Католики восточного обряда в Санкт-Петербурге
Католики восточного обряда
в
Санкт-Петербурге
На протяжении веков после событий XI века, приведших к разделению Единой Вселенской Церкви, на фоне все большего обособления, предпринимались все новые и новые попытки восстановления утраченного единства. К сожалению, все они не увенчались успехом. В начале ХХ века в России появились общины, являющие собой образ будущего единства, находящиеся в общении с Римским Престолом и живущие в восточной литургической традиции. Их судьба была сложной и даже трагичной.
Их было немного - католиков восточного обряда, живших в самом начале ХХ века в Российской столице, всего несколько десятков. Но зато, что это были за люди! В первую очередь стоит назвать Наталью Ушакову, именно она была сердцем общины и во многом благодаря ей и ее дяде - Петру Аркадиевичу Столыпину, благоволившему своей племяннице, стало возможным создание общины русских католиков, продление ее существования в условиях войны и революционных преобразований. Так же костяк общины составляли: князь Белосельский, княжна Елена Долгорукая, госпожа Гончарова, госпожа Яновская, госпожа Потемкина и госпожа Федорова, мать будущего экзарха русских католиков о.Леонида. Были и симпатизирующие: такие, как граф Бобринский, граф Оболенский, который наследовал Победоносцеву (ушедшему в октябре 1905 года в отставку с поста обер-прокурора Синода), наконец, Хомяков, брат председателя Думы.
|
После
Указа о веротерпимости от 17 апреля
1905 года появилась надежда на открытие
храма. Благодаря стараниям Натальи
Сергеевны Ушаковой из ссылки за переход
в католичество был выписан 57-летний
священник Алексей Зерчанинов, бывший
благочинный нижегородской епархии.
Первым делом было направлено прошение
об утверждении общины и разрешении
на открытие церкви. В ожидании ответа,
Литургии служились в комнате
о.Алексея. |
|
В документе, датированном 22 мая 1908 года и написанном на латинском языке, среди прочего Папа Пий X предписывает общине "со всякой строгостью соблюдать греко-славянский обряд в его чистоте, не допуская ни малейшего смешения с латинским или любым другим обрядом".
"Молитесь за наше общее дело, особенно за меня, старого дурака", - писал о. Алексей Зерчанинов во Львов митрополиту Андрею Шептицкому, опекавшему русских католиков по поручению Папы. В самой общине в то время назревал конфликт из-за пристрастия Зерчанинова к латинским нововведениям, так как все латинское казалось ему "более католическим". Особенно был недоволен Иван Дейбнер, так же священник восточного обряда, о чем знали лишь двое - о.Андрей и Ушакова, для остальных же он оставался юристом, чиновником одного из имперских учреждений.
В сентябре в общине появился человек, представившийся старообрядческим священником Евстафием Сусалевым и заявивший о желании воссоединиться со Вселенской Церковью. После консультации с Римом о белокриницкой иерархии он был принят в лоно Католической Церкви в сущем сане. Отец Евстафий был строг в соблюдении обряда, чем снискал уважение в общине. Вскоре, будучи неподчиненным Синоду старообрядцем, он предложил свою помощь в открытии церкви. Идея понравилась, и все с воодушевлением принялись за дело. Под церковь было решено отдать мансарду по адресу ул.Полозова, дом 12, принадлежавшую одной из прихожанок. Средств было не слишком много, как и времени, ведь близилась Пасха. Работа кипела всю Страстную Неделю. К началу Пасхальной Службы все было закончено. "Свет множества свечей, аромат фимиама, пение радостных молитв так щедро обогатили эту маленькую церковь, что все великолепие храмов столицы казалось уже ненужным и лишним", - писала Л.Д.Федорова. Церковь была полна людей, хотя о Службе не было никакого объявления. После Литургии о.Евстафий отправил телеграмму следующего содержания: "В Светлый Праздник Христова Воскресения русские старообрядцы, приемлющие общение со Святейшим Римским Престолом, возносят молитвы о здравии Вашего Императорского Величества и Государя Наследника Цесаревича". Ответ с благодарением пришел через три недели, став призрачной надеждой на официальное разрешение открытия церкви. Вскоре стал служить и о.Иоанн Дейбнер, по доносу уволенный со службы, что позволило ему полностью отдаться делам общины.
