Религиозные верования в Эстонии (обычаи, традиции)

Религиозные верования в Эстонии (обычаи, традиции)

Сергей Голубев

Древние времена

О доисторических эстах мы имеем весьма скудные сведения. Термин «доисторические» следует взять в кавычки, поскольку письменные свидетельства (исторические источники) об эстах появляются лишь с приходом на их земли завоевателей.

Авторы первого тома «Истории Эстонской ССР» (Таллинн, 1961, с. - 955) весьма осторожно подходят к реконструкции обычаев и верований эстов. При отсутствии собственных письменных источников довольно трудно сложить цельную картину жизни. Схема, предложенная Фридрихом Энгельсом, не срабатывает, когда требуется описать обычаи и верования народа, оставившего после себя лишь каменные могильники и немногочисленные предметы утвари.

Принцип аналогии не дает нам адекватного представления о том, как и кому именно, поклонялись древние эсты, как они вели себя дома, как общались с родственниками и соседями, вели честную торговлю или жульничали, были жестоки с пленными или, наоборот милосердны. Достоверно известно лишь о том, что у доисторических эстов был развит культ умерших предков и животных. Покойников сжигали на погребальных кострах.

Отдельные подробности этих культов сохранились в более поздних песнях и сказаниях. Сложить из этих подробностей цельную картину не представляется возможным, поскольку невозможно разделить временные пласты.

Духи предков и боги

Сведения о доисторических эстах можно найти в «Очерках истории эстонского народа» (Таллинн, 1992, с.- 234) авторов Марта Лаара, Хайнца Валка и Лаури Вахтре.

В период, предшествовавший «историческому», воинственные эсты жили в многоженстве. Процветало рабство, похожее по своей форме на крепостное право (рабами были пленные). Право носить оружие имел каждый свободный мужчина.

Сведения о духовном складе эстов взяты авторами «очерков» из фольклорного материала конца XIX - начала XX веков с оговоркой, что реконструкция поверий и обычаев сделана с той или иной степенью достоверности:

«С большой долей точности мы можем утверждать, что древние не делили явления на естественные и сверхестественные, и между природой и человеческой душой царила гармония для нас недостижимая. Наши фольклорные сборники содержат сведения о контактах со сверхестественными существами: феями, домовыми и т.д. Мир представлялся куда разнообразнее, чем видим его мы».

Ключевое слово, раскрывающее суть древних верований эстов, это слово «vagi» - обозначающее мощь, одновременно живительную силу. Мощь заключена в живой и неживой природе. Мощью обладает слово. У человека и животных больше всего мощи в крови, поте, ногтях, волосах и шерсти, зубах и внутренних органах.

По утверждению авторов, представления эстов о человеке отличались от современных вульгарно-материалистических и христианских:

«Эсты считали, что у человека кроме тела есть еще дух и душа. Душ, возможно, было больше одной... Дух и есть мощь - жизненная сила, энергия, одинаковая не для всех людей. Наличие личной мощи и владение мощью, заключенной в природе, свойственны людям, из которых вырастают вожди народа, - но также колдуны или лекари. Отсутствие мощи - удел посредственности. Душа - носитель человеческой индивидуальности, она поддерживает силу в теле. Душа может временно покидать тело человека - во время сна или когда он пребывает в трансе. Душа выходит из тела в виде насекомого через нос или рот. Со смертью душа навсегда расстается с телом. Самые древние поверия состоят в том, что и после смерти душа сохраняет некоторую связь с останками человека и местом захоронения». (Ibidem.)

Местом пребывания мертвых было место недалеко от могильника, либо далеко на севере в Манала или Тоонела, поэтому покойников хоронили головой к северу. В первом тысячелетии нашей эры покойников стали сжигать на погребальных кострах. Были распространены анимистические представления о том, что вся природа является живым и одухотворенным единством. Частью природы были феи, духи, лешие, русалки и тому подобные существа. Из высших богов известен Тарапит (Таара, Тор?), который родился в Вирумаа на горе Эбавере, а затем перелетел на остров Сааремаа:

«Очевидно для эстов вообще было характерно наличие большого числа низших божеств, которые были относительно безлики (...) Низшим существам приносились довольно скудные жертвы: шерсть, молоко, мясо, кровь животных, злаки, хлеб и прочие продукты. Животных приносили в жертву высшим божествам или умершим предкам. В древние времена приносились и человеческие жертвы - очевидно пленные. В одном из озер в 10 милях от Отепя (вероятно, Ильмярв) еще в XVI веке приносили в жертву детей». (Ibidem.)

