Понятие юридического лица: история и современная трактовка

10

Данная реферат не имеет целью выдвижение каких-либо новых научных кон­цепций такой сложной экономико-правовой категории, как юридическое лицо. Однако разработка этих концепций невозможна без опоры на многовековой опыт исследования указанной проблемы в юридической отечественной и зарубежной литературе. Поэтому анализ истории понятия юридического лица в условиях, когда существует необходимость приведения правовой надстройки в соответ­ствие с новыми экономическими реалиями, имеет непосредственное практическое значение.

Начало истории понятия юридического лица следует отнести к раннему средневековью. Как отмечается в литературе, древние римляне имели хорошо развитую систему представлений о юридической личности применительно к отдельному человеку. Понятие же союза было выработано в публичном праве применительно к государству, и, таким образом, понятие союза (корпорации) существовало у римлян только в публичном, а понятие лица — только властном праве. Поскольку союзы имели имущественные интересы и участвовали в имущественном обороте (т.е. выступали объектами частного права), римское право приравнивало их правовое положение к лицам, а категория юридического лица не использовалась вовсе.

В то время как "весь строй римского цивильного быта существеннейшим об­разом определяется началом личности и вместе с тем особенности правоотношений каждого гражданина.., картины средневекового быта дают нам совершенно противоположные черты"[1]. Здесь не отдельный человек является правоспособ­ным, а союз (корпорация). Весь этот быт, писал Н.Л. Дювернуа, можно охарак­теризовать чертой, противоположной римскому, чертой безличности, где известный и постоянный характер правоотношений определяется принадлеж­ностью человека к союзу, преемственному из поколения в поколение. В этих условиях задачи юриспруденции и законодательства заключаются в том, чтобы определить скорее права союзов и отношение к ним прав отдельных, входящих в них лиц, чем права отдельных лиц как самостоятельных единиц в общежитии[2]. Средневековые глоссаторы разрабатывали понятие корпорации (universitas) как союза, признанного государством в качестве субъекта права, а их преемники, канонисты, различали в связи с этим понятия "лицо" и "человек" и начинали рассуждать о природе этого лица. Одно из первых толкований понятия юридического лица дал папа Иннокентий IV. Он писал в 1245 г., что юридическое лицо существует лишь в понятии и благодаря фикции, оно не одарено телом, а значит, не обладает волей. Действовать могут лишь члены, но не сама корпорация, потому корпорация не может ни совершить преступления, ни быть отлученной от церкви (impossibile est, quod universitas delinquat)[3].

Французская буржуазная революция 1789 г., борясь с сословно-цеховым уст­ройством феодального общества и желая обеспечить торжество принципа инди­видуальной свободы, запретила любые корпорации, образуемые по професси­ональному признаку, и сохранила разрешительный порядок образования корпора­ций, преследующих цель извлечения прибыли. При этом было существенно ограничено число организационно-правовых форм последних. В силу этого обсто­ятельства категория юридического лица на несколько десятков лет выпала из научного оборота и не применялась в законодательстве[4]. Всю первую половину XIX в. корпорации во Франции и в значительной мере в остальной Европе созда­вались исключительно в разрешительном порядке (регистрационный порядок создания акционерных обществ был введен во Франции Законом от 24 июля 1867 г.). Последняя же треть века, как отмечал Л. Дюги, была отмечена в Европе, и в частности во Франции, ассоционистским движением чрезвычайной интенсивности, распространившимся на все проявления человеческой деятель­ности[5]. Соответственно конец XIX в. и первые десятилетия XX в. характери­зовались активным научным осмыслением феномена юридического лица.

