Общая характеристика институционализма (работа 1)

Реферат на тему:

“Общая характеристика институционализма”

г. Новосибирск

1999г.

Содержание

Введение 3

1. Сущность институционализма 4

2. Основные течения институциональной теории 9

2.1. Социально-психологический институционализм 9

2.2. Социально-пра­вовой институционализм 15

2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм 16

Заключение 18

Введение

Термин “институционализм” происходит от слова “институт” или “институция”, под которым понимается определенный обычай, порядок, принятый в обществе, а также закрепление обычаев в виде закона или учреждения. Идеологи институционализма относили к институтам как надстроечные, так и экономические явления: государство, семью, частную собственность, корпорации, систему денежного обращения и др. Расплывчатое понятие “институт” тем не менее носило уже отмеченную идейную нагрузку: оно означало стремление к расширению предмета экономической науки, включение в анализ неэкономических явлений и учреждений.

Институционализм зародился в США на рубеже XIX и XX вв. Три крупных экономиста стоят у его истоков: Торстейн Веблен, Джон Коммонс и Уэсли Клэр Митчелл. Рассмотрение этого течения в целом показывает, как на фоне развертывания кризиса “институционализм” как специфическое течение буржуазной политической экономии и в наши дни насчитывает немало сторонников. Вопрос об особенностях институционализма представляет тем больший интерес, что после второй мировой войны это течение стало одним из ведущих в современной буржуазной политической экономии. Оно представлено такими буржуазными теоретиками, как Дж. Гэлбрейт, Л. Грачи, В. Гордон, Г. Мюрдаль, Р. Хейлбронер и др.

1. Сущность институционализма

В начале XX в. ученые-экономисты США, активизировав анализ усилившихся монополистических тенденций в экономике и со­действуя “антитрестовской” политике собственной страны, обрели статус лидеров концепций социального контроля над экономикой, осуществляемого разнообразными методами. Их теории положили начало новому направлению экономической мысли, которое ныне принято называть социально-институциональным или просто институционализмом.

Институционализм — это в определенном смысле альтернатива неоклассическому направлению экономической теории. Если неоклассики исходят из смитианского тезиса о совершенстве рыноч­ного хозяйственного механизма и саморегулируемости экономики и придерживаются “чистой экономической науки”, то институционалисты движущей силой экономики наряду с материальными факторами считают также духовные, моральные, правовые и другие факторы, рассматриваемые в историческом контексте. Другими словами, институционализм в качестве предмета своего анализа выдвигает как экономические, так и неэкономические проблемы социально-экономического развития. При этом объекты исследования, инсти­туты, не подразделяются на первичные или вторичные и не противо­поставляются друг другу.

Коренная черта институционализма состоит в том, что он пе­реворачивает вверх дном реальные зависимости общественной жизни, изображая в качестве решающего момента неэкономиче­ские явления и факторы. Предметом своих изысканий институционализм объявляет различного рода надстроечные явления — морально-этические, правовые, организационные и т.п. — и их влияние на экономические отношения. Таким образом, неоснов­ные, вторичные и третичные зависимости изображаются в каче­стве определяющих и основных. Построенные на таком идеали­стическом подходе институциональные теории фактически отри­цают решающую роль экономических отношений людей в системе общественных отношений.

Вместе с тем антимонополистическая социальная позиция ин­ституционализма подчас наталкивает его теоретиков на реалисти­ческий подход к характеристике движущих сил социально-эконо­мических процессов. Так, Т. Веблен, трактуя социально-экономи­ческие институты общества как своего рода обычаи, поднимается тем не менее до понимания их обусловленности экономическими процессами. О социально-экономических институтах он писал: “Такими институтами являются привычные способы осуществле­ния процесса общественной жизни в ее связи с материальным окружением, в котором живет общество”. И далее: “И можно ска­зать, что силы, воздействующие на реорганизацию социальных институтов, являются в конечном счете почти всецело экономиче­скими по своей природе”¹.

