Эволюционная преемственность представлений о человеческой природе в конфуцианстве и категория "предопределение" (мин)

А.А. Гусейнов

Проведенный анализ концепций сищ показывает, что за двухтысячелетний период развития конфуцианства - от Конфуция до Ван Янмина - в нем были выдвинуты и разработаны практически все возможные решения проблемы соотношения человеческой природы с добром и злом. Этот факт реального исчерпания комбинаторно возможных ответов на поставленный философский вопрос свидетельствует прежде всего о том, что внутри традиционной китайской философии шел процесс постоянного развития в специфической форме постепенного перебора всех возможных решений тех или иных выдвинутых в древности проблем, а также перебора всевозможных взаимных комбинаций этих решений.

Причем со времени перехода конфуцианства на положение государственной идеологии в эпоху Хань [1] начала проявляться сильная тенденция к ассимиляции предшествующих концепций в качестве частных случаев более общей теории (этого не наблюдалось ранее, когда, например, Сюнь-цзы весьма категорически отвергал концепцию Мэн-цзы).

1 То, что потом конфуцианство временами утрачивало это положение, в данном случае несущественно, ибо в нем уже сформировалась и была теоретически обоснована идеологическая претензия на такой статус.

В наглядном виде весь комплекс рассмотренных решений проблемы человеческой природы можно представить следующим образом:

Доминантной в конфуцианстве все-таки была идея доброты человеческой природы. Именно эта доминанта обусловила отсутствие некоторых теоретически возможных вариантов трактовки человеческой природы (например, как потенциально или абсолютно злой). Это, в общем, вполне понятно - в противном случае конфуцианство вряд ли могло добиться положения официально господствующей идеологической системы, поскольку таковая заведомо не может быть проникнута духом антропологического пессимизма. В то же время, чтобы не выглядеть оторванной от реальной жизни утопией, такая система должна вскрывать и глубинные корни существующего в человеческом мире зла. Подобная диалектика изначального добра и изначального зла была камнем преткновения, разумеется, не только для конфуцианства. Аналогичную картину дает возможность наблюдать, например, и христианство (во всяком случае, официализированное), в котором идея изначальной доброты человеческой природы как являющей собой образ и подобие божие так или иначе доминировала над идеей первородного греха.

Помимо этого, так сказать, социально-прагматического фактора существовали и весьма важные общемировоззренческие предпосылки для исторического торжества концепции доброты человеческой природы в конфуцианстве.

Ставшее основополагающим для всего конфуцианства понимание соотношения между человеческой природой и небесным предопределением (тянь мин) было закреплено в таких фундаментальных произведениях, как "Ли цзи": "Предопределяемое небом (дословно: то, что приказывает небо. - А. К.) называется [индивидуальной] природой" ("Чжун юн", § 1), и "Чжоу и": "До истощения [исследуются] принципы, до исчерпания [раскрывается индивидуальная] природа - для того чтобы дойти до конца в том, что предопределено" ("Шо гуа чжуанъ", § 1).

Передающий здесь понятие предопределения иероглиф "мин1" имеет этимологическое значение - "устный приказ", о чем свидетельствуют входящие в его состав элементы: "рот" (коу) и "приказ" (лин). Осмысление неба как безмолвно [1] руководящей миром силы с необходимостью привело к переосмыслению миy1 как негласного предписания, предопределения, судьбы. Подобно русскому слову "судьба", так же первоначально выражавшему идею устного приказа, приговора, "суда", иероглиф "мин1" соединяет в себе значения "жизненное предопределение" и "предопределенная жизнь". Здесь же заключено объяснение того факта, что с помощью термина "мин1" образуются, казалось бы, противоречащие друг другу высказывания. Например, в "Лунь юе" смерть в одном случае определяется как мин (VI, 8,10), а в другом - как "утрата мин" (XIV, 12,13). Но ведь точно так же и по-русски о смерти может быть сказано: "Такова судьба" и "Знать, не судьба!". Все дело в том, что в первом случае под "судьбой" подразумевается жизненное предопределение, а во втором - сама жизнь, зависящая от предопределения.

