Мифология бриттов

Содержание

Введение

Глава I. Картина мира в мифологическом представлении

Структура мифологического сознания

Роль и значение мифологии бриттов

Глава 2. Мужское и женское начало в мифологии бриттов

2.1. Источник сведений о мифологии древних бриттов

2.2. Особенности реализации мужского и женского начал

Заключение

Список литературы

Введение

О древнейших обитателях Британии мы знаем гораздо меньше, чем о греках или римлянах, хотя они тоже создали великую и своеобразную цивилизацию. В отличие от римлян они не заботились о создании обширной империи, продолжая жить по законам родоплеменного общества, и поэтому не оказали сколько-нибудь заметного влияния на другие народы.

Серьезной проблемой, с которой сталкиваются желающие узнать об этом народе, является полное отсутствие текстов по истории и литературе, записанных непосредственно в ту эпоху. Известно, что у бриттов существовала письменность, но создается впечатление, что они ею не пользовались. Можно лишь предполагать, что эта странная особенность была составной частью их социальной и религиозной культуры и что друиды, или жрецы, наложили на весь народ своего рода табу, запрещающее записывать что бы то ни было.

Поэтому наследие кельтов дошло до нас исключительно в устной традиции. Их культура невероятно богата волшебными легендами и преданиями, которые веками передавались из уст в уста и, как правило, сохранились в нескольких вариантах, как, впрочем, и сами имена и названия. И лишь в сравнительно недавнее время наши знания о бриттах существенно пополнились благодаря археологическим раскопкам. И артефакты, найденные в таких раскопках, поведали нам об их образе жизни гораздо больше, чем уцелевшие письменные источники.

Целью курсовой работы является рассмотрение мифических представлений древних бриттов и реализация мужского и женского начал в этих представлениях. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

- изучить научно-теоретический материал по этой проблематике;

- выявить основные закономерности гендерного поведения;

- рассмотреть проявление мужского и женского начал в мифах древних бриттов.

Объектом исследования являются мифологические представления бриттов, его предметом – особенности духовной реализации двух начал.

Научная новизна данной работы заключается в том, что нами был проведен комплексный анализ древнейших легенд и поэтических памятников бриттов, раскрыты представляющие интерес особенности различных обычаев и преданий, что позволило существенно расширить знания о народе, жизнь и история которого и сегодня в значительной мере окутаны покровом тайны.

Глава I. Картина мира в мифологическом представлении

Структура мифологического сознания

Самой древней из принятых сегодняшней классификации форм общественного сознания (философия, наука, искусство, право и т.д.) является миф, мифологическая форма общественного сознания.

Особенности этой формы общественного сознания заключаются в том, что миф на ранних этапах развития человеческого общества является особый видом, мировоззрения, в котором переплетены: зачатки научных знаний, нормы, регулирующие те или иные отношения, господствовавшие в родовой общине, религиозные представления, художественно-эстетические чувства, нравственные оценки и т.д. Мифология, по мнению многих исследователей (Дж. Фрезер, Б. Малиновский, Л. Леви-Брюль и др.), рассматривается не как обычное творчество, вызванное к жизни избытком сил воображения, не как простое удовлетворение любопытства первобытного человека, но как система своеобразным образом регламентирующая поддержание устойчивого социального порядка, как средство утверждения природного и социального единства, психологической монолитности первобытного коллектива. (3, с. 61)

Мифологическое мировосприятие цементируется не логикой рассудочной деятельности. Мифологическая картина мира лишена основания для расчленения своих составных частей. В этой картине мира ее элементы еще спаяны в образное, синкретическое, целостное представление о явлениях природы и общественной жизни. Включенность всякого явления, всякого элемента этой мифопоэтической картины мира делалась понятной и доступной члену родовой общины только через сближение со своими собственными ощущениями. Существует точка зрения, согласно которой всякая примитивная религия отражает лишь слабость человека перед лицом тех сил, которые в природе мешают его деятельности и представляют угрозу для собственного существования. И поэтому природные силы как элемент религиозно-мифологического мировоззрения интересуют человека в той степени, в какой они вторгаются в его жизнь и определяют эту жизнь и само человеческое существование, его предметно-практическое отношение к природе.

Да и иной тип мышления, антропоморфный был невозможен. Первая ступень знания  - ступень непосредственная, эмоциональная и нерасчлененная. Следующий тип мышления требует для себя отвлеченного языка, но такой язык создается постепенными усилиями цивилизации. А на интересующей же нас стадии «интеллектуальной» деятельности человечества всякое явление мыслилось в терминах человеческого опыта, а слово отличалось живописующим характером. «Солнце всходит, буря воет, ветер свистит». (7, с. 20)

Человек на заре своей истории выражал, обозначал процесс происхождения и возникновения нового в природе по аналогии с собой, с тем, что ему было известно, т.е. с половым процессом. Поэтому в различных космологиях и мифах начала мира отождествляются, связываются с мужским или женским полом. Человек мыслил, описывал, создавал картину природы в понятиях, словах, характеризующих человеческое бытие. Поэтому в древнейших языках, каждое из имен существительных имеет окончание, означавшее мужской или женский род (по мнению А.Н. Афанасьева имена существительные среднего рода — позднейшее приобретение языка).

