Экономическое развитие России во 2-ой половине 19 в.

План:

1.Введение.

2.Основная часть.

  1. Основные начала реформы 1861 года.

  2. Развитие промышленного капитализма. Общие предпосылки.

  3. Переходный период.

  4. Ход промышленного подъема

  5. Закрепление национального капитализма.(1890-е годы)

  6. Железнодорожное строительство.

  7. Сельское хозяйство

  8. Прилив иностранного капитала.

  9. Таможенная политика.

10) Денежная реформа.

11) Формирование рабочего класса.

3. Итоги развития русского капитализма.

4. Список использованной литературы.

Введение

И стория описывает развитие государств и народов, обобщает и накапливает человеческий опыт. Нельзя понять настоящее развитие государства, не зная его прошлого. Исторический опыт прошлого помогает решать проблемы современности. «История – наставница науки», - говорили древние.

В настоящее время Россия находится на рубеже веков: двадцатого и двадцать первого. Российское государство испытывает переломный период в своем развитии. Жесткое государственное регулирование советского периода меняется на новые демократические принципы. Развиваются рыночные отношения в экономике, претерпевают изменения и другие сферы жизни общества. В этот период каждому гражданину необходимо понимание дальнейшего пути развития нашего государства, осознание своего места и роли в современной жизни.

Мне показался интересным вопрос о развитии России во второй половине ХIХ века, когда государственные руководители решились на проведение довольно-таки смелых реформ, послуживших толчком для дальнейшего развития Российского государства. Так, к середине 19 века Россия представляла собой аграрную страну. В основе экономического уклада было крестьянское крепостное хозяйство. Промышленность же была представлена в основном крепостными мануфактурами. Это вотчинные мануфактуры, созданные помещиками в своих имениях. Это также казенными заводы, в основном военные и горно-добывающие, где использовался опять же крепостной труд крестьян, принадлежащих государству. Это и частные предприятия, принадлежавшие в основном купцам, но с использованием крепостных крестьян, принадлежавших государству и переданных купцам в условное владение. Феодально-поместная система хозяйства, закрепленная законодательно, тормозила как политическое, так и экономическое развитие России. Уже в недрах ее зарождались предпосылки и зачатки капиталистических форм и отношений.

Реформа 1861 г. ликвидировавшая крепостное право и хозяйство, дала мощный толчок развитию капитализма в России. За очень короткий по историческим меркам промежуток времени Россия превратилась из отсталой феодальной в развитую капиталистическую страну. Быстрыми темпами шло развитие промышленного капитализма и сельского хозяйства, образование банков и банковского капитала, строительство железных дорог, развитие торговли с формированием капиталистического внутреннего и внешнего рынка, шел прилив иностранного капитала. Проводилась соответствующая таможенная политика, направленная на поддержание и развитие отечественных производств. Была проведена денежная реформа. Процесс развития капитализма шел непросто, с характерными для России особенностями. Но капиталистический путь развития был решен и закреплен.

На пороге нового тысячелетия история делает новый виток. Государству снова приходится догонять страны запада как в гражданско-правовом, так и в экономическом плане. Какие меры предпринять, по какому пути будет происходить дальнейшее развитие? Возможно, ответ кроется на страницах истории?

Целью настоящей работы является изучение периода экономического развития России второй половины XIX века, выявление его особенностей, определение результатов. При написании реферата я использовал литературу Борисова Н.С., Левандовского А. А., Тюкавина В. Г., Сахарова А. Н., Корнилова А.А., а также энциклопедический словарь «Русского Библиографического Института», 1928 года издания.1 Книга Корнилова А. А. довольно подробно и интересно рассказывает о переделе земельной собственности и положении в сельском хозяйстве тем самым давая хорошие представления о переменах в российской земельной политике после реформы 1861 года. В энциклопедическом словаре «Русского Библиографического Института», на мой взгляд, приведены наиболее точные статистические данные и более объективное описание событий, поскольку авторы данного издания могли быть живыми свидетелями происходившего, а также то, что в книге не прослеживается политический и идеологический гнёт советского периода с последующим искажением исторических фактов. Остальная литература вносит свой вклад в работу в виде многочисленных фактов, статистических данных, добавлений и уточнений.

Основная часть

Основные начала реформы 1861

Неправильно видеть причину ликвидации крепостного хозяйства в воздействии на него мирово­го рынка, в увеличении экспорта, во внешних стимулах к расширению про­изводства, которых не могло выпол­нять крестьянское крепостное хозяй­ство. Крепостное хозяйство изжило себя в целом под воздействием изложен­ных совокупных как внешних, так и внутренних причин, при том с нерав­номерностью их силы в разных рай­онах и областях. И если, тем не менее, пережитки крепостных отношений на­долго сохранились в последующем развитии нашей общественной и эко­номической жизни, то лишь потому, что господствующий класс, которому принадлежало решающее слово в проведении реформы, смог поставить её так, чтобы и без крепостного пра­ва сохранить за собой более дейст­вительное «экономическое принужде­ние». Правда, это была ставка на разорение крестьянского хозяйства, на общую экономическую отсталость в развитии страны. Но именно эти черты, заложенные в самой реформе 1861 г., и наложили характерный и решающий отпечаток на все порефор­менное экономическое развитие.

Среди наиболее важных моментов реформы 1861 г. получивших решающее значе­ние в дальнейшем экономическом развитии, на пер­вое место должно быть поставлено общее снижение размеров крестьян­ского землепользования сравнительно с фактическим пользованием в крепостном хозяйстве. Т. о. последующее малоземелье и безземелье было предрешено уже самой рефор­мой. За это уменьшенное землеполь­зование крестьяне обязаны были пла­тить сильно возросшие повинности. Особенно тяжелой для крестьянского хозяйства оказалась принятая ради обеспечения интересов помещиков т. н. система градации повинностей, благодаря которой первые десятины надела облагались относительно по­вышенными размерами повинностей. Это давало возможность поме­щикам, в зависимости от своих выгод, или давать крестьянам более полный надел, или сокращать его, получая более высокую оплату за землю. Этот способ расчета заключал в себе «скрытую премию» за личное освобо­ждение, формально отрицавшуюся, но особенно важную для помещиков не­черноземной полосы. Т. к. при наде­лении крестьяне получали землю лишь в бессрочное пользование, то для ускорения таких «временно-обязанных» отно­шений была проведена т. н. «выкуп­ная операция» с выдачей государством соотв. суммы помещикам и с пере­водом долга на крестьян, становив­шихся с этого момента крестьянами собственниками. При таком ходе выкупной операции, ввиду того, что в значительном большинстве случаев выкуп происходил в первые годы после реформы по требованию помещиков,— вообще более 65% выкупных сделок было совершено по требованию помещиков,— и так как благо­даря этому помещики получали только не­полное вознаграждение и крестьяне не обязывались никакими доплатами к выдан­ной казной ссуде, то и помещики, в свою очередь, воспользовались в полном размере своим правом на отрезок от крестьянских зе­мельных наделов, вплоть до максимальных норм, установленных положением.

