Особенности феодальных отношений в Речи Посполитой XV-XVII вв.
Глава I. Причины перехода к барщинно-крепостнической системе в XV веке.
§ 1 Общая характеристика.
Развитие производительных сил в Польше, достигнувшее сравнительно высоких результатов уже к концу XIVв., продолжалось и дальше, в XV-XVI вв.
По-прежнему происходила внутренняя колонизация в стране. Если в Великой и Малой Польше процесс этот утратил тот напряженный характер, которым отличался в XIII-XIV вв., то в Мазовии он проходил весьма интенсивно. Из северо-западной Мазовии, из земель плоцкой и закрочимской поток поселенцев двигался на север и восток, оседая в Ломжинской, Вонсоцкой, Висской, Нурской и Ливской землях.
Закладывались новые деревни. Это происходило по инициативе как правителей, так и землевладельцев - феодалов. Основывались новые хозяйства на месте старых, заброшенных.
Расширялась посевная площадь. Изменялись способы ее подготовки, примитивный способ - выжигание лесов - больше не употреблялся, теперь деревья вырубались, а пни выкорчевывались. Но и эта работа при тогдашнем уровне техники была чрезвычайно трудоемкой.
Решительно возобладала трехпольная система землепользования. В документах по всем областям Польши всюду находим указания на наличие в хозяйствах трех полей - под озимое, под яровое и под пар. Применялось и двухполье.
Земледелие сделало несомненные успехи. Об этом говорит значительное увеличение количества получаемого зерна, которое становится предметом активного и все более расширяющегося торгового оборота. Это зависело не только от обращения к новым формам эксплуатации труда земледельца, но и от дальнейшего усовершенствования агрикультуры.
Земледельческие орудия остались такие же, какие были известны и в XIV веке, но все они оснащены теперь железными частями.
Первое место среди орудий занимал плуг (aratrum) с железным лемехом, ножом и двумя колесами впереди. Не исчезло и старое рало ( parvum aratrum), но оно употреблялось теперь только в качестве подсобного орудия для разрыхления земли, вспаханной плугом или плужицей. Существовала и соха, но применялась она только в присоединенных к Польше белорусских и украинских землях, а из коренных польских земель только в Мазовии, да и то редко. Продолжали употребляться, конечно, бороны как с деревянными, так и с железными зубьями, железные косы и серпы.
Насколько оснащены были отдельные хозяйства земледельческими орудиями, мы не знаем, данных почти нет. В XV веке в хозяйстве зажиточного шляхтича из-под Познани числилось три плуга; в документах, касающихся шляхетских хозяйств в Мазовии, упоминается по пять, восемь плугов. Все чаще стали удобрять (унаваживать) поля. При ревизии владений Гнезненского архиепископства было отмечено, что в фольварке при деревне Борщевицы поля бесплодны, потому что не удобряются навозом.
Высаживались все известные агрикультуры. Чаще всего в источниках упоминается ( и при том во всех районах) рожь, реже пшеница. Кроме них, сеяли, овес, ячмень. Из других культур известны были просо, лен и конопля. В огородах высаживались все виды овощей - репа, лук, чеснок, капуста, петрушка, хрен, морковь и др., а также мак и горох. В садах росли все виды фруктовых деревьев и ягод.
Большое место в хозяйстве занимало животноводство. Лошади, волы, коровы, свиньи, овцы имелись и на господских, и на крестьянских дворах, равным образом и птица - гуси, утки, куры. В хозяйстве зажиточного шляхтича из окрестностей Познани насчитывалось 400 овец, 60 голов крупного рогатого скота, 12 рабочих лошадей, 30 свиней и какое-то количество мелкого скота. Мелкий шляхтич в Сандомежском крае имел 2 волов, 1 коня, 7 свиней. Шляхтянка в Мазовии в 1524 году отрицает в суде, что она захватила 40 голов крупного рогатого скота, 20 свиней, 40 овец, 20 кобыл у своего соседа. В Куявии у кметя Стана из деревни Волы феодал отнял 6 коров и 5 овец. Два вола, один конь, две овцы и кабан были похищены у кметя в Мазовии. После бежавшего из деревни (Малая Польша) кметя осталось 2 вола, 2 лошади, 6 свиней, 6 петухов.
В данный период далеко шагнуло в своем развитии ремесло. Повысилась техника производства, значительно расширилось применение водной энергии, улучшились орудия производства. Усилился процесс разделения труда, обособлялись и возникали новые профессии. Например, в XV веке появилось бумажное дело, со второй половины XV века - такая отрасль производства, как печатное дело. Наилучшим показателем уровня, которого достигло в этот период в своем развитии ремесло, может служить порявление в первой половине XVI века в ряде отраслей промышленности зачатков капиталистических отношений.
На базе продолжавшегося развития ремесла и торговли росли и развивались города. В Великой Польше существовало 49 самых значительных городов, среди них Познань, Калиш, Гнезно, Пыздры, Косьцян, Всхову, Оборники, Сьрем, Конин, Бнин и др. В это время городское право получили около 60 новых поселений, расположенных главным образом, между реками Одрой и Вартой, и дальше на запад и севре вплоть до р. Нотець.
§2
Центром феодального землевладения был двор господина (curia). В нем сидел сам феодал или его заместитель - управляющий (regens), держатель (tenutarius), в королевщинах - староста. На территории двора находился господский дом, помещения дворни и всякие хозяйственные постройки: кухни, погреба, кладовые, хлева, амбары и т.д. На господском дворе помещался весь инвентарь феодала. К двору примыкали сады и огороды, а также господские дома, барская запашка (praedium, allodium, agri praediales). В XIII-XIV вв. в период активной внутренней колонизации, которая, как известно, проводилась частично и силами немцев - колонистов, эта барская запашка по-немецки называлась Vorwerk, что перенесенное в польский язык получило в конечном счете форму "фольварк". Очевидно, первоначально термином "фольварк" (praedium) обозначалась только барская запашка, барские поля. Эта традиция строго соблюдается в документах. Но источники, в которые проникала живая разговорная речь, свидетельствуют о том, что в быту фольварком (praedium) называлось все господское владение, имение в целом, т.е. двор и все к нему относившееся. Поэтому под "фольварком" будем понимать личное владение феодала, включавшее резиденцию или его заместителя, двор со всем, что на нем находилось, его сады, огороды, а также господскую запашку, поля.