1 "Несомое вышним небом не имеет ни звучания, ни запаха" ("Ши цзин", III, I, 1. 7); "Учитель сказал: "Разве небо [что-нибудь] говорит?"" ("Лунь юй", XVII, 17/18/19); "Небо не говорит" ("Мэн-изы", V А, 5).

Интересно, что в основных европейских языках имеются термины, выражающие два аксиологически противоположных понятия судьбы: судьбы как счастья (доброй судьбы) и судьбы как несчастья (злой судьбы). В древнегреческом это tyche ("попадание", "удача", "счастливый случай") и апапсё ("необходимость", "насилие", "страдание"), aisa ("доля", "жизненный век", "справедливость") и dice ("судебный приговор", "наказание", "возмездие", "кара"), moira ("часть", "доля", "владение", "счастливый удел", "счастье", но также - "несчастный удел", "кончина", "гибель") или eimarmene ("судьба", "справедливость") и ammoria ("несчастная судьба", "несчастье", "беда"), moros ("участь", "жребий", "кончина", "смерть") или potmos ("участь", "жребий", "несчастье" "смерть"); в латыни - fortuna ("случай", "удача", "успех", "счастье") [1] и fatum ("рок", "неизбежность", "неотвратимое несчастье", "гибель", "смерть") [2]; в русском - "счастье" [3] и "рок", "судьба" [4] и "участь" [5], "доля" [6] и "недоля". Нет нужды говорить, что это различие распространяется и на заимствования из классических языков в языках новоевропейских. Из приведенного попарного списка терминов явствует также связь идей счастливой судьбы и случайности и, наоборот, несчастливой судьбы и необходимости.

Китайский термин "мин1" не обладает такой парой ни в смысле оппозиции "счастье - несчастье", ни в смысле оппозиции "случайность - необходимость", имея значение предопределения как благого дара свыше (т.е. дара благого Неба). И судьба как случайность, и судьба как необходимость суть формы несвободы, которая не может быть познана, но может быть лишь угадана; напротив, предопределение допускает возможность свободы (о чем свидетельствует, например, совмещение в христианстве идей предопределения и свободы воли) и познания: "И познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Иоан., 8, 32).

Понятие "мин1" предполагает отсутствие абсолютной необходимости в двух смыслах: как возможность изменения самого предопределения (ср. с идеей Нового завета) и как возможность подчинения ему или уклонения от него (ср. с идеей свободы воли). Подобное осмысление широко представлено уже в таких древнейших памятниках китайской идеологии, как "Шу цзин", "Ши цзин" и "Чжоу и".

1 Слепота богини Фортуны выражает идею случайности, а другой ее атрибут - рог изобилия - идею счастья.

2 О неотвратимости судьбы-фатума свидетельствуют известные максимы: Fata vo-lentem ducunt, nolentem trahunt (Послушных судьба ведет, непослушных - тащит), Fata viam invenient (От судьбы не уйдешь).

3 Идею случайности счастья как судьбы выражают пословицы: "Глупому - счастье", "Счастье, что трястье: на кого захочет, на того и нападет" (Даль В.И. Пословицы русского народа).

4 Значение "удача" в слове "судьба" выявляет выражение "не судьба" в смысле "неудача", а значение "случайность" - выражения "на произвол судьбы" и "какими судьбами". Вместе с тем "судьба", как и moira, может означать нечто прямо противоположное, т.е. злую судьбину, например: "Судьба - злодейка". Но такая судьба уже мыслится не случайной, а неизбежной, как неотвратимый рок, - "Судьбы не миновать" (ср. "Без року не умереть"), "И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет" (Пушкин А.С. Цыганы.).

5 Ср. "Охота смертная, да участь горькая".

6 Связь "доли" по преимуществу с идеей счастливого жребия явствует из пословицы: "Где нет доли, тут и счастье невелико" (Далъ В.И. Пословицы русского народа), а также из весьма прозрачной этимологии этого слова.