Мифологическое мировосприятие какого-либо явления связано с игнорированием реальных причинных связей этого явления; в лучшем случае внимание обращается на пространственно-временные связи. Для мифологического сознания как указывает Гегель в своей «Философии истории» характерно особое восприятие времени. Так, например, в поэтических произведениях часто идет речь о времени жизни царей, нереальных с точки зрения нынешнего человека сроках их правления, или царствования. И хотя эти цари являлись в какой то степени историческими лицами, но описания их жизни баснословны; то эти царствующие особы исчезают из поля описания, то вновь появляются на арене истории, после того как, например, десять тысяч лет находились в изгнании. Так что числа, выражающие эти сроки, совсем не имеют реального содержания с точки зрения современного человека.

Мифологизация означает не причинное объяснение этого явления, а принятие его таковым, каково оно есть, причем принятие его благоговейное, критическое отношение к которому в мифологии в принципе невозможно. Философское мышление принципиально отличается от мифологического. Если в мифе главное — образы, подчиняющиеся ассоциативной логике, бессознательное, традиция, то философское сознание характеризуется прямо противоположным  - понятийностью мышления, стремлением к обоснованности знания. Понятийное знание — эмоционально безразлично и расчленено. Мифологическое мышление не заканчивается с возникновением рациональных форм постижения мира. Теоретическое знание, выражающее логические связи, основано на отражении причинно-следственных связей. Такое знание — удел немногих, специально подготовленных для научной деятельности людей, хотя сама наука как таковая служит всему человечеству. Для того же, чтобы воздействовать на массовое сознание, необходимы эмоциональные средства, а не логические эмоционально индифферентные связи и отношения. Те или иные идеи только тогда могут дать всходы в массовом сознании, когда они сформулированы в формах эмоционально экспрессивных, эмоционально окрашенных, а именно: доброго и злого, прекрасного и безобразного.

Миф преподносит свои построения не с игривой фантазией (как это представлено в легенде, саге, сказке, басне), а с непререкаемым авторитетом. Мифологические построения отличаются от сказочных, например, тем, что первые имеют нормативный характере в отличие от сказки, где «сказка ложь да в ней намек…» (8, с. 44)

При попытке определить структуру мифопоэтической мысли и сравнить ее с научной мыслью сразу же всплывает различие между субъективным и объективным. Научная мысль создает все увеличивающуюся пропасть между нашим восприятием явлений и концепциями, при помощи которых мы делаем их понятными. Мы видим восход и заход Солнца, но астрономия говорит о том, что Земля движется вокруг Солнца. Мы видим различные цвета, но оптика описывает их как волны с различной частотой колебаний. Мифология дает эмоциональную, а философия — рациональную картину мира. В мифологии различие между реальностью и видимостью лишено смысла. Все, что способно воздействовать на ум, чувство, волю утверждает свою жизненную реальность. В связи с этим не существует никакой причины считать, что сны, например, должны считаться менее реальными, чем впечатления, полученные наяву; галлюцинации — тоже реальны.

Миф не противопоставляет образ вещи — самой вещи, идеальное и реальное; не проводит различия между чувственным и сверхчувственным, символ от символизируемого. Именно в рамках мифологического сознания получает возможность объяснения формула магии «pars pro toto» — отождествление особенностей целого с особенностями его частей. Имя, прядь волос, тень могли замещать их обладателя и выступать объектом магических манипуляций. Например, упоминается о таких магических приемах борьбы с врагами Египта, когда последним наносился урон путем уничтожением «пламенем богини Сохмет» восковых подобий (статуэток) тех или иных врагов государства. (7, с. 59)

Согласно древнеегипетским представлениям, написанный текст во время его прочтения превращается в реальность; произнесение слова, фонация представляла собой вызывание к жизни того, обозначением чего является, выступает это слово. Язык, которым пользовались люди в рамках мифологического миропонимания делился на обыденный и сакральный. Для последнего в акте ритуального священнодействия имя, слово выступает в другой роли, не в роли описания действительности, а как средство, орудие воздействия на эту действительность, на тайные силы, лежащие в ее основе.

