Развитие концепции гуманизма в современной западной философии (Мартин Хайдеггер, Жан-Поль Сартр, Карл Ясперс)

Изменения жизни и мыслей, происходившие с конца XIX века со все большим ускорением, неизбежно должны были поставить под вопрос основные принципы, которые определяют существование человека, и с позиций которых мы рассматриваем его поступки. Под сомнение было также поставлено и то, что мы называем гуманизмом, этикой, цивили­зацией, культурой, то есть те ценности, которыми мы руководствуем­ся, и на основе которых мы оцениваем наше поведение. Из-за мно­жества противоречивых причин эти традиционные ценности оказываются под угрозой, они шатаются, а вскоре обрушиваются, так как расшире­ние и качественное изменение наших познаний о мире свидетельствует против них. История обнаружила существование цивилизаций и об­ществ, основанных на иных моральных концепциях и иных системах ценностей. Перед лицом множества этических систем мы не можем при­давать нашим устоявшимся критериям абсолютного значения.

Все новое учит нас, что в человеке скрыто много больше, чем мы предполагали. Социология обнаруживает роль иррациональных моти­вов поведения и типов сознания, более связанных с силами природы, чем наш. Психология и философия (Ницше, Достоевский) выявляют зна­чение "злых" сил - жажды власти, агрессивности. Отныне область бессознательного оказывается гораздо шире сознания, и последнее больше не может претендовать на единственно правильную оценку ре­альности. Отсюда и изменение наших качественных критериев.

Первым это понял Ницше: " Не стоим ли мы на пороге эпохи, ко­торую прежде всего следовало бы назвать отрицательным термином

"внеморальная"? Мы, аморалисты, подозреваем ли мы сегодня, что

все, что есть в поступке беспричинного, придает ему главную цен­ность, тогда как все, что в нем от умысла, все, что идет от созна­ния - лишь оболочка, которая, как и всякая оболочка, скрывает больше, чем выявляет? (...) Мы считаем, что мораль в традиционном смысле слова, мораль намерений - предрассудок, обобщение поспешное и неосновательное, того же типа, что астрология и алхимия, - во всяком случае нечто, что следует преодолеть и отбросить..." ("К генеалогии морали").

Надо было вслушаться в этот тревожный, трагический голос, ибо то, о чем он кричит - правда. Но надежды человечества - вне этой правды. Мы не можем отказаться от поисков смысла нашего существо­вания: ответом на кризис цивилизации являются поиски нового гума­низма.

Своеобразным гуманизмом новой волны представляется философия экзистенциализма (от позднелатинского existentia - cуществование). Если в XIX веке отцом экзистенциальной мысли был Серен Кьеркегор, для современного экзистенциализма им стал Мартин Хайдеггер. Он оказал решающее влияние и на французский экзистенциализм.

В какой мере философия Хайдеггера являет собой мораль или гу­манистическую концепцию? Главным вопросом его экзистенциальной он­тологии является вопрос о смысле бытия. Но проблема бытия ставится в зависимости от человека, который задается этой проблемой:"Спра­шиваем мы, здесь и теперь, для себя". Итак, исходной задачей ока-

зывается описание Человека, - того особого существа, которое зада­ется проблемой бытия, и прежде всего основной вопрос множества фи­лософий: "Почему существует Нечто, а не Ничто?".

Рассмотрим, как Хайдеггер определяет человека. Человек - су­щество, чье бытие является ek-sistence, то есть что он единствен­ное среди всех существ в мире, которое ek-siste, пре-ступает, вы­ходит за пределы всех других существ и самого себя. Центральным тезисом является утверждение, согласно которому "сущность челове­ческого бытия заключается в ek-sistence, в пре-ступлении. Это оз­начает не только то, что, как хотел показать Сартр в сочинении "Экзистенциализм - это гуманизм", человек открыт миру, а не скован предопределенностью... но и то, что внутри себя человек - постоян­ное пре-ступление, бесконечное воспарение.

Как описывает Хайдеггер эту сущность человека - ek-sistence? Она - в покинутости, в одиночестве человека, брошенного в этот мир, в тоску, в отчаяние - поскольку человек никогда не предстает перед самим собой ка существо стабильное, завершенное, владеющее собой и вещами, а как постоянное скольжение, бегство в пустоту, в небытие. И хотя человек всегда возвышается над самим собой, опере­жает самого себя, он знает свой конец: Смерть. Человек - это су­щество, которое пре-ступает все формы бытия и опережает самого се­бя - в движении к Смерти. Он является "существом-для-Смерти".

