История как предмет философского исследования

Министерство образования Российской Федерации

Уральский государственный

Университет им. А.М. Горького

Философский факультет

История как предмет философского исследования

Выпускная квалификационная работа

студентки 5 курса

Крулик Елены Сергеевны

Зав кафедрой

Подпись

Научный руководитель

Кандидат философских наук

Доцент

Азаренко С.А.

Екатеринбург

2001

Оглавление

Введение 4

Основные концепции философии истории 7

Основные проблемы философии истории 20

Истины и заблуждения исторической науки 32

Заключение 42

Введение

Актуальность данной темы в настоящее время достаточно велика. Перемены, происходящие в мире и в нашей стране, сегодняшние политические страсти и нужды повседневного бытия не только не ослабили интерес общественности к истории, а наоборот привели к еще более острому восприятию прошлого. Процесс этот закономерен, поскольку новое, переломное время не может ограничиться беглым, поверхностным соприкосновением с минувшим. Оно требует всестороннего, глубоко осмысления всех исторических перипетий. На это обращал внимание еще Н.А. Бердяев в начале XX века в один из самых драматических поворотов в судьбе России. «Исторические катастрофы и переломы, которые достигают особой остроты в известные моменты всемирной истории, - писал он, - всегда располагали к размышлениям в области философии истории, к попыткам осмыслить исторический процесс, построить ту или иную философию истории»¹

Греческое слово «история» означает рассказ о прошлом, о том, что действительно было. Уже в античности возникла традиция рассматривать историю как тип универсального знания о прошлом. При этому прошлое связывается с настоящим и будущим. Возникает комплекс сложных философских вопросов. Как возможно познание прошлого? Какова связь прошлого, настоящего, будущего? Имеет ли история народов единый универсальный смысл? Поставленные вопросы дают представление о философии истории. Главные интересы философии истории связаны с познанием направленности и необратимости исторического движения. Какое место занимает человек в драматической поступи истории?

Этот новый вопрос также вряд ли оставит равнодушным кого-либо. Человек – историческое существо, он погружен в бег времени, чувствует и знает это. Человек не может не испытывать интереса к своей исторической участи. С учетом вышесказанного в работе будут рассмотрены главные философские подходы к решению этого вопроса.

В истории философии проблемами истории, поиском смысла истории, исторического процесса, места человека в истории, философией истории занимались многие. Уже в античности появился интерес к истории. Платон, Гераклит, в дальнейшем Гесиод, Лукреций, Августин Блаженный и другие пытались осмыслить исторический процесс. В эпоху возрождения главным исследователем этого вопроса был Вико. В более позднее время – Гердер, Гегель, Маркс, Шпенглер, Тойнби, Дильтей, Зиммель, Коллингвуд, Арон, Бредли, Кроче. Среди русских философов предпочтение философии истории отдавали Н.И. Кареев, В.М. Хвостов., В.И. Герье, А.П. Красавин. Заслуга каждого из перечисленных неоспорима, каждый внес свой вклад в развитие философии истории. Работы многих из этих авторов пользуются спросом у читателей, а их мнения до сих пор весьма авторитетны.

Целью данной работы будет являться использование основных проблем философии истории. Вообще существует ряд проблем и вопросов в философии истории, но наиболее главные и важные будут изложены в этой работе. Кроме этого будет уделено внимание и дальнейшим перспективам философии истории, истории, исторического познания.

Для достижения цели необходимо будет рассмотреть основные концепции философии истории, выяснить связь философии истории с другими науками, в частности с историей, социологией, а так же будет сделана попытка переосмысления исторической науки на примере России. В этом состоят основные задачи данной работы.

В связи с избранной целью и задачами избрана следующая структура. В первой главе будут изложены и проанализированы основные концепции философии истории, будет показан подход философов и историков к познанию исторического процесса. Во второй главе – отношение философии истории с другими дисциплинами, в частности с историей, социологией, социальной философией и будут проанализированы основные проблемы и аспекты философии истории. В третьей главе будет сделана попытка переосмысления исторической науки на примере России.

Вообще если коснуться России, то для нее проблема философии истории, проблема исторического развития весьма велика. До сих пор обсуждается вопрос о том, что представляет собой Россия, по какому пути она развивалась и развивается, каково место России в мире и что будет представлять Россия из себя в будущем. Россия в силу исторических и географических факторов, в частности обширности своей территории имеет свою судьбу Судьба России – это путь с запада на восток и с востока на запад. От этой судьбы не уйти. К тому же следует учесть, что в силу бурных перемен, происходящих в России, её будущее вполне резонно связывать с уяснением проблемы Запад-Восток и места в ней российской компоненты. В России, как известно, есть всё: здесь легко обнаружить как западные, так и восточные корни, которые, впрочем, слишком разобщены. Видимо, именно в этой разобщенности заключаются истоки тех конфликтов мнений, которые одолевают россиян при обсуждении проблемы «Запад – Россия - Восток». Ясно, что на поставленные вопросы, в отношении России, разные ответы дадут «западник» и «славянофил», «либерал» и «почвенник». Между тем все едины во мнении, что Россия должна способствовать диалогу Запад-Восток и на этой основе вырабатывать арсенал своих собственных ценностей, ограничено сочетающихся с идеалами гуманизма, бережного отношения к природе, свободного справедливого и безопасного мира, практичности.

Это то, что касается России. Если анализировать, исследовать вопросы относительно России, то для этого надо писать отдельную работу.

В данной же работе будут изложены общие вопросы, касающиеся философии истории.

Основные концепции философии истории

Понятие «философия истории» появилось в философии, в науке в XVIII веке. Этот термин был введен французским просветителем XVIII века Вольтером, который считал, что историк должен не просто описывать происходящие события, излагать их в хронологическом порядке, последовательности, а философски истолковывать исторический процесс, а задумываться над его бытием.

Хотя термин появился только лишь в XVIII веке, но философско-исторические проблемы волновали многих мыслителей, начиная с античности. Так Гесиод, Лукреций, Августин Блаженный и другие пытались осмыслить исторический процесс, выявить движущие силы его развития и изменения.

Греки воспринимали мир эстетически, как завершенный Космос с его гармонией и цикличностью. Везде они видели круговорот, касалось ли это Космоса или жизни человека. Круговое движение это геометрический образ вечности (круг не имеет ни начала, ни конца) и временности (в своем движении человек всегда находится «где-то», в данном «теперь»). Согласно античным философам, во взаимоотношении вечности и времени приоритет принадлежит вечности. Время, по Платону, есть образ вечности. Античная философия истории есть философия вечного становления, вечного возвращения, периодических мировых пожаров, по Гераклиту, душепереселения и душевоплощения, по Платону. Склонные к обобщениям, античные философы везде видели правильное чередование, но оно воспринималось ими отнюдь не как нечто безжизненное, о чем свидетельствует античная трагедия с её особым вниманием к драматическим и трагическим моментам человеческой истории. Но для древних греков трагедия не имеет того универсального значения, что для древних евреев. Последние выявили конец и начало мировой истории. Так возникло эсхатологическое понимание истории. Эсхатология – это учение о конце истории.

Христианская философия истории преодолевает античную идею круговорота. Первый приход Христа, его казнь, ожидаемое второе пришествие – это узловые пункты истории, временности человека, который до своего грехопадения находился в царстве вечности, где никто не старел, никто не умирал, и который, пройдя сложный путь очищения от совершенных им грехов, способен вернуться в вечность. История имеет конечный пункт, но он достижим лишь в том случае, если человечество станет Богочеловечеством. История, замыкающаяся на конечный пункт, находящийся пока в будущем, наполнена смыслом. Истолкование происходящих процессов, особенно кризисного характера, получает христианско-эсхатологическую интерпретацию. Христианская философия истории ограничено связана с провиденциализмом, согласно которому миром правит Божественное провидение. В концепции провиденциализма, которая нашла свою первоначальную разработку у Августина, история есть систематическая реализация Божьего плана управления миром.