Институционализм не имеет сколько-нибудь единой экономической теории. И особое течение буржуазной политической экономии его представителей объединяет методоло­гия. Все они растворяют общественно порожденные отношения людей в институциях и подменяют тем самым собственно политическую экономию вульгарной буржуазной социологией, опираются на метод “социальной психологии” и плоский эволю­ционизм, не признающий революционных форм общественного развития. Такой подход к трактовке движущих сил социально экономических явлений приводил к подмене политической эконо­мии социологией. “...Веблен,— писал Жамс,— интересовался больше социологией, чем действительной экономической наукой. Его увлекала социология, окрашенная морализмом, и этика, к ко­торой он присоединял всевозможные религиозные или традицион­ные элементы. Веблен никогда не стремился к объяснению. Он с горечью судил и осуждал”².

Появление институционализма вызвано идеологическими и практическими потребностями немонополистической буржуазии. Опасность раскрытия внутренних законов развития капитализма и потребность этой части буржуазии в идеологическом обоснова­нии ее интересов и практических рекомендациях экономической науки возрастали параллельно, по мере развития капиталистиче­ского обобществления производства, его монополизации и огосу­дарствления.

Это обстоятельство и объясняет отношение институционализма как к предшествующим ему, так и к следующим за ним тече­ниям буржуазной политической экономии. С одной стороны, институционализм выступает как своего рода наследник историче­ской школы буржуазной политической экономии, перенявший у нее описательный метод, вульгарный эволюционизм, отрицание абстрактного метода, общих законов развития экономики различ­ных стран. С другой стороны, институционализм выступает как противник абстрактной, “чистой” теории, типичной для концеп­ций предельной полезности и предельной производительности. Обвиняя их в оторванности от практики, в чрезмерном теорети­зировании, институционалисты заявляли, что наука должна только описывать и регистрировать явления, не претендуя на их теоретическую разработку. Вместе с тем они переняли у маржинализма вульгарный психологический метод, приспособив его к новым условиям идеологической борьбы. Если маржинализм подчеркивал определяющую роль психологии хозяйствующих ин­дивидов, то институционализм делает упор на групповую психо­логию. Подход к экономическим процессам с точки зрения ре­шающей роли “социальной психологии” позволял дать описание некоторых новых социальных аспектов экономической жизни эпохи империализма, что исключалось с позиции методологии маржинализма.

В области методологии институционализм, по мнению многих исследователей, имеет много общего с исторической школой Германии. Например, В. Леонтьев пишет, что выдающиеся представители американской экономической мысли, имея в виду Т. Веблена и У. К. Митчелла, “в своей критике количественных аналитических методов в экономической науке продолжили общую линию немецкой исторической школы. Частично это можно объяснить тем обстоятельством, что на рубеже веков влияние немецкой школы в США было столь же велико, а возможно, и более значительно, чем влияние английской”³.

Следует, однако, отметить, что историзм и учет факторов соци­альной среды для обоснования путей экономического роста хотя и символизируют схожесть методологических принципов институционализма и исторической школы Германии, но отнюдь не означают пол­ной и безоговорочной преемственности традиций последней. И при­чин здесь несколько. Во-первых, находясь под теоретическим вли­янием А. Смита, немецкие авторы второй половины XIX в. всецело поддерживали юнкерские круги Пруссии в их борьбе за утверждение в Германии свободы торговли и других принципов экономического либерализма, включая необходимость неограниченной сво­бодной конкуренции предпринимателей. Во-вторых, историзм в исследованиях немецкой школы проявлялся преимущественно в утверждении естественного характера рыночных экономических отношений и поддержке положения об автоматическом установле­нии равновесия в экономике на всем протяжении развития челове­ческого общества. И, в-третьих, в трудах авторов исторической школы Германии не допускались даже какие-либо намеки на воз­можность реформирования экономической жизни общества на принципах, ограничивающих “свободное предпринимательство”.

Институционализм, таким образом, являет собой качественно новое направление экономической мысли. Он вобрал в себя лучшие теоретико-методологические достижения предшествовавших школ экономической теории, и прежде всего основанные на математике и математическом аппарате маржинальные принципы экономичес­кого анализа неоклассиков (в части выявления тенденций в разви­тии экономики и изменений конъюнктуры рынка), а также методо­логический инструментарий исторической школы Германии (для исследования проблем “социальной психологии” общества).

