повысить возраст уголовной ответственности за данный вид преступления с 14 до 16-летнего возраста. В связи с тем, что, подросток, не достигший 16-летнего возраста, в силу своих умственных и психофизиологических особенностей, не способен осознавать, что своими фактическими действиями он посягает на отношения, обеспечивающие общественную безопасность. Одним словом, умысел данного подростка не может быть направлен на нарушение общественной безопасности. И хотя формально его действия будут подпадать под ст. 206 УК РФ (захват заложника), логичнее предполагать, что фактический характер своих действий подросток осознает, как направленные на лишение свободы лица, так как смысл ст. 126 УК РФ понятен всем. Следовательно, такое деяние, в соответствии с критерием разграничения составов по субъективной стороне, подлежит квалификации как похищение человека по ст. 126 УК РФ. В качестве доказательства сказанного выше, можно привести еще один случай, когда похищение человека или захват заложника совершаются с целью реализации законных интересов виновных, например, с целью возврата неуплаченного долга в срок, обусловленный договором. Здесь, как и в предыдущей ситуации, объективная сторона деяния будет совпадать с объективной стороной похищения человека или захвата заложника. Однако непосредственный объект посягательства - именно, по мнению самого виновного - другой. Мы согласны с позицией В. С. Комиссарова, что "в данном случае, виновный считает, что обладает правом на незамедлительное получение соответствующих материальных средств, осознает, что это право оспаривается, и желает осуществить его с нарушением установленного порядка"[⁶³]. Как мы видим, действия виновного в подобной ситуации надлежит квалифицировать как самоуправство по ст. 330 УК РФ. Таким образом, непосредственным объектом здесь будут выступать отношения в сфере порядка управления, а отношения по охране свободы личности и общественной безопасности (соответственно) будут рассматриваться как дополнительные.

Все изложенное выше, свидетельствует о том, что вопросы отграничения друг от друга таких составов как, похищение человека, незаконное лишение свободы и захват заложника, должны быть серьезно изучены в теории уголовного права и найти свое разрешение в руководящих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ.

3. Захват заложников в иностранном законодательстве и законодательстве стран бывшего СССР

Уже на ранних этапах развития человечества предусматривалась ответственность за похищение человека, как свободного, так и несвободного (как вещь), однако отдельной ответственности за захват заложника не существовало. В то же время захват людей, подданных других стран, а иногда и своего государства, в качестве заложников нередко поощрялся и был введен в ранг внешней и внутренней политики.

Одним из первых упоминаний об ответственности за похищение человека или захват заложников являются Законы Хаммурапи (Древний Вавилон, XVIIIв до н.э.). Так, за кражу малолетнего сына другого человека предусматривалась смертная казнь. В соответствии с византийским законодательным сводом VIIIв. Эклога человек, укравший свободного человека и продавший его, подвергался отсечению руки. За кражу чужого раба виновный нес имущественную ответственность. Похищение монахини или светской девушки и вступление с ней в половую связь грозило виновному отсечением носа. Лицо, способствовавшее такому похищению, подлежало изгнанию.[⁶⁴]

Уголовное законодательство Русского государства и Российской империи за похищение человека предусматривало суровую ответственность. «Русская Правда» предусматривала два вида преступлений против личной свободы: [⁶⁵]

продажа полусвободного человека («если господин продаст закупа в полное рабство, то за обиду 12 грив»);

лишение свободы по ложному обвинению («если свяжут мужа без вины, то 12 грив за сором»).

Строгие наказания за похищения человека предусматривали Судебник 1497 г., Соборное Уложение 1649 г., Воинский Артикул Петра I. Однако отдельно ответственность за захват заложников ни одним законом предусмотрена не была. Фактически о захвате заложников не было известно и уголовно-правовой науке. [⁶⁶]

Действия, связанные с захватом заложников, во всем цивилизованном мире признаются общественно опасными, т.е. преступлением. Современное законодательство большинства зарубежных стран предусматривает уголовную ответственность за преступления, связанные с захватом заложников, а также похищения человека и лишение его свободы.

Однако трактовка понятий «захват заложников», «похищение человека», «лишение свободы» законодателями не всегда дифференцируется. Так, в ряде государств наряду с ответственностью за похищение человека и лишение его свободы предусмотрена самостоятельная уголовная ответственность за захват заложников. В некоторых же национальных уголовных законодательствах формулировки преступлений, связанных с похищением человека, фактически включают и захват заложников.

Федеральное уголовное законодательство США уголовную ответственность за похищение человека и захват заложника не дифференцирует. Так, в соответствии с § 1201 Свода законов США (титул 18) тот, кто незаконно захватывает, лишает свободы, заманивает, похищает, насильно или обманом увозит, уносит или удерживает какое-либо лицо с целью получения выкупа или вознаграждения, за исключением, когда такие действия совершаются родителями и если такое лицо перевозится из одного штата в другой или за границу, наказывается тюремным заключением на любой срок или пожизненно. В § 1202 предусматривается уголовная ответственность за владение и распоряжение денежными средствами и иным имуществом, переданным в качестве выкупа или вознаграждение в связи с преступлением, предусмотренным §1201. В соответствии с § 1751 за убийство, похищение или нападение на Президента США или члена его аппарата предусмотрена самостоятельная уголовная ответственность.[⁶⁷]

Своей спецификой в решении вопросов об уголовной ответственности за захват заложников обладает уголовное законодательство Китайской Народной Республики, правовую систему которой можно назвать социалистической. Там уголовная ответственность за похищение человека и захват заложника также не дифференцирована и данные действия охватываются одним составом.

Иной поход к классификации преступных действий существует в Германии. Современное уголовное законодательство этого государства предусматривает самостоятельную уголовную ответственность за похищение человека (§ 234), похищение несовершеннолетних (§ 235), незаконное лишение свободы (§ 239 а) и захват заложников (§ 239 b). Все указанные составы содержатся в разделе XVIII Особенной части УК ФРГ «Преступные деяния против личной свободы».

Уголовное законодательство Франции предусматривает ответственность за похищение или незаконное удержание человека (ст. 224-1 УК) и за незаконный арест или лишение свободы (ст. 341 УК).

Уголовное законодательство Испании предусматривает уголовную ответственность за незаконное преследование и похищение человека.