В "Шy цзине (гл. 26/34) говорится о "новом предопределении (синь мин), а в "Ши цзине" (III, I, 1, 1) - об "обновлении предопределения" (мин вэй синь). Согласно "Шу цзину" (гл. 43/51), "Небо изменяет (гай) предопределение"; в "Чжоу и" (гексаграмма № 49 Гэ) "изменение предопределения" (гай мин) и синонимичная ему "смена предопределения" (гэминУ фигурируют в более и менее древних частях текста соответственно. В "Шу цзине" (гл. 29/37) высказано положение: "Предопределение не является постоянным" (вэй мин бу юн чан), а в "Ши цзине" (III, I, 1,5) - его аналог: "Небесное предопределение не постоянно" (тянь мин ми чан). Там же утверждается, что "великое предопределение" (да мин) государства может быть "низвергнуто" (цин1) (III, III, 1, 7) и небесное предопределение может не быть решающим фактором, поскольку "нет не имеющих [его] изначально, но мало кто может иметь [его] в конце" (III, III, 1, 1).

Видимо, идея потенциальной изменяемости и ассоциирующееся с волевым импульсом значение "приказ" у иероглифа "мин" послужили главным основанием для широко распространенной трактовки "тянь мин" как "небесной воли". Нам такая трактовка представляется неадекватной хотя бы потому, что понятие "тянь мин" может быть противопоставлено, как это делали, например, монеты, понятию "тянь чжи", т.е. собственно понятию "небесная воля" ("Мо-цзы", гл. 26-28, 35-37). Воля в обычном понимании предполагает наличие конкретного субъекта воления (таково персонифицированное Небо у моистов), а предопределение-мин1 в стандартной конфуцианской трактовке - нет: "Если нет совершающих, а нечто совершается - это естественность (буквально: небо - тянь. - А.К.). Если нет доводящих до конца, а нечто доходит до конца - это предопределение" ("Мэн-цзы", V А, 6).

Рациональность предопределения-мин1 и нефатальность взаимоотношений между ним и человеком выступает на первый план в рассуждениях Мэн-цзы: "Нет ничего, что не было бы предопределено (фэй мин), но следует воспринимать только правильное [предопределение]. Поэтому знающий предопределение не станет под нависшей [и готовой рухнуть] стеной. Умереть, исчерпав свой Путь-дао, - это правильное предопределение. Умереть же в колодках и оковах [преступника] - не есть правильное предопределение" ("Мэн-цзы", VII А, 2) [2].

1 В современном китайском языке гэ мин трансформировалось в "революцию" (гэмин), а мин вэй am - в "реформы" (еэйсинь).

2 Ср.: "Всякий, делающий грех, есть раб греха", а не свободный человек (Ин., 8, 34).

Мэн-цзы подчеркивал, что предопределение-мин - это внешняя заданность: "Добиваясь - достигаешь, отбрасывая - утрачиваешь, при этом добиваться - полезно для достижения, поскольку это касается заключенного в самом себе. Если же добиваться того, что обладает Путем-дао, и достигать того, что обладает предопределением, то добиваться - бесполезно для достижения, поскольку это касается заключенного вовне" ("Мэн-цзы", VII А, 3). Как нечто внешнее пред-определение-мин1 самим субъектом может быть либо "утверждаемо" - ли мин ("Мэн-цзы", VII А, 1), либо "устраняемо" - фан мин ("Мэн-цзы", I Б, 4).

Разъясняя смысл "утверждения предопределения" (ли мин), Ван Янмин особо подчеркивал активный и творческий характер этого акта: "Утвердить (ли4) - это "утвердить" из [выражения] "создать и утвердить" (чуан ли). Сюда же относятся выражения такого рода: "утвердить благодать", "утвердить изречение", "утвердить достижение", "утвердить имя". Во всех случаях "утверждение" означает, что прежде никогда не бывшее ныне начинает возникать и утверждаться" ("Чуань силу", цз. 2) .

У Сюнь-цзы такой подход достиг апогея в тезисе об "ограничении небесного предопределения" - "чжи тянь мин" ("Сюнь-цзы", гл. 17). А Дун Чжуншу компромиссно признал существование двух видов предопределения: "великого предопределения" (да мин), которое "телесно" (природно) - ти, и "изменяющегося предопределения" (бянь мин), которое "политично" (социально) - чжэн1 ("Чунь цю фань лу", цз. 5, гл. 13).