Во многом похожее суждение высказывает М. Блауг, по мнению которого, “пытаясь определить суть “институционализма”, мы об­наруживаем три черты, относящиеся к области методологии:

1) неудовлетворенность высоким уровнем абстракции, прису­щим неоклассике, и в особенности статическим характером орто­доксальной теории цен;

2) стремление к интеграции экономической теории с другими общественными науками, или “вера в преимущества междисцип­линарного подхода”;

3) недовольство недостаточной эмпиричностью классической и неоклассической теорий, призыв к детальным количественным ис­следованиям”⁴.

По некоторым оценкам, отсчет времени возникновения инсти­туционального направления экономической мысли следует начи­нать с даты опубликования монографии Т. Веблена “Теория празд­ного класса”, т.е. с 1899 г. Однако, учитывая появившиеся позднее не менее значимые публикации Дж. Коммонса и У. Митчелла, обо­значившие зарождение как бы новых течений в рамках институци­онализма, период четкого формирования идей и концепций этого направления экономической теории в единое целое приходится все же на 20-30-е гг. XX в.

Труды названных американских ученых и их последователей объединяет антимонопольная направленность, идея учета влияния на экономический рост всей совокупности общественных отношений и необходимости государственного вмешательства в экономику. При­чем в последней части можно упомянуть требование усилить “кон­троль общества над бизнесом”, вынесенное Дж. Б. Кларком даже в заголовок своей одноименной книги, изданной в 1926 г. Как писал Ф. Хайек, “если монополии в каких-то сферах неизбежны, то луч­шим является решение, которое до недавнего времени предпочита­ли американцы, контроль сильного правительства над частными монополиями. Последовательное проведение в жизнь этой концепции обещает гораздо более позитивные результаты, чем непосред­ственное государственное управление”⁵.

Представители раннего институциопализма (Г. Веблен, У. Га­мильтон, Д. Коммонс, У. Митчелл) подменяют анализ экономи­ческих законов капитализма описанием и систематизацией раз­личных социальных явлений и процессов, именуемых ими инсти­туциями. Категория институции весьма неопределенна. Под институциями понимаются либо различного рода социальные яв­ления как базисного, так и надстроечного характера (налоги и семья, государство и профсоюзы, конкуренция и монополии, ча­стная собственность и финансовая система и т.п.), либо лежащие в их основе, как полагают институционалисты, различного рода психологические, правовые, этические и другие явления (обычаи, инстинкты, привычки и т.д.). Институты,— писал У. Гамильтон, автор термина “институционализм”,— это словесный символ для лучшего описания группы общественных обычаев. Они означают преобладающий и постоянный способ мышления или действия, который стал привычкой для группы или обычаем для народа. Виднейший представитель раннего институционализма Т. Веблен писал, что “институты — ...привычный образ мысли, руковод­ствуясь которым живут люди...”⁶.

Институции подчас рассматриваются как своеобразный метод анализа или прием описания явлений капиталистической эконо­мики. Французский историк политической экономии Э. Жамс дал следующую характеристику институции: “Это сформировав­шиеся и освещенные юридическим авторитетом обычаи. Все ин­ституты своими корнями имеют известные черты коллективной психологии”⁷.

Следовательно, институции — это юридически оформившиеся обычаи, имеющие в своей основе психологию различных профессиональных или социальных групп. Общественные обычаи, по ут­верждению институционалистов, регулируют хозяйственную деятельность людей. В действительности же нравы и обычаи, хотя и оказывают некоторое влияние на форму экономических отношений, ни в коей мере не определяют их сущность, а сами в конечном счете определяются характером господствующих об­щественно-производственных отношений.

2. Основные течения институциональной теории

В обозначившихся трех течениях институционализма Т. Веблен возглавляет социально-психологический (технократический) вариант институциональных исследований, Дж. Коммонс — социально-пра­вовой (юридический), У. Митчелл — конъюнктурно-статистический (эмпирико-прогностический).

2.1. Социально-психологический институционализм

Торстейн Веблен (1857—1929) — автор значительного числа крупных трудов в области экономики и социологии, в которых он исходил из теории эволюции природы Ч. Дарвина, принципа взаимосвязи и взаимообусловленности всех общественных отношений, в том числе экономических и социально-психологических. Его теоретическое наследие получило наибольшую популярность и применение для ряда последующих творческих изысканий в русле социально-институци­онального направления экономической мысли во всех трех его те­чениях.

