Монеты и денежное обращение Древнерусского государства. Возникновение русской денежно-весовой системы.

TYPE=RANDOM FORMAT=PAGE>23

НИЖНЕТАГИЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Монеты и денежное обращение Древнерусского государства.

Возникновение русской денежно-весовой системы.

Исполнитель: Летуновская О.В.

Нижний Тагил

1998

Введение

Монеты—оригинальный и важный исторический источник. «От­ражение целого круга идей и понятий в изображениях и надписях, имена и даты, встречающиеся на монетах, их художественные и эпиграфические данные, материал и техника изготовления, вес — как .элемент метрологии, счет денег и зависимость между монетами различных достоинств (монетные системы), отношения между мо­нетами различных государств, монетные реформы — все это делает монеты очень благодарным материалом для разностороннего изу­чения экономической и политической истории народов, их матери­альной и духовной культуры»¹.

Появление монет — явление отнюдь не случайное, а вполне за­кономерное, обусловленное всем ходом исторического развития чело­вечества. Деньги, денежная форма стоимости есть конечный резуль­тат развития всех форм стоимости.

Возникновение денег. Деньги возникают у кочевых народов. В результате первого круп­ного общественного разделения труда — выделения из массы вар­варов пастушеских племен — скот сделался главным предметом обмена. Срастание денежной формы стоимости с первобытной (скот) оставило глубокий след в первоначальных обозначениях денег как таковых и богатства вообще. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить латинские и древнерусские названия денег. Латинское слово pecunia — деньги происходит от pecus — скот. В поэмах Го­мера (VIII—VII вв. до н.э.) в качестве меры стоимости фигури­рует бык. Золотые доспехи, например, стоили 100 быков. Счет скота велся по головам, и латинское слово сaput — голова явилось осно­вой современных слов «капитал», «капитализм». Слово «скот» обозначало понятия денег, имущества, богатства. Аналогично обознача­лись они у англосаксов—sceat, готов—skatts, в древненемецком языке — skat. На Руси «скотъ» — это не только домашние живот­ные, но и имущество, богатство, деньги. Казнохранилище называлось «скотьницей», а ее хранитель, казначей — «скотьникъ».

Необходимо подчеркнуть, что скот был не единственным видом денег, и наряду с ним первобытными деньгами служили самые разнообразные предметы: меха, шкуры, ткани, различная утварь, раковины, бусы и другие украшения, соль, рыба, чай и многие дру­гие предметы. Среди различных видов первобытных денег особой популярностью пользовались раковины мелкого моллюска, добывав­шиеся в Индийском и в западной части Тихого океана — каури (на Руси — ужовка). С глубокой древности и в ряде мест до XX в. они использовались как украшения и являлись средством обмена у мно­гих народов Европы, Азии, Африки и островов Тихого океана.

Также очень широко в качестве всеобщего эквивалента использо­вались меха. Об этом их использовании в Древней Руси свиде­тельствуют некоторые названия денежных единиц — куна, веверица. В Северной Америке меха служили деньгами еще в начале XVIII в.

С расширением обмена для выполнения функции всеобщего эк­вивалента появился особый товар, по самой природе своей наиболее пригодный для этой цели,— благородные металлы. Они очень быстро вытеснили из обращения различные виды неметаллических денег. Первоначально золото и серебро обменивали просто по весу в виде слитков.

Переход от употребления денег в форме слитков самой разно­образной формы (бруски, пруты, кольца и др.) к чеканной монете явился результатом подъема производства на более высокую ступень, когда обмен стал жизненно необходим для передовых в экономичес­ком отношении стран и народов.

В чем заключались преимущества металлических денег перед любыми формами примитивных средств обмена? Наиболее сущест­венное из них состояло в том, что металлические деньги практичес­ки не подвергались порче и их можно было хранить в качестве сокро­вища сколько угодно длительное время. Во-вторых, обладая боль­шим весом в малом объеме, они значительно облегчали свою транс­портировку. Наконец, они легко делились на части, превращаясь в деньги меньшей стоимости, что очень облегчало производство мел­ких торговых операций. Во многих странах обращение различных видов металлических денег, прежде всего слитков, предшествовало появлению собственно монет. В Греции до введения монеты обра­щались железные прутья, называвшиеся оболами. Шесть прутьев составляли драхму (пучок, горсть). Драхмой впоследствии стала называться древнегреческая серебряная монета. В древней Италии до появления монет деньгами служили медные слитки, в большом числе (около 300 кг) найденные в целебном священном источнике Аква Аполлинарис. В Северном Причерноморье около древнегре­ческой колонии Ольвии найдены клады бронзовых наконечников стрел, отличавшиеся от боевых,— у них не было втулки, а лопасти были тупые. Их единственным назначением было обслуживание мел­кой розничной торговли. При сохранении формы наконечника стре­лы они по сути своей являлись уже монетами.

Не случайно древнейшие чеканенные монеты появились именно там, где обмен был наиболее интенсивным,— в греческих колониях Малой Азии, являвшихся торговым стыком между малоазиатскими государствами и Грецией. Вопрос о конкретном центре, где впервые приступили к чеканке монет, является спорным. В настоящее время принято считать, что первые монеты появились в Китае в XII в. до н. э., а затем — в начале VII в. до н.э. в малоазийском госу­дарстве Лидия в правление царя Гигеса. Эти лидийские монеты чеканились из электра — естественного сплава золота и серебра. Форма их еще не круглая, а бобовидная. Изображение на лицевой стороне заменено желобками, а с другой стороны тремя прямоуголь­ными вдавлениями, являющимися следами примитивного верхне­го штемпеля. Вероятно, несколько позднее появляются монеты на греческом острове Эгина, но эгинская весовая система очень широ­ко распространяется в конце VII в. до н.э. В отличие от лидийских эгинские монеты чеканились из серебра, а их форма близка к шарообразной. На лицевой стороне этих редких эгинских статеров изображена черепаха. В Северном Причерноморье первые мо­неты начали чеканить в Ольвии в конце VI в. до н. э.

Первые монеты из золота стал чеканить знаменитый лидийский царь Крез в VI в. до н.э. Практически одновременно с чеканенными появляются монеты, отлитые в специальных формах.

Древнейшие монеты, отлитые в Китае из бронзы в форме малень­ких мотыг и лопат, а также дисков, предположительно датируются еще более ранним временем —XII—VIII в. до н. э. Возможно, что столь же древними являются первые монеты Индии и Ассирии.

Очень скоро основными монетными металлами стали золото и серебро, а медь и бронза обслуживали мелкие торговые операции на местных рынках.

Соотношение стоимости золота и серебра никогда не было пос­тоянным, но, как правило, устанавливалось в законодательном порядке. В античное время, например, оно колебалось от 1:10 до 1:16, в начале XX в.—1:38—1:39. Западнофранкский король Карл Лысый в IX в. специальным эдиктом установил соотношение между золотом и серебром как 1:12, а английский король Генрих III (1207— 1272)—как 1:10.

Следует особо подчеркнуть, что первые монеты, как правило, служили и весовыми единицами. Поэтому названия древних монет часто совпадают с наименованием весовых единиц. Однако вес мо­нет очень скоро менялся и от первоначального веса оставалось лишь название. Поэтому исключительно важно при анализе денеж­ных обозначений, встречаемых в источниках, учитывать разницу ве­сового содержания драгоценного металла в денежных единицах в различные периоды их истории. Монеты являются важнейшим, а иногда единственным источни­ком по истории экономики, товарно-денежных отношений и торго­вых связей.

Монеты как исторический источник. Монеты, найденные при археологических раскопках в культур­ном слое поселений или в могилах,— прекрасный датирующий ма­териал. Нумизматика важна и для источниковедения — анахрони­стические употребления названий монет или других денежных тер­минов в различных документах или других письменных источниках заставляют усомниться в их подлинности.

Монеты могут служить источником для решения ряда проблем исторической хронологии, например для определения херсонесской эры (в античном Херсонесе), являющейся дискуссионной.

Неразрывным образом нумизматика связана с метрологией. Эта связь исторически предопределена тем обстоятельством, что на ран­них этапах развития денежных единиц они совпадали или по край­ней мере являлись четко фиксированной частью весовых единиц. Метрологическое изучение монет и денежного счета в настоящее время стало неотъемлемой частью нумизматического исследования.

Изображения на монетах государственных и личных гербов, а также различных геральдических фигур определяют связь нумизма­тики со сфрагистикой и геральдикой.