Через некоторое время брат Столыпина публикует в газете "Новое время" две статьи в защиту русских католиков. Ушакова пишет Столыпину и просит зарегистрировать их общину как "староверов". В итоге отец Алексей Зеряанинов и отец Жан Буа, французский ассумпционист с самого начала помогающий русским католикам, встречаются с премьер-министром П.А.Столыпиным, спрашивая его совета для регистрации церкви. Результат от всех действий отрицательный. Столыпин отвечает, что это невозможно и лишь отправляет их к начальнику Отдела по иностранным вероисповеданиям Харузину. Тот, как и сам премьер-министр советует общине перейти под юрисдикцию латинского епископа.
|
В
это время свою помощь русским католикам
предлагает графиня Юлия (Урсула)
Ледуховская, монахиня приехавшая в
Санкт-Петербург в 1907 году и работающая
в интернате при соборе св.Екатерины
Александрийской. Она предложила
основать для русских католиков
латинского и восточного обрядов
часовню на Петербургской стороне. На
этот раз разрешение от государства
было получено. Но, как бы поразительно
это не было, католический митрополит
Аполинарий Внуковский не дал разрешения
на строительство часовни, не смотря
на то, что в этом районе не было ни
одной католической церкви. |
|
Вследствие этого Отдел по иностранным вероисповеданиям в июле 1912 года через архиепископа Ключинского передал отцу Иоанну Дейбнеру бумагу, допускающую существование Русской Католической Церкви и назначающую отца Дейбнера ее настоятелем. Ему разрешалось заводить метрические книги для записи рождений, крещений, венчаний, отпеваний.
"На нас обратили внимание: Стали заходить на Полозова, чтобы посмотреть на новоявленных католиков в православных облачениях", - писал один из членов общины. Было решено искать новое помещение, так как в старом становилось тесно, да к тому же стала протекать крыша. Сначала хотели, по предложению французских священников Буа и Борена, использовать нижний зал храма Французской Божией Матери на Ковенском переулке, но митрополит Ключинский не согласился. Он, как и большинство латинского клира, отрицательно относился к "восточникам". В сентябре нашли несколько комнат с отдельным входом на втором этаже дома 48/2 по Бармалеевой улице. Деньги на переезд и обустройство собрали в складчину. "Церковь обставили тщательно, в восточном духе, насколько хватало сил и умения. Ничего не резало глаз православных, которые сюда приходили. Собственно и богослужения совершались строго по православному",- писал о.Дейбнер. Церковь Святого Духа открыли 30 сентября, поместив на ней табличку, где она была названа "православно-кафолической". В проповедях и беседах о.Иоанн Дейбнер разъяснял людям католические истины веры, пользуясь при этом образами и цитатами из книг популярных у восточных христиан. Сюда потянулись православные и, видя искреннее и исполненное любви начинание, становились апостолами воссоединения Церквей. В 1913 году о.Иоанн начал издавать журнал "Слово Истины", где публиковались статьи и католиков, и православных - издание стало местом где встречались две традиции. Первый номер появился в январе 1913 года. Название "Слово Истины" уточнялось подзаголовком "православно-католический журнал". Православный крест на фронтисписе находился между двух девизов: слева - "Да приидет Царствие Твое", справа - "И будет едино стадо и един пастырь". Этот ежемесячник на 16 страницах выходил в течение всей войны до августа 1918 года. Всего было издано 68 номеров.
Популярность общины не понравилась Синоду. 23 (10 февраля ст.с.) произошло чрезвычайное событие, в церковь вместе с нарядом полиции вошел викарный епископ Санкт-Петербургской православной епархии Никандр. Он прервал службу и сказал собравшимся, что их обманывают и это вовсе не православный храм. Он провозгласил анафему тем, кто не выйдет вместе с ним. Никто не вышел, и о.Иоанн Дейбнер спокойно продолжил службу. Несколькими днями позже 6 марта (21 февраля ст. с.) 1913 года церковь Святого Духа закрывают. Отец Алексей, после закрытия храма, перебрался служить в часовню при соборе св.Екатерины на Невском проспекте.
|
Тем
не менее, службы в церкви на Бармалеевой
совершались, но только "для своих".