Обладание священными словами, священным именем для посвященного дает власть над именуемым. Естественно, что они скрывались от непосвященных, от злых людей именно для того, чтобы последние не смогли принести вред носителю этого священного имени. В рамках магических представлений у древнего египтянина имя играло большую роль, воплощающуюся в частности в том, что знание имени человека или даже бога обеспечивало знающему это имя власть над носителем имени. Поэтому у бога имелось множество имен, функция которых сводилась также и к тому, чтобы отвести «порчу», которую могут наслать на него или повредить богу его недоброжелатели. Например, в мифе об Исиде говорится о ее победе на суде богов, возглавляемых богом Ра именно в силу того, что Исида при помощи хитрости узнала истинное имя бога Ра, что и обеспечило ей победу над ним в суде богов.

В исламе говорится о девяносто девяти именах Аллаха и о том, что сотое его имя — тайна. В христианском вероучении идея о божественных именах, развивается у Дионисия Ареопагита, Г. Паламы, Г. Нисского и т.д. Эти взгляды встречались и у таких религиозных мыслителей как П. Флоренский, С. Булгаков. Большое внимание этой проблеме уделял и А.Ф. Лосев.

Имя может выступать в качестве защитника от злых сил, обеспечивать покровительство бог и т.д. Например, имена, даваемые людям могут полностью совпадать с именем его божественного защитника (Моисей, Мария, Николай и т.д.) тем самым оказывая влияние на его судьбу, покровительствуя ему, защищая носителя этого имени. Ветхозаветный Адам получил в качестве дара от Бога власть над тварным миром, выражающуюся в частности в том, что, давая имена, названия всему существующему Адам распространял свое влияние на наименованное. Особая ответственность за принявшего крещение ребенка в рамках православия лежит на крестных родителях. (12, с. 102)

Мифологическое мышление, не различая природного и человеческого растворяя человеческое в природном, дает чувство единства с силами природы укрепляет волю и сплачивает первобытный коллектив, если не различается воображаемое и реальное, то ничего невозможного не существует.

Основная функция не познавательно-теоретическая, а социально-практическая, направленная на обеспечение единства и целостности коллектива. Миф способствует организации коллектива, содействует сохранению его социальной и психологической монолитности, поскольку источник мифа не только страх и подавленность человека, но и мечта об овладении силами природы человеческой волей (миф о Дедале и его сыне Икаре).

Но миф не знает проблем, философия же рождается вместе с возникновением проблем и попытками их решения. И, наконец — философия в отличие от мифологии является системой теоретически обобщенных взглядов на мир, в которой проявляется сознательное отношение человека к миру.

В мифе и религии «истина» есть своего рода мистерия, т. е. драматическое повествование и волнующий рассказ, например, о происхождении богов, о смене их поколений, а не проблема, требующая решения. В религиозно-мифологических сказаниях, унаследованная от традиции «истина» сообщается («рассказывается»), а не раскрывается; передается, а не познается. Будучи изречением и откровением, она не нуждается в обосновании, в аргументации и доказательстве. Переход от религиозно-мифологических представлений о мире к философскому его пониманию означал замену произвольного, фантастического, вымышленного «рассказа» обоснованной аргументацией, разумно-логическими соображениями. Философия возникает как рационализация мифа.

Философия отделяется от мифологии по мере формирования понятий, без которых не был бы возможен принцип рационального обоснования природного и человеческого мира… Мифологические образы-представления многозначны, расплывчаты, неопределенны. Философия стремилась трансформировать эти образы в понятия, но на первых этапах развития древнегреческой философии долго еще не была способна избавиться от них, уменьшить расплывчатую многозначность. (4)

Роль и значение мифологии бриттов

Древнейшие легенды и поэтические памятники любой страны и любого народа представляют огромный интерес и ценность не только для потомков, но и для всего человечества. В качестве примера достаточно назвать классические мифы Древней Греции. Они оказали, так сказать, троякое влияние на историческую судьбу народа, создавшего их, и страны, земля которой была их ареной и сценой их действия. Во-первых, во времена, когда эти предания были еще свежи в памяти, вера в их подлинность и гордость за своих отцов стали силой, способной объединить разрозненные племена эллинов в единую конфедерацию. Во-вторых, они вдохновили скульпторов и поэтов на создание творений, не только непревзойденных, но и не повторенных ни одной из культур во все последующие века. И наконец, в эпоху, когда слава Греции померкла и ушла в прошлое, а ее жители под натиском все новых и новых захватчиков почти потеряли право именоваться эллинами, эти мифы прочно вошли в литературы нового времени и окружили Грецию тем поэтическим ореолом, благодаря которому эта небольшая страна выглядит в глазах остального мира куда более великой, чем многие державы, далеко превосходящие ее и по площади, и по ресурсам. (14, с. 23)

Это постоянное влияние классической мифологии древних греков, ощутимое во всех цивилизованных странах, особенно заметно на Британских островах. Практически с момента зарождения английской литературы созданные греками предания о богах и героях служили неиссякающим источником вдохновения для большинства британских поэтов. Обитатели Олимпа, блаженной обители древнегреческих богов, приняв более привычные латинские имена, заняли в английской поэзии почти такое же место, что и в поэзии самой Эллады. Начиная с Чосера, они навсегда овладели вдохновением поэтов и читателей Британских островов. Магическое очарование классических мифов, подобно кельтскому Граалю, щедро питает всех, кто хотя бы paз испытал его.