Владения средней (имевшей по одной деревне) и мелкой шляхты, как бы малы они не были, почти, как правило, имело каждое фольварки, т.е. господский двор и господское поле. Фольварками же были (и считались) и не имевшие крестьянских наделов небольшие, часто совсем крохотные владения загродовой шляхты. Поэтому, что ни деревня (шляхетская), то фольварк, и сколько шляхтичей делило между собой деревню, столько в ней было фольварков. Количество фольварков не соответствовало числу мелких владельцев только в том случае, если среди последних было несколько братьев, еще не отделившихся.
Во владениях средней шляхты, имевших по несколько деревень, а тем более в крупных землевладениях, светских и духовных, фольварки находились только в некоторых деревнях, объединяя вокруг себя другие, причем не обязательно ближайшие.
(84-94).
И при организации новых господских полей, и при расширении старых пути были одни и те же. Одним из применявшихся способов было занятие крестьянских наделов, сопровождавшееся выселением крестьян. Так в XV в. в Малой Польше Енджейовский монастырь по причине территориальной близости, а также плодородия полей деревни Ляскув выселил из нее кметей и обратил поля в господские. В деревне Вжосовицы господин, выселив кметей с 2 ланов, обратил последние в свою запашку. Это примеры организации новых фольварочных полей. Вот примеры расширения старых. В деревне Вильчанзе управляющий духовного феодала отнял 2 лана у кметей и часть их прибавил к фольварочным. Владелец деревни Белзов Станислав Кот силой занял половину кметьего лана и прибавил к своему фольварку. В королевской деревне Боруницы двор хотя и имеет свои поля, однако обрабатывает 2 лана из кметьих для увеличения господских полей.
Польские историки склоняются к мысли, что в XVI в. занятие крестьянских земель, выселение крестьян редко практиковалось. Историк Вычаньский считает, что выселение крестьян не было нужно фольварку при наличии пустых ланов, за счет которых он мог расширяться: выселение лишало фольварк рабочих рук. Но феодалы в XV в., особенно светские, еще не вполне это понимали и, стремясь увеличить свои поля, шли по линии наименьшего сопротивления и присоединяли к своим уже обработанные крестьянами поля. С течением же времени, убеждаясь на опыте, сколь невыгодно терять поставщиков ренты и рабочие руки, они предпочитают обращаться к другим средствам увеличения фольварочных полей.
Но и прибегая к занятию крестьянских ланов и выселению крестьян, феодалы едва ли совсем выселяли крестьян с их ланов и полностью захватывали последние. Очевидно, у крестьян отбиралась только часть их земли, и таким образом наделы их сокращались. А может быть, их переселяли на другие ланы, худшие, а уже обработанные ими участки феодал занимал под свои поля. Такое мнение находит подтверждение в некоторых источниках. В деревне Хоронговицы владелец забрал себе "лучшие поля у кметя…и загородника". В деревне Непшовицы 4 кметя сидят все на 1 лане, зато здесь четыре фольварка, поль которых, видимо, образованы за счет сокращения кметьих наделов.
Иногда в целях образования своей запашки или расширения ее феодалы прибегали к такому способу, как принудительный выкуп солтыства и обращение его в свой фольварк, пользуясь известным постановлением Вартского статута 1420-1423 гг. "О неполезном и строптивом солтысе".
В первой половине XVI в. встречаются и случаи расширения запашки уже существующей. Так Лендский монастырь ликвидировал солтыство в деревне Скоженицы и выселил пятерых кметей с наделов, а все освободившиеся таким образом поля обратил в господские.
Относительно редкое обращение феодалов к такому способу устройства своего фольварка могло бы быть объяснено тем, что выкуп солтыств был дорогим мероприятием, и феодал предпочитал обращаться к способам, не требовавшим денег.
Самым распространенным способом увеличения или устройства фольварочных полей было занятие феодалом пустых крестьянских ланов, которые были почти в каждой деревне. В XV веке этот способ еще не часто применяется. Так, например, много пустых ланов и полей кметьих занял фольварк в королевских деревнях Большая и Малая Любохня. Монастырь Станентки приспосабливает под фольварки две свои опустевшие деревни - Горка и Котовицы.
Феодалы в это время пытались присоединить к своим полям или забирать под свои поля уже обработанные крестьянские ланы, не учитывая еще, что выгодный, с одной стороны, этот способ оборачивается невыгодой и просто ущербом - с другой: сокращается рента, уменьшается количество рабочих рук. Но накапливающийся с течением времени опыт убеждает феодалов в несостоятельности подобной политики, и они обращаются к осваиванию пустых ланов, не имеющих хозяев. Для светских владений Познаньского воеводства в начале XVI столетия обнаружен 21 случай такого обращения, 13 для владений Гнезненского воеводства в это же время и 11 для 1534-1539 гг. по владениям Гнезненского капитула.
Зачастую феодалы в целях увеличения своих полей прибегали одновременно к разным способам. Так, во владениях Гнезненского капитула в 1534 г. под фольварочные поля в деревне Воютино было выкуплено 2 1/>2 >солтысских лана. А в 1539 г. был еще присоединен опустевший после смерти хозяина - кметя - 1 лан.
Занимая под свои поля опустевшие крестьянские ланы, фольварк в дальнейшем, если ему было выгодно, заселял их снова крестьянами. Такие случаи обнаружены только в крупных землевладениях, имевших много фольварков. Например, в Ловическом ключе Гнезненского архиепископства в деревне Серники в 1511-1512 гг. числится 3 пустых лана, из которых 2 обрабатываются для фольварка; в 1516 г. все они уже заселяны кметями.