В эпоху Возрождения и Просвещения концепциям провиденциализма противопоставляют рациональные объяснения исторических фактов. На место Божественного провидения ставятся понятия естественного закона истории и понятие прогресса. Историческое развитие всех народов подчиняется, по Вико, единому закону. Все народы проходят одинаковые стадии развития: первобытное варварство, феодализм, эпоху городов, юридических законов и разума. По завершению этого цикла развитие возобновляется и проходит те же стадии и в той же последовательности, но на более высоком уровне. Развитие идет по спирали, то есть оно прогрессивно и бесконечно. У истории нет конечной точки, поэтому у нее нет временного смысла. Гердер дает наиболее цельную, философски обобщенную картину развития человечества эпохи Просвещения. Для него история есть «закономерное развитие культуры». Гердер написал обширный труд «Идеи к философии истории человечества», в котором дается широкая панорама всей мировой истории. Как он пишет, его интересовала наука, которая описывала бы всю историю человечества с момента его зарождения. В качестве такой науки для Гердера выступала философия истории.

Собственно философией истории занимался соотечественник Гердера Гегель. Он ввел термин «всемирная философская история», под которым подразумевал всемирную историю, то есть историю, которая «есть необходимое только из понятия свободы духа, развитие моментов разума и тем самым самосознания и свободы духа – истолкование и осуществление всеобщего духа»²

Чтобы реальнее представить всемирную философскую историю, Гегель всю науку об истории разделяет на три вида: 1) первоначальная история; 2) рефлективная история; 3) философская история.

Представители первоначальной истории, к которым Гегель относит Геродота и Фукидида, излагали исторические события, свидетелями которых были сами.

Содержание трудов таких историков пространственно ограничено, так как излагалось то, что их окружало и что они сами видели. Здесь историк «не прибегает к рефлексии потому, что сам духовно сжился с излагаемым им предметом и еще не вышел за его пределы»³

В рефлективной истории изложение материала уже не связывается с участием историка в описываемых событиях. Эту историю Гегель разбил на подвиды:

Всеобщая история, когда дается обзор всей истории какого-нибудь народа, государства или мира. Здесь главной задачей исследователя является изложение материала с точки зрения собственного духа. Он должен иметь определенные принципы, служащие ему в качестве методологии анализа материала. Историк прибегает к абстрактным формам рассмотрения исторических процессов и феноменов.

Прагматическая история, которая предполагает описание прошлого с позиции настоящего. События, отмечает Гегель, различны, но в них есть нечто общее и внутреннее. Благодаря такому осмыслению, рассказы о прошлом наполняются современной жизнью.

Критическая история. В данном случае по выражению Гегеля, излагается не сама история истории, а дается оценка исторических трудов и устанавливается их точность и достоверность.

Этот вид представляет собой к философии истории, когда исследователь при изложении материала руководствуется некоторыми общими философскими принципами.

Философская история или философские истории «означает не что иное как мыслящее рассмотрение её»⁴. Исходя из своего основополагающего тезиса о господстве разума в мире, Гегель подчеркивает, что всемирно-исторический процесс совершается разумно.

Философия истории должна рассматривать историю в том виде, в каком она существовала, она должна изучать факты и события и не допускать вымыслов. Чтобы получать истинные знания, разум должен постоянно размышлять, а не бездействовать.

По мнению Гегеля, философские истории имеют некие общие принципы в истории, которые присущи всей мировой истории. Главным из этих принципов является разум. Здесь Гегель под разумом понимает закономерности развития исторического процесса. С его точки зрения все действительное разумно и все разумное действительно. Разумно то, что необходимо и закономерно, а то, что необходимо и закономерно, в то же время действительно.

Другим принципом выступает поиск конечной цели, а такой целью является свобода. Поэтому можно сказать, что всемирная история «является обнаружением духа в том виде, как он вырабатывает себе знание о том, что он есть в себе и подобно тому, как зародыш содержит в себе всю породу дерева, вкус, форму плодов, так и первые проявления духа виртуально содержат в себе всю историю»⁵. Окончательный вывод Гегеля звучит следующим образом: «Всемирная история есть прогресс в сознании свободы, - прогресс, который мы должны познать в его необходимости»⁶.

Философия истории показывает, как народы и государства стремились к свободе, как ради нее в течение долгого исторического времени приносились всевозможные жертвы. Вместе с тем она рассматривает средства достижения свободы. С этой целью она тщательно изучает действительную историю людей, действия которых вытекают из их потребностей, страстей и интересов, играющих главенствующую роль в жизни людей. Кроме того, задачей философии истории является и выяснение, по мнению Гегеля, того материала, в котором осуществляется разумная цель. Таким материалом оказывается субъект со своими потребностями, но он сам живет в том или ином государстве и поэтому государство тоже должно находиться в центре внимания философии истории, хотя подробное изложение государства должно даваться в философии права.

Гегель – диалектик настаивал на том, чтобы философский анализ всемирной истории руководствовался принципом развития. Он говорил, что исторический процесс диалектичен и философия истории тоже должна рассматривать его диалектически, то есть показывать исторический процесс в движении и развитии. Вот как об этом писал сам Гегель: «Если мы теперь бросим взгляд на всемирную историю вообще, то мы увидим огромную картину изменений и деяний, бесконечно разнообразных формирований народов, государств, индивидуумов, которые непрерывно появляются один за другими…

… Общей мыслью, категорией, прежде всего представляющейся при этой непрерывной смене индивидуумов и народов, которые существуют некоторое время, а затем исчезают, является изменение вообще. Взгляд на развалины, сохранившиеся от прежнего великолепия, побуждает ближе рассмотреть это изменение с его отрицательной стороны. Какой путешественник при виде развалин Карфагена, Пальмира, Персеполя, Рима не придавался размышлениям о тленности государств и людей и грусти о былой жизни, полной сил и богатой содержанием? Эта грусть не вызвана личными потерями и непостоянством личных целей, но является бескорыстной грустью о гибели блестящей и культурной человеческой жизни. Но ближайшим определением, относящимся к изменению, является то, что изменение, которое есть гибель, есть в то же время возникновение новой жизни, что из жизни происходит смерть, а из смерти жизнь»⁷

Ранее уже отмечалось, что философско-историческая проблема существовала давно, но здесь имеется одно затруднение, на которое многие философы обращали внимание. Например Э. Бернгейм писал, что первичной задачей философии истории является синтез исторического процесса, и потому «в древности философия истории в только что указанном смысле была неизвестна, так как античному миру чуждо представление о внутреннем единстве человеческого рода; но вместе с христианством появляется одно из главнейших условий для того, чтобы рассматривать и его судьбы как одно внутренним образом связанное целое. Только в христианскую эпоху мы встречаемся с первой системой философии истории»⁸. Исходя из этого, можно сделать вывод, что философия истории, дающая философскую характеристику всемирного исторического процесса, могла появиться вместе со становлением единого исторического пространства, а это произошло уже в новое время.

По мнению Бернгейма, современная философия истории возникает в работах Монтескье, Руссо, но действительным основателем философии истории следует считать Гердера, который определил основные проблемы философии. Бернгейм не сравнивает философию истории со всемирной историей. По его мнению у них разные задачи и проблематика. В одном случае речь идет о философском изучении истории, а в другом – о хронологическом изложении всемирной истории. Задача философии истории – «выяснение принципов истории, то есть общих причин, основных условий и процессов, на которых покоятся, с одной стороны – течение и связь исторических событий, с другой – их познание»⁹.

Бернгейм различает материальную и формальную философии истории. Материальная философия истории ставит вопросы: как происходит историческое развитие? Каковы результаты и каков смысл исторического развития? Речь идет, с одной стороны – о факторах развития, с другой – о ценностях как результатах исторического развития. Под формальной философией истории Бернгейм понимает гносеологию.

Таким образом, можно сказать, что Бернгейм исходит из единства онтологического и гносеологического в философии истории. Но были и другие мнения. Например Зиммель полагал, что философия истории должна заниматься только гносеологическими проблемами, изучением мотивов и поступков людей. «Философии истории следовало бы установить, в каких случаях историк, руководимый инстинктом или размышлением, отвлекается от созидательной целесообразности в поступках людей; она должна бы исследовать, когда нам нужно для объяснения события предполагать созидательную волю и мысль и когда мы должны стараться избегать гипотезы о существовании их»¹⁰. В концепции Зиммеля гносеологические вопросы редуцируются к психологизму, а в конечном итоге и к иррационализму.

