Структурный анализ психологии масс

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РФ

ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Реферат на тему:

Структурный анализ психологии масс

Выполнил: студент гр. 01МИ2

Анохин А.Ю.

Проверил: Кревчик В.Д.

ПЕНЗА 2002

Содержание

стр.

Глава 1. Масса и ее характеристики…………………………………………………………..3

Глава 2. Идентификация внутри массы. Необходимость принуждения, насилия

и вождя………………………………………………………………………………………….7

Глава3. Вождь и масса. Управление массой…………………………………………………15

Заключение……………………………………………………………………………………...20

Список литературы……………………………………………………………………………..21

Глава 1. Масса и ее характеристики

Проблеме исследования человеческих масс посвящена не одна книга и концепция. Еще в древности философы пытались объяснить особую природу поведения людей, собирающихся вместе или хотя бы чувствующих свою общность. Интерес к данной теме был, во-первых, связан с тем, что развитие человеческой истории происходило так или иначе при непосредственном и главном участии людских масс, т.е. масса – есть главный творец истории, ее двигатель, или как сходным образом выражался Л.Н. Толстой в своем романе-эпопее «Война и мир»: «Народ – творец истории». Во-вторых, любого человека, находящегося не в массе, стоящего как бы в стороне и наблюдающего за ней, всегда поражала разительная перемена, происходившая с людьми, которые позволяли себе делать то, на что не решились бы в своей обычной жизни гражданина-индивидума. Наблюдателя просто изумляло, что тихий, скромный, спокойный человек, к тому же хороший семьянин в своей обычной жизни вдруг становится бесстрашным и жестоким, когда он оказывался среди массы людей, выдвигающей свои требования касательно немедленного исполнения своих желаний, массы людей, которая состоит из таких же, как он средних обывателей. Приведем пример:

«В горном городке Сарцано вожаки социалистических организаций произвели разгром жилищ и избиение местных националистов. Власти отправили туда небольшой отряд войск на двух или трех грузовиках. Революционеры оказались предупрежденными и

устроили ловушку. Грузовики с присланными восстанавливать порядок моряками застряли в узенькой улочке, перегороженной баррикадами. Сидевшие в засаде "дружинники" подвергли моряков обстрелу из-за прикрытия, забросали камнями. Моряки оказались вынужденными сдаться на капитуляцию. Разъяренная толпа набросилась на сдавшихся и обезоруженных людей и почти всех их перебила. Расправа носила неописуемый зверский характер. Особенно неистовствовали женщины социалистки. Они не только убивали моряков, но еще и издевались над умирающими самым циничным образом. Подробности таковы, что в печати о них нельзя говорить». [13]

Согласитесь, что женщину по праву считают существом хрупким и мягким с врожденным инстинктом материнства, не способным на агрессивные действия насильственного характера, тем более на описанные выше зверства над пленными и безоружными соотечественниками.

«Как типичный пример можно привести убийство губернатора Бастилии де Лоней. После взятия этой крепости губернатора окружила очень возбужденная толпа, и со всех сторон его стали осыпать ударами. Одни предлагали его повесить, другие - отрубить ему голову или привязать его к хвосту лошади. Отбиваясь, он нечаянно ударил ногой одного из присутствующих. Тотчас же кто-то предложил, чтобы получивший удар перерезал горло губернатору, и это предложение было немедленно принято толпой. Тот, кому пришлось выполнить роль палача, был повар без места, отправившийся вместе с другими зеваками в Бастилию посмотреть, что там делается. Повинуясь общему решению, он был убежден, что совершает патриотический подвиг и даже заслуживает медали за то, что убил чудовище. Врученной ему саблей он ударил губернатора по голой шее, но сабля оказалась плохо заточенной. Тогда он преспокойно вынул из своего кармана маленький ножик с черной ручкой, и так как в качестве повара он научился резать мясо, то при помощи этого ножа благополучно окончил операцию, которую должен был сделать». [5]

Но толпа способна не только на животную жестокость, но и на отчаянные поступки благородства и великодушия, с готовностью и беспрекословностью жертвуя жизнями своих членов, чему история неоднократно может свидетельствовать. Мне как русскому человеку, достаточно хорошо знающему прошлое своей страны, сразу же приходят на ум фанатический героизм жителей первых русских городов во время татаро-монгольского нашествия, когда мирные жители предпочитали неминуемую смерть для себя и всех своих близких пленению и владычеству «басурманов»; мне вспоминается искренний патриотизм крепостных крестьян во время похода Наполеона в Россию, когда те сжигали все свое добро и уходили в леса, оставляя французам лишь горы пепла и километры выжженной земли, хотя порядки, которые с собой нес Наполеон, были несравнимо лучше для крестьян, чем существовавшее рабство помещиков; и как тут забыть подвиг всего советского народа в годы Великой Отечественной войны, с религиозной нетерпимостью по отношению к фашизму и верой в Сталина и в коммунистическую партию проливавшего свою кровь на полях сражений. Далее можно до бесконечности продолжить приводить примеры бесстрашного героизма или звериной жестокости массы, что даст нам только поверхностный материал следствий, не дав самого главного – причин такого поведения. Поэтому здесь я вынужден перейти от красочного изложения эпизодов человеческой истории к более скучному, но необходимому анализу психологии индивидов, составляющих массу.

