Археологические исследования средневекового христианского храма на горе Сююрю-кая

Археологические исследования средневекового христианского храма на горе Сююрю-кая (Карадаг)

Карадагский горный массив, широко известный как уникальный памятник природы, длительное время оставался практически не исследованным в археологическом отношении. Между тем этот регион, богатый природными ресурсами и источниками воды, находящийся между крупными средневековыми центрами Сугдея и Кафа, не мог остаться без внимания древних поселенцев.

1998 г. начаты охранные археологические исследования средневекового христианского храма на восточном склоне горы Сююрю-Кая. Он, вероятно, являлся центром средневекового поселения либо крупного монастырского комплекса. Фундаменты построек, провалы колодцев и фрагменты средневековых водопроводных систем, затянутые дерном и заросшие кустарником, еще четко прослеживаются на всем склоне горы.

На карте Крымского побережья, опубликованной П.Кеппеном в 1836 г., на восточном склоне горы Сююрю-Кая обозначены руины заброшенного поселения Карадаг с «армянской церковью» в центре [3]. О существовании развалин деревни Карадаг и источнике упоминает еще в 1793-1794 гг. академик П.С.Паллас [7,с.208]. До 1956 г. здесь еще были видны руины стен церкви (или часовни), которые впоследствии, по словам местных жителей были разобраны на строительные материалы. Около одной из стен сохранялся пилон, увенчанный капителью с резным орнаментом. Не исключено, что именно эта капитель нами обнаружена в 10 м. к северу от храма. Вырубленная из цельного блока в форме квадрата, она с двух сторон обтесана под углом и украшена врезным орнаментом (Рис.6.1). В центре храма, поверх поздней засыпи, лежит не менее массивное основание колонны с отверстиями для крепления, залитыми свинцом.

В процессе археологических исследований был расчищен шурф, выкопанный злоумышленниками в алтарной части южной абсиды на глубину 1,2 м в 1995 г. и проведены работы на площади 210 кв.м. (Рис.1). Глубина изученного культурного слоя, до уровня естественного разрушения храма, колеблется от 0,1 до 1,0 м. При этом, до согласования с администрацией заповедника, были сохранены многолетние растения укоренившиеся на руинах храма. Это заставило ограничиться исследованием южной стены постройки, трех абсид и прилегающей с юга и востока небольшой территории.

Здание трехнефного храма, в плане имеет прямоугольную форму длиной 12 м и шириной 8,1 м. Церковь ориентирована абсидами строго на восток. Стены сложены на известковом растворе из дикого камня сланцевых, песчаниковых и иных местных пород. При исследовании обнаружены небольшие фрагменты известковой штукатурки сохранившейся с внешней стороны кладки на стыке центральной и южной абсиды.

Южная стена храма (кладка I) шириной 0,9 м сохранилась на высоту от 0,5 до 0,9 м выше уровня слоя естественного разрушения. Внешний и внутренний панцири сложены из сравнительно крупных и тщательно подогнанных камней, а забутовка выполнена мелким камнем и щебнем на известковом растворе. В юго-восточной части, около основания южной абсиды, стена образует прямоугольный выступ шириной 0,4 м. Аналогичный выступ имеется и в северо-восточной части перед северной абсидой.

В кладке I обнаружен дверной проем шириной 1,1 м. Ограничивающие вход прямоугольные блоки известняка и песчаника тщательно обработаны. По краям имеются отверстия для крепления двери. (Рис.1; 2.1). Проем, предположительно, перекрывался аркой, так как рядом находились обработанные камни ракушечника соответствующей конфигурации (Рис.6.7-8).

Справа от дверного проема обнаружены мелкие фрагменты фресковой росписи выполненной по известковой штукатурке. Фон росписи светло-желтого, светло-коричневого, светлого оранжево-коричневого и багрового оттенков. Рисунок по указанному фону выполнялся сине-зеленой, темно-коричневой и голубовато-серой краской. Отдельные элементы подчеркивались тонкими линиями белого или темного голубовато-серого цветов.