Кроме повинностей за наделы и за выкуп их, после реформы воз­росли и другие многочисленные пла­тежи его, государственные и местные (земские сборы, подушная подать, ре­крутские, продовольственные и мно­гие др.). При таком увеличении об­ложения и при сокращении в то же время размеров землепользования, в первое 10-летие после реформы было констатировано, что платежи за землю во много раз превышают ее доходность. Платежи бывших помещичьих крестьян составляли в черноземной полосе от 124% доходности наделов при сред­нем и до 200% при низшем наделе, а в нечерноземной полосе 200—270% доходности. По данным же официаль­ной комиссии в некото­рых губерниях платежи превышали доходность в 5 раз. При этом кресть­янское земельное обложение обычно превышало помещичьи платежи за землю в 5—10 раз. Эти платежи вместе с малоземельем и являлись тем основным орудием экономического принуждения, которое помещичий класс и его государство поставили вместо прежнего «внеэкономического» для перекачки доходов из крестьян­ского хозяйства, для принудительной привязки крестьянского труда в по­мещичьей земле и т.п. Всем этим помещичий класс предполагал обес­печить себе возможность перехода на новые формы самостоятельного хозяйства в новых капиталистических условиях и на вольнонаемном труде: «выдача капитала, говорили помещики устами депутата Тверской губ. Унковского, необходима для поддержа­ния помещичьих хозяйств и приспо­собления их к обработке наемным трудом». Однако, экономическое со­держание самой реформы, как мы видели, противоречило этим основным требованиям развития свободного ка­питалистического хозяйства, опираю­щегося на широкий и платежеспособ­ный рынок. Поэтому и дальнейший период промышленного капитализма, надолго получил отпечаток отсталой экономики и экономически реакцион­ных интересов господствующего поместно-дворянского класса.

Развитие промышленного капита­лизма

Общие предпосылки

Офици­альная ликвидация крепостного пра­ва и хозяйства в 1861 г. только очень условно может считаться гранью, разделяющей две си­стемы общественного хозяйства — феодально-поместную систему кре­постного хозяйства и буржуазную систему промышленного капитализма. Из изложенного было видно, что за много лет до формальной ликвидации крепостной системы зарождались предпосылки и зачатки новых капи­талистических форм и отношений; и наоборот—много лет спустя, в эпоху капиталистических отношений, сохраняются ещё значительные остатки докапиталистических и полукрепостнических отношений, налагая свой отпечаток на характер и темпы этого капиталистического развития.

Промышленный капитализм, как известно, предполагает, как основную предпосылку, развитие товарного хозяйства, возникающего на почве разложения натурального хозяйства и развития общественного разделения труда. В конечном счете это сводится к возникновению рынка в национальных масштабах, обеспечивающих возможность капиталистического формирования народного хозяйства. В свою очередь это может быть создано лишь на технической базе усовершенствования путей сообщения. В виде жел.-дор. транспорта. Далее, промышленный капитализм требует предварительного накопления капитала, который должен преобразовываться в материальный субстрат крупного капиталистического производства, в виде машин, фабричных зданий и т. п. Наконец, для развития капитализма требуется и третья основная социальная его предпосылка, в виде образования достаточных кадров свободных рабочих рук- промышленного пролетариата.

Если обратиться к рассмотрению этих предпосылок в процессе образования русского капитализма, то обнаружим здесь значительные отличия с Зап. Европой. Так процесс первоначального накопления капитала, шедший в Зап. Европе бурным темпом на почве мировой колониальной политики и внутренней, также бурно происходившей, экспроприацйии трудящихся масс, у нас происходил хотя и в тех же по существу формах, но в более замедленных темпах и не в мировом, а в менее крупном, провинциальном масштабе. Главным источником накопления капитала в эпоху первона­чального накопления была у нас внешняя торговля; но и этот источник вначале не давал сколько-нибудь крупных результатов. После ликвидации крепостного хозяйства накопление капитала значительно возрастает.

После значительных колебаний внешняя торговля к 1880-90-м гг. стала давать стране приток капиталов уже до 55-238 млн. руб. в год. Эти капиталы оседали в виде основного капитала промышленности- машин, орудий производства и пр. Торговый баланс дает только косвенное представление о движении и накоплении капитала. Другим таким показателем могло бы быть исчисление размеров торговых прибылей из внешней торговли. Хотя сколько-нибудь точных исчислений в этом направлении не имеется, но для иллюстрации все же можно при­вести некоторые подсчеты торговых прибылей, напр. от внешней хлебной торговли, определяемых для 1851— 60 гг. в среднем в год до 8 млн. руб., для 1861—70гг. в 15 млн. руб. и для 1870—1900 гг до 50 млн. руб. в год.

Не менее крупные суммы оседали в виде капиталов от прибылей во внутренней торговле. После реформы к источникам внутреннего накопления прибавился такой свое­образный источник, как выкупные платежи: через руки капитализировавшегося дворянства они также шли в значительной мере в различные промышленные, жел.-дорожные и др. акции. Вместе с начавшейся после реформы усиленной распродажей дворянством своих земель, этот источник дал последнему за 36 лет 1861—97 гг., до 1,7 млрд. руб. Хотя значительная часть этих сумм пошла на покрытие лежавшего раньше на дво­рянских землях долга (до 425 млн. р.), а не менее значительная прожита «разоряющимся» дворянством непро­изводительно, все же и этот источ­ник дал крупное оседание капиталов для последующего капиталистического развития торговая буржуазия накопила к эпохе промыш­ленного капитализма все же доста­точные внутренние капитальные ресурсы.

Крепостная система обусловливала оригинальные и «самобытные» об­щественные отношения, слагавшиеся между крестьянином-рабочим, с одной стороны, и помещиком-фабрикантом, с другой: крестьянин превращался в фабричного рабочего, становился в подчинение и эксплуатацию к фабриканту, оставаясь в то же время крепостным помещика. Непосредст­венно безземельный пролетариат был создан реформой в виде кадров крестьянского и бывшего крепостного населения.

Особо важным моментом формирования промышлен­ного капитализма является создание высокой капиталистической техни­ки, сменяющей мануфактурную тех­нику. В этом отношении крепостная система действовала особенно отри­цательно, не только в связи с отсут­ствием капиталов, узостью рынка для массового производства, но и «даро­вым» своим трудом, делавшим излиш­ним переход в квалифицированному машинному труду. Как было указано, первой отраслью, потребовавшей та­кого перехода, явилась хлопчатобу­мажная. Однако, хотя она стала переходить на машинное производ­ство еще в 1840-х гг., все же и в ней, напр., машинное ткачество толь­ко к 1870-м гг. вытесняет ручное. В других отраслях экономическое развитие, сбросив с весов народного хозяйства отсталые формы мелкого самостоятельного «народного» производства, а вместе с ними и их «народническую» идеологию, бурным темпом приводит народное хозяйство к высоким ступеням капиталистиче­ского производства. Но по темпу развития, обгоняя на этом пути дру­гие капиталистические страны, пройдя в одно десятилетие путь, который другие страны проходили в несколько десятилетий, русский промышленный капитализм не мог создать себе соответствующих общественных форм своего бытия приходится переживать продолжительный резкий кризис и депрессию. Однако во всем предше­ствовавшем развитии и в самом этом кризисе были заложены элементы ново­го промышленно-капиталистического этапа. Русский «национальный» капитализм становится все более связан­ным с мировым капитализмом.