Другой немецкий философ П. Барт считает, что историческая наука изучает отдельные области исторического процесса, а философия истории ищет такие принципы, которые присущи всем отдельным областям. Барт склонен отождествлять философию истории с социологией, поскольку, по его мнению, обе дисциплины имеют один и тот же объект – человеческое общество. «Существует только одна наука о судьбах человеческого рода, как бы ни называли её – социологией, философией общества, или, как мы решили, философией истории»¹¹.

В России вопросами философии истории занимались Кареев Н.И., Хвостов В.М., Герье В.И. и многие другие.

Кареев в работе «Основные вопросы философии истории» анализирует этапы становления философии истории и подчеркивает, что по этим термином авторы часто понимают разные аспекты изучения исторического процесса. Сам Кареев считает, что философия истории есть познание смысла истории, как она совершалась доселе, куда и как вела и ведет она земное человечество в пределах земного; философия истории есть суд над историей; мало сказать, что ход её был такой-то, что составляющие его процессы управляются такими-то и такими-то законами, нужно найти ещё смысл всех этих перемен, сделать им оценку, разобрать результаты истории и их также оценить»¹². Другими словами, русский историк обращает внимание на выяснение смысла и направленности исторического процесса и на оценку исторических событий. Однако он выступает против того, чтобы искать какие-то законы истории и на их базе предсказывать будущее.

В более поздних работах Кареев отмечал, что философия истории должна заниматься как гносеологическими, так и онтологическими проблемами. Но вместо понятия гносеологии он использует понятие теории исторического знания, занимающейся получением знаний об исторической прошлом и методами исследования этого прошлого, а вместо понятия онтологии предлагает понятие историологии, ставящее своей задачей научное понимание того, как совершается великая история.

По мнению Х. Раппопорта, философия истории находилась в центре внимания многих мыслителей – Вико, Боссюэ, Гердера, Гегеля, Канта. «Занимаясь исследованиями общих принципов и условий исторического развития вообще, философия истории отличается от социологии, которая занимается статикой и динамикой так называемого социального организма, другими словами, условием существования и развития общественных форм»¹³.

Раппопорт выделяет два значения философии истории: теоретическое и практическое. С точки зрения теории, философия истории важна потому, что удовлетворяет потребности людей в теоретическом осмыслении всей истории и она представляет собой необходимое условие научности всякой истории. Практическое значение философии истории заключается в оказании непосредственного влияния на те или иные решения.

Внутри философии истории Раппопорт выделяет три направления: провиденциальное, метафизическое и научное.

Провиденциальное направление исходит из того, «что провидение управляет нашей исторической судьбой по разумным, хотя не всегда нам известным и понятным законам»¹⁴. Это направление появилось на почве христианства и полностью доверяет провидению. Представителем является Августин Блаженный.

Метафизическое направление «рассматривает историю человечества как осуществление метафизических идей или одного какого-нибудь метафизического принципа»¹⁵. Оно исходит из того, что история развивается по восходящей линии, но совершает ту же ошибку, что и провиденциальное: оба навязывают истории априорные суждения и пытаются ее строить сверху вниз. Если провиденциальное направление решающие значения придает божественному провидению, то метафизическое главное внимание уделяет абсолютной идее, осуществление которой представляет как раз историю. Оно прилагает свои комментарии к действительному ходу истории, исторические же события искусственно подгоняются под общие теории. Представители: Гердер, Гегель.

Научное направление является, по мысли Раппопорта, единственно верным в методологическом отношении. Только оно владеет истинно научным методом анализа исторического процесса. Научное направление, в свою очередь можно разделить на три течения, связанных с тремя главными факторами исторического развития общества: с естественной средой, с исторической средой и с личностью.

Первое течение – физико-климатическое, второе – физиолого-психологическое, третье – культурно-историческое.

«Физико-климатическое направление исходит в своем объяснении исторического процесса из внешней природы, физиолого-психологическое направление черпает свои данные во внутренней природе человека, а культурно-историческое пытается объяснить историческое движение культурно-бытовыми и общественными формами образовавшимися в самом историческом процессе»¹⁶.

Монтескье, по словам Раппопорта, был представителем физико-климатического течения в философии истории. Он придал ей естественнонаучный характер, так как при изучении общества руководствовался фактами природы…

Физиолого-психологическое направление исходит из того, что в истории решающую роль играют человеческие потребности. Поэтому главное внимание здесь уделяется личности.

В противовес этому направлению культурно-историческое течение в центр философско-исторического исследования ставит социальную группу. Личность рассматривается как продукт своего времени, как результат исторического развития. Вся история в конечном счете сводится к деятельности социальной группы, к культурным формам, но остается нерешенным вопрос, чем определяется характер самой социальной группы и образовавшихся в течении длительной исторической эволюции культурных форм.

В.И. Герье под философией истории подразумевает синтез, которым человек охватывает всю историю человечества. Каждой эпохе, по мнению Герье, свойственен свой взгляд на прошлое человечества и поэтому она к его изучению приступает со своими специфическими задачами. Именно поэтому следует руководствоваться теми правилами, которые давно разработаны в естествознании.

В.М. Хвостов отождествляет теорию исторического процесса и философию истории. Задачи последней он видит «не в том, чтобы путем отвлеченных умозрений создавать независимо от данных точной науки спекулятивные построение о смысле мироздания, которые потом должны быть полагаемы в основу самой науки, но, наоборот, в том, чтобы помогать науке разобраться в своих задачах… отправляться от факта научного познания и базироваться на данных, добытых научными исследованиями»¹⁷.

А.П. Красавин изложил философско-исторические проблемы в работе «Философия истории». Он считает, что «философия истории определяется тремя основными задачами. Во-первых, она исследует первоначала исторического бытия, которые вместе с тем являются и основными началами исторического знания, истории как науки. Во-вторых, она рассматривает эти основоначала в единстве бытия и знания, то есть указывает значения и место исторического в целом мире и в отношении к абсолютному бытию. В-третьих, задача её заключается в познании и изображении конкретного исторического процесса в его целом, в раскрытии смысла этого процесса. Поскольку философия истории ограничивает себя первой задачей, она является теорией истории, то есть теорией исторического бытия и теорией знания. Поскольку она преследует решение второй задачи, она – философия истории в узком и специальном смысле термина «философия». Наконец, в области, определенной третьей задачей, она предстает перед нами как метафизика истории, при чем, конечно, в термине «метафизика»¹⁸.

Красавин важное значение придает связи теории истории и философии истории, так как любой историк не может не интересоваться общими вопросами бытия и его познания.

Следует сказать несколько слов и о мнении С.Л. Франка, который считал, что существует два типа философии истории. Один тип ложный, а другой истинный. Ложен тот тип философии истории, который хочет понять конечную цель исторического прогресса. Другими словами, эта философия истории исходит из того, что человечество непрерывно совершенствуется и развивается. Таким образом, Франк выступает против философии истории, которая придерживается общественного прогресса. Эта философия истории, с его точки зрения, слона. Истинна та философия истории, которая исходит не из общественного прогресса, а из того, что конкретное многообразие истории есть выражение сверхвременного единства духовной жизни человечества.

В современной западной философии истории можно выделить два направления – онтологическое и гносеологическое. Представители первого направления, такие как Шпенглер, Тойнби, главное внимание уделяли на исследование бытия исторического процесса, смысла истории, социального прогресса. Философия истории должна изучать имманентную логику развития общества, взаимосвязь его различных сторон. Она должна анализировать ход событий, показать, как сменяются одни цивилизации другими. Поэтому философия истории в качестве объекта исследования берет весь исторический процесс, представляющий сложны комплекс различных элементов, находящихся в постоянном взаимодействии.

Гносеологическое направление на первый план выдвигает проблемы познания исторических фактов и событий. Его представители, куда входят Дильтей, Зиммель, полагают, что предмет философии истории – логико-теоретические и методологические проблемы исследования исторического прошлого и установления истинности исторических фактов.

Гносеологическое направление по другому называют критической философией истории. Её истоки восходят к Баденской школе неокантианства, занимавшейся методологическими проблемами исторического познания, изучением специфики истории. Критическая философия истории выступала с критикой гегелевской философии истории, предававшей огромное значение изучению внутренних механизмов социальных процессов и феноменов. «Традиционная философия истории, - пишет Арон, - находит свое завершение в системе Гегеля. Современная философия истории начинается с отказа от гегельянства. Идеалом больше не является определение системы становления человечества, философ больше не верит в то, что он единственный депозитор секретов провидения»¹⁹.