Монеты, сами по себе являясь памятниками искусства мелкой пластики, дают прекрасный и обильный материал для истории искусства. Они донесли до нас целые портретные галереи истори­ческих лиц, изображения различных памятников архитектуры, в том числе и безвозвратно исчезнувших, отразили в своих рисунках мифологические сюжеты, бытовые сцены, изображения фантасти­ческих и реальных животных — зверей, птиц и рыб, растений и т. д. Только благодаря монетам мы можем составить определенное пред­ставление о погибших скульптурах гениального Фидия — Афины Промахос, украшавшей афинский акрополь, и Зевса в храме Олимпии

Римские монеты и их роль в возникновении русской денежно-ве­совой системы.

Славянские племена впервые познакомились с моне­тами задолго до образования у них государства. Первыми монетами, сыгравшими определенную роль в экономической жизни народов Восточной и Центральной Европы, были римские серебря­ные денарии. Первые сведения об их находках в славянских землях содержит «Трактат о двух Сарматиях» польского историка Матвея Меховского, изданный в 1517 г. в Кракове. По его словам, римские монеты у местного населения назывались денариями св. Иоанна Крестителя; на Украине их называли «Ивановыми головками».

В настоящее время в Восточной Европе зафиксированы наход­ки около 200 кладов римских монет, большинство из которых кла­ды серебряных денариев.

Массовый приток римских серебряных монет на территорию ле­состепной полосы Восточной Европы начался в середине II в. н. э., но он был кратковременным и резко сократился на рубеже II и III вв. Наибольшее число кладов и отдельных находок римских денариев обнаружено на территории Украины и Беларуси, в частности в районе Киева и его окрестностей. Вес римского серебряного денария стабилизировался в результате денежной реформы императо­ра Нерона (54—68 гг. н.э.), стал равным 3,41 г. Однако именно с этого времени начинается постепенное ухудшение качества дена­риев, и к концу II в. количество серебра в них уменьшилось вдвое. Вывоз их в Восточную Европу почти прекратился, но все же в небольшом количестве здесь встречаются монеты IV и даже V в.

В 214 г. начинается чеканка более крупных и тяжелых серебря­ных монет (4,7—5,3 г)—антонинианов, получивших свое название от полного имени императора Каракаллы (211—217 гг.)—Марк Аврелий Антоний. К середине III в. антонинианы вытеснили из об­ращения денарии, но при этом сами превратились в почти медную монету, содержащую лишь небольшую примесь серебра, и обраща­лись по принудительному курсу. В восточноевропейских кладах они встречаются сравнительно редко.

Вопрос о длительности обращения римских монет на территории Восточной Европы после прекращения их притока сюда и о харак­тере этого обращения относится к числу дискуссионных. Однако не подлежит никакому сомнению определенный и, вероятно, значи­тельный хронологический разрыв между обращением денариев и арабских дирхемов, древнейшие клады которых датируются рубежом VIII—IX вв. Кладов V—VI вв. на древнерусской территории не изве­стно, но все же можно предполагать, что именно к римскому време­ни относится зарождение у восточных славян денежно-счетных и ве­совых понятий.

Византийские монеты.

На территорию Руси монеты Византии начинают проникать в единичных экземплярах в VII—VIII вв. теми же торговыми путями, что и римские монеты. Наибольшее распрост­ранение византийских монет на Руси приходится на IX—XII вв. Их поступление в Южную Русь прежде всего связано с прекраще­нием ввоза восточного серебра в конце Х в. Наряду с серебря­ными милиарисиями сюда проникали золотые и медные монеты Византии. Чеканка серебряных так называемых двойных милиарисиев или гексаграммов началась в 615 г. при императоре Ирак­лии. Золотые византийские «номизмы» или «солиды» послужили про­тотипами для древнерусских монет — златников и сребреников. На них с одной стороны помещалось изображение императоров, а на другой — Христа или надписей. Все золотые монеты IX—Х вв. найдены в бассейне Днепра или его притоков. Редкость этих монет заставляет усомниться в справедливости утвердившегося в литера­туре мнения о значительной их роли в торговле Византии и Руси. Наибольшее число византийских монет в смешанных кладах с куфи­ческими или западноевропейскими монетами приходится на XI— на­чало XII в.

Медные византийские монеты обращались только в Херсонесе (Крым), где существовал монетный двор, а на территорию Руси они попадали случайно. Исключение составляет Тмутараканское княжество. Византийская медная монета обслуживала здесь внут­ренний рынок, заменив в определенной степени исчезнувшее серебро. Вполне вероятно, что именно в Тмутаракани чеканились серебряные и медные варварские подражания византийскому милиарисию. В XII в. приток византийских монет на Русь прекратился. Значение византийских монет в русском денежном обращении было весьма скромным.

Восточные монеты

Восточные монеты. В конце VIII в. на территорию древнерусского государства в больших количествах начинают проникать вос­точные монеты — дирхемы Арабского халифата. Их название про­исходит от древнегреческого слова «драхма». Дирхемы чеканились в различных центрах огромной территории халифата — в городах Средней Азии, Закавказья, Ирана, Малой Азии и Месопотамии, в Африке и Испании. По именам различных династов различаются дирхемы аббасидские, омайядские и др. Все они имеют еще одно общее название — куфические монеты, от «куфи»— особого стиля письма, возникшего в конце VII в. в иракских городах ал-Куфе и ал-Басре и использовавшегося на монетах.

В значительно меньших количествах проникали на Русь другие восточные монеты, например сасанидские драхмы IV—VII вв.

Дирхемы чеканились на тонких, но довольно крупных монетных кружках. На обеих сторонах монет помещалась надпись, в которой кроме благочестивых изречений, как правило, указывалась дата по хиджре (мусульманской эре) и место чеканки монет, имя прави­теля, халифа или других должностных лиц.

Основным путем проникновения дирхемов на Русь был Великий Волжский торговый путь, особую роль на котором играла Волжская Болгария. Меньшее значение имел торговый путь по Северскому Донцу и по Днепру. На территории Руси найдено очень много кладов куфических монет, в составе которых ярко отражается социальная и имущественная дифференциация общества. Известны многопу­довые клады, состоявшие из тысяч монет, и небольшие комплек­ты из нескольких десятков монет. Часто дирхемы встречаются в составе погребального инвентаря славянских племен в качестве украшений или так называемого «обола мертвых», связанного с верой в загробную жизнь. Такие находки создают возможность для более точной датировки археологических памятников. Но ос­новное значение дирхемов для истории русского денежного обраще­ния и денежно-весовых систем заключается в том, что, попав на Русь, они служили средством местного монетного обращения. Ку­фические монеты, получая туземные названия, становились номина­лами русской денежно-весовой системы. В письменных источниках, таких как Повесть временных лет. Русская Правда и др., они извест­ны под названиями «куны» и «ногаты».

В обращении дирхемов на Руси выделяется несколько перио­дов, различающихся составом монетных кладов и способами прие­ма серебра — на вес или на счет.

На первом этапе обращения дирхемов, датируемом концом VIII— первой третью IX в., преобладали монеты африканской чеканки с весовой нормой 2,7—2,8 г. Эта весовая норма соответствовала 1/25 древнерусской гривны в 68,22 г, и в зарождающейся русской весовой системе эти дирхемы являлись хорошо известными по Русской Правде кунами. Этимология этого термина пока еще не выяснена. Чаще всего его связывают с пушным зверьком — куницей или его мехом. Однако нельзя не обратить внимания и на то, что, например, в английском языке монета называется соin; это же слово со значением «чекан» во французском языке восходит к позднелатинскому слову cuneus, означавшему «кованый», «сделанный из металла».

Второй этап обращения дирхемов датируется примерно 30-ми гг. IX в.— рубежом IX—Х вв. На этом этапе в обращении преобладают аббасидские дирхемы, чеканенные по весовой норме, немного пре­восходящей норму куны (2,8—2,9 г). Однако это не привело к. ка­ким-либо структурным изменениям в русской денежно-весовой сис­теме, так как, по-видимому, эта незначительная разница в весовых нормах целиком нивелировалась за счет легковесных монет.

Третий этап обращения восточных монет на древнерусской тер­ритории датируется первыми тремя десятилетиями Х в. Именно в это время резко увеличивается ввоз на Русь восточных монет, основную часть которых составляли саманидские дирхемы. Именно в этот период все сильнее проявляется разновидность куфических монет, появляются дирхемы с весовой нормой 3,41 г, соответству­ющей норме русской ногаты. Этимологически это .название может восходить к арабскому «нагд»— мелкие деньги. Некоторые иссле­дователи связывают его с арабским глаголом «накада» в значении «сортировать деньги, отбирать лучшие монеты». Другие высказы­ваются в пользу объяснения от «нога»— в значении «соболиная шкурка с четырьмя ногами». Ногата составляла 1/20 часть древне­русской весовой гривны.