У эстов была распространена магия. С домовыми и домашними божками у эстов складывались панибратские отношения. Если идол не выполнял своих функций, его могли наказать. Эсты совершали и другие магические действия, содержание которых выражает «непонятные нам связи вещей».

Лесной народ

По мнению М.Лаара, Х.Валка и Л.Вахтре, в душевном складе современных эстонцев сохранилось много рудиментов древности:

«Истоки многих наших представлений о жизни следует искать в том времени, когда мы еще жили в лесах. Вполне вероятно, что в редко заселенных девственных лесах человек считал себя равным природе и с достоинством и уважением относился ко всему окружающему. Как память о древней среде обитания в нас до сих пор сохранилось теплое отношение к природе, особенно к лесу и деревьям. Оно не исчезло и в результате нескольких тысяч лет полеводства. Лес был нашим другом, в лихую годину - защитником и укрывателем».

Как известно, во времена поющей эстонской революции распространилось представление о том, что эсты обрабатывали земли на берегах Балтийского моря пять и даже 10 тысяч лет назад. В свете этих представлений, генетическая память эстов сохранила абстрактные воззрения, возраст которых превышает всю писаную историю человечества. Современный автор (Прийт Хыбемяги) утверждает:

«Эстонцы в городах живут около тысячи лет, в деревнях - около пяти тысяч лет, но перед этим они миллион лет жили в лесах. Эстонец приспособлен именно для жизни в лесу, и навыки, выработанные за миллион лет, никуда не делись. Мы способны питаться лесными растениями и сырым мясом, устраивать в лесу жилье, плодиться и размножаться. Если другой возможности не будет, большинство из нас способно жить в лесу. И навыки, нажитые за миллион лет, возродятся, - мы снова вспомним их».

Достоверно установлено, что местное население неопределенной этнической принадлежности начало заниматься земледелием на территории нынешней Эстонии на рубеже II и I тысячелетий до нашей эры. Только в середине последнего тысячелетия до н.э. на территории Эстонии возникли две этнические группы, отличимые друг от друга. Юг Эстонии населяли выходцы из латышских и литовских племен, на севере, предположительно, жили предки ливов и эстов.

Следовательно, вопрос о том в каких лесах миллион лет жили собственно эсты пока остается открытым.

Миф о государстве

По мнению авторов «очерков», идеалом для эстонца служит не государство, а собственный семейный очаг. Это, видимо, и есть причина, по которой государственное устройство отсутствует в пантеоне языческих богов древних эстов:

«В рамках тихой лесной жизни у нашего народа сложились социальные представления. Идеалом стали не государство и власть, а свой хутор, домашний очаг и семья. Творческий и разумный индивидуализм во все века был фундаментом, на котором строилось эстонское общество. Поэтому нам не свойственны стремление властвовать и подавлять, культ вождя и личности».

Любопытно заметить, что один из авторов этого наблюдения - премьер-министр Март Лаар вместе с другими членами правящей партии «Союза отечества» является убежденным государственником, что явно противоречит исконно эстонским идеалам. Есть и другие примеры расхождения в убеждениях современных эстонцев с исконными идеалами. Например, в Центристской партии с момента ее образования сразу же сложился культ лидера - Эдгара Сависаара. Мэр Таллинна Юри Мыйз стремится стать богатым и знаменитым. Примеры можно продолжать.

Ход мысли авторов «очерков» понятен: через поклонение лесу они пытаются объяснить, почему у древних эстов отсутствовало собственное государство. Кроме эстов на берегах Финского залива собственного государства не имели древние ингерманландцы и финны.

Отсутствие древнего опыта в управлении своим государством делает нацию в глазах нынешних государственников как бы ущербной. Если не было древнего государства, то у нации нет опыта ни монархии (самодержавия), ни республики (демократии). Если у нации нет собственного дворянства, то в генетической памяти народа полностью отсутствуют понятия дворянской чести и рыцарской доблести.

