Декарт (работа 1)

Декарт

Усов Александр Николаевич

Кажется, нет философии более уязвимой для внешней, рассудочной критики, чем философия Декарта. Уже одна литературная форма его работ внушает сомнения. Так например основная его работа "Рассуждение о методе..." - это скорее беллетристика, чем философский трактат; а лучше сказать, это нечто вроде заметок для самого себя: что пережил, о чем думал, мысли по тому или иному поводу и проч. Причем поводы эти и соответствующие мысли трудно совместимы в одной работе. Тем не менее Декарт умудряется на нескольких десятках страниц, объединенных одним заголовком, поставить под сомнение решительно все на свете, потом найти выход из этого так сказать сомнительного состояния, доказать бытие бога, и, сверх того, сообщить нам кое-что из области этики, математики, физиологии, анатомии (и это, кажется, еще не весь перечень затрагиваемых им проблем). Эти же недостатки, т.е. эклектизм, отсутствие строгой системы изложения, последовательности, какая-то внутренняя рассосредоточенность свойственна, хотя и в меньшей степени, и другой важной его работе - "Первоначалам философии". Но еще хуже то, что у него встречаются отдельные фразы и даже целые пассажи настолько неуместные с его собственной точки зрения, настолько чуждые его взглядам, настолько перечеркивающие основное содержание его философии, что сам собою встает вопрос: а существует ли оно вообще, это содержание? Вот один пример, пожалуй наиболее вопиющий: "...Мы никогда не станем утруждать себя рассуждениями о бесконечном. Действительно, было бы нелепо, поскольку сами мы конечны, давать ему какое бы то ни было определение..." и проч. (т1, 324).

В этих словах есть какая-то бесконечная пошлость. Они выражают мнение ПРОСТОГО, или как говорили в старину на Руси, ПОДЛОГО человека, который с порога отбрасывает всякую философию, не способен постичь никакой философии, и все это по той простой причине, что ему и не нужна никакая философия, нет у него потребности в этом интеллектуальном продукте. И это мы слышим от Декарта, который провозгласил, что человек помимо тела обладает еще и разумом - субстанцией нематериальной, т.е. идеальной, следовательно, БЕСКОНЕЧНОЙ. Из этого, т.е. из философии Декарта следует, что ПОСТИЧЬ БЕСКОНЕЧНОЕ - есть единственная задача разума, задача философии. Это значит, что ТОЛЬКО о БЕСКОНЕЧНОМ и стоит говорить, только о бесконечном стоит думать. Но философ Декарт не желает утруждать себя этой задачей, по его мнению она НЕЛЕПА, бесконечность, видите ли, немыслима поскольку "мы сами конечны". Из дальнейших его слов (см. 324) мы видим, что философ Декарт бесконечность мыслит как дурную бесконечность, как бесконечное расширение границ, т.е. как расширяющееся, расплывающееся КОНЕЧНОЕ. То есть философ Декарт бесконечность действительно НЕ МЫСЛИТ. Спрашивается чему же он нас может научить?

Этот вопрос встает костью в горле. Не является ли мое истолкование философии Декарта (которое читатель найдет ниже) моей собственной иллюзией, галлюцинацией, не имеющей отношения к действительному содержанию этой философии? Не приписываю ли я Декарту какие-то собственные взгляды, благо, что форма изложения у Декарта позволяет толковать его вкривь и вкось? Как бы то ни было, но из сказанного следует, что основной принцип Декарта - принцип сомнения и критики - я должен распространить на саму философию Декарта: ни одно слово в ней с моей точки зрения неудовлетворительно, а потому я отбрасываю слова и ставлю задачей отыскать ДУХ сказанного. А уж чего я достигну на этом пути: приближусь к истине или, наоборот, отдалюсь от нее и окончательно потеряю из виду - судить читателю.

Итак, Декарт, как уже замечено, предлагает нам начать с СОМНЕНИЯ, с сомнения ВО ВСЕМ. Однако, если верно, что для того, чтоб утверждать что-либо необходимо привести достаточно веские основания, то и для того, чтоб отрицать что-либо, так же необходимы основания. Какие-же основания для своего сомнения приводит Декарт, иначе говоря в чем и почему он сомневается?

Во-первых: "поскольку чувства иногда нас обманывают, я счел нужным допустить, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется..." (268)

Во-вторых: "поскольку есть люди, которые ошибаются даже в простейших вопросах геометрии... то я, считая себя способным ошибаться не менее других, отбросил как ложные все доводы, которые прежде принимал за доказательства." (268)

В третьих: "наконец... я решился представить себе, что все когда-либо приходившее мне на ум не более истинно, чем видения моих снов." (268)

Таковы доводы Декарта и все они решительно никуда не годятся. То, что чувства способны вводить нас в заблуждение, что человек может запутаться даже в простейших рассуждениях, что реальность иногда кажется сном, а сон - реальностью и т.д. и т.п. - все это далеко не было новостью и до Декарта, обо всем этом на разные лады говорили и продолжают говорить философы всех времен и народов, наконец, это и без философов известно всякому здравомыслящему человеку. Поэтому здоровый скептицизм - необходимый элемент здравого смысла, поэтому люди требуют друг от друга чтоб ничего не утверждалось и не отрицалось голословно. И несмотря на все трудности в поисках истины, человек научился худо-бедно преодолевать стихию как внешнего мира, так и собственного мышления, прогресс на этом пути был очевиден уже и во времена Декарта. И вот последний, не приведя ни единого нового аргумента помимо общеизвестных, предлагает своим читателям перечеркнуть весь багаж накопленных знаний, считать их не более истинными, чем сновидения! Таково начало его философии. Причем, как он рассуждает?: поскольку чувства нас ИНОГДА обманывают, постольку ВЕСЬ чувственный опыт он объявляет неистинным; поскольку НЕКОТОРЫЕ способны заблудиться в трех соснах и сам себя он не считает умнее других, то ВСЕ доказательства, включая и математически точные, он объявляет ложными. Наконец, поскольку сон ИНОГДА трудно отличить от реальности, он предлагает нам считать реальность сновидением. Одним словом, если возможны ЧАСТНЫЕ ошибки, то ВСЕ неистинно. Любой школьник должен заметить Декарту, что у него плохо с логикой.