По определению Т. Веблена, “институты — это результаты про­цессов, происходивших в прошлом, они приспособлены к обстоя­тельствам прошлого и, следовательно, не находятся в полном со­гласии с требованиями настоящего времени”⁸. Отсюда, по его мыс­ли, необходимость их обновления в соответствии с законами эволюции к “требованиям настоящего времени”, т.е., привычными способами мышления и общепринятым поведением.

Лидер институционализма Т. Веблен, ученик Д. Б. Кларка. Концепцию его Т. Веблен подверг со временем обстоятельной критике. В центре его теоретических построений, испытавших на себе влияние концепций буржуазных философов и социологов Д. Дьюи, Ж. Леба и др., находится категория институции, опре­деляемая им как господствующие “обычаи мышления”, имеющие биологическую основу. “Институты,— писал Т. Веблен,— это, по сути дела, распространенный образ мысли о том, что касается от­дельных отношений между обществом и личностью и отдельных выполняемых ими функций; и система жизни общества, кото­рая может с психологической стороны быть охарактеризована в общих чертах как превалирующая духовная позиция или рас­пространенное представление об образе жизни в обществе”⁹.

Американский психолог В. Джеймс, автор “Принципов психологии” (1891 г.), придер­живающийся этой позиции, оказал на Т. Веблена значительное влияние, по выражению Д. Коммонса, теория Т. Веблена яв­ляется замечательным применением Дарвина к сфере эконо­мики. Движущей силой социально-экономических процессов Т. Беблен объявляет иррациональную психологию борющихся между собой социальных групп.

“Эволюция общественного устройства явилась процессом есте­ственного отбора социальных институтов”,— писал Т. Веблен. Развивая это положение, он отмечал: “Силы, под действием ко­торых происходит формирование социального устройства и раз­витие человеческого общества в конечном счете, безусловно, сводятся к взаимодействию живого организма с окружающей средой...”¹⁰. К чести Т. Веблена нужно сказать, что он под окру­жающей средой понимает не только природную, но и обществен­ную среду, а также самого человека с его более или менее опре­деленным духовным и физическим складом. Тем не менее склон­ность Т. Веблена к позициям социального дарвинизма налицо.

Классики марксизма-ленинизма раскрыли несостоятельность и бессодержательность отождествления биологических и общест­венных закономерностей. Критикуя буржуазных социологов, стре­мившихся подвести всю историю человечества “под единствен­ный великий естественный закон” борьбы за существование, К. Маркс писал в письме к Л. Кугельману (27 июня 1870 г.): “. . .это очень убедительный метод — убедительный для напыщен­ного, псевдонаучного, высокопарного невежества и лености мысли”¹¹. Антинаучный характер подхода к социальным процес­сам с позиции определяющей роли биологических законов в об­щественном” развитии подчеркивал и В. И. Ленин. “...Перенесе­ние биологических понятий вообще в область общественных наук есть фраза”¹²,— писал он.

И хотя Т. Веблен выступал с острой критикой наиболее одиоз­ных проявлений экономических противоречий эпохи империа­лизма, биологическая трактовка социальных институтов не по­зволяла раскрыть их действительные причины.

Институциональный подход к экономическим явлениям при всех его пороках означал крупный шаг вперед по сравнению с методом психологизированной робинзонады австрийской школы. Он наталкивал на понимание социального характера этих явле­ний. В руках идеологов немонополистической буржуазии он по­служил средством анализа монополистического господства. За­дачу экономической науки Т. Веблен видел в изучении “обычаев и игры интересов”, в рассмотрении конфликтов интересов, возни­кающих между “человеческими коллективами”, прежде всего между “индустрией” и “бизнесом”.