Четвертый, последний период обращения дирхемов на территории Восточной Европы датируется 40-ми гг. Х в.— началом XI в. На этом этапе происходит сильное расшатывание веса дирхемов — их начинают резать, дробить и принимать на вес. Появляется новая денежная единица—резана, весившая 1,36 г. Этимологически этот термин связан с глаголом «резать». Вероятно, первоначально так назывался разрезанный пополам дирхем.

В последней четверти Х в. начинается резкое сокращение при­тока восточных монет на Русь, а в начале XI в. их поступление сюда полностью прекращается. Причины этого явления следует искать на Востоке. Серебряная чеканка в странах халифата почти полностью прекратилась в XI в., с одной стороны, в результате истощения запасов серебряных руд, а с другой — междоусобных войн. Ни­каких внутренних причин для «отказа» от ввоза восточной монеты на Руси не было. Тем не менее ряд исследователей причины прекра­щения притока восточного серебра видели в слабости древнерусско­го денежного обращения, а неоспоримый факт длительного бытова­ния восточных монет на Руси объясняли ее географическим положе­нием на путях международной транзитной торговли.

Из состава русского денежного обращения куфические монеты полностью исчезают к середине XI в. Таким образом, период так называемого «переживания» дирхемов в русском денежном обраще­нии после окончательного, прекращения их поступления на Русь был, вопреки мнению ряда исследователей, сравнительно кратким — около 25 лет. На этом этапе дирхемы сосуществуют с начавшими поступать на Русь и обслуживать денежное обращение монетами западноевропейских государств. Западноевропейский денарий приходит на смену восточному дирхему, и уже сам по себе этот факт доказывает, что потребность в монете на Руси в XI в. не исчезла, а ее денежное обращение поступательно развивалось.

Западноевропейские монеты.

Первые монеты стран Западной Европы попадают на Русь еще в 80-е гг. Х в., но их массовый при­ток сюда начинается только с начала 20-х гг. XI в. В настоящее время на древнерусской территории зафиксированы находки более 200 кладов и единичных экземпляров западноевропейских монет. Их топография является еще одним веским аргументом в пользу мнения о том, что только внутренние потребности денежного об­ращения определяли необходимость ввоза на Русь иноземной моне­ты. В данном случае нельзя говорить ни о каком транзите через территорию Руси, так как она сама была конечным пунктом рас­пространения денария. Пути проникновения западноевропейских монет на Русь были различны, но основную роль играли два: пер­вый — через южное побережье Балтийского моря и остров Готланд, второй — через Скандинавский полуостров и Готланд. Принципиально важным является вопрос о соотношении на древнерусской территории ареалов куфических дирхемов и западно­европейских денариев.

Основную массу западноевропейских монет, поступавших на Русь, составляли германские пфенниги, англо-саксонские пенни, дена­рии Венгрии, Чехии и других стран. Денарии чеканились на тон­ких серебряных кружках, диаметр которых (около 1,5 см) был зна­чительно меньше размера дирхемов. На них помещались самые раз­личные изображения: кресты и звезды, люди, памятники архитекту­ры, предметы быта, буквенные монограммы. Надписи, выполнен­ные на латинском языке, содержат имена правителей, от лица кото­рых чеканились монеты, реже имена монетчиков или лиц, ведавших чеканкой.

Денарии поступали на Русь в течение XI в. В самом начале XII в. их ввоз сюда в основном закончился, однако в незначитель­ных количествах они проникали на Русь вплоть до 40-х гг. XII в. Самым большим кладом денариев является найденный в 1934 г. недалеко от деревни Вихмязь под Петербургом, содержавший более 30 тысяч монет и серебряный слиток. Он был зарыт в зем­лю около 1090 г.

Причины прекращения притока монет на Русь из стран Запад­ной Европы во многом аналогичны причинам прекращения ввоза восточных дирхемов. В начале XII в. порча монеты в фискальных целях на Западе привела к тому, что она почти полностью дегра­дировала и перестала быть пригодной для вывоза за пределы страны, ее чеканившей. В основном денарии обращались на террито­рии Северной и Северо-Восточной Руси, за исключением земли вятичей, а в юго-западной части Руси, в частности на Киевщине, их найдено сравнительно немного. В первой половине XI в. денарии обращались вместе с восточными монетами, но постепенно процент последних в кладах уменьшается, и клады второй половины XI— на­чала XII в. состоят почти исключительно из одних западноевропей­ских монет.

Вес денариев был различным. Большинство германских монет имело весовую норму около 1,2 г, а английских 1,3—1,5 г. Эти величи­ны не имели соответствия в русской денежно-весовой системе, что послужило причиной дробления монет. В кладах первой половины XI в. преобладают обломки, а не целые монеты. В кладах второй половины XI в. выделяются две группы монет с весовыми нормами 0,9—1,1 и 0,6—0,7 г. По своему весу монеты первой группы точно соответствуют новой норме резаны в северной русской денежно-весо­вой системе. Что касается монет с весовой нормой 0,6—0,7 г, то пред­положительно их следует связать с древнерусской веверицей. Судя по письменным источникам, веверица была самой мелкой денеж­ной единицей Руси. Ее соотношение с гривной пока удается уста­новить только приблизительно. В кладах второй половины Х в. есть группа обрезанных дирхемов с весовой нормой 0,3—0,4 г, соответ­ствующей ровно 1/3 резаны, что дает основание выводить равенство резаны трем веверицам, а куны, следовательно, 6 веверицам и гривны — 150 веверицам при весовой норме счетной гривны 51,19 г.

Состав кладов монет XI в. показывает, что в первой половине сто­летия они принимались на вес, а во второй происходит возврат к их счетному приему. В кладах второй половины XI в. прак­тически отсутствуют англосаксонские монеты и доминируют гер­манские пфенниги. При этом на смену монетам, происходя­щим в основном из Южной Германии (чекан Кельна, Майнца и др.), приходят пфенниги из Фрисландии и монетных дворов, на­ходящихся на территории современных Голландии и Бельгии. Следу­ет отметить, что находки фрисландских монет в основном концент­рируются в двух пунктах — во Фрисландии и на Руси, что свиде­тельствует о непосредственных торговых контактах Руси и Фрислан­дии.

Финальный этап обращения западноевропейских монет на тер­ритории Древней Руси характеризуется тенденцией превращения монет из средства денежного обращения в средство накопления сокровищ.

Первые русские монеты.

Первая попытка чеканить собствен­ные монеты была осуществлена русскими князьями в конце Х— начале XI в. Письменные источники не сохранили сведений о нача­ле русской монетной чеканки, тем не менее есть все основания ут­верждать, что она явилась не случайным эпизодом, а была под­готовлена всем ходом исторического развития Руси, прежде всего двухсотлетним обращением на ее территории восточных монет.

Вводя в обращение свою собственную монету, русские князья стремились, видимо, с одной стороны, компенсировать в определенной степени недостаток в куфических монетах, ввоз которых резко сок­ратился именно в. это время, а с другой — использовать монеты как прекрасное средство пропаганды государственного суверенитета Руси, ставшей в конце Х в. одним из мощных христианских госу­дарств.

В отечественной нумизматике вопрос о причинах появления первых монет и времени их чеканки долгое время был предметом острых дискуссий. Одним из первых эти проблемы поставил И. И. Толстой, монографически изучивший древнейшие русские моне­ты. Он разработал типологию и предложил хронологическую классификацию этих монет, согласно которой чеканку начал Владимир Святой (980—1015) и продолжили его сыновья — Святополк Ока­янный (1015—1018, приемный сын) и Ярослав Мудрый (1019—1054). Золотые монеты чеканил только Владимир. Другую схему древнерусского чекана предложил А. В. Орешников. Он считал, что чекан­ка монет на Руси началась при Ярославе Мудром, была продолжена его сыном Изяславом (1054—1078) и внуком Ярополком Изяславичем (1077—1078), князем волынским и вышегородским, а за­кончилась при Владимире Всеволодовиче Мономахе (1078— 1125). При этом, по мнению А. В. Орешникова, Мономах осуществлял чеканку, являясь князем черниговским (1078—1094), переяславским (1094—1113) и великим князем киевским (1113- 1125). В основе схемы А. В. Орешникова лежало представление о времени Владимира Мономаха как о «высшей точке процветания» Киевского государства.

Большинство исследователей придерживается схемы И. И. Тол­стого, развитой в работах Н. П. Бауера. Схему А. В. Орешни­кова поддерживал, подкрепляя археологическими материалами, Б. А. Рыбаков. В последние десятилетия изучением древнерус­ских монет систематически занимались И. Г. Спасский и М. П. Сотникова, которые подвели итог более чем столетнему исследо­ванию древнерусского чекана, издав «Сводный каталог русских монет Х—XI веков» (Л., 1983). В основе этого труда лежит схема И. И. Толстого, подвергшаяся лишь частичным уточнениям и допол­нениям.