Первое капитальное научное исследование понятия юридического лица было осуществлено Ф.К. Савиньи в середине XIX в. и вошло в историю под названием "теория фикций". Иное ее название — "теория олицетворения". Она оказала могучее воздействие на последующие научные исследования и в определенных модификациях имеет хождение и поныне. Причины появления указанной теории раскрывал Н.Л. Дювернуа: "Если римская мысль представляла себе ясно возможность сочетания личности, конкретной правоспособности с человеком, то она так же легко и разрывала эту связь, низводя человека в категорию вещей или давая личный характер обладания там, где отдельного человека, как обла­дателя, назвать нельзя". Современная мысль вовсе не допускает этого разрыва, низведения человека до категории вещей. Зато вне отдельно взятого человека современная цивилистика трудно ладит с представлением о лице. "Связав раз понятие личности с реквизитом разумности и волеспособности субъекта, наши юристы, философы, теоретики закрыли себе путь к объяснению всего ряда явлений гражданской правоспособности, идущей за пределы правоспособности отдельного человека. А между тем формы такой правоспособности и личности коллективных единиц, союзов, имущественных комплексов не только не скуднее, но неизмеримо обильнее у нас, чем в Риме"[6]. Из сказанного логично вытекает суть "теории фикций": поскольку, с одной стороны, волей, сознанием, т.е. свой­ствами субъекта права, обладает только человек, отдельная человеческая лич­ность, а с другой стороны, жизнь дает многочисленные примеры того, как иму­щественные права принадлежат не отдельному человеку, а союзу людей, корпо­рации, законодатель признает за этой корпорацией свойства личности, субъекта. Иными словами, эта корпорация олицетворяется, персонифицируется. При этом законодатель отдает себе отчет в том, что корпорация личностью быть не может, т.е. прибегает к фикции. "Теория олицетворения" была воспринята законодательством и в то же время подверглась дружной критике со стороны юристов. Слабые стороны этой теории очевидны: к фикции прибегают лишь вследствие временного отсутствия у юриспруденции достаточных технических средств. Если рассматривать корпорацию как лицо, то от этого она не становится лицом. Л.Л. Герваген остроумно раскрывал суть противоречия "теории фикций": "Вопрос: кто субъект арапа при корпорации? Ответ: обращайтесь с нею, как с физическим лицом". Но это не отпет на вопрос, замечает Л.Л Герваген. Кроме того, для олицетворения нет пределов, помимо пределов человеческого воображения. Наконец, как писал ЕН. Трубецкой, "фикция есть вымысел, предположение чего-то несуществующего, между тем, приписывая права учреждениям и корпорациям, мы вовсе не вынуждены вымышлять что-то несуществующее: соединения людей в обществе, преследующие определенные цели, а равным образом и учреждения с определен­ными функциями суть величины весьма реальные. Раз "субъект прав" — вообще не то же, что человек, то называть учреждения и корпорации юридическими ли­цами -— вовсе не значит создавать фикции"[7].

Критикуемая "теория фикций" тем не менее породила ряд других доктрин, так или иначе использующих для объяснения понятия юридического лица данную категорию. К их числу относится идея олицетворения имущества (К. Белау), суть которой заключается в том, что имущество, служащее определенной цели, для пользы людей, играет посредством действий представителей роль лица. Соответственно к этой теории применима та же критика, что и основной "теории фикций".

Ряд ученых при исследовании данной проблемы предлагают обходиться без кинятия лица, субъекта (А.Бринц и др.). Есть права, относящиеся к цели; субъектами права могут быть животные (например, при наследовании). Юриди­ческое лицо, с точки зрения этих ученых, есть длящееся состояние управления имуществом, отделенным от всех других имуществ. Критика этой теории сво­дится к тому, что субъективное право невозможно без субъекта, которым может быть только человек, ибо объективное право регулирует отношения между людьми, а не отношения между не людьми или между лицами и не лицами. Кроме того, представители этой теории также не обходятся без применения фикций.

Некоторыми учеными проблема юридического лица решалась путем отри­цания самого юридического лица. Например. Р. Иеринг и его последователи (в России, в частности, Н.М. Коркунов), исходя из того, что носителем права может быть только человек, полагали, что юридическое лицо — не более чем способ существования правовых отношений лиц, входящих в его состав (дестинаторов права). Цели юридических лиц, писал Н.М. Коркунов, — те же людские интересы, только общие для определенной группы людей, их деятельность — деятельность членов юридических лиц (людей) или их представителей, их поля - воля отдельных личностей. Поэтому юридические нормы вместо того чтобы разграничивать тождественные интересы целого ряда личностей, рассматривают однородные интересы как одно целое, как один интерес, а саму группу — как один субъект юридического отношения, юридическое лицо. Это не более чем особый технический прием, упрощающий взаимоотношения заинтересованных при этом людей.