Надо заметить, что в последнее время в эстонской прессе высказывались сожаления о том, что общество слишком поспешно разорвало связи с немецкими баронами. Довольно четко сформулирована мысль о том, что немецкое рыцарство веками выполяняло функции эстонского дворянства. (Очевидно, когда пороло на конюшне эстонских крестьян.) Сегодня президент Эстонской Республики щедро раздает государственные ордена, тем самым способствуя созданию предпосылок образования национальной элиты - псевдодворянства.

Если в генетической памяти народа до сих пор сильны языческие рудименты, то этот народ живет без нравственных принципов, выработанных христианством. Если нет нравственных принципов, то государство управляется по законам кармы (неотвратимое наказание за грехи и возмездие за преступления), а не на основе христианского милосердия:

«В отличие от христианской этики, в основе которой лежала любовь к ближнему и милосердие, ответственность человека перед Богом и постоянная актуальность выбора между Добром и Злом, мораль древних эстов была весьма конкретной и прагматичной. Отсюда и умерщвление слабого потомства, и изгнание состарившейся жены, и кровная месть, и человеческие жертвоприношения. Сдается, что древним эстам были чужды абстрактные понятия добра и зла, греха и вины». (Ibidem.)

Индогерманский дух

Авторы «очерков» склонны приписывать воинственность древних эстов смешению в их жилах крови многих народов, а особенно крови германских народов:

«И сегодня эстонцам в целом свойственны северная статичность и самоуглубленность. В течение веков на интравертную и тихую сущность лесного народа более всего повлияли соприкосновения с заморским германским миром. Постоянные контакты с Западом добавили нам умение постоять за себя, готовность к борьбе, самоуважение и частицу экстравертного индогерманского духа».

Любопытный вывод делают авторы «очерков» из этого умозаключения. Оказывается, именно нехватка индогерманского духа стала роковой для робких и уступчивых финно-угорских народов, населяющих территорию Российской федерации, и, очевидно, до сих пор живущих в рабстве:

«Этот дух раскрывался в нашей истории как в походах "восточных викингов" и в древней борьбе за независимость, так и позднее, в трудном и упорном национально-освободительном движении».

Это следует понимать так, что древние германцы (индогерманцы) наследовали свой дух от ариев (индоиранцев) по праву крови. Поскольку арийское происхождение эстонцев противоречит национальной доктрине северного лесного народа, то древние эсты наследовали свою часть арийского духа через индогерманцев. Стремление кровно наследовать или духовно соединиться с древними ариями весьма характерно для политических режимов, характеризующихся, как минимум, ксенофобией и шовинизмом.

Шведский взгляд

У авторов «Очерков истории эстонского народа» М.Лаара, Х.Валка и Л.Вахтре находим упоминание о типичных воинских подвигах древних эстов:

«От набегов эстов более всего страдало близлежащее шведское побережье. В 1187 году "язычники с Восточного моря" (возможно, что эстонцы) разорили шведскую столицу Сигтуну, сожгли храмы и убили архиепископа. Сигтуна уже не поднялась из пепла».

Собственно говоря, вся Скандинавия жила за счет разбоя, но странно, когда разбоем начинает заниматься тихий лесной народ:

«До борьбы за независимость войны между эстами и их соседями являлись, в основном, грабительскими набегами, цель их ограничивалась нанесением по возможности максимального ущерба противнику и захватом добычи». (Ibidem.)

Авторы трехтомной «Истории Эстонской ССР» были гораздо скромнее. Они решились упомянуть о том только, что эстонцы, возможно, участвовали в морском набеге на Сигтуну подвластных Новгороду карелов.

В 1994 году Шведский институт издал в Стокгольме краткую историю Швеции Йоргена Вейбулля. В ней Вейбулль ни словом не обмолвился о соседях шведов - ингерманландцах и воинственных эстах. Историк не упоминает даже о том, что разбойники-эсты , возможно, разграбили и уничтожили древнюю столицу Швеции Сигтуну, настолько они ему не интересны.

Несмотря на двести лет военного и политического нейтралитета многие шведы сохранили элементы имперского мышления.