А между тем Декарт... ПРАВ.

Сократ в каком-то из диалогов Платона выражает свои недоумения по поводу равенства 1+1=2, а именно, я, говорит он, понимаю, что вот есть одна единица, а вот другая единица, но я не понимаю откуда берется двойка? Это действительно не простой вопрос, хотя на первый взгляд глубокомыслие Сократа и вызывает усмешку.

Возьмем пример: предположим, что мы складываем карандаши: к одному карандашу прибавляем другой и получаем... два карандаша? Но ведь карандаши РАЗНЫЕ, разные даже если они одного цвета, одной твердости и взяты из одной коробки; они разные по весу, например, по форме, по другим физическим, химическим и прочим признакам; различие это может быть микроскопическим, но оно ВСЕГДА СУЩЕСТВУЕТ. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, если к одному карандашу прибавить другой, то получится не 2, но больше или меньше, чем 2 карандаша. Если теперь вспомнить известное замечание Лейбница что во всей вселенной не найдется и двух АБСОЛЮТНО одинаковых вещей, то мы должны заключить, что что бы и с чем бы мы не складывали, НА ПРАКТИКЕ 1+1 ПРИНЦИПИАЛЬНО не = 2, но ВСЕГДА больше или меньше двух. Отсюда ясно, что материалисты абсолютно неправы когда говорят, что даже абстрактные математические истины человек черпает из данных опыта; Энгельс особенно доходчив в этом вопросе: он говорит, что человек учился считать ПО ПАЛЬЦАМ. Из вышесказанного ясно, что если бы это было так, то человек НИКОГДА не научился бы считать.

Таким образом вопрос откуда берется двойка? - это действительно ВОПРОС.

Ничего подобного, говорят мне. Те микроскопические отличия между двумя карандашами, о которых вы (я, то есть) говорите, совершенно неважны для той цели, для которой предназначены карандаши, неважны настолько, что их можно считать несуществующими. И тогда мы получаем, что два карандаша есть АБСОЛЮТНО одинаковые вещи. Они ОБЪЕКТИВНО одинаковы, они ОБЪЕКТИВНО содержат в себе нечто общее, составляют единство и вот это-то объективное единство мы и обозначаем цифрой 2.

Я соглашаюсь с этим. Хотя, опять же, я вижу два одинаковых карандаша, но нигде не вижу никакого их ЕДИНСТВА, которое соответствовало бы двойке, но оставим это. Даже если это единство в данном примере и существует объективно, от него легко избавиться. Будем складывать не карандаши, а просто некие абстрактные вещи, при чем договоримся, что нам заведомо неважно что из себя материально представляют эти вещи. Предположим, что мы к одной такой вещи, например карандашу, прибавляем другую вещь, например яблоко. Имеем в итоге: 1 вещь (карандаш) + 1 вещь (яблоко) = 2 вещи (карандаш и яблоко). Очевидно, что в данном примере уже явно отсутствует что либо общее между складываемыми вещами, объективно это РАЗНЫЕ вещи, не составляющие НИКАКОГО единства. А между тем равенство 1+1=2 от этого обстоятельства не терпит НИКАКОГО ущерба. СЛЕДОВАТЕЛЬНО истинность или достоверность этого равенства коренится не в чувственном опыте, но в РАЗУМЕ. Двойка - это ОБЩЕЕ двух единиц; этому ОБЩЕМУ может что-либо соответствовать или не соответствовать в окружающем мире, но ни то, ни другое ничего не убавляет и не прибавляет к его бытию. ОБЩЕЕ имеет точку опоры в разуме и существует в ПРОТИВОВЕС окружающему миру, а не в дополнение к нему и не как его образ или ОТРАЖЕНИЕ.

Разумеется, то что я сказал о равенстве 1+1=2 справедливо по отношению ко всей таблице умножения, ко всей математике, ко всей науке, ко всякому ОБЩЕМУ понятию. Существует принципиальный РАЗРЫВ, РАСКОЛ между общим и единичным, идеальным и материальным, РАЗУМОМ и МАТЕРИЕЙ. Этот разрыв скрыт, погребен в обыденном сознании под ворохом предрассудков; на каждом шагу мы бессознательно смешиваем общее и частное; и считать мы учимся действительно по пальцам... Но ведь и ходить мы учимся нисколько не задумываясь о законах механики и не имея о них понятия! Однако стоит нам обратить внимание на окружающий мир и наше представление о нем мы немедленно обнаруживаем, что всякое общее отталкивается, отделяется, отслаивается от частного; любой реальный процесс ПРИНЦИПИАЛЬНО отклоняется от закона, какой мы ему приписываем и каков бы ни был этот закон, отклоняется даже от таблицы умножения, как я только что попытался это показать. Это отклонение может быть ничтожным, БЕСКОНЕЧНО МАЛЫМ, но дело здесь не в ВЕЛИЧИНЕ этого отклонения, но в том, что оно ВСЕГДА ЕСТЬ, следовательно, между идеальным и материальным существует ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ, КАЧЕСТВЕННОЕ, неисчерпаемое различие, одно не выводимо из другого и не сводимо к другому. Это бесконечно малое различие между духом и материей мы можем толковать как угодно: или в том смысле что дух и материя в нем бесконечно сближаются, или наоборот бесконечно отделяются, отталкиваются друг от друга - в зависимости от этого мы придем к различным философским школам, - сейчас же для нас важно подчеркнуть, что ОНО СУЩЕСТВУЕТ, что мир ДВОЙСТВЕНЕН, точнее сказать, не существует единого МИРА, существует ДВА мира, идеальный и материальный.