Переходный период

В форми­ровании промышленного капитализма переходный период занимает первые 15—20 лет после реформы (1860—1870-ые годы). По­нятно, что перестройка старой до­капиталистической экономики требо­вала значительного времени и сопро­вождалась кризисами и болезнями переходного времени. В течение пер­вых 5—10 лет особенно заметна и болезненна была эта ломка старых форм, сказывавшаяся для некоторых промышленных отраслей прямым со­кращением производства. В техниче­ском отношении переход от крепост­ничества к «свободному» труду застал промышленность на довольно низкой, мануфактурной стадии ее развития. За исключением немногих, преимущественно легких (хлопчато­бумажных) отраслей, в промышлен­ности господствовал ручной труд и технический застой. При та­ких условиях крупное предприятие не имело больших технических пре­имуществ перед мелким, тем более, что положение осложнялось рядом других моментов—недостатком квали­фицированной рабочей силы, недостат­ком капиталов и пр. Ликвидация кре­постной вотчинной фабрики приводило в первые годы после реформы не только к некоторому измельчанию производства во многих отраслях но даже к абсолютному сокращению производства и занятой в нем рабочей силы. В то же время наблюдается другой важный усиленный переход фабрично-мануфактурных предприятий из рук поместного класса в руки торгово-промышленного. Очень значительно было падение производства в бывшем центре крепостной тяжелой промышленности. Уральские горнозаводчики, давно сомкнувшиеся с верхами аристокра­тии, привыкли проживать свои доходы в столицах или за границей. Их капиталовложения в предприятия были недо­статочны. На Урале: за первые два года после реформы выплавка чугуна сократилась здесь с 14,5 млн. пуд. до 10,5 млн. Лишь в 1870 г. выплавка чу­гуна достигла уровня I860 г. Медленные темпы роста про­изводства в черной металлургии сохранялись до конца 70-х годов. Причиной тому была затянувшаяся перестройка уральской промышленности.

Однако, несмотря на эти «болезни роста» и на медленность темпа промышленного развития, общий процесс капитализации народного хозяйства шел все же довольно интенсивно. Основными моментами, к которым сводилось развитие капитализма за рассматриваемый период, были не столько капитализация и капиталистическая организация производства, сколько организация банков, кредита, железных дорог, образование капиталистического внутреннего рынка и пр. Это была первая мобилизация капитала и внутренних его ресурсов для капиталистического завоевания народного хозяйства. По форме своей эта мобилизация выливается в чисто капиталистическое строительство акционерных обществ. Еще до реформы в России насчитывалось 78 акционерных предприятий с капиталом в 72 млн. руб., но уже в 1861—1873 гг. учреждается 357 акционерных обществ с капиталом в 1.116 млн. руб. Главная доля в этом акционерном капитале принадлежала внутреннему капиталу и лишь очень небольшая — иностран­ному. Выше было указано, из каких внутренних источников почерпались эти капиталы, частью торгово-про­мышленного, частью капитализирую­щегося землевладельческого класса. Из указанного числа 357 акционер­ных обществ было: 73 банка, 53 жел.-дорожных общества, 15 пароходных обществ, 14 торговых предприятий и 163 собственно промышленных предприятия всех ви­дов. Промышленность погло­щала всего 11,4%, акционерного капитала, тогда как банки, жел.-дор. и торговые предприятия—до 83%. Этой мобилизации капиталов соответ­ствовало сильное развитие и концен­трация кредита. После учреждения в 1860 г. Государственного банка вся сеть кредитных учреждений но­вого типа состояла к 1870-му г. уже из 41 отделения Гос. банка, 29 акцио­нерных банков, 15 обществ взаимного кредита, 163 городских банков. К 1873 г. в одном Гос. банке имелось текущих счетов и вкладов на 1.083 млн. руб., а в акционерных банках— 1.670 млн. руб., всего до 2.753 млн. руб., тогда как накануне реформы во всей системе старых кредитных учреждений имелось вкладов всего около 1.350 млн. руб., при чем соб­ственно коммерческие капиталы в них оыли совершенно ничтожны. В том же 1873 г. вся сумма коммерческого кредита этих банков достигала 656 млн. руб. (в т. ч. учет векселей 431 млн. руб.) против 15 млн. руб. коммерче­ского кредита до реформы.

Собственно промышленность в этот период отставала в своем раз­витии от темпов капитализации обра­щения. Это имело место как в легкой промышленности, так и в тяжелой, обслуживающей новое железнодорож­ное и промышленное строительство. Особенно неприспособленной к быст­рым темпам развития и к возросшему спросу на оборудование жел.-дор. строительства оказалась тяжелая металлургия: рельсового производства в то время совсем не было, плохие паровозы строились всего на одном заводе, чугуна собственной выплавки не хватало, почему жел. дор. строи­лись вначале на привозном материале. Только со второй половины 1870-х гг. начинается более заметный рост тяжелой индустрии, главным обр. в связи с развитием—на иностранные капи­талы—нового центра ее на юге, в Донецко-Криворожском бассейне (английское акционерное общество Юза с капиталом 3 млн. руб.). По отдельным отраслям рост промышленности за первые 15 лет после реформы виден из след. цифр годового производства:

1860

1876

Бумажная пряжа млн. руб

28,7

44,2

Хлопчато-бумажн. изделия »»»»

49,2

96,3

Шерстяная пряжа »»»»

0,5

2,5

Шерстяные изделия »»»»

34,9

52,7

Машины »»»»

14,0

43,4

Нефть млн.пудов

0,6

10,9

Каменный уголь »»»»

7,3

111,3

Чугун »»»»

18,2

25,5

Железо »»»»

11,7

17,1

Таким образом большинство промышленных отраслей дало за 15 лет увеличение продукции в 2—3 и более раз. Это было в значительной степени резуль­татом акционерного грюндерства и учредительской горячки, особенно по таким отраслям, как каменный уголь, нефть. Однако, при всем своем быстром темпе это увеличение, с одной стороны, не отвечало быстро разви­вающемуся внутреннему спросу, с дру­гой—не имело за собой прочной базы в массовом внутреннем рынке. Основной толчок давали те же желез­ные дороги, тогда как массовый потребитель-крестьянин по прежнему еще в значительной степени удовлет­ворялся самотканными полотнами и сукнами, не мог мечтать о железе взамен своих соломенных крыш и т. и При этом вся первая половина 1870-х гг. отличалась низкими уро­жаями, а 1871-72 г. и 1875- 76 г. были голодные годы. На этой почве уже в 1873—77 гг. молодой русский капитализм начинает пережинать го­ды кризиса и последующей депрессии. Жел.-дор. строительство, давшее за 1871—75 гг. 7,4 тыс. верст новых жел.-дор. путей, в 1881—85 гг. дало всего 8,1 тыс. верст, а акционерное строительство, вложившее в 187.3 г. новых капиталов 86,9 млн. руб., в 1880 г. упало до 51,2 млн. руб., а в 1886—87 гг. до 20—24 млн. руб. в год. Это было первое предостере­жение развивающемуся капитализму об узости и непрочности его базы,— об узости внутреннего рынка, о сла­бой покупательной способности основ­ного покупателя массовых продук­тов—крестьянина. Правда, с 1877 г., отчасти под влиянием войны, отчасти в связи с хорошими урожаями 1877— 79 гг., вновь начинает наблюдаться период оживления, но очень кратко­временного, и с 1880-х гг., под вли­янием также и зап.-европейского кри­зиса, наша промышленность вновь вступает в полосу длительной депрес­сии. Конечно, рост промышленности и жел.-дор. строительства продол­жается, но в замедленных темпах и в сокращенных размерах. Сокращение работы предприятий, массовое зак­рытие фабрик, массовая безработица и, наконец, первые массовые прояв­ления рабочего движения и забастов­ки—таковы были результаты этого первого периода в развитии русской капиталистической промышленности к концу 1880-х гг. Этим собственно кончается первый «подготовительный» период русского промышленного капи­тализма—период изживания неуст­ройств и пут недавнего крепостного хозяйства; период первых и быстрых, но часто еще не окрепших шагов начинающегося промышленного капи­тализма; период грюндерских горячек железнодорожного и банкового стро­ительства.