И. И. Толстой связал начало чеканки монет с принятием на Руси христианства, объясняя их появление как «удовлетворение стремления к внешним признакам этой (христианской.— П.Ш.) культуры ранее удовлетворения реальных потребностей». Правда, он тут же оговаривался, что уже при Владимире I русские монеты стали удовлетворять фактическую потребность в средстве денежно­го обращения, связывая эту потребность с «кризисом серебра» в странах Арабского халифата.

Отдельные исследователи видели в чеканке первых монет проя­вление экономической мощи Киевской Руси и объясняли ее стрем­ление вытеснить из обращения иноземную монету. Это мнение яв­ляется безусловно ошибочным, особенно в заключительной своей час­ти. При отсутствии собственных разработок серебра на Руси выпол­нить эту задачу было невозможно. Сырьем для русской монетной че­канки служил привозной металл, вероятно сами восточные дирхемы, перечеканка которых в сребреники потребовала бы колоссальных и неоправданных затрат.

Клады и отдельные находки древнейших русских монет встреча­ются не только на громадной территории древнерусского государ­ства, но и далеко за его пределами — в Скандинавии, Прибалтике, Польше и Германии. Однако этот факт еще не дает права припи­сать сребреникам значительную роль в русском денежном обраще­нии. Они не могли обеспечить потребности экономики и денежного обращения в монете в силу кратковременности чеканки и незначи­тельности эмиссий, а также их низкопробности. Около трех четвер­тей из числа всех апробированных сребреников имеют пробу ниже 500-й, т. е. практически не являются серебряными монетами. Значи­тельная часть монет изготовлена из сплава с ничтожным коли­чеством серебра. Показательно, что только высокопробные среб­реники, имеющиеся среди монет всех типов, за исключением монет Святополка, встречены в кладах восточных и западноевропейских монет. Дирхемы, даже в последний период их обращения на Руси, в сравнении с сребрениками были монетами высокопробными. Именно они служили сырьем для чеканки русских монет, и далеко не случай­но, что среди всей громадной массы восточных монет нет ни одного дирхема, перечеканенного в сребреник. Таким образом, можно пред-

полагать, что на внутреннем рынке древнерусские монеты обраща­лись по принудительному курсу. Поэтому более убедительным пред­ставляется мнение о том, что древнерусская чеканка преследовала в первую очередь политические цели.

Итак, длительная дискуссия о времени появления первых оте­чественных монет в настоящее время может считаться законченной. Чеканка началась в княжение Владимира Святославича (980— 1015), вероятно, вскоре после официального принятия христианства в 988 г. Об этом свидетельствуют изображения Иисуса Христа на одном из типов серебряных монет и на всех золотых, а также по­стоянное присутствие креста как символа христианства в руках князя на всех без исключения монетах, как золотых, так и серебряных.

В настоящее время известно около 340 древнерусских сере­бряных монет, называемых условно сребрениками, и 11 золотых, или златников. Название серебряных монет заимствовано из Ипатьевской летописи начала XV в., а золотых — из договора Руси с Византией 945 г. В первом случае употребление термина «сребреник» относится к началу XII в., когда монеты уже не чеканились, во втором — ко времени, когда они еще не чеканились.

Подавляющее большинство монет содержит в легенде имя Вла­димира, значительно меньшее число — имена Святополка и Яросла­ва. На некоторых монетах имя князя до сих пор не поддается прочте­нию или читается предположительно.

Размер сребреников такой же, как и большинства дирхемов, но, в отличие от последних, они отчеканены не на специально вырезанных кружках, а на отлитых в двусторонних литейных фор­мах заготовках. Техника чеканки была весьма низкой. Нестойкость монетных штемпелей приводила к их быстрой смене, а частое и не всегда умелое копирование штемпелей искажало надписи до неузна­ваемости. Штемпели, вероятно, были бронзовыми и имели вид щип­цов. Такие сопряженные штемпели были известны на Руси и до на­чала чеканки монет — они служили буллотириями для оттиска вис­лых свинцовых печатей. В более позднее время такие штемпели на­зывались «клещи». Небольшое число монет, отчеканенных одной парой штемпелей, говорит о том, что штемпели быстро разрушались.

Вопрос о национальной принадлежности резчиков монетных штемпелей очень сложен. Скорее всего они были русскими людьми, а не греками, хотя и подражали первоначальным византийским об­разцам. На Руси возобладало графическое исполнение штемпелей, а для византийских мастеров характерен высокий рельеф изображе­ний. Эта художественная манера объясняется, скорее всего, не столь­ко неопытностью резчика, хотя и это несомненно, сколько влияни­ем стиля восточных куфических монет. Следует отметить, что для мо­нет раннего европейского средневековья вообще характерна свое­образная графичность исполнения изображений и надписей. В срав­нении с одновременными западноевропейскими монетами русские сребреники и златники не выглядят «варварскими». Русские монеты по мастерству резчиков и художественному исполнению ими штем­пелей очень различны — наряду с грубо выполненными рисунками и неграмотными надписями имеются монеты тонкой, можно сказать, изящной работы, например «Ярославле серебро».

Все серебряные монеты с именем Владимира (более 250 экз.) подразделяются на четыре типа. На монетах 1 типа на лицевой стороне изображен сидящий на престоле (?) князь в шапке, укра­шенной подвесками и увенчанной крестом, в правой руке князя крест на длинном древке, над левым плечом маленький княжеский знак в виде трезубца. Вокруг изображения помещена круговая надпись справа налево вершинами букв к центру монеты: Владимиръ на столе. По краю монеты бусинный ободок. На обратной сто­роне погрудно изображен Иисус Христос в кресчатом венце, с Еван­гелием в левой руке и благословляющий правой. Круговая над­пись, расположенная на лицевой стороне: I сусъ Христосъ. По краю монеты бусинный ободок. Другой вариант этого типа монет содержит на лицевой стороне легенду Владимиръ а се его сребро. Среди апро­бированных монет этого типа (примерно третья часть) только 4 экземпляра имеют пробу 875—800, остальные фактически являются серебряными монетами с незначительной примесью меди. Монеты 1 типа, вероятно, чеканились одновременно со златниками. Об этом говорит их однотипность. Предположительно формула легенды «Владимир на столе» была изначальной и сочеталась с пол­ным написанием имени Христа. Штемпели резали не менее 5 масте­ров-резчиков. Монеты этого типа составляют по особенностям ле­генды и изображений четыре подгруппы, но, видимо, все они чека­нились если не одновременно, то в очень небольшом хронологическом диапазоне. Интересно отметить, что знаменитый Киевский клад сребреников 1876 г. состоял исключительно из монет этого типа.

На лицевой стороне монет II типа также изображен сидящий на престоле князь. Вокруг его головы появляется нимб, прежде неизвестный. Впервые же появляется и изображение престола, как бы иллюстрирующее первую часть надписи, помещенной на этой же стороне: Владимиръ на столе. На обратной стороне изображение Иисуса Христа заменяется изображением родового княжеского знака, так называемого трезубца. Это название предложил М. Н. Ка­рамзин в своей «Истории государства Российского». Легенда на обратной стороне А се его сребро завершает надпись лицевой сто­роны. Вокруг изображения бусинный ободок (иногда двойной). Одежда князя украшена бусинами, она напоминает кольчугу.

Чтение надписей на монетах этого типа чрезвычайно затрудни­тельно, так как в большинстве случаев они являются бессмыслен­ным набором буквообразных знаков. Это обстоятельство, с одной стороны, ставило под сомнение прочтение легенды И. И. Толстым, который видел в ней имя Владимира, а с другой — приводило к са­мым фантастическим ее прочтениям. Например, Я. Я. Волошинский прочитал имя «Ярослав», а А. В. Орешников предположил в ней на­звание города Переяславля. Княжеский знак аналогичен изображен­ному на златниках и на монетах 1 типа. Принадлежность его именно Владимиру I подтвердила находка при раскопках в Новгороде в слое XI в. бронзовой подвески с изображением такого же знака.

Подавляющее большинство монет этого типа столь же низкопроб­ны, как сребреники 1 типа.

Хронологически этот тип сменяет первый, что вытекает из факта перечеканки сребреника 1 типа штемпелями II типа, а также из наб­людений над составом монетных кладов. Вероятное время чеканки монет этого типа — первые 15 лет XI в. Большинство монет II типа происходит из Нежинского клада (недалеко от Киева) 1852 г.