§ 3
Причины роста барщинных фольварков. Проблема расцвета барщинно-фольварочного хозяйства в Польше в XVI в. является проблемой не только польской, но и общеевропейской. Приблизительно такие же изменения произошли в это время в аграрном строе соседних с Польшей стран - в северо-восточной Германии и Дании, в Чехии, в Венгрии, Румынии и в прибалтийских странах, вплоть до Финского залива. Зато в странах Западной Европы в это же время продолжал сохраняться чиншевой строй, причем феодальные отношения все больше теряли свое значение. Проблема возникновения подобного дуализма в аграрном строе Европы в конце средних веков может быть разрешена только путем сравнительного метода на основе исследования общеевропейского развития. Только исходя из такого исследования, можно определить, какие из факторов, оказавших воздействие на развитие барщинного хозяйства, были главными и являлись непременным условием расцвета барщинного хозяйства. А какие побочными и лишь ускоряли процесс развития, но сами по себе, без участия главных факторов, не могли вызвать переворота в аграрном строе.
Было два главных фактора: возможность легкого сбыта продукции сельского хозяйства, прежде всего хлеба, и в соответствии с этим усиление процесса закрепощения крестьян. Вывоз продукции на рынок является главной целью крупного производства. Возможность легко сбывать сельскохозяйственные продукты - непременное условие возникновения крупного сельскохозяйственного предприятия. Только наличие городского населения может обеспечить фольваркам необходимый сбыт. Но одной только возможности легкого сбыта еще недостаточно для возникновения барщинно-фольварочных хозяйств. Следует отметить тот факт, что барщинно-фольварочные хозяйства развились не по соседству с крупными западноевропейскими городскими центрами, а в Центральной Европе, расположенной от них на довольно значительном расстоянии. Это явление пытались объяснить, исходя из того, что широкая экспортная торговля хлебом должна опираться на крупное производство, поскольку закупки большого количества хлеба малыми партиями у крестьян, которые легко могут найти сбыт своей продукции в ближайших к ним городам, представляют большие трудности. Однако, такое толкование. По существу говоря, не разрешает вопроса о генезисе аграрного дуализма. Так как в Западной Европе в то время тоже существовали достаточно обширные территории. Такие, например, как Бретань и окрестности Орлеана во Франции, Сицилия, Апулия и Анконская Марка в Италии, откуда хлеб экспортировался в довольно отдаленные городские центры и где барщина , тем не менее, не получила никакого распространения.
Для возникновения барщинного фольварка обязательным было наличие второго из упомянутых выше факторов - усиления процесса закрепощния крестьян, прикрепления крестьян к земле, ущемления прав крестьянина на землю и расширение сферы вотчинной юрисдикции. Закрепощение крестьян позволяло уменьшить основной капитал, необходимый для создания фольварка. Ровно как и оборотный капитал, необходимый для ведения хозяйства. Для создания фольварка по большей части не нужно было покупать земли, ее можно было отобрать у крестьянина, если же ее покупали, то по ценам несоразмерно низким. При возведении построек можно было пользоваться барщинным трудом. Не нужно было покупать и инвентаря, поскольку крепостные обрабатывали фольварочные земли при помощи собственного инвентаря. Крепостным рабочим денежное вознаграждение не выдавалось, не приходилось тратить денег и на покупку разных вспомогательных материалов, необходимых при производстве, - их требовали с крестьян в виде различных податей.
Крупные землевладельцы спешили использовать открывающиеся перед ними хозяйственные возможности, тем более, что барщинная система, основанаая на труде крепостных, гарантировала им, особенно вначале, при прочих равных условиях большие доходы, чем система чиншевая. При чиншевой системе крестьянин пользовался довольно большой экономической самостоятельностью, он сам вел свое хозяйство, а после того, как были уплачены поборы в пользу пана, церкви и государства, он решал, какую часть валового дохода надо выделить на дальнейшее ведение хозяйства, какую на потребление. Если пан повышал повинности, крестьянин ограничивал свое потребление, однако урезывать его беспредельно он не мог. После того как был достигнут предел, дальнейшее повышение повинностей ложилось непосильным бременем на хозяйство, доводя его до полного разорения. При барщинной системе хозяйство вел сам пан, оно было источником его доходов, здесь производились продукты, которые он продавал городу. Вследствие этого помещик мог снижать жизненный уровень крестьянина в значительно большей степени, чем это было возможно при чиншевой системе, не боясь разорить хозяйства.
Сочетание таких факторов, как возможность легкого сбыта и наличие крепостного права, было неизбежным и вместе с тем вполне достаточным условием для возникновения барщинно-фольварочной системы. Другие факторы имели уже второстепенное значение. Так, например, замена прежнего феодального ополчения наемными войсками давала возможность землевладельцам заняться хозяйственной реорганизацией их владений. Однако одного освобождения феодалов от военной службы было, разумеется, еще недостаточно для того, чтобы вызвать изменения военной системы, барщинные фольварки не возникли; точно так же способствовать расцвету фольварка могли и такие факторы, как плодородие почвы и близость сплавных рек. Национальное порабощение, имевшее место в Восточной Германии и на восточных окраинах Польши, способствовало установлению еще более беспощадной эксплуатации крестьян помещиками и также являлось одним из факторов, облегчающих возникновение крепостнического хозяйства. Зато вряд ли можно считать правильным утверждение некоторых ученых, придающих большое значение тому факту, что крестьяне не могли выдержать торговой конкуренции с фольварком вследствие более высокого уровня его сельскохозяйственной техники. В XVI в. шляхта в большинстве случаев только начинала заниматься сельским хозяйством и зачастую была вынуждена в хозяйственной области учиться у крестьян. Крепостные выполняли работы на фольварочных землях с помощью того же рабочего скота и теми же орудиями, что и на своих собственных землях, где он работали обычно старательнее и продуктивнее. Наличие у крестьян необработанной земли не может служить доказательством; земля оставалась необработанной не потому, что крестьянская продукция не могла конкурировать с дешевым фольварочным хлебом, а вследствие постоянно повышавшихся и без того непомерно высоких повинностей, которыми пан в интересах своего хозяйства облагал крестьян.
Пути закрепощения крестьян.
Местные ограничения крестьянских переходов, практиковавшиеся в первой половине XIV века, были частично унифицированы при подготовке статутов Казимира III. Условия, при которых кметь мог покинуть господина, были нелегки для сидящего на немецком праве, а для крестьянина на польском праве "легальный выход…был в сущности почти невозможным". В Малой Польше по букве закона одновременно из одной деревни в другую могло уходить не более двух кметей или поселян помимо воли господина той деревни, где они живут. Статьей 134 статутов устанавливались строгие санкции против беглеца и его укрывателя.