Отсюда должно быть ясно насколько плохо сам себя понимал Декарт когда писал, что чувства ИНОГДА нас обманывают. Чувства НИКОГДА нас не обманывают, равным образом НИКОГДА не говорят правды. Когда я вижу как фокусник извлекает зайца из шляпы, то я действительно вижу и шляпу, и зайца, и все остальное - все это я вижу и никакого обмана зрения здесь нет, обман наступает лишь тогда, когда я превратно ИСТОЛКОВЫВАЮ то, что вижу, когда, например и начинаю ВЕРИТЬ, что из пустой шляпы действительно можно извлечь зайца, т.е. что из ничего можно сделать нечто. Но как раз ЭТОГО-ТО мне фокусник и не показывал, это всего лишь мое ИСТОЛКОВАНИЕ "данных опыта". Как ложь, так и истина рождаются В РАЗУМЕ, а не в чувствах.

Пропасть между общим и единичным, разумом и материей, как уже замечено, может быть бесконечно малой, так что ее перешагивают не замечая. Нам кажется странным утверждение, что истина 1+1=2 есть всего лишь наша мысль; нам кажется, что эта истина в высшей степени реальна, не менее, а может и более реальна, чем карандаши, или яблоки, или другие единичные вещи. Нам кажется смешным глубокомыслие Сократа, а рассуждения Ленина о том, что знание есть субъективный образ объективного мира представляются очень правдоподобными... Но проходит время и в развитии как науки, как индивидуального мышления наступают периоды, когда эта пропасть внезапно и, что удивительно, БЕСПРЕПЯТСТВЕННО, несмотря на все успехи материализма, расширяется и в нее обваливается все здание науки и так называемого здравого смысла со всей его мудростью.

Вот на эту-то пропасть и пытается указать нам Декарт своим СОМНЕНИЕМ.

С самого начала бросается в глаза, что сомнение Декарта не поддается так сказать рациональному оправданию. Можно сомневаться в том или в этом, но как сомневаться во всем?, может ошибаться тот или этот, но как могут ошибаться все и всегда? Однако эти вопросы нисколько не затрагивают СУЩЕСТВА декартовского сомнения ибо оно существует не как некий вывод, или принцип, или логическая конструкция, но как СОСТОЯНИЕ мышления, в котором мышление ОТДЕЛЯЕТ себя от ИНОГО. ВСЕ подвергается сомнению просто потому, что это все НЕ СОВПАДАЕТ с мышлением. Мышление отрицает окружающий мир на том простом основании что оно само ЕСТЬ и этим отрицанием проявляет, утверждает себя в качестве действительной силы. Сомнение Декарта - как первый крик новорожденного, который орет не по каким-то там субъективным или объективным причинам, но потому что в этом крике впервые прорывается наружу его жизненная сила. Это ДЕЯНИЕ, а не фраза, хотя бы даже логически совершенная. Поэтому мы гораздо лучше понимаем Декарта когда он говорит с нами на языке беллетристики, чем когда на языке логики: "Я с детства был вскормлен науками, и так как меня уверили, что с их помощью можно приобрести ясное и надежное познание... то у меня было большое желание изучить эти науки. Но как только я окончил курс учения... я совершенно переменил свое мнение, ибо так запутался в сомнениях и заблуждениях, что, казалось, своими стараниями... достиг лишь одного: все более убеждался в своем незнании... Вот почему... я совсем оставил книжные занятия и решил искать только ту науку, которую мог обрести в самом себе или же в великой книге мира..." (252,255).

Критическое отношение ко всему и как следствие - НЕЗНАНИЕ, т.е. мучительная пустота - вот состояние, в которое впадает разум уже освободившийся от внешнего мира, но еще не обретший себя, следовательно, еще не ставший свободным. Это состояние может затянуться на всю жизнь, может стать причиной серьезного душевного расстройства. И Декарт, как видно, его не легко переживал. В его словах чувствуется какая-то утомленность, бессилие: дескать, все - тлен, ничего не остается кроме как махнуть на все рукой, брести по жизни куда глаза глядят, и будь что будет. Неудивительно, что не только как логик, но и как беллетрист он сбивается. Он намерен искать истину "в великой книге жизни" - роскошная, но фальшивая фраза. Он вступил на тот путь, на котором книга жизни его ничему не научит, наоборот, она является иероглифом, который ОН САМ должен разгадать. Это значит ОН САМ должен стать оракулом, пророком, учителем, истолковывающим эту книгу, для этого надо не искать истины, но ОБЛАДАТЬ ею, иметь силу, знание, мудрость В САМОМ СЕБЕ...

Но выход близок, совсем рядом. Трудность однако в том, что выход этот - это, опять же, не цепь аргументов, но очередное СОСТОЯНИЕ мышления до которого оно должно ДОРАСТИ, ДОЖИТЬ.

Ощущение внутренней пустоты это первое, хотя и негативное состояние самоощущения, самодостоверности. Вопрос, следовательно, в том, чтоб эту слабость обратить в силу, негативное - в позитивное. Но как это возможно? Каким образом перейти от состояния внутренней опустошенности к состоянию полноты и самодостаточности? Мышление ДОЛЖНО СТАТЬ полным и самодостаточным. Пустота - это ограниченность и потребность в другом, полнота - бесконечность собственного бытия. Мышление должно увидеть свою неисчерпаемость. Но опять-таки: ТАКОВО-ЛИ мышление?, или СПОСОБНО-ЛИ стать таким, т.е. бесконечным, самодостаточным, неисчерпаемым? Но именно это уже должно быть ЯВЛЕНО в предыдущем акте сомнения, отрицания. Если сомнение не притворно, не фраза, не дань моде, не минутное увлечение; если результат его тот, что мышление ДЕЙСТВИТЕЛЬНО обнаруживает вокруг себя пустоту, т.е. действительно выходит за рамки материального мира, если мышление действительно проделывает эту работу и принимает на себя всю ее тяжесть и горечь, то в этом-то уже и обнаруживается его действительная положительная сила. Вот эта-то СИЛА ДУХА и является началом подлинного знания, подлинной философии.