Однако в конце концов и этот источник стал иссякать. Будучи на английской почве явлением чужеземным и экзотическим, греческие мифы деградировали, став заурядной банальностью. Под неискусным пером второстепенных пиитов XVIII века персонажи мифов превратились в раскрашенных кукол. И когда чуть ли не каждая чахлая рощица стала 'широкошумной дубравой', а встречная деревенская девушка - 'нимфой', читателям на каждом балу грозила встреча с напудренной Венерой в фижмах и буфах, с Марсом, несущим на плече мушкет, и Аполлоном, вдохновляющим самого поэта на очередные тривиальные потуги. (12, с. 19)

Однако мифология оказалась для литературы настолько необходимой, что писатели-романтики, отвернувшись от легенд, родиной которых была Южная Европа, принялись искать новый творческий импульс. Очень скоро они обратили взгляд на север. И теперь вдохновение искали уже не в тени Олимпа, а в Асгарде, обители скандинавских богов. Более того, возобладало мнение, что прародиной и истоком архаической поэзии, воплощением которой явилась скандинавская и древнегерманская мифология, были сами Британские острова.

Мэттью Арнольд, по-видимому, был прав, утверждая в своей книге 'Исследования кельтской литературы', что наряду с тем, что практичностью и деловыми качествами, наиболее полно проявившимися в создании Британской империи, англичане обязаны наследию англосаксов, от кельтов, то есть древних бриттов они унаследовали дар поэтического восприятия мира, сделавший английскую литературу самой блистательной из всех, появившихся после древнегреческой. (11, с. 55)

Кельтская мифология почти не знает тех грубых жестокостей, встречающихся в легендах германцев и скандинавов. Она столь же очаровательна и живописна, как и греческая, и в то же время совсем непохожа на мифологию эллинов, являющуюся своеобразным отражением мягкого климата Средиземноморья, столь далеко от умеренной климатической зоны Британии. Это и понятно. Боги неизбежно являются порождением той страны, где они появились. Как странно выглядел бы обнаженный Аполлон, разгуливающий среди айсбергов, или Тор в звериной шкуре, восседающий под сенью пальм. А кельтские боги и герои - это исконные обитатели британского ландшафта, и они не кажутся чужаками на исторической сцене, где нет ни виноградных лоз, ни оливковых рощ, зато шелестят свои, домашние, дубы и папоротники, орешник и вереск.

Вторжение саксов затронуло в основном лишь восток Британии, тогда как в Западной Англии, в Уэльсе, Шотландии и особенно в овеянной легендами Ирландии холмы и долины и поныне хранят память о древних богах древнейших обитателей этих краев. В Южном Уэльсе и Западной Англии буквально на каждом шагу встречаются таинственные и удивительно романтичные места, которые британские кельты считали обителями богов или аванпостами потустороннего мира. В Ирландии трудно найти место, не связанное гак или иначе с легендарными подвигами героев Красной Ветви или Финна и его богатырей. Стародавние божества уцелели в народной памяти, превратившись в фей и сохранив при этом все свои атрибуты, а нередко и имена. (9, с. 38)

Вордсворт в одном из сонетов, созданных в 1801 году, сетует, что, тогда как «в бессмертных книгах» постоянно упоминаются Пелион и Осса, Олимп и Парнас, ни одна английская гора, «хотя они и толпами стоят вдоль кромки моря», не удостоилась «почестей от муз небесных», и в его время так оно, безусловно, и было. Но в наше время, благодаря усилиям ученых, открывших древнюю гэльскую мифологию, все обстоит совершенно иначе. На холме Людгейт-Хилл в Лондоне, а также на многих других менее знаменитых холмах некогда высились храмы в честь собственного британского Зевса. А одна из гор неподалеку от Бетс-и-Куд в Уэльсе выполняла роль британского Олимпа, где находился дворец британских древних богов.