Развитие подобных идей породило учение о трех типах предопределения, критически изложенное Ван Чуном. Согласно этому учению предопределение может быть либо безусловно счастливым ("правильное предопределение" - чжэн мин), либо безусловно несчастливым ("инцидентное предопределение" - цзао мин), либо счастливым или несчастливым в зависимости от добродетельности или недобродетельности поведения того, на кого оно нисходит ("соответственное предопределение" - суй мин) ("Лунь хэн", гл. 6). Так в конфуцианстве были теоретически оформлены два полюса семантики "мин1": предопределение как внешняя заданность, не зависящая от воздействий своего носителя (в этом смысле смерть есть мин1), и предопределение как внутренняя обусловленность, порождаемая всей совокупностью предыдущих поступков, т.е. жизненной линии своего носителя (в этом смысле смерть есть утрата мин1).

С конфуцианской точки зрения небесное предопределение реализовалось в следующих параметрах: верхний уровень - Космос (тянь ди), Поднебесная, государство; нижний - отдельная вещь (у), и в частности индивидуальная природа человека (жэнь син).

Утверждая возможность познания мищ, Мэн-цзы полностью следовал за Конфуцием, который говорил, что "не зная предопределения, нельзя стать благородным мужем" ("Лунь юй", XX, 3) и что сам он "в пятьдесят [лет] узнал небесное предопределение" ("Лунь юй", II, 4). Показательно при этом, что "познание небесного предопределения" Конфуций не считал высшей ступенью познания, заявляя, что в шестьдесят, а затем в семьдесят лет он достиг еще большего. Значимость предопределения для благородного мужа приравнивалась Конфуцием к значимости для него авторитета великих людей и высказываний совершенномудрых ("Лунь юй", XVI, 8).

Последователи Конфуция, основываясь на принципе гомоморфизма макрокосма и микрокосма, осмыслили возможность познания и изменения человеком своей собственной природы как возможность познания "неба" и влияния на него: "Знающий свою [индивидуальную] природу знает небо" (Мэн-цзы", VII А, 1); "Способный исчерпывающе [раскрыть] свою [индивидуальную] природу... может войти в триединство с небом и землей" ("Чжун юн", § 22). Причем под "исчерпывающим раскрытием" подразумевалось совершенное знание истинной природы и вполне адекватное этому знанию поведение. Таким образом, в трактовке первых конфуцианцев путь к воздействию на природу в целом (тянь - "небо") лежал через воздействие на индивидуальную природу (син2). И, следовательно, две формулы - "Чжуан юна" и "Чжоу и", приведенные в начале данного параграфа, описывают два вида противоположно направленных связей между природой в целом и индивидуальной природой. Эту замкнутую круговую систему можно представить с помощью следующей схемы:

Две другие не менее фундаментальные формулы из "Чжун юна" и "Чжоу и" описывают этот процесс посредством понятий "Путь-дао" и "добро": "То инь, то ян - это называется Путем-дао. Продолжение этого есть добро. Оформление этого есть природа (син2)" ("Си ци чжуанъ", I, 4/5); "Руководствование [индивидуальной] природой (сит) называется Путем-дао)" (Чжун юн", § 1). Эти формулы говорят о том, что представленная на нашей схеме циркуляция есть не что иное, как Путь-дао, атрибутом которого является добро-шань, а конечным модусом - индивидуальная природа-син2. Отсюда понятен тезис Чжу Си об онтологическом первенстве добра по отношению к природе. Соотношение между шань и син2, следовательно, мыслится так же, как соотношение между дао и дэ. Путь-дао несет с собою добро-шанъ, которое, как было показано в § 2 главы III, сопричастно благо-дати-дэ, в свою очередь являющейся "завершением" (дуанъ) индиви-дуаньной природы-син2 ("Ли-цзи, гл. 17/19).

Таким образом, хотя в качестве эквивалента иероглифа "мин1" в практике перевода и утвердилось слово "судьба", несомое им понятие гораздо точнее выражает термин "предопределение". В конфуцианстве понятие "мин" представляет идею рациональной и нефатальной, а потому доступной познанию и пониманию детерминированности, которая как благо даруется человеку свыше. Именно такое понимание мин2 и явилось одним из важнейших теоретических факторов, определивших доминирующее положение в конфуцианстве идеи сущностной доброты человеческой природы, поскольку последняя считалась предопределяемой благим "небом".

Список литературы

Для подготовки данной применялись материалы сети Интернет из общего доступа