Дело в том, что кроме опечатанного
входа имелся другой, из соседней
квартиры, где жил о.Иоанн. Обычно дверь
была заставлена шкафом, поэтому полиция
ее не заметила. В Пасху 1914 года в
опечатанной квартире с завешенными
коврами окнами и дверьми были совершены
богослужения Страстной Пятницы и
Светлого Христова Воскресения. |
|
Во время I Мировой войны русские католики поделились на группки, сплоченные вокруг священников. Первая собиралась вокруг о.Алексея, служащего в церкви св.Екатерины; на Службы приходило 30-40 человек. "Заходили:и благочестивые бабы из латинского прихода, - писала княгиня Грузинская. - и наблюдали, не без ужаса, за тем, что творилось в "капличке". Вторая группа собиралась в опечатанной церкви Святого Духа на Бармалеевой, где служил о.Иоанн. Третья сплотилась вокруг о.Глеба Верховского, приехавшего в 1915 году. Его отличительной чертой было стремление строго соблюдать восточный обряд, так как о.Алексей и о.Иоанн мало-помалу вводили в совершаемые ими богослужения всевозможные "латинизмы". Поначалу он служил на квартире, а затем в церкви святого Иоанна Крестителя на Садовой улице. Настоятель этой церкви отец Сигизмунд Лозинский первоначально предоставил для богослужений часовню, но потом восточная Служба стала совершаться в главном алтаре, попеременно с латинской. Тем самым о.Сигизмунд решил показать равноправие двух обрядов, а для своих прихожан он даже выпустил молитвенник с объяснением частей славянской литургии и ее переводом.
К "восточникам" перешел и русский священник латинского обряда о.Диодор Колпинский. Так же в городе на нелегальном положении находился о.Т.Семяцкий. Чтобы как-то собрать воедино русских католиков, решено было устраивать регулярные встречи на квартире княгини Грузинской. Но все же раздробленной общине не хватало авторитетного руководителя. Перемены принес 1917 год, когда в Петроград вернулся отец Леонид.
|
Приехал
и митрополит Андрей Шептицкий. Вновь
была открыта церковь на Брамалеевой.
В ней совершили Пасхальное богослужение,
а Крестный ход впервые прошел на улице.
"Пасхальная заутреня и следовавшая
за ней Литургия были воистину единением
всех. Было много православных. Цель
же - создать атмосферу любви", -
писала одна из прихожанок
С.А.Лихарева. |
|
Были так же приняты постановления, определившие стиль и цели деятельности Церкви. Особое место в постановлениях было уделено чистоте и единообразию обряда, который должен был соответствовать употребляемому "в то время в России, без допущения каких бы то ни было изменений". Так же в день открытия Собора состоялось заседания Общества Поборников Воссоединения Церквей. В него входили католические и православные иерархи, а так же представители видных дворянских родов. Но, увы, в связи с преследованиями и последовавшей за ними волной эмиграции, в 1918 году Общество прекратило свое существование. Несколько лучше сложилась судьба Русского католического братства св.Иоанна Златоуста. Оно собиралось дважды в месяц на богослужения и лекции, а каждый его член был обязан три раза в неделю прочитать молитву о соединении Церквей (в 1923 году всех членов Братства арестовали).
В июне 1917 года Русский экзархат восточного обряда был утвержден Временным правительством. В октябре правительство признало за экзархатом право на жалование и на церковь в столице. Под нее должны были передать бывший иезуитский дом на углу Екатерининского канала и Итальянской улицы, но революция перечеркнула все планы. Впрочем, начало 1918 года не предвещало беды. К этому времени в России было 8 священников восточного обряда, из них 7 проживало в столице и около 1000 прихожан, из них более 400 в Петрограде. Правда, в июне 1918 года, на основании архивных документов, о.Евстафий Сусалев был разоблачен как агент царской охранки и запрещен экзархом в священнослужении навсегда. 30 мая в праздник Пресвятой Евхаристии русские католики вместе с латинским духовенством участвовали в торжественной евхаристической процессии по улицам Петрограда. К концу лета 1918 года положение в городе резко осложнилось, начался "красный террор". Был закрыт журнал "Слово истины", начался голод и многие католики покинули столицу, спасаясь от голодной смерти. В октябре 1918 года о. Леонид Федоров подсчитал, что в столице осталась лишь седьмая часть прихожан. Из города уехали священники Глеб Верховенский и Диодор Колпинский, от истощения скончался дьякон Николай Тарге.