"...Я... обратил внимание на то, что в это самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал. Истина Я МЫСЛЮ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, Я СУЩЕСТВУЮ столь тверда и верна, что самые сумасбродные предположения скептиков не могут ее поколебать... я могу без опасений принять ее за первый принцип искомой мною философии." (269)

Само собой напрашивается возражение Декарту, что его положение "я мыслю, следовательно, существую" банально, бессодержательно. С таким же успехом можно сказать (и Декарту это говорили): я двигаюсь, следовательно, существую. Но дело в том, что всякое действие, как и любой материальный объект или явление есть нечто ВНЕШНЕЕ для мышления, следовательно не способно ни утвердить, ни поколебать его, вообще безразлично для его бытия либо небытия. С другой стороне в фразе Я МЫСЛЮ... имеется в виду не какая-то посторонняя, случайная мысль, т.е. я мыслю не то, что 1+1=2 или что-либо подобное, имеется в виду, что мышление мыслит самого себя, т.е. это, собственно говоря, не мышление а скорее самосозерцание, видение себя. Это значит, что следующее слово СЛЕДОВАТЕЛЬНО неуместно. Разум видит самого себя, он ЕСТЬ сам для себя, его БЫТИЕ и есть это СЕБЯ-ВИДЕНИЕ. Бытие мышления и мышление бытия ТОЖДЕСТВЕННЫ. Мышление есть бытие - вот подлинный смысл декартова принципа. Самодостоверность мышления АБСОЛЮТНА. Разум не может отказаться сам от себя, забыть сам себя, отрицать сам себя - это означало бы впасть в БЕЗУМИЕ или состояние опьянения, или совершить самоубийство. Разумеется никакой скептик не обременяет себя столь крайними и тяжелыми последствиями. Наоборот, скептики придумали свою философию, чтоб жить было ЛЕГКО. Поэтому отрицание разума если и возможно, если и встречается сплошь и рядом, то только потому, что всегда непоследовательно, слепо и глухо по отношению к себе, к тому же на деле всегда задним числом возвращает себе то, что отвергает на словах. Наоборот, если мышление честно по отношению к самому себе, то оно необходимо делает самого себя собственной точкой опоры, у него нет ни малейшего шанса увернуться от этого шага.

"...Я - субстанция, вся сущность... которой состоит в мышлении и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи. Таким образом, мое Я, душа, которая делает меня тем, что я есмь, совершенно отлична от тела и ее легче познать, чем тело; и если бы его даже вовсе не было, она не перестала бы быть тем, что она есть." (269)

Следующий шаг Декарта естественно вытекает из всего предыдущего. Декарт дает нам КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ: "...все представляемое нами ясно и отчетливо - истинно". Такими-то вот афоризмами Декарт и нажил себе "свирепых противников", которые потом так досаждали ему. Действительно, трудно представить себе ВНЕШНЕ более слабого, неудачного положения; кажется оно не заслуживает ничего, кроме снисходительной усмешки. Нет такого вздора, который не представлялся бы кому-нибудь ЯСНО И ОТЧЕТЛИВО, что же весь этот вздор мы должны принять за истину? Более того, каждый добросовестный человек с грустью должен признать, что слишком часто мы ошибаемся в вещах, которые кажутся нам абсолютно очевидными; именно ЯСНОСТЬ и ОТЧЕТЛИВОСТЬ представления слишком часто вводят нас в заблуждение.

Ключевыми словами у Декарта в его критерии истины являются "ЯСНО И ОТЧЕТЛИВО"; не все, что ни попало, но лишь то, что представляется ЯСНО И ОТЧЕТЛИВО - истинно. Он постоянно подчеркивает эти слова, но вразумительно растолковать их ему так не удается, что неудивительно. "Ясно и отчетливо" - это СЛУЧАЙНЫЕ слова, которыми НЕВОЗМОЖНО выразить его мысль. Лучше бы он просто сказал: истинно то, что разумно, что соответствует разуму. В таком виде его мысль уже труднее опровергнуть. Тем, кто видит критерий истины в практике достаточно напомнить, что практикой невозможно доказать даже таблицы умножения, как мы это уже выяснили. Даже тот фундамент материалистической теории познания что теория должна соответствовать фактам - даже этот фундаментальный принцип берется отнюдь не из практики; его НЕВОЗМОЖНО извлечь из практики и он НЕВЫПОЛНИМ на практике, ибо любая теория в большей или меньшей степени, но ВСЕГДА расходится с практикой. Этот принцип навязывает РАЗУМ САМ СЕБЕ, потому что не доверяет себе, ищет опоры во внешнем - в опыте, в практике. Но эту политику познания он сам для себя определяет, ибо не надеясь на собственные силы, находит наиболее РАЗУМНЫМ опираться на опыт. Наконец в естествознании такая политика является абсолютно необходимой, ибо если в этой сфере познания изучается конкретный эмпирический материал, то на что же опираться и ориентироваться ученому как не на этот именно материал?

Но возьмем, например, простейшее положение, что если две величины равны третьей, то они равны и между собой. Почему мы уверены в его истинности? Потому, что если признать его неистинным, то тогда получиться, что любые две величины из этой тройки равны и ОДНОВРЕМЕННО не равны друг другу. Спрашивается, а в этом что страшного? почему мы не можем смириться с этим выводом? Потому что согласно условию задачи две величины равны третьей, значит мы не можем допустить, чтоб они оказались неравными, ибо тогда получится, что разум одно и то же одновременно утверждает и отрицает, т.е. впадает в противоречие с самим собой. Следовательно СОГЛАСИЕ разума с самим собой и есть то, что называют последовательностью, логичностью, это и есть КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ, которым на деле руководствуются все, кто работает головой, включая и тех, кто отрицает его на словах.