Эти две социальные сферы и соответственно две социальные группы буржуазного общества от­ражают и концепции Т. Веблена распадение буржуазии на немонополистическую н монополистическую с переходом к импе­риализму. Различие между ними Т. Веблен проводит по линии “привычных жизненных условий”, в которых функционируют эти группы. Одна из них функционирует в сфере производства (“индустрия”) и объединяет рабочих, инженеров, управляющих, мелких и средних предпринимателей. Цель, к которой она стре­мится, состоит н повышении эффективности производства, обес­печении изобилия материальных благ в обществе. Этому идеали­зированному изображению немонополистического сектора Т. Веблен противопоставляет мир “бизнеса”. К нему он фактически относит финансовый монополистический капитал. Бизнес, пояс­няет Т. Веблен, непосредственно не участвует в материальном производстве. Его цель — нажива, получение наибольшей при­были. Это паразитический нарост на теле общества. “Отношение праздного (т. е. имущего непроизводительного) класса к эконо­мическому процессу является денежным отношением — отноше­нием стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности”,— пишет Т. Веблен о магнатах капитала. “Их функ­ция,— поясняет он,— является по своему характеру паразитиче­ской, а их интерес заключается...”¹³ в безудержном и хищниче­ском обогащении.

Между индустрией и бизнесом складывается антагонистиче­ское противоречие, которому Т. Веблен отводит роль главного социального противоречия капиталистического общества. Бизнес, господствуя над индустрией, в целях обеспечения высоких при­былей сдерживает развитие производства, придает ему уродливое направление, не выполняет никаких общественно полезных функ­ций. “Праздный класс,— писал Т. Веблен о монополистиче­ской буржуазии,— неизбежно и последовательно тормозит про­цесс приспособления к окружающей среде, который называется продвижением общества или социальным развитием”¹⁴. По этой причине, как отмечал Т. Веблен, господство бизнеса должно быть устранено и его место должна занять технократическая система, где решающие позиции будут принадлежать техникам и управ­ляющим.

Такой подход позволяет Т. Веблену строить свою программу реформирования буржуазного общества под флагом устранения господства бизнеса (с его рутиной и консерватизмом) над инду­стрией. Технократическая утопия Т. Веблена в полном соответ­ствии с его общей концепцией отводит решающую роль в буду­щем преобразовании общества технической интеллигенции, а не рабочему классу.

Отсюда видно, что Т. Веблен описывает ряд важнейших осо­бенностей эпохи империализма, хотя и не дает им научного объ­яснения. Он фиксирует факт господства монополистического ка­питала над всем обществом, его паразитический и антинародный характер, порождаемую капиталистическими монополиями тен­денцию к торможению производительных сил вследствие подчи­нения производства целям наживы и установления системы моно­польных цен. Он подчеркивает неизбежность устранения господ­ства монополистического капитала.

Вместе с тем буржуазная ограниченность Т. Веблена поме­шала ему раскрыть подлинную картину изменений, порождаемых переходом к монополистическому капитализму. Описание проти­воречий между монополистической и немонополистической бур­жуазией заслонило от Т. Веблена главное классовое противоречие буржуазного общества между рабочим классом и буржуазией, эксплуататорскую сущность капитализма. Т. Веблен не видит того решающего факта, что “бизнес”, господство финансового ка­питала есть закономерный результат развития домонополистиче­ского капитализма. И следовательно, устранение “бизнеса” в рам­ках капитализма невозможно. Непонимание действительного классового антагонизма буржуазного общества приводит Т. Ве­блена к утопической технократической теории. Вместе с тем даже такой подход позволяет ему описать целый ряд противоречий ка­питалистической экономики, что составляет основу реформист­ских устремлений Т. Веблена. Социальная позиция Т. Веблена наталкивает его на обличение ряда наиболее одиозных черт импе­риализма, на подчеркивание паразитического, социально опасного характера “бизнеса”, его исторической бесперспективности. Он писал: “Обычаи мира бизнеса сложились под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма. Это обычаи собственничества... Однако современной экономиче­ской ситуации эти финансовые институты никак не соответ­ствуют...”¹⁵.

Т. Веблен явился выразителем интересов средней немонополи­стической буржуазии. Именно этим объясняется его оппозицион­ное отношение к монополиям и крупному капиталу, подчеркива­ние им острых, хотя и лежащих на поверхности противоречий капитализма эпохи перехода к империализму.

