Основные черты афинского права. Источники, право собственности, обязательственное право, брачно-семейное право, уголовное и процессуальное право

ПЛАН

Введение.

Основные источники афинского права.

Право собственности.

Обязательственное право.

Семейное и наследственное право.

Уголовное право.

Процессуальное право.

Заключение.

1. Введение

К началу 1 тысячелетия до н.э. ското­водство, продолжая оставаться главной отраслью хозяйства древних греков, начинает уступать место земледелию. Это подтвердили и археологические раскопки.

Ремесло, достигшее в некоторых отношениях высокого развития, на­чинает уже отделяться от земледелия, превращаясь в особую, самостоятельную отрасль хозяйства. Труд пастуха, земледельца и ремесленника окружен почетом. В противопо­ложность этому занятие торговлей считается еще позорным. Аристократические семьи получают наибольшую и наилучшую часть военной добычи. В их собственности нахо­дятся огромные стада.

Народная масса состояла из свободных земледельцев, живших патриархальными семьями в соседских (территориальных) общинах и совместно владевших землей. Каждая семья получала по жребию определенный надел, с которого кормилась и отправляла, повинности. Дома и орудия труда перешли в частную собственность этих семей и передавались по наследству детям. Социальное расслоение проникло и в сельские общины. Появились многонадельные и безнадельные общинники, а также батраки-феты.

Власть осу­ществляется в этот период народными собраниями, советами старейшин и базилевсами — племенными вождями. Базилевс был военным вождем, он осуществлял суд (в присут­ствии народа), выполнял жреческие функции.

Главной обязанностью базилевса, главным отличитель­ным признаком его власти является военное предводитель­ство. Вместе с советом других старейшин, каждый из кото­рых является военным предводителем в свою очередь, и с народным собранием, каждый член которого является, одно­временно с тем, воином, все эти власти создали в своей со­вокупности такую форму первобытной демократии, которую Маркс и Энгельс называют военной демократией.

«Мы видим таким образом, в греческом строе героиче­ской эпохи, — пишет Энгельс, — еще в полной силе древнюю родовую организацию, но, вместе с тем, уже и начало подры­ва ее...».¹

Все эти перемены делали неизбежным появление особой публичной власти, которая была бы способна оградить сло­жившиеся отношения от традиций родового строя, обеспе­чить безопасность накопляемых богатств, гарантировать по­слушание рабов. Для этого требовалось создать такие сред­ства насилия, каких родовой строй не имел и не мог иметь. Этой повой и особой публичной властью явилось государ­ство.

Из многочисленных древнегреческих государств я остановилась на одном - Древних Афинах. Древние Афины являли собой образец древнегреческой рабовладельческой демократии.

2. Основные источники

афинского права

Основным источником афинского права в период расцвета демократии был закон. Официальная теория связывала строгое соблюдение законов с самой сутью демократического правления. «Если в государстве будут со­блюдаться законы, этим самым сохраняется и демокра­тия»,— писал один из политических деятелей Афин Эсхин. «В гражданской присяге, которую принимал всякий молодой афинянин по достижении совершеннолетия, говорилось: «И я буду слушаться властей... и повиноваться установленным за­конам... И, если кто-нибудь будет отменять законы или не повиноваться им, я не допущу этого, но буду защищать их один и вместе со всеми»»².

Помимо многочисленных законов, принятых народным собранием, в Афинах существовали и более или менее систе­матизированные своды законов. К ним относятся законы Драконта, относящиеся к VII веку до н.э. Известны они своей непомерной жестокостью: укравшие овощи и плоды несли то же наказание, что и отцеубийцы, - смертную казнь.

Вместе с тем законы Драконта ограничивают кровную месть, установив, что ответственность за убийство не должна распространяться, как в прошлые времена, на род убийцы – отвечает сам виновный. Узаконивается практика примирения с убийцей и его родом с помощью выкупа.

Законы Драконта различают умышленное убийство и неумышленное, назначая за последнее не смерть, а изгнание (без конфискации имущества), т.е. такое же наказание, какое назначалось за причинение телесных повреждений. Законодатель освободил от ответственности убийцу, если его действия были вызваны самообороной. Подстрекатель был объявлен столь же ответственным, сколь и исполнитель.