Предыдущие примеры поведения человеческой толпы наталкивают нас на тот вывод, что у человека, находящегося в массе, появляются новые мотивы и психологические установки собственного поведения, в корне отличающиеся от тех, которые были у него до этого. Миролюбивый гражданин, для которого на первом месте стоят собственное благополучие и благополучие своей семьи, в одночасье становится воинственным радикалом, для которого понятия общечеловеческого гуманизма и личные интересы мало что значат по сравнению с интересами общими. Человек, который обычно принимает решение после долгих взвешенных раздумий, в массе принимает решения с поражающей быстротой, точно такое же как и другие члены массы, при этом все они верят в его истинность и абсолютность. Верят в истинность и абсолютность даже в том случае, если это решение или идея заведомо бредовы и не поддаются логическому объяснению, а зачастую просто противоречат какой-либо логике. Налицо значительное снижение интеллектуального уровня человека из массы до аффективного, сверх эмоционально напряженного состояния, когда холодный ум и трезвый рассудок уступают место, как бы сказали сентиментальные поэты, «велениям сердца», неконтролируемым инстинктам и нервно-психическим импульсам. Человек деградирует до уровня первобытного животного. Человек в таком состоянии чрезвычайно подвержен влиянию со стороны, он словно ищет этого влияния – достаточно его направить в нужную сторону и он с фанатизмом туда последует. Человек в массе является овцой, ищущей своего пастуха, а когда находит его, то служит ему как преданный пес. И наконец не следует забывать о том, что человек в массе теряет какое-либо чувство социальной ответственности перед другими людьми, теряет чувство адекватной самооценки своих действий и поступков. Толпа позволяет своим членам действовать анонимно, а ее многочисленность и, как следствие, кажущаяся мощь рождает у человека чувство собственной неуязвимости и безнаказанности. То есть в массе исчезают все те препятствия, которые преграждают человеку в нормальной жизни выход его первобытных инстинктов наружу. Вот что сказал Г. Лебон в «Психологии народов и масс»: «Так как масса не сомневается в истинности или ложности своих аргументов и имеет при этом сознание своей силы, то она столь же нетерпима, как и доверчива к авторитету. Она уважает силу и мало поддается воздействию доброты, означающей для нее лишь своего рода слабость. Она требует от своих героев силы, и даже насилия. Она хочет, чтобы ею владели, чтобы ее подавляли. Она хочет бояться своего властелина. Будучи в основе чрезвычайно консервативна, она питает глубокое отвращение ко всем новшествам и успехам – и безграничное благоговение перед традицией». [5]

Думаю, что все сказанное нуждается в необходимых уточнениях и разъяснениях, дабы у читателя не сложилось однобокое представление о массе как о простом кровожадном сборище людей. Главный фактор, который превращает из обыкновенного множества людей единую массу, состоит в общности их взглядов и позиций по определенным вопросам, а также общности их положения в сложившейся ситуации. «Чем сильнее эта общность, тем легче образуется из отдельных людей психологическая масса и тем поразительнее проявляется демонстрация массовой души» [20]

Здесь важно отметить, что процессу образования массы предшествует процесс положительной идентификации между ее будущими членами. Например, совершенно понятно, что нельзя образовать единую массу из современных среднестатистических 18-летних юношей и девушек и людей пенсионного возраста по вопросу о значении стахановского движения в жизни страны в 30-ые гг. XX века. Здесь просто отсутствует почва для идентификации членов этих двух возрастных групп. Зато достаточно легко образовать массу из подростков и пенсионеров касательно вопроса игры российской сборной по футболу.

Как только выясняется общность у значительной части людей, то неминуемо возникает лавинообразная реакция образования у каждого присутствующего при этом человека психологических черт массы. При этом получается так, что достаточно индивиду почувствовать в чем-то общность с другими людьми, как он совершенно беззаговорочно принимает на веру то, что является истиной и абсолютом для других, подчас коренным образом меняя свои прежние убеждения. В социологии это явление получило название конформизма, в терминологии же массовой психологии это называется более неблагозвучно – «зараза» или «заражение». Действительно, процесс образования из определенного инертного количества людей единой массы и последующая идеологизация этой массы какой-нибудь «непогрешимой истиной» напоминает скорее процесс заражения клеток организма каким-нибудь вирусом. К этому еще следует добавить, что для процессов положительной идентификации индивидов, образования и идеологизации массы вовсе не обязательно собрание людей в определенном месте. Масса может образовываться как очно, так и заочно (дистанционно) – пространственных преград для нее не существует. Единственное, что может помешать образованию массы, - это отсутствие положительной идентификации одних людей с другими людьми, а также отсутствие непосредственной связи с ними. Объяснению феноменов идентификации и «заражения» посвящена следующая глава, а в этой мне еще следует сказать, что массы очень многообразны по формам своего существования, причинам и целям своего образования, длительностью существования, организацией и по многим другим параметрам. Но во всех них как залог существования выступает именно фактор сходства и общности, положительной идентификации между их членами.

Глава 2. Идентификация внутри массы. Необходимость принуждения, насилия и вождя

Если абстрагироваться целиком и полностью от общественной морали, религиозных учений, разных философских концепций, от всего того, что призвано давать человечеству смысл жизни и взглянуть на человека с чисто биологической точки зрения, как на обыкновенного представителя животного мира, то получается, что целью существования каждого человека является собственное воспроизводство. Вряд ли, кто осмелится оспорить тот факт, что половое (сексуальное) влечение является сильнейшим общечеловеческим инстинктом самосохранения, без которого человечества бы просто не существовало, и который, надо прямо сказать, занимает главенствующее положение в жизни любого человека, во многом определяя его поведение. Поэтому сексуальная энергия является мощнейшим видом психической энергии человека, сублимация которой, то есть преобразование от целей непосредственного удовлетворения полового влечения к иным целям, позволяет изменять поведение человека в нужную сторону. У вас, наверное, напрашивается вопрос: А как это связано с данной темой исследования? Связано и является цементирующим фактором в связи индивидов массы друг с другом.