Монеты III типа (известны 57 экземпляров) выделяются по следующим характерным признакам: в общем повторяя на обеих сторонах изображения монет II типа, они отличаются от послед­них отсутствием нимба вокруг головы князя, тщательным изобра­жением престола (кресло с высокой и широкой спинкой), наклоном креста (на всех других монетах он изображен прямо) и, наконец, почти абсолютной правильностью и полнотой написания легенды: Владимиръ на столе, а се его сребро. Некоторые элементы рисунка восходят к 1 типу. Впервые среди монет этого типа встречены экзем­пляры, происходящие от разных штемпелей одной из сторон при общем другой. Это свидетельствует о том, что испорченные штем­пели могли заменяться не только парами, но и поодиночке. Монеты этого типа столь же низкопробны, как и двух предыдущих. Случаи перечеканки монет II типа штемпелями III типа устанавливают их относительную хронологию.

Следует отметить, что почти все (четыре из пяти) монеты этого типа, имеющие высокую пробу (более 840-й), сильно обрезаны. Обломки и обрезки восточных монет хорошо известны по многочис­ленным кладам. В кладах первой половины XI в. они абсолютно пре­обладают над целыми экземплярами. Так как низкопробных обрезан­ных сребреников неизвестно, можно предполагать, что на Руси хо­рошо разбирались в качестве обращавшихся монет и функции пол­ноценной монеты выполнялись только высокопробными монетами.

Монеты IV типа (известно 25 экземпляров) в целом повторяют на обеих сторонах композиции сребреников II и III типов, отли­чаясь от них правильностью рисунка и тщательностью исполне­ния штемпелей. Скорее всего все штемпели для монет этого типа изготовлены одним мастером, за единственным исключением экзем­пляра, выполненного небрежно и неумело. Среди монет этого типа встречен экземпляр с уникальной надписью: Владимире серебро + Съватаго Васила. Такое чтение, как оказалось единственно возмож­ное, предложил Д. И. Прозоровский. Христианское крестильное имя Владимира — Василий хорошо известно. По содержанию легенда аналогична форме надписи на монетах Ярослава Владимировича Мудрого, и это проливает свет на их взаимную хронологию. Моне­тами этого типа завершаются эмиссии Владимира. Такое заклю­чение аргументируется наличием монеты Святополка, штемпели для которой изготовил мастер монет IV типа. К тому же смешения компо­зиций изображений и легенд, как правило, происходят только при сме­не монетных типов.

На монетах этого типа изображены два вида княжеского голов­ного убора: высокая русская шапка и низкая шапочка с крестом

на вершине, повторяющая стемму императоров с византийских монет Василия II и Константина, в чем усматривается намек на равенство русского великого князя византийским императорам.

Златники. В настоящее время известны 11 золотых монет Вла­димира, происходящие от 5—6 пар матриц. Прототипом златникам послужили византийские солиды императоров Василия II и Констан­тина VIII (976—1025). Как и византийские монеты, они имеют противоположную ориентацию сторон. На лицевой стороне изоб­ражен сидящий князь, в шапке с подвесками, увенчанной крестом. В правой руке князя крест на длинном древке, над левым плечом — княжеский знак в виде трезубца. Вокруг изображения надпись, чита­емая справа налево. Вершины букв надписи обращены к центру монеты. Надпись Владимиръ на столе заканчивается крестом. На обратной стороне — погрудное изображение Иисуса Христа в кресчатом венце с благословляющей правой рукой и Евангелием в левой. Вокруг надпись: Iсусъ Христосъ. Изображения обеих сторон заключены в круговые бусинные ободки. Известен и другой вид надписи лицевой стороны: Владимиръ, а се его злато.

Почти все златники происходят из двух кладов — Пинского 1804 г. и Кинбурнского 1863 г., содержавших также золотые византийские монеты. Высокая проба златников (916—958) соот­ветствует золоту византийских солидов конца Х— начала XI в. Этот факт является еще одним аргументом в пользу принадлежности златников Владимиру Святому, а не Владимиру Мономаху, так как проба солидов к концу XI в. упала до 350. Анализ стиля изоб­ражений и почерка букв и надписей позволяет заключить, что штем­пели златников резали два мастера, причем один из них изготовил и штемпели большой группы серебряных монет.

Вес златников заключен в пределах 4,0—4,4 г., т.е. соответ­ствует весовой норме византийских солидов. Со временем вес златника стал русской единицей веса — золотником (4,266 г), точно соответствующим 1/96 позднейшего русского фунта.

Монет с именем Святополка известно 50 экземпляров, проис­ходящих от 30 пар различных штемпелей. На лицевой стороне помещено изображение князя на престоле, близкое сребреникам IV типа Владимира, и круговая надпись, часто выполненная с ошиб­ками, но читаемая легко: Святополк на столе. На обратной стороне изображение княжеского знака в виде двузубца, левый зубец которого завершается крестом. Вверху между зубцами небольшой знак в виде равноконечного креста с кружками на концах и над-[ись: А се его серебро. Изображения на обеих сторонах заключены в двойные бусинные ободки, идущие по краю монеты. \. П. Сотниковой и И. Г. Спасским выявлена работа трех мастеров монет Святополка, один из которых резал и штемпели монет IV типа Владимира. А. В. Орешников относил эти монеты к чекану великого князя Святополка-Михаила Изяславича (1093—1113). ошибочность такой атрибуции, помимо исключительной стилистической близости монет IV типа Владимира и Святополка, дока­тается принципиальным различием помещенных на них княжеских знаков. На монетах Святополка Изяславича следовало бы ожидать знак, производный от трезубца и подобный знакам сыновей и вну­ков Владимира 1. Так как Святополк был приемным сыном Влади­мира, а фактически приходился ему племянником, он, видимо, использовал знак, производный от неизвестного пока знака своего отца Ярополка Святославича. Этот последний должен был восхо­дить, как и знак Владимира 1, к известному по печати знаку в виде двузубца их отца Святослава Игоревича. Можно предполагать, что в борьбе за киевский престол Святополк сознательно противопос­тавлял себя как Ярополчича своим двоюродным братьям Влади­мировичам. Абсолютное большинство монет Святополка также низ­копробные.

Монеты с именем «Петрос». Известны 4 монеты, представляю­щие особый тип, примыкающий к чекану Святополка. Все они отче­канены разными штемпелями, но сходство в деталях рисунка, оди­наковое начертание букв надписей и оригинальное расположение легенд позволяют заключить, что все штемпели сделаны одним резчиком. Атрибуция этих монет является самым сложным вопросом классификации древнерусского чекана. И. И. Толстой в надписи читал имя Георгия (крестильное имя Ярослава Мудрого) и на этом основании относил их к чекану Ярослава. А. В. Орешников связы­вал их с чеканкой Ярополка-Петра Изяславича, князя вышгородского (1077—1078). М. II. Сотникова и И. Г. Спасский убедительно восстановили легенду этого типа, прочитав ее следующим образом: Петрос Петрос и Огеос Петрос («Петр, Петр», «святой Петр»). По всем иконографическим признакам на лицевой стороне изобра­жен апостол Петр, а никак не св. Георгий, изображавшийся по византийским канонам не только без бороды, но и без усов. Осо­бое значение в правильном определении этих монет приобретает атрибуция княжеского знака, помещенного на обратной стороне. В. Л. Янин, не усматривая принципиальной разницы в княжеских знаках на монетах Святополка и с именем «Петрос», считает пос­ледние также принадлежащими Святополку, а в имени «Петр» ви­дит его крестильное имя. А. В. Орешников обратил внимание на различие в дополнительных значках, помещенных между зубцами княжеских знаков, на монетах Святополка и именем «Петрос» и на монетах еще одной группы со знаком Святополка с изначально ис­порченной легендой, в которой уверенно читается только имя «Петор». Эта группа состоит из 9 монет, происходящих от 6 пар штем­пелей, также изготовленных одним мастером-резчиком. Характерно, что на них изображен не святой, а князь в нимбе и с прямо стоя­щим крестом в правой руке. На обратной стороне между зубцов княжеского знака находится дополнительный значок в виде полу­месяца, рогами обращенного вверх. А. В. Орешников определил их принадлежность к чекану великого князя Изяслава-Дмитрия Ярославича (1054—1078), а И. И. Толстой — к чекану Ярослава Муд­рого. И. И. Толстой и на монетах этой группы увидел искаженное имя «Георгия», а Н. П. Петров — имя «Дмитрий». Н. Д. Мец, придав принципиальное значение значкам, помещенным между зубцами княжеских знаков, пришла к выводу о соответствии каждому имени на монете определенного значка: Святополку — крест, Петру — якорь, и Дмитрию — полумесяц, а также об одновременности че­канки монет Владимиром Святославичем и его сыновьями.