Та же тенденция доминировала в законодательстве второй половины XIV-XV веков, хотя резкое ограничение права выхода в Малой Польше, установленное статутами Казимира III, не удержалось. Вартский статут запрещал кметю уходить, пока он не произвел расчисток, ради которых получал льготные годы. При переводе на польский язык статутов Казимира Великого в середине XV века альтернативные обязательства (в первоначальном тексте от крестьянина на немецком праве при уоде требовалось или оставить своехозяйство в полном порядке и рассчитаться с повинностями, или плдыскать себе заместителя - "равно богатого кметя") были суммированы. НЕшавсикими статутами 1454 года усиливались кары за укрывательство беглого поданного; их распространили не только на земледельцев, но и на города, и на держателей королевских имений.
С конца XV века темпы закрепощения возросли. Петрковский сейм возобновил в более жесткой форме норму статутов Казимира III для Малой Польши. Только одному кметю ежегодно разрешалось покинуть деревню без согласия помещика, причем постановление распространялось на всю страну. Лишь одному из крестьянских сыновей дозволено было уходить в город учиться или поступить в услужение, а единственный сын вообще не имел права покидать деревню. Вскоре возраст крестьянских сыновей, которые могли уходить в учение в город, был ограничен двенадцатью годами. Потом серия актов была продолжена, и к началу 40-х годов XVI века кметь совсем лишился права выхода. Параллельно издавались законы против беглых (за 1503-1596 гг. - 24 конституции); судопроизводство по таким делам было упрощено, срок розыска не ограничен.
В связи с продолжавшимя развитием производительных сил, ростом городов, расширением внутренней торговли, повышением спроса на сельскохозяйственные товары на городском рынке. А также появлением возможности вывозить польский хлеб за границу в XV веке формы феодальной эксплуатации претерпели существенные изменения. Это касалось, как крестьян, сидевших издавна напольском праве, так и тех, которые переводились с польского на немецкое или вновь осаживались на праве немецком. Различия в формах эксплуатации тех и других, почти не замечавшиеся уже в конце XIV века, теперь совсем, по-видимому, стерлись.
Как показывают источники, во всех типах владений применяются все три вида феодальной ренты. При этом денежная рента (чинш) всюду, по сравнению с предыдущим столетием, повысилась, натуральная повсюду приняла приблизительно единообразную форму, отработочная, известная раньше почти исключительно в духовных владениях, теперь применяется и в шляхетских, и в королевских, но формы ее и размеры, так же как и размеры чинша, в разных районах страны и в разного типа землевладениях не одинаковы.
Глава II
§ Категории феодально зависимого крестьянства
Феодально зависимое население деревень выступает в источниках под разными терминами. Когда речь идет о всех крестьянах деревни, источник называет их поселяне (villani, rustici), но чаще кмети (cmethones), жители (incolae). Термины эти иногда применяются в отношении всех крестьян деревни или землевладения, каждый самостоятельно, как например, в постановлениях капитулов Плоцкого, Познанского, Гнезненского и вдругих документах XV и XVI вв. Но обычно они употребляются вместе и при этом в разных сочетаниях: кмети и жители, жители и кмети. Скорее всего, под обоими терминами имеется в виду вообще население деревни.
Очень редко в качестве такого общего названия употребляется люди (homines), но зато довольно часто этот термин в единственном числе - по отношению к отдельным представителям сельского населения.
В середине XV в. впервые появляется новый термин в отношении крестьянства - sub>diti, латинское соответствие польскому poddani, подданные, ставшее надолго общим наименованием польского крепостного крестьянства.
Наконец, в этот период, видимо, появляется и получает распространение в быту термин хлопы по отношению ко всему крестьянству.
Изредка в источниках XV в. и первой половины XVI в. встречается термин колоны (coloni). В ряде документов колоны явно противопоставляются кметям. Колон не должен платить чинша капитулу, т.к. он непосредственно связан с барским двором. Например, в деревне Конечно господский двор опустел, постройки разрушились, а когда - то двор находился в хорошем состоянии, и колон в нем имелся.
Условия, на которых работал колон, были иные и лучшие, чем те, которые обязывали крестьян. Основной работой, на которую их нанимали, была обработка господских полей, но иногда они выполняли и другие обязанности по двору.
Вообще сам термин (латинское колон) отождествляется с польским ратай. Колон-ратай сидел на выделенном ему под хозяйство небольшом участке земли, что у него был частично собственный, частично господский инвентарь, что со своего хозяйства он нес, как кмети, поборы и повинности, а за выполняемую работу получал вознаграждение. Ратай не всегда живет в деревне с другими крестьянами, а "в избе на пустом (опустевшем) участке, так же как наемник" (очевидно, другой наемник, выполняющий не такую работу, как ратай). В жилище, покинутом ушедшим ратаем, поселяют не кметя или загродника. Ратаю дают одежду и продукты, пока он пашет.
Кроме кметей, загродников, колонов, источники называют еще челядинцев (czeladnik), слуг и служанок (sluzebniki, sluzebnice), паробков (famulus, parobek) и девок (ancilla, famula,dziewka).все они образуют дворовую челядь(familia curiae).
Челядь пашет господские поля, работает во дворе. Челядь выступает в роли кучеров, пастухов, работает в амбаре и в хлеву, в поле и на лугу. К челяди принадлежали и женщины. Шляхтичи избивали своих и чужих челядинцев, паробков, похищали чужую челядь.
Служанка (sluzebnica), очевидно, является чем-то вроде экономки в господском доме, ведает его хозяйством.
Кроме обычного famulus в источниках выступает изредка термин famulus servilis. Отличие паробка, обозначаемого этим термином, от всякого другого, установить невозможно. Надо думать, что отличия никакого не было и что эпитет servilis - рабский - также ничего не означает, как не означает и иногда встречающийся в источниках термин servus - раб, несколько столетий назад потерявший свое первоначальное значение. В одном из документов, употребляющих термин servus, он явно тождественен со словом кметь.
Нередко источники к терминам парабок, девка прибавляют rzadny, т.е. подряженный, от слова rzad - ряд, договор. Подряженный челядник работал на основе найма и был связан с господином договором, рядом. На какой срок заключался договор источники не указывают. Иногда вместо самого подряжающегося при заключении договора выступает его отец.