Можно усомниться в том, что современники Вордсворта с восторгом приняли бы мифологию, которая, будучи родной им по праву рождения, заменила бы мифы древних греков и римлян. Магия классической античной культуры, в борьбу с которой Вордсворт вступил одним из первых, еще сохраняла все свое очарование. (17, с. 99)

Большой какой шум и негодование у поклонников античности вызывало одно только упоминание о мифологии древних бриттов. И тем не менее эта мифология уже издавна подспудно влияла на английские идеи и идеалы, причем не в последнюю очередь - благодаря тому, что порой маскировалась под образы, привычные для широкой публики. Популярные в народе сказки как бы реабилитировали - правда, под разными масками - старых богов, с которыми прелаты издавна боролись колокольным звоном, Священным Писанием и свечой. Древние боги жили в легендах, превратившись в древнебританских королей, правивших страной в сказочном прошлом, задолго до Юлия Цезаря. Таковы король Луд, легендарный основатель Лондона, король Лир, легенда о котором обрела бессмертие под пером Шекспира, король Бренний, захвативший Рим, и многие другие, тоже игравшие свою роль в стародавних пьесах и, в частности, в мистериальных действах. Некоторые из них вернулись к людям, став давно умершими святыми раннехристианской церкви в Ирландии и Британии. Их священные титулы, деяния и подвиги чаще всего представляют собой своего рода церковный пересказ приключений их «тезок», древних языческих богов. И тем не менее боги опять выжили, став еще могущественнее. Мифы об Артуре и богах его круга, попав в руки норманнов - сочинителей хроник, вернулись к читателю в виде цикла романов о подвигах короля Артура и рыцарей Круглого стола. Когда эти сюжеты распространились по всей средневековой Европе, их влияние стало поистине всеобъемлющим, так что поэтический импульс, исходящий от них, встретил широкий отклик в британской литературе, сыграв особенно заметную роль в творчестве таких поэтов XIX века, как Теннисон и Суинберн. (9, с. 70)

Многообразное влияние кельтской мифологии на английскую поэзию и беллетристику проследил в своей книге «Истоки английской истории» Чарльз Элтон. «Религиозные представления племен бриттов, - пишет он, - оказали весьма заметное влияние на литературу. Средневековые романы и легенды, в которых так или иначе отражено историческое прошлое, полны всевозможными «доблестными героями» и прочими персонажами чисто мифологического плана. Первозданные силы земли и огня, а также духи, населяющие стремнины рек, предстают в качестве королей на страницах ирландских хроник или в житиях святых и отшельников Уэльса. Рыцари Круглого стола, сэр Кай и Тристан, а также благородный сэр Бедивер, отреклись от своего могущественного происхождения ради новых атрибутов, которые они обрели, став героями романов. Короля Артура в тихой и мирной долине... родила богиня. «Туда, под сень лесов, на берега ручьев, редко проникал луч солнца, а ночи были темными и мрачными, ибо на небе не было видно ни луны, ни звезд». Именно таким был край Оберона и сэра Гаона Бордосского. Таков и дремучий Арденский лес. В древней мифологии были известны владения короля Теней, страна Гвин-ап-Нудд. (17, с. 41)

Выводы по главе I.

Миф (греч. mýtan> - предание, сказание,) в литературе - создания коллективной общенародной фантазии, обобщённо отражающие действительность в виде чувственно-конкретных персонификаций и одушевлённых существ, которые мыслятся первобытным сознанием вполне реальными.

Специфика М. выступает наиболее четко в первобытной культуре, где миф представляют собой эквивалент науки, цельную систему, в терминах которой воспринимается и описывается весь мир. Позднее, когда из мифологии вычленяются такие формы общественного сознания, как искусство, литература, наука, религия, политическая идеология и т. п., они удерживают ряд мифологических моделей, своеобразно переосмысляемых при включении в новые структуры.

Поскольку мифология осваивает действительность в формах образного повествования, она близка по своей сути художественной литературе; исторически она предвосхитила многие возможности литературы и оказала на её раннее развитие всестороннее влияние. Естественно, что литература не расстаётся с мифологическими основами и позднее, что относится не только к произведениям с "мифологическими" сюжетами, но и к реалистическому и натуралистическому бытописательству 19 и 20 вв.

Выводы по главе II.

Первые сведения о мифологии древних бриттов дошли до нас из первоисточников, хранящихся в библиотеках Англии, Шотландии и Уэльса, которые современные ученые перевели на английский язык, сделав доступными человечеству. Значительная часть этих документов была собрана в период, продолжавшийся примерно от начала XII до конца XVI века.

В мифах древних бриттов в основу положено четкое распределение мужского и женского. История человечества изначально складывалась как история мужского господства и женского подчинения. Мужчины в мифологии бриттов – охотники, воины, они склонны к проявлению агрессии и жестокой борьбе. Женщины же, в основном, выступают в роли преданных жен и матерей, занимаются магией, но опять же, в целях сохранения семьи, помощи детям и своим возлюбленным.