В ответ Е.Н. Трубецкой резонно возражал, что в числе юридических лиц есть такие, которые существуют независимо от воли лиц, входящих в их состав. Кро­ме того, члены юридического лица постоянно меняются, а его суть остается. Даже если бы все наличные члены этого лица умерли, юридическое лицо сущест­вовало бы и сохраняло свои права.

Ю.С. Гамбаров вслед за французским ученым М. Планиолем, отрицал сущест­вование юридических лиц несколько с иных позиций: положение, что только человек может быть субъектом права, не свидетельствует о том, что каждое право должно быть предоставлено ему не иначе, как отдельному лицу: форма предоставления права может быть как единоличной, так и коллективной. При этом Ю.С. Гамбаров ссылался на Планиоля, по мнению которого "под именем юридического лица надо понимать коллективные имущества, взятые врозь от других и состоящие в отличном от индивидуальной собственности обладании более или менее значительной группы людей. Эти фиктивные лица не существуют даже фиктивно... Необходимо миф юридического лица заменить положительным понятием, которым может быть только коллективная собственность". На этом основании Ю.С. Гамбаров исключал теорию юриди­ческого лица из учения о субъекте права и переносил ее в учение об об­щественном обладании[8].

При анализе этой теории убеждаешься в том, что в ней независимо от воли ее творцов мы имеем очередную фикцию: если есть коллективная форма обладания имуществом, отличная от индивидуального обладания (коллективная собствен­ность), то неизбежно встает вопрос о субъекте (или субъектах) этого обладания. Круг замыкается.

Некоторыми авторами проблема юридического лица решалась путем отрица­ния реального существования не только юридических, но и физических лиц как субъектов права: и те, и другие есть чистые юридические абстракции. Напри­мер, Е.Н. Трубецкой утверждал: "Юридическое лицо не живое, а нормативное, созданное нормою".

Особое место в доктринах юридического лица занимает концепция его сущест­вования как реального субъекта реальных общественных отношений. Эта идея получила распространение в Германии (О. Гирке, Г. Дернбург, Регельсбергер) и по Франции (Л. Мишу, Р. Солейль). Основатель органической теории юридичес­кого лица О. Гирке утверждал, что юридическое лицо — это особый телесно-духовный организм, союзная личность. Это не продукт правопорядка, а реально существующий организм, на который государство влияет, но не призывает к жизни [9]. Органическая теория исходит из того, что все коллективности, удовлетворяющие известным фактическим условиям, являются юридическими лицами. Всякое юридическое лицо нуждается в воле для осуществления своих прав, где нет воли, там нет и права. Между тем реальная воля существует только у человека, поэтому только человеческие индивиды и могут выражать нолю коллективных лиц, а это возможно, если последние имеют соответству­ющие органы. В таком построении орган есть не что иное, как индивид, переда­ющий вовне волю коллективного лица. Коллективность в юридическом смысле есть ничто без своих органов. Между коллективностью и органом не существует никакого юридического отношения, так как они представляют единое лицо. Существует одно юридическое целое, коллективность, организованная, мысля­щая и желающая через свои органы.

Указанная теория была подвергнута критике, причем ее оппоненты выдвигали различные обвинения, например, что эта теория вместо "теории фикции" Савиньи ставит "другую, еще более искусственную и отдающую средневековой схоластикой фикцию реального существования тех самых совокупных лиц и иму­ществ, в которых единство воли во многих есть не что иное, чем сумма единич­ных воль". Были обвинения и в "биологизации юридического лица" [10].

Несмотря на критику, сторонники идеи О. Гирке развили ее в рамках так называемой реалистической теории. В частности, Л. Мишу и Р. Салейль указы­вали: чтобы человеческий коллектив превратился в самостоятельное лицо, отличное от суммы индивидов, его составляющих, необходимы: а) наличие у коллектива постоянного интереса, отличного от индивидуальных интересов его членов; б) соответствующая организация, способная выявлять коллективную волю, представлять и защищать общий интерес; в) включение коллектива в юридическую среду [11].