За свою работу челядь получала вознаграждение. Оно могло выражаться в деньгах. Иногда вознаграждением служила одежда. То обстоятельство, что договор с феодалом заключается иногда не самим подряжающимся, а его отцом, указывает на молодой возраст челядинцев. Таким образом, в состав челяди входила главным образом крестьянская молодежь, но, кроме нее, могли быть и люди посолиднее возрастом.
Наконец, встречаются еще в источниках такие термины, как работники, наемники. Обязанности работника и наемника похожи на обязанности челяди, но зачислять их в число дворовой челяди не следует. Вероятно, это люди, нанимавшиеся в феодальные хозяйства на короткий срок, сезон, на определенный вид работы. Они комплектовались из имевшихся в деревнях так называемых "люзьных людей".
Но наемных работников в шляхетских владениях было не очень много. Шляхте незачем было обращаться к примеру солтысов и переходить на наемный труд. Шляхетский фольварк, т.е. шляхетское владение, имение, существовал и до XV в. и имел господские поля. Как ни малы были эти поля и как бы мало ни интересовали они шляхтича, но все-таки немного интересовали (особенно, например, малопольских феодалов, которые всю ренту во второй половине XIV в. брали деньгами), поскольку продукция их собственных хозяйств шла для потребления его семьи. И эти поля, естественно, требовали обработки.
Наблюдаемые различия в формах феодальной эксплуатации в XV веке позволяют разбить землевладения на следующие три группы:
1.Шляхетские, духовные и, возможно, королевские владения в Великой Польше.
2.Шляхетские и королевские владения в Малой Польше.
3.Духовные владения в Малой Польше, а также владения всех типов в Мазовии.
Наименьшие изменения в формах феодальной эксплуатации поризошли во владениях первой группы, т.е. в землевладениях Великой Польши.
Как показывают источники денежная рента составляла здесь 12 грошей. Такой чинш берут братья=феодалы, Якуб и БартоломейЮ со своих деревень Брончино и Недамиж в Познанском повете и ленчицкий ловчий Станислав с деревни Нивки, но в королевской деревне Маково устанавливается чинш уже в 1 гривну, т.е. 48 грошей. Этот размер К. Тыменецкий считает обычным для светских владений в Великой Польше. В Пыздрском повете Калишского воеводства кмети платили по 54, 56, 60, 64, 65 и даже по 72 гроша с лана, или по 20, 24, 34 с полулана. Повышение денежного чинша наблюдалось и в духовных владениях, расположенных в Великой Польше. Так в Лендском монастыре платили 48 грошей.
Натуральная рента в феодальных владениях Великой Польши имела в XV веке весьма скромные формы. Особенно это относится к духовным владениям. Если раньше ее взимали здесь нередко окороками и целыми животными - поросятами, кабанами, баранами и коровами, то теперь она сводится к сравнительно небольшому побору, состоявшему из яиц и птицы. Такая рента была самой скромной формой так называемых добровольных приношений (honores) в духовных владениях и единственной их формой в светских. Однако размеры взимаемого побора яйцами и птицей повысились. Вместо прежних 15-20 яиц на пасху феодалы стали брать по 30 яиц и, как раньше, двух кур. Так было и в шляхетских, и в духовных владениях. В духовных владениях продуктовая рента взималась еще в виде зерновой десятины, или сноповой.
Отработочная рента, известная в Великой Польше в XIV веке в духовных владениях и только в части светских, теперь применяется повсюду. Кмети должны были один день в году пахать с таким условием, чтобы на вспаханном за этот день участке выполнить весь цикл полевых работ. Это старый вид отработочной ренты, так называемые ютшины (от польского jutro, являющегося переводом немецкого Morgen). Размер такого вида барщины зависел от размеров выделенного под нее участка.
Существовала еще годовая барщина. Например, в светских землевладениях Пыздрского повета в конце XV века требовалось: три раза в год пахать по полдня, один день косить луг и сушить сено. Таким образом, отработочная рента в светских владениях Великой Польши не изменила своей формы и размеров и выражалась в нескольких днях работы в году или в ютшинах. Сохранилась еще и старая форма нерегламентированной барщины: "работать, что будет нужно".
В тех же старых формах применялась отработочная рента и в духовных владениях Великой Польши. Так, например, во Влоцлавском епископстве требуется пахать один день для ярового, два дня для озимого, или один день пахать для озимого, один для ярового и один день косить, собирать и свозить на гумно.
Только во владениях Гнезненского архиепископства отработочная рента носила новую форму. Гнезненское архиепископство, по-видимому, уже перешло на недельную барщину.
Таким образом, по-прежнему существуют все три формы ренты и по-прежнему почти на равных началах. Правда, основательно повысился чинш, но видеть в этом усиление роли денежной ренты было бы неосторожно. Правильнее это повышение расценивать, как сохранение еще за денежной рентой ее значения. Феодал еще был заинтересован в чинше, он только начинал переводить свое хозяйство на барщину. Частично повышение денежной ренты можно объяснить падением денег. Дело в том, что в XV веке в Польше, как и во многих других странах Европы, имело место обесценение серебряных денег. Если в конце XIV века среднее количество серебра в гроше составляло 1,7 грамма, то в начале XV века - 0,83, а в конце - 0,75 грамма. Такое падение денег, естественно побуждало феодала увеличивать денежный чинш.
Известные перемены в формах феодальной эксплуатации произошли в XV веке в шляхетских и королевских владениях Малой Польши (2-я группа). Там, где в XIV веке обнаруживалась сильная тенденция к полному переходу на денежную ренту, теперь опять взимается рента продуктами и более того начинает применяться рента отработочная. Чинш здесь, по сравнению с XIV веком, очень высок. Кметь деревни Ольшувка платит со своего лана 60 грошей; в деревне Рацлавицы берется 48 грошей, а в третьей - 96.
Что касается отработочной ренты, то для шляхетских владений только в одном документе мы находим четкое указание на форму, в которой она применялась, а именно: на ютшины.