Однако по прежнему остается в силе главное затруднение: как отделить положение "истинное то, что разумно", от явной нелепости "истинно то, что нам представляется истинным ясно и отчетливо"? Декарт выходит из этого затруднения способом, который еще более дискредитирует его философию особенно в глазах современного человека. Способность познания, говорит он, дана нам богом и если бы эта способность уводила нас от истины мы по заслугам могли бы именовать бога обманщиком; но бог не таков, следовательно... и т.д. (326) Этим соображением Декарт, разумеется, никого ни в чем не убеждает, но бессознательно еще раз предостерегает нас, что его рассуждения почти никогда нельзя понимать буквально.

В действительности Декарт снимает указанное затруднение тем понятием мышления, которое он УЖЕ ДАЛ. Мышление в его философии вовсе не есть некая способность праздного человека, голова которого набита всякой всячиной. Мышление у Декарта есть непрерывны процесс сомнения, критики, отрицания всего, что не есть разум, что НЕ РАЗУМНО; иначе говоря, это НЕПРЕРЫВНЫЙ ПРОЦЕСС САМООЧИЩЕНИЯ разума. Любая "истина", которая представляется таковой в данный момент, может полностью или частично оказаться ложью, но для того разум и есть, что отделить ложное от истинного и этот процесс ни на мгновение не останавливается, ибо в нем и состоит сущность разума. Поэтому ИСТИНОЙ в смысле Декарта является не то или иное конечное, конкретное положение, но некая АБСОЛЮТНАЯ ЦЕЛЬ, к которой разум в своем движении самоочищения и самореализации бесконечно приближается. Эта цель есть абсолютное бытие разума; это - БОГ.

В этом вся суть: критерий истины Декарта, как впрочем и вся его философия, вовсе не "руководство к действию", т.е. не инструмент для решения каких-либо конкретных задач познания, хотя сам Декарт и думает иначе. Философия Декарта есть самореализация разума: все звенья его философии: сомнение, знаменитый тезис "мыслю, следовательно, существую", его критерий истины, наконец понятие бытия бога, которое он дает - все это звенья одной цепи, фазы восхождения духа к абсолютному бытию - от простого самоутверждения, посредством отделения себя от иного, до самообожествления.

"Самообожествление" - неудачное выражение, ибо в нем явно содержится намек на некую незаконную, произвольную манипуляцию, пустое фантазирование, преувеличение возможностей и значения разума, искажение его подлинной природы. Однако я намеренно употребил именно это слово, ибо именно сюда направляют свои стрелы критики Декарта и идеализма вообще: "бог - всего лишь гипертрофированное мышление" - так говорят они. Однако что значит "гипертрофированное"? Если мышление отличает себя от материи, то разве это не значит, что оно отлично от нее? Отлично сильно или не очень? Где здесь мера, где грань, у которой следует остановиться, дабы не "гипертрофировать" разум? Не более ли уместен и не в праве ли мы задать другой вопрос: а имеем ли мы право останавливаться в этом движении отрицания материи? Сама возможность этого движения не означает-ли его необходимости? Раз уж дух вкусил свободы от материи, то не должен ли он следовать этим путем до конца и достичь абсолютной свободы? Если дух проявил и почувствовал свою мощь, то не следует ли ему взвалить на себя всю тяжесть БЫТИЯ? Или он должен благоразумно уворачиваться от этого бремени, беречь себя, экономить свои скромные силы, НЕ ВЕРИТЬ в себя, БОЯТЬСЯ самого себя, СПАСАТЬСЯ от себя в опыте, в практике?

Если разум ЕСТЬ, то он должен БЫТЬ АБСОЛЮТНО, ибо движение к абсолюту есть СУЩНОСТЬ разума.

Цепь основных положений Декарта очень коротка и звенья слишком жестко связаны, точнее это даже и не цепь, это абсолютно жесткий стержень; малейшее движение на одном конце мгновенно передается на другой. Как только усомнимся в бытии бога, немедленно получим, что разум не имеет права отличать себя от иного, т.е. не имеет права БЫТЬ. Но даже и эта фраза будет звучать фальшиво; не "не имеет права быть", а просто не существует, НЕ ЕСТЬ. Таким образом, отвергнув абсолютный разум, немедленно приходим к абсолютной нелепости, ибо этот приговор, это "НЕ ЕСТЬ" должен же кто-то произнести, кто-то РАЗУМНЫЙ, поэтому разум ОБЯЗАН БЫТЬ, хотя бы для того, чтоб вынести приговор самому себе.

Но сказанное еще не ответ материалистам, но лишь предисловие к ответу. Ответ состоит в том, что мышление в философии не становится божественным в том смысле как это происходит в оккультизме: возвысившийся дух покидает тело, сливается с высшими мирами, постигает в этом состоянии некие сокровенные истины, общается с другими духами, затем вновь возвращается в свое тело и проч. В философии подобных чудес не бывает и грубо заблуждается тот, кто ей их приписывает. Следуя путем Декарта мышление не освобождается от материи, от тела, но шаг за шагом сводит эту связь к предельно простому отношению, т.е. ПОСТИГАЕТ эту связь. Я отказываюсь, отрешаюсь от своих интересов, страстей, предрассудков, даже от самого инстинкта самосохранения, но разве отрицаемые мной чувства есть чувства случайного прохожего?, разве вся моя чувственная природа есть некая посторонняя для меня сущность? Напротив, это Я САМ И ЕСТЬ. Пожалуй, я могу перестать испытывать боль или удовольствие, любовь или ненависть, могу впасть в некое состояние безразличия ко всему материальному, но моя материальность вовсе не исчерпывается тем, что я люблю или ненавижу, испытываю страх или голод и т.п.; она продолжает существовать так же и ИДЕАЛЬНО, как ЕДИНИЧНОСТЬ моего Я, как ОТЛИЧИЕ меня от иного, как противоречие между мной и внешним миром, противоречие, благодаря которому я сознаю как себя, так и внешний мир. Я мыслю бога "ясно и отчетливо", но столь же "ясно и отчетливо" я мыслю себя и то, что я отличен от бога. Если я и вижу бога в себе, то лишь ценой абсолютного отрицания себя самого. Отталкиваясь о тела, я касаюсь небес, следовательно, та сила отрицания материи, посредством которой дух положительно утверждает себя, эта же сила отрицательным образом утверждает материю. Чем больше я приближаюсь к абсолютному, бесконечному, тем глубже сознаю собственную смертность и случайность. Это сознание собственной смертности выталкивает меня за пределы моей индивидуальности, открывает возможность познания бессмертия, но моя личность не находит в этом спасения. Радость абсолютного бытия не заглушает абсолютной скорби небытия. Я бессмертен, ибо вижу бесконечность в себе, но я ВИЖУ эту бесконечность, следовательно я ОТЛИЧЕН от нее, т.е. конечен и смертен. Движение к Богу и вечной жизни есть одновременно движение к абсолютному одиночеству и небытию. Именно этот мрак небытия позволяет мне видеть божественный свет. Дуализм мышления и материи не исчезает в видении Бога, наоборот, он обретает в нем высшую напряженность. Для того, чтоб остаться с Богом, я должен расстаться с собой, принять свою смерть как благо, для того же, чтобы вернуться к себе и ЖИТЬ, я должен отвернуться от Бога.