Психоанализом З. Фрейда доказано, что в человеческой психике существует несколько инстанций, к которым человек обращается при определении своего поведения. Этими инстанциями по терминологии Фрейда являются: Я, Оно и Сверх-Я (Идеал-Я). При рождении человек обладает только одной инстанцией – это Оно. Оно определяет все инстинктивные установки поведения человека, начиная от инстинкта принятия пищи и кончая интересующим нас половым инстинктом. Говоря более простым языком, Оно закладывает в нас те необузданные и эгоистические желания, которые нас с детства принуждают сдерживать и подавлять посредством воспитания. Воспитание в свою очередь формирует в нашей психике вторую инстанцию – Я, которая определяет установки в поведении человека, согласующиеся с требованиями существующей общественной морали и культурными нормами. Наша психика с детства подвергается влиянию со стороны общества с той главной целью, чтобы из индивидуума получить члена общества, отвечающего его требованиям, а не дикое животное, которое может нанести обществу непоправимый ущерб. Поэтому человеческая психика под воздействием воспитания вынуждена изменяться с тем условием, чтобы животные позывы контролировались приобретенной психической надстройкой, что и происходит посредством преобразования и сублимации. Яркий тому пример сублимация полового влечения к своим родителям у маленького ребенка, который испытывает определенную сексуальную предрасположенность к родителю противоположного пола и воспринимает как за конкурента родителя одного с ним пола. Но невозможность сближения с одним из родителей и устранения другого (конкурента) вынуждает психологию ребенка к вытеснению первичных сексуальных позывов из области отношений в семье, замещая их нежными чувствами. Хотя большая предрасположенность ребенка-мальчика к матери, а ребенка-девочки к отцу все равно остается, сублимируясь до разрешенного общественной моралью уровня.

Следующей и последней инстанцией в человеческой психике является Сверх-Я. Ее еще называют Идеал-Я, так как именно эта инстанция подвергает идеализации черты выбранного объекта. Фрейд ей нашел еще одно общеупотребительное название – совесть. Если Я определяет установки поведения человека в обыкновенных ситуациях и, как правило, напрямую связано с теми принципами, что заложены воспитанием, то Сверх-Я требует от психики человека выбор идеала, то есть того объекта или его черт (что в общем-то равнозначно), которым следует подражать, следовательно, стремиться к ним и тем более уважать. Чтобы была более понятна приведенная мною формулировка, давайте вернемся к примеру с маленьким ребенком. Мы уже выяснили, что малыш в силу своих природных начал испытывает влечение к родителю противоположного с ним пола, а на пути у него стоит родитель одного с ним пола. Насчет сублимации сексуальной энергии – тут все понятно, а как же быть с изменением отношения ребенка к однополому с ним родителю? Вот тут-то психика ребенка выбирает объектом для подражания и идеализации личность отца, если это мальчик, или личность матери в случае с девочкой, ибо психологически и даже инстинктивно ребенок начинает понимать, что ему будет куда более безопаснее подстроиться под существующий порядок вещей, чем не подстраиваться вовсе. Мальчик в отце, а девочка в матери видят ту силу, которая препятствует им в природном выражении своих половых привязанностей, поэтому ребенок хочет приобрести черты этой силы, стать как можно больше похожим на эту силу и избавиться от ощущения подавления и угнетения своих природных начал. То есть имеет место сублимация (преобразование) первоначальной агрессии, имеющей сексуальную подоплеку, в идеализацию личности одного из родителей. Поэтому также естественно, когда мальчик во многих местах копирует отцовскую линию повеления, а девочка – линию поведения матери. Отец в жизни мальчика, а мать в жизни девочки становятся первыми объектами, которые проецируются в Идеал-Я и становятся образцами для подражания и почитания. При этом не следует сбрасывать со счетов тот факт, что часто вторым объектом для идеализации ребенок выбирает родителя противоположного пола, так как сублимация полового влечения заставляет ребенка отказаться от первичных желаний и заменить комплекс неудовлетворенности почитанием качеств родителя, то есть опять как и в предыдущем случае ребенок идеализирует личность родителя, так как родитель для ребенка предстает в образе той силы, которой ребенку столь недостает вследствие элементарной невозможности удовлетворить свои притязания сексуального характера. Ребенок вынужден ограничивать себя (его вынуждают) до сведения своей либидинозности (в терминологии Фрейда – влечение, желание, любовь, стремление к удовольствию) к идеализации того, чем ему никогда не будет суждено обладать из-за общественных запретов и культурных норм, возмещая тем самым свою утрату.

Процесс идеализации ребенком своих родителей во многом похож на процесс обожествления каких-либо объектов или явлений: человек идеализирует (обожествляет) и сублимирует то, чего ему никогда не достичь, чего он боится, чем хочет обладать. И у бога появляются соответствующие черты. Психика человека таким образом адаптируется к меняющимся условиям существования, чаще всего формирующимся за счет общественной морали. Например, почти во всех без исключения религиях главенствующее место отводится положению о загробном мире – жизни после смерти, что объясняется тем, что естественный страх перед смертью с возникновением социальных институтов (преград, препятствий и направлений всему животному в человеке) заменяется идеализацией той неведомой и пугающей силы, которую ни одному из живых не суждено познать. Приведу еще один пример: современной психологией открыт непонятный на первый взгляд синдром – синдром заложника. Суть его в том, что люди, находившиеся некоторое время против собственной воли в заложниках у бандитов, начинают с благосклонностью и почитанием вместо осуждения относиться к своим поработителям. Здесь тоже имеет место процесс проецирования объекта личности преступника, имеющего власть и силу над заложниками, в Идеал-Я.