2.2. Особенности реализации мужского и женского начал

Древними было замечено, что, несмотря на единство Вселенной и человека, каждая вещь свое место и предназначение, в результате чего мир состоит из полярных противоречий, самые устойчивые из которых - мужественность и женственность. А объединение двух человек противоположного пола рассматривалось античными философами как некий космический брак между мужским и женским началом, которые пронизывают мир. Так, во многих древних религиях луну, землю и воду воспринимали как символ женственности, а солнце, огонь и тепло - как символ мужественности. Мужское начало, как правило, выражает активность, волю, форму; женское - пассивность, послушание, материю, соединение двух начал выражает, как и в самой природе, полную гармонию.

Очевидно, что в древних мифах не сказано ни слова ни о "природном" назначении мужского и женского пола, ни об иерархической соподчиненности "мужского" и "женского", они говорят только об их взаимосвязи-взаимозависимости. Но это - доисторические мифы.

Строгие исследователи, привыкшие опираться при построении теоретических конструкций на проверенные данные, не склонны им доверять. А потому доказывают, что не было ни матриархата, ни архаического гендерного партнерства - история человечества изначально складывалась как история мужского господства и женского подчинения. Или, иными словами, как история мужского доминирования, иерархически выстроенных мужского и женского статусов. (1)

Это находит свое отражение в мифе о Керридэне, где отражено древнейшее космогоническое представление о сотворении мира, когда впервые соединились мужское и женское начала. Мужское начало, приходящее извне, активное, соотносится с небесным. Не случайно Керридэн приходит с высоких гор: «И вот однажды весной после удачной охоты братья спускались с гор. Керридэн пошел одним перевалом, его брат другим". Женское начало соотносимо с пассивным, земным. Керридэн как во времена первотворения заходит в самую сердцевину, святая святых земной, женской сущности: "Зашел он в самую середину островка дикого лука и, подняв глаза, обмер: среди изумрудной зелени на упругом стебельке тихо покачивался алый цветок дикого лука. Изумительной красоты был цветок, ничего подобного не видел бывалый охотник.

И Керридэн сказал самому себе: "Дай сорву этот чудесный цветок...".

Основными формами активности мужского начала, исходящего из присущего ему "бытия в себе", являются Действие и Созерцание, которые проявляются в мужском пути самореализации – мистицизме. Параллельно с этим мужским путем существует путь, соответствующий женской природе с присущим ей "бытием вовне". Этот путь девоции (преданности). (9, с. 101)

Как это не покажется странным, мужчины в мифологии бриттов гораздо чаще, чем женщины, используют магию для достижения своих целей. Таков Гвидион Фаб Дон, чародей и поэт, сын богини Дон, убивший Придери в поединке, прибегнув к помощи своих магических чар; Гвин ап Нудд - король Потустороннего мира; Гвррир, понимающий язык животных; Финн Мак Кумалл, съевший кусочек сырого мяса с собственного большого пальца и обретший дар всеведения и мудрости.

Кельты были воинственным племенем. Это со всей очевидностью показывают материалы археологических раскопок. Шиты, мечи, копья сплошь и рядом встречаются в могилах в числе прочих вещей, которые могли понадобиться душе в ее загробном странствии и в жизни в Потустороннем мире. Об этом же говорят и многочисленные жертвоприношения по обету, найденные на дне озер, рек и прочих водоемов. В мифологии древних бриттов некоторые божества войны имели женскую ипостась; в частности, такими богинями-воительницами были Морриган и Маха. И в женской ипостаси воинственность и агрессивность богинь подчеркнуты атрибутами сексуальности и плодородия. Морриган была одной из целой группы богинь-воительниц. Ее можно восприинимать и как отдельное божество, и как своего рода триипостасную богиню. Сама богиня участия в битвах не принимала, но непременно присутствовала на поле боя и использовала все свое могущество, чтобы помочь той или иной стороне. Морриган также ассоциировалась с сексуальным началом и плодовитостью; последний аспект позволяет отождествлять ее с матерью-богиней. Кроме того, Морриган в легендах приписывается дар пророчества и способность изрекать всевозможные заклинания. В качестве богини-воительницы она помогла богам Туатха Де Данаан на поле боя в обеих битвах при Маг Туиред. Ее сексуальность подчеркнута в легенде о Кухулине, когда она пыталась соблазнить героя, но была отвергнута им, отчего в ее сердце вспыхнула ревнивая ненависть к Кухулину. Морриган известна и способностью менять свой облик. Так, она часто принимает облик ворона или вороны. (17, с. 300)

Бадб, богиня войны, появляясь на поле брани, часто принимала облик ворона. Появление Бадб на поле боя в образе ворона часто истолковывалось как пророчество о смерти какого-нибудь персонажа.