Все документы по королевским владениям, имеющимся в нашем распоряжении, относятся к концу XV века и все говорят только об одной форме феодальной ренты - об отработочной ренте, барщине. Среди поступлений королевскому двору имеются бараны, козлы, коровы, овес, мука ржаная и пшеничная, солод. В королевских владениях малой Польши применялсь все известные формы барщины - от ютшин до недельной барщины в количестве двух дней в неделю.
Исходя из этого, мы полагали бы, что есть все основания соединять по формам феодальной ренты шляхетские и королевские владения в Малой Польше в одну группу. Общее, что их объединяет в XV веке - это понижение (даже при увеличении размеров денежного чинша), роли денежной ренты за счет восстановления ренты натуральной, вытеснявшейся в предыдущий период денежными платежами, и появления ленты отработочной. Последняя существует еще в старых обычных для владений, применявших ее в XIV веке, формах, но обнаруживает заметную тенденцию к росту (увеличение размеров годовой барщины, применение недельной).
Самые большие изменения в формах феодальной эксплуатации поризошли в XV веке в третьей группе - в духовных владениях Малой Польши.
Отработочная рента в духовных владениях в Вислицком и Келецком краях почти не отличалась размерами от применявшейся в предшествующий период. В Келецком крае только один раз встречаем барщину в один день, также и в Вислицком крае только одной деревне крестьяне обязываются работать 2 дня в неделю в период от Иоанна крестителя до св. Михаила, т.е. с 24 июня до 29 сентября (и, вероятно, 1 день в остальное время). Во всех же других деревнях они несут большей частью годовую барщину или отдельные отработочные повинности.
В остальных районах отработочная рента приняла новые формы. Здесь прочно утвердилась недельная барщина. В сандомежской земле она составляе один, реже два дня в неделю, с преобладанием двухдневной и трехдневной барщины. При трехдневной барщине рабочими днями считались понедельник, среда и четверг. Если на какой -нибудь из них приходится праздник, крестьяне от работы освобождались. Бывали и такие случаи, когда сверх недельной барщины кмети должны были нести другую форму отработочной ренты - ютшины. Натуральная рента в форме десятины берется и здесь в виде сноповой десятины и десятины с конопли. Отработочная рента в ряде монастырей сохранилась в старой форме. Большей частью - это ютшины. Изредка встречается годовая барщина. Наряду с этими старыми формами отработочной ренты во всех монастырских владениях применяется и недельная барщина.
Таким образом, на первое место начинает выдвигаться рента отработочная. Процесс этот развивается неравномерно на территории все страны. Наименее заметен он в великой Польше. Здесь все три формы ренты сосуществуют еще на разных началах и единственно, в чем сказывается повышение роли барщины, - это в распространении ее на все светские владения, в XIV веке знавшие ее только частично. Исключение составляют владения Гнезненского архиепископства, где прочно укрепилась недельная 2-дневная барщина. Интенсивнее проходит поворот к отработочной ренте в Малой Польше и Мазовии. В светских владениях Малой Польши, где в XIV веке денежная рента почти получила преобладание над другими формами, процесс этот еще на начальной стадии; опять рядом с денежным чиншем начинает взиматься рента натуральная, появляется и обнаруживает заметную тенденцию к росту рента отработочная (годовая и недельная барщина). Очень далеко продвинулся процесс перехода к отработочной ренте, как к основной форме ренты, в духовных владениях Малой Польши и во всех владениях Мазовии. Отработочная рента заняла уже здесь весомое, по сравнению с другими формами ренты, положение и достигла высоких размеров (3-4 дня в неделю), однако еще не повсеместно. Источники не позволяют установить районы распространения барщины в Мазовии, но что касается Малой Польши, то они дают основание утверждать, что первое место заняли владения белого духовенства в Краковской земле.
Феодальная рента в XVI веке.
Источники XVI века свидетельствуют о дальнейшем изменении феодальной ренты в Польше. Начинает складываться иное, чем раньше, соотношение ее форм. Денежная и натуральная рента продолжает существовать с отработочной, но несколько отходит на задний план, перестает развиваться, стабилизируется в своих размерах. На первое место начинает выдвигаться рента отработочная. При этом она выступает в самой своей тяжелой разновидности - в виде недельной барщины. Происходил рост недельной барщины, рост, выражающийся пока не столько в увеличении ее размеров, сколько в повсеместном распространении и укреплении ее как основной формы эксплуатации. Такая ведущая роль недельной барщины как основной с этого времени формы феодальной ренты, как известно, была официально закреплена в 1520 году Торуньским статутом. Статут признал обязательной недельную барщину для крестьян всех землевладений - королевских, шляхетских и духовных. Он установил ее минимальную норму в размере одного дня с лана в неделю для мест, где она еще не была известна, добавив, что это не касается деревень, где крестьяне уже работают больше одного дня.
В шляхетских владениях, расположенных в Великой Польше, чинш бывал и 8, и 10, и 24, и 48 грошей, достигал он и 60 грошей, но выше этой цифры почти не поднимался, как это наблюдалось в XV веке.
Натуральная рента взималась в духовных владениях Великой Польши по-прежнему птицей и яйцами и в тех же нормах, какие установились в предыдущем столетии, т.е 2 петуха и 30 яиц.
Денежная и отработочная ренты не всегда сочетались. Иногда загродники ничего не платили, несли только барщину, иногда, напротив, платили лишь чинш. В очень редких случаях к чиншу и барщине добавлялась натуральная рента в размере в два раза меньшем, чем рента кметей.
Отработочная рента, которую для XV века мы нашли в шляхетских владениях только в форме ютшин и каких-то неясных по форме "работ", теперь представлена недельной барщиной. Недельная барщина составляла здесь один-два дня.
Монастыри не отставали от белого духовенства и после издания Торуньского статута тоже старались ввести барщину недельную там, где ее до сих пор не было. Повсюду это стремление наталкивалось на сопротивление кметей.
В Мазовии недельная барщина была представлена разными размерами от одного дня до трех и выше. Некоторые деревни вносили вместо барщины известную сумму денег. Денежная и натуральная рента оставалась такой же, с небольшими отклонениями, какой она была и в XV веке.
Но все же при усилении феодальной эксплуатации феодалы не могли, как и в предшествующем столетии, не считаться с положением крестьян при установлении форм и размеров ренты. Поэтому в какой-то мере они принимали во внимание разные обстоятельства, затруднявшие выполнение кметями их требований.