А сколько было написано и сказано насчет дедовщины в российской армии и путях ее искоренения, но мало кто задумывался о психологической необходимости такого явления, как дедовщина, для вооруженных сил. Насилие и «обряды посвящения» позволяют через проекцию личностей «дедов» в Идеал-Я новобранцев не только копировать «салагам» линию поведения старослужащих, вбирая этим в себя передающиеся традиции армии, но и изменять сознание солдата в сторону идеализации армейских порядков и служения отечеству. Даже в благополучной американской армии существуют по отношению к новичкам элементы того, что называют у нас дедовщиной. Социальное целое (армия) тестирует таким образом вновь прибывших индивидов на верность себе, чтобы это целое вследствие разнородности взглядов своих членов не имело возможности распасться, то есть дедовщина унифицирует психологию и сознание солдат под один стандарт, облегчая этим дальнейший процесс идентификации солдат друг с другом и образование «массовой души» в войсках. Так что, можно иначе сформулировать проблему российской армии: дело не в самих неуставных отношениях, а скорее в их дозах и нормированности.

Если взглянуть на религию в целом, то в ней существуют те же самые обряды посвящения и ритуалы, соблюдения которых строго требуется от верующего – что означает в конце концов насилие над собой, своим организмом и психикой – от верующего требуются жертвы. Например, в христианстве это окунание в холодную воду и соблюдение строгого поста, а для части священнослужителей еще и половое воздержание; у буддистов – йога; у африканских племен в качестве ритуала посвящения распространено коллективное избиение своего соплеменника и последующее голодание избиенного в течении длительного времени в безлюдном темном лесу, где полно хищных зверей. Вот что говорит Р. Чалдини по этому поводу в «Психологии влияния»: «Подобные акты необходимы для выживания группы, так как побуждают ее будущих членов считать группу более привлекательной и стоящей. Пока людям нравится то, что они могут получить только в результате борьбы, самые разные группы будут продолжать проводить мучительные ритуалы посвящения. Верность и преданность новых членов в огромной степени повышает шансы группы на выживание. Суровая церемония посвящения значительно увеличивает преданность новичков группе… Люди, прошедшие через большие трудности или страдание с целью добиться чего-то, склонны больше ценить свои достижения, чем люди, достигшие того же с минимальными затратами сил».[21]

Как вы видите из всех этих примеров насилие и принуждение со стороны сил природы или со стороны сил человека (общества) являются решающими факторами в образовании Идеала-Я. Человек, чтобы скомпенсировать чувства утраты, угнетения и подавления, начинает с большей энергией почитать то, что он утратил и то, что вызвало эту утрату. Нюанс состоит в том, что теперь объект утраты воспринимается совершенно по другому и… в дозволенных новым положением вещей рамках. К примеру, в нацистской Германии после прихода Гитлера к власти коренным образом изменилось в негативную сторону отношение населения к демократическим институтам власти и демократии вообще, культурному достоянию других народов – несомненно, это была утрата для немецкого народа, но нацистской диктатуре и Гитлеру лично удалось сублимировать это чувство утраты в почитание и идеализацию того, кто все это отнял, то есть самого себя. В СССР Сталин отнимал права мелкой частной собственности и личной инициативы у всего народа, постоянным террором отнимал у многих семей их родных и близких. А что в итоге? В стране царил культ личности человека-бога – культ Сталина.

Здесь мне вспоминается диалог из тоталитарного романа Джорджа Оруэлла «1984» между главным героем Уинстоном Смитом и его мучителем О`Брайеном. Последний спросил: «Ты знаешь, как можно установить над человеком власть?» «Заставить его страдать?!» - ответил Смит. Так четко и метко персонаж Оруэлла определил то, на что многие исследователи потратили годы своей жизни. С.Н. Паркинсон в своих законах подвел общий итог: «… люди никогда не восстают против тирании, но всегда – против власти слабеющей и колеблющейся. Человеку не свойственно ломиться в дверь, запертую на ключ и закрытую на засов». [12]

Д. Майерс в своей работе «Социальная психология» указывает на ту особенность человеческого поведения, согласно которой поступки и действия человека даже в случае принуждения их совершения определяют его мысли и сознание, меняя его прежние убеждения. «Политические ритуалы – ежедневный салют, отдаваемый школьниками флагу, исполнение национального гимна – используют общественный конформизм для того, чтобы выстроить веру в патриотизм внутри каждого. Я помню, как принимал участие в военно-воздушных учениях начальной школы недалеко от компании «Боинг» в Сиэтле. После того как мы несколько раз разыграли отражение атаки советских самолетов, многие из нас стали бояться Советов. Обозреватели заметили, что марши 1960-ых гг. «за гражданские права» способствовали тому, что сила убеждения демонстрантов возрастала. Их действия выражали идею, время которой пришло, и показывали, что эта идея глубоко проникла в их сердца»[7]. Как метко выразился Б. Дизраэли: «Мысль – дитя Поступка».