Экзарх Леонид старался часто встречаться с православными, читал лекции, объяснявшие идеи единства. У него сложились добрые отношения с Патриархом Тихоном. "Патриарх принял меня очень ласково, - писал о.Леонид об одной из встреч, - угощал чайком и медом: Сам он искренне желает соединения, но сделать ничего не может". Не смотря на благожелательное отношение некоторых православных иерархов к идее единения, большинство смотрело на это отрицательно. Среди таковых был и помощник Патриарха епископ Илларион Троицкий.
Экзарх писал о целях деятельности русских католиков: "...мы думаем, что прозелитизм и обращения отдельных лиц мало, чем помогут делу святого соединения: Главной же целью мы считаем распространение и популяризацию здоровых идей в католичестве, и сближение с православным духовенством. Не положивши основания, здания строить нельзя; так, не освятивши российскую тьму настоящим пониманием католичества, нельзя думать о крупных успехах. Путем прозелитизма можно приобрести, даже в латинский обряд, целые тысячи душ, но эти тысячи душ будут только новым препятствием между нами и теми десятками миллионов, которое мы должны привести в "единое стадо".
В 1920 году о.Леонид выступал с докладом в Доме Ученых, там он познакомился с Юлией Николаевной Данзас, преподавательницей истории Петроградского педагогического института и заведующей Дома Ученых, которая после многих лет религиозных исканий собиралась присоединиться к Католической Церкви. Отец Леонид произвел на нее огромное впечатление и, вняв его предложению, Юлия Николаевна становится католичкой восточного обряда, а не латинского, как она предполагала ранее. Через некоторое время Ю.Н.Данзас решила осуществить свое давнишнее желание - стать монахиней. В доме, где жил о. Леонид (на углу ул. Подрезова и Малого проспекта), она сняла квартиру, где должна была разместиться монашеская община. Вместе с ней там поселилась Екатерина Башмакова. Так 14 сентября 1921 года было положено начало монашеской общине Святого Духа. Юлия Николаевна приняла имя Иустина, а Екатерина Башмакова - Евпраксия. Были и еще желавшие присоединиться к общине, но в небольших комнатах не было места. У общины были две задачи - развитие восточного обряда и воспитание детей. Сестры убирали в церкви, топили в ней, прислуживали на Литургии. И это было помимо официальной работы в государственных учереждениях. Сестра Иустина по прежнему преподавала в институте. 25 марта 1922 года сестры приняли постриг и полностью подчинили себя экзарху.
В декабре 1920 года митрополит Шептицкий смог, преодолев многие трудности, добраться до Рима, где Папа Бенедикт XV утвердил назначение о.Леонида Федорова Российским экзархом, пожаловав ему титул апостольского протонатария. В том же 1922 году о. Леонид так оценивал положение своего экзархата: "У нас два центра русских католиков. Один в Петрограде, другой в Москве. В Петрограде у нас около 70 верующих, в Москве - около 100, в Саратове пока только 15. Более того, у нас более 200 верующих рассеяно по всем городам и селениям нашей огромной страны... Некоторые покинули Россию между 1918 и 1919 годами, что бы спасти свою жизнь или поискать лучших условий жизни. Некоторые умерли от голода или различных болезней. Число таких, которые покинули нас, доходит до 2-х тысяч..."