Анализ уголовного законодательства наиболее развитых стран показывает, что в них присутствует значительное количество правовых норм, предусматривающих ответственность за действия, связанные с захватом заложников, или им подобных. Конкретные составы преступлений расположены в основном в главах или разделах о преступлениях против личности. Вместе с тем однозначной трактовки квалифицирующих признаков этих деяний нет, и в рамках одного состава рассматриваются все сходные преступные действия. Данное положение обусловлено в значительной степени, как различием правовых систем, так и национально-государственными особенностями соответствующих территорий.

В российском уголовном законодательстве, начиная с советских времен понятия «захват заложников» не было. В соответствии с УК РСФСР 1922 предусматривалась уголовная ответственность за насильственное незаконное лишение кого-либо свободы, совершенное путем задержания или помещения его в каком-либо месте (ст.159). Ст. 160 УК РСФСР предусматривала уголовную ответственность за лишение свободы способом, опасным для жизни или здоровья лишенного свободы или сопровождающееся для него мучениями.

В УК РСФСР 1960 г. первоначально предусматривалась уголовная ответственность лишь за похищение и подмен ребенка (ст.125), а также незаконное лишение свободы (ст.126).

Лишь в 1987 г. была введена ответственность за захват заложников после ратификации СССР Международной конвенции о борьбе с захватом заложников. В соответствии со ст. 126-1 УК РСФСР данным преступлением признавался: «Захват или удержание лица в качестве заложника, соединенные с угрозой убийством, причинением телесных повреждений или дальнейшим удержанием этого лица, в целях понуждения государства, международной организации, физического или юридического лица или группы лиц совершить или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника». Только через шесть лет после введения уголовной ответственности за захват заложника, в 1993 г., была введена уголовная ответственность за похищение человека (ст.125-1 УК).

Существенным пробелом первоначального варианта нормы об ответственности за захват заложников было наличие примечания, в соответствии с которым действия статьи не распространялись на случаи совершения такого преступления на территории СССР, когда лицо, захватившее или удерживающее заложника, находится на территории, и это лицо, а также заложник являются гражданами СССР. Данное положение фактически ущемляло права граждан СССР, в отношении которых совершался захват либо они удерживались в качестве заложника. Лишь Законом от 18 февраля 1993 г. данное примечание было исключено.

Таким образом, на основе проведенного анализа можно сделать следующие выводы:

Уголовная ответственность за захват заложников, лишение свободы и другие подобные действия существует с античных времен и в настоящее время имеется в УК большинства стран мира;

Система понятий, связанных с действиями, сопровождающимися захватом заложников, в мировом законодательстве окончательно не сформирована, на что указывают различия в квалификации отдельных преступных действий при трактовке конкретных составов в законодательствах различных государств;

Подходы к уголовно-правовой характеристике действий, связанных с захватом заложников, в законодательствах стран бывшего СССР имеют сходные черты, что обусловлено длительным нахождением правовых систем в едином правовом пространстве;

Современное состояние проблемы захвата заложников и подобных преступных действий в УК РФ находится в стадии совершенствования и требует глубокого изучения.[⁶⁸]

4. Судебная практика

Дело № 1[⁶⁹]

Бесланская трагедия шокировала весь благоразумный мир огромной человеческой болью, человеческим состраданием. Но кроме этого она вызвала самые низменные чувства у определенной части нечистоплотных людей, пытающихся отпиарить на горе тысяч жертв бандитской вылазки в собственных, но не в национальных интересах. С первого же дня захвата школы с подачи этих ущербных людей - политиков, журналистов, рядовых зомбированных граждан - был обозначен национальный и в большей мере ингушский след.

До сих пор даже первые лица Северной Осетии, вырвавшись из оцепенения страха и трусости, в котором они пребывали в те страшные дни, цепляются за пресловутый ингушский след. Своими высказываниями, поведением они открывают шлюзы для националистической истерии всяким политическим движениям, партиям республики. Средства массовой информации, стремясь перещеголять друг друга, на фоне этой трагедии изощряются в нагнетании страстей. Об этом свидетельствуют всевозможные публикации в осетинских и некоторых региональных и центральных СМИ, которые, "напав на ингушский след", не упускают случая, чтобы поносить "ингушских нелюдей". Даже вошедший в историю героический поступок генерала Руслана Аушеву для воинствующих североосетинских националистов стал темой нападок на ингушей. Они не только вознамерились чернить имя генерала, но и связывают с этим именем наличие "ингушского следа". И это вместо благодарности за 26 спасенных генералом Аушевым жизней.

С первого дня появления Руслана Аушева в Бесланской школе в Осетии напрочь отказались воспринимать его поступок, как поступок высокой человеческой пробы. А запустили в ход всякие небылицы о появлении знаменитого генерала на месте трагедии, якобы, в корыстных целях. Именно с подачи представителей этой республики была запущена ложь, например, о том, что Руслан Аушев прибыл спасать не заложников, а родственников- террористов. В частности, своего бывшего телохранителя, племянника Магомеда Аушева, который, якобы, был опознан среди убитых бандитов. Информация эта, как по мановению волшебной палочки, быстро расползлась через многие СМИ по всей России. Даже в родной Ингушетии на нее "клюнули" низкопробные людишки. "Клюнули", конечно, со злорадством. Ведь, по их утверждению, Руслан Аушев ничего сверхординарного в Беслане не совершил. Правда, и сам Руслан в опубликованном во многих изданиях своем письме просил не искать в его поступке что-то героическое. Но в этом проявился характер Героя Советского Союза. Другие же, "клюнувшие" на дезу, проявили свою нравственную импотенцию. Им ничего не стоит в один разряд записать мужество и трусость. В правильном поступке кого-либо они ищут корысть. А собственную трусость объявляют глубоко взвешенной и продуманной необходимостью. Даже если трусость одного человека обходится сотнями жизней абсолютно безвинных людей.

В связи с бесланской трагедией ставший известным своими оппозиционными настроениями депутат народного собрания Правобережного района некто Виссарион Асеев через СМИ обнародовал до сих пор замалчивавшуюся информацию: если бы Александр Дзасохов - один из четырех деятелей, которых бандиты запрашивали, явился к ним, 150 - 200 заложников получили бы свободу. Простыми арифметическими действиями нетрудно подсчитать, сколько человеческих жизней можно было бы спасти появлением в школе всех четырех обозначенных террористами деятелей.