Что касается суровости наказаний, назначаемых за кражу, то за этой суровостью скрывается исторически объяснимое стремление собственников оградить свое имущество от пережитков первобытного коллективизма. Законы Драконта не представляют в этом отношении исключения из общего правила.

При Солоне законы Драконта были отменены, за исключением нескольких постановлений об убийстве. С тех пор афинское право оставалось несистематизированным. Значительная часть его была, как и в прежние времена, неписаным обычаем. Производя суд, гелиэя могла создавать каждый раз новую норму, руководствуясь убеждением.

Законы фиксировались на деревянных досках или на камнях, доступных лицезрению каждого.

К сожалению, ни законы Драконта, ни законы Солона до нас не дошли в подлиннике и целиком. Они известны по тем сообщениям, которые содержатся в произведениях древ­них авторов.

Оставаясь в течение ряда столетий не кодифицированным, афинское право страдало массой противоречий; формально действующим считались и такие законы, которые фактиче­ски давно перестали применяться. И, наоборот, многие но­вые отношения не были урегулированы правом. В силу этих обстоятельств верховный суд Афин — гелиэя — мог руковод­ствоваться не только законами и обычаями страны, т. е. ее писаным и неписаным правом, но и убеждением, создавая норму права своим решением.

Говоря об обычае, имеются в виду те нормы права, ко­торые, будучи известны с древнейших времен, оказались по ряду причин не записанными. Многие из них носили сакраль­ный, т. е. священный, характер и относились к делам культа, религиозным преступлениям, семейным отношениям и пр. «Судебный оратор Лисий сообщает, например, что Перикл советовал применять в делах о религиозных преступлениях не только писаные законы, но и неписаные, на основе которых жрецы дают свои разъяснения»¹.

Дело в том, что свободы совести в Афинах не было. Несо­блюдение религиозных правил и запретов строго ка­ралось.

3. Право собственности

Со времен Солона, предоставивше­го гражданам свободу завещания (вместо ранее существо­вавшего права родового наследования), институт част­ной собственности в том виде, в котором он существовал в рабовладельческом обществе, получает в Афинах полное развитие. Собственник имущества имел безусловное право распоряже­ния своей землей, скотом, рабами, орудиями труда и други­ми вещами во всех дозволенных законами формах. Широкое развитие денежных отношений позволяло накоплять огром­ные состояния

О прежней эпохе, когда частной собственности еще не существовало, напоминают только названия земельных уча­стков (ибо клерос, как они назывались, означало в точном значении—жребий, то, что получено от общины по жребию) да еще обычай литургий. Последний заключается в обязан­ности богатого гражданина устраивать на собственный счет празднества, шествия, театральные представления и пр.

В этом обычае нельзя не видеть своеобразного выкупа, ко­торый разбогатевший член общества должен был платить за» свое право владеть большим достоянием, чем другие, за пра­во неравенства имуществ. Литургии налагались в соответ­ствии с имущественным положением лица, ибо одни из них требовали больших, другие меньших расходов. Обязанное лицо могло переложить литургию на другого, которого оно считало более богатым, а если тот отказывался, — предло­жить ему обменяться имуществом. Такие сделки действительно происходили.

В зависимости от имущественного положения определя­лись и суммы прямого налога, падавшие на граждан. В этом случае каждый гражданин должен был заявить под страхом ответственности за ложное показание о составе своего иму­щества.

Весьма возможно, что характер афинского обложения был причиной юридически санкционированного деления соб­ственности на две категории: видимой и невидимой. К первой относилось то, что было доступно обозрению соседей: дом, поле, скот, рабы и т.п.; к невидимой собственности причис­лялись главным образом деньги, которые было возможно запрятать, держать у родственников, отдать взаймы и т. д.

Суровыми мерами афинское право защищало частную собственность граждан. Достаточно сказать, что воровства наказывалось, как правило, смертной казнью.

Для исков о нарушении права собственности были уста­новлены определенные формы. Строго охранялась не только собственность, но и всякое правомерное владение. Нарушение владения влекло за собой, помимо возмещения убытков потерпевшему, уплату штрафа государству.

Активную роль в хозяйственной деятельности Афин играло само государство. В его непосредственной собственности находились рудника, корабельные верфи, многие пахотные земли и пастбища, разного рода строения и другое имущество. Все это, за исключением общественных и культовых зданий, передавалось в аренду частным лицам. Государство осуществляло контроль за хозяйственным состоянием арендованного имущества, за ввозом и вывозом, судостроением, основанием колоний на захваченных землях, за состоянием торговли на рынках.