Закрепление национального капи­тализма (1890-ые гг.).

Промышленные кризисы 1873 г. и 1882 г., сильно подорвавшие только что начавшееся развитие крупной капиталистической промышленности; продолжительная депрессия, охватившая после этого на целое десятилетие всю хозяйст­венную жизнь. Полный развал деревни, закончившийся катастрофой голода 1891 г.—все это ярко вскрыло не­прочность и узость той экономиче­ской базы, на которой был заложен фундамент русского промышленного капитализма в 1870-ые гг. Наслед­ница дореформенного торгового капи­тала, наша промышленная буржуазия этого периода охотно шла на банко­вое, железнодорожное грюндерство, поскольку в этой учредительской горячке создавались новые и круп­ные источники быстрого обогащения. Крупные учредительские дивиденды, банковские операции с денежным капиталом, биржа, оперирование с жел.-дор. займами—все это давало такие крупные барыши, что не стоило затрачивать много усилии на обосно­вание новых промышленных пред­приятий, на трудное дело под­нятия производительных сил страны. Инициатива заложения таких основ­ных отраслей промышленности, как южная металлургическая, каменно­угольная, нефтяная, соляная, химиче­ская и пр., целиком принадлежала иностранному капиталу, обладавшему не только большей экономической мощностью, но и техническим воору­жением. Происходил рост машиностроения, усиленный ввоз машин, инженеров, высококвалифицированных рабочих, техническое перевооружение заводов. Ввозились также целые заводы (например в США был заказан и перевезен новый трубопрокатный завод). Поэтому часто построенные рядом с иностранными русские про­мышленные предприятия влачили жалкое существование, тогда как первые быстро развивались. Но в 1870-х гг. иностранный капитал, шедший в Р., также имел в значительной степени спекулятив­ный характер, рассчитывая боль­ше на быстрый оборот ценностями, чем на длительное и прочное вложе­ние и на разработку естественных богатств. Т. о. отечественная денеж­но-торговая буржуазия не сумела в этот период создать себе прочной производственной базы и полностью превратиться в промышленную бур­жуазию. Отсюда—подчинен­ная роль ее интересам землевладель­ческих классов, сохранявших в своих руках общественно-политическую ге­гемонию. Но такое соотношение об­щественных сил и подчиненность капиталистического развития эконо­мически-реакционным интересам поместно-землевладельческих классов не могли не завести в тупик всю экономику страны. К 1890-м гг. рус­ское народное хозяйство было уже целиком втянуто в мировую экономику. Перед ним стояли мощные экономи­ческие системы национального капи­тализма Англии, Франции, Германии. Русскому народному хозяйству пред­стояло — или, сохраняя свои отсталые самобытные формы хозяйства и об­щественных отношений, с слабо раз­витой промышленностью, с массой нищенствующего крестьянства и с не­многочисленной дворянско-феодальной верхушкой, окончательно превратиться в колонию западно-европейского ка­питала,—или, закрепив свой «нацио­нальный» капитализм, добиться из­вестной экономической самостоятель­ности и войти в систему мирового капитализма особой, хотя бы и зави­симой национально-капиталистической системой. И в самосознании эпохи, и в классовой ее идеологии мы можем найти достаточно точных формулиро­вок именно этой основной проблемы экономического развития. Только этот путь открывал достаточно широкие горизонты капиталистическому раз­витию. Поэтому победа остается за «индустриализацией» и капитализа­цией народного хозяйства. Результаты этих устремлений в течение 10—15 лет конца XIX в. и начала XX в. были в количественном отношении очень велики, и по темпам своим обгоняли почти все существующие примеры капиталистического развития других стран.

Вступив в среду развитого капиталистического мирового хозяй­ства, русский капитализм мог усваивать результаты его техники очень быстро и в наиболее совершенном виде. Но и здесь сказалась общественно-политическая слабость русский буржуазии. Даже в период своего расцвета и наивысшего подъема она не вступила в борьбу за власть с господствовавшим дворянско-помещичьим классом, по-прежнему оставляя в его ленном гос­подстве и под его социально-эконо­мической диктатурой основную базу народного хозяйства—деревню и крестьянство. Экономическая мало­мощность деревни, находившейся в кабально-земельной зависимости и под опекой земельного дворянства, не могла способствовать расширению эксплуатации той же деревни про­мышленным капиталом. Поэтому и наиболее сильный «взлет» промышленного капитализма в 1895—99 гг. вновь закончился крахом и продолжительной депрес­сией, передав последующим годам задачу окончательной капитализации деревни и внедрения в нее буржуаз­ных начал земельных и хозяйствен­ных отношений.

Ход промышленного подъема

В 1890-х гг. в количественных выражениях характеризуется следующими цифрами фабрично-заводской промышленности: каждое пятилетие 90-х гг. давало увеличение добычи почти вдвое, а за 40 лет увеличение было в 55 раз, а Донбасс—сорок лет назад еще «дикое поле» —увеличил свою добычу в 130 раз, повысив ее до двух третей всей добычи. Еще более быстрыми темпами развивается неф­тяная промышленность с главным бакинским районом:

Годы

Вся добыча, млн. пуд.

В т. ч. Баку, млн. пуд.

% к общей добыче

1870

1,8

1,7

94,4

1880

3

25

73,5

1890

241

226

93,8

1895

386

385

99,7

1900

632

601

95,1

За десятилетие число предприятий крупной фабрично-заводской промыш­ленности возросло на 26,3%, число рабочих на 59,2°/, и сумма производства на 112,8%. Другими словами, происходил не только абсолютный рост промышленности, но и концен­трация ее. В основе промышлен­ного развития и подъема лежала тяжелая промышленность, связанная с производством средств производ­ства. Развитие не менее быстрое: за одно последнее пятилетие увеличение вдвое, а в целом за 30 лет в десять раз, со все более решительным вы­теснением старой уральской металлургии капиталистическим югом, за­хватившим половину всего производ­ства.

В экономическом отношении еще более важным моментом развития капиталистической промышленности являлся быстрый рост ее концентра­ции. Высокая концентрация производства неизбежно вела к обра­зованию монополий1. Владельцы крупных предприятий той или иной промышленной отрасли начинали договариваться между собой о регулировании объемов производства и цен на произве­денную продукцию. Это позволяло предпринимателям устанавли­вать контроль над рынком и, диктуя потребителю свои условия, получать максимальную прибыль. Первые монополистические объединения в России возникли еще в 1880-1890-х годах: «Союз вагоностроительных заводов» стал играть в это время определя­ющую роль в транспортном машиностроении, «Союз бакинских керосинозаводчиков» - в нефтяной промышленности, объединение сахарозаводчиков - в свекло-сахарной.