При расчистке шурфа появилась возможность частично изучить с внутренней стороны помещения стену I. На расстоянии 8,0 м. от абсиды в связке с кладкой I имеется выступающий цоколь пилона (III), где крупные каменные блоки тщательно обработаны и подогнаны друг к другу. Южный неф перегорожен перпендикулярной каменной кладкой V примыкающей, но не связанной с кладкой I и сложенной также из местных пород камня на известковом растворе. Кладка V сохранилась на 0,5 м ниже современной дневной поверхности и является результатом поздней перестройки. К сожалению, разрушение культурного слоя грабителями на данном участке, не позволяет пока установить время перестройки.

С восточной стороны постройки выявлены три эллипсовидные абсиды - II, VI, VII [Рис.1; 2.2]. Они построены единовременно, что четко прослеживается по связке кладок. Центральная - имеет внешний радиус 2,8 м, северная - 1,6 м, южная - 1,3 м Толщина кладок абсид: центральной - 0,8 м, южной и западной - 0,5 м Центральная и северная абсиды сохранились хуже южной из-за сползания кладки по крутому склону холма. В процессе исследований они открыты с наружной стороны до уровня слоя естественного разрушения на глубину 0,6 м от уровня современной дневной поверхности. За исключением южной абсиды, остальные, с внутренней стороны зачищены на высоту до 10 см. Внутри помещения, вдоль кладки южной абсиды на глубине 1,1 м от уровня современной дневной поверхности, имеется выступ фундамента шириной 0,1 м.

С наружной стороны южная абсида была укреплена кладкой VIII, сложенной из местного необработанного камня на глине. Фрагмент кладки сохранился на высоту от 10 до 25 см, длиной 2,0 м и шириной до 1.0 м. Причем первоначальную толщину стены установить не представляется возможным. Кладка имеет внешний панцирь из крупных блоков и внутреннюю забутовку.

С южной стороны к стене I перпендикулярно примыкают кладки X и XI, а под углом 45 ° изгибающаяся кладка IX. Они сохранились также на высоту всего до 10-15 см и сложены из необработанного местного камня на глине. Ширина кладок X и XI - 0,7 м, IX - 0,4 м. Кладка X сохранилась на участке длиной 1,1 м, XI - 0,6 м, IX - 3,4 м. Функциональное назначение указанных стен пока не выяснено. Не исключено, что это фрагменты поздних пристроек либо, что более вероятно, контрфорсов для защиты южной стены от разрушения.

Строительство кладок VIII, IX, X и XI относится к времени непосредственно предшествующему запустению и разрушению храма, т.к. сложены без фундамента на грунте засыпанному сползшей черепицей (Рис.2.2,9).

Около кладки IX, поверх слоя упавшей черепицы, прослеживаются два тонких слоя прокаленной почвы с примесью древесных углей. Археологического материала, за исключением нескольких фрагментов костей животных, в этих слоях не обнаружено, что позволяет предположить здесь остатки костров горевших во время или после естественного разрушения храма.

В юго-западной части раскопа на расстоянии 2,4 м от кладки I обнаружено основание разрушенной кладки XIII шириной 1,6 м, перпендикулярной южной стене храма. Она сложена также из необработанного местного камня на известковом растворе, имеет внешние панцири из крупных блоков и забутовку. Поверх основания кладки XIII построена более поздняя стена XII примыкающая к южной стене храма и как бы являющаяся продолжением западной стены постройки. Ее толщина, как и западной стены церкви, 1,0 м. Однако, в отличие от нее, сложена на глине. В растворе встречаются фрагменты извести. Внешний и внутренний панцири кладки XII сложены из крупных, тщательно подогнанных блоков. Стена сохранилась на участке 2,6 м [Рис.2.5]. Можно предположить, что кладка XII перекрывала ранее имевшийся проем между стенами I и XIII.

Культурный слой на всей площади раскопа исследован до уровня времени разрушения храма, четко обозначенного фрагментами черепицы - каллиптеры (Рис.6.9-10), завалом камня и известковым раствором (Рис.2.3,9). В числе археологических находок в грунте, перекрывающем слой черепицы, фрагменты кувшинов и тарелок оранжевой, реже красной глины (Рис.3-5). Вся черепица и доминирующее число фрагментов сосудов - оранжевой глины, что позволяет предположить наличие местного центра гончарного производства. Фрагменты красноглиняных сосудов, преобладающие, например, в позднесредневековых слоях Судака, здесь являются редкостью.