Таким образом дух не освобождается от тела, он освобождается от иллюзии подобного "освобождения", он познает абсолютность и необходимость связи с телом, свое ТОЖДЕСТВО с телом. БОГ или абсолютное бытие Я есть предельная напряженность этого противоречия между духом и телом, мышлением и материей. Бесконечная гармония с богом есть бесконечный разлад с миром и самим собой. Абсолютный свет освещает абсолютную тьму. Моему Я дано великое счастье и великое страдание созерцать то и другое, видеть В СЕБЕ то и другое.

Однако я слишком далеко отошел от философии Декарта. Доказательства бытия бога, выдвигаемые Декартом таковы. Первое:

"...Способность мыслить о чем-нибудь более совершенном, чем я сам" должна "прийти от чего-либо по природе действительно более совершенного... Эта идея (совершенства) была вложена в меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе все совершенства... - Богом" (269,270)

Этот довод, пожалуй - самое слабое звено в цепи всех его рассуждений. Слабое не потому, что в нем содержится какая-то ложная идея - идея все та же: содержание мышления отождествляется с реальностью - но представлена она в наиболее искаженном виде; форма, в которую в данном случае облечена эта мысль, настолько неадекватна, настолько подавляет идею, что последняя почти полностью теряется. Поэтому и ходячие возражения, которые обычно выдвигались против Декарта, как раз в данном случае кажутся наиболее обоснованными, бьющими точно в цель. В самом деле почему мы не можем заметить Декарту, что его мысль о совершенстве есть всего лишь преувеличение реальных совершенств окружающего мира, почему этому преувеличению должно что-то соответствовать объективно? Вопрос, который стоит перед Декартом, состоит в том как можно доказать реальность того, что мыслится, как от мышления перейти к бытию? Вот центральный пункт онтологического доказательства бытия бога. Вместо того, чтоб хотя бы сформулировать этот вопрос, Декарт без лишних слов его РЕШАЕТ, решает МОЛЧА, где-то в тайниках своего сознания, затем озвучивает это ГОТОВОЕ решение при этом придает ему совершенно частную, случайную формулировку, и, вдобавок, заключает в ложную форму силлогизма.

Но вот другой выдвигаемый им аргумент в пользу бытия бога:

То, что не существует, не может быть вполне совершенным. Поэтому идея абсолютного совершенства необходимо заключает в себе идею существования. "...Существование заключается в представлении о (Боге) точно так же, как в представлении о треугольнике - равенство его углов двум прямым или как в представлении о сфере - одинаковое расстояние всех ее частей от центра..." (271)

Вот здесь Декарт уже гораздо ближе подходит к сути дела. Потому только здесь мы приближаемся к ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ проблеме бытия бога, а именно, только сейчас мы сможем понять насколько ТРУДНО как доказать бытие бога, так и опровергнуть это доказательство, т.е. насколько трудно быть как верующим, так и атеистом.

С внешней стороны доказательство бытия бога совершенно неизбежно в философии Декарта. Она начинается с того, что разум, отрицая конечное, материальное, относительное проявляет тем самым свою бесконечную, идеальную, абсолютную природу. Затем, совершенно последовательно, разум утверждает себя в качестве критерия истины. И вот наконец разум постигает свою ИДЕАЛЬНУЮ, БЕСКОНЕЧНУЮ, АБСОЛЮТНУЮ природу, постигает АБСОЛЮТНО ДОСТОВЕРНО и непосредственно ибо это есть его СОБСТВЕННАЯ природа; разум ВИДИТ бога. Поэтому бога нельзя мыслить несуществующим, подобно тому как нельзя видеть свет и отрицать бытие света. Бытие бога вытекает из мышления бога так же как бытие света вытекает из ощущения света. "Бог есть, потому что я вижу его" - вот в чем смысл рассуждений Декарта и к чему сводится онтологическое доказательство бытия бога. Отсюда ясно насколько неотразимо, неопровержимо это доказательство - это, можно сказать, самое совершенное доказательство из возможных - отсюда же ясно насколько оно несостоятельно, бездоказательно. По своей логической природе это не доказательство, а показания свидетеля: "Я вижу то-то - хотите верьте, хотите нет". Однако вопрос бесконечно шире.

"Я вижу, следовательно, существует" - против этого тезиса существует сразу два убийственных возражения. Во-первых: действительно-ли вы видите или на самом деле ничего не видите? В ответ на это ссылаются на опыт других и говорят: другие видят то же, что и я, потому то, что я утверждаю - не пустые слова. Однако в случае с доказательством бытия Бога мы имеем как раз ту ситуацию, когда ДРУГИЕ не видят, видит кто-то ОДИН, например, Декарт. Как он может доказать ДРУГИМ что он видит то-то и то-то, в то время как эти самые ДРУГИЕ, пребывая в здравом рассудке и при прочих равных условиях, ничего подобного НЕ ВИДЯТ. Почему последние должны соглашаться с первым, а не наоборот? Кто кому и как здесь что-либо может доказать?