Об этом можно было и не вспоминать, если бы тот же А. Дзасохов, трусливо посчитавший террористический акт концом его политической карьеры, позже в своих интервью не делал многозначительные намеки на набивший оскомину по многим другим событиям в регионе "ингушский след". Если бы другие деятели этой республики не привлекали к грязной работе по формированию в регионе обстановки высокого напряжения падких до "жареных" фактов журналистов.

Первыми среди них оказались журналисты российской газеты "Жизнь", рассказавшие на страницах своего издания и об "участии" в теракте в Беслане и в июньском нападении на Ингушетию родственника и бывшего охранника первого Президента нашей республики Магомеда Аушева, который был "опознан" среди убитых террористов. Затем информация зашелестела на страницах осетинских и других изданий.

Мне же через несколько дней после кровавых событий в Беслане довелось общаться с Магомедом Аушевым. Честно говоря, когда он высказался о своем намерении в судебном порядке очиститься от журналистского навета, я мало этому поверил. Сколько на нас, ингушей, незаслуженно выливают грязи, и каждый раз мы молча от этой грязи отряхиваемся. "Перебродит и успокоится", - подумалось мне тогда. Но, нет, не успокоился Магомед Аушев. А вызвал на "ковер" правосудия своих очернителей — редакцию газеты "Жизнь". И Басманный (!!!) суд города Москвы, можно сказать, в полном объеме удовлетворил иск нашего земляка. Оставленные неудовлетворенными отдельные претензии (например, сумма материальной компенсации, некоторые формулировки иска), уверен, Магомеда не должны расстраивать. Самое главное - он доказал, что, когда отстаиваешь правду, и один в поле бывает воином.

С этой поучительной для всех нас ингушей победой Магомеда Аушева и хотелось бы его поздравить. Публикуем решение Басманного суда с целью проинформировать читателей не в форме изложения, а документально.

В связи с публикацией в газете "Жизнь" статьи, порочащей честь и достоинство человека, хотелось бы высказать в какой-то мере крамольную мысль: вина журналистов в искажении действительности тянет на столько, насколько они корыстолюбивы и падки на “жареные” факты. Неизмеримо больше виноваты в том, что случилось, те, кто снабдил газету ложной информацией. Потому что делалось это сознательно для создания напряженности в межнациональных отношениях. Однако, хотя по степени вины информаторы должны первыми нести ответственность, обычно они остаются безнаказанными. Понятно, почему – невозможно доказать их вину. Поэтому и отвечать приходится "стрелочникам" - изданиям, запустившим "утки в полет".

Это я к тому, что мы должны научиться спрашивать кроме всего прочего и с истинных изготовителей грязной стряпни. Например, в опубликованной в газете "Время новостей" от 27 июня сего года статье Ивана Сухова "Раны без границ" секретарь совбеза РИ Башир Аушев дает информацию, которая, во-первых, оскорбляет ингушей, во-вторых, наносит нашему общенациональному делу огромный ущерб. У меня язык не повернется обвинить в этом журналиста, поскольку мне самому пришлось быть одним из интервьюеров этого автора. И должен отметить, что он в целом верно передал мою информацию.

Так вот, оценивая общественное движение "Ахки-Юрт", которое в марте этого года попыталось организовать митинг, Башир Аушев откровенничает: "Вообще-то Ахки-Юрт — это ингушское название селения Сунжа. Их лидер, бывший директор Джейрахского заповедника Борис Арсамаков, не может не знать, что в 60-х годах прошлого века жившие там ингуши, по сути, продали свою землю осетинам. Может, это и легенда, но многие ее помнят. Так что Ахки-Юрт вряд ли может стать флагом народного движения". Хотел того или нет, но Башир Аушев вооружает оккупировавших ингушские земли наших соседей очередной "спасительной соломинкой" - ингушские земли проданы осетинам самими ингушами. Соседям до лампочки за какую соломинку хвататься - схватятся и за нее, абсолютно не задумываясь над тем, что никакого документа, подтверждающего акт купли-продажи, в природе не существует.

Это, во-первых. Во-вторых, секретарь совбеза должен был знать, что движение "Ахки-Юрт" создавалось не для того, чтобы собирать под своим флагом ингушей, а в целях судебного решения вопроса принадлежности отнятых в годы сталинского режима ингушских земель. И в этой многотрудной работе активисты движения, которое, кстати, можно было в такой же мере назвать "Ангушт", "Мочкхо-Юрт" и т.д., добились определенных успехов. Правда, благодаря усилиям таких "патриотов", как Башир Аушев, большинства депутатов местного парламента инициаторам судебных исков из "Ахки-Юрта" придется возвращаться на исходные позиции. Прочитав столь "лестные" отзывы секретаря совбеза РИ о себе, некоторые активисты "Ахки-Юрта" недоуменно спрашивают: на чью мельницу он льет воду? И вспоминают его многолетнюю бездеятельную деятельность в должности заместителя Главы Временной Администрации в зоне осетино-ингушского конфликта.

РЕШЕНИЕ

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

7 июня 2005 г. город Москва

Басманный районный суд города Москвы в составе председательствующего федерального судьи Вознесенского С.Ф. при секретаре Трошиной Д.А., рассмотрев в открытом судебном заседании в зале суда гражданское дело № 2-1158/05 по иску Аушева Магомеда Закраиловича к ООО “Издательский дом “Жизнь” о защите чести и достоинства и взыскании компенсации морального вреда,

Установил:

Истец обратился с иском, ссылаясь на то, что в № 207 газеты “Жизнь” от 11 сентября 2004 г. была опубликована статья “Тайна охранника Руслана Аушева”, в которой была распространена следующая, по мнению истца, не соответствующая действительности и порочащая его честь, достоинство и деловую репутацию информация о том, что “среди боевиков, захвативших школу в Беслане, был близкий родственник генерала-героя. Один из убитых в Беслане бандитов - племянник бывшего президента Ингушетии Руслана Аушева. Эту сенсационную информацию подтвердили “Жизни” сотрудники ФСБ Северной Осетии и Ингушетии. Как стало известно “Жизни” из восьми охранников в бытность его президентом у него было трое охранников с такой же фамилией: Адам, Башир и Магомед. Последнего приближенного видели рядом с Аушевым довольно редко. Вместе с тем, как говорят в ФСБ, глава республики доверял ему как самому себе. Магомед жил в центре Назрани, на проспекте имени ингушского писателя Идриса Базоркина. В его обязанности входило охранять самое дорогое для Руслана Султановича - его детей: дочек Лейлу, Лему и сына Али. Он привозил и забирал их из гуманитарного лицея № 1 на улице Осканова. В администрации нынешнего президента Ингушетии Мурата Зязикова, узнав, что Магомед был среди бандитов, захвативших детей, долго не могли поверить в это”. Кроме того, в этой же статье сообщается читателям:

“Один из убитых в Беслане бандитов — племянник нынешнего президента Ингушетии Руслана Аушева. Однако в ФСБ уверены, что Аушеву удалось спасти заложников благодаря лишь тому, что среди бандитов был его родственник. Процесс опознания убитых террористов идет очень медленно: трупы сильно изуродованы. Но личности шестерых уже установлены. Среди них и тело молодого и совершенно седого террориста с выбитым во время штурма левым глазом. Официально он проходит как неопознанный. Но мы уверены, рассказали “Жизни” сотрудники УФСБ по Северной Осетии - что это 34 летний Магомед-Сали Аушев. То есть тот самый человек, в котором мы ранее узнали бывшего личного телохранителя Аушева. Он же, как сейчас установлено, приходится племянником знаменитому генералу. Но во время следствия по делу о нападении 22 июня на Ингушетию выяснилось, что среди устроивших ту кровавую бойню был и Магомед-Сали. Его объявили даже в федеральный розыск”. Истец утверждает, что он жив, не был убит во время террористического акта в Беслане, не участвовал в указанном событии ни в коем качестве, а обвинения его в участии особо тяжкого преступления - акте терроризма, сопряженного с захватом и гибелью детей, причинило ему нравственные страдания.

В связи с данными обстоятельствами истец просит суд обязать ответчика опубликовать опровержение следующего содержания:

“Опровержение.

Публикуется на основании решения Басманного районного суда города Москвы от 7 июня 2005г. “МАГОМЕД АУШЕВ НЕ ВИНОВЕН”.

В статье “Тайна охранника Руслана Аушева” (газета “Жизнь # 207 от 11 сентября 2004 r.) по вине редакции сообщены сведения, не соответствующие действительности, по сути своей являющиеся ложными и носящие клеветнический характер, а именно слова: “Среди боевиков, захвативших школу в Беслане, был близкий родственник генерала-героя. Один из убитых в Беслане бандитов — племянник бывшего президента Ингушетии Руслана Аушева. Эту сенсационную информацию подтвердили “Жизни” сотрудники ФСБ Северной Осетии и Ингушетии. Однако в ФСБ уверены, что Аушеву удалось спасти заложников благодаря лишь тому, что среди бандитов был его родственник. Процесс опознания убитых террористов идет очень медленно: трупы сильно изуродованы. Но личности шестерых уже установлены. Среди них и тело молодого и совершенно седого террориста с выбитым во время штурма левым глазом. Официально он проходит как неопознанный. Но мы уверены, рассказали “Жизни” сотрудники УФСБ по Северной Осетии - что это 34 летний Магомед-Сали Аушев. То есть тот самый человек, в котором мы ранее узнали бывшего личного телохранителя Аушева. Он же, как сейчас установлено, приходится племянником знаменитому генералу. Но во время следствия по делу о нападении 22 июня на Ингушетию выяснилось, что среди устроивших ту кровавую бойню был и Магомед-Сали. Его объявили даже в федеральный розыск”.

Редакция газеты сожалеет об опубликовании непроверенной и не соответствующей действительности информации в отношении Магомеда Аушева и обстоятельств спасения Русланом Аушевым заложников в дни трагедии в г. Беслане, приносит свои извинения Маго-меду Аушеву и Руслану Аушеву за публикацию лживой информации. Кроме того, газета сообщает, что по данным органов прокуратуры в ходе расследования

уголовного дела по факту захвата заложников в средней школе № 1 г. Беслана, среди участников банды не установлено лиц по фамилии Аушев, а по заявлению первого заместителя прокурора Ингушетии У. Галаева органы ФСБ, МВД и прокуратуры не располагают данными о причастности Магомеда Аушева к захвату заложников в г. Беслане и нападению на Ингушетию”.

Также истец просит суд взыскать в его пользу в счет компенсации морального вреда 3.000.000 рублей.

В судебном заседании представитель истца требования поддержал в полном объеме.

Представитель ответчика в судебном заседании пояснила, что достоверных данных об участи истца в нападении на г. Беслан не имеется, имеются лишь ссылки на некоторые средства массовой информации, в связи с чем газета готова опубликовать соответствующую информацию, размер возмещения морального вреда, заявленный к взысканию, полагает завышенным.

Выслушав явившихся лиц, исследовав письменные материалы дела, суд полагает иск подлежащим удовлетворению частично.

В соответствии с п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. № 3 “О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц” в силу пункта 1 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике. Истец обязан доказать факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск, а также порочащий характер этих сведений.

Суд полагает факт распространения информации доказанным, поскольку истцом представлен подлинник газеты (л.д. 7), кроме того, факт распространения оспариваемых истцом сведений не отрицался представителем ответчика в судебном заседании.

Истец полагает, что распространенные сведения порочат его честь и достоинство.

На основании п. 7 того же постановления порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица.

В распространенных ответчиком сведениях истец обвиняется в совершении особо тяжкого преступления - совершении террористического акта. При условии несоответствия указанных сведений действительности они носят явно порочащий характер, поскольку свидетельствуют о нарушении истцом норм уголовного закона.

Доказательств соответствия распространенных действительности суду не представлено.