Вот так мы подошли к главному следствию и предназначению данной главы – показать роль вождя как личности или вождя как идеи в идентификации между членами массы. Главная суть существования вождя для появления единой массы состоит в том, чтобы у всех членов массы был единый Идеал-Я, куда проецируется образ вождя-личности или вождя-идеи, которая в конце концов должна преобразоваться в образ отдельной личности. Естественно, что у людей, которые имеют общую психологическую инстанцию, есть все основания считать себя схожими друг с другом. Именно почитание общего вождя или идеи превращает из группы индивидов подлинную массу с присущими ей аффектами и возможностями. Здесь имеет место сублимация первичных сексуальных и агрессивных чувств по отношению к объекту (вождю или идее) в чувства почитания, уважения и даже любви, потому что, как мы уже выяснили раньше, психика человека компенсирует чувства утраты и угнетения. Сублимированную любовь иначе можно назвать платонической, так как человек, отказываясь от инстинктивного удовлетворения своих потребностей, оставляет себе только психологическое почитание выбранного объекта – объект проецируется в Идеал-Я. Фрейд приводит пример того, как поклонницы какого-нибудь тенора все без исключения единодушно платонически влюблены в своего кумира, хотя и осознают невозможность осуществления своих сексуальных притязаний. Наверняка вам приходилось когда-нибудь видеть, в какой истерике бьются фанаты при виде своего эстрадного идола – налицо замена индивидуальной саморегулирующейся психологии массовой. Чувства сублимированной любви объединяют в данном случае членов массы – дают почву для положительной идентификации индивидов. При этом члены массы рассчитывают на ответную любовную реакцию со стороны своего лидера – они абсолютно уверены в том, что он испытывает к ним точно такие же чувства, какие и они к нему. Солдаты Наполеона любовно называли своего императора «наш маленький капрал», хотя тот в приватных беседах нередко высказывался о них как о «пушечном мясе». Если сказать о Наполеоне еще несколько слов, то непременно следует упомянуть, что французский император часто высказывался о том, что полководец должен разумно рисковать своей жизнью на поле боя: действия командующего безусловно должны показывать пример для подражания своим подчиненным, но ни в коем случае не должны приводить к его гибели, ибо солдаты так сиюминутно потеряют дух сплоченности, и сражение будет проиграно. Наполеон знал, что говорил, и был, разумеется, прав. Ибо именно вокруг своего руководителя (вождя), его почитания, страха перед ним и платонической любви к нему у людей формируются массовые чувства, привязанности и обязательства друг перед другом. Вот почему особую жизненную силу имеют те религиозные учения, которые во главу угла ставят образ бога – объект для поклонения. И неважно каков этот образ: животное, животное-человек, человек-явление, человек-бог – главное, было бы кому поклоняться и почитать, то есть проецировать его образ в свой Идеал-Я. Тот же, для кого этот бог является всего лишь выдумкой и нелепой фантазией, обречен в лучшем случае на одиночество и покинутость теми, кто в этого бога верует, ибо последние склонны себя безопаснее чувствовать среди таких же, как они. «Но вне этой привязанности стоят и во время царства Христа те индивиды, которые не любят Христа, и которых он не любит; поэтому религия – хотя бы она и называлась религией любви – должна быть жестока и немилосердна к тем, кто к ней не принадлежит». [20]

«Без сомнения, когда люди не чувствуют себя уверенно, они в большей степени ориентируются на действия других, чтобы решить, как действовать им самим. Кроме тго, чрезвычайно важным является фактор сходства. Принцип социального доказательства действует наиболее сильно, когда мы наблюдаем за действиями таких же людей, какими являемся сами. Именно поведение имеющих с нами много общего людей дает нам наилучшее понимание того, какое поведение является правильным для нас. Поэтому мы более склонны следовать примеру похожего на нас индивида, чем непохожего».[21]

Можно сказать, что долгое время в Советском Союзе официальной «религией» признавался марксизм-ленинизм с образом полубога-получеловека в центре – В.И. Лениным. Именем Ленина людей выгоняли на субботники и демонстрации, награждали за успехи и порицали за просчеты. Каждая область общественной жизни так или иначе связывалась с его именем – вождь мирового пролетариата был вездесущ и незаменим. Это способствовало проекции его образа и идей, что с ним связывались, в Идеал-Я каждого советского гражданина. Все советское общество было сцементировано общим почитанием к этому человеку. И вот, когда вследствие «перестройки» и «гласности» ленинская идеология стала размываться в сознании общества, можно было наблюдать интересный факт: взгляды общества настолько поляризировались, что о никаком прежнем единстве и говорить было нельзя. Как грибы после дождя стали возникать крайние по взглядам партии и движения, повсеместно был отмечен быстрый рост национализма и сепаратизма, участились столкновения на этнической почве. «В исторические периоды благополучия этническая принадлежность теряется среди идей и образов современного мира. В кризисные периоды истории, когда индивид стремится сохранить равновесие, филогенетически более поздние идентичности утрачивают свою актуальность и уступают место «старым» и «проверенным» групповым «принадлежностям», тем, которые наиболее доступны, устойчивы и близки к обыденному сознанию».[16] Масса под названием «советское общество» распалось на отдельные куски, так как не было уже больше вождя-объекта или вождя-идеи, которые могли бы их заново объединить.