Правовое регулирование имущественных отношений достигло в Афинах относительно высокой ступени развития. При всем том Афины так и не выработали определения права собственности, как это сделали римские юристы. Нет еще и такой терминологии, которая выражала бы с достаточной ясностью различие, существующее между фактическим господством лица над вещью (владением) и правом собственности на нее (хотя, конечно, и ораторы, и писатели Афин прекрасно различают юридическую неоднородность указанных отношений).

4. Обязательственное право

Обязательства, имеющие юридический характер, т. е. урегулированные правом и, следо­вательно, связанные с возможным принуждением обязанного лица к совершению определенных действий или воздержа­нию от них, возникают из:

договоров, заключенных между сторонами;

правонарушений — деликтов, — в результате которых определенное лицо или лица понесли материальный или иной ущерб.

Афинское право хорошо различало оба эти обстоятельства.

Договорные отношения получили в Афинах широкое раз­витие. Источники указывают на многочисленные сделки с землей и прочим имуществом, на весьма развитые аренд­ные отношения, на существование договоров займа, найма недвижимости и рабов и т. п. Основная масса договоров заключалась в письменной форме. Никаких особых формальностей (за исключением некоторых особых случаев) не тре­бовалось. Одно это свидетельствует о настолько развитых имущественных отношениях, что под их влиянием право су­мело освободиться от всякого рода стеснительных условий, характерных для его начальной стадии (вроде клятв, обяза­тельного присутствия свидетелей, совершения религиозных обрядов и прочего, без чего сделки считались недействительны­ми). Со времени Солона ушла в прошлое долговая кабала, последнее архаическое средство, с помощью которого стре­мились обеспечить прочность договора и гарантировать арен­додателю и ростовщику выполнение обязательств их контр­агентами. Право послесолоновское знает иные средства обес­печения обязательств и среди них главным образом:

за­лог;

задаток;

поручительство.

Залог был обычным средством обеспечения кредитора за взятые у него в заем деньги.

Предметом залога служили как движимые, так и недви­жимые вещи должника. Первые, т. е. всякого рода ценности, в том числе одежда и утварь должника, переходили, как правило, на хранение к кредитору, и последний должен был возвратить их при уплате долга. При неуплате долга креди­тор имел право продажи заложенных вещей и присвоения той части вырученных денег, которая ему следовала.

Гораздо большее значение в экономической и социальной жизни Афин имел залог недвижимостей, одной из наиболее применяемых форм которого была так называемая ипотека. Возникновение ипотеки относится еще к досолоновскому периоду. Солон не только сохранил ее, но и упрочил, превра­тил в основную форму обеспечения займа. Сущность ипотеки: состояла в том, что должник закладывал кредитору свою землю, но с тем условием, что до момента уплаты долга (как он определен договором) земля эта остается во владении должника и последний сохранят возмож­ность работать на ней и извлекать в свою пользу приноси­мый ею доход. Однако, если в указанный в договоре срок, долг не был уплачен, заложенная земля переходила в соб­ственность кредитора. На заложенной земле ставился закладной камень, на котором писалось, что данный участок заложен такому-то за такую-то сумму.

Задаток, уплачиваемый, как правило, при заключении соглашения и засчитываемый в общую сумму предстоящих платежей, имел своим назначением гарантировать обе всту­пившие в соглашение стороны от возможного нарушения до­говора. В последнем случае давший задаток терял его, а взяв­ший задаток должен был возвратить его в двойном размере. Если же должник не мог предоставить соответствующего обеспечения хотя бы потому, что принадлежавшая ему земля была уже заложена кредиторам, а срок платежей наступал, и он, нуждаясь в деньгах, прибегал к новому займу, креди­тор (прежний или новый) мот поставить условием займа поручительство третьих лиц. Эти лица, как правило, друзья или родственники должника, должны были поручить­ся собственным имуществом за своевременный взнос денег, взятых взаймы лицом, за которое они поручились.

5. Семейное

и наследственное право

По меткому выраже­нию Энгельса, жена была для афинянина, помимо деторож­дения, не более чем старшей служанкой.