К тому же крестьяне привлекались к сверхурочным полевым работам в летнюю страду. В Малой Польше такая помощь носила название поваба, в Великой - тлока. Они выполняли повсюду извозную (подводную) повинность. Кроме того, как и в XV веке, крестьяне несли разные дополнительные поборы натурой и деньгами. По-прежнему существовал побор, именовавшийся стации, поглощавший большую долю продуктов крестьянского хозяйства.В великопольских владениях Гнезненского архиепископства чаще всего в счет стаций взималось по 2 курицы, 2 каплуна, 30 яиц и 2 сыра с лана, иногда же по 2 корца овса, 20 яиц, 2 петуха, 2 сыра и со всей деревни взималась бочка пива.
По-прежнему при приездах феодала в деревню для свершения суда кмети обязаны были кормить его два раза завтраком или вносить деньги в счет за него. Кроме завтраков крестьяне платили еще побор вецне. Он тоже вносился деньгами, причем в той же сумме - 12 грошей за один раз, но иногда по 8 грошей.
Существовали еще и другие поборы, как, например, лесное, бравшееся по неясной причине, может быть, за пользование лесом по 1 или 2 корца овса, луговое с тех, кто луг держит, - его брали по полтора гроша с половины земельного участка и, вероятно, всякие другие.
§
Середина XVII века является переломным моментом в развитии аграрного строя. Восстановление сельского хозяйства после вызванной войной разрухи сопровождалось изменениями социальной дифференциации населения и в социально-экономической структуре фольварка. В некоторых селах эти изменения сводились к уменьшению числа крестьянских хозяйств, что касается количественного соотношения отдельных прослоек сельского населения, то оно осталось тем же, каким было до войны; в некоторых деревнях наблюдается даже увеличение среднего размера крестьянского надела. Это, однако, было явлением исключительным; как правило, средний размер крестьянского надела значительно уменьшился. Крупные крестьянские хозяйства исчезают, и их место занимают ставшие очень многочисленными мелкие крестьянские наделы, а также небольшие участки загродников, халупников и коморников. В 132 королевских деревнях Холмской, Львовской и Санокской земель число коморников выросло с 0,1 % до 2,1%, халупников и загродников - с 18,9 % до 29,2 %, крестьян, владевших земельным участком менее четверти лана, - с 16 % до 32,1%. Вместе с тем число крестьянских наделов в четверть лана сократилось с 27% од 20,3 %, в пол-лана - с 28,9 % до 13,9%, наделов в 3/4 лана - с 9,1 % до 2,4 %. Крестьянские наделы размером не менее четверти лана, составлявшие до эпохи войн в Холмской земле 55 %, в Львовской - 66% и в Санокской - 70%, теперь во всех этих землях составляют соответственно 25%, 40% и 25%.
Это порисходило из-за того. что все более многочисленные слои малоземельных и безземельных крестьян не могли найти работы в промышленности, которая сокращается после войн, не могли они найти применения в крупных крестьянских хозяйствах, поскольку число именно этих хозяйств резко уменьшилось. Они могли найти дополнительный или даже основной источник существования только в фольварках.
Отмеченные выше изменения в социальном составе сельского населения были тесно связаны с изменениями в социальной структуре фольварочного хозяйства - с увеличением роли наемного труда сельскохозяйственных рабочих. В некоторых случаях этот процесс принимал форму концентрации сельскохозяйственного производства - крестьянские земли присоединились к фольварочным. Как правило, однако, фольварки также вынуждены были сократить свое производство (впрочем, в меньшей степени, чем крестьяне, в результте чего увеличивался удельный вес фольварочного производства).
У крестьян отнимали буквально все, особенно деньги, которые вымогали путем жестоких пыток. В результате войн крестьяне лишились тех денег, которые удалось скопить их предкам, жившим в более счастливые времена. Крестьянские хозяйства поэтому не могли быть восстановлены силами самих крестьян. Необходима была помощь. И притом значительная, со стороны крупных земельных собственников.
Крупные земельные собственники, располагавшие средствами необходимыми для восстановления, решали вопросы о том, в каком направлении должно идти восстановление, какие хозяйства должны быть восстановлены прежде всего.
Наиболее выгодным для крупных собственников было создавать малоземельные и безземельные хозяйства, которые обеспечивали бы фольварки наемной рабочей силой. Барщина, разумеется, продолжала существовать и в дальнейшем и , кажется, не потеряла своего прежнего значения, однако наряду с барщиной появляется наемный труд батраков, столь типичный для фольварочного производства; он был известен и ранее, но распространен был в несравненно меньшей степени. По мере возможности пиглашали новых переселенцев. Это относится прежде всего к западным окраинам, где в результате второй волны немецкой иммиграции опустевшие деревни заселялись новыми пришельцами. Новая волна немецких колонистов оказала сильное влияние на формировани аграрных отношений в западных областях государства. Крестьянин-иммигрант занимал по отношению к помещику несравненно более независимое положение, чем польский крестьянин. Взаимоотношения между барской усадьбой и деревней основывались здесь на добровольном договоре, главные статьи которого могли быть определены до прибытия переселенца в Польшу.
Новые поселенцы получали большие, чем польские крестьяне наделы, облагаемые только денежным чиншем или денежными оброками и другими поборами, главным образом зерном; барщина, если и сохранялась, то в незначительных размерах. В результате деревни, населенные колонистами, по своей структуре резко отличались от большинства польских деревень. Структура немецкой деревни не могла не оказать влияние на структуру польской деревни. Помещик, который не был в состоянии использовать труд немецких крестьян, обращал польских малоземельных кметей в постоянных фольварочных батраков. В результате этого на западных окраинах Польши батрацкий труд имел в то время большое значение, чем других областях страны. Были, однако, случаи, когда польские деревни получали такое же устройство, как и новые немецкие, путем замены барщины оброком, что часто сопровождалось дроблением фольварка на мелкие участки и увеличением площади крестьянских хозяйств. Иногда имело место и обратное явление - когда устройство немецких деревень приближалось к устройству польских путем введения и увеличения барщины, но это явление не получило широкого распространения.