"И подобно тому, как человеческое существо - всегда незавер­шенность, всегда "еще не...", оно изначально является и собствен-

ным концом. Этот конец, обозначаемый смертью, не делает человечес­кое существо некой конечностью, а лишь предназначением к этой ко­нечности, не "существом-концом", а "существом-для-конца". Смерть - форма бытия, которую человеческой существо изначально приемлет: "едва человек родится, он уже достаточно стар, чтобы умереть". ("Бытие и Время").

Хайдеггеровское представление о человеке трагично. Не обесце­нивает ли оно таким образом жизнь, не стирает ли различие между добром и злом? Нет, поскольку надо принять условия человеческого существования такими, какие они есть. Истинное существование про­тивопоставляется неистинному, безличности, банальной повседневнос­ти, закрывающей глаза на смерть. Существо истинное отказывается от неправды: оно - "истинное существо для конца", "существо для смер­ти без обмана и бегства". "Начальный порыв,- пишет Хайдеггер,- открывает перед человеческим существом возможность быть самим со­бой, перспективы Свободы без иллюзий безликости, Свободы деятель­ной, уверенной в себе и полной страха перед собою - свободы для смерти". (Бытие и время").

В работе "Что такое метафизика?" он показывает, как страх сливается с мужеством. "Человеческое существо все более пронизано ощущением приближающегося небытия, и лишь страх может обнаружить его подлинный характер. Этот "первородный" страх в человеческом существе обычно подавляется. Страх не исчезает, он лишь дрем­лет.Его дыхание пронизывает человеческое существо; слабее всего он

проявляется в человеке боязливом, совершенно неощутимо - в делови­том, знающем лишь "да - это да", "нет - это нет"; сильнее же всего

- в человеке, сутью которого является мужество. Можно даже ска­зать, что мужество рождается из этого страха, чтобы спасти досто­инство человеческого существа".

Свобода, ясность понимания, мужество - таковы моральные цен­ности. Хайдеггер так объясняет их взаимосвязь с гуманизмом:" Мо­ральные проблемы - не первоочередные и самостоятельные; основное - это взаимосвязь мысли и бытия, а она вне этики и онтологии. Эти­ческие требования заявляют о себе тем настойчивее, чем явные бедс­твия человека - равно как и сокрытые - постепенно переходят всякие допустимые пределы.

С того момента, как человек эпохи техники, которая находится в руках коллективного существа, не может достичь сколько-нибудь уверенной и устойчивой прееемственности, не пересмотрев все свои планы и поступки, и не подчинив их требованиям все той же техники,

- с этого момента все наши заботы должны быть посвящены созданию этических взаимосвязей... И хотя этические взаимосвязи поддержива­ют человеческое существо временно и неполно, сохранение и поддер­жание их необходимо... Но может ли мысль по-прежнему отказываться от познания бытия в тот миг, когда это бытие, выходя на яркий свет после долгого забвения, заявляет о себе потрясением всего сущего?"

И еще: "Мысль, задающаяся вопросами истинности бытия и опре­деляющая таким образом человеческую сущность исходя из бытия и

применительно к бытию - это мысль не этическая и не онтологичес­кая... Важнее установления всех правил и норм поведения является тот факт, что человек призван существовать в истине бытия".

В то же время Хайдеггер пишет, что "мысль, осмысляющая истину бытия как первородный элемент человека, носителя ek-sistence, уже заключает в себе первородную этику". Хайдеггер противопоставляет свою концепцию традиционному гуманизму в рациональной и оптимисти­ческой форме XVIII-XIX веков, а также догматической форме утверж­дения неизменных ценностей. Однако гуманизм он опровергает не во имя антигуманизма, а во имя ek-sistence человека, его незавершен­ности, его созидательного познания.

Французский экзистенциализм, первым выдающимся произведением которого было сочинение Сартра "Бытие и Небытие" (1943), в ряде пунктов не соглашается с доктриной Хайдеггера. Философия Сартра - это самостоятельное преобразование взглядов Хайдеггера в своего рода субъективистскую метафизику. Он стремится придать идее свобо­ды социальное значение, глубоко чуждое хайдеггеровской мысли и,в то же время, сообщить идее "ситуации" конкретно-историческое со­держание. Наконец, он пользуется старой логикой и старой термино­логией, восходящими к французской традиции. Между тем в нем обна­руживаются те же фундаментальные темы: абсурдность, отверженность, страх и свобода.