Критическая философия истории подвергла критике и позитивистское направление и исторической науке. Например, во Франции, историки осудили влияние основателя позитивизма О. Конта. Позитивизм выступал против философских теоретических обобщений, признавал только факты и ничего кроме фактов.

Историки-позитивисты критиковали философию истории и заявляли, что она ничего полезного им дать не в состоянии, так как оперирует категориями, которые лишены объективного содержания. Критические философы истории на эти слова возражают, тем, что, если историки хотят получить достоверные и истинные знания о прошлом, то они не должны ограничиваться сбором эмпирического материала, им необходимо делать определенные теоретические выводы, а это невозможно без соответствующей философской методологии, без применения философских критериев и логического аппарата, без активной роли исследователя.

Исходной точкой познания исторического прошлого критическая философия истории считает категорию понимания. «Труд историка, - пишет Арон, - заключается не только в том, чтобы понять события, но и в том, чтобы понять людей, а также в том, что люди прошлого отличаются от нас»²⁰. Для того чтобы использовать специфику исторического прошлого надо познать и самого себя и других. Только после этого можно перейти к установлению исторических фактов, объективность которых зависит от самого историка, поскольку он занимается теоретическим воспроизведением исторической картины человечества.

Основные проблемы философии истории

В предыдущей главе были рассмотрены различные концепции философии истории. Можно сказать, что одни философы и историки главное внимание уделяли проблемам онтологии, а другие – гносеологии. Однако их нельзя отрывать друг от друга, так как процесс познания исторических и социальных феноменов невозможен без выяснения объективной истины, без установления истинности тех или иных фактов, без анализа тех или иных событий. Иначе говоря, без объекта познания или теории познания. Следовательно, предметом философии истории являются как гносеологические, так и онтологические проблемы. Она их рассматривает в единстве, во взаимной связи, хотя может с целью более глубокого их изучения анализировать отдельно друг от друга.

Таким образом можно сказать, что философия истории исследует имманентную или внутреннюю логику развития человеческого общества и его законы, единство и многообразие исторического процесса, проблемы смысла истории, социального прогресса. Исторического познания, исторического времени и исторического пространства. Она дает теоретическую реконструкцию исторического прошлого, устанавливает истинность исторических фактов.

Философия истории представляет философско-исторический анализ общества. Философ истории исходит из того, что история имеет свои собственные законы функционирования, что она непрерывно развивается, изменяется, что она имеет определенный характер, что прошлое и настоящее неразрывно связаны, что человек выступает связующим звеном всех исторических этапов. Философия истории – это логическое рассмотрение человеческого общества. Она отделяется от многообразия и главное внимание уделяет имманентной логике всемирной истории, её сущности, её внутренним механизмам функционирования и развития. Она соединяет все человечество, выделяет в нём некие общие законы, черты и свойства присущие всем социальным организмам, но проявляющиеся по-разному в зависимости от исторических обстоятельств, конкретной ситуации и природных условий.

Философия истории не есть ни историческая наука отдельных государств, ни всемирная история. Всемирная история тоже изучает человечество, но не философски, а исторически, то есть каждый социальный организм рассматривается во всем богатстве и конкретном проявлении. Историк главное внимание обращает не на универсальные, а на специфические характеристики. Что касается философа истории, то он ищет в первую очередь именно то, что объединяет все социальные организмы, то, что им присуще как человеческим сообществам.

В отличии от философии истории историческая наука должна соблюдать временную последовательность событий и исторических фактов. Если философия истории есть сущность, схваченная во времени, то есть такая сущность, которая постоянно меняется, но тем не менее сохраняется, то историческая наука есть изложение фактов и событий в хронологическом порядке.

Философия истории имеет определенный логический аппарат с помощью которого дает философско-историческое изложение исторического процесса. Она является своего рода теорией отвлечения, теорией абстракции, но абстракции глубокой, отражающей объективную действительность.

Многие историки полагают, что историческая наука, как и философия истории, имеет свои собственные категории и является такой же теоретической дисциплиной, как и философия истории.

Так, М.А. Барт в качестве таких категорий выделяет «всемирно-исторический», «локально-исторический», «целостность», «структура» и т.д. Саму историю он определяет следующим образом: «Историческая наука изучает закономерности пространственно-временного разворачивания всемирно-исторического процесса, или, что то же, закономерности всемирно-исторического развития человечества как равнодействующих внутриформационных и межформационных взаимодействий этнополитических общностей, являющихся носителями своеобразия этого процесса»²¹. С такой трактовкой истории трудно согласиться. Во-первых, перечисленные Бартом категории, по существу, успешно используются и в философии истории, что, конечно, не исключает их применения в исторической науке. Однако последняя не занимается их анализом, то есть исследованием их природы, места в системе других категорий и их теоретических функций. Если же она все-таки каким-то образом затрагивает сферу этих рассуждений, то перестает быть исторической наукой и переходит в область философии.

Во-вторых, историческая наука не изучает «закономерности всемирно-исторического развития человечества. Это задача философии истории. Однако, в случае когда под закономерностью подразумевается определенная упорядоченность исторического процесса, то тогда история изучает её, но принимает как данность. Если же под закономерностью имеется в виду открытие каких-то законов истории, то историческая наука творчески не формулирует эти законы. Их теоретическим обоснованием занимается философия истории, поскольку она исследует объективные, внутренние, необходимые процессы и феномены действительности.

Историческая наука – это теория среднего уровня, то есть теория средней абстракции и поэтому не может заниматься теоретической формулировкой категорий и законов.

Философия истории не может развиваться без использования исторической науки. Она не может делать научные выводы без знания конкретных фактов и конкретной действительности. Поэтому она должна постоянно возвращаться к исторической науке.

Но и последняя нуждается в философии истории, так как благодаря её получает мощный методологический инструмент познания и изучения исторического прошлого.

Теперь от истории перейдем к социологии. П. Барт считает, что философия истории и есть социология.

Можно обратиться к М. Веберу, который определяет социологию как «науку, стремящуюся, истолковывая, понять социальное действие и тем самым каузально объяснить его процесс и воздействие»²². Не всякое действие, продолжает Вебер, носит социальный характер. Социальным является такое действие, которое действующую линию соотносит по смыслу с действием других людей и ориентируется на него. В этой связи немецкий социолог рассматривает мотивы социального действия, социальные отношения, социальное поведение. Он полагает, что социология призвана понять и объяснить эти явления, дать их соответствующую интерпретацию.

Таким образом, главную задачу социологии Вебер видит в анализе социального действия и его причинного объяснения.

Не много внимания социологии уделяли и российские ученые. П. Сорокин говорил, что «социология изучает явления взаимодействия людей друг с другом, с одной стороны, и явления, возникающие из этого процесса взаимодействия – с другой»²³. Сорокин различает теоретическую и практическую социологию. Теоретическая изучает явления взаимодействия с точки зрения сущего, а практическая – с точки зрения должного. В свою очередь теоретическая социология делится на три части: на социальную аналитику, социальную механику и социальную генетику.

Социальная аналитика изучает структуру социального явления, социальная механика исследует процессы взаимодействия людей, а социальная генетика – исторические тенденции развития жизни.

Таким образом, два крупнейших социолога XX века главное внимание уделяли вопросам социального действия, по Веберу и социального взаимодействия по Сорокину.

Социология в современном понимании изучает общество, но на уровне средней абстракции, что означает, что в поле её зрения находятся вопросы взаимодействия разных сфер общественной жизни. Она их изучает на микроуровне, то есть интересуется проблемами, касающимися социальных групп. Для примера возьмем демократию. Демократия является объектом как социологии, так и философии истории, но социолога интересует конкретный механизм функционирования партий. Философ истории демократию рассматривает в историческом плане, выделяет её сущность и особенности, сравнивает с другими формами управления.

Философ истории изучает общество как некий объект, социолог анализирует его конкретное функционирование. Философ истории имеет дело с обществом вообще, социолог же с конкретными социальным организмом.

Философия истории нуждается в социологии, так как социология поставляет конкретные факты и результаты опираясь на которые, философ истории делает общие выводы относительно всего исторического процесса. Социологический принцип исследования общественных процессов и феноменов.