Афинская женщина не имела ни политических, ни граж­данских прав. Ее уделом было домашнее хозяйство, и стены-дома ограничивали доступный ей мир. Афиняне хвалились тем, что их жены выходят на улицу только по большим праздникам (направляясь в храм), или, что их жены так хорошо воспитаны, что стыдятся видеть любого посторон­него, в том числе и своих родственников.

Женщина была лишена права совершать от своего имени юридические акты, в том числе и такие, как заключение брачного договора. Это было делом ее отца, а при отсутст­вии отца — старшего брата. Законным представителем инте­ресов замужней женщины был ее муж. Он же должен был подыскать своей разведенной жене нового мужа.

Сам развод был для мужа сравнительно легко осущест­вим: достаточно было призвать свидетелей и дать «разводную» жене. Если причиной развода не было предосудительное поведение жены, муж должен был возвратить ей при­даное.

Приданое было в принципе не обязательным для отца не­весты, но если ее выдавал замуж брат, он должен был дать за ней некоторую часть имущества семьи. Так же поступал и муж, отправляясь на войну: в своем завещании он обычно указывал, какое приданое дается им для жены, если он не останется в живых.

Пережитков старых, до государственных обычаев был в Афинах обычай заключения браков между кровными род­ственниками. Брак между дядей и племянницей был обыкно­венным явлением. Историк Непот сообщает, например, об афинском политическом деятеле Кимсше, что он «был женат на своей единокровной сестре... Он вступил в этот брак, скорее подчиняясь обычаю, чем любви, ибо у афинян разре­шается брать в жены сестру, если она происходит от того же отца, но от другой матери».

Закон требовал от жены строгого целомудрия. В против­ном случае мужу разрешалось изгнать ее из дому, и в своей последующей жизни она не могла ни украшаться, ни входить в храм, чтобы, как говорили, не совращать других. При нарушении женщиной этого запрета первый встречный был обязан разорвать на ней платье, снять с нее украшения и из­бить ее.

Для мужа не считалось чем-то необыкновенным иметь любовниц и не только рабынь, но и гетер. В богатых домах содержались настоящие гаремы.

Убийство и продажа детей, разрешавшиеся законом в досолоновские времена, были запрещены, но зато отец получил право лишать своих детей наследства. В условиях развитого классового общества, покоящегося на праве частной соб­ственности, эта новая мера воздействия была едва ли менее эффективной, чем прежние. Основанием для лишения сына наследства могло служить любое проявление непочтительности к отцу; под этим понималось и нарушение отцовской воли. Точно так же мог быть лишен наследства сын — расто­читель отцовского имущества или сын, совершивший небла­говидный поступок.

При отсутствии каких-либо поводов для лишения сына его наследственной доли завещатель был вправе резко огра­ничить ту часть имущества, которую он оставлял сыну. О свободе завещателя распорядиться своим имуществом го­ворит, например, завещание афинского стратега Кокона. «Из приблизительно 57 тысяч золотых рублей он оставил сыну только 25 тысяч, столько же отдавал храмам Афины и Апол­лона, еще 2,5 тысячи завещал племяннику, управлявшему его имуществом, и 4,5 тысячи — брату»¹.

Всем этим отец имел возможность прочно держать сыновей в своей власти. При наличии сыновей дочь по афинскому праву наследницей не явля­лась. Если не было завещания, наследственная масса рас­пределялась поровну между сыновьями. При этом, как уже говорилось, братья должны были выделить известную часть имущества на приданое сестрам.

Если не было сыновей, ближайшими наследниками ста­новились дочери. При этом завещатель поступал по обыкно­вению так: он указывал в завещании лицо, которому следо­вало передать имущество, при условии, что это лицо женит­ся на дочери-наследнице; если было несколько дочерей, ставилось еще и дополнительное условие: он должен был вы­дать их всех замуж, дав каждой приданое, указанное в за­вещании.

Когда оставалась дочь-наследница, а завещания не было, государство само в лице архонта брало на себя обязанно­сти опекуна. При этом право обязывало наследницу выйти замуж за ближайшего родственника, а если их было несколь­ко и все они добивались ее руки, архонт должен был отдать предпочтение старшему. Всем этим имелось в виду сохра­нить имущество в пределах того же рода.

Если не было детей вообще и завещатель не успел распорядиться своим имуществом, оно передавалось (по закону) братьям и племянникам умершего, а если и их не было, — дядям, двоюродным братьям и их сы­новьям.