Крупные предприятия с числом ра­бочих 1.000 и более человек занимали в начале XX в. уже половину всех фабричных рабочих, тогда как 20 лет назад всего лишь одну треть. За весь рассматриваемый период группа наи­более крупных предприятий дала при­рост по числу рабочих 141,4%, по числу фабрик—123%, тогда как группа более мелких предприятий дала соответствующие цифры приро­ста 60,7% и 53,6%, по отдельным отраслям этот процесс концентрации находит себе еще более резкое вы­ражение. Концен­трация повышала производительность рабочего в связи с лучшим вооруже­нием труда, повышая этим удельный вес наиболее хорошо поставленных предприятий. Так, в нефтяной промышленности 9,5°/, всех предприятий производили 69% всей выработки нефти, в каменно­угольной промышленности 4% пред­приятий-43% продукции. Насколько и в этом отношении юг шел впереди, в особенности сравни­тельно с Уралом, показывают такие сравнительные цифры: на 1 завод выплавлялось чугуна на Урале 43,6 тыс. пуд., на юге 3.192 тыс., на одну домну на первом 342 т. п., на втором-2.035; лошадиных сил было на ураль­ских заводах в среднем на 1 завод 241, на южных—6.159. Это была полная победа мощного оборудованнного и высокопроизводительного юж­ного капиталистического производства над отсталым Уралом.

Иначе обстояло дело с продуктами «легкой» индустрии, которая могла опираться только на широкий массо­вый рынок. Развитие промышленности вообще и связанный с этим рост промышленного пролетариата и город­ского населения увеличивали отчасти потребительский спрос на продукты легкой промышленности. Но все же основным массовым потребителем оставался крестьянский рынок, ко­торый обладал по прежнему крайне низкой покупательной способностью. Поэтому легкая индустрия хотя и раз­вивается, но значительно меньше и медленнее, чем тяжелая. Так сахарная промышленность, находясь всецело в руках круп­ных помещиков-фабрикантов, была еще в 1887 г. синдицирована прави­тельством, с установлением контингентированного производства и повы­шенных внутренних цен, с высокими акцизами и с возвратом их при вывозе сахара заграницу, в качестве поощри­тельной к экспорту меры. Т. о. наш «сахарный империализм» был основан на недопотреблении масс и на искус­ственном сужении внутреннего рынка.

Железнодорожное строительство

Другою отраслью капитализации обращения, которую особенно уси­ленно захватывал крупный акционер­ный капитал, явилось железно-дорож­ное строительство. Последнее началось у нас еще до реф-рмы (в 1837 г. цар­скосельская жел. дор., в 1845—48 гг. варшавско-венская, в 1853—62 гг. петербургско-варшавская, в 1860 г. николаевская), но к 1861 г. в Р. име­лось всего около 1.500 вёрст. Акционерный капитал, вложенный в жел.-дор. строительство, состав­лял до реформы 178 млн. руб., а в 1877 г. уже 1.833 млн. руб. При этом основанное в 1857 г. акционер­ное «Главное общество российских жел. дор.», преимущественно с фран­цузскими капиталами, получившее концессию на 4.000 верст жел.-дор. строительства, не оправдало надежды в смысле привлечения иностранных капиталов, и большинство последних было вложено русскими капитали­стами. В 1870-х гг. в «Главном обществе жел. дор.» были намечены главнейшие основания предполагае­мой жед.-дор. сети. Она должна была состоять из магистралей «от С.-Пе­тербурга до Варшавы и прусской границы, от Москвы через Курск и низовья Днепра до Феодосии и от Курска и Орла через Динабург до Либавы; таким образом, непрерывным через 26 губерний железным путем соединятся взаимно: три столицы, главные судоходные реки наши, сосредоточение хлебных наших из­бытков и два порта на Черном и Бал­тийском морях, почти весь год до­ступные; облегчится сим вывоз заграничный, обеспечится привоз и продовольствие внутреннее». Менее чем через 10 лет после этого общего плана жел.-дор. строительства была уже открыта сеть линий, соединяю­щих Москву с производительными районами: дорога Москва—Курск привлекала к Москве грузы центра; Москва—Козлов—Воронеж соби­рала хлебные грузы с юго-востока; Москва—Нижний—со всего поволж­ского и камского района; Москва—Петербург соединяла основные про­мышленные районы с потребляющими. К концу 1875 г. центр обогатился линиями Москва—Ярославль, Сыз­рань — Вязьма, Козлов — Саратов, расширившими район тяготения к Москве и снабжения московскими промышленными изделиями далеко на восток.

Таким образом в течение первых 15 лет после реформы жел.-дор. строитель­ство обнаруживает такое оживление, что общее протяжение жел. дор. уве­личилось в 12 раз против начала 1860-х гг. Железные дороги являлись основной материальной базой для сформирования «национального» рынка как необходимой предпосылки раз­вития капитализма, окончательной ликвидации натурально-хозяйственной изолированности отдельных районов и вовлечения всей страны в денежное товарное хозяйство.—Быстрый охват жел.-дор. сетью громадных прост­ранств производил необычайно резкие перемены в хозяйственном строе ив экономической их географии, вовлекая их к обороты широкого национального рынка. Жел. дороги в первую очередь стали бы­стро всасывать в рыночный оборот имеющиеся избытки и хлебное произ­водство крестьянского хозяйства, особенно в черноземном земледельче­ском центре, который без жел. дор. не имел выхода для своих земледель­ческих товаров. Крестьянское хозяйство чрезвычайно быстро, в течение одного десятилетия, цели­ком было вовлечено в товарно-денеж­ный оборот, совершенно изменив свою недавнюю экономическую физиономию.

Новое усиление жел.-дор. строительства в 1890-е годы с одной стороны, яви­лось непосредственно тем рынком, который стал вновь крупным потреби­телем тяжелой индустрии, а с другой— новая волна расширения жел.-дор. сети усилила вовлечение в товарно-денежный оборот новых районов, до тех пор имевших слабые связи с обще­национальным рынком. Общий застой 80-х и начала 90-х гг. дал прираще­ние сети жел. дор. за десять лет 5,8 тыс. верст, т.-е. в год всего около 600 верст. Но уже второе пятилетие 1890-х гг. дает приращение сети в 15 тыс. верст, т.-е. в год до 3 тыс. За одно десяти­летие 90-х гг. было выстроено 37% всей жел.-дор. сети, т.-е. половина того, что было выстроено за пред­шествовавшие 50 лет. Помимо частного, все боль­ший удельный вес приобретает госу­дарственное строительство. Кроме непосредственного строительства, го­сударство принимало финансовое уча­стие в частном строительстве, в виде прямых государственных или «гаран­тированных» государством частных жел.-дор. займов.

Железные дороги представляли громадный ры­нок для сбыта продуктов тяжелой индустрии. Ос­новная часть южной металлургии, в громадной сте­пени (до 69% всего своего произ­водства) обслуживала только жел.-дор., а некоторые крупные металлур­гические заводы, как Дружковский, Новороссийский и др., до 100% сво­его производства поставляли на же­лезные дороги. Наоборот, такой про­дукт массового потребления, как кровельное железо, производился в значительно меньшем количестве. Очень ярко влияние жел. дор. обнаруживается на характере развития и размерах производства других основных отра­слей промышленности, нефтяной и каменноугольной. Последняя до 86% своей продукции сбывала железным дорогам и до 29% металлургическим заводам (в свою очередь работавшим, как мы видели, в громадной степени для жел. дор.). Нефтяная промыш­ленность все более становилась «ма­зутной», смазочной, т.-е. железнодорожно-промышленной, а не «кероси­новой», т.-е. крестьянско-потребительской. Ведущей от­раслью промышленности оставалась тяжелая металлургия, связанная с строительством жел, дор. и с капита­листическим оборудованием самой промышленности. На этой почве со­здавались новые производственные центры крупной тяжелой металлурги­ческой, топливной, каменноугольной, нефтяной, химической и др. промыш­ленности.