Представленные в ходе судебного разбирательства материалы подтверждают лишь, что средствами массовой информации распространялись сразу после захвата школы сведения о том, что среди террористов было лицо, опознанное как Магомед Аушев, однако в них не содержится сведений о каких-либо родственных связях указанного лица с президентом Республики Ингушетия Русланом Аушевым, равно как о том, что опознанный как Магомед Аушев террорист когда-либо работал телохранителем президента Республики Ингушетия Руслана Аушева.

Ссылку представителя ответчика на публикацию в газете “Московский комсомолец” от 6 сентября 2004 г. “Нелюди заранее приговорили людей До школы боевики добрались просто и без проблем” суд не может принять во внимание, поскольку и в этой статье не указано, что боевик был в каких-либо родственных отношениях с президентом Республики Ингушетия.

Кроме того, действующее законодательство (ст. 57 Закона Российской Федерации “О средствах массовой информации”) предусматривает, что средство массовой информации освобождается от ответственности в случае дословного цитирования другого средства массовой информации.

Дословного цитирования сообщения “Московского комсомольца” в оспариваемой статье не имеется, при этом суд отмечает, что в оспариваемой статье не имеется ссылки на “Московский комсомолец”, что, по мнению суда, необходимо при цитировании.

В то же время представителем истца представлены доказательства того, что распространенные ответчиком сведения являются недействительными.

Так, в судебном заседании представителем истца были предъявлены, свидетельство об удостоверении факта нахождения гражданина в живых от 17 сентября 2004 г., в соответствии с которым истец на 17 сентября 2004 г. находился в живых, письмо прокурора отдела прокуратуры Республики Ингушетия от 12 октября 2004 г. № 15р-04, в соответствии с которым среди участников банды, захватившей 1 сентября 2004 г. школу в Беслане, не установлено лиц по фамилии “Аушев”

При этом суд учитывает, что ответчиком в № 216 газеты “Жизнь” за 22 сентября 2004 г. самостоятельно было опубликовано уточнение к оспариваемой истцом информации, заключающееся в том, что слова о причастности истца к нападению на Ингушетию, состоявшемуся 22 июня 2004 г. и объявлению его за это в федеральный розыск, принадлежат не советнику Президента Республики Ингушетия, а автору статьи,(заметка представлена в судебном заседании).

Поскольку ответчиком доказательств соответствия распространенной информации не представлено, а имеющиеся у суда данные распространенные сведения опровергают, суд приходит к выводу о том, что оспариваемая истцом информация не соответствует действительности и порочит честь и достоинство истца.

Таким образом, у истца на основании п.п. 1 и 7 ст. 152 ГК РФ возникло право на опровержение распространенных сведений в том же средстве массовой информации.

Относительно представленного текста опровержения суд отмечает следующее.

Словосочетание “носящие клеветнический характер” суд полагает необходимым заменить на “носящие порочащий характер”, поскольку о том, что какая-либо информация является клеветой, можно судить только при рассмотрении дела о распространении клеветы в рамках УК РФ и УПК РФ.

Также подлежит исключению указание о принесении извинений, поскольку извинения не предусмотрены законом, а также ссылка на Руслана Аушева, поскольку он не является стороной в рассматриваемом споре.

Относительно компенсации морального вреда суд отмечает следующее.

В соответствии со ст. 15 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, ст. 152 ГК РФ предоставляет гражданину, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, право наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда. Компенсация морального вреда определяется судом при вынесении решения в денежном выражении. При определении размера компенсации морального вреда судам следует принимать во внимание обстоятельства, указанные в ч 2 ст. 151 и п. 2 ст. 1101 ГК РФ, и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Если не соответствующие действительности порочащие сведения распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер компенсации морального вреда, должен учесть характер и содержание публикации, а также степень распространения недостоверных сведений. При этом подлежащая взысканию сумма компенсации морального вреда должна быть соразмерна причиненному вреду и не вести к ущемлению свободы массовой информации.

Учитывая, что истец обвинен в совершении особо тяжкого преступления- совершении террористического акта, широкий общественный резонанс событий в Беслане 1 сентября 2004 г., степень распространения информации и ее характер, суд полагает разумным и достаточным взыскать в пользу истца в счет компенсации морального вреда 50.000 рублей.

Решение может быть обжаловано в Московский городской суд в течение 10 дней путем подачи кассационной жалобы через Басманный районный суд города Москвы.

Подпись судьи Басманного суда г. Москвы С.Ф. Вознесенского 16. 06.05г.

Решение выдано после истечения срока кассации в высшую судебную инстанцию

Дело № 2[⁷⁰]

Угроза расстрелом заложника и иные действия, совершенные в целях понуждения государства к выполнению какого-либо действия как условия освобождения заложника, охватываются составом преступления, предусмотренного ст.206 УК РФ, и в данном случае дополнительной квалификации по ст.205 УК РФ не требуется.

Б. и X. признаны виновными (наряду с другими преступлениями) в захвате и удержании лиц в качестве заложников в целях понуждения государства совершить какое-либо действие как условие освобождения заложников, а также в терроризме.

Рассмотрев материалы дела и обсудив доводы, изложенные в кассационных жалобах, Военная коллегия Верховного Суда РФ приговор в отношении указанных лиц изменила по следующим основаниям.

Действия Б. и X., связанные с захватом и удержанием заложников, с требованием предоставить оружие и самолет, угрозами расстрелом заложников и созданием угрозы для жизни людей путем взрыва канистр с бензином, квалифицированы наряду со ст.206 УК РФ и по ст.205 УК РФ как терроризм.

Между тем из материалов дела усматривается, что угрозы расстрелом заложников и производство выстрелов из автоматов в воздух не были направлены на нарушение общественной безопасности, устрашение населения или оказание воздействия на принятие решения органом власти, а преследовали цель добиться от военного командования выполнения требований о предоставлении оружия и самолета, чтобы вылететь с острова. Канистры же с бензином занесены в автомобиль, а затем в салон самолета в других целях.

При таких обстоятельствах Военная коллегия пришла к выводу о том, что указанные действия Б. и X. охватываются составом преступления, предусмотренного ст.206 УК РФ, в совершении которого они признаны виновными, и не требуют дополнительной квалификации по ст.205 УК РФ.

Определение N 2-0122/99 по делу Бугаева и др.

Заключение

Уголовное законодательство нашего государства норму о захвате заложника восприняло из международного права, в соответствии с которым оно классифицировалось как преступление международного характера.