В декабре 1922 года церковь Сошествия Святого Духа была опечатана. Теперь "кафедра" российского экзарха помещалась в приемной у Ю.Н.Данзас, алтарь был заставлен ширмой, чтобы "ничего подозрительного в глаза не бросалось". Потихоньку в праздники стали проводить торжественные богослужения. В январе 1923 года митрополит Андрей Шептицкий подчинил Леониду Федорову греко-католиков в Белоруссии. Но тучи сгущались. Предчувствуя арест, 4 марта 1923 о.Леонид поручил временное управление северной частью экзархата о.Алексею Зерчанинову, а о.Епифаний Акулов (иеромонах Александро-Невской лавры, перешедший в католичество летом 1922 года) был назначен несменяемым заместителем настоятеля закрытой церкви Святого Духа. Вечером того же дня экзарх выехал в Москву и там был арестован. После ареста о. Леонида в коридоре квартиры сестры Иустины продолжал служить о.Епифаний. По праздникам службы совершались в церкви святого Бонифация на Церковной улице. В июня 1923 года властями было принято решение о ликвидации церкви Сошествия Святого Духа. 17 ноября 1923 года обе сестры из общины Святого Духа и о.Иоанн Дейбнер были арестованы. Затем последовали аресты остальных русских католиков. Отец Епифаний во время арестов был в Витебске; приехав в Петроград и, обнаружив квартиру Данзас запертой, он сразу понял, в чем дело. Священник сам отправился в милицию и сообщил, что и он русский католик. "Почему меня не арестуют?" - спросил он. "У нас нет ордера", - прозвучал ответ. Отцу Епифанию это показалось несправедливым, он настоял на аресте. Он был арестован и получил 10 лет.
Теперь община была разбросана по всей России - кто-то оказался на Соловках, кто-то в Суздале, кто-то в Тобольске. В июне 1924 года был арестован последний в Ленинграде священник восточного обряда о.Алексей Зерчанинов. С отправкой его в ссылку в Сибирь община русских католиков была обескровлена, она не имела ни своего храма, ни своих священников. Все же, попытки подготовить новых священников восточного обряда предпринимались. С 1926 года в нелегальной Ленинградской Духовной семинарии учился Яков Турхан, но в январе 1927 года он был арестован. Так же в начале 1927 года были арестованы еще 14 русских католика, среди них были: сестра Евпраксия (Е.А.Башкова) и Елена Беляева, обвиненные в том, что они обучали детей катехизису. Предположительно в 1927 году был возведен в сан католического священника восточного обряда Николай Михалев. Он служил в различных ленинградских церквях, но в 1929 году ушел за штат и до 1933 года занимался литературно-техническим трудом, а затем уехал в Смоленск.
В начале 1930-х годов русские католики посещали церкви Французской Божией Матери и св.Станислава. Особенно много их собиралось в дни памяти святого Иосафата и святой Терезы. В мае 1931 года по делу настоятеля храма св.Станислава о.Стефана Войно была арестована очередная группа из общины русских католиков.
В 1933 году из ссылок в город вернулись несколько русских католичек и досрочно выпущенный на свободу отец Епифаний. Настоятель церкви Французской Божией Матери о.Жан Амодрю был удивлен и не знал, что делать. "По-латински" о.Епифаний не служил, а разрешать ему служить "по-восточному" было опасно. Но священников не хватало и о.Епифаний Акулов стал служить в церкви Святейшего Сердца Иисуса, а так же и в других еще открытых церквях на окраинах города. В июле 1934 года в город вернулся о.Николай Михалев и через несколько недель он был назначен настоятелем церкви св.Станислава. Таким образом, в "северной столице" сложилась забавная ситуация - двое из трех католических священников были восточного обряда. Однако в мае следующего года о.Николай из-за отказа в выдаче паспорта был вынужден покинуть Ленинград. Так же в том же году была арестована небольшая группа русских католиков. Однако роковым для ленинградской общины русских католиков стал 1937 год.
26 июля был вновь арестован и приговорен к высшей мере наказания о.Епифаний Акулов. 28 августа он был расстрелян в одной из ленинградских тюрем. Затем в августе 1937 года были арестованы остальные чудом уцелевшие русские католики. Почти все они были расстреляны и похоронены на Левашовской пустоши.
"Как же мы смотрим на нашу миссию и в чем полагаем залог ее успеха в будущем?... Сначала у нас появляется очень простое соображение: почти десять веков раскола вырыли пропасть между схизмою и Церковью, а особенно в России, где католики были и остаются национальными врагами", - писал экзарх русских католиков о.Леонид Федоров. "Поэтому мы должны вызвать к себе доверие путем весьма долгого и терпеливого сожительства с православными, предметно показывая, что мы не ополячились, не облатинились, но мы были русскими, остаемся русскими, что наши религиозно-бытовые традиции, неразрывно связанные с нашей историей, нам гарантированы Святой Церковью, что даже думать нельзя об их уничтожении..."
Автор Михаил Фатеев