За образ своих мыслей многими идеологами того времени он воспринимался как американский Маркс. И причиной тому было не только и не столько то, что Т. Веблен — в прошлом студент самого Дж. Б. Кларка —стал противником экономической теории своего учителя, придерживавшегося “чистой экономической науки”, сколько острая критическая оценка последствий того, к чему привели национальные экономики различных стран проповедники абсолюти­зации смитианских идей экономического либерализма, саморегу­лируемости и бескризисности народного хозяйства, “естественно­го” совпадения в условиях свободного предпринимательства личных интересов “экономического человека” с общественными. Вот по­чему в своих рассуждениях о “теологии” и “апологии” он “решитель­но возражал против центрального тезиса неоклассической теории бла­госостояния, согласно которому совершенная конкуренция при неко­торых ограничениях ведет к оптимальным результатам”, и почему эволюционная наука для него — это “исследование происхождения и развития экономических институтов и взгляд на экономическую сис­тему как на “кумулятивный процесс”, а не “самоуравновешивающийся механизм”¹⁶.

Особое видение проблем социально-экономического развития общества Т. Веблен подчеркивал даже в названиях изданных им работ, в числе которых упомянутая выше “Теория праздного класса” (1899), “Инстинкт мастерства” (1914), “Инженеры и система цен” (1921), “Собственность отсутствующего” (1923) и др.

Свою убежденность в эволюционном преобразовании общества Т. Веблен основывал на своеобразном преломлении теории эволю­ции природы Ч. Дарвина. Отталкиваясь от ее постулатов, он, в частности, пытался аргументировать положение об актуальности в человеческом обществе “борьбы за существование”. При этом им используется историческая оценка развития “институтов” общества, в которой отрицаются марксистские положения о “классовой эксплуатации” и “исторической миссии” рабочего класса. Исходя из того, что человек в своей деятельности (в том числе и хозяйственной) руководствуется подсознательными ин­стинктами, отражающими его биологическую природу, Т. Веблен сделал попытку “объяснить” социально-экономические явления современного ему капитализма биологическими причинами. В основе экономической деятельности людей лежат, по Т. Веблену, три движущие силы: родительское чувство, инстинкт мате­ринства и любознательность, искажаемые и уродуемые отноше­ниями частной собственности. В конце XIX в. новым словом буржуазной психологии была трактовка инстинкта как наиболее важного элемента человеческого поведения.

В теории “праздного класса”, судя по содержанию одноимен­ной книги Т. Веблена, отношение этого “имущего непроизводствен­ного” класса к экономическому процессу характеризуется как отно­шение “стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не по­лезности”. Этот класс, по Веблену, предпочитает “обычаи мира биз­неса”, сложившиеся “под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма”. В частности, для предста­вителей именно этого класса могут, очевидно, существовать особые цены на товары, символизирующие показатель их “престижности”, а не истинное проявление закона спроса, что ныне принято назы­вать “эффектом Веблена”. Последний характеризует ситуацию, при которой снижение цены на товар воспринимается покупателем как ухудшение его качества или утрата его “актуальности” либо “престижности” среди населения и тогда этот товар перестает пользоваться покупательским спросом, а в обратной ситуации, напротив объем покупок с ростом цены может возрасти. Поэтому “финансовые слои, — заключает Т. Веблен, — имеют известную заинтересованность в приспособлении финансовых институтов... Отсюда более или менее последовательное стремление праздного класса направлять развитие институтов по тому пути, который бы отвечал денежным целям, формирующим экономическую жизнь праздного класса”¹⁷.

Итак, эволюция общественной структуры — это, говоря словам Т. Веблена, “процесс естественного отбора институтов” в “борьбе за существование”¹⁸.

Немарксистская позиция Т. Веблена наиболее очевидна в его концепции реформ. Так, критикуя “паразитический” образ жизни занятых только финансовой деятельностью рантье — владельцев особой (абсентеистской) формы частной собственности, а также осуждая подчинение сферы “индустрии” миром “бизнеса”, стремяще­гося в лице финансистов и крупных предпринимателей лишь “к возможно большей прибыли”, он ратовал не за революционное устра­нение “классового антагонизма” и победу “диктатуры пролетари­ата”, а за дальнейшую эволюцию общества, сопровождаемую реформированием¹⁹.