В международной практике случаи захвата заложников встречались еще в древние времена. Во второй половине ХХ в. это явление получило распространение в деятельности различных террористических групп Германии, Италии, Франции, Испании, в том числе, когда граждане одних государств захватывали граждан других государств. В нашей стране во второй половине 90-х гг. всплески этого преступления отмечаются в местах лишения свободы и районах Северного Кавказа.

Северный Кавказ - самый сложный регион в стране с точки зрения социально-экономической ситуации, государственного управления и обеспечения национальной безопасности России. Иначе его можно назвать зоной устойчивой нестабильности. Наиболее опасным и нестабильным регионом здесь все последние десять лет являлась Чеченская Республика. Чечня давно превратилась в базу международного терроризма, на ее территории создана агентурная сеть иностранных разведслужб, орудуют террористы и наемники из зарубежных стран. Одна из проблем, которую породила Чечня, - похищение и захват заложников с целью дальнейшего выкупа. Сегодня мы столкнулись с новой формой организованной преступности или криминального бизнеса - торговлей людьми.

Данный вид преступления получил в Чечне расцвет в период правления Дудаева, Яндарбиева, Масхадова, и в первую очередь от этого пострадали сами чеченцы. По нашим данным, число похищенных чеченцев в самой Чеченской Республике с целью выкупа составило 3,5 тысячи человек. Захват заложников получил характер преступной эпидемии и стал распространяться в регионы Закавказья, затем он охватил Поволжский регион, в том числе и Астраханскую область, потом центр России - в частности Москву и прилегающие к ней области, а сейчас мы наблюдаем распространение этого вида преступления в страны Балтии - бывшие республики Советского Союза.

В последние годы стало характерным то, что состав преступных группировок по похищениям людей имеет разнородный национальный состав, т.е. в них представлены бандиты разных этнических групп. Различные криминальные группы стали налаживать между собой прочные связи, а это значит, что, допустим, московские и питерские группы похищают наиболее “перспективных” заложников и затем переправляют их в республики Северного Кавказа с целью дальнейшего получения выкупа.

Перспективные заложники - это определенная группа крупных предпринимателей, банковских или государственных служащих, в сфере деятельности которых находятся мощные финансовые потоки или крупный оборот денег. Это те люди, которые способны заплатить выкуп за себя или своих родственников. Сейчас крупные преступные группировки, занимающиеся похищением людей, стали создавать свои банки данных на богатых и перспективных граждан по всем регионам России. В банк данных заносят род деятельности таких граждан, круг их связей, привычки и наклонности, способности “делать деньги”, перечень их родственников и т.д. Затем человек отслеживается и в подходящий момент похищается. Дальнейшая схема действий бандитов примерно известна многим, и описывать ее нет необходимости.

Сколько граждан было похищено за весь период вакханалии и разброда в Чеченской Республике, начиная с 1990 года, не знает никто, потому что официального банка данных похищенных людей нет по настоящее время. Часть заложников была освобождена, часть либо погибла во время боевых действий, либо казнена своими похитителями.

С началом боевых действий на территории Дагестана, а затем Чечни розыск заложников усложнился, т.к. часть преступных группировок переместилась в соседние республики, где занимается этим бизнесом и сейчас, а другая часть влилась в бандформирования и вместе с заложниками ушла в горные районы Чечни.

В современной практике захват заложников сопровождается требованиями не только политическими, но и нередко материального характера (вымогательство имущества, денег).

Учитывая характер и степень общественной опасности захвата заложника, законодатель относит его к числу тяжких преступлений, а при квалифицирующих обстоятельствах - к особо тяжким. Это преступление нарушает общественную безопасность, ставит под угрозу жизнь и здоровье нередко значительного числа лиц, ограничивает личную свободу и нарушает безопасность и неприкосновенность человека, закрепленные во Всеобщей декларации прав человека и Международном пакте о гражданских и политических правах и гарантированные ст. 22 Конституции РФ. Относясь
к числу транснациональных, конвенционных преступлений, захват заложника может также причинять вред деятельности России в сфере межгосударственных отношений.

Предупреждение актов по захвату заложников должно осуществляться одновременно в нескольких направлениях: 1) воздействие на основные, даже глобальные явления и процессы в обществе, обладающие террористическим эффектом, так как в последнее время массовый захват заложников связан именно с террором. Данное направление можно назвать стратегическим, и было бы естественно, если бы ему предшествовало бы долгосрочное и даже сверхдолгосрочное прогнозирование наиболее значительной террористической активности с определением их возможных субъектов; 2) выявление и предотвращение захвата заложников, которые могли бы быть совершены в недалеком будущем или даже в ближайшее время. Это предполагает выявление субъектов и объектов возможного преступления, его причин, способов и иных обстоятельств; 3) пресечение совершающегося акта захвата заложников в отношении государственных и общественных деятелей, задержание виновных и предание их суду. Чрезвычайно важно наказание не только рядовых исполнителей и пособников, но и организаторов и вдохновителейпреступления, что, как известно, очень трудно; 4) предупреждение, предотвращение и пресечение таких сходных с захватом заложников преступлений, как терроризм, посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, и т.д. Особое место в деятельности государственных и общественных организаций по борьбе с заложничеством принадлежит международным организациям, а также координации усилий разных стран в предупреждении и пресечении этого зла.

Помимо названных направлений борьбы с таким явлением как захват заложников необходимо бороться с этим злом как можно эффективнее и на законодательном уровне, улучшать и углублять законодательство, регулирующее борьбу с терроризмом, устанавливающее за него ответственность.

Включение в уголовный кодекс специального состава преступления – захват заложников – представляет собой значительный шаг вперед в деле более эффективного использования уголовного закона в борьбе со столь опасным преступлением.

Список литературы

Конституция РФ от 12.12.1993.

Федеральный закон «О борьбе с терроризмом в РФ» от 25.07.98 №130-ФЗ

Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (с изменениями от 27 мая, 25 июня 1998 г., 9 февраля, 15, 18 марта, 9 июля 1999 г., 9, 20 марта, 19 июня, 7 августа, 17 ноября, 29 декабря 2001 г., 4, 14 марта, 7 мая, 25 июня, 24, 25 июля, 31 октября 2002 г., 11 марта, 8 апреля, 4, 7 июля, 8 декабря 2003 г., 21, 26 июля, 28 декабря 2004 г., 21 июля 2005 г.)