Кроме социологии философия истории тесно пересекается с социальной философией. Они довольно близки друг к другу по содержанию и исследуемым проблемам. В самом деле, лучшее определение любой науки – раскрытие ее содержания. Что входит в содержание социальной философии? Общие законы развития и функционирования общества, вопросы социального развития, прогресса или регресса в историческом процессе. Но ведь философия истории тоже изучает эти проблемы. Тем не менее философия истории и социальная философия имеют не только общие черты, но и специфические. Это проявляется в методах исследования общественной жизни. Так, философия истории рассматривает исторический процесс как становящийся процесс в ходе длительного развития социума, тогда как социальная философия главное внимание обращает на ставший, уже готовый процесс. Другими словами, философия истории рассматривает общество в динамике, а социальная философия – в статике, что вовсе не значит, что она отрицает развитие общества.

Следует обратить внимание и на такой факт. Социология уже давно заняла место в системе обществознания. Она часто анализирует общественные процессы в том же направлении, что и социальная философия. Отсюда трудности разграничения этих двух дисциплин. Философско-исторический анализ общества абсолютно исключает сотрудничество с социологией, так как использует разные методы исследования общества.

В философии истории много проблем, но одними из главных являются проблема социального детерминизма и исторического познания.

История представляет собой сложный процесс, где воедино связаны географические, материальные, духовные и другие факторы. Поэтому очень сложно найти среди них такой фактор, который бы играл решающую роль в движении общества по восходящей линии, а без этого фактора трудно изучить имманентную логику истории.

Мыслители разных эпох пытались найти социальные детерминанты. Одни их искали в географическом факторе, другие – в духовном, третьи – в материальном. Маркс, например, считал, что следует исходить из материальных жизненных предпосылок: «Предпосылки, с которых мы начинаем – не произвольны, они – не догмы; это действительные предпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это – действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью. Таким образом, предпосылки эти можно установить чисто эмпирическим путем»²⁴. Люди в процессе современной деятельности производят необходимые им жизненные средства, но тем самым они производят свою материальную жизнь, которая является основой общества. Материальная жизнь, возникающая в процессе производства материальных благ, преодолевает все другие формы деятельности людей.

Открытое Марксом материалистическое понимание истории требует изучения действительной жизни людей. Поэтому Маркс обращается к анализу практической деятельности субъектов истории, которые в первую очередь должны справить свои потребности. Именно поэтому первым историческим актом следует считать производство – это основное условие любой истории. Оно необходимо для удовлетворения потребностей людей, но удовлетворенные потребности ведут к возникновению новых потребностей, а удовлетворение потребностей требует именно производства предметов потребления. Такова динамика производства.

Материалистическое понимание истории в настоящее время одними отвергается полностью, другими частично. Но Маркс важное значение придавал и неэкономическим факторам общественного развития, а теоретически это можно обосновать, если общество анализировать философско-исторически и если использовать такие новые категории, как детерминанта, доминанта, варианты, инварианты. Дальше будет сделана попытка такого анализа.

Общество – это сложное структурированное целое. Условно его можно разделить на четыре сферы: экономическую, социальную, политическую и духовную.

Экономическая сфера представляет собой единство производства, потребления, обмена и распределения. Всякое производство есть вместе с тем и потребление, но всякое потребление есть вместе с тем и производство. В свою очередь производство и потребление не существуют без обмена и распределения. Эти элементы экономической сферы можно разделить на субэлементы, то есть мы видим, что сама экономическая сфера сложна.

Социальную сферу представляют этнические общности людей. Классы делятся на рабов и рабовладельцев, крестьян и помещиков и так далее. Существует множество родов, племен, наций.

Политическая сфера тоже очень сложна. Она включает в себя философские, религиозные, художественные, правовые, политические, этнические воззрения людей, а также их настроения, эмоции, традиции, обычаи. Все эти элементы находятся во взаимной связи и взаимодействии.

Все эти четыре сферы взаимодействуют между собой, обуславливают друг друга и не существуют друг без друга.

Разве экономическая сфера существует без людей? Разве не люди являются носителями форм общественного сознания? Разве общество не является продуктом взаимодействия людей? Очевидно на все эти вопросы можно дать утвердительный ответ.

Общество представляет собой целое. Это значит, что все его элементы как на макро, так и на микроуровне непрерывно взаимодействуют. Они структурно меняются, совершенствуются, развиваются. Иначе говоря, они вариантны. Духовные сферы, например, эпохи рабства и нашего времени резко отличаются друг от друга, поскольку они претерпели качественные и количественные изменения. Но вместе с тем эти же элементы общества инвариантны в том смысле, что возложенные на них функции постоянны на протяжении всей мировой истории. Так, какие бы изменения не произошли в политической сфере, её главной функцией остается властное регулирование общественных отношений, а также отношений между различными классами, группами, индивидами. Как бы не менялись производительные силы и производственные отношения, главной функцией экономики всегда было и будет создание материальных ценностей.

В структурированном целом разные сферы выполняют разные функции, которые отличаются по значимости для субъектов истории, то есть для людей. Чтобы общество функционировало как социальная материя, необходимо прежде всего производство и воспроизводство непосредственной жизни. Другими словами, необходимо постоянно и непрерывно производить материальные ценности, строить жилье, производить пищу, одежду. Это естественный процесс исторического развития общества. Поэтому у Маркса были все основания говорить о том, что «способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще»²⁵.

Другими словами, экономический фактор, в конечном счете, всегда выступает как детерминанта, движущая сила исторического процесса.

Детерминирующая роль экономического фактора вовсе не значит, что генетически экономическая сфера предшествует другим сферам общественной жизни. Разумеется, это было бы абсурдным утверждением. Все сферы находятся в единстве и ни одна из них не предшествует другой.

Экономика детерминирует весь исторический процесс в конечном счете, но на каждом этапе его развития другие сферы могут выступать в качестве доминанты, то есть могут играть господствующую роль. Так, в становлении капиталистических отношений в Германии доминирующую роль играла протестантская религия.

Кроме того, находясь в постоянном взаимодействии, все сферы жизни влияют друг на друга и тем самым на всё историческое развитие. Общественное сознание, государство, политические институты и другие неэкономические факторы обладают определенной самостоятельностью, и имеют собственные закономерности развития и логику. Так, развитие философии не всегда совпадает с экономическим базисом той или иной сферы. Если взять искусство, то наблюдается такая же картина. Оно как духовный феномен сложно и многообразно и его объяснение нельзя ограничивать одними ссылками на материальные условия жизни. «Относительно искусства, - писал Маркс, - известно, что определенные периоды его расцвета отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также и с развитием материальной основы последнего»²⁶.

Велика роль искусства в жизни людей в формировании их мировоззрения. Оно из духовно обогащает, помогает им познать мир, лучше понять человека со всеми его чувствами, правильно оценивать историческое прошлое и настоящее.

Здесь рассмотрено лишь взаимодействие философии и искусства, но в похожем состоянии находятся и другие неэкономические факторы. Так, например, очень велика роль религии в историческом процессе. Христианство и ислам на протяжении многих лет играли главенствующую роль в духовной и политической жизни стран и сейчас эти религии очень авторитетны.

Таким образом можно сказать, что общество представляет собой некий организм с одной основой, а составными элементами этого организма являются неэкономические факторы. Они вариантны и инвариантны. Они бывают доминантами. Основой является экономический базис. Он детерминанта общественного развития. Доминанты и детерминанты находятся в единстве и постоянно взаимодействуют.

Здесь изложена лишь одна концепция социального детерминизма – марксистская. Но есть и другие. Множество концепций говорит о сложности проблемы социального детерминизма, о важности философско-исторических исследований по данной проблеме.

Теперь немного об историческом познании. Являясь разновидностью социального познания вообще, оно вместе с тем имеет свою специфику, которая выражается в том, что исследуемый объект принадлежит прошлому, в то время как его необходимо перевести в систему современных понятий.

Одной из центральных задач исторического познания являются установление подлинности исторических фактов и событий, открытие новых, неизвестных до сих пор фактов. Тут необходимо уяснить что такое факт. Понятие факта употребляется в двух смыслах. Во-первых, оно принимается для обозначения самих исторических фактов, событий. Во-вторых – для обозначения источников, отражающих исторические факты.