Простые плоскодонные кувшины имели удлиненную горловину диаметром от 9,5 до 10,5 см, различного профиля венчики (Рис.3.1-9) и элипсообразную либо уплощенную ручку (Рис.3.7-9,11,14-16; 5.16-19), крепившуюся в верхней части горловины и у расширяющейся части сосуда. Среди фрагментов обнаружено два носика, располагавшиеся обычно у основания горловины (Рис.3.12-13). Исключение составляет сосуд с широким горизонтальным венчиком, резко расширяющимися стенками (Рис.5.4). На некоторых фрагментах сосудов встречается прочерченный до обжига орнамент в виде волнистых линий (Рис.5.2,9). Стенки одного из кувшинов украшены горизонтальными врезными линиями и темным ангобом (Рис.5.23).

Поливная керамика представлена фрагментами тарелок и реже кувшинов. Среди них широкогорлый плоскодонный кувшин с ручкой, укрепленной у венчика, желтой поливы, украшенный продольными линиями и конусообразный сосуд с узкой горловиной без поливы. Внутренняя поверхность обоих сосудов глазурована (Рис. 4.2-3). Найден небольшой фрагмент зеленого поливного кувшина с отверстием для носика (Рис.4.26).

Поливные миски и чаши имеют кольцевой поддон диаметром от 5 до 10 см. (Рис.4.14-20) и форму типа пиалы с постепенно закругляющимися стенками либо переходящими в верхней части в вертикальный бортик. Венчики ярко не выражены или выглядят в виде небольшого выпуклого закругления (Рис.4.4-13,14; 5.5). Исключение составляет поддон тарелки диаметром 28 см. (Рис.5.15). Цветовая гамма поливы ограничена желтыми, зелеными и светло-коричневыми тонами. Миски и чаши украшены врезными геометрическими и растительными орнаментами темно-зеленого и коричневого цветов (Рис.4.7,14,19-25; 5.21).

Обнаруженная керамика характерна для XV - XVI вв. Исключение составляют только несколько мелких фрагментов поливных сосудов, украшенные узором типа «сеточки» и «цветка» коричневого цвета по желтому фону, которые могут относиться к XIV вв. и не исключено, что попали в поздний слой в результате эрозии почвы [4.19,25; 5.21].

Не оставляет сомнения в датировке обнаруженной керамики и в целом культурного слоя, находка кладового характера 11 серебряных монет датируемых 957 годом Х. [5.табл.7]*. Все монеты обнаружены в одном месте около северной абсиды в завале черепицы сползшей кровли (Рис.1.1). Еще одна медная монета, предположительно относящаяся к XVIII в. была обнаружена в северной части раскопа, на краю склона в слое дерна **.

*Монеты и иные предметы из металла обнаружены с помощью металлоискателя «Shtctrum XLT» фирмы White‘s Electronics (VK) LTD.

** Монеты исследованы и датированы В.А.Сидоренко, кандидатом исторических наук.

Среди изделий из металла, на различных участках около стен храма, в слое черепицы, обнаружены железные гвозди (Рис.1.3; 5.27), фрагменты железного лезвия ножа (Рис.1.5; 5.26), подковы (Рис.5.29), бронзовой пластинки (Рис.1.4; 5.28) и небольшой слиток свинца со следами рубки. Архитектурные детали (Рис.1.6; 5.30) найденные при раскопках представлены семью тщательно обработанными блоками из ракушечника и известняка.

Первый этап археологических исследований христианского храма на восточном склоне горы Сююрю-Кая еще не позволяет в полном объеме дать исчерпывающую характеристику памятнику. Однако, опираясь на скромные материалы, полученные в процессе работ, мы можем констатировать, что трехнефный храм вероятно являлся центральным культовым сооружением средневекового поселка Карадаг.