Концепция национальной безопасности РФ. Утверждена Указом Президента РФ от 26.12.1997 № 1300.

Положение о межведомственной антитеррористической комиссии РФ. Утверждена Постановлением Правительства РФ от 16.01.1997 №45

Алиев Х., Таджиэменов Б. Борьба с похищениями людей // Законность. 2000. № 6. С. 30.

Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и угловно-правовое исследование. М., 1998.

Адельханян Р. Признаки террористического преступления по международному праву // Российская юстиция. 2002. № 8.

Артамонов И. «Терроризм»: проблемы уголовной ответственности. // Уголовное право. 2002. № 3.

Бриллиантов В. Похищение человека или захват заложника//Рос. юстиция. 1999. №6.

Бриллиантов А. Похищение человека и захват заложника //Адвокатские вести. 2001. №3;

Бюл. Верхов. Суда РФ. 2001. №10.

Бауськов Д. Ограничение насильственного похищения человека от захвата заложника. //Уголовное право. 2002. №2.

Беляева Н.В., Орешкина Т.Ю. Ответственность за преступления, посягающие на личную свободу потерпевшего // Проблемы обеспечения личной безопасности граждан: Труды / Академия МВД России. 1995. С. 127.

Бекмурзин М. С. Некоторые вопросы борьбы с терроризмом// Закон и право. 2003. № 1.

Габибова Г. Отграничение похищения человека от захвата заложника //Законность. 2002. №11.

Гаухман Л., Максимов С., Сауляк С. Об ответственности за захват заложника и похищение человека // Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть: Учебник.-Краснодар: Кубанский государственный аграрный университет, 1999

Гаджиев С.Н. Ответственность за преступления, посягающие на личную свободу человека. //Право: Теория и Практика. 2003. №7.

Законность. 1994. № 10. С. 45.

Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003.

Журавлев И.А.. Ответственность за захват заложника в зарубежном и Российском уголовном законодательстве./ Закон и право № 2. 2002.

Зубкова В.И., Тяжкова И.М. Ответственность за похищение человека по уголовному законодательству России // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1996. № 2. С. 55.

Комментарий к Уголовному кодексу РФ (по состоянию на 31.12.2000г). Авторский коллектив ведущие ученые-юристы и практики, под руководством и при участии Генпрокуратуры – М.: Издательство “НОРМА”, 2001 – 896с.

Кукузов Т.Д. Уголовная ответственность за похищение человека: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. – СПб., 1999. С. 20-21.

Красиков А.Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России. - Саратов: Полиграфист, 1996. С. 122.

Клишин Ю. Похищение человека, незаконное лишение свободы и захват заложников - преступления разные // Закон. 2002. № 6. С. 133.

Комиссаров В. Захват заложника: стремление к наживе или преступление от безысходности? //Законность. 1999. №3.

Лесниевски-Костарева Т.А. Уголовное право. Словарь-справочник. -М.: Норма-Инфра, 2000.

Мартыненко Н.Э. Похищение человека: понятие, анализ состава и проблемы квалификации. Лекция. – М.: Академия управления МВД России, 1998. С. 20.

Овчинникова Г.В., Павлик М.Ю., Коршунова О.Н. Захват заложника: уголовно-правовые, криминологические и криминалистические проблемы. – СПБ.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 87.

Оганян Р.Э. Проблемы борьбы с преступлениями, связанными с похищениями людей // Проблемы борьбы с терроризмом / Материалы научно-практической конференции от 21 марта 2000 г. – М., 2000. С. 107.

Ожегов С.И. Словарь русского языка /Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М., 1986.

Преступность, статистика, закон / Под общ. ред. А.И. Долговой. – М.: Криминологическая ассоциация, 1997. С. 197.

Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник/ Под ред. Журавлева М.П., Никулина С.И. М., «Спарк», 2000г.

Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. – М.: БЕК, 1999. С. 97.

Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник / Под ред. В.П. Ревина. – М.: Юрид. литра, 2000. С. 500.

Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. В.Н. Петрашева. – М.: Приор, 1999. С. 71.

http://forum.region15.ru/viewtopic.php?t=1957

http://www.allpravo.ru/jurisprudence/doc1137p1/instrum1562/

Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник /Под ред. Б.В. Здравомыслова. Изд. 2-е, перераб. и доп. – М.: Юристъ, 1999. С. 72.

Уголовное право. Особенная часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Казаченко, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселов. – М.: НОРМА-ИНФРА•М, 1998. С. 104.

1 Свод законов уголовных. Часть первая. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1910

2 УК РСФСР от 1922 г. ст. 215

3 Там же. ст. 216

4 Там же. ст. 217

5 Там же, ст. 218

6 Там же, ст. 219

7 Там же, ст. 220

8 Там же, ст. 221

9 Познышев С.В. Очерк основных начал науки уголовного права. Особенная часть. М., 1923. С. 145.

10 Познышев С.В. Очерк основных начал науки уголовного права. Особенная часть. М., 1923. С. 115.

11 Трайнин А.Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 55-56.

12 Салимов К.Н. Современные проблемы терроризма. М., 1999; Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М., 1999.

13 Овчинникова Г.В. Терроризм. СПб., 1998. С. 7-8; Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования. Уголовно-правовое исследование. М., 2000. С. 12-23.

14 Овчинникова Г.В., Павлик М.Ю., Коршунова О.Н. Захват заложника: уголовно-правовые, криминологические и криминалистические проблемы. – СПБ.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 87.

15 Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. – М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003. С. 167.

16 Здесь и далее статистические данные до 1996 г. приводятся из книги: Преступность, статистика, закон / Под общ. ред. А.И. Долговой. – М.: Криминологическая ассоциация, 1997. С. 197.

17 Долгова А.И. Указ. соч. С. 173.

18 Здесь и далее статистические данные за 1997-2001 гг. приводятся из книги: Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. – М., 2003. С. 545, 552.

19 Овчинникова Г.В., Павлик М.Ю., Коршунова О.Н. Захват заложника: уголовно-правовые, криминологические и криминалистические проблемы. – СПБ.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 87.