Близкую к указанной трактовку признаков юридического лица или "условий существования юридического лица" давал Е.Н. Трубецкой (хотя, как уже отмечалось, он не поддерживал органическую теорию). По его мнению, к таким условиям относятся: 1) наличие цели, которая не может быть достигнута уси­лиями отдельного лица и требует объединения усилий нескольких лиц; причем цель должна быть длящаяся, постоянная; 2) наличия материального субстрата, т.е. тех фактических условий, без которых не может быть достигнута общая цель; 3) юридическое признание со стороны внешнего правового авторитета, причем таким авторитетом не обязательно является государство [12].

Современная доктрина юридической личности корпораций в целом базируется либо на "теории фикций", либо на органической (реалистической), либо на позитивистских теориях юридического лица, практически не внося ничего принципиально нового ни в одну из них. Вместе с тем, как это ни кажется парадоксальным, существующая и поныне множественность теорий юридичес­кого лица не оказывает отрицательного влияния на практику его функциониро­вания. Изначальная цель, которая стояла перед исследователями феномена юридического лица, — обоснование разграничения имущества (и вытекающие из этого разграничения различные имущественные права, обязанности и ответственность) корпорации и участников этой корпорации, а также третьих лиц. Именно общность указанной цели, несмотря на разнобой мнений, объединяет теории юридического лица и позволяет всем им, по выражению С.Н. Братуся, "превосходно обслуживать потребности современного капиталис­тического оборота". Юридическое лицо предстает в качестве субъекта как публичного, так и частного права, вступающего в гражданские, административ­ные, уголовные и трудовые отношения от своего собственного имени и отве­чающего в рамках этих отношений своим собственным имуществом.

Задача, поставленная перед отечественной юридической наукой в области теории юридического лица в эпоху социализма, кажется вовсе неразрешимой. Как известно, в нашей стране последовательно реализовывалась идея наци­ональной экономики как единого, управляемого из одного центра государствен­ного предприятия, входящего в качестве звена в аппарат государства. При таких условиях, строго говоря, в стране остается только один хозяйствующий субъект, одно юридическое лицо — государство, а отдельные предприятия являются лишь особыми хозяйствующими органами государства. Орган же не имеет личности, ибо он составляет единое целое с тем образованием, чьим органом он является, не имеет и не может иметь каких-либо своих самостоятельных целей и интересов, и его функция заключается в том, что через него функционирует, по словам Л.Дюги, "коллективность". Таким образом, "орган никогда не является лицом, обладает не собственным правом, а лишь компетенцией"[13].

Однако с течением времени выяснилось, что внутри этого огромного госу­дарственного синдиката при обилии вертикальных иерархических связей не обой­тись без прямых горизонтальных отношений между отдельными хозяйствую­щими органами государства. Возникла потребность в определении юридической личности (правосубъектности) этих органов в отношениях с отдельными инди­видами, реализующими свою способность к труду (трудовую правосубъектность).

В период нэпа было выдвинуто несколько концепций государственного треста как юридического лица, причем все они так или иначе пытались применить традиционные подходы к этому понятию в условиях советской экономической действительности. Это: а) обособленные центры сосредоточения гражданских прав и обязанностей; б) своеобразные частные предприятия, построенные по образцу капиталистических предприятий, права собрания акционеров в которых осуществляет ВСНХ; в) персонифицированная часть государственного иму­щества.

По мнению Е.А. Флейшиц, в юридической личности госоргана персонифици­руется не самое имущество, а именно государственный орган как хозяйственная организация. Но поскольку юридическим лицом может быть только собственник имущества, то тресты и иные государственные организации есть формирующи­еся, но еще "недоразвившиеся" юридические лица.

По мнению А.В. Бенедиктова, государственный трест обладает двоякой при­родой. Как орган государства он выступает в отношениях, лишенных товарного содержания, причем, поскольку это отношения внутри государственного механиз­ма, они не правовые, а организационно-технические. Трест участвует в право­отношениях в качестве юридического лица, если закрепленное за ним имущество включается в сферу товарного оборота. Механизм товарного оборота требует, чтобы один и тот же хозяйствующий субъект (государство) выступал в обороте не в одном, а в нескольких лицах" [14].