Сельское хозяйство

Реформа 1861 г., окончательно уничтожившая формальные и экономические путы, препятствовавшие капиталистическо­му развитию, застала сельское хозяй­ство на особо низком уровне техники и экономики, с господством трехполья, зернового производства, со слабым развитием животноводства, с сохой, без удобрений, с истощенными и измельченными крестьянскими зе­мельными участками. В то же время резкий переход к денежному хозяй­ству, крайнее обременение крестьян­ства денежными платежами и повин­ностями, высокие выкупные платежи за землю, недостаточность самих наделов—все это побуждало к пого­не за землей, к расширению посев­ных площадей, к усилению аренды частновладельческих земель, хотя бы по крайне высоким ценам, к массовым переселениям и пр. О бы­строте распашек земель в Европ. Р. свидетельствуют такие цифры: к 1887 г. количество возделываемых земель увеличилось на 26%, при чем в чер­ноземных губ. это увеличение было до 50%. Это расширение шло за счет сокращения скотоводства и исключительно в счет расширения культуры зерновых хлебов. В 1881 г. посевная площадь составляла уже до 60% всей пашни, а зерновые хлеба составляли до 91,3% всех посевов. Для губерний с господством трехпольной системы это означало силь­нейший кризис ее, так как при таких отношениях она уже не могла су­ществовать, вследствие полного исто­щении пашни в связи с падением скотоводства и отсутствием требуе­мого удобрения. Только на крайнем юге и юго-востоке продолжалась быстрая распашка и освоение земель под зерновую культуру. В количественном отношении общее производство зерновых хлебов шло всё же так быстро, что обгоняло рост внутренних потребностей.

Одновременно в нечерноземной зоне начинают развиваться интенсивные отрасли зе­мледелия и животноводства товарного характера. Так, в сев.-зап. районе возрастает про­изводство льна, вместе чем уве­личивается его экспорт. Здесь же сильно возрастает культура картофеля с ви­нокуренными заводами. На юго-запа­де капитализация сельского хозяйства получила форму развития свеклоса­харных. И тем не менее, для всей экономики сельского хозяйства решающим являлось все же зерновое производство. Оно составляло до 90% всего при­ходного бюджета крестьянских хо­зяйств. Зерновые хлеба составляли до 47% ценности всего внешнего вывоза. За 40 лет вывоз зерновых хлебов увеличился в 7.5 раз, сделавшись основой нашего положительного торгового баланса и громадным источником привлечения в страну иностранного золота и капиталов. Но со второй половины 1870-х гг. мировой сел.-хоз. рынок и особенно зерновое хозяйство впадает в длительный кри­зис перепроизводства и падения цен, вызванный главным образом заокеан­ской конкуренцией дешевого амери­канского хлеба. К средине 1890-х гг. мировые цены на зерновые хлеба падают почти вдвое. Цены на внут­ренних русских рынках и экспортные также падают до небывалого уровня.

Земледель­ческое зерновое хозяйство не в. со­стоянии были вести не только земле­владельцы, но и крестьяне, начавшие сокращать свои запашни и аренды помещичьих земель. При этом концентрация земле­владения была весьма высока: свыше 70% всей земли находилось в руках 3% владельцев. Крупные латифундии, остав­шиеся от дореформенного периода, первые стали раздробляться и пере­ходить в руки других сословий в групп. Другими словами, в этом процессе мобилизации происходил отбор наи­более сильных экономически групп, которые не только не теряли землю, но концентрнтрировали ее в своих руках, организуя хозяйство на капиталистических началах. Последнее подтверждается усилением в помещичьих хозяйствах потребления машин, искуственных удобрений, переходом к интенсивным животноводческим и индустриальным направлениям и пр. Индустриальные направления сельского хозяйства, требовавшие значительных капиталовложений, осо­бенно стали развиваться на юго-западе и западе. На юге капитализация помест­ного хозяйства выливалась в развитие крупных овцеводческих хозяйств, сменявшихся постепенно капитали­стически поставленными пшенич­ными хозяйствами. В нечерноземных губерниях помещичье хозяйство стадо складываться в меньшие по размерам, но интенсивные и капиталистически поставленные животноводческие, мо­лочные и т. п. хозяйства. Наименее удовлетворительно обстояло дело в бывшем крепостном земледельче­ском центре, о его экстенсивным зерновым трехпольным направлени­ем и о истощенным крестьянским хозяйством. Помещичье хозяйство здесь в наименьшей мере превраща­лось в капиталистическое, оставаясь по- прежнему на почве главным обра­зом земельной эксплуатации крестьян­ства и возрождая здесь полукрепост­ные формы земельных и хозяйствен­ных отношений (отработки, сдача исполу и пр.). С развитием аграрного кризиса 1870—80-х гг. эти послед­ние формы стали распространяться все больше, а самостоятельное ведение помещичьего хозяйства стало сокращаться. Тем не менее, одновременно с этим шел быстрый рост как земельных продажных цен, так и задолженности поместного землевладения. Не хозяйственный прогресс, а земельная нужда кресть­янства гнала цены на землю вверх.

Т. о. общий ход экономического развития к этому времени выдвинул уже такие новые общественные силы и такие их интересы, что они стали получать в развитии общественной экономики все более решающее значение. Фор­мирование национального промышлен­ного капитализма, а вместе с ним и формирование национальной про­мышленной буржуазии, было основ­ным содержанием этого процесса общественного и экономического раз­вития. Соответственно общим законам развития капитализма этот процесс шел неравномерно, о периодами кри­зисов и депрессий, но вместе с тем и с быстрыми и сильными подъемами, создав в течение 50 лет на месте прежней системы крепостного хозяй­ства национальную систему развитого капитализма, хотя и со значительными пережитками прежних—и отсталых— общественных отношений..

Прилив иностранного капитала

Инвестиции в промышленность были второй непо­средственной причиной оживления и подъема промышленности в 1890-е гг. После длительного застоя 80-х гг. начинается вновь усиленное строи­тельство акционерных обществ, осо­бенно на иностранные капиталы. За период 1893—1900 гг. у нас возникло 191 новое акционерное иностран­ное об-во с общим капиталом в 634 млн. руб. Весьма характерны были также изменения вложений иностранных капиталов по отдельным отраслям народного хозяй­ства. Если, как было указано выше, в 1870-е гг. подавляющая доля акционерных капиталов шла на банки, транспорт и пр. орудия капиталисти­ческого обращения, то в обществах, возникших в 1890-е гг., на про­мышленные предприятия было затра­чено уже до 74,3%, а на транспорт­ные и банковые предприятия всего 8,3%. Влияние иностранного капитала было неодинаково в разных отраслях промышленности.1

Основной акционерный капитал

В т. ч. иностранный капитал

Отрасли

1890

1900

Прирост

1890

1900

Прирост

Млн. руб.

%

Млн.руб.

%

Металлическая

27,8

257,3

826

14,0

145,3

938

Химическая

15,6

93,8

501

6,4

29,3

358

Керамическая

6,7

59,0

781

0,2

26,6

13200

Текстильная

197,5

373,7

89

26,0

71,4

115

Пищевая

87,6

153,1

75

7,6

11,4

50

Горнопромышл.