6. Уголовное право

Афинское правосознание долго и упорно сохраняло пережитки первобытнообщинных воззре­ний на преступление и наказание. Следы кровной ме­сти пережиточно сохранились в праве мужа убить застиг­нутого им на месте преступления любовника жены, в праве гражданина учинить самосуд над самовольно вернувшимся: из добровольного изгнания убийцей; кровная месть была обя­занностью родственников в случае убийства (законы Дракон-та) и т.п. Пережитки прошлой эпохи легко усматриваются и в праве мужа примириться с соблазнителем своей жены, на условиях уплаты последним штрафа, такая же сделка была возможна между убийцей и родственниками убитого. В слу­чае примирения ни потерпевший, ни его родственники не должны были возбуждать против виновных судебные иски, и так как дела об убийстве или прелюбодеянии возбуждались не иначе, как по заявлению частных лиц, виновные в этих преступлениях освобождались от наказания. К делам частно­го обвинения афинское право относило почти все те преступ­ления, которые касались причинения вреда личности или имуществу потерпевшего, например, ранения, увечья, оскорб­ления, кражи и прочего.

Следы первобытнообщинных воззрений на преступление проявились и в том, что многие из преступлений, которые в настоящее время причисляются к государственным, напри­мер, убийство или оскорбление посла, считались в афинском, праве преступлениями против религии (считалось, что лич­ность посла находится под покровительством бога).

Преступления, наносившие ущерб общественному интере­су (как он тогда понимался), преследовались как государ­ством, так и частными лицами. Последние имели право в определенном порядке делать правительственным органам (в народном собрании, в совете 500) чрезвычайные заявле­ния: о государственной измене, о заговоре против демокра­тии, о подкупе должностных лиц, о притеснениях сирот, на­ходящихся под опекой государства, и прочее. Предание суду за государственные преступления, равно как и за преступления против религии, относилось к компетенции народного собра­ния, совета 500, некоторых коллегий и должностных лиц.

Среди преступлений государственных на первом месте стояла государственная измена, за которую полагалась смертная казнь, сопровождавшаяся конфискаци­ей имущества, объявлением врагом народа, запрещением хо­ронить изменника в Аттике и лишением чести всего его по­томства. Тот, кто убивал изменника, освобождался от нака­зания. Особое место среди государственных преступлений зани­мали: ложный донос, за который следовало наказывать смертной казнью, и лжесвидетельство в суде. Наиболее рас­пространенными наказаниями за государственные преступле­ния были смертная казнь, конфискация иму­щества, изгнание, а также лишение граж­данских прав. Последнее имело своим следствием не только устранение осужденного от общественных дел, но и невозможность для него защищать себя от обиды; как и раба, его можно было подвергнуть пытке. Незаконное при­своение гражданских прав влекло за собой обращение ви­новного лица в рабство. Смертная казнь, равно как и тюрем­ное заключение, могла быть заменена уплатой штрафа.

Наиболее тяжелыми преступлениями против религии, на­казываемыми смертной казнью, были разглашение тайны мистерий (особых религиозных таинств, совершавшихся еже­годно), оскорбление богов, критика религии и т.п.

Грабители, воры, охотники за рабами (обращавшие в рабство свободных граждан или похищавшие чужого раба) наказывались смертной казнью, если они были пойманы на месте преступления или сознавались в нем.

В делах об убийстве строго различалось убийство умышленное, которое влекло за собой смертную казнь, и не­предумышленное — неосторожное или случайное. Согласно законам Драконта, сохранявшим свою силу в том, что ка­салось непредумышленных убийств, виновный в этом преступлении подлежал изгнанию (такому же «наказанию» под­вергались и предметы, вроде камня или бревна, если они были причиной смерти человека).

Особую группу составляли воинские преступления и прежде всего дезертирство, трусость и укло­нение от воинской повинности. Суд над такими преступниками осуществлялся соратниками виновного лица, а председателем суда был стратег. Особый вид воинского преступления составлял незаконный, без предварительной проверки кандидата в совете 500, переход из пехоты в кава­лерию, где служить было и легче и менее опасно, чем в пехо­те. Эти преступления влекли за собой различные наказания— от лишения гражданских прав и штрафа до смертной казни.