В мифологии и воззрениях бриттов весьма важную роль играли животные - как домашние, так и дикие. Превращения, вообще изменение облика - характерная черта кельтских легенд, и очень часто люди и боги поневоле или по собственному желанию принимали облик разных животных. Так, например, мужчины часто превращались в псов, оленей, кабанов, а женщины – в прекрасных лебедей, певчих птиц и лошадей, которые, как правило, ассоциируются в человеческом сознании с чистотой и непорочностью, в то время как псы и кабаны – с жестокостью и агрессивностью. Змея символизировала плодородие и врачевание. Так, богиня Сирона, ассоциировавшаяся с врачеванием, изображалась со змеей, обвившейся вокруг ее руки. Избавлением людей от различных болезней занималась и Икковеллавна, которая покровительствовала целебному источнику Саблон в Меце.

Другой аспект женского пути выражается в деметрическом типе женщины – супруги. Реализация этого пути осуществлялась посредством мистерии любви и преданности, путем преодоления негативных аффектов ревности, эгоизма и чувства обладания. Медб, имя которой существует в нескольких вариантах и иногда с известной долей англицизирования звучит как Мев, была богиней - королевой Коннахта. Ее имя означает «отравляющая» или «отравительница». По легенде, она считалась женой девяти королей, и только тот из них, кто был ее избранником, мог считаться настоящим королем. Во всех своих многочисленных браках она играла ведущую роль. Любвеобильность богини символизирует плодовитость; кроме того, она считалась богиней независимости. Пожалуй, наиболее известна легенда, в которой Медб затевает поход в Ольстер, чтобы завладеть огромным Бурым Быком, известным как Донн Куальгне.

Еще один аспект – женщина-мать, мать, способная на все ради счастья своих детей. Такова Керридвен - мать ужасно уродливого сына, Афагдду, и прелестной дочери, Крирви. Чтобы хоть как-то вознаградить Афагдду-за его отталкивающую внешность, Керридвен решила наделить его дарами мудрости, вдохновения и всеведения, сварив для этого магический напиток в волшебном котле. Однако эти дары из-за небрежности стража перешли к Талесину. По преданию, Керридвен, в наказание за эту оплошность, отправила стража, охранявшего котел, в котором варился магический напиток вдохновения и познания, в подземное царство. В легендах ассоциируется со свиньей и плодовитостью. (2, с. 174)

Аспект плодородия и изобилия имел огромное значение в культуре бриттов. С этими качествами ассоциировались многие богини, считавшиеся божественными воплощениями матери-земли и именовавшиеся матронами в Галлии и Рейнланде. Такие богини выступали как в роли единичного персонажа, так и триипостасного божества. Матери-богини часто изображались на статуэтках и изваяниях облаченными в длинные одежды, нередко - с одной обнаженной грудью. Им обычно сопутствовали различные символы плодородия: изображения детей, всевозможных плодов и листьев. Чаще всего матери-богини изображались целыми группами, хотя нередки и единичные образы. Пример матерей-богинь - Маха и Морриган.

Мужчины в мифологии бриттов агрессивны, воинственны и часто жестоки. Так, Кухулин убивает в бою собственного сына; Балор, держит в заточении собственную дочь, Этэйн, чтобы никто из мужчин не мог даже приблизиться к ней. Таким путем Балор стремился избежать исполнения пророчества о том, что он падет от руки своего собственного внука; Кэйрб, сын Кормака Мак Эйрта, ставший королем Ирландии. Отказавшись платить дань фоморам, он начинает войну против них и наносит им поражение в Гарбре. Во время поединка он убил их короля Оскара, но и сам был смертельно ранен им; Лаэг - колесничий Кухулина. Колесничие играли заметную роль в культуре бриттов. По легенде, Лаэг сражался рядом с Кухулином в его последней битве и подставил собственную грудь под копье, пущенное в его господина. Но это не помогло, и Кухулин нашел в этой битве свою смерть; Миодхаоин - воин, друг Киана, живший на холме. На него был наложен гейс - никогда и никому не позволять кричать на вершине холма. Именно Миодхаоин вступил в бой с тремя сынами Туиреанна, когда те поднялись на его холм, чтобы исполнить последнее из поручений, данных им Лугом в виде наказания за убийство Киана. В этом бою Миодхаоин был убит, но и сыны Туиреанна были смертельно ранены. Умирая, они испустили на холме слабые стоны, исполнив тем самым последнее задание Луга. Они умоляли Луга исцелить их от смертельных ран, но тот наотрез отказал им, и все трое умерли. (17, с. 355)

Заключение

Миф – рассказ, повествование о богах, героях, демонах, духах, отражающий фантастическое представление людей и мире, природе и человеческом бытии.

Большое влияние мифы оказали на развитие искусства и литературы в Западной Европе. Глубина художественного содержания, образы героев с их лучшими качествами человеческого характера и любовью к родине делают многие мифы бессмертными.

Мифология и фольклор различных народов при всех индивидуальных особенностях каждой нации имеет немало сходных черт, закономерных для развития представлений о мире.