85,7

392,2

358

70,1

437,9

525

Все

580

1740,0

200

186,2

911,0

389

Так в отличие от отечественных капиталов, которые устремлялись в те отрасли, где прибыль была выше, т. е. в основном в легкую промышленность, капиталы европейских стран вкладывались в тяжелые отрасли, дававшие менее высокие прибыли.2 Так в горной промышленности вложение иностранного ка­питала значительно обгоняло вложе­ние русского, благодаря чему ино­странный капитал составлял в этой от­расли в 1890 г. 58%, а в 1900 г. уже 70%, всех капиталов; в металлической промышленности его доля участия по­высилась с 82% до 42%, а в текс­тильной и питательной промышлен­ности русские капиталы составляли 90—98% всех капиталов. Так, по мнению С. Ю. Витте, ошибочным считается представление, что прилив капиталов из-за границы причиняет ущерб основным народным интересам, что он стремится поглотить все дохо­ды растущей русской промышленности, что он, в сущности, приводит к распродаже наших производительных богатств “...Машина, привезенная в Россию и здесь изготовляющая изделия, хотя она и принадлежит иностранцу, работать будет все-таки в русской среде. И работать она будет не одна. Она потребует сырья, топлива, осветительных и прочих вспомогательных материалов, она потребует на помощь себе человеческого труда, и все это ее владелец должен будет купить в России... Из рубля, уплачиваемого за изделие пред­приятия, учрежденного хотя бы и при посредстве иностранного капи­тала, приблизительно от 25 до 40 коп. должны достаться русскому рабочему, затем значительная часть пойдет на оплату сырья и вспо­могательных материалов, и только от 3 до 10 коп. придутся на при­быль самого предпринимателя; при уплате же за товар, привози­мый из-за границы, весь рубль уйдет из России, и ни производитель сырья, ни производитель топлива, ни, наконец, рабочий не получит ни копейки...”1

Из сказанного видно, насколько крупный шаг вперед сделало разви­тие капитализма в Р. в 1890-е гг. как в смысле общих количественных своих итогов, так и в отношении организационных форм и, наконец, по закреплению своих связей с между­народным капиталом. К этому нужно прибавить еще одну характерную черту в народно-хозяйственном раз­витии этих лет. Необходимость поддержки зарождающейся и растущей промыш­ленности требовала защиты ее от иностранной конкуренции, почему воз­никает и все более усиливается та­моженная защита промышленности. Влияние всей системы государственного хозяйства и активность государ­ственной экономической политики ни­когда не достигали в судьбах нашего народного хозяйства такого крупного значения, как в 1890-е гг. Эконо­мическая политика и система госу­дарственного хозяйства в эти годы, пожалуй впервые и наиболее выпукло приобретает формы последовательной и чисто буржуазной политики, найдя особенно законченное выражение в деятельности С. Ю. Витте, наи­более крупной фигуры среди госу­дарственных деятелей царского пра­вительства за этот буржуазный период его развития. И хотя и в этот период и правительство, и его руководители по прежнему сохраняют остатки пре­обладания феодально-помещичьей по­литики и интересов, тем не менее именно в 1890-е гг. государственная экономическая политика впервые на­ходит законченное буржуазно-капита­листическое выражение. Этот характер русского государственного хозяйства обращал на себя внимание многих ино­странных наблюдателей. «Никогда, быть может, в истории человечества дея­тельность правительства в чисто про­мышленной области не была более ши­рокой и всеобъемлющей—писал амери­канский экономист Джекобсон в 1904 г. (Dep. of Commerce and Labour, Commer­cial Russia in 1904) о государствен­ном хозяйстве Р.,—чем за последний период русской истории. Русское пра­вительство с помощью центрального государственного банка контролирует финансовое положение страны.

Таможенная политика

Довольно резкий поворот от фритредерства к усилению таможенного обложения от­носится еще к 1877 г., когда в фи­скальных целях и в связи с падением курса рубля было установлено взи­мание пошлин в золотом исчислении, что повышало существующий тариф 1868 г. на 40—50%. В то же время проводится повышение пошлин на ряд товаров тяжелой индустрии (чугун, же­лезные изделия, каменный уголь, паро­возы, жел.-дор. оборудование и пр.), а также хлопок. Однако, это обложение по размерам пошлин не носило еще чисто протекционистского характера. Сугубо протекционистский характер приобретает наша таможенная поли­тика лишь в тарифе 1891 г.

Тариф 1891 г. повысил обложение многих товаров против существовавшего в два-три раза, получив частью характер почти запретительного. Насколько значительно было это повышение пошлин, видно из следующего сравнения их по тарифам 1868 г. и 1891 г. ( в коп. зол. за пуд ):

1868

1891

Каменный уголь

Беспошлинно

2-3

Руда железная

Беспошлинно

Чугун не в деле

5

45-52.5

Железо

20-50

90-150

Кузнечные и котельные изделия

100

255

Рельсы

20

90

Машины сель.-хоз.

Беспошлинно

70-140

Хлопок сырец

Беспошлинно

120-135

Хлоп. пряжа белая

325

420-540

Хлопчатобумажные изделия

28-110

35-135

Нужно сказать, что и этот тариф, однако, не прекратил ввоза иностранных товаров, особенно изделий, т. к. соотношение цен было и при нем не в пользу русских товаров. Но чего он достиг- это повы­шения цен на внутреннем рынке, дру­гими словами,—гарантировал отечест­венной промышленности и фабрикан­там высокие прибыли и дивиденды. Часто это было в явный ущерб очевидным интересам других важных отраслей народного хозяйства, как, напр., с обложением сел.-хоз. машин; в этом последнем случае не достигли даже возражения заинтересо­ванных влиятельных сел.-хоз. кру­гов. В целом все же, хотя и дорогой ценой, таможенный протекционизм способствовал росту промышленности, особенно ее тяжелых отраслей. Но для последних получила важное зна­чение не столько таможенная защита, сколько одновременно с этим полу­чившая развитие система специальных правительственных заказов, с запре­щением производить закупки за гра­ницей для строительства и оборудо­вания жел. дорог и пр. правитель­ственных сооружений. Фактически это приводило к громадным переплатам казны. Так, в 1897—98 г. цена на рельсы была утверждена при казен­ных заказах в 1 руб. 10 коп.—1 р. 25 к., тогда как стоимость производства лучших южнорусских заводах была 77—89 к., на «вольном» рынке эти рельсы продавались по 85—89 к., а заграничные рельсы обходились в 60— 65 коп. На постройку Сибирской жел. дор. английские заводчики согла­шались поставлять рельсы по 75 коп., но заказ был отдан русским заводам по 2 руб. Такого рода «переплаты» достигали по самым скромным рас­четам до 15 млн. руб. в год, при чем эти субсидии распределялись между 5—15 заводами-«фаворитами», во главе которых стояли обыкновенно лица, близкие к сферам. При таких условиях не могло достигаться разви­тие здоровой и широкой тяжелой промышленности.