Далее, даже если Декарт видит, то не является ли его видиние галлюцинацией, сном или чем-то подобным? Одним словом, даже если он видит, то отсюда не следует, что то, что он видит действительно существует.

Все наши мысли, ощущения переживания эмоции и проч. - все это наш СУБЪЕКТИВНЫЙ мир, которому противостоит мир ОБЪЕКТИВНЫЙ. Это противоположные, КАЧЕСТВЕННО различные миры, из чего СЛЕДУЕТ, что между ними НЕ СУЩЕСТВУЕТ никакого непрерывного количественного перехода. Между ними существует ПРОТИВОРЕЧИЕ, РАЗРЫВ который невозможно выразить и преодолеть формально-логическим путем. Следовательно между "вижу" (мыслю, чувствую и проч.) и "существует" не может быть никакого "СЛЕДОВАТЕЛЬНО". Декарт этого не понимает. Он сравнивает свое доказательство бытия Бога с доказательствами геометрическими. Особенно неудачен здесь пример со сферой. ОПРЕДЕЛЕНИЕ сферы состоит в том, что все ее точки одинаково удалены от центра. Неудивительно поэтому что наше представление о сфере содержит в себе именно это обстоятельство. Если Декарт определит Бога как существо, которое необходимо существует и мы примем это определение, тогда, конечно, мы согласимся с ним и в том, что Бог существует.

Немногим лучше пример с треугольником. Если нам дана фигура, обладающая тремя углами, то отсюда легко вывести что сумма этих углов = 180 град. ЛЕГКО вывести потому что здесь из ОБЪЕКТИВНОГО свойства выводятся его ОБЪЕКТИВНЫЕ следствия, т.е. все движение мысли протекает в качественно однородном пространстве. Но подобная же задача была бы уже не столь легкой, если бы мы логически попытались соединить качественно разнородные сущности, например из состояния покоя - вывести необходимость движения, из прямого - кривое и т.п. Именно такого рода препятствие встает перед Декартом, когда он из того, что Бога нельзя мыслить несуществующим выводит заключение, что бог действительно существует.

Однако, это затруднение стоит не перед одним Декартом, оно стоит перед... всем человечеством. Противоречие между "я" и "не-я", субъективным и объективным касается всех субъектов и оно непрерывно разрешается всеми во всех возможных направлениях. Из того, что мы испытываем чувство голода вовсе не следует, что где-то для нас существует пища, но мы не обращаем внимания на это логическое затруднение, обрекающее нас на голодную смерть, мы идем и ищем пищу и находим ее! Каждое мгновение любой из нас может умереть от тысячи всевозможных причин; окружающий мир ежеминутно и жестоко напоминает нам, что мы не должны жить, и если все еще живы, то только случайно. Но мы игнорируем эту эфемерность собственного бытия, мы плюем в угрюмую физиономию действительности, мы руками и зубами цепляемся за жизнь и иногда даже одерживаем победы над этим бесконечно чуждым и враждебным внешним миром. В человеческой практике противоречие между субъективным и объективным с каждой очередной победой над природой разрешается, взрывается, уничтожается... но лишь на мгновение. Уже в следующее мгновение человек убеждается, что ничего он не победил, что он всего лишь сделал очередной шаг в этом бесконечном мире, и что последний по прежнему противостоит ему как непознанная, темная, непреодолимая сила. Насколько указанное противоречие является разрешимым и неразрешимым на практике, таковым-же оно оказывается и в теории. Здесь его "разрешают" лишь два философских направления: материализм и субъективный идеализм, но каким образом? Материализм уничтожает дух, превращает его в функцию материи, субъективный идеализм уничтожает материю, превращая ее в функцию духа. Таким образом оба направления решают проблему тем, что УНИЧТОЖАЮТ ее, следовательно, демонстрируют нам свою НЕСПОСОБНОСТЬ разрешить ее законными средствами.

Таким образом онтологическое доказательство бытия бога есть всего лишь частная форма противоречия между субъектом и объектом; эту задачу невозможно разрешить, не разрешая одновременно всех мировых проблем по крайней мере в рамках философии. С другой стороны отказ от ее решения, бегство в скептицизм означает АБСОЛЮТНОЕ бессилие духа, духовное самоубийство. Все это должен иметь в виду каждый, кто берется за ее решение.

Но почему же критики онтологического доказательства всех мастей так легко замечают в нем то, чего они решительно не замечают в других философских построениях, в практике, в жизни, под собственным носом?, не замечают того, что названное доказательство задевает ВСЕ философии и ВСЕ человеческие проблемы?; того, наконец, что его БЕСКОНЕЧНО трудно решить В КАКОМ БЫ ТО НИ БЫЛО СМЫСЛЕ? Нельзя сказать, чтобы это было от близорукости. Дело в том, что онтологическое доказательство бытия Бога не просто ВЫРАЖАЕТ противоречие между субъективным и объективным, оно АБСОЛЮТНО ОБОСТРЯЕТ его, выражает в ПРЕДЕЛЬНО ЧИСТОМ, явном виде. То, что формуле 1+1=2 решительно ничего не соответствует в действительности нужно долго доказывать, но то, что "мыслимое" и "существующее" вовсе не синонимы - это так просто, так ясно для всех безо всяких доказательств! А между тем в обоих случаях мы имеем дело с одной и той же истиной! На практике мы имеем дело всегда лишь с относительными истинами, используем относительные методы исследования, получаем относительные результаты. Соответственно и противоречие между субъективным и объективным существует здесь лишь в частных, относительных формах, потому его и не замечают. Вообще абсолютное вне сферы практике оно неуместно здесь, ни для кого не является целью, никого не обременяет и не интересует. Потому и указанное противоречие решают походя, не обращая на него внимания. Разумеется и решение это так же оказывается относительным, но ничего большего и не требуется. Наоборот, в философии вообще, а в онтологическом доказательстве бытия бога в особенности как субъективное, так и объективное абсолютизируются. Мышление существует в своем крайнем отличии от чувственного опыта, в свою очередь под объективным понимается не так хорошо всем знакомый мир конкретных вещей, но субстанция, бог. С одной стороны - абсолютно субъективное, с другой - абсолютно объективное. Соответственно и противоречие между тем и другим оказывается абсолютным, т.е. абсолютно разрешимым, с точки зрения Декарта и абсолютно неразрешимым с точки зрения его критиков. По сути мы имеем здесь РАСКОЛ, противоречие в философии, соответствующее расколу и противоречию между субъективным и объективным в действительности, в жизни. Философия осмысливает, озвучивает противоречия жизни, но не способна их решать. Разногласия, вражда, дисгармония, словом весь смрад НЕБЫТИЯ настигает человека и здесь, в заоблачном мире философии.