Помимо различия умышленных и неосторожных преступ­лений, афинскому уголовному праву были известны такие понятия, как покушение и приготовление, под­стрекательство, соучастие. Принимались во вни­мание смягчающие и отягчающие вину об­стоятельства.

Наказуемым было и недоносительство, например, в делах о краже государственного и частного имущества.

7. Процессуальное право

Рассмотрению дела в афинском суде предшествовало предварительное расследование, осуществлявшееся по определенным правилам. В делах о госу­дарственных преступлениях оно производилось чрезвычайными следственными комиссиями, в остальных случаях — архонтами и другими должностными лицами. В особо важ­ных случаях обвиняемый заключался в тюрьму.

В ходе следствия обеим сторонам - обвинителю и обви­няемому - предоставлялось право давать показания и пред­ставлять доказательства, в том числе свидетельские. Как са­ма жалоба, так и все другие заявления сторон представля­лись в письменной форме. Фиксировался и допрос свидетелей. По окончании предварительного расследования все эти документы, равно как и вещественные доказательства, если последние имелись, запечатывались в специальные сосуды и в таком виде представлялись суду. На суде эти показания зачитывались, и каждый допрошенный должен был личным заявлением подтвердить их. Оглашались же эти показания во время произнесения речей - обвинителя и защищавшегося от обвинения. И та и другая сторона могла в любое время прервать свою речь и, обращаясь к секретарю суда, потре­бовать: «Прочти показания такого-то» или: «В доказатель­ство Моих слов я представлю свидетелей». После этого сви­детели выступали вперед и подтверждали свои показания, прочитанные секретарем. Затем оратор продолжал свою речь.

Основным моментом судебного следствия были речи об­винителя и обвиняемого. При том недоверии к свидетель­ским показаниям, 'которое было свойственно афинскому суду, и общей недооценке их значения огромную роль приобрела система логических умозаключений, умение сторон воздейст­вовать на судей своим поведением, демонстрацией искренно­сти и пр. Составить судебную речь было не просто.

Адвокатуры в нашем понимании в Афинах не было. Более того, следовало тщательно скрывать помощь квалифициро­ванного лица в составлении обвинительной или защититель­ной речи. Однако эта помощь была неизбежной, и стороны, прибегая к ней, скрывали ее заучиванием написанной им речи наизусть.

Речи писались с учетом образованности и социального по­ложения лица. От судебной речи требовалось, чтобы она бы­ла проста, безыскусственна, лишена ненужных украшений, насыщена фактами и умозаключениями.

От оратора требовалось знание закона; по ходу речи он обыкновенно, когда считал это нужным, прерывал себя и, по­давая секретарю соответствующий текст, говорил: «Прочти закон». Как обвинитель, так и защитник получали одинако­вое время для своих речей, которое фиксировалось водяны­ми часами (во время чтения законов и допроса свидетелей часы останавливали). Считалось, однако, особым достоин­ством, равно как и признаком правоты и искренности, закон­чить речь ранее срока и предоставить противной стороне неиспользованную часть регламента. Каждой из сторон да­вали возможность выступать два раза.

Если та или другая сторона чувствовала себя неспособ­ной произнести речь, то ограничивалась кратким словом, пре­доставляя произнесение основной речи избранному ею пред­ставителю (им был обыкновенно ближайший родственник или друг). Иногда представителей было несколько. Чтобы не возникло подозрения, что они наняты за деньги, представители («сияегоры») начинали обыкновенно с того, что заяв­ляли о своей вражде к противнику или о дружбе к лицу, представителями которого они являются. О вражде и жела­нии мести как мотиве возбуждения иска говорил обыкновен­но и обвинитель, и это утверждение, которое было бы не на пользу говорившему в современном суде, считалось естествен­ным в суде афинском, поскольку не были изжиты 'представ­ления о кровной мести и взаимопомощи родственников (дру­зей) как священных обязанностях гражданина.

По окончании судебного расследования приступали к го­лосованию. Вначале решался вопрос о виновности лица. Если вердикт присяжных был обвинительным, приступали к опре­делению меры наказания, причем предварительно испраши­валось мнение как обвинителя, так и обвиняемого.

Оправдание, помимо той чести, которую оно приносило, позволяло оправданному возбудить иск против ложного до­носчика, которому это грозило денежным штрафом, лише­нием гражданских прав, а иногда и смертной казнью.