Трактовка П.Кеппеном памятника, как «армянской церкви» пока не нашла подтверждения, т.к. в данном строении не прослеживается

особенностей армянской церковной архитектуры. Прямоугольная планировка, а главное, три абсиды, выступающие четкими полукружьями с внешней восточной стороны здания, говорят об обратном [8,с.51-52]. Подобный архитектурный стиль характерен для византийских традиций, широко распространен в средневековой Таврике распространен в средневековой Таврике и имеет массу аналогов в Херсонесе, Горном и Южнобережном Крыму [4,с.34; 9,с.229-252].

П.Кеппен указывает на близкую к равностороннему четырехугольнику планировку церкви, армянские надписи на камнях и в алтарной части [2,с.17,20]. Пока, при исследованиях 1998 г. ничего подобного не обнаружено. Не исключено, что плиты с надписями были использованы на стройматериалы в 1956 г. Мы можем лишь предположить, что на позднем этапе, сохранившийся и подвергшийся меньшим разрушениям южный неф, мог использоваться в качестве часовни местной армянской общиной. Единственным слабым основанием для подобной гипотезы можно считать следы позднего ремонта южной стены храма. Одновременно, нельзя исключать, что исследуемый нами храм является не тем памятником, на который указывал П.Кеппен.

Исследования культурного слоя периода разрушения памятника, позволяют сделать обоснованные выводы о времени прекращения его функционирования. Фрагменты керамических сосудов обнаруженных поверх плотного слоя черепицы, относятся к XV - XVI вв. [1; 6]. Еще точнее время разрушения датирует находка монет Крымского ханства, отчеканенных в 957 г. Х. (1551 г. Р.Х). Каких-либо следов пожара при раскопках не обнаружено. Поэтому напрашивается единственный вывод, что здание было заброшено не позднее конца XVI в. и разрушалось под воздействием природных сил.

Если учесть религиозность средневекового населения, то не совсем ясно, почему крупное, по средневековым меркам Таврики, культовое здание, расположенное в центре поселения, неожиданно оказалось заброшенным прихожанами. Причем, незадолго перед разрушением, южная и восточная стены заботливо укреплялись подпорными стенками. В 1793 г., по упоминанию П.С.Палласа на месте поселка были только руины [6,с.208]. Если допустить, что запустение храма и поселения связано с исходом христиан в 1778 г., то вызывает сомнение, что 15 лет оказалось достаточно для разрушения капитальных каменных строений. Более того, указанные монеты 1551 г. находились уже в слое упавшей черепицы, т.е. попали туда во время интенсивного разрушения памятника. Единственная монета, предположительно относящаяся к XVIII в., находилась значительно выше в слое дерна. Предполагая причины, по которым был заброшен жителями поселок и соответственно храм, мы предварительно можем выдвинуть две гипотезы. Это могло быть связано с вторжением ногайских орд в 1523 г., либо с вооруженным конфликтом крымского хана Мухаммеда-Гирея II Жирного с турецкими властями в 1584 г., т.к. основные события разыгрывались в окрестностях Кафы.

Литература:

Иванов А.В., Савеля О.Я, Филиппенко А.А. Комплекс поливной керамики Средневекового Кадыкоя // Историко-культурные связи Причерноморья и Средиземноморья X - XVIII вв. По материалам поливной керамики. - Симферополь, 1998. С.108-112.
Кеппен П. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических.
Крымский сборник. - СПб., 1837. - 411 с.
Карта Южного Крыма с указателем. (Приложение к Крымскому сборнику П.Кеппена). - СПб., 1836. Лист II, ч.8.
Мыц В.Л. Укрепления Таврики X-XV вв. - К.: Наукова думка, 1991. - 164 с.
Отчет Карадагского отряда Судакской археологической экспедиции КФ ИА НАН Украины. 1998 г. Архив Крымского филиала Института археологии НАН Украины.
Паршина Е.А. Средневековая керамика Южной Таврики // Феодальная Таврика. - К.: Наукова думка, 1974. С. 56 - 93.
Путешествие по Крыму в 1793 и 1794 годах академика П.С.Палласа (перевод с немецкого) // ЗООИД. - Одесса, 1881. Т. XII. С.62-208.
Шуази О. История архитектуры. В 2 томах. - М.: изд-во Всесоюзной академии архитектуры, 1937. Т.2. - 694 с.
Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес (XII - XIV вв.) // МИА N 17. - М.-Л.: Изд-во АН СССР. - 255 с.