Труд Жана-Поля Сартра "Бытие и небытие" - онтология. О нравс­твенном значении этого мыслителя говорят последние страницы этой

книги, намечающие переход от онтологии к этике.

"Онтология не может формулировать нравственные предписания.. Однако она позволяет нам угадать, чем будет этика перед лицом че­ловеческой реальности в определенной ситуации. В самом деле, она нам открыла происхождение и природу ценностей. Мы видели, что "для себя" существует, ценность рождается во имя этого "быть для себя". Отсюда следует, что различные задачи "для себя" могут быть объек­том экзистенциального психоанализа, ибо все они стремятся осущест­вить неудавшийся синтез сознания и бытия под знаком ценности... Таким образом, экзистенциальный психоанализ представляет собой мо­ральное описание, ибо он обнаруживает этический смысл различных людских намерений; он указывает нам на необходимость отказаться от психологии корысти, как от всякого утилитарного истолкования чело­веческого поведения, открывая нам идеальный смысл всех поступков человека. Этот смысл - по ту сторону эгоизма и альтруизма и, в то же время, по ту сторону поступков, именуемых бескорыстием... тогда всякое человеческое существование можно представить себе как некую страсть, а пресловутое себялюбие лишь как средство, свободно изб­ранное среди ряда других во имя удовлетворения этой страсти.

Однако главное, к чему нас должен привести экзистенциальный психоанализ - это отказ от духа серьезности. Результатом духа серьезности, который, как известно, царит над миром, является то, что символические ценности предметов впитываются их эмпирической индивидуальностью, как промокательной бумагой; он этот дух, возд-

вигает на первом плане непроницаемость желаемого предмета и предс­тавляет его в самом себе как ни с чем не сравнимую желаемость. предметы оказываются некоторыми требованиями, а сам он - не что иное, как пассивное подчинение этим требованиям.

Но онтология и экзистенциальный анализ (или спонтанно-эмпири­ческое применение этих наук, которое люди испокон веку практикова­ли) должен открыть носителю морали, что он - то существо, благода­ря которому ценности существуют. Только тогда свобода осознает са­мое себя и откроет себя в страхе, как единственный источник цен­ностей, и Небытие, благодаря которому существует мир".

Но каковы же эти ценности? Ни в одной публикации сартровская мораль не нашла своего окончательного выражения; упрощенные форму­лировки, предложенные во время знаменитого доклада "Экзистенциа­лизм - это гуманизм" (1946), таковы. Человек, такой, каков он есть

- предоставленный самому себе в этом мире без Бога - свободен, осужен на свободу. Но если идеи Бога нет, то и ценности традицион­ного гуманизма не могут существовать в своей трансцендентной и бе­зусловной форме, теперь они становятся порождением нашей свободы: "Человек, лишенный помощи и поддержки, приговоренный ежеминутно создавать человека". Может быть такая свобода - каприз? Нет. Соз­дание морали может быть приравнено к художественному творчеству. Таким образом, ценности непредсказуемы. Но в них есть то общее, что все они - ценности свободы. Но стремление к свободе - это и стремление к свободе других. Таким образом, Сартр возвращается к

сущности традиционного гуманизма, ценности которого он отверг. Че­ловеческая свобода восстанавливает закон, на основе которого может быть достигнуто соглашение между людьми.

На уровне фундаментальных философских концепций очевидно, что такой фундаментальный мыслитель, как Карл Ясперс, - экзистен­циалист: у него можно найти убедительные формулировки этого нап­равления мысли. "Философия,- пишет Ясперс,- не обладает объектив­ной ценностью познания, она - сознание бытия в мире." Понятие "си­туации",- то есть чувства того, что всякий вопрос ставится исходя их определенной экзистенциальной ситуации, так что познание перес­тает быть созерцанием и становится завербованностью, ведущим поня­тием экзистенциализма - этого никто не осветил лучше его. У Яспер­са теория "предельной ситуации", то есть неоспоримых данностей су­ществования, уводит философию от равномерного освещения классичес­ких схем и придает ей небывалую до сих пор патетичность. Смерть, Страдание, Борьба, Ошибка - таковы новые принципы философии.