Важным аспектом при изучении мифологических представлений бриттов является реализация мужского и женского начал.

Мужское и женское начало, как элементы синтеза выполняют свои особые строго различные функции. Мужское начало имеет, согласно своей природе, в себе причину своего бытия, женское начало обретает причину собственного бытия где–то вовне. В мифах мужское и женское - два противоположных начала: первое - основное, положительное, активное; второе - производное, пассивное.

Надо сказать, что синтез этих двух начал может носить как позитивный, так и негативный характер. В первом случае ассимиляция, растворение мужского начала в женском трактуется как грехопадение. Это соображение и предопределяет некоторое негативное отношение к женщине, к "женскому началу", где женщина рассматривается как источник "греха" и "зла" и как препятствие на пути к спасению.

Во втором случае, осуществляется гармоничное сочетание мужского и женского принципов. Это происходит тогда, когда неопределенное, пассивное женское начало, которому свойственно искать причину своего бытия вовне, находит такую причину в четкой "фиксированности" мужского начала.

Фиксированный, активный мужской принцип фиксирует и оформляет женскую расплывчатость и неопределенность, углубляя женскую натуру и выводя ее на более высокий духовный уровень. Осуществляется плодотворный брак двух начал, в котором сохраняется и углубляется самотождество их собственной природы.

В данной курсовой работе мы попытались дать некую общую картину религиозных представлений и верований бриттов древних жителей Британских островов. Мы старались показать, что собранные исследователями осколки древних мифологических систем бриттов не уступают мифам древних греков ни богатством фантазии, ни великолепием и живостью красок. Разумеется, наш обзор неизбежно страдает и краткостью, и поверхностностью, и недостаточной полнотой. Сегодня можно лишь строить догадки о том, удастся ли когда-нибудь восстановить мифологические представления бриттов во всей полноте. По всей вероятности, громадные фрагменты этой системы слишком глубоко погребены в недрах минувшего и разбросаны по бесчисленным фольклорным памятникам. Но и ее руины остаются той неисчерпаемой каменоломней, из которой поэты грядущих поколений будут по-прежнему добывать прекрасный мрамор для новых и новых нерукотворных созданий.

Литература

Айвазова, С.Т. Гендерное равенство. (http://www.owl.ru/win/books-tl/gender/3.htm).

Альбедиль, М.Ф. Женское и мужское начала в мифах: «Их съединенье, сочетанье, и роковое их слиянье...» / М.Ф. Альбедиль. - Астарта. - СПб., 1999. — Вып. 1.

Арнольдов, А.Л. Введение в культурологию. // А.Л. Арнольдов. - М., 1993.

Каган, М.С. О структуре мифологического сознания. (http://anthropology.ru/ru/texts-1/kagan/misl8_8.html)

Калыгин, В. П. Древнеирландская богиня Brigit в сравнительно-исторической перспективе // Известия РАН. Литература и язык. 1998. Т. 57. № 3.

Красиков, С. П. Цветы и самоцветы: Мифы. Легенды. Предания // С.П. Красиков. - М .: Фаир-пресс, 1998.

Ладыгина, О.М. Культура мифа: Книга для учащихся.//О.М. Ладыгина. - М.: Издательство НОУ Полярная звезда, 2000.

Лосев, А.Ф. Философия. Мифология. Культура. // А.Ф. Лосев. - М., 1991.

Михайлин, В. Ю. Краткий словарь персонажей кельтской мифологии (: Учеб. пособие для - студентов- l курса филол. фак. //В.Ю. Михайлин. - Саратов: Пароход, 1998.

Михайлова Т. А., Николаева Н. А. Номинация смерти в гойдельских языках: к проблеме реконструкции кельтской эсхатологии // Вопросы языкознания. 1998. № 1.

Монмутский, Гальфрид. История бриттов. Жизнь Мерлина. // Гальфрид Монмутский. - М., 1974.

Неклюдов, С.Ю. Структура и функции мифа // Мифы и мифология в современной России. Под ред. К.Аймермахера, Ф.Бомсдорфа, Г.Бордюкова. М.: АИРО-XX, 2000.

Похищение Быка из Куальнге./ Изд. подгот. Т. А. Михайлова, С. В. Шкунаев; Примеч. С. В. Шкунаева. - М.: Наука, 1985.

Рис, А., Рис, Б. Наследие кельтов = Celtic Heritage: Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе / Пер. с англ. Т. Михайловой. М-: Энигма, 1999.

Ростошинский, Е.Н. Структура мифологического сознания // Сборник «Смыслы Мифа» / Е.Н. Ростошинский. - М., 2000.

Широкова, Н. С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. // Н.С. Широкова. - СПб.: Евразия, 2000.

Энциклопедия "Кельтская Мифология". – М., Эксмо, 2002.

2