Афинские судьи имели значительную свободу в опреде­лении того, что является преступным и непреступным, т. е. при вынесении вердикта о виновности, при оценке представ­ленных доказательств и, поскольку по целому ряду дел не било установлено точно определенных наказаний, — в выбо­ре последних.

Весьма часто постановляемое судьями решение основы­валось не столько на праве, сколько на политических сооб­ражениях, на репутации тех или иных лиц. Стороны по обык­новению приводили в суд своих родных, чтобы разжалобить судей их мольбами и слезами.

Особой торжественностью и суровостью отличался судеб­ный процесс в ареопаге. По некоторым предположениям, он происходил ночью, чтобы судьи не видели лиц и были тем более нелицеприятны (походя на богиню правосудия — Фе­миду, которую рисовали с завязанными глазами). Присяга свидетелей и сторон была в ходу и в других судилищах, но здесь она отличалась особой торжественностью; стоя на освя­щенных внутренностях животных, стороны клялись, что бу­дут говорить правду, навлекая в противном случае гнев бо­гов на себя и своих родных. Камень, на котором стоял обви­нитель, назывался камнем непрощения, камень обвиняемо­го — камнем обиды. Приговор постановлялся на третий день, За это время обвиняемый мог — по закону — избавить себя от наказания добровольным удалением из Афин.

8. Заключение.

Экономическое и политическое усиление Афин встречало все более упорное сопротивление тех греческих государств, которые, ориентируясь на Спарту как на свою основную военную силу, составили во главе с ней Пелопоннесский союз государств. Неизбежное столкновение между этим союзом государств и Афинской державой – двумя крупными политическими и военными союзами древности приняло в конце концов характер всеобщей войны, продолжавшейся около 27 лет.

Афинская демократия сумела изгнать олигархов и восстановить демократический строй в том виде, в каком он существовал до войны. Афинская демократия переживала глубокий кризис. Война, прекращение поборов, разрыв привычных торговых связей имели своим следствием дельнейшее обострение социальных отношений внутри афинского свободного населения.

Чуть ли не половина его не имеет средств к существованию, когда как, наоборот, некоторая небольшая часть населения, нажившись на войне и военных поставках, приобретает огромные богатства. Дальнейшей концентрации богатств в реках промышленников и торговцев соответствует концепция земли в сравнительно немногочисленных крупных имениях и обезземеливание основной массы крестьян.

Ухудшение экономического положения Афин сократило возможность денежных раздач, что не могла не углублять недовольства широких масс свободного населения, лишенного средств существования, на по-прежнему презиравшего физический труд. «Не демократия, - замечает по этому поводу Энгельс, - привела Афины к гибели, как это утверждают европейские школьные педанты, виляющие хвостом перед монархами, а рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным»¹.

Глубокий экономический и политический кризис коснулся не только Афин, он был характерен и для многих других государств Греции. Одним из его проявлений были многочисленные междуусобные войны, носившие грабительский и несправедливый характер. Ослабленные острой борьбой изнутри и во вне, Афины, как и другие греческие государства, не смогли помешать завоеванием – усилившейся македонской державы. В 338 году Македония захватывает Грецию, лишив Афины в числе других государств политической самостоятельности.

Литература.

Аристотель, «Афинская политика», М.; 1936;

З.М.Черниловский «История рабовладельческого государства и права», Приложение (документы по истории рабовладельческого государства и права), составители: К.И.Батыр, В.А.Винников, Ю.В.Качановский, 2-е издание, М.; 1960;

З.М.Черниловский «Всемирная история государства и права» (история государства и права зарубежных стран), 2-е издание, М.; «Высшая школа», 1983;

Ф.Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства», Мн.; 1949.

1 Ф.Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства», Мн.; 1949, стр. 102.

2 З.М.Черниловский «История рабовладельческого государства и права», Приложение (документы по истории рабовладельческого государства и права), составители: К.И.Батыр, В.А.Винников, Ю.В.Качановский, издание 2, М.; 1960, стр.116.

1 З.М.Черниловский «История рабовладельческого государства и права», Приложение (документы по истории рабовладельческого государства и права), составители: К.И.Батыр, В.А.Винников, Ю.В.Качановский, издание 2, М.; 1960, стр.119.

1 З.М.Черниловский «Всемирная история государства и права» 2-е издание, М.; 1983; стр. 51.

1 Ф.Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства», Мн.; 1949, стр. 114.