Среди монет с именем «Петр» как в форме «Петрос», так и «Петор» нет высокопробных, а большинство из них имеют только следы серебра. Этим, вероятно, объясняется и ограниченный ареал монет Святополка и с именем Петра, находки которых неизвестны за пределами Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств.

М. П. Сотникова и И. Г. Спасский пришли к выводу о принадлеж­ности Святополку Окаянному монет трех типов: с именем Святопол­ка и Петра в двух вариантах написания. Таким образом, устанавливается неизвестное по письменным источникам крестильное имя Святополка — Петр, о чем уже писал В. Л. Янин. Что касается одного из «претендентов» на монеты с именем «Петр»— князя Ярополка Изяславича, то его в крещении звали Гавриилом, а имя «Петр» он получил в период своего недолгого католичества.

Можно предполагать, что монеты с именем «Петр» Святополк чеканил, когда в 1018 г. вторично на короткое время захватил стол в Киеве. Известно, что помощь в этом ему оказывал польский король Болеслав Храбрый, на дочери которого Святополк был женат.

Ярославле серебро. Совершенно оригинальную группу древне­русских монет составляют сребреники с надписью «Ярославле се­ребро». Именно такая монета была найдена в конце XVIII в. в Киеве среди различных привесок к иконе в одной из церквей и стала первой русской монетой, известной историкам и собирателям. Этот экземпляр оказался единственным, обнаруженным на террито­рии южных княжеств, все остальные находки тяготеют к северо-западным окраинам древнерусского государства. Эта монета сразу же была отнесена к чекану Ярослава Владимировича Мудрого. Научное обоснование такой атрибуции первым предложил акаде­мик А. А. Куник в 1860 г. Монеты Ярослава Мудрого выделяются оригинальностью типа, изяществом и необыкновенной тщатель­ностью исполнения.

На лицевой стороне имеется погрудное изображение св. Геор­гия в плаще, прямо, с копьем в правой руке и щитом в левой. По сторонам греческая надпись святой Георгий, расположенная колонками и читаемая сверху вниз. Вокруг изображения и по краю монеты точечные ободки, между которыми розетки из точек, расположенные крестообразно. На обратной стороне изображен княжеский знак в виде трезубца. Средний зубец завершается круж­ком с точкой внутри. Еще пять точек расположены внутри крайних зубцов и нижней перекладины. Вокруг надпись Ярославле серебро, читаемая слева направо. Вершины букв направлены к краю монеты. Вокруг изображения и по краю монеты точечные ободки, между которыми крестообразно расположены буквы АМН, т. е. аминь.

Известны три пары штемпелей этих монет, сделанные одним резчиком. Прототипом для изображения св. Георгия на этих монетах явилось его изображение на византийских печатях, на которых аналогичным образом расположена и надпись, а также встречается слово «аминь», неизвестное на монетах. Стилистическую и иконо­графическую близость древнейших русских монет и печатей Х—XI вв. отмечал ряд исследователей. Она стала очевидной после находки в 1955 г. при раскопках в Новгороде печати сына Владимира 1 князя Изяслава Владимировича. Пока это древнейшая из сохранившихся русских булл. На ней изображен княжеский знак, очень близкий зна­ку на монетах как Владимира, так и Ярослава. Знак снабжен дополнительным кружком, завершающим левый зубец тамги, а на знаке Ярослава он завершает средний зубец.

Топография находок «Ярославля серебра» и отсутствие в надписи обычной формулы «на столе» позволяют предположить, что Ярослав Мудрый чеканил эти монеты в Новгороде до занятия велико­княжеского стола в 1019 г. Наиболее вероятной представляется да­тировка этих монет 1014—1015 гг. В ее пользу может говорить и притяжательная формула легенды, совпадающая с формулой «Вла­димире серебро» на одном из штемпелей сребреников IV типа Вла­димира, датирующихся последними годами его княжения. Все среб­реники Ярослава имеют высокую пробу (960), что также может слу­жить косвенным аргументом в пользу их чеканки в Новгороде, через который осуществлялось в основном поступление на Русь высоко­пробных западноевропейских монет.

Еще одну оригинальную группу монет представляют так называе­мые скандинавские подражания Ярославлю серебру, или Ярославле серебро малого веса. Все 6 экземпляров монет этой группы найдены в кладах XI в. на территории Скандинавии и Прибалтики и хранятся в музеях Скандинавии. На лицевой стороне этих монет помещено погрудное изображение св. Георгия с пояснительной надписью, на обратной стороне — княжеский знак в виде трезубца и круговая над­пись: Ярославле сребро. Их отличие от описанных выше «обычных» монет Ярослава Владимировича заключается в сравнительной не­брежности и определенной грубости работы, меньших размерах и вдвое меньшем весе. Мнения исследователей о месте и времени че­канки монет этой группы разделились. Одни отстаивают их сканди­навское происхождение и считают более ранними по времени чекан­ки, другие полагают, что они отчеканены в Новгороде позже чекан­ки монет большого веса, может быть в 1018 г., когда, по сообще­нию летописи, новгородцы «начаша скот собирати» для найма ва­ряжской дружины в помощь Ярославу в борьбе за великокняжес­кий стол. Латинское написание буквы «р» в слове «Ярослав», опре­деленное сходство этих монет со скандинавскими позволяет предпо­ложить, что штемпели резал мастер-иностранец. Однако главный вопрос — где и кем чеканились сребреники Ярослава малого веса — остается открытым, и русскими эти монеты в настоящее время можно признавать лишь условно.

Метрология древнерусских монет. Еще И. И. Толстым было вы­сказано мнение, что древнерусские сребреники чеканились без соблю­дения какой-либо весовой нормы. Однако метрологическое изучение древнерусских монет устанавливает их весовую норму в пределах 2,9—3,3 г, что точно соответствует норме древнерусской куны в южнорусской .денежно-весовой системе. Что касается Ярославля се­ребра, то вес четырех хорошо сохранившихся экземпляров превыша­ет норму ногаты—3,41 г, при очень высокой пробе (960) апроби­рованных монет. Вес малых монет Ярослава заключен в пределах 1,18—1,57 г, что говорит о другой денежно-весовой системе и может служить дополнительным аргументом в пользу их скан­динавского происхождения. Еще Б. Кене, которому был известен все­го один экземпляр такой монеты, отметил ее сходство в весе с монета­ми англосаксонского чекана.

Монеты Михаила-Олега Тмутараканского. Совершенно особую группу древнерусских монет составляют известные только в нескольких экземплярах серебряные монеты оригинального типа. На их лицевой стороне помещено погрудное изображение архангела Ми­хаила, а на оборотной стороне — строчная благопожелательная надпись: «Господи, помоги Михаилу» — формула, хорошо извест­ная по памятникам русской сфрагистики. Принадлежность этих монет князю Михаилу-Олегу Святославичу, сыну основоположника чер­ниговской династии Святослава Ярославича, не вызывает сомнений. Этот князь дважды оказывается в Тмутаракани — первый раз он бежит туда после поражения в битве на Нежатиной ниве в 1078 г. Во второй раз он захватывает Тмутаракань в 1083 г. после своего заточения в Византии на острове Родос и княжит здесь до 1094 г. Вероятно, именно с этим временем следует связывать чеканку Олегом монет. Известно, что на Таманском полуострове, скорее всего именно в Тмутаракани, в конце Х—XI в. осуществлялась чеканка серебря­ных, биллоновых и медных подражаний византийским милиарисиям Василия II и Константина VIII (976—1025). Все монеты Олега-Михаила найдены в пределах Тмутараканского княжества, и они ни­когда не имели общерусского значения.

Итак, на общем фоне истории русского денежного обращения че­канка древнерусских монет представляется явлением эпизодическим, кратковременным. Тем не менее она сыграла определенную роль не столько в плане удовлетворения реальных потребностей в монете денежного обращения Руси, сколько в смысле декларирования су­веренитета и экономической мощи Древнерусского государства.

Денежные слитки.

Крупные платежные операции в средневеко­вой Руси обеспечивались серебряными слитками. На территории древ­нерусского государства обращались слитки различного веса и ви­да, но преобладающее значение имели так называемые киевские и нов­городские гривны. Их названия условны и связаны с местами первых находок этих интересных памятников русского денежного обраще­ния.

Киевские гривны XI —XIII вв. представляют собой литые слит­ки шестиугольной формы. На протяжении всего периода своего бы­тования они сохраняли устойчивый вес около 160 г. Это позволя­ет связывать их весовую норму с весом византийской литры — 327,456 г и считать ее равной 1/2 литры 163,728 г.