Таким образом различают факты объективной реальности и факты, отражающие эту реальность. Первые существуют объективно, вторые – продукт нашей деятельности. Все это представляет собой познавательный образ, отражающий факты исторической действительности.

Для чего нужно исследование исторических фактов? Изучая историю, человек выясняет закономерности её развития. Анализ исторических фактов и событий позволяет представить мировую историю как единый процесс и понять движущие причины этого процесса. При установлении исторического факта выявляется определенная закономерная связь в поступательном движении человечества. Факт связан с другими фактами и задача исследователя заключается в том, чтобы исследуя тот или иной исторический факт, показать его место среди других фактов, его роль и функции.

Однако при этом нельзя забывать, что изучение исторических фактов представляет определенные трудности, вытекающие из специфики самого объекта исследования. Так, при анализе фактов и установлении их подлинности могут отсутствовать нужные нам источники. Кроме этого, источник может содержать неверную информацию об исторических фактах.

История – это объективный процесс, в котором факты взаимосвязаны и при их изучении можно выделить следующие аспекты? Онтологический, гносеологический и аксиологический.

Онтологический аспект предполагает признание истории как элемента объективной действительности. Для изучения бытия исторического процесса необходимо связать все факты друг с другом и раскрыть их содержание, а этого можно добиться, если бытие фактов рассматривалось в единстве с другими фактами. Если брать исторический факт отдельно от других фактов, например социального, экономического и политического положения исследуемого объекта, то очень трудно раскрыть его содержание.

Гносеологический аспект рассмотрения фактов подразумевает их анализ с точки зрения познавательной функции. Если онтологический аспект непосредственно не учитывает субъективные моменты в историческом процессе, то гносеологический анализ факта имеет в виду эти моменты. Насыщенность факта определяется деятельностью людей, их способностью быстро изменять ход исторического процесса. Исследование фактов в этом аспекте помогает глубже раскрыть то или иное историческое событие.

Аксиологический аспект связан с оценкой исторических фактов и событий. Это самый трудны и сложный аспект, так как тут надо объективно, независимо от собственных симпатий и антипатий оценивать исторический факт.

М. Вебер, размышляя над аксиологическими проблемами, предлагал строго научно, без политических пристрастий оценивать все явления. Он исходил из того, что «установление фактов, установление математического или логического положения вещей или внутренней структуры культурного достояния, с одной стороны, а с другой – ответ на вопросы о ценности культуры и её отдельных образований и соответственно ответ на вопрос о том, как следует действовать в рамках культурной общности и политических союзов, - две совершенно разные проблемы»²⁷. Поэтому исследователь должен строго научно излагать факты и только факты. А «там, где человек науки приходит со своими собственными суждениями, уже нет места полному пониманию фактов»²⁸.

Но тут нельзя не согласиться, что любой исследователь имеет свою позицию. И хотя он должен объективно оценивать факты, тем не менее он еще и человек и поэтому он не просто изучает историческую действительность, но и оценивает те или иные исторические факты и события с точки зрения самого себя, со своей позиции.

Истины и заблуждения исторической науки

Россия опять начинает движение по новому пути. Как и раньше, все предстоит пройти заново. Но критически оценивая прошлое, нельзя отрицать все свершенное другими поколениями. В процессе переосмысления было бы опрометчиво отбрасывать все то, что уже исследовано и познано исторической наукой, полагая, что сегодняшнее видение смысла истории есть единственно верное. Иначе вряд ли удастся сохранить естественную преемственность, связь времен, извлечь уроки из истории.

Процесс переосмысления исторических событий и фактов продуктивен лишь в том случае, если он приводит к более глубокому постижению исторической истины, не подгоняет их под заранее заданные схемы либо прошлых, либо современных установок.

До недавнего времени многие историки исходили из этой концепции истории. Сегодня положения этой концепции стали объектом критики, так как не выдержав испытания жизнью рухнули многие политические, экономические устои этого учения.

Некоторые из тех, кто не отрицает полностью эту концепцию, пытаются доказать, что все произошедшее – это не вина, а беда учения. Оно реализовалось на практике не так, как задумывалось. В определенной степени его постигла примерно та же судьба, что идеи христианства, если следовать Н. Бердяеву, который писал: «… Христианское человечество в своей истории сначала изменило христианской истине, а потом, совершив эту измену, оно начало клеймить христианство, нападать на него, утверждая, что христианство не удалось. Но христианство не удалось именно потому, что те, которые возражают против него, от него отступили»²⁹. Здесь можно провести параллели.

Во-первых, в изначальном марксизме нашло отражение извечное стремление людей к социальной справедливости. В тех или иных формах социалистическая идея живет и сегодня. К тому же капитализм едва ли можно считать последней ступенью в развитии человечества.

Хорошо известно, что марксизм много раз подвергался запрету, но ни это подорвало его учение. Сокрушительный удар нанесла догматизация. Зачинатели марксистской традиции подходили к теории как к живому учению, которое, вырастая из объективного анализа самих событий, непрерывно развивается и обогащается в соответствии с новым историческим опытом.

Многие десятилетия марксистские идеи проповедовались и внедрялись в нашей стране так, будто весь мир, вся практика находились в неподвижном состоянии. По существу, на протяжении многих лет теория находилась в застывшем виде. Отсюда неизбежно образовался разрыв между живой действительностью и догмами, которые не отражают новых экономических и социальных проблем и задач.

Во-вторых, сегодня вполне очевидно, что в самой теоретической концепции было заложено много утопических идей. Так, исторический опыт выявил крайнюю неэффективность экономического строя, базирующегося на одной лишь государственной собственности, где все становится «ничейным» и практически исчезают экономические стимулы и личный интерес к высокопроизводительному труду и научно-техническому прогрессу.

Было бы упрощением приписывать марксизму абсолютную приверженность к материальной стороне жизни общества. Если брать главную методологическую направленность и сравнить, например, теорию и метод Макса Вебер или философскую концепцию Н. Бердяева с походом, предложенным К. Марксом, то можно увидеть существенную разницу в теоретических акцентах. Последний более углубленно анализировал объективную сторону исторического процесса, Вебер и Бердяев же делали упор на его субъективных аспектах, всячески подчеркивая, что экономическая жизнь общества имеет духовный базис, духовную основу. Сегодня, по-видимому, речь должна идти не столько о противопоставлении двух подходов, сколько об их дополнении друг друга.

Марксисты полагали, что с революционным преобразованием форм собственности и общественных отношений быстро изменятся общественное и индивидуальное сознание людей. Но историческая практика опровергла предположение жестко однозначной связи между ними. Экономический детерминизм в подходе к человеку обнаружил свою явную ограниченность. Нельзя решить проблему без учета процессов, определяющих жизнедеятельность людей.

Но дело не только в теоретических ошибках. Были провозглашены лозунги демократических свобод, но при неэффективной экономике эти лозунги могли в лучшем случае лишь декламироваться. Реализовать на практике их было невозможно, так как при внутренне не стимулирующей экономике общественная, да и сама экономическая жизнь не могла функционировать без насилия, политического и идеологического принуждения. Это главное обстоятельство объективного характера наряду с многими субъективными причинами привело к антигуманному режиму.

Всё это остро поставило вопрос о научном содержании марксистской концепции и её использовании в исторической науке, о расширении методологической базы исторических исследований. По другому и быть не могло, так как опыт прошлого с его социальными и духовными приобретениями и утратами свидетельствует о том, что при объективном отражении и познании изменяющихся человека и мира историческая наука не может замыкаться в рамках лишь одного какого-либо учения или методологии.

Принимая по внимание естественную ограниченность любой научной теории и методологии, очень важно в исторических исследованиях опираться на весь накопленный арсенал общественной и исторической мысли, использовать различные направления, подходы и методы как общепризнанные, так и не получившие пока широкого распространения. Попытки излишне универсализовать любую, даже в целом верную научную методологию, искусственно подогнать под выявленные его типовые явления конкретного процесса и события во всех регионах и странах мира приводят только к игнорированию существующих особенностей развития народов, к искажению исторической действительности в целом.