Денежная реформа

Введение ми­ровой денежной золотой валюты является завершением политики ка­питалистического развития и между­народных связей его. Когда капиталы вкладываются в промышленность на много лет (как это имеет место, напр., в горнорудной и тяжелой металлур­гической промышленности) и осо­бенно когда эти капиталы вкладыва­ются иностранными капиталистами, требуется твердый и устойчивый международный измеритель ценности, каким является золото. Наша рас­строенная и обесцененная бумажная валюта, с серебряным ее основанием, не могла удовлетворять этим требо­ваниям. Хотя обесцененная бумажная валюта являлась мощным средством для развития нашего экспорта, пре­имущественно сельскохозяйственного, интересы развития промышленного капитализма требовали перехода на золотую ва­люту. Это тре­бовало накопления громадных коли­честв золота, которое могло быть получено только через активный тор­говый и расчетный баланс, путем сокращения ввоза, увеличения вывоза, за счет увеличения налогового обло­жения, путем внешних займов. Тамо­женный протекционизм значительно сократил ввоз иностранных товаров. В то же время форсировался экспорт сел.-хоз. продуктов, особенно хлеба, несмотря на сел.-хоз. кризис, силь­ное падение мировых цен и голодовки внутри страны. Превы­шение вывоза над ввозом к началу 1890-х гг. давало уже свыше 300 млн. руб. золотом в год. Другим источником золотого накопления явля­лось накопление бюджетных средств, внешние займы, развитие кредитных операций. В результате уже к 1890-му г. золотой запас Гос. банка исчислялся в 475 млн. руб. при 928 млн. руб. кредитных билетов в обращении. В 1897 г. золотой фонд достиг уже 1.095 млн. руб. при 1.067 млн. руб. кре­дитного обращения. При таком соотношении мо­гла быть проведена золотая реформа денежного обращения. Здесь укажем лишь, что хотя в основе нашей прежней системы лежал серебряный рубль, в основу денежной реформы был положен зо­лотой монометаллизм, так как этого требовали интересы промышленного капитализма. Девальвировав рубль до фактического его курса (66 коп. зо­лотом), реформа ввела новую золотую монету 5-руб. достоинства в замен преж­него 10-рублевого империала с разменностью новых кредитных билетов на золото и с определенными и весьма высокими условиями банкового обес­печения золотого размена кредитных билетов.

Формирование рабочего класса

По данным фабрично-заводской инспекции, относящимся к наиболее крупным предприятиям, действующая армия пролетариата достигала к на­чалу XX в. 1.500—1.600 тыс. рабочих. Т. о. к этому времени русский ка­питализм имел уже значительный по численности и концентрированный, сформировавшийся класс пролета­риата. Хотя значительная часть его все еще носит переходный характер сохранения хозяйственных связей с деревней, ухода летом в деревню, сохранения своего земельного надела, тем не менее и в этом отношении уже до половины рабочих к атому времени представляло собою вполне пролетарские промышленные кадры, окончательно порвавшие связь с зем­лей и деревней. Закрепление системы национального капитализма и подъем его со второй половины 1890-х гг. послужили для пролетариата почвой для наступательных действий—массовых стачек и демон­страций. Оставаясь самым угнетенным в Европе, российский рабочий класс в подавляющем большинстве находился в одинаково плохих условиях. В результате он в полной мере сохранил свою социальную монолитность и был открыт для революционной агитации. Это, в свою очередь, лишало буржуазию свободы маневра и делало ее еще более осторожной в борьбе за изменение государственного строя в России.1 Стачечное движение, начав­шееся еще с 1880-х гг., наиболее законченные формы приобретает с средины 1890-х гг. Уже крупные мас­совые стачки в 1895—96 гг. на ряде крупнейших предприятий Петербурга происходили организованно, с вы­ставлением определенных экономиче­ских и организационных требований. Несмотря на издание строгих запре­тительных законов против стачечного движения, стачки продолжались, ох­ватывая такие центры промышлен­ности, как Москва, Иваново-Вознесенск, Тверь, Ярославль, Донецкий бассейн, Урал, и пр. В то же время они вызывают бешеное сопротивление фабрикантов и заводчиков, с помощью правительства не только проводящих полицейские запреты и преследования забастовочного движения, но и жес­токо подавляющих стачки с помощью военной силы. С наступлением кри­зиса и с ухудшением положения рабочих забастовочное движение не только не стихает, но, наоборот, уси­ливается, приобретая все более обще­политический характер.

Итоги развития русского капита­лизма

За период наиболее бурного и успешного развития капитализма к на­чалу XX в. результаты были весьма велики. Побеждая мелкое производство, ру­тинную технику, отсталые обществен­ные отношения, промышленный ка­питализм двинул русскую промыш­ленность за одно десятилетие далеко вперед. По темпам своего развития за эти годы он превосходил все дру­гие страны. Конечно, по абсолютным размерам производ­ства, в особенности в расчете на душу населения, Р. стояла да­леко не на первых местах. Но, тем не менее, капиталистический путь развития был явно и окончательно решен и закреплен. И если еще к началу 90-х годов находилась голоса, считавшие возможным «пово­ротить колесо истории» в сторону, обратную капитализму, то к началу нового столетия для самых убежден­ных идеологов докапиталистической России становилось ясным, что возврата назад от капитализма со всеми его положительными и отрицательными сторонами быть не может. Вопрос шел скорее о незавершенности и непрочности капиталистического раз­вития, о незаконченности и отста­лости его общественных форм. По­беда «буржуазного развития» без «буржуазной революции» приводила к тому, что и в общественной эко­номике и в общественных отношениях сохранялись если уже не вполне гос­подствующие, то все же влиятельные старые общественные силы. Эти силы тормозили полный, окончательный и прочный расцвет не только капита­листического содержания, но и пра­вовой общественной буржуазной формы его. Поэтому капиталистиче­ское развитие 1890-х гг. все еще про­ходит в старой «самодержавной», помещичьей, полукрепостнической оболочке. В экономическом отноше­нии это проявлялось в отрыве блестя­щего развития промышленного капи­тализма от отсталой, полукрепостной, нищей деревни. Развитие экономической и политической жизни ставило его перед необходимостью окончательно сде­латься господствующей обществен­ной силой, отказавшись от старых «попутчиков»—разоряющегося дво­рянства, землевладельца, торгового ка­питала, отсталой деревни. Но к буржуазной революции наш ка­питализм оказался не подготовленным, поэтому его экономический расцвет 1890-х гг. оказался непрочным и крат­ковременным, а последующие годы XX в. явились для него не годами завоевания власти, выхода на широ­кую дорогу, создания законченной самостоятельной национальной си­стемы капитализма, а годами существования его в «кон­ституционно-самодержавном» государ­стве.

Список использованной литературы:

1) Борисов Н.С., Левантовский А. А. Ключ к истории отечества.—М., 1993.

2) Русский библиографический институт “Гранат” Энциклопедический словарь “Гранат” том 36 часть 4- М.,1928.

3) Тюкавин В. Г. Хрестоматия по истории СССР 1861-1917.-М.,1990.

4) Сахаров А. Н. История России с начала 18 до конца 19 века.-М.,-1998.

5) Корнилов А. А. Курс истории России 19 века.-М., 1993.

6) Орлов А. С., Георгиев В. А., Терещенко Ю. А. Основы курса истории России.-М., 1997.

7) Тюкавин В. Г. История СССР 1861-1917.-М.,1990.

8) Советский энциклопедический словарь.-М.,1983.

1 См. список использованной литературы.

 Корнилов А.А. Курс истории России 19 века.-М., 1993.-С.334

 Сахаров А. Н. История России с начала 18 до конца 19 века.-М.,-1998.-С. 401.

 Энциклопедический словарь “Гранат” том 36 часть 4- М.,1928.-С.120

 Тюкавин В. Г. История СССР 1861-1917.-М.,1990.-С.66.

 Энциклопедический словарь “Гранат” том 36 часть 4- М.,1928.-С. 126.

1 Н. С. Борисов, А. А. Левандовский Ключ к истории отечества.-М., 1993.-с.86

1 Энциклопедический словарь “Гранат” том 36 часть 4- М.,1928.-С. 135.

2 Тюкавин В. Г. История СССР 1861-1917.-М.,1990.-С. 67.

1 Тюкавин В. Г. Хрестоматия по истории СССР 1861-1917.-М.,1990.-С. 224.

1 Н. С. Борисов А. А. Левандовский указ. соч.-с.89