Философия Ясперса не возражает христианским догмам, но то, что мы называем "гуманизмом личности" не сливается с христианским гуманизмом. В то же время тенденция, обладающая определенным рели­гиозным звучанием, в том смысле, что в ней понятие Свободы опира­ется на трансцендентность, и что в этом учении человек помнит о христианской душе, отличается от сартровской и хайдеггеровской ли­нии.

Этическая линия у Карла Ясперса значительно четче, чем у Хай-

деггера. Человеку, как объекту познания и опыта, подчиненого ес­тественным и социальным силам, Ясперс противопоставляет человека как сознание, экзистенция, свобода. "Человек - больше того, что он может познать, изучая себя". Такое утверждение предполагает гума­низм. Истинный человек не может допустить обращения с собой как с предметом: он должен осуществить свою свободу, свое бытие. Эти требования никогда не были более актуальны, чем сейчас, в мире, где человек утратил свои корни, свою связь с трансцендентным, где он рискует быть сведенным к своей внешней оболочке. Спасение - в стремлении к самобытности, в самоутверждении личности.

"Спасение не может быть обретено ни в мгновенных радостях жизни, ни в безнадежности, с которой приемлют небытие. Оба решения годятся как временные убежища, но их недостаточно".

К независимости человеческой личности Ясперс подходит неабс­трактно: он вводит понятие "ситуации". Жизнь - постоянное напряже­ние между условиями существования и свободой. Отказываясь и от одиночества, и от мятежа, личность долна принять свою взаимосвязь с миром: с обществом, с историей, с политикой, с техникой. Отстра­ненность от мира дает человеку свободу, взаимосвязь с ним - су­ществование". Эта свобода "в ситуации" открывает перед человеком будущее, которое невозможно представить себе заранее. Для Ясперса, как и для Хайдеггера, человек всегда осуществляется в будущем. В этой незавершенности всегда звучит голос надежды. Если невозможно обрисовать будущее перед лицом современного кризиса, то хотя бы

можно указать его направление. оно должно быть наследием западного

гуманизма. Но это наследие - не самоцель, "греколатинское наследие

лишь создает то духовное пространство, в котором каждый может и

должен бороться за свою независимость". Свобода важнее наследия,

человек важнее гуманизма. Иначе говоря, гуманизм не должен замы-

каться в достигнутом, он должен быть раскрыт для своего источника

- для трансцендентности, одушевляющей его: "Свобода может осущест­вляться лишь в осознании, предоставленности самой себе, во взаи­мосвязи с тпансцендентным".

Экзистенциализм - философия суровая и трезвая, в центре его исследований стоит человек, ставший благодаря опыту двух мировых войн враждебным идеологии, человек, сил которого хватает только на то, чтобы существовать и преследовать единственную цель: внешне и внутренне справиться с бременем своей судьбы. Эта философия часто находила свое выражение и в художественных произведениях, в том числе написанных отцами-основателями этого направления, ищущими ключи к душе современного человека (романы "Тошнота" и "Стена", пьеса "Мухи" Жан-Поля Сартра). "Героическим гуманизмом" можно наз­вать позицию Альбера Камю. Трагическое в его творчестве, как и противопоставленные ему ценности, предстает в разных формах: оно связано и с самими событиями, и с ощущением противоречивости основ бытия и абсурда, с бессмысленностью метафизических усилий челове­ка. Но во всех случаях Смысл противопоставлен Бессмыслице. Нако­нец, его гуманизм не отделяет человека от Истории, он стремится

стать всеобщим достоянием, побуждает к свершениям.

Опыт мятежа (иначе говоря, самой жизни) противостоит тому, что все экзистенциалисты считают Абсурдом. "Мы уже подошли к этому пределу, на краю мрака мы неизбежно угадываем свет, и если мы бу­дем за него бороться, то мы обретем его. По ту сторону отрицания, среди руин, все мы готовим возрождение, но не многие это осознают".

Использованная литература:

1. Краткая философская энциклопедия. "Прогресс", 1994

2. Панорама современных идей. Chalidze publications, 1982

3. К.Ясперс "Смысл истории", "Республика", 1992

4. А.Камю "Избранное", "Правда", 1990

5. Ж.-П. Сартр "Тошнота" // В журнале "Иностранная литература"