Вместе с тем нельзя полностью отказаться от марксизма, выбрать вместе с утопическими идеями, отжившими положениями и научные его приобретения. Вряд ли надо совсем обходить вниманием его позитивного наследия, вобравшего в себя многие научные достижения своего и предшествующего времени. Вообще чем скорее историческая наука выйдет из зоны политических пристрастий, тем шире будут возможности для объективного анализа.

Действительно, историческая наука, видимо, не сможет отказаться от многих методологических положений марксова анализа. Какая-то рациональная часть марксистского наследия, несомненно, будет включаться и дальше в научный оборот, поскольку уже использовалась в качестве основы для различных научных концепций. В арсенале исторической науки останутся материалистическое понимание истории, огромный фактический материал и обобщающие выводы основателей марксистской традиции о природе и структуре капиталистического строя на ранней ступени его развития. Для военной истории не потеряли значения теоретические положения о сущности и происхождении войн, природе насилия, об общих принципах организации вооруженной защиты государства, интерпретация многих конкретных военных событий.

Разумеется, процесс современного развития цивилизации не вписывается в привычные марксистские представления о классическом до- и индустриальном обществе, о его жестком делении на противоположные враждующие классы, о полярном противостоянии труда и капитала, непримиримой конфронтации общественных систем. Вместе с тем. При анализе исторических событий не обойтись без изучения интересов действующих классов, других макро и микросоциальных групп людей как реальных участников исторического действия. Безусловно, история не сводится к классовой борьбе, но невозможно не учитывать и влияние классовых интересов и противоречий на многие события, происходящие в обществе.

Повышенного внимания исследователей требуют духовный мир народа и человека, нравственность и культура личности, выявление индивидуальных особенностей людей, изучение социальной психологии различных общественных групп и движений, оказывающих влияние на развитие общества. А значит остаются актуальными и теоретические разработки И.М. Карамзина, В.О. Ключевского, С.М. Соловьева, Н.А. Бердяева и других русских писателей, философов и историков, обогативших историческое познание. В условиях свободного доступа к их произведениям широкие круги общественности, интересующиеся историей, получили возможность шире и с различных позиций взглянуть на события минувших времен.

Но в критическом переосмыслении нуждаются не только марксистские теоретические представления. Так же следует подходить к взглядам русской религиозно-идеалистической школы, отечественной либерально-демократической традиции в интерпретации истории. Например, не отрицая полностью тезиса Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева и М.П. Погодина о самостоятельной роли самодержавия в русской истории, видимо, нельзя всецело соглашаться с их отношением к народу как слепой силе, которой руководит государство, рассматривать народные массы лишь как пассивный объект истории и тем самым игнорировать, например, положения Томаса Мюнцера, А. Радищева и Н. Чернышевского о революционном характере развития естественноисторического процесса.

В исторической науке нет единого мнения в оценке революционного и реформистского, эволюционного пути развития общества. И, Видимо, никогда не будет, поскольку даже через несколько веков неоднозначно толкуется значение Английской революции и Великой французской революции. Поэтому необходимо учитывать все доводы «за» и «против», нельзя вставать лишь на одну точку зрения в трактовке движущих сил общественного развития.

С одной стороны, исторически не оправдан безальтернативный подход, культ неизбежности революционного, насильственного ниспровержения капиталистического строя, обязательности установления диктатуры пролетариата. Эти установки, отражая в основном ситуацию и условия XIX столетия и начала XX века, выглядят сегодня иначе, если учитывать последующую трансформацию и возможности капитализма в условиях научно-технического прогресса, его адаптацию к изменившимся социально-экономическим реалиям.

С другой стороны, реальный ход истории, опыт буржуазно-демократических революций не позволяет согласиться с односторонним взглядом современных последователей А. Токвиля и И.Тэна, подчеркивающих только разрушительный характер революций, полностью отрицавших их позитивную, созидательную роль в развитии общества. Революция в отличие от заговора не может свершиться, если она не вызвана объективными причинами, глубокими общественными потребностями, в том числе социально-психологическими.

Понятно, что эволюционный, реформистский путь предпочтительнее, так как не сопровождается открытым насилием, многочисленными жертвами, трагедией целых поколений. Но порою динамика объективных процессов, быстрота вызревания новых потребностей развития общества, обострение противоречий внутри накапливают такой заряд, когда эволюционный путь неизбежно прерывается и происходит социальный взрыв. Создаются условия не только для разрушительных, но и для созидательных прогрессивных преобразований. А вот нейтрализация негативных и степень реализаций позитивных сторон во многом зависят от участников революционного процесса. Искусственная же консервация потребностей общества, неоправданное замедление его развития оказываются пагубными для прогресса и приводили в конечном счете к более тяжелым жертвам и разрушительным последствиям.

Обратимся к опыту России. Многочисленные труды историков убедительно показали объективную обусловленность революционного взрыва в России. Без него практически уже было невозможно разрешить накопившиеся в обществе острые противоречия, вывести его из глубочайшего кризиса. Февральская революция привела к смене власти, но не решила ни одной из назревших социальных задач, не вывела страну из пучины первой мировой войны, явившейся одним из ускорителей революции. Независимо от стремлений тех или иных политических партий, объективно, с точки зрения национальных интересов страны, жизненных потребностей народа главная общественная цель состояла в том, чтобы вырвать Россию из вековой отсталости и вывести её на путь прогрессивных экономических и социальных преобразований. В.И. Ленин и его сторонники полагали, что достигнуть этой цели можно только на путях социализма. Кадеты, эсеры, другие партии видели иные пути. Непримиримость той и другой стороны привели к гражданской войне, террору, и ко всем последующим бедствиям.

По вполне понятным причинам в фокусе теоретических и политических споров находится Октябрьская революция. Все чаще её называют не иначе, как исторической ошибкой. Хотелось бы заметить, что исторические процессы зависят не только от субъективного желания, действия людей, политических партий. Существует объективная логика истории, диктующая правила поведения противоборствующим сторонам.

Кризисные явления в нашей исторической науке в немалой степени обусловлены тем, что не было действительно объективного анализа истории революции. В частности, на протяжении более 70 лет Октябрь освещался лишь с точки зрения правоты большевиков. Однако теперь у нас быстро произошел переход от одной крайности к другой. Появилось немало односторонних публикаций, в которых совсем отрицается стремление советской власти избежать гражданской войны, замалчиваются вооруженные восстания и мятежи эсеров, террор и жестокость белого движения.

На этот счет имеется много противоположных свидетельств. Так «непредвзятый» свидетель и участник событий Локкарт в 30-е годы признавал, что сразу после октябрьского переворота «петербургская жизнь носила своеобразный характер. Той железной дисциплины, с которой правят ныне большевики, не было тогда и в помине. Террора ещё не существовало, нельзя даже сказать, что население боялось большевиков. Газеты большевистских противников ещё выходили, а политика советов подвергалась в них жесточайшим нападкам. Их последующая жестокость явилась следствием обостренной гражданской войны. Нынешней политикой мы содействовали усилению террора и увеличению кровопролития»³⁰. Локкарт – английский представитель в Москве в те годы.

В международном аспекте Октябрьская революция оказала существенное влияние на процесс социальной трансформации капиталистического общества, способствовала новому подъему национально-освободительного движения.

Нельзя закрывать глаза на тот исторический факт, что советское государство вынуждено было почти постоянно жить в условиях военной угрозы и вызванного его экономического перенапряжения. Это потребовало форсированной индустриализации, огромных затрат на создание современного военно-промышленного комплекса. Перенапряженное экономическое состояние страны и вытекающие из него последствия усугублялись крупными просчетами советского государства на международной арене. Политика глобального противостояния, втягивание в непосильную гонку вооружений, растрата огромных средств для поддержки по идеологическим соображениям ряда нежизнеспособных режимов в странах третьего мира вели общество по пути неразумного расходования всех жизненных сил страны.

Таким образом, принцип историзма требует, чтобы ни одно явление в развитии общества не идеализировалось, но вместе с тем и не отрицалось. Они должны изучаться.

Если реальная история как объективная действительность есть процесс развития природы и общества, то историческую науку можно представить как комплекс общественных наук, изучающих прошлое человечества во всем его многообразии. В соответствии с этим к ней примыкают определенные отрасли гуманитарного знания.