Общую датировку киевских гривен подтверждающих совместные находки с византийскими монетами XI — XII вв. Они появились, ско­рее всего, в середине XI в. и бытовали вплоть до монголо-татарского нашествия. Их ареал охватывает почти всю территорию Киевской Руси, но большинство находок концентрируется в ее южных райо­нах.

Новгородские гривны-слитки имели совершенно другой вид и вес. Это длинные палочки-бруски весом около 200 г. Различают два ви­да новгородских слитков: более длинные (14—20 см) и прямые и короткие (10—14 см) со слегка выгнутой спинкой. Первые дати­руются XI—XIII вв., вторые—XIV— XV вв.

В отличие от киевских слитков, новгородские гривны дают срав­нительно большой эпиграфический материал — на них нередко процарапаны имена лиц, для которых они были отлиты. Из одной та­кой надписи стало известным одно из русских названий самого слит­ка — «изрой». Иногда на новгородских слитках встречаются проца­рапанные поперечные черточки, последняя из которых, как правило, бывает наклонной. Установлено, что таким образом ливцы слитков, отвечавшие за их вес и качество, учитывали неизбежный угар сереб­ра и примесей. Интересные факты из истории производства серебряных слитков сохранили летописи. Так, Новгородская IV летопись под 1447 (6955) г. сообщает: «Того же лета новгородци охулиша серебро, рубли старые и новые, бе денежникам прибыток, а сребро переделаша на деньги...» Вероятно, что с этим сообщением связано известное «де­ло» Федора Жеребца, о котором рассказывает та же летопись: «Того же лета выведе Сокира посадник ливца и весца серебряного Федора Жеребца». Эти тексты ставят перед исследователями сложные и инте­ресные вопросы. Например, что кроется за различием «старых» и «новых» рублей? Здесь возможны, по крайней мере, два ответа. Или это выражено в иной форме различие «низового» и «новгородского» рублей, или под «старыми» разумеются длинные новгородские слит­ки, а под «новыми» — короткие изогнутые. Среди последних известно значительное число слитков, отлитых в два приема, это так называ­емые слитки «двойного литья». На протяжении первой поло­вины XV в. письменные источники проводят четкое разделение рублей московских и новгородских. Этот факт, казалось бы, свиде­тельствует в пользу первого решения. Однако трудно предполо­жить, что в самом Новгороде столь различные денежные единицы обозначались одним термином. Следовательно, под «старыми» руб­лями скорее всего нужно видеть длинные слитки без шва «двойного литья», а под «новыми» — короткие, отлитые в новой технике «двой­ного литья», которая, вероятно, и послужила причиной мятежа, по­скольку открывала определенные возможности для злоупотребле­ний.

Теоретическая весовая норма новгородских денежных слитков определялась исследователями по-разному. Одни считали ее равной приблизительно 197 г и связывали с западноевропейской метро­логией, другие утверждали постепенное падение весовой нормы с 204,756 г до 195 г. Сейчас можно считать твердо установлен­ным фактом, что никакого падения веса новгородских слитков не бы­ло, а их весовую норму следует связывать с русским полуфунтом (204,756 г). Происхождение же самого русского фунта остается пока невыясненным.

Кроме этих двух основных видов слитков серебра — киевского и новгородского, в денежном обращении Древней Руси участвовали и некоторые другие, например так называемые черниговские, по весу близкие к новгородским, а по форме представляющие собой как бы грубо расплющенные киевские, или литовские — в виде небольших палочек мягких очертаний, часто с несколькими характерными вмя­тинами на спинке. Метрологически литовские слитки с русскими ве­совыми системами не связаны и поступали на Русь из Прибалтики в качестве серебряного сырья.

Так как на Руси основной первоначальной формой серебряного сырья являлись монеты, то определенное число одинаковых по ве­су монет вполне могло служить мерой веса слитка — гривны. Затем, видимо, устанавливалась обратная связь — серебряный слиток стал служить мерой количества монет. Скорее всего именно в ре­зультате этой связи монет и слитков выработались такие денеж­но-весовые понятия, как «гривна» (весовая единица), «гривна се­ребра» (слиток) и «гривна кун» (счетная единица). Письменные источники позволяют установить весовое равенство гривны сереб­ра 4 гривнам кун и рассчитать весовые величины фракций послед­ней.

Древнерусская денежная терминология и денежный счет.

В рус­ских письменных источниках, прежде всего в Русской Правде и в Повести временных лет, содержатся следующие наименования де­нежных единиц: скот, куна, резана, ногата, веверица, векша, бела и гривна.

Древнейшей весовой единицей является гривна. Это название связано с шейным украшением в виде обруча, широко распростра­ненным у славян, финно-угров и других народов. Происхождение весовой гривны еще окончательно не установлено. Делались попытки вывести ее вес из византийской литры (римской либры — 327,456 г) на основании параллельного анализа договора 911 г. Руси с Византией и Русской Правды. Договор фиксирует норму штрафа в 5 литр за намеренное нанесение удара «по закону русскому», а Русская Правда за аналогичное оскорбление назначает штраф в 12 гри­вен. Отсюда определялся вес гривны в 136,44 г. Веским аргумен­том против византийского происхождения гривны является отсут­ствие среди материальных памятников древнерусского денежного обращения слитков серебра, хотя бы отдаленно приближающихся к весу 136,44 г, и более мелких денежных единиц (монет), находя­щихся в пропорциональных отношениях с этим весом.

Долгое время очень популярной была теория восточного проис­хождения русской гривны. Суть ее сводится к следующему. Позд­нейший русский фунт (409,512 г) близок по весу иракскому ратлю. Среди памятников древнерусского обращения хорошо известны денежные слитки новгородского типа, теоретический вес которых равен приблизительно 204 г, что составляет ровно половину ирак­ского ратля. Отсюда делался вывод о заимствовании веса гривны с Востока.

В настоящее время наиболее аргументированная гипотеза про­исхождения русской денежно-весовой системы предложена В. Л. Яни­ным. Ее основное отличие от существовавших ранее теорий заключа­ется в том, что она построена на основе тщательного анализа об­ширного нумизматического материала. Основные положения этой концепции могут быть сведены к следующему. Первое знакомство восточных славян с денежно-весовыми единицами относится к пер­вым векам новой эры. В это время на территории Восточной Евро­пы обращаются значительные массы римских серебряных монет — денариев. Средний вес римского денария —3,41 г— лег в основу сла­вянской гривны в 68,22 г, в соответствии с традиционным славян­ским счетом на 20, 40 и 80. Гривна весом в 68,22 г, бытовавшая в IX — первой половине Х в., была более древним элементом системы, чем гривна серебра. В. Л. Янин допускает и другую возможность, а именно — первоначально термин «гривна» обозначал единицу, равную не 20, а 40 денариям, т. е. около 136,44 г.

В конце VIII в. начинается массовый приток на Русь восточного серебра в виде дирхемов, которые в IX в. весили 2.73 г, т. е. относились к гривне в 68,22 г, как 25:1. Такой дирхем в письменных источ­никах называется куной. В начале Х в. наряду с дирхемами в 2.73 г в обращение начинают поступать более тяжелые монеты в 3,41 г. Таких дирхемов в гривне заключалось 20, и эта монета на Руси ста­ла называться ногатой.

В конце 30-х гг. Х в. начинается «кризис восточного серебра», обусловивший чрезвычайную пестроту веса монет, которые начина­ют рубить и резать с целью получить более мелкие платежные еди­ницы. Монеты на Руси начинают принимать не на счет, а на вес, о чем убедительно свидетельствуют находимые в кладах и при архео­логических раскопках весы и гирьки-разновесы. Появляется новая денежная единица, равная половине куны,—резана в 1,36 г. Де­нежная система Руси принимает следующий вид, зафиксированный Краткой редакцией Русской Правды: гривна (68,22 г) = 22 нога­там (3,41 г) = 25 кунам (2,73 г) == 50 резанам (1,36 г).

Что касается самой мелкой единицы этой системы — вевери­цы (векши), то она предположительно равна 1/3 резаны, т. е. в грив­не содержится 150 вевериц.

До середины Х в. эта система денежно-весовых единиц сущест­вует как общерусская, а затем разделяется на две местные систе­мы — северную и южную. В основе северной системы лежит гривна в 51,19 г, составляющая 1/4 позднейшего фунта. Гривна южной сис­темы связана, скорее всего, с византийской литрой.

Структура денежного счета, зафиксированная Пространной ре­дакцией Русской Правды (XIII в.), уже несколько иная. Из нее ис­чезает резана, место которой занимает куна, ставшая вдвое легче. Теперь 1 гривна = 20 ногатам == 50 кунам = 150 или 100 вевери­цам.