Применительно к последующему периоду советской экономической истории выделяются несколько точек зрения на природу государственного юридического лица" [15]

Теория государства (С. И. Аскназий) исходит из того, что за каждым юриди­ческим лицом стоит государство как всенародно организованный коллектив. За каждым предприятием оказывается один и тот же субъект, однако не в единстве всех своих функций, а организующий именно данный участок работы. Нетрудно заметить, что в этой концепции фактически нашла отражение идея Иеринга, с тем лишь уточнением, что здесь дестинатором права выступает исключительно государство.

Теория директора (Ю.К. Толстой) основывается на том, что за каждым госу­дарственным юридическим лицом стоят: 1) государство как единый и единствен­ный собственник предоставленного госоргану имущества; 2) ответственный руководитель госоргана, получающий от государства средства производства и другое имущество и, не становясь его собственником, он утверждается как уполномо­ченный государства по управлению этим имуществом согласно планам, утверж­денным государством"[16]. Теория социальной реальности (Н.Г. Александров, Д.М. Генкин и др.) устанавливает, что вполне достаточно признания юридического лица такой же социальной реальностью, какой являются другие субъекты права. В этой кон­цепции нетрудно увидеть отражение старой "теории фикций", поскольку и в дан­ном случае на вопрос, что есть юридическое лицо, отвечают: относитесь к нему как к субъекту права, ибо это социальная реальность. Вполне обоснован поэто­му вывод о том, что "сторонники этой теории не столько решали проблему юри­дического лица, сколько уклонялись от его разрешения" [17].

Теория коллектива (А.В. Венедиктов) базируется на том, что в основе граж­данской правосубъектности госорганов лежит не только единство государст­венной социалистической собственности, но и оперативное управление ее составными частями. Оперативное управление имуществом предприятия осуществляется не только назначаемым государством руководителем, но и коллективом государственного органа, так как именно в его действиях вопло­щается деятельность государственного юридического лица" [18].

Указанная теория, не свободная от внутренних противоречий, тем не менее оказалась удобной в практическом применении, в частности она позволила обосновать и закрепить в законодательстве основы имущественной ответственности юридических лиц.

Параллельно с разработкой проблемы гражданской правосубъектности хозяйствующего органа государства (предприятия) решался вопрос о его трудовой правосубъектности. Начало дискуссии о возможности существования самостоятельной трудовой правосубъектности, отличной от категории юриди­ческого лица, было положено В.М. Догадовым" [19]. Исследуя правовое положение торгового предприятия, он обнаружил, что при определенных условиях предприятие, входящее в состав юридического лица и, следовательно, само не являющееся юридическим лицом, реализует ряд правомочий, которые свидетельствуют в пользу признания этого предприятия субъектом права. Отсюда вывод: категории предприятия — юридического лица и предприятия — субъекта трудового права не совпадают. В возникшей затем дискуссии большинство исследователей поддержало В.М. Догадова. В 70-е годы Б.Ф. Хрусталев, опираясь на новейшее законодательство о производственных объединениях, обосновал наличие у производственных единиц объединения трудовой правосубъектности (при том, что эти единицы, по Положению от 27 марта 1974 г., не обладали правами юридического лица) [20]. С закреплением в законодательстве правового положения трудового коллектива появились научные исследования, в которых обосновывалось существование в качестве субъекта трудового коллектива предприятия и его отдельных структурных подразделений.

Изложенное дает право сделать несколько выводов.

В юриспруденции, исключая советский период, в сфере частного права всегда различались два вида субъектов (лиц) — физическое и юридическое лицо. Кате­гория юридического лица была введена в научный и практический оборот для того, чтобы, во-первых, подчеркнуть личный характер образования, которое не является человеческим индивидом; во-вторых, оттенить особенности юридичес­кой личности коллективного образования (союза) по сравнению с другим субъ­ектом права — человеческой личностью. Советская практика и соответственно советская юридическая наука ввели в круг субъектов права предприятие — понятие, ранее находившееся вне юри­дической сферы и традиционно рассматриваемое как организационно-техническая категория либо как дело (бизнес). При этом предприятие оказывалось категорией обобщающей — субъектом, функционирующим наряду с такими субъектами, как гражданин, государство. Юридическое же лицо — лишь одна из сторон, если угодно — одна из многих ипостасей этой универсальной категории. Иначе говоря, при таких условиях возможна ситуация, когда предприятие не является юридическим лицом, но тем не менее имеет юридическую личность, ибо выступает субъектом права. Ситуация, которую трудно представить, оперируя классическими категориями правосубъектности.