Что касается военной истории, то она рассматривается как составная часть всей системы военных знаний. Но поскольку военная история тесно связана с исторической наукой в целом общим объектом исследований и имеет сходные с ней методы анализа и отображения действительности, одновременно она представляет собой одну из составных частей всего комплекса исторических дисциплин.

Вместе с тем недопустим искусственный отрыв военной истории и других разделов военного дела от военной науки в целом. Выводы науки не смогут строиться лишь на анализе современного состояния дел. Путь к познанию логики и законов развития науки лежит через изучение её истории, изменение предмета её исследования, так как настоящее и будущее науки есть закономерное продолжение её предшествующего исторического развития.

Главная задача любой науки – познание объективных закономерностей исследуемых явлений, а это возможно лишь при рассмотрении их в диалектическом развитии. Если различные состояния тех или иных явлений в прошлом, настоящем и будущем исследуются изолированно друг от друга, то появляется возможность только сравнивать, что было, что есть и будет, но без ответа остается главный вопрос – как из одного явления возникает другое. Да и сама историческая работа не может производиться вне потребностей настоящего и будущего. «История становится наукой лишь постольку, поскольку ей удается объяснять изображенные ею процессы с точки зрения социологии»³¹

Исходя из всего вышесказанного, можно определить предмет военно-исторической науки. Им является изучение войн и военной деятельности государств в единстве их экономических, социально-политических и военных сторон. Необходимость познания этих объективных явлений, их закономерности и определяет содержание и структуру военно-исторической науки, которые должны отражать современные знания.

Современная система военно-теоретических знаний связана с изучением природы войн и армии как сложного социально-политического общественного явления, представляющего собой не только столкновение вооруженных сил, но и борьбу народов, государств. Собственно в ней выделяют три группы объективных процессов и явлений со свойственными им закономерностями.

Во-первых, социально политическая сущность войны, проблемы её предотвращения, которые изучаются общими учениями о войне и армии.

Во-вторых, вооруженная борьба, которая является предметом военной науки, а также сопредельных специальных отраслей ряда наук.

В-третьих, это экономические, идеологические и другие невоенные средства и формы борьбы с противником во время войны, которые всегда изучались различными науками в соответствии со свойственной им проблематикой.

Общепризнанным методологическим требованием к исторической науке являются её справедливость и объективность. Объективность и правдивость исторических исследований больше всего страдали от их подчинения субъективным интересам той или иной политики и идеологии, когда оправдывалось и выдавалось за успех все, что было в нашей истории, в том числе и явные провалы в экономике и политике.

Но в то же время существует и другая крайность когда, справедливо ведя борьбу против прежних искажений, некоторые ученые перечеркивают всю прежнюю историю часто предвзято пишут о важнейших событиях прошлого.

Однако даже при самом критическом настрое и подходе к прошлому нельзя забывать, что за всем этим стоят судьбы многих людей. Процесс проведения беспощадной критики и низвержения всего прошлого не может без конца продолжаться. Рано или поздно придется начинать созидание, которое невозможно без определенного исторического фундамента.

Заключение

Подводя итог вышеизложенному можно сказать, что были рассмотрены разные концепции философии истории. Стало вино, что одни философы и историки главное внимание уделяют проблемам онтологии, а другие гносеологии и эти подходы к осмыслению исторического процесса нельзя отрывать друг от руга, так как процесс познания исторических и социальных феноменов невозможен без выяснения объективной истины, без установления истинности тех или иных фактов, без анализа тех или иных событий. Проблемы онтологии и гносеологии философия истории рассматривает в единстве, во взаимной связи.

Философия истории исходит из того, что история имеет свои собственные законы функционирования, что она непрерывно развивается, изменяется, имеет определенный характер, что прошлое и настоящее неразрывно связаны, что человек выступает связующим звеном всех исторических этапов.

История никогда и нигде не развивается по идеальным, наперед заданным планам и схемам. Они создаются после. К тому же историю желают люди, руководствуясь своими человеческими интересами, страстями, симпатиями и антипатиями. Кем бы ни был объект человеческой истории, он всегда сам выбирает пределы, за которые возможность выбора не выходит, но внутри которых эта возможность для свободы творческой воли человека не ограничена. А пределы эти определяются законами, действующими на данном отрезке исторических координат.

Стало быть, и сознательный выбор есть не более чем осмысление людьми решения, в результате которого реализуется одно из множеств возможных направлений развития событий. Этот выбор становится и остается при этом не столько «осознанной необходимостью» сколько «осознанной возможностью».

История представляет собой сложный процесс, где воедино связаны географические, материальные, духовные и другие факторы. История для людей является воспоминанием, в котором корни их жизни.

Историческое воззрение создает ту сферу, в которой пробуждается понимание природы человеком. В зависимости от того, как человек мыслит историю, устанавливаются границы людских возможностей, открывается содержание вещей. Исторически познание является не безразличным содержанием, а моментом жизни.

Можно по-разному относиться к прошлому, но в любом случае исторические данные воспринимаются как нечто не историческое, а непосредственно присутствующее в жизни любого человека.

Почему вообще существует история? Именно потому, что человек конечен, незавершен и не может быть завершен, он должен в своем преобразовании во времени познать вечное. Незавершенность человека и его историчность – одно и то же. Из-за того, что в истории постоянно действует незавершенность все должно беспрерывно меняться. История сама по себе не может быть завершена. История – это одновременно происходящее и его самосознание, история и знание истории. Такая история как бы со всех сторон граничит с бездной. Если она окажется низвергнутой в нее, она перестанет быть историей.

Вообще конечно кроме изложенных существуют и другие немаловажные проблем в философии истории, в историческом познании, в самой истории. Сама жизнь подсказывает, что разработка этих проблем и исследований в области философии истории являются неотложным делом и что эти проблемы должны получить свое развитие в новых исследованиях философов и историков.

1 Бердяев Н.А. «Смысл истории». Москва, 1990, с.4.

2 Гегель Г.В.Ф. «Философия права», Москва, 1990 с.370

3 Гегель Г.В.Ф. «Лекции по философии истории», СПб., 1993 с.58

4 Гегель Г.В.Ф. «Лекции по философии истории», СПб., 1993 с.63

5 Гегель Г.В.Ф. «Лекции по философии истории», СПб., 1993 с.71

6 Гегель Г.В.Ф. «Лекции по философии истории», СПб., 1993 с.72

7 Гегель Г.В.Ф. «Лекции по философии истории», СПб., 1993 с.119-120.

8 Бернгейм Э. «Философия истории, её история и задачи», Москва, 1909 с.7

9 Бернгейм Э. «Философия истории, её история и задачи», Москва, 1909 с.93

10 Зиммель Г. «Проблемы философии истории», Москва, 1898 с.16

11 Барт П. «Философия истории как социология», СПб., 1902 с.10

12 Кареев Н. «Основные вопросы философии истории», Москва, 1883 с.242

13 Раппопорт Х. «Философия истории в её главнейших течениях», СПб., 1898 с.11

14 Раппопорт Х. «Философия истории в её главнейших течениях», СПб., 1898 с.26

15 Раппопорт Х. «Философия истории в её главнейших течениях», СПб., 1898 с.70

16 Раппопорт Х. «Философия истории в её главнейших течениях», СПб., 1898 с.79-80

17 Хвостов В.М. «Теория исторического процесса», Москва, 1919 с.6

18 Красавин Л.П. «Философия истории», СПб., 1993 с.15

19 Арон Р. «Критическая философия истории», Р., 1969 с.15

20 Арон Р. «Уроки истории», Р. 1989 с.149

21 Барт М.А. «Категории и методы исторической науки», Москва, 1984 с.23

22 Вебер М. «Избранные произведения», Москва, 1990 с.602

23 Сорокин П. «Система социологии» т.1 «Социология аналитики», Петроград, 1920 с.2

24 Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2-е издание, т.3 с.18

25 Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2-е издание, т.13 с.7

26 Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2-е издание, т.12 с.736

27 Вебер М. «Избранные произведения», Москва, 1990 с.722

28 Вебер М. «Избранные произведения», Москва, 1990 с.723

29 Бердяев Н. А. «Смысл истории», Москва, 1990 с.157

30 Локкарт Р. «Буря над Россией», Рига, 1932 с.227

31 Плеханов Г.В. «Избр. Философские произведения», Москва, 1957, т.3 с.515