20 Оганян Р.Э. Проблемы борьбы с преступлениями, связанными с похищениями людей // Проблемы борьбы с терроризмом / Материалы научно-практической конференции от 21 марта 2000 г. – М., 2000. С. 107.

21 Алиев Х., Таджиэменов Б. Борьба с похищениями людей // Законность. 2000. № 6. С. 30.

22 ст. 126-1 УК РСФСР

23 ч. 1 ст. 126 УК

24 ч. 1 ст. 127 УК

25 ч. 1 ст. 128 УК

26 ч. 2, 3 ст. 126 УК

27 ч. 2, 3 ст. 206 УК

28 ч. 2, 3 ст. 127 УК

29 Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества. По новому УК РФ. – М., 2001. С. 78

30 Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества. По новому УК РФ. – М., 2001. С. 78

31 Ст. 15 УГ РФ

32 УК РФ ст. 22

33 ч. 1 ст. 206 УК РФ

34 ч. 2 ст. 206 УК РФ

35 Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества. По новому УК РФ. – М., 2001. С. 78

36 ч. 3 ст. 205 УК РФ

37 ст. 20 УК РФ

38 ст. 126 УК РФ

39 ст. 127 УК РФ

40 Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. Журавлева М.П. и Никулина. С.И. М., «Спарк», 2000г.

41 Там же

42 Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник/ Под ред. Журавлева М.П., Никулина С.И. М., «Спарк», 2000г.

43 Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник/ Под ред. Журавлева М.П., Никулина С.И. М., «Спарк», 2000г.

44 Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник/ Под ред. Журавлева М.П., Никулина С.И. М., «Спарк», 2000г.

45 Научно-практический коментарий к Уголовному кодексу РФ /Под ред. П.Н. Панченко. - Н.Новгород: Номос, 1996. С.308.

46 Закон РФ "О безопасности"//Российская газета. 1992. 6 мая.

47 Комментарий к Уголовному кодексу РФ /Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М.: НОРМА, 2001. С.288; Уголовное право. Особенная часть. Учебник /Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. - М.: Новый Юрист, 1998. С.107.

48 Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть:Учебник.-Краснодар: Кубанский государственный аграрный университет, 1999. С.103.

49 п."в" ч.2 ст. 126 УК РФ; п."в" ч.2 ст. 127 УК РФ

50 п."в" ч.3 ст. 126 УК РФ; ч.3 ст. 127 УК РФ

51 Бауськов Д. Ограничение насильственного похищения человека от захвата заложника. //Уголовное право. 2002. №2.

52 Лесниевски-Костарева Т.А. Уголовное право. Словарь-справочник. -М.: Норма-Инфра, 2000. С.267.; Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник / Под ред. В.П. Ревина. - М.: Юрид. лит., 2000.- С.500.; Уголовное право России. Часть Особенная: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. - М.: БЕК, 1999.- С.97.; Дворкин А.И., Самойлов Ю.М., Исаенко В.Н., Ризаев А.Ш. Расследование похищения человека. Методическое пособие.- М.: Издательство "Приоритет", 2000. С.5.; Клишин Ю. Похищение человека, незаконное лишение свободы и захват заложников - преступления разные // Закон. 2002. №6.; Зубкова В.И., Тяжкова И.М. Ответственность за похищение человека по уголовному законодательству России // Вестник Моск. ун-та. Сер.11. Право. 1996. №2; Гаухман Л., Максимов С., Сауляк С. Об ответственности за захват заложника и похищение человека // Законность. 1994. №10.; Лысов В.М. Ответственность за незаконное лишение свободы, похищение человека и захват заложника //Рос. юстиция. 1994. №5.

53 Бюл. Верхов. Суда РФ. 2001. №10.

54 Гаджиев С.Н. Ответственность за преступления, посягающие на личную свободу человека. //Право: Теория и Практика. 2003. №7.

55 Ожегов С.И. Словарь русского языка /Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М., 1986. С.194.

56 Ожегов С.И. Словарь русского языка /Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1986. С.717.

57 Гаджиев С.Н. Ответственность за преступления, посягающие на личную свободу человека. //Право: Теория и Практика. 2003. №7.

58 Бриллиантов В. Похищение человека или захват заложника//Рос. юстиция. 1999. №6.

59 Бриллиантов А. Похищение человека и захват заложника //Адвокатские вести. 2001. №3; Габибова Г. Отграничение похищения человека от захвата заложника //Законность. 2002. №11.

60 Уголовное право. Часть Общая. Часть Особенная /Под ред. Н.И. Ветрова и Ю.И. Ляпунова. - М.: Новый Юрист, 2001. С.79.

61 Комментарий к Уголовному кодексу РФ с постатейными материалами и судебной практикой /Под ред. С.И. Никулина. -М.: Менеджер, 2001. С.353; Комментарий к Уголовному кодексу РФ /Под ред А.В. Наумова. - М.: Юристъ, 1996. С.332; Уголовное право России. Часть Особенная. Учебник для вузов /Под ред. Л.Л. Кругликова. - М.: БЕК, 1999. С.98.

62 Комментарий к Уголовному кодексу РФ /Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М.: НОРМА, 2001. С.289; Уголовное право. Особенная часть. Учебник /Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. - М.: Новый Юрист, 1998. С.108; Уголовное право РФ. Особенная часть /Под ред. Б.В. Здравомыслова. - М.: Юристъ, 2000. С.72.

63 Комиссаров В. Захват заложника: стремление к наживе или преступление от безысходности? //Законность. 1999. №3.

64 Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник/ Под ред. Журавлева М.П., Никулина С.И. М., «Спарк», 2000г.

65 Там же.

66 Там же

67 Журавлев И.А.. Ответственность за захват заложника в зарубежном и Российском уголовном законодательстве./ Закон и право № 2. 2002.

68 Журавлев И.А.. Ответственность за захват заложника в зарубежном и Российском уголовном законодательстве./ Закон и право № 2. 2002.

69 http://forum.region15.ru/viewtopic.php?t=1957

70 http://www.allpravo.ru/jurisprudence/doc1137p1/instrum1562/

Написание диссертаций, дипломных и курсовых работ, рефератов