Именно человеческое либидо, либо задержка этого либидо (ограничение любых природных наклонностей и способностей), связанное с объектом, формируют у человека чувства почитания и поклонения к объекту, по форме напоминающее платоническую любовь. Вопрос о том, откуда у массы появляется столько животной агрессии, тоже можно связать с сублимацией первоначальной агрессивности, поскольку она не может быть направлена на объект почитания, который и вызывает на подсознательном уровне чувства агрессивности и неудовлетворенности, то она направляется на первый попавшийся объект, стоящий в стороне от «идола». У массы до предела напряжены нервы – она ждет только момента выплеснуть свою агрессивную энергию – и как только этот момент настает, масса забывает о всяких тормозящих нормах, и вся целиком и без остатка бросается на то, что вызовет у нее хотя бы незначительное с точки зрения человека в нормальном состоянии раздражение. Людям в аффективном состоянии не свойственно много думать – они склонны действовать. Это часто можно увидеть на митингах и демонстрациях, как в примерах из первой главы, когда люди непосредственно находятся друг около друга. Но такое же состояние чувств (настроение), по форме напоминающее психоз, можно создать во всем обществе, когда люди удалены друг от друга и не имеют никакой связи, то есть сделать из народа – агрессивную массу по отношению к своим противникам и послушное стадо по отношению к себе. Целью стабильности любого политического режима является сублимация энергии неудовлетворенности и агрессии у масс, ее направление на другие объекты, то есть постоянный поиск «козла отпущения» или, выражаясь более научно, образа врага. В нацистской Германии это были евреи, в СССР Сталина это были враги народа, у современной западной демократии это полу абстрактное явление международного терроризма с исламским лицом. Кстати, это является очень хорошим средством для того, чтобы свалить свои неудачи и просчеты на других ни в чем не повинных в этом людей.

Вождя массы можно сравнить с ядром атома, вокруг которого непременно должны вращаться электроны. Без ядра структура атома прекратит свое существование, а сам атом распадется на части, так как будет отсутствовать главное связующее звено. В случае с массой этим связующим звеном является вождь, к которому испытывают чувства привязанности и почитания рядовые члены массы. «С исчезновением привязанности к вождю, как правило, исчезают и взаимные привязанности индивидов, составляющих массу».[20] А масса после этого, можно добавить, распадается на отдельных индивидов и более мелкие группы, которые существовали до появления массы.

Глава 3. Вождь и масса. Управление массой

Итак, из двух предыдущих глав нам удалось выяснить, что главным цементирующим фактором внутри массы является идентификация между членами массы на основе образования у них общей психологической инстанции – Идеала-Я. Обычно эта инстанция образуется у человека вследствие невозможности или утраты способности реализовать свои желания из-за препятствий и преград со стороны какой-нибудь силы. Психика человека компенсирует эти чувства утраты идеализацией той силы или того объекта, которые вызвали эту утрату или страдание, а образовавшуюся вследствие этого агрессию, направленную первоначально на объект, удается сублимировать (преобразовать) на другие объекты или предметы. При этом чаще всего в роли объекта для идеализации выступает образ отдельной личности – вождя (реального или абстрактного), который является связующим звеном для членов массы: если не будет его, то, следовательно, не будет самой массы. «Масса – как говорил Г. Лебон – это послушное стадо, не могущее жить без властелина. В ней настолько сильна жажда повиновения, что она инстинктивно покоряется тому, кто объявит себя ее властелином». [5] Но объявить себя властелином может каждый, вопрос весь в том – послушаются ли его люди и будет ли его образ проецироваться в их Идеал-Я. Как вы понимаете, для того, чтобы быть подлинным вождем массы, нужно обладать определенными качествами собственной личности или хотя бы показывать, что ими обладаешь. Так каковы же главные из них?

Гитлера по праву считают одним из самых ярких харизматических ораторов и лидеров в истории человечества. Можно ненавидеть его за содеянное, но факт остается фактом: как вождь он имел потрясающее влияние на массы, что нас и должно интересовать прежде всего в его «демонической» личности. В своей главной книге «Моя борьба» фюрер называет два качества, которые должны быть присущи настоящему вождю и оратору: сила и фанатизм. Разумеется, сила не физическая, а сила характера и харизмы, то есть «кажущееся всесилие», иллюзия силы. Женщина скорее покорится сильному мужчине, чем слабому, а толпа – сильному лидеру – так почти дословно я привожу фразу Гитлера. Фанатизм и нетерпимость являются, по-моему, еще одним показателем силы вождя, а также соответствует общим настроениям, царящим в массе. Индивид, чувствующий себя в массе людей сперва неуверенно, подсознательно будет следовать за тем, кто с непоколебимой уверенностью знает, «что делать» и «куда идти». Поэтому вождь просто обязан будет твердо стоять на своем, систематически вдалбливая в головы слушателей свои «истины». Речь оратора даже в приближении не должна напоминать сложные для понимания рассуждения философов и демагогов. «Тут приходится действовать уже исключительно только апелляцией к таинственной области чувств… Ведь все мы знаем, что французская революция отнюдь не была результатом философских теорий. Революции этой не было бы, если бы демагоги большого стиля не создали целую армию людей, травивших монархию, систематически раздувавших страсти страдающего народа, - пока наконец не разразился чудовищный взрыв, заставивший трепетать всю Европу. То же самое приходится сказать о самом большом революционном перевороте новейшего времени. Не сочинения Ленина сделали большевистскую революцию в России. Главную роль сыграла ораторская деятельность больших и малых апостолов ненависти, разжигавших страсти народа в невероятных размерах.

Народ, состоящий из неграмотных людей, был вовлечен в коммунистическую революцию не чтением теоретических сочинений Карла Маркса, а картинами тех небесных благ, которые рисовали им тысячи и тысячи агитаторов, руководившего при этом, конечно, только одной определенной идеей. Так было, так всегда будет».[2]

Вождь должен уповать на чувства людей – так он не только возбудит и подогреет массу, но и запустит механизм идеализации себя и своих нехитрых идей в человеческой психике. Цель вождя-оратора состоит в том, чтобы из простого собрания людей, ничего друг к другу не чувствующих, превратить единодушную массу, связанную общими чувствами почитания и благоговения к своему новому кумиру и его взглядам.