Сценарий реформ Т. Веблена состоит в неуклонном ускорении научно-технического прогресса и возрастании роли инженерно-технической интеллигенции. По его убеждению, интеллигенция, рабочие, техники и другие участники производства представляют сферу “индустрии” и преследуют цель оптимизации и повышения эффективности процесса производства. Они предопределяют растущую зависимость “бизнеса” от “индустриальной системы”, неотвратимость “паралича старого порядка” и перехода власти к представителям инженерно-технической интеллигенции.

В результате реформ Т. Веблен предвидел установление “нового порядка”, при котором руководство промышленным производством страны будет передано специальному “совету техников”, и “индустриальная система” перестанет служить интересам “абсентеистских собственников” (монополистов), поскольку мотивом технократии и индустриалов явится не “денежная выгода”, а служение интересам всего общества.

2.2. Социально-пра­вовой институционализм

Джон Р. Коммонс (1862-1945), исследуя такие коллективные институты, как семья, профсоюзы, торговые объединения, производственные корпорации, государство, правовые отношения и другие, приоритетное внимание уделял юридико-правовым институтам, стал лидером юридического течения институционализма. При этом он исходил из неприятия идей о классовой борьбе рабочих, а также, говоря его словами, стремления “сделать систему бизнеса эффективной настолько, чтобы она заслуживала сохранения”.

Правовой аспект Дж. Коммонс использовал и в выдвинутой им концепции стоимости, в соответствии с которой стоимость товар­ной продукции есть не что иное, как результат юридического согла­шения “коллективных институтов”. А к последним он относил союзы корпораций, профсоюзов, политических партий, выражающих про­фессиональные интересы социальных групп и слоев населения.

Марксистскому учению о классовой борьбе Дж. Коммонс про­тивопоставлял положение о проведении государством реформ в обла­сти законодательства и создании правительства, представленного лидерами различных “коллективных институтов”. Он был убежден в необходимости создания такого правительства, которое было бы подконтрольно общественному мнению и осуществляло демонополи­зацию экономики.

Эволюция капитализма свободной конкуренции в финансовую ста­дию — центральная идея его главных трудов “Правовые основания капитализма” (1924), “Институциональная экономика. Ее место в политической экономии” (1934) и других. В них рассматриваются проблемы, вызванные усилением “социального конфликта” из-за “не­честной” (монополистической) конкуренции предпринимателей. Госу­дарственные правовые решения в рамках экономических реформ, как полагает этот автор, устранят противоречия и конфликты в общест­ве, ознаменуют переход к стадии административного капитализма.

Как известно из истории экономики, юридические (правовые) аспекты “коллективных действий” Дж. Коммонса, равно как анти­монопольные реформаторские идеи в трудах Т. Веблена, нашли реальное практическое применение уже в 30-е гг., в период так на­зываемого “нового курса” президента США Ф. Рузвельта.

2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм

Уэсли Клэр Митчелл (1874-1948) —ученик и последователь Т. Веблена. Из уважения к заслугам и памяти своего учителя У. Митчелл подготовил посмертный сборник “Учение Веблена”, включив в него избранные извлечения из его книг и статей.

У. Митчелл в своей основной публикации “Лекции о типах эко­номической теории” (1935) исходил прежде всего из идей Т. Веб­лена. Следуя им, он настаивал на взаимосвязи экономических проблем с неэкономическими, в частности с проблемами социологии, культуры и другими, обусловливающими психологию, поведение мотивы деятельности людей в обществе.

Тем не менее в экономической литературе этого ученого воспри­нимают нередко как представителя концепции “измерения без теории” (после появления одноименной статьи Т Коопманса, посвященной критике научных исследований У. Митчелла и его последо­вателей), или, как выразился В. Леонтьев, “основного антитеоретического направления американской экономической мысли”

Личный вклад У. Митчелла в институциональную теорию состоит, во-первых, в выявлении влияния на экономические факторы (в категориях денежного обращения, кредита, финансов и др.) так называемых неэкономических факторов (в том числе психологичес­ких, поведенческих и прочих) посредством конкурентного изучения цифровых показателей и установления закономерностей в колебаниях (конъюнктуре) этих показателей на базе широкого массива статис­тических данных по фактическому материалу и ее математической обработки. И во-вторых, в попытке обоснования концепции бескризисного цикла посредством различных вариантов государственного вмешательства в экономику.