То, что Декарт не понял этого обстоятельства, является последним важным пунктом, на который должна указать осмысленная критика.

Прежде всего: зачем вообще ему понадобилось ДОКАЗЫВАТЬ БЫТИЕ БОГА?

Бог есть свет, который светит ВНУТРЬ, а не НАРУЖУ, а потому не виден со стороны и его бытие невозможно доказать ПОСТОРОННЕМУ. "Вижу, вижу!" - кричит Декарт, но не видит того, что пытается докричатся до глухих и раскрыть глаза слепым. Ложно здесь не то, что он ломится в двери, которые никогда не откроются, ложна сама потребность их открыть, т.е. доказать бытие бога. Если ты видишь бога, если ты достиг абсолютной истины, если твой дух наконец обрел адекватную форму бытия, то почему тебя заботят остальные, почему ты думаешь, что абсолютная истина нуждается в твоих доказательствах? Если ты - математик, то какое тебе дело да каких-нибудь дикарей, которые не имеют понятия о таблице умножения? Неужели фундамент твоей науки может поколебать факт существования невежд?

Но разве может великодушная благородная натура, обладая великим богатствами не поделится ими с окружающими - повидимому, страждущими и несчастными? Но абсолютная истина - не то богатство, которым можно делиться и которым можно осчастливить. Абсолютная истина - это абсолютная ноша, которую абсолютно необходимо нести, это то богатство, которое ВСЕГДА и ВСЕ - ТВОЕ, и оно нужно ТОЛЬКО тебе.

Ты оказался один на один с Богом, это значит, что ты оказался ОДИН в этом мире. Бог дает тебе ВСЕ, но он же и отнимает у тебя ВСЕ. Принимаешь ли ты этот обмен?, способен ли ты его совершить? Это ведь и есть то, к чему ты стремился... Или тебе страшно? Или ты слишком слаб, чтоб ценою смерти обрести вечную жизнь? Или ты по легкомыслию забрел в сферы, где тебе вовсе не место и теперь следует убираться подобру-поздорову? Или ты способен жить лишь случайными, относительными печалями и радостями, т.е. случайное для тебя абсолютно, ложное - истинно, небытие твоего духа есть твое истинное бытие?..

Декарт оказался слаб и неспособен. Он вообразил, что бытие Бога доказано им с очевидностью математического доказательства, что эта вечная проблема наконец решена им исчерпывающим образом, однако именно в этом пункте своей философии он нашел меньше всего понимания. Зияющая пропасть, которую он обнаружил между собой и оппонентами - а в число последних следует записать чуть-ли не все человечество - обескуражила его и вывела из себя. - Почему? Потому что он сам внутренне, этически далек от Бога. Он доказывал бытие Бога как доказывают теорему Пифагора. Божественный свет мелькнул перед его мысленным взором, мелькнул - и исчез. Декарт видел, но не понял что он видел, он вознамерился выразить невыразимое, удержать земными средствами и способами то, что не от мира сего, всучить людям то, что им не нужно и что взять они не в силах. Он прикоснулся к Богу, он шагнул через пропасть, но не заметил самого главного - ЭТОЙ САМОЙ ПРОПАСТИ. Он вообразил, что можно столь же легко сделать шаг назад и вернуться обратно; что окружающие ждут его из этого путешествия в мир иной, что они вообще хотя бы заметили его отсутствие, что они поверят его россказням о том, что он ВИДЕЛ. Он полагал, что его оппоненты его не понимают в силу своей тупости, и, возможно, был прав, но он не заметил, что САМ СЕБЯ не понимает. Он СЛИШКОМ ЛЕГКО преодолел тот дуализм между духом и материей, который обычно ставят в вину его философии.

Частное проявление этого ЛЕГКОМЫСЛИЯ - убежденность Декарта будто его философия нужна естествознанию, что можно построить ЕДИНУЮ науку на ОДНОМ фундаменте, что противоречия между научными направлениями легко распутать, "что едва ли существуют настолько глупые и тупые люди, что они не способны ни усваивать хороших мнений, ни подниматься до высших знаний... если начала ясны и из них ничего не выводится иначе как при посредстве очевиднейших рассуждений, то никто не лишен ума настолько, чтобы не понять тех следствий, которые отсюда вытекают." (308)

Научные противоречия он понимает как результат чьей-либо индивидуальной ограниченности, которую при желании легко преодолеть. За этим невинным и правдоподобным на первый взгляд утверждением скрывается то неосознанное фундаментальное убеждение Декарта, что противоречия, различия, ДУАЛИЗМ между духом и материей есть нечто случайное, легко преодолимое. Но в таком случае и философия Декарта во всех ее главных пунктах не имеет смысла, есть лишь случайное отклонение от обывательского материализма.

Выше я везде пытался отделить СУЩНОСТЬ философии Декарта от той СЛУЧАЙНОЙ формы, в которую ее облек сам Декарт. Теперь я должен сказать, что сама эта сущность - СЛУЧАЙНА, а подлинным содержанием философии Декарта является ее ложная форма.

Список литературы

1. Декарт. Сочинения в 2-х т. "Мысль" Москва - 1989.