Г. Лебон прямо указывает на то, что массой можно управлять только посредством давления на ее чувства, и предложил схему, согласно которой и происходит идеализация идей и взглядов на подсознательном уровне: утверждение – повторение – зараза. Само по себе громкое и глубоко эмоциональное высказывание мало что значит без агрессивного проталкивания ее сущности до сознания «электората». Поэтому вождь-оратор обречен своими словами совершать насилие над мыслями и сознанием своих слушателей: в интонации его речи должна чувствоваться безапелляционность принимаемых решений, их абсолютная правильность и непогрешимость, нетерпимость по отношению к другим взглядам и убеждениям. У вождя должна быть психология диктатора и фанатика. Он обязан быть буквально одержимым своей идеей. Только так собрание людей сможет почувствовать психологическую утрату свободы мысли и принимаемых решений – ведь за них уже все решили и требуют только согласия, что автоматически запустит механизм идеализации объекта вождя. Насчет того, почему оратор должен взывать к области чувств своих слушателей, можно добавить, что ничто так не связано с психикой человека, как его чувства и эмоции. Следовательно, когда воздействуют на чувства человека, то напрямую подвергается влиянию его психика. Как в случае с маленьким мальчиком сила, с которой ассоциируется в сознании малыша его отец, заставляет притуплять, замораживать и сублимировать свои чувства, подчиняя их воле отца; так и в случае с массой вождь заставляет ее членов подчинить свои чувства его сильной воле. «Вождь массы все еще является первобытным отцом, которого продолжают бояться; масса все еще хочет, чтобы ею управляла неограниченная власть». [20]

Спрашивается, какие слова могут способствовать появлению у людей чувственно-эмоциональной реакции? Это должны быть понятные всем слова, содержащие в себе красочные образы, которые способны захватить внимание толпы целиком и полностью. Любая действительно народная и массовая идеология представляет из себя коротенький набор тезисов и принципов, рисующих своим последователям картины будущей райской жизни, несбыточной иллюзии. Большевики обещали народу землю, фабрики, свободу, равенство и справедливость. Христос обещал уверовавшим в него царствие небесное. Воистину, у политиков и пророков есть много общего. Нередко в истории народов получалось так, что какой-нибудь один лозунг определял поведение всего народа на многие годы вперед. Например, в Советском Союзе долгое время таким лозунгом было: «Догнать и перегнать Америку!». Этот лозунг иначе еще называют национальной идеей. Проблема формулировки национальной идеи для современной России очень актуальна, так как в обществе повсеместно чувствуется идеологический вакуум, что угрожает единству нации, поэтому нынешним политикам обязательно следует учесть исторический опыт и осознать, что долгую жизнь имеют только те идеи, которые близки сердцу каждого гражданина, вызывают в нем сильные чувства и эмоции. Если люди нуждаются в иллюзиях, то им нужно их дать.

Можно пойти еще дальше и сказать, что масса всегда будет нуждаться в сильной идее, в цели, в маяке, к которому следует стремиться, потому что это единственный выход для психической энергии, накопление которой произошло в ходе проекции объекта в Идеал-Я и связанного с этим появления комплекса неудовлетворенности своих первичных желаний. Как сказал З. Фрейд: «Существование колеблется, если отсутствует сильная идея».[7] «Люди хотят присоединиться к марширующей колонне, которая, как им кажется, к чему-то движется…»[12] - резюмирует Паркинсон.

Как говорил тот же Паркинсон: «Без элемента страха нет власти, руководитель должен быть окружен этим ореолом».[12] Нам остается только согласиться с этим публицистом, потому что страх перед расправой и наказанием действительно сублимирует либидинозные чувства и желания в искреннее поклонение вождю. Великий вождь всех времен и народов И. Сталин однажды сказал: «Я предпочитаю людей, которые поддерживают меня из страха, тем, которые поддерживают меня из убеждений. Убеждения проходят – страх остается». Когда брат Наполеона, бывший тогда королем Голландии, написал своему брату-императору, что народ его любит, Наполеон ответил, что лучше, когда подданные считают своего правителя злым и жестоким и боятся его, чем когда добрым и не боятся его. Гитлер считал жестокий террор, совмещенный с пропагандой, лучшим средством для убеждения людей. Им вторит и прародитель современной политологии итальянец Николло Макиавелли, который еще в XVI веке в своей работе «Государь» пришел к следующему выводу: «По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернуться. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно.

Итак, возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся -- по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных…».[8]

Ко всему этому следует добавить естественное важное следствие: подлинным вождем массы может быть только мужчина – сильный самец. Ибо именно только мужчина может ассоциироваться у массы с силой и агрессией, то есть внушать страх, чего никак нельзя сказать о психоэмоциональном восприятии женщины, которая в традиционном представлении считается существом хрупким и нежным. Еще раз хочу сказать, что это вовсе не связано со способностями женского ума и характера к руководству, а с подсознательными психологическими установками всех без исключения людей. К примеру, современной социологией установлен замечательный факт: на выборах в органы власти сами женщины отдают предпочтение мужчинам даже там, где в списках для голосования присутствуют представительницы слабого пола.