Особую известность в США У. Митчеллу принесло признание его основателем Национального бюро экономических исследований и одним из первых исследователей циклических явлений в экономике. Он считал возможным и необходимым государственное воздействие на экономику в области денежных, финансовых и кредитных факторов во взаимосвязи с социально-культурными проблемами и с учетом психологического анализа.

Представители эмпирико-прогностического течения институционализма еще в 20-е гг. в своем “конъюнктурном барометре” в Гар­варде публиковали по итогам “анализа динамических рядов” пер­вые прогнозы экономического роста путем построения кривых” представляющих средние индексы ряда показателей национального хозяйства. Лежащие в основе новой отрасли экономической науки — эконометрики — математика и статистика, позволявшие У. Митчеллу и его коллегам рассчитывать длительность “малых” и “больших” циклов, нацеливали на попытки конституировать модели бескризисного (нециклического) развития экономики, предсказывать отклонения в динамике показателей, предотвращать их спад. Средством смягчения циклических колебаний и достижения бла­гоприятной экономической конъюнктуры должно, по мнению У. Митчелла, явиться создание специального государственного планирующего органа. Планирование при этом предполагалось не директивное, а рекомендательное, основанное на научном прогнозировании реальных и достижимых конечных целей.

Неквалифицированный прогноз “Гарвардского барометра” на­кануне экономического кризиса 1929—1933 гг., предвещавший “про­цветание экономики”, показал несовершенство методологической базы исследований тех лет, но убедительно продемонстрировал пра­вильность главного положения институционалистов 20—30-х гг. о необходимости социального контроля над экономикой.

Заключение

Экономическое и историческое значение институционализма поистине велико. Э. Жамс, например, видел его в том, что представители этого направления дали описание новых условии развития капиталистической экономики, связанных с переходом к монопо­листическому капитализму. “При отсутствии перманентных тео­ретических законов,— писал он, имея в виду отрицание институ-ционалистами закономерного характера экономических процес­сов,— вклад институционализма состоял в весьма углубленном описании экономических условий и конфликтов интересов совре­менности. . . Институционализм показал, как мало наша эконо­мика, не будучи абсолютно монополистической, соответствует классической картине свободной конкуренции” Появление институционализма вызвало существенный сдвиг в буржуазной по­литической экономии — от описания и апологии преимущест­венно исторического прошлого капитализма (характерных для исторической школы) и оторванных от реальной жизни схоласти­ческих абстракций маржинализма к описанию и классификации действительно существующих экономических явлений капита­лизма.

Таким образом, институционализм является одним из теоретических предшест­венников возникшей в 30-е гг. кейнсианской и неолиберальной концеп­ции государственного регулирования экономики, основной идеей ко­торой является вмешательство государства в экономику.

Список литературы.

Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: “Дело ЛТД”, 1994

2. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984

Жамс Э. История экономической мысли XX века. М., 1959

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18

Леоньтьев В. В. Экономические эссе. Теории, исследования,

факты и политика. М.: Политиздат, 1990

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 32

Самуэльсон П. Принцип максимизации в экономическом анализе

// THESIS. 1994. Т. II. Вып. 4

8. Хаиек Ф. А. фон. Дорога к рабству. М.: Экономика, 1992

1 Веблен Т. Теория праздного класса, С. 204.

2 Жамс Э. История экономической мысли XX века, С. 90.

3 Леоньтьев В. В. Экономические эссе. С. 71

4 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. С. 657

5 Хаиек Ф. А. фон. Дорога к рабству. С. 147

6 Веблен Т. Теория праздного класса. С. 202.

7 Жамс Э. История экономической мысли XX века. С. 92.

8 Веблен Т. Теория праздного класса. С. 202.

9 Веблен Т. Теория праздного класса. С. 201-202.

10 Веблен Т. Теория праздного класса, с. 200.

11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.. т. 32, с. 571.

12 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 349.

13 Веблен Т. Теория праздного класса, с. 216.

¹⁴ Там же, с. 214.

14

15 Там же, С. 215.

16 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе, С. 588

17 Веблен Т. Теория праздного класса, с. 216.

18 Самуэльсон П. Принцип максимизации в экономическом анализе, С. 184

19 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе, С. 278