Перевод кметей на оброк в широких масштабах был проведен в обширных королевских экономиях Литвы, насчитывавших значительно больше 1 тыс. деревень с населением более чем 100 тыс. человек. Помещикам было выгоднее, вместо того чтобы вкладывать значительные денежные средства на восстановление фольварков, получать доходы в виде чинша и поборов, правда, восстановление фольварков сулило, быть может, большие доходы, но эти дохоы были менее надежны. Эти реформы были порведены между 1680-1712 годами. Перевод крестьян на денежную ренту сопровождался здесь обычно парцеллированием фольварочных земель, распределявших между крестьянами, которые обязаны были вносить чинш или в виде третьего снопа, или зерном.
Аналогичный характер имели реформы, проведенные в деревнях, принадлежавших городу Познани, который стремился восстановить эти деревни после страшных опустошений, причиненных нашествием Карла XII. В наиболее пострадавшие деревни начиная с 1719 года привозили поселенцев из Германии. Они селились на этих землях в качестве лично свободных оброчных крестьян. Вскоре выяснилось, что такие оброчные деревни, вносящие свой оброк непосредственно в городскую казну, были более выгодны городу, чем барщинные деревни, сдаваемые в аренду крупным сельскохозяйственным предпринимателям из среды шляхты или горожан. Барщинные деревни доставляли городу много хлопот и приносили серьезный ущерб. Именно поэтому начался перевод польских деревень на денежную ренту, причем при проведении этих реформ образцом служили те права, которые ранее были предоставлены немецким колонистам. Первоначально стремились сохранить фольварки, сдавая их в аренду и не прибегая к барщине. Поскольку, однако, челяди не хватало, а вести хозяйство с помощью наемной рабочей силы было очень трудно, с течением времени фольварочные земли стали дробить на мелкие участки, которые распределяли также и между колонистами.
Одновременно с приспособлением социально-экономической структуры польских деревень к устройству деревень немецких происходила унификация правового положения населения тех и других типов деревень; она означала осуществление большей личной свободы, улучшение правового положения крестьян - увеличение прав крестьян на землю - и введение сельского самоуправления.
Эти реформы проводились постепенно. Они были завершены в 40-х годах XVIII века, и установленный ими порядок сохранился до конца XVIII века. При новом чиншевом устройстве крестьяне могли нажить больше, чем это было возможно во времена барщины. Об этом свидетельствуют такие факты, как регулярная уплата чиншевых взносов и описи движимого имущества крестьян.
После проведения этих реформ увеличились также и доходы города, являвшегося владельцем этих деревень. Тот факт, что подобное решение было выгодно обеим заинтересованным сторонам, объясняется тем, что в XVIII веке при фольварочно-барщинном устройстве приходилось прибегать к посредничеству крупных арендаторов. При переходе на чинш эти арендаторы становились ненужными и часть тех доходов, которые шли им, могла теперь идти на увеличение доли как крестьян, так и крупного землевладельца, в данном случае города.
§5 История Европы
Барщинно-крепостнический строй, формировавшийся в атмосфере ослабления центральной власти и непомерного роста дворянских привилегий в сочетании с политическим бесправием городского сословия, отличался ранним и интенсивным развитием. С конца XV в. в Польше резко ускорился темп закрепощения деревни. По сеймовой конституции 1496 г. за кметем - полнонадельным крестьянином - еще сохранялась легальная, хотя и весьма ограниченная возможность покинуть помещика: без согласия господина ежегодно из деревни имел право уйти один кметь. Допускался, хотя и с ограничениями, уход крестьянских сыновей. К середине XVI в. все это было запрещено. Подавляющую массу прикрепили к земле.
Вместе с превращением польского феодально-зависимого крестьянства в крепостное происходило расширение отработочной ренты в системе феодальной эксплуатации. Быдгощско-торуньская конституция 1519-1520 гг. предусмотрела минимум отработок: не меньше одного дня в неделю с ланового надела (около 18-22 га). Верхний предел законом не был установлен, к исходу столетия получила распространение 2-3-дневная барщина. К этому времени прекратилось общегосударственное регулирование крестьянских повинностей. Признанный полновластным господином деревни, помещик распоряжался имуществом и жизнью крепостных. Новые сеймовые постановления закрепляли такой порядок, систематически усиливая санкции против беглых; крепостное право пытались распространить на безземельных крестьян и на гулящих людей. Впрочем, повторяемость подобных актов скорее свидетельствует о малой результативности запретов и угроз.
Польский фольварк - домениальное хозяйство, основанное на труде крепостных крестьян-барщинников - в XVI в. превратился в доминанту аграрного развития. Подобно барщинно-крепостническому хозяйству восточногерманских княжеств, он был ориентирован преимущественно на внешний, удаленный на сотни миль от непосредственного производителя европейский рынок.
Последствия торжества барщинно-крепостнической системы, рикошетом ударившие и по городу, проявили себя не сразу. До 80-х годов XVI в. признаки хозяйственного подъема даже преобладали. Фольварк, еще не успев разорить деревню, резко увеличил массу товарного хлеба и в известной мере активизировал торговлю. Действовали силы хозяйственной инерции. "Второе издание крепостного права" все же не остановило процессы, связанные с поступательным развитием деревни, - шло имущественное расслоение, наблюдались зачатки социальной дифференциации в среде крестьянства.
Важной вехой в процессе утверждения барщинно-крепостнической системы экономики стала Люблинская уния, соединившая Польское королевство с Великим княжеством Литовским в одно государство - Речь Посполитую. Среди разнородных, преимущественно негативных, последствий Люблинского акта 1569 г. было и резкое нарушение прежнего политического баланса в пользу феодальной аристократии.
Всевластие олигархии обостряло и без того печальный результат заметной гипертрофии фольварочной системы хозяйства, и все это вело к длительному застою, а то и к упадку экономики. В XVII в. барщина (в польских и западноукраинских воеводствах она составит порой 4-5 и более дней в неделю) и прочие повинности, лежавшие на крепостной деревни, достигают размеров, ставящих под вопрос простое воспроизводство крестьянского двора. Зажатый в тиски фольварочных порядков, крестьянин меньше продавал и меньше покупал, чем прежде. От этого страдали - либо рвались - рыночные связи. (История Европы).
1