Экономическая и правовая природа государственного предприятия как самос­тоятельного участника экономических отношений оказывается трудноуловимой. И если концепция предприятия как хозяйствующего органа государства более или менее логично, хотя и не без внутренних противоречий, объясняла эту эко­номическую и правовую природу, то при отказе от такой концепции решение данной проблемы становится вовсе невозможным.

Вывод очевиден: при определении правосубъектности нельзя разрывать связь категорий "лицо" и "субъект". Не всякое лицо является субъектом права. Но невозможно существование субъективного права вне личного характера его присвоения. А ежели так, то, когда мы говорим о предприятии как субъекте права, мы обязательно подразумеваем его бытие в качестве юридического лица (другое дело, что эта юридическая личность может быть участником различных по своему содержанию отношений, что эти отношения составляют предмет разных отраслей частного права). Если же мы отрицаем существование юри­дической личности предприятия, то мы разумеем под последним определенную организационно-техническую категорию, а в области права — его существова­ние в качестве объекта субъективного права. Между прочим такой подход ставит под сомнение возможность существования в качестве самостоятельного субъекта права трудового коллектива предприятия и его структурных подразде­лений, (этот вопрос заслуживает самостоятельного рассмотрения), однако я полагаю, что он вполне логичен и обоснован.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1]См.: Герваген ЛЛ. Развитие учения о юридическом лице. СПб., 1888, с. II—12. См. также: Коркунов Н.М. Лекции но общей теории права. СПб., 1914, с. 142.

[2]См.: Дювернуа НЛ. Чтение по гражданскому праву. СПб., 1902, с. 268—272.

[3] См.: ГервагснЛЛ. Указ. соч., с. 17—20.

[4]Французский гражданский кодекс (Кодекс Наполеона), действующий и поныне, не употребляет понятия юридического лица.

[5]См.:ДюгиЛ. Конституционное право. Общая теория государства. М., 1908, с. 876. [6] См.: Дювернуа НЛ. Указ. соч., с. 270—272.

[7]Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 19!'i, с. 174—176.

[8]См. подробно: Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. Часть Общая. СПб., 1911, с. 445—452.

[9]cm.: Gierke O. Gcnossenschaltsthcorie, 1887; Personengemeinschaften und Vennogensinbegrifte in dem Entwarfe cines Burg. Gsb., 1889.

[10]cm.: Гамбаров Ю.С. Указ. соч., с. 448; Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950, с. 175.

[11]cm.: Michoud L. La theorie de la personnalite morale et son application au droit francais. I—II Partie. Paris, 1906 — 1909, 1924; Saleilles R. De la Personnalite juridique. 1922.

[12] В качестве материального субстрата, по Е.Н. Трубецкому, может выступать либо имущество, либо физические лица, либо и то, и другое. Нельзя говорить о существовании юридического лица, не имеющего ни членов, ни имущества, утверждал Е.Н. Трубецкой, хотя возможно возникновение его без наличных членов, т.е. только при наличии имущества. Что касается юридического признания, то оно, по мнению Е.Н. Трубецкого, возможно не только со стороны государства, благодаря чему воз­никает феномен "нелегального юридического лица" (см.: Трубецкой Е.Н. Указ. соч., с. 184, 185).

[13]См.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1908.

[14] См.: Венедиктов А.В. Правовая природа государственного предприятия. Л.., 1928, с. 68—88.

[15] См.: Иоффе О.С. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. 1. Л., 1975. [16] См.: Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л. 1955, с. 88.

[17] См.: Иоффе О.С. Указ. соч., с. 143.

[18]См : Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М. —Л.., 1948. [19] См.: Дчгадоц В.М. Государственные организации как субъекты социалистического трудового правоотношения. — Правоведение, 1957, №1, с. 80 и ел.

[20] См.: Хрусталеа Б.Ф. Государстиснное предприятие — субъект трудового права. М., 1976, с.17 и cл.