Бруно Беттельгейм, австрийский психоаналитик, напрямую связывает природу вождизма с детским почитанием своих родителей, чьи повеления нужно выполнять беспрекословно: «Не забудем, что тоталитарные системы обычно возникали в обществах с жесткой иерархической организацией – если и не собственно феодальных, то по крайней мере патерналистских. Глава государства, органы исполнительной власти (скажем, полиция), армия, учителя выступали мощной заменой родительского образа или, точнее, суррогатом сверх-Я. Суррогатами сверх-Я служили представители власти, которые психологически отождествлялись с родителями и повеления которых воспринимались поэтому как усвоенные родительские приказы». [1]

Масса никогда не потерпит, чтобы у ее руля стоял вождь-неудачник, ибо постоянные или серьезные неудачи уничтожают иллюзии всесилия и могущества вождя, то есть уничтожаются те факторы, которые заставили людей проецировать образ кумира в свой Идеал-Я. Люди перестают отождествлять себя со своим идолом и вместе с этим исчезают привязанности членов массы друг к другу – масса распадается и может быть восстановлена только после обретения нового идеала или после того, как дела пойдут в гору у прежнего. Когда Наполеон вернулся после успешного похода в Египет, его встречали толпы восторженных парижан, на что будущий император ухмыльнулся и сказал, что эта же толпа не менее сильно ликовала бы, если бы его вели на казнь как преступника. Он был недалек от истины. Сталин мудро поступал, когда любые успехи советского государства приписывались официальной пропагандой только ему одному, а просчеты и неудачи списывались на видимых и невидимых врагов партии и народа – так создавалась иллюзия всемогущества и непогрешимости советского диктатора.

Фактор удачи широко используется в современных выборных технологиях. Вот какой интересный пример приводят авторы сделавшей много шума за последнее время книги «Черный PR» Лукашев и Пониделко: «Вся планета видела, как один из претендентов на пост президента Соединенных Штатов Америки свалился с помоста с горячей сковородкой при предвыборном метании блинов. Очевидно, что ему сзади подставили подножку или запустили кота, на которого он наступил. Так как весь электорат зашелся от смеха, этому претенденту на выборах делать больше нечего. Он запечатлелся в памяти избирателей как провалившийся. Эту историю будут показывать века, и не дай Бог ему опять где-нибудь выставится на выборах. Этот же сюжет могут использовать через много лет против потомков несчастливого претендента, если этого будут требовать интересы «сильных мира сего». [6]

Заключение

Поведение масс вовсе не является чем-то сверхъестественным, выходящим за рамки научного объяснения. Мы пришли к выводу, что массы можно создавать, контролировать и разрушать вполне целенаправленными действиями и тогда, когда это нужно. Если есть факт существования чего-нибудь необычного, то нужно досконально изучить этот факт, исследовать самым тщательнейшим образом его сущность и причины существования, что, надеюсь, мне удалось сделать в своей работе, чтобы попытаться дать закономерности его возникновения в будущем, что позволит использовать его в определенных целях. Знания, касающиеся массовой психологии, как и любые достаточно серьезные знания на свете таят в себе много возможностей и угроз их применения. И в зависимости от того, кто или что воспользуется этими знаниями, зависит стабильность и развитие всего общества, жизнь отдельных людей, из которых и состоит общество.

На протяжении всей истории человечества судьбы народов, племен и общин всегда были в руках тех, кто умел управлять массами, у кого это, пускай и бессознательно, но получалось благодаря своему характеру и другим природным способностям. Сейчас появилась возможность контролировать массы посредством чистого разума и холодного рассудка, имея в своем багаже лишь необходимые знания. Поэтому современные общественные деятели, которые действительно хотят блага своему народу и стране, будут обязаны пользоваться этими знаниями, чтобы не допустить «оболванивания» населения всякого рода аферистами, авантюристами, «пустобрехами» и «политическими проститутками», коих нередко удается встретить на экранах телевизоров и страницах газет и которые, надо сказать, без стеснения пользуются методами воздействия на массы.

Список литературы

Беттельгейм Б. О психологической привлекательности тоталитаризма. «Знание-Сила» №8-1997 – Web-издание;

Гитлер А. Моя борьба. – Web-издание;

Канетти Э. Масса и власть. – Web-издание;

Красухин К.Г. Может ли быть сформулирована национальная идея? – Web-издание;

Лебон Г. Психология народов и масс. Спб.: Макет, 1995 – Web-издание;

Лукашев А.В., Пониделко А.В. «Черный PR» как способ овладения властью или бомба для имджмейкера.2-е изд. – Спб.: Изд.дом «Бизнес-пресса», 2001;

Майерс Д. Социальная психология. – Спб.: ЗАО «Издательство «Питер», 1999;

Макиавелли Н. Государь. М.: Планета, 1990 – Web-издание;

Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. – Web-издание;

Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – Web-издание;

Оруэлл Дж. 1984 – Web-издание;

Паркинсон С.Н. Законы Паркинсона: Сборник – Мн.: ООО «Попурри», 1999;

Первушин М. Мысли о фашизме. – Web-издание;

Самбиев А. Технический анализ Социальных Систем. – Web-издание;

Самойлов Э.В. Фюреры. Книга III: Общая теория фашизма – Web-издание;

Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998;

Тарле Е.В. Наполеон. – Web-издание;

Фрейд З. Будущее одной иллюзии. – Web-издание;

Фрейд З. Введение в психоанализ (лекции 1-15) – Web-издание;

Фрейд З. «Психология масс и анализ человеческого «Я». М.: Современные проблемы, 1926 – Web-издание;

Чалдини Р. Психология влияния. – Спб.: ЗАО «Издательство «Питер», 1999.