Наиболее уязвимой концепция В. Л. Янина является в своей ис­ходной точке. Знакомство восточно-славянских племен с римским денарием еще не доказано археологически. Нет ни одного факта, свидетельствующего о бытовании гривны в 68,22 г на протяжении почти 500 лет — с конца IV до конца VIII в.

Основные единицы древнерусских денежно-весовых систем не исчезают с наступлением безмонетного периода. Самые крупные из них существуют в виде слитков серебра северного (новгородские) и южного (киевские) веса.

С наступлением феодальной раздробленности развиваются мест­ные денежно-весовые системы, рыночная сфера жизнедеятельности которых ограничена территориальными рамками отдельных земель.

Возобновившаяся в конце XIV — начале XV в. русская монетная чеканка явила несколько различных местных денежно-весовых сис­тем, генетически связанных с весовыми нормами безмонетного пе­риода.

Везмонетный период.

В истории русского денежного обращения период времени, охватывающий XII, XIII и почти весь XIV в., полу­чил название безмонетного. Выше уже указывалось на то, что ника­ких внутренних причин для отказа от монет как средства денежного обращения не было. Ремесло и торговля вплоть до монголо-татарского нашествия развивались на Руси по восходящей линии. При­чины возникновения безмонетного периода и характер денежного обращения в это время остаются наименее изученными проблемами русской нумизматики. Безусловно, что в основе этого явления лежало прекращение поступления на Русь, не имевшую собственных сереб­ряных разработок, серебра из-за рубежа. Однако общие запасы се­ребра на Руси в XII в. были вполне достаточными для введения и поддерживания собственной монетной чеканки. Они, вероятно, были даже более значительными, чем к моменту возобновления чеканки на Руси в конце XIV в., так как громадное количество серебра в XIII — XIV вв. ушло в Золотую Орду в результате платежей ордын­ского «выхода». Следовательно, основную причину безмонетного периода следует видеть в начавшейся феодальной раздробленности Руси, ликвидировавшей единую экономическую и политическую ос­нову организации монетного производства и денежного обращения.

Изучение письменных источников позволяет констатировать, что денежная терминология предшествующего периода не только не ис­чезает в безмонетный период, но, напротив, свидетельствует о дальнёйшем развитии гривенно-кунной денежно-весовой системы. По­являются новые денежные понятия и термины, например «мортка». Происходит, вероятно, постепенное обособление местных особен­ностей денежного счета, отразившееся в дальнейшем, при возобнов­лении монетной чеканки в конце XIV — XV в., в различиях весовых норм монет отдельных русских княжеств.

Одним из самых спорных является вопрос о конкретных фор­мах денежного обращения в безмонетный период. Обращение се­ребряных слитков, обслуживавших лишь очень крупные торго­вые операции, имело, конечно, ограниченный характер. Мелкие платежные единицы — куны, резаны и др., перестав обозначать се­ребряные монеты, получили какое-то другое ценностное содержание. Очень популярные в прошлом теории меховых и кожаных денег еще не исчерпывают проблему в целом. Обращение пушнины в качестве средства платежа ограничивалось, вероятно, районами, богатыми промысловым пушным зверем, где хорошо был развит охотничий промысел. Что касается обращения кожаных денег, не имевших практически никакой собственной стоимости и представлявших со­бой по сути кредитные деньги, то самое их существование в древ­ности долгое время вообще отрицалось нумизматами. В середине XX в. в Испании была обнаружена рукопись, содержавшая описа­ние путешествия Абу Хамида ал-Гарнати в Центральную и Восточ­ную Европу, которое он совершил в середине XII в. Особый интерес для изучения денежного обращения имеет сообщение этого араб­ского путешественника, относящееся к русской территории, о том, что он наблюдал торговые расчеты с помощью старых беличьих шкурок, лишенных шерсти. Это сообщение настолько необычно, ин­тересно и значимо, что представляется оправданным привести его полностью: «Между собой они производят операции на старые шку­ры белок, на которых нет шерсти, в которых нет никакой (другой) пользы и которые ни на что решительно не годятся. И когда эти шкуры головы белки и ее двух лап, то (эти шкуры) правильны. И каж­дые 18 шкурок в счете их идут за один дирхем. Они их укрепляют в пачку и называют джукн (?). За каждую шкурку из этих шкур дают краюху отличного хлеба, которая достаточна для сильного человека. На них же покупается все, как то: рабыни, отроки, золото, серебро, бобры, кундиз (куницы ?) и другие товары. А если бы эти шкуры бы­ли в какой (другой) стране, то за тысячу их вьюков не купить бы од­ного зерна и не были бы они годны решительно ни на что. А когда (шкурки) испортятся в их домах, они везут их в полувьюках, в раз­резанном виде, направляясь к некоему известному рынку, где есть люди, а перед ними ремесленники. Они передают им шкурки, и ре­месленники приводят их в порядок на крепких веревках, каждые 18 шкурок в одну пачку. Сбоку веревки приделывается кусок черно­го свинца с изображением царя (царства, государства). За каждую печать берут по шкурке из этих шкурок, пока не припечатают всех. И никто не может отвергнуть их. На них продают и покупают».

Этому рассказу, казалось бы, не оставляющему никаких сомне­ний в существовании на Руси кожаных денег, все же не следует по­спешно придавать абсолютного значения. Во-первых, сообщение ал-Гарнати может относиться к очень ограниченной территории. К этому можно заметить, что нам неизвестен маршрут его путешест­вия по территории Руси. Во-вторых, в Новгороде Великом, напри­мер, по сообщению Гильбера де Ланнуа (начало XV в.), в качестве мелких денег использовались головы белок. Однако в результате ведущихся в Новгороде вот уже более полувека систематических археологических раскопок обнаружены сотни тысяч хорошо сохра­нившихся кожаных изделий и обрывков кожи, но среди этих находок нет ни одной, которую можно было бы хоть как-то связать с кожа­ными деньгами. В то же время в хорошо датированных слоях без­монетного периода часто находят кошельки, аналогичные кошель­кам из более древних и более «молодых» слоев.

В. Л. Янин выдвинул интересную гипотезу о платежной роли в безмонетный период некоторых изделий древнерусского ремесла. Для выполнения функций средств платежа эти изделия должны бы­ли удовлетворять прежде всего двум условиям — иметь постоянную и определенную стоимость, а также быть максимально стандарти­зированными. Этим требованиям вполне удовлетворяют овручские шиферные пряслица, очень широко распространенные на террито­рии Руси и часто находимые в городских центрах в количествах, яв­но превосходящих хозяйственные потребности в них. Аналогичную роль могли играть некоторые виды каменных и стеклянных бус и стеклянные браслеты. Следует особо подчеркнуть, что бусы и пряс­лица встречаются в монетных кладах. Более того, ареал шиферных пряслиц практически совпадает с территорией монетного обраще­ния Руси IX — начала XII в.

И. Г. Спасский высказал предположение о выполнении роли пла­тежного средства на территории Северо-Западной Руси так назы­ваемых раковин каури. Эти небольшие и красивые раковины, добы­вавшиеся на Мальдивских островах Индийского океана, были широко распространены в качестве денег в Африке, Азии и Европе. Они встречаются при раскопках в Новгороде и Пскове, особенно много их найдено в Прибалтике, известны они и в Верхнем и Сред­нем Поволжье.

Безмонетный период продолжался два с половиной века. Чеканка собственной русской монеты была возобновлена лишь во второй половине XIV в.

Содержание

Введение . . . . . . . . .2

Возникновение денег . . . . . .

Монеты как исторический источник . . . .4

Римские монеты и их роль в возникновении русской

денежно-весовой системы. . . . . . .4

Византийские монеты . . . . . . .5

Восточные монеты . . . . . . .5

Западноевропейские монеты . . . . . .7

Первые русские монеты . . . . . . .9

Златники . . . . . . . .12

• Монеты с именем «Петрос» . . . . . .13

  Ярославле серебро. Метрология древнерусских монет . .14

  Монеты Михаила-Олега Тмутараканского . . .16

Денежные слитки . . . . . . .16

Древнерусская денежная терминология и денежный

счёт . . . . . . . . .18

9. Безмонетный период . . . . . . .19

10. Содержание . . . . . . . .22

11. Литература . . . . . . . .23

Литература

Леонтьева Г.А., Шорин П.А., Кобрин В.Б. Ключи к тайнам Клио: Кн. Для учащихся и студентов. - М.: Просвещение, 1994.

Семар Г.М. Среди монет. - М.: Просвещение, 1990.

Спасский И.Г. Русская монетная система. Л., 1962.

Фёдоров-Давыдов Г.А. Монеты рассказывают. М.: Педагогика, 1990.

1 Спасский И.Г. Русская монетная система. –